Рокотова и тех, кого взяли вместе с ним, судили по месту совершения первого убийства — в Белокаменске (вообще же, география их деятельности была значительно шире и захватывала также Питер и Москву — тем более, что именно в Москве и началась вся эта история с моральным падением и физической гибелью любимой девушки Зарокова и Рокотова). Смертный приговор Рокотову был вынесен, естественно, тоже в Белокаменске, и поэтому он ждал его смягчения или исполнения в Белокаменской тюрьме.
А Зароков как сквозь землю провалился. Вот уже почти полтора года «Львиное сердце» активно искало его, а милиция делала вид, что ищет. У милиции результат был нулевой, а у охранного агентства — близкий к нулю.
Но совсем недавно, уже на исходе осени, молодой сотрудник «Львиного сердца» Константин Данилов раздобыл некоторые весьма интригующие сведения о том, чем теперь занимается Зароков и где его искать.
6
7
8
9
10
11
12
А Зароков как сквозь землю провалился. Вот уже почти полтора года «Львиное сердце» активно искало его, а милиция делала вид, что ищет. У милиции результат был нулевой, а у охранного агентства — близкий к нулю.
Но совсем недавно, уже на исходе осени, молодой сотрудник «Львиного сердца» Константин Данилов раздобыл некоторые весьма интригующие сведения о том, чем теперь занимается Зароков и где его искать.
6
Костя Данилов был невелик ростом и не слишком опытен в охранно-сыскных делах. Видом своим он больше всего смахивал на интеллигентного мальчика из хорошей семьи — и что самое интересное, именно таким мальчиком и являлся. Но не только это отличало его от других сотрудников «Львиного сердца», среди которых преобладали здоровые парни, начинавшие карьеру в правоохранительных органах и элитных армейских частях.
Костя в армии не служил ни дня и к правоохранительным службам не имел ровным счетом никакого отношения. Но зато он был учеником тен-тая и водил дружбу с самим Королем Тысячи Звезд — сильнейшим из всех практикующих воинов тентай-де. За полгода ученичества Костя превратился из болезненного юноши, негодного к воинской службе по состоянию здоровья, в обладателя огромной силы. Конечно, не такой огромной, как у настоящих тен-таев, но все же достаточной, чтобы после короткой демонстрации в спортзале «Львиного сердца» его взяли в агентство без лишних вопросов и обсуждений.
Числился Костя экспертом по общим вопросам, потому что сам так захотел несмотря на то, что эта должность котировалась в агентстве не слишком высоко. Вообще, как и положено всякому уважающему себя тен-таю. Костя вел двойную жизнь, и о его скрытых возможностях знали немногие.
Зато благодаря Косте шеф «Львиного сердца» Роман Каменев смог сделать свое историческое заявление, адресованное инквизиторам, после которого клиентура агентства возросла в несколько раз. Этой осенью в Москве среди «новых русских» стало модным бояться инквизиторов и верить в то, что только тен-таи могут от них защитить. Тен-таи, между тем, никого защищать не торопились, и только «Львиное сердце» могло похвастаться связью с ними, а особо солидным клиентам даже показывало живого тен-тая в действии.
Правда, в начале декабря этот самый живой тен-тай, еще не окончивший своего ученичества, зачем-то спешно отбыл в Белокаменск и появился там как раз в тот день, когда милиция нашла трупы двух первых жертв маньяка, прозванного Санта-Клаусом. Впрочем, не исключено, что Костя находился там и раньше, но просто не давал о себе знать. Во всяком случае, в Москве его не видели с конца ноября.
О том, зачем Косте понадобилось ехать в Белокаменск, знали только Каменев, его заместитель Селезнев и шеф розыскников «Львиного сердца» Серебров. А вот бывший лучший охранник агентства Олег Коваль, ныне возглавлявший личную службу безопасности Яны Ружевич, о миссии Данилова ничего не знал и вообще смутно представлял себе, кто такой Данилов. Костя появился в «Львином сердце» уже после того, как Коваль оттуда ушел.
И вообще, новости о тен-таях Олег узнавал преимущественно из газет. А газеты, когда касаются подобных тем, вечно пишут всякую чушь. Инопланетяне, снежные «человеки», филиппинские врачи, ниндзя — а теперь вот тен-таи.
Тентай-де — журналистский хит сезона наряду с инквизиторами и свежим НЛО, упавшим в сибирской тайге. Еще год назад о тен-таях никто не слышал. А теперь о них знают все. Филологи роются в словарях восточных языков, чтобы выяснить происхождение слова «тен-тай», а в Голливуде воинов тентай-де уже окрестили «русскими ниндзя».
Лучше всех суть массовых представлений о тен-таях выразил мальчик, остановленный на Арбате телерепортерами, проводившими опрос для программы «Тема». На вопрос: «Кто такие тен-таи?», он ответил: «Это те, которые круче всех ниндзей и каратистов!»
А между тем Костя Данилов, проходя Ночью через Белокаменский парк культуры и отдыха, вовсе не чувствовал себя особенно крутым. Хотя, разумеется, знал, что бояться ему нечего.
Костя в армии не служил ни дня и к правоохранительным службам не имел ровным счетом никакого отношения. Но зато он был учеником тен-тая и водил дружбу с самим Королем Тысячи Звезд — сильнейшим из всех практикующих воинов тентай-де. За полгода ученичества Костя превратился из болезненного юноши, негодного к воинской службе по состоянию здоровья, в обладателя огромной силы. Конечно, не такой огромной, как у настоящих тен-таев, но все же достаточной, чтобы после короткой демонстрации в спортзале «Львиного сердца» его взяли в агентство без лишних вопросов и обсуждений.
Числился Костя экспертом по общим вопросам, потому что сам так захотел несмотря на то, что эта должность котировалась в агентстве не слишком высоко. Вообще, как и положено всякому уважающему себя тен-таю. Костя вел двойную жизнь, и о его скрытых возможностях знали немногие.
Зато благодаря Косте шеф «Львиного сердца» Роман Каменев смог сделать свое историческое заявление, адресованное инквизиторам, после которого клиентура агентства возросла в несколько раз. Этой осенью в Москве среди «новых русских» стало модным бояться инквизиторов и верить в то, что только тен-таи могут от них защитить. Тен-таи, между тем, никого защищать не торопились, и только «Львиное сердце» могло похвастаться связью с ними, а особо солидным клиентам даже показывало живого тен-тая в действии.
Правда, в начале декабря этот самый живой тен-тай, еще не окончивший своего ученичества, зачем-то спешно отбыл в Белокаменск и появился там как раз в тот день, когда милиция нашла трупы двух первых жертв маньяка, прозванного Санта-Клаусом. Впрочем, не исключено, что Костя находился там и раньше, но просто не давал о себе знать. Во всяком случае, в Москве его не видели с конца ноября.
О том, зачем Косте понадобилось ехать в Белокаменск, знали только Каменев, его заместитель Селезнев и шеф розыскников «Львиного сердца» Серебров. А вот бывший лучший охранник агентства Олег Коваль, ныне возглавлявший личную службу безопасности Яны Ружевич, о миссии Данилова ничего не знал и вообще смутно представлял себе, кто такой Данилов. Костя появился в «Львином сердце» уже после того, как Коваль оттуда ушел.
И вообще, новости о тен-таях Олег узнавал преимущественно из газет. А газеты, когда касаются подобных тем, вечно пишут всякую чушь. Инопланетяне, снежные «человеки», филиппинские врачи, ниндзя — а теперь вот тен-таи.
Тентай-де — журналистский хит сезона наряду с инквизиторами и свежим НЛО, упавшим в сибирской тайге. Еще год назад о тен-таях никто не слышал. А теперь о них знают все. Филологи роются в словарях восточных языков, чтобы выяснить происхождение слова «тен-тай», а в Голливуде воинов тентай-де уже окрестили «русскими ниндзя».
Лучше всех суть массовых представлений о тен-таях выразил мальчик, остановленный на Арбате телерепортерами, проводившими опрос для программы «Тема». На вопрос: «Кто такие тен-таи?», он ответил: «Это те, которые круче всех ниндзей и каратистов!»
А между тем Костя Данилов, проходя Ночью через Белокаменский парк культуры и отдыха, вовсе не чувствовал себя особенно крутым. Хотя, разумеется, знал, что бояться ему нечего.
7
— Братан, закурить есть?
Сакраментальную фразу произнес парень с горящей «беломориной» в руке. Но этого ему показалось мало. Он сунул папиросу в рот, глубоко затянулся и выпустил дым, смешанный с перегаром, прямо Косте в лицо.
Костя молча достал из кармана пачку ментоловых сигарет, вынул одну, невозмутимо извлек горящий окурок изо рта собеседника, прикурил и, бросив окурок под ноги, сообщил, дымя ментолом;
— Есть.
Уже одно это должно было насторожить парней, попавшихся Косте навстречу. Но они находились, говоря языком простаков, в состоянии глубокого алкогольного опьянения, и было их тринадцать штук, не считая дамы. Вдобавок, они уже минут двадцать не били никому морду и терпеть это безобразие дальше было выше их сил.
Костя выглядел приблизительно как юный скрипач, пришедший на вечер художественной самодеятельности. Такие мальчики обычно носят белые рубашки с кружевными воротничками, и учителя ставят их всем в пример.
— Э! Ты куда кинул мой хабарик?! А ну, подыми! — произнес вторую сакраментальную фразу хозяин «беломорины».
Спутники обиженного курильщика сомкнулись вокруг Кости плотным кольцом, предвкушая замечальное зрелище. Корриду. Тринадцать быков против одного тореадора. Хотя какого, к чертям, тореадора — против обыкновенного прохожего, который случайно забрел на арену.
Костя наступил на окурок ногой и вдавил его в снег.
— Братан, ты не прав, — голосом, не предвещающем ничего хорошего, произнес его собеседник.
— Я знаю, — ответил Костя скромно. — Я лев. А львы чрезвычайно опасны для неопытных путешественников. Так что ты еще более не прав. К моему глубокому сожалению.
Обиженный курильщик решил, что лучше будет сначала заехать этому долбаному интеллигенту в глаз — чтоб не выпендривался, а уж потом продолжать беседу.
Ударил он вполсилы — видно, боялся убить визави раньше времени. И упал.
Пока он наносил удар, Костя просто отошел в сторону, без спешки и суеты. Ему самому показалось, что уход из-под удара был непозволительно медленным, но остальные просто не заметили этого движения и не поняли, с чего это вдруг их товарищ растянулся на снегу посреди круга.
— Ты даже не представляешь, насколько ты не прав, — сказал Костя, склоняясь над упавшим.
Как раз в этот момент кто-то из остальных решил, что сейчас самое время начать пинать Костю ногами. И, естественно, тоже упал. Взмах ногой для удара влечет за собой неизбежную потерю равновесия. Компенсировать ее может только сам удар, но в данном случае это было совершенно исключено. Даже начинающий тен-тай никогда не позволит неподготовленному противнику коснуться себя.
А дальше Костя продемонстрировал образцовую атаку «один против десяти». Не углубляясь в изыски стиля, он за три секунды нанес десять ударов «кусающая кобра» — по одному на каждого противника. Седьмой урок тенгай-де из сорока девяти. Все удары пришлись в точки отключения — Костя не хотел дедать людям больно и к тому же еще не очень твердо знал болевые точки, которые не используются в дружеских боях.
Первый Костин собеседник, обиженный курильщик, оказался упрям, как настоящий бык для корриды, и к тому же туп, как дерево. Он все еще ничего не понял и, поднявшись на ноги, попер на Костю наподобие бульдозера. Но пока он пер, Косте хватило времени, чтобы вспомнить по крайней мере одну болевую точку поблизости от причинного места, нацелиться на нее и устроить такой «укус кобры», что клиент неприлично завизжал и с воем стал кататься по снегу.
Трое уцелевших — девушка и двое подростков нежного возраста — смотрели на это кино во все глаза.
— Женщины и дети неприкосновенны, — сообщил им Костя, натягивая перчатки. Он снял их, когда закуривал.
— Что ты с ними сделал? — одними губами прошептала девица.
— Поражение нервных центров, — равнодушно ответил Костя, махнув рукой. — До свадьбы заживет.
Окинув поле битвы оценивающим взглядом, он удовлетворенно щелкнул языком и, не оглядываясь, пошел по аллее к выходу из парка. Девушка несколько секунд постояла в нерешительности, а потом двинулась за ним.
Поверженные хулиганы-неудачники начинали приходить в себя. Точки отключения ученик тен-тая Данилов изучил достаточно хорошо и выбирал такие, которые дают кратковременный эффект.
Первая заповедь тен-тая как две капли воды похожа на заповедь врача: «Не навреди!»
Сакраментальную фразу произнес парень с горящей «беломориной» в руке. Но этого ему показалось мало. Он сунул папиросу в рот, глубоко затянулся и выпустил дым, смешанный с перегаром, прямо Косте в лицо.
Костя молча достал из кармана пачку ментоловых сигарет, вынул одну, невозмутимо извлек горящий окурок изо рта собеседника, прикурил и, бросив окурок под ноги, сообщил, дымя ментолом;
— Есть.
Уже одно это должно было насторожить парней, попавшихся Косте навстречу. Но они находились, говоря языком простаков, в состоянии глубокого алкогольного опьянения, и было их тринадцать штук, не считая дамы. Вдобавок, они уже минут двадцать не били никому морду и терпеть это безобразие дальше было выше их сил.
Костя выглядел приблизительно как юный скрипач, пришедший на вечер художественной самодеятельности. Такие мальчики обычно носят белые рубашки с кружевными воротничками, и учителя ставят их всем в пример.
— Э! Ты куда кинул мой хабарик?! А ну, подыми! — произнес вторую сакраментальную фразу хозяин «беломорины».
Спутники обиженного курильщика сомкнулись вокруг Кости плотным кольцом, предвкушая замечальное зрелище. Корриду. Тринадцать быков против одного тореадора. Хотя какого, к чертям, тореадора — против обыкновенного прохожего, который случайно забрел на арену.
Костя наступил на окурок ногой и вдавил его в снег.
— Братан, ты не прав, — голосом, не предвещающем ничего хорошего, произнес его собеседник.
— Я знаю, — ответил Костя скромно. — Я лев. А львы чрезвычайно опасны для неопытных путешественников. Так что ты еще более не прав. К моему глубокому сожалению.
Обиженный курильщик решил, что лучше будет сначала заехать этому долбаному интеллигенту в глаз — чтоб не выпендривался, а уж потом продолжать беседу.
Ударил он вполсилы — видно, боялся убить визави раньше времени. И упал.
Пока он наносил удар, Костя просто отошел в сторону, без спешки и суеты. Ему самому показалось, что уход из-под удара был непозволительно медленным, но остальные просто не заметили этого движения и не поняли, с чего это вдруг их товарищ растянулся на снегу посреди круга.
— Ты даже не представляешь, насколько ты не прав, — сказал Костя, склоняясь над упавшим.
Как раз в этот момент кто-то из остальных решил, что сейчас самое время начать пинать Костю ногами. И, естественно, тоже упал. Взмах ногой для удара влечет за собой неизбежную потерю равновесия. Компенсировать ее может только сам удар, но в данном случае это было совершенно исключено. Даже начинающий тен-тай никогда не позволит неподготовленному противнику коснуться себя.
А дальше Костя продемонстрировал образцовую атаку «один против десяти». Не углубляясь в изыски стиля, он за три секунды нанес десять ударов «кусающая кобра» — по одному на каждого противника. Седьмой урок тенгай-де из сорока девяти. Все удары пришлись в точки отключения — Костя не хотел дедать людям больно и к тому же еще не очень твердо знал болевые точки, которые не используются в дружеских боях.
Первый Костин собеседник, обиженный курильщик, оказался упрям, как настоящий бык для корриды, и к тому же туп, как дерево. Он все еще ничего не понял и, поднявшись на ноги, попер на Костю наподобие бульдозера. Но пока он пер, Косте хватило времени, чтобы вспомнить по крайней мере одну болевую точку поблизости от причинного места, нацелиться на нее и устроить такой «укус кобры», что клиент неприлично завизжал и с воем стал кататься по снегу.
Трое уцелевших — девушка и двое подростков нежного возраста — смотрели на это кино во все глаза.
— Женщины и дети неприкосновенны, — сообщил им Костя, натягивая перчатки. Он снял их, когда закуривал.
— Что ты с ними сделал? — одними губами прошептала девица.
— Поражение нервных центров, — равнодушно ответил Костя, махнув рукой. — До свадьбы заживет.
Окинув поле битвы оценивающим взглядом, он удовлетворенно щелкнул языком и, не оглядываясь, пошел по аллее к выходу из парка. Девушка несколько секунд постояла в нерешительности, а потом двинулась за ним.
Поверженные хулиганы-неудачники начинали приходить в себя. Точки отключения ученик тен-тая Данилов изучил достаточно хорошо и выбирал такие, которые дают кратковременный эффект.
Первая заповедь тен-тая как две капли воды похожа на заповедь врача: «Не навреди!»
8
Третье письмо Санта-Клауса пришло в ГУВД шестнадцатого числа, одновременно с анонимкой.
Анонимка была распечатана с компьютера не принтере и выдержана в лаконичном стиле. Она гласила: «В городе инквизиторы. Это не к добру».
Письмо от маньяка содержало очередную фотов графию с надписью: «Подарок из Лапландии».
Отдавая снимок Ростовцеву, начальник ГУВД генерал Голубев был, как всегда, невозмутим. А повод для волнения, между тем, имел место, и генерал о нем упомянул.
— Есть одна проблема. Серьезная. Эта девочка — дочь Грекова.
— Такие люди — и без охраны? — удивился Ростовцев.
— Ее ищут с позавчерашнего вечера.
— Впервые слышу.
— Естественно. Искала грековская служба без опасности. Они пресекли любую утечку информации — думали, что это похищение с целью шантажа.
— То есть подробности неизвестны.
— Плох тот начальник милиции, который не знает, что творится у него в городе. Греков обратился ко мне еще вчера. Лично и строго конфиденциально. Просил не поднимать шума раньше времени. Но теперь никуда не денешься.
— Насчет службы безопасности. Как получилось, что девчонку захватил маньяк? Разве ее не охраняли? Люди такого уровня обычно этим не пренебрегают.
— Переходный возраст, бродячая жизнь, мозги набекрень. Думаешь, так уж трудно девочке ее возраста улизнуть от телохранителей?
Несмотря на то, что Ростовцев находился в возрасте Христа и в звании майора, все в управлении, от генерала Голубева и до практиканта Сентябрева, обращались к нему на «ты» и называли Сашей. И это притом, что именно Ростовцеву и его команде поручались самые сложные и ответственные дела.
— По моим сведениям, она спуталась с какой-то компанией молодых оболтусов, — продолжал генерал. — Не то хиппи, не то фаны, а может, еще кто-то. Мало ли их у нас в городе… А Греков не такой человек, чтобы держать дочь под замком. В общем, доигрались.
— Если это она, то прошло порядка сорока часов. То есть мы получим замороженный труп.
— Есть один положительный аспект. Теперь к нашему расследованию подключится грековская охрана. Ты умеешь ладить с этой братией, так что есть надежда, что дело пойдет быстрее.
— Николай Дмитриевич может с вами не согласиться. Насчет положительного аспекта.
Николай Дмитриевич Короленко, начальник криминальной милиции, в непосредственном подчинении которой находился угрозыск, очень не любил частные сыскные и охранные службы. Он считал, что профессионалы должны работать в государственных правоохранительных органах, а дилетантам вообще нечего соваться не в свое дело.
На самом же деле грековская секьюрити была самой лучшей частной службой безопасности в городе. Правда, к частному сыску по клиентским заказам она отношения не имела и занималась исключительно охраной объектов, принадлежащих Грекову, а также членов его семьи и, конечно, его самого. А надо сказать, принадлежало ему полгорода или чуть меньше. По крайней мере, так говорили досужие сплетники, рассуждая о том, кто в Белокаменске богаче всех, эти сплетники уверенно ставили Грекова на второе Место после Ткача, который контролировал весь подпольный бизнес, а заодно и часть легального. Они — Ткач и Греков — между прочим, были друзьями несмотря на то, что Ткач — закоренелый бандит, а Греков — в меру честный бизнесмен с высшим гуманитарным образованием.
Говоря о том, что к поиску маньяка подключится грековская служба безопасности, генерал Голубев не упомянул другую сторону. А ведь люди Ткача наверняка будут искать Санта-Клауса не менее усердно. И с ними Ростовцеву тоже придется считаться и, возможно, даже сотрудничать.
— Юго-запад, — определил Ростовцев направление по часикам на фотографии.
— Я уже послал туда людей. И позвонил Добродееву.
Фамилию Добродеев носил шеф грековской службы безопасности.
— Я свяжусь с ним, — сказал Ростовцев.
Анонимка была распечатана с компьютера не принтере и выдержана в лаконичном стиле. Она гласила: «В городе инквизиторы. Это не к добру».
Письмо от маньяка содержало очередную фотов графию с надписью: «Подарок из Лапландии».
Отдавая снимок Ростовцеву, начальник ГУВД генерал Голубев был, как всегда, невозмутим. А повод для волнения, между тем, имел место, и генерал о нем упомянул.
— Есть одна проблема. Серьезная. Эта девочка — дочь Грекова.
— Такие люди — и без охраны? — удивился Ростовцев.
— Ее ищут с позавчерашнего вечера.
— Впервые слышу.
— Естественно. Искала грековская служба без опасности. Они пресекли любую утечку информации — думали, что это похищение с целью шантажа.
— То есть подробности неизвестны.
— Плох тот начальник милиции, который не знает, что творится у него в городе. Греков обратился ко мне еще вчера. Лично и строго конфиденциально. Просил не поднимать шума раньше времени. Но теперь никуда не денешься.
— Насчет службы безопасности. Как получилось, что девчонку захватил маньяк? Разве ее не охраняли? Люди такого уровня обычно этим не пренебрегают.
— Переходный возраст, бродячая жизнь, мозги набекрень. Думаешь, так уж трудно девочке ее возраста улизнуть от телохранителей?
Несмотря на то, что Ростовцев находился в возрасте Христа и в звании майора, все в управлении, от генерала Голубева и до практиканта Сентябрева, обращались к нему на «ты» и называли Сашей. И это притом, что именно Ростовцеву и его команде поручались самые сложные и ответственные дела.
— По моим сведениям, она спуталась с какой-то компанией молодых оболтусов, — продолжал генерал. — Не то хиппи, не то фаны, а может, еще кто-то. Мало ли их у нас в городе… А Греков не такой человек, чтобы держать дочь под замком. В общем, доигрались.
— Если это она, то прошло порядка сорока часов. То есть мы получим замороженный труп.
— Есть один положительный аспект. Теперь к нашему расследованию подключится грековская охрана. Ты умеешь ладить с этой братией, так что есть надежда, что дело пойдет быстрее.
— Николай Дмитриевич может с вами не согласиться. Насчет положительного аспекта.
Николай Дмитриевич Короленко, начальник криминальной милиции, в непосредственном подчинении которой находился угрозыск, очень не любил частные сыскные и охранные службы. Он считал, что профессионалы должны работать в государственных правоохранительных органах, а дилетантам вообще нечего соваться не в свое дело.
На самом же деле грековская секьюрити была самой лучшей частной службой безопасности в городе. Правда, к частному сыску по клиентским заказам она отношения не имела и занималась исключительно охраной объектов, принадлежащих Грекову, а также членов его семьи и, конечно, его самого. А надо сказать, принадлежало ему полгорода или чуть меньше. По крайней мере, так говорили досужие сплетники, рассуждая о том, кто в Белокаменске богаче всех, эти сплетники уверенно ставили Грекова на второе Место после Ткача, который контролировал весь подпольный бизнес, а заодно и часть легального. Они — Ткач и Греков — между прочим, были друзьями несмотря на то, что Ткач — закоренелый бандит, а Греков — в меру честный бизнесмен с высшим гуманитарным образованием.
Говоря о том, что к поиску маньяка подключится грековская служба безопасности, генерал Голубев не упомянул другую сторону. А ведь люди Ткача наверняка будут искать Санта-Клауса не менее усердно. И с ними Ростовцеву тоже придется считаться и, возможно, даже сотрудничать.
— Юго-запад, — определил Ростовцев направление по часикам на фотографии.
— Я уже послал туда людей. И позвонил Добродееву.
Фамилию Добродеев носил шеф грековской службы безопасности.
— Я свяжусь с ним, — сказал Ростовцев.
9
А снег падал, не переставая. Не в пример прошлой зиме, нынешняя выдалась холодной и снежной.
Курсантов Белокаменской высшей школы милиции опять снарядили в лыжный кросс по пригородным лесам. Редкой цепью они довольно быстро продвигались через потрясающей красоты сосновый лес, носящий имя собственное — Старый Бор.
Когда несколько курсантов одновременно заметили девушку и приблизились к ней, они смогли произнести лишь одну грубую фразу, типичную для подобных ситуаций, а потом несколько минут не говорили ничего. Одного паренька вырвало на снег. Остальные сдержались.
Зрелище было жуткое. Более жуткое, чем в первых двух случаях. Хотя бы потому, что Снежана Грекова была по сути дела еще подростком. Шестнадцать лет — начало расцвета.
А еще она была удивительно красива. Даже теперь, когда превратилась в заснеженную ледяную статую. Ира Маслова и Галина Петренко обладали вполне заурядной внешностью — а Снежана была по-настоящему красива.
— Сука! — заорал вдруг один из курсантов, имея в виду, очевидно, убийцу. Бросив палки, парнишка с рыданием рухнул в снег. Он забился в истерике, выкрикивая проклятия в адрес безумца, который пытает женщин холодом и лишает их жизни.
— Тебе не придется писать обвинительное заключение, помяни мое слово, — сказал Ростовцев, заставший финал этой сцены, следователю прокуратуры Туманову, — Его линчуют, как только возьмут. Причем тем же способом.
— Не кажи гоп, — скептически пожал плечами Туманов. — Если его возьмут секьюрити или бандиты — тогда может быть. А наши люди на это неспособны. Разве что ребра поломают сгоряча да нос разобьют. Ты, помнится, при свидетелях обещал собственноручно линчевать Крокодила — и что из этого вышло?
— Я — законопослушный нудный мент. Что ж с меня взять?
— Вот именно. И я такой же. И они все тоже, — Туманов показал лыжной палкой на курсантов.
К Туманову подошел Добродеев. Он выглядел подавленным, но держал себя в руках.
— Это она, — сказал он. — Моего опознания достаточно, или это должен сделать отец?
— Потом, — ответил Туманов. — В морге. Сам Греков на поиски не поехал. И жену не пустил. Только взглянул в кабинете Голубева на фотографию, сказал: «Да», и уехал домой.
У Грекова было несколько детей от разных женщин. Но от первой жены, погибшей одиннадцать лет назад — только Снежана. Любимица… «Я должен убить его своими руками, — сказал Греков портрету Снежаны, когда вернулся домой. — Я обязательно это сделаю. Клянусь тебе».
— Не к добру… — задумчиво произнес Ростовцев, когда они с Тумановым возвращались через лес к машине.
— Что? — не понял следователь.
— Анонимка. Цитирую: «В городе инквизиторы. Это не к добру».
— Думаешь, имеет отношение к нашему делу?
— Надо проверить.
Курсантов Белокаменской высшей школы милиции опять снарядили в лыжный кросс по пригородным лесам. Редкой цепью они довольно быстро продвигались через потрясающей красоты сосновый лес, носящий имя собственное — Старый Бор.
Когда несколько курсантов одновременно заметили девушку и приблизились к ней, они смогли произнести лишь одну грубую фразу, типичную для подобных ситуаций, а потом несколько минут не говорили ничего. Одного паренька вырвало на снег. Остальные сдержались.
Зрелище было жуткое. Более жуткое, чем в первых двух случаях. Хотя бы потому, что Снежана Грекова была по сути дела еще подростком. Шестнадцать лет — начало расцвета.
А еще она была удивительно красива. Даже теперь, когда превратилась в заснеженную ледяную статую. Ира Маслова и Галина Петренко обладали вполне заурядной внешностью — а Снежана была по-настоящему красива.
— Сука! — заорал вдруг один из курсантов, имея в виду, очевидно, убийцу. Бросив палки, парнишка с рыданием рухнул в снег. Он забился в истерике, выкрикивая проклятия в адрес безумца, который пытает женщин холодом и лишает их жизни.
— Тебе не придется писать обвинительное заключение, помяни мое слово, — сказал Ростовцев, заставший финал этой сцены, следователю прокуратуры Туманову, — Его линчуют, как только возьмут. Причем тем же способом.
— Не кажи гоп, — скептически пожал плечами Туманов. — Если его возьмут секьюрити или бандиты — тогда может быть. А наши люди на это неспособны. Разве что ребра поломают сгоряча да нос разобьют. Ты, помнится, при свидетелях обещал собственноручно линчевать Крокодила — и что из этого вышло?
— Я — законопослушный нудный мент. Что ж с меня взять?
— Вот именно. И я такой же. И они все тоже, — Туманов показал лыжной палкой на курсантов.
К Туманову подошел Добродеев. Он выглядел подавленным, но держал себя в руках.
— Это она, — сказал он. — Моего опознания достаточно, или это должен сделать отец?
— Потом, — ответил Туманов. — В морге. Сам Греков на поиски не поехал. И жену не пустил. Только взглянул в кабинете Голубева на фотографию, сказал: «Да», и уехал домой.
У Грекова было несколько детей от разных женщин. Но от первой жены, погибшей одиннадцать лет назад — только Снежана. Любимица… «Я должен убить его своими руками, — сказал Греков портрету Снежаны, когда вернулся домой. — Я обязательно это сделаю. Клянусь тебе».
— Не к добру… — задумчиво произнес Ростовцев, когда они с Тумановым возвращались через лес к машине.
— Что? — не понял следователь.
— Анонимка. Цитирую: «В городе инквизиторы. Это не к добру».
— Думаешь, имеет отношение к нашему делу?
— Надо проверить.
10
Гостиницу Греков построил великолепную. То есть строил, конечно, не он, но деньги были его, а значит отель принадлежал ему по праву.
Его открытие должно было проходить с 25 декабря по 7 января — один непрерывный круглосуточный праздник. Предполагалось, что это будет главным событием новогодних торжеств в Белокаменске.
Греков назвал гостиницу «Снежная Королева». Он вообще любил снег, мороз, зиму и Новый год. С самого детства.
Но у него убили дочь. Когда весть об этом распространилась в городе, все решили, что никаких торжеств не будет. Какое уж тут веселье! Да и отель, пожалуй, переименуют. Дадут ему какое-нибудь нейтральное имя, чтобы оно не напоминало хозяину ежечасно о том, что случилось в холодном лесу во время снегопада накануне Нового года.
А в это время человек, называющий себя Великим Инквизитором, без всякой помпы инкогнито прибыл в Белокаменск. Он всегда путешествовал тайно и скрывался от чужих глаз. Это вполне естественно для лидера организации, которая то и дело берет на себя ответственность за нашумевшие убийства и теракты. Совершала она их или нет — это другой вопрос, но несомненно, что если правоохранителям посчастливится вычислить и взять Великого Инквизитора, то они охотно повесят на него всех собак — вплоть до убийства Кеннеди в 1963 году в Америке.
Первой новостью, которую магистр «ордена Нового закона» узнал, приехав в Белокаменск, была смерть Снежаны Грековой.
— Кто это сделал? — спросил Великий Инквизитор у прокуратора ордена, который торчал в городе уже полмесяца. Спросил грозным тоном, как будто прокуратор мог каким-то образом предотвратить убийство или, во всяком случае, должен был знать убийцу.
— Откуда бы я мог это знать? — совершенно естественно ответил прокуратор.
Сначала Великий Инквизитор думал назвать обладателя этого высокого поста — третьего по значимости в ордене — «куратором», поскольку в его обязанности входил в числе прочего контроль за рядовыми инквизиторами, а в особенности — работа с новичками. Но одновременно этот человек был главным обвинителем ордена, то есть выполнял прокурорские функции.
Тут и пригодилось слово из библейской истории. Великий Инквизитор был человеком начитанным. Прокуратор тоже.
Выслушав ответ на свой вопрос, первый спросил второго:
— Но ведь ты, кажется, экстрасенс? Или я что-то путаю? Разве не ты хвастался, что можешь найти любого пропавшего человека и чуть ли не все золото капитана Флинта на дне Карибского моря? Так найди мне одного паршивого убийцу, из-за которого может рухнуть наше дело. И не какое-нибудь, а самое важное на сегодняшний день. Ты меня понимаешь?
— Я тебя понимаю. Но и ты меня пойми. Чтобы собака взяла след, ей надо дать понюхать перчатку. У меня нет этой перчатки, нет ни одного следа. Дай мне этот след — и я найду тебе убийцу.
— Нет, это ты дай мне след. А еще лучше — самого Сайга-Клауса.
Великий Инквизитор сказал это спокойно и даже без тени угрозы. Но от его тона веяло абсолютным холодом.
Однако прокуратор был одним из тех немногих, кто не боялся магистра ордена. Поэтому он не ответил ничего по существу, а просто сказал:
— Ты еще не знаешь главного. В Белокаменске объявился тен-тай.
— В Москве полно тен-таев, и ничего. Что это меняет?
— Здесь их раньше не было. Я, конечно, понимаю, что пути тен-таев неисповедимы, но все равно это дополнительная опасность, которую надо иметь в виду.
— Да что тут иметь в виду? Дело все равно сорвалось.
— Не надо торопиться, экселенц. Я ведь все-таки гипнотизер. И не самый худший в этой половине мира.
Его открытие должно было проходить с 25 декабря по 7 января — один непрерывный круглосуточный праздник. Предполагалось, что это будет главным событием новогодних торжеств в Белокаменске.
Греков назвал гостиницу «Снежная Королева». Он вообще любил снег, мороз, зиму и Новый год. С самого детства.
Но у него убили дочь. Когда весть об этом распространилась в городе, все решили, что никаких торжеств не будет. Какое уж тут веселье! Да и отель, пожалуй, переименуют. Дадут ему какое-нибудь нейтральное имя, чтобы оно не напоминало хозяину ежечасно о том, что случилось в холодном лесу во время снегопада накануне Нового года.
А в это время человек, называющий себя Великим Инквизитором, без всякой помпы инкогнито прибыл в Белокаменск. Он всегда путешествовал тайно и скрывался от чужих глаз. Это вполне естественно для лидера организации, которая то и дело берет на себя ответственность за нашумевшие убийства и теракты. Совершала она их или нет — это другой вопрос, но несомненно, что если правоохранителям посчастливится вычислить и взять Великого Инквизитора, то они охотно повесят на него всех собак — вплоть до убийства Кеннеди в 1963 году в Америке.
Первой новостью, которую магистр «ордена Нового закона» узнал, приехав в Белокаменск, была смерть Снежаны Грековой.
— Кто это сделал? — спросил Великий Инквизитор у прокуратора ордена, который торчал в городе уже полмесяца. Спросил грозным тоном, как будто прокуратор мог каким-то образом предотвратить убийство или, во всяком случае, должен был знать убийцу.
— Откуда бы я мог это знать? — совершенно естественно ответил прокуратор.
Сначала Великий Инквизитор думал назвать обладателя этого высокого поста — третьего по значимости в ордене — «куратором», поскольку в его обязанности входил в числе прочего контроль за рядовыми инквизиторами, а в особенности — работа с новичками. Но одновременно этот человек был главным обвинителем ордена, то есть выполнял прокурорские функции.
Тут и пригодилось слово из библейской истории. Великий Инквизитор был человеком начитанным. Прокуратор тоже.
Выслушав ответ на свой вопрос, первый спросил второго:
— Но ведь ты, кажется, экстрасенс? Или я что-то путаю? Разве не ты хвастался, что можешь найти любого пропавшего человека и чуть ли не все золото капитана Флинта на дне Карибского моря? Так найди мне одного паршивого убийцу, из-за которого может рухнуть наше дело. И не какое-нибудь, а самое важное на сегодняшний день. Ты меня понимаешь?
— Я тебя понимаю. Но и ты меня пойми. Чтобы собака взяла след, ей надо дать понюхать перчатку. У меня нет этой перчатки, нет ни одного следа. Дай мне этот след — и я найду тебе убийцу.
— Нет, это ты дай мне след. А еще лучше — самого Сайга-Клауса.
Великий Инквизитор сказал это спокойно и даже без тени угрозы. Но от его тона веяло абсолютным холодом.
Однако прокуратор был одним из тех немногих, кто не боялся магистра ордена. Поэтому он не ответил ничего по существу, а просто сказал:
— Ты еще не знаешь главного. В Белокаменске объявился тен-тай.
— В Москве полно тен-таев, и ничего. Что это меняет?
— Здесь их раньше не было. Я, конечно, понимаю, что пути тен-таев неисповедимы, но все равно это дополнительная опасность, которую надо иметь в виду.
— Да что тут иметь в виду? Дело все равно сорвалось.
— Не надо торопиться, экселенц. Я ведь все-таки гипнотизер. И не самый худший в этой половине мира.
11
Когда-то Ткач был для Сергея Грекова банальной «крышей». Но с тех пор утекло много воды, и когда Греков вышел на новый уровень доходов и расходов и завел собственную службу безопасности. Ткач не полез в бутылку и не ударился в амбицию. Тем более, что Греков совершенно не собирался с ним ссориться. Он просто дал Ткачу понять, что их прежние отношения изжили себя и не отвечают новому положению дел. И Ткач здраво рассудил, что Греков-друг будет ему полезнее, чем Греков-враг.
Но не только умеренная дружба и весьма выгодные совместные дела с Грековым побудили Ткача включиться в активный поиск маньяка, терроризирующего город. Тут было личное. Ткач мечтал в недалеком будущем Женить своего сына на грековской дочке. Греков был не против, сын тоже не возражал. Возражала Снежана, но Ткач, относившийся к жизни философски, полагал, что со временем блажь пройдет, а останется здравый расчет, с точки зрения которого лучшего жениха, чем Леша Ткачук, Снежане ни за что не найти.
Поговаривали, правда, что Снежана трахается направо и налево со своими друзьями, волосатыми бессребренниками, но ее папа достоверно знал, что его дочь — девственница. По большому счету этот факт не опровергал версию о трахании направо и налево — ведь зачем-то существует на свете французская любовь. Однако добрый папа в эти подробности не вдавался. СПИД французским способом ни передается, все остальное излечимо, и чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не плакало.
Ткачу это, разумеется, не нравилось, и он вполне мог устроить так, чтобы волосатики забыли даже думать о Снежане Грековой. Обошлось бы это без всяких жертв и тяжелых травм — достаточно простой угрозы.
Однако, зная характер Снежаны, Ткач прекрасно понимал, что после такой акции его сын Леша тоже должен будет забыть о Снежане навсегда. Во всяком случае, его женой она никогда не станет.
Впрочем, женой Ткачука-младшего она и так, и этак не стала. А стала обыкновенной покойницей.
Вся беда Сергея Грекова была в том, что он сам в бытность свою студентом Ленинградского государственного университета имени товарища Жданова сиживал в «Сайгоне» за чашечкой лучшего в Питере кофе, и волосы в те времена носил ничуть не короче, чем друзья покойной Снежаны.
Может, конечно, в этом была не беда его, а счастье. Во всяком случае, став крутым бизнесменом и исключительно богатым человеком. Греков не сделался законченным циником. Он обладал редкостным умением ладить с людьми и, скорее всего, именно благодаря этому качеству до сих пор был жив, хотя причин и поводов убрать его с дороги у партнеров, конкурентов и любителей поживиться за чужой счет было предостаточно.
Но дочь его умерла.
А она была потенциальной невестой Леши Ткачука. В достаточной мере потенциальной, чтобы сам Леша не проявлял никакого желания мстить за нее или даже способствовать этой мести. Он так и сказал своему отцу:
— Какого черта я должен уродоваться из-за какой-то шлюшки, которую я мало что не трахал, а даже ни разу не видел голой?
— Похоже, во всем городе ты единственный человек, который не видел ее голой, — ответил на это Ткач, очень любивший своего единственного сына и прощавший ему выражения и похлеще этого.
И все-таки Снежана была в достаточной мере невестой Ткачука-младшего, чтобы его отец задался целью отомстить за нее.
А может, все дело в том, что Ткач и сам был к этой девушке неравнодушен.
Впрочем, как бы то ни было, но маньяк по прозвищу Санта-Клаус совершил очень серьезную ошибку, когда вывез в заснеженный лес и привязал прочной веревкой к гладкому сосновому стволу девушку по имени Снежана.
Но не только умеренная дружба и весьма выгодные совместные дела с Грековым побудили Ткача включиться в активный поиск маньяка, терроризирующего город. Тут было личное. Ткач мечтал в недалеком будущем Женить своего сына на грековской дочке. Греков был не против, сын тоже не возражал. Возражала Снежана, но Ткач, относившийся к жизни философски, полагал, что со временем блажь пройдет, а останется здравый расчет, с точки зрения которого лучшего жениха, чем Леша Ткачук, Снежане ни за что не найти.
Поговаривали, правда, что Снежана трахается направо и налево со своими друзьями, волосатыми бессребренниками, но ее папа достоверно знал, что его дочь — девственница. По большому счету этот факт не опровергал версию о трахании направо и налево — ведь зачем-то существует на свете французская любовь. Однако добрый папа в эти подробности не вдавался. СПИД французским способом ни передается, все остальное излечимо, и чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не плакало.
Ткачу это, разумеется, не нравилось, и он вполне мог устроить так, чтобы волосатики забыли даже думать о Снежане Грековой. Обошлось бы это без всяких жертв и тяжелых травм — достаточно простой угрозы.
Однако, зная характер Снежаны, Ткач прекрасно понимал, что после такой акции его сын Леша тоже должен будет забыть о Снежане навсегда. Во всяком случае, его женой она никогда не станет.
Впрочем, женой Ткачука-младшего она и так, и этак не стала. А стала обыкновенной покойницей.
Вся беда Сергея Грекова была в том, что он сам в бытность свою студентом Ленинградского государственного университета имени товарища Жданова сиживал в «Сайгоне» за чашечкой лучшего в Питере кофе, и волосы в те времена носил ничуть не короче, чем друзья покойной Снежаны.
Может, конечно, в этом была не беда его, а счастье. Во всяком случае, став крутым бизнесменом и исключительно богатым человеком. Греков не сделался законченным циником. Он обладал редкостным умением ладить с людьми и, скорее всего, именно благодаря этому качеству до сих пор был жив, хотя причин и поводов убрать его с дороги у партнеров, конкурентов и любителей поживиться за чужой счет было предостаточно.
Но дочь его умерла.
А она была потенциальной невестой Леши Ткачука. В достаточной мере потенциальной, чтобы сам Леша не проявлял никакого желания мстить за нее или даже способствовать этой мести. Он так и сказал своему отцу:
— Какого черта я должен уродоваться из-за какой-то шлюшки, которую я мало что не трахал, а даже ни разу не видел голой?
— Похоже, во всем городе ты единственный человек, который не видел ее голой, — ответил на это Ткач, очень любивший своего единственного сына и прощавший ему выражения и похлеще этого.
И все-таки Снежана была в достаточной мере невестой Ткачука-младшего, чтобы его отец задался целью отомстить за нее.
А может, все дело в том, что Ткач и сам был к этой девушке неравнодушен.
Впрочем, как бы то ни было, но маньяк по прозвищу Санта-Клаус совершил очень серьезную ошибку, когда вывез в заснеженный лес и привязал прочной веревкой к гладкому сосновому стволу девушку по имени Снежана.
12
Если бы кто-нибудь сумел дать точное и однозначное определение понятия «хиппи», то ответ на вопрос, являлись ли таковыми друзья Снежаны Грековой, был бы прост, как колумбово яйцо. Или, по выражению бородатого Женьки Безбородова, «как доколумбово яйцо», на что его собратья по остроумию сильно изумлялись — неужто до Колумба яйца были какие-то другие?
На самом деле Безбородов с некоторых пор бредил доколумбовой Америкой и лелеял мечту переселиться в девственный лес, дабы вести там жизнь индейца, понятия не имеющего о европейской цивилизации. Однако Центральная Россия в климатическом отношении сильно отличается от Центральной Америки, особенно зимой, так что переселение в лес и приуроченное к нему торжественное сбритие бороды ; откладывалось до лета.
Впрочем, разговор-то не столько о бородатом Безбородове, сколько о вопросах терминологии.
Проблема в том, что сами себя эти друзья Снежаны Грековой никак не называли. Хиппи, система, романтические семидесятые — Боже, как давно это было! Помнит только мутной реки вода…
Какая, к чертям собачьим, разница?!
Герои борьбы за спасение Яны Ружевич из острых зубов Крокодила соседствовали в этой тусовке с малозаметными личностями, не совершившими в своей жизни ничего стоящего и впредь не намеренными ничего такого совершать. Атеисты здесь мирно уживались с христианами, буддисты с кришнаитами, а Дети Солнца с Детьми Бога. В качестве особой достопримечательности гостям тусовки демонстрировался живой негидалец, один из пятисот последних представителей этого народа, оставшихся на земном шаре. Каким ветром его занесло в Белокаменск, ведомо одному богу, причем неизвестно какому.
Негидальца звали Сашей, и он затруднялся сказать, в какого бога верят его соплеменники. Сам же Саша под несомненным влиянием Безбородова уверовал в индейских богов Гитчи Манито, Кетцалько-атля и Вицлипуцли и будущим летом собирался уйти вместе с Женькой в леса.
Имелся в тусовке еще и настоящий негр из Бразилии. Но по сравнению с негидальцем он отходил на второй план, поскольку негров в Бразилии миллионы, а негидальцев в России всего пятьсот, а пожалуй, что и меньше.
Зато благодаря бразильцу у тусовки появился свой гимн, позаимствованный из какого-то старого КВНа.
На самом деле Безбородов с некоторых пор бредил доколумбовой Америкой и лелеял мечту переселиться в девственный лес, дабы вести там жизнь индейца, понятия не имеющего о европейской цивилизации. Однако Центральная Россия в климатическом отношении сильно отличается от Центральной Америки, особенно зимой, так что переселение в лес и приуроченное к нему торжественное сбритие бороды ; откладывалось до лета.
Впрочем, разговор-то не столько о бородатом Безбородове, сколько о вопросах терминологии.
Проблема в том, что сами себя эти друзья Снежаны Грековой никак не называли. Хиппи, система, романтические семидесятые — Боже, как давно это было! Помнит только мутной реки вода…
Какая, к чертям собачьим, разница?!
Герои борьбы за спасение Яны Ружевич из острых зубов Крокодила соседствовали в этой тусовке с малозаметными личностями, не совершившими в своей жизни ничего стоящего и впредь не намеренными ничего такого совершать. Атеисты здесь мирно уживались с христианами, буддисты с кришнаитами, а Дети Солнца с Детьми Бога. В качестве особой достопримечательности гостям тусовки демонстрировался живой негидалец, один из пятисот последних представителей этого народа, оставшихся на земном шаре. Каким ветром его занесло в Белокаменск, ведомо одному богу, причем неизвестно какому.
Негидальца звали Сашей, и он затруднялся сказать, в какого бога верят его соплеменники. Сам же Саша под несомненным влиянием Безбородова уверовал в индейских богов Гитчи Манито, Кетцалько-атля и Вицлипуцли и будущим летом собирался уйти вместе с Женькой в леса.
Имелся в тусовке еще и настоящий негр из Бразилии. Но по сравнению с негидальцем он отходил на второй план, поскольку негров в Бразилии миллионы, а негидальцев в России всего пятьсот, а пожалуй, что и меньше.
Зато благодаря бразильцу у тусовки появился свой гимн, позаимствованный из какого-то старого КВНа.