Анна Степанова. Темный мастер

   – С кем? – тут же осмелела девочка.
   – Я бы сказал, что это пока не твое дело, но так уж и быть… Высокого мастера Веру знаешь?
   – Мастер Боли и Разума?
   – У нее редчайший двойной дар, способность воздействовать на тело и душу. И уж поверь, в исцелении она куда лучше Темнослова!
   – Но, говорят, она давно не берет учеников. – В голосе Милы пробилось сомнение.
   – Не берет кого попало. Но ей всегда интересны… необычные случаи.
   Юноша не стал уточнять, что для Веры одинаково «необычны» и выдающиеся способности, и какой-нибудь особый вид… сумасшествия. Мила сама, похоже, догадалась. Может, она и ненормальная, но вовсе не дура. Впрочем, чего в ней больше – таланта или безумия, – Огнезор не стал бы ручаться.
   Удары гонга неожиданно прервали их странный разговор, возвещая о начале нового часа, напоминая о множестве дел и полном отсутствии времени.
   Со вздохом облегчения мастер отодвинул перегородку.
   – Только учти, – не удержавшись, предупредил он напоследок. – Вера отличный наставник, но терпеть не может двух вещей. Слабости и глупости. Не справишься – пожалеешь, что не осталась с Темнословом.
   – Я справлюсь! – мрачно пообещала Мила, и Огнезор подумал, что уж в ближайшие годы высокому мастеру Вере точно не придется скучать.

Глава пятая,
где темному мастеру сулят большое будущее, он же торопится покинуть столицу

   Дойти до своих комнат Огнезору не удалось: весть о его прибытии как всегда разлетелась слишком быстро. В коридоре Южного крыла его уже ждал посыльный из Верхних покоев – тридцатилетний подмастерье, нынешний и, видно, последний ученик Гильдмастера.
   – Господин желает видеть тебя, – неприязненно сообщил он.
   – Прямо сейчас? – переспросил Огнезор, бросив быстрый взгляд на безнадежно испорченные рукава своей рубашки. – Не хотелось бы появляться перед ним в таком виде…
   – Мне сообщили об инциденте в столовой. Мастер Слава взяла на себя смелость передать тебе кое-что из твоего гардероба, – сдержанно ответствовал посыльный, протягивая юноше белый сверток, оказавшийся его собственной чистой рубашкой.
   – Что ж, Слава как всегда предусмотрительна, – улыбнулся Огнезор. Затем переспросил удивленно: – Погоди-ка, ты сказал МАСТЕР Слава? Когда она успела пройти испытание?
   – Насколько я знаю, три дня назад. А звание ей присвоили лишь вчера, – равнодушно сообщил подмастерье, с подчеркнутым неодобрением наблюдая за поспешным – прямо на лестнице – переодеванием юноши.
   – Что ж, это хорошая новость. Жаль, что Слава не успела сообщить мне об этом сама, – весело проговорил Огнезор, вручая спутнику залитую вином рубашку.
   Тот брезгливо скривился, но взял – какой бы сильной ни была ревнивая неприязнь нынешнего ученика к ученику бывшему и любимому, забыть, чей ранг выше, он не мог.
   Возле высокой черной арки, ведущей в Верхние покои, провожатый поспешил отговориться делами, не без облегчения передав юношу под надзор почтенного мастера Мечеслова – бессменного Гильдийного секретаря и личного помощника Гильдмастера. Впрочем, в чьем-либо присмотре Огнезор как раз не нуждался – знакомый, заставленный потемневшей мебелью и стопками книг кабинет, где прошло так много часов его жизни, он мог найти и с закрытыми глазами.
   Там, у распахнутого в сырой осенний день окна, в глубоком кресле, вместо уверенного, властного мужчины, много лет державшего в кулаке половину Империи, полулежал теперь дряхлый, болезненного вида старик, настолько слабый, что, увидев вошедших, он не смог даже приподнять руку в обычном приветственном жесте – лишь слегка шевельнул пальцами.
   Огнезор застыл на пороге, не в силах осознать увиденное. Сколько же времени прошло? Они виделись перед его отъездом на Южный за головой Парги. Всего четыре месяца назад. Как же так?
   Поистине никогда не знаешь, сколько протянет темный мастер! Он может дожить до ста лет без единого седого волоса, чтобы потом всего за неделю пройти весь путь от дряхления до смерти…
   – Огнезор! – поняв причину его замешательства, успокаивающе, тепло улыбнулся старик, отчего глаза его вновь засветились прежним молодым, ироничным блеском. – Паршиво выгляжу?
   – Паршивей некуда! – отозвался юноша с печальной улыбкой.
   – Ну хоть один честный человек в нашем маленьком черном муравейнике! Бери пример, Мечеслов!
   Пожилой секретарь неодобрительно покосился на Огнезора, но промолчал. Присел в сторонке, деловито закопошился в каких-то бумагах, и впрямь напомнив большого черного муравья.
   – Ждал меня, мой мастер? – тихо спросил юноша, опускаясь на колени возле кресла. Теперь ему не приходилось смотреть на Гильдмастера сверху вниз, и оттого стало немного легче.
   – Ждал, мой мальчик. Рад, что дождался, – опять улыбнулся старик. – Знаешь, о чем говорить будем?
   Огнезор хотел было качнуть головой, но затем решил – к чему обманывать? – и нехотя кивнул.
   Он знал. Разговора не будет – будет прощание.
   – От старости нет лекарства даже у наших целителей, – будто извиняясь, прошелестел Гильдмастер. – А мне как-никак уже сто двадцать девять лет!
   – Не самый большой срок для темного мастера! – упрямо возразил Огнезор.
   Старик почти весело фыркнул:
   – Ты все такой же упертый мальчишка, не желающий признавать очевидного! Уж поверь, сорок с лишком лет во главе Гильдии кого угодно превратят в развалину! – Голос его вдруг потерял всякую веселость, зашелестел серьезно и грустно: – Видят боги, Огнезор, я делал все возможное, чтобы вытащить нас из оставленного предшественниками упадка. Ты же слышал, каким был Гильдмастер Тихогар? Недалеким, одержимым властью глупцом… При нем здесь почти не осталось учеников. За много лет посвятили лишь нескольких человек с даром. Гильдия и до Тихогара была уже не та, что прежде, но при нем… Даже столичные мастера обленились, превратились в изнеженных, мелочных подхалимов. Обзавелись семьями, домами, погрязли в жизни, достойной торговцев, но никак не идущих за Первым Богом…
   – В провинциях до сих пор так, мой мастер, – угрюмо отозвался юноша. – Некоторые вещи, наверное, уже не исправить…
   – Ты прав, Огнезор. И… надо ли исправлять? Для многих спокойная жизнь в тихом городке – это выход. Не все сильны достаточно…
   – Я знаю.
   – Да и нельзя нам больше идти прямым путем! Непреклонно следовать традициям так же гибельно, как и отречься от них вовсе. Гибкость и умение вовремя повернуть по ветру – вот что сейчас важнее…
   – Это я тоже знаю, – кивнул молодой мастер.
   – Прошли те времена, когда Гильдия диктовала условия всей Империи, – будто и не слыша его, продолжал говорить старик. – Так много сил пришлось потратить мне, чтобы восстановить хоть крохи нашего былого влияния. И все же вот мы – по-прежнему цепной пес на службе у Правящего Дома! Зарвавшиеся лорды, мятежники всех мастей, преступники, сбежавшие от имперского правосудия, да и просто неугодные короне – скольких я перевидал за все эти годы! Нынешний Император куда мудрее предыдущего, но и он порой трактует нас как простых наемников, забывая, что его Золотой Трон тверд лишь тогда, когда его держит наш Тайный Престол… Хотя нет, все этот старый интриган помнит! Его ход еще за ним…
   Гильдмастер надолго замолчал, погрузившись в свои мысли. Глаза его были прикрыты, а губы кривились в хитроватой усмешке.
   Огнезор покорно ждал.
   – Знаешь, – не открывая глаз наконец проговорил старик, – я отдал распоряжение портному Гильдии приготовить для тебя Белые Одежды…
   Молодой мастер вздрогнул, ощущая смесь горечи, испуга и – самую малость – ликования.
   – Что? – боясь поверить, переспросил он. – Правильно ли я понял тебя, мой мастер?
   Старик насмешливо выгнул брови, вновь живо вызывая в памяти себя прежнего.
   – Неужто ты действительно сомневался, высокий мастер Огнезор, что мой выбор падет на тебя? После всех тех усилий, что я приложил, чтоб ты был достоин этого? – Он издал многозначительный смешок, будто вспомнил нечто забавное. – К тому же, – поспешил он пояснить, – ты единственный, чью кандидатуру вряд ли осмелится открыто оспорить кто-либо из нашего склочного Совета. Как ни бился я когда-то над отменой глупейшей и опаснейшей из традиций – смертельного поединка, – но серьезные разногласия у нас все еще решаются лишь с его помощью! Что ж, они сами виноваты! Хотел бы я увидеть смельчака, что решится выступить против тебя!..
   – Я не сомневаюсь в своих силах, – уверенно проговорил Огнезор. – Но моя молодость в глазах других мастеров и Императора могла бы стать помехой.
   – Ну, это уж от тебя зависит! – возразил старик. – Но, знаешь, я вот возглавил Гильдию в возрасте весьма преклонном, а врагов от того приобрел не меньше. Да еще и жалел все прошедшие годы о том, как мало мне отпущено времени. Ничтожно мало! У тебя же будет впереди целое столетие. Подумай, сколько всего можно сделать!
   Голос Гильдмастера вдруг сорвался, он закашлялся – хрипло, по-старчески. С трудом перевел дыхание, продолжил с извиняющейся улыбкой:
   – Я знаю, тебе вовсе не по душе оседлая жизнь. С самых первых лет ученичества ты, как никто, искал свободы. Один твой побег чего стоит!
   – Что? – удивился Огнезор. – Какой побег?
   Старик вмиг замолчал, будто сболтнул лишнее, и, не знай юноша так хорошо своего наставника, мог бы действительно поверить, что слова сорвались у того с языка случайно.
   – Какой побег? – повторил он. – Я не помню никако… Дьяволы! – Догадка пронзила его. – Конечно, не помню! Они ведь стерли это, наставник? Мою память стирали дважды?
   – Трижды, Огнезор, – тихо поправил Гильдмастер. – Трижды.
   Пораженное молчание было ему ответом.
   – Думаю, тебе пора узнать об этом, – все так же тихо продолжал говорить старик. – Ты вспоминал свое прошлое дважды. Никто не знает почему. Вера объясняет это исключительной силой твоего дара, Ледогор уверен, что все дело лишь в завидном упрямстве. Может быть… После второго раза мастер Темнослов пришел ко мне за разрешением на твое устранение, но я… все мы, твои наставники, втроем, не позволили. Мастер-лекарь тогда получил предупреждение насчет твоего Испытания Боли. Но мы все равно боялись, что он отыграется…
   – Он и отыгрался, – прошептал Огнезор. – Не на мне, на моем друге…
   – Да, – поник Гильдмастер.
   Они надолго притихли, отдавая молчаливую дань.
   – Темнослов до сих пор зол на меня, – наконец нарушил мрачное молчание юноша. – Не скажу, что это чувство не взаимно.
   – Но, в отличие от него, ты достаточно умен, чтобы не позволить своей ненависти принимать за тебя решения, ведь так? – Старик взглянул на него испытующе, строго – так когда-то смотрели его колючие зеленые глаза на Огнезора-ученика, провалившего задание.
   – Мастер Гильдии убивает лишь по приказу или для самозащиты, но никак не с иными целями, – твердо отчеканил юноша, и собеседник его довольно расслабился.
   – Никогда в тебе не сомневался, мой мальчик. С тобой Гильдию ждет большое будущее.
   Затем устало откинулся в своем кресле и тихо окликнул Мечеслова.
   Огнезор встал.
   – Вот что, Мечеслов, передай-ка высокому мастеру ключ и разрешение на доступ к Малой Книге. И посвяти в последние дела Гильдии. Пора ему вникать в свои будущие обязанности.
   Мечеслов кивнул и сделал жест следовать за ним.
   – Мой мастер? – Огнезор вопросительно взглянул на старого наставника, не решаясь просто взять и уйти, но и не зная, что сказать.
   – Иди, – слабо махнул рукой тот. – Чего ждешь? Слезного прощания?
   Юноша поклонился и молча вышел, лишь за дверью замерев на мгновение, чтобы бросить в пустоту короткое неслышное «Прощай».
   Он чувствовал, он знал, что это их последняя встреча.
 
   Следующие часы протекли в нескончаемой суете и беготне. Вместе с Мечесловом Огнезор обошел чуть ли не все уголки Гильдии, начиная от Архива и Библиотеки, где его провели в запертую заднюю комнатушку, оставив один на один с Малой Книгой; и заканчивая Приемным покоем на Дворцовой площади, куда они вошли при плащах и масках, пугая и без того шарахающихся обывателей. Завершив обход и попрощавшись с пожилым секретарем, Огнезор отыскал мастера Веру, долго говорил с ней – о делах, о себе, о Гильдмастере… Затем вызвал и представил ей Милу, а сам спустился в лекарские подвалы, где ему предстоял разговор с Темнословом. Оскорбления, невразумительные угрозы, откровенная уличная брань… Делать нечего – выдержал.
   Потом было собрание Совета высоких мастеров, где обсуждался какой-то новый императорский налог и его влияние на дела Гильдии. И куча каких-то отчетов да сотня бумаг, оставленных Мечесловом…
   Словом, когда Огнезор отправился к себе, за окнами уже смеркалось.
   У двери его комнаты ждала, присев на ступени, Слава. Небольшая, сутулая фигурка в черном, с жесткими, торчащими, несмотря на все усилия, темными волосами. С виду тонкая, но жилистая, сильная – и яростная, колючая до невозможности.
   Маленькая злючка!
   Огнезор вдруг увидел ее совсем такой, как когда-то в ученичестве. Будто и не было прошедших лет, не было его холодного одиночества и ее нелепой влюбленности, так мешающей жить обоим…
   Сегодня, похоже, выдался день воспоминаний.
   Завидев юношу, Слава встала, улыбнулась вымученно и покорно. От маленькой злючки из прошлого вмиг не осталось и следа.
   – Долго ты здесь? – спросил Огнезор, скрыв за вежливым сочувствием разочарование. – Почему не вошла, ты же знаешь код замка.
   – Это было бы не слишком деликатно, – пожала плечами девушка, отходя в сторону, чтоб Огнезор мог открыть тяжелую деревянную дверь.
   Он слегка повернул три серебряных колесика, набирая нужную комбинацию. В двери что-то щелкнуло, кожу защекотала струя теплого воздуха: отключился хитроумный охранный амулет.
   Они вошли в небольшую гостиную. Огнезор указал Славе на свое любимое кресло у камина, сам же принялся разводить огонь. Вскоре мягкие блики заплясали по затянутым бело-серебряным шелком стенам комнаты, темному витражу окна и светлой резной мебели. Стало тепло и уютно.
   – Скоро принесут ужин, – сказал Огнезор, устраиваясь прямо на мягком белом ковре, покрывающем пол. – Я уже отправил дежурного ученика.
   – Это очень кстати. Слышала, у тебя был тяжелый день, – полувопросительно произнесла девушка, не скрывая любопытства.
   Молодой мастер усмехнулся:
   – Похоже, слухи расходятся по Гильдии мгновенно. И что же на этот раз обо мне болтают в коридорах?
   – Говорят, будто Гильдмастер передавал тебе дела. Это правда?
   – Что ж, можно и так сказать, – пожал плечами юноша.
   – Надо же! – воскликнула Слава, не скрывая восхищения. – Передо мной будущий глава Гильдии!
   – Давай не будем об этом! – поморщился мастер. – Как-то не выходит у меня тешить самолюбие, когда речь идет о скорой смерти наставника!..
   Слава притихла, уважая его желание, но явно не понимая. Еще бы! Огнезор до сих пор помнил, как неприкрыто злорадствовала девушка – тогда еще новоиспеченный подмастерье, – узнав о кончине собственного наставника. Не всем здесь повезло попасть в руки к таким, как Вера, или мастер Ледогор, или старик Златодар – нынешний Гильдмастер, кото-рому так немного осталось…
   – Кстати, я так и не успел тебя поздравить, – прервал собственные, вгоняющие в тоску размышления юноша. – Слышал, ты стала мастером Разума.
   Слава улыбнулась ему радостно, слегка смущенно. И выставила напоказ новенький, только что расшитый воротник со знаками мастера.
   – Что думаешь делать дальше? – спросил Огнезор, приподнявшись, чтоб рассмотреть вышивку, и затем вновь усаживаясь на прежнее место.
   – Ты же знаешь, лучше всего у меня получается работать с учениками. Надеюсь остаться при школе. Если, конечно, я еще не надоела тебе своей болтовней настолько, что ты отправишь меня в какой-нибудь провинциальный городишко, – шутливо закончила она.
   – Вопросы распределения я пока что не решаю, а то вполне мог бы, – в тон ей ответил молодой мастер. Затем уже серьезно добавил:
   – Почему бы тебе не попробовать себя в испытании на мастера Сражения? Могла бы войти в Совет высоких мастеров.
   – Думаешь, смогу? – польщенно загорелась девушка.
   – Конечно! А мы с Ледогором, если что, поможем подготовиться. – Огнезор подкрепил свои слова особенной улыбкой, той, что, как он знал, сбивает женщин с толку, а то и сводит с ума.
   Какой бы неприятно-назойливой ни становилась порой Слава, она все еще была ему нужна. Свой человек в Совете. Это тот случай, когда дружба уже ни при чем…
   Девушка мгновенно залилась краской. Он знал, какое впечатление производит, – и пользовался этим, бесстыдно, расчетливо, как и положено будущему Гильдмастеру.
   Пока Слава полезна, она будет рядом, даже если для этого ему придется потерять единственного друга…
   Но это в будущем. А сейчас – легкий стук в дверь, возвестивший о принесенном ужине. И щупленький ученик-второгодка с тяжелым подносом да сердечком, заходящимся в испуге, косится на Огнезора, вжимая голову в плечи, бочком семенит к столу, чтоб поставить поднос, торопливо, стараясь не поворачиваться к мастеру спиной, зажигает свечи в серебряных подсвечниках по всей комнате…
   Яркий свет растворил остатки уютной домашней атмосферы, созданной камином. Зато благородная роскошь обстановки проявилась сразу и со всей очевидностью. Несчастный мальчишка, осмотревшись, затрясся еще больше, закапал воском дорогую мебель, беспомощно ковырнул застывшее пятно ногтем – и стал пятиться к двери. Молодец, хоть подсвечник поставить догадался перед тем, как вывалиться в коридор! Судя по гулким звукам, не останавливался он до самых ученических подвалов…
   – Все-таки это раздражает! – хмуро проводил его взглядом Огнезор. – У меня что, рога и клыки торчат?
   Слава расхохоталась.
   – Ой, слышал бы ты их сказки, «страшнейший из темных мастеров»! – всхлипнула сквозь смех она. – Как-нибудь перескажу парочку…
   – Уж уволь! – поморщился юноша. – Мне достаточно и того кошмара, что поют обо мне на улицах!
   Слава состроила понимающе-сочувственную физиономию и уже серьезно заметила:
   – Думаю, ситуация изменится, когда ты решишь наконец взять себе личного ученика: в местных школьных россказнях станет меньше выдумки и больше правды. Пора бы уже!
   – Я подумаю об этом, – ухмыльнулся Огнезор, ясно давая понять, что обременять себя учеником он конечно же не собирается.
   Но спорить на эту тему девушке совсем не хотелось. Особенно когда рядом испускал аппетитнейшие ароматы долгожданный ужин.
   Уже сидя за столом при ярком свете множества свечей, Слава заметила на лице молодого мастера следы крайней усталости. Не только физической, но и такой, какая бывает от чрезмерного использования дара. Его кожа побелела, натянулась до прозрачности, глаза выцвели и скользили с предмета на предмет, словно не в силах зацепиться за что-либо надолго, губы чуть заметно подрагивали и кривились, будто от горечи…
   Истощение. Опять.
   Славино веселье тут же испарилось, сменившись беспокойством и растущей досадой.
   – Как твое расследование? – хмуро спросила она. – Ведь ты не просто так вернулся в столицу.
   – Я виделся с Реми в Краме, – изо всех сил изображая бодрость, ответил Огнезор. – Тот еще проныра. Из него почти ничего не удалось вытащить.
   – Тебе – и не удалось?
   – Ну я ведь не волшебник из сказки, Слава! – раздраженно огрызнулся он. – Мне, чтобы влезть кому-то в мозг, как и тебе, нужен как минимум контакт глаза в глаза, а еще лучше – взгляд и прикосновение. Старый плут не дал мне ни шанса: будто чувствовал. Конечно, если бы не протекция высших чинов, я мог бы узнать все, что мне надо, насильно… Но тут уж Реми повезло. В отличие от старика Сенара…
   – Очень неприятно было? – сочувственно спросила Слава, с содроганием вспоминая свой единственный опыт такого рода.
   Огнезор оставил этот риторический в общем-то вопрос без ответа. Вместо этого кратко рассказал о своей поездке, опуская, конечно, особо примечательные детали – вроде учеников Ночебора или истории с Агром. Некоторые вещи даже Славе знать не стоило…
   Новоиспеченный мастер внимательно слушала, стараясь не перебивать. Лишь иногда у нее на лице появлялось какое-то странное выражение – то ли осуждающее, то ли обеспокоенное.
   – И что ты об этом думаешь? – спросил наконец Огнезор, завершая рассказ.
   – Это очень любопытно, но вряд ли многое дает, – как-то уж слишком мрачно подытожила девушка. – Куда ты намерен направиться дальше?
   – В Оллан, повидать этого Храша, а затем – в Таркхем.
   – Где это?
   – Городишко на севере, в горах. Есть у меня ощущение, что наша охотница может в родные места наведаться…
   Пальцы Огнезора задумчиво потерли заросший за последние дни подбородок, глаза скользнули по лицу собеседницы и вдруг сузились, наливаясь колючим раздражением.
   – У тебя есть что сказать мне, Слава? Я же вижу – очередная нотация так и просится тебе на язык!
   Девушка вспыхнула.
   – А раз видишь, значит, и сам должен знать! – не сдержавшись, выдохнула она. – Ты сейчас изнурен и почти на грани! Не думаю, что только в Сенаре здесь дело!.. Можешь не рассказывать, что там еще было. Но… зачем ты это делаешь, Огнезор? Что пытаешься доказать? Ты хоть понимаешь, что запросто мог сойти с ума?
   – Прекрасно понимаю. Мастерством Разума я владею не хуже тебя! – ядовито парировал он.
   – Я просто не могу на это спокойно смотреть! – никак не успокаивалась Слава. – Рисковать собой непонятно ради чего! И это ведь не в первый раз! О чем ты вообще думаешь?!
   – Я не собираюсь выслушивать такое от тебя! – зло осадил ее Огнезор. – Истеричных влюбленных дур мне и за этими стенами хватает!
   Громыхнув резными деревянными ножками стула, зазвенев серебряной посудой, он резко вскочил из-за стола, обжег девушку гневным взглядом, будто желая добавить еще нечто столь же оскорбительное, но, вдруг сдержавшись, отвернулся к темному витражному окну.
   Слава умолкла, задохнувшись от обиды и гнева. Безуспешно попыталась она придать лицу безразличное выражение и нервно завертела в руках пустой бокал, яростно поглядывая то на дверь, то в спину Огнезору, раздумывая, стоит ли вообще здесь оставаться.
   Юноша видел ее колебания – отраженные в темном оконном стекле, искаженные цветными витражами. Легкое чувство вины пробилось вдруг сквозь его усталость и раздражение.
   – Извини, Слава, – тихо произнес он, не оборачиваясь. – Знаю, это было… грубо. Я не хотел. Правда извини…
   Она все так же молчала, и Огнезор, окончательно с собой справившись, решился обернуться, чтоб одарить Славу просительным взглядом.
   Ответом ему было настороженное, вытянувшееся в изумлении блеклое лицо, темные, подозрительно суженные глаза, рука, почти взметнувшаяся в попытке пощупать его лоб: нет ли жара?
   Не очень приятно, когда на тебя смотрят, как на умалишенного.
   – Я совсем перестаю узнавать тебя, – глухо проговорила девушка. – Высокий мастер Огнезор никогда ни перед кем не извиняется.
   – Ну, все бывает впервые, – хмыкнул он, делая вялую попытку вернуться к недавнему непринужденному тону. – Наверное, я устал больше, чем думал.
   – Усталостью я бы объяснила твою раздражительность, – ничуть не утратила своей подозрительности Слава. – Такое ведь и раньше бывало. Но вот некоторые поступки в последнее время… – Она не стала уточнять, о чем именно идет речь. – Спасибо за ужин. Доброй ночи! – добавила просто и, не дожидаясь ответа, поспешила сбежать из комнаты.
   «Все-таки обиделась, – как-то отстраненно подумал Огнезор, глядя ей вслед. – Может, и права ты, Слава. Может, я и правда изменился». Мгновение он прислушивался к себе, пытаясь ощутить привычную пустоту внутри, теперь почти желанную. Однако сосредоточиться никак не удавалось. Вспомнилось вдруг, как после убийства Парги зачем-то тащил на себе через южные болота к ближайшему поселению малолетнего его сынишку, поил его горьким зельем от тропической лихорадки да после, уже на окраине одной из четырех южных деревенек, память стирал… Лезли в голову и несчастные Ночеборовы «ученики», и ненормальная Мила с ее «видениями», и Славино изумленное лицо.
   А ведь еще год-полтора назад подобные вещи его вряд ли бы озаботили! Может, и мальчишку генеральского бросил бы – в конце концов не он же его на край света приволок, а папаша родной, до власти жадный. Может, и на старика Ночебора доклад бы написал по всей форме, за «ученическую» его самодеятельность. И уж точно перед Славой с раздражающим, навязчивым ее вниманием в то время он не извинялся бы. Такое мог позволить себе (и позволял когда-то) Огнезор-подмастерье, глупое, слабое существо вроде неловкой сегодняшней Милы, но уж никак не высокий мастер, самый молодой и успешный в Совете Семерых.
   «Бессмыслица какая-то! Еще эти сны проклятые…»
   Связывать странные свои видения, похоже бесповоротно обратившиеся после Крама кошмарами, с неожиданными для него самого поступками последних месяцев как-то… не хотелось. Потому что это значило бы, что сны мешают выполнению его обязанностей, а отсюда был только один путь – обратиться к другим мастерам, и притом немедленно. Огнезор представил, как признается высокому мастеру Вере в своей… гм… привязанности к призрачной незнакомке из снов, представил выражение ее строгого лица – и ему сделалось смешно. И чуточку дурно.
   Он попробовал проделать ту же мысленную операцию, поместив на место Веры Славу (верную, хоть и не всегда умеющую держать язык за зубами, Славу) – результат вышел еще хуже.