— У Зарокова?!
— Конечно. Зароков — лидер ордена инквизиторов. Летние убийства не всех убедили в существовании ордена и его силе — вот он и решил устроить Демонстрацию.
— А те убийства — действительно их рук дело? — поинтересовался Голубев.
— Не все. Зароков любит приписывать себе чужую славу, но организацию он сколотил не слабую. И если его не остановить, то дальше дела пойдут такие, что наше сегодняшнее приключение покажется детской игрой.
Яна Ружевич, которая молча сидела на полу у стены, перебирая пряди волос молодой грековской жены, положившей голову к ней на колени, вдруг промолвила, ни к кому, собственно, не обращаясь:
— А Уклюжий сейчас с кем-то трахается и в ус себе не дует…
— У Уклюжего нет усов, — возразил Данилов. — А тебя Коваль, кажется, предупреждал. Не послушалась его — пеняй на себя.
— Так что же, получается, все знали? — нервно спросил Короленко.
— Все, что мы знали, было передано Добродееву. Поздно, согласен. Но без конкретных сведений нас бы никто и слушать не стал. А такие сведения у нас появились за несколько минут до начала праздника.
— Вот за что я не люблю вас, пинкертонов — так это за манеру строить из себя самых крутых, — сказал Короленко. — Если у вас были подозрения, хоть сто раз неконкретные, надо было сразу сообщить о них нам, милиции. А не самим тут боевик устраивать. И не с Добродеевым болтать, тем более, что эти террористы давно его купили и продали.
— Да, — с сожалением согласился Греков. — Добродеев, похоже, работает на них.
— Или они его обработали, — заметил Данилов. — Гипноз — серьезная штука. Очень серьезная.
48
49
50
51
52
— Конечно. Зароков — лидер ордена инквизиторов. Летние убийства не всех убедили в существовании ордена и его силе — вот он и решил устроить Демонстрацию.
— А те убийства — действительно их рук дело? — поинтересовался Голубев.
— Не все. Зароков любит приписывать себе чужую славу, но организацию он сколотил не слабую. И если его не остановить, то дальше дела пойдут такие, что наше сегодняшнее приключение покажется детской игрой.
Яна Ружевич, которая молча сидела на полу у стены, перебирая пряди волос молодой грековской жены, положившей голову к ней на колени, вдруг промолвила, ни к кому, собственно, не обращаясь:
— А Уклюжий сейчас с кем-то трахается и в ус себе не дует…
— У Уклюжего нет усов, — возразил Данилов. — А тебя Коваль, кажется, предупреждал. Не послушалась его — пеняй на себя.
— Так что же, получается, все знали? — нервно спросил Короленко.
— Все, что мы знали, было передано Добродееву. Поздно, согласен. Но без конкретных сведений нас бы никто и слушать не стал. А такие сведения у нас появились за несколько минут до начала праздника.
— Вот за что я не люблю вас, пинкертонов — так это за манеру строить из себя самых крутых, — сказал Короленко. — Если у вас были подозрения, хоть сто раз неконкретные, надо было сразу сообщить о них нам, милиции. А не самим тут боевик устраивать. И не с Добродеевым болтать, тем более, что эти террористы давно его купили и продали.
— Да, — с сожалением согласился Греков. — Добродеев, похоже, работает на них.
— Или они его обработали, — заметил Данилов. — Гипноз — серьезная штука. Очень серьезная.
48
— Это он! Я его узнал!
Художник Денис Арцеулов добежал до милицейского оцепления в рекордно короткий срок — он даже не думал, что может так быстро бегать. И теперь он, с трудом переводя дыхание, бессвязно излагал свое открытие двум омоновцам, которые никак не могли понять, чего хочет от них этот запыхавшийся человек.
— М-аньяк… Санта-Клаус… Он только что увез отсюда девушку. На черных «Жигулях».
Омоновцам не было никакого дела до маньяка. Они замерзли, устали и хотели только одного — чтобы закончилась, наконец, эта заварушка в отеле и их распустили по домам.
Но реагировать как-то было надо, и один из омоновцев показал рукой в сторону мобильного штаба операции, где сгрудилась основная масса милицейских и пожарных машин:
— Там начальник. Подойдите к нему.
— Какой начальник?! — воскликнул Арцеулов. — Он же убьет девушку. Его надо остановить! Немедленно!
— Мы здесь на посту, поймите вы наконец. Подойдите к начальнику!
Странный тип, бормочущий какую-то несуразицу, уже начал действовать омоновцам на нервы.
Арцеулов, в свою очередь, понял, что от этих парней ему ничего не добиться, и пошел искать начальника. Но на полпути его остановил парнишка азиатского вида, который встревоженно спросил:
— Куда они поехали?
— По Новопарковой, — машинально ответил Арцеулов.
— Модель машины? Номер?
— «Шестерка», а 753 KB. А вы, собственно…
Фраза осталась незаконченной, поскольку азиат Потерял к художнику всякий интерес.
— Колян! — крикнул он куда-то в толпу. — Ленку увезли!
— Какую Ленку? Куда увезли? — спросил Коля Демин, выбираясь из толпы ему навстречу.
— Подругу Костика, — негидалец показал рукой на верхние этажи «Снежной Королевы». — Говорят, маньяк.
— Кто говорит? Какой маньяк? Куда ты меня тащишь?
Эти вопросы Коле приходилось задавать на бегу, потому что негидалец тянул его за руку к мотоциклам, одновременно ускоряясь, как спринтер после старта.
— Обыкновенный маньяк. Санта-Клаус называется. Какой-то тип его узнал. А я видел, как он с Ленкой разговаривал. Не тип, а маньяк.
Если бы Коля спал в предыдущую ночь и был трезв сейчас, то он, наверное, трижды подумал бы, прежде чем бросаться в погоню неизвестно за кем ради девчонки, с которой познакомился всего несколько часов назад. Да и не познакомился толком — болтал с ней все больше Народ Севера, а остальным эта Ленка была до лампочки.
Но в предыдущую ночь Коля караулил машины и мотоциклы вблизи места мессы Торжествующего Рассвета. Конечно, он мог бы и поспать за этим делом, но вместе с ним там была одна клевая девчонка, а Коля вовсе не считал обязательным хранить верность своей без пяти минут жене Оксане. Тем более, что жениться на ней он спешил по самой прозаической причине — потому что наличие несовершеннолетней жены и новорожденного ребенка даст ему гарантированную отсрочку от призыва в армию. А когда отсрочка кончится, придумается еще что-нибудь. Сама Оксана давно уже любила Юру Сажина больше, чем Колю. Сажин, в свою очередь, стремился отвести от себя подозрения в совращении малолетних, выдав Оксану замуж за Колю. Оксана не возражала, но и , верности от будущего мужа отнюдь не требовала (и сама таковую верность хранить не собиралась) — так что Коля со спокойной душой мог трахать малолетнюю подружку в чужой машине, пока беременная невеста пляшет в голом виде у священного костра.
В общем, ночью Коля не спал. А днем, тусуясь на холоде у «Снежной Королевы», он подогревал свой организм алкоголем. Так что к вечеру любое море было ему по колено, а любое приключение — по душе.
Увидев, как Коля и негидалец седлают мотоциклы, вокруг них сгрудились другие рокеры и тусовщики, в большинстве своем столь же нетрезвые. Уяснив, в чем дело, они тоже попрыгали в седла с громким гиканьем и улюлюканьем. Мотоциклы взревели и понеслись сразу по нескольким улицам, не обращая внимания на светофоры.
А Санта-Клаус был вынужден останавливаться на красный свет, поскольку не хотел привлекать к себе и своей машине лишнего внимания. Правда, он менял улицы и петлял переулками, но это отнюдь не ускоряло его передвижения по городу.
Погоня настигла его, когда мотоциклисты уже находились далеко друг от друга, рассеявшись по лабиринтам улиц. И Санта-Клаус нарвался только на один мотоцикл. Ехали на нем негидалец и негр Жозе.
Надо отметить, что они оба тоже были не совсем трезвы и поэтому превратили погоню в некое подобие дебоша. То есть орали, нецензурно выражались по-русски и по-португальски (негидальского Народ Севера, к сожалению, не знал), а также демонстрировали Санта-Клаусу разные непристойные жесты и даже кинули в заднее стекло «Жигулей» пустую бутылку. В начале погони она была полупустой, но по дороге Жозе ее допил.
От всего этого Санта-Клаус впал в панику и начал вытворять вещи, которых никак от себя не ожидал. Уходя от погони, он стал нарушать не только правила дорожного движения, но и правила автовождения вообще. Несколько раз он чудом избежал аварии с катастрофическими последствиями.
Зато эта тактика дала плоды. Негидалец был не трезв и не слишком опытен в мотогонках. Так что в конце концов его мотоцикл потерял равновесие на повороте. Все могло кончиться плачевно, но Жозе у себя в Бразилии занимался серфингом и знал, как восстанавливать потерянное равновесие. Несмотря на его усилия мотоцикл все-таки упал, однако не сразу — негидалец успел затормозить.
Однако от черных «Жигулей» Народ Севера и Жозе отстали безнадежно.
Художник Денис Арцеулов добежал до милицейского оцепления в рекордно короткий срок — он даже не думал, что может так быстро бегать. И теперь он, с трудом переводя дыхание, бессвязно излагал свое открытие двум омоновцам, которые никак не могли понять, чего хочет от них этот запыхавшийся человек.
— М-аньяк… Санта-Клаус… Он только что увез отсюда девушку. На черных «Жигулях».
Омоновцам не было никакого дела до маньяка. Они замерзли, устали и хотели только одного — чтобы закончилась, наконец, эта заварушка в отеле и их распустили по домам.
Но реагировать как-то было надо, и один из омоновцев показал рукой в сторону мобильного штаба операции, где сгрудилась основная масса милицейских и пожарных машин:
— Там начальник. Подойдите к нему.
— Какой начальник?! — воскликнул Арцеулов. — Он же убьет девушку. Его надо остановить! Немедленно!
— Мы здесь на посту, поймите вы наконец. Подойдите к начальнику!
Странный тип, бормочущий какую-то несуразицу, уже начал действовать омоновцам на нервы.
Арцеулов, в свою очередь, понял, что от этих парней ему ничего не добиться, и пошел искать начальника. Но на полпути его остановил парнишка азиатского вида, который встревоженно спросил:
— Куда они поехали?
— По Новопарковой, — машинально ответил Арцеулов.
— Модель машины? Номер?
— «Шестерка», а 753 KB. А вы, собственно…
Фраза осталась незаконченной, поскольку азиат Потерял к художнику всякий интерес.
— Колян! — крикнул он куда-то в толпу. — Ленку увезли!
— Какую Ленку? Куда увезли? — спросил Коля Демин, выбираясь из толпы ему навстречу.
— Подругу Костика, — негидалец показал рукой на верхние этажи «Снежной Королевы». — Говорят, маньяк.
— Кто говорит? Какой маньяк? Куда ты меня тащишь?
Эти вопросы Коле приходилось задавать на бегу, потому что негидалец тянул его за руку к мотоциклам, одновременно ускоряясь, как спринтер после старта.
— Обыкновенный маньяк. Санта-Клаус называется. Какой-то тип его узнал. А я видел, как он с Ленкой разговаривал. Не тип, а маньяк.
Если бы Коля спал в предыдущую ночь и был трезв сейчас, то он, наверное, трижды подумал бы, прежде чем бросаться в погоню неизвестно за кем ради девчонки, с которой познакомился всего несколько часов назад. Да и не познакомился толком — болтал с ней все больше Народ Севера, а остальным эта Ленка была до лампочки.
Но в предыдущую ночь Коля караулил машины и мотоциклы вблизи места мессы Торжествующего Рассвета. Конечно, он мог бы и поспать за этим делом, но вместе с ним там была одна клевая девчонка, а Коля вовсе не считал обязательным хранить верность своей без пяти минут жене Оксане. Тем более, что жениться на ней он спешил по самой прозаической причине — потому что наличие несовершеннолетней жены и новорожденного ребенка даст ему гарантированную отсрочку от призыва в армию. А когда отсрочка кончится, придумается еще что-нибудь. Сама Оксана давно уже любила Юру Сажина больше, чем Колю. Сажин, в свою очередь, стремился отвести от себя подозрения в совращении малолетних, выдав Оксану замуж за Колю. Оксана не возражала, но и , верности от будущего мужа отнюдь не требовала (и сама таковую верность хранить не собиралась) — так что Коля со спокойной душой мог трахать малолетнюю подружку в чужой машине, пока беременная невеста пляшет в голом виде у священного костра.
В общем, ночью Коля не спал. А днем, тусуясь на холоде у «Снежной Королевы», он подогревал свой организм алкоголем. Так что к вечеру любое море было ему по колено, а любое приключение — по душе.
Увидев, как Коля и негидалец седлают мотоциклы, вокруг них сгрудились другие рокеры и тусовщики, в большинстве своем столь же нетрезвые. Уяснив, в чем дело, они тоже попрыгали в седла с громким гиканьем и улюлюканьем. Мотоциклы взревели и понеслись сразу по нескольким улицам, не обращая внимания на светофоры.
А Санта-Клаус был вынужден останавливаться на красный свет, поскольку не хотел привлекать к себе и своей машине лишнего внимания. Правда, он менял улицы и петлял переулками, но это отнюдь не ускоряло его передвижения по городу.
Погоня настигла его, когда мотоциклисты уже находились далеко друг от друга, рассеявшись по лабиринтам улиц. И Санта-Клаус нарвался только на один мотоцикл. Ехали на нем негидалец и негр Жозе.
Надо отметить, что они оба тоже были не совсем трезвы и поэтому превратили погоню в некое подобие дебоша. То есть орали, нецензурно выражались по-русски и по-португальски (негидальского Народ Севера, к сожалению, не знал), а также демонстрировали Санта-Клаусу разные непристойные жесты и даже кинули в заднее стекло «Жигулей» пустую бутылку. В начале погони она была полупустой, но по дороге Жозе ее допил.
От всего этого Санта-Клаус впал в панику и начал вытворять вещи, которых никак от себя не ожидал. Уходя от погони, он стал нарушать не только правила дорожного движения, но и правила автовождения вообще. Несколько раз он чудом избежал аварии с катастрофическими последствиями.
Зато эта тактика дала плоды. Негидалец был не трезв и не слишком опытен в мотогонках. Так что в конце концов его мотоцикл потерял равновесие на повороте. Все могло кончиться плачевно, но Жозе у себя в Бразилии занимался серфингом и знал, как восстанавливать потерянное равновесие. Несмотря на его усилия мотоцикл все-таки упал, однако не сразу — негидалец успел затормозить.
Однако от черных «Жигулей» Народ Севера и Жозе отстали безнадежно.
49
Детей в здании отеля не осталось. И Яна Ружевич была теперь в относительной безопасности. А заодно с нею и губернатор, который, впрочем, ученика тен-тая Костю Данилова совершенно не интересовал.
Оставался вопрос: если бомба в подземном гараже все-таки взорвется, то к чему это приведет? Только ли к пожару, который охватит нижние этажи? Или рухнет все здание?
И если похитить прокуратора, то сможет ли кто-то другой дать команду на подрыв взрывного устройства?
А прокуратор теперь уже наверняка знал, что наверху скрывается тен-тай. Знал и был начеку.
Впрочем, сейчас главного мага «ордена Нового закона» больше занимала операция «Экстренный уход». Связаться с Гордием не удавалось, а внешний наблюдатель, направленный к «пазику», сообщил, что шофер автобуса находится в гипнотическом сне и вывести его из этого состояния не удается — сделать это может только гипнотизер. Вскоре выяснилось, что машина Гордия, припаркованная по соседству, куда-то исчезла.
Из плана завершающего этапа операции выпало ключевое звено, и теперь прокуратор заботился уже де о том, как вывести из здания всех своих боевиков, кроме нескольких камикадзе. Он думал, как унести ноги самому.
В принципе, это было несложно, но имелась одна загвоздка. «Оловянных солдатиков» можно будет набрать новых, а вот гвардейцев бросать на произвол судьбы никак нельзя. Слухи о том, что инквизиторы не выполняют своих обязательств перед наемниками, быстро распространяются в подпольном мире, и после этого никто не захочет наниматься на службу к магистру ордена. А боевики, готовые служить ордену без зомбирования, лишающего воли и инициативы, будут нужны всегда.
Да и магистр не простит прокуратору, если тот решится обречь его гвардейцев на уничтожение.
Значит наемных бойцов ордена нужно вывести из здания. Хотя бы попытаться.
Беда в том, что теперь некому дезориентировать оцепление и толпу относительно направления и способа отхода террористов:
Толпа отличается от группы людей тем, что представляет собой единый организм, существующий по. своим собственным законам. Гипнотизеру достаточно заставить нескольких человек в толпе поверить во что-то — у ребят из отряда особого назначения психика покрепче, но хороший гипнотизер справится и с этим препятствием.
Но хороший гипнотизер, которому была поручена эта акция (кстати, по его собственной настойчивой просьбе), исчез неизвестно куда.
И теперь, когда японский мини-грузовичок с мага-Ми и гвардейцами в кузове выкатится из подземного гаража, некому будет создать впечатление, будто уезжает всего один человек — тот, который сидит в кабине.
А когда они, одетые в одинаковые камуфляжные комбинезоны, станут в организованном порядке пересаживаться в «пазик», стоящий в переулке, некому будет создать у случайных свидетелей впечатление что это какое-то подразделение спецназовцев, сменившись с дежурства, покидает район оцепления.
И позже, когда «оловянные солдатики» на двух «Икарусах» (которые должны предоставить власти города), прикрываясь заложниками, отъедут от «Снежной Королевы», некому будет создать у всех присутствующих впечатление, будто автобусы едут по проспекту Гагарина, никуда не сворачивая, в то время как на самом деле они очень скоро повернут в разные стороны.
Конечно, прикрытие отхода одним гипнозом не ограничивается. Предусмотрены и глушилки для «жучков», и ложные радиомаячки, и пересадка наиболее ценных «оловянных солдатиков» на другой транспорт, в то время как камикадзе будут гнать по трассе «Икарусы» с заложниками, отвлекая на себя преследователей. А еще несколько камикадзе должны остаться в здании отеля вместе с частью заложников и бомбой в фургоне «Газели» рядом с бензоколонкой. И если все закончится правильно, то в конце концов камикадзе отпустят заложников, а сами примут бой и постараются уничтожить как можно больше врагов ордена.
Если же при отходе возникнут проблемы, то камикадзе погибнут вместе с заложниками.
Так это представлялось при составлении плана, Но исчезновение Гордия спутало все карты. И теперь прокуратор думал только о том, как унести ноги самому и — если очень повезет — увести из здания гвардейцев.
А пока он размышлял над этой проблемой, ученик тен-тая Данилов здраво рассудил, что в создавшейся ситуации прокуратор вряд ли рискнет задержаться в отеле и что уходить он будет не пешком.
Решив так, Костя снарядил два пистолета и автомат «узи» и отправился вниз, рассчитывая оказаться в подземном гараже раньше противника.
Он по-прежнему не собирался стрелять из автомата в людей — ведь тен-тай не должен убивать, а «узи» не предназначен для нанесения аккуратных точечных ранений. Но израильский автомат — очень удобное оружие на тот случай, когда нужно отвлечь внимание или остановить несущийся навстречу автомобиль.
Мало ли что может случиться…
Оставался вопрос: если бомба в подземном гараже все-таки взорвется, то к чему это приведет? Только ли к пожару, который охватит нижние этажи? Или рухнет все здание?
И если похитить прокуратора, то сможет ли кто-то другой дать команду на подрыв взрывного устройства?
А прокуратор теперь уже наверняка знал, что наверху скрывается тен-тай. Знал и был начеку.
Впрочем, сейчас главного мага «ордена Нового закона» больше занимала операция «Экстренный уход». Связаться с Гордием не удавалось, а внешний наблюдатель, направленный к «пазику», сообщил, что шофер автобуса находится в гипнотическом сне и вывести его из этого состояния не удается — сделать это может только гипнотизер. Вскоре выяснилось, что машина Гордия, припаркованная по соседству, куда-то исчезла.
Из плана завершающего этапа операции выпало ключевое звено, и теперь прокуратор заботился уже де о том, как вывести из здания всех своих боевиков, кроме нескольких камикадзе. Он думал, как унести ноги самому.
В принципе, это было несложно, но имелась одна загвоздка. «Оловянных солдатиков» можно будет набрать новых, а вот гвардейцев бросать на произвол судьбы никак нельзя. Слухи о том, что инквизиторы не выполняют своих обязательств перед наемниками, быстро распространяются в подпольном мире, и после этого никто не захочет наниматься на службу к магистру ордена. А боевики, готовые служить ордену без зомбирования, лишающего воли и инициативы, будут нужны всегда.
Да и магистр не простит прокуратору, если тот решится обречь его гвардейцев на уничтожение.
Значит наемных бойцов ордена нужно вывести из здания. Хотя бы попытаться.
Беда в том, что теперь некому дезориентировать оцепление и толпу относительно направления и способа отхода террористов:
Толпа отличается от группы людей тем, что представляет собой единый организм, существующий по. своим собственным законам. Гипнотизеру достаточно заставить нескольких человек в толпе поверить во что-то — у ребят из отряда особого назначения психика покрепче, но хороший гипнотизер справится и с этим препятствием.
Но хороший гипнотизер, которому была поручена эта акция (кстати, по его собственной настойчивой просьбе), исчез неизвестно куда.
И теперь, когда японский мини-грузовичок с мага-Ми и гвардейцами в кузове выкатится из подземного гаража, некому будет создать впечатление, будто уезжает всего один человек — тот, который сидит в кабине.
А когда они, одетые в одинаковые камуфляжные комбинезоны, станут в организованном порядке пересаживаться в «пазик», стоящий в переулке, некому будет создать у случайных свидетелей впечатление что это какое-то подразделение спецназовцев, сменившись с дежурства, покидает район оцепления.
И позже, когда «оловянные солдатики» на двух «Икарусах» (которые должны предоставить власти города), прикрываясь заложниками, отъедут от «Снежной Королевы», некому будет создать у всех присутствующих впечатление, будто автобусы едут по проспекту Гагарина, никуда не сворачивая, в то время как на самом деле они очень скоро повернут в разные стороны.
Конечно, прикрытие отхода одним гипнозом не ограничивается. Предусмотрены и глушилки для «жучков», и ложные радиомаячки, и пересадка наиболее ценных «оловянных солдатиков» на другой транспорт, в то время как камикадзе будут гнать по трассе «Икарусы» с заложниками, отвлекая на себя преследователей. А еще несколько камикадзе должны остаться в здании отеля вместе с частью заложников и бомбой в фургоне «Газели» рядом с бензоколонкой. И если все закончится правильно, то в конце концов камикадзе отпустят заложников, а сами примут бой и постараются уничтожить как можно больше врагов ордена.
Если же при отходе возникнут проблемы, то камикадзе погибнут вместе с заложниками.
Так это представлялось при составлении плана, Но исчезновение Гордия спутало все карты. И теперь прокуратор думал только о том, как унести ноги самому и — если очень повезет — увести из здания гвардейцев.
А пока он размышлял над этой проблемой, ученик тен-тая Данилов здраво рассудил, что в создавшейся ситуации прокуратор вряд ли рискнет задержаться в отеле и что уходить он будет не пешком.
Решив так, Костя снарядил два пистолета и автомат «узи» и отправился вниз, рассчитывая оказаться в подземном гараже раньше противника.
Он по-прежнему не собирался стрелять из автомата в людей — ведь тен-тай не должен убивать, а «узи» не предназначен для нанесения аккуратных точечных ранений. Но израильский автомат — очень удобное оружие на тот случай, когда нужно отвлечь внимание или остановить несущийся навстречу автомобиль.
Мало ли что может случиться…
50
Никогда раньше Сайга-Клаус, он же Гордий, маг «ордена Нового закона», не терял контроля над своей жертвой по пути к лесу. Никогда гипнотическая сила не иссякала так рано.
Но напряжение настоящего момента и страх перед будущим отняли слишком много сил. А безумная погоня на окраине города многократно усилила напряжение и страх. И когда преследователи отстали, Гордий почувствовал, что уже не может полностью восстановить контроль над девушкой, спящей на соседнем сиденье.
Но обратного пути не было. Как не было и иного способа восстановить силу. Зима требовала новой жертвы и требовала более настойчиво, чем когда-либо. И Гордий, уже не обращая внимания на светофоры и ограничения скорости, позабыв про всякую осторожность, гнал машину на запад. В его мозгу засела одна маленькая деталь — на Западном шоссе снят пост ГАИ.
В последний момент он опомнился. Освобождение четверки арестантов уже завершилось, и пост вполне могли восстановить.
Гордий развернул «Жигули» перед самым постом, едва не врезавшись на встречную машину. А гаишники действительно уже вернулись на пост и видели все то издали. Но их оказалось всего двое, и ввиду особой обстановки в городе им было не до преследования нарушителей правил дорожного движения. Старший гаишник лишь сообщил о происшествии помощнику дежурного по городу. Тот отмахнулся от этого сообщения и вспомнил о нем лишь минут через пятнадцать, когда из штаба по освобождению «Снежной Королевы» от террористов удосужились, наконец, передать в управление информацию, поступившую от Арцеулова.
Тогда помдеж срочно запросил двадцатый пост ГАИ:
— Вы записали номер тех «Жигулей», о которых сообщали мне?
— Нет, было слишком далеко. Не видно.
— Черт! А цвет, марка?
— Черные. Точно черные. «Шестерка» или «тройка». «Шестерка» скорей всего.
Помдеж выразился нецензурно, а потом рявкнул:
— Быстро по машинам!! Достать мне эту «тачку» хоть из-под земли. Это может быть Сайга-Клаус. Все ясно?
Все было ясно — но приказ пришел слишком поздно. Черная «шестерка» уже затерялась на лесных дорогах, которых полно в окрестностях Западного шоссе.
Когда дорога, по которой Гордий гнал свою машину, стала для нее почти непроходимой, он затормозил и одним взмахом ладони разбудил Лену.
— Выходи!
Гипноз еще действовал. Лена послушно вышла из машины.
— Раздевайся! Быстрее!
Лена стала снимать одежду, но не так быстро, как того следовало ожидать. Гипноз действовал, но давал сбои.
Гордий торопился, но все же заставил девушку забросить всю одежду в багажник «Жигулей». Это было частью ритуала. Имущество женщины, подвергнутой холодной смерти, следовало принести в жертву зиме отдельно и в другом месте.
Покончив с раздеванием, Гордий схватил Лену за руку и потащил ее в лес. Раньше он никогда так не делал. Все женщины шли сами.
Но сейчас Санта-Клаус уже не надеялся на силу внушения. И не стал слишком углубляться в лес. Подходящая сосна нашлась недалеко от дороги.
Однако во время этого короткого пути холод прогнал наваждение и освежил разум девушки. Она окончательно пришла в себя уже у сосны, в тот момент, когда Гордий отпустил ее на мгновение, чтобы достать веревку.
Лена махнула рукой перед глазами маньяка — точно так, как учил ее Костя, — а сама метнулась в противоположную сторону.
И тут паника, которую Гордий с трудом сдерживал в себе, мгновенно вырвалась на поверхность — и маньяк не погнался за нагой девушкой, убегающей в глубь леса. Он метнулся назад, к машине, он бежал так, словно за ним гналась стая волков.
Лена услышала, как далеко за ее спиной хлопнула дверца «Жигулей» и натужно взревел мотор. Она остановилась, как вкопанная, а потом резко развернулась на 180 градусов.
Прямо в лицо ей смотрела луна.
А вокруг стеной стоял заснеженный лес. И мороз, который был не слаб даже днем, крепчал с каждой минутой по мере того, как на этот лес надвигалась ночь.
И посреди страшного, темного и холодного леса замерла совершенно обнаженная девушка. По мере Того, как мороз выдувал из ее сознания остатки гипнотического морока, Лена все отчетливее понимала, о помощи ждать неоткуда.
Спасение оказалось призрачным.
Но напряжение настоящего момента и страх перед будущим отняли слишком много сил. А безумная погоня на окраине города многократно усилила напряжение и страх. И когда преследователи отстали, Гордий почувствовал, что уже не может полностью восстановить контроль над девушкой, спящей на соседнем сиденье.
Но обратного пути не было. Как не было и иного способа восстановить силу. Зима требовала новой жертвы и требовала более настойчиво, чем когда-либо. И Гордий, уже не обращая внимания на светофоры и ограничения скорости, позабыв про всякую осторожность, гнал машину на запад. В его мозгу засела одна маленькая деталь — на Западном шоссе снят пост ГАИ.
В последний момент он опомнился. Освобождение четверки арестантов уже завершилось, и пост вполне могли восстановить.
Гордий развернул «Жигули» перед самым постом, едва не врезавшись на встречную машину. А гаишники действительно уже вернулись на пост и видели все то издали. Но их оказалось всего двое, и ввиду особой обстановки в городе им было не до преследования нарушителей правил дорожного движения. Старший гаишник лишь сообщил о происшествии помощнику дежурного по городу. Тот отмахнулся от этого сообщения и вспомнил о нем лишь минут через пятнадцать, когда из штаба по освобождению «Снежной Королевы» от террористов удосужились, наконец, передать в управление информацию, поступившую от Арцеулова.
Тогда помдеж срочно запросил двадцатый пост ГАИ:
— Вы записали номер тех «Жигулей», о которых сообщали мне?
— Нет, было слишком далеко. Не видно.
— Черт! А цвет, марка?
— Черные. Точно черные. «Шестерка» или «тройка». «Шестерка» скорей всего.
Помдеж выразился нецензурно, а потом рявкнул:
— Быстро по машинам!! Достать мне эту «тачку» хоть из-под земли. Это может быть Сайга-Клаус. Все ясно?
Все было ясно — но приказ пришел слишком поздно. Черная «шестерка» уже затерялась на лесных дорогах, которых полно в окрестностях Западного шоссе.
Когда дорога, по которой Гордий гнал свою машину, стала для нее почти непроходимой, он затормозил и одним взмахом ладони разбудил Лену.
— Выходи!
Гипноз еще действовал. Лена послушно вышла из машины.
— Раздевайся! Быстрее!
Лена стала снимать одежду, но не так быстро, как того следовало ожидать. Гипноз действовал, но давал сбои.
Гордий торопился, но все же заставил девушку забросить всю одежду в багажник «Жигулей». Это было частью ритуала. Имущество женщины, подвергнутой холодной смерти, следовало принести в жертву зиме отдельно и в другом месте.
Покончив с раздеванием, Гордий схватил Лену за руку и потащил ее в лес. Раньше он никогда так не делал. Все женщины шли сами.
Но сейчас Санта-Клаус уже не надеялся на силу внушения. И не стал слишком углубляться в лес. Подходящая сосна нашлась недалеко от дороги.
Однако во время этого короткого пути холод прогнал наваждение и освежил разум девушки. Она окончательно пришла в себя уже у сосны, в тот момент, когда Гордий отпустил ее на мгновение, чтобы достать веревку.
Лена махнула рукой перед глазами маньяка — точно так, как учил ее Костя, — а сама метнулась в противоположную сторону.
И тут паника, которую Гордий с трудом сдерживал в себе, мгновенно вырвалась на поверхность — и маньяк не погнался за нагой девушкой, убегающей в глубь леса. Он метнулся назад, к машине, он бежал так, словно за ним гналась стая волков.
Лена услышала, как далеко за ее спиной хлопнула дверца «Жигулей» и натужно взревел мотор. Она остановилась, как вкопанная, а потом резко развернулась на 180 градусов.
Прямо в лицо ей смотрела луна.
А вокруг стеной стоял заснеженный лес. И мороз, который был не слаб даже днем, крепчал с каждой минутой по мере того, как на этот лес надвигалась ночь.
И посреди страшного, темного и холодного леса замерла совершенно обнаженная девушка. По мере Того, как мороз выдувал из ее сознания остатки гипнотического морока, Лена все отчетливее понимала, о помощи ждать неоткуда.
Спасение оказалось призрачным.
51
Как только прокуратор вошел в подземный гараж, ученик тен-тая Данилов бросился на него из-за машин.
Два телохранителя упали на бетонный пол. Остальные озирались по сторонам, не понимая, что произошло… Стволы их автоматов и пистолетов метались от одной машины к другой. Потом все внимание гвардейцев и камикадзе сосредоточилось на одной точке. Из-за ближайшей машины поднялся прокуратор, и не все сразу заметили, что за его спиной находится еще один человек. Поэтому многие сильно удивились — с чего это шеф как-то странно гримасничает и быстро отступает в сторону технической стоянки.
Но начальник гвардии магистра разобрался в ситуации быстрее остальных и скомандовал:
— Не стрелять.
Сразу же вслед за этой командой раздался выстрел. Это Данилов нейтрализовал «оловянного солдатика», охранявшего бомбу. В следующую секунду он вместе с прокуратором скрылся за кузовом «Газели».
Начальник гвардейцев повторил: «Не стрелять». На этот раз он опасался не только за жизнь прокуратора, но и за свою собственную. Стрелять возле машины, фургон которой набит взрывчаткой по самую крышу, не рекомендуется никому и ни при каких обстоятельствах. От этого может взлететь на воздух весь гараж. А потом еще сверху упадет отель. Возможно, сразу все тридцать три этажа.
Но ученик тен-тая снова пренебрег этим очевидным фактом и прострелил начальнику гвардии магистра один из болевых центров. Для этого не требовалось знать секреты тентай-де — Костя выбрал болевой узел, известный каждому ребенку.
Прием был очень темный, но зато гарантировал шок и длительную потерю сознания.
После этого выстрела гвардейцы наконец догадались залечь за машинами. За старшего остался Григер, который решил проявить инициативу и крикнул:
— Эй! Кто ты, и чего ты хочешь?
— Я тен-тай из дома благородных рыцарей земли и неба, — ответил Костя ритуальной формулой тен-таев, зная, что такой ответ должен деморализовать людей, знакомых с репутацией воинов тентай-де. — Мне нужен маг ордена.
— Здесь нет магов. Был только один, и он уже у тебя.
— А если подумать? Ведь мне очень нужен маг ордена. Если он не подойдет сюда в течение минуты, тогда там, где вы лежите, начнется сильный пожар. Источник огня я уже приготовил.
— Здесь нет магов ордена, — упрямо повторил Григер.
— То есть можно поджигать?
— Стой! — не выдержал вдруг один из гвардейцев. Потом Костя услышал звуки какой-то возни и довольно громкий словесной перепалки, кульминацией которой стала фраза: «Или ты идешь, или ты труп!»
Григер был посредственным гипнотизером и не мог справиться со всеми гвардейцами сразу. Мужской разговор в тени машин кончился тем, что его вытолкнули из укрытия.
— Подойди сюда, — приказал Костя. — Не бойся, я не стану тебя убивать. Ты нужен мне для другого Дела.
Григер медленно двинулся к машине с бомбой. Мелькнула рука Данилова, и маг ордена упал на пол, скрывшись из глаз остальных инквизиторов.
— Есть проблема, — дружеским тоном сказал ему Костя. — Я пытался допросить твоего босса, но он загнал себя в транс, и я не могу привести его в чувство. Ты должен мне помочь.
Григер тем временем пытался загипнотизировать Костю. Но недаром даже сам прокуратор опасался иметь дело с тен-таями. Костя еще не умел ставить абсолютную ментальную защиту — однако его умения хватило, чтобы отразить гипнотическую атаку Григера.
А через минуту маг ордена совсем забыл о гипнозе. Он орал от боли и был бессилен что-либо изменить. Григер не мог вывести из транса прокуратора и не мог сам уйти в транс. Григер не знал, где искать Зарокова, и не был уверен, есть ли дистанционный пульт подрыва бомбы за пределами отеля.
Зато Григер с уверенностью сообщил, что легко может управлять любым из «оловянных солдатиков» и даже всеми сразу. И тут же доказал это, подозвав по приказу Кости одного из камикадзе.
«До реки меньше минуты езды», — прикинул Костя и стал диктовать боевику инструкции. Григер был предупрежден, что невыполнение этих инструкций плачевно скажется прежде всего на нем, и поэтому помогал Косте изо всех сил.
Когда камикадзе усвоил все, что от него требуется и был готов выполнять приказ, Григер связался по мобильному телефону со штабом милицейских сил, стянутых к отелю.
— Сейчас из подземного гаража выедут несколько машин, — сказал он. — Не надо их останавливать и преследовать, иначе могут пострадать заложники.
Когда этот разговор закончился. Костя отобрал у Григера телефон и положил его к себе в карман. А лежащим гвардейцам крикнул:
— Быстро по машинам! И чтобы через две минуты вашего духу здесь не было. Вас не тронут. Время пошло.
Гвардейцы были наемниками, а не фанатиками. И хотя некоторые из них служили ордену не только за деньги, но и по убеждению, героическая гибель н;' благо операции даже им не казалась наилучшим вы ходом из положения. Костя дал им возможность спастись, и гвардейцы поспешили этой возможностью воспользоваться.
Японский мини-грузовичок и микроавтобус завелись с пол-оборота и наперегонки помчались к выезду из гаража.
— Пошел, — сказал Костя, адресуясь к камикадзе, сидящему за рулем «Газели».
Груженая взрывчаткой машина отстала от двух первых всего на несколько секунд. Костя боялся, что бомба взорвется, когда заведется мотор или когда «Газель» тронется с места, но инквизиторы, к счастью, не предусмотрели такой возможности.
В толпе за оцеплением должен был находиться наблюдатель, но Гордий перед тем, как подойти к Лене Зверевой, заставил его покинуть пост и скрыться в неизвестном направлении. Да и все равно его доклады было некому принимать. Прокуратор лежал в отключке, начальник гвардии — тоже, Гордий пропал, а Григер подчинялся теперь воле Данилова. Поэтому Зароков, который доверял прокуратору и не докучал ему частыми звонками, а в данный момент вообще интересовался не столько делами в отеле, сколько эвакуацией из региона четырех освобожденных из тюрьмы друзей ордена, узнал о происшествии с некоторым опозданием.
Тем временем Костя Данилов, проводив взглядом выехавшие из гаража машины, подождал несколько минут, а потом связался с милицейским штабом.
— Алло! Не подскажете, серая «Газель», фургон, уже упала в реку с Гагаринского моста?.. Очень хорошо. Там глубоко?.. Кто я такой — пока неважно. Просто, если там глубже трех метров, то можете спокойно преследовать те машины, которые выехали из «Снежной Королевы» несколько минут назад. Взрываться тут больше нечему… Повторяю: кто я такой — вам знать не обязательно. И не вздумайте штурмовать здание. Здесь еще полно идиотов с оружием, и они могут начать стрельбу.
Два телохранителя упали на бетонный пол. Остальные озирались по сторонам, не понимая, что произошло… Стволы их автоматов и пистолетов метались от одной машины к другой. Потом все внимание гвардейцев и камикадзе сосредоточилось на одной точке. Из-за ближайшей машины поднялся прокуратор, и не все сразу заметили, что за его спиной находится еще один человек. Поэтому многие сильно удивились — с чего это шеф как-то странно гримасничает и быстро отступает в сторону технической стоянки.
Но начальник гвардии магистра разобрался в ситуации быстрее остальных и скомандовал:
— Не стрелять.
Сразу же вслед за этой командой раздался выстрел. Это Данилов нейтрализовал «оловянного солдатика», охранявшего бомбу. В следующую секунду он вместе с прокуратором скрылся за кузовом «Газели».
Начальник гвардейцев повторил: «Не стрелять». На этот раз он опасался не только за жизнь прокуратора, но и за свою собственную. Стрелять возле машины, фургон которой набит взрывчаткой по самую крышу, не рекомендуется никому и ни при каких обстоятельствах. От этого может взлететь на воздух весь гараж. А потом еще сверху упадет отель. Возможно, сразу все тридцать три этажа.
Но ученик тен-тая снова пренебрег этим очевидным фактом и прострелил начальнику гвардии магистра один из болевых центров. Для этого не требовалось знать секреты тентай-де — Костя выбрал болевой узел, известный каждому ребенку.
Прием был очень темный, но зато гарантировал шок и длительную потерю сознания.
После этого выстрела гвардейцы наконец догадались залечь за машинами. За старшего остался Григер, который решил проявить инициативу и крикнул:
— Эй! Кто ты, и чего ты хочешь?
— Я тен-тай из дома благородных рыцарей земли и неба, — ответил Костя ритуальной формулой тен-таев, зная, что такой ответ должен деморализовать людей, знакомых с репутацией воинов тентай-де. — Мне нужен маг ордена.
— Здесь нет магов. Был только один, и он уже у тебя.
— А если подумать? Ведь мне очень нужен маг ордена. Если он не подойдет сюда в течение минуты, тогда там, где вы лежите, начнется сильный пожар. Источник огня я уже приготовил.
— Здесь нет магов ордена, — упрямо повторил Григер.
— То есть можно поджигать?
— Стой! — не выдержал вдруг один из гвардейцев. Потом Костя услышал звуки какой-то возни и довольно громкий словесной перепалки, кульминацией которой стала фраза: «Или ты идешь, или ты труп!»
Григер был посредственным гипнотизером и не мог справиться со всеми гвардейцами сразу. Мужской разговор в тени машин кончился тем, что его вытолкнули из укрытия.
— Подойди сюда, — приказал Костя. — Не бойся, я не стану тебя убивать. Ты нужен мне для другого Дела.
Григер медленно двинулся к машине с бомбой. Мелькнула рука Данилова, и маг ордена упал на пол, скрывшись из глаз остальных инквизиторов.
— Есть проблема, — дружеским тоном сказал ему Костя. — Я пытался допросить твоего босса, но он загнал себя в транс, и я не могу привести его в чувство. Ты должен мне помочь.
Григер тем временем пытался загипнотизировать Костю. Но недаром даже сам прокуратор опасался иметь дело с тен-таями. Костя еще не умел ставить абсолютную ментальную защиту — однако его умения хватило, чтобы отразить гипнотическую атаку Григера.
А через минуту маг ордена совсем забыл о гипнозе. Он орал от боли и был бессилен что-либо изменить. Григер не мог вывести из транса прокуратора и не мог сам уйти в транс. Григер не знал, где искать Зарокова, и не был уверен, есть ли дистанционный пульт подрыва бомбы за пределами отеля.
Зато Григер с уверенностью сообщил, что легко может управлять любым из «оловянных солдатиков» и даже всеми сразу. И тут же доказал это, подозвав по приказу Кости одного из камикадзе.
«До реки меньше минуты езды», — прикинул Костя и стал диктовать боевику инструкции. Григер был предупрежден, что невыполнение этих инструкций плачевно скажется прежде всего на нем, и поэтому помогал Косте изо всех сил.
Когда камикадзе усвоил все, что от него требуется и был готов выполнять приказ, Григер связался по мобильному телефону со штабом милицейских сил, стянутых к отелю.
— Сейчас из подземного гаража выедут несколько машин, — сказал он. — Не надо их останавливать и преследовать, иначе могут пострадать заложники.
Когда этот разговор закончился. Костя отобрал у Григера телефон и положил его к себе в карман. А лежащим гвардейцам крикнул:
— Быстро по машинам! И чтобы через две минуты вашего духу здесь не было. Вас не тронут. Время пошло.
Гвардейцы были наемниками, а не фанатиками. И хотя некоторые из них служили ордену не только за деньги, но и по убеждению, героическая гибель н;' благо операции даже им не казалась наилучшим вы ходом из положения. Костя дал им возможность спастись, и гвардейцы поспешили этой возможностью воспользоваться.
Японский мини-грузовичок и микроавтобус завелись с пол-оборота и наперегонки помчались к выезду из гаража.
— Пошел, — сказал Костя, адресуясь к камикадзе, сидящему за рулем «Газели».
Груженая взрывчаткой машина отстала от двух первых всего на несколько секунд. Костя боялся, что бомба взорвется, когда заведется мотор или когда «Газель» тронется с места, но инквизиторы, к счастью, не предусмотрели такой возможности.
В толпе за оцеплением должен был находиться наблюдатель, но Гордий перед тем, как подойти к Лене Зверевой, заставил его покинуть пост и скрыться в неизвестном направлении. Да и все равно его доклады было некому принимать. Прокуратор лежал в отключке, начальник гвардии — тоже, Гордий пропал, а Григер подчинялся теперь воле Данилова. Поэтому Зароков, который доверял прокуратору и не докучал ему частыми звонками, а в данный момент вообще интересовался не столько делами в отеле, сколько эвакуацией из региона четырех освобожденных из тюрьмы друзей ордена, узнал о происшествии с некоторым опозданием.
Тем временем Костя Данилов, проводив взглядом выехавшие из гаража машины, подождал несколько минут, а потом связался с милицейским штабом.
— Алло! Не подскажете, серая «Газель», фургон, уже упала в реку с Гагаринского моста?.. Очень хорошо. Там глубоко?.. Кто я такой — пока неважно. Просто, если там глубже трех метров, то можете спокойно преследовать те машины, которые выехали из «Снежной Королевы» несколько минут назад. Взрываться тут больше нечему… Повторяю: кто я такой — вам знать не обязательно. И не вздумайте штурмовать здание. Здесь еще полно идиотов с оружием, и они могут начать стрельбу.
52
Гордий надеялся, что его часовая отлучка пройдет незамеченной. В момент его отъезда все шло к тому, что его коллеги останутся в отеле на ночь, а то и на несколько дней. А значит, в ближайшие часы меры по прикрытию отхода не понадобятся.
Правда, перед отъездом Гордий совершенно по терял контроль над собой и наделал глупостей. На пример, незачем было отключать свой карманный телефон и отсылать наблюдателя неизвестно куда.
Незадача в лесу сначала повергла Гордая в панику, но добравшись до города и благополучно въехал на его улицы, он взял себя в руки и теперь думал, как оправдаться, если кто-то из боссов ордена все-таки удосужился в этот час проверить, как обеспечивается тыловое прикрытие.
Хуже всего было то, что гипнотическую силу Гордий потерял полностью. Вернуть ее могло только жертвоприношение, но для его совершения тоже требовался гипноз — Гордий не умел справляться с женщинами иначе. Да и время поджимало. Если он как можно быстрее не вернется к отелю, то оправдаться перед боссами станет еще труднее.
Если бы в лесу все пошло как надо, то оправдаться было бы несложно. Создать у какого-нибудь милиционера впечатление, будто Гордий больше часа просидел в милицейской машине, пока проверяли его документы и занимались установлением личности. А потом подкинуть эту версию прокуратору — и пусть попробует проверить.
Но теперь такая инсценировка исключалась. Соврать прокуратору, конечно, можно — но эта ложь не выдержит проверки. А верить кому бы то ни было на слово лидеры ордена не любят.
Но деваться все равно некуда. Надо возвращаться к гостинице, уповая на то, что внутри все идет по плану и группа захвата пока не помышляет об отходе. 426
Гордий припарковал машину на значительном удалении от отеля, справедливо опасаясь, что кто-нибудь мог заметить его отъезд. Правда, он был практически уверен, что ни один человек в толпе не запомнил его лица. На протяжении всего дня Гордий распространял вокруг себя отвлекающую гипнотическую ауру.
Но Арцеулов не попал под эту волну. На этот раз он видел Гордия издали. Сила гипнотизера была в тот момент уже на исходе, а художник на зрение никогда не жаловался и запомнил лицо Санта-Клауса во всех деталях.
Сейчас Арцеулова прямо здесь же, около «Снежной Королевы», в одной из штабных машин допрашивали Ростовцев и Кондратьев. Ростовцева вызвали из управления специально по поводу откровений художника, а Кондратьев приехал еще раньше, после того, как с ним связался Короленко, который сообщил, что все обвинения с Данилова сняты, и лидеры секты Детей Солнца тоже не имеют никакого отношения к делу Санта-Клауса.
Правда, перед отъездом Гордий совершенно по терял контроль над собой и наделал глупостей. На пример, незачем было отключать свой карманный телефон и отсылать наблюдателя неизвестно куда.
Незадача в лесу сначала повергла Гордая в панику, но добравшись до города и благополучно въехал на его улицы, он взял себя в руки и теперь думал, как оправдаться, если кто-то из боссов ордена все-таки удосужился в этот час проверить, как обеспечивается тыловое прикрытие.
Хуже всего было то, что гипнотическую силу Гордий потерял полностью. Вернуть ее могло только жертвоприношение, но для его совершения тоже требовался гипноз — Гордий не умел справляться с женщинами иначе. Да и время поджимало. Если он как можно быстрее не вернется к отелю, то оправдаться перед боссами станет еще труднее.
Если бы в лесу все пошло как надо, то оправдаться было бы несложно. Создать у какого-нибудь милиционера впечатление, будто Гордий больше часа просидел в милицейской машине, пока проверяли его документы и занимались установлением личности. А потом подкинуть эту версию прокуратору — и пусть попробует проверить.
Но теперь такая инсценировка исключалась. Соврать прокуратору, конечно, можно — но эта ложь не выдержит проверки. А верить кому бы то ни было на слово лидеры ордена не любят.
Но деваться все равно некуда. Надо возвращаться к гостинице, уповая на то, что внутри все идет по плану и группа захвата пока не помышляет об отходе. 426
Гордий припарковал машину на значительном удалении от отеля, справедливо опасаясь, что кто-нибудь мог заметить его отъезд. Правда, он был практически уверен, что ни один человек в толпе не запомнил его лица. На протяжении всего дня Гордий распространял вокруг себя отвлекающую гипнотическую ауру.
Но Арцеулов не попал под эту волну. На этот раз он видел Гордия издали. Сила гипнотизера была в тот момент уже на исходе, а художник на зрение никогда не жаловался и запомнил лицо Санта-Клауса во всех деталях.
Сейчас Арцеулова прямо здесь же, около «Снежной Королевы», в одной из штабных машин допрашивали Ростовцев и Кондратьев. Ростовцева вызвали из управления специально по поводу откровений художника, а Кондратьев приехал еще раньше, после того, как с ним связался Короленко, который сообщил, что все обвинения с Данилова сняты, и лидеры секты Детей Солнца тоже не имеют никакого отношения к делу Санта-Клауса.