Страница:
– Вот оно что, – кивнула Анастасия. – Теперь понятно. А если...
– Нет-нет, милая, – покачал головой ее собеседник. – Ни слова больше о делах. Я не могу думать о таких вещах, находясь рядом с вами!
Анастасия, пожалуй, узнала все, что хотела, и поэтому ответила в шутливом тоне:
– Надеюсь, вы не будете говорить слов, которых я не понимаю. Это нечестно, когда не знаешь, что вы имеете в виду.
– С удовольствием научу вас говорить по-испански, – коротко рассмеялся молодой Латимер. – Некоторые вещи лучше говорить на испанском, особенно если речь идет о любви.
– Вы что-то очень торопитесь, – быстро заметила Анастасия в надежде охладить его пыл.
– Простите меня, ради Бога, но поверьте, вы овладели всеми моими мыслями. Я порой теряю голову – первый раз за всю свою жизнь встречаю такую женщину, как вы. Ваши золотистые волосы меня завораживают, а от ваших зеленых глаз я... – Люк умолк, взгляд его скользнул ниже. Быстрым движением он развязал и снял с Анастасии скатерть, снова явив взорам ее вечерний туалет, облегающий фигуру. – Платье потрясающее, но только благодаря тому, что оно на вас! – с улыбкой добавил он.
– Спасибо, – ответила Анастасия, сообразившая, что от нее ожидали выражения удовольствия от только что услышанного. На самом-то деле никакой радости слова хозяина ей не доставили, а только вызвали горячее желание снова обвязаться снятой скатертью.
– Что же до тех испанских слов, что я вам говорил, то это всего лишь проявление нежности, – снисходительно улыбнулся молодой человек. – Их обычно добавляют, когда хотят выразить что-либо приятное или намекнуть на... некоторые обстоятельства.
Анастасия заставила себя с непринужденным видом рассмеяться:
– Ах, вот оно что. Теперь мне все ясно. Мы играем в замечательный вечер, веселый званый ужин... Очень уместно. Я правильно поняла?
Люк в замешательстве промолчал.
– А какое будет продолжение? – поспешила закрепить свой успех Анастасия. – Танцы? Кэт и Хок собираются встать из-за стола ради этих самых танцев?
– Танцы? – отвел глаза Люк.
Наконец-то Анастасии удалось достичь своей цели. Теперь она была полна решимости не дать снова втянуть себя в разговор на интимные темы.
– Ну да, танцы! Кажется, что...
– Вы любите танцевать?
– Да не так чтобы очень. Хотя время от времени я не прочь потанцевать. Я только не представляю, какие танцы...
Латимер засмеялся, встал из-за стола и галантно помог подняться Анастасии.
– В таком случае вам понравится. Пойдемте, сначала посмотрим, а там, глядишь, вы и рискнете присоединиться.
Анастасия с готовностью кивнула, радуясь возможности наконец выйти из-за стола. Вслед за ними Ти Эл с Исабель тоже направились к площадке для танцев, где крохотный оркестр из местных мексиканцев уже настраивал инструменты.
К этому времени солнце уже зашло, но луна еще не поднялась, так что все вокруг заливал рассеянный свет зажженных фонарей. Анастасия и Люк встали на краю площадки. Музыканты грянули зажигательную мелодию, и Анастасия с изумлением увидела, как в центр площадки стремительно вылетела Кэт Дамита. В руках у нее неведомо откуда появились кастаньеты, которыми она со знанием дела начала прищелкивать у себя над головой, превратившись в настоящую испанку. Несколько раз требовательно топнув ногой, она повела бедрами из стороны в сторону, резко вздернула подбородок, взметнув волосы... и замерла на месте. Все невольно придвинулись ближе.
Люк наклонился и прошептал Анастасии на ухо:
– Она ошиблась с призванием. Ей надо было стать знаменитой танцовщицей, а не женой ранчеро.
Анастасия с удивлением посмотрела на него и попыталась немного отодвинуться в сторону, но слишком много людей толпилось вокруг, и это ей не удалось.
– Отец всю жизнь стремился удерживать Кэт от таких вот вызывающих танцев на людях, да все без толку, – шептал между тем Люк. – Она это просто обожает – в танце только и живет настоящей жизнью.
Анастасия увидела, каким пылом загорелись его глаза, когда музыканты наподдали жару и Кэт самозабвенно понеслась по кругу в классическом испанском танце. Завораживающее мелькание юбок, летящие густые черные волосы, бешеный стук кастаньет, виртуозная дробь чечетки, стремительные, откровенно чувственные движения стройного тела – и вот это уже не танец, а сама женственность, являющая себя миру посредством танца. Все быстрее и быстрее играл оркестр, все быстрее и быстрее кружилась Кэт Дамита, пока внезапно не застыла в скульптурной позе, устремив взгляд на... Хока.
Она танцующим шагом двинулась к нему, легонько маня к себе едва заметными движениями тонких пальцев, не отводя умоляющего взгляда, исполненного желания и приглашения к танцу. Танец возобновился, негромко пощелкивали в такт шагам кастаньеты над ее головой. Оркестр добавил в ведущую мелодию жалобное пение скрипок. Кэт сделала еще шаг к Хоку, потом отступила на несколько шагов, завлекая, соблазняя, увлекая...
Но в танце к ней присоединился не Хок. Молодой Латимер, внезапно направившись к сестре, бросил Анастасии через плечо:
– Мы оба созданы для танца.
Пораженная, Анастасия стояла, глядя, как брат и сестра, он – в черном, она – в белом, принялись плести новый узор движений. Обступившие площадку гости буквально глаз не отрывали от пары, предавшейся великой магии танца. Музыканты оказались им под стать – они чутко откликались на любую, едва заметную смену ритма, добавляя новые мелодические краски к каждому неожиданному па, рождавшемуся на глазах у завороженной публики. Неожиданно для всех мелодия взметнулась заключительным аккордом и оборвалась. Кэт и Люк, тяжело дыша, на мгновение застыли, а потом, взявшись за руки, с улыбкой поклонились под шквал аплодисментов.
Оркестр заиграл снова, разгоряченные зрители заполнили площадку, и начался общий танец, в котором участвовали все. Анастасия быстро оказалась втянутой в этот веселый хоровод и вскоре, забыв обо всем, поглядывая, как танцуют окружающие, и старательно повторяя их движения, смеясь и задыхаясь, закружилась вместе со всеми. Она, как и остальные женщины, легко перелетала от одного партнера к другому, пока не оказалась в таких знакомых, родных объятиях высокорослого худощавого мужчины. Хок. Радостно улыбнувшись ему, девушка ощутила дрожь от долгожданной близости с любимым. Он, однако, не подарил ей ответной улыбки, а потихоньку увлек к краю площадки, притянул к себе и негромко поинтересовался:
– Как я смотрю, у тебя с молодым Латимером налаживаются личные отношения?
– У меня? Милый, а как там поживает Кэт Дамита? Она весь вечер разве что на колени к тебе не садилась!
– Кэт?
– Нет, я!
Они уставились друг на друга и одновременно расхохотались, признаваясь друг другу в постыдной ревности.
Хок нежно прижал Анастасию к груди и тихо шепнул:
– Если честно, то я места себе не находил. Этот Люк чертовски красив.
– А Кэт – просто неотразимая женщина.
– Она не в моем вкусе, – хмыкнул Хок.
– А Люк меня пугает.
Хок участливо заглянул Анастасии в лицо.
– Пугает? Если он позволил себе лишнее, я ему...
– Нет-нет! Он просто... ну, я не знаю, как объяснить.
– Ладно, в любом случае, Стейси, не давай ему воли. Я рядом, и если что...
– Может быть, мы пораньше вернемся домой?
Хок засмеялся, еще раз сжал Анастасию в объятиях, и они вновь присоединились к танцующим, очень быстро поймав нужный ритм.
– Конечно, скоро будем собираться. Я только...
– Прошу меня извинить, – проговорил высокомерным тоном подошедший к ним Люк. – Танец закончился, и я хочу пригласить вашу даму на следующий.
Застигнутый врасплох Хок вскинул глаза, улыбнулся и дружелюбно кивнул:
– О, конечно.
Потом подмигнул Анастасии и лениво двинулся в толпу весело разговаривающих гостей.
– Он не сильно вам досадил? – поинтересовался молодой хозяин, принимая в объятия Анастасию. – Я обратил внимание, как крепко он вас прижимал к себе.
– Правда? А я и не заметила. Столько народу танцевало, и все незнакомые, и так было весело...
– Устали, наверное?
– Да нет. Вернее, не слишком сильно.
– Ну и хорошо. Мне хотелось потанцевать с вами с того самого момента, когда я увидел вас в первый раз.
Анастасия благоразумно промолчала и попыталась воспротивиться его попытке привлечь ее к себе. Вдруг до нее дошло, что музыканты играют медленный вальс – один из тех, что ей доводилось танцевать в Виксберге. Люк мурлыкал мелодию прямо ей в ухо. Анастасия обреченно вздохнула. Ладно, один танец с ним она как-нибудь вытерпит, а потом можно будет отправляться домой.
Но когда вальс закончился, оркестр тут же заиграл новый, и Люк, умело прижимая партнершу к себе и продолжая кружиться в танце, самодовольно шепнул:
– Мы прекрасно подходим друг другу, не правда ли?
– Любые два человека в чем-то подходят друг другу, – сухо ответила Анастасия.
Он оторопело отпрянул, посмотрел на нее в растерянности, но быстро нашелся.
– У вас замечательное чувство юмора, Стейси. Мне оно нравится, – принужденно рассмеялся он и вновь привлек ее к себе.
Латимер уверенно вел свою партнершу в танце, и Анастасия не могла не признать, что танцует он великолепно – легко и раскованно, точно так же, как танцевал испанский танец с сестрой. Очень может быть, что оба они упустили свое призвание – стать выдающейся танцевальной парой и гастролировать по всему миру. Но они избрали иную судьбу – заниматься скотоводством, приумножая отцовское богатство.
Анастасия бросила взгляд через плечо своего кавалера и увидела, что Кэт Дамита танцует с Хоком, весьма откровенно приникнув к нему. «Кэт не вышла ростом для Хока», – не без злорадного удовольствия подумала Анастасия. Не важно, насколько та была красива и грациозна, – с Хоком они явно не смотрелись. Эта мысль ей тоже понравилась. Вот они с Хоком... Она едва заметно улыбнулась, вспоминая, как хорошо они понимали и понимают друг друга.
На небе взошла чуть ущербная луна, а танцы все продолжались. Анастасия танцевала то с одним, то с другим, удивляясь про себя, как ее еще носят ноги. Но в тот момент, когда она уже решила, что сейчас просто упадет, рядом оказался Хок. Наконец-то пришла пора уезжать, да и праздничный вечер приблизился к концу. Завтра будет очередной рабочий день.
Анастасия быстро переоделась в отведенной ей комнате, уложила вечернее платье в саквояж и, выйдя на улицу, распрощалась с Исабель и Ти Эл Латимером, поблагодарив их за замечательный вечер.
Брат и сестра проводили гостью до лошадей, где ее дожидались ковбои с ранчо Спенсера и Хок. Люк нес ее саквояж, но едва Хок заметил это, как тут же поспешил подойти и забрать его. Когда Хок пошел к мустангу Анастасии, Кэт заторопилась следом. Анастасия взглянула в ту сторону и увидела, что девушка остановилась совсем рядом с Хоком, чуть ли не касаясь его, и смотрит, как он приторачивает багаж Анастасии к седлу.
– Я очень рад, что вы сумели приехать к нам, – обратился к Анастасии Люк. Когда она повернулась к нему, он продолжил немного охрипшим от волнения голосом: – Я приеду навестить вас сразу, как только позволят дела.
– Это будет очень мило с вашей стороны, – растерянно ответила Анастасия. – И спасибо за приглашение на сегодняшний праздник.
– Вы всегда так холодны?
– Да нет. А о чем вы, собственно говоря, спрашиваете?
– Это просто вопрос, прямой ответ на который мне хотелось бы получить, – усмехнулся он.
– Ну что же, поживем-увидим, получите ли вы ответ, – вежливо улыбнулась Анастасия, потихоньку отходя в сторону.
– Вам доставляет удовольствие поддразнивать меня, да? – рассмеялся Люк.
– Еще раз большое спасибо, – улыбнулась Анастасия. – Вечер удался просто на славу. Но мне пора ехать и...
– Вот именно, – сказал Хок, вставая рядом с ней. Анастасия от неожиданности чуть не подпрыгнула на месте.
– Нам всем пора трогаться, – уточнил он, внимательно посмотрев на нее.
К ним подошла Кэт Дамита.
– Спасибо за полученное удовольствие, Кэт, – поблагодарила Анастасия.
– Я рада, – небрежно кивнула Кэт и, не таясь, посмотрела на Хока.
– Увидимся, – коротко попрощался он и, взяв Анастасию под локоть, быстро подвел ее к лошади и помог сесть в седло.
Они помахали на прощание провожающим и направились в сторону Гайи по ночной прерии, которую от края до края заливал серебристый свет луны, висевшей высоко в небе.
Анастасия подъехала к Хоку и со вздохом облегчения сказала:
– Господи, Хок, я так рада, что все это закончилось. Мне совсем не интересно жить так, как живут они, и я не намерена быть такой, как они. Я хочу все время быть рядом с тобой и чтобы никто из посторонних не мешал нам.
Хок, до глубины души тронутый ее словами, с чувством сжал ей руку.
– Очень скоро, Анастасия, мы окажемся одни, только ты и я.
Глава 16
– Нет-нет, милая, – покачал головой ее собеседник. – Ни слова больше о делах. Я не могу думать о таких вещах, находясь рядом с вами!
Анастасия, пожалуй, узнала все, что хотела, и поэтому ответила в шутливом тоне:
– Надеюсь, вы не будете говорить слов, которых я не понимаю. Это нечестно, когда не знаешь, что вы имеете в виду.
– С удовольствием научу вас говорить по-испански, – коротко рассмеялся молодой Латимер. – Некоторые вещи лучше говорить на испанском, особенно если речь идет о любви.
– Вы что-то очень торопитесь, – быстро заметила Анастасия в надежде охладить его пыл.
– Простите меня, ради Бога, но поверьте, вы овладели всеми моими мыслями. Я порой теряю голову – первый раз за всю свою жизнь встречаю такую женщину, как вы. Ваши золотистые волосы меня завораживают, а от ваших зеленых глаз я... – Люк умолк, взгляд его скользнул ниже. Быстрым движением он развязал и снял с Анастасии скатерть, снова явив взорам ее вечерний туалет, облегающий фигуру. – Платье потрясающее, но только благодаря тому, что оно на вас! – с улыбкой добавил он.
– Спасибо, – ответила Анастасия, сообразившая, что от нее ожидали выражения удовольствия от только что услышанного. На самом-то деле никакой радости слова хозяина ей не доставили, а только вызвали горячее желание снова обвязаться снятой скатертью.
– Что же до тех испанских слов, что я вам говорил, то это всего лишь проявление нежности, – снисходительно улыбнулся молодой человек. – Их обычно добавляют, когда хотят выразить что-либо приятное или намекнуть на... некоторые обстоятельства.
Анастасия заставила себя с непринужденным видом рассмеяться:
– Ах, вот оно что. Теперь мне все ясно. Мы играем в замечательный вечер, веселый званый ужин... Очень уместно. Я правильно поняла?
Люк в замешательстве промолчал.
– А какое будет продолжение? – поспешила закрепить свой успех Анастасия. – Танцы? Кэт и Хок собираются встать из-за стола ради этих самых танцев?
– Танцы? – отвел глаза Люк.
Наконец-то Анастасии удалось достичь своей цели. Теперь она была полна решимости не дать снова втянуть себя в разговор на интимные темы.
– Ну да, танцы! Кажется, что...
– Вы любите танцевать?
– Да не так чтобы очень. Хотя время от времени я не прочь потанцевать. Я только не представляю, какие танцы...
Латимер засмеялся, встал из-за стола и галантно помог подняться Анастасии.
– В таком случае вам понравится. Пойдемте, сначала посмотрим, а там, глядишь, вы и рискнете присоединиться.
Анастасия с готовностью кивнула, радуясь возможности наконец выйти из-за стола. Вслед за ними Ти Эл с Исабель тоже направились к площадке для танцев, где крохотный оркестр из местных мексиканцев уже настраивал инструменты.
К этому времени солнце уже зашло, но луна еще не поднялась, так что все вокруг заливал рассеянный свет зажженных фонарей. Анастасия и Люк встали на краю площадки. Музыканты грянули зажигательную мелодию, и Анастасия с изумлением увидела, как в центр площадки стремительно вылетела Кэт Дамита. В руках у нее неведомо откуда появились кастаньеты, которыми она со знанием дела начала прищелкивать у себя над головой, превратившись в настоящую испанку. Несколько раз требовательно топнув ногой, она повела бедрами из стороны в сторону, резко вздернула подбородок, взметнув волосы... и замерла на месте. Все невольно придвинулись ближе.
Люк наклонился и прошептал Анастасии на ухо:
– Она ошиблась с призванием. Ей надо было стать знаменитой танцовщицей, а не женой ранчеро.
Анастасия с удивлением посмотрела на него и попыталась немного отодвинуться в сторону, но слишком много людей толпилось вокруг, и это ей не удалось.
– Отец всю жизнь стремился удерживать Кэт от таких вот вызывающих танцев на людях, да все без толку, – шептал между тем Люк. – Она это просто обожает – в танце только и живет настоящей жизнью.
Анастасия увидела, каким пылом загорелись его глаза, когда музыканты наподдали жару и Кэт самозабвенно понеслась по кругу в классическом испанском танце. Завораживающее мелькание юбок, летящие густые черные волосы, бешеный стук кастаньет, виртуозная дробь чечетки, стремительные, откровенно чувственные движения стройного тела – и вот это уже не танец, а сама женственность, являющая себя миру посредством танца. Все быстрее и быстрее играл оркестр, все быстрее и быстрее кружилась Кэт Дамита, пока внезапно не застыла в скульптурной позе, устремив взгляд на... Хока.
Она танцующим шагом двинулась к нему, легонько маня к себе едва заметными движениями тонких пальцев, не отводя умоляющего взгляда, исполненного желания и приглашения к танцу. Танец возобновился, негромко пощелкивали в такт шагам кастаньеты над ее головой. Оркестр добавил в ведущую мелодию жалобное пение скрипок. Кэт сделала еще шаг к Хоку, потом отступила на несколько шагов, завлекая, соблазняя, увлекая...
Но в танце к ней присоединился не Хок. Молодой Латимер, внезапно направившись к сестре, бросил Анастасии через плечо:
– Мы оба созданы для танца.
Пораженная, Анастасия стояла, глядя, как брат и сестра, он – в черном, она – в белом, принялись плести новый узор движений. Обступившие площадку гости буквально глаз не отрывали от пары, предавшейся великой магии танца. Музыканты оказались им под стать – они чутко откликались на любую, едва заметную смену ритма, добавляя новые мелодические краски к каждому неожиданному па, рождавшемуся на глазах у завороженной публики. Неожиданно для всех мелодия взметнулась заключительным аккордом и оборвалась. Кэт и Люк, тяжело дыша, на мгновение застыли, а потом, взявшись за руки, с улыбкой поклонились под шквал аплодисментов.
Оркестр заиграл снова, разгоряченные зрители заполнили площадку, и начался общий танец, в котором участвовали все. Анастасия быстро оказалась втянутой в этот веселый хоровод и вскоре, забыв обо всем, поглядывая, как танцуют окружающие, и старательно повторяя их движения, смеясь и задыхаясь, закружилась вместе со всеми. Она, как и остальные женщины, легко перелетала от одного партнера к другому, пока не оказалась в таких знакомых, родных объятиях высокорослого худощавого мужчины. Хок. Радостно улыбнувшись ему, девушка ощутила дрожь от долгожданной близости с любимым. Он, однако, не подарил ей ответной улыбки, а потихоньку увлек к краю площадки, притянул к себе и негромко поинтересовался:
– Как я смотрю, у тебя с молодым Латимером налаживаются личные отношения?
– У меня? Милый, а как там поживает Кэт Дамита? Она весь вечер разве что на колени к тебе не садилась!
– Кэт?
– Нет, я!
Они уставились друг на друга и одновременно расхохотались, признаваясь друг другу в постыдной ревности.
Хок нежно прижал Анастасию к груди и тихо шепнул:
– Если честно, то я места себе не находил. Этот Люк чертовски красив.
– А Кэт – просто неотразимая женщина.
– Она не в моем вкусе, – хмыкнул Хок.
– А Люк меня пугает.
Хок участливо заглянул Анастасии в лицо.
– Пугает? Если он позволил себе лишнее, я ему...
– Нет-нет! Он просто... ну, я не знаю, как объяснить.
– Ладно, в любом случае, Стейси, не давай ему воли. Я рядом, и если что...
– Может быть, мы пораньше вернемся домой?
Хок засмеялся, еще раз сжал Анастасию в объятиях, и они вновь присоединились к танцующим, очень быстро поймав нужный ритм.
– Конечно, скоро будем собираться. Я только...
– Прошу меня извинить, – проговорил высокомерным тоном подошедший к ним Люк. – Танец закончился, и я хочу пригласить вашу даму на следующий.
Застигнутый врасплох Хок вскинул глаза, улыбнулся и дружелюбно кивнул:
– О, конечно.
Потом подмигнул Анастасии и лениво двинулся в толпу весело разговаривающих гостей.
– Он не сильно вам досадил? – поинтересовался молодой хозяин, принимая в объятия Анастасию. – Я обратил внимание, как крепко он вас прижимал к себе.
– Правда? А я и не заметила. Столько народу танцевало, и все незнакомые, и так было весело...
– Устали, наверное?
– Да нет. Вернее, не слишком сильно.
– Ну и хорошо. Мне хотелось потанцевать с вами с того самого момента, когда я увидел вас в первый раз.
Анастасия благоразумно промолчала и попыталась воспротивиться его попытке привлечь ее к себе. Вдруг до нее дошло, что музыканты играют медленный вальс – один из тех, что ей доводилось танцевать в Виксберге. Люк мурлыкал мелодию прямо ей в ухо. Анастасия обреченно вздохнула. Ладно, один танец с ним она как-нибудь вытерпит, а потом можно будет отправляться домой.
Но когда вальс закончился, оркестр тут же заиграл новый, и Люк, умело прижимая партнершу к себе и продолжая кружиться в танце, самодовольно шепнул:
– Мы прекрасно подходим друг другу, не правда ли?
– Любые два человека в чем-то подходят друг другу, – сухо ответила Анастасия.
Он оторопело отпрянул, посмотрел на нее в растерянности, но быстро нашелся.
– У вас замечательное чувство юмора, Стейси. Мне оно нравится, – принужденно рассмеялся он и вновь привлек ее к себе.
Латимер уверенно вел свою партнершу в танце, и Анастасия не могла не признать, что танцует он великолепно – легко и раскованно, точно так же, как танцевал испанский танец с сестрой. Очень может быть, что оба они упустили свое призвание – стать выдающейся танцевальной парой и гастролировать по всему миру. Но они избрали иную судьбу – заниматься скотоводством, приумножая отцовское богатство.
Анастасия бросила взгляд через плечо своего кавалера и увидела, что Кэт Дамита танцует с Хоком, весьма откровенно приникнув к нему. «Кэт не вышла ростом для Хока», – не без злорадного удовольствия подумала Анастасия. Не важно, насколько та была красива и грациозна, – с Хоком они явно не смотрелись. Эта мысль ей тоже понравилась. Вот они с Хоком... Она едва заметно улыбнулась, вспоминая, как хорошо они понимали и понимают друг друга.
На небе взошла чуть ущербная луна, а танцы все продолжались. Анастасия танцевала то с одним, то с другим, удивляясь про себя, как ее еще носят ноги. Но в тот момент, когда она уже решила, что сейчас просто упадет, рядом оказался Хок. Наконец-то пришла пора уезжать, да и праздничный вечер приблизился к концу. Завтра будет очередной рабочий день.
Анастасия быстро переоделась в отведенной ей комнате, уложила вечернее платье в саквояж и, выйдя на улицу, распрощалась с Исабель и Ти Эл Латимером, поблагодарив их за замечательный вечер.
Брат и сестра проводили гостью до лошадей, где ее дожидались ковбои с ранчо Спенсера и Хок. Люк нес ее саквояж, но едва Хок заметил это, как тут же поспешил подойти и забрать его. Когда Хок пошел к мустангу Анастасии, Кэт заторопилась следом. Анастасия взглянула в ту сторону и увидела, что девушка остановилась совсем рядом с Хоком, чуть ли не касаясь его, и смотрит, как он приторачивает багаж Анастасии к седлу.
– Я очень рад, что вы сумели приехать к нам, – обратился к Анастасии Люк. Когда она повернулась к нему, он продолжил немного охрипшим от волнения голосом: – Я приеду навестить вас сразу, как только позволят дела.
– Это будет очень мило с вашей стороны, – растерянно ответила Анастасия. – И спасибо за приглашение на сегодняшний праздник.
– Вы всегда так холодны?
– Да нет. А о чем вы, собственно говоря, спрашиваете?
– Это просто вопрос, прямой ответ на который мне хотелось бы получить, – усмехнулся он.
– Ну что же, поживем-увидим, получите ли вы ответ, – вежливо улыбнулась Анастасия, потихоньку отходя в сторону.
– Вам доставляет удовольствие поддразнивать меня, да? – рассмеялся Люк.
– Еще раз большое спасибо, – улыбнулась Анастасия. – Вечер удался просто на славу. Но мне пора ехать и...
– Вот именно, – сказал Хок, вставая рядом с ней. Анастасия от неожиданности чуть не подпрыгнула на месте.
– Нам всем пора трогаться, – уточнил он, внимательно посмотрев на нее.
К ним подошла Кэт Дамита.
– Спасибо за полученное удовольствие, Кэт, – поблагодарила Анастасия.
– Я рада, – небрежно кивнула Кэт и, не таясь, посмотрела на Хока.
– Увидимся, – коротко попрощался он и, взяв Анастасию под локоть, быстро подвел ее к лошади и помог сесть в седло.
Они помахали на прощание провожающим и направились в сторону Гайи по ночной прерии, которую от края до края заливал серебристый свет луны, висевшей высоко в небе.
Анастасия подъехала к Хоку и со вздохом облегчения сказала:
– Господи, Хок, я так рада, что все это закончилось. Мне совсем не интересно жить так, как живут они, и я не намерена быть такой, как они. Я хочу все время быть рядом с тобой и чтобы никто из посторонних не мешал нам.
Хок, до глубины души тронутый ее словами, с чувством сжал ей руку.
– Очень скоро, Анастасия, мы окажемся одни, только ты и я.
Глава 16
Анастасия спокойно сидела на своем мустанге, смотря на приближающуюся маленькую группу всадников. Их легко можно было разглядеть, поскольку это было единственное, что двигалось в ночной холодной пустыне.
Она подняла голову и посмотрела на небо. Высоко над ее головой мерцали звезды, и луна заливала бледным светом равнину северной Аризоны. Хок сказал, что предпочитает для осуществления своих планов ночь. И хотя луна была еще довольно яркой, он больше не хотел терять время.
Анастасия снова бросила взгляд на приближающихся всадников. Ладно, пусть. Хок, конечно, рассердится, и будет прав, но она вовсе не намерена быть в стороне от событий в эту важную для ее судьбы ночь.
Лошадь Анастасии тревожно переступила копытами. Девушка ласково потрепала ее по холке, прошептав в чутко подрагивающее лошадиное ухо ласковые успокаивающие слова, и снова погрузилась в свои мысли.
Хок был непреклонен, но за те несколько дней, что прошли после их возвращения с ранчо Латимера, переубедить ее так и не сумел.
На ранчо сейчас было горячее время. Ковбои научили ее различным хитростям. Она многое узнала о разведении скота, о том, как выводят новые породы, как и когда, ставят клеймо, когда лучше всего перегонять стада на новые пастбища в разное время года. Близится срок, когда годовалых телят нужно будет клеймить. Всем, что Анастасия узнавала, она с радостью делилась с Хоком, и теперь ей хотелось разделить с ним и это ночное приключение, несмотря на вероятную серьезную опасность.
Она машинально потерла сквозь кожаную перчатку следы змеиного укуса на левой кисти и подумала, что у Хока после того происшествия отношение к ней заметно изменилось. Проявляться это стало в первую очередь в том, что он изо всех принялся оберегать ее от всяческих опасностей. Но она вовсе не собиралась позволять ему удерживать ее взаперти, ей хотелось делить с ним не только радости, но и невзгоды. Если кому-то из них угрожает опасность, другой должен быть рядом – это очевидно. Поэтому она здесь и оказалась. Домой он ее не отправит, по крайней мере сейчас, когда до цели так близко.
Оделась Анастасия соответственно, в темно-зеленый костюм для верховой езды – он, правда, уже успел немного поистрепаться, и Лорели шила ей новый, а заодно и другую одежду, более подходящую к жизни на ранчо. Они решили сшить себе блузы и юбки наподобие тех, что носила Мария, и для этого сняли с ее вещей мерку. Но времени постоянно не хватало, и шитье продвигалось медленно, вот и донашивали то, что привезли с собой из Виксберга.
К счастью, костюм был темного цвета, да и перчатки и обувь Анастасия специально выбрала черные. Свои белокурые волосы она собрала в тугой узел на затылке и спрятала под темным шарфом, чтобы они не бросались в глаза при лунном свете. А еще вымазала лоб и щеки грязью, чтобы лицо не белело в темноте. Хок наверняка испытает гордость за нее, ведь скольким вещам она научилась у него за те дни, когда он работал над своим планом. Если бы он действительно не хотел, чтобы она приняла в них участие, он бы не рассказывал о своих намерениях в таких подробностях.
Но он считал, что ей лучше всего оставаться на ранчо и сладко спать этой ночью, да и каждой ночью, пока он с воинами тева будет воровать у Ти Эл Латимера стадо, которое по праву принадлежит ему. Уж как она его умоляла, настаивала, требовала, спорила, но всякий раз слышала твердое «нет». Теперь ему пора узнать, что нежить и лелеять себя она не позволит.
Анастасия упрямо выпятила подбородок, глаза ее излучали решимость довести задуманное до конца. Она прекрасно знала, что Хок на стенку полезет, увидев ее, но была убеждена, что поступает правильно, и даже не задумывалась о том, что сказали бы родители, узнай они, что их любимая дочка поздно ночью тайком оседлала своего мустанга, потихоньку вывела его из конюшни, села в седло и уехала одна в прерию, чтобы подстраховать Хока и остальных. Само собой разумеется, ни Спенсер, ни Лорели ни сном ни духом не ведали про то, что собирался сделать Хок, и это было к лучшему. К чему лишние беспокойства и переживания?
Всадники подъезжали все ближе и ближе, и Анастасию начала бить непроизвольная дрожь, но не стоявший вокруг холод был тому причиной. Она толком не знала, как поведет себя Хок, – ясное дело, рассердится, но вот насколько сильно, одному Богу известно. Лошадь снова замотала головой, и уздечка громко звякнула в ночной тишине. Она потрепала коня по шее, понимая, что ее волнение передается и ему. Кроме того, они оба устали ждать.
Анастасия знала, что всадники уже увидели ее. Может быть, не тогда, когда она в первый раз заметила их, но теперь о ее присутствии здесь они знали. Интересно, о чем думает сейчас Хок? Догадается ли он, что это может оказаться она? Или решит, что Латимер каким-то образом проведал о его планах, и...
Неожиданно чьи-то могучие руки грубо схватили Анастасию поперек тела, стащили с лошади и швырнули лицом вниз на землю. Грязный песок тут же набился ей в рот, от удара заболела левая скула. Вдобавок ей безжалостно, чуть не вывихнув плечи, заломили обе руки за спину, и твердое, как камень, колено уперлось в спину, буквально распластав ее по земле. Все произошло настолько быстро, что в первое мгновение Анастасия даже не поняла, что, собственно, случилось, и не успела по-настоящему испугаться. Вдруг ее перевернули на спину, и на этот раз колено больно уперлось ей в живот. Она смотрела в смуглое, плохо различимое в темноте лицо индейца, вся одежда которого состояла из узкой набедренной повязки и мокасин. Весь торс воина был раскрашен узорами. Только теперь Анастасия похолодела от ужаса, но одновременно и рассердилась, тут же яростно пытаясь освободиться.
Откуда-то из темноты раздалась длинная тирада непонятных слов. Индеец отпустил Анастасию и поднялся. Она осторожно встала на ноги и принялась машинально отряхиваться от пыли, исподлобья разглядывая незнакомца.
И замерла, потому что на его лицо упал лунный свет.
– Хок?!
– Черт побери, Стейси! Я же мог тебя прибить! Какого дьявола ты здесь оказалась? Одна, ночью? А как ты одета? Ничего лучше не могла придумать, как сидеть здесь и дожидаться нас? Ведь это означает лишь одно – засаду! Если бы ты поехала нам навстречу петляя, мы бы решили, что это индеец. Если бы ты просто ехала нам навстречу, мы бы решили, что это белый, которому зачем-то понадобилось с нами поговорить. А так... ладно, черт с этим со всем. Ответь мне – какого дьявола тебя сюда принесло? – Он взял ее за руки, потом отпустил, покачал головой, отошел на пару шагов и повернулся к ней лицом. – Я слушаю тебя.
Анастасия скрестила руки на груди.
– Ты меня до смерти перепугал. Что ты себе позволяешь – кидаешься сзади, как зверь какой-то! Я спокойно и терпеливо ждала...
– Кидаюсь, как зверь? Да откуда мне было знать, что это ты сидишь на лошади? Ты должна была преспокойно почивать в своей кровати на ранчо Гайя. Я просто не знаю, что и думать. – Он сердито заходил взад и вперед, бросая на нее яростные взгляды. – А что у тебя с лицом?
– Это грязь. Для маскировки.
Хок издал мученический стон, молча прошелся перед Анастасией и остановился.
– Для боевой раскраски грязью никогда не пользуются.
– Так я ничего лучше не смогла придумать! Ведь ты мне так и не раскрыл индейских секретов о боевой раскраске.
Хок уставился на нее, потряс головой и вдруг, развернувшись, пошел в сторону. Подойдя к своему мустангу, он вскочил на него и направил коня к ожидавшим неподалеку индейцам тева. Конь не сделал и двух шагов, как Хок заставил его двигаться зигзагами сначала вперед, потом назад, и так несколько раз, пока не остановился там, откуда тронулся. С довольным видом он спрыгнул на землю и направился к Анастасии, оставив мустанга щипать редкую траву;
– Что это ты такое проделал, Хок? Это что, такое послание?
– Да. Только для индейцев.
– Ясно. Но может быть, мне ты его переведешь на понятный язык? Я никому не скажу. Обещаю.
Не выдержав, Хок усмехнулся:
– Я не сомневаюсь, что ты никому ничего не скажешь.
– Потому что ты ничего мне не скажешь?
– Ты же знаешь, Стейси, что с тобой обращаться так сурово я не собираюсь.
– Так скажи. Мне ведь нужно еще многому научиться, чтобы избегать опасности, – продолжала настаивать Анастасия, втайне надеясь, что он малость поостынет.
– Белые этим никогда не интересовались. Сначала я удивлялся, потом перестал. – Он посмотрел в сторону подъезжавших быстрой рысью всадников и продолжил: – Вот этим индейцы отличаются от белых. Когда ты замечаешь всадника, то не можешь увидеть, кто он – белый или индеец. Индеец именно так будет приближаться к незнакомому всаднику. Если это индеец, он ответит точно так же, если белый – не обратит внимания, потому что подумает: «Опять эти чокнутые индейцы». Индейские племена придумали целый язык жестов, которым начали пользоваться задолго до появления здесь первых белых. И до сих пор им пользуются, особенно теперь, когда Америка переполнена разными нациями, народами и языками.
– Спасибо за рассказ, Хок. Я очень благодарна...
– Только не думай, что я перестал на тебя сердиться, Стейси. Я просто в бешенстве, но даже это никак не повлияет на мои планы, потому что исполниться им не может помешать ничто и никто – ни ты, ни Латимер, ни луна в безоблачном небе. Я иду за своим стадом и вернусь со своим стадом, – сжав кулаки, страстно закончил он.
– Хок, я и не собираюсь тебя останавливать. Просто я хочу быть рядом с тобой. Я ни в чем не виновата...
– Стейси, ты ничем и никак не можешь мне помочь. Если ты хочешь присоединиться к моему отряду, что, собственно говоря, ты сейчас и пытаешься сделать, то мне это не нужно и совсем не нравится.
Ледяное спокойствие его голоса привело Анастасию в смятение, потому что за этим скрывалась растущая ярость. Она чувствовала, как Хок буквально кипит от злости, и была обижена и растерянна – он выставил ее эгоисткой, совершенно не думающей ни о нем самом, ни о его деле, к которому готовился все годы после смерти родителей. Может быть, ей сейчас лучше вернуться на ранчо и забыть о его планах и о его ранчо. В конце концов, он ей не так уж и нужен, а уж тем более ей ничего не нужно от него.
– У тебя есть еще что сказать? – Голос Хока был ровным и бесстрастным. Воины тева почти уже подъехали к ним.
– Наверное, ничего к тому, что было сказано, добавить нельзя. Мне хотелось быть рядом. Я за тебя переживала – знала, что ты рассердишься, но все же пришла. Поверь, я понятия не имела, насколько тебе...
– Ты хоть понимаешь, что из-за тебя я теряю уважение и честь в глазах мужчин тева?
– Нет. Не понимаю.
– Для хопи это очень важно, как и для тева. Анастасия помолчала, подумав, что в самом деле плохо знает Хока. Сердце ее сжало ледяное отчаяние.
– Я жду, – продолжал давить Хок.
– Я не знаю. Мне в голову никогда не приходило, что...
– Насчет головы это точно. Знаешь, сколько хопи и тева добровольно уходили из жизни после того, как были обесчещены?
Сердце у Анастасии заколотилось быстро-быстро.
– Хок, послушай. Я...
– К счастью, сегодня ночью я не собираюсь умирать, как и во все последующие дни. Тем не менее, Анастасия, я хочу покончить со всей этой кашей, которую ты заварила, здесь и сейчас.
– Да, я понимаю, – негромко ответила Анастасия, чувствуя, как в душе ее поселяется холод. Ведь она действительно не знала Хока. А что такое для него честь? Как сейчас оказалось, она тоже этого не знала. Неужели та индейская кровь, что течет в его жилах, так отличает его от других людей? – Прости, что я приехала сюда. И вообще прости меня за все. – В конце концов, у нее тоже есть собственная гордость, пусть он хотя бы узнает об этом.
– Простить? Это за что же? – насмешливо спросил Хок, поворачиваясь от Анастасии в сторону подъехавших воинов тева.
– За очень-очень многое. Езжай, делай, что задумал, – выговорила Анастасия, отступая к своему мустангу, беря его под уздцы и всовывая ногу в стремя. Усевшись на коня, она еще раз посмотрела на Хока и добавила: – Езжай и живи счастливо. Но без меня.
Она резко развернула лошадь в направлении Гайи, но, прежде чем мустанг сделал хотя бы шаг, Хок оказался рядом и, выхватив из рук Анастасии поводья, придержал коня, после чего рывком сдернул ее с седла.
– Какого черта, Стейси! – свистящим шепотом воскликнул Хок. – Что за чертовщину ты несешь?
Она чуть не упала ему под ноги и, подняв глаза, увидела, что индейцы уже подъехали и теперь, сидя на своих лошадях, спокойно молча наблюдают за происходящим. С помощью Хока поднявшись на ноги, Анастасия почувствовала себя совершенной дурой. Кто бы говорил теперь про потерю чести!
Она подняла голову и посмотрела на небо. Высоко над ее головой мерцали звезды, и луна заливала бледным светом равнину северной Аризоны. Хок сказал, что предпочитает для осуществления своих планов ночь. И хотя луна была еще довольно яркой, он больше не хотел терять время.
Анастасия снова бросила взгляд на приближающихся всадников. Ладно, пусть. Хок, конечно, рассердится, и будет прав, но она вовсе не намерена быть в стороне от событий в эту важную для ее судьбы ночь.
Лошадь Анастасии тревожно переступила копытами. Девушка ласково потрепала ее по холке, прошептав в чутко подрагивающее лошадиное ухо ласковые успокаивающие слова, и снова погрузилась в свои мысли.
Хок был непреклонен, но за те несколько дней, что прошли после их возвращения с ранчо Латимера, переубедить ее так и не сумел.
На ранчо сейчас было горячее время. Ковбои научили ее различным хитростям. Она многое узнала о разведении скота, о том, как выводят новые породы, как и когда, ставят клеймо, когда лучше всего перегонять стада на новые пастбища в разное время года. Близится срок, когда годовалых телят нужно будет клеймить. Всем, что Анастасия узнавала, она с радостью делилась с Хоком, и теперь ей хотелось разделить с ним и это ночное приключение, несмотря на вероятную серьезную опасность.
Она машинально потерла сквозь кожаную перчатку следы змеиного укуса на левой кисти и подумала, что у Хока после того происшествия отношение к ней заметно изменилось. Проявляться это стало в первую очередь в том, что он изо всех принялся оберегать ее от всяческих опасностей. Но она вовсе не собиралась позволять ему удерживать ее взаперти, ей хотелось делить с ним не только радости, но и невзгоды. Если кому-то из них угрожает опасность, другой должен быть рядом – это очевидно. Поэтому она здесь и оказалась. Домой он ее не отправит, по крайней мере сейчас, когда до цели так близко.
Оделась Анастасия соответственно, в темно-зеленый костюм для верховой езды – он, правда, уже успел немного поистрепаться, и Лорели шила ей новый, а заодно и другую одежду, более подходящую к жизни на ранчо. Они решили сшить себе блузы и юбки наподобие тех, что носила Мария, и для этого сняли с ее вещей мерку. Но времени постоянно не хватало, и шитье продвигалось медленно, вот и донашивали то, что привезли с собой из Виксберга.
К счастью, костюм был темного цвета, да и перчатки и обувь Анастасия специально выбрала черные. Свои белокурые волосы она собрала в тугой узел на затылке и спрятала под темным шарфом, чтобы они не бросались в глаза при лунном свете. А еще вымазала лоб и щеки грязью, чтобы лицо не белело в темноте. Хок наверняка испытает гордость за нее, ведь скольким вещам она научилась у него за те дни, когда он работал над своим планом. Если бы он действительно не хотел, чтобы она приняла в них участие, он бы не рассказывал о своих намерениях в таких подробностях.
Но он считал, что ей лучше всего оставаться на ранчо и сладко спать этой ночью, да и каждой ночью, пока он с воинами тева будет воровать у Ти Эл Латимера стадо, которое по праву принадлежит ему. Уж как она его умоляла, настаивала, требовала, спорила, но всякий раз слышала твердое «нет». Теперь ему пора узнать, что нежить и лелеять себя она не позволит.
Анастасия упрямо выпятила подбородок, глаза ее излучали решимость довести задуманное до конца. Она прекрасно знала, что Хок на стенку полезет, увидев ее, но была убеждена, что поступает правильно, и даже не задумывалась о том, что сказали бы родители, узнай они, что их любимая дочка поздно ночью тайком оседлала своего мустанга, потихоньку вывела его из конюшни, села в седло и уехала одна в прерию, чтобы подстраховать Хока и остальных. Само собой разумеется, ни Спенсер, ни Лорели ни сном ни духом не ведали про то, что собирался сделать Хок, и это было к лучшему. К чему лишние беспокойства и переживания?
Всадники подъезжали все ближе и ближе, и Анастасию начала бить непроизвольная дрожь, но не стоявший вокруг холод был тому причиной. Она толком не знала, как поведет себя Хок, – ясное дело, рассердится, но вот насколько сильно, одному Богу известно. Лошадь снова замотала головой, и уздечка громко звякнула в ночной тишине. Она потрепала коня по шее, понимая, что ее волнение передается и ему. Кроме того, они оба устали ждать.
Анастасия знала, что всадники уже увидели ее. Может быть, не тогда, когда она в первый раз заметила их, но теперь о ее присутствии здесь они знали. Интересно, о чем думает сейчас Хок? Догадается ли он, что это может оказаться она? Или решит, что Латимер каким-то образом проведал о его планах, и...
Неожиданно чьи-то могучие руки грубо схватили Анастасию поперек тела, стащили с лошади и швырнули лицом вниз на землю. Грязный песок тут же набился ей в рот, от удара заболела левая скула. Вдобавок ей безжалостно, чуть не вывихнув плечи, заломили обе руки за спину, и твердое, как камень, колено уперлось в спину, буквально распластав ее по земле. Все произошло настолько быстро, что в первое мгновение Анастасия даже не поняла, что, собственно, случилось, и не успела по-настоящему испугаться. Вдруг ее перевернули на спину, и на этот раз колено больно уперлось ей в живот. Она смотрела в смуглое, плохо различимое в темноте лицо индейца, вся одежда которого состояла из узкой набедренной повязки и мокасин. Весь торс воина был раскрашен узорами. Только теперь Анастасия похолодела от ужаса, но одновременно и рассердилась, тут же яростно пытаясь освободиться.
Откуда-то из темноты раздалась длинная тирада непонятных слов. Индеец отпустил Анастасию и поднялся. Она осторожно встала на ноги и принялась машинально отряхиваться от пыли, исподлобья разглядывая незнакомца.
И замерла, потому что на его лицо упал лунный свет.
– Хок?!
– Черт побери, Стейси! Я же мог тебя прибить! Какого дьявола ты здесь оказалась? Одна, ночью? А как ты одета? Ничего лучше не могла придумать, как сидеть здесь и дожидаться нас? Ведь это означает лишь одно – засаду! Если бы ты поехала нам навстречу петляя, мы бы решили, что это индеец. Если бы ты просто ехала нам навстречу, мы бы решили, что это белый, которому зачем-то понадобилось с нами поговорить. А так... ладно, черт с этим со всем. Ответь мне – какого дьявола тебя сюда принесло? – Он взял ее за руки, потом отпустил, покачал головой, отошел на пару шагов и повернулся к ней лицом. – Я слушаю тебя.
Анастасия скрестила руки на груди.
– Ты меня до смерти перепугал. Что ты себе позволяешь – кидаешься сзади, как зверь какой-то! Я спокойно и терпеливо ждала...
– Кидаюсь, как зверь? Да откуда мне было знать, что это ты сидишь на лошади? Ты должна была преспокойно почивать в своей кровати на ранчо Гайя. Я просто не знаю, что и думать. – Он сердито заходил взад и вперед, бросая на нее яростные взгляды. – А что у тебя с лицом?
– Это грязь. Для маскировки.
Хок издал мученический стон, молча прошелся перед Анастасией и остановился.
– Для боевой раскраски грязью никогда не пользуются.
– Так я ничего лучше не смогла придумать! Ведь ты мне так и не раскрыл индейских секретов о боевой раскраске.
Хок уставился на нее, потряс головой и вдруг, развернувшись, пошел в сторону. Подойдя к своему мустангу, он вскочил на него и направил коня к ожидавшим неподалеку индейцам тева. Конь не сделал и двух шагов, как Хок заставил его двигаться зигзагами сначала вперед, потом назад, и так несколько раз, пока не остановился там, откуда тронулся. С довольным видом он спрыгнул на землю и направился к Анастасии, оставив мустанга щипать редкую траву;
– Что это ты такое проделал, Хок? Это что, такое послание?
– Да. Только для индейцев.
– Ясно. Но может быть, мне ты его переведешь на понятный язык? Я никому не скажу. Обещаю.
Не выдержав, Хок усмехнулся:
– Я не сомневаюсь, что ты никому ничего не скажешь.
– Потому что ты ничего мне не скажешь?
– Ты же знаешь, Стейси, что с тобой обращаться так сурово я не собираюсь.
– Так скажи. Мне ведь нужно еще многому научиться, чтобы избегать опасности, – продолжала настаивать Анастасия, втайне надеясь, что он малость поостынет.
– Белые этим никогда не интересовались. Сначала я удивлялся, потом перестал. – Он посмотрел в сторону подъезжавших быстрой рысью всадников и продолжил: – Вот этим индейцы отличаются от белых. Когда ты замечаешь всадника, то не можешь увидеть, кто он – белый или индеец. Индеец именно так будет приближаться к незнакомому всаднику. Если это индеец, он ответит точно так же, если белый – не обратит внимания, потому что подумает: «Опять эти чокнутые индейцы». Индейские племена придумали целый язык жестов, которым начали пользоваться задолго до появления здесь первых белых. И до сих пор им пользуются, особенно теперь, когда Америка переполнена разными нациями, народами и языками.
– Спасибо за рассказ, Хок. Я очень благодарна...
– Только не думай, что я перестал на тебя сердиться, Стейси. Я просто в бешенстве, но даже это никак не повлияет на мои планы, потому что исполниться им не может помешать ничто и никто – ни ты, ни Латимер, ни луна в безоблачном небе. Я иду за своим стадом и вернусь со своим стадом, – сжав кулаки, страстно закончил он.
– Хок, я и не собираюсь тебя останавливать. Просто я хочу быть рядом с тобой. Я ни в чем не виновата...
– Стейси, ты ничем и никак не можешь мне помочь. Если ты хочешь присоединиться к моему отряду, что, собственно говоря, ты сейчас и пытаешься сделать, то мне это не нужно и совсем не нравится.
Ледяное спокойствие его голоса привело Анастасию в смятение, потому что за этим скрывалась растущая ярость. Она чувствовала, как Хок буквально кипит от злости, и была обижена и растерянна – он выставил ее эгоисткой, совершенно не думающей ни о нем самом, ни о его деле, к которому готовился все годы после смерти родителей. Может быть, ей сейчас лучше вернуться на ранчо и забыть о его планах и о его ранчо. В конце концов, он ей не так уж и нужен, а уж тем более ей ничего не нужно от него.
– У тебя есть еще что сказать? – Голос Хока был ровным и бесстрастным. Воины тева почти уже подъехали к ним.
– Наверное, ничего к тому, что было сказано, добавить нельзя. Мне хотелось быть рядом. Я за тебя переживала – знала, что ты рассердишься, но все же пришла. Поверь, я понятия не имела, насколько тебе...
– Ты хоть понимаешь, что из-за тебя я теряю уважение и честь в глазах мужчин тева?
– Нет. Не понимаю.
– Для хопи это очень важно, как и для тева. Анастасия помолчала, подумав, что в самом деле плохо знает Хока. Сердце ее сжало ледяное отчаяние.
– Я жду, – продолжал давить Хок.
– Я не знаю. Мне в голову никогда не приходило, что...
– Насчет головы это точно. Знаешь, сколько хопи и тева добровольно уходили из жизни после того, как были обесчещены?
Сердце у Анастасии заколотилось быстро-быстро.
– Хок, послушай. Я...
– К счастью, сегодня ночью я не собираюсь умирать, как и во все последующие дни. Тем не менее, Анастасия, я хочу покончить со всей этой кашей, которую ты заварила, здесь и сейчас.
– Да, я понимаю, – негромко ответила Анастасия, чувствуя, как в душе ее поселяется холод. Ведь она действительно не знала Хока. А что такое для него честь? Как сейчас оказалось, она тоже этого не знала. Неужели та индейская кровь, что течет в его жилах, так отличает его от других людей? – Прости, что я приехала сюда. И вообще прости меня за все. – В конце концов, у нее тоже есть собственная гордость, пусть он хотя бы узнает об этом.
– Простить? Это за что же? – насмешливо спросил Хок, поворачиваясь от Анастасии в сторону подъехавших воинов тева.
– За очень-очень многое. Езжай, делай, что задумал, – выговорила Анастасия, отступая к своему мустангу, беря его под уздцы и всовывая ногу в стремя. Усевшись на коня, она еще раз посмотрела на Хока и добавила: – Езжай и живи счастливо. Но без меня.
Она резко развернула лошадь в направлении Гайи, но, прежде чем мустанг сделал хотя бы шаг, Хок оказался рядом и, выхватив из рук Анастасии поводья, придержал коня, после чего рывком сдернул ее с седла.
– Какого черта, Стейси! – свистящим шепотом воскликнул Хок. – Что за чертовщину ты несешь?
Она чуть не упала ему под ноги и, подняв глаза, увидела, что индейцы уже подъехали и теперь, сидя на своих лошадях, спокойно молча наблюдают за происходящим. С помощью Хока поднявшись на ноги, Анастасия почувствовала себя совершенной дурой. Кто бы говорил теперь про потерю чести!