— это неважно, если дело удастся замять. Но предотвратить подобные случаи в будущем — прямая обязанность генерала. Ведь если сынок и дальше будет позволять себе нечто подобное, то в конце концов наступит момент, когда замять очередной эксцесс не удастся, и карьера самого генерала Игрунова полетит к чертям.
Недоброжелатели обязательно спросят, как это он может командовать тысячами молодых людей, если не способен справиться с собственным сыном. Если же девчонка написала не только генералу, но и куда-нибудь еще, то это гораздо хуже. Может начаться разбирательство, и замять эту историю будет значительно сложнее. А еще хуже — если девчонка осталась жива. Этого тоже нельзя исключать, как, впрочем, и того, что она просто сумасшедшая или мстит Максиму Игрунову за какую-нибудь мелочь. Последнее было бы наилучшим вариантом — мало ли какая фантазия может родиться в безумной голове. Однако Алексей Федорович в это не верил. Для того, чтобы все проверить и уже потом решать, что делать дальше, генерал должен был поручить кому-то сбор информации. Сам он не мог заняться этим без риска привлечь внимание милиции. Конечно, начальник ГУВД — личный друг Игрунова, но прежде чем вовлекать его в это дело, надо выяснить, насколько все серьезно и опасно. А поскольку адъютант Игрунова лейтенант Цыганенко все равно читал письмо и при этом был предан комдиву как пес, генерал остановил свой выбор именно на нем.
— Пойдешь по этому адресу, — сказал генерал адъютанту, протягивая ему конверт, в котором было письмо Ларисы. — Сначала расспроси соседей. Про нее и про ее жениха. Узнай, кто он и что с ним. Про меня и про вот это, — он постучал пальцем по записке, оставшейся на столе, — никому ни слова. Ты ищешь дезертира, и у тебя есть сведения, что эта девчонка его прятала или прячет.
— Дезертир — это Чудновский? — решил уточнить Цыганенко.
— Если тебя об этом спросят, говори, что нет. Якобы сбежал другой солдат, несколько месяцев назад, но без оружия, поэтому общественность не оповещали. А если не будут спрашивать, то ничего не говори. Задавай наводящие вопросы и все.
Ты парень умный и обаятельный, соседи тебе сами все расскажут. Цыганенко кивнул. Адъютант генерала Игрунова и сам знал, что он умный и обаятельный — правда, он не подозревал, что комдив обращает внимание на такие мелочи.
— Если окажется, что девчонка жива, загляни к ней под тем же предлогом. Про меня и про письмо опять же не упоминай, но… Вот что: возьми у нее письменные показания. Насчет дезертира. Пусть напишет — мол, так и так, ничего не знаю, ничего не видела, никаких дезертиров дома не держу. Я хочу сравнить почерк.
Может, письмо вовсе не она писала. Может, кто-то мне пакость хочет устроить…
— Или ей, — добавил Цыганенко несколько опрометчиво.
— Что?! — встрепенулся Игрунов.
— Нет, ничего, товарищ генерал. Я все сделаю. И не беспокойтесь вы так.
Наверняка кто-то под вас копает…
— Дай-то Бог, — сказал генерал. Он вовсе не был в этом уверен.
22
23
24
25
26
Недоброжелатели обязательно спросят, как это он может командовать тысячами молодых людей, если не способен справиться с собственным сыном. Если же девчонка написала не только генералу, но и куда-нибудь еще, то это гораздо хуже. Может начаться разбирательство, и замять эту историю будет значительно сложнее. А еще хуже — если девчонка осталась жива. Этого тоже нельзя исключать, как, впрочем, и того, что она просто сумасшедшая или мстит Максиму Игрунову за какую-нибудь мелочь. Последнее было бы наилучшим вариантом — мало ли какая фантазия может родиться в безумной голове. Однако Алексей Федорович в это не верил. Для того, чтобы все проверить и уже потом решать, что делать дальше, генерал должен был поручить кому-то сбор информации. Сам он не мог заняться этим без риска привлечь внимание милиции. Конечно, начальник ГУВД — личный друг Игрунова, но прежде чем вовлекать его в это дело, надо выяснить, насколько все серьезно и опасно. А поскольку адъютант Игрунова лейтенант Цыганенко все равно читал письмо и при этом был предан комдиву как пес, генерал остановил свой выбор именно на нем.
— Пойдешь по этому адресу, — сказал генерал адъютанту, протягивая ему конверт, в котором было письмо Ларисы. — Сначала расспроси соседей. Про нее и про ее жениха. Узнай, кто он и что с ним. Про меня и про вот это, — он постучал пальцем по записке, оставшейся на столе, — никому ни слова. Ты ищешь дезертира, и у тебя есть сведения, что эта девчонка его прятала или прячет.
— Дезертир — это Чудновский? — решил уточнить Цыганенко.
— Если тебя об этом спросят, говори, что нет. Якобы сбежал другой солдат, несколько месяцев назад, но без оружия, поэтому общественность не оповещали. А если не будут спрашивать, то ничего не говори. Задавай наводящие вопросы и все.
Ты парень умный и обаятельный, соседи тебе сами все расскажут. Цыганенко кивнул. Адъютант генерала Игрунова и сам знал, что он умный и обаятельный — правда, он не подозревал, что комдив обращает внимание на такие мелочи.
— Если окажется, что девчонка жива, загляни к ней под тем же предлогом. Про меня и про письмо опять же не упоминай, но… Вот что: возьми у нее письменные показания. Насчет дезертира. Пусть напишет — мол, так и так, ничего не знаю, ничего не видела, никаких дезертиров дома не держу. Я хочу сравнить почерк.
Может, письмо вовсе не она писала. Может, кто-то мне пакость хочет устроить…
— Или ей, — добавил Цыганенко несколько опрометчиво.
— Что?! — встрепенулся Игрунов.
— Нет, ничего, товарищ генерал. Я все сделаю. И не беспокойтесь вы так.
Наверняка кто-то под вас копает…
— Дай-то Бог, — сказал генерал. Он вовсе не был в этом уверен.
22
То, на что у настоящего журналиста Ярослава Зимина и будущего юриста Игоря Третьякова ушла бы не одна неделя без малейшей гарантии успеха, у Ларисы Бабушкиной получилось сразу. Когда Юра Гарин, сорока лет от роду, проснувшись рано поутру в постели с молодой обнаженной женщиной, завел разговор насчет опохмелиться, ему решительным тоном было сказано.
— Если хочешь жить со мной, то сегодня же пойдем в наркологию и ты зашьешься.
Иначе никаких разговоров. Пьяница мне в доме не нужен. У Юрика после этих слов было две возможности. Он мог полезть в бутылку в прямом и переносном смысле и уйти из Ларисиной квартиры навсегда без надежды на возвращение. Или мог послушаться девушки и отправиться с нею к наркологу, чтобы вырваться из заколдованного круга, характерного для ситуации, когда человек пьет ежедневно и кроме того, у него бывают запои. Обычно кодирование и «зашивание» благотворно действует только на тех пьяниц, у которых наряду с запоями бывают длительные периоды просветления. Именно в эти периоды они вдруг приходят к выводу, что с пьянством пора кончать. А закоренелые алкоголики во все это не верят и вырваться из заколдованного круга даже не пытаются. Исключения редки. Поэтому нетрудно догадаться, что Юра Гарин отнесся к идее Ларисы скептически. Но в разговоре Юрик сам подбросил девушке в прямом смысле убийственный аргумент. Вообще-то он пытался изобразить перед Ларисой сцену: «Я сам себе хозяин и бабы мне не указ». И при этом кричал, что у него есть деньги в немереном количестве — вот только надо отсудить их у сволочей, которые обманули его при продаже квартиры. И Лариса, слушая все это, вдруг совершенно ясно поняла, почему неизвестные парни избивали Юрика и почему их самих перестрелял тип в мотоциклетном шлеме. Все просто. Юрик оказался в центре каких-то криминальных разборок — и все из-за этой злополучной квартиры. И Лариса, высказав эту догадку вслух, сразила Юрика наповал.
— Они только и ждут, когда ты вернешься домой пьяный, — сказала она. — И тогда сразу — несчастный случай и концы в воду. Мало ли что может приключиться с алкоголиком. Понятно тебе? Это Юрика проняло. Он был трезв, и мозги у него работали нормально, несмотря на похмелье и боль во всем теле, не исключая головы. Он понял, что квартиру у него купили действительно бандиты, и что, связавшись с журналистом и юристом, Юрик стал для этих бандитов крайне нежелательным свидетелем. Страх за собственную жизнь — вот что может заставить закоренелого алкоголика пойти на радикальный способ лечения. Юра Гарин не боялся смерти от пьянства — он считал, то от этого не умирают. И никакие сообщения о том, что кто-то откинул копыта, хлебнув метилового спирта или просто приняв смертельную дозу алкоголя, не могли его переубедить. Он верил .
— такое может случиться с кем угодно, но только не с ним. А вот смерть от рук бандитов была для Юрика вполне реальной перспективой, и стрелки тут на других не переведешь. Продал по пьяни квартиру бандитам, вляпался в темную историю — теперь не жалуйся. Единственный шанс спастись — это лечь на дно, спрятаться под крылом у девушки, которая бандитов не боится и согласна дать приют. Но для этого надо иметь трезвую голову. Не только потому, что так хочет девушка, но и потому, что пьяному море по колено, а горы по плечо — и Юрика обязательно потянет на подвиги, которые наверняка окончатся для него несчастным случаем с летальным исходом. И Юрик сник, перестал бить себя в грудь, перетерпел пару дней без алкоголя, после чего пошел-таки вместе с Ларисой в анонимный наркологический кабинет и дал согласие на имплантацию ампулы. С тех пор прошло несколько дней, и с каждым днем Юрик все больше походил на нормального человека — такого, каким он был прежде, пока не умерла жена. Одна беда — на зарплату больничной санитарки вдвоем не очень-то проживешь. Юрику надо было устраиваться на работу. Но по этому поводу Юра не особенно горевал. Были бы руки — а работа найдется. Зато он все чаще думал о дочери. Вот если бы и ее можно было закодировать от той муры, которой пичкает ее мозг «Храм Сверхнового Завета». Как бы здорово было им втроем — пусть даже Лариса и Наташа почти ровесницы. Все равно было бы здорово.
— Если хочешь жить со мной, то сегодня же пойдем в наркологию и ты зашьешься.
Иначе никаких разговоров. Пьяница мне в доме не нужен. У Юрика после этих слов было две возможности. Он мог полезть в бутылку в прямом и переносном смысле и уйти из Ларисиной квартиры навсегда без надежды на возвращение. Или мог послушаться девушки и отправиться с нею к наркологу, чтобы вырваться из заколдованного круга, характерного для ситуации, когда человек пьет ежедневно и кроме того, у него бывают запои. Обычно кодирование и «зашивание» благотворно действует только на тех пьяниц, у которых наряду с запоями бывают длительные периоды просветления. Именно в эти периоды они вдруг приходят к выводу, что с пьянством пора кончать. А закоренелые алкоголики во все это не верят и вырваться из заколдованного круга даже не пытаются. Исключения редки. Поэтому нетрудно догадаться, что Юра Гарин отнесся к идее Ларисы скептически. Но в разговоре Юрик сам подбросил девушке в прямом смысле убийственный аргумент. Вообще-то он пытался изобразить перед Ларисой сцену: «Я сам себе хозяин и бабы мне не указ». И при этом кричал, что у него есть деньги в немереном количестве — вот только надо отсудить их у сволочей, которые обманули его при продаже квартиры. И Лариса, слушая все это, вдруг совершенно ясно поняла, почему неизвестные парни избивали Юрика и почему их самих перестрелял тип в мотоциклетном шлеме. Все просто. Юрик оказался в центре каких-то криминальных разборок — и все из-за этой злополучной квартиры. И Лариса, высказав эту догадку вслух, сразила Юрика наповал.
— Они только и ждут, когда ты вернешься домой пьяный, — сказала она. — И тогда сразу — несчастный случай и концы в воду. Мало ли что может приключиться с алкоголиком. Понятно тебе? Это Юрика проняло. Он был трезв, и мозги у него работали нормально, несмотря на похмелье и боль во всем теле, не исключая головы. Он понял, что квартиру у него купили действительно бандиты, и что, связавшись с журналистом и юристом, Юрик стал для этих бандитов крайне нежелательным свидетелем. Страх за собственную жизнь — вот что может заставить закоренелого алкоголика пойти на радикальный способ лечения. Юра Гарин не боялся смерти от пьянства — он считал, то от этого не умирают. И никакие сообщения о том, что кто-то откинул копыта, хлебнув метилового спирта или просто приняв смертельную дозу алкоголя, не могли его переубедить. Он верил .
— такое может случиться с кем угодно, но только не с ним. А вот смерть от рук бандитов была для Юрика вполне реальной перспективой, и стрелки тут на других не переведешь. Продал по пьяни квартиру бандитам, вляпался в темную историю — теперь не жалуйся. Единственный шанс спастись — это лечь на дно, спрятаться под крылом у девушки, которая бандитов не боится и согласна дать приют. Но для этого надо иметь трезвую голову. Не только потому, что так хочет девушка, но и потому, что пьяному море по колено, а горы по плечо — и Юрика обязательно потянет на подвиги, которые наверняка окончатся для него несчастным случаем с летальным исходом. И Юрик сник, перестал бить себя в грудь, перетерпел пару дней без алкоголя, после чего пошел-таки вместе с Ларисой в анонимный наркологический кабинет и дал согласие на имплантацию ампулы. С тех пор прошло несколько дней, и с каждым днем Юрик все больше походил на нормального человека — такого, каким он был прежде, пока не умерла жена. Одна беда — на зарплату больничной санитарки вдвоем не очень-то проживешь. Юрику надо было устраиваться на работу. Но по этому поводу Юра не особенно горевал. Были бы руки — а работа найдется. Зато он все чаще думал о дочери. Вот если бы и ее можно было закодировать от той муры, которой пичкает ее мозг «Храм Сверхнового Завета». Как бы здорово было им втроем — пусть даже Лариса и Наташа почти ровесницы. Все равно было бы здорово.
23
Никто не знал, о чем разговаривали Олег Шрамов и лидер «Храма Сверхнового Завета», когда решалась судьба квартиры Юры Гарина. Зато известно, что вскоре после этого к некоторым любителям профессионального секса стали являться по телефонному вызову девушки с безумием в глазах и одетые совсем не так, как это принято у обыкновенных проституток. Чаще всего они являлись босиком и в белых туниках с синими мальтийскими крестами на груди. Впрочем, туники они почти сразу снимали и искренне старались доставить клиенту максимум удовольствия. И разговорами по собственной инициативе не докучали. Но если клиента сильно тянуло поговорить, то девушки охотно включались и начинали травить байку про то, как Бог сначала заключил с людьми один мирный договор, который стали называть Ветхим Заветом. Но люди все испортили, нарушили все соглашение, и пришлось Богу срочно заключать новый договор и даже лично являться для этой цели на Землю в человеческом облике. Однако люди опять все испортили (так уж они устроены — а может, лукавый помог), и на этот раз Бог решил договориться о дружбе и взаимопомощи не со всеми сразу, а с каждым человеком индивидуально, и не лично, а через посредство «Верховного Понтифика Востока и Запада». Этот договор как раз и называется Сверхновым заветом, как в прямом смысле этого слова, так и в память о сверхновой звезде, которая указывала путь волхвам, пришедшим поклониться новорожденному Христу. Девушки тарабанили текст наизусть, с небольшими вариациями и ответами на наводящие вопросы. Некоторые клиенты, впрочем, просили их заткнуться после первой же фразы, и девушки тотчас же выполняли просьбу. Однако находились и такие мужчины, которые терпеливо слушали изложение до конца, пользуясь льготными условиями: время проповеди не включалось в счет и не оплачивалось. Отдельным гражданам, прослушавшим проповедь в сочетании со сладострастными утехами, казалось даже, что «Храм Сверхнового завета» — очень приятное местечко, раз там водятся такие красивые и сексуальные девушки. Прямо скажем, «Верховный Понтифик» Шерстобитов был неплохим психологом и убивал таким способом сразу двух зайцев. Во-первых, девушки отдавали ему всю свою выручку без остатка. Для них это было не работой, а священнодействием, исполнением обетов и искуплением грехов. А во-вторых, секта таким способом получала новый материал для охмурения — тех самых клиентов, которым после ночи любви «храм Сверхнового завета» казался весьма привлекательной организацией. А дальше — дело техники. Технология охмурения детально разработана всевозможными сектами задолго до наших дней. Гипноз, недоедание, недосыпание, медитации, молитвы, заучивание священных текстов и прочее, и прочее, и прочее. А порой можно обойтись и без всего этого — особенно если психика человека податлива.
Ведь смог же невежественный монах Савонарола охмурить гениального Рафаэля до такой степени, что художник собственноручно отнес свои картины на костер. Шерстобитов шел своим путем, и дело было за малым. Ему требовалось разрешение криминальных авторитетов на сутенерский промысел. И история с квартирой Гарина помогла это разрешение получить. Следует заметить, что квартира послужила платой за сам факт дозволения заниматься этой деятельностью на территории, которую контролирует Корень. «Налог с оборота» секта платила Корню на общих основаниях. Правда, по сравнению с другими сутенерами Шерстобитов находился в более выгодном положении. За вычетом платы за «крышу» ему шла вся выручка, тогда как конкуренты должны были платить что-то и своим девочкам. Сутенеры высказывали недовольство, но у Корня после нескольких недель сотрудничества появились свои планы в отношении секты Шерстобитова, которыми он ни с кем не делился — однако ясно давал понять всем заинтересованным лицам, что «Храм Сверхнового завета» он никому в обиду не даст. В самом деле, зачем платить громадные деньги, к примеру, киллерам, если сектанты готовы убить кого угодно за просто так, по мановению руки своего лидера. И надо лишь найти подход к этому лидеру, чтобы получить доступ к ресурсам его организации. Потрясающая перспектива — иметь под рукой собственных камикадзе. Такого можно наворотить — аж дух захватывает. Никакой обычный бандит не способен устроить конец света в отдельно взятом городе. А сектанты могут учинить такое запросто. Если, конечно, захотят. И это не потому, что секстанты плохие. А потому, что религия — великая сила.
Никакая идеология не сравнится с нею, и даже деньги отступают перед нею на второй план. А на что обратить эту великую силу — в конечном счете решают жрецы. Один священник спасает нищих от голодной смерти, а другой осуждает еретиков на костер. Одни сектанты дают приют бездомным детям, а другие взрывают химические бомбы в метро. Как отделить зерна от плевел? Неужели надо сжечь весь урожай?
Ведь смог же невежественный монах Савонарола охмурить гениального Рафаэля до такой степени, что художник собственноручно отнес свои картины на костер. Шерстобитов шел своим путем, и дело было за малым. Ему требовалось разрешение криминальных авторитетов на сутенерский промысел. И история с квартирой Гарина помогла это разрешение получить. Следует заметить, что квартира послужила платой за сам факт дозволения заниматься этой деятельностью на территории, которую контролирует Корень. «Налог с оборота» секта платила Корню на общих основаниях. Правда, по сравнению с другими сутенерами Шерстобитов находился в более выгодном положении. За вычетом платы за «крышу» ему шла вся выручка, тогда как конкуренты должны были платить что-то и своим девочкам. Сутенеры высказывали недовольство, но у Корня после нескольких недель сотрудничества появились свои планы в отношении секты Шерстобитова, которыми он ни с кем не делился — однако ясно давал понять всем заинтересованным лицам, что «Храм Сверхнового завета» он никому в обиду не даст. В самом деле, зачем платить громадные деньги, к примеру, киллерам, если сектанты готовы убить кого угодно за просто так, по мановению руки своего лидера. И надо лишь найти подход к этому лидеру, чтобы получить доступ к ресурсам его организации. Потрясающая перспектива — иметь под рукой собственных камикадзе. Такого можно наворотить — аж дух захватывает. Никакой обычный бандит не способен устроить конец света в отдельно взятом городе. А сектанты могут учинить такое запросто. Если, конечно, захотят. И это не потому, что секстанты плохие. А потому, что религия — великая сила.
Никакая идеология не сравнится с нею, и даже деньги отступают перед нею на второй план. А на что обратить эту великую силу — в конечном счете решают жрецы. Один священник спасает нищих от голодной смерти, а другой осуждает еретиков на костер. Одни сектанты дают приют бездомным детям, а другие взрывают химические бомбы в метро. Как отделить зерна от плевел? Неужели надо сжечь весь урожай?
24
Сидеть бы Арику Чудновскому тише воды, ниже травы, да не в Белокаменске, а где-нибудь за три тысячи километров от него. А лучше — тысяч за десять. Совсем хорошо — в Европе или в Америке, особенно в Латинской. Порядок кончается там, где начинаются пальмы, а с такими деньгами, как у Арика в сумке, устроить переезд куда-нибудь в заокеанские тропики — плевое дело. Однако Арик оставался в Белокаменске и вел себя неразумно. Например, он позвонил из автомата в родной город бывшему однокласснику и сказал ему.
— Я сейчас уезжаю, у меня совсем нет времени. Матери позвонить не могу, сам понимаешь. Передай ей, что со мной все в порядке. Автомат я сбросил, пусть не беспокоится. Даже если будут брать, обойдется без стрельбы. Только меня теперь хрен найдут, разве что через Интерпол. К матери не ходи, там засада, наверное.
Позвони ей из автомата и не сейчас, а попозже… Одноклассник оказался надежным товарищем. Он сделал все так, как просил Арик — позвонил его матери из автомата. Разговор, конечно, прослушивался, но Арик предполагал, что так и будет, и знал, какой окажется реакция разыскивающих. Они, во-первых, не смогли установить, откуда Арик звонил, и предположили, что он не в Белокаменске, а где-то еще, и теперь собирается за границу — иначе с чего бы ему упоминать Интерпол. Возможно, дозваниваясь до друга, Арик и в самом деле еще не решил, что ему делать. Не исключено, что он действительно собирался уехать — благо, в гриме он просочился бы неузнанным через любые кордоны и выдержал бы сколь угодно строгую проверку документов. Вообще говоря, Арик вернулся в Белокаменск только потому, что туда шла первая встречная дальнорейсовая машина, а ему ужасно не хотелось торчать на шоссе. А в городе к его услугам были любые автобусы, поезда и даже самолеты. Труднее сказать, почему он все-таки не воспользовался ни автобусами, ни поездами, ни самолетами, а вместо этого купил рекламную газету и позвонил по телефону, указанному в объявлении о сдаче квартиры. Все уладилось за пару часов. Девушка сдавала квартиру, в которой уже не жила, так как переехала к мужу. и она не привередничала, не требовала, чтобы квартиру арендовала непременно интеллигентная добропорядочная пара без детей, собак и вредных привычек. Единственное, в чем хотела убедиться хозяйка квартиры — это в том, что клиент не кавказец и не бандит. Но Арик, несмотря на патлы, бороду и оружие в сумке, выглядел интеллигентно, и даже тот факт, что он совсем недавно прикончил двух человек, этого обстоятельства не менял. Арик представился журналистом, и девушка сдала ему квартиру, взяв деньги за три месяца вперед. Квартира была с мебелью, телефоном и телевизором, так что вечером Арик уже смотрел по ящику местный канал. Он хотел узнать новости о том, где его сейчас ищут. И узнал.
— Источники в управлении внутренних дел полагают, что Чудновскому, несмотря на активные поисково-заградительные мероприятия, удалось покинуть город и область.
Вероятно, в Белокаменске у Чудновского были сообщники, которые снабдили его гражданской одеждой и деньгами — скорее всего, в обмен на автомат. От него дали разумных поступков. Если он до сих пор не постучался в какой-нибудь дом и не попросил поесть, если его не задержали патрули и он сам не сдался на милость государственной машины — значит, его побег не был вызван безумным порывом. Значит, был план и были сообщники. И версия о том, что Арик заранее договорился с кем-то о продаже автомата и встретился с покупателем где-нибудь в укромном месте, после чего переоделся, получил деньги и укатил, позвонив с дороги другу — эта версия выглядела вполне логично. Сначала Арик хотел отсидеться в арендованной квартире, провести в ней несколько дней, не выходя, и даже запасся для этой цели продуктами. Но уже через несколько часов сидения он стал умирать со скуки без книг. Телевизор не спасал, и уже на следующий день Арик вышел к метро за книгами. Еще через день он приобрел новую одежду. И еще — заглянул в компьютерный салон. Компьютеры давно манили его, и вот теперь появилась возможность купить любой — хоть графическую станцию или умопомрачительно дорогой ноутбук «Макинтош». Но Арик сдерживал себя. Он опасался, что такие большие траты привлекут внимание. И купил пока только фотоаппарат. Еще он каждый день покупал пачку газет. О нем писать уже перестали, но Арика интересовало не только это. Например, он любил просматривать рекламные объявления. Особенно манили Арика те из них, где указывались имена девушек без каких либо пояснений. Имя и телефонный номер. Он знал, что это такое. Элегантный способ обойти запрет на рекламу проституции.
Все знают, что обозначает такое объявление — но пусть какой-нибудь блюститель нравственности попробует доказать, что оно противозаконно. Девушек по вызову контролирует мафия. Это знает каждый ребенок. А Аристарх Чудновский захватил деньги мафии, и теперь его наверняка должны искать. Другой наверняка в этой ситуации держался бы подальше от девушек, продающих любовь. Слишком опасно. Но Арик, как мы уже имели шанс увидеть, не отличался благоразумием. А главное — ему не везло с женщинами. Может, был виноват маленький рост, а может — неумение вести себя в женском обществе — только Арик никак не мог найти себе партнершу. В девятнадцать лет он оставался девственником и очень из-за этого мучился. А тут такой шанс. Деньги, квартира — что еще нужно? А нужно только обезопасить себя. И это совсем нетрудно сделать.
— Я сейчас уезжаю, у меня совсем нет времени. Матери позвонить не могу, сам понимаешь. Передай ей, что со мной все в порядке. Автомат я сбросил, пусть не беспокоится. Даже если будут брать, обойдется без стрельбы. Только меня теперь хрен найдут, разве что через Интерпол. К матери не ходи, там засада, наверное.
Позвони ей из автомата и не сейчас, а попозже… Одноклассник оказался надежным товарищем. Он сделал все так, как просил Арик — позвонил его матери из автомата. Разговор, конечно, прослушивался, но Арик предполагал, что так и будет, и знал, какой окажется реакция разыскивающих. Они, во-первых, не смогли установить, откуда Арик звонил, и предположили, что он не в Белокаменске, а где-то еще, и теперь собирается за границу — иначе с чего бы ему упоминать Интерпол. Возможно, дозваниваясь до друга, Арик и в самом деле еще не решил, что ему делать. Не исключено, что он действительно собирался уехать — благо, в гриме он просочился бы неузнанным через любые кордоны и выдержал бы сколь угодно строгую проверку документов. Вообще говоря, Арик вернулся в Белокаменск только потому, что туда шла первая встречная дальнорейсовая машина, а ему ужасно не хотелось торчать на шоссе. А в городе к его услугам были любые автобусы, поезда и даже самолеты. Труднее сказать, почему он все-таки не воспользовался ни автобусами, ни поездами, ни самолетами, а вместо этого купил рекламную газету и позвонил по телефону, указанному в объявлении о сдаче квартиры. Все уладилось за пару часов. Девушка сдавала квартиру, в которой уже не жила, так как переехала к мужу. и она не привередничала, не требовала, чтобы квартиру арендовала непременно интеллигентная добропорядочная пара без детей, собак и вредных привычек. Единственное, в чем хотела убедиться хозяйка квартиры — это в том, что клиент не кавказец и не бандит. Но Арик, несмотря на патлы, бороду и оружие в сумке, выглядел интеллигентно, и даже тот факт, что он совсем недавно прикончил двух человек, этого обстоятельства не менял. Арик представился журналистом, и девушка сдала ему квартиру, взяв деньги за три месяца вперед. Квартира была с мебелью, телефоном и телевизором, так что вечером Арик уже смотрел по ящику местный канал. Он хотел узнать новости о том, где его сейчас ищут. И узнал.
— Источники в управлении внутренних дел полагают, что Чудновскому, несмотря на активные поисково-заградительные мероприятия, удалось покинуть город и область.
Вероятно, в Белокаменске у Чудновского были сообщники, которые снабдили его гражданской одеждой и деньгами — скорее всего, в обмен на автомат. От него дали разумных поступков. Если он до сих пор не постучался в какой-нибудь дом и не попросил поесть, если его не задержали патрули и он сам не сдался на милость государственной машины — значит, его побег не был вызван безумным порывом. Значит, был план и были сообщники. И версия о том, что Арик заранее договорился с кем-то о продаже автомата и встретился с покупателем где-нибудь в укромном месте, после чего переоделся, получил деньги и укатил, позвонив с дороги другу — эта версия выглядела вполне логично. Сначала Арик хотел отсидеться в арендованной квартире, провести в ней несколько дней, не выходя, и даже запасся для этой цели продуктами. Но уже через несколько часов сидения он стал умирать со скуки без книг. Телевизор не спасал, и уже на следующий день Арик вышел к метро за книгами. Еще через день он приобрел новую одежду. И еще — заглянул в компьютерный салон. Компьютеры давно манили его, и вот теперь появилась возможность купить любой — хоть графическую станцию или умопомрачительно дорогой ноутбук «Макинтош». Но Арик сдерживал себя. Он опасался, что такие большие траты привлекут внимание. И купил пока только фотоаппарат. Еще он каждый день покупал пачку газет. О нем писать уже перестали, но Арика интересовало не только это. Например, он любил просматривать рекламные объявления. Особенно манили Арика те из них, где указывались имена девушек без каких либо пояснений. Имя и телефонный номер. Он знал, что это такое. Элегантный способ обойти запрет на рекламу проституции.
Все знают, что обозначает такое объявление — но пусть какой-нибудь блюститель нравственности попробует доказать, что оно противозаконно. Девушек по вызову контролирует мафия. Это знает каждый ребенок. А Аристарх Чудновский захватил деньги мафии, и теперь его наверняка должны искать. Другой наверняка в этой ситуации держался бы подальше от девушек, продающих любовь. Слишком опасно. Но Арик, как мы уже имели шанс увидеть, не отличался благоразумием. А главное — ему не везло с женщинами. Может, был виноват маленький рост, а может — неумение вести себя в женском обществе — только Арик никак не мог найти себе партнершу. В девятнадцать лет он оставался девственником и очень из-за этого мучился. А тут такой шанс. Деньги, квартира — что еще нужно? А нужно только обезопасить себя. И это совсем нетрудно сделать.
25
— … А если мне захочется сфотографировать ее? Это можно?
— Это особый сервис, — равнодушно ответил женский голос в телефонной трубке. — За дополнительную плату.
— А могу ли я, например, связать ее, завязать глаза?
— Вы садист? — деловито поинтересовалась женщина.
— Ну… Не совсем. Я не собираюсь бить девушку.
— Вообще-то это дело ваше. Бить тоже можно. За особую плату. На самом деле Арик действительно не собирался никого бить. Он просто опасался, как бы девушка в порыве страсти не сдернула с него парик. Это было бы очень некстати. Девушка, которая позвонила в дверь совсем немного времени спустя, была одета странно — в короткую белую тунику с синими мальтийскими крестами. Ее сопровождал молодой человек в белом балахоне с такими же крестами и синим поясом. У девушки пояс был белый.
— Вы кто? — удивился Арик. — Святая инквизиция?
— Вы хотели девушку, — произнес молодой человек так проникновенно, словно собирался прочесть проповедь. — Вот она. Девушка была красива и загадочна. Особенно удивлял ее взгляд. Она смотрела прямо на Арика, а казалось, будто серые глаза глядят сквозь него, в пространство.
— Диспетчер сказала, что вы садист, — все таким же проникновенным голосом произнес парень в балахоне. — В этом случае вам могут пригодиться некоторые вещи, которые вы можете купить у меня. Это недорого. Арик купил наручники, моток веревки и широкую черную ленту. От плетки он отказался, сообщив доверительно.
— Я не садист. Я просто боюсь женщин и не люблю, когда они смотрят на меня раздетого и трогают руками. Наверное, это какой-то фрейдистский комплекс. Тем не менее спутник девушки взял дополнительную плату в соответствии с расценками на особые услуги и удалился со словами.
— Не буду вам мешать. Но помните — я рядом.
— Странно, — сказал Артур, оставшись с девушкой наедине.
— Что странно? — произнесла девушка отрешенно.
— Все. Он не похож на сутенера, ты не похожа на проститутку…
— Я не проститутка. Я невеста мира. Я не продаю свое тело, а распространяю благодать Сверхнового Завета.
— … И все-таки это бред, — сказал Арик через полтора часа, так и не прикоснувшись к девушке по имени Наташа. — Ничем не лучше моей теории насчет приемника молитв и церквей-ретрансляторов. Так что мы квиты. Поняв, что разговор о высших сферах закончен, Наташа без напоминаний сняла тунику, под которой ничего не оказалось. Аристарх Чудновский видел обнаженную женщину примерно третий раз в жизни. Первые два случая имели место на «полудиком» пляже в Белокаменске — не то чтобы нудистском, но таком, где некоторые особо смелые девушки загорали топлесс или даже вовсе без ничего. А теперь перед Ариком была его собственная девушка, приобретенная за деньги — вернее, арендованная на три часа, от которых осталось полтора. На то, чтобы лишиться невинности Арику даже в презервативе, снижающем чувствительность и продлевающем акт, с лихвой хватило получаса. Наташа лежала на паласе с завязанными глазами. Руки ее были привязаны веревкой к ножке дивана. Освободиться девушка не пыталась, хотя вела себя так, словно половой акт с Ариком Чудновским был величайшим удовольствием в ее жизни. Любой мужчина в такой ситуации почувствовал бы себя половым гигантом. И Арик — не исключение. Его самооценка за эти полчаса повысилась неизмеримо. А объяснялось все просто. Сектанток «Сверхнового Завета» специально учили распалять себя, убеждая, что это одна из форм священной медитации, слияния с божественным духом. И девушки учились если не достигать мощнейшего множественного оргазма, то хотя бы изображать его. А многие достигали высшей степени экстаза на самом деле — ведь главную роль играет в этом все-таки не тело, а мозг. И если девушка верит, что во время оргазма она сливается с божественным духом, то мозг реагирует соответственно, и девушке не приходится притворяться. Окончив акт, Арик еще долго целовал обессилевшую и расслабленную девушку в губы.
Не в пример многим другим дамам, продающим любовь, она не возражала. Потом Арик развязал веревку, сказав тихо.
— Повязку не снимай. Встань. Наташа послушно поднялась. Арик за руку провел ее в центр комнаты — два шага, но если делать это вслепую, можно споткнуться. В течение оставшегося часа Арик фотографировал девушку в разных ракурсах, с повязкой на глазах и без нее, связанную и свободную. И при этом зачем-то объяснял, откуда у него деньги — естественно, сочиняя на ходу.
— Я вообще-то фотограф. Работал все больше по мелочам, а тут хороший заказ.
Рекламная кампания. Но ты не бойся, там голых женщин не будет. Там в основном натюрморты — бутылки, рюмки, фрукты. А вообще-то я хочу сделать свой журнал.
Вроде «Плейбоя», только лучше. Арик придумал это от фонаря, без всякой задней мысли. и тут же пожалел об этом.
Ведь организация журнала, пусть даже и мифическая — это коммерческая активность, которая неизбежно должна привлечь внимание мафии. Поэтому, чтобы как-то завуалировать последние слова, он добавил.
— Денег, правда, мало. Больше чем раньше, но меньше чем надо. Но я что-нибудь придумаю. Но потом, уже перед тем, как в дверь позвонил охранник в белом балахоне, Арик вдруг подумал, что идея насчет журнала не так уж плоха. Наглость — лучшее оружие.
И лучший способ сбить всех охотников со следа — это «разбогатеть» у них на глазах. Ведь все, кто сейчас пытается найти Чудновского, знают или могут узнать о нем совсем немного. только то, что он псих, истерик, трус, тормоз и идиот. Последнее .
— в том смысле, что он совершенно не приспособлен к жизни. Какой уж тут к черту бизнес… Когда пришел охранник, Арик, еще не имея в голове четкой схемы дальнейших действий, спросил его.
— Скажите, а у вас можно нанять девушек только для фотографирования. Без всякого секса — просто обнаженная натура. Только так, чтобы это было дешевле. Парень в балахоне не знал. Вообще-то политика «сверхновых» заключалась в том, чтобы позволять клиентам делать с девушками все, что их душе угодно, но брать за извращения, изощрения и необычные услуги дополнительные деньги. Но Арик обмолвился, что он собирается зарабатывать на этих фотографиях, а в будущем, если позволят средства, намерен даже организовать собственное издание — и его собеседник не мог сразу ответить, поскольку не знал, как все это скажется на имидже секты. И он ограничился тем, что произнес благоговейно.
— Я спрошу у Его Божественной светлости.
— Это особый сервис, — равнодушно ответил женский голос в телефонной трубке. — За дополнительную плату.
— А могу ли я, например, связать ее, завязать глаза?
— Вы садист? — деловито поинтересовалась женщина.
— Ну… Не совсем. Я не собираюсь бить девушку.
— Вообще-то это дело ваше. Бить тоже можно. За особую плату. На самом деле Арик действительно не собирался никого бить. Он просто опасался, как бы девушка в порыве страсти не сдернула с него парик. Это было бы очень некстати. Девушка, которая позвонила в дверь совсем немного времени спустя, была одета странно — в короткую белую тунику с синими мальтийскими крестами. Ее сопровождал молодой человек в белом балахоне с такими же крестами и синим поясом. У девушки пояс был белый.
— Вы кто? — удивился Арик. — Святая инквизиция?
— Вы хотели девушку, — произнес молодой человек так проникновенно, словно собирался прочесть проповедь. — Вот она. Девушка была красива и загадочна. Особенно удивлял ее взгляд. Она смотрела прямо на Арика, а казалось, будто серые глаза глядят сквозь него, в пространство.
— Диспетчер сказала, что вы садист, — все таким же проникновенным голосом произнес парень в балахоне. — В этом случае вам могут пригодиться некоторые вещи, которые вы можете купить у меня. Это недорого. Арик купил наручники, моток веревки и широкую черную ленту. От плетки он отказался, сообщив доверительно.
— Я не садист. Я просто боюсь женщин и не люблю, когда они смотрят на меня раздетого и трогают руками. Наверное, это какой-то фрейдистский комплекс. Тем не менее спутник девушки взял дополнительную плату в соответствии с расценками на особые услуги и удалился со словами.
— Не буду вам мешать. Но помните — я рядом.
— Странно, — сказал Артур, оставшись с девушкой наедине.
— Что странно? — произнесла девушка отрешенно.
— Все. Он не похож на сутенера, ты не похожа на проститутку…
— Я не проститутка. Я невеста мира. Я не продаю свое тело, а распространяю благодать Сверхнового Завета.
— … И все-таки это бред, — сказал Арик через полтора часа, так и не прикоснувшись к девушке по имени Наташа. — Ничем не лучше моей теории насчет приемника молитв и церквей-ретрансляторов. Так что мы квиты. Поняв, что разговор о высших сферах закончен, Наташа без напоминаний сняла тунику, под которой ничего не оказалось. Аристарх Чудновский видел обнаженную женщину примерно третий раз в жизни. Первые два случая имели место на «полудиком» пляже в Белокаменске — не то чтобы нудистском, но таком, где некоторые особо смелые девушки загорали топлесс или даже вовсе без ничего. А теперь перед Ариком была его собственная девушка, приобретенная за деньги — вернее, арендованная на три часа, от которых осталось полтора. На то, чтобы лишиться невинности Арику даже в презервативе, снижающем чувствительность и продлевающем акт, с лихвой хватило получаса. Наташа лежала на паласе с завязанными глазами. Руки ее были привязаны веревкой к ножке дивана. Освободиться девушка не пыталась, хотя вела себя так, словно половой акт с Ариком Чудновским был величайшим удовольствием в ее жизни. Любой мужчина в такой ситуации почувствовал бы себя половым гигантом. И Арик — не исключение. Его самооценка за эти полчаса повысилась неизмеримо. А объяснялось все просто. Сектанток «Сверхнового Завета» специально учили распалять себя, убеждая, что это одна из форм священной медитации, слияния с божественным духом. И девушки учились если не достигать мощнейшего множественного оргазма, то хотя бы изображать его. А многие достигали высшей степени экстаза на самом деле — ведь главную роль играет в этом все-таки не тело, а мозг. И если девушка верит, что во время оргазма она сливается с божественным духом, то мозг реагирует соответственно, и девушке не приходится притворяться. Окончив акт, Арик еще долго целовал обессилевшую и расслабленную девушку в губы.
Не в пример многим другим дамам, продающим любовь, она не возражала. Потом Арик развязал веревку, сказав тихо.
— Повязку не снимай. Встань. Наташа послушно поднялась. Арик за руку провел ее в центр комнаты — два шага, но если делать это вслепую, можно споткнуться. В течение оставшегося часа Арик фотографировал девушку в разных ракурсах, с повязкой на глазах и без нее, связанную и свободную. И при этом зачем-то объяснял, откуда у него деньги — естественно, сочиняя на ходу.
— Я вообще-то фотограф. Работал все больше по мелочам, а тут хороший заказ.
Рекламная кампания. Но ты не бойся, там голых женщин не будет. Там в основном натюрморты — бутылки, рюмки, фрукты. А вообще-то я хочу сделать свой журнал.
Вроде «Плейбоя», только лучше. Арик придумал это от фонаря, без всякой задней мысли. и тут же пожалел об этом.
Ведь организация журнала, пусть даже и мифическая — это коммерческая активность, которая неизбежно должна привлечь внимание мафии. Поэтому, чтобы как-то завуалировать последние слова, он добавил.
— Денег, правда, мало. Больше чем раньше, но меньше чем надо. Но я что-нибудь придумаю. Но потом, уже перед тем, как в дверь позвонил охранник в белом балахоне, Арик вдруг подумал, что идея насчет журнала не так уж плоха. Наглость — лучшее оружие.
И лучший способ сбить всех охотников со следа — это «разбогатеть» у них на глазах. Ведь все, кто сейчас пытается найти Чудновского, знают или могут узнать о нем совсем немного. только то, что он псих, истерик, трус, тормоз и идиот. Последнее .
— в том смысле, что он совершенно не приспособлен к жизни. Какой уж тут к черту бизнес… Когда пришел охранник, Арик, еще не имея в голове четкой схемы дальнейших действий, спросил его.
— Скажите, а у вас можно нанять девушек только для фотографирования. Без всякого секса — просто обнаженная натура. Только так, чтобы это было дешевле. Парень в балахоне не знал. Вообще-то политика «сверхновых» заключалась в том, чтобы позволять клиентам делать с девушками все, что их душе угодно, но брать за извращения, изощрения и необычные услуги дополнительные деньги. Но Арик обмолвился, что он собирается зарабатывать на этих фотографиях, а в будущем, если позволят средства, намерен даже организовать собственное издание — и его собеседник не мог сразу ответить, поскольку не знал, как все это скажется на имидже секты. И он ограничился тем, что произнес благоговейно.
— Я спрошу у Его Божественной светлости.
26
Его Божественная светлость наисвятейший Патриарх всея Земли и Верховный Понтифик Востока и Запада посмотрел на молодого человека, пришедшего к нему с докладом, строгим взглядом, повергающим в ужас.
— И что ты ему сказал? — спросил он голосом, вызывающим трепет.
— Я сказал, что не знаю, дозволено ли это канонами Храма, но спрошу у Вашей Божественной светлости и дам ему ответ.
— Ты глуп, ученик. Ты не умеешь видеть алмазы среди угля и золото среди отбросов. Ты даже не понял, что этого человека посылает нам сам Бог, витающий посреди неба.
— Ты велик и мудр, учитель, — пробормотал сектант. — Только тебе дано видеть то, что скрыто от простых смертных. Шерстобитов снисходительно улыбнулся. Ему нравилась лесть. А новости были действительно хорошие. У «Храма Сверхнового Завета» существовали серьезные проблемы с пропагандой. Популярные издания не хотели иметь никаких дел с сектантами, а собственные издания секты были непопулярны и постоянно находились под угрозой закрытия из-за новой политики властей в религиозной сфере. А тут такая удача. Человек, который имеет начальный капитал и хочет создать журнал, популярность которого заранее гарантирована в силу выбора тематики. Но при этом начального капитала ему не хватает, и, следовательно, он скорее всего согласится оказывать некоторые услуги «Храму Сверхнового Завета», если тот подкинет ему деньжат, подыщет рекламодателей и обеспечит «крышу».
— И что ты ему сказал? — спросил он голосом, вызывающим трепет.
— Я сказал, что не знаю, дозволено ли это канонами Храма, но спрошу у Вашей Божественной светлости и дам ему ответ.
— Ты глуп, ученик. Ты не умеешь видеть алмазы среди угля и золото среди отбросов. Ты даже не понял, что этого человека посылает нам сам Бог, витающий посреди неба.
— Ты велик и мудр, учитель, — пробормотал сектант. — Только тебе дано видеть то, что скрыто от простых смертных. Шерстобитов снисходительно улыбнулся. Ему нравилась лесть. А новости были действительно хорошие. У «Храма Сверхнового Завета» существовали серьезные проблемы с пропагандой. Популярные издания не хотели иметь никаких дел с сектантами, а собственные издания секты были непопулярны и постоянно находились под угрозой закрытия из-за новой политики властей в религиозной сфере. А тут такая удача. Человек, который имеет начальный капитал и хочет создать журнал, популярность которого заранее гарантирована в силу выбора тематики. Но при этом начального капитала ему не хватает, и, следовательно, он скорее всего согласится оказывать некоторые услуги «Храму Сверхнового Завета», если тот подкинет ему деньжат, подыщет рекламодателей и обеспечит «крышу».