[45]
Некоторые косвенные известия о том, насколько тяжело шло крещение Руси на севере и северо-востоке, где этот процесс затруднялся принадлежностью основной части населения к угро-финской общности, доносят до нас летописи. Уже в 1024 г. было поднято восстание против христианства в Суздале. Волнения 1071 г., вспыхнувшие в Новгороде, вскоре распространились по всей северной Руси, вылившись в такие широкомасштабные бунты, что подавить их удалось только с помощью княжеской дружины. Зачинщиками всех волнений против новой религии выступали, согласно летописям, волхвы – жрецы языческих культов, сохранение которых, хотя и в скрытом виде, свидетельствует о том, что процесс христианизации Руси затянулся на несколько сотен лет. Так, даже в 1113 г. вятичами (восточнославянским племенем, проживавшим в верховьях рек Волги и Вятки) был убит миссионер Кукша, направленный в этот лесной район по приказанию самого киевского князя.
Но даже в тех случаях, когда отсутствовала внешняя враждебность, а жители покорно соглашались принять христианство и выбросить прежних идолов, трудно было вести речь о несомненных успехах новой религии. Показная христианизация оказывалась совмещена с укрываемым от посторонних глаз сохранением веры в прежних племенных божеств, первопредков и духов. Так возник своеобразный феномен русской религиозной культуры, получивший название двоеверие.Две религиозные системы не существовали независимо друг от друга, а тесно переплетались: новые христианские реалии находили себе аналогии в привычных языческих культах. Сосуществованию христианства с языческим политеизмом способствовали внешние признаки новой религии, которые легко могли восприниматься как свидетельства существования культов отдельных божеств. Бог, Иисус и Святой Дух, а также Богородица, апостолы и многочисленные святые и угодники – все они наделялись языческими функциями. Обыденное сознание древнерусского человека с легкостью отождествляло поклонение Богородице с культом языческой богини Мокоши, перенося в христианские ритуалы многочисленные атрибуты язычества. Такой же метаморфозе подверглись христианские святые: святой Власий был отождествлен с традиционным богом Белесом и в этом новом качестве стал восприниматься как покровитель скота. Сейчас уже трудно установить, каких именно восточнославянских богов заменили собой святая Варвара, святые Николай, Косьма, Георгий Победоносец, которые в новом христианском пантеоне стали отвечать за плодородие, кузнечное ремесло, врачебное дело и т. д. Интересно, что основные божества восточнославянских племен, в том числе и Перун, никогда не воспринимались древнерусскими летописцами, большей частью относящимися к духовному званию, в качестве умерших. Даже в XIV в. эти боги упоминались как существующие, но «проигрывающие» по своей значимости христианскому богу. Переплетение язычества и христианства отразилось также и в культовой сфере: новые церкви зачастую строились на тех же местах, где располагались капища языческих богов, чтобы таким образом привлечь к их посещению простых жителей, еще не успевших проникнуться духом новой религии.
Церковная организация Русской православной церкви была создана значительно позже даты принятия христианства: только в 1037 г. константинопольский патриарх назначил в Киев первого митрополита Феопемпта, грека по происхождению. Следующий шаг на пути достижения хотя бы относительной церковной независимости был сделан в 1047 г., когда князю Ярославу Мудрому удалось добиться поставления на Русь первого русского митрополита Иллариона,ставшего знаменитым русским книжником и автором трактата «Слово о Законе и Благодати», являвшегося одной из обязательных для чтения книг средневекового русского человека.
9.2. Развитие русской церкви в XIII–XVII вв
9.3. Церковный раскол в России. Старообрядчество
9.4. Церковь под контролем государства (1700–1917 гг.)
9.5. Революция и новый раскол православия
Некоторые косвенные известия о том, насколько тяжело шло крещение Руси на севере и северо-востоке, где этот процесс затруднялся принадлежностью основной части населения к угро-финской общности, доносят до нас летописи. Уже в 1024 г. было поднято восстание против христианства в Суздале. Волнения 1071 г., вспыхнувшие в Новгороде, вскоре распространились по всей северной Руси, вылившись в такие широкомасштабные бунты, что подавить их удалось только с помощью княжеской дружины. Зачинщиками всех волнений против новой религии выступали, согласно летописям, волхвы – жрецы языческих культов, сохранение которых, хотя и в скрытом виде, свидетельствует о том, что процесс христианизации Руси затянулся на несколько сотен лет. Так, даже в 1113 г. вятичами (восточнославянским племенем, проживавшим в верховьях рек Волги и Вятки) был убит миссионер Кукша, направленный в этот лесной район по приказанию самого киевского князя.
Но даже в тех случаях, когда отсутствовала внешняя враждебность, а жители покорно соглашались принять христианство и выбросить прежних идолов, трудно было вести речь о несомненных успехах новой религии. Показная христианизация оказывалась совмещена с укрываемым от посторонних глаз сохранением веры в прежних племенных божеств, первопредков и духов. Так возник своеобразный феномен русской религиозной культуры, получивший название двоеверие.Две религиозные системы не существовали независимо друг от друга, а тесно переплетались: новые христианские реалии находили себе аналогии в привычных языческих культах. Сосуществованию христианства с языческим политеизмом способствовали внешние признаки новой религии, которые легко могли восприниматься как свидетельства существования культов отдельных божеств. Бог, Иисус и Святой Дух, а также Богородица, апостолы и многочисленные святые и угодники – все они наделялись языческими функциями. Обыденное сознание древнерусского человека с легкостью отождествляло поклонение Богородице с культом языческой богини Мокоши, перенося в христианские ритуалы многочисленные атрибуты язычества. Такой же метаморфозе подверглись христианские святые: святой Власий был отождествлен с традиционным богом Белесом и в этом новом качестве стал восприниматься как покровитель скота. Сейчас уже трудно установить, каких именно восточнославянских богов заменили собой святая Варвара, святые Николай, Косьма, Георгий Победоносец, которые в новом христианском пантеоне стали отвечать за плодородие, кузнечное ремесло, врачебное дело и т. д. Интересно, что основные божества восточнославянских племен, в том числе и Перун, никогда не воспринимались древнерусскими летописцами, большей частью относящимися к духовному званию, в качестве умерших. Даже в XIV в. эти боги упоминались как существующие, но «проигрывающие» по своей значимости христианскому богу. Переплетение язычества и христианства отразилось также и в культовой сфере: новые церкви зачастую строились на тех же местах, где располагались капища языческих богов, чтобы таким образом привлечь к их посещению простых жителей, еще не успевших проникнуться духом новой религии.
Церковная организация Русской православной церкви была создана значительно позже даты принятия христианства: только в 1037 г. константинопольский патриарх назначил в Киев первого митрополита Феопемпта, грека по происхождению. Следующий шаг на пути достижения хотя бы относительной церковной независимости был сделан в 1047 г., когда князю Ярославу Мудрому удалось добиться поставления на Русь первого русского митрополита Иллариона,ставшего знаменитым русским книжником и автором трактата «Слово о Законе и Благодати», являвшегося одной из обязательных для чтения книг средневекового русского человека.
9.2. Развитие русской церкви в XIII–XVII вв
В годы золотоордынского ига церкви удалось сохранить свое благосостояние благодаря снисходительному отношению к ней со стороны монгольских ханов. Обычаи монголов запрещали им относиться уничижительно к чужой религии, поэтому среди погибших в 1237–1240 гг. священников было чрезвычайно мало, особенно по сравнению с числом представителей других групп населения. После того как иго было закреплено согласием русских князей платить монгольскому хану дань, Русская православная церковь со всеми своими владениями была освобождена от уплаты обязательного налога, что позволило ей стать значительной экономической и политической силой.
В 1299 г. киевский митрополит Максим из разоренного и опустошенного Киева перенес свою резиденцию в более безопасный Владимир, а спустя еще несколько лет митрополий престол нашел себе новое пристанище в Москве (1324). Это обстоятельство стало сильным козырем в руках Ивана Калиты, поскольку митрополит Петр тем самым санкционировал претензии московских князей на первенство среди всех русских правителей. Духовное владычество митрополита и тот политический вес, который он имел, – все это не могло игнорироваться как борющимися друг с другом князьями, так и простолюдинами, в глазах которых место пребывания митрополита являлось религиозным центром Руси, ее сердцем. С этого момента русские митрополиты выступали верными помощниками и духовными наставниками русских князей в процессе объединения Русского государства.
Другой приоритетной задачей церкви в целом и отдельных подвижников стало распространение православия среди нехристианских народов (север Руси и Урал), а также значительное увеличение числа монастырей и монахов. Особо почитаема как среди знати, так и среди простых людей была Троице-Сергиева пустынь, основанная Сергием Радонежским (1321–1391), происходившим из знатного рода, но отрекшимся от земной власти ради духовного подвига.
Принимая активное участие в политических и социальных процессах, Русская православная церковь не сумела избежать и последствий этого участия, которые проявились довольно скоро. Уже в 1377 г., после смерти митрополита Алексия (1353–1377), пользовавшегося громадным духовным авторитетом, место митрополита стало предметом активной борьбы различных церковных и светских группировок. Пимен, получивший сан митрополита в Константинополе, был смещен Дмитрием Донским, который назначил на его место своего духовника Митяя, а после его смерти – Киприана, которого сам же и прогнал.
Столь частая смена митрополитов и их явная зависимость от светской власти оказались сильным дестабилизирующим фактором, влияние которого удалось преодолеть только в первой половине XVb., когда перед всем православным христианством стояла другая задача: сохранение священной христианской веры перед лицом нового и очень опасного врага – турок-османов. Угроза захвата ими Константинополя, которая и осуществилась в 1453 г., привела к тому, что часть восточных церквей, пытаясь избежать своего окончательного уничтожения, пошла на заключение с католиками Флорентийской унии. Эта уния, подписанная в 1439 г. в том числе и делегатом от Русской православной церкви, означала признание главенства папы и утрату церковной независимости. Но митрополит Исидор, подписавший эту унию, оказался заключен под стражу сразу после своего возвращения в Москву, а собор церковных иерархов Русской православной церкви отказался признавать эту унию. Таким образом, русская церковь не только отказывалась от возможной помощи Западной Европы по возвращению Константинополя, но и автоматически противопоставляла себя остальным православным церквям.
Изменившиеся политические условия вынудили русских богословов сформулировать новую идею, выражавшую сущность русского православия и получившую известность в качестве доктрины «Москва – Третий Рим».Сформулирована эта доктрина была в трудах псковского монаха Филофея, утверждавшего, что причиной гибели Рима, а потом и Константинополя стали ереси, в которых погрязли эти города. Москва, унаследовавшая духовное главенство этих городов, избавлена от снедавших их пороков, поэтому именно ей предстоит воплотить идею осуществления истинно православного государства на земле.
Конец XV в. для Русской православной церкви прошел в борьбе между двумя основными направлениями – иосифлянамии нестяжателями.Первые, получившие название по имени своего духовного лидера – игумена Волоцкого монастыря Иосифа, утверждали, что церковь служит наместницей бога на земле, поэтому все принадлежащие ей земли являются собственностью Господа и неприкосновенны для мирской власти. Их противники (Вассиан Патрикеев, Нил Сорский) провозглашали раннехристианский идеал монаха, не отягощенного земными заботами, но поднимающегося в своих мыслях к миру духовному и соответственно не нуждающемуся ни в каких мирских благах. Борьба этих двух течений завершилась поражением нестяжателей, которые были осуждены церковным собором и разосланы по дальним монастырям.
Период XVI в. стал временем окончательного оформления русской православной церкви в качестве официального института в новом централизованном государстве. Прошедший в 1551 г. Стоглавый собор(названный так потому, что его решения составили ровным счетом 100 глав) унифицировал соблюдение церковных правил и норм по всей территории Русского государства, а также регламентировал степень включенности церковных норм в светскую жизнь. Мирянам, вне зависимости от их социального статуса, запрещалось играть в шахматы (впрочем, Иван Грозный успешно пренебрегал этим правилом), брить бороду, смотреть театральные спектакли и представления скоморохов. Другое решение этого собора закрепило практику канонизации святых. Таковых к середине XVI в. насчитывалось 22 в общероссийском масштабе и еще 45 – в масштабе региональном. За несколько десятилетий правления Ивана Грозного число святых возросло в несколько раз. Практически в каждом монастыре оказались «обретены» мощи местных святых, а основной работой монастырских писцов на долгое время стало сочинений житий, в которых описывались духовные подвиги усопших праведников, позволяющие причислить их к лику святых. Апофеозом выстраивания здания Русской православной церкви стало учреждение в 1589 г. звания патриарха, которого удостоился митрополит московский Иов. Представители других православных патриархий, сначала препятствовавшие приобретению московской митрополией более высокого статуса, были вынуждены согласиться на этот шаг из-за боязни потерять того могущественного союзника и покровителя, которым для них являлся русский царь.
В 1299 г. киевский митрополит Максим из разоренного и опустошенного Киева перенес свою резиденцию в более безопасный Владимир, а спустя еще несколько лет митрополий престол нашел себе новое пристанище в Москве (1324). Это обстоятельство стало сильным козырем в руках Ивана Калиты, поскольку митрополит Петр тем самым санкционировал претензии московских князей на первенство среди всех русских правителей. Духовное владычество митрополита и тот политический вес, который он имел, – все это не могло игнорироваться как борющимися друг с другом князьями, так и простолюдинами, в глазах которых место пребывания митрополита являлось религиозным центром Руси, ее сердцем. С этого момента русские митрополиты выступали верными помощниками и духовными наставниками русских князей в процессе объединения Русского государства.
Другой приоритетной задачей церкви в целом и отдельных подвижников стало распространение православия среди нехристианских народов (север Руси и Урал), а также значительное увеличение числа монастырей и монахов. Особо почитаема как среди знати, так и среди простых людей была Троице-Сергиева пустынь, основанная Сергием Радонежским (1321–1391), происходившим из знатного рода, но отрекшимся от земной власти ради духовного подвига.
Принимая активное участие в политических и социальных процессах, Русская православная церковь не сумела избежать и последствий этого участия, которые проявились довольно скоро. Уже в 1377 г., после смерти митрополита Алексия (1353–1377), пользовавшегося громадным духовным авторитетом, место митрополита стало предметом активной борьбы различных церковных и светских группировок. Пимен, получивший сан митрополита в Константинополе, был смещен Дмитрием Донским, который назначил на его место своего духовника Митяя, а после его смерти – Киприана, которого сам же и прогнал.
Столь частая смена митрополитов и их явная зависимость от светской власти оказались сильным дестабилизирующим фактором, влияние которого удалось преодолеть только в первой половине XVb., когда перед всем православным христианством стояла другая задача: сохранение священной христианской веры перед лицом нового и очень опасного врага – турок-османов. Угроза захвата ими Константинополя, которая и осуществилась в 1453 г., привела к тому, что часть восточных церквей, пытаясь избежать своего окончательного уничтожения, пошла на заключение с католиками Флорентийской унии. Эта уния, подписанная в 1439 г. в том числе и делегатом от Русской православной церкви, означала признание главенства папы и утрату церковной независимости. Но митрополит Исидор, подписавший эту унию, оказался заключен под стражу сразу после своего возвращения в Москву, а собор церковных иерархов Русской православной церкви отказался признавать эту унию. Таким образом, русская церковь не только отказывалась от возможной помощи Западной Европы по возвращению Константинополя, но и автоматически противопоставляла себя остальным православным церквям.
Изменившиеся политические условия вынудили русских богословов сформулировать новую идею, выражавшую сущность русского православия и получившую известность в качестве доктрины «Москва – Третий Рим».Сформулирована эта доктрина была в трудах псковского монаха Филофея, утверждавшего, что причиной гибели Рима, а потом и Константинополя стали ереси, в которых погрязли эти города. Москва, унаследовавшая духовное главенство этих городов, избавлена от снедавших их пороков, поэтому именно ей предстоит воплотить идею осуществления истинно православного государства на земле.
Конец XV в. для Русской православной церкви прошел в борьбе между двумя основными направлениями – иосифлянамии нестяжателями.Первые, получившие название по имени своего духовного лидера – игумена Волоцкого монастыря Иосифа, утверждали, что церковь служит наместницей бога на земле, поэтому все принадлежащие ей земли являются собственностью Господа и неприкосновенны для мирской власти. Их противники (Вассиан Патрикеев, Нил Сорский) провозглашали раннехристианский идеал монаха, не отягощенного земными заботами, но поднимающегося в своих мыслях к миру духовному и соответственно не нуждающемуся ни в каких мирских благах. Борьба этих двух течений завершилась поражением нестяжателей, которые были осуждены церковным собором и разосланы по дальним монастырям.
Период XVI в. стал временем окончательного оформления русской православной церкви в качестве официального института в новом централизованном государстве. Прошедший в 1551 г. Стоглавый собор(названный так потому, что его решения составили ровным счетом 100 глав) унифицировал соблюдение церковных правил и норм по всей территории Русского государства, а также регламентировал степень включенности церковных норм в светскую жизнь. Мирянам, вне зависимости от их социального статуса, запрещалось играть в шахматы (впрочем, Иван Грозный успешно пренебрегал этим правилом), брить бороду, смотреть театральные спектакли и представления скоморохов. Другое решение этого собора закрепило практику канонизации святых. Таковых к середине XVI в. насчитывалось 22 в общероссийском масштабе и еще 45 – в масштабе региональном. За несколько десятилетий правления Ивана Грозного число святых возросло в несколько раз. Практически в каждом монастыре оказались «обретены» мощи местных святых, а основной работой монастырских писцов на долгое время стало сочинений житий, в которых описывались духовные подвиги усопших праведников, позволяющие причислить их к лику святых. Апофеозом выстраивания здания Русской православной церкви стало учреждение в 1589 г. звания патриарха, которого удостоился митрополит московский Иов. Представители других православных патриархий, сначала препятствовавшие приобретению московской митрополией более высокого статуса, были вынуждены согласиться на этот шаг из-за боязни потерять того могущественного союзника и покровителя, которым для них являлся русский царь.
9.3. Церковный раскол в России. Старообрядчество
Предпосылки церковного раскола созревали в Русском государстве достаточно долго. В середине XV в. псковский игумен Евфросин предпринял путешествие в Константинополь, еще находившийся под властью византийского императора, для того чтобы выяснить, сколько раз должен произноситься при богослужении возглас «аллилуйя» – два или три. На Руси была принята троекратная форма произнесения этого возгласа, соответственно и крестное знамение совершалось сложенными в щепоть тремя пальцами, что символизировало догмат о трех божественных ипостасях. В константинопольских церквях, как выяснил Евфросин, возглас удваивали, а знамение совершали двумя пальцами, поэтому, вернувшись в родной монастырь, он начал вводить новые порядки, санкционируя их применение авторитетом константинопольского патриарха. Многие священники поддержали устоявшийся порядок троекратного знамения, что вылилось в долгие споры, конец которым был положен решением Стоглавого собора, утвердившего в качестве официальной формы двоекратное знамение и удвоение возгласа «аллилуйя».
Патриарх Никон, занявший патриарший престол в 1652 г., сделал одной из своих основных задач устранение ошибок и противоречий, содержащихся в старых церковных книгах, с той целью, чтобы единому государству, претендовавшему кто муже на единоличное наследование истинно православной религии, соответствовала столь же единая церковь. Подобные реформы задумывались еще в XVI в., но Стоглавый собор не сумел устранить всех возникших противоречий, к которым за прошедшие со времени его созыва годы добавились новые, например вопрос о том, какими должны быть церковные песнопения – многогласными или одногласными. Никон был членом кружка, включавшего в себя ближайших сподвижников царя Алексея Михайловича. Именно в рамках этого кружка возникали идеи, которым предстояло определить дальнейшее развитие русского царства и православной религии, поэтому санкция монарха на проведение соответствующих изменений была получена патриархом без особых усилий. Уже в 1653 г. Никон единолично, без созыва церковного собора запретил двукратное крестное знамение и удвоение возгласа «аллилуйя», заменив их троекратным; многогласие также было запрещено.
Протопопы Аввакум и Даниил подготовили челобитную царю Алексею Михайловичу, в которой ссылались на то, что отвергаемые элементы культа имели давнюю историю и были освящены многовековой практикой, но челобитная была проигнорирована, а ее авторы поплатились за свою непокорность свободой. Протопоп Аввакум, продолжавший активно выступать против нововведений Никона даже находясь в сибирской ссылке, позже был сожжен (1682). Никон же собрал комиссию из монахов, бывших выходцами с Украины и свободно владевших латинским и греческим языками, с целью выявления всех искаженных мест в церковных книгах и их последующего исправления. Эта работа заняла несколько лет, на протяжении которых новые правила активно внедрялись сторонниками патриарха, в то время как противники исправлений были подвергнуты в 1656 г. анафеме и провозглашены еретиками – отступниками от православной веры.
После подобных поступков Никона церковный раскол, вылившийся в разделение всего общества на сторонников и противников нововведений, оказался неминуем. Несмотря на то что сам патриарх вскоре впал в немилость к царю и был сослан в ссылку, начатые им реформы оказались продолжены и доведены до логического завершения. Уже через несколько лет исправленные церковные книги официально были признаны единственно верными, а старые было велено уничтожить. Но далеко не все были согласны с церковными реформами. Противники нововведений – их стали называть старообрядцами –сгруппировались вокруг Соловецкого монастыря, игумен которого не признал исправленные книги. Правительству пришлось применить вооруженную силу, чтобы заставить монахов принять реформы, что удалось только после нескольких лет осады монастыря. Старообрядцы, не пожелавшие мириться с новыми порядками, были вынуждены покинуть пределы центральной части России и бежать на ее окраины (Поволжье, Урал, Сибирь, Дон), где отсутствие царских войск оставляло им возможность соблюдать обряды по прежнему образцу. Но даже там не оставляла власть в покое сторонников старой веры. Их селения окружались регулярными войсками, после чего взрослых и детей насильно принуждали переходить в новую веру. Те, кто не считали возможным поступиться собственными религиозными устоями, предпочитали сгореть, нежели отречься от веры. По данным современных исследователей, число старообрядцев, добровольно совершивших самосожжение в последние десятилетия XVII в., превышает 20 тыс. человек, а общее количество противников церковных реформ, покинувших пределы России, составляет 10 % общей численности ее населения на тот момент.
Периодически старообрядцы пытались изменить сложившееся в религиозной системе страны положение, но такие попытки, как правило, заканчивались неудачей. Знаменитый Стрелецкий бунт (1682), пожалуй, стал наиболее ярким событием активного противостояния сторонников и противников новой веры. В Грановитой палате Кремля был даже устроен богословский диспут между сторонниками каждой из точек зрения, но закончился этот спор лишь взаимными угрозами, а тем временем бунт стрельцов был подавлен, после чего старообрядцам оставалось лишь хранить свою веру в глубокой тайне, не претендуя на открытую борьбу.
Следует уточнить, что старообрядцы, противопоставляя себя сторонникам новой веры, не являлись целостным образованием: внутри них выделялись группы, различавшиеся трактовкой отдельных положений, как правило, культового, а не догматического характера. Ключевым моментом для раскола внутри самих старообрядцев стал конец XVII в., когда постепенно ушли из жизни те священники, которые были рукоположены в сан по прежним правилам. Некоторые группы старообрядцев ввели практику рукоположения в сан священником своего будущего преемника, что позволяло сохранить непрерывной линию хранителей истинной веры – такие старообрядцы получили название поповцы.Те старообрядцы, которые исключили возможность самовольного назначения священников, стали называться беспоповцами.Другим спорным вопросом, относительно которого ревнители старой веры не смогли прийти к однозначному решению, явилось разрешение или запрет священнику жениться. Представители Древлеправославной поморской церкви,сгруппировавшиеся вокруг Соловецкого монастыря, разрешали своим священникам вступать в брак и иметь детей. Активным сторонником такой трактовки старообрядческой веры выступил проповедник Василий Емельянов. От Поморской церкви в самом конце XVII в. отделились так называемые федосеевцы(по имени основателя общины Феодосия Васильева), которые считали недопустимым вступление священника в брак.
Патриарх Никон, занявший патриарший престол в 1652 г., сделал одной из своих основных задач устранение ошибок и противоречий, содержащихся в старых церковных книгах, с той целью, чтобы единому государству, претендовавшему кто муже на единоличное наследование истинно православной религии, соответствовала столь же единая церковь. Подобные реформы задумывались еще в XVI в., но Стоглавый собор не сумел устранить всех возникших противоречий, к которым за прошедшие со времени его созыва годы добавились новые, например вопрос о том, какими должны быть церковные песнопения – многогласными или одногласными. Никон был членом кружка, включавшего в себя ближайших сподвижников царя Алексея Михайловича. Именно в рамках этого кружка возникали идеи, которым предстояло определить дальнейшее развитие русского царства и православной религии, поэтому санкция монарха на проведение соответствующих изменений была получена патриархом без особых усилий. Уже в 1653 г. Никон единолично, без созыва церковного собора запретил двукратное крестное знамение и удвоение возгласа «аллилуйя», заменив их троекратным; многогласие также было запрещено.
Протопопы Аввакум и Даниил подготовили челобитную царю Алексею Михайловичу, в которой ссылались на то, что отвергаемые элементы культа имели давнюю историю и были освящены многовековой практикой, но челобитная была проигнорирована, а ее авторы поплатились за свою непокорность свободой. Протопоп Аввакум, продолжавший активно выступать против нововведений Никона даже находясь в сибирской ссылке, позже был сожжен (1682). Никон же собрал комиссию из монахов, бывших выходцами с Украины и свободно владевших латинским и греческим языками, с целью выявления всех искаженных мест в церковных книгах и их последующего исправления. Эта работа заняла несколько лет, на протяжении которых новые правила активно внедрялись сторонниками патриарха, в то время как противники исправлений были подвергнуты в 1656 г. анафеме и провозглашены еретиками – отступниками от православной веры.
После подобных поступков Никона церковный раскол, вылившийся в разделение всего общества на сторонников и противников нововведений, оказался неминуем. Несмотря на то что сам патриарх вскоре впал в немилость к царю и был сослан в ссылку, начатые им реформы оказались продолжены и доведены до логического завершения. Уже через несколько лет исправленные церковные книги официально были признаны единственно верными, а старые было велено уничтожить. Но далеко не все были согласны с церковными реформами. Противники нововведений – их стали называть старообрядцами –сгруппировались вокруг Соловецкого монастыря, игумен которого не признал исправленные книги. Правительству пришлось применить вооруженную силу, чтобы заставить монахов принять реформы, что удалось только после нескольких лет осады монастыря. Старообрядцы, не пожелавшие мириться с новыми порядками, были вынуждены покинуть пределы центральной части России и бежать на ее окраины (Поволжье, Урал, Сибирь, Дон), где отсутствие царских войск оставляло им возможность соблюдать обряды по прежнему образцу. Но даже там не оставляла власть в покое сторонников старой веры. Их селения окружались регулярными войсками, после чего взрослых и детей насильно принуждали переходить в новую веру. Те, кто не считали возможным поступиться собственными религиозными устоями, предпочитали сгореть, нежели отречься от веры. По данным современных исследователей, число старообрядцев, добровольно совершивших самосожжение в последние десятилетия XVII в., превышает 20 тыс. человек, а общее количество противников церковных реформ, покинувших пределы России, составляет 10 % общей численности ее населения на тот момент.
Периодически старообрядцы пытались изменить сложившееся в религиозной системе страны положение, но такие попытки, как правило, заканчивались неудачей. Знаменитый Стрелецкий бунт (1682), пожалуй, стал наиболее ярким событием активного противостояния сторонников и противников новой веры. В Грановитой палате Кремля был даже устроен богословский диспут между сторонниками каждой из точек зрения, но закончился этот спор лишь взаимными угрозами, а тем временем бунт стрельцов был подавлен, после чего старообрядцам оставалось лишь хранить свою веру в глубокой тайне, не претендуя на открытую борьбу.
Следует уточнить, что старообрядцы, противопоставляя себя сторонникам новой веры, не являлись целостным образованием: внутри них выделялись группы, различавшиеся трактовкой отдельных положений, как правило, культового, а не догматического характера. Ключевым моментом для раскола внутри самих старообрядцев стал конец XVII в., когда постепенно ушли из жизни те священники, которые были рукоположены в сан по прежним правилам. Некоторые группы старообрядцев ввели практику рукоположения в сан священником своего будущего преемника, что позволяло сохранить непрерывной линию хранителей истинной веры – такие старообрядцы получили название поповцы.Те старообрядцы, которые исключили возможность самовольного назначения священников, стали называться беспоповцами.Другим спорным вопросом, относительно которого ревнители старой веры не смогли прийти к однозначному решению, явилось разрешение или запрет священнику жениться. Представители Древлеправославной поморской церкви,сгруппировавшиеся вокруг Соловецкого монастыря, разрешали своим священникам вступать в брак и иметь детей. Активным сторонником такой трактовки старообрядческой веры выступил проповедник Василий Емельянов. От Поморской церкви в самом конце XVII в. отделились так называемые федосеевцы(по имени основателя общины Феодосия Васильева), которые считали недопустимым вступление священника в брак.
9.4. Церковь под контролем государства (1700–1917 гг.)
В 1700 г. произошло знаковое для истории Русской православной церкви событие. После смерти престарелого патриарха Адриана царь Петр I принял решение не назначать нового патриарха, а
определить местоблюстителемпатриаршего престола митрополита Стефана Яворского (1658–1722), ставшего одним из видных церковных деятелей начала XVIII в. Пик его карьеры пришелся как раз на 1700 г., когда Яворский стал митрополитом Рязанским и Муромским. В том же году он получил и звание местоблюстителя. Само это событие знаменовало собой важное изменение в отношениях между светскими и церковными властями.
На протяжении XVII в. церковь неоднократно претендовала на определенную независимость от царя. Особенно ярко это проявилось при патриархе Филарете (1612–1633), отце царя Михаила Федоровича, и патриархе Никоне (1651–1666), открыто выступавшем за приоритет духовной власти. С экономической точки зрения церковь являлась одним из богатейших землевладельцев: только Троице-Сергиевой лавре принадлежало 20 тыс. крестьянских дворов (хотя ради справедливости надо отметить, что большая часть монастырей, располагавшихся в отдаленных местах и не отмеченных высоким покровительством, имела значительно более скромный достаток). XVIII в. безжалостно рассеял политические и экономические иллюзии. Интересы церкви оказались полностью подчинены государству, причем после смерти Стефана Яворского это подчинение приобрело и административный характер. В 1721 г. указом царя Петра был создан Святейший правительствующий синод, который являлся государственным органом управления церковью. Возглавлял Синод обер-прокурор. Еще один указ, изданный Петром I в 1724 г., значительно ограничивал права монашества: часть монастырей отныне отводилась под лечебницы для больных и увечных солдат.
Изменилось положение старообрядцев. В 1716 г. Петр Заменил преследования и юридическую ответственность, которой подлежали представители старой веры, возможностью освободиться от угнетения путем выплаты значительного штрафа. Однако воспользовались этим разрешением не так уж много старообрядцев, поскольку большая их часть воспринимала указы светской власти как проявления дьявольского искуса и поэтому не желала к ним прислушиваться.
Дальнейшее ограничение религиозной власти было связано с указом Екатерины II от 1764 г., согласно которому все земельные владения церквей переходили в ведение государства, – произошла секуляризация церковных земель.Отныне все владения Русской православной церкви становились государственной собственностью, а на содержание монастырей и церквей выдавалось государственное пособие. Особняком стояла только Троице-Сергиева лавра, находившаяся под особым покровительством императрицы, благодаря чему ее годовое содержание в несколько раз превышало суммы, выделявшиеся на содержание любого другого монастыря; ктомуже большую часть дохода Лавры составляли пожертвования от членов императорской фамилии. Под государственную административную структуру подстраивалась и церковная иерархия. К концу XVIII в. значительно увеличилось количество епархий, а сами их границы стали совпадать с губерниями Российской империи. Широкое распространение получает духовное образование: на смену полуграмотным сельским дьячкам, выучивающим основные церковные тексты наизусть, приходят выпускники семинарий, число которых неуклонно увеличивается. В то же время сокращаются роль и численность духовенства как государственного сословия. К числу священников долгое время автоматически относили их детей, которые не выполняли религиозных обязанностей, но при этом освобождались практически от всех налогов (кроме подушной подати). Павел I в 1797 г. приказал зачислять тех священников, которые не имеют своего прихода (а их число только в Москве составляло несколько сотен человек), а также детей священников, необучающихся в семинарии, на военную службу.
Более лояльную позицию православная церковь, вынужденная подчиняться государственной необходимости, заняла по отношению к иноверцам. Многочисленные униаты (сторонники соглашения с католической церковью – Флорентийской унии 1439 г.), проживавшие на территории присоединенной к Российской империи Польши, были избавлены от угнетения на основании религиозной принадлежности. Очередное послабление получили и старообрядцы: правительство и раньше предпочитало смотреть «сквозь пальцы» на деятельность богатейших купеческих фамилий, придерживающихся старого вероисповедания, но теперь принадлежность к старообрядческой вере перестала служить источником государственных преследований.
Официальная формула министра С.С. Уварова – «Православие, Самодержавие, Народность» – узаконила положение Русской православной церкви в сфере государственной идеологии. В отсутствие патриарха главой церкви считался российский император, поэтому и управлял церковью его чиновник– обер-прокурор Синода.
Миссионерская активность по христианизации присоединяемых к Российской империи земель выступала в качестве важного элемента внутриполитической деятельности, поскольку позволяла снизить напряженность в отношениях между присоединенным населением и российской администрацией. Покорение Кавказа, официально завершившееся к 1856 г., стало началом процесса перехода в православную веру отдельных кавказских народов, бывших до этого момента мусульманами. Значительное увеличение числа сторонников православной веры среди народов Кавказа и Восточной Сибири было связано и с тем фактом, что смена вероисповедания давала значительные налоговые льготы.
Вместе с тем подчиненное государству положение Русской православной церкви не могло удовлетворять многих церковных иерархов, которые активно выступали за возвращение церкви ее самостоятельности и избрание нового патриарха. Особенно популярными такие взгляды среди простого духовенства и высших церковных чинов стали в конце XIX в., когда Российская империя переживала непростые моменты своего существования. С одной стороны, шел процесс активной канонизации (в 1903 г. был причислен к лику святых Серафим Саровский), улучшалось положение старообрядцев (в 1906 г. окончательно была отменена провозглашенная еще в XVII в. анафема приверженцам старой веры). Однако присутствовали и негативные явления. Царская семья, окружившая себя религиозными шарлатанами, но при этом продолжавшая считаться основным примером православного благочестия, дискредитировала саму православную религию. Один из крупнейших религиозных мыслителей начала XX в. архиепископ Иоанн Кронштадтский уже в 1916 г. выступил с инициативой созыва церковного собора, на котором должен был быть решен вопрос об избрании патриарха, но реализация этого начинания оказалась возможна только после Октябрьской революции 1917 г.
На протяжении XVII в. церковь неоднократно претендовала на определенную независимость от царя. Особенно ярко это проявилось при патриархе Филарете (1612–1633), отце царя Михаила Федоровича, и патриархе Никоне (1651–1666), открыто выступавшем за приоритет духовной власти. С экономической точки зрения церковь являлась одним из богатейших землевладельцев: только Троице-Сергиевой лавре принадлежало 20 тыс. крестьянских дворов (хотя ради справедливости надо отметить, что большая часть монастырей, располагавшихся в отдаленных местах и не отмеченных высоким покровительством, имела значительно более скромный достаток). XVIII в. безжалостно рассеял политические и экономические иллюзии. Интересы церкви оказались полностью подчинены государству, причем после смерти Стефана Яворского это подчинение приобрело и административный характер. В 1721 г. указом царя Петра был создан Святейший правительствующий синод, который являлся государственным органом управления церковью. Возглавлял Синод обер-прокурор. Еще один указ, изданный Петром I в 1724 г., значительно ограничивал права монашества: часть монастырей отныне отводилась под лечебницы для больных и увечных солдат.
Изменилось положение старообрядцев. В 1716 г. Петр Заменил преследования и юридическую ответственность, которой подлежали представители старой веры, возможностью освободиться от угнетения путем выплаты значительного штрафа. Однако воспользовались этим разрешением не так уж много старообрядцев, поскольку большая их часть воспринимала указы светской власти как проявления дьявольского искуса и поэтому не желала к ним прислушиваться.
Дальнейшее ограничение религиозной власти было связано с указом Екатерины II от 1764 г., согласно которому все земельные владения церквей переходили в ведение государства, – произошла секуляризация церковных земель.Отныне все владения Русской православной церкви становились государственной собственностью, а на содержание монастырей и церквей выдавалось государственное пособие. Особняком стояла только Троице-Сергиева лавра, находившаяся под особым покровительством императрицы, благодаря чему ее годовое содержание в несколько раз превышало суммы, выделявшиеся на содержание любого другого монастыря; ктомуже большую часть дохода Лавры составляли пожертвования от членов императорской фамилии. Под государственную административную структуру подстраивалась и церковная иерархия. К концу XVIII в. значительно увеличилось количество епархий, а сами их границы стали совпадать с губерниями Российской империи. Широкое распространение получает духовное образование: на смену полуграмотным сельским дьячкам, выучивающим основные церковные тексты наизусть, приходят выпускники семинарий, число которых неуклонно увеличивается. В то же время сокращаются роль и численность духовенства как государственного сословия. К числу священников долгое время автоматически относили их детей, которые не выполняли религиозных обязанностей, но при этом освобождались практически от всех налогов (кроме подушной подати). Павел I в 1797 г. приказал зачислять тех священников, которые не имеют своего прихода (а их число только в Москве составляло несколько сотен человек), а также детей священников, необучающихся в семинарии, на военную службу.
Более лояльную позицию православная церковь, вынужденная подчиняться государственной необходимости, заняла по отношению к иноверцам. Многочисленные униаты (сторонники соглашения с католической церковью – Флорентийской унии 1439 г.), проживавшие на территории присоединенной к Российской империи Польши, были избавлены от угнетения на основании религиозной принадлежности. Очередное послабление получили и старообрядцы: правительство и раньше предпочитало смотреть «сквозь пальцы» на деятельность богатейших купеческих фамилий, придерживающихся старого вероисповедания, но теперь принадлежность к старообрядческой вере перестала служить источником государственных преследований.
Официальная формула министра С.С. Уварова – «Православие, Самодержавие, Народность» – узаконила положение Русской православной церкви в сфере государственной идеологии. В отсутствие патриарха главой церкви считался российский император, поэтому и управлял церковью его чиновник– обер-прокурор Синода.
Миссионерская активность по христианизации присоединяемых к Российской империи земель выступала в качестве важного элемента внутриполитической деятельности, поскольку позволяла снизить напряженность в отношениях между присоединенным населением и российской администрацией. Покорение Кавказа, официально завершившееся к 1856 г., стало началом процесса перехода в православную веру отдельных кавказских народов, бывших до этого момента мусульманами. Значительное увеличение числа сторонников православной веры среди народов Кавказа и Восточной Сибири было связано и с тем фактом, что смена вероисповедания давала значительные налоговые льготы.
Вместе с тем подчиненное государству положение Русской православной церкви не могло удовлетворять многих церковных иерархов, которые активно выступали за возвращение церкви ее самостоятельности и избрание нового патриарха. Особенно популярными такие взгляды среди простого духовенства и высших церковных чинов стали в конце XIX в., когда Российская империя переживала непростые моменты своего существования. С одной стороны, шел процесс активной канонизации (в 1903 г. был причислен к лику святых Серафим Саровский), улучшалось положение старообрядцев (в 1906 г. окончательно была отменена провозглашенная еще в XVII в. анафема приверженцам старой веры). Однако присутствовали и негативные явления. Царская семья, окружившая себя религиозными шарлатанами, но при этом продолжавшая считаться основным примером православного благочестия, дискредитировала саму православную религию. Один из крупнейших религиозных мыслителей начала XX в. архиепископ Иоанн Кронштадтский уже в 1916 г. выступил с инициативой созыва церковного собора, на котором должен был быть решен вопрос об избрании патриарха, но реализация этого начинания оказалась возможна только после Октябрьской революции 1917 г.
9.5. Революция и новый раскол православия
Революция, ознаменовавшая собой конец существования Российской империи, принесла и резкие перемены в судьбе Русской православной церкви. Устранение Синода дало надежду на то, что при новом правительстве окажется восстановлено главенствующее положение православия, и сначала эта надежда, казалось бы, стала сбываться. В 1917–1918 гг. действовал Поместный собор Русской православной церкви, основным достижением которого стало избрание после двухсотлетнего перерыва Патриарха Московского и всея Руси, которым стал московский митрополит Тихон (Белавин).