Страница:
Рядом с ним возник Лентон, державший в пальцах нетронутый бокал с вином.
– Скоро мой танец, не так ли?
Кто знает, что на уме у этой женщины? Но Гейбриел не собирался упускать шанс побеседовать с Лентоном, раз тот вдруг проявил к нему интерес.
– Она вот-вот вернется. Вам всегда нравились такие женщины, как она?
– Она подобна свежему воздуху в моих легких. Я люблю ее с того самого момента, как впервые увидел.
– Давно вы ее знаете?
Лентон удивленно заморгал.
– Полагаю, так же как и все. С тех самых пор, как шесть месяцев назад она появилась в Лондоне.
Гейбриел проследил взглядом за беззаботно смеющейся Мадлен.
– А где она была до этого?
Лентон вздохнул.
– Понятия не имею. В раю, наверное. Или в Шропшире. – Сдвинув брови, он посмотрел в свой бокал. – Мне необходимо что-то покрепче. Я вернусь.
Когда Лентон ушел, Гейбриел попытался вспомнить все сплетни, слышанные им в последние несколько месяцев. Имя Мадлен не сходило с уст мужского населения Лондона. Ее обожали все – и простолюдины, и аристократы. Ее имя так часто появлялось на страницах газет, что затмевало собой все остальные новости. Но все это началось именно шесть месяцев назад. До этого никто, и в том числе Гейбриел, слыхом не слыхивал о мисс Вальдан.
И где же, черт возьми, она была до этого?
Мадлен с трудом высвободилась из объятий Уэзерсли. Он был настоящим спрутом, а вовсе не восьмидесятилетним стариком.
Мадлен поискала глазами Хантфорда, стоящего в сторонке. Ну ничего, она нарушит его уединение.
Мадлен старалась вести себя легко и беззаботно, хотя ей ужасно хотелось выпрыгнуть в ближайшее окно. И зачем она только приехала сюда?
В животе у нее раздалось совсем несвойственное приличной леди урчание. Ах да, деньги.
Подвыпивший джентльмен преградил Мадлен дорогу, и она ловко обогнула его, оставив в объятиях дамы, которую он выбрал для развлечения на сегодняшний вечер.
Спиртное лилось рекой весь вечер, а Мадлен по собственному опыту знала, что алкоголь и похоть всегда ходят рука об руку. Однако одно дело пробуждать в людях страсть, а совсем другое – защищаться от этих же самых людей. Совсем скоро придется отсюда уехать.
При ее приближении в нефритовых глазах Хантфорда вспыхнул огонь. Под его взглядом покачивание собственных бедер показалось Мадлен развязным и неприличным, а лиф платья – слишком тесным. И вновь ее охватило странное чувство. Нет, не ощущение собственной притягательности. Мадлен слишком хорошо изучила это безотказное оружие, чтобы обращать на него внимание. А ощущение того, что ты женщина, желающая, чтобы тебя соблазнили.
Эта женщина была совсем незнакома Мадлен и внушала ей ужас.
Ее заставило замедлить шаги не просто физическое влечение. Когда она стояла, прижавшись спиной к спине Гейбриела, ее удивило разлившееся по коже тепло. Оно не было жаром тела, прижавшегося к ней в душном зале, и не свидетельствовало о зарождающемся желании. Нет, это было совсем новое для Мадлен ощущение – ощущение безопасности. Не многим она доверяла защищать свою спину в бою. Вернее, всего двоим.
Теперь, очевидно, к ним добавился третий.
Мадлен ужасно захотелось ущипнуть хмурящегося Хантфорда за щеку.
– Идемте, добудем вам немного еды. Не хочу, чтобы меня называли безжалостной.
– Лентон собирался вас отыскать.
– Вы правы. Лучше поспешить, прежде чем его попытка увенчается успехом.
Гейбриел согласно кивнул, и Мадлен двинулась в сторону столовой. Она остановилась на пороге, и с ее губ сорвался непрошеный смешок. Она обещала Хантфорду скандал, не так ли?
На столе в центре комнаты на нескольких серебряных подносах расположилась обнаженная женщина. Ее тело украшали разнообразные фрукты. И по мере того как джентльмены разбирали угощение, ее тело обнажалось все больше.
Наверное, Мадлен и ее сопровождающему стоило держаться подальше от стола с фруктами. А вот мясо выглядело весьма аппетитно. И все же Мадлен оглянулась на Хантфорда.
– Вы голодны?
Молодой человек нахмурился еще сильнее.
– Уже нет.
– Мадлен! – воскликнул один из джентльменов, и его рука с кистью винограда замерла в воздухе.
Мадлен с трудом подавила желание поморщиться, когда ее вновь начали окружать мужчины, отделяя от стола с едой.
– Принести вам тарелку? – услужливо поинтересовался один из них.
Если только она не будет со стола с голой женщиной.
Внезапно Мадлен заметила краем глаза какое-то движение, и, повинуясь интуиции, отскочила в сторону. Крупная клубника ударилась в грудь мужчины, стоящего рядом с ней.
– Жадная ведьма! Все эти мужчины должны были сходить с ума по мне! Ты хотя бы представляешь, сколько пришлось лежать без движения, пока на мне раскладывали фрукты? – Женщина встала со стола, а украшавший ее разноцветный «наряд» валялся теперь на полу. Она подхватила вазочку со сливками и метнула ее в Мадлен. Гейбриел тут же прикрыл ее своим телом, но вазочка не достигла цели, просвистев у него над головой и попав в мужчину, стоящего слева от Мадлен.
– Мой любимый жилет! – Бедолага с негодованием принялся очищать с одежды сливки. Жирные брызги попали на его соседа, и тот смотрел теперь на свой рукав мутным взглядом изрядно набравшегося человека. Внезапно он расхохотался и, схватив с ближайшего стола пирожное, метнул его в своего обидчика. Внезапно воздух столовой наполнился летающими пирожными и кусками жаркого, когда в битву вступили остальные гости.
Мадлен схватила Гейбриела за рукав.
– Приятно осознавать, что будущее Англии находится в таких надежных руках.
По дороге к двери им пришлось увернуться от летящего прямо на них куска говядины. В дверях они столкнулись с лакеем, держащим в руках поднос с миндальным печеньем. Не останавливаясь, Мадлен схватила с подноса три штуки, но лакей даже не заметил этого.
– Вам приходилось воровать?
Ей действительно пришлось пару раз украсть, но в основном этим промышлял Клейтон.
– По крайней мере мы знаем, что это печенье еще ни на ком не побывало. А теперь давайте отыщем место потише и поедим. Думаю, сюда. – Мадлен не думала, она знала наверняка. – Чуть раньше она изучила дом, нарядившись посудомойкой, хотя в последние несколько недель ей ни разу не пришлось воспользоваться своим талантом перевоплощения. Мадлен проскользнула в высокие двойные двери в дальнем конце холла и свернула в узкий, тускло освещенный коридор.
Хантфорд окинул помещение взглядом.
– Коридор для слуг?
– Один из нескольких. Он ведет в прачечную и погреб.
В воздухе витал запах угольной пыли и щелока. Не слишком приятный аромат, но Мадлен знавала и похуже. Она протянула Хантфорду печенье и уселась на верхнюю ступеньку.
Молодой человек последовал ее примеру.
– Никогда бы не подумал, что вы можете сидеть на ступеньках.
Мадлен на мгновение перестала жевать.
– Я удивлена, что вы вообще обо мне думали.
Хантфорд пожал плечами, не обратив внимания на выпад.
– Вы не похожи на женщину, которая вот так запросто сядет на грязные деревянные ступени.
Мадлен изящно фыркнула.
– Моя изысканная задница действительно снисходит лишь для дорогой мебели. – Мадлен откусила кусочек печенья. – Но проголодавшись, я могу сидеть где угодно.
Гейбриел хотел сказать что-то еще, но потом понял, что проиграл словесную дуэль, и улыбнулся.
Сердце Мадлен замерло, а потом забилось снова. Эта улыбка вовсе не превратила его в красавца. Нет, перемена была почти неуловимой. Благодаря своей улыбке Гейбриел как бы стал доступным. Взгляд его бледно-зеленых глаз смягчился, а напряжение, заставляющее губы постоянно сжиматься, отпустило.
Мадлен подавилась сахарной пудрой, обильно покрывавшей печенье, и Гейбриел бросил на нее озабоченный взгляд.
– Все в порядке?
Мадлен кивнула и сосредоточилась на еде. Она обожала сладости, поэтому решила продлить удовольствие, откусывая маленькие кусочки, смакуя нежный ореховый вкус и издавая тихие возгласы наслаждения.
Хантфорд же не притронулся к еде.
Наверное, ей стоило попросить Гейбриела отдать ей свое печенье. Но нет, она и так уже съела целых два.
Вздохнув, Мадлен поднесла руку ко рту и принялась старательно облизывать палец за пальцем.
Гейбриел глухо выругался, а потом быстро положил печенье себе на колено, схватил Мадлен за руку и потянул к себе. Его загрубевшая ладонь источала тепло.
– Я могу помочь.
Подушечка большого пальца принялась описывать круги на нежной коже запястья Мадлен, вызывая чувственную пульсацию в ее лоне.
Да что он такое творит? И почему она позволяет ему это?
– Хантфорд…
– Гейбриел звучит лучше, вам не кажется?
Мадлен знала таких мужчин. Гейбриел ни за что не впустит в свою жизнь женщину. Разве что на время. Но она не будет всего лишь случайной любовницей. Несмотря на то что соблазн велик…
Внезапно в ладони Мадлен оказался носовой платок.
– Вот, держите. – С довольной ухмылкой Гейбриел разжал пальцы.
Животное!
Разочарованию Мадлен не было предела, и все же на ее губах заиграла ответная улыбка.
– Отлично сработано.
Гейбриел взял печенье.
– Так и было задумано.
И все же Мадлен не могла ему позволить одержать победу, поэтому спросила:
– Вам понравился вечер?
– Какая его часть? Давка в зале или битва в столовой? – Гейбриел стряхнул с колена сахар. Теперь пришла очередь Мадлен наблюдать за работой мускулов на подбородке мужчины, когда он жевал. – Мне кажется, вы завлекли меня сюда под фальшивым предлогом. Ничто меня не шокировало. Разве только вы сама, поедающая ворованное печенье на лестнице для слуг.
И когда это Хантфорд успел понять, что она не может устоять, когда ей бросают вызов?
Мадлен протянула руку и отерла с губ Хантфорда крошки, позволив своему пальцу задержаться на гладкой теплой коже.
– Это оттого, что вы не покидали бальный зал.
Глава 6
Глава 7
– Скоро мой танец, не так ли?
Кто знает, что на уме у этой женщины? Но Гейбриел не собирался упускать шанс побеседовать с Лентоном, раз тот вдруг проявил к нему интерес.
– Она вот-вот вернется. Вам всегда нравились такие женщины, как она?
– Она подобна свежему воздуху в моих легких. Я люблю ее с того самого момента, как впервые увидел.
– Давно вы ее знаете?
Лентон удивленно заморгал.
– Полагаю, так же как и все. С тех самых пор, как шесть месяцев назад она появилась в Лондоне.
Гейбриел проследил взглядом за беззаботно смеющейся Мадлен.
– А где она была до этого?
Лентон вздохнул.
– Понятия не имею. В раю, наверное. Или в Шропшире. – Сдвинув брови, он посмотрел в свой бокал. – Мне необходимо что-то покрепче. Я вернусь.
Когда Лентон ушел, Гейбриел попытался вспомнить все сплетни, слышанные им в последние несколько месяцев. Имя Мадлен не сходило с уст мужского населения Лондона. Ее обожали все – и простолюдины, и аристократы. Ее имя так часто появлялось на страницах газет, что затмевало собой все остальные новости. Но все это началось именно шесть месяцев назад. До этого никто, и в том числе Гейбриел, слыхом не слыхивал о мисс Вальдан.
И где же, черт возьми, она была до этого?
Мадлен с трудом высвободилась из объятий Уэзерсли. Он был настоящим спрутом, а вовсе не восьмидесятилетним стариком.
Мадлен поискала глазами Хантфорда, стоящего в сторонке. Ну ничего, она нарушит его уединение.
Мадлен старалась вести себя легко и беззаботно, хотя ей ужасно хотелось выпрыгнуть в ближайшее окно. И зачем она только приехала сюда?
В животе у нее раздалось совсем несвойственное приличной леди урчание. Ах да, деньги.
Подвыпивший джентльмен преградил Мадлен дорогу, и она ловко обогнула его, оставив в объятиях дамы, которую он выбрал для развлечения на сегодняшний вечер.
Спиртное лилось рекой весь вечер, а Мадлен по собственному опыту знала, что алкоголь и похоть всегда ходят рука об руку. Однако одно дело пробуждать в людях страсть, а совсем другое – защищаться от этих же самых людей. Совсем скоро придется отсюда уехать.
При ее приближении в нефритовых глазах Хантфорда вспыхнул огонь. Под его взглядом покачивание собственных бедер показалось Мадлен развязным и неприличным, а лиф платья – слишком тесным. И вновь ее охватило странное чувство. Нет, не ощущение собственной притягательности. Мадлен слишком хорошо изучила это безотказное оружие, чтобы обращать на него внимание. А ощущение того, что ты женщина, желающая, чтобы тебя соблазнили.
Эта женщина была совсем незнакома Мадлен и внушала ей ужас.
Ее заставило замедлить шаги не просто физическое влечение. Когда она стояла, прижавшись спиной к спине Гейбриела, ее удивило разлившееся по коже тепло. Оно не было жаром тела, прижавшегося к ней в душном зале, и не свидетельствовало о зарождающемся желании. Нет, это было совсем новое для Мадлен ощущение – ощущение безопасности. Не многим она доверяла защищать свою спину в бою. Вернее, всего двоим.
Теперь, очевидно, к ним добавился третий.
Мадлен ужасно захотелось ущипнуть хмурящегося Хантфорда за щеку.
– Идемте, добудем вам немного еды. Не хочу, чтобы меня называли безжалостной.
– Лентон собирался вас отыскать.
– Вы правы. Лучше поспешить, прежде чем его попытка увенчается успехом.
Гейбриел согласно кивнул, и Мадлен двинулась в сторону столовой. Она остановилась на пороге, и с ее губ сорвался непрошеный смешок. Она обещала Хантфорду скандал, не так ли?
На столе в центре комнаты на нескольких серебряных подносах расположилась обнаженная женщина. Ее тело украшали разнообразные фрукты. И по мере того как джентльмены разбирали угощение, ее тело обнажалось все больше.
Наверное, Мадлен и ее сопровождающему стоило держаться подальше от стола с фруктами. А вот мясо выглядело весьма аппетитно. И все же Мадлен оглянулась на Хантфорда.
– Вы голодны?
Молодой человек нахмурился еще сильнее.
– Уже нет.
– Мадлен! – воскликнул один из джентльменов, и его рука с кистью винограда замерла в воздухе.
Мадлен с трудом подавила желание поморщиться, когда ее вновь начали окружать мужчины, отделяя от стола с едой.
– Принести вам тарелку? – услужливо поинтересовался один из них.
Если только она не будет со стола с голой женщиной.
Внезапно Мадлен заметила краем глаза какое-то движение, и, повинуясь интуиции, отскочила в сторону. Крупная клубника ударилась в грудь мужчины, стоящего рядом с ней.
– Жадная ведьма! Все эти мужчины должны были сходить с ума по мне! Ты хотя бы представляешь, сколько пришлось лежать без движения, пока на мне раскладывали фрукты? – Женщина встала со стола, а украшавший ее разноцветный «наряд» валялся теперь на полу. Она подхватила вазочку со сливками и метнула ее в Мадлен. Гейбриел тут же прикрыл ее своим телом, но вазочка не достигла цели, просвистев у него над головой и попав в мужчину, стоящего слева от Мадлен.
– Мой любимый жилет! – Бедолага с негодованием принялся очищать с одежды сливки. Жирные брызги попали на его соседа, и тот смотрел теперь на свой рукав мутным взглядом изрядно набравшегося человека. Внезапно он расхохотался и, схватив с ближайшего стола пирожное, метнул его в своего обидчика. Внезапно воздух столовой наполнился летающими пирожными и кусками жаркого, когда в битву вступили остальные гости.
Мадлен схватила Гейбриела за рукав.
– Приятно осознавать, что будущее Англии находится в таких надежных руках.
По дороге к двери им пришлось увернуться от летящего прямо на них куска говядины. В дверях они столкнулись с лакеем, держащим в руках поднос с миндальным печеньем. Не останавливаясь, Мадлен схватила с подноса три штуки, но лакей даже не заметил этого.
– Вам приходилось воровать?
Ей действительно пришлось пару раз украсть, но в основном этим промышлял Клейтон.
– По крайней мере мы знаем, что это печенье еще ни на ком не побывало. А теперь давайте отыщем место потише и поедим. Думаю, сюда. – Мадлен не думала, она знала наверняка. – Чуть раньше она изучила дом, нарядившись посудомойкой, хотя в последние несколько недель ей ни разу не пришлось воспользоваться своим талантом перевоплощения. Мадлен проскользнула в высокие двойные двери в дальнем конце холла и свернула в узкий, тускло освещенный коридор.
Хантфорд окинул помещение взглядом.
– Коридор для слуг?
– Один из нескольких. Он ведет в прачечную и погреб.
В воздухе витал запах угольной пыли и щелока. Не слишком приятный аромат, но Мадлен знавала и похуже. Она протянула Хантфорду печенье и уселась на верхнюю ступеньку.
Молодой человек последовал ее примеру.
– Никогда бы не подумал, что вы можете сидеть на ступеньках.
Мадлен на мгновение перестала жевать.
– Я удивлена, что вы вообще обо мне думали.
Хантфорд пожал плечами, не обратив внимания на выпад.
– Вы не похожи на женщину, которая вот так запросто сядет на грязные деревянные ступени.
Мадлен изящно фыркнула.
– Моя изысканная задница действительно снисходит лишь для дорогой мебели. – Мадлен откусила кусочек печенья. – Но проголодавшись, я могу сидеть где угодно.
Гейбриел хотел сказать что-то еще, но потом понял, что проиграл словесную дуэль, и улыбнулся.
Сердце Мадлен замерло, а потом забилось снова. Эта улыбка вовсе не превратила его в красавца. Нет, перемена была почти неуловимой. Благодаря своей улыбке Гейбриел как бы стал доступным. Взгляд его бледно-зеленых глаз смягчился, а напряжение, заставляющее губы постоянно сжиматься, отпустило.
Мадлен подавилась сахарной пудрой, обильно покрывавшей печенье, и Гейбриел бросил на нее озабоченный взгляд.
– Все в порядке?
Мадлен кивнула и сосредоточилась на еде. Она обожала сладости, поэтому решила продлить удовольствие, откусывая маленькие кусочки, смакуя нежный ореховый вкус и издавая тихие возгласы наслаждения.
Хантфорд же не притронулся к еде.
Наверное, ей стоило попросить Гейбриела отдать ей свое печенье. Но нет, она и так уже съела целых два.
Вздохнув, Мадлен поднесла руку ко рту и принялась старательно облизывать палец за пальцем.
Гейбриел глухо выругался, а потом быстро положил печенье себе на колено, схватил Мадлен за руку и потянул к себе. Его загрубевшая ладонь источала тепло.
– Я могу помочь.
Подушечка большого пальца принялась описывать круги на нежной коже запястья Мадлен, вызывая чувственную пульсацию в ее лоне.
Да что он такое творит? И почему она позволяет ему это?
– Хантфорд…
– Гейбриел звучит лучше, вам не кажется?
Мадлен знала таких мужчин. Гейбриел ни за что не впустит в свою жизнь женщину. Разве что на время. Но она не будет всего лишь случайной любовницей. Несмотря на то что соблазн велик…
Внезапно в ладони Мадлен оказался носовой платок.
– Вот, держите. – С довольной ухмылкой Гейбриел разжал пальцы.
Животное!
Разочарованию Мадлен не было предела, и все же на ее губах заиграла ответная улыбка.
– Отлично сработано.
Гейбриел взял печенье.
– Так и было задумано.
И все же Мадлен не могла ему позволить одержать победу, поэтому спросила:
– Вам понравился вечер?
– Какая его часть? Давка в зале или битва в столовой? – Гейбриел стряхнул с колена сахар. Теперь пришла очередь Мадлен наблюдать за работой мускулов на подбородке мужчины, когда он жевал. – Мне кажется, вы завлекли меня сюда под фальшивым предлогом. Ничто меня не шокировало. Разве только вы сама, поедающая ворованное печенье на лестнице для слуг.
И когда это Хантфорд успел понять, что она не может устоять, когда ей бросают вызов?
Мадлен протянула руку и отерла с губ Хантфорда крошки, позволив своему пальцу задержаться на гладкой теплой коже.
– Это оттого, что вы не покидали бальный зал.
Глава 6
Почему, скажите на милость, он с такой легкостью позволил ей помыкать собой? Гейбриел последовал за Мадлен мимо полуобнаженной пары, готовой заняться любовью прямо в дверях. Штаны мужчины были спущены до колен, являя взору проходящих мимо тонкие волосатые ноги. Женщина в его объятиях пискляво вскрикивала, напоминая тем самым скрипку в руках неумелого музыканта. Гейбриел поморщился. Неужели они не могли войти в комнату и закрыть за собой дверь? Возмутительно.
Молодой человек потащил Мадлен за угол, чтобы оказаться подальше от становящихся все более громкими криков.
– Я бы назвал эту пару не шокирующей, а скорее отталкивающей.
Мадлен сморщила нос.
– В какой-то мере вы… – Она замерла, положив ладонь на грудь Гейбриела. – Слушайте.
– Я бы предпочел не… – Суровый взгляд Мадлен заставил его проглотить остаток фразы. Как бы ни старался, Гейбриел не слышал ничего, кроме пыхтения охваченной страстью пары. Мадлен же вприпрыжку пустилась дальше по коридору.
Что, черт возьми, происходит? На этот раз на горизонте не было видно загадочного лакея.
Мадлен остановилась столь внезапно, что Гейбриел с размаху врезался в нее сзади. Лишь его рука, обвившая Мадлен за талию, уберегла ее от падения лицом на ковер. Тяжелая грудь легла Гейбриелу на руку. Если он повернет ее ладонью вверх, то…
Крик женщины, полный отчаяния и боли, прервал его похотливые мысли.
Мадлен резко развернулась к двери, находившейся справа от них. Из-за нее донесся мужской смех.
Мадлен попыталась вырваться, и Гейбриел разжал руку. Она направилась в сторону комнаты, заговорив нарочито громко и сварливо:
– Клянусь, если вы не очистите соус с подола моего платья, я закричу. Даю вам две минуты на то, чтобы отыскать служанку. Я подожду здесь. – С этими словами Мадлен распахнула дверь.
В коридор едва не вывалилась женщина, стискивающая на груди разорванное платье. Ее губа была разбита, а по подбородку струилась кровь. Один глаз опух настолько, что уже начал закрываться.
– Вернись немедленно, шлюха! – заревел находящийся в комнате мужчина.
Испуганно взглянув на Мадлен здоровым глазом, женщина поспешила прочь, явив взору Гейбриела кровоподтеки на худеньких плечах.
Молодого человека охватила такая ярость, что застучало в висках.
– Останьтесь здесь. – Отодвинув Мадлен в сторону, он ворвался в комнату. Ему и раньше приходилось иметь дело с негодяями.
В комнате находился лысеющий мужчина с тяжелой нижней челюстью. Доктор Хорас Уэбстер.
– Кажется, мы уже обсуждали вашу проблему, Уэбстер.
Этот человек попал в поле зрения Гейбриела несколько лет назад. И вовсе не потому, что его сестра могла позариться на этого тучного ловеласа. Просто Гейбриел не мог не принять во внимание его склонность к жестокости. К несчастью, в момент гибели Сьюзен доктор находился в Бате. Это подтвердили четыре независимых свидетеля.
Рукава сорочки Уэбстера были закатаны, чтобы не мешать ему размахивать хлыстом.
– Просто решил немного поразвлечься, Хантфорд.
– Думаю, леди с этим не согласится.
– Эта женщина – шлюха, которой я намеревался заплатить. А вы лишили нас обоих удовольствия.
– Так почему же она не вернулась, чтобы сообщить мне об этом?
Уэбстер хрустнул пальцами.
– Наверное, ей стыдно признаться, что она испытывает наслаждение от подобного обращения. Что ж, может, позволите мне поразвлечься с сопровождающей вас красоткой?
Гейбриел рывком пригвоздил Уэбстера к стене, сдавив рукой его заплывшее жиром горло. Ярость сделала его мышцы похожими на натянутые канаты, но Гейбриел усилием воли заставил себя остановиться, иначе он попросту сломал бы негодяю шею.
– Только вы один получаете от этого удовольствие. Ведь именно это возбуждает вас больше всего? Боль? Ужас?
Горло Уэбстера дрогнуло под рукой Гейбриела, когда он попытался вздохнуть.
– То, что я хотел немного поучить женщину дисциплине, не преступление, – хрипло пробормотал Уэбстер.
– Она не ваша жена, если, конечно, у вас нет соответствующих документов. Ваша, так называемая «дисциплина» – тяжкое уголовное преступление.
– Нет жертвы – нет преступления. – Уэбстер с силой вывернул руку Гейбриела и оттолкнул его. Молодой человек пригнулся, ожидая нападения. Приготовился к схватке. Доктор превосходил его по весу и росту и умел наносить удары. Но не привык к соперникам, готовым к сопротивлению.
Уэбстер сжал пальцы в кулаки, но потом вдруг расслабился и потер шею. Его губы растянулись в насмешливой улыбке.
– Никакого преступления не было. Спросите у нее.
Бьюсь об заклад, она не скажет обо мне ни одного плохого слова.
Уэбстер был прав. Его жертвы слишком боялись свидетельствовать против него, а без их показаний Гейбриел был бессилен.
– Если она не пожалуется, вам не в чем будет меня обвинить.
Гейбриел сдвинул брови, почувствовав, как гнев борется в его душе с отвращением.
– Разве только в том, что вы нарыв на теле общества.
Уэбстер зарычал.
– Или в том, что в ваших жилах течет не кровь, а конский навоз. – Гейбриел напрягся в надежде, что негодяй бросится на него. Он не мог его арестовать, но сломать его отвратительный нос ему было по силам.
Но вместо этого Уэбстер метнулся к двери, плюнув Гейбриелу под ноги.
– Ублюдок.
– Как скажете. А теперь убирайтесь.
Гейбриел последовал за доктором в коридор. Он был готов выстрелить негодяю в спину, если тот только осмелится посмотреть в сторону Мадлен.
Но Мадлен не было видно.
Нахмурившись, Гейбриел огляделся. Неужели она вернулась в бальный зал? После непродолжительных поисков он обнаружил ее сидящей на стуле в соседнем коридоре. Ее руки были скрещены, а голова упала на грудь.
– Мадлен, мне жаль, что он вас напугал. Но он уже ушел.
Мадлен вскинула голову.
– Напугал? Нет. Просто если бы я осталась, он лишился бы самого дорогого. Но мне не хотелось марать руки и платье.
Гейбриел готов был уже засмеяться в ответ, но в глазах Мадлен не было ни капли веселья.
– Вы хотя бы ударили его пару раз?
Какая кровожадная.
– Нет. Он ничего не ответил на оскорбление. Я назвал его нарывом на теле общества.
– Нарывом? – В уголках губ Мадлен заиграла улыбка.
– Это сравнение показалось мне подходящим.
– Более чем. А теперь давайте побыстрее вернемся в бальный зал.
Гейбриел не смог скрыть недовольства.
– В качестве награды за то, что вы оказались рыцарем в сверкающих доспехах, я попрощаюсь со знакомыми, и мы отправимся домой.
Они направились в сторону бального зала мимо влюбленных пар, наводнивших дом.
– Вот вы где! – поспешил им навстречу Лентон. – Как раз мой танец.
Мадлен улыбнулась.
– А я как раз вас искала. – Она бросила извиняющийся взгляд на Гейбриела и направилась вместе с Лентоном в центр зала.
Дьявол! Это означало, что отъезд откладывается еще как минимум на четверть часа. Но как бы ни хотелось Гейбриелу поскорее сбежать, еще один танец давал ему возможность понаблюдать за Лентоном. Молодой человек смотрел за тем, как виконт кружит Мадлен в танце. Лентон был настоящим светским хлыщом. К тому же не слишком умным. Гейбриел сомневался, что он в чем-то виновен, но оставил его в списке подозреваемых до тех пор, пока не получит веских доказательств его непричастности к преступлениям.
Гейбриел обошел вокруг колонны, чтобы не упускать Мадлен с ее кавалером из виду. Конечно, она не знала о его расследовании, но лучше не подвергать ее опасности.
Лентон и Мадлен двинулись в сторону дверей, ведущих на террасу.
– Хантфорд?
Гейбриел обернулся на звук смутно знакомого голоса.
К нему направлялся высокий крепкий мужчина.
– Я так и знал, что это ты.
Гейбриел приветственно кивнул.
– Дэнбери.
Просто удивительно, что он встретил в этой толчее друга, которого не видел несколько лет. И все же внимание Гейбриела вновь сосредоточилось на Мадлен.
Она что-то сказала своему кавалеру, и они вновь присоединились к остальным танцующим.
– Я видел, как ты сбежал из столовой, когда началось сражение.
Гейбриел бросил взгляд на друга.
– Смотрю, ты тоже остался невредим. И такой загорелый. Как идут дела на плантациях твоей семьи?
– Хорошо. Они процветают под моим началом. А ты где пропадал? Последний раз я видел тебя в Оксфорде. – Широкий лоб Дэнбери прорезали морщины. – Постой-ка, я, кажется, слышал, будто ты стал полицейским?
– Так и есть.
Дэнбери тихонько присвистнул.
– Завидую. Защищаешь порядочных людей от разного рода преступников.
А еще он постоянно видит грязь, жестокость и смерть. Вслух же Гейбриел произнес:
– Мы делаем все от нас зависящее. – В конце концов, Дэнбери всегда был очень высокого мнения о правосудии. Не стоило его разочаровывать. – Как давно ты в Лондоне?
– Я уже собирался возвращаться домой, но корабль моего отца потребовал ремонта, и я вынужден был отложить отъезд. А потом я услышал об аукционе. – Дэнбери заговорщически посмотрел на Гейбриела. – Почему вы с очаровательной мисс Вальдан отсутствовали целых полчаса?
– У нас чисто деловые отношения.
Дэнбери многозначительно посмотрел на друга.
– И кто кому помогает: ты ей или она тебе?
Ничто не заставило бы Мадлен отказаться от его услуг быстрее, чем пересуды подобного рода.
– Я приставлен к ней в качестве телохранителя. Для всего остального я недостаточно богат.
– Если она не твоя дама, Хантфорд, ты не возражаешь, если я приму участие в аукционе?
Возражает. Но лишь потому, что не хочет, чтобы Мадлен одурачила его друга. А впрочем, какое ему дело?
Гейбриел пожал плечами:
– Поступай как хочешь. Мне все равно.
Последние аккорды растаяли в воздухе, и, когда многочисленные поклонники мисс Вальдан вновь сгрудились вокруг нее, Гейбриел с удовлетворением отметил, что Лентона оттеснили в сторону.
Последив за его взглядом, Дэнбери поморщился.
– Я не собираюсь принимать участия в этом безумии. Пусть лучше моя ставка говорит за меня. – Он нахмурился, заметив стоящую за спиной Мадлен пару. – Интересно, Тенету известно, что у бывшего покровителя его любовницы был сифилис? Пожалуй, стоит его предупредить. – С этими словами Дэнбери направился к своему знакомому.
– Готовы? – раздался голос Мадлен. Она стояла рядом с Гейбриелом, вопросительно вскинув бровь. – Если да, то идем. – Она рассмеялась.
Лакей подал Гейбриелу шляпу и пальто, и они с Мадлен спустились по ступеням. По улицам города медленно полз туман, шарахаясь от горящих факелов Чатем-Хауса.
– Жду вас завтра в десять, – произнесла Мадлен, поеживаясь от холода.
Гейбриел с трудом подавил желание накинуть на женщину свое пальто. Но он знал, что она не одобрит подобного порыва.
– Где ваш экипаж? Я сообщил лакею, что вы собираетесь уезжать.
Мадлен быстро погладила Гейбриела по руке.
– Я думала, вы наймете кеб. На сегодня вы свободны.
– И что же? Мне бросить вас одну на темной безлюдной улице? – Очевидно, наставления матери пустили корни гораздо глубже, чем Гейбриел ожидал. Джентльмен никогда не бросает леди. Правда, он не был джентльменом, а Мадлен – леди, и все равно Гейбриел никак не мог оставить ее здесь одну.
Раздался глухой стук копыт по булыжной мостовой, и перед ними остановился экипаж.
Кучер приветственно снял шляпу.
– В больнице Святой Марии не было мест, поэтому пришлось отвезти ее на Грин-стрит.
Больница Святой Марии – благотворительная больница. Что за дела у Мадлен…
– Вы…
– Я уже сказала, это не ваше дело. Почему бы вам не поискать кеб?
Только не теперь, когда Мадлен так его заинтриговала.
– Я решил, что поеду с вами.
Молодой человек потащил Мадлен за угол, чтобы оказаться подальше от становящихся все более громкими криков.
– Я бы назвал эту пару не шокирующей, а скорее отталкивающей.
Мадлен сморщила нос.
– В какой-то мере вы… – Она замерла, положив ладонь на грудь Гейбриела. – Слушайте.
– Я бы предпочел не… – Суровый взгляд Мадлен заставил его проглотить остаток фразы. Как бы ни старался, Гейбриел не слышал ничего, кроме пыхтения охваченной страстью пары. Мадлен же вприпрыжку пустилась дальше по коридору.
Что, черт возьми, происходит? На этот раз на горизонте не было видно загадочного лакея.
Мадлен остановилась столь внезапно, что Гейбриел с размаху врезался в нее сзади. Лишь его рука, обвившая Мадлен за талию, уберегла ее от падения лицом на ковер. Тяжелая грудь легла Гейбриелу на руку. Если он повернет ее ладонью вверх, то…
Крик женщины, полный отчаяния и боли, прервал его похотливые мысли.
Мадлен резко развернулась к двери, находившейся справа от них. Из-за нее донесся мужской смех.
Мадлен попыталась вырваться, и Гейбриел разжал руку. Она направилась в сторону комнаты, заговорив нарочито громко и сварливо:
– Клянусь, если вы не очистите соус с подола моего платья, я закричу. Даю вам две минуты на то, чтобы отыскать служанку. Я подожду здесь. – С этими словами Мадлен распахнула дверь.
В коридор едва не вывалилась женщина, стискивающая на груди разорванное платье. Ее губа была разбита, а по подбородку струилась кровь. Один глаз опух настолько, что уже начал закрываться.
– Вернись немедленно, шлюха! – заревел находящийся в комнате мужчина.
Испуганно взглянув на Мадлен здоровым глазом, женщина поспешила прочь, явив взору Гейбриела кровоподтеки на худеньких плечах.
Молодого человека охватила такая ярость, что застучало в висках.
– Останьтесь здесь. – Отодвинув Мадлен в сторону, он ворвался в комнату. Ему и раньше приходилось иметь дело с негодяями.
В комнате находился лысеющий мужчина с тяжелой нижней челюстью. Доктор Хорас Уэбстер.
– Кажется, мы уже обсуждали вашу проблему, Уэбстер.
Этот человек попал в поле зрения Гейбриела несколько лет назад. И вовсе не потому, что его сестра могла позариться на этого тучного ловеласа. Просто Гейбриел не мог не принять во внимание его склонность к жестокости. К несчастью, в момент гибели Сьюзен доктор находился в Бате. Это подтвердили четыре независимых свидетеля.
Рукава сорочки Уэбстера были закатаны, чтобы не мешать ему размахивать хлыстом.
– Просто решил немного поразвлечься, Хантфорд.
– Думаю, леди с этим не согласится.
– Эта женщина – шлюха, которой я намеревался заплатить. А вы лишили нас обоих удовольствия.
– Так почему же она не вернулась, чтобы сообщить мне об этом?
Уэбстер хрустнул пальцами.
– Наверное, ей стыдно признаться, что она испытывает наслаждение от подобного обращения. Что ж, может, позволите мне поразвлечься с сопровождающей вас красоткой?
Гейбриел рывком пригвоздил Уэбстера к стене, сдавив рукой его заплывшее жиром горло. Ярость сделала его мышцы похожими на натянутые канаты, но Гейбриел усилием воли заставил себя остановиться, иначе он попросту сломал бы негодяю шею.
– Только вы один получаете от этого удовольствие. Ведь именно это возбуждает вас больше всего? Боль? Ужас?
Горло Уэбстера дрогнуло под рукой Гейбриела, когда он попытался вздохнуть.
– То, что я хотел немного поучить женщину дисциплине, не преступление, – хрипло пробормотал Уэбстер.
– Она не ваша жена, если, конечно, у вас нет соответствующих документов. Ваша, так называемая «дисциплина» – тяжкое уголовное преступление.
– Нет жертвы – нет преступления. – Уэбстер с силой вывернул руку Гейбриела и оттолкнул его. Молодой человек пригнулся, ожидая нападения. Приготовился к схватке. Доктор превосходил его по весу и росту и умел наносить удары. Но не привык к соперникам, готовым к сопротивлению.
Уэбстер сжал пальцы в кулаки, но потом вдруг расслабился и потер шею. Его губы растянулись в насмешливой улыбке.
– Никакого преступления не было. Спросите у нее.
Бьюсь об заклад, она не скажет обо мне ни одного плохого слова.
Уэбстер был прав. Его жертвы слишком боялись свидетельствовать против него, а без их показаний Гейбриел был бессилен.
– Если она не пожалуется, вам не в чем будет меня обвинить.
Гейбриел сдвинул брови, почувствовав, как гнев борется в его душе с отвращением.
– Разве только в том, что вы нарыв на теле общества.
Уэбстер зарычал.
– Или в том, что в ваших жилах течет не кровь, а конский навоз. – Гейбриел напрягся в надежде, что негодяй бросится на него. Он не мог его арестовать, но сломать его отвратительный нос ему было по силам.
Но вместо этого Уэбстер метнулся к двери, плюнув Гейбриелу под ноги.
– Ублюдок.
– Как скажете. А теперь убирайтесь.
Гейбриел последовал за доктором в коридор. Он был готов выстрелить негодяю в спину, если тот только осмелится посмотреть в сторону Мадлен.
Но Мадлен не было видно.
Нахмурившись, Гейбриел огляделся. Неужели она вернулась в бальный зал? После непродолжительных поисков он обнаружил ее сидящей на стуле в соседнем коридоре. Ее руки были скрещены, а голова упала на грудь.
– Мадлен, мне жаль, что он вас напугал. Но он уже ушел.
Мадлен вскинула голову.
– Напугал? Нет. Просто если бы я осталась, он лишился бы самого дорогого. Но мне не хотелось марать руки и платье.
Гейбриел готов был уже засмеяться в ответ, но в глазах Мадлен не было ни капли веселья.
– Вы хотя бы ударили его пару раз?
Какая кровожадная.
– Нет. Он ничего не ответил на оскорбление. Я назвал его нарывом на теле общества.
– Нарывом? – В уголках губ Мадлен заиграла улыбка.
– Это сравнение показалось мне подходящим.
– Более чем. А теперь давайте побыстрее вернемся в бальный зал.
Гейбриел не смог скрыть недовольства.
– В качестве награды за то, что вы оказались рыцарем в сверкающих доспехах, я попрощаюсь со знакомыми, и мы отправимся домой.
Они направились в сторону бального зала мимо влюбленных пар, наводнивших дом.
– Вот вы где! – поспешил им навстречу Лентон. – Как раз мой танец.
Мадлен улыбнулась.
– А я как раз вас искала. – Она бросила извиняющийся взгляд на Гейбриела и направилась вместе с Лентоном в центр зала.
Дьявол! Это означало, что отъезд откладывается еще как минимум на четверть часа. Но как бы ни хотелось Гейбриелу поскорее сбежать, еще один танец давал ему возможность понаблюдать за Лентоном. Молодой человек смотрел за тем, как виконт кружит Мадлен в танце. Лентон был настоящим светским хлыщом. К тому же не слишком умным. Гейбриел сомневался, что он в чем-то виновен, но оставил его в списке подозреваемых до тех пор, пока не получит веских доказательств его непричастности к преступлениям.
Гейбриел обошел вокруг колонны, чтобы не упускать Мадлен с ее кавалером из виду. Конечно, она не знала о его расследовании, но лучше не подвергать ее опасности.
Лентон и Мадлен двинулись в сторону дверей, ведущих на террасу.
– Хантфорд?
Гейбриел обернулся на звук смутно знакомого голоса.
К нему направлялся высокий крепкий мужчина.
– Я так и знал, что это ты.
Гейбриел приветственно кивнул.
– Дэнбери.
Просто удивительно, что он встретил в этой толчее друга, которого не видел несколько лет. И все же внимание Гейбриела вновь сосредоточилось на Мадлен.
Она что-то сказала своему кавалеру, и они вновь присоединились к остальным танцующим.
– Я видел, как ты сбежал из столовой, когда началось сражение.
Гейбриел бросил взгляд на друга.
– Смотрю, ты тоже остался невредим. И такой загорелый. Как идут дела на плантациях твоей семьи?
– Хорошо. Они процветают под моим началом. А ты где пропадал? Последний раз я видел тебя в Оксфорде. – Широкий лоб Дэнбери прорезали морщины. – Постой-ка, я, кажется, слышал, будто ты стал полицейским?
– Так и есть.
Дэнбери тихонько присвистнул.
– Завидую. Защищаешь порядочных людей от разного рода преступников.
А еще он постоянно видит грязь, жестокость и смерть. Вслух же Гейбриел произнес:
– Мы делаем все от нас зависящее. – В конце концов, Дэнбери всегда был очень высокого мнения о правосудии. Не стоило его разочаровывать. – Как давно ты в Лондоне?
– Я уже собирался возвращаться домой, но корабль моего отца потребовал ремонта, и я вынужден был отложить отъезд. А потом я услышал об аукционе. – Дэнбери заговорщически посмотрел на Гейбриела. – Почему вы с очаровательной мисс Вальдан отсутствовали целых полчаса?
– У нас чисто деловые отношения.
Дэнбери многозначительно посмотрел на друга.
– И кто кому помогает: ты ей или она тебе?
Ничто не заставило бы Мадлен отказаться от его услуг быстрее, чем пересуды подобного рода.
– Я приставлен к ней в качестве телохранителя. Для всего остального я недостаточно богат.
– Если она не твоя дама, Хантфорд, ты не возражаешь, если я приму участие в аукционе?
Возражает. Но лишь потому, что не хочет, чтобы Мадлен одурачила его друга. А впрочем, какое ему дело?
Гейбриел пожал плечами:
– Поступай как хочешь. Мне все равно.
Последние аккорды растаяли в воздухе, и, когда многочисленные поклонники мисс Вальдан вновь сгрудились вокруг нее, Гейбриел с удовлетворением отметил, что Лентона оттеснили в сторону.
Последив за его взглядом, Дэнбери поморщился.
– Я не собираюсь принимать участия в этом безумии. Пусть лучше моя ставка говорит за меня. – Он нахмурился, заметив стоящую за спиной Мадлен пару. – Интересно, Тенету известно, что у бывшего покровителя его любовницы был сифилис? Пожалуй, стоит его предупредить. – С этими словами Дэнбери направился к своему знакомому.
– Готовы? – раздался голос Мадлен. Она стояла рядом с Гейбриелом, вопросительно вскинув бровь. – Если да, то идем. – Она рассмеялась.
Лакей подал Гейбриелу шляпу и пальто, и они с Мадлен спустились по ступеням. По улицам города медленно полз туман, шарахаясь от горящих факелов Чатем-Хауса.
– Жду вас завтра в десять, – произнесла Мадлен, поеживаясь от холода.
Гейбриел с трудом подавил желание накинуть на женщину свое пальто. Но он знал, что она не одобрит подобного порыва.
– Где ваш экипаж? Я сообщил лакею, что вы собираетесь уезжать.
Мадлен быстро погладила Гейбриела по руке.
– Я думала, вы наймете кеб. На сегодня вы свободны.
– И что же? Мне бросить вас одну на темной безлюдной улице? – Очевидно, наставления матери пустили корни гораздо глубже, чем Гейбриел ожидал. Джентльмен никогда не бросает леди. Правда, он не был джентльменом, а Мадлен – леди, и все равно Гейбриел никак не мог оставить ее здесь одну.
Раздался глухой стук копыт по булыжной мостовой, и перед ними остановился экипаж.
Кучер приветственно снял шляпу.
– В больнице Святой Марии не было мест, поэтому пришлось отвезти ее на Грин-стрит.
Больница Святой Марии – благотворительная больница. Что за дела у Мадлен…
– Вы…
– Я уже сказала, это не ваше дело. Почему бы вам не поискать кеб?
Только не теперь, когда Мадлен так его заинтриговала.
– Я решил, что поеду с вами.
Глава 7
Мадлен напряженно сидела, отвернувшись от взгляда бледно-зеленых глаз, изучавших ее в темноте экипажа. И почему она уступила напору Гейбриела, позволив поехать с ней? И вот теперь Мадлен пришлось терпеть его самодовольную усмешку, как если бы он узнал о ней какую-то ужасную тайну.
Но это не так. Он ничего не знал.
Мадлен и раньше видела такое выражение довольства на лице Хантфорда. Ее красота всегда заставляла мужчин искать доказательства того, что она прекрасна и душой. И когда они считали, что нашли эти самые доказательства, они расслаблялись, уверенные в стабильности и разумности окружающего мира. Мадлен использовала это, чтобы завоевать доверие мужчин по всей Европе. Чтобы выведать у них государственные тайны и выудить из их карманов секретные документы.
Но в отношении Гейбриела она не обманывалась. Его никак нельзя было назвать легковерным.
– Я помогла той женщине, чтобы она не испортила мое представление. Ведь при виде окровавленной дамы английские джентльмены начинают чувствовать себя крайне неуютно. Это вносит сумятицу в их мысли, и они теряют способность к концентрации. Я хочу, чтобы завтра все говорили лишь обо мне, а не об этой бедняжке, попавшейся, к своему несчастью, на глаза Уэбстеру.
– Я так и понял, – произнес Гейбриел, хотя на его губах по-прежнему играла покровительственная полуулыбка. – Зачем вы устроили аукцион?
Гейбриел подался вперед, поставил локти на собственные колени и теперь снисходительно взирал на Мадлен. О, это уже слишком.
Мадлен крепко сцепила пальцы и изобразила на лице страдание.
– Моя бабушка больна, а доктора берут за свои услуги слишком дорого. Я не могу позволить ей умереть от голода.
Гейбриел хотел взять Мадлен за руку, но она увернулась и прижала палец к губам. С каждой секундой она все больше входила в роль.
– А еще у меня есть младший брат. Ему предстоит идти в школу, и я не хочу, чтобы он жил на улице, так же как я. Наш отец лишился фермы, на которой работал всю свою жизнь. Наши дед и прадед возделывали эту землю, но от нее ничего не осталось, кроме мозолей на руках.
С каждой новой фразой улыбка Гейбриела постепенно угасала и вскоре уступила место привычному равнодушному выражению.
– А ваша мать?
– Совсем ослепла, работая швеей, чтобы прокормить всех нас. Но теперь она умерла. От гриппа прошлой зимой. А у меня даже не было денег на то, чтобы установить надгробие на ее могиле…
– А истинная причина? – Гейбриел откинулся на спинку сиденья, и его лицо утонуло в тени. Однако тон, каким он задал вопрос, мог бы заморозить Темзу.
– Деньги. – И ничего больше. Никакой веской и благородной причины, которая могла бы ее оправдать.
– Но деньги у вас есть. Я смотрел финансовые отчеты. Вы не задолжали ни одному магазину. У вас вообще нет долгов.
Да, Мадлен предпочла продать тело, но не душу.
А Гейбриел продолжал:
– Дом вы снимаете, но зато у вас собственный экипаж, лошади и одежда. Все это стоит очень дорого. Так почему бы не продать их и жить на вырученные деньги?
– Вы предлагаете мне провести остаток жизни в нищете? Считать каждый кусок угля? Штопать, перешивать и пытаться замаскировать обтрепавшиеся подолы оборками, изготовленными из старых платьев? – Мадлен не хотела ложиться в постель голодной. Не хотела спать на полу, потому что в матрасе поселились вши. Такая жизнь осталась в прошлом, и она не собиралась к ней возвращаться.
Мадлен не видела выражения лица Гейбриела, но во всей его фигуре читалось осуждение.
– Это лучше, чем торговать собой.
– Почему? Какое благородство в том, чтобы молча страдать, когда есть другой выход? Мужчинам с детства внушают, что они должны быть лучше всех, а я женщина, и поэтому должна довольствоваться малым и безропотно принимать свое нищенское положение, навязанное мне жизнью? – Мадлен медленно перевела дыхание, чтобы взять себя в руки. Ее объяснение было логичным и четким. А также лишенным излишней эмоциональности.
Но это не так. Он ничего не знал.
Мадлен и раньше видела такое выражение довольства на лице Хантфорда. Ее красота всегда заставляла мужчин искать доказательства того, что она прекрасна и душой. И когда они считали, что нашли эти самые доказательства, они расслаблялись, уверенные в стабильности и разумности окружающего мира. Мадлен использовала это, чтобы завоевать доверие мужчин по всей Европе. Чтобы выведать у них государственные тайны и выудить из их карманов секретные документы.
Но в отношении Гейбриела она не обманывалась. Его никак нельзя было назвать легковерным.
– Я помогла той женщине, чтобы она не испортила мое представление. Ведь при виде окровавленной дамы английские джентльмены начинают чувствовать себя крайне неуютно. Это вносит сумятицу в их мысли, и они теряют способность к концентрации. Я хочу, чтобы завтра все говорили лишь обо мне, а не об этой бедняжке, попавшейся, к своему несчастью, на глаза Уэбстеру.
– Я так и понял, – произнес Гейбриел, хотя на его губах по-прежнему играла покровительственная полуулыбка. – Зачем вы устроили аукцион?
Гейбриел подался вперед, поставил локти на собственные колени и теперь снисходительно взирал на Мадлен. О, это уже слишком.
Мадлен крепко сцепила пальцы и изобразила на лице страдание.
– Моя бабушка больна, а доктора берут за свои услуги слишком дорого. Я не могу позволить ей умереть от голода.
Гейбриел хотел взять Мадлен за руку, но она увернулась и прижала палец к губам. С каждой секундой она все больше входила в роль.
– А еще у меня есть младший брат. Ему предстоит идти в школу, и я не хочу, чтобы он жил на улице, так же как я. Наш отец лишился фермы, на которой работал всю свою жизнь. Наши дед и прадед возделывали эту землю, но от нее ничего не осталось, кроме мозолей на руках.
С каждой новой фразой улыбка Гейбриела постепенно угасала и вскоре уступила место привычному равнодушному выражению.
– А ваша мать?
– Совсем ослепла, работая швеей, чтобы прокормить всех нас. Но теперь она умерла. От гриппа прошлой зимой. А у меня даже не было денег на то, чтобы установить надгробие на ее могиле…
– А истинная причина? – Гейбриел откинулся на спинку сиденья, и его лицо утонуло в тени. Однако тон, каким он задал вопрос, мог бы заморозить Темзу.
– Деньги. – И ничего больше. Никакой веской и благородной причины, которая могла бы ее оправдать.
– Но деньги у вас есть. Я смотрел финансовые отчеты. Вы не задолжали ни одному магазину. У вас вообще нет долгов.
Да, Мадлен предпочла продать тело, но не душу.
А Гейбриел продолжал:
– Дом вы снимаете, но зато у вас собственный экипаж, лошади и одежда. Все это стоит очень дорого. Так почему бы не продать их и жить на вырученные деньги?
– Вы предлагаете мне провести остаток жизни в нищете? Считать каждый кусок угля? Штопать, перешивать и пытаться замаскировать обтрепавшиеся подолы оборками, изготовленными из старых платьев? – Мадлен не хотела ложиться в постель голодной. Не хотела спать на полу, потому что в матрасе поселились вши. Такая жизнь осталась в прошлом, и она не собиралась к ней возвращаться.
Мадлен не видела выражения лица Гейбриела, но во всей его фигуре читалось осуждение.
– Это лучше, чем торговать собой.
– Почему? Какое благородство в том, чтобы молча страдать, когда есть другой выход? Мужчинам с детства внушают, что они должны быть лучше всех, а я женщина, и поэтому должна довольствоваться малым и безропотно принимать свое нищенское положение, навязанное мне жизнью? – Мадлен медленно перевела дыхание, чтобы взять себя в руки. Ее объяснение было логичным и четким. А также лишенным излишней эмоциональности.