Анна Тьма. Белое Пламя

Анна Тьма
Белое Пламя

Часть первая
Беспамятный пленник

   Когда окончится война
   И мой народ залечит раны,
   Новорожденная страна
   Попросит мощи великана.
   И вдруг окажется, что жизнь
   Имеет главное значенье.
   А мы над пропастью во ржи
   Сражались с собственною тенью.

С. Трофимов. Когда окончится война

Глава 1
Маленький кусочек долгого пути

   – Эй, паренек! Подвезти? – окликнули с телеги, запряженной лошадью.
   Невысокий стройный юноша в черной одежде военного покроя обернулся, окинув взглядом дородного возницу-селянина.
   – Подвезти, – кивнул путник, – коли нам по пути.
   – Залазь! – Мужик хлопнул широкой ладонью по скамье рядом с собой.
   Парень легко запрыгнул в телегу и сел рядом с возничим.
   – С войны едешь? – дружелюбно поинтересовался селянин, разглядывая рюкзак за спиной паренька и два коротких клинка в плотно пристегнутых к ногам ножнах.
   Мечами эти клинки можно было назвать только из уважения к хозяину. Не больше пятидесяти сантиметров, скорее длинные ножи, чем мечи. Ножны крепились необычно, короткими ремнями – одно крепление у бедра, второе – у самого колена. Удобно, но уж очень непривычно видеть мечи без оружейного пояса.
   – С войны, – подтвердил паренек.
   – Зовут-то тебя как?
   – Ален.
   – А меня Степаном кличут. Далеко едешь-то?
   – Домой, – короткий, лаконичный ответ.
   Они замолчали. Степан поерзал, не решаясь заговорить с попутчиком вновь. Достав из-за пазухи флягу, мужик предложил пареньку:
   – Будешь?
   Ален кивнул, взял флягу и сделал большой глоток. Его мгновенно скрутило, в животе взорвался огненный шар, а на глазах выступили слезы. Кое-как отдышавшись, парень вернул флягу хозяину.
   – Грань!.. Предупреждать же надо, – просипел он.
   Селянин расхохотался и сделал несколько больших глотков, даже не поморщившись. Путника от этого зрелища передернуло. Жидкость во фляжке была минимум семидесятиградусной.
   – А где ты живешь-то? – продолжил расспросы Степан. – В Мариковке?
   – Нет, – ответил паренек. – В Мариковке переночую – и в Золотую Дубраву…
   – На постоялый двор пойдешь али живет у тебя там кто?
   – «Золотой лист» еще работает?
   – «Лист»? – Мужик крепко выругался в адрес постоялого двора и его хозяина. – Работает, что с ним станется?
   Селянин помолчал, исподтишка разглядывая попутчика. Дядька он был общительный и долго молчать не мог. Парнишку, видать, уже разморило от теплого весеннего солнца и выпитого самогона, он едва держался, чтобы не уснуть. Как он сидит в полной форме в такую жарищу? Даже перчаток не снимет. Да и форма – офицерская, не рядового солдата. Вот только очень уж молоденький, лет семнадцать всего. Тут солнечный блик упал на как будто специально затемненный и тусклый Знак на левом плече юноши, и Степан гулко сглотнул, чувствуя, как внутри все похолодело. Странный Знак. И маги носят Знак справа, а не слева. А само изображение…
   – Грифон… – выдохнул пораженный мужик. – Так ты грифонец!..
   – Не грифонец, – неохотно ответил юноша и тут же, поморщившись, прикрыл Знак ладонью. Когда он отнял руку, серебряная эмблема стала еще тусклее и даже как-то смазалась. Различить теперь легендарного зверя было почти невозможно. – Мне не нравится это слово. Просто Грифон.
   – Так ты из сотни Грифона? – спросил Степан после нескольких минут молчания. – Я слышал, что все грифонцы погибли…
   – Я остался, – ответил маг, уставившись на свои затянутые в перчатки и сжатые в кулаки руки.
   Степан снова глотнул из своей фляги и посмотрел на парня. «Неужели он?.. Да нет, не может быть… Ведь совсем мальчишка… И все-таки?..»
   – Так ты что же… всю войну прошел? Все шесть лет?
   Ален кивнул. Тут уж Степан умолк надолго. Селянин немало слышал о легендарной сотне Грифона, в которую брали только высших боевых магов. Десяток «грифонов» стоил тысячи простых воинов, не говоря уж о командоре и двух его командирах. Те, способные втроем справиться со средних размеров армией, стали легендами при жизни. Лишь благодаря им, магам ордена Грифона, Сильена, Серебряная Империя, победила варварский Нимадорг с их лютыми войнами и проклятыми некромантами. В последнем сражении легендарная сотня приняла на себя удары вражеских магов Мертвых и, погибнув, все-таки принесла победу империи.
   Отчужденность и замкнутость читалась в каждом движении юноши. Даже в его неподвижности. Он был чужим всему живому. Холодный неживой камень. Но чтобы такой пацан – и всю войну… Да так напомнил он ему о погибшем сыне…
   – Слышь, парень, – позвал Степан, когда телега уже въезжала в поселок, – не надо тебе в «Золотой лист», там деньги дерут немалые. У меня переночуй, а завтра со мной до Дубравы поедешь. Все равно мне по дороге.
   Ален долго смотрел на Степана… так долго, что тому стало слегка не по себе.
   – Спасибо, – ответил наконец путник.
   Дома Степана встречала жена и шестилетняя дочка. Прехорошенькая девчушка по имени Лика. Шустрая, как смерч, она прыгала вокруг отца и приехавшего с ним мага, не замолкая ни на минуту.
   – Папа, папа! – верещала Лика. – А кто это с тобой приехал?
   – Это великий волшебник, – заговорщицки ответил отец. – Он герой войны.
   – Да?! – Девочка хитро уставилась на гостя. – А как тебя зовут?
   При появлении малышки отчужденность и холодность слетели с лица мага, словно от поцелуя богини. Вместо холодного воина перед людьми предстал улыбчивый юноша, с веселой искоркой в синих глазах, в которых читалась затаенная боль.
   – Ален, – улыбнувшись, ответил маг.
   – А меня – Лика! А что ты можешь?
   – Я все могу.
   – Ух ты! Покажи что-нибудь!
   – Доченька! – Покрасневшая от смущения мать попыталась урезонить девочку. – Некрасиво приставать к незнакомому человеку. Тем более к волшебнику.
   – Мы уже знакомы! – капризно выпятив нижнюю губку, сказала девочка.
   – Все в порядке, не беспокойтесь, милая хозяйка! – успокоил гость. – У вас замечательная дочь!
   – Вы, наверное, устали с дороги, – сказала хозяйка.
   – О нет, что вы! – ответил парень. – Я совсем не устал.
   – Ну покажи что-нибу-удь! – заныла девочка, повиснув на руке волшебника.
   Ален прищурился и щелкнул пальцами. Вокруг девчушки закружились огромные разноцветные бабочки, которые с удовольствием садились на подставленные ладошки. Девочка взвизгнула от восторга и погналась за бабочками по двору. Через минуту бабочки рассыпались серебристой пылью, а Лика заверещала:
   – Еще, еще!
   Маг искренне засмеялся, запрокинув голову к небу, что-то шепнул, дунул на раскрытую ладонь. И вот уже вокруг девочки ведут хоровод распрекрасные феи, а она, смеясь, как звонкий серебряный колокольчик, вовсю старается повторить их танец…
   Анжела смотрела из окна на играющую в саду дочь. Лика и волшебник бегали по саду, иногда он что-то творил для девочки, но уже четверть часа они просто играли в «салочки». Ален забросил свой рюкзак и куртку на дерево и носился с малышкой наперегонки. Женщина хорошо знала, что большинство людей воспринимают игры с детьми как неизбежное зло. Особенно с чужими детьми, особенно с такими липучками, как Лика, и особенно – суровые бывшие воины. Но этот юноша искренне радовался и сам казался ребенком.
   Степан обнял жену за плечи.
   – Что с тобой, милая? – спросил он.
   – Посмотри, – сказала она, указывая за окно, во двор. – Этот маг… Зачем ты привел его? Ведь он совсем мальчишка. Ты сказал, что этот мальчишка – герой войны… Он даже на воина непохож, посмотри, какой хрупкий…
   В этот момент «мальчишка» подхватил девочку на руки, закружил и высоко подбросил. На руках и спине вздулись буграми мышцы. Поймав девчонку, он подбросил ее снова.
   – Я бы так не смогла, – пробормотала Анжела. – Но все равно – хрупкий он. Как дитя. Зачем ты его привел?
   В это время Лика повалила волшебника на траву и с победным воплем вскочила ногами на его живот.
   – Дело ведь не в нем, – сказал Степан.
   Жена долго не отвечала.
   – Позови их, – наконец промолвила она. – Вечер уже. Ужинать пора.
   Даже за ужином Лика ухитрялась прыгать вокруг гостя и что-то не переставая ворковала. Юноша ел очень мало и с аристократичной аккуратностью.
   – А какое у тебя воинское звание? – допытывалась неугомонная девчоночка.
   – На войне было или сейчас? – невозмутимо уточнил парень.
   – И сейчас, и на войне.
   – На войне я был командиром полусотни. А сейчас я – отставной командор запаса.
   Муж и жена удивленно-испуганно переглянулись. «Все-таки он!..» – пронеслось в голове Степана.
   – А какое у тебя полное звание? Оно, наверное, длиннющее? – не желала успокаиваться девочка.
   – Еще какое длиннющее. Ты не запомнишь.
   – А вот и запомню! Ты назови!
   – Ну как хочешь. Архимаг Белого Пламени, высший боевой магистр ордена Грифона, герой великой войны империй, кавалер Семиконечной Серебряной Звезды и ордена Славы Сильены, командор Белый Грифон. Запомнила?
   Откашлявшись, Степан спросил:
   – Так ты… вы… легендарный Белый командир?
   – Во-первых, не «вы», а «ты», я тут один, не надо мне «выкать». О нет, пожалуйста, забудьте о моем звании, или мне придется сбежать! Не надо этого трепетного почитания, я не божество. Во-вторых, не такой уж и легендарный.
   В голове у Степана меж тем пронеслись мысли о том, почему же тогда герой шел пешком, один, такой обычный и…
   Вереницу мыслей прервал тихий смешок и голос Алена:
   – Потому что я сбежал из госпиталя и не хотел привлекать к себе внимание. Я сбежал от отряда сопровождения, почетного императорского караула. Терпеть не могу этот почет и вычурность. Я военный – зачем оно мне? О, эти вопросы необязательно вслух задавать – на ваших лицах все живо написано.
   Нет, просто не верилось, что один из трех монстров во плоти – вот этот хрупкий юноша!
   – А почему ты из армии ушел? – наивно спросила девочка.
   – А что там делать после войны-то? – пожал плечами юноша. – Моих братьев больше нет, я совсем один. Я и так подзадержался, в госпитале почти полгода пролежал.
   – Ты был сильно ранен? – жалея парня, спросила Анжела.
   Он отвел глаза и хотел промолчать, но Лика повисла на его руке и, доверчиво заглядывая в глаза, спросила:
   – Тебя ранили мечом? Или магией?
   – И мечом… и магией… и в самую душу, – вздохнул ветеран. – Не знаю даже, как жив остался. Растерял способности и силы. Кому я после этого в армии нужен?
   Неугомонная девчушка, обняв парня за шею, снова запрыгнула ему на руки и вытащила из потайного кармана его жилетки необычайно красивую свирель – черную с серебром.
   – Ой! – радостно взвизгнула девочка и протянула юноше свирель. – Сыграй для меня! Ну пожалуйста!
   Парень взял в руки флейту и, виновато улыбнувшись, покачал головой.
   – Нет, – очень мягко сказал он. – Я грустно играю. Тебе не понравится.
   – Грустно – это как? – удивилась девочка. – Плохо, что ли? Как наши мальчишки балуются?
   – Как ваши мальчишки, – согласился Ален.
   – Я тебе не верю, – насупилась девочка.
   Мать снова попыталась урезонить дочку, но та взбунтовалась. И Ален сдался. Поднявшись из-за стола, он снял высокие, до локтей, перчатки и приложил к губам свирель. Та ожила…
   Печальная мелодия разлилась по дому. В этой музыке было все. Мечта о свободе, зеленые просторы империи, невыразимая словами любовь и боль. Там была безмолвная, усталая печаль, смерть друзей, страшная смерть всех, кого когда-либо любил. Кровь сотен тысяч врагов, таких же, как и ты, на твоих руках и боль, боль, боль…
   Степан внезапно почувствовал, что по лицу его текут слезы. Он не плакал уже много лет. Свирель пела о любви. О любви раздавленной, утопленной в крови, смерти…
   Мелодия закончилась высокой нотой, и маг отнял свирель от губ. Опустив голову, он прошептал:
   – Простите…
   Не мог он быть Белым командиром. Не мог. Хотя бы потому, что слишком молод! Плачущая Анжела вскочила и обняла юношу. Тот не шелохнулся, а Степан вдруг увидел, какие у парня тонкие и изящные, как у эльфа, руки. Их изящество не портили даже частые шрамы.
   – Сколько же ты пережил, сыночек… – шептала сквозь слезы женщина, лаская юношу, словно мать.
   Степан увел жену и на удивление молчаливую дочку и спустя несколько минут вернулся к гостю.
   – Жена с дочкой вместе легли, – сказал он.
   Маг отмахнулся от предложенной кровати и, ворча, что может ночевать под открытым небом, а лучше при этом еще и у огня, лег у предварительно разожженного камина. Сам Степан, с трудом представляя, как можно летом спать у камина, расположился на софе у стены. Уснули почти мгновенно – оба устали за день.
   Глубокой ночью Степан проснулся, будто от толчка. Он так до конца и не понял, что его разбудило. Паренек, спящий у камина, тихо застонал. Степан приподнялся, пытаясь разглядеть его лицо в отблесках тлеющих углей.
   – Не надо… – простонал Ален во сне. – Анжей, прикажи отступать… Это же личи!.. – Он сжал кулаки и судорожно дернулся.
   Степан поднялся и, подойдя к Алену, осторожно потряс его за плечо.
   – Личи… – Ужас отчетливо слышался в его голосе. Он не просыпался. – Нам не выстоять… Шестьсот личей… Анжей… м-м-м… – с горечью застонал Белый командор.
   – Ален! – Степан чуть встряхнул юношу.
   Тот проснулся, схватив Степана за плечи, лицо исказилось страшной, нечеловеческой мукой. Маг смотрел прямо в глаза селянину, и его прошиб холодный пот – никогда еще он не видел такого взгляда! Из этих глаз глядела смерть.
   – Мы все умерли… – прошептал Ален.
   Через мгновение он пришел в себя. Страх промелькнул в его глазах. Оттолкнув Степана, юноша выбежал на улицу, сорвав дверь с петель. Степан, все еще под впечатлением от случившегося, вышел следом, зажег уличный фонарь.
   Ален стоял у забора, одной рукой держась за доски, другой обхватив левый бок. Крестьянин подошел к магу, встал с ним рядом. Волшебника колотила крупная дрожь.
   – Ние… – шептал он, – ние хион… ние фаэи хайа… хаа… – Стон прервал заклятие. – Ние… хаа… – снова попытался маг и опять не смог договорить.
   Степан узнал это заклятие – сам был нездоров сердцем. Без слов он вынул из-за пазухи пузырек с таблетками, достал две штуки и протянул Алену.
   – Возьми, – сказал он. – Поможет.
   Парень взял предложенные таблетки и дрожащей рукой закинул в рот. Через несколько бесконечно долгих минут ему стало легче.
   – Простите, – сдержанно произнес маг. – Я сейчас же покину ваш дом.
   – Нет, – сказал Степан. – Никуда ты ночью не пойдешь.
   Волшебник оглянулся на мужчину проверить, не шутит ли тот.
   – Вам ведь прекрасно известно, что такое кошмар мага, – жестко сказал он. – Я не желаю зла вашему дому. Я должен уйти.
   Степан знал, что кошмарный сон волшебника вполне может воплотиться в жизнь, если тот не выставил сложную многоступенчатую защиту. Сильный маг может притащить из сновидения монстра, смерть, эпидемию. Может случайно сотворить во сне жуткое заклятие, и оно станет реальным! Но Степан просто не мог вот так взять и выгнать парнишку из дома. Герой… мальчишка… Не мог Степан совместить образ этого юнца с нечеловечески жестоким чудовищем, каким был, по весьма достоверным сведениям, Белый командир!
   – Хочешь, чтобы я тебя силой удержал? – набычился мужик.
   Ален опустил голову.
   – Нет, – едва слышно шепнул он. – Никакая сила меня все равно не остановит. А я не хочу зла.
   Дикая, накатившая после приступа слабость заставила его медленно опуститься на колени. Полувздох-полувсхлип стер с его лица всю решимость.
   – Живот был вспорот, и он зажимал рану руками… – тяжело заговорил юноша, дрожащей рукой держась за забор. – Обгоревшими руками… Внутренности вывалились наружу и лежали перед ним… Он сидел и плакал… – Волшебник ненадолго замолчал. – А я не мог ему помочь… Грань и Когорта, будь проклят этот мир! Некроманты наложили на всех нас заклятие невосстановления. Он умолял его убить… и я убил… убил своего лучшего друга, своего старшего брата. И еще сотни… сотни тысяч… друзей, братьев, сыновей и отцов.
   Степан сел рядом, прислонившись спиной к забору.
   – У меня сын на войне погиб, – медленно и тяжело сказал Степан. – Примерно твоего возраста. Да и внешне вы похожи, только он покрупнее тебя был, повыше. Тело в закрытом гробу прислали. Мы вскрыли, а он там выпотрошенный лежит, и лица нет – маска кровавая.
   – Как его звали? – после нескольких минут тишины спросил парень. Голос его стал тверже, взгляд снова обрел уверенность.
   – Толик, – ответил мужчина.
   – Где он похоронен? Далеко?
   – На старом кладбище, – удивленно ответил селянин. – Недалече, за селом.
   – Пошли. Сейчас.
   Степан удивился, но спорить не стал.
   Сельское кладбище было ухоженным, чистеньким, с красивыми памятниками и надгробными плитами. Полная луна мертвенным светом заливала могилы и надгробия. Ален не смотрел по сторонам, не спрашивал, куда идти. Перед одной из могил он остановился и вопросительно глянул на селянина. Тот утвердительно кивнул.
   Волшебник, коротко приказав мужчине отойти подальше, простер руки над могилой, из раскрытых ладоней полился мертвенный свет. Свет стекал вниз, впитываясь в землю. Степана затошнило от необъяснимого страха.
   Маг прикрыл глаза и едва слышно шептал заклятие. Гильдийский Знак на плече сиял нестерпимым, режущим глаза светом.
   Прервав заклятие на полуслове, он аккуратно, даже с некоторой брезгливостью, оторвал руки от плотного, шевелящегося и, казалось, даже дышащего мертвого света. Отступив на шаг, юноша надел высокие, до локтей, перчатки. Опустившись перед могилой на колени, он приблизил лицо к живому свету и требовательно шепнул:
   – Вэримэ!
   Свет отодвинулся от юноши, и пугающий шепот тысячи духов пронесся над могилами. Знак вспыхнул еще ярче, и золотые искорки побежали по плечу к левой ладони мага.
   – Вэримэ! – чуть громче повторил юноша. – Вэримэ!
   Свет начал извиваться, стараясь отползти, шепот перешел в болезненный стон. Так не мог стонать живой человек, это было умертвие.
   – Вэримэ! – выкрикнул юноша. – Вэримэ но мирэ!
   Полуистлевшая, но снабженная крепкими когтями рука потянулась из могилы. Маг схватил руку и потянул на себя. Бледно светящееся умертвие приподнялось из могилы, схватило мага второй рукой за ногу и повалило.
   Степан бросился к ним, но Ален яростно крикнул:
   – Прочь! Не смей!
   Мужчина отшатнулся. Маг и умертвие боролись, катаясь по земле. Труп схватил парня за горло, и тот захрипел. Степан снова бросился на помощь, но в лунном свете сверкнул меч, и голова твари откатилась в сторону. Тело мертвеца медленно растворялось, опадая клочьями тумана. Парень, глубоко дыша, бессмысленно смотрел на луну. Селянин склонился над лежащим волшебником и заметил в его глазах жуткий желтоватый отблеск.
   – Опытный воин, – прохрипел парень, поднося руку к горлу. – Хорошо, не дозрел… Уже завтра было бы поздно. – Рука замерла, не касаясь шеи. – Порвана кожа?
   – Царапина, – сказал селянин.
   Маг помрачнел и выругался сквозь зубы. Сняв перчатку, он ощупал длинную рваную царапину.
   – Ша рокаи, – шепнул Ален и провел пальцем от одного конца царапины к другому. Та почернела.
   Селянин помог юноше подняться и охнул, никак не рассчитывая на такую тяжесть. На вид в парне было килограмм пятьдесят, на самом деле оказалось около ста. Степан еще по пути на кладбище догадался, что произошло. Догадался, что боевой маг не просто так среди ночи идет к могиле.
   – Тело, которое тебе прислали, – глядя в глаза селянину, сказал волшебник, – когда-то звали Эдуардом. Твой сын жив и сейчас лечится в госпитале Святого Альбена.
   – Не шути так со мной, парень… – просипел мужчина.
   – Я не шучу! – резко ответил Ален. – Я знаю твоего сына. – Тут он чуть улыбнулся. – Кстати, я старше его. Можешь спросить его, как вернется, о Грифоне. А лучше не жди и сам поезжай завтра за сыном. Толька все время о доме грезил.
   Степан, вместо ответа, надолго присосался к фляге с крепким пойлом.
   Лунный свет стелил под ноги ухоженную ровную дорогу. Степан шел шумно, громко топал, сопел. Ален, казалось, не дышал и совсем не касался земли. В грациозности он вполне мог соперничать с эльфами. Знак снова потускнел и смазался.
   – Послушай… – начал Степан. – За сына… за умертвие тебе спасибо. Что маг ты могучий, я наслышан и уже убедился воочию. Уж не обессудь, попросить я тебя хочу… Не думай, что даром, я заплачу! Дочка…
   – …смертельно больна? – закончил юноша. – Знаю, – и улыбнулся. – Уже здорова. Я еще вчера ее вылечил. А на деньги, которые ты на лечение копил, купи ребенку пони. И платье жене.
   Степан остановился, уставившись на живую легенду империи. Ален рассмеялся. Смех у него был звонкий, легкий и радостный. Живой смех. Перед Степаном стоял уже не тот холодно-отчужденный человек, которого он встретил на дороге. Этот Ален был живым.
   – Спасибо, – только и смог вымолвить селянин.
   – Это тебе спасибо, – ответил ветеран. – Знаешь, зачем я с тобой пошел? Чтобы узнать, жив ли я еще, сколько во мне осталось живого и не умер ли я на поле последней битвы, где остались мои братья. Твоя дочка доказала мне, что я не мертв. Так что спасибо тебе! За все.

Глава 2
Выбор

   Волосы цвета «ржавого» золота в лучах закатного солнца сливались с сеном, на котором лежал маг. Он спал в телеге. Степан не подгонял лошадь, чтобы повозка не подскакивала на ухабах и выбоинах, и та шла неторопливо. Селянин с сожалением разглядел у мага седые пряди. Ему самому было уж за сорок, а он до сих пор не был сед. А тут – мальчишка. Великий Купол, неужели этот паренек – герой?! Возница старался не разбудить попутчика взглядом, но все равно невольно смотрел на него. Самый лучший маг, которого он знал, не взялся лечить его дочку, сказав, что случай безнадежный. Утром он посмотрел – у Лики действительно исчезла страшная, медленно убивающая опухоль.
   «Эх, красив, шельма! – невольно подумал селянин. – Хоть ростом невысок да в плечах неширок, а строен, от девок небось отбоя нет… Пусть и не знают, кто перед ними…»
   Волшебник, не открывая глаз, тихо засмеялся. Мужчина поспешно отвел взгляд. Он как-то позабыл, что самые сильные маги невольно умеют слышать мысли.
   Ален потянулся, зевнул и сел рядом с селянином.
   – Отдохнул? – участливо спросил Степан.
   Он знал, сколько сил требовалось волшебнику. Брат Степана был волшебником, целителем, не очень сильным, но от него селянин знал о магах очень многое.
   Длинная и глубокая рваная царапина на горле Алена никак не желала затягиваться. Только почернела и выглядела как обгоревшая. Оцарапанный умертвием человек непременно умирал.
   – Это не опасно? – Селянин кивнул на горло мага.
   – У меня иммунитет, – пожал плечами юноша. – Заживет со временем. А к телам, что с войны присылают, надо внимательнее приглядываться. Иначе скоро все кладбище умертвиями завалено будет.
   – Думается мне, что не последний это упырь был, – задумчиво проговорил Степан. – И ведь появятся… Как тогда быть?
   – Ты что, гроссмейстер, чтобы голову себе забивать? – Резкий голос и жесткое выражение лица немного смягчились, когда Ален посмотрел на всерьез обеспокоенного Степана. – Не бойся, я на кладбище ваше заклятие наложил. И на дом твой тоже, дальше ворот ни одна нечисть не пройдет. А в случае чего – намекнешь старосте на Золотую Дубраву. И на Грифона.
   Искорки смеха плясали в синих глазах волшебника. Он огляделся и нетерпеливо заерзал.
   – Почти дома… Шесть лет прошло, а ничего толком не изменилось!
   Степан хотел было повернуть лошадь на отходящую от главного тракта дорогу.
   – Эй, а вот этого не надо! – остановил его Ален. – Тебе за сыном ехать, а я сам дойду. – В его голосе прозвучала напряженность.
   Степан резко остановил лошадь и, оглядев молодого ветерана войны с ног до головы, сказал:
   – Удачи тебе, парень.
   Кивнув, путник подхватил рюкзак и спрыгнул с телеги. На дорогу он ступил с трепетом, нетерпением и опаской одновременно.
   – А если что случится, – добавил селянин, – то двери моего дома для тебя всегда открыты!
   – Спасибо, Степан! – Обернувшись, Ален взмахнул рукой в прощальном жесте.
   – Удачи тебе, мальчик, – пробормотал селянин, поворачивая лошадь на прежнюю дорогу.
 
   Путник вошел в деревню поздним вечером, цепким взглядом охватывая окрестности. Детвора перестала играть, когда волшебник проходил мимо. Девушки, ворковавшие в беседке, замолкли при приближении юноши в черной военной форме. Проводив его взглядами, зашептались: «Кто это? Ой, какой симпатяшка!.. Ой, девчонки, а вы видели, какие у него мечи?!»
   На окраине стоял большой дом в два этажа, не считая просторного чердака. Маг коснулся рукой досок забора и прикрыл глаза, медленно ступая вдоль ограды. Все было таким знакомым и… чужим. Дом был таким же, каким навсегда застыл в его памяти, но… Перестелена крыша. Спилено деревце. У калитки он остановился, глядя на немолодую, но все еще красивую женщину, набиравшую из колодца воду. Женщину звали Кариной. Маленькая девочка, лет четырех-пяти, выбежала из дома во двор и замерла, уставившись на мага.
   – Ой, мама! – вскрикнула девочка, прячась за женщину. Пальчиком показала на путника: – Кто это?
   Карина повернулась к калитке и тоже посмотрела на незнакомца.
   – Ищешь кого-то, мальчик? – спросила она, подходя к воротам.