– Так падре. А разве это плохая идея?
– Нет, отчего же. К этому мы еще вернемся несколько позже. Но сейчас я не об этом.
Теперь нам нужно воспользоваться плодами того, что они не знают, а мы знаем.
– Мы не дадим русским убрать хана Мехмед Гирея. Нам не нужен на троне тот, кто будет проводить промосковскую политику.
– Марта, делать нам самим уже почти ничего не нужно. Ты отдала все, что нужно Махмуду а он предаст по назначению.
– Что? – снова удивилась Марта. – Вы сказали по назначению? Но как же это?
– А что тебя пугает в моих словах?
– Но по назначению, это значит тем, кто готовит убийство хана Мехмед Гирея! Но тогда зачем мы все это делали, падре?
– Ради того чтобы все знать, Марта. Я же тебе сказал, что наше оружие – это знания. Теперь мы точно знаем, что именно Мятелев вез в своем поясе необходимый компонент для убийства хана.
– Но если мы все передадим агентам русского царя, то они исполнят свою миссию.
Разве нет?
– Марта. Я же тебе сказал, что мы узнали все что нужно. Узнали. Понимаешь? И теперь можем руководить действиями наших врагов. Для меня они всего лишь фигуры на большой шахматной доске. С одной стороны гетман Выговский и его люди, с иной поляки, с иной татары со своим ханом Мехмед Гиреем и Селим беем, и так далее. И кое-кто уже получил необходимую информацию от нас. Я предал её. И этот кое-кто сам предпримет меря против русских. Наша задача влиять на события, не вмешиваясь в них. Вмешательство мы оставляем на самый крайний случай.
– Я еще слишком глупа, прадре, и мне не понять всей глубины вашего ума.
– Ум придет вместе с опытом. У тебя его еще мало, Марта. Ранее здесь в Крыму господствовали агенты гетмана Хмельницкого, которых его канцелярия забрасывала сюда сотнями, но после смерти Хмельницкого, верх взяли русские. С основанием их Приказа тайных дел особенно. Их резидент настоящий мастер своего дела…
В окрестностях Бахчисарая: Али и Василий Ржев Али понял, что этот дворянин не просто посланец царя.
– Значит ты большой господин? И в Москве занимаешь важное место в Приказе тайных дел?
– Я сейчас всего лишь дворянин конного ополчения дворянского полка Шереметева. И не более того.
– Твое имя никто знать не должен. Я это понимаю.
– Да я и сам уже забыл свое имя настоящее, почтенный мурза. Но при нашей работе вспоминать его не стоит.
– Оно так. И я про это всегда помню. Потому я мурза Али. Татарин и работорговец.
А торговля людьми дает мне громадные деньги. Ты не представляешь, какая нужда в рабах на востоке. А на Украине много рабов.
– Ты в пределах земель государя Всея Руси рабов берешь?
– Я всюду рабов беру. Но за каждого уведенного мной раба я десяток иных рабов России возвращаю. Но про сие, мало кто знает.
– Я не в попрек тебя то сказал, мурза.
– Но давай про дело говорить. Из грамотки тарабарской мне стало ясно, что государь великий приказывает посадить на трон ханства царевича Мюрад Гирея.
– И тебе то не по нраву, Али? – спросил Ржев.
– Отчего не по нраву? Я раб государя великого. Мне ли обсуждать его приказы?
Ржев кивнул в ответ, удовлетворенный его словами…
Али уже давно присматривался к царевичу, но весомой политической фигурой его не считал. Он не верил в то, что Мюрад сможет надолго удержать власть в руках, и потому ставку на него никогда бы не сделал. Но что можно сказать, если такого желание самого царя Алексея Михайловича.
Судя по грамотке, жизнь этого дворянина Ржева ему доверена. И он отвечает за то, чтобы вернулся он обратно живым и здоровым, ежели не случиться ничего не предвиденного.
Приказ тайных дел приказывает ему, русскому резиденту в Крыму, вязаться в плохую игру. Али был опытен в таких делах и разубеждать Ржева ни в чем не стал. Он станет действовать по-своему, но не раскрывая своих планов. Пусть Ржев думает, что он верный исполнитель.
– Значит, хан Мехмед Гирей должен уступить свое место? – спросил Али.
– Да. Он должен умереть. И ты станешь одним из первых вельмож при новом хане Мюрад Гире.
– Но дать хану яд не столь просто.
– Этот яд трехдневный и человек отведавший пищи с ним умрет только спустя три дня, Али.
– Но у вас этого яда не много? И потому то, куда его подмешают, должно быть употреблено ханом.
– Именно так, – согласился Ржев.
– Но тогда я не понимаю, отчего ты сам не привез мне этот яд? Зачем было использовать сына боярского и все сталь усложнять? Отчего понадобилось предавать его через Рашида?
– Оттого что мало кто должен знать, что хан был отравлен. И потому яд дашь ему не ты, Али. Ты останешься от этого дела в стороне. Но координировать все станешь именно ты. Вернее я стану руководить твоими агентами через тебя. И я организую передачу трона Мюрад Гирею.
– Мои люди донесли мне, что купец Рашид уже исчез из Крыма. Так и должно было быть?
– Да, Али. Все идет хорошо. Каждый сделал, или еще сделает, то малое со должен сделать. Мятелев предал яд Рашиду. После этого он исчез. Рашид предел яд и сам исчез.
– Но кто доставит яд во дворец?
– Он уже там, мурза, – сообщил Ржев.
Али искренне удивился. Он понял, что еще очень многого не знает. Некие тайные пружины действует и без его участия.
– И что будет за тем как все получиться? Умрет Мехмед Гирей и станет Мюрад Гирей ханом. И что потом?
– А ты не знаешь, мурза?
– Я теперь понял, что еще много чего не знаю. И хотел бы услышать более точные указания. Если конечно мне доверяют в Москве.
– Тебе вполне доверяю, мурза. Первым делом гетманом Украины станет Юрий Хмельницкий и Мюрад окажет ему, если надо, поддержку. А затем новый хан начнет войну с Речью Посполитой. Швеция, Россия, Украина, и Крым. Мы сумеем быстро раздавить государство Яна Казимира.
– И при разделе Россия получит всю Украину. Так? – понял цель политической игры царя Али.
– Нет не всю. Татарские мурзы и салтаны не пойдут за новым ханом, если мы не отдадим им земли вплоть до Киева. И на это придется согласиться. Временно, конечно. Пока первым делом мы должны получить Украину. Перяславский договор, что был заключен с Богданом пять лет назад должен быть забыт. Нужен новый договор что поставит Украину под власть государя Всея Руси полностью. Никакой самостоятельности у них не должно остаться.
– Но это может возмутить украинских полковников и генеральную старшину. Они весьма своевольны.
– Видимость самостоятельности они получат. Видимость! Их полковников можно купить богатыми подачками. Тем более что подачки эти будут из их собственных земель на Украине. А за титулами для них великий государь не постоит. Но их гетман станет только слугой царя в Москве. И наш государь станет с той поры определять, кто будет владеть гетманской булавой.
– Того же желает и король Ян Казимир.
– Вот для этого нам стоит ликвидировать Речь Посполиту или хотя бы сильно урезать её в границах, – продолжал Ржев. – Швеция получит их северные земли. Её король так стремиться к этому. Венгрия получит часть Западной Польши. Мы заберём Украину и вплоть до Львова и часть Литвы. В крайнем случае, Литву можно отделить от Польши и сделать её зависимым от Москвы государством.
– Но Ян Казимир и паны сенаторы могут также перекупить украинских полковников и генеральную старшину.
– В этом вопросе у нас есть преимущество, Али. Православная вера. Поляки и литовцы католики. И потому многие пойдут именно за государем Всея Руси.
Грандиозный план! Велик ум нашего государя!
Умом русского царя Ржев восхитился искренне. Али разделял его мнение по этому поводу, но все равно остался при своем мнении по поводу кандидатуры нового хана Мюрад Гирея. Может принц и должен будет после прихода к власти отблагодарить Москву, но султан не даст так усилиться сильному врагу и не даст ликвидировать Речь Посполиту.
Хотя в отношении передачи гетманства Юрию Хмельницкому он был согласен. Со строптивостью гетманов Украины нужно было кончать. Они должны были стать только слугами царя. Вассалами без права голоса…
Ставка хана Мехмед Гирея: хан возвращается в Крым Мехмед IV Гирей еще не уводил свои войска из Украины. Он стоял здесь, все еще не решаясь принять окончательное решение и бросить Выговского одного. Его волновала реакция Стамбула.
Хотя он уже принял решение существенной помощи гетману Выговскому не оказывать.
Но и русским стоило показать, что он все еще здесь. Пусть князь Трубецкой пока собирается с силами в Путивле. И до тех пор, пока его войска рядом, будет сохраняться хрупкое равновесие на Украине…
Хан в своем громадном шатре наслаждался танцами своих наложниц. К нему вошел Селим-бей. Только он один мог побеспокоить хана в такой час.
– Посмотри на этих пташек, Селим, – произнес хан. – Садись рядом со мной.
Посмотри, как грациозны их движения.
– Мой повелитель, у меня весьма важные сведения.
– Опять из ставки Выговского? Оставь на завтра. Надоели мне их возня и их полковники-просители. Знаешь, сколько ко мне их приезжало за последние два дня?
После того как я приказал их гнать, они стали осаждать тебя?
– Могу ли я, принимать тех, кого не допустил к себе великий хан? Я только слуга, мой повелитель.
– Но ты доверенный слуга хана, Селим. А мне ли не знать, как много может сделать такой человек как ты.
– Полковников Выговского у меня не было, великий хан.
– Но тогда что у тебя такого важного? Неужели гетман Выговский пожелал уйти со свого места сам?
– Гетман здесь ни при чем, великий хан. Дело не в нам. Царевич Мюрад Гирей вернулся в Крым.
– Что? – хан вскочил на ноги и жестом приказал всем убираться из своего шатра.
Танцовщицы и евнухи поспешно удалились. Хан и его приближенный остались одни.
– Мог ли он осмелиться вернуться?
– Эти сведения точны, великий хан. Они поступили ко мне от агента иезуитов. А иезуиты не желают видеть Мюрад Гирея на троне Крымского ханства в Бахчисарае.
– Значит, он вернулся?
– Да, великий хан.
– Главное, что придет в голову султану в Стамбуле, Селим. А ты знаешь, кто там сидит на троне!
– Султан Мухаммед IV Авджи не занимается делами государства, великий хан. Он оправдывает свое прозвище Охотник* (*Авджи переводиться с тюрк. как – охотник).
Он развлекается в своем гареме с одалисками и охотиться. В этом деле султан настоящий мастер.
– Но у этого ничтожества хватило ума совершить переворот и свергнуть своего отца Ибрагима I с трона. Не забывай того, Селим.
– Это не его заслуга, великий хан. Его мать, наложница султана провела этот преворот. И она доврила все нити государственного управления великому визирю Мухаммеду Кепрюлю. А Кепрюлю не отдаст трона Мюрад Гирею.
– Значит Мюрад Гирей в Крыму не по воле султана? Не стоит нам забывать что он из рода Гиреев. И он потомок Чингисхана. И поэтому имеет право на трон.
– Ты хотел знать, господин, нет ли у царевича ярлыка на ханство от султана Мухамеда IV? Нет, великий хан. Он прибыл в Крым самовольно покинув Стамбул. Но тем не менее он опасен. Сам знаешь, повелитель, хватку этого принца.
– Он мой заклятый враг. И такой враг, который никогда не станет другом. Ты уже отдал приказ поймать его? Ибо если у него нет ярлыка – он преступник.
– Нет, повелитель, такого приказа я не отдал. Позволь мне дать тебе совет, великий хан.
– Говори.
– Нам стоит не показывать вида, что мы знаем о том, что Мюрад Гирей в Крыму.
– Селим! Но он может посягнуть на мой трон! Это же не человек, а волк. В такой момент я бы хотел быть не здесь, а в Бахчисарае.
– У тебя армия, великий хан.
Хан отмахнулся от Селим-бея. Армия! Ему ли не знать продажных мурз и салтанов, что окружают его в походе. Это дома в Крыму они сидят по своим становищам тихо и занимаются хозяйством и ублажают своих жен. А здесь они легко могут перекинуться на сторону Мюрада если он им пообещает больше.
– В Бахчисарае сейчас калга, – проговорил хан. – А Мюрад его враг и потому, надеюсь, сговориться они не смогут.
– Это так, повелитель. Калга скорее отрежет себе руку, чем станет союзником Мюрад Гирея.
– Но калгу можно убить или упрятать в подземелье. Оттуда ему будет трудно мешать новому хану. Ведь такие случаи уже были в истории Крыма, Селим. Он может сплотить вокруг себя мурз. Из тех, что были обижены мной или тобой. А таких в Крыму не мало.
– И первый из них ак-мечетский салтан Салават-Гази бей.
Хан согласился с Селим беем. Салават-Гази предаст его при первой же удачной возможности.
– Думаешь, он отважиться на захват трона? – Мехмед Гирей посмотрел на Селима. – Только говори правду. Сейчас не нужно никакой лести.
– Не думаю, великий хан. Если бы у него был ярлык султана, тогда иное дело. Но в таком положении ему лучше занять пустующий трон.
– Ты хочешь сказать, Селим, что ему нужно, чтобы я умер?
– Да, повелитель. Тогда у него будет шанс утвердиться на троне Гиреев. Но кто может предсказать поступки такого принца как Мюрад Гирей?
– Умирать сам я не собираюсь, и уступать ему свое место также не собираюсь.
Значит, он попробует убрать меня чужими руками и по-тихому? Лишний шум ему не нужен.
– Да, повелитель. Будь я на его месте, я бы действовал именно так.
– Но у него, в таком случае, должна быть поддержка или многих моих мурз, или сильного государства. Султан исключается, как ты сказал, но тогда кто стоит за его спиной? Среди мурз большого заговора также нет. У него в свите наверняка изгои, те что проживали вдали от Крыма. Разве нет?
– Так, великий хан. Но в самом Стамбуле обстановка может измениться. А если там некие силы при дворе султана готовятся сместить великого визиря? У Мухаммеда Кепрюлю множество врагов.
– Мне ли этого не знать? Паша Ибрагим давно метит на его место. Но он не в особенной чести у Охотника. Разве нет?
– Так было, повелитель. Но сейчас каждый день могут происходить перемены. Тебе ли о том не знать.
– Что же нам делать, Селим? Ты думал о том, как нам лучше поступить?
– Думал, повелитель. И хитрость может нам помочь больше чем сила. Ведь как сказано в той книге, что дал мне почитать повелитель?
– Макиавелли? – хан посмотрел на своего друга. – Истинный государь должен сочетать в себе качества льва и лисицы. Но что может сделать в моем лице лисица, Селим?
– Вспомни про Лали, мой повелитель.
Хан вздрогнул при упоминании об этом человеке. Этот татарин был весьма похож на него самого и потому сидел в темнице в Бахчисарае по его приказу. Мехмед Гирей не любил когда ему напоминали о Лали. Он даже хоте в свое время избавиться от этого человека, но Селим уговорил оставить ему жизнь.
– И что? Как мы может использовать его?
– Я предлагаю тебе объявить о своем возвращении в Крым. Мы тронемся в путь в нужный момент заменим тебя на Лали. Это даст нам возможность отследить наших врагов. И пусть их удар падет на тень, но не на самого хана.
– Умно. Но как извлечь Лали из темницы так, чтобы про это никто не узнал?
– Это для меня не трудно, повелитель. Все темницы в моем распоряжении. И я отправлю верного человека с тайным устным приказом.
– Еще более умно.
– Но мне нужен ярлык с печатью самого хана. Я приготовил грамоту в которой всем подданным ханства приказывается оказывать подателю сего полное содействие.
– Я приложу к этому печать! Давай грамоту!
Селим-бей вытащил лист пергамента и развернул перед ханом. Тот пробежал глазами текст и приставил к документу свою личную тамгу: ????????????
Краков: резиденция короля Речи Посполитой. Ян II Казимир Ваза и пан Николай Цвилиховский Ян II Казимир Ваза, король Речи Посполитой и королевский секретарь пан Николай Цвилиховский задумали при помощи Ордена покончить с бессилием королевской власти.
Ян Казимир последовал по стопам своего старшего брата короля Владислава IV Ваза.
Тот также хотел для Речи Посполитой иной доли и понимал чем грозит всесилие магнатских родов.
Цвилиховский был единомышленником короля в этом вопросе и, хоть и боялся последствий, но также решился на кое-какие действия.
Говорить про такое во дворце они не решились. И потому во время конной прогулки по окрестностям разговор состоялся. Король начал его первым:
– Ты приготовил план, пан Никола?
– Да, государь. Мы нанесем удар. Но действовать стоит очень осторожно. Не так как делал ваш брат.
– Мой брат король Владислав задумал тогда хитрую игру против шляхты, думая ограничить её права. Но оказалось, что он перехитрил сам себя. И шляхта еще больше ограничила его власть. Именно при нем авторитет короля упал ниже некуда.
– Вот тебе и осторожность, пан Никола.
– Ваш брат совсем не был осторожным, государь. Он слишком рисковал. Поставил все на кон. Пан или пропал.
– Может и так. Но что предлагаешь ты?
– Мы сделаем умнее, государь. Привлечем к себе церковь.
– Среди польского духовенства представители знатнейших семей, пан Никола. Они не дадут нам этого сделать. Против Выговского выступают наши епископы. А значит они против моего союза с гетманом.
– Это пока они против, государь. А мы нанесем удар сперва по арианам. Сколько литовской знати привержено этой ереси.
– Пожалуй ты прав, Никола. Прав. За ариан католический ксендзы нам скажут только спасибо. Много жалоб поступает, что Речь Посполита стала рассадником ереси.
Святая инквизиция здесь при наших порядках, где каждый шляхтич, королек в своих владениях, власти не имеет..
Глава 7
Сила слова: Пьетро Ринальдини и сын боярский Федор Мятелев Федор вошел в комнату, где сидел кардинал Ордена иезуитов и неуклюже поклонился.
Кардинал снисходительно улыбнулся и предложил сыну боярскому сесть.
– Рад, что смог оказать тебе услугу, Федор, – произнес кардинал. – Ведь сохранение жизни услуга?
– Но мне еще никто не доказал, что все было именно так, как говорит ваша вельможность.
– Зови меня просто падре, Федор. Никакая я сейчас не вельможность. А насчет того, что мы тебя обманули, так это просто опровергнуть. А какой нам с того прибыток?
Ибо всякое деяние смысл имеет. А в чем для нас смысл твоего обмана?
– Того не знаю, падре.
– Но как же ты тогда можешь утверждать обратное? Хотя вы русские бываете подозрительны без меры и без всякой видимой причины. Спросишь, бывало крестьянина отчего ты так ненавидишь веру католическую? Он только ругается и говорит что токмо православие истинно. Я спрашиваю его почему? Он отвечает, мой отец был православным и дед и прадед. Тогда я задаю вопрос: а разве твои отец и дед не могли ошибаться? Он мне: они по правде жили. Но что такое эта православная правда-истина он не знает.
– Но тогда могу я спросить вас, падре, какой вам прибыток спасать меня от смерти?
– Это уже хороший вопрос. Ты мне нужен, Федор, – ответил кардинал.
– Нужен? А для какой надобности? Я ведь не шибко умный. Саблей вот владею хорошо, а думаю так себе.
– Умных людей у меня достаточно. И фехтовальщиков хороших хватает. Но я успел присмотреться к тебе и понял, что ты удачлив. А вот это действительно редкое качество. А такие люди мне нужны.
– Да не шибко я удачливый, падре. Вон, в какой переплет попал.
– Ты, Федор, не просто удачлив. Скажу больше – ты любимец фортуны. Благоволит к тебе богиня судьбы. Ох, и благоволит. И никакой это не переплет. Вот если бы тебя продали на галеру султана в качестве раба, и ты, проплавав бы на ней два года, подох бы от истощения и болезней, тогда бы это был переплет. А так все для тебя складывается удачно.
– Да в чем удача-то? Не вижу я никакой удачи. Попал словно кур во щи. С войны на Москву не возвернусь как иные везунчики. Батюшку с матушкой да сестриц не увижу.
– А ты бы хотел их увидеть и спокойно жить в Москве? – спросил стрельца кардинал.
– Ты хотел бы чтобы твой отец нашел для тебя жену в среде стрельцов. Ведь потомственный стремянного пола стрелец? Так я все понял?
– Так. И мой батька, и мой дед были государева полка стрельцами. И я стал стрельцом. И отличиться в боях сумел.
– И чего бы ты мог достичь служа в своем стремянном полку?
Федор не понял вопроса.
– Ну, чего достигли твои дед и отец? – снова спросил кардинал. – Стали ли они великими людьми в Московском государстве?
– Нет. Да и на что им сие? Близ царя близ смерти, как у нас говорят. Они спокойно живут и достаток у нас был и не голодали.
– И ты был бы доволен такой жизнью? Тебе того скромного достатка бы хватило?
– Богатство от беса как у нас говорят.
– А я не о богатстве тебе говорю, Федор. Такая жизнь просто скучна. Сплошная черед серых однообразных дней лишь иногда озаряемая яркими событиями, типа рождения ребенка. А есть и иная жизнь. Где ярких событий гораздо больше чем сырых будней. Но большинство людей вынуждены довольствоваться малым, и лишь избранные получают возможность жить, а не прозябать. Хотя, по правде сказать, многие прозябанием весьма довольны.
Федор задумался. Этот кардинал словно в самую его душу сумел заглянуть. Ведь попав на войну, он всегда стремился отличиться и всегда лез в самое опасное место. Он хотел поймать судьбу за чуб и хотел стать её баловнем.
Разве не он отказался жениться на дочери сотника, которую сосватал ему отец?
Разве не он говорил, что и сам без такой женитьбы достигнет такого поста в государевом полку. Разве не он стремился повидать мир? Разве не тесно было ему в отцовском доме с его строгими правилами и уставом? Разве радовался он стрелецким будням в Москве получая, зуботычины от сотника?
– Вот видишь, Федор, – продолжил кардинал. – В глубине души ты сам желал о лучшем жребии. И судьба пошла тебе на встречу. Случилась война и ты с радостью отправился воевать, желая вырваться из тех самых серых будней. Твои воеводы дали тебе опасное задание, и ты с радостью взялся за него. Еще бы! Ты получил возможность на время вырваться из той рутины в которой был до сих пор. Ты стал иным человеком и получил возможности посмотреть новые земли. На своем пути тебе попался я. А я бывал в кабинетах папы римского и многих королей и принцев. Это ли не удача для стремянного стрельца?
– Но я православный, падре. И не сменю веру отцов и дедов.
– О! Снова русские о своем. Как у вас говорят а вшивый о бане. Так? Слушай же меня, Федор. Вера, в том смысле, который ты вкладываешь в это слово, вообще, пустой звук. Католили, и православные, и лютеране веруют во Христа. И какая разница на какую икону молиться и как креститься? Пусть отцы церкви доказывают друг другу, что именно они правильно чтут бога. А истинный бог – он с сердце человеческом. Он в его поступках и мыслях. Вот ты переспал с девицей Мартой и тем самым нарушил одну из заповедей Христа – не прелюбодействуй. И что с того, что ты православный? Чем твой грех меньше чем грех католика в такой же ситуации?
Скажи?
– То было, – согласился Федор. – То истина, падре. Но совсем околдовала меня проклятая полячка. Красива она чертовка.
– И что с того? А разве ваша вера не учит: Противостаньте Диаволу и побежит от вас! Разве нет?
– То так, падре. Тако и попы говорят.
– Значит, ты грешен? Тогда почему рассуждаешь об истинности веры?
– Есть большой грех а есть малый. Менять веру большой грех. Прелюбодеяние малый.
– Так говорят ваши попы? Наши ксендзы также говорят. Но почему бы тебе не копаться в том какая вера истинная, а начать с того чтобы самому жить по заповедям? Начни с себя.
– То трудно совсем не грешить, падре. Когда рядом с тобой красивая девка, да еще так одетая. Трудно устоять.
– Я не виню тебя в том, Федор. Перед такой женщиной не смогли устоять и более искушенные люди, чем ты. Но не она околдовала тебя. Не она виновата, что родилась умной женщиной и красавицей. Вот меня она не околдует. И совсем не потому, что я не мужчина и у меня нет таких же желаний, Федор. Просто я могу держать свои желания под контролем, а ты нет. У меня всем управляет разум, а вот у тебя чувства. Ибо твой разум слаб, как разум большинства людей. А вот мой разум силен.
– В твоих словах есть истина, падре.
– Не просто истина в них. В моих словах твое будущее, стремянной стрелец. Ты попал под колеса жизненных обстоятельств, и они не перемололи тебя. Они дали тебе новую жизнь.
– Новую жизнь? – не понял Федор.
– Да. Я приведу понятный для тебя пример. Представь себя большую телегу тяжело груженную. Она случайно придавила тебя у дороги. Кто в этом виноват?
– Кто виноват?
– Да. Как ты думаешь, кто в этом виноват?
– Дак возница и виноват.
– Возница. Тот, кто правит лошадью. Но он и сам стал жертвой норовистой лошади.
Она понесла, а тяжелая телега от того придавила прохожего.
– Но тогда виновата лошадь, падре.
– Снова нет, Федор. На телегу что вынуждена была тащить лошадь, нагрузили слишком много добра, и лошадь взбунтовалась тому. Тогда можно обвинить и того, кто нагружал телегу. Но и он окажется невиноватым. Его заставили положить на телегу столько добра. И тот, кто заставил грузившего не виновен. Ибо ему нужно было срочно доставить товар в нужное место. От того зависело благополучие его семьи.
И если разбираться дальше, то окажется что, никто не виноват. Но твои-то ребра пострадали от того, что телега тебя придавила. И что же получается?
– Что?
– Ты оказался в ненужное время и в ненужном месте. Вот именно поэтому ты и пострадал от телеги. А обвинять возницу или лошадь пустое дело. Ведь, если, тебя ранили в бою, ты не станешь обвинять оружейника, что изготовил для твоего врага такое отличное оружие. В твоей ране будет виновно твое слабое умение драться.
– Нет, отчего же. К этому мы еще вернемся несколько позже. Но сейчас я не об этом.
Теперь нам нужно воспользоваться плодами того, что они не знают, а мы знаем.
– Мы не дадим русским убрать хана Мехмед Гирея. Нам не нужен на троне тот, кто будет проводить промосковскую политику.
– Марта, делать нам самим уже почти ничего не нужно. Ты отдала все, что нужно Махмуду а он предаст по назначению.
– Что? – снова удивилась Марта. – Вы сказали по назначению? Но как же это?
– А что тебя пугает в моих словах?
– Но по назначению, это значит тем, кто готовит убийство хана Мехмед Гирея! Но тогда зачем мы все это делали, падре?
– Ради того чтобы все знать, Марта. Я же тебе сказал, что наше оружие – это знания. Теперь мы точно знаем, что именно Мятелев вез в своем поясе необходимый компонент для убийства хана.
– Но если мы все передадим агентам русского царя, то они исполнят свою миссию.
Разве нет?
– Марта. Я же тебе сказал, что мы узнали все что нужно. Узнали. Понимаешь? И теперь можем руководить действиями наших врагов. Для меня они всего лишь фигуры на большой шахматной доске. С одной стороны гетман Выговский и его люди, с иной поляки, с иной татары со своим ханом Мехмед Гиреем и Селим беем, и так далее. И кое-кто уже получил необходимую информацию от нас. Я предал её. И этот кое-кто сам предпримет меря против русских. Наша задача влиять на события, не вмешиваясь в них. Вмешательство мы оставляем на самый крайний случай.
– Я еще слишком глупа, прадре, и мне не понять всей глубины вашего ума.
– Ум придет вместе с опытом. У тебя его еще мало, Марта. Ранее здесь в Крыму господствовали агенты гетмана Хмельницкого, которых его канцелярия забрасывала сюда сотнями, но после смерти Хмельницкого, верх взяли русские. С основанием их Приказа тайных дел особенно. Их резидент настоящий мастер своего дела…
В окрестностях Бахчисарая: Али и Василий Ржев Али понял, что этот дворянин не просто посланец царя.
– Значит ты большой господин? И в Москве занимаешь важное место в Приказе тайных дел?
– Я сейчас всего лишь дворянин конного ополчения дворянского полка Шереметева. И не более того.
– Твое имя никто знать не должен. Я это понимаю.
– Да я и сам уже забыл свое имя настоящее, почтенный мурза. Но при нашей работе вспоминать его не стоит.
– Оно так. И я про это всегда помню. Потому я мурза Али. Татарин и работорговец.
А торговля людьми дает мне громадные деньги. Ты не представляешь, какая нужда в рабах на востоке. А на Украине много рабов.
– Ты в пределах земель государя Всея Руси рабов берешь?
– Я всюду рабов беру. Но за каждого уведенного мной раба я десяток иных рабов России возвращаю. Но про сие, мало кто знает.
– Я не в попрек тебя то сказал, мурза.
– Но давай про дело говорить. Из грамотки тарабарской мне стало ясно, что государь великий приказывает посадить на трон ханства царевича Мюрад Гирея.
– И тебе то не по нраву, Али? – спросил Ржев.
– Отчего не по нраву? Я раб государя великого. Мне ли обсуждать его приказы?
Ржев кивнул в ответ, удовлетворенный его словами…
Али уже давно присматривался к царевичу, но весомой политической фигурой его не считал. Он не верил в то, что Мюрад сможет надолго удержать власть в руках, и потому ставку на него никогда бы не сделал. Но что можно сказать, если такого желание самого царя Алексея Михайловича.
Судя по грамотке, жизнь этого дворянина Ржева ему доверена. И он отвечает за то, чтобы вернулся он обратно живым и здоровым, ежели не случиться ничего не предвиденного.
Приказ тайных дел приказывает ему, русскому резиденту в Крыму, вязаться в плохую игру. Али был опытен в таких делах и разубеждать Ржева ни в чем не стал. Он станет действовать по-своему, но не раскрывая своих планов. Пусть Ржев думает, что он верный исполнитель.
– Значит, хан Мехмед Гирей должен уступить свое место? – спросил Али.
– Да. Он должен умереть. И ты станешь одним из первых вельмож при новом хане Мюрад Гире.
– Но дать хану яд не столь просто.
– Этот яд трехдневный и человек отведавший пищи с ним умрет только спустя три дня, Али.
– Но у вас этого яда не много? И потому то, куда его подмешают, должно быть употреблено ханом.
– Именно так, – согласился Ржев.
– Но тогда я не понимаю, отчего ты сам не привез мне этот яд? Зачем было использовать сына боярского и все сталь усложнять? Отчего понадобилось предавать его через Рашида?
– Оттого что мало кто должен знать, что хан был отравлен. И потому яд дашь ему не ты, Али. Ты останешься от этого дела в стороне. Но координировать все станешь именно ты. Вернее я стану руководить твоими агентами через тебя. И я организую передачу трона Мюрад Гирею.
– Мои люди донесли мне, что купец Рашид уже исчез из Крыма. Так и должно было быть?
– Да, Али. Все идет хорошо. Каждый сделал, или еще сделает, то малое со должен сделать. Мятелев предал яд Рашиду. После этого он исчез. Рашид предел яд и сам исчез.
– Но кто доставит яд во дворец?
– Он уже там, мурза, – сообщил Ржев.
Али искренне удивился. Он понял, что еще очень многого не знает. Некие тайные пружины действует и без его участия.
– И что будет за тем как все получиться? Умрет Мехмед Гирей и станет Мюрад Гирей ханом. И что потом?
– А ты не знаешь, мурза?
– Я теперь понял, что еще много чего не знаю. И хотел бы услышать более точные указания. Если конечно мне доверяют в Москве.
– Тебе вполне доверяю, мурза. Первым делом гетманом Украины станет Юрий Хмельницкий и Мюрад окажет ему, если надо, поддержку. А затем новый хан начнет войну с Речью Посполитой. Швеция, Россия, Украина, и Крым. Мы сумеем быстро раздавить государство Яна Казимира.
– И при разделе Россия получит всю Украину. Так? – понял цель политической игры царя Али.
– Нет не всю. Татарские мурзы и салтаны не пойдут за новым ханом, если мы не отдадим им земли вплоть до Киева. И на это придется согласиться. Временно, конечно. Пока первым делом мы должны получить Украину. Перяславский договор, что был заключен с Богданом пять лет назад должен быть забыт. Нужен новый договор что поставит Украину под власть государя Всея Руси полностью. Никакой самостоятельности у них не должно остаться.
– Но это может возмутить украинских полковников и генеральную старшину. Они весьма своевольны.
– Видимость самостоятельности они получат. Видимость! Их полковников можно купить богатыми подачками. Тем более что подачки эти будут из их собственных земель на Украине. А за титулами для них великий государь не постоит. Но их гетман станет только слугой царя в Москве. И наш государь станет с той поры определять, кто будет владеть гетманской булавой.
– Того же желает и король Ян Казимир.
– Вот для этого нам стоит ликвидировать Речь Посполиту или хотя бы сильно урезать её в границах, – продолжал Ржев. – Швеция получит их северные земли. Её король так стремиться к этому. Венгрия получит часть Западной Польши. Мы заберём Украину и вплоть до Львова и часть Литвы. В крайнем случае, Литву можно отделить от Польши и сделать её зависимым от Москвы государством.
– Но Ян Казимир и паны сенаторы могут также перекупить украинских полковников и генеральную старшину.
– В этом вопросе у нас есть преимущество, Али. Православная вера. Поляки и литовцы католики. И потому многие пойдут именно за государем Всея Руси.
Грандиозный план! Велик ум нашего государя!
Умом русского царя Ржев восхитился искренне. Али разделял его мнение по этому поводу, но все равно остался при своем мнении по поводу кандидатуры нового хана Мюрад Гирея. Может принц и должен будет после прихода к власти отблагодарить Москву, но султан не даст так усилиться сильному врагу и не даст ликвидировать Речь Посполиту.
Хотя в отношении передачи гетманства Юрию Хмельницкому он был согласен. Со строптивостью гетманов Украины нужно было кончать. Они должны были стать только слугами царя. Вассалами без права голоса…
Ставка хана Мехмед Гирея: хан возвращается в Крым Мехмед IV Гирей еще не уводил свои войска из Украины. Он стоял здесь, все еще не решаясь принять окончательное решение и бросить Выговского одного. Его волновала реакция Стамбула.
Хотя он уже принял решение существенной помощи гетману Выговскому не оказывать.
Но и русским стоило показать, что он все еще здесь. Пусть князь Трубецкой пока собирается с силами в Путивле. И до тех пор, пока его войска рядом, будет сохраняться хрупкое равновесие на Украине…
Хан в своем громадном шатре наслаждался танцами своих наложниц. К нему вошел Селим-бей. Только он один мог побеспокоить хана в такой час.
– Посмотри на этих пташек, Селим, – произнес хан. – Садись рядом со мной.
Посмотри, как грациозны их движения.
– Мой повелитель, у меня весьма важные сведения.
– Опять из ставки Выговского? Оставь на завтра. Надоели мне их возня и их полковники-просители. Знаешь, сколько ко мне их приезжало за последние два дня?
После того как я приказал их гнать, они стали осаждать тебя?
– Могу ли я, принимать тех, кого не допустил к себе великий хан? Я только слуга, мой повелитель.
– Но ты доверенный слуга хана, Селим. А мне ли не знать, как много может сделать такой человек как ты.
– Полковников Выговского у меня не было, великий хан.
– Но тогда что у тебя такого важного? Неужели гетман Выговский пожелал уйти со свого места сам?
– Гетман здесь ни при чем, великий хан. Дело не в нам. Царевич Мюрад Гирей вернулся в Крым.
– Что? – хан вскочил на ноги и жестом приказал всем убираться из своего шатра.
Танцовщицы и евнухи поспешно удалились. Хан и его приближенный остались одни.
– Мог ли он осмелиться вернуться?
– Эти сведения точны, великий хан. Они поступили ко мне от агента иезуитов. А иезуиты не желают видеть Мюрад Гирея на троне Крымского ханства в Бахчисарае.
– Значит, он вернулся?
– Да, великий хан.
– Главное, что придет в голову султану в Стамбуле, Селим. А ты знаешь, кто там сидит на троне!
– Султан Мухаммед IV Авджи не занимается делами государства, великий хан. Он оправдывает свое прозвище Охотник* (*Авджи переводиться с тюрк. как – охотник).
Он развлекается в своем гареме с одалисками и охотиться. В этом деле султан настоящий мастер.
– Но у этого ничтожества хватило ума совершить переворот и свергнуть своего отца Ибрагима I с трона. Не забывай того, Селим.
– Это не его заслуга, великий хан. Его мать, наложница султана провела этот преворот. И она доврила все нити государственного управления великому визирю Мухаммеду Кепрюлю. А Кепрюлю не отдаст трона Мюрад Гирею.
– Значит Мюрад Гирей в Крыму не по воле султана? Не стоит нам забывать что он из рода Гиреев. И он потомок Чингисхана. И поэтому имеет право на трон.
– Ты хотел знать, господин, нет ли у царевича ярлыка на ханство от султана Мухамеда IV? Нет, великий хан. Он прибыл в Крым самовольно покинув Стамбул. Но тем не менее он опасен. Сам знаешь, повелитель, хватку этого принца.
– Он мой заклятый враг. И такой враг, который никогда не станет другом. Ты уже отдал приказ поймать его? Ибо если у него нет ярлыка – он преступник.
– Нет, повелитель, такого приказа я не отдал. Позволь мне дать тебе совет, великий хан.
– Говори.
– Нам стоит не показывать вида, что мы знаем о том, что Мюрад Гирей в Крыму.
– Селим! Но он может посягнуть на мой трон! Это же не человек, а волк. В такой момент я бы хотел быть не здесь, а в Бахчисарае.
– У тебя армия, великий хан.
Хан отмахнулся от Селим-бея. Армия! Ему ли не знать продажных мурз и салтанов, что окружают его в походе. Это дома в Крыму они сидят по своим становищам тихо и занимаются хозяйством и ублажают своих жен. А здесь они легко могут перекинуться на сторону Мюрада если он им пообещает больше.
– В Бахчисарае сейчас калга, – проговорил хан. – А Мюрад его враг и потому, надеюсь, сговориться они не смогут.
– Это так, повелитель. Калга скорее отрежет себе руку, чем станет союзником Мюрад Гирея.
– Но калгу можно убить или упрятать в подземелье. Оттуда ему будет трудно мешать новому хану. Ведь такие случаи уже были в истории Крыма, Селим. Он может сплотить вокруг себя мурз. Из тех, что были обижены мной или тобой. А таких в Крыму не мало.
– И первый из них ак-мечетский салтан Салават-Гази бей.
Хан согласился с Селим беем. Салават-Гази предаст его при первой же удачной возможности.
– Думаешь, он отважиться на захват трона? – Мехмед Гирей посмотрел на Селима. – Только говори правду. Сейчас не нужно никакой лести.
– Не думаю, великий хан. Если бы у него был ярлык султана, тогда иное дело. Но в таком положении ему лучше занять пустующий трон.
– Ты хочешь сказать, Селим, что ему нужно, чтобы я умер?
– Да, повелитель. Тогда у него будет шанс утвердиться на троне Гиреев. Но кто может предсказать поступки такого принца как Мюрад Гирей?
– Умирать сам я не собираюсь, и уступать ему свое место также не собираюсь.
Значит, он попробует убрать меня чужими руками и по-тихому? Лишний шум ему не нужен.
– Да, повелитель. Будь я на его месте, я бы действовал именно так.
– Но у него, в таком случае, должна быть поддержка или многих моих мурз, или сильного государства. Султан исключается, как ты сказал, но тогда кто стоит за его спиной? Среди мурз большого заговора также нет. У него в свите наверняка изгои, те что проживали вдали от Крыма. Разве нет?
– Так, великий хан. Но в самом Стамбуле обстановка может измениться. А если там некие силы при дворе султана готовятся сместить великого визиря? У Мухаммеда Кепрюлю множество врагов.
– Мне ли этого не знать? Паша Ибрагим давно метит на его место. Но он не в особенной чести у Охотника. Разве нет?
– Так было, повелитель. Но сейчас каждый день могут происходить перемены. Тебе ли о том не знать.
– Что же нам делать, Селим? Ты думал о том, как нам лучше поступить?
– Думал, повелитель. И хитрость может нам помочь больше чем сила. Ведь как сказано в той книге, что дал мне почитать повелитель?
– Макиавелли? – хан посмотрел на своего друга. – Истинный государь должен сочетать в себе качества льва и лисицы. Но что может сделать в моем лице лисица, Селим?
– Вспомни про Лали, мой повелитель.
Хан вздрогнул при упоминании об этом человеке. Этот татарин был весьма похож на него самого и потому сидел в темнице в Бахчисарае по его приказу. Мехмед Гирей не любил когда ему напоминали о Лали. Он даже хоте в свое время избавиться от этого человека, но Селим уговорил оставить ему жизнь.
– И что? Как мы может использовать его?
– Я предлагаю тебе объявить о своем возвращении в Крым. Мы тронемся в путь в нужный момент заменим тебя на Лали. Это даст нам возможность отследить наших врагов. И пусть их удар падет на тень, но не на самого хана.
– Умно. Но как извлечь Лали из темницы так, чтобы про это никто не узнал?
– Это для меня не трудно, повелитель. Все темницы в моем распоряжении. И я отправлю верного человека с тайным устным приказом.
– Еще более умно.
– Но мне нужен ярлык с печатью самого хана. Я приготовил грамоту в которой всем подданным ханства приказывается оказывать подателю сего полное содействие.
– Я приложу к этому печать! Давай грамоту!
Селим-бей вытащил лист пергамента и развернул перед ханом. Тот пробежал глазами текст и приставил к документу свою личную тамгу: ????????????
Краков: резиденция короля Речи Посполитой. Ян II Казимир Ваза и пан Николай Цвилиховский Ян II Казимир Ваза, король Речи Посполитой и королевский секретарь пан Николай Цвилиховский задумали при помощи Ордена покончить с бессилием королевской власти.
Ян Казимир последовал по стопам своего старшего брата короля Владислава IV Ваза.
Тот также хотел для Речи Посполитой иной доли и понимал чем грозит всесилие магнатских родов.
Цвилиховский был единомышленником короля в этом вопросе и, хоть и боялся последствий, но также решился на кое-какие действия.
Говорить про такое во дворце они не решились. И потому во время конной прогулки по окрестностям разговор состоялся. Король начал его первым:
– Ты приготовил план, пан Никола?
– Да, государь. Мы нанесем удар. Но действовать стоит очень осторожно. Не так как делал ваш брат.
– Мой брат король Владислав задумал тогда хитрую игру против шляхты, думая ограничить её права. Но оказалось, что он перехитрил сам себя. И шляхта еще больше ограничила его власть. Именно при нем авторитет короля упал ниже некуда.
– Вот тебе и осторожность, пан Никола.
– Ваш брат совсем не был осторожным, государь. Он слишком рисковал. Поставил все на кон. Пан или пропал.
– Может и так. Но что предлагаешь ты?
– Мы сделаем умнее, государь. Привлечем к себе церковь.
– Среди польского духовенства представители знатнейших семей, пан Никола. Они не дадут нам этого сделать. Против Выговского выступают наши епископы. А значит они против моего союза с гетманом.
– Это пока они против, государь. А мы нанесем удар сперва по арианам. Сколько литовской знати привержено этой ереси.
– Пожалуй ты прав, Никола. Прав. За ариан католический ксендзы нам скажут только спасибо. Много жалоб поступает, что Речь Посполита стала рассадником ереси.
Святая инквизиция здесь при наших порядках, где каждый шляхтич, королек в своих владениях, власти не имеет..
Глава 7
Яд и кинжал Август 1659 год
Сила слова: Пьетро Ринальдини и сын боярский Федор Мятелев Федор вошел в комнату, где сидел кардинал Ордена иезуитов и неуклюже поклонился.
Кардинал снисходительно улыбнулся и предложил сыну боярскому сесть.
– Рад, что смог оказать тебе услугу, Федор, – произнес кардинал. – Ведь сохранение жизни услуга?
– Но мне еще никто не доказал, что все было именно так, как говорит ваша вельможность.
– Зови меня просто падре, Федор. Никакая я сейчас не вельможность. А насчет того, что мы тебя обманули, так это просто опровергнуть. А какой нам с того прибыток?
Ибо всякое деяние смысл имеет. А в чем для нас смысл твоего обмана?
– Того не знаю, падре.
– Но как же ты тогда можешь утверждать обратное? Хотя вы русские бываете подозрительны без меры и без всякой видимой причины. Спросишь, бывало крестьянина отчего ты так ненавидишь веру католическую? Он только ругается и говорит что токмо православие истинно. Я спрашиваю его почему? Он отвечает, мой отец был православным и дед и прадед. Тогда я задаю вопрос: а разве твои отец и дед не могли ошибаться? Он мне: они по правде жили. Но что такое эта православная правда-истина он не знает.
– Но тогда могу я спросить вас, падре, какой вам прибыток спасать меня от смерти?
– Это уже хороший вопрос. Ты мне нужен, Федор, – ответил кардинал.
– Нужен? А для какой надобности? Я ведь не шибко умный. Саблей вот владею хорошо, а думаю так себе.
– Умных людей у меня достаточно. И фехтовальщиков хороших хватает. Но я успел присмотреться к тебе и понял, что ты удачлив. А вот это действительно редкое качество. А такие люди мне нужны.
– Да не шибко я удачливый, падре. Вон, в какой переплет попал.
– Ты, Федор, не просто удачлив. Скажу больше – ты любимец фортуны. Благоволит к тебе богиня судьбы. Ох, и благоволит. И никакой это не переплет. Вот если бы тебя продали на галеру султана в качестве раба, и ты, проплавав бы на ней два года, подох бы от истощения и болезней, тогда бы это был переплет. А так все для тебя складывается удачно.
– Да в чем удача-то? Не вижу я никакой удачи. Попал словно кур во щи. С войны на Москву не возвернусь как иные везунчики. Батюшку с матушкой да сестриц не увижу.
– А ты бы хотел их увидеть и спокойно жить в Москве? – спросил стрельца кардинал.
– Ты хотел бы чтобы твой отец нашел для тебя жену в среде стрельцов. Ведь потомственный стремянного пола стрелец? Так я все понял?
– Так. И мой батька, и мой дед были государева полка стрельцами. И я стал стрельцом. И отличиться в боях сумел.
– И чего бы ты мог достичь служа в своем стремянном полку?
Федор не понял вопроса.
– Ну, чего достигли твои дед и отец? – снова спросил кардинал. – Стали ли они великими людьми в Московском государстве?
– Нет. Да и на что им сие? Близ царя близ смерти, как у нас говорят. Они спокойно живут и достаток у нас был и не голодали.
– И ты был бы доволен такой жизнью? Тебе того скромного достатка бы хватило?
– Богатство от беса как у нас говорят.
– А я не о богатстве тебе говорю, Федор. Такая жизнь просто скучна. Сплошная черед серых однообразных дней лишь иногда озаряемая яркими событиями, типа рождения ребенка. А есть и иная жизнь. Где ярких событий гораздо больше чем сырых будней. Но большинство людей вынуждены довольствоваться малым, и лишь избранные получают возможность жить, а не прозябать. Хотя, по правде сказать, многие прозябанием весьма довольны.
Федор задумался. Этот кардинал словно в самую его душу сумел заглянуть. Ведь попав на войну, он всегда стремился отличиться и всегда лез в самое опасное место. Он хотел поймать судьбу за чуб и хотел стать её баловнем.
Разве не он отказался жениться на дочери сотника, которую сосватал ему отец?
Разве не он говорил, что и сам без такой женитьбы достигнет такого поста в государевом полку. Разве не он стремился повидать мир? Разве не тесно было ему в отцовском доме с его строгими правилами и уставом? Разве радовался он стрелецким будням в Москве получая, зуботычины от сотника?
– Вот видишь, Федор, – продолжил кардинал. – В глубине души ты сам желал о лучшем жребии. И судьба пошла тебе на встречу. Случилась война и ты с радостью отправился воевать, желая вырваться из тех самых серых будней. Твои воеводы дали тебе опасное задание, и ты с радостью взялся за него. Еще бы! Ты получил возможность на время вырваться из той рутины в которой был до сих пор. Ты стал иным человеком и получил возможности посмотреть новые земли. На своем пути тебе попался я. А я бывал в кабинетах папы римского и многих королей и принцев. Это ли не удача для стремянного стрельца?
– Но я православный, падре. И не сменю веру отцов и дедов.
– О! Снова русские о своем. Как у вас говорят а вшивый о бане. Так? Слушай же меня, Федор. Вера, в том смысле, который ты вкладываешь в это слово, вообще, пустой звук. Католили, и православные, и лютеране веруют во Христа. И какая разница на какую икону молиться и как креститься? Пусть отцы церкви доказывают друг другу, что именно они правильно чтут бога. А истинный бог – он с сердце человеческом. Он в его поступках и мыслях. Вот ты переспал с девицей Мартой и тем самым нарушил одну из заповедей Христа – не прелюбодействуй. И что с того, что ты православный? Чем твой грех меньше чем грех католика в такой же ситуации?
Скажи?
– То было, – согласился Федор. – То истина, падре. Но совсем околдовала меня проклятая полячка. Красива она чертовка.
– И что с того? А разве ваша вера не учит: Противостаньте Диаволу и побежит от вас! Разве нет?
– То так, падре. Тако и попы говорят.
– Значит, ты грешен? Тогда почему рассуждаешь об истинности веры?
– Есть большой грех а есть малый. Менять веру большой грех. Прелюбодеяние малый.
– Так говорят ваши попы? Наши ксендзы также говорят. Но почему бы тебе не копаться в том какая вера истинная, а начать с того чтобы самому жить по заповедям? Начни с себя.
– То трудно совсем не грешить, падре. Когда рядом с тобой красивая девка, да еще так одетая. Трудно устоять.
– Я не виню тебя в том, Федор. Перед такой женщиной не смогли устоять и более искушенные люди, чем ты. Но не она околдовала тебя. Не она виновата, что родилась умной женщиной и красавицей. Вот меня она не околдует. И совсем не потому, что я не мужчина и у меня нет таких же желаний, Федор. Просто я могу держать свои желания под контролем, а ты нет. У меня всем управляет разум, а вот у тебя чувства. Ибо твой разум слаб, как разум большинства людей. А вот мой разум силен.
– В твоих словах есть истина, падре.
– Не просто истина в них. В моих словах твое будущее, стремянной стрелец. Ты попал под колеса жизненных обстоятельств, и они не перемололи тебя. Они дали тебе новую жизнь.
– Новую жизнь? – не понял Федор.
– Да. Я приведу понятный для тебя пример. Представь себя большую телегу тяжело груженную. Она случайно придавила тебя у дороги. Кто в этом виноват?
– Кто виноват?
– Да. Как ты думаешь, кто в этом виноват?
– Дак возница и виноват.
– Возница. Тот, кто правит лошадью. Но он и сам стал жертвой норовистой лошади.
Она понесла, а тяжелая телега от того придавила прохожего.
– Но тогда виновата лошадь, падре.
– Снова нет, Федор. На телегу что вынуждена была тащить лошадь, нагрузили слишком много добра, и лошадь взбунтовалась тому. Тогда можно обвинить и того, кто нагружал телегу. Но и он окажется невиноватым. Его заставили положить на телегу столько добра. И тот, кто заставил грузившего не виновен. Ибо ему нужно было срочно доставить товар в нужное место. От того зависело благополучие его семьи.
И если разбираться дальше, то окажется что, никто не виноват. Но твои-то ребра пострадали от того, что телега тебя придавила. И что же получается?
– Что?
– Ты оказался в ненужное время и в ненужном месте. Вот именно поэтому ты и пострадал от телеги. А обвинять возницу или лошадь пустое дело. Ведь, если, тебя ранили в бою, ты не станешь обвинять оружейника, что изготовил для твоего врага такое отличное оружие. В твоей ране будет виновно твое слабое умение драться.