Страница:
Соседней 34-й армии от имени штаба фронта пере-дан приказ перейти в наступление и начать переправу через Амур, но он пока не выполнен. То ли целинцы не поверили, то ли не готовы к наступлению.
В устье Амура фаланги легиона расширяют плацдарм на морском берегу и продвигаются вглубь материка. Они уже вышли в тыл 34-й армии, и если она не отреагирует в ближай-шие часы, то гибель ее предрешена.
Мобильные отряды, преодолев за два часа сто километ-ров, дошли до города Майсака, где тремя часами раньше десант захватил штаб фронта. Какие-то тыловые и резервные части там еще сопротивляются, но на помощь передовым частям легиона уже идут главные силы.
На юго-востоке, в устье Зеленой реки, фаланги отстают от графика. Там еще не закончилась высадка. Но это ничего не значит - ведь не прошло еще и шести часов.
Это только в горячечных фантазиях приближенных мар-ша-ла Тауберта за шесть часов можно пройти полпути до города Бранивоя, а к вечеру и взять его. А на самом деле то, что за это время удалось подойти хотя бы к Майсаку, который в десять раз ближе - уже фантастика.
Так говорил генерал Жуков, но маршал Тауберт был другого мнения. Он, правда, не требовал взять Бранивой к вечеру, но выразил скромную надежду, что передовые фаланги легиона подойдут к этому городу в недельный срок.
- Ничего не могу обещать, - ответил Жуков.
- Но ведь за это время до Бранивоя доберется даже пешеход, - выкрикнул кто-то из соратников Тауберта.
- Да. Пешеход, в которого никто не стреляет, - уточнил Жуков. - А мои люди уже повсеместно вступили в бой. И это при том, что им противостоят только отдельные герои и случай-ные части с инициативными командирами. А главные силы противника еще не сообразили, что происходит.
- Вы собираетесь ждать, пока они сообразят? - язви-тельно спросил Тауберт.
- По-вашему, это называется ждать?! Мои части за шесть часов прошли с боями больше ста километров. Если для вас этого мало, боюсь, у нас слишком разное представление о времени и пространстве!
Начиналась нешуточная перепалка, но ее остановил нач-штаба Бессонов.
- Шесть часов - чересчур малый срок, чтобы делать какие-то выводы, сказал он. - Предлагаю подождать до вечера. К вечеру будет понятна реакция целинского командова-ния, и с ее учетом мы сможем внести коррективы в свои планы.
Тауберт с недовольным видом согласился и спросил у Бессонова, как дела на его фронте.
- Западная операция длится всего три часа, - ответил начштаба легиона. - Высадка в самом разгаре. Боевые части в большинстве своем вышли на берег, тыловые еще высажи-ваются. Главное достижение на данный момент - то, что нет организованного сопротивления и утечки информации в сто-лицу.
- Вы уверены?
- Если бы была утечка, то штаб Закатного округа уже получал бы из Центара какие-то запросы и указания. А там все спокойно, как в мирное время. И в управлении Органов точно такая же ситуация.
Бессонов умолчал о том, что при штурме Серого Дома в Чайкине рейнджеры Сабурова, не мудрствуя лукаво, угробили коммутатор. Их было слишком мало, чтобы заниматься радио-игрой, и они предпочли выполнить главную задачу более прос-тым способом - разнесли вдребезги аппаратуру и перерезали все про-вода, до которых смогли дотянуться.
Их ведь было всего двадцать человек против нескольких сотен целинцев (рейнджеры в двух других зданиях на площади Чайкина не в счет). И все они хотели выжить.
Им просто не за что было умирать в этой чужой войне.
11
Тяжелая центурия вступила на площадь Чайкина первой. Девять танков и артмашина прогрохотали по мостовой, как на параде и, обогнув гробницу, выстроились на въезде в парк имени Майской революции, перекрыв подходы к площади с севера.
Большой ракетомет остался на площади, а четыре транс-порта и вездеход укрылись под стенами зданий.
Землян порой удивляло, что эрланцы включали транс-порта и заправщики в состав боевых подразделений. Но это была не глупость, а реализация принципа. Каждая центурия - это автономная тактическая единица, поэтому она постоянно возит с собой запас топлива и боеприпасов.
К тому же любой транспорт - это тоже боевая машина с пушкой, пулеметом и ракетницей. Она вполне способна пос-тоять за себя и прикрыть людей.
Но стоять за себя пока не требовалось. На площади были только трупы. Да еще догорали патрульные машины у входа в Серый Дом.
Кто-то из органцов все же выбрался из здания и добежал до телефона, чтобы вызвать подмогу. Все-таки дело было но-чью, и пять снайперов, засевших в разных точках вокруг зда-ний, даже с инфракрасными прицелами и индикаторами движения не могли за всем уследить.
Но поскольку краевое и городское управления находи-лись в одном здании с окружным и даже дежурка у них была общая - хоть и три разных зала, но смежные - дорвавшийся до телефона гонец мог связаться только с райотделами да еще с транспортным управлением на центральном вокзале. Но на вокзал уже обрушились десантники, и оттуда вовсю названи-вали в Серый Дом, но по понятным причинам никак не могли дозвониться.
А вот из райотделов одна за другой подкатывали пат-рульные машины серые джипы с золотой чайкой в крас-ном круге на бортах.
Они продолжали подъезжать и когда на площадь ворвал-ся отряд майора Царева.
77-я центурия как раз готовилась занять свое место позади Серого Дома, когда по проспекту Чайкина ей наперерез, завывая сиренами, вылетели два джипа.
Два танка - основной и маневренный - в унисон шарахнули по ним из пушек.
Зрелище было незабываемое. Круче, чем в голливуд-ских боевиках. Машины просто подняло в воздух, и уже в полете они разлетелись на куски.
А по проспекту Майской революции тоже на предель-ной скорости и тоже под сиреной несся еще один джип.
Большой танк развернул башню, но его командир даже с компьтерной наводкой сумел каким-то образом промазать по джипу и засадил 120-миллиметровым снарядом точнехонько в "памятник очередному вождю", мимо которого как раз проез-жала командирская машина.
- Ух ты! - обалдело промолвил капитан Саблин, когда по крыше башни забарабанили осколки мрамора.
Водитель резко затормозил.
- Але, гараж! - заорал Саблин по общей связи. - Еще одна такая шутка всем головы поотрываю.
- Похоже, свои тут опаснее, чем чужие, - пробормо-тал Иванов.
- Не говори "гоп"! - прикрикнул на него командир.
Панорамная камера на крыше башни продолжала кру-титься вместе с антенной радара и индикатором движения. На одном из контрольных экранов, которых в командирской башне было больше, чем в обычной, нарисовалось то, что осталось от памятника.
Самое удивительное, что постамент и на этот раз уцелел. Игорь Иванов, который знал историю памятника, переведя дух, мрачно пошутил:
- Теперь тут будет стоять Тауберт.
- Разговорчики в строю! - беззлобно отозвался Саблин и приказал водителю продолжать движение.
Командирская машина, оба танка и грузовики вышли на задворки Серого Дома по проспекту Чайкина. Остальные машины подъехали с другой стороны, через площадь, где высадили пехотную группу и торжественно прогромыхали вдоль трибун гробницы.
Пехотная группа жалась у стен рядом с парадным вхо-дом, и старлей Данилов нервно спрашивал по шлемофон-ной связи у командира комманос:
- Вы можете ударить нам навстречу?
- Мы все можем, - отвечал рейнджер, и вскоре его люди без шлемов и со зверским выражением на лицах уже появились у входа.
Они в три минуты разнесли в клочья последний отряд старшего тюремщика, и людям Данилова даже не приш-лось вступать в бой.
Но надежда старлея, что спецназовцы и дальше будут решать все проблемы, а простые легионеры - только обоз-начать присутствие, рухнула сразу же, как только коман-дир рейнджеров связался со своим начальством и доложил, что смена пришла.
- Срочно следовать своим ходом в Палигон, - прика-за-ли спецназовцам с орбиты. - Использовать подручный транс-порт.
Подручный транспорт отыскался тут же, в подземном гараже. Бравые ребята из 77-й чуть не открыли огонь по целинским машинам с рейнджерами на борту, но к счастью сработала система "я свой". Компьютеры запеленговали маяч-ки коммандос внутри машин и выдали на экраны предуп-реж-де-ние.
И тут капитану Саблину стукнула в голову светлая мысль - загнать в гараж на освободившееся место свои грузовики. Ну и посмотреть заодно, что там внутри. А то от Данилова пришли нерадостные вести. Зачистка здания без помощи спец-наза затормозилась на первом же посту, с которого покойный начальник смены не снял часового.
Часовой, укрываясь за двумя решетками и стеной на гра-нице между административным и тюремным блоком отстрели-вался из автомата и уже кого-то ранил. В него палили из гранатометов и швыряли ручные гранаты, но он оказался живуч не в меру, а когда Данилов, как всякий нор-мальный герой, пошел в обход, оказалось, что там тоже есть часовые. И что у этих часовых за спиной - суть тайна, покрытая мраком.
Хотя рейнджеры по пути из дежурки в гараж вниматель-но смот-рели по сторонам, они проверили не все, и где-нибудь побли-зости от гаража еще могли случайно оказаться целинские бой-цы.
- Игорь, возьми двух танкистов и осмотрите все внутри вокруг гаража, скомановал Саблин.
Он помнил, что в маневренном танке сидит особист в звании капитана. Его законное место было в правой кабине универсального транспорта, но бравый капитан Десницкий предпочел танк - у него броня толще и скорость больше: на случай, если придется драпать.
Десницкий ведь и на Земле тоже был особистом со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В принципе, можно было поставить командиром группы именно особиста, но Саблин почему-то больше доверял сер-жанту Иванову. Хотя тот тоже вроде не казался храбрецом и бодрость духа сохранял только благодаря "озверину".
- Надо, Игорек! - сказал центурион, видя, что Иванов колеблется. - Сам не могу, на мне все хозяйство висит, - он обвел рукой компьютерные экраны. - А ты - и.о. начштаба, мой первый заместитель. Так что вперед.
Чтобы было не так страшно, он согласился даже отдать Игорю своего водилу и ординарца - крутого парня, который не блистал умом, но зато стрелял и дрался лучше всех.
Всего их стало четверо - три водителя (из танков и командирской машины) и сержант Иванов, потомственный интеллигент с ноутбуком в планшетной сумочке.
- Двери вышибаешь ты, - сказал Игорь крутому пар-ню, когда все четверо собрались на въезде в гараж.
И громила, который был не особенно высок ростом, зато крепок и широк в плечах, послушно первым шагнул в проем, хотя тут вышибать ворота не требовалось - они были открыты.
Наверху про эту самодеятельность Саблина никто не знал. Подобные мелкие операции центурион мог не согласо-вывать ни с кем, даже со своим орбитальным оператив-ником. Центурия даже в составе отряда - достаточно самостоятельная тактическая единица.
Там, на орбите, операторов и командиров волновало другое - не начнется ли после ухода спецназовцев утечка информации из Серого Дома.
Оставить спецназовцев на объекте было нельзя. Их ждали в других местах, где без рейнджеров было просто не обойтись. Но и допустить, чтобы великий вождь целинского народа Бранивой раньше времени узнал о высадке легионеров на западе, тоже было нельзя ни в коем случае.
Бессонов, Жуков и Сабуров строили весь свой план на том, что Бранивой среагирует на вторжение с востока точно так, как от него ожидают. Но если он слишком рано узнает о западной операции, то все может пойти насмарку.
12
Великому вождю целинского народа так и не сказали о гибели 9-й армии. Пал Страхау был не в курсе, а генерал Садоуски балансировал на лезвии ножа и боялся сорваться в ту или другую сторону, потому что срыв в любом случае означал смерть.
Тем более вождю не сказали ничего о том, что по секретным радиоканалам кем-то уже передан условный сигнал "Гром", по которому командиры всех рангов должны извлечь из сейфов пакеты особой важности, вскрыть их и действовать в соответствии с директивами из этих пакетов.
Некоторые командиры пытались получить подтвержде-ние по телефонным линиям, а другие даже и не пытались, по-тому что сигнал был безусловный и не требовал никаких подтверждений. За промедление можно было и под расстрел угодить.
Хуже всего пришлось 34-й армии, которая не только затребовала подтверждение по телефону, но и получила его, поскольку к телефонным линиям уже подключились дезинформаторы из разведки легиона.
В результате 34-я армия рванулась вперед, на переправу через Амур, без поддержки с воздуха и с флангов, потому что 9-я армия слева уже погибла, а 17-я армия справа, не получив подтверждения из штаба фронта, осталась на месте.
В штабе фронта тоже сидели дезинформаторы, и они действовали хитро. Несколько армий бросили вперед на переправу, а другие попросту натравили друг на друга, сообщив, будто амурцыпрорвались справа или слева. В результате артиллерия и авиация била по своим, и в зоне ответственности Порт-Амурского фронта воцарился жуткий хаос.
Дальше к югу хаоса было меньше, потому что там легионеры еще не добрались до фронтовых штабов. А в штабах сидели люди достаточно компетентные, чтобы все-таки перезвонить в Центар и уточнить, действительно ли сигнал "Гром" передан на четыре дня раньше срока.
Генерал Садоуски от всего этого совершенно потерял голову. Он точно знал, что из его ведомства сигнал "Гром" не исходил, но может быть, великий вождь отдал приказ лично, а генеральному комиссару вооруженных сил сказать об этом забыл? От Бранивоя всего можно ожидать,и такой поворот мог означать только одно, что прямо сейчас, на выходе из кабинета, Садоуски будет арестован.
Понятно, что генерал боялся задать Бранивою вопрос насчет сигнала и, соответственно, не знал, что говорить подчиненным. На запросы из фронтовых штабов в ГКВС и Генштабе все-таки отвечали, что нет, сигнал "Гром" пока не передан, но становились в тупик перед следующим вопросом с мест:
- А кто же его тогда передает?
Но поскольку многие части и соединения все-таки попались на удочку дезинформаторов и атаковали восточный берег Амура на всем протяжении границы, амурцы не стали ждать продолжения и открыли ответный огонь из всех видов оружия. Амурские самолеты бомбили переправы, а заодно и места скопления войск на целинском берегу.
Попадало и по городам, так что страдали не только военные, но и мирные жители. То есть широкомасштабные военные действия уже начались, и Садоуски мог с полной ответственностью доложить великому вождю, что Целинская Народная Республика внезапно и вероломно атакована амурскими войсками.
Понятно, что после этого Бранивою ничего не оставалось делать, кроме как отдать приказ об отражении агрессии и контрнаступлении, которому предстоит перерасти в великий освободительный поход.
- Передавайте "Гром"! - сказал вождь, и Садоуски вздохнул с облегчением.
- А как быть с народным восстанием? - поинтересовался Страхау.
- Как запланировано, - ответил вождь почти без раздумий. - Только с другой подоплекой. Узнав о вероломном нападении амурской военщины на мирную Целинскую Народную Республику все честные люди Восточной Целины восстали, дабы свергнуть свое прогнившее правительство и установить на планете вечный мир.
- Гениально, - прошептал генеральный комиссар Органов.
После этого сигнал "Гром" полетел во фронтовые штабы, армии, дивизии и части уже по всем линиям связи, но нетрудно себе представить, как реагировали на него генералы и офицеры, которым всего пару часов назад сообщили, что "Гром" - это дезинформация врага. Тем более, что враг тоже не дремал и под видом целинского Генштаба уведомлял всех заинтересованных лиц, что дата вторжения в Восточную Целину остается прежней - ночь с 5 на 6 мая, а все условные сигналы до этой даты - ложь и провокация.
А для довершения хаоса частям, которые уже переправились на другой берег, был отдан приказ об отходе. Те, кто выполнил этот приказ, столкнулись на переправах с другими частями, которые исполняли директивы настоящего Генштаба о кнтрнаступлении, а на это месиво сверху летели бомбы с амурских самолетов, и береговые батареи расстреливали переправы в упор.
Амурцы могли стрелять, не целясь - любой выстрел гарантировал точное попадание.
Целинцам казалось, что на них обрушилось небо, и контрнаступление захлебнулось, даже не достигнув первой полосы амурского предполья. Потери никто не считал, но они были чудовищны, хотя день еще даже не подошел к концу.
Директива о контрнаступлении по всему фронту была направлена в войска уже после полудня по центарскому времени. На востоке день клонился к вечеру, на западе было позднее утро. И оттуда, с запада, все еще не просочилось в Центар никакой достоверной информации о происходящем.
Когда директива о генеральном контрнаступлении и массовой мобилизации согласно плану "Гром" поступила в штаб Закатного округа, штабной узел связи как ни в чем не бывало отбил квитанцию "принято".
Шеф сабуровских рейнджеров полковник Бессмертный лично отправил подтверждение в Центар и вернулся к более важным делам.
Он, как и его коллеги на востоке, продолжал сеять хаос и неразбериху в войсках округа, которые до сих пор еще не начали оказывать легионерам хоть сколько-нибудь осмысленное сопротивление.
13
Стрелковую дивизию в десяти верстах от Дубравы авиация легиона накрыла бомбами и ракетами еще в темноте. Это явилось поводом для боевой тревоги, но что делать дальше - никто не знал. Штаб корпуса не отзывался на вызовы, а из штаба армии передали команду спуститься в бомбоубежища и ждать дальнейших распоряжений.
Вместо дальнейших распоряжений через полтора часа в расположение дивизии въехал на танках авангард 66-й фаланги.
Фаланга эта была призвана в одиночку разбираться со всей 1-й армией, так что на дивизию приходилось примерно десять ее центурий. А если считать одни полевые, то еще и меньше. Конкретно на данную дивизию их было всего восемь. Полсотни танков и шестнадцать больших ракетометов и артмашин.
Этого, конечно, мало, но тут выяснилась одна пикантная подробность. По боевой тревоге целинским солдатам карабины с подсумками выдали, а вот насчет противотанковых гранат никто не побеспокоился. Главным образом потому, что никто не ждал тут вражеских танков. Откуда им взяться? Амурцы далеко, а представить себе мариманский танковый десант целинские командиры не могли даже в страшном сне.
Что касается вторжения из космоса, то о нем тут вообще никто не думал и до сих пор не догадывался.
Противотанковые гранаты были на складе, а склад давно взлетел на воздух. И вообще тут все горело и взрывалось, хотя самолетов в небе было раз два и обчелся. Но зато те, что были, никак не могли успокоиться, и легионеры в танках боялись их больше, чем противника.
Кроме гранат в полках имелась еще противотанковая артиллерия калибра 45 и 57 миллиметров. А в дивизии - еще и целый артполк с калибрами до 105 мм включительно. Но что толку с той артиллерии, если командование дивизии из бункера под пылающим штабом продолжало запрашивать указаний армейского начальства.
- Танки противника на КП! Склады боеприпасов горят. Что нам делать?
- Не ввязываясь в затяжные бои, организованно наступать на Рудну, невозмутимо отвечала армия.
Это был чистый бред, который могли придумать только провокаторы и дезинформаторы. Рудна - в глубине полуострова, далеко на запад от Дубравы. Идти туда - значит, самому лезть в мышеловку и проситься в окружение. Это было очевидно любому мало-мальски компетентному командиру, но в том-то и дело, что после всех чисток ни одного компетентного командира в дивизии не осталось.
Приняв наглую дезу за чистую монету, комдив Лебидиу, вчерашний комбат в звании подполковника, отдал приказ наступать на Рудну, а вражеские танки в это время давили дивизионную артиллерию прямо в парке. Хотя могли бы этого и не делать. Мало того, что эти пушки не в состоянии прошибить броню эрланских танков, так их вдобавок еще и нечем заряжать.
А дальше стало совсем уж весело. Получив приказ, целинские воины полезли из всех щелей, кто где залег, и было их не сосчитать - дивизия все-таки. Так танки крошили их не считая.
Понятное дело, что восемнадцатилетние пацаны, которые сами готовились крушить таким манером всех врагов, отреагировали на этот конец света вполне однозначно. Демонстрируя все признаки душевного расстройства, они с криком "Мамочка!" выпускали по танкам из карабина все четыре обоймы по семь патронов в каждой, после чего героически сдавались в плен.
Некоторые, впрочем, в панике и ошизении вообще забывали, с какой стороны карабин заряжается, и сдавались в плен гораздо менее героически. И теперь уже командир отряда майор Субботин запрашивал свое начальство на орбите, что ему делать с двумя тысячами пленных, когда в его семи центуриях всего три сотни легионеров.
То, что пленных было всего две тысячи, а не все двенадцать, объяснялось патриотическим воспитанием целинских сол-дат, которых с детства учили, что сдаваться врагу нехорошо и чревато последствиями. Так что многие из тех, кого не убили и не поймали, разбежались по окрестностям или попрятались обратно по щелям, хорошо помня при этом приказ наступать на Рудну.
Патриотическое воспитание научило целинских солдат верить своим командирам. А начальник разведки легиона Сабуров был человеком мудрым и с самого начала инструктировал своих дезинформаторов:
- Ни слова об отходе! Куда бы вы ни отправляли целинцев - говорить только о наступлении. Удивятся - пояснять: враг прорвался, нужны подкрепления. Промедление смерти подобно.
Таким манером дезинформаторы уже сплавили одну дивизию непосредственно из города Чайкина в пустоту, заодно предупредив ее командование, что мариманы высадили десант в целинской военой форме. Так что теперь эта дивизия блуждала по дорогам, стреляя по своим и не слушая никаких объяснений.
А тем временем отряд майора Субботина захватил весь штаб Задубравской дивизии в полном составе за исключением убитых и застрелившихся. Восемь полевых особистов прямо там же, в бункере, устроили наглядную демонстрацию работы ошейников-самоликвидаторов, по результатам которой два заместителя комдива остались лежать с простреленными головами, а трое других согласились сотрудничать, потому что очень не хотели умирать.
Лично комдив сотрудничать не согласился, а застрелиться не успел, но его все равно оставили в живых и отправили в Чайкин для отгрузки на орбиту или использования в тылу.
Прочих пленных тоже было приказано отправить на побережье к месту высадки фаланги пешим строем в сопровождении бронегрузовиков. Для охраны по методу круговой поруки использовать ошейники. Обмундирование с пленных снять.
- С мужиков-то зачем? - удивились легионеры.
- А чтобы их с воздуха не приняли за целинскую боевую часть, последовал ответ.
Оно и верно. Несмотря на сигнал "Я свой", который подавали все машины легиона и даже боевые шлемы солдат, с начала вторжения уже было несколько случаев, когда самолеты и артиллерия легиона засаживали по своим из всех стволов. Потери, понесенные из-за этих недоразумений, по первым прикидкам превышали настоящие боевые.
- А еще голые люди менее склонны к побегу и сопротивлению, - добавили с орбиты и на всякий случай предупредили: - Обмундирование тоже надо доставить в тыл. Может пригодиться.
Может, оно, конечно, и пригодится, но раздевать всю эту ораву пленных и набивать их шмотками бронегрузовики - это была еще та работа.
Легионеры оттянулись только на персонале дивизионного госпиталя и на вольнонаемных девушках с узла связи. Их отдельно выстроили у стены - смирно, руки за спину - и девушки были совсем уже готовы, что их сейчас расстреляют. И не все восприняли это с надлежащей стойкостью, каковой должен отличаться всякий убежденный чайкинист.
Когда первая юная связистка бухнулась на колени с криком: "Делайте что хотите, только не убивайте!" - ее тут же отвели в сторону, и стойкость многих других тоже дала трещину.
И пока легионеры делали с ними, что хотели, время шло, а приказ занять город Дубраву висел в воздухе. На орбите считали, что захват города никак не связан с отправкой пленных, потому что первую задачу выполняют танки, а вторую бронегрузовики, но в отряде майора Субботина этого идеализма не разделяли.
Поэтому отряд вошел в Дубраву с большим опозданием и нарвался на отдельный испытательный танковый батальон тракторного завода, укомплектованный настоящими асами и имевший достаточно времени, чтобы приготовиться к бою.
14
Майор Никалаю метался по горящему офицерскому общежитию почти до рассвета. Он понимал, что ему срочно надо в полк, но под завалами и в пылающих комнатах были женщины и дети, раненые, обожженные и угоревшие, и их надо было спасать. Вот он и спасал, вместе с другими ходячими вытаскивая пострадавших на крышу, потому что первый этаж был отрезан огнем.
Потом он увидел, что полк тоже горит. Там пылал склад ГСМ, а искры от него зажгли вещевой склад и казарму РМО. Командир полка просто не мог больше оставаться за пределами части, но теперь из общежития было совсем непросто выбраться. Пылал уже и второй этаж, а прыжок с третьего грозил переломом ног не гарантированным, но вполне вероятным.
Другие офицеры пытались спуститься вниз по пожарным лестницам и тащили туда же жен и детей, а огонь из окон раскалял железные ступеньки, не пуская дальше тех, кто выбежал из своих комнат в ночной одежде и босиком. Заминки перерастали в пробки и тут майору тоже было нечего ловить.
В устье Амура фаланги легиона расширяют плацдарм на морском берегу и продвигаются вглубь материка. Они уже вышли в тыл 34-й армии, и если она не отреагирует в ближай-шие часы, то гибель ее предрешена.
Мобильные отряды, преодолев за два часа сто километ-ров, дошли до города Майсака, где тремя часами раньше десант захватил штаб фронта. Какие-то тыловые и резервные части там еще сопротивляются, но на помощь передовым частям легиона уже идут главные силы.
На юго-востоке, в устье Зеленой реки, фаланги отстают от графика. Там еще не закончилась высадка. Но это ничего не значит - ведь не прошло еще и шести часов.
Это только в горячечных фантазиях приближенных мар-ша-ла Тауберта за шесть часов можно пройти полпути до города Бранивоя, а к вечеру и взять его. А на самом деле то, что за это время удалось подойти хотя бы к Майсаку, который в десять раз ближе - уже фантастика.
Так говорил генерал Жуков, но маршал Тауберт был другого мнения. Он, правда, не требовал взять Бранивой к вечеру, но выразил скромную надежду, что передовые фаланги легиона подойдут к этому городу в недельный срок.
- Ничего не могу обещать, - ответил Жуков.
- Но ведь за это время до Бранивоя доберется даже пешеход, - выкрикнул кто-то из соратников Тауберта.
- Да. Пешеход, в которого никто не стреляет, - уточнил Жуков. - А мои люди уже повсеместно вступили в бой. И это при том, что им противостоят только отдельные герои и случай-ные части с инициативными командирами. А главные силы противника еще не сообразили, что происходит.
- Вы собираетесь ждать, пока они сообразят? - язви-тельно спросил Тауберт.
- По-вашему, это называется ждать?! Мои части за шесть часов прошли с боями больше ста километров. Если для вас этого мало, боюсь, у нас слишком разное представление о времени и пространстве!
Начиналась нешуточная перепалка, но ее остановил нач-штаба Бессонов.
- Шесть часов - чересчур малый срок, чтобы делать какие-то выводы, сказал он. - Предлагаю подождать до вечера. К вечеру будет понятна реакция целинского командова-ния, и с ее учетом мы сможем внести коррективы в свои планы.
Тауберт с недовольным видом согласился и спросил у Бессонова, как дела на его фронте.
- Западная операция длится всего три часа, - ответил начштаба легиона. - Высадка в самом разгаре. Боевые части в большинстве своем вышли на берег, тыловые еще высажи-ваются. Главное достижение на данный момент - то, что нет организованного сопротивления и утечки информации в сто-лицу.
- Вы уверены?
- Если бы была утечка, то штаб Закатного округа уже получал бы из Центара какие-то запросы и указания. А там все спокойно, как в мирное время. И в управлении Органов точно такая же ситуация.
Бессонов умолчал о том, что при штурме Серого Дома в Чайкине рейнджеры Сабурова, не мудрствуя лукаво, угробили коммутатор. Их было слишком мало, чтобы заниматься радио-игрой, и они предпочли выполнить главную задачу более прос-тым способом - разнесли вдребезги аппаратуру и перерезали все про-вода, до которых смогли дотянуться.
Их ведь было всего двадцать человек против нескольких сотен целинцев (рейнджеры в двух других зданиях на площади Чайкина не в счет). И все они хотели выжить.
Им просто не за что было умирать в этой чужой войне.
11
Тяжелая центурия вступила на площадь Чайкина первой. Девять танков и артмашина прогрохотали по мостовой, как на параде и, обогнув гробницу, выстроились на въезде в парк имени Майской революции, перекрыв подходы к площади с севера.
Большой ракетомет остался на площади, а четыре транс-порта и вездеход укрылись под стенами зданий.
Землян порой удивляло, что эрланцы включали транс-порта и заправщики в состав боевых подразделений. Но это была не глупость, а реализация принципа. Каждая центурия - это автономная тактическая единица, поэтому она постоянно возит с собой запас топлива и боеприпасов.
К тому же любой транспорт - это тоже боевая машина с пушкой, пулеметом и ракетницей. Она вполне способна пос-тоять за себя и прикрыть людей.
Но стоять за себя пока не требовалось. На площади были только трупы. Да еще догорали патрульные машины у входа в Серый Дом.
Кто-то из органцов все же выбрался из здания и добежал до телефона, чтобы вызвать подмогу. Все-таки дело было но-чью, и пять снайперов, засевших в разных точках вокруг зда-ний, даже с инфракрасными прицелами и индикаторами движения не могли за всем уследить.
Но поскольку краевое и городское управления находи-лись в одном здании с окружным и даже дежурка у них была общая - хоть и три разных зала, но смежные - дорвавшийся до телефона гонец мог связаться только с райотделами да еще с транспортным управлением на центральном вокзале. Но на вокзал уже обрушились десантники, и оттуда вовсю названи-вали в Серый Дом, но по понятным причинам никак не могли дозвониться.
А вот из райотделов одна за другой подкатывали пат-рульные машины серые джипы с золотой чайкой в крас-ном круге на бортах.
Они продолжали подъезжать и когда на площадь ворвал-ся отряд майора Царева.
77-я центурия как раз готовилась занять свое место позади Серого Дома, когда по проспекту Чайкина ей наперерез, завывая сиренами, вылетели два джипа.
Два танка - основной и маневренный - в унисон шарахнули по ним из пушек.
Зрелище было незабываемое. Круче, чем в голливуд-ских боевиках. Машины просто подняло в воздух, и уже в полете они разлетелись на куски.
А по проспекту Майской революции тоже на предель-ной скорости и тоже под сиреной несся еще один джип.
Большой танк развернул башню, но его командир даже с компьтерной наводкой сумел каким-то образом промазать по джипу и засадил 120-миллиметровым снарядом точнехонько в "памятник очередному вождю", мимо которого как раз проез-жала командирская машина.
- Ух ты! - обалдело промолвил капитан Саблин, когда по крыше башни забарабанили осколки мрамора.
Водитель резко затормозил.
- Але, гараж! - заорал Саблин по общей связи. - Еще одна такая шутка всем головы поотрываю.
- Похоже, свои тут опаснее, чем чужие, - пробормо-тал Иванов.
- Не говори "гоп"! - прикрикнул на него командир.
Панорамная камера на крыше башни продолжала кру-титься вместе с антенной радара и индикатором движения. На одном из контрольных экранов, которых в командирской башне было больше, чем в обычной, нарисовалось то, что осталось от памятника.
Самое удивительное, что постамент и на этот раз уцелел. Игорь Иванов, который знал историю памятника, переведя дух, мрачно пошутил:
- Теперь тут будет стоять Тауберт.
- Разговорчики в строю! - беззлобно отозвался Саблин и приказал водителю продолжать движение.
Командирская машина, оба танка и грузовики вышли на задворки Серого Дома по проспекту Чайкина. Остальные машины подъехали с другой стороны, через площадь, где высадили пехотную группу и торжественно прогромыхали вдоль трибун гробницы.
Пехотная группа жалась у стен рядом с парадным вхо-дом, и старлей Данилов нервно спрашивал по шлемофон-ной связи у командира комманос:
- Вы можете ударить нам навстречу?
- Мы все можем, - отвечал рейнджер, и вскоре его люди без шлемов и со зверским выражением на лицах уже появились у входа.
Они в три минуты разнесли в клочья последний отряд старшего тюремщика, и людям Данилова даже не приш-лось вступать в бой.
Но надежда старлея, что спецназовцы и дальше будут решать все проблемы, а простые легионеры - только обоз-начать присутствие, рухнула сразу же, как только коман-дир рейнджеров связался со своим начальством и доложил, что смена пришла.
- Срочно следовать своим ходом в Палигон, - прика-за-ли спецназовцам с орбиты. - Использовать подручный транс-порт.
Подручный транспорт отыскался тут же, в подземном гараже. Бравые ребята из 77-й чуть не открыли огонь по целинским машинам с рейнджерами на борту, но к счастью сработала система "я свой". Компьютеры запеленговали маяч-ки коммандос внутри машин и выдали на экраны предуп-реж-де-ние.
И тут капитану Саблину стукнула в голову светлая мысль - загнать в гараж на освободившееся место свои грузовики. Ну и посмотреть заодно, что там внутри. А то от Данилова пришли нерадостные вести. Зачистка здания без помощи спец-наза затормозилась на первом же посту, с которого покойный начальник смены не снял часового.
Часовой, укрываясь за двумя решетками и стеной на гра-нице между административным и тюремным блоком отстрели-вался из автомата и уже кого-то ранил. В него палили из гранатометов и швыряли ручные гранаты, но он оказался живуч не в меру, а когда Данилов, как всякий нор-мальный герой, пошел в обход, оказалось, что там тоже есть часовые. И что у этих часовых за спиной - суть тайна, покрытая мраком.
Хотя рейнджеры по пути из дежурки в гараж вниматель-но смот-рели по сторонам, они проверили не все, и где-нибудь побли-зости от гаража еще могли случайно оказаться целинские бой-цы.
- Игорь, возьми двух танкистов и осмотрите все внутри вокруг гаража, скомановал Саблин.
Он помнил, что в маневренном танке сидит особист в звании капитана. Его законное место было в правой кабине универсального транспорта, но бравый капитан Десницкий предпочел танк - у него броня толще и скорость больше: на случай, если придется драпать.
Десницкий ведь и на Земле тоже был особистом со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В принципе, можно было поставить командиром группы именно особиста, но Саблин почему-то больше доверял сер-жанту Иванову. Хотя тот тоже вроде не казался храбрецом и бодрость духа сохранял только благодаря "озверину".
- Надо, Игорек! - сказал центурион, видя, что Иванов колеблется. - Сам не могу, на мне все хозяйство висит, - он обвел рукой компьютерные экраны. - А ты - и.о. начштаба, мой первый заместитель. Так что вперед.
Чтобы было не так страшно, он согласился даже отдать Игорю своего водилу и ординарца - крутого парня, который не блистал умом, но зато стрелял и дрался лучше всех.
Всего их стало четверо - три водителя (из танков и командирской машины) и сержант Иванов, потомственный интеллигент с ноутбуком в планшетной сумочке.
- Двери вышибаешь ты, - сказал Игорь крутому пар-ню, когда все четверо собрались на въезде в гараж.
И громила, который был не особенно высок ростом, зато крепок и широк в плечах, послушно первым шагнул в проем, хотя тут вышибать ворота не требовалось - они были открыты.
Наверху про эту самодеятельность Саблина никто не знал. Подобные мелкие операции центурион мог не согласо-вывать ни с кем, даже со своим орбитальным оператив-ником. Центурия даже в составе отряда - достаточно самостоятельная тактическая единица.
Там, на орбите, операторов и командиров волновало другое - не начнется ли после ухода спецназовцев утечка информации из Серого Дома.
Оставить спецназовцев на объекте было нельзя. Их ждали в других местах, где без рейнджеров было просто не обойтись. Но и допустить, чтобы великий вождь целинского народа Бранивой раньше времени узнал о высадке легионеров на западе, тоже было нельзя ни в коем случае.
Бессонов, Жуков и Сабуров строили весь свой план на том, что Бранивой среагирует на вторжение с востока точно так, как от него ожидают. Но если он слишком рано узнает о западной операции, то все может пойти насмарку.
12
Великому вождю целинского народа так и не сказали о гибели 9-й армии. Пал Страхау был не в курсе, а генерал Садоуски балансировал на лезвии ножа и боялся сорваться в ту или другую сторону, потому что срыв в любом случае означал смерть.
Тем более вождю не сказали ничего о том, что по секретным радиоканалам кем-то уже передан условный сигнал "Гром", по которому командиры всех рангов должны извлечь из сейфов пакеты особой важности, вскрыть их и действовать в соответствии с директивами из этих пакетов.
Некоторые командиры пытались получить подтвержде-ние по телефонным линиям, а другие даже и не пытались, по-тому что сигнал был безусловный и не требовал никаких подтверждений. За промедление можно было и под расстрел угодить.
Хуже всего пришлось 34-й армии, которая не только затребовала подтверждение по телефону, но и получила его, поскольку к телефонным линиям уже подключились дезинформаторы из разведки легиона.
В результате 34-я армия рванулась вперед, на переправу через Амур, без поддержки с воздуха и с флангов, потому что 9-я армия слева уже погибла, а 17-я армия справа, не получив подтверждения из штаба фронта, осталась на месте.
В штабе фронта тоже сидели дезинформаторы, и они действовали хитро. Несколько армий бросили вперед на переправу, а другие попросту натравили друг на друга, сообщив, будто амурцыпрорвались справа или слева. В результате артиллерия и авиация била по своим, и в зоне ответственности Порт-Амурского фронта воцарился жуткий хаос.
Дальше к югу хаоса было меньше, потому что там легионеры еще не добрались до фронтовых штабов. А в штабах сидели люди достаточно компетентные, чтобы все-таки перезвонить в Центар и уточнить, действительно ли сигнал "Гром" передан на четыре дня раньше срока.
Генерал Садоуски от всего этого совершенно потерял голову. Он точно знал, что из его ведомства сигнал "Гром" не исходил, но может быть, великий вождь отдал приказ лично, а генеральному комиссару вооруженных сил сказать об этом забыл? От Бранивоя всего можно ожидать,и такой поворот мог означать только одно, что прямо сейчас, на выходе из кабинета, Садоуски будет арестован.
Понятно, что генерал боялся задать Бранивою вопрос насчет сигнала и, соответственно, не знал, что говорить подчиненным. На запросы из фронтовых штабов в ГКВС и Генштабе все-таки отвечали, что нет, сигнал "Гром" пока не передан, но становились в тупик перед следующим вопросом с мест:
- А кто же его тогда передает?
Но поскольку многие части и соединения все-таки попались на удочку дезинформаторов и атаковали восточный берег Амура на всем протяжении границы, амурцы не стали ждать продолжения и открыли ответный огонь из всех видов оружия. Амурские самолеты бомбили переправы, а заодно и места скопления войск на целинском берегу.
Попадало и по городам, так что страдали не только военные, но и мирные жители. То есть широкомасштабные военные действия уже начались, и Садоуски мог с полной ответственностью доложить великому вождю, что Целинская Народная Республика внезапно и вероломно атакована амурскими войсками.
Понятно, что после этого Бранивою ничего не оставалось делать, кроме как отдать приказ об отражении агрессии и контрнаступлении, которому предстоит перерасти в великий освободительный поход.
- Передавайте "Гром"! - сказал вождь, и Садоуски вздохнул с облегчением.
- А как быть с народным восстанием? - поинтересовался Страхау.
- Как запланировано, - ответил вождь почти без раздумий. - Только с другой подоплекой. Узнав о вероломном нападении амурской военщины на мирную Целинскую Народную Республику все честные люди Восточной Целины восстали, дабы свергнуть свое прогнившее правительство и установить на планете вечный мир.
- Гениально, - прошептал генеральный комиссар Органов.
После этого сигнал "Гром" полетел во фронтовые штабы, армии, дивизии и части уже по всем линиям связи, но нетрудно себе представить, как реагировали на него генералы и офицеры, которым всего пару часов назад сообщили, что "Гром" - это дезинформация врага. Тем более, что враг тоже не дремал и под видом целинского Генштаба уведомлял всех заинтересованных лиц, что дата вторжения в Восточную Целину остается прежней - ночь с 5 на 6 мая, а все условные сигналы до этой даты - ложь и провокация.
А для довершения хаоса частям, которые уже переправились на другой берег, был отдан приказ об отходе. Те, кто выполнил этот приказ, столкнулись на переправах с другими частями, которые исполняли директивы настоящего Генштаба о кнтрнаступлении, а на это месиво сверху летели бомбы с амурских самолетов, и береговые батареи расстреливали переправы в упор.
Амурцы могли стрелять, не целясь - любой выстрел гарантировал точное попадание.
Целинцам казалось, что на них обрушилось небо, и контрнаступление захлебнулось, даже не достигнув первой полосы амурского предполья. Потери никто не считал, но они были чудовищны, хотя день еще даже не подошел к концу.
Директива о контрнаступлении по всему фронту была направлена в войска уже после полудня по центарскому времени. На востоке день клонился к вечеру, на западе было позднее утро. И оттуда, с запада, все еще не просочилось в Центар никакой достоверной информации о происходящем.
Когда директива о генеральном контрнаступлении и массовой мобилизации согласно плану "Гром" поступила в штаб Закатного округа, штабной узел связи как ни в чем не бывало отбил квитанцию "принято".
Шеф сабуровских рейнджеров полковник Бессмертный лично отправил подтверждение в Центар и вернулся к более важным делам.
Он, как и его коллеги на востоке, продолжал сеять хаос и неразбериху в войсках округа, которые до сих пор еще не начали оказывать легионерам хоть сколько-нибудь осмысленное сопротивление.
13
Стрелковую дивизию в десяти верстах от Дубравы авиация легиона накрыла бомбами и ракетами еще в темноте. Это явилось поводом для боевой тревоги, но что делать дальше - никто не знал. Штаб корпуса не отзывался на вызовы, а из штаба армии передали команду спуститься в бомбоубежища и ждать дальнейших распоряжений.
Вместо дальнейших распоряжений через полтора часа в расположение дивизии въехал на танках авангард 66-й фаланги.
Фаланга эта была призвана в одиночку разбираться со всей 1-й армией, так что на дивизию приходилось примерно десять ее центурий. А если считать одни полевые, то еще и меньше. Конкретно на данную дивизию их было всего восемь. Полсотни танков и шестнадцать больших ракетометов и артмашин.
Этого, конечно, мало, но тут выяснилась одна пикантная подробность. По боевой тревоге целинским солдатам карабины с подсумками выдали, а вот насчет противотанковых гранат никто не побеспокоился. Главным образом потому, что никто не ждал тут вражеских танков. Откуда им взяться? Амурцы далеко, а представить себе мариманский танковый десант целинские командиры не могли даже в страшном сне.
Что касается вторжения из космоса, то о нем тут вообще никто не думал и до сих пор не догадывался.
Противотанковые гранаты были на складе, а склад давно взлетел на воздух. И вообще тут все горело и взрывалось, хотя самолетов в небе было раз два и обчелся. Но зато те, что были, никак не могли успокоиться, и легионеры в танках боялись их больше, чем противника.
Кроме гранат в полках имелась еще противотанковая артиллерия калибра 45 и 57 миллиметров. А в дивизии - еще и целый артполк с калибрами до 105 мм включительно. Но что толку с той артиллерии, если командование дивизии из бункера под пылающим штабом продолжало запрашивать указаний армейского начальства.
- Танки противника на КП! Склады боеприпасов горят. Что нам делать?
- Не ввязываясь в затяжные бои, организованно наступать на Рудну, невозмутимо отвечала армия.
Это был чистый бред, который могли придумать только провокаторы и дезинформаторы. Рудна - в глубине полуострова, далеко на запад от Дубравы. Идти туда - значит, самому лезть в мышеловку и проситься в окружение. Это было очевидно любому мало-мальски компетентному командиру, но в том-то и дело, что после всех чисток ни одного компетентного командира в дивизии не осталось.
Приняв наглую дезу за чистую монету, комдив Лебидиу, вчерашний комбат в звании подполковника, отдал приказ наступать на Рудну, а вражеские танки в это время давили дивизионную артиллерию прямо в парке. Хотя могли бы этого и не делать. Мало того, что эти пушки не в состоянии прошибить броню эрланских танков, так их вдобавок еще и нечем заряжать.
А дальше стало совсем уж весело. Получив приказ, целинские воины полезли из всех щелей, кто где залег, и было их не сосчитать - дивизия все-таки. Так танки крошили их не считая.
Понятное дело, что восемнадцатилетние пацаны, которые сами готовились крушить таким манером всех врагов, отреагировали на этот конец света вполне однозначно. Демонстрируя все признаки душевного расстройства, они с криком "Мамочка!" выпускали по танкам из карабина все четыре обоймы по семь патронов в каждой, после чего героически сдавались в плен.
Некоторые, впрочем, в панике и ошизении вообще забывали, с какой стороны карабин заряжается, и сдавались в плен гораздо менее героически. И теперь уже командир отряда майор Субботин запрашивал свое начальство на орбите, что ему делать с двумя тысячами пленных, когда в его семи центуриях всего три сотни легионеров.
То, что пленных было всего две тысячи, а не все двенадцать, объяснялось патриотическим воспитанием целинских сол-дат, которых с детства учили, что сдаваться врагу нехорошо и чревато последствиями. Так что многие из тех, кого не убили и не поймали, разбежались по окрестностям или попрятались обратно по щелям, хорошо помня при этом приказ наступать на Рудну.
Патриотическое воспитание научило целинских солдат верить своим командирам. А начальник разведки легиона Сабуров был человеком мудрым и с самого начала инструктировал своих дезинформаторов:
- Ни слова об отходе! Куда бы вы ни отправляли целинцев - говорить только о наступлении. Удивятся - пояснять: враг прорвался, нужны подкрепления. Промедление смерти подобно.
Таким манером дезинформаторы уже сплавили одну дивизию непосредственно из города Чайкина в пустоту, заодно предупредив ее командование, что мариманы высадили десант в целинской военой форме. Так что теперь эта дивизия блуждала по дорогам, стреляя по своим и не слушая никаких объяснений.
А тем временем отряд майора Субботина захватил весь штаб Задубравской дивизии в полном составе за исключением убитых и застрелившихся. Восемь полевых особистов прямо там же, в бункере, устроили наглядную демонстрацию работы ошейников-самоликвидаторов, по результатам которой два заместителя комдива остались лежать с простреленными головами, а трое других согласились сотрудничать, потому что очень не хотели умирать.
Лично комдив сотрудничать не согласился, а застрелиться не успел, но его все равно оставили в живых и отправили в Чайкин для отгрузки на орбиту или использования в тылу.
Прочих пленных тоже было приказано отправить на побережье к месту высадки фаланги пешим строем в сопровождении бронегрузовиков. Для охраны по методу круговой поруки использовать ошейники. Обмундирование с пленных снять.
- С мужиков-то зачем? - удивились легионеры.
- А чтобы их с воздуха не приняли за целинскую боевую часть, последовал ответ.
Оно и верно. Несмотря на сигнал "Я свой", который подавали все машины легиона и даже боевые шлемы солдат, с начала вторжения уже было несколько случаев, когда самолеты и артиллерия легиона засаживали по своим из всех стволов. Потери, понесенные из-за этих недоразумений, по первым прикидкам превышали настоящие боевые.
- А еще голые люди менее склонны к побегу и сопротивлению, - добавили с орбиты и на всякий случай предупредили: - Обмундирование тоже надо доставить в тыл. Может пригодиться.
Может, оно, конечно, и пригодится, но раздевать всю эту ораву пленных и набивать их шмотками бронегрузовики - это была еще та работа.
Легионеры оттянулись только на персонале дивизионного госпиталя и на вольнонаемных девушках с узла связи. Их отдельно выстроили у стены - смирно, руки за спину - и девушки были совсем уже готовы, что их сейчас расстреляют. И не все восприняли это с надлежащей стойкостью, каковой должен отличаться всякий убежденный чайкинист.
Когда первая юная связистка бухнулась на колени с криком: "Делайте что хотите, только не убивайте!" - ее тут же отвели в сторону, и стойкость многих других тоже дала трещину.
И пока легионеры делали с ними, что хотели, время шло, а приказ занять город Дубраву висел в воздухе. На орбите считали, что захват города никак не связан с отправкой пленных, потому что первую задачу выполняют танки, а вторую бронегрузовики, но в отряде майора Субботина этого идеализма не разделяли.
Поэтому отряд вошел в Дубраву с большим опозданием и нарвался на отдельный испытательный танковый батальон тракторного завода, укомплектованный настоящими асами и имевший достаточно времени, чтобы приготовиться к бою.
14
Майор Никалаю метался по горящему офицерскому общежитию почти до рассвета. Он понимал, что ему срочно надо в полк, но под завалами и в пылающих комнатах были женщины и дети, раненые, обожженные и угоревшие, и их надо было спасать. Вот он и спасал, вместе с другими ходячими вытаскивая пострадавших на крышу, потому что первый этаж был отрезан огнем.
Потом он увидел, что полк тоже горит. Там пылал склад ГСМ, а искры от него зажгли вещевой склад и казарму РМО. Командир полка просто не мог больше оставаться за пределами части, но теперь из общежития было совсем непросто выбраться. Пылал уже и второй этаж, а прыжок с третьего грозил переломом ног не гарантированным, но вполне вероятным.
Другие офицеры пытались спуститься вниз по пожарным лестницам и тащили туда же жен и детей, а огонь из окон раскалял железные ступеньки, не пуская дальше тех, кто выбежал из своих комнат в ночной одежде и босиком. Заминки перерастали в пробки и тут майору тоже было нечего ловить.