Анна Тьма. Белое Пламя

   Развернувшись, командор, печатая шаг, ушел в темноту. Следом неслышно исчез и второй командор. Парни, оставшись одни, начали горячее обсуждение на тему «Что делать?». Невидимые в темноте маг и лучник сидели неподалеку, слушая бурные споры.
   – Так что ты здесь позабыл, Волк? – ледяным тоном спросил волшебник, глядя на звезды. – И что ты позабыл в банде этой мрази, где я тебя встретил?
   Невидимый в темноте, эльф повернул лицо к Пламенному. Он долго молчал, а когда заговорил, голос его казался насмешливым:
   – Неужели T’tek Tor’mirroy ни о чем не догадывается? Видимо, врали слухи о твоем невероятном умении знать то, о чем ты знать никак не можешь.
   – То, о чем я знаю, останется пока при мне, – ответил Ален. – А я хочу услышать все из твоих уст, стрелок.
   – Это засекреченная информация, – ответил лучник. – Я не имею права рассказать тебе до особого приказа.
   Тишина нарушалась лишь тихим плеском близкой речки и отдаленными голосами дубравских парней.
   – Хорошо, Светлячок. Я больше не буду спрашивать. – Ален сделал большой глоток вина из опустевшей на треть бутылки. – Пока что.
   Ровно через час эльф и маг вернулись в лагерь, чтобы услышать единодушное согласие на обучение.
   – Мы все будем учиться, – сказал Росомаха за всех, выступив вперед.
   – Тогда послезавтра на рассвете чтобы были как штык у моей калитки! – прогремел голос волшебника. – Кто не придет, тот обучаться не будет. Опоздавшему также будет отказано в обучении.

Глава 6
Смысл жизни

   Эльф и маг, так не отдохнув ночью, с рассветом отправились в Золотую Дубраву. Черные тени залегли вокруг синих глаз Алена. Кровь не была счищена с мундира. Серебристый знак отливал багрянцем в свете алого восхода. Руку жгло огнем. Голова нещадно болела. В общем, настроение у волшебника было далеко от радостного. Эльф тоже казался мрачным.
   – Прости, что я тебя тогда у корчмы ранил, – первым нарушил молчание Ален. – Я тебя не узнал, командор.
   – Не стоит, командор, – не оборачиваясь, ответил эльф. – Все шло, как должно было идти.
   И ни один не решился задать мучивший обоих вопрос. А ведь хотелось, глядя в глаза, крикнуть: «Кто ты, о боги, и почему мне так больно?!»
   Мать встретила раненого волшебника так, что тот обрадовался, что расстался с Арэном раньше, чем дошел до дома…
 
   Росомаха сидел у реки и размышлял.
   С тех пор как в широкий обиход вошли самопашные плуги, самополивные лейки и прочие атрибуты сельского хозяйства, деревенским парням стало просто нечего делать. Еще лет двадцать – тридцать назад никто бы не позволил им бросить дела ради увлечения прошедшей войной. Но сейчас, когда девяносто процентов всей работы переложено на механические и магические приспособления, с которыми легко справлялся даже ребенок, молодежи стало скучно. Ну чем занималась целый день ватага деревенских парней? Они бездельничали, развлекались, оттягивались в таверне. Да и, честно признаться, тосковали.
   И вот теперь появляется герой великой войны империй, чужой и все же свой парень, и предлагает им учиться драться! Росомаха был бы дураком, если бы не ухватился за эту идею. Он убедил в своей правоте всех. И теперь был доволен принятым решением…
 
   Взмокший Ален метался на постели и тихо вскрикивал во сне.
   …Кровь была всюду… Ален бежал и бежал сквозь темноту, к огням. Огни горели и звали его к себе. Он бежал, оскальзываясь на кровавых ошметках, спотыкаясь о чьи-то трупы.
   Огни внезапно оказались перед ним. Он услышал жуткий женский крик, превратившийся в нечеловеческий вой. Юноша рванулся на этот страшный звук, сердце выскакивало из груди.
   Посреди горящей деревни на сооруженном из обгоревших досок постаменте стоял человек. Ален не видел его лица – человек стоял спиной. В отблесках горящих домов было видно, как черная одежда невысокого стройного человека блестит от крови. В крови были даже волосы.
   Перед ним, в десяти шагах, стояла перепачканная кровью и сажей женщина. Ее держали двое воинов.
   – Ты чудовище! – кричала и билась в руках воинов женщина. – Ты нелюдь! Прóклятый!
   – Конечно. – От голоса человека в черном по телу Алена прокатилась волна леденящего ужаса. – Я хочу, чтобы ты это хорошо запомнила. Запомнила и передала другим: я ужас, который идет за вами. Я – владыка тьмы, который заберет ваши души за Грань в вечные муки. Но вечные муки будут ничем по сравнению с тем, что я сотворю с тобой и каждым из вас в жизни!
   Теперь Ален увидел, что именно держит в руках страшный человек – это был младенец. Полугодовалый малыш висел вниз головой и тихонько пищал – страшный человек держал его за ножку.
   Женщина обрушила на него поток брани, переросший в дикий крик, перемежающийся с мольбами и рыданиями.
   Когда человек взмахнул ножом, Ален закричал и кинулся к нему.
   – Нет! – кричал он. – Это же всего лишь дитя! Ты слышишь меня? Это же дитя!
   Но человек не слышал. Голова младенца подкатилась к ногам обезумевшей матери.
   Закрыв рот руками, чтобы не кричать, Ален неотрывно смотрел на человека. Стоящий на помосте медленно поворачивался к нему. Маг попятился.
   – Но это же дитя… это дитя… – шептал Ален.
   Стоящий окончательно повернулся. Это был Ален.
   – Нет! – заорал он. – Я не чудовище! Я не Зверь!
   Стоящий на постаменте Ален улыбался, глядя в глаза двойника.
   – Это был ты. Ты – Зверь.
   – Нет! Я не…
   – Ты. Это – ты. Я – это ты, Грифон.
   – Я не Грифон, – прохрипел юноша, не в силах оторвать взгляд от синих глаз мерзавца с трупом младенца в руках.
   Синие глаза сверкнули желтым.
   – Я не чудовище, – прошептал маг. И, выхватив верные клинки, кинулся к двойнику, закричал, срывая голос: – Я не чудовище! Ты слышишь? Я не Зверь! Я не Зверь! Я не Зверь!
   Зверь… Зверь… Зверь…
 
   «Зверь…» – эхом отдавалось в голове Алена, когда он проснулся от собственного крика.
   Он сел на постели. Его колотило, рубашка промокла от пота. Прижав руку к сердцу, он быстро прошептал заклятие успокоения.
   Распахнув настежь ставни, юноша глядел на небо. Было около четырех утра, ложиться спать уже бессмысленно. Тем более что скоро должны прийти его новые ученики.
   «Зверь… Зверь…» – продолжало звучать эхо. В синих глазах все еще плескались ужас и боль.
   – Я не Зверь, – прошептал небу маг. – Я не Зверь! Ты слышишь меня? Я не Зверь!
   Он обманывал сам себя. Ален был Зверем и знал это. Но во сне пришла столь страшная память, что он готов был убить себя. Если бы мечи лежали ближе, сегодня утром мать обнаружила бы у себя в доме захлебнувшийся в собственной крови труп сына. Он ненавидел себя. Люто ненавидел.
   – Мы все умерли. Почему, Создатель, ты не отпустил меня во тьму? Ты же обещал…
   Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя, он оделся и, схватив свирель, выпрыгнул в окно – встречать солнце.
   Мелодия лилась чистым светлым потоком. Это была мелодия о красоте, о теплом нежном свете. Мелодия о мире. О мире, в котором закончилась кровавая война, и очнувшийся израненный мир понял, что насмерть сражался сам с собой…
   Собравшиеся у калитки парни молча слушали свирель сидящего на заборе волшебника.
   Мелодия плавно подошла к своему завершению и неожиданно оборвалась на низкой и зловещей ноте. Ален отнял флейту от губ.
   – Пришли все-таки… – делано удивился он. – Значит, начнем! – И ловко спрыгнул с высокого забора.
   Парни, с холщовыми мешками за спиной, доверху забитыми тяжелыми камнями, задыхаясь и выбиваясь из сил, бежали по лесу уже третий час. Росомаха обливался потом и костерил то себя, то мага на чем свет стоит. Но раз за разом переставлял немеющие ноги. Ален бежал неподалеку, даже не запыхавшись.
   – Ровнее шаг! – донесся его голос откуда-то с задних рядов. – Не отставать, сопливые девчонки!
   Начался очередной крутой подъем. Росомаха, назначенный десятником, бежал впереди всех, почти не разбирая дороги. Лисенок Леня, бежавший самым последним, не выдержал и упал. Попытавшись подняться, он упал снова. Неведомая сила оторвала его от земли, поставила на ноги. У силы были очень злые синие глаза.
   Сорвав неподъемно тяжелый мешок со спины Лисенка, маг закинул его себе за спину и швырнул мальчика за остальными.
   – Вперед! – рявкнул он. – Быстро!
   И сам побежал, не замечая груза за спиной. Быстро обогнав строй, он остановился на вершине холма.
   – Привал! – объявил он, как только последний смог достигнуть вершины.
   Изморенные ребята попадали там, где стояли. Ален скинул с плеч рюкзак, набитый камнями, и прошелся между лежащими на земле, вглядываясь в их лица.
   – Это только начало, – громко произнес он. – Это была демонстрация того, насколько каждый из вас слаб и немощен. Час на отдых! После чего освобождаете свои мешки от камней и возвращаетесь. Завтра строим тренировочный лагерь у реки!
   Парни облегченно вздохнули.
   – Это будет вдесятеро больше той работы, что вы проделали сегодня, – предупредил Пламенный.
   Росомаха тихо проклял тот день, когда родился изверг, которого он добровольно напророчил себе в учителя. Ален, обладая отличным слухом, только усмехнулся.
   На следующий день с рассветом началось строительство тренировочного лагеря. Для этого выбрали и расчистили большой участок земли у реки. С одной стороны был пятиметровый обрыв, с другой – непроходимый бурелом, и только восточная часть была открыта. На восток уходила тропка к деревне.
   Двадцать два человека работали в полную силу: расчищали сто пятьдесят метров земли от кустов и высокой травы, рубили деревья на частокол, копали, косили, тесали… Ален наблюдал, сцепив за спиной руки в перчатках. Он не помогал, лишь отдавал приказы.
   К концу дня едва держащиеся на ногах парни с трудом закончили огораживать высоким и толстым частоколом свой лагерь. Ален требовал стену не ниже трех метров в высоту и из исключительно толстых бревен.
   Домой добровольные новобранцы возвращались бегом.
   Весь следующий день дубравцы строили казармы и наблюдательные посты.
   – Это называется укрепление?! – неожиданно раздался раздраженный голос за спиной усталого, голодного и злого Мирослава, высокого и сильного юноши.
   Ален обошел парня и толкнул рукой жердину. Толстое бревно опустилось под его пальцами, словно тростинка на ветру.
   – Все выкопать и переделать! – приказал он.
   – А почему ты не работаешь, а? – с внезапной яростью сказал Мирослав. – Только указания раздаешь! Ты обещал учить нас, но пока я только работаю тут, как каторжник! И никакого учения не вижу! Ты бы хоть попробовал поработать с нами наравне!
   Стоявшие поближе ребята остановили работу и с интересом обернулись.
   – Ты закончил? – ледяным тоном поинтересовался волшебник.
   – Да! – рявкнул Мирослав, нависая над маленьким и хрупким магом.
   – Тогда смотри, Мирославка, – почти ласково произнес тот. – И вы, все, тоже смотрите! – Повысив голос, Ален оглянулся на других ребят.
   Медленно протянув больную правую руку к жердине, обхватил толстое бревно. Резко дернув вверх, он вытащил его из земли. У Мирослава отвисла челюсть. Он сам вкапывал жердину и знал, как крепко она сидела в земле. А командор лишь усмехнулся и, резко размахнувшись, вогнал бревно в сухую твердую землю почти на треть. Бывший бунтовщик забыл, как дышать.
   – Когда кто-нибудь из вас, оболтусы, сумеет сделать так же, можете начинать со мной спорить! – бросил маг замершим дубравцам. – А до тех пор – чтобы я ни единого слова не слышал!
   Это был первый и единственный раз, когда кто-то посмел ему перечить.
   Сделал он и еще одну немаловажную вещь: включил в рацион дубравцев набор специальных веществ. Щепотка безвкусного порошка, похожего на мелкую соль, в тарелку каждого, ежедневно. Мышечный модулятор, клеточный стимулятор… Это была довольно сильная вещь, без которой сам Ален первое время в армии и все время в госпитале не мог обойтись. До сих пор иногда даже ему очень нужен был этот серый порошок, чтобы не чувствовать невыносимую боль во всем теле.
   На сооружение задуманного лагеря ушло почти три недели. Работали по шестнадцать часов в сутки, и, когда лагерь пустел, Ален многое делал сам, один. Не позволяя себе спать ночами, он работал, доводя себя до предела.
   На восемнадцатый день тренировочный лагерь был закончен. Изрядно окрепшие парни и усталый Ален с гордостью осматривали деяние рук своих. Большую часть лагеря занимала тренировочная площадка: пятнадцатиметровая стенка с канатами, висячие лестницы, турники. Еще были «вертушки» – вертикальная вращающаяся палка с двумя вделанными в нее дубинами, одна вверху, другая внизу. Стандартные «маховики», призванные тренировать ловкость парней. Изощренная полоса препятствий за чертой лагеря. И «тропа смерти», прозванная так за то, что в ее начале рукой молодого ветерана было написано: «Упасть – значит умереть!» «Тропа смерти» была до поры до времени запрещена для новобранцев, лишь иногда на ней тренировался сам командор.
   Великолепно укрепленный, снабженный наблюдательными постами лагерь также вмещал в себя казарму, здоровенный погреб под ней, три тайных хода, несколько нужников и подведенную с реки воду. Все они могли по праву гордиться тем, что построили.
   В тот день Ален позволил парням отдохнуть, а сам всю ночь ходил по лагерю, потерянный и унылый. Он ненавидел все, что делал. Война закончилась. А это было продолжение войны. Он ненавидел войну.
   На рассвете, с набитыми камнями рюкзаками за спинами, прибежала ватага дубравцев. Даже Лисенок, изрядно окрепший за время строительства лагеря, не отставал. Но самым удивительным был тот, кто бежал рядом с Росомахой. Алена бросило в жар. Это была донельзя рассерженная Василиса.
   Даже не взглянув на девушку, командор оттащил Росомаху в сторону.
   – Ты зачем ее сюда привел? – прорычал он.
   – А что я мог сделать? – возмутился Рома. – Отшлепать и запереть в сарае?
   – Вот именно! – прошипел рассерженный волшебник. – Здесь не место глупым девчонкам, вообразившим о себе невесть что!
   – Тогда скажи ей об этом сам! – разозлился Росомаха.
   Не ответив, Ален почти пробежал мимо парней и, схватив девушку под локоть, оттащил в дальний конец лагеря.
   – Пусти, мне же больно! – возмутилась фея в голубом платье, но Ален не обратил на это внимания.
   Швырнув девушку к стене, он яростно поглядел в ее перепуганное личико.
   – Что тебе здесь нужно, Василиса? – зло спросил он.
   На глаза девушки навернулись слезы.
   – Тебя так долго не было, – прошептала она. – Я так волновалась за тебя…
   – Тебе здесь не место! – резко прервал он.
   – Ален! – в слезах воскликнула она. – Ну посмотри на меня!
   Он отвернулся.
   – Уходи.
   Она всхлипнула, потом вытерла слезы и как-то очень деловито спросила:
   – Ты повязку на руке когда менял?
   Ален взглянул на пропитанный потом и кровью, перепачканный, намертво присохший к ране бинт, и его передернуло.
   – Неважно.
   – Нет, важно! – Василиса решительно шагнула вперед. – Ты же не хочешь, чтобы рана загнила и тебе отрезали руку?
   «Мне все равно», – подумал про себя Ален, но в ответ лишь покачал головой.
   – Ты не хочешь видеть в своем лагере беспомощную и глупую девчонку, но здесь необходима медсестра! – ответственно заявила девушка. – В любом военном лагере должен быть фельдшер!
   – Зачем? – с любопытством взглянул на маленькую фею грозный волшебник.
   – Да хотя бы для того, чтобы вовремя поменять повязку одному упрямому дураку! – разозлилась она.
   – Ладно, – внезапно согласился Ален, едва заметно улыбнувшись. – Тогда построим тебе лазарет.
   Девушка неуверенно улыбнулась в ответ. Волшебник молча прошел в другой конец лагеря, где еще оставалось пустое пространство, раскинул руки и начал негромко петь на древнем языке изначальной речи. Лежащие бревна сами вкопались в землю. Около получаса у него ушло на то, чтобы построить небольшую двухкомнатную избушку-лазарет. Когда все было закончено, маг устало опустил руки и повернулся к завороженно наблюдающим дубравцам.
   – У нас теперь будет медсестра, – громко объявил он. – А это, – кивок в сторону избушки, – ее лазарет.
   Новость была встречена гулом всеобщего одобрения.
   – Бросить мешки и взяться за инструменты! – приказал командор. – Оборудовать лазарет! Тренировки на сегодня отменяются, – объявил он. – Сделаете все, что скажет наша маленькая медсестричка, и чтобы закончили все до заката! – Ален грациозно поклонился Василисе: – Не стесняйся и будь потверже в своих желаниях, – напутствовал он.
   После этого Ален, печатая шаг, вышел из лагеря. Ребята переглянулись, неуверенно посмотрели на растерянную Василису, но окликнуть мага никто не посмел.
   Через несколько минут, лежа на берегу реки, Ален услышал, как в лагере развилась бурная деятельность – оборудовали лазарет для Василисы. Широко раскрытыми глазами маг смотрел на облака в лазурной вышине. Они казались ему чем-то волшебным и необъяснимым, в отличие от той силы, которой он обладал.
   Ален очень устал. Вокруг запавших глаз залегли чернильные тени, красивые черты лица заострились. Долгие бессонные ночи и постоянное использование силы истощили его. Не говоря уже о том, сколько психической энергии требовалось, чтобы твердой рукой управлять сворой не приученных к дисциплине парней.
   Глаза закрылись сами собой. Вздохнув, он уснул…
 
   …Карательный рейд закончился блестяще. Четыре тысячи трупов в лагере противника и ни одной потери в сотне Грифона. Когда шла вся сотня, рейды были иными, чем когда на задания в земли Нимадорга ходил Белый командир с десятком самых верных парней. Зверства, которые творил жуткий полусотник во время своих рейдов, он сам предпочитал забывать. И всегда после тех заданий лекарям приходилось растворять память сопровождавшего Алена десятка, делая воспоминания не столь яркими, покрывая их бесцветной пылью давно ушедшего, чтобы маги не сходили с ума и не превращались в чудовищ.
   В мелкой речушке Ален, не снимая легкого кожаного доспеха, смывал с себя кровь и грязь. Неслышно подошедший сзади Анжей хлопнул его по плечу. Тот подпрыгнул и, ругаясь, свалился в речку. Сотник расхохотался.
   – Когда-нибудь, – проворчал полусотник, отряхиваясь от воды, – я не увижу, что это ты, и убью тебя.
   – Я успею увернуться, – усмехнулся Черный. – Эх, Ал, мы сегодня проделали отличную работу! А все благодаря тебе и твоему заклятию теней!
   – Иди похвали Леона, – фыркнул Белый. – Он в этом нуждается, я – нет. И смой с себя эту дрянь, – продолжал он ворчать, снимая с сотника зацепившееся за наплечник чье-то оторванное ухо.
   Анжей отобрал у Алена трофей и стал с живым интересом разглядывать.
   – Отныне собираю коллекцию ушей! – с энтузиазмом объявил он и поглядел на брата. – Что ты об этом думаешь?
   – Я думаю, что ты выбросишь эту падаль, – скривился тот.
   – И не подумаю! – хитро ухмыльнулся Анжей. – И мыться не буду, пусть меня враги боятся!
   Вместо ответа Белый неожиданно толкнул сотника в воду, ловко сделав подсечку. Вынырнув из мелкого омутка, Черный Грифон погрозил смеющемуся Белому кулаком.
   – Я тебе за самоуправство два рейда вне очереди устрою!
   Ален собрался было ответить что-то ядовитое, но его прервал резкий пронзительный крик, взрыв и лязг стали.
   Командир с командором, словно выпущенные из лука стрелы, рванули в лагерь. На не ожидавших опасности магов напал отряд карателей Нимадорга.
   – Ну вот, а я только отмылся, – обреченно вздохнул Белый.
   Два коротких меча и тяжелый двуручник сами собой оказались в руках воинов.
   – Леон! – взметнулся к небу бешеный рев сотника.
   – Иди к демонам, сотник! – послышалось с противоположного края лагеря. – Я занят!
   Ален вытянул вперед правую руку и направил ладонь на бегущих к нему врагов.
   – Тесс фиор! – крикнул он.
   Из ладони вырвался столп Белого Пламени, который должен был испепелить противника. Но когда волна огня, прокатившись по рядам бегущих, лишь слегка опалила их, белый маг, не тратя времени на удивление, снова схватил клинки. Он уже разглядел трех высших некромантов. Они нейтрализовали любую магию ордена.
   – Отступать за озеро! – заорал Анжей своим громоподобным голосом.
   Один из волшебников, кажется Кайри, создал ледяную тропу через озеро. По ней сначала отступали раненые. Неподалеку Ален разглядел Леона, отбивающегося длинной жердиной сразу от десятка наседающих на него воинов.
   – Где твой меч, Красный? – крикнул Ален.
   – Не знаю! – долетело в ответ.
   Белый витиевато выругался, снося голову очередному врагу. Внезапно что-то с силой толкнуло его в спину, одновременно под ноги бросился воин. Падая, Ален сломал коленом шею того, кто был под его ногами. Вдруг прямо перед собой он увидел лежащий в грязи кинжал в ножнах из слоновой кости, с огромной, больше чем у двуручника, рукояткой. С бешеной скоростью вогнав один из своих мечей в ножны и работая вторым, он схватил кинжал и, с трудом отбиваясь от противников, поднялся на ноги.
   – Леон!
   – Что? – донеслось сквозь крики, звон стали и шипение противоборствующей магии.
   – Лови!
   Ален с силой метнул кинжал полусотнику. Красный взвился в воздух, хватая свое страшное оружие, а когда он опустился на землю, живых врагов вокруг него не осталось. А красный трехметровый клинок продолжил свой путь, кося ряды противника.
   Ален, стоя на трупах, с трудом отбивался от наседающих на него некромантов. Он оскальзывался на горе тел, а количество врагов не уменьшалось.
   – Тесс фиор! – яростно крикнул Пламенный, вливая силу в клинки.
   Два меча сверкнули белым, и каждый, кого клинок хотя бы оцарапывал, получал смертельную рану. Под гнетом нейтрализующей магии некромантов долго удерживать огонь было сложно и болезненно. Почти никто из сотни не мог применить никакой силы, кроме физической.
   Боевой клич и одновременное заклятие резанули слух Белого полусотника. Красное Пламя взметнулось ввысь и в стороны, снимая плоть с костей солдат Нимадорга.
   – Я их сделал! – радостно заорал Леон.
   Зрачки в синих глазах окаймились в желтое, вытягиваясь в две щелки. Зверь прорычал: «Тесс фиор», и земля вокруг него превратилась в пылающий кошмар…
   Леон, подволакивая раненую ногу, с жутко довольной улыбкой плелся среди трупов. Огромный клинок он тащил на плече. Ален неспешно шел ему навстречу. Быстрым уверенным шагом к ним приближался Анжей.
   – Молоток, брат! – улыбнулся Ален, хлопнув Леона по плечу, когда они оказались рядом.
   – Ну? – усмехнулся сотнику Леон. – И кто теперь лучший? Я их сделал, как слепых котят, Черный! Ты видел, как я их троих одним махом?
   – Видел, – улыбнулся командор. – Такое не пропустишь. Пошли в лагерь, ногу твою залечим. И меч спрячь, а то перевесит.
   Клинок и вправду был слишком велик для Красного Грифона, ростом и сложением напоминавшего пятнадцатилетнего подростка. Леон был всего на полголовы выше маленького Алена, хотя в полтора раза шире в плечах.
   Почти у самого озера, где уже начинал подтаивать ледяной мост, под ногой Алена шевельнулся огромный воин. Маг, не глядя, всадил ему в сердце свой клинок. Солдат глухо вскрикнул и затих. Белый, не обернувшись, продолжил путь к озеру.
   Он успел сделать всего несколько шагов, когда за спиной раздался шорох, будто пересыпался песок. Он замер, занеся ногу для следующего шага, и начал оборачиваться, одновременно тревожно протянув:
   – Анже-эй?..
   – Что? – Сотник резко обернулся и замер.
   Над Белым навис огромный, в полтора человеческих роста, монстр с мощными лапами, саблевидными когтями и здоровенными острыми клыками. Чудовище медленно фокусировало взгляд на замершем юноше. Впавший в ступор Ален распознал умертвие. Только очень странное умертвие – таких огромных и монстроподобных он еще не встречал.
   – Ал, – напряженно произнес сотник, – медленно и осторожно отступаешь назад. Сейчас.
   «Что это за тварь?..» – метнулась судорожная мысль в голове Белого.
   Он попятился, и в этот миг монстр взревел и схватил его за горло, поднимая над землей. Захрипев, юноша вцепился в жуткую огромную лапу, пытаясь ослабить хватку. Время замедлило свой бег, когда синие глаза встретились с пылающим ужасом глаз умертвия. Пламенный видел, как взметнулся трехметровый клинок, как с криком бежит Черный… А перед глазами чудовище ощерилось в усмешке и чуть качнуло уродливой головой. Когтистая лапа была быстрее красного клинка, быстрее окутывающегося на бегу черным огнем Анжея.
   Ален не успел выхватить клинки, как почувствовал, что когти твари медленно погружаются в его живот, разрывая, словно бумагу, легкий доспех, жилетку, пронизанные металлом мышечные волокна, превращая внутренности в кровавую кашу. Снизу вверх…
   Он хотел закричать, но захлебнулся кровавым бульканьем.
   «Помоги! – мысленно взмолился Ален. – Он убивает меня! Я не выдержу!» – «Держись… – услышал он в своем сознании тихий отклик. – Я уйму боль». – «Отпусти меня…» – «Нет». – «Прошу, молю!» – «Нет!» Боль отошла, оставшись где-то внизу, где-то там, за синим небом.
   «Создатель! – взмолился Ален. – Создатель, я – сын зла, но я взываю к тебе… Отпусти меня! Даруй мне покой!» – «Нет, Ален, – шепнуло небо, – война еще не окончена…» – «Когда все закончится, ты меня отпустишь?» – «Я обещаю, – шепнуло небо до боли знакомым голосом. – Держись…»