Страница:
— Там мой номер нацарапан. Живу в чужой квартирке. Снимаю, поэтому телефон временный. Мне наш режиссер общежитие обещал. Вот мужик! Первый раз в театре настоящего мужика вижу.
— Так в чем же дело? — подмигнула Надя.
— Он на меня смотрит, как на кубик Рубика, — усмехнулась Нателла и вошла в лифт.
Надя закрыла за ней дверь, вернулась на кухню и, отложив программку, принялась за посуду. Через десять минут на кухне сделалось стерильно чисто и только с обложки театральной программки на сияющей белизне стола чернело крупными буквами название «БАЛ САТАНЫ». Постановки, в которой актриса Проскурина играла заглавную роль на деньги убитого Анвара Чакнава.
13
14
15
— Так в чем же дело? — подмигнула Надя.
— Он на меня смотрит, как на кубик Рубика, — усмехнулась Нателла и вошла в лифт.
Надя закрыла за ней дверь, вернулась на кухню и, отложив программку, принялась за посуду. Через десять минут на кухне сделалось стерильно чисто и только с обложки театральной программки на сияющей белизне стола чернело крупными буквами название «БАЛ САТАНЫ». Постановки, в которой актриса Проскурина играла заглавную роль на деньги убитого Анвара Чакнава.
13
Петр Григорьевич приехал в свой офис на десять минут раньше банкира. Открыв дверь хитроумной электронной карточкой, он с удивлением обнаружил Ивана Григорьевича Грыжина. Генерал в переднике сосредоточенно мыл посуду.
— Бары гадят, а старику убирать, — добродушно проворчал он вместо приветствия.
— Не хотел Надю будить. Легли поздно, — виновато улыбнулся Ерожин.
— Ну и правильно. Молодые могут много спать. Это нам, старикам, не спится. Молодые думают, что жизнь вечная. А нашему брату понятно, что она как одноразовая салфетка.
Раз высморкался, а в стирку не сдашь. Поэтому и встаем рано. Время жалко, — философски рассуждал Грыжин, расставляя чашки и тарелки по местам.
Анчик приехал точно к назначенному сроку — минута в минуту. Ерожин пригласил банкира в свой директорский кабинет. Тот огляделся, и подполковник понял, что офис впечатление на клиента произвел.
— Кто? — сказал Анчик и стал сверлить Ерожина взглядом.
— Пока не знаю. Хочу вас послушать, — ответил подполковник, поняв, что банкир спрашивает его об убийце Анвара. — Расскажите все, что вам известно о вашем работнике.
— Анвар мне не просто работник, Анвар мне как брат был, — вздохнул Анчик и полез в карман. Достав пачку «Парламента», банкир вынул из нее сигарету, положил на стол, потом стал искать зажигалку. Нашел и тоже выложил на стол. Но вместо того чтобы закурить, вскочил, подбежал к Ерожину и закричал:
— Анвар кристальный человек! Таких людей теперь не бывает!
Ерожин вспомнил, что Проскурина тоже считала Анвара личностью особенной. Эмоциональные оценки убитого подполковнику давали мало информации, и он, чтобы перевести разговор в реальные рамки, сухо произнес:
— Анчик, я на работе. Начнем по порядку.
Во-первых, что вы от меня хотите?
— Как — что? Кто убил друга?! — Банкир стоял возле Ерожина и изумленно моргал глазами. — Разве непонятно?
— Вы, пожалуйста, сядьте. Повторяю, я на работе. Теперь у нас бюро. Решили нанять меня для расследования — составим контракт.
Оговорим сумму. Я ведь обязан налоги государству платить.
Банкир сразу перестал моргать, успокоился и вернулся в свое кресло. Разговор про деньги был ему понятен, но платить он не предполагал.
— Нателла сказала, что рассчитается за вашу работу. А у нас с вами еще прежнее дело не закончено. Анчик свое слово дал. Анчик свое слово держит. Найдете деньги Ходжаева — Анчик половину дает. А по Анвару мне Нателла…
— При чем тут Нателла? Хотите с ней совместно заказать расследование — ваше право. Тогда и приходите вместе, — сказал Ерожин, с интересом наблюдая за банкиром. Он впервые выступал в качестве частного детектива и решил с самого начала деловую часть выдерживать четко.
— Хорошо. Анчик для друга денег не жалеет. Анчик не такой человек, чтобы для друга деньги жалеть. Назовите Анчику вашу сумму.
— Пять тысяч долларов за результат плюс тысячу сразу на текущие расходы по следствию, — оценил свой труд подполковник.
Анчик наконец зажег сигарету, затянулся, зачем-то посмотрел на потолок офиса и согласился.
— Контракт составите с моим сотрудником. Грыжин в бумагах лучше понимает. — Петр Григорьевич поднялся и, препроводив гостя в соседнюю комнату, сдал его Ивану Григорьевичу. Генерал напялил очки и уселся к компьютеру. Ерожин ухмыльнулся и, прихрамывая, вернулся в свой кабинет.
— Теперь выкладывайте, — сказал он банкиру, когда тот снова пришел к нему.
— Анвар мне как брат был, — вздохнув, повторил Анчик.
— Ваши чувства я уважаю, но они информации не несут. Давайте по пунктам. — Ерожин достал свой блокнот и что-то там отметил. — Пункт первый. Как вы познакомились?
— Анвар два года назад пришел в банк. Я с Анваром поговорил и взял его на работу, — ответил банкир.
— Подробнее. О чем поговорил, что заставило вас принять незнакомого человека? Принес ли он рекомендации? Назвал общих знакомых? Вспоминайте, Анчик. Знали ли вы, что паспорт у него фальшивый? Мне все это важно, — уточнил Ерожин.
— Фальшивый? У Анвара паспорт фальшивый? Первый раз слышу, — искренне удивился Анчик.
— Про паспорт не знали, — пробурчал Ерожин, делая пометку в своем блокноте. — Что же заставило вас ему поверить?
— Анвар сказал Анчику, что у него семейное горе, о котором он никогда распространяться не будет. Я тоже уехал из Баку из-за жены. Я — азербайджанец, Сильвия — армянка. Я много пережил и стараюсь помогать всем кавказцам, оказавшимся в беде.
Ерожин с интересом посмотрел на своего заказчика. Ему не приходило в голову, что банкиры могут руководствоваться сердечными побуждениями.
— Продолжайте. Я вас слушаю, — ободрил подполковник собеседника.
— Потом я узнал, у Анвара покончила с собой молодая жена. О причинах самоубийства Анвар говорить не хотел.
Ерожин записал этот факт себе в блокнот.
— Меня интересует, из каких соображений вы ему поручили секретную службу?
— Это произошло через год. Сначала я Анвару поручил беседы с клиентами, — вспомнил банкир.
— Очень любопытно. Что это за беседы, если не секрет? — оживился Ерожин Подполковник был далек от банковской деятельности и впитывал новую информацию с интересом.
— К нам приходят разные люди. Открывают счета, просят кредиты. Я должен быть в курсе, что из себя представляет клиент. Насколько он надежен. Какими суммами я могу с ним апеллировать Все это надо знать.
— Тонкое дело, — согласился Ерожин. — Почему вы решили использовать Чакнаву на этом участке?
— Анвар мне сказал, что, уехав из Грузии, он хотел бы сменить все, и профессию тоже, — вспомнил банкир. — Из нашего с Анваром разговора я сделал вывод, что Анвар человек умный, психолог хороший, и решил попробовать.
— О своей прежней работе он никогда не говорил? — Ерожин снова сделал пометку в блокноте.
— Анвар? Никогда! — уверенно ответил Анчик.
— Выходит, раз вы через год доверили ему отдел, то с новой для себя работой он справился?
— Справился, очень Анвар даже справился. По Анвара рекомендациям Анчик работал с клиентами почти без потерь. Анвар помог банку получить приличную прибыль. Анвар стал мне как брат.
Петр Григорьевич с трудом погасил улыбку. Заявление банкира о том, что, получив прибыль, он испытал братские чувства к сотруднику, Ерожина позабавили.
— Почему вы решили, что он справится и с секретным отделом?
Анчик покачал головой:
— Ай, ай, ай, кто другой так хорошо знал клиентов? Анвар с ними первый беседовал и потом следил за своим подопечным по нашим бумагам. Иногда клиент попадал в беду. Иногда делал неверный шаг в бизнесе. Анвар со всем этим разбирался. Через год Анвар всех наших клиентов видел насквозь. Анвар стал моей правой рукой. Вот кем стал Анвар.
— Значит, у него могли появиться и враги.
Вам не приходило в голову, что его должность несла потенциальную опасность? — предположил Ерожин.
— Исключается. Последний год не было никаких серьезных конфликтов с клиентами.
В Новгороде люди, как рыбки в аквариуме. Все видно. Анвар был спокойный, вежливый был Анвар человек.
Петр Григорьевич припомнил, как его допрашивал Чакнава, когда думал, что Проскурину изнасиловал и ограбил Ерожин. Не согласиться с банкиром, что Анвар был сдержанным сотрудником, Петр Григорьевич не мог:
— У убитого были человеческие слабости?
— Нет. Анвар был из железа, — не раздумывая, выпалил банкир.
— Припомните: женщины, карты, вино?
Чем-то же он занимался в свободное время? — Ерожин никак не мог схватить хоть какую-нибудь ниточку и пытался расшевелить банкира.
— Если Анвар чем и увлекался, то об этом знал только Анвар. Машину Анвар любил. Лес Анвар любил. Гулять один часто ходил. Девушек я рядом с Анваром не видел. В карты Анвар не играл. Пил Анвар очень мало, но в винах Анвар толк знал и был разборчив. Кушал Анвар немного, но тоже не все. Угодить Анвару не в каждом ресторане могли. — Анчик задумался. Ничего больше ему в его голову не приходило.
Ерожину этого было мало. Петра Григорьевича начала раздражать таинственность вокруг убитого.
— Что же он за два года никого не трахнул?
Он же грузин. Вы, кавказцы, народ горячий.
— Народ мы горячий, — согласился Анчик и вспомнил свою секретаршу Марину. — За себя могу сказать. За Анвара не могу. Может быть, трахал, может, нет. Мне не докладывал.
— С Проскуриной, по-вашему, у него любовь?
— Этого я не понял. Спрашивал, зачем ты, Анвар большие деньги решил под юбку бросить? Она тебе за сто долларов такую любовь сыграет, что не надо в театр ходить… Анвар ничего не ответил, только посмотрел на меня и все. Больше я не спрашивал. Анвар загадочный был человек.
У Ерожина оставался один вопрос. Пока ничего нового Анчик ему не сообщил.
— Вы у Чакнава дома часто бывали?
— Никогда. Зачем? — удивился Анчик.
— Сами говорили, что Анвар вам как брат.
Как же у брата дома не побывать. Не приглашал?
— Анвар где-то снимал квартиру или частный домик. Ко мне Анвар приходил, на даче жил. А мне зачем?
— На той самой даче, где вы нас с Таней Назаровой держали? — улыбнулся Ерожин. — Прокололся тогда ваш начальник секретной службы.
Банкир неожиданно смутился.
— Кто старое помянет… Вы и сами могли бы запутаться. Кому придет в голову, что в городе орудует новый бандит-одиночка? Мы своих бандюков всех отслеживаем.
— Вот это мне и не нравится, — произнес Ерожин. — Своих вы отслеживаете. Выходит, что зарезал Анвара пришлый. Чтобы на него выйти, придется разобраться в прошлой жизни вашего друга. А с чего начать? Вы даже не знаете, где в Новгороде жил Чакнава.
— Не знаю, — грустно согласился банкир.
Облаченный в фартук, Грыжин доставил на подносе кофе и три рюмки коньяка.
— Отметим, господа, сделку.
— Я в гостинице хорошо покушал, — запротестовал гость из Новгорода.
Иван Григорьевич поставил поднос на стол, внимательно посмотрел на клиента и поднял рюмку.
— Не советую, товарищ банкир, отказываться. Не думаю, что вам в роли лакея часто приходилось видеть генерала, да еще бывшего заместителя министра внутренних дел.
Анчик изумленно заморгал глазами и потянулся к рюмке.
— Бары гадят, а старику убирать, — добродушно проворчал он вместо приветствия.
— Не хотел Надю будить. Легли поздно, — виновато улыбнулся Ерожин.
— Ну и правильно. Молодые могут много спать. Это нам, старикам, не спится. Молодые думают, что жизнь вечная. А нашему брату понятно, что она как одноразовая салфетка.
Раз высморкался, а в стирку не сдашь. Поэтому и встаем рано. Время жалко, — философски рассуждал Грыжин, расставляя чашки и тарелки по местам.
Анчик приехал точно к назначенному сроку — минута в минуту. Ерожин пригласил банкира в свой директорский кабинет. Тот огляделся, и подполковник понял, что офис впечатление на клиента произвел.
— Кто? — сказал Анчик и стал сверлить Ерожина взглядом.
— Пока не знаю. Хочу вас послушать, — ответил подполковник, поняв, что банкир спрашивает его об убийце Анвара. — Расскажите все, что вам известно о вашем работнике.
— Анвар мне не просто работник, Анвар мне как брат был, — вздохнул Анчик и полез в карман. Достав пачку «Парламента», банкир вынул из нее сигарету, положил на стол, потом стал искать зажигалку. Нашел и тоже выложил на стол. Но вместо того чтобы закурить, вскочил, подбежал к Ерожину и закричал:
— Анвар кристальный человек! Таких людей теперь не бывает!
Ерожин вспомнил, что Проскурина тоже считала Анвара личностью особенной. Эмоциональные оценки убитого подполковнику давали мало информации, и он, чтобы перевести разговор в реальные рамки, сухо произнес:
— Анчик, я на работе. Начнем по порядку.
Во-первых, что вы от меня хотите?
— Как — что? Кто убил друга?! — Банкир стоял возле Ерожина и изумленно моргал глазами. — Разве непонятно?
— Вы, пожалуйста, сядьте. Повторяю, я на работе. Теперь у нас бюро. Решили нанять меня для расследования — составим контракт.
Оговорим сумму. Я ведь обязан налоги государству платить.
Банкир сразу перестал моргать, успокоился и вернулся в свое кресло. Разговор про деньги был ему понятен, но платить он не предполагал.
— Нателла сказала, что рассчитается за вашу работу. А у нас с вами еще прежнее дело не закончено. Анчик свое слово дал. Анчик свое слово держит. Найдете деньги Ходжаева — Анчик половину дает. А по Анвару мне Нателла…
— При чем тут Нателла? Хотите с ней совместно заказать расследование — ваше право. Тогда и приходите вместе, — сказал Ерожин, с интересом наблюдая за банкиром. Он впервые выступал в качестве частного детектива и решил с самого начала деловую часть выдерживать четко.
— Хорошо. Анчик для друга денег не жалеет. Анчик не такой человек, чтобы для друга деньги жалеть. Назовите Анчику вашу сумму.
— Пять тысяч долларов за результат плюс тысячу сразу на текущие расходы по следствию, — оценил свой труд подполковник.
Анчик наконец зажег сигарету, затянулся, зачем-то посмотрел на потолок офиса и согласился.
— Контракт составите с моим сотрудником. Грыжин в бумагах лучше понимает. — Петр Григорьевич поднялся и, препроводив гостя в соседнюю комнату, сдал его Ивану Григорьевичу. Генерал напялил очки и уселся к компьютеру. Ерожин ухмыльнулся и, прихрамывая, вернулся в свой кабинет.
— Теперь выкладывайте, — сказал он банкиру, когда тот снова пришел к нему.
— Анвар мне как брат был, — вздохнув, повторил Анчик.
— Ваши чувства я уважаю, но они информации не несут. Давайте по пунктам. — Ерожин достал свой блокнот и что-то там отметил. — Пункт первый. Как вы познакомились?
— Анвар два года назад пришел в банк. Я с Анваром поговорил и взял его на работу, — ответил банкир.
— Подробнее. О чем поговорил, что заставило вас принять незнакомого человека? Принес ли он рекомендации? Назвал общих знакомых? Вспоминайте, Анчик. Знали ли вы, что паспорт у него фальшивый? Мне все это важно, — уточнил Ерожин.
— Фальшивый? У Анвара паспорт фальшивый? Первый раз слышу, — искренне удивился Анчик.
— Про паспорт не знали, — пробурчал Ерожин, делая пометку в своем блокноте. — Что же заставило вас ему поверить?
— Анвар сказал Анчику, что у него семейное горе, о котором он никогда распространяться не будет. Я тоже уехал из Баку из-за жены. Я — азербайджанец, Сильвия — армянка. Я много пережил и стараюсь помогать всем кавказцам, оказавшимся в беде.
Ерожин с интересом посмотрел на своего заказчика. Ему не приходило в голову, что банкиры могут руководствоваться сердечными побуждениями.
— Продолжайте. Я вас слушаю, — ободрил подполковник собеседника.
— Потом я узнал, у Анвара покончила с собой молодая жена. О причинах самоубийства Анвар говорить не хотел.
Ерожин записал этот факт себе в блокнот.
— Меня интересует, из каких соображений вы ему поручили секретную службу?
— Это произошло через год. Сначала я Анвару поручил беседы с клиентами, — вспомнил банкир.
— Очень любопытно. Что это за беседы, если не секрет? — оживился Ерожин Подполковник был далек от банковской деятельности и впитывал новую информацию с интересом.
— К нам приходят разные люди. Открывают счета, просят кредиты. Я должен быть в курсе, что из себя представляет клиент. Насколько он надежен. Какими суммами я могу с ним апеллировать Все это надо знать.
— Тонкое дело, — согласился Ерожин. — Почему вы решили использовать Чакнаву на этом участке?
— Анвар мне сказал, что, уехав из Грузии, он хотел бы сменить все, и профессию тоже, — вспомнил банкир. — Из нашего с Анваром разговора я сделал вывод, что Анвар человек умный, психолог хороший, и решил попробовать.
— О своей прежней работе он никогда не говорил? — Ерожин снова сделал пометку в блокноте.
— Анвар? Никогда! — уверенно ответил Анчик.
— Выходит, раз вы через год доверили ему отдел, то с новой для себя работой он справился?
— Справился, очень Анвар даже справился. По Анвара рекомендациям Анчик работал с клиентами почти без потерь. Анвар помог банку получить приличную прибыль. Анвар стал мне как брат.
Петр Григорьевич с трудом погасил улыбку. Заявление банкира о том, что, получив прибыль, он испытал братские чувства к сотруднику, Ерожина позабавили.
— Почему вы решили, что он справится и с секретным отделом?
Анчик покачал головой:
— Ай, ай, ай, кто другой так хорошо знал клиентов? Анвар с ними первый беседовал и потом следил за своим подопечным по нашим бумагам. Иногда клиент попадал в беду. Иногда делал неверный шаг в бизнесе. Анвар со всем этим разбирался. Через год Анвар всех наших клиентов видел насквозь. Анвар стал моей правой рукой. Вот кем стал Анвар.
— Значит, у него могли появиться и враги.
Вам не приходило в голову, что его должность несла потенциальную опасность? — предположил Ерожин.
— Исключается. Последний год не было никаких серьезных конфликтов с клиентами.
В Новгороде люди, как рыбки в аквариуме. Все видно. Анвар был спокойный, вежливый был Анвар человек.
Петр Григорьевич припомнил, как его допрашивал Чакнава, когда думал, что Проскурину изнасиловал и ограбил Ерожин. Не согласиться с банкиром, что Анвар был сдержанным сотрудником, Петр Григорьевич не мог:
— У убитого были человеческие слабости?
— Нет. Анвар был из железа, — не раздумывая, выпалил банкир.
— Припомните: женщины, карты, вино?
Чем-то же он занимался в свободное время? — Ерожин никак не мог схватить хоть какую-нибудь ниточку и пытался расшевелить банкира.
— Если Анвар чем и увлекался, то об этом знал только Анвар. Машину Анвар любил. Лес Анвар любил. Гулять один часто ходил. Девушек я рядом с Анваром не видел. В карты Анвар не играл. Пил Анвар очень мало, но в винах Анвар толк знал и был разборчив. Кушал Анвар немного, но тоже не все. Угодить Анвару не в каждом ресторане могли. — Анчик задумался. Ничего больше ему в его голову не приходило.
Ерожину этого было мало. Петра Григорьевича начала раздражать таинственность вокруг убитого.
— Что же он за два года никого не трахнул?
Он же грузин. Вы, кавказцы, народ горячий.
— Народ мы горячий, — согласился Анчик и вспомнил свою секретаршу Марину. — За себя могу сказать. За Анвара не могу. Может быть, трахал, может, нет. Мне не докладывал.
— С Проскуриной, по-вашему, у него любовь?
— Этого я не понял. Спрашивал, зачем ты, Анвар большие деньги решил под юбку бросить? Она тебе за сто долларов такую любовь сыграет, что не надо в театр ходить… Анвар ничего не ответил, только посмотрел на меня и все. Больше я не спрашивал. Анвар загадочный был человек.
У Ерожина оставался один вопрос. Пока ничего нового Анчик ему не сообщил.
— Вы у Чакнава дома часто бывали?
— Никогда. Зачем? — удивился Анчик.
— Сами говорили, что Анвар вам как брат.
Как же у брата дома не побывать. Не приглашал?
— Анвар где-то снимал квартиру или частный домик. Ко мне Анвар приходил, на даче жил. А мне зачем?
— На той самой даче, где вы нас с Таней Назаровой держали? — улыбнулся Ерожин. — Прокололся тогда ваш начальник секретной службы.
Банкир неожиданно смутился.
— Кто старое помянет… Вы и сами могли бы запутаться. Кому придет в голову, что в городе орудует новый бандит-одиночка? Мы своих бандюков всех отслеживаем.
— Вот это мне и не нравится, — произнес Ерожин. — Своих вы отслеживаете. Выходит, что зарезал Анвара пришлый. Чтобы на него выйти, придется разобраться в прошлой жизни вашего друга. А с чего начать? Вы даже не знаете, где в Новгороде жил Чакнава.
— Не знаю, — грустно согласился банкир.
Облаченный в фартук, Грыжин доставил на подносе кофе и три рюмки коньяка.
— Отметим, господа, сделку.
— Я в гостинице хорошо покушал, — запротестовал гость из Новгорода.
Иван Григорьевич поставил поднос на стол, внимательно посмотрел на клиента и поднял рюмку.
— Не советую, товарищ банкир, отказываться. Не думаю, что вам в роли лакея часто приходилось видеть генерала, да еще бывшего заместителя министра внутренних дел.
Анчик изумленно заморгал глазами и потянулся к рюмке.
14
Яков Михайлович Бок выглядел усталым.
Коммерческий успех постановки «Бал Сатаны» администраторское сердце должен был радовать. Но осторожный Яков Михайлович тревожился. Директор ждал неприятностей.
Убийство Анвара Чакнавы он воспринял как начало малоприятных событий. Еще два месяца назад, обсуждая с Тулевичем возможные последствия предстоящей антрепризы, Бок предупреждал, что трогать сильных мира сего опасно. А режиссер доказывал, что нынче времена другие, и над опасениями Якова Михайловича подсмеивался.
«Быстро же наша творческая братия забывает уроки прошлого», — вздохнул директор, трогая свою машину со светофора. Бок сам рулил театральной «Волгой», считая содержание персонального шофера недопустимой роскошью.
Для перемещения артистов труппы он пользовался автобусом из фирмы по перевозкам. Якову Михайловичу вовсе не импонировало иметь транспорт на балансе театра, волноваться о трезвости водителя, следить, чтобы тот нахалтурил, оплачивать аренду гаража и услуги механика. Директору и без того забот хватало.
Бок взглянул на часы. «Сыщик, должно быть, уже приехал», — подумал он и прибавил скорость. Вырулив на площадку перед дворцом культуры, Яков Михайлович остановился, но из машины не вышел «Сааб» Ерожина он заметил и понял, что его ждут, но покидать водительское сиденье не торопился.
Наконец он решил, что выскажет свои мысли детективу откровенно, и, тщательно проверив замки, направился к зданию.
Петр Григорьевич сидел в плюшевом кресле. При виде директора он встал, оскалившись своей улыбкой добродушного хищника, и, пожав протянутую руку, проследовал в кабинет.
— Петр Григорьевич, — начал Бок, усевшись за свой письменный стол, — по поручению Нателлы Проскуриной я должен заключить с вами трудовое соглашение. Актриса поручила мне это странное дело, но по договору с покойным Анваром Чакнава она вправе распоряжаться прибылью от постановки «Бала Сатаны». Вы обязуетесь отыскать убийцу Анвара, а я — выплатить вам вознаграждение. Предусмотрен и аванс за вашу работу.
Согласны?
— Да. Мы с Проскуриной имели разговор.
Я взялся за это дело, — подтвердил Ерожин.
— Тогда обговорим сумму и поставим подписи. — Яков Михайлович достал из ящика стола заранее заготовленный бланк и протянул его Ерожину. Пробел оставался только на том месте, где требовалось указать сумму.
— Мне бы хотелось сначала задать вам несколько вопросов, — улыбнулся подполковник.
— Задавайте. Отвечать — не деньги платить, — вздохнул директор.
— Тяжело с артистами? — поинтересовался Ерожин.
— У них один недостаток: они всегда хотят есть, — мрачно сообщил Бок.
— Есть хотят все, — улыбнулся Ерожин.
— Про всех не знаю. Я работаю с артистами, — пробурчал директор. — Ладно бы ели как люди. Они еду воспринимают как закуску.
— Вы мудрый человек, Яков Михайлович.
Что вы сами думаете об этом деле?
— Вы хотите услышать мое мнение? Пожалуйста. Я уверен, что убийцу вам не найти, — твердо заявил Бок.
Петр Григорьевич с любопытством оглядел массивную фигуру Якова Михайловича, его мощный бритый череп, холеные руки, и попросил объясниться подробнее.
— Для того чтобы вы поняли мою мысль, вам бы надо посмотреть пьеску, — многозначительно ответил директор театра.
— Вы думаете, что убийство Чакнавы и содержание пьесы имеют связь? — Петр Григорьевич не мог скрыть удивления.
— Я не думаю, а уверен, — подтвердил Бок.
— Что вас привело к такому заключению? — Ерожин вовсе не ожидал услышать из уст директора версию убийства и с любопытством ждал аргументов.
— Анвар финансировал постановку. В ней наш режиссер позволил себе обличать известных богачей, связанных с политикой. Убийство Чакнавы — политическая месть. Вот почему я сказал, что вам бы стоило посмотреть пьесу. — Яков Михайлович откинулся в кресле и наблюдал за реакцией сыщика.
— Помилуйте, тогда начинать месть надо было с Тулевича. Или с вас, — усмехнулся Ерожин.
— Возможно, что и нам с режиссером грозит опасность, — легко согласился Яков Михайлович. — Но я не вижу ничего удивительно, что первым оказался Анвар.
— А нельзя ли выразить мысль попонятнее? — Ерожин достал свой блокнот.
— Деньги решают все. Деньги позволили осуществить постановку. А дал их Анвар. Что тут непонятного? — Тупоумие сыщика Якова Михайловича начинало раздражать. — Спросите у Тулевича, я его предупреждал давно.
— Вы догадывались о предстоящем убийстве? — Беседа с директором театра становилась для Ерожина все интереснее.
— Я не утверждаю, что ждал конкретно убийства, но возможность неприятностей не исключал, — подтвердил Бок.
— Странно, что Марк Захарович не упомянул об этом в нашем разговоре, — сказал Ерожин.
— Не вижу ничего странного. Тулевич — режиссер и витает в облаках. Он думает, что при демократии все дозволено. Он и тогда посмеялся над моими опасениями, и теперь уверен, что я — старый идиот.
— Итак, вы убеждены, что тут замешана политика и я убийцу найти не смогу, — подытожил Петр Григорьевич, продолжая делать записи в своем блокноте.
— Примерно так. Если вы — человек настырный и начнете копать вокруг сильных мира сего, можете быть уверенным, кусочек свинца или ножик в спину найдется и для вас.
Ерожин не очень испугался. Договорившись о цене за свою работу, он все же подписал контракт и, попросив на прощание зловредную пьесу, покинул театр.
В офисе подполковника ждали Грыжин, Глеб и Надя. Жена рассказала о визите актрисы Проскуриной.
— Петя, она не была любовницей Анвара.
Она призналась, что не отказала бы ему в близости. Но он к ней относился по-рыцарски.
Нателла уверена, что его убила женщина, — доложила Надя.
Теперь Петр Григорьевич знал и версию примадонны.
— Итак, мы имеем дело или с политическими мстителями, или с обиженной любовницей.
Интересно, что еще нам подскажут творческие индивидуальности? — Петр Григорьевич с удовольствием съел бутерброд с ветчиной и салатом, сооруженный ручками жены, выпил большую чашку бульона и позвонил в Новгород.
Виктор Иннокентьевич Суворов тоже обедал, и Ерожин застал друга дома. Трубку взяла Наташа. Голоса своей первой жены Петр Григорьевич не слышал много лет и от неожиданности смутился.
— Здравствуй, Наташа. Не ожидал тебя услышать, — признался бывший супруг.
— А кого ты ожидал услышать, набирая мой номер? — добродушно съязвила бывшая родственница. Наташа пребывала в хорошем настроении, и смущение Ерожина ее позабавило.
— Да, я и впрямь сморозил глупость, — согласился Петр и попросил к телефону Суворова.
— Витя, помоги Глебу найти жилище убитого Анвара Чакнавы. Не мог же он обитать в дупле? Грузин или снимал квартиру, или купил себе что-нибудь под жилье. Глеб завтра выезжает в Новгород и без твоей помощи может долго топтаться на месте, — озадачил Ерожин криминалиста.
— Петр Григорьевич, я и не знал, что завтра еду в Новгород, — удивился Михеев, когда патрон закончил междугородний разговор.
— Теперь знаешь, — ответил подполковник и обратился к Грыжину:
— Иван Григорьевич, у тебя во фляжке что-нибудь осталось?
Генерал довольно ухмыльнулся и запустил лапищу в свой бездонный карман. Петр Григорьевич проследил, как знакомый сосуд выплывет на свет из брючной бездны генерала, как Грыжин наполнил из него четверть тонкого стакана янтарной жидкостью, затем взял стакан в руку, сделал маленький глоток и, почувствовав приятное тепло в организме, раскрыл пьесу Булгакова — Тулевича «Бал Сатаны».
Фамилии обличенных в пьесе воротил стали быстро перекочевывать в блокнот сыщика.
Злодеев оказалось шесть. Но четверо из них уже ушли из жизни. Видно, проблема выживаемости в мире больших денег и большой политики стояла остро.
Коммерческий успех постановки «Бал Сатаны» администраторское сердце должен был радовать. Но осторожный Яков Михайлович тревожился. Директор ждал неприятностей.
Убийство Анвара Чакнавы он воспринял как начало малоприятных событий. Еще два месяца назад, обсуждая с Тулевичем возможные последствия предстоящей антрепризы, Бок предупреждал, что трогать сильных мира сего опасно. А режиссер доказывал, что нынче времена другие, и над опасениями Якова Михайловича подсмеивался.
«Быстро же наша творческая братия забывает уроки прошлого», — вздохнул директор, трогая свою машину со светофора. Бок сам рулил театральной «Волгой», считая содержание персонального шофера недопустимой роскошью.
Для перемещения артистов труппы он пользовался автобусом из фирмы по перевозкам. Якову Михайловичу вовсе не импонировало иметь транспорт на балансе театра, волноваться о трезвости водителя, следить, чтобы тот нахалтурил, оплачивать аренду гаража и услуги механика. Директору и без того забот хватало.
Бок взглянул на часы. «Сыщик, должно быть, уже приехал», — подумал он и прибавил скорость. Вырулив на площадку перед дворцом культуры, Яков Михайлович остановился, но из машины не вышел «Сааб» Ерожина он заметил и понял, что его ждут, но покидать водительское сиденье не торопился.
Наконец он решил, что выскажет свои мысли детективу откровенно, и, тщательно проверив замки, направился к зданию.
Петр Григорьевич сидел в плюшевом кресле. При виде директора он встал, оскалившись своей улыбкой добродушного хищника, и, пожав протянутую руку, проследовал в кабинет.
— Петр Григорьевич, — начал Бок, усевшись за свой письменный стол, — по поручению Нателлы Проскуриной я должен заключить с вами трудовое соглашение. Актриса поручила мне это странное дело, но по договору с покойным Анваром Чакнава она вправе распоряжаться прибылью от постановки «Бала Сатаны». Вы обязуетесь отыскать убийцу Анвара, а я — выплатить вам вознаграждение. Предусмотрен и аванс за вашу работу.
Согласны?
— Да. Мы с Проскуриной имели разговор.
Я взялся за это дело, — подтвердил Ерожин.
— Тогда обговорим сумму и поставим подписи. — Яков Михайлович достал из ящика стола заранее заготовленный бланк и протянул его Ерожину. Пробел оставался только на том месте, где требовалось указать сумму.
— Мне бы хотелось сначала задать вам несколько вопросов, — улыбнулся подполковник.
— Задавайте. Отвечать — не деньги платить, — вздохнул директор.
— Тяжело с артистами? — поинтересовался Ерожин.
— У них один недостаток: они всегда хотят есть, — мрачно сообщил Бок.
— Есть хотят все, — улыбнулся Ерожин.
— Про всех не знаю. Я работаю с артистами, — пробурчал директор. — Ладно бы ели как люди. Они еду воспринимают как закуску.
— Вы мудрый человек, Яков Михайлович.
Что вы сами думаете об этом деле?
— Вы хотите услышать мое мнение? Пожалуйста. Я уверен, что убийцу вам не найти, — твердо заявил Бок.
Петр Григорьевич с любопытством оглядел массивную фигуру Якова Михайловича, его мощный бритый череп, холеные руки, и попросил объясниться подробнее.
— Для того чтобы вы поняли мою мысль, вам бы надо посмотреть пьеску, — многозначительно ответил директор театра.
— Вы думаете, что убийство Чакнавы и содержание пьесы имеют связь? — Петр Григорьевич не мог скрыть удивления.
— Я не думаю, а уверен, — подтвердил Бок.
— Что вас привело к такому заключению? — Ерожин вовсе не ожидал услышать из уст директора версию убийства и с любопытством ждал аргументов.
— Анвар финансировал постановку. В ней наш режиссер позволил себе обличать известных богачей, связанных с политикой. Убийство Чакнавы — политическая месть. Вот почему я сказал, что вам бы стоило посмотреть пьесу. — Яков Михайлович откинулся в кресле и наблюдал за реакцией сыщика.
— Помилуйте, тогда начинать месть надо было с Тулевича. Или с вас, — усмехнулся Ерожин.
— Возможно, что и нам с режиссером грозит опасность, — легко согласился Яков Михайлович. — Но я не вижу ничего удивительно, что первым оказался Анвар.
— А нельзя ли выразить мысль попонятнее? — Ерожин достал свой блокнот.
— Деньги решают все. Деньги позволили осуществить постановку. А дал их Анвар. Что тут непонятного? — Тупоумие сыщика Якова Михайловича начинало раздражать. — Спросите у Тулевича, я его предупреждал давно.
— Вы догадывались о предстоящем убийстве? — Беседа с директором театра становилась для Ерожина все интереснее.
— Я не утверждаю, что ждал конкретно убийства, но возможность неприятностей не исключал, — подтвердил Бок.
— Странно, что Марк Захарович не упомянул об этом в нашем разговоре, — сказал Ерожин.
— Не вижу ничего странного. Тулевич — режиссер и витает в облаках. Он думает, что при демократии все дозволено. Он и тогда посмеялся над моими опасениями, и теперь уверен, что я — старый идиот.
— Итак, вы убеждены, что тут замешана политика и я убийцу найти не смогу, — подытожил Петр Григорьевич, продолжая делать записи в своем блокноте.
— Примерно так. Если вы — человек настырный и начнете копать вокруг сильных мира сего, можете быть уверенным, кусочек свинца или ножик в спину найдется и для вас.
Ерожин не очень испугался. Договорившись о цене за свою работу, он все же подписал контракт и, попросив на прощание зловредную пьесу, покинул театр.
В офисе подполковника ждали Грыжин, Глеб и Надя. Жена рассказала о визите актрисы Проскуриной.
— Петя, она не была любовницей Анвара.
Она призналась, что не отказала бы ему в близости. Но он к ней относился по-рыцарски.
Нателла уверена, что его убила женщина, — доложила Надя.
Теперь Петр Григорьевич знал и версию примадонны.
— Итак, мы имеем дело или с политическими мстителями, или с обиженной любовницей.
Интересно, что еще нам подскажут творческие индивидуальности? — Петр Григорьевич с удовольствием съел бутерброд с ветчиной и салатом, сооруженный ручками жены, выпил большую чашку бульона и позвонил в Новгород.
Виктор Иннокентьевич Суворов тоже обедал, и Ерожин застал друга дома. Трубку взяла Наташа. Голоса своей первой жены Петр Григорьевич не слышал много лет и от неожиданности смутился.
— Здравствуй, Наташа. Не ожидал тебя услышать, — признался бывший супруг.
— А кого ты ожидал услышать, набирая мой номер? — добродушно съязвила бывшая родственница. Наташа пребывала в хорошем настроении, и смущение Ерожина ее позабавило.
— Да, я и впрямь сморозил глупость, — согласился Петр и попросил к телефону Суворова.
— Витя, помоги Глебу найти жилище убитого Анвара Чакнавы. Не мог же он обитать в дупле? Грузин или снимал квартиру, или купил себе что-нибудь под жилье. Глеб завтра выезжает в Новгород и без твоей помощи может долго топтаться на месте, — озадачил Ерожин криминалиста.
— Петр Григорьевич, я и не знал, что завтра еду в Новгород, — удивился Михеев, когда патрон закончил междугородний разговор.
— Теперь знаешь, — ответил подполковник и обратился к Грыжину:
— Иван Григорьевич, у тебя во фляжке что-нибудь осталось?
Генерал довольно ухмыльнулся и запустил лапищу в свой бездонный карман. Петр Григорьевич проследил, как знакомый сосуд выплывет на свет из брючной бездны генерала, как Грыжин наполнил из него четверть тонкого стакана янтарной жидкостью, затем взял стакан в руку, сделал маленький глоток и, почувствовав приятное тепло в организме, раскрыл пьесу Булгакова — Тулевича «Бал Сатаны».
Фамилии обличенных в пьесе воротил стали быстро перекочевывать в блокнот сыщика.
Злодеев оказалось шесть. Но четверо из них уже ушли из жизни. Видно, проблема выживаемости в мире больших денег и большой политики стояла остро.
15
В центре огромного холла на гроте из белого камня в довольно легкомысленной позе застыла позолоченная Венера. Из правого соска богини летела водяная струя и скатывалась в овальный бассейн. Но журчания воды владелец виллы не различал. Он слышал громкий голос жены.
Сергей Иванович Косов от семейного скандала давно утомился.
«Врезать ей, что ли? Достала, чертова баба, — думал он, злобно поглядывая заплывшими глазками на разгневанную супругу. — Нашла время затевать свару».
Косов вчера ночью вернулся из Рима, а жена ждала его из Гамбурга. В Германии не" все прошло гладко. Напившись с консулом родного российского представительства, Сергей Иванович потребовал себе машину и, сев мертвецки пьяным за руль, покатил по ночному городу. Ему казалось, что он ехал вполне пристойно, и когда полиция после продолжительной погони прижала его возле эстакады на Дюссельдорф, долго не верил, что шел за двести и не по полосе движения, а навстречу. Напомнив немчуре про Сталинград, Косов попытался достать толстенького блюстителя порядка кулаком в морду, но был скручен и доставлен в участок. Две тысячи долларов штрафа, а в марках эта сумма выглядела еще внушительнее, раскрыли утром перед Сергеем Ивановичем решетчатые двери, и он с больной головой снова оказался в знакомом представительстве. Полечив друга, консул на этот раз сам проводил Сергея Ивановича в аэропорт и только после этого посчитал себя от гостеприимства свободным. Но Косов навеселе был горазд на выдумки и умудрился полететь не в Москву, а в Рим, где жила его любовница Элеонора Тиркина. Билет из Рима и навел супругу на мысль об измене. Госпожа Косова прекрасно знала всех любовниц благоверного и их адреса в любой части света.
— Ты, скотина, у меня дождесся! — кричала она мужу. — Все счета в швейцарском банке на дочку переведу. Получит после совершеннолетия. А ты у меня выкусишь. Нашел дуру. И дом под Лондоном продам или на брата Вовку оформлю. Я тебе покажу, скотина, как по Римам шастать. Тиркина тебя из говенных луж вытаскивала? Она свои тощие ноги перед тобой раздвинула, когда ты уже депутатом Думы стал. А кто тебя, свинью, до этого терпел? Сколько раз я тебя выгораживала!
Вспомни, гад ползучий, когда ты еще секретарем комсомольской организации был и Верка Доска от тебя аборт сделала! Я могла тогда не говорить, что ты на это не способен, что ты хороший семьянин и прекрасный человек. А я на собрании дурочку ломала. Тебя бы не только из партии, тебя бы поганой метлой из Москвы назад в твой Пердищинск поперли.
— Лорка, заткнись, сука. Мне сегодня в Совете безопасности заседать, а ты орешь!
Голова и так раскалывается. Лучше посмотри на фонтан. Почему из левой сиськи вода у нее не течет? Стоит на неделю отлучиться, все в доме рушится…
Сергей Иванович тяжело гасил гнев на жену. Он по соображениям осторожности открыл не на себя, а на Ларису несколько счетов и оформил дом под Лондоном. И теперь свои угрозы жена вполне могла выполнить.
— Чем орать, лучше бы супчику дала, — примирительно проговорил глава семьи и откинулся на спинку кресла. Ручной резьбы итальянское кресло красного дерева под его тяжестью хрустнуло. Этот аварийный звук добавил ярости супруге:
— Ишь, задницу отъел, мебель переломаешь. Тебе бы только пить и жрать. Раньше хоть в футбол гонял. А теперь совсем расплылся. — Мадам Косова подскочила к мужу и, наклонившись, начала искать место поломки итальянской мебели.
Сергей Иванович поглядел оплывшим глазом на округлости в фигуре женщины и неожиданно быстро и ловко сгреб ее в свои объятья. Роста Косов был небольшого, но при коротких ногах и внушительном брюхе силу имел богатырскую.
— Помогите! — завопила Лора, лишаясь по очереди кофты, юбки и бюстгальтера.
Телохранитель Толя, возникший на крик Лоры, безразличным свинцовым глазом отследил происходящее и молча вышел. Сергей Иванович, закончив готовить супругу к любовному акту, приспустил брюки и, поставив орущую Лору коленками на ковер, сосредоточенно принялся за дело. Жена понемногу затихла, понимая, что крик не поможет, а муж не так часто оказывает ей любовное внимание. Долгое пьянство и лирический загул в заграничном вояже сказывались на реакциях организма, и Сергей Иванович никак не мог достойно завершить начатое. Мешал ему и мелодичный перезвон мобильного телефона, подающий надоедливый сигнал из кармана приспущенных брюк. Наконец мужское естество все же победило, Сергей Иванович издал победный рев и, не меняя позы, пролез в карман за трубкой.
— Сережа, ты очень занят? — услышал Косов голос своего помощника по депутатской деятельности.
С Николаем Первухиным Сергей Иванович дружил со школьной скамьи и давно тащил друга юности рядом с собой по жизни.
— Ты, Колька, другого времени позвонить не нашел? — обиженно поинтересовался Косов, наблюдая, как жена, освободившись от его внимания, собирает по ковру свою одежду.
«Все-таки задница у Лорки классная», — подумал Сергей Иванович, невольно сравнивая прелести законной подруги с худосочной Элеонорой из Рима.
— Время обеда. Не думал, что ты спишь, — удивился Николай.
— Ладно, замнем. Вываливай, — снисходительно разрешил Косов помощнику.
— Сережа, прими, пожалуйста, подполковника Ерожина. Это частный детектив, и он хочет с тобой переговорить.
Косов на минуту задумался. Фамилия Ерожин ему ни о чем не говорила, а звание подполковника в его окружении давно не встречалось. Косову часто приходилось общаться с военными, но те носили маршальские или генеральские погоны — На кой ляд мне этот подполковник? Ты думаешь, мне, блядь, делать нечего! — обозлился Косов.
— Сережа, об этой встречи просил сам Демьянов. Ты меня понял?
Косов понял. Отказать человеку из президентской команды он, как человек государственный, не мог. Сергей Иванович поднялся с ковра, застегнул брюки и, обиженно посопев, согласился:
— Пусть приезжает сюда, на дачу. Я до двух на месте, потом еду на Совет безопасности. А что ему надо?
— Ерожин расследует какое-то убийство.
Говорят, что это талантливый сыщик. У него частное сыскное бюро. Удели ему минут десять, — ответил помощник.
Косов спрятал трубку в карман и пошел в столовую. Горячий супчик стоял на столе. «Вот что значит правильно гасить семейные пожары», — самодовольно подумал супруг, опуская ложку в душистое варево.
Сыщик приехал, когда хозяин дачи принимал ванну. Струи джакузи приятно ползали по короткой туше Косова, готовя Сергея Ивановича к предстоящей государственной деятельности.
— Садись, подполковник. Ты не девица, авось переживешь, что я без порток, — пригласил он гостя.
Сергей Иванович Косов от семейного скандала давно утомился.
«Врезать ей, что ли? Достала, чертова баба, — думал он, злобно поглядывая заплывшими глазками на разгневанную супругу. — Нашла время затевать свару».
Косов вчера ночью вернулся из Рима, а жена ждала его из Гамбурга. В Германии не" все прошло гладко. Напившись с консулом родного российского представительства, Сергей Иванович потребовал себе машину и, сев мертвецки пьяным за руль, покатил по ночному городу. Ему казалось, что он ехал вполне пристойно, и когда полиция после продолжительной погони прижала его возле эстакады на Дюссельдорф, долго не верил, что шел за двести и не по полосе движения, а навстречу. Напомнив немчуре про Сталинград, Косов попытался достать толстенького блюстителя порядка кулаком в морду, но был скручен и доставлен в участок. Две тысячи долларов штрафа, а в марках эта сумма выглядела еще внушительнее, раскрыли утром перед Сергеем Ивановичем решетчатые двери, и он с больной головой снова оказался в знакомом представительстве. Полечив друга, консул на этот раз сам проводил Сергея Ивановича в аэропорт и только после этого посчитал себя от гостеприимства свободным. Но Косов навеселе был горазд на выдумки и умудрился полететь не в Москву, а в Рим, где жила его любовница Элеонора Тиркина. Билет из Рима и навел супругу на мысль об измене. Госпожа Косова прекрасно знала всех любовниц благоверного и их адреса в любой части света.
— Ты, скотина, у меня дождесся! — кричала она мужу. — Все счета в швейцарском банке на дочку переведу. Получит после совершеннолетия. А ты у меня выкусишь. Нашел дуру. И дом под Лондоном продам или на брата Вовку оформлю. Я тебе покажу, скотина, как по Римам шастать. Тиркина тебя из говенных луж вытаскивала? Она свои тощие ноги перед тобой раздвинула, когда ты уже депутатом Думы стал. А кто тебя, свинью, до этого терпел? Сколько раз я тебя выгораживала!
Вспомни, гад ползучий, когда ты еще секретарем комсомольской организации был и Верка Доска от тебя аборт сделала! Я могла тогда не говорить, что ты на это не способен, что ты хороший семьянин и прекрасный человек. А я на собрании дурочку ломала. Тебя бы не только из партии, тебя бы поганой метлой из Москвы назад в твой Пердищинск поперли.
— Лорка, заткнись, сука. Мне сегодня в Совете безопасности заседать, а ты орешь!
Голова и так раскалывается. Лучше посмотри на фонтан. Почему из левой сиськи вода у нее не течет? Стоит на неделю отлучиться, все в доме рушится…
Сергей Иванович тяжело гасил гнев на жену. Он по соображениям осторожности открыл не на себя, а на Ларису несколько счетов и оформил дом под Лондоном. И теперь свои угрозы жена вполне могла выполнить.
— Чем орать, лучше бы супчику дала, — примирительно проговорил глава семьи и откинулся на спинку кресла. Ручной резьбы итальянское кресло красного дерева под его тяжестью хрустнуло. Этот аварийный звук добавил ярости супруге:
— Ишь, задницу отъел, мебель переломаешь. Тебе бы только пить и жрать. Раньше хоть в футбол гонял. А теперь совсем расплылся. — Мадам Косова подскочила к мужу и, наклонившись, начала искать место поломки итальянской мебели.
Сергей Иванович поглядел оплывшим глазом на округлости в фигуре женщины и неожиданно быстро и ловко сгреб ее в свои объятья. Роста Косов был небольшого, но при коротких ногах и внушительном брюхе силу имел богатырскую.
— Помогите! — завопила Лора, лишаясь по очереди кофты, юбки и бюстгальтера.
Телохранитель Толя, возникший на крик Лоры, безразличным свинцовым глазом отследил происходящее и молча вышел. Сергей Иванович, закончив готовить супругу к любовному акту, приспустил брюки и, поставив орущую Лору коленками на ковер, сосредоточенно принялся за дело. Жена понемногу затихла, понимая, что крик не поможет, а муж не так часто оказывает ей любовное внимание. Долгое пьянство и лирический загул в заграничном вояже сказывались на реакциях организма, и Сергей Иванович никак не мог достойно завершить начатое. Мешал ему и мелодичный перезвон мобильного телефона, подающий надоедливый сигнал из кармана приспущенных брюк. Наконец мужское естество все же победило, Сергей Иванович издал победный рев и, не меняя позы, пролез в карман за трубкой.
— Сережа, ты очень занят? — услышал Косов голос своего помощника по депутатской деятельности.
С Николаем Первухиным Сергей Иванович дружил со школьной скамьи и давно тащил друга юности рядом с собой по жизни.
— Ты, Колька, другого времени позвонить не нашел? — обиженно поинтересовался Косов, наблюдая, как жена, освободившись от его внимания, собирает по ковру свою одежду.
«Все-таки задница у Лорки классная», — подумал Сергей Иванович, невольно сравнивая прелести законной подруги с худосочной Элеонорой из Рима.
— Время обеда. Не думал, что ты спишь, — удивился Николай.
— Ладно, замнем. Вываливай, — снисходительно разрешил Косов помощнику.
— Сережа, прими, пожалуйста, подполковника Ерожина. Это частный детектив, и он хочет с тобой переговорить.
Косов на минуту задумался. Фамилия Ерожин ему ни о чем не говорила, а звание подполковника в его окружении давно не встречалось. Косову часто приходилось общаться с военными, но те носили маршальские или генеральские погоны — На кой ляд мне этот подполковник? Ты думаешь, мне, блядь, делать нечего! — обозлился Косов.
— Сережа, об этой встречи просил сам Демьянов. Ты меня понял?
Косов понял. Отказать человеку из президентской команды он, как человек государственный, не мог. Сергей Иванович поднялся с ковра, застегнул брюки и, обиженно посопев, согласился:
— Пусть приезжает сюда, на дачу. Я до двух на месте, потом еду на Совет безопасности. А что ему надо?
— Ерожин расследует какое-то убийство.
Говорят, что это талантливый сыщик. У него частное сыскное бюро. Удели ему минут десять, — ответил помощник.
Косов спрятал трубку в карман и пошел в столовую. Горячий супчик стоял на столе. «Вот что значит правильно гасить семейные пожары», — самодовольно подумал супруг, опуская ложку в душистое варево.
Сыщик приехал, когда хозяин дачи принимал ванну. Струи джакузи приятно ползали по короткой туше Косова, готовя Сергея Ивановича к предстоящей государственной деятельности.
— Садись, подполковник. Ты не девица, авось переживешь, что я без порток, — пригласил он гостя.