Страница:
– Вот потому меня и ждут огромные неприятности.
– Ничего! Ты молодец, Чими! —Домби хлопнул его по плечу.
– Не ударяй так – больно!.. Почему же они убежали?
– Потому что, как мне кажется, Чими, это было самое страшное наше приключение. С нереальным существом. Даже Лисенок и тот потерял от страха голову…
Чими замахал перед собой покрывалом. Ему было жарко, он устал от напряжения, но до смерти хотел устроить еще какую-нибудь невероятную пакость.
– Они что-то задерживаются, – заметил Чими. – Но мы будем их ждать хоть до самого утра.
В это утро Мокси ненавидел все на свете. Ему были противны трава и деревья, птички и их пенье, роса и солнце, даже солнечное тепло. Хоть он и ненавидел их, но втайне радовался, что видит все это на своем месте, что вот сейчас он встанет и попасется хорошенько на лугу после бессонной ночи. Воспоминания об этой ночи нахлынули на него, но ослик их всячески отгонял, – ему не хотелось вспоминать о том, что произошло, однако сознание того, что он первый из ослов, которому удалось увидеть привидение, не только наполняло его гордостью, но и вызывало отвращение. Да, Мокси испытывал отвращение при мысли, что он – приятель Димби и Домби, но он презирал себя и за то, что дружит с тел«,чье имя и упоминать не стоит, с тем, кто хочет все потрогать, увидеть своими глазами, услышать своими ушами, понюхать своим носом. Что же, если так пойдет дальше, этот бездельник в один прекрасный день захочет увидеть, что есть в его собственном сердце.
Но сейчас вопрос в том, как мне встать. А что, если я начну приподыматься, и вдруг снова увижу это?.. Если бы я не был так голоден, то и не подумал бы вставать. Но ничего не поделаешь, раз желудок мой – это первое, что во мне с утра сталкивается с солнцем. Мой желудок – это округлый холм, он – моя сущность, моя индивидуальность.
Но тут на поляне появился Димби. Он подошел поближе и сел в сторонке. В руке у него было надкусанное яблоко. Увидев Димби, Мокси опустил голову и забыл, что надо вставать.
– Ненавижу тебя! – прошептал Димби.
– А я тебя.
– Презираю тебя!.. И Домби! А о том и говорить нечего.
– А ты мне отвратителен, ненавижу тебя и презираю! И Домби! И того! Видеть вас не хочу! Ни сегодня, ни завтра, ни до конца своей жизни.
– Да? Но я тебя все равно ненавижу больше!
– И это ты мне будешь говорить, кто кого ненавидит больше?!
– Да, я. И все-таки я ненавижу тебя сильнее.
– Знаешь, если б у меня не было кое-каких соображений, то я сразу же прогнал бы тебя со своей поляны!.. Что у тебя в руке?
– Если бы я не так ненавидел тебя, то сразу спросил бы, что же это за соображения. Но я не спрошу, потому что ненавижу, презираю тебя… Яблоко.
– А если я скажу тебе, какие у меня соображения, то чтобы ты не думал, будто они другого характера. Так вот я не прогоняю тебя потому, что если придет тот - а я с ним и разговаривать не желаю, – то ты ему скажешь, чтобы он убирался прочь и больше сюда не показывался… И брось это яблоко в направлении моего взгляда. Да и всегда клади его в направлении моего взгляда.
Мокси понял, что больше не в силах лежать – ему ужасно хотелось есть. Да и если он будет медлить – роса вся испарится, а утренняя трава без росы всегда казалась ему сухой соломой.
– Димби, что за слово сказал тот?
– Килигариконди.
– Всю ночь ломал себе голову и никак не мог его вспомнить, – пояснил Мокси, пощипывая траву.
– Я тоже все время думаю о нем,– признался Димби. – А он – ну, кого мы называем тот – умеет вбить нам что-то в голову! Вот и думаю все об этом слове. Увидишь, сам – оно в конце концов окажется очень важным.
– И что же оно значит? – спросил, продолжая пастись, Мокси.
– Он же сказал, что хочет придумать для него подходящее значение.
– А ты все еще держишь яблоко, – заметил Мокси, пощипывая траву.
– Да.
– Не уходи.
– Знаю. Подожду, чтобы сказать тому от твоего имени все, что ты хочешь ему сообщить.
– Где ты взял это яблоко? – спросил Мокси, продолжая пастись.
– Раз ты не хочешь с ним говорить, обо всем скажу от твоего имени я.
– Удается же некоторым постоянно доставать себе где-то яблоки и лакомиться ими, – заметил Мокси, продолжая пастись.
– Если хочешь, – возьми его, – предложил Димби.
– Раз ты сердишься и настаиваешь, я возьму его, – сказал Мокси и перестал щипать траву. – Иначе не взял бы ни за что на свете… А вот Домби меня удивил.
– Оставь, Домби оказался героем. Просто невероятно, но факт.
– А, по-моему, после того, как Лисенок вчера вечером струсил, Домби автоматически превратился…
– Во что превратился?
– Мне неловко это говорить, чтобы ты не подумал, будто я устраиваю заговор.
– Понимаю, понимаю.
– Что понимаешь?
– Домби автоматически превратился в нашего вожака…
– Не знаю, не знаю. Это сказал ты.
– Давно я не видел Лисенка таким испуганным… Теперь будь осторожней – идет Домби.
– Не знаю. Я сержусь на всех вас.
– И я.
Домби подошел к ним и сел в сторонке. Мокси проглотил яблоко и снова принялся пастись на полянке. Димби сорвал травинку, смял ее и стал глядеть на лес, как будто там происходило что-то очень интересное. Домби уставился в землю. Прошла минута. Не поднимая головы, Домби сказал:
– Ну, и трусливы же вы! Испугались, убежали все, оста вили меня одного.
Мокси и Димби промолчали.
Потом, после долгой паузы, раздался голос Мокси:
– Как видишь, я пасусь и не обращаю на тебя внимания. Снова молчание, еще более долгое.
– А я сержусь на всех вас – куда-то убежали и оставили меня одного.
Снова молчание, еще гораздо более долгое. Потом раздался голос Димби:
– Как видишь, с тобой никто не разговаривает.
– И ты автоматически должен замолчать! – настойчиво добавил Мокси.
Молчание. Тишина.
– Килигариконди! – вздохнув, произносит, на конец, Домби, и продолжает: – Это слово мне будто кол вбили в голову и я никак не могу избавиться от него… Ненавижу вас! Всех!.. И тебя, и тебя… И того! И не хочу больше вас видеть ни сегодня, ни завтра, ни до конца своей жизни!.. За, то, что вы удрали и оставили меня одного с глазу на глаз с… не скажу, с кем.
Впервые каждый из этой дружной компании сердился на каждого. Бывало, и не раз, когда они сердились и сердились по глупому – все на Лисенка, – но сейчас каждый сердился на всех остальных.
И тем не менее, каждый из них давал себе обещание, что будет продолжать молчать, если тот появится. Не произнесет ни звука, до тех пор, пока Лисенок не обидится или устыдится и уберется, наконец, восвояси и навсегда – до конца жизни – оставит их в покое, потому что только он один нарушал их спокойную жизнь и втягивал в опасные, рискованные приключения с опасными для жизни последствиями.
Но вот показался Лисенок. Он направлялся к ним. Для большей надежности Мокси повернулся спиной. Лисенок приближался. Димби опустил глаза. Лисенок подходил все ближе. Домби, как и подобает герою-победителю, глядел вверх, на облака. Лисенок поравнялся с ними. Они словно окаменели. Но вместо того, чтобы остановиться и заговорить, Лисенок прошел мимо. Домби отвел взгляд от неба и направил его на хвост удаляющегося приятеля.
Мертвая тишина. Никто не произнес ни звука. Наконец, Мокси не выдержал тягостного молчания и, топнув ногой, крикнул:
– Что же это такое?!
– Он ушел, – сказал Домби.
– Но почему? – недоумевал Мокси.
– Он словно и не заметил нас! – сказал Димби.
– Но почему?! Кто ему дал право пройти мимо друзей и даже не остановиться, – негодовал Мокси. – А, может, его друзья хотят ему что-то сказать!
– Ты прав, Мокси, но он ушел, – сказал Димби.
– Да, его нет, – подчеркнул Домби.
А Мокси вдруг заявил, что в сущности это даже хорошо. В таком случае не будет необходимости говорить ему в глаза обидные слова. Домби согласился с ним и добавил, что молчание лучше всего выражает презрение. Димби согласился с обоими, но добавил, что все же будет лучше, если тот вернется.
– Почему? – поинтересовался Домби.
– Потому что я хотел вылить всю свою злость на него, а теперь придется снова сердиться на вас. Ведь я презираю вас до глубины души – и тебя, Домби, и тебя, Мокси! Потому что вы создаете ему условия для того, чтобы мы тряслись от страха в каких-то заброшенных турбазах.
– Я ненавижу вас еще больше! – поспешил высказаться Мокси. – Когда я пасусь на полянке, вы ежедневно приходите и отвлекаете меня от такого приятного занятия, тогда как другие ослы в это время пасутся и получают удовольствие.
– Я должен сердиться на вас больше всего, – заявил Домби. – Потому что вы оставили меня одного в таком большом разрушенном доме.
– Ну, не такой уж он большой, – заметил Димби.
– Притом – сгоревший, – добавил Мокси.
Разговор этот длился часа три. Около полудня Димби поглядел на свои часы и только хотел было сказать, что уже поздно, как на тропинке снова показался Лисенок. Он приблизился к ним с кротким видом и прошел мимо, даже не замедлив шага. Мокси был настолько изумлен, что перестал щипать траву. Солнце жгло ему спину, и, хотя вблизи была приятная тень, Мокси продолжал стоять, словно врос в землю, пока не услышал голос Димби. Димби выразил свое глубокое удивление тем, что Лисенок прошел мимо них так. словно он проходил мимо кучи камней. А Домби высказал ту же мысль, но употребил вместе слов куча камней другое слово. Он сказал:
– Лисенок прошел мимо нас и не заметил, словно мы не его друзья и вообще люди, а какие-то килигариконди.
Так было раскрыто глубокое значение придуманного вчера слова.
Около часа говорили они о значении этого слова, но затем сменили тему и снова занялись Лисенком. Еще час обменивались они мнениями и взглядами относительно того, который даже не умеет пройти как полагается, мимо своих друзей, а
проходит так, словно находится рядом с какими-то килигариконди.
– До конца своей жизни видеть его не хочу! – закричал Мокси. – И даже если буду жить еще дольше, все равно не взгляну на него.
– А я, если у меня будут два ломтя хлеба, намазанные чем– то очень вкусным, а тот на глазах у меня будет умирать от голода, не дам ему ни крошки, – заключил Домби. – Пускай мучится от голода, потому что оставил меня одного в этой огромной пустой турбазе среди ночи… Я обижен и на вас обоих, Димби.
– За что, Домби?
– Да, я обижен и на тебя, и на Мокси, – ведь вы даже не поинтересовались, что происходило со мной вчера ночью после того, как вы оставили меня одного в этой огромной пустой турбазе.
– Запрещаю! – крикнул Мокси. – На этой полянке никто не имеет права говорить о том, что происходило вчера ночью!
– Да и турбаза эта не такая уж огромная, – все же напомнил Димби. "
– Кто хочет находиться здесь, должен молчать! – стоял на своем Мокси. – Запрещаю говорить и о том!
Наступило желанное молчанье. Все перебрались в тень, улеглись и сладко заснули. Проснулись они только через два часа, услышав шаги Лисенка. Он снова прошел мимо них, даже не взглянув, словно они вовсе и не были его друзьями или людьми, а были самыми обыкновенными килигариконди.
– Мне все же хотелось бы кое-что отметить, – заявил вдруг Димби, провожая взглядом удалявшийся хвост Лисенка.
– Что тебе хочется отметить? – спросил Домби, которого уже просто начала бить дрожь.
– Калигариконди не мы, а он.
– Что?! – взвизгнул Мокси, который тоже весь трясся.
– Что-то мне подсказывает, что то, что вот уже который раз проходит мимо нас, – вовсе никакой не Лисенок – он ведь не может так вести себя – а самый обыкновенный килигариконд. Но только…
– Что «но только»?
– Но только он принял обличье Лисенка.
Где-то неподалеку подала голос кукушка. Приятели примолкли и принялись считать. Она прокуковала двенадцать раз.
– Который теперь час? Погляди-ка, Димби! – попросил Мокси.
– Тридцать семь! – сказал Димби.
– А кукушка отбила двенадцать.
– Да ведь она постоянно обманывает, – сказал Димби, – Мои часы очень точные… Мокси, ты почему дрожишь?1
– Потому что опять начинаются таинственные дела, которые мне противны.
– Предлагаю идти, – сказал Домби.
– Ну?! – удивился Димби. – Ты в самом деле предлагаешь нам всем идти домой?
– А что нам тут делать? Мы пробыли здесь почти весь день.
– Запрещаю! – крикнул Мокси. – Никто не должен трогаться с места!
– Это почему же?
– Потому что он будет продолжать ходить здесь, и я не хочу оставаться один.
– Кто будет ходить?
– Тот.
И в ту же минуту на тропинке опять показался Лисенок. Он подошел к ним, остановился чуть ли не перед самым носом Мокси, постоял молча минут пять и, ничего не сказав, ушел.
Трое приятелей бросились наутек. Напрасно Домби призывал Димби и Мокси сбавить темп. Мокси остановился только, когда они достигли Сред небольшой полянки. Домби подбежал к нему, вконец запыхавшись, и долго не мог выговорить ни слова – был не в силах набрать в грудь воздуха. Наконец, он перевел дыхание и тогда к ним подбежал запыхавшийся Димби.
Первое, что сумел произнести Димби, когда к нему вернулась способность говорить, были слова удивления – он не мог представить себе, отчего это Домби так испугался.
Домби ответил ему, что никакое привидение не может испугать его, но когда речь идет о килигариконди, то это совсем другое дело.
– Если хотите, приходите вечером снова на турбазу, – сказал Домби. – И пусть явится привидение и делает со мной, что хочет, – я и глазом не моргну. А вот килигарикондов не выношу. Ведь это просто ужасно, когда мимо тебя проходит твой первый друг, и он уже не он, а что-то совсем другое. И не зря вчера вечером он придумал слово, хотя и не знал еще его значения. Вот тебе, пожалуйста, оно – это значение!
– Правильно, – сказал Мокси. – То, что ты говоришь, совершенно верно. Случилось самое страшное и мне не остается ничего другого, как сменить лес. Но ведь он и там найдет меня. Килигариконди находят все.
– Ох, я просто умираю от страха! – признался еще раз Домби.
Все трое примолкли. В самом деле, что могли они предпринять? Ничего. Но где в данный момент находится настоящий Лисенок? Что он делает? Об этом думал каждый. И вдруг в ЭТОЙ тревожной тишине они почувствовали, что за ними кто-то наблюдает. Когда они получше пригляделись, то увидели метрах в двух от себя темные задумчивые глаза Лисенка…
И они снова бросились бежать. Домби уже устал молить Мокси подождать его, но тот не сбавлял темпа. Домби не хотелось бежать одному – ему было скучно и страшно. А ослик несся метрах в пятнадцати впереди маленького толстячка, который, в свою очередь, оставил метрах в двадцати позади себя худенького мальчонку Димби. Они устремились к самой отдаленной точке – Резедовому омуту. Не теряя времени на раздевание, они прямо с бега кинулись в воду, приветливо принявшую их в свои прохладные объятия, приласкавшую и успокоившую их. Друзья приплыли на середину омута, чтобы быть как можно дальше от берегов – они полагали, что килигариконди не умеют плавать.
– Мне не ясно, чем все это кончится, – заговорил, наконец, ослик. – Просто не представляю, как завершится эта история.
Постепенно им становилось все приятнее, светло-зеленая вода успокаивала их. Они боялись теперь лишь одного – чтобы не наступила темнота. Им хотелось быть всем вместе, чтобы придавать друг другу смелости. Вот почему они одновременно набрали в легкие побольше воздуха и одновременно нырнули. Где-то между дном и поверхностью омута, но поближе к дну, на них прямо-таки уставились печально удивленные глаза Лисенка. Все трое как пробки выскочили на поверхность, глотнули воздуха и поплыли к берегу.
– Эй, где вы пропадали весь день?! —услышали они доносившийся с берега голос Лисенка. – Я весь покалечился, разыскивая вас!..
Кто это?! Неужели действительно Лисенок? Да. Совершенно верно! Это Лисенок! Живой. Стоит на берегу и отчитывает их.
– Да говорите же, куда это вы на целый день запропастились? Я весь покалечился, разыскивая вас, чтобы сказать вам, что мы еще раз пойдем на турбазу, где…
Пока они тряслись, приходя в себя от неожиданности, Лисенок раскрыл им свой план. Он решил нынешней же ночью снова привести их на турбазу и показать им, что на этот раз они не испугаются и не убегут.
Через полчаса, когда все успокоились, Мокси заявил, что готов последовать за Лисенком хоть на край света, даже в ад, потому что надеется, что килигариконди вряд ли посмеют появиться перед своим прообразом. И Домби тоже так считал. А что касается Димби, то было яснее ясного, что этой ночью он не расстанется с друзьями.
По дороге на турбазу Мокси обнял Лисенка и еще раз убедился, что это действительно он и действительно находится с ними.
– Потрогай его, Домби, потрогай и увидишь, что это он! – шепнул Мокси.
– Знаю. Еще до того, как ты мне сказал, я знал, – ответил Домби. – Я его щупал несколько раз.
– И я тоже, – признался Димби. – На всякий случай. Пока среди четверки друзей самым довольным затеей
Лисенка был Домби. Уже стемнело, когда они приблизились к турбазе, где он вторично покажет всем им, что герой. А Лисенок пускай себе рассказывает басни. Этой ночью Чими разыграет такой номер, что Лисенок навсегда откажется от пренебрежительного отношения к привидениям.
Второе ночное приключение обещало пройти легко и без больших страхов, – разве может сравниться какое-то привидение с килигариконди?! Конечно нет! Привидение приходит и уходит, укутанное в покрывало, а килигариконди преображаются в твоего приятеля и повсюду следят за тобой. Но разве есть гарантия, что он только следит за тобой? Поэтому сегодняшнее приключение в турбазе рисовалось ему забавной игрушкой. Собственно, так считали все они и спокойно приближались к месту действия.
– Который теперь час? – спросил Димби Лисенок.
– Я уже не вижу стрелок. Наверное, скоро будет пятьдесят семь, – ответил ему тот.
– Нет, уже должно быть больше, – возразил Лисенок. – А не остановились ли они у тебя?
– Послушайте и убедитесь, что они в исправности! Димби приложил часы к уху Лисенка, а затем и к ушам
остальных.
– Время бежит! – Заметил Лисенок, прислушиваясь к тиканью часов.
– Уже здорово темно, – шепнул Мокси. – Мне кажется, что сейчас уже темнее, чем было вчера вечером. Ну, и дураки же мы, скажу я вам, – и чего мы притащились сюда?!
– А почему ты сам согласился пойти?
– Потому что тогда был день, светло и все видно.
– Как будто ты не знал, что после дня наступает вечер и становится темно!
– Ну, я предполагал… Эй, Лисенок, ты сегодня, сколько раз встречал нас?
– Один раз.
– И где?
– Как где? У реки, на берегу Резедового омута.
– А разве ты не проходил несколько раз по тропинке, но не заговаривал с нами?
– Когда?
– Ладно, ладно… Гляди вперед, а то заведешь нас в какую-нибудь нору.
Но как тут смотреть и как идти в такой тьме. Хорошо еще, что углядели турбазу, контуры которой едва очерчивались на фоне чистого звездного неба. Друзья ухватились друг за друга. В темноте все окружающие их предметы вдруг изменились и предстоящее приключение уже не казалось им забавной игрушкой. Мокси пустился в новые рассуждения: теперь мне известно, сказал он себе, что как ни зловещи килигариконди, но они предпочитают появляться только днем, что весьма деликатно с их стороны.
– Сперва мы найдем вход, – сказал Лисенок, когда они остановились возле турбазы.
– Для меня это не вход, а выход, — шепнул Мокси.
– Интересно, – тоже перешел не шепот Лисенок. – Смотрите, внутри здания почему-то светлее, чем снаружи. Может быть, это белые стены отражают свет звезд, или же кто его знает что.
– Так это же необходимо привидению, – прошептал Димби. – Потому что, если чересчур темно, – его же не заметишь. Правда, Лисенок?
– Пожалуй, ты прав, – согласился тот.
Кто тут может сказать тебе, когда наступит полночь? Никто. Остается только ждать, когда соблаговолят появиться, те, которые придут, чтобы испугать тебя. Лисенок и Димби пытались еще несколько раз разглядеть циферблат часов Димби. Но тщетно. Они только слышали их тиканье. Его они улавливали, не прижимая часов к уху.
– Вы слышите? – прошептал Домби.
– Что слышим? – спросил Димби.
– Тиканье усиливается.
– Как же, как же!.. Это сердце Мокси.
– Да, у меня большое сердце, – признался Мокси. – Что поделаешь, если оно большое.
Все умолкли и слушали сердце Мокси. Оно зачастило.
– Напряжение усиливается, – сказал Димби. – Я больше не могу стоять и ждать.
– Чего же ты хочешь? – спросил Лисенок.
– Разве я знаю?.. Нам надо что-то предпринять. Я не могу так ждать.
– Тогда давайте вызовем его, – предложил Домби.
– Кого?
– Его… Привидение, где ты?
– Я тут.
– Все замерли.
– Где тут?
– Повсюду… Уж очень ты смел. Как тебя зовут?
– Домби.
– А остальные какие-то слюнтяи. Я даже тут чувствую, как у них трясутся поджилки.
– Не дрожите, – обратился к приятелям Домби. – Мы ставим себя в неловкое положение перед этим удивительным привидением… Привидение, так ты появишься перед нами?
– А почему бы мне не появиться?
– Ну, так выходи!
– Гоп-ля! Я тут, я тут!..
– Где?
– Тут.
– Где тут?
– Угадайте где!
– Не можем.
– За вашей спиной!
Все тотчас обернулись. На этот раз привидение стояло, прислонившись к противоположной стене. Мокси делал все возможное, чтобы не убежать. Ноги уже несколько раз пытались унести его отсюда, но голова его говорила: «Куда? Зачем? Ведь там будет что-нибудь другое. Лучше стой здесь рядом с Лисенком и остальными».
Все, кроме Домби, невольно попятились назад, к противоположной стене. А Домби остался стоять на месте.
Привидение медленно прошло через все помещение и оказалось возле Димби. Медленно подняло руку и погладило ему колено. Димби весь затрясся. Привидение отошло от него' и направилось к Мокси.
– Ступай прочь! Назад! – заорал Мокси.
– Почему?! – удивилось привидение.
– Я очень впечатлительный!
– Ничего.
Привидение сделало еще шаг, приближаясь к Мокси.
– Не подходи. Не то я тебя так лягну, что долго будешь помнить!
Привидение остановилось, как будто призадумалось, но затем снова направилось к Мокси и погладило ему колено. Домби засмеялся.
– Не смейся, пожалуйста, Домби! – попросил его ослик. – Тебе так не делали и потому ты смеешься, но если так сделают тебе, ты… Кыш! Убирайся!.. Ох, упаду!.. Ох, не знаю, как это падают в обморок…
Привидение оторвалось от Мокси и направилось к Домби. Домби протянул ему руку. Привидение взяло ее и пожало; потом Домби похлопал привидение по плечу.
Затем оно направилось к Лисенку и спросило его:
– Ты кто такой?
– Это Лисенок, – поспешил ответить Мокси. – Разве вы его не знаете? Ведь он – причина всех наших бед.
– Ну, что тебе сделать? – Привидение пристально глядело на Лисенка.
– Съешьте его! – предложил Мокси. – Он слишком много знает – вот вы и съешьте его за это!
– Ну, так что – съесть тебя? – спросило привидение Лисенка.
– Это ваше дело, – ответил тот.
– Уж очень ты дрожишь.
– Мне страшно.
– Эй, давайте музыку!
– Что? – спросил Домби.
– Пойте!
– Зачем?
– Буду плясать с этим…
– Что же нам петь?
– Танго!
Димби, Домби и Мокси запели.
Привидение отвесило Лисенку галантный поклон и схватило его в свои объятья. Домби захлопал в ладоши. Привидение повело Лисенка по паркету в ритме мелодии. Домби пел очень уверенно и весело.
– Вы чудесно танцуете! – сказало привидение.
– Спасибо, – сказал Лисенок. – Вы самое приятное привидение, которое я знаю.
– Неужели вы знаете и другие привидения?
– Не думайте, что вы единственное.
– А вы забавный!
– Благодарю.
– Потанцуем еще?
– А почему бы нет?
– Потому что я сорву ваше покрывало и покажу вас.
– Кому покажете?
– Глупцам, которые думают, что привидения существуют.
– Ох, Лисенок, с тобой и в самом деле не справиться!..
– Успокойся, Таратаратаратара… Я тебя не сразу покажу.
– А ты уверен, что покажешь им меня?
– Абсолютно.
– И ты точно знаешь, кто я такой?
– Да ты же сам знаешь, что знаю. Твоим фортелям пришел конец.
– А вот тут ты ошибаешься. Неужели ты не знаешь, что я способен и на большие пакости?
– Да ведь ты же у меня в руках. Вот скину с тебя покрывало…
– Ха-ха-ха! – рассмеялся как привидение Чими, хотя он и не знал точно, как смеются привидения.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся и Домби.
– Ха-ха-ха!
– Что же это такое!– недоумевали остальные.
– Ха-ха-ха!
Уже никто не пел, танго было прервано.
– Ха-ха-ха!
– Чими! – вдруг крикнул Домби.
– Что? – спросил Чими.
– Чтто все этто значит? – продолжал Домби.
– Не знаю, – сказал Чими.
– Ведь ты как будто… и такое? Ведь как будто только ты?
– Да разве…
– Но как же это?
– А вот как это не знаю.
– Лисенок!
– Что Домби!
– Мне страшно.
Мокси вскрикнул и исчез. Димби взвизгнул и исчез. Лисенок быстро схватил Домби за руку и удержал его.
– Ты куда, Домби?
– Пусти меня!
– Зачем?
– Пусти, говорю тебе! Чими, это еще что такое?!
– Ничего! Ты молодец, Чими! —Домби хлопнул его по плечу.
– Не ударяй так – больно!.. Почему же они убежали?
– Потому что, как мне кажется, Чими, это было самое страшное наше приключение. С нереальным существом. Даже Лисенок и тот потерял от страха голову…
Чими замахал перед собой покрывалом. Ему было жарко, он устал от напряжения, но до смерти хотел устроить еще какую-нибудь невероятную пакость.
– Они что-то задерживаются, – заметил Чими. – Но мы будем их ждать хоть до самого утра.
В это утро Мокси ненавидел все на свете. Ему были противны трава и деревья, птички и их пенье, роса и солнце, даже солнечное тепло. Хоть он и ненавидел их, но втайне радовался, что видит все это на своем месте, что вот сейчас он встанет и попасется хорошенько на лугу после бессонной ночи. Воспоминания об этой ночи нахлынули на него, но ослик их всячески отгонял, – ему не хотелось вспоминать о том, что произошло, однако сознание того, что он первый из ослов, которому удалось увидеть привидение, не только наполняло его гордостью, но и вызывало отвращение. Да, Мокси испытывал отвращение при мысли, что он – приятель Димби и Домби, но он презирал себя и за то, что дружит с тел«,чье имя и упоминать не стоит, с тем, кто хочет все потрогать, увидеть своими глазами, услышать своими ушами, понюхать своим носом. Что же, если так пойдет дальше, этот бездельник в один прекрасный день захочет увидеть, что есть в его собственном сердце.
Но сейчас вопрос в том, как мне встать. А что, если я начну приподыматься, и вдруг снова увижу это?.. Если бы я не был так голоден, то и не подумал бы вставать. Но ничего не поделаешь, раз желудок мой – это первое, что во мне с утра сталкивается с солнцем. Мой желудок – это округлый холм, он – моя сущность, моя индивидуальность.
Но тут на поляне появился Димби. Он подошел поближе и сел в сторонке. В руке у него было надкусанное яблоко. Увидев Димби, Мокси опустил голову и забыл, что надо вставать.
– Ненавижу тебя! – прошептал Димби.
– А я тебя.
– Презираю тебя!.. И Домби! А о том и говорить нечего.
– А ты мне отвратителен, ненавижу тебя и презираю! И Домби! И того! Видеть вас не хочу! Ни сегодня, ни завтра, ни до конца своей жизни.
– Да? Но я тебя все равно ненавижу больше!
– И это ты мне будешь говорить, кто кого ненавидит больше?!
– Да, я. И все-таки я ненавижу тебя сильнее.
– Знаешь, если б у меня не было кое-каких соображений, то я сразу же прогнал бы тебя со своей поляны!.. Что у тебя в руке?
– Если бы я не так ненавидел тебя, то сразу спросил бы, что же это за соображения. Но я не спрошу, потому что ненавижу, презираю тебя… Яблоко.
– А если я скажу тебе, какие у меня соображения, то чтобы ты не думал, будто они другого характера. Так вот я не прогоняю тебя потому, что если придет тот - а я с ним и разговаривать не желаю, – то ты ему скажешь, чтобы он убирался прочь и больше сюда не показывался… И брось это яблоко в направлении моего взгляда. Да и всегда клади его в направлении моего взгляда.
Мокси понял, что больше не в силах лежать – ему ужасно хотелось есть. Да и если он будет медлить – роса вся испарится, а утренняя трава без росы всегда казалась ему сухой соломой.
– Димби, что за слово сказал тот?
– Килигариконди.
– Всю ночь ломал себе голову и никак не мог его вспомнить, – пояснил Мокси, пощипывая траву.
– Я тоже все время думаю о нем,– признался Димби. – А он – ну, кого мы называем тот – умеет вбить нам что-то в голову! Вот и думаю все об этом слове. Увидишь, сам – оно в конце концов окажется очень важным.
– И что же оно значит? – спросил, продолжая пастись, Мокси.
– Он же сказал, что хочет придумать для него подходящее значение.
– А ты все еще держишь яблоко, – заметил Мокси, пощипывая траву.
– Да.
– Не уходи.
– Знаю. Подожду, чтобы сказать тому от твоего имени все, что ты хочешь ему сообщить.
– Где ты взял это яблоко? – спросил Мокси, продолжая пастись.
– Раз ты не хочешь с ним говорить, обо всем скажу от твоего имени я.
– Удается же некоторым постоянно доставать себе где-то яблоки и лакомиться ими, – заметил Мокси, продолжая пастись.
– Если хочешь, – возьми его, – предложил Димби.
– Раз ты сердишься и настаиваешь, я возьму его, – сказал Мокси и перестал щипать траву. – Иначе не взял бы ни за что на свете… А вот Домби меня удивил.
– Оставь, Домби оказался героем. Просто невероятно, но факт.
– А, по-моему, после того, как Лисенок вчера вечером струсил, Домби автоматически превратился…
– Во что превратился?
– Мне неловко это говорить, чтобы ты не подумал, будто я устраиваю заговор.
– Понимаю, понимаю.
– Что понимаешь?
– Домби автоматически превратился в нашего вожака…
– Не знаю, не знаю. Это сказал ты.
– Давно я не видел Лисенка таким испуганным… Теперь будь осторожней – идет Домби.
– Не знаю. Я сержусь на всех вас.
– И я.
Домби подошел к ним и сел в сторонке. Мокси проглотил яблоко и снова принялся пастись на полянке. Димби сорвал травинку, смял ее и стал глядеть на лес, как будто там происходило что-то очень интересное. Домби уставился в землю. Прошла минута. Не поднимая головы, Домби сказал:
– Ну, и трусливы же вы! Испугались, убежали все, оста вили меня одного.
Мокси и Димби промолчали.
Потом, после долгой паузы, раздался голос Мокси:
– Как видишь, я пасусь и не обращаю на тебя внимания. Снова молчание, еще более долгое.
– А я сержусь на всех вас – куда-то убежали и оставили меня одного.
Снова молчание, еще гораздо более долгое. Потом раздался голос Димби:
– Как видишь, с тобой никто не разговаривает.
– И ты автоматически должен замолчать! – настойчиво добавил Мокси.
Молчание. Тишина.
– Килигариконди! – вздохнув, произносит, на конец, Домби, и продолжает: – Это слово мне будто кол вбили в голову и я никак не могу избавиться от него… Ненавижу вас! Всех!.. И тебя, и тебя… И того! И не хочу больше вас видеть ни сегодня, ни завтра, ни до конца своей жизни!.. За, то, что вы удрали и оставили меня одного с глазу на глаз с… не скажу, с кем.
Впервые каждый из этой дружной компании сердился на каждого. Бывало, и не раз, когда они сердились и сердились по глупому – все на Лисенка, – но сейчас каждый сердился на всех остальных.
И тем не менее, каждый из них давал себе обещание, что будет продолжать молчать, если тот появится. Не произнесет ни звука, до тех пор, пока Лисенок не обидится или устыдится и уберется, наконец, восвояси и навсегда – до конца жизни – оставит их в покое, потому что только он один нарушал их спокойную жизнь и втягивал в опасные, рискованные приключения с опасными для жизни последствиями.
Но вот показался Лисенок. Он направлялся к ним. Для большей надежности Мокси повернулся спиной. Лисенок приближался. Димби опустил глаза. Лисенок подходил все ближе. Домби, как и подобает герою-победителю, глядел вверх, на облака. Лисенок поравнялся с ними. Они словно окаменели. Но вместо того, чтобы остановиться и заговорить, Лисенок прошел мимо. Домби отвел взгляд от неба и направил его на хвост удаляющегося приятеля.
Мертвая тишина. Никто не произнес ни звука. Наконец, Мокси не выдержал тягостного молчания и, топнув ногой, крикнул:
– Что же это такое?!
– Он ушел, – сказал Домби.
– Но почему? – недоумевал Мокси.
– Он словно и не заметил нас! – сказал Димби.
– Но почему?! Кто ему дал право пройти мимо друзей и даже не остановиться, – негодовал Мокси. – А, может, его друзья хотят ему что-то сказать!
– Ты прав, Мокси, но он ушел, – сказал Димби.
– Да, его нет, – подчеркнул Домби.
А Мокси вдруг заявил, что в сущности это даже хорошо. В таком случае не будет необходимости говорить ему в глаза обидные слова. Домби согласился с ним и добавил, что молчание лучше всего выражает презрение. Димби согласился с обоими, но добавил, что все же будет лучше, если тот вернется.
– Почему? – поинтересовался Домби.
– Потому что я хотел вылить всю свою злость на него, а теперь придется снова сердиться на вас. Ведь я презираю вас до глубины души – и тебя, Домби, и тебя, Мокси! Потому что вы создаете ему условия для того, чтобы мы тряслись от страха в каких-то заброшенных турбазах.
– Я ненавижу вас еще больше! – поспешил высказаться Мокси. – Когда я пасусь на полянке, вы ежедневно приходите и отвлекаете меня от такого приятного занятия, тогда как другие ослы в это время пасутся и получают удовольствие.
– Я должен сердиться на вас больше всего, – заявил Домби. – Потому что вы оставили меня одного в таком большом разрушенном доме.
– Ну, не такой уж он большой, – заметил Димби.
– Притом – сгоревший, – добавил Мокси.
Разговор этот длился часа три. Около полудня Димби поглядел на свои часы и только хотел было сказать, что уже поздно, как на тропинке снова показался Лисенок. Он приблизился к ним с кротким видом и прошел мимо, даже не замедлив шага. Мокси был настолько изумлен, что перестал щипать траву. Солнце жгло ему спину, и, хотя вблизи была приятная тень, Мокси продолжал стоять, словно врос в землю, пока не услышал голос Димби. Димби выразил свое глубокое удивление тем, что Лисенок прошел мимо них так. словно он проходил мимо кучи камней. А Домби высказал ту же мысль, но употребил вместе слов куча камней другое слово. Он сказал:
– Лисенок прошел мимо нас и не заметил, словно мы не его друзья и вообще люди, а какие-то килигариконди.
Так было раскрыто глубокое значение придуманного вчера слова.
Около часа говорили они о значении этого слова, но затем сменили тему и снова занялись Лисенком. Еще час обменивались они мнениями и взглядами относительно того, который даже не умеет пройти как полагается, мимо своих друзей, а
проходит так, словно находится рядом с какими-то килигариконди.
– До конца своей жизни видеть его не хочу! – закричал Мокси. – И даже если буду жить еще дольше, все равно не взгляну на него.
– А я, если у меня будут два ломтя хлеба, намазанные чем– то очень вкусным, а тот на глазах у меня будет умирать от голода, не дам ему ни крошки, – заключил Домби. – Пускай мучится от голода, потому что оставил меня одного в этой огромной пустой турбазе среди ночи… Я обижен и на вас обоих, Димби.
– За что, Домби?
– Да, я обижен и на тебя, и на Мокси, – ведь вы даже не поинтересовались, что происходило со мной вчера ночью после того, как вы оставили меня одного в этой огромной пустой турбазе.
– Запрещаю! – крикнул Мокси. – На этой полянке никто не имеет права говорить о том, что происходило вчера ночью!
– Да и турбаза эта не такая уж огромная, – все же напомнил Димби. "
– Кто хочет находиться здесь, должен молчать! – стоял на своем Мокси. – Запрещаю говорить и о том!
Наступило желанное молчанье. Все перебрались в тень, улеглись и сладко заснули. Проснулись они только через два часа, услышав шаги Лисенка. Он снова прошел мимо них, даже не взглянув, словно они вовсе и не были его друзьями или людьми, а были самыми обыкновенными килигариконди.
– Мне все же хотелось бы кое-что отметить, – заявил вдруг Димби, провожая взглядом удалявшийся хвост Лисенка.
– Что тебе хочется отметить? – спросил Домби, которого уже просто начала бить дрожь.
– Калигариконди не мы, а он.
– Что?! – взвизгнул Мокси, который тоже весь трясся.
– Что-то мне подсказывает, что то, что вот уже который раз проходит мимо нас, – вовсе никакой не Лисенок – он ведь не может так вести себя – а самый обыкновенный килигариконд. Но только…
– Что «но только»?
– Но только он принял обличье Лисенка.
Где-то неподалеку подала голос кукушка. Приятели примолкли и принялись считать. Она прокуковала двенадцать раз.
– Который теперь час? Погляди-ка, Димби! – попросил Мокси.
– Тридцать семь! – сказал Димби.
– А кукушка отбила двенадцать.
– Да ведь она постоянно обманывает, – сказал Димби, – Мои часы очень точные… Мокси, ты почему дрожишь?1
– Потому что опять начинаются таинственные дела, которые мне противны.
– Предлагаю идти, – сказал Домби.
– Ну?! – удивился Димби. – Ты в самом деле предлагаешь нам всем идти домой?
– А что нам тут делать? Мы пробыли здесь почти весь день.
– Запрещаю! – крикнул Мокси. – Никто не должен трогаться с места!
– Это почему же?
– Потому что он будет продолжать ходить здесь, и я не хочу оставаться один.
– Кто будет ходить?
– Тот.
И в ту же минуту на тропинке опять показался Лисенок. Он подошел к ним, остановился чуть ли не перед самым носом Мокси, постоял молча минут пять и, ничего не сказав, ушел.
Трое приятелей бросились наутек. Напрасно Домби призывал Димби и Мокси сбавить темп. Мокси остановился только, когда они достигли Сред небольшой полянки. Домби подбежал к нему, вконец запыхавшись, и долго не мог выговорить ни слова – был не в силах набрать в грудь воздуха. Наконец, он перевел дыхание и тогда к ним подбежал запыхавшийся Димби.
Первое, что сумел произнести Димби, когда к нему вернулась способность говорить, были слова удивления – он не мог представить себе, отчего это Домби так испугался.
Домби ответил ему, что никакое привидение не может испугать его, но когда речь идет о килигариконди, то это совсем другое дело.
– Если хотите, приходите вечером снова на турбазу, – сказал Домби. – И пусть явится привидение и делает со мной, что хочет, – я и глазом не моргну. А вот килигарикондов не выношу. Ведь это просто ужасно, когда мимо тебя проходит твой первый друг, и он уже не он, а что-то совсем другое. И не зря вчера вечером он придумал слово, хотя и не знал еще его значения. Вот тебе, пожалуйста, оно – это значение!
– Правильно, – сказал Мокси. – То, что ты говоришь, совершенно верно. Случилось самое страшное и мне не остается ничего другого, как сменить лес. Но ведь он и там найдет меня. Килигариконди находят все.
– Ох, я просто умираю от страха! – признался еще раз Домби.
Все трое примолкли. В самом деле, что могли они предпринять? Ничего. Но где в данный момент находится настоящий Лисенок? Что он делает? Об этом думал каждый. И вдруг в ЭТОЙ тревожной тишине они почувствовали, что за ними кто-то наблюдает. Когда они получше пригляделись, то увидели метрах в двух от себя темные задумчивые глаза Лисенка…
И они снова бросились бежать. Домби уже устал молить Мокси подождать его, но тот не сбавлял темпа. Домби не хотелось бежать одному – ему было скучно и страшно. А ослик несся метрах в пятнадцати впереди маленького толстячка, который, в свою очередь, оставил метрах в двадцати позади себя худенького мальчонку Димби. Они устремились к самой отдаленной точке – Резедовому омуту. Не теряя времени на раздевание, они прямо с бега кинулись в воду, приветливо принявшую их в свои прохладные объятия, приласкавшую и успокоившую их. Друзья приплыли на середину омута, чтобы быть как можно дальше от берегов – они полагали, что килигариконди не умеют плавать.
– Мне не ясно, чем все это кончится, – заговорил, наконец, ослик. – Просто не представляю, как завершится эта история.
Постепенно им становилось все приятнее, светло-зеленая вода успокаивала их. Они боялись теперь лишь одного – чтобы не наступила темнота. Им хотелось быть всем вместе, чтобы придавать друг другу смелости. Вот почему они одновременно набрали в легкие побольше воздуха и одновременно нырнули. Где-то между дном и поверхностью омута, но поближе к дну, на них прямо-таки уставились печально удивленные глаза Лисенка. Все трое как пробки выскочили на поверхность, глотнули воздуха и поплыли к берегу.
– Эй, где вы пропадали весь день?! —услышали они доносившийся с берега голос Лисенка. – Я весь покалечился, разыскивая вас!..
Кто это?! Неужели действительно Лисенок? Да. Совершенно верно! Это Лисенок! Живой. Стоит на берегу и отчитывает их.
– Да говорите же, куда это вы на целый день запропастились? Я весь покалечился, разыскивая вас, чтобы сказать вам, что мы еще раз пойдем на турбазу, где…
Пока они тряслись, приходя в себя от неожиданности, Лисенок раскрыл им свой план. Он решил нынешней же ночью снова привести их на турбазу и показать им, что на этот раз они не испугаются и не убегут.
Через полчаса, когда все успокоились, Мокси заявил, что готов последовать за Лисенком хоть на край света, даже в ад, потому что надеется, что килигариконди вряд ли посмеют появиться перед своим прообразом. И Домби тоже так считал. А что касается Димби, то было яснее ясного, что этой ночью он не расстанется с друзьями.
По дороге на турбазу Мокси обнял Лисенка и еще раз убедился, что это действительно он и действительно находится с ними.
– Потрогай его, Домби, потрогай и увидишь, что это он! – шепнул Мокси.
– Знаю. Еще до того, как ты мне сказал, я знал, – ответил Домби. – Я его щупал несколько раз.
– И я тоже, – признался Димби. – На всякий случай. Пока среди четверки друзей самым довольным затеей
Лисенка был Домби. Уже стемнело, когда они приблизились к турбазе, где он вторично покажет всем им, что герой. А Лисенок пускай себе рассказывает басни. Этой ночью Чими разыграет такой номер, что Лисенок навсегда откажется от пренебрежительного отношения к привидениям.
Второе ночное приключение обещало пройти легко и без больших страхов, – разве может сравниться какое-то привидение с килигариконди?! Конечно нет! Привидение приходит и уходит, укутанное в покрывало, а килигариконди преображаются в твоего приятеля и повсюду следят за тобой. Но разве есть гарантия, что он только следит за тобой? Поэтому сегодняшнее приключение в турбазе рисовалось ему забавной игрушкой. Собственно, так считали все они и спокойно приближались к месту действия.
– Который теперь час? – спросил Димби Лисенок.
– Я уже не вижу стрелок. Наверное, скоро будет пятьдесят семь, – ответил ему тот.
– Нет, уже должно быть больше, – возразил Лисенок. – А не остановились ли они у тебя?
– Послушайте и убедитесь, что они в исправности! Димби приложил часы к уху Лисенка, а затем и к ушам
остальных.
– Время бежит! – Заметил Лисенок, прислушиваясь к тиканью часов.
– Уже здорово темно, – шепнул Мокси. – Мне кажется, что сейчас уже темнее, чем было вчера вечером. Ну, и дураки же мы, скажу я вам, – и чего мы притащились сюда?!
– А почему ты сам согласился пойти?
– Потому что тогда был день, светло и все видно.
– Как будто ты не знал, что после дня наступает вечер и становится темно!
– Ну, я предполагал… Эй, Лисенок, ты сегодня, сколько раз встречал нас?
– Один раз.
– И где?
– Как где? У реки, на берегу Резедового омута.
– А разве ты не проходил несколько раз по тропинке, но не заговаривал с нами?
– Когда?
– Ладно, ладно… Гляди вперед, а то заведешь нас в какую-нибудь нору.
Но как тут смотреть и как идти в такой тьме. Хорошо еще, что углядели турбазу, контуры которой едва очерчивались на фоне чистого звездного неба. Друзья ухватились друг за друга. В темноте все окружающие их предметы вдруг изменились и предстоящее приключение уже не казалось им забавной игрушкой. Мокси пустился в новые рассуждения: теперь мне известно, сказал он себе, что как ни зловещи килигариконди, но они предпочитают появляться только днем, что весьма деликатно с их стороны.
– Сперва мы найдем вход, – сказал Лисенок, когда они остановились возле турбазы.
– Для меня это не вход, а выход, — шепнул Мокси.
– Интересно, – тоже перешел не шепот Лисенок. – Смотрите, внутри здания почему-то светлее, чем снаружи. Может быть, это белые стены отражают свет звезд, или же кто его знает что.
– Так это же необходимо привидению, – прошептал Димби. – Потому что, если чересчур темно, – его же не заметишь. Правда, Лисенок?
– Пожалуй, ты прав, – согласился тот.
Кто тут может сказать тебе, когда наступит полночь? Никто. Остается только ждать, когда соблаговолят появиться, те, которые придут, чтобы испугать тебя. Лисенок и Димби пытались еще несколько раз разглядеть циферблат часов Димби. Но тщетно. Они только слышали их тиканье. Его они улавливали, не прижимая часов к уху.
– Вы слышите? – прошептал Домби.
– Что слышим? – спросил Димби.
– Тиканье усиливается.
– Как же, как же!.. Это сердце Мокси.
– Да, у меня большое сердце, – признался Мокси. – Что поделаешь, если оно большое.
Все умолкли и слушали сердце Мокси. Оно зачастило.
– Напряжение усиливается, – сказал Димби. – Я больше не могу стоять и ждать.
– Чего же ты хочешь? – спросил Лисенок.
– Разве я знаю?.. Нам надо что-то предпринять. Я не могу так ждать.
– Тогда давайте вызовем его, – предложил Домби.
– Кого?
– Его… Привидение, где ты?
– Я тут.
– Все замерли.
– Где тут?
– Повсюду… Уж очень ты смел. Как тебя зовут?
– Домби.
– А остальные какие-то слюнтяи. Я даже тут чувствую, как у них трясутся поджилки.
– Не дрожите, – обратился к приятелям Домби. – Мы ставим себя в неловкое положение перед этим удивительным привидением… Привидение, так ты появишься перед нами?
– А почему бы мне не появиться?
– Ну, так выходи!
– Гоп-ля! Я тут, я тут!..
– Где?
– Тут.
– Где тут?
– Угадайте где!
– Не можем.
– За вашей спиной!
Все тотчас обернулись. На этот раз привидение стояло, прислонившись к противоположной стене. Мокси делал все возможное, чтобы не убежать. Ноги уже несколько раз пытались унести его отсюда, но голова его говорила: «Куда? Зачем? Ведь там будет что-нибудь другое. Лучше стой здесь рядом с Лисенком и остальными».
Все, кроме Домби, невольно попятились назад, к противоположной стене. А Домби остался стоять на месте.
Привидение медленно прошло через все помещение и оказалось возле Димби. Медленно подняло руку и погладило ему колено. Димби весь затрясся. Привидение отошло от него' и направилось к Мокси.
– Ступай прочь! Назад! – заорал Мокси.
– Почему?! – удивилось привидение.
– Я очень впечатлительный!
– Ничего.
Привидение сделало еще шаг, приближаясь к Мокси.
– Не подходи. Не то я тебя так лягну, что долго будешь помнить!
Привидение остановилось, как будто призадумалось, но затем снова направилось к Мокси и погладило ему колено. Домби засмеялся.
– Не смейся, пожалуйста, Домби! – попросил его ослик. – Тебе так не делали и потому ты смеешься, но если так сделают тебе, ты… Кыш! Убирайся!.. Ох, упаду!.. Ох, не знаю, как это падают в обморок…
Привидение оторвалось от Мокси и направилось к Домби. Домби протянул ему руку. Привидение взяло ее и пожало; потом Домби похлопал привидение по плечу.
Затем оно направилось к Лисенку и спросило его:
– Ты кто такой?
– Это Лисенок, – поспешил ответить Мокси. – Разве вы его не знаете? Ведь он – причина всех наших бед.
– Ну, что тебе сделать? – Привидение пристально глядело на Лисенка.
– Съешьте его! – предложил Мокси. – Он слишком много знает – вот вы и съешьте его за это!
– Ну, так что – съесть тебя? – спросило привидение Лисенка.
– Это ваше дело, – ответил тот.
– Уж очень ты дрожишь.
– Мне страшно.
– Эй, давайте музыку!
– Что? – спросил Домби.
– Пойте!
– Зачем?
– Буду плясать с этим…
– Что же нам петь?
– Танго!
Димби, Домби и Мокси запели.
Привидение отвесило Лисенку галантный поклон и схватило его в свои объятья. Домби захлопал в ладоши. Привидение повело Лисенка по паркету в ритме мелодии. Домби пел очень уверенно и весело.
– Вы чудесно танцуете! – сказало привидение.
– Спасибо, – сказал Лисенок. – Вы самое приятное привидение, которое я знаю.
– Неужели вы знаете и другие привидения?
– Не думайте, что вы единственное.
– А вы забавный!
– Благодарю.
– Потанцуем еще?
– А почему бы нет?
– Потому что я сорву ваше покрывало и покажу вас.
– Кому покажете?
– Глупцам, которые думают, что привидения существуют.
– Ох, Лисенок, с тобой и в самом деле не справиться!..
– Успокойся, Таратаратаратара… Я тебя не сразу покажу.
– А ты уверен, что покажешь им меня?
– Абсолютно.
– И ты точно знаешь, кто я такой?
– Да ты же сам знаешь, что знаю. Твоим фортелям пришел конец.
– А вот тут ты ошибаешься. Неужели ты не знаешь, что я способен и на большие пакости?
– Да ведь ты же у меня в руках. Вот скину с тебя покрывало…
– Ха-ха-ха! – рассмеялся как привидение Чими, хотя он и не знал точно, как смеются привидения.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся и Домби.
– Ха-ха-ха!
– Что же это такое!– недоумевали остальные.
– Ха-ха-ха!
Уже никто не пел, танго было прервано.
– Ха-ха-ха!
– Чими! – вдруг крикнул Домби.
– Что? – спросил Чими.
– Чтто все этто значит? – продолжал Домби.
– Не знаю, – сказал Чими.
– Ведь ты как будто… и такое? Ведь как будто только ты?
– Да разве…
– Но как же это?
– А вот как это не знаю.
– Лисенок!
– Что Домби!
– Мне страшно.
Мокси вскрикнул и исчез. Димби взвизгнул и исчез. Лисенок быстро схватил Домби за руку и удержал его.
– Ты куда, Домби?
– Пусти меня!
– Зачем?
– Пусти, говорю тебе! Чими, это еще что такое?!