Анна Степанова. Темный мастер

   «Значит, придется самому выкручиваться», – раздраженно пожал он плечами и направился в ванную, надеясь, что древний водопровод здания – предмет большой гордости и еще большей мороки всей Гильдии – как раз сегодня работает.
   Когда на следующее утро Слава вновь постучалась в его дверь, никто не ответил, а вскоре ученик принес скрепленный печатью Огнезора листок бумаги.
   «Отправляюсь на рассвете, – писал он. – Если тебе все еще не выделили личные апартаменты, присмотри пока за моим скромным обиталищем – жилище не может долго оставаться без хозяина, а тебе теперь не пристало оставаться в общей спальне с подмастерьями. Удачи, мастер!»
   Слава трижды перечитала записку, затем тяжело вздохнула и вернулась к своим ежедневным заботам. Огнезор же в это время во весь опор мчался к далекому западному Оллану.

Глава шестая,
где появляется медальон и выясняется, зачем он был нужен Лае

   Второй месяц осени принес и без того унылым западным селениям мелкую морось, туман да слякоть, вполне оправдывая свое местное название – «грязник». Убогие деревянные домишки, так живописно смотревшиеся летом, а ныне потемневшие и неуютные, являли собою поистине жалкое зрелище. Дороги раскисли, местами превратившись в сплошную бурую жижу, которая неприятно липла к ногам и чавкала. Серое небо, затянутое сплошной темной мутью, нависало над грязными, отчаянно бранящимися людьми, потерявшими всякую надежду добрести когда-либо в нужное им место.
   В такую-то пору, плотно завернувшись в тяжелый кожаный плащ с капюшоном, бодро месила грязь у обочины олланской дороги Лая, время от времени отпуская весьма язвительные насмешки возницам застрявших экипажей под дружный одобрительный гогот таких же, как она, пеших путников. Несмотря на сомнительные прелести погоды, настроение у охотницы было самое радужное. Уже которую неделю люди Гильдии не попадались на ее пути, давящее ощущение затравленности потихоньку отпускало. Да и ниточка, которую она так давно искала, скоро окажется у нее в руках.
   «Ну, Храш, если ты и правда нашел его, я тебя самолично расцелую!» – весело размышляла Лая, вытаскивая утонувшую в грязи по щиколотку ногу и всматриваясь в высоченное деревянное заграждение далеко впереди, за которым прятались плохенькие олланские строения. Лужа издала возмущенный чмокающий звук, неохотно отпуская сапог. Лая весело погрозила ей пальцем и заторопилась к темной громадине, лавируя между застрявшими телегами, испуганно ржущими лошадьми, истошно вопящими детьми и ругающимися взрослыми – в Оллане, очевидно, намечался базарный день.
   – Ну как же ты, олух, барышню тащишь! – выкрикнула она в адрес очередного возницы, пытающегося вытащить из роскошного экипажа, застрявшего в огромной грязной луже, разодетую даму внушительных размеров. – Она же сейчас вывалится и тебя придавит!
   Возница зло обернулся, собираясь ответить, его нога поплыла, и он с размаху плюхнулся в грязь, приняв на себя вес всех пышных прелестей своей спутницы. Их отчаянные проклятия заглушил громкий хохот окружающих.
   – Спасибо, спасибо! – раскланялась Лая перед такой же, как она сама, грязной и потрепанной публикой, запрудившей подступы к городишке.
   – Эй, насмешница! Куда путь держишь? – прокричал ей в ухо простоватый сельский паренек, хватая под руку. – Может, проводить, а то еще обидит кто?
   – Я сама кого хочешь обижу, так что не попадайся! – беззлобно огрызнулась девушка, высвобождая локоть.
   – Ну, как знаешь, – так же беззлобно ответил паренек, немного поотстав. – Вдруг передумаешь, так я с папашей весь завтрашний день на ярмарке торчать буду, у кожевенных рядов. Подходи, пирожным угощу.
   Лая рассмеялась, легонько щелкнула незадачливого ухажера по носу, другой рукой незаметно сунув ему в карман серебряную монету, и, развернувшись к нему спиной, бодро затопала к городским воротам.
   Ступив на грязную деревянную мостовую, девушка закрутила головой по сторонам, выискивая более-менее приличное пристанище. Внимание ее привлекла неброская, но вполне солидная вывеска в конце улицы: «Дорожный приют: пристойный ночлег, горячая ванна, домашняя кухня». Сюда направлялась в основном вполне достойная публика: зажиточные окрестные фермеры, торговцы, пожилые мамаши с чадами – все люди уважаемые, хоть и не сказочные богачи, но сразу видно – при деньгах. Народишко пооборванней да победнее предпочитал и заведения попроще: «Грязный боров» или там «Дохлая псина», «Спиногрыз» опять же. Ну а совсем богачи в Оллан уж давно не захаживали – может, та дама, в грязи искупавшаяся, первой лет за десять будет. Если еще доедет.
   Хозяин «Дорожного приюта» – полноватый лысоватый мужичок – Лаю оглядел пристально, с ног до головы, и совершенно ей не обрадовался. Что ему больше не понравилось – поношенный плащ, заляпанные штаны, растрепанная мокрая шевелюра или же сапоги с налипшими комками грязи, сильно испортившие вощеный хозяйский пол, – сказать сложно. Но вид он принял весьма высокомерный, глазами сверкнул грозно и негодующе завопил:
   – Чего тебе, оборванка? А ну убирайся, а не то ребят своих покличу!
   Бородатые, плечистые «ребята» расположились тут же, перекрывая неугодным постояльцам отход к двери. На слова хозяина они радостно оскалились и начали неуклюже приближаться к охотнице.
   – И не подумаю! – нахально ответила Лая. – Лучше я сначала накостыляю твоим мальчикам. – Она врезала ближайшему кулаком по носу, так что тот взвыл и пошатнулся, затем нанесла второму бесчестный удар коленом ниже пояса. – Потом, возможно, накостыляю тебе: за грубость и в назидание. А затем преспокойно отправлюсь искать себе более подходящее место для ночлега. Однако возможен и другой вариант, – щедро высыпая на стол перед хозяином горсть серебра, добавила она. – Я получу ванну, чистую одежду, ужин и теплую кровать, а ты – солидное вознаграждение за труды и заботы. Ну как?
   Судя по всему, хозяин быстро оценил ситуацию.
   – Да заткнитесь вы, идиоты! – прикрикнул он на дружно завывающих и страшно бранящихся охранников, сгребая монеты. – Не видите, что ли, госпожа изволила позабавиться. Воля клиента – для нас закон!
   – Вот и славненько. – Лая потрепала его по щеке и развернулась к вынужденным бездействовать, а оттого совершенно озверевшим детинам: – Мальчики, проводите даму в ее номер!
   Охранники ошалело воззрились на хозяина, грозно демонстрирующего им за спиной у Лаи сжатый кулак, и уныло поплелись «провожать».
   Комнатушка оказалась так себе, хоть и чистая: стол со свечой, стул, надбитая глиняная чаша с угольями, кровать да сундук при ней – для одежды и прочих вещей. Ванная не намного лучше – большое деревянное корыто в нише за занавеской. Зато вода в нем была горячая («ребята» старались, таскали ведрами, злобно сверкая на девушку выпученными глазищами). И мыло прилагалось – на удивление мягкое и ароматное. Так что Лая плескалась с огромным удовольствием, пытаясь смыть с себя порядком надоевшую грязь последней дождливой недели.
   Когда, завернувшись в старое покрывало, выполняющее здесь роль полотенца, она вылезла наконец из воды, оказалось, что вся ее одежда если и не измазана, то уж точно вымокла насквозь, так что выйти к ужину решительно не в чем. Этот факт, однако, ничуть не смутил Лаю: выскочив на лестницу все в том же покрывале – к неописуемому ужасу пары пожилых постояльцев, – она громко позвала хозяина. Когда же тот, улыбаясь и почтительно раскланиваясь, явился, попросила позаботиться об ее одежде, а затем потребовала ужин в номер и несчастных «мальчиков» в качестве обслуги. Насмешливый бесенок в ней просто ликовал.
   Сейчас, когда Лая так близка была к долгожданному следу, сдерживать это пакостливое чудовище, толкающее ее на глупости, наперекор всяким правилам, а порой и здравому смыслу, казалось особенно трудно. Даже зная, как это не по-взрослому. Даже понимая, что в такие моменты больше всего походит она на девчонку-подростка – такую, какой была когда-то. Словно память о себе прежней позволит вернуться в прошлое. Или хотя бы помнить о том, кто дорог, из года в год подпитывая ее неизменную, неразумную одержимость…
   «Ребята» явились с физиономиями уже не столько злобными, сколько кислыми, так что Лае их даже стало жалко, тем более что вид ее особы в мокром покрывале с кокетливо выставленным голым плечиком убил их окончательно.
   – Ладно уж, садитесь, что ли, – примиряюще сказала она, указывая на стул и сундук, сама же устраиваясь на кровати. – Голодные небось? С вашим-то скупердяем не сильно наешься.
   Ужин оказался на удивление вкусным, а «мальчики», после того как Лая вылечила им пострадавшие части тела, налила по кружечке и пригласила разделить с ней трапезу, – на удивление компанейскими и вполне дружелюбными. Уже через час, когда унылая служанка принесла еще один поднос с едой и бутыль вина, они вразнобой гоготали над очередной шуткой охотницы, по очереди восхищенно приговаривая: «А ловко ты нас! Ух, ловко!», неуклюже тыча при этом своими кулачищами девушке под ребра или похлопывая, не без вожделения, ее по оголенному плечику.
   Выдворить вконец пьяных и сильно повеселевших «ребят» из комнаты удалось не сразу, но у Лаи был огромный опыт в таких делах, так что окончательно распустить руки им так и не удалось – сами не поняв как, они оказались за дверью. Девушка же, вспоминая их недоумевающие физиономии и весело посмеиваясь, нырнула в постель и уже очень скоро погрузилась в крепкий, счастливый сон.
   Утро восьмого дня второго месяца осени выдалось таким же дождливым, как и предыдущие. Лаю разбудила служанка, принесшая ее выстиранную, сухую и даже заштопанную одежду. Девушка бодро вскочила, сунула ворчащей что-то про «ночные дебоши» и «спящих в совершенно непристойном виде молодых особ» женщине монетку и тут же принялась одеваться, выбирая из своей порядком поизносившейся одежки вещи поприличнее.
   «Да, гардеробчик обновить уж пора», – думала она, критически разглядывая две рубахи одинаково жалкого вида. Как, получая такое приличное вознаграждение за разные темные делишки, Лая ухитряется выглядеть такой оборванкой, оставалось загадкой для всех ее знакомых, да, впрочем, и для нее самой. Объяснение тут могло быть одно – ей просто было наплевать на свой внешний вид и уж тем более наплевать на то впечатление, которое производит он на окружающих.
   – Ну, ничего, зато чистая, – пробормотала Лая, наконец выбирая из двух рубашек одну.
   Затем то же самое проделала она и с двумя парами черных плотных штанов и двумя шерстяными безрукавками. Вышитое деревенское платье с корсетом она засунула на дно вещевого мешка, даже не глядя. Туда же последовали пара шелковых чулок, легкие летние туфли, кое-какое белье, забракованные штаны, рубашка и безрукавка, фляга с водой, какая-то металлическая посудина для приготовления еды, еще что-то из вещей, крайне необходимых в путешествии, а также всякие воровские штучки одной ей известного назначения. Деньги и прочие ценности она распихала по карманам своей единственной куртки, короткий острый кинжал сунула в ножны на поясе. Затем еще раз внимательно оглядела комнату, закинула за плечи мешок с вещами, подхватила плащ и вышла в коридор.
   Внизу Лая, завернувшись поплотнее в плащ и весело подмигнув напоследок унылым охранникам за спиной у хозяина, который как раз распекал их за вчерашнюю пьянку, выскользнула на улицу.
   «Дьявольская погодка!» – выругалась она, ежась под проливным дождем и безуспешно пытаясь не попасть при каждом шаге в очередную лужу.
   Трактир «Спиногрыз» отыскался не сразу. Идти-то к нему было недолго, если знаешь куда. Вот только спросить было не у кого – по такой погоде местные жители все больше по домам сидели. Наконец Лае на глаза попалась потрепанная вывеска между двумя не менее потрепанными дверьми, одна из которых, несомненно, вела в трактир, а вот другая заставила девушку невольно отпрянуть и выругаться: там красовалась неприметная, очень скучная табличка самого заурядного вида – «Приемный покой Гильдии. Олланское отделение. Прошения принимаются ежедневно с девяти утра до семи вечера».
   «Выбрал же Храш местечко!» – подумала Лая с неожиданной для самой себя иронией и, подавив совершенно неуместное желание заглянуть за дверь с табличкой, вошла в тесный, душный зал трактира.
   Кормили тут не слишком хорошо, но Лая была непривередлива, а потому подгоревший омлет с какими-то корешками съела бодро и даже не без удовольствия, запивая его отвратительным на вкус, но весьма полезным при такой погоде травяным отваром. И хотела было уже перейти к сладкому ягодному пирогу, когда услышала знакомый рыкающий бас, исходящий от крепкого бородатого гиганта, только что с трудом втиснувшегося во входную дверь.
   – Храш, котеночек! – весело воскликнула она, вскакивая ему навстречу.
   «Котеночек» приветственно зарычал, сотрясая ветхие стены трактира, схватил Лаю в охапку и пару раз восторженно встряхнул. Вновь оказавшись на земле, несколько помятая после таких своеобразных дружеских объятий, Лая слегка пошатнулась и поспешила сесть.