Страница:
Ему недолго пришлось любоваться результатами. Он только увел свою группу в укрытие и говорил: "хорошая работа, солдат" умирающему юноше, как прибежал гонец с известием, что шесть галер приближаются к устью. Арнанак, очевидно, собирался напасть с воды, предприняв одновременно новый штурм с берега.
Ларрека оглядел своих офицеров:
- Кто возьмется за по-настоящему отчаянную работу? После мгновенной паузы вперед вышел молодой многообещающий командир когорты:
- Я возьмусь.
- Хорошо, - сказал Ларрека. - Набери добровольцев, столько, чтобы хватило поставить парус на корабле. Течение и прилив какие надо - ты войдешь сразу за этими гадами. Они могли бы высадиться на берег, но воспользуются причалом - я рад, что мы его не разрушили, - так будет куда удобнее. Подожги корабль, и пусть он врежется в них. Отходите на лодке или вплавь. Мы сделаем вылазку, перебьем экипажи и подберем вас.
- Пожертвовать целым кораблем? - удивился адъютант Серода.
- А мы никуда не собираемся плыть, - напомнил ему Ларрека. - Все равно придется поджигать остальные, чтобы не достались пиратам. Я только подождал с этим вот для такого случая.
Он внимательно смотрел на молодого офицера. Их глаза встретились, и сразу стали незаметны жара и пыль, ветер и крики битвы за стенами. Они оба знали, каковы шансы на успех. По лицу стоящего перед ним легионера Ларрека понял, что тот уже начал формировать сон, тот сон, что будет последним в его жизни и с которым он хочет перейти в смерть. Командир стиснул его руку в солдатском пожатии.
- Иди с любовью, легионер, - сказал он. - Это прощание пережило несколько циклов цивилизации.
В битве наступило затишье. Сухопутные силы тассуров отошли назад бесформенной и беспорядочной массой, чтобы отдохнуть и начать снова со свежими силами. Ларрека посчитал, что галеры останутся на рейде до темноты. А тогда моряки для под хода к берегу и установки штурмовых платформ подождут лунного света. Без этого они вряд ли считают себя способными перебраться через частокол. Хорошо бы, чтобы их оказалось на галерах побольше: отражение атаки с воды "потребует жизней защитников, которых скоро будет очень не хватать на стенах.
"А мне бы самому лучше сейчас отдохнуть, пока есть возможность, подумал Ларрека. По всем костям разливалась усталость. В сопровождении Сероды он тяжело прошел по свободным теперь улицам в здание штаба. Наверху скелетом на фоне неба виднелась радиомачта. Солнце закатилось, и Бродяга стоял низко: свет был цвета крови землянина, тень - иштарийца. - По крайней мере в следующем раунде будет прохладнее".
Иразен, заместитель командира после поражения экспедиции Волуа, встретил его при входе. Старый, массивный, покрытый шрамами ветеран, с недостатком воображения, но из тех, победа над кем дорого обходится врагу.
- Ты вовремя, - сказал он. - У нас на связи заложники-люди. Узнав, что происходит, они - по крайней мере женщина - требуют разговора с тобой.
"На то она и Джилл. И Иен почти настолько же хочет поговорить, но он терпеливее. Вот приятный сюрприз". Перед внутренним взором возникло лицо, обрамленное прямыми прядями из-под узкой ленты, светло-светло-желтые волосы, глаза голубее небес на тропических островах, где он странствовал в юности, и улыбка ярче солнечного блеска на пене прибоя. Тонкая и высокая стать, в которой скрыт призрак той маленькой девочки, что смеялась от радости, когда его видела. Пусть Трое дадут ей много таких же малышей, хоть он их и не увидит. Ларрека быстро пробежал к пульту связи.
- Он здесь, - сказал дежурный техник и отсалютовал командиру. Ларрека взял трубку, глядя на слепой экран.
- Дядя! - пробился голос Джилл. - Как ты там?
- Все ещё на палубе, - ответил Ларрека хаэленской поговоркой. - А вы?
- С нами все в порядке - вышли прогуляться на закате и сидим на вершине холма, глядя, как сумерки заполняют долину. Дядя, ведь на тебя напали!
- Пока что им с того мало радости, - сказал Ларрека.
- Пока что? - переспросила она. - А что дальше?
- Того же самого побольше. А что еще?
Наступило молчание. Может быть, Иен и Джилл шептались. Или нет. Комната в этот вечер казалась самым нереальным местом в мире. Когда Джилл заговорила снова, голос был жестким:
- Сколько вы ещё можете продержаться?
- Смотря по обстоятельствам, - ответил Ларрека. Она оборвала его солдатским ругательством.
- Я расспросила твоего техника, пока тебя искали. Помощи не будет. Верно? Даже нас с тобой нет, хоть как-то помочь. Дядя, я тебя знаю, и, черт меня побери, я прошу привилегии солдата - говори со мной откровенно.
- Давай лучше потреплемся для отдыха, - предложил Ларрека, глядя в невозмутимые лица приборов.
- Я не в том возрасте, когда меня можно было утешить конфеткой, сказала Джилл. - Послушай, я знаю. Ведь Союз тебя списал в убыток. Если даже они спохватятся и решат, что стоит удержать Валеннен, когда они увидят, против чего тебе приходится бороться, - даже если они спохватятся, будет поздно. Арнанак их перехитрил. Мой народ... он парализован или связан собственным Космофлотом. Отходы тебе блокированы, а поскольку ты не сдаешься, ты будешь уничтожен. Арнанак и со мной, и с Иеном говорил откровенно. И теперь твоя цель - продать свою жизнь так дорого, чтобы цивилизация имела хотя бы время вздохнуть. Верно? - Голос Джилл сорвался: Черт побери, этого не должно быть!
- Мы все когда-нибудь умрем, - ответил он ей с неожиданной мягкостью. - Ты лучше подумай: это избавит меня от необходимости смотреть, что будет с тобой.
В ответ прозвучало:
- Мы с Иеном решили, что мы заставим людей в Примавере оторвать задницу от стула. Еще не знаем как, но, черт побери... Иен, мы сделаем это! - Овладев собой, она заговорила спокойно: - Держи эту линию свободной для нас. И зарезервируй время для связи с Хэншоу каждый час. Просекаешь?
- Что у вас на уме? - От страха за неё голос прозвучал резко.
- Так, кое-что. Пока не знаем.
- Ты не имеешь права рисковать собой. Это приказ, солдат.
- Даже чтобы спасти Порт-Руа?
Ларрека смотрел в черную бездну, припоминая, как послал командира когорты на огненный корабль. А Джилл всегда любила считать себя приписанной к Зере Победоносному.
- Хорошо, - медленно сказал он, - только свяжись со мной сначала, о'кей?
- О'кей, старик, - шепнула она. Сухой голос Спарлинга:
- Гхм, батареи садятся, и нам лучше держаться необходимых частностей. Можешь ли ты оценить, сколько времени вы продержитесь без подкреплений?
- Где-то от завтрашнего утра и до осеннего равноденствия. Слишком многое не поддается учету, - сказал Ларрека и подумал, какой бы прекрасной парой для Джилл был этот Иен, если бы у людей двадцать лет не составляли такой гротескно большой разницы. - В конце концов они проломят нашу защиту и снесут стены. Мы не сможем обеспечить достаточную плотность огня, чтобы это предотвратить. Но если они понесут большие потери вначале, Арнанак может решить действовать медленно и не терять бойцов, которые ему ещё понадобятся. Когда они вломятся, мы заставим их брать город дом за домом. Он прикинул и добавил: - Нг-нг, для разумной оценки поделим разницу и назовем тридцать два дня.
- И не больше? - тихо спросил Спарлинг. - Ну что ж... придется думать и действовать быстро. У меня есть какой-то зародыш идеи. Удача да сопутствует тебе, Ларрека.
Через километры выгоревших гор и те самые двадцать лет маленькая девочка Джилл сказала "Чмммокк!" - и связь прервалась, а то, подумал Ларрека, пришлось бы слышать, как она плачет.
Он повернулся к ожидавшему Иразену:
- Еще что-нибудь?
- Ничего важного, командир.
- Я хочу поспать. После восхода первой луны дело начнется снова. Пошлите тогда за мной.
Ларрека отправился к себе. Дом принадлежал и Мероа, здесь ещё хранились её вещи и память о ней. Сняв доспехи, он остановился возле их фотографии с последним ребенком, сделанной одним человеком в первые годы Примаверы. Якоб Цопф умер холостяком, и его народ не сохранил о нем памяти кроме той, что осталась в архивах, но Мероа, когда бывала там, всегда приносила земные цветы на его могилу. Да, ты такая, подумал Ларрека.
Вытянувшись на левом боку . - один на двойном матрасе, - Ларрека закрыл глаза и задумался, о чем бы посмотреть сон. Лучше всего какая-нибудь веселая фантазия - например, заиметь крылья и посмотреть, что случится. Слишком грустно было бы проснуться с разумом, полным призраков. И много ли ему ещё осталось времени блуждать среди того, что было или могло быть? Если уж он хочет иметь хороший смертный сон, то планировать и экспериментировать надо начинать сейчас. Конечно, он может быть убит и не таким образом, который даст ему возможность уйти из жизни так и в той компании, как ему хотелось бы... "А, черт его побери", - буркнул он, сосредоточился на свадьбе Джилл и Иена и погрузился в атмосферу пира, веселого до буйства.
Свет лампы Сероды разбудил Ларреку, согласно его приказанию. Варвары на берегу снова задвигались. Их галеры подняли якоря и направлялись от середины бухты к рыбацким причалам. Они не пытались напасть на большой корабль, стоящий в стороне. Несомненно, они считали, что он высматривает очень мало вероятный шанс проскользнуть через шеренгу блокировавших бухту кораблей".
- О'кей, сейчас иду, - сказал Ларрека, то ли зевнув, то ли хмыкнув в ответ на то, что творилось на пиру в его сне. Серода принес ему миску супа и помог надеть снаряжение. Ларрека вышел из штаба взбодрившись. Кто знает, может быть, его друзья и в самом деле найдут способ его выручить.
Нападение с морского берега не принесло никаких неожиданностей, с которыми не могли бы справиться офицеры на месте. На реке было менее предсказуемо и более интересно. Ларрека перевел взгляд туда, наблюдая с надвратной башни.
Западные холмы осветила быстро поднимающаяся среди звезд Целестия. Отсюда она выглядела подобно красному щиту с причудливым гербом. Свет её струился сквозь горячий воздух, разливался по оголенной земле, тусклый, пока не касался воды, - и тут же превращался в серебристо-холодный дрожащий мост. Через эту серебряную полосу двигались черные силуэты кораблей варваров. Они причалили, и вопли их экипажей разрушили даже тот остаток тишины, что ещё был в этой ночи.
Хитрость была в том, чтобы занять их до тех пор, пока не подойдет корабль-брандер - как они старались отвлечь легион от другого конца города, где должны были ударить их товарищи. Ларрека уже слышал над залитыми луной крышами шум той атаки. Пропели луки, свистнули стрелы. Остановились только те из нападавших, кто был ранен или убит. Остальные мчались вперед зигзагом, сливаясь с тенями и прячась среди них. У многих были факелы, оставлявшие на бегу дорожки из искр.
За ними, как призраки в лунном свете, вдруг залитые языками пламени, показались паруса. Удар корабля в причал отдался в земле и в костях. Пламя с ревом рванулось наружу. Но валенненцы, как бы ни были растеряны, не повернулись и не побежали. Они рвались через земляной вал к частоколу, поливали его маслом из кожаных мехов и поджигали своими факелами.
"Неужто Арнанак меня перехитрил, заставив думать, что это диверсия? Хаос, это же главный удар!"
- На вылазку! - проревел Ларрека. - Сбросить их со стены - пока она вся не загорелась!
Он бросился к воротам. Обнажив меч, он повел в бой своих солдат. Ударяясь друг о друга, пели мечи. Варвары рвались вперед, отчаянно бесстрашные, и рубили, рубили. Подавляемые численным превосходством противника, легионеры укрылись за щитами и отражали атаку. Они вклинивались между поджигателями и теми, кто их прикрывал. На поле битвы появился резерв, и солдаты пошли вперед. Шаг за шагом, удар за ударом они прогнали врага на горящие корабли и в поднявшийся прилив.
- Молодцы, ребята! - крикнул Ларрека. - Вперед, кончай их во имя Зеры!
От удара он покачнулся. От правого глаза разлилась боль. За ней тьма. Он выронил хаэленский клинок и схватился за древко торчавшей из глаза стрелы.
- Уже все? - громко спросил он.
На место удивления пришли вихрь и гром, ноги подломились. Какой-то солдат подошел ближе, Ларрека не обратил внимания. В багровом свете луны и пламени он собрал остаток сил, пока они не покинули его навсегда, и постарался создать себе смертный сон, хотя бы и такой краткий, как последний миг.
Глава 21
Благодаря толстым стенам Башни Книг в комнате было почти прохладно. Свет двойного солнца косыми лучами лился в окна и рассыпался в нитях бисера, порождая бесчисленные оттенки и переливы на каменном полу. Теми же цветами играли воздушные, похожие на бабочек энтомоиды в гриве Джерассы. Ученый стоял у стола с развернутым пергаментом; такими же пергаментами были заполнены длинные полки вдоль стен. Он говорил по-английски с совершенством педанта, но ни один иштариец не мог не придать языку напевность:
- Вот чертежи различных экипажей, приводимых в движение силой мускулов, имевших распространение в момент прибытия людей. В некоторых регионах они ещё могут быть в ходу. Основная трудность состоит в том, что, хотя представители нашего вида имеют большую индивидуальную силу, мы при этом ещё и больше по размерам. В данном судне может поместиться ограниченное число гребцов. Как лучше распределить имеющиеся силы? - Он показал указкой. - Здесь мы видим приспособление, позволяющее использовать для гребли силу не только рук, но и передних ног. На этом чертеже показан ножной переступательный привод для приведения в действие гребного колеса, или гребного винта в более поздних моделях. Однако подобные устройства неэффективны и подвержены поломкам, если они не выполнены из достаточно прочной стали, выдерживающей большие крутящие моменты. В силу этого валенненцы и островитяне Огненного моря комбинируют носовые и кормовые косые паруса с обычными веслами, что делает судно весьма маневренным, но ограниченным по дальности плавания. Мы же, обитатели Южного Бероннена, как вы, может быть, заметили, предпочитаем большие прямые паруса. Их недостаток - медленность в управлении, поскольку наши команды даже при использовании подъемных кресел и лодыжечных крюков не могут взбираться наверх так же быстро, как ваши.
- Поскольку ваши эмиссары научили нас более совершенной металлургии, наши конструкторы стали экспериментировать с винтами, приводимыми в движение силой ветра. В свое время мы собирались построить и двигатели, но в связи с отсутствием у нас промышленной базы и приближающимся периастром вряд ли что-то в этом направлении удастся сделать в ближайшие столетия.
Он не добавил: "Удалось бы, если бы Примавера по-прежнему могла нам помогать". В его богатом интонациями, но спокойном голосе упрек не прозвучал. Однако стоявший рядом с ним Дежерин поморщился.
- Эти чертежи - просто настоящее искусство, - наконец произнес человек совершенно искренне. - И сколько ума и воли - добиться таких результатов, когда Ану всегда возвращается. ..
И тут его прорвало.
- Почему вы меня принимаете? - спросил он. - Почему ваш народ держится дружелюбно с моими людьми, когда их собственное племя даже говорить с ними не хочет?
Золотые глаза Джерассы спокойно встретились с черными глазами человека.
- Чего мы добились бы, отринув одиноких юношей, кроме того, что лишили бы себя самих всего того интересного, что можем от них узнать? В большинстве своем мы сознаем, что они не свободны в выборе своей цели. Население Примаверы надеется оказать влияние на ваших главных лидеров через вас, отказывая вам в искусстве и средствах, которые вам нужны. У нас же нет ни того ни другого.
Дежерин сглотнул.
- Вы завоевали наши симпатии, - признал он. - Из-за достоинства, с которым вы переносите свою беду, из-за всех чудес, которых лишится мир, если погибнет ваша цивилизация. - "И я задумался о войне в космосе. Стоит ли она всех затрат и страданий? Можно ли её вообще выиграть? И вообще дело ли Земли туда лезть?" Но у нас есть долг.
- Я принадлежу к легиону, - напомнил ему Джерасса. Иштариец был готов возобновить обсуждение научного и технического состояния Сехалы до появления землян, но тут зажужжал передатчик Дежерина. Он вытащил из кармана рубашки его плоскую коробочку и рявкнул:
- Слушаю. Что стряслось?
- Говорит лейтенант Маевский, сэр, - раздался голос, говоривший по-испански и прозвучавший по контрасту как оловянная труба. - Секретная полиция. Простите, что беспокою вас в выходной день, но дело срочное.
- А да, вы получили задание проследить за нашими добрыми местными гражданами. Говорите.
Дежерин почувствовал, как какое-то напряжение поднялось вдоль позвоночника.
- Как вы помните, сэр, у них были накоплены большие запасы взрывчатых веществ для их проектов. Мы их оставили в складе, только опечатав. Когда у нас начались трения, я решил поставить там радиосигнал тревоги, им неизвестный, и выполнил это под прикрытием очередной инвентаризации. Сегодня незадолго до рассвета сигнал сработал. К сожалению, никого из нас вблизи города не оказалось - очевидно, взломщики в этом удостоверились. Когда мне со взводом удалось добраться туда с базы; дело было сделано. Очень профессионально. На печати нет видимых следов вскрытия. Внутри тоже все выглядело как обычно, так что нам пришлось пересчитать буквально все предметы. Было обнаружено исчезновение десяти упаковок торденита и пятидесяти подрывных шашек.
Дежерин присвистнул.
- Да, у нас там работали отличные техники, - продолжал Маевский. - Вот потому-то никого из них и не оказалось в городе - они получили бы сигнал тревоги одновременно с нами. Но мэр Хэншоу просил их помочь в поиске флаера, который сообщил, что идет на вынужденную посадку из-за бури в Каменных горах. Вы приказали, сэр, удовлетворять все разумные просьбы. Они все четверо отбыли. Я подозреваю отвлекающий маневр, но доказать не могу.
- Вы с ума сошли! - возразил Дежерин. - Уж кто-кто, а Хэншоу не связался бы с саботажниками... Он знает, что вам известно об ограблении?
- Он спросил, зачем мы вернулись на склад. Я решил, что лучше проконсультироваться с вами, и выдал ему сомнительную историю о том, что мне доложили о нарушении условий хранения. Он поднял брови, но ничего не сказал.
- Вы правильно действовали, Маевский. Я прослежу, чтобы это было записано в вашем деле. В настоящий момент вы и ваша группа останетесь на месте и не будете отвечать ни на какие вопросы. Я выезжаю.
Дежерин дал отбой, пробормотал какие-то извинения Джерассе и заторопился к выходу. День был не по сезону жаркий. На западе громоздились грозовые тучи. Небо заливал ещё более злобно-красный свет, чем прежде. Он с облегчением вскочил в свой флаер и взлетел.
Во время короткого перелета в Примаверу он вызвал Хэншоу. С облегчением услышал, что мэр дома: а то ему мерещились какие-то апокалипсические, хотя и мало вероятные видения.
- Говорит Дежерин. Мне срочно нужно вас видеть.
- Да, капитан, я вас вроде как и ждал. Лучше бы нам поговорить с глазу на глаз, да?
Дежерин приземлился возле дома. Двое прохожих смотрели сквозь него. Он заехал под навес. Ольга Хэншоу с каменным лицом провела его в гостиную и плотно закрыла, за собой дверь, выходя. Ее муж, выпятив круглый живот, сидел возле магнитофона. Он не встал, но приветственно поднял руку и слегка улыбнулся сквозь сигарный дым.
- Привет, - сказал он. - Устраивайтесь. Дежерин небрежно отдал приветствие и напряженно сел в кресло напротив. Сказал по-английски:
- Я только что получил страшные новости.
- Да что вы?
- Сэр, позвольте мне говорить прямо. Слишком серьезное дело, чтобы ходить вокруг да около. Украдены сильные взрывчатые вещества, и есть серьезные подозрения, что вы можете быть к этой краже причастны.
- Я бы не назвал это кражей. Взрывчатка принадлежит нам.
- Так вы признаете свою вину?
- И виной я бы это тоже не назвал.
- Материалы были секвестрованы для нужд Космофлота. Сэр, несмотря на все наши несогласия, я вообразить не мог, что вы можете быть замешаны в предательстве.
- Да бросьте вы, - Хэншоу выпустил голубое кольцо дыма. - Я признаю, что мы надеялись, что сможем сработать без шума. Но ведь вы там поставили жучка? Но успокойтесь, мы не помогли врагам Земли. А вам никогда не понадобится то, что мы... гм... реэкспроприировали.
- Где оно?
- Где-то в надежном месте, с техниками и аппаратурой. Я не могу вам сказать, где это - специально не хотел знать, на случай, если вы меня. будете допрашивать. Вам их никак не арестовать, пока они не закончат своего дела. И... Юрий, я понимаю, что вы ухватитесь за малейшее оправдание, чтобы им не помешать.
- Говорите. - Дежерин стиснул кулаки на коленях.
- Лучше я вам дам послушать запись одного разговора, который у меня был несколько дней тому назад. - Из-под легкости манер Хэншоу проглядывала суровость. - Я такие вещи всегда записываю. Вы припоминаете ситуацию в Валеннене? Джилл Конуэй и Иен Спарлинг в плену где-то в глубинке, а Порт-Руа постоянно штурмуют все, кажется, храбрецы, которых мог собрать континент.
Дежерин почувствовал будто бы удар тока. Джилл...
- Да, - сказал он.
- Когда Иен туда отправился, он протащил с собой микропередатчик, а солдаты поставили ретрансляторы, которые связали его с Порт-Руа. А тем самым и с нами при случае.
- Вы мне этого не сказали! - Дежерину стало больно от обиды.
- Ну, вы человек занятой, - хмыкнул Хэншоу. Дежерин подумал об улицах, по которым проходил, как призрак, о работе в пустыне, что ползла по-черепашьи, о часах, проведенных за составлением рапортов на Землю в поисках эвфемизмов, которые позволили бы хотя бы отсрочить наложение на Примаверу карающей длани Федерации.
- А вы не думали, что меня это тоже интересует? Эти двое от меня отвернулись, но я по-прежнему считаю себя их другом...
И снова Джилл неслась по долине, и ветер трепал её длинные волосы; и снова она жестикулировала и показывала ему диковины, которые её увлечение превращало в чудеса, и снова она кормила его в живописном беспорядке своего дома, и пела и играла для него под высокими звездами своей планеты. И снова он ругал себя за то, что в душе так и остался подростком, и снова говорил себе, что на самом-то деле он не влюблен - просто она его привлекает, как всякого нормального человека привлекла бы такая женщина, но не более, чем это возможно для такого короткого знакомства. И надо ещё учесть его одиночество - ив постели, и вне её, которое никогда не было заполнено после ухода Элеаноры...
Дежерин окаменел от приступа гнева.
- Если вы полностью закончили меня наказывать, - проговорил он, можете включить магнитофон.
- Touche (Попал, - фехтовальный термин, фр.), - согласился Хэншоу, и черты его лица смягчились. - Понимаете, у них ограниченный ресурс батарей, а они до того не выходили с нами на прямой контакт. Через Порт-Руа мы знали, что они в добром здоровье и в хорошем настроении, что с ними хорошо обращаются и что они находятся в чем-то вроде имения где-то на западном нагорье. Я им передал весть насчет забастовки, что могло бы повлиять на их планы или действия. Позавчера они вызвали меня напрямую.
Он поднес палец к выключателю.
- Если вы хотите себе представить все наглядно, - начал он, - мы знаем этот район по аэрофотосъемке и орбитальным фотографиям, а также по рассказам иштарийцев. Тамошние холмы и расположенные за ними горы довольно красивы - на свой суровый манер. Деревья в лесах низкорослые и извилистые, почти без подлеска, красно-желтая листва затеняет от безоблачного неба. Кое-где попадается Т-растительность с голубой листвой; некоторые образчики, например феникс, весьма впечатляют. Там жарко, как в печи для обжига, и так же сухо. Диких животных мало, и журчащая вода попадается редко, поэтому там почти безмолвие. Джилл и Иен выбрались за пределы слышимости и видимости своих сторожей, и вот они вдвоем в этом опаленном и умирающем лесу.
- Спасибо, - кивнул Дежерин. - Я все себе представил. - "Ее тонкую фигурку среди скрюченных карликовых деревьев, солнце высвечивает платину и медь в её волосах, её сияющие глаза и влекущую улыбку... и рядом тот, кто долго был её единственным товарищем по плену... Assez! Arretons, imbecile! (Хватит! Прекрати, идиот! фр.)".
Но её голос поразил его, не тот чистый и звонкий, что он знал, а хриплый и неуверенный.
- Привет, Бог, это ты? Вызывают Джилл Конуэй и Иен Спарлинг из Валеннена.
- А? - отозвался голос Хэншоу. - Да-да, это я. Что-нибудь не так, девочка?
ДЖИЛЛ: Все не так.
СПАРЛИНГ: Мы лично не находимся в опасности.
ХЭНШОУ: Где вы? Что случилось?
СПАРЛИНГ: Мы в том же месте и в тех же условиях. Мы прикинули, что ты в это время будешь дома. Ты один?
ХЭНШОУ: У меня жена, дети и Примавера. Но в комнате я один, и пока так и будет.
ДЖИЛЛ (не реагируя на неуклюжую шутку)'. Мониторы выключены? Мы не хотим, чтобы разговор подслушали.
ХЭНШОУ: Космофлот вас не услышит, если вы его имеете в виду. Они не прослушивают вещание на планету и местные передачи тоже, поскольку много говорится на сехаланском. Ко мне время от времени приходит Джо Зелигман со своими инструментами и проверяет мой дом на предмет жучков, но пока не нашел ничего. Капитан Дежерин в душе джентльмен. И он знает, что я не устраиваю заговоров.
ДЖИЛЛ: Теперь будешь.
ХЭНШОУ: Как? ДЖИЛЛ: Если я тебя знаю, то после услышанного начнешь.
ХЭНШОУ: Если так, то давай к делу. Что случилось?
ДЖИЛЛ: Ларрека... мертв. Погиб. Он...
ХЭНШОУ: Нет, не может быть. Когда? Как?
СПАРЛИНГ (на фоне подавляемых всхлипов): Ты услышишь во время доклада легиона на основную базу. Мы интересовались ходом битвы, и этим утром связались с Порт-Руа. Он погиб в эту ночь, командуя вылазкой. Вылазка удалась, но он получил стрелу между прутьями забрала, и... Гарнизон пока держится, но я не думаю, чтобы они могли продержаться так же долго, как с ним.
Ларрека оглядел своих офицеров:
- Кто возьмется за по-настоящему отчаянную работу? После мгновенной паузы вперед вышел молодой многообещающий командир когорты:
- Я возьмусь.
- Хорошо, - сказал Ларрека. - Набери добровольцев, столько, чтобы хватило поставить парус на корабле. Течение и прилив какие надо - ты войдешь сразу за этими гадами. Они могли бы высадиться на берег, но воспользуются причалом - я рад, что мы его не разрушили, - так будет куда удобнее. Подожги корабль, и пусть он врежется в них. Отходите на лодке или вплавь. Мы сделаем вылазку, перебьем экипажи и подберем вас.
- Пожертвовать целым кораблем? - удивился адъютант Серода.
- А мы никуда не собираемся плыть, - напомнил ему Ларрека. - Все равно придется поджигать остальные, чтобы не достались пиратам. Я только подождал с этим вот для такого случая.
Он внимательно смотрел на молодого офицера. Их глаза встретились, и сразу стали незаметны жара и пыль, ветер и крики битвы за стенами. Они оба знали, каковы шансы на успех. По лицу стоящего перед ним легионера Ларрека понял, что тот уже начал формировать сон, тот сон, что будет последним в его жизни и с которым он хочет перейти в смерть. Командир стиснул его руку в солдатском пожатии.
- Иди с любовью, легионер, - сказал он. - Это прощание пережило несколько циклов цивилизации.
В битве наступило затишье. Сухопутные силы тассуров отошли назад бесформенной и беспорядочной массой, чтобы отдохнуть и начать снова со свежими силами. Ларрека посчитал, что галеры останутся на рейде до темноты. А тогда моряки для под хода к берегу и установки штурмовых платформ подождут лунного света. Без этого они вряд ли считают себя способными перебраться через частокол. Хорошо бы, чтобы их оказалось на галерах побольше: отражение атаки с воды "потребует жизней защитников, которых скоро будет очень не хватать на стенах.
"А мне бы самому лучше сейчас отдохнуть, пока есть возможность, подумал Ларрека. По всем костям разливалась усталость. В сопровождении Сероды он тяжело прошел по свободным теперь улицам в здание штаба. Наверху скелетом на фоне неба виднелась радиомачта. Солнце закатилось, и Бродяга стоял низко: свет был цвета крови землянина, тень - иштарийца. - По крайней мере в следующем раунде будет прохладнее".
Иразен, заместитель командира после поражения экспедиции Волуа, встретил его при входе. Старый, массивный, покрытый шрамами ветеран, с недостатком воображения, но из тех, победа над кем дорого обходится врагу.
- Ты вовремя, - сказал он. - У нас на связи заложники-люди. Узнав, что происходит, они - по крайней мере женщина - требуют разговора с тобой.
"На то она и Джилл. И Иен почти настолько же хочет поговорить, но он терпеливее. Вот приятный сюрприз". Перед внутренним взором возникло лицо, обрамленное прямыми прядями из-под узкой ленты, светло-светло-желтые волосы, глаза голубее небес на тропических островах, где он странствовал в юности, и улыбка ярче солнечного блеска на пене прибоя. Тонкая и высокая стать, в которой скрыт призрак той маленькой девочки, что смеялась от радости, когда его видела. Пусть Трое дадут ей много таких же малышей, хоть он их и не увидит. Ларрека быстро пробежал к пульту связи.
- Он здесь, - сказал дежурный техник и отсалютовал командиру. Ларрека взял трубку, глядя на слепой экран.
- Дядя! - пробился голос Джилл. - Как ты там?
- Все ещё на палубе, - ответил Ларрека хаэленской поговоркой. - А вы?
- С нами все в порядке - вышли прогуляться на закате и сидим на вершине холма, глядя, как сумерки заполняют долину. Дядя, ведь на тебя напали!
- Пока что им с того мало радости, - сказал Ларрека.
- Пока что? - переспросила она. - А что дальше?
- Того же самого побольше. А что еще?
Наступило молчание. Может быть, Иен и Джилл шептались. Или нет. Комната в этот вечер казалась самым нереальным местом в мире. Когда Джилл заговорила снова, голос был жестким:
- Сколько вы ещё можете продержаться?
- Смотря по обстоятельствам, - ответил Ларрека. Она оборвала его солдатским ругательством.
- Я расспросила твоего техника, пока тебя искали. Помощи не будет. Верно? Даже нас с тобой нет, хоть как-то помочь. Дядя, я тебя знаю, и, черт меня побери, я прошу привилегии солдата - говори со мной откровенно.
- Давай лучше потреплемся для отдыха, - предложил Ларрека, глядя в невозмутимые лица приборов.
- Я не в том возрасте, когда меня можно было утешить конфеткой, сказала Джилл. - Послушай, я знаю. Ведь Союз тебя списал в убыток. Если даже они спохватятся и решат, что стоит удержать Валеннен, когда они увидят, против чего тебе приходится бороться, - даже если они спохватятся, будет поздно. Арнанак их перехитрил. Мой народ... он парализован или связан собственным Космофлотом. Отходы тебе блокированы, а поскольку ты не сдаешься, ты будешь уничтожен. Арнанак и со мной, и с Иеном говорил откровенно. И теперь твоя цель - продать свою жизнь так дорого, чтобы цивилизация имела хотя бы время вздохнуть. Верно? - Голос Джилл сорвался: Черт побери, этого не должно быть!
- Мы все когда-нибудь умрем, - ответил он ей с неожиданной мягкостью. - Ты лучше подумай: это избавит меня от необходимости смотреть, что будет с тобой.
В ответ прозвучало:
- Мы с Иеном решили, что мы заставим людей в Примавере оторвать задницу от стула. Еще не знаем как, но, черт побери... Иен, мы сделаем это! - Овладев собой, она заговорила спокойно: - Держи эту линию свободной для нас. И зарезервируй время для связи с Хэншоу каждый час. Просекаешь?
- Что у вас на уме? - От страха за неё голос прозвучал резко.
- Так, кое-что. Пока не знаем.
- Ты не имеешь права рисковать собой. Это приказ, солдат.
- Даже чтобы спасти Порт-Руа?
Ларрека смотрел в черную бездну, припоминая, как послал командира когорты на огненный корабль. А Джилл всегда любила считать себя приписанной к Зере Победоносному.
- Хорошо, - медленно сказал он, - только свяжись со мной сначала, о'кей?
- О'кей, старик, - шепнула она. Сухой голос Спарлинга:
- Гхм, батареи садятся, и нам лучше держаться необходимых частностей. Можешь ли ты оценить, сколько времени вы продержитесь без подкреплений?
- Где-то от завтрашнего утра и до осеннего равноденствия. Слишком многое не поддается учету, - сказал Ларрека и подумал, какой бы прекрасной парой для Джилл был этот Иен, если бы у людей двадцать лет не составляли такой гротескно большой разницы. - В конце концов они проломят нашу защиту и снесут стены. Мы не сможем обеспечить достаточную плотность огня, чтобы это предотвратить. Но если они понесут большие потери вначале, Арнанак может решить действовать медленно и не терять бойцов, которые ему ещё понадобятся. Когда они вломятся, мы заставим их брать город дом за домом. Он прикинул и добавил: - Нг-нг, для разумной оценки поделим разницу и назовем тридцать два дня.
- И не больше? - тихо спросил Спарлинг. - Ну что ж... придется думать и действовать быстро. У меня есть какой-то зародыш идеи. Удача да сопутствует тебе, Ларрека.
Через километры выгоревших гор и те самые двадцать лет маленькая девочка Джилл сказала "Чмммокк!" - и связь прервалась, а то, подумал Ларрека, пришлось бы слышать, как она плачет.
Он повернулся к ожидавшему Иразену:
- Еще что-нибудь?
- Ничего важного, командир.
- Я хочу поспать. После восхода первой луны дело начнется снова. Пошлите тогда за мной.
Ларрека отправился к себе. Дом принадлежал и Мероа, здесь ещё хранились её вещи и память о ней. Сняв доспехи, он остановился возле их фотографии с последним ребенком, сделанной одним человеком в первые годы Примаверы. Якоб Цопф умер холостяком, и его народ не сохранил о нем памяти кроме той, что осталась в архивах, но Мероа, когда бывала там, всегда приносила земные цветы на его могилу. Да, ты такая, подумал Ларрека.
Вытянувшись на левом боку . - один на двойном матрасе, - Ларрека закрыл глаза и задумался, о чем бы посмотреть сон. Лучше всего какая-нибудь веселая фантазия - например, заиметь крылья и посмотреть, что случится. Слишком грустно было бы проснуться с разумом, полным призраков. И много ли ему ещё осталось времени блуждать среди того, что было или могло быть? Если уж он хочет иметь хороший смертный сон, то планировать и экспериментировать надо начинать сейчас. Конечно, он может быть убит и не таким образом, который даст ему возможность уйти из жизни так и в той компании, как ему хотелось бы... "А, черт его побери", - буркнул он, сосредоточился на свадьбе Джилл и Иена и погрузился в атмосферу пира, веселого до буйства.
Свет лампы Сероды разбудил Ларреку, согласно его приказанию. Варвары на берегу снова задвигались. Их галеры подняли якоря и направлялись от середины бухты к рыбацким причалам. Они не пытались напасть на большой корабль, стоящий в стороне. Несомненно, они считали, что он высматривает очень мало вероятный шанс проскользнуть через шеренгу блокировавших бухту кораблей".
- О'кей, сейчас иду, - сказал Ларрека, то ли зевнув, то ли хмыкнув в ответ на то, что творилось на пиру в его сне. Серода принес ему миску супа и помог надеть снаряжение. Ларрека вышел из штаба взбодрившись. Кто знает, может быть, его друзья и в самом деле найдут способ его выручить.
Нападение с морского берега не принесло никаких неожиданностей, с которыми не могли бы справиться офицеры на месте. На реке было менее предсказуемо и более интересно. Ларрека перевел взгляд туда, наблюдая с надвратной башни.
Западные холмы осветила быстро поднимающаяся среди звезд Целестия. Отсюда она выглядела подобно красному щиту с причудливым гербом. Свет её струился сквозь горячий воздух, разливался по оголенной земле, тусклый, пока не касался воды, - и тут же превращался в серебристо-холодный дрожащий мост. Через эту серебряную полосу двигались черные силуэты кораблей варваров. Они причалили, и вопли их экипажей разрушили даже тот остаток тишины, что ещё был в этой ночи.
Хитрость была в том, чтобы занять их до тех пор, пока не подойдет корабль-брандер - как они старались отвлечь легион от другого конца города, где должны были ударить их товарищи. Ларрека уже слышал над залитыми луной крышами шум той атаки. Пропели луки, свистнули стрелы. Остановились только те из нападавших, кто был ранен или убит. Остальные мчались вперед зигзагом, сливаясь с тенями и прячась среди них. У многих были факелы, оставлявшие на бегу дорожки из искр.
За ними, как призраки в лунном свете, вдруг залитые языками пламени, показались паруса. Удар корабля в причал отдался в земле и в костях. Пламя с ревом рванулось наружу. Но валенненцы, как бы ни были растеряны, не повернулись и не побежали. Они рвались через земляной вал к частоколу, поливали его маслом из кожаных мехов и поджигали своими факелами.
"Неужто Арнанак меня перехитрил, заставив думать, что это диверсия? Хаос, это же главный удар!"
- На вылазку! - проревел Ларрека. - Сбросить их со стены - пока она вся не загорелась!
Он бросился к воротам. Обнажив меч, он повел в бой своих солдат. Ударяясь друг о друга, пели мечи. Варвары рвались вперед, отчаянно бесстрашные, и рубили, рубили. Подавляемые численным превосходством противника, легионеры укрылись за щитами и отражали атаку. Они вклинивались между поджигателями и теми, кто их прикрывал. На поле битвы появился резерв, и солдаты пошли вперед. Шаг за шагом, удар за ударом они прогнали врага на горящие корабли и в поднявшийся прилив.
- Молодцы, ребята! - крикнул Ларрека. - Вперед, кончай их во имя Зеры!
От удара он покачнулся. От правого глаза разлилась боль. За ней тьма. Он выронил хаэленский клинок и схватился за древко торчавшей из глаза стрелы.
- Уже все? - громко спросил он.
На место удивления пришли вихрь и гром, ноги подломились. Какой-то солдат подошел ближе, Ларрека не обратил внимания. В багровом свете луны и пламени он собрал остаток сил, пока они не покинули его навсегда, и постарался создать себе смертный сон, хотя бы и такой краткий, как последний миг.
Глава 21
Благодаря толстым стенам Башни Книг в комнате было почти прохладно. Свет двойного солнца косыми лучами лился в окна и рассыпался в нитях бисера, порождая бесчисленные оттенки и переливы на каменном полу. Теми же цветами играли воздушные, похожие на бабочек энтомоиды в гриве Джерассы. Ученый стоял у стола с развернутым пергаментом; такими же пергаментами были заполнены длинные полки вдоль стен. Он говорил по-английски с совершенством педанта, но ни один иштариец не мог не придать языку напевность:
- Вот чертежи различных экипажей, приводимых в движение силой мускулов, имевших распространение в момент прибытия людей. В некоторых регионах они ещё могут быть в ходу. Основная трудность состоит в том, что, хотя представители нашего вида имеют большую индивидуальную силу, мы при этом ещё и больше по размерам. В данном судне может поместиться ограниченное число гребцов. Как лучше распределить имеющиеся силы? - Он показал указкой. - Здесь мы видим приспособление, позволяющее использовать для гребли силу не только рук, но и передних ног. На этом чертеже показан ножной переступательный привод для приведения в действие гребного колеса, или гребного винта в более поздних моделях. Однако подобные устройства неэффективны и подвержены поломкам, если они не выполнены из достаточно прочной стали, выдерживающей большие крутящие моменты. В силу этого валенненцы и островитяне Огненного моря комбинируют носовые и кормовые косые паруса с обычными веслами, что делает судно весьма маневренным, но ограниченным по дальности плавания. Мы же, обитатели Южного Бероннена, как вы, может быть, заметили, предпочитаем большие прямые паруса. Их недостаток - медленность в управлении, поскольку наши команды даже при использовании подъемных кресел и лодыжечных крюков не могут взбираться наверх так же быстро, как ваши.
- Поскольку ваши эмиссары научили нас более совершенной металлургии, наши конструкторы стали экспериментировать с винтами, приводимыми в движение силой ветра. В свое время мы собирались построить и двигатели, но в связи с отсутствием у нас промышленной базы и приближающимся периастром вряд ли что-то в этом направлении удастся сделать в ближайшие столетия.
Он не добавил: "Удалось бы, если бы Примавера по-прежнему могла нам помогать". В его богатом интонациями, но спокойном голосе упрек не прозвучал. Однако стоявший рядом с ним Дежерин поморщился.
- Эти чертежи - просто настоящее искусство, - наконец произнес человек совершенно искренне. - И сколько ума и воли - добиться таких результатов, когда Ану всегда возвращается. ..
И тут его прорвало.
- Почему вы меня принимаете? - спросил он. - Почему ваш народ держится дружелюбно с моими людьми, когда их собственное племя даже говорить с ними не хочет?
Золотые глаза Джерассы спокойно встретились с черными глазами человека.
- Чего мы добились бы, отринув одиноких юношей, кроме того, что лишили бы себя самих всего того интересного, что можем от них узнать? В большинстве своем мы сознаем, что они не свободны в выборе своей цели. Население Примаверы надеется оказать влияние на ваших главных лидеров через вас, отказывая вам в искусстве и средствах, которые вам нужны. У нас же нет ни того ни другого.
Дежерин сглотнул.
- Вы завоевали наши симпатии, - признал он. - Из-за достоинства, с которым вы переносите свою беду, из-за всех чудес, которых лишится мир, если погибнет ваша цивилизация. - "И я задумался о войне в космосе. Стоит ли она всех затрат и страданий? Можно ли её вообще выиграть? И вообще дело ли Земли туда лезть?" Но у нас есть долг.
- Я принадлежу к легиону, - напомнил ему Джерасса. Иштариец был готов возобновить обсуждение научного и технического состояния Сехалы до появления землян, но тут зажужжал передатчик Дежерина. Он вытащил из кармана рубашки его плоскую коробочку и рявкнул:
- Слушаю. Что стряслось?
- Говорит лейтенант Маевский, сэр, - раздался голос, говоривший по-испански и прозвучавший по контрасту как оловянная труба. - Секретная полиция. Простите, что беспокою вас в выходной день, но дело срочное.
- А да, вы получили задание проследить за нашими добрыми местными гражданами. Говорите.
Дежерин почувствовал, как какое-то напряжение поднялось вдоль позвоночника.
- Как вы помните, сэр, у них были накоплены большие запасы взрывчатых веществ для их проектов. Мы их оставили в складе, только опечатав. Когда у нас начались трения, я решил поставить там радиосигнал тревоги, им неизвестный, и выполнил это под прикрытием очередной инвентаризации. Сегодня незадолго до рассвета сигнал сработал. К сожалению, никого из нас вблизи города не оказалось - очевидно, взломщики в этом удостоверились. Когда мне со взводом удалось добраться туда с базы; дело было сделано. Очень профессионально. На печати нет видимых следов вскрытия. Внутри тоже все выглядело как обычно, так что нам пришлось пересчитать буквально все предметы. Было обнаружено исчезновение десяти упаковок торденита и пятидесяти подрывных шашек.
Дежерин присвистнул.
- Да, у нас там работали отличные техники, - продолжал Маевский. - Вот потому-то никого из них и не оказалось в городе - они получили бы сигнал тревоги одновременно с нами. Но мэр Хэншоу просил их помочь в поиске флаера, который сообщил, что идет на вынужденную посадку из-за бури в Каменных горах. Вы приказали, сэр, удовлетворять все разумные просьбы. Они все четверо отбыли. Я подозреваю отвлекающий маневр, но доказать не могу.
- Вы с ума сошли! - возразил Дежерин. - Уж кто-кто, а Хэншоу не связался бы с саботажниками... Он знает, что вам известно об ограблении?
- Он спросил, зачем мы вернулись на склад. Я решил, что лучше проконсультироваться с вами, и выдал ему сомнительную историю о том, что мне доложили о нарушении условий хранения. Он поднял брови, но ничего не сказал.
- Вы правильно действовали, Маевский. Я прослежу, чтобы это было записано в вашем деле. В настоящий момент вы и ваша группа останетесь на месте и не будете отвечать ни на какие вопросы. Я выезжаю.
Дежерин дал отбой, пробормотал какие-то извинения Джерассе и заторопился к выходу. День был не по сезону жаркий. На западе громоздились грозовые тучи. Небо заливал ещё более злобно-красный свет, чем прежде. Он с облегчением вскочил в свой флаер и взлетел.
Во время короткого перелета в Примаверу он вызвал Хэншоу. С облегчением услышал, что мэр дома: а то ему мерещились какие-то апокалипсические, хотя и мало вероятные видения.
- Говорит Дежерин. Мне срочно нужно вас видеть.
- Да, капитан, я вас вроде как и ждал. Лучше бы нам поговорить с глазу на глаз, да?
Дежерин приземлился возле дома. Двое прохожих смотрели сквозь него. Он заехал под навес. Ольга Хэншоу с каменным лицом провела его в гостиную и плотно закрыла, за собой дверь, выходя. Ее муж, выпятив круглый живот, сидел возле магнитофона. Он не встал, но приветственно поднял руку и слегка улыбнулся сквозь сигарный дым.
- Привет, - сказал он. - Устраивайтесь. Дежерин небрежно отдал приветствие и напряженно сел в кресло напротив. Сказал по-английски:
- Я только что получил страшные новости.
- Да что вы?
- Сэр, позвольте мне говорить прямо. Слишком серьезное дело, чтобы ходить вокруг да около. Украдены сильные взрывчатые вещества, и есть серьезные подозрения, что вы можете быть к этой краже причастны.
- Я бы не назвал это кражей. Взрывчатка принадлежит нам.
- Так вы признаете свою вину?
- И виной я бы это тоже не назвал.
- Материалы были секвестрованы для нужд Космофлота. Сэр, несмотря на все наши несогласия, я вообразить не мог, что вы можете быть замешаны в предательстве.
- Да бросьте вы, - Хэншоу выпустил голубое кольцо дыма. - Я признаю, что мы надеялись, что сможем сработать без шума. Но ведь вы там поставили жучка? Но успокойтесь, мы не помогли врагам Земли. А вам никогда не понадобится то, что мы... гм... реэкспроприировали.
- Где оно?
- Где-то в надежном месте, с техниками и аппаратурой. Я не могу вам сказать, где это - специально не хотел знать, на случай, если вы меня. будете допрашивать. Вам их никак не арестовать, пока они не закончат своего дела. И... Юрий, я понимаю, что вы ухватитесь за малейшее оправдание, чтобы им не помешать.
- Говорите. - Дежерин стиснул кулаки на коленях.
- Лучше я вам дам послушать запись одного разговора, который у меня был несколько дней тому назад. - Из-под легкости манер Хэншоу проглядывала суровость. - Я такие вещи всегда записываю. Вы припоминаете ситуацию в Валеннене? Джилл Конуэй и Иен Спарлинг в плену где-то в глубинке, а Порт-Руа постоянно штурмуют все, кажется, храбрецы, которых мог собрать континент.
Дежерин почувствовал будто бы удар тока. Джилл...
- Да, - сказал он.
- Когда Иен туда отправился, он протащил с собой микропередатчик, а солдаты поставили ретрансляторы, которые связали его с Порт-Руа. А тем самым и с нами при случае.
- Вы мне этого не сказали! - Дежерину стало больно от обиды.
- Ну, вы человек занятой, - хмыкнул Хэншоу. Дежерин подумал об улицах, по которым проходил, как призрак, о работе в пустыне, что ползла по-черепашьи, о часах, проведенных за составлением рапортов на Землю в поисках эвфемизмов, которые позволили бы хотя бы отсрочить наложение на Примаверу карающей длани Федерации.
- А вы не думали, что меня это тоже интересует? Эти двое от меня отвернулись, но я по-прежнему считаю себя их другом...
И снова Джилл неслась по долине, и ветер трепал её длинные волосы; и снова она жестикулировала и показывала ему диковины, которые её увлечение превращало в чудеса, и снова она кормила его в живописном беспорядке своего дома, и пела и играла для него под высокими звездами своей планеты. И снова он ругал себя за то, что в душе так и остался подростком, и снова говорил себе, что на самом-то деле он не влюблен - просто она его привлекает, как всякого нормального человека привлекла бы такая женщина, но не более, чем это возможно для такого короткого знакомства. И надо ещё учесть его одиночество - ив постели, и вне её, которое никогда не было заполнено после ухода Элеаноры...
Дежерин окаменел от приступа гнева.
- Если вы полностью закончили меня наказывать, - проговорил он, можете включить магнитофон.
- Touche (Попал, - фехтовальный термин, фр.), - согласился Хэншоу, и черты его лица смягчились. - Понимаете, у них ограниченный ресурс батарей, а они до того не выходили с нами на прямой контакт. Через Порт-Руа мы знали, что они в добром здоровье и в хорошем настроении, что с ними хорошо обращаются и что они находятся в чем-то вроде имения где-то на западном нагорье. Я им передал весть насчет забастовки, что могло бы повлиять на их планы или действия. Позавчера они вызвали меня напрямую.
Он поднес палец к выключателю.
- Если вы хотите себе представить все наглядно, - начал он, - мы знаем этот район по аэрофотосъемке и орбитальным фотографиям, а также по рассказам иштарийцев. Тамошние холмы и расположенные за ними горы довольно красивы - на свой суровый манер. Деревья в лесах низкорослые и извилистые, почти без подлеска, красно-желтая листва затеняет от безоблачного неба. Кое-где попадается Т-растительность с голубой листвой; некоторые образчики, например феникс, весьма впечатляют. Там жарко, как в печи для обжига, и так же сухо. Диких животных мало, и журчащая вода попадается редко, поэтому там почти безмолвие. Джилл и Иен выбрались за пределы слышимости и видимости своих сторожей, и вот они вдвоем в этом опаленном и умирающем лесу.
- Спасибо, - кивнул Дежерин. - Я все себе представил. - "Ее тонкую фигурку среди скрюченных карликовых деревьев, солнце высвечивает платину и медь в её волосах, её сияющие глаза и влекущую улыбку... и рядом тот, кто долго был её единственным товарищем по плену... Assez! Arretons, imbecile! (Хватит! Прекрати, идиот! фр.)".
Но её голос поразил его, не тот чистый и звонкий, что он знал, а хриплый и неуверенный.
- Привет, Бог, это ты? Вызывают Джилл Конуэй и Иен Спарлинг из Валеннена.
- А? - отозвался голос Хэншоу. - Да-да, это я. Что-нибудь не так, девочка?
ДЖИЛЛ: Все не так.
СПАРЛИНГ: Мы лично не находимся в опасности.
ХЭНШОУ: Где вы? Что случилось?
СПАРЛИНГ: Мы в том же месте и в тех же условиях. Мы прикинули, что ты в это время будешь дома. Ты один?
ХЭНШОУ: У меня жена, дети и Примавера. Но в комнате я один, и пока так и будет.
ДЖИЛЛ (не реагируя на неуклюжую шутку)'. Мониторы выключены? Мы не хотим, чтобы разговор подслушали.
ХЭНШОУ: Космофлот вас не услышит, если вы его имеете в виду. Они не прослушивают вещание на планету и местные передачи тоже, поскольку много говорится на сехаланском. Ко мне время от времени приходит Джо Зелигман со своими инструментами и проверяет мой дом на предмет жучков, но пока не нашел ничего. Капитан Дежерин в душе джентльмен. И он знает, что я не устраиваю заговоров.
ДЖИЛЛ: Теперь будешь.
ХЭНШОУ: Как? ДЖИЛЛ: Если я тебя знаю, то после услышанного начнешь.
ХЭНШОУ: Если так, то давай к делу. Что случилось?
ДЖИЛЛ: Ларрека... мертв. Погиб. Он...
ХЭНШОУ: Нет, не может быть. Когда? Как?
СПАРЛИНГ (на фоне подавляемых всхлипов): Ты услышишь во время доклада легиона на основную базу. Мы интересовались ходом битвы, и этим утром связались с Порт-Руа. Он погиб в эту ночь, командуя вылазкой. Вылазка удалась, но он получил стрелу между прутьями забрала, и... Гарнизон пока держится, но я не думаю, чтобы они могли продержаться так же долго, как с ним.