Арчер Джейн. Весенние сны

   В комнате повисла долгая тишина. Ее нарушила Лорели, заметив:
   – Прошу извинить нашу служанку. Она не должна была нарезать ветчину.
   Ти Эл поднялся со своего места так резко, что стул, на котором он сидел, с грохотом пистолетного выстрела опрокинулся на пол.
   – Сеньора! – обратился он к Лорели. – Все это следует расценивать как шутку?
   – Шутку? – непонимающе посмотрела на него Лорели. В голосе ее прозвучала явная растерянность.
   – Вот именно, сеньора, вот именно – шутку! Вы что, и в самом деле полагаете, что мы будем есть вот это?
   Лорели встала, аккуратно отодвинув свой стул, и нахмурившись, с возмущением воскликнула:
   – Сэр, вы брезгуете едой, которую специально готовили для вашей семьи?
   Спенс, а следом Анастасия и Хок тоже поднялись со своих мест.
   Не замедлили встать и молодые Латимеры.
   Теперь стояли все, переглядываясь через стол. Ти Эл Латимер быстро оглядел присутствующих, и лицо его отразило растерянность. Все это приготовили нарочно? Или Мария – никудышная кухарка, и Лорели, как хозяйка дома, изо всех сил ее защищает? Или это все-таки особо изощренная шутка? Он откашлялся и взглядом попросил у Исабель поддержки.
   – Извините его, сеньора, – обратилась Исабель к Лорели. – Он не привык к... к тому, что обычно едят на Юге. Очень непривычный вкус, я считаю.
   – В таком случае, – сказала немного смягчившаяся Лорели, – почему бы нам всем не пройти в гостиную? Я попрошу Марию принести кофе.
   Гости заметно вздрогнули при слове «кофе», но в силу светской вежливости заторопились к выходу из столовой.
   Когда все вернулись в гостиную и расселись по своим местам, Хок снова зажег камин, а через несколько минут Мария принесла кофе. К облегчению Латимеров, кофе оказался отлично сваренным. Тем не менее пили они его настороженно, маленькими глотками.
   Люк сидел на стуле, аккуратно держа блюдце с чашкой у себя на коленях. Кэт сидела рядом с Хоком, но тот не обращал на нее никакого внимания. Исабель пыталась осмыслить произошедшее, но это у нее не очень-то получалось. А Спенс вернулся в свое любимое кресло-качалку и, так же как Хок. имел самый что ни на есть беспечный вид.
   Вдруг, словно по какому-то неведомому сигналу, Лорели нарушила тишину:
   – Мистер Латимер, мы тут разговаривали о том о сем, и Исабель упомянула какую-то семью, у которой было ранчо неподалеку отсюда.
   Ти Эл, на мгновение прикрыв глаза, небрежно ответил:
   – Да, припоминаю. Но это было много лет назад.
   – Исабель и Кэт все старались вспомнить, как их звали, но не смогли. А вы не помните?
   Латимер быстро оглядел гостиную, на секунду чуть задержал взгляд на Хоке, потом снова посмотрел на Лорели и спокойно ответил:
   – Если не ошибаюсь, их звали Хокинсы.
   – Хокинсы. Ну надо же! – воскликнула Лорели. – У нас есть работник с точно такой фамилией.
   Латимер чуть не выронил чашку, но все-таки сумел совладать с собой и со стуком поставил ее на блюдце.
   – Знаете, сколько бывает однофамильцев, – равнодушным тоном ответил он.
   – Верно, – согласилась Лорели. – Говорят, их взяли в плен индейцы?
   – Это было так давно, что, наверное, уже особого значения не имеет, – твердым тоном сказал Ти Эл.
   – Боюсь, что имеет, – вступил в разговор Хок, поднимаясь со стула. В отблесках огня вид у него был угрожающий, а индейские черты лица проступали особенно явно.
   – Это вы о чем? – подозрительно спросил Латимер, тоже поднимаясь на ноги.
   – Вот это я нашел на ранчо Хокинса, – спокойно сказал Хок. Сделав несколько шагов по направлению к Ти Эл, он вытащил из нагрудного кармана рубашки обломок серебряной шпоры и кинул его своему врагу.
   Почувствовав опасность, Латимер даже не потрудился его поймать. Обломок, тихо звякнув, упал ему под ноги. Все в гостиной уставились на кусочек серебра, потом посмотрели на Ти Эл, который смотрел на пол с таким видом, будто увидел призрак.
   – Я думаю, это ваше, – стальным голосом сказал Хок. Ти Эл натянуто рассмеялся.
   – У вас же одна шпора обломана, так ведь? – продолжал гнуть свое Хок.
   Теперь все перевели взгляд на шпоры Латимера. В том, что Хок прав, ни у кого не было сомнений.
   – Верно, – торопливо ответил Латимер. – Но этот ваш обломок можно было найти где угодно.
   – Вовсе не где угодно, – твердо возразил Хок. – Я поднял его на ранчо Хокинса тринадцать лет назад, после того как вы побывали там с визитом. Вы сожгли дом, убили Хокинса и его жену и угнали весь скот, а их сына бросили умирать на пепелище.
   – Это наглая ложь! – чуть ни взвизгнул Латимер и машинально потрогал левое запястье. – Уж не думаете ли вы, что присутствующие поверят всей этой чепухе? Они знают правду и не будут слушать ваши россказни. Вообще-то говоря, с нас на сегодня довольно. Мы уезжаем. Пошли, сын.
   Люк встал и шагнул к отцу.
   – Все верно, Теодор Лукас Латимер, все верно, – сказал Хок. – Столько лет вы скрывали правду от своей семьи, но теперь-то они ее наконец узнают. Им придется жить и знать, что вы – вор и убийца.
   – Да как ты смеешь, ты, индейский...
   – ...ублюдок? Да? – закончил за него Хок. – Все правильно. Меня зовут Райдер Хокинс. В ту ночь вы застрелили моих родителей. Я все видел. И я видел вас, Латимер. – Хок легонько подтолкнул обломок шпоры к Ти Эл. – Держите. Это ваше. Столько лет со сломанной шпорой! Я возвращаю вам потерянное. И я сделаю с вами то же, что вы сделали с моей семьей той ночью тринадцать лет назад.
   – Пошел ты к черту, краснорожий ублюдок! – забрызгал слюной Латимер, судорожно стараясь что-то вытащить из левого рукава.
   – На вашем месте я бы поостерегся, – вмешался Спенс. В руках он крепко держал невесть откуда взявшийся револьвер, нацеленный на Латимера. – Стойте там, где стоите. Это и вас касается, молодой человек, – жестко и холодно добавил он, вдруг превратившись в сурового полковника конфедератов.
   Хок быстро встал рядом со Спенсером, и тот передал ему второй револьвер. Теперь на Латимеров смотрели два вороненых дула. Хок, зная привычку Латимера прятать в рукав короткоствольный крупнокалиберный пистолет, предложил положить под подушки кресла Спенса пару револьверов – на всякий случай. Теперь такой случай представился. Правильность их приготовлений подтвердилась незамедлительно: Латимер отдернул руку от рукава и опустил ее вниз, а Люк буквально застыл на месте.
   Исабель ахнула – услышанное поразило ее в самое сердце. Кэт с явным удовольствием пристально вглядывалась в лицо Хока. Лорели и Анастасия сидели на своих местах и ждали.
   – Спенсер, я не знаю, какую выгоду изо всей этой чуши вы рассчитывали извлечь, но...
   – Хватит, Латимер, – оборвал его Спенс. – Время, когда вы убивали людей и воровали скот, закончилось.
   Исабель снова ахнула.
   Спенсер бросил на нее короткий взгляд, потом опять посмотрел на Ти Эл.
   – Мне очень жаль, что пришлось во все это втянуть и вас, мисс Дамита, но другого пути не было. Я бесконечно вам благодарен за все, что вы для меня сделали. Но беда в том, что стрелял в меня муж вашей сестры.
   Исабель ахнула в очередной раз и, в ужасе прикрыв рот ладонью, с отвращением посмотрела на Ти Эл.
   – Исабель, не слушай его. Это наглое вранье! Не верь им!
   Исабель снова посмотрела на Спенсера.
   – Я ни в чем не собираюсь вас убеждать, мэм. Хок и Стейси на том месте, откуда в меня стреляли, нашли следы сапог и отпечатки шпор. Кто-то сидел там в засаде и дожидался меня. Так вот, одна из шпор была обломана, а когда Хок приложил вот этот самый кусочек, то он в точности пришелся на место. Проделайте то же самое сейчас со шпорой Ти Эл – хотя я весьма сомневаюсь, что он даст на это свое согласие. Мне не нужно больше никаких доказательств. Правды не утаишь.
   Исабель попыталась было заговорить, но так и не произнесла ни слова.
   Кэт и Люк молча смотрели на Хока, и по их лицам нельзя было понять их чувства. В конце концов, Ти Эл Латимер был их отцом, какие бы преступления он ни совершил.
   Спенсер продолжил:
   – Теперь, Латимер, я вот что скажу. Вы можете покинуть мое ранчо, но если еще раз вы приблизитесь к моим землям, к моим стадам, к моей семье или...
   – К ранчо Хокинса со всем пасущимся там скотом, – договорил за него Хок, – я вас убью.
   – Вам, ребятки, надо сначала подрасти для таких подвигов! – расхохотался Латимер.
   – А я уже вырос, Латимер, – холодно заметил Хок. – Игра окончена, и навсегда.
   – Отлично! – издевательски рассмеялся Латимер. – Да плевал я на все твои угрозы! Я владел северной Аризоной с того самого дня, как поселился здесь, понял? Я не собираюсь отдавать то, что нажил. Вам обоим лучше убраться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Деревянные особняки, между прочим, хорошо горят.
   Он повернулся и стремительно вышел из гостиной, однако на пороге остановился, обернулся и добавил, зло сузив глаза:
   – Не знаю, на что вы рассчитывали, но вы все равно проиграете. Мы, Латимеры, никогда не терпим и не прощаем насмешек и издевательств!
   С этими словами он шагнул в коридор, и через пару секунд грохнула входная дверь.
   Люк быстро, ни разу не оглянувшись, проследовал за отцом. Кэт подарила Хоку долгий, откровенно заинтересованный взгляд и выскользнула вслед за братом. Исабель все еще пребывала в растерянности.
   – Исабель, мне так жаль, что вы оказались втянуты в эту историю, – подошла к ней Лорели. – Хочу надеяться, что вы нас простите за такое дурное с вами обращение, но мы должны были остановить все это...
   – Не надо ничего говорить, – перебила ее Исабель. – Я потрясена. Может быть, я перееду с Каталиной в южную Аризону. Сейчас я просто в растерянности. Я тоже приношу свои извинения. Хотя поверить во все услышанное мне очень трудно. Я столько лет прожила бок обок с Ти Эл. Вы действительно уверены, что все это правда?
   – Да, но вы можете нам не верить. В конце концов, это ваша жизнь, вам и решать.
   Исабель молча кивнула и направилась к дверям.
   Хок быстро нагнулся, поднял с пола кусочек шпоры и положил обратно в карман. После этого присоединился к остальным, которые проводили Исабель до выхода. Латимеры уже сидели в седлах, пистолерос гарцевали рядом. Кэт дожидалась тетушку в повозке.
   Исабель повернулась к Лорели и Анастасии:
   – Мне и правда очень жаль. Ти Эл всегда был весьма решительным человеком, но чтобы...
   – Не надо никаких извинений, – настойчиво попросила Лорели. – Вы здесь совершенно ни при чем.
   – До свидания, – по-испански попрощалась Исабель и заторопилась вниз по лестнице.
   Латимеры поспешно уехали, растворившись в ночной темноте. С просторов прерии, омытой недавно прошедшим ливнем, потянуло прохладой.
   Хок, Анастасия и Лорели стояли, задумчиво смотря им вслед.
   – Я рада, что Исабель нам поверила, – заметила Лорели. – Мне так хотелось, чтобы она поняла.
   – Может, поверила, а может, и нет, – рассудительно сказал Спенс. – Она из тех, кто никому никогда не доставляет неприятностей. Она всегда старалась облегчить жизнь тем, кто ее окружал. Человек она очень хороший. Я уверен, что она переберется с Кэт в южную Аризону.
   – Возможно, ты прав, Спенс, – сказала Лорели. – А вообще-то это был тот еще званый обед, верно?
   – Один из лучших, на каких мне только доводилось бывать, – хмыкнул Спенсер и обнял жену за плечи.
   – Я никогда не забуду поданные блюда, особенно суп из гусениц, – прыснула Анастасия.
   – Между прочим, гусениц действительно едят, – вступил в разговор Хок. – Мне они, например, очень нравятся. Особенно если хорошо просушенные. Помнишь, я тебе рассказывал, что нужно знать, чтобы выжить в диких краях?
   – Я обязательно все запомню, Хок, – сердито ответила Анастасия. – Только надеюсь, что такое удовольствие доставлю себе очень не скоро.
   Спенсер и Лорели засмеялись, к ним присоединились Хок с Анастасией, и напряжение этого вечера начало потихоньку их оставлять.
   – Как ты думаешь, что теперь будет делать Латимер? – спросила Анастасия.
   – Он наверняка устроит налет на стадо, которое будут перегонять в резервацию навахо, – уверенно ответил Хок и с усмешкой добавил: – Чтобы прямиком угодить в нашу ловушку.
   Все молча переглянулись, мысленно прикидывая возможности окончательно вывести Латимера на чистую воду.
   С севера снова потянуло прохладным ветерком, принесшим запах недавно прошедшего дождя. В это лето дожди начались в Аризоне очень рано – значит, на пастбищах будет отменная трава.
   Через некоторое время двери в особняке Гайя заперли, одна за другой в окнах погасли свечи, и дом погрузился в мирную ночную дрему.

Глава 20

   День за днем, с рассвета до заката, погонщики переправляли стадо годовалых бычков в резервацию индейцев навахо. За это время Анастасия узнала от них, что перегнать две сотни голов скота из долины Литл-Колорадо в форт Дефианс – это то же самое, что перегнать три тысячи лонгхорнов из техасской глубинки на север Канзаса.
   Это был адский труд. Тело бунтовало, ум порой отказывался воспринимать происходящее, особенно когда в середине ночи приходилось вставать и утихомиривать стадо. Как ни странно, песни, которым Анастасию научили погонщики, удивительным образом попадали в ритм шага лошадей и на самом деле успокаивали скот. Бычки снова укладывались на землю, и вскоре она, как и остальные работники, уже спокойно воспринимала эту работу всего лишь как двухчасовую отсрочку заслуженного отдыха – никоим образом нельзя было допустить, чтобы скотина беспокойно металась всю ночь по округе.
   Когда Анастасия все же настояла на своем участии в перегоне скота, Хок сказал, что она обязательно сбросит вес, – так оно и получилось.
   В первый день перегона она ехала в группе подгоняющих, что считалось самым трудным участком в такой работе, – подгоняющие оказывались позади всего стада, и поднятая сотнями копыт пыль летела на них. Рот и нос им приходилось прикрывать платками, чтобы можно было хоть как-то дышать. Два дня она была подгоняющей, а потом ее перевели в группу погонщиков. Погонщики ехали по обе стороны стада. Еще через пару дней ей разрешили перейти вперед, вести стадо. Один раз она это уже делала, когда с Хоком и индейцами тева они угоняли скот у Латимера. Хок тоже находился среди ведущих, и Анастасии особенно нравилась эта работа, потому что теперь они все время были вместе.
   Они преодолели почти половину пути и завтра должны были достичь земель навахо. Хок предупредил Анастасию, что именно этот момент Ти Эл может выбрать для засады, чтобы отбить и угнать скот Спенсеров и тем самым нанести непоправимый урон его ранчо. Кроме того, Латимер скорее всего постарается, чтобы все выглядело как налет кровожадных навахо. Хок считал, что Латимер снова нападет на закате, как он сделал это на ранчо Хокинса тринадцать лет назад, поэтому, чем ближе к вечеру клонился день, тем сильнее волновалась Анастасия в ожидании предстоящей схватки. Особенно она боялась за Хока. Латимер был жестоким бойцом и в средствах неразборчивым.
   Обернувшись, Анастасия посмотрела на Хока. Все предыдущие пять дней он жил в напряженном ожидании предстоящего, однако сегодня был как-то особенно настороже, потому что знал Латимера и понимал, на что тот способен.
   Индейцы тева, соплеменники Хока, тоже должны были участвовать в его планах. Только им он мог полностью доверять – людей с ранчо втягивать в свои дела ему не хотелось, потому что он доподлинно не знал, кому из парней может все рассказать, а кому – нет. Да и подвергать их лишней опасности тоже не стоило – к этой схватке они не имели отношения. Сейчас Хок как раз и ждал известий от тева. Поскольку даже самые продуманные планы могут не осуществиться, он зорко вглядывался в лежащую вокруг прерию, что тянулась до горизонта. Анастасия тоже старалась быть внимательной и ехала все время рядом, настояв на том, чтобы не отходить от Хока ни на шаг. Тот в конце концов согласился с ней, хотя поначалу требовал, чтобы она перебралась в конец стада в повозку к Хулио, но Анастасия стояла на своем, и ему пришлось сдаться, понимая, насколько важно для девушки быть в такой момент рядом с ним.
   Солнце все ниже клонилось к западу. Анастасия с Хоком все чаще озабоченно посматривали в том направлении, в любой момент ожидая нападения. Все чувства обострились до предела, даже лошади, словно ощущая настроение своих седоков, тихонько ржали и трясли гривами.
   Вскоре солнце начало опускаться за горизонт. Небо окрасилось сначала розовым, потом алым, красным, багровым, фиолетовым... И вот наконец индейцы тева подали долгожданный знак. Вдалеке, со стороны заката, совершенно неожиданно неведомо откуда возник одинокий всадник. Хок и Анастасия напряглись, но тут же успокоились, потому что всадник этот принялся скакать туда и обратно, все суживая круги, пока не остановился точно в том месте, где появился. После этого он хлопнул лошадь ладонью по крупу и умчался в сторону заката, очень быстро затерявшись в бескрайних просторах.
   Хок повернулся к Анастасии. На губах его играла хищная улыбка. Он мотнул головой в ту сторону, куда ускакал одинокий всадник, и Анастасия направила туда своего мустанга. Хок бросил несколько слов загонщикам и догнал ее.
   Теперь они скакали по прерии в направлении видневшихся вдалеке нескольких столовых гор.
   – С этого момента, Анастасия, я хочу, чтобы ты полностью вышла из игры. Ловушка захлопнулась, и мое время наконец пришло. Оставь мое – мне, хорошо?
   Анастасия кивнула, однако страх за Хока сжал ее сердце. «Боже мой, так близко освобождение от призраков прошлого, счастливая жизнь вдвоем, и так близко смерть», – подумала она с леденящей душу тоской.
   – Я понимаю, Хок. Только... – Анастасия запнулась.
   – Верь в меня, Стейси, верь. Пожалуйста.
   Глаза Анастасии на мгновение застлали слезы. В горле стоял ком, мешая говорить. Она поспешно отвернулась – ей не хотелось, чтобы он увидел, как она за него боится. Анастасия не сомневалась в Хоке, всем сердцем, всей душой верила в него, но боялась Латимера – ведь этот старый лис хитер и коварен, как никто, и слово «честь» для него ничего не значит. А вот у Хока чести слишком много. «Нет, это все глупости, – упрекнула себя Анастасия. – Не надо сходить с ума, все должно быть хорошо». Она решительно повернулась к Хоку, и тот, почувствовав ее взгляд, посмотрел ей прямо в глаза.
   – Да хранят тебя духи предков, Хок.
   Он улыбнулся, как если бы последние сомнения и колебания оставили его, и сказал:
   – Не бойся за меня, Женщина Весны. Духи предков принесут победу.
   Он пришпорил коня, и они поскакали прямо на заходящее багровое солнце.
   Очень скоро стадо осталось где-то позади. Анастасию поразила тишина вокруг, от которой она уже успела отвыкнуть за эти дни. Казалось, само время на мгновение приостановило свой бег в ожидании грядущей справедливости. Ни ветерка, ни шороха, лишь темнеющее небо над головой, расцвеченное красками заката.
   Внезапно две дюжины воинов тева выехали откуда-то и встали в отдалении, окружив белого человека и десяток его подручных. Хок и Анастасия подъехали ближе, и девушка увидела, что среди них нет молодого Латимера, – похоже, их догадка о его непричастности к кровавым преступлениям отца была правильной.
   Хок кивнул индейцам и обратился к Латимеру:
   – Хотели повидаться со мной?
   Ти Эл сплюнул на землю и злобно прошипел:
   – Жаль, что не проверил тогда, подох ли ты, ублюдок, вместе со своими родичами!
   – Можешь еще разок попытаться, – ровным голосом сказал Хок и спрыгнул со своего мустанга. Анастасия тоже спешилась. Двое индейцев молча подошли и взяли их коней под уздцы.
   Хок встал в нескольких шагах от Латимера, который, окруженный индейцами, стоял со связанными кожаным ремнем руками.
   – Все еще хочешь убить меня? – вкрадчиво спросил Хок. Водянистые голубые глаза Латимера вспыхнули неприкрытой ненавистью.
   – Удушил бы с радостью, и не только тебя, но и всех этих краснорожих ублюдков!
   Хок не спеша оглядел стоявших вокруг индейских воинов, которые охраняли людей Латимера.
   – Сейчас не твой выбор, Латимер. Теперь в любой момент могут убить тебя да и всех твоих головорезов в придачу.
   – Развяжи мне руки, чертов недоносок, и я тебе покажу, кого я могу убить!
   – Отлично, – кивнул Хок. – Значит, хочешь драться?
   Ти Эл еще раз сплюнул на землю.
   – Если это будет гнусная индейская потасовка, я драться с тобой не буду.
   Воцарилась тишина, как если бы Хок размышлял над услышанным, а затем сказал:
   – Я думаю, Латимер, мы сможем договориться.
   – Только руки мне развяжи! – взревел тот в ответ.
   Хок усмехнулся – едва заметное движение губ на совершенно бесстрастном лице.
   – Прежде я заберу пистолет, что ты припрятал у себя в рукаве.
   – Черта с два, – огрызнулся Латимер, но, когда Хок подошел к нему и спокойно вытащил из потайного кармана в рукаве пистолет, замолк.
   Ти Эл совершенно растерялся, что его так просто и легко лишили явного преимущества. Оказалось, что убить «ублюдка» не так уж легко, как он говорил.
   – Подожди-ка, Хокинс. Ты же намного моложе меня, – вкрадчиво заговорил Латимер, играя на хорошо известном чувстве чести индейца. – А ведь ты хочешь, чтобы схватка была честной, верно?
   Хок небрежно кивнул, принимая замечание Латимера:
   – Ты прав. Я дам тебе преимущество. У тебя будет нож, а я буду драться с тобой голыми руками.
   Анастасия, непроизвольно вскрикнув, в ужасе прикрыла рот рукой, но на нее никто не обратил внимания – глаза всех были прикованы к Хоку и Латимеру.
   – Ну, держись, ублюдок, – оскалился Ти Эл, уверенный теперь в своей победе, и в очередной раз сплюнул. – Пора с тобой кончать.
   Анастасия не верила своим глазам. Невозможно было понять, как обходительный и церемонный владелец богатого ранчо в один миг превратился в кровожадного убийцу, утратив весь свой внешний лоск, скрывающий его настоящие мысли и чувства. Страх за Хока стал еще больше – Латимер был бесчестным и безжалостным человеком. Увидев, как Хок мягкой кошачьей походкой подходит к Латимеру, Анастасия невольно прижала руку к заколотившемуся сердцу.
   Остановившись в нескольких шагах от своего врага, он снял рубашку. Анастасия невольно залюбовалась его загорелым мускулистым торсом. Затем Хок вытащил из-за голенища широкий нож, потом стянул с себя сапоги и вместе с рубашкой отбросил в сторону.
   Анастасия быстро подобрала его одежду и обеими руками прижала к груди. «Боже, сохрани моего возлюбленного!» – мысленно взмолилась она.
   Багровые лучи заката зловеще играли на широком лезвии ножа. Хок подошел к Латимеру, на какое-то мгновение замер перед ним, потом скользнул пленнику за спину и ловким движением разрезал ремень, стягивавший руки. Обрезки ремня упали на землю.
   Хок мгновенно отпрянул от Латимера. Чувствовалось, что не доверяет ему. Пока Ти Эл растирал запястья, Хок стоял напротив него с бесстрастным выражением лица и ждал, потом одним сильным броском вогнал нож в землю.
   У Анастасии перехватило дыхание. Машинально она придвинулась чуть ближе к месту схватки.
   Латимер тоже разделся до пояса, но сапоги оставил. Посмотрев на Хока, он растянул губы в злобной ухмылке:
   – На этот раз, ублюдок, ты сам вырыл себе могилу.
   С этими словами он стремительно наклонился, выдернул нож из земли и бросился на Хока.
   Хок легко ушел от удара. Ти Эл продолжал теснить его, угрожающе размахивая ножом и делая опасные выпады. Хок все отступал, все время уворачиваясь от мелькавшего, как молния, лезвия. Однако уже сейчас становилось ясно, что Латимер мало уступал Хоку в стремительности и проворности – каждое его движение было точно продумано. Оба противника безостановочно кружили друг вокруг друга на маленьком, уже истоптанном пятачке, который избрали для схватки.
   Анастасия, окаменев от ужаса, широко раскрытыми глазами следила за смертельным сражением. Она поняла, что противники равны в силах и чем закончится бой, ведает лишь один Господь Бог.
   Ти Эл сделал стремительный выпад и сумел-таки полоснуть ножом по груди Хока. Алая кровь брызнула из раны и потекла по загорелой коже.
   Анастасия с такой силой прикусила нижнюю губу, что почувствовала во рту солоноватый привкус.
   – Получай, ублюдок, это только начало! – торжествующе взревел Ти Эл.
   Хок мгновенно воспользовался секундной потерей бдительности противника и сильным ударом сбил его с ног. Латимер повалился на спину, как сноп, и пару секунд лежал, не веря случившемуся. Хок не стал продолжать схватку – он дождался, когда Латимер, пошатываясь, поднялся на ноги.
   – Грязный индейский пес! – тяжело дыша, процедил Ти Эл и, судорожно стиснув в кулаке нож, с горящими ненавистью глазами прыгнул на Хока.
   Хок легко ушел от этой и всех последующих атак, всякий раз неуловимым движением уворачиваясь от размашистых ударов ножа и продолжая безостановочно кружить вокруг Латимера на крайне опасном расстоянии.
   Анастасия вдруг сообразила, что Хок ведет с Латимером очень умную игру. С каждым разом он все больше и больше злил его, постепенно изматывая, лишая сил, а заодно – точности и стремительности движений.
   Жажда мести, которая так долго мучила Хока, и чувство собственной правоты делали его преимущество в этой схватке неоспоримым, тем не менее Ти Эл снова удалось полоснуть противника по груди. Хок резким ударом свалил Латимера на землю, тот очумело помотал головой, шатаясь, поднялся на ноги и с перекошенным от ярости лицом опять рванулся в бой. Хок ждал этого и еще раз сбил его с ног. Латимер чуть не захлебнулся от злобы и ярости. Он жаждал крови, ему была нужна жизнь Хока, и чем скорее, тем лучше. С громким топотом, как обезумевший бык, весь покрытый потом и пылью, Латимер бросился на Хока, но тот быстро шагнул в сторону, и убийца его родителей промчался мимо. Споткнувшись, он растянулся во весь рост в пыли. Хок уже тяжело дышал и был не столь быстр, как в начале поединка, но все же выглядел свежее и дрался хладнокровнее.