Страница:
– Поэтому Скальф установил глухой канал, через который каждый маг возвращается туда, где он оставил свой амулет возврата – есть такая разновидность амулетов, – пояснил Хирро. – Я, например, оставил свой амулет дома посреди лаборатории – туда и вернусь. До входа, правда, я добирался двое суток.
– А если такого амулета нет? – спросил Эрвин.
– Правильный вопрос, – одобрил маг. – Если у тебя нет амулета возврата или он при тебе, ты выйдешь из этого канала там же, где и вошел. Можешь проверить это в таверне, если у тебя появится желание.
Эрвин решил обязательно попробовать это, когда они вернутся в “Зеленую корову”.
– А вход в другие миры у вас также один на все миры сразу? – поинтересовался он.
– Нет, входы для разных миров находятся в различных местах. Это отмечено на карте каналов, которая выдается в академии. – Хирро на мгновение задумался. – Когда я размышлял, почему это так, у меня нашлось только одно объяснение – для создания узла Скальфа использовался естественный канал между мирами, выход которого был перенесен в определенную точку. Я часто бываю в вашем мире, потому что вход в него сравнительно недалеко от моего поместья. Другие наши маги предпочитают бывать в тех мирах, куда им ближе добираться.
– А тот, второй канал? – вспомнил Эрвин. – В тупике?
– Тот? – Хирро оглянулся на тупик. – Он искусственный и ведет недалеко, как все искусственные каналы. Куда-то за город, точно не знаю – сам не ходил. Но мне известно, что им пользуются.
Это было важное замечание, означавшее, что, куда бы этот канал ни вел, он был безопасен.
– А как делают эти искусственные каналы? Хирро одобрительно засмеялся.
– Ишь чего захотел! – воскликнул он. – Этого, к сожалению, никто не знает – секрет утерян в древности.
– Жаль, – огорчился Эрвин. – А в нашем мире только один узел Скальфа?
– В каждом мире только один узел Скальфа. Ваш находится здесь, в “Зеленой корове”. Здесь постоянно бывают маги из других миров, но они редко выходят в ваш мир дальше этой улицы. В основном как я – купить амулет или редкий ингредиент, ну, или продать что-нибудь такое… – Хирро неопределенно повел плечами и шагнул к таверне. – Вот вроде бы и все. Ну, пока – может, еще встретимся.
Он вошел в таверну и направился к дальней стене, где висел пестрый ковер с диковинными животными. Не дойдя двух шагов до стены, он исчез. Эрвин вошел вслед за магом в канальную зону и активизировал переход. Легкий холодок переноса – и он оказался на прежнем месте. Глухой канал работал именно так, как рассказал ему Хирро.
* * *
Эрвин вспомнил про Ламана, который наверняка уже вернулся в лавку. Кажется, он даже видел старика мельком, когда они с Хирро бродили по магазинчикам Колдовского тупика. Действительно, Ламан оказался на месте. Эрвин поздоровался с ним и передал ему привет от Тирсы.
Ламан обрадовался новостям о своей давней знакомой и долго расспрашивал, как она устроилась и чем занимается. С Тирсы разговор перешел на самого Эрвина. Тот вкратце рассказал, что он умеет и какие работы выполнял в Дангалоре, затем попросил старика помочь с работой.
– Ты давно знаком с лордом Хирро? – полюбопытствовал старик – значит, он все-таки видел их вдвоем в лавке.
– Часа три, наверное, – ответил Эрвин. – Мы познакомились в таверне. Он часто здесь бывает?
– Заглядывает иногда. Лет сорок с лишним назад, когда у него были какие-то общие дела с Зербинасом, он бывал здесь гораздо чаще. Но затем Неукротимый оставил Кейтангур, и лорд Хирро почти перестал появляться здесь.
– Но я думал, что ему от силы сорок лет! – удивился Эрвин.
– Нет, ему гораздо больше. Хотя, как мне говорили, для мага с Пирта это еще не возраст. Они там все долгожители.
– Ламан! – Их разговор прервал вошедший в лавку мужчина, которого можно было бы принять за рыбака, если бы не жесткая манера держаться и не выражение лица, заставлявшее думать, что нож на его поясе используется вовсе не для разделки рыбы.
– Да? – Старик отвернулся от Эрвина и обратил все внимание к новому посетителю.
Тот покосился на Эрвина и отозвал старика в сторону. Они заговорили о чем-то быстро и тихо, до Эрвина долетали только обрывки фраз вроде “срочно” и “он уже отказался”. Затем они оба вдруг повернули головы к нему.
– Эрвин! – неуверенно произнес Ламан. – Ты говорил, что хорошо лечишь…
– Могу, – подтвердил Эрвин. Ламан открыл рот, собираясь сказать что-то еще, но мужчина опередил его.
– Ты пойдешь со мной, парень, – сказал он.
– Минуточку, – спохватился Эрвин. – А что лечить?
– Ножевая рана. В живот.
– Куда?
Мужчина ткнул себе в середину живота. Эрвину было известно, как опасны и трудны для лечения такие раны. Одной магии здесь было мало.
– У меня нет того, что необходимо для лечения таких ран, – сказал он.
– Но ты можешь их лечить? На этой улице можно купить все, – заявил мужчина после кивка Эрвина. – Покупай, я все оплачу.
Эрвин уже знал, где здесь продаются лекарские принадлежности. Вместе с мужчиной он пошел в аптекарскую лавку, выбрал там зажимы, ножницы, иголки из рыбьей кости и сухожильную нить для зашивания ран, моток перевязочного лоскута, два больших флакона с жидкостями для промывания и заживления. Сложив все это в котомку, он пошел вслед за мужчиной по кейтангурским улицам.
Они шли довольно долго, пока не пришли в рыбацкий квартал. Там они вошли во двор одноэтажного дома с двускатной крышей, ничем не выделявшегося в ряду точно таких же строений. Эрвин подумал, что они уже на месте, но мужчина не повел его в дом, а постучал в дверь. Оттуда вышли еще двое, выглядевших примерно так же, как его провожатый.
– Привел? – спросил один из них, затем скользнул взглядом по Эрвину. – Дальше ты пойдешь в повязке, парень.
Пока Эрвин соображал, что означают эти слова, второй вынул из кармана черный платок и привычным движением завязал ему глаза. Его взяли за руку и повели, как он догадался по запахам, в сарай за домом. Там они остановились, заскрипела крышка откидываемого люка, и его повели по лестнице куда-то вниз. Запахи снова изменились, и далеко не в лучшую сторону, не оставляя никаких сомнений, что дальнейший путь лежит через городскую канализацию.
Глава 10
– А если такого амулета нет? – спросил Эрвин.
– Правильный вопрос, – одобрил маг. – Если у тебя нет амулета возврата или он при тебе, ты выйдешь из этого канала там же, где и вошел. Можешь проверить это в таверне, если у тебя появится желание.
Эрвин решил обязательно попробовать это, когда они вернутся в “Зеленую корову”.
– А вход в другие миры у вас также один на все миры сразу? – поинтересовался он.
– Нет, входы для разных миров находятся в различных местах. Это отмечено на карте каналов, которая выдается в академии. – Хирро на мгновение задумался. – Когда я размышлял, почему это так, у меня нашлось только одно объяснение – для создания узла Скальфа использовался естественный канал между мирами, выход которого был перенесен в определенную точку. Я часто бываю в вашем мире, потому что вход в него сравнительно недалеко от моего поместья. Другие наши маги предпочитают бывать в тех мирах, куда им ближе добираться.
– А тот, второй канал? – вспомнил Эрвин. – В тупике?
– Тот? – Хирро оглянулся на тупик. – Он искусственный и ведет недалеко, как все искусственные каналы. Куда-то за город, точно не знаю – сам не ходил. Но мне известно, что им пользуются.
Это было важное замечание, означавшее, что, куда бы этот канал ни вел, он был безопасен.
– А как делают эти искусственные каналы? Хирро одобрительно засмеялся.
– Ишь чего захотел! – воскликнул он. – Этого, к сожалению, никто не знает – секрет утерян в древности.
– Жаль, – огорчился Эрвин. – А в нашем мире только один узел Скальфа?
– В каждом мире только один узел Скальфа. Ваш находится здесь, в “Зеленой корове”. Здесь постоянно бывают маги из других миров, но они редко выходят в ваш мир дальше этой улицы. В основном как я – купить амулет или редкий ингредиент, ну, или продать что-нибудь такое… – Хирро неопределенно повел плечами и шагнул к таверне. – Вот вроде бы и все. Ну, пока – может, еще встретимся.
Он вошел в таверну и направился к дальней стене, где висел пестрый ковер с диковинными животными. Не дойдя двух шагов до стены, он исчез. Эрвин вошел вслед за магом в канальную зону и активизировал переход. Легкий холодок переноса – и он оказался на прежнем месте. Глухой канал работал именно так, как рассказал ему Хирро.
* * *
Эрвин вспомнил про Ламана, который наверняка уже вернулся в лавку. Кажется, он даже видел старика мельком, когда они с Хирро бродили по магазинчикам Колдовского тупика. Действительно, Ламан оказался на месте. Эрвин поздоровался с ним и передал ему привет от Тирсы.
Ламан обрадовался новостям о своей давней знакомой и долго расспрашивал, как она устроилась и чем занимается. С Тирсы разговор перешел на самого Эрвина. Тот вкратце рассказал, что он умеет и какие работы выполнял в Дангалоре, затем попросил старика помочь с работой.
– Ты давно знаком с лордом Хирро? – полюбопытствовал старик – значит, он все-таки видел их вдвоем в лавке.
– Часа три, наверное, – ответил Эрвин. – Мы познакомились в таверне. Он часто здесь бывает?
– Заглядывает иногда. Лет сорок с лишним назад, когда у него были какие-то общие дела с Зербинасом, он бывал здесь гораздо чаще. Но затем Неукротимый оставил Кейтангур, и лорд Хирро почти перестал появляться здесь.
– Но я думал, что ему от силы сорок лет! – удивился Эрвин.
– Нет, ему гораздо больше. Хотя, как мне говорили, для мага с Пирта это еще не возраст. Они там все долгожители.
– Ламан! – Их разговор прервал вошедший в лавку мужчина, которого можно было бы принять за рыбака, если бы не жесткая манера держаться и не выражение лица, заставлявшее думать, что нож на его поясе используется вовсе не для разделки рыбы.
– Да? – Старик отвернулся от Эрвина и обратил все внимание к новому посетителю.
Тот покосился на Эрвина и отозвал старика в сторону. Они заговорили о чем-то быстро и тихо, до Эрвина долетали только обрывки фраз вроде “срочно” и “он уже отказался”. Затем они оба вдруг повернули головы к нему.
– Эрвин! – неуверенно произнес Ламан. – Ты говорил, что хорошо лечишь…
– Могу, – подтвердил Эрвин. Ламан открыл рот, собираясь сказать что-то еще, но мужчина опередил его.
– Ты пойдешь со мной, парень, – сказал он.
– Минуточку, – спохватился Эрвин. – А что лечить?
– Ножевая рана. В живот.
– Куда?
Мужчина ткнул себе в середину живота. Эрвину было известно, как опасны и трудны для лечения такие раны. Одной магии здесь было мало.
– У меня нет того, что необходимо для лечения таких ран, – сказал он.
– Но ты можешь их лечить? На этой улице можно купить все, – заявил мужчина после кивка Эрвина. – Покупай, я все оплачу.
Эрвин уже знал, где здесь продаются лекарские принадлежности. Вместе с мужчиной он пошел в аптекарскую лавку, выбрал там зажимы, ножницы, иголки из рыбьей кости и сухожильную нить для зашивания ран, моток перевязочного лоскута, два больших флакона с жидкостями для промывания и заживления. Сложив все это в котомку, он пошел вслед за мужчиной по кейтангурским улицам.
Они шли довольно долго, пока не пришли в рыбацкий квартал. Там они вошли во двор одноэтажного дома с двускатной крышей, ничем не выделявшегося в ряду точно таких же строений. Эрвин подумал, что они уже на месте, но мужчина не повел его в дом, а постучал в дверь. Оттуда вышли еще двое, выглядевших примерно так же, как его провожатый.
– Привел? – спросил один из них, затем скользнул взглядом по Эрвину. – Дальше ты пойдешь в повязке, парень.
Пока Эрвин соображал, что означают эти слова, второй вынул из кармана черный платок и привычным движением завязал ему глаза. Его взяли за руку и повели, как он догадался по запахам, в сарай за домом. Там они остановились, заскрипела крышка откидываемого люка, и его повели по лестнице куда-то вниз. Запахи снова изменились, и далеко не в лучшую сторону, не оставляя никаких сомнений, что дальнейший путь лежит через городскую канализацию.
Глава 10
Они петляли под городом, пробираясь по вонючим коридорам. Эрвин догадался наконец, что его работодатели – бандиты, но отказываться было уже поздно. Видимо, это были люди одной из кейтангурских банд, о которых ему рассказывала Тирса. Его провожатые явно недооценивали чувство направления магов, иначе они знали бы, как бесполезна эта черная повязка на его глазах. Темнота перед глазами только помогала ему откладывать в уме повороты и извилины, и, если бы перед ним возникла необходимость проделать весь этот путь заново, он повторил бы его без единой ошибки. Правда, Эрвин пока не видел в этом необходимости – но вдруг ему придется самому заботиться об обратном пути?
Если поверху они шли на юг, то подземное направление было преимущественно восточным. Они явно уходили из рыбацких кварталов в другую часть города. Путь был неоправданно долгим, единственным разумным объяснением этому было стремление бандитов запутать следы. Наконец путь пошел вверх по лестнице, вонь исчезла, но они сделали еще несколько поворотов до того, как остановиться.
Скрипнула открываемая дверь, затем с глаз Эрвина сняли повязку. Прищурившись от яркого света, он оглядел помещение, куда его привели. Здесь не было окон, но комната была хорошо освещена светильниками. В ее дальнем конце стояла широкая кровать, на которой лежал в беспамятстве чернобородый мужчина лет сорока с небольшим – вероятно, раненый. У стены рядом с постелью раненого стоял стол, где вперемешку с пищей и питьем валялись средства ухода за ранами. К постели был приставлен стул, на котором, видимо, только что сидела вставшая им навстречу женщина.
Она была немолода, немногим моложе раненого. Однако она разительно отличалась от мягких и рыхлых женщин ее возраста. Поджарая и гибкая, одетая по-мужски, она двигалась легко и быстро, словно волчица. От нее веяло опасностью, и кинжал на ее поясе почти ничего не добавлял к общему впечатлению. Чувствовалось, что он давно привычен ей, как кухонный нож иным домашним хозяйкам.
Жесткий взгляд женщины смерил Эрвина с головы до ног, затем переместился на его провожатого.
– Кого ты привел? – нахмурилась она на сопровождавшего Эрвина мужчину. Ее голос оказался низким и глуховатым, привыкшим повелевать. – Тебе сказали привести Кикласа, а ты привел мне этого мальчишку?!
– Киклас отказался.
– А Бикс?
– Тоже отказался.
– А Монга?
– Тоже. Все отказались. Старик Ламан сказал мне, что этот парень – хороший лекарь.
– Ну, если он ошибся, им обоим не поздоровится. – Женщина говорила об Эрвине так, словно его не было в комнате, и в ее словах была не угроза, а простая констатация факта. Ее жесткие глаза снова обратились к Эрвину. – Ты пришел сюда лечить? Так лечи! – Она кивнула на постель, где лежал раненый. – И помни, если умрет он – умрешь и ты.
Эрвин начал понимать, почему другие лекари предпочли не браться за эту работу. Однако ему не оставалось ничего, кроме как взяться за нее.
Он подошел к постели и выложил инструменты на стул. Женщина следовала за ним по пятам.
– Здесь найдутся еще табуретки? – спросил он. – Мне нужно разложить все это, чтобы было удобнее.
Принесли табуретки. Эрвин разложил на них инструменты и начал осматривать рану – свежую, еще только начавшую воспаляться. Это было хорошо.
– Давно его ранили? – спросил он женщину.
– Вчера вечером.
Эрвин продолжил осмотр. Как он и предполагал, был поврежден кишечник. Это было плохо.
– Придется вскрыть рану, – сказал он женщине. – Сначала нужно заживить внутренние повреждения.
– Делай как знаешь, – сказала она. – Но помни…
– Мне понадобится открытый огонь – свеча или лампа.
Ему принесли светильник и поставили рядом на стол. Эрвин достал кинжальчик мага и прокалил на огне. Затем он поочередно прокалил щипцы, укладывая их на табуретку так, чтобы концы оставались в воздухе. Размял ладони и протянул их над раной, применяя заклинание обезболивания.
Женщина оставалась рядом, следя за его действиями. Эрвин взял кинжальчик и начал расширять рану, пока она не стала достаточной, чтобы увидеть внутренности. Он развел ее щипцами и начал осматривать внутренние органы раненого. Одна кишка оказалась проколота насквозь, другая пропорота, их содержимое частично вытекло оттуда. Эрвин взял жидкость для промывания ран и смыл все дочиста, затем начал тщательно зашивать повреждения.
Он сосредоточил все внимание на ране, словно был на уроке в академии, иногда объясняя вслух, что и почему он делает, – только перед ним лежала не овца, а раненый бандит, и рядом с ним стоял не наставник, а эта женщина с волчьим взглядом, следившая за каждым его движением и ловившая каждое его слово.
После зашивания нужно было выполнить сращивание – этим и отличалась работа мага от работы обыкновенного лекаря. Ни один лекарь не поручился бы за исход подобной операции, потому что воспаление было почти неизбежным, но тщательная очистка раны и правильно проведенное сращивание, сделанные с помощью магии, спасали жизнь раненым даже в самых безнадежных случаях.
Зарастив кишки, Эрвин снова проверил и промыл внутренность раны, чтобы не осталось ни малейшей грязи, затем начал зашивать наружный разрез. И снова сращивание – аккуратно, не спеша, словно на уроке в академии.
Эрвин провозился с раной несколько часов. Нельзя было оставлять места для малейшей случайности. Когда на разрезе образовалась засохшая, подживающая корка, он решил наконец, что остальное можно оставить для самостоятельного заживления. Взяв перевязочные лоскуты, он туго перебинтовал живот раненого и предупредил женщину, что тому нельзя напрягаться, чтобы не разошелся еще непрочный шов на месте разреза. Затем он рассказал ей, как и чем кормить раненого, сколько еще тот должен пролежать в постели и как ему беречься в первое время.
– Хорошо, – сказала женщина, когда он закончил рассказывать. Она наклонилась над раненым и пощупала его лоб. – Я вижу, ему уже лучше. Деньги за работу получишь у Ламана, когда он выздоровеет, – она кивнула на раненого, – а сейчас тебя проводят отсюда и отпустят.
Это само по себе уже было неплохой наградой. Ему завязали глаза и снова повели по канализации, но не в обратную сторону, а совершенно в другом направлении. Эрвин опасался задавать вопросы, чтобы не выдать, что он запомнил путь, – тогда все наверняка закончилось бы для него плохо, – но всю дорогу ему было изрядно не по себе, пока они наконец не вышли наверх и канализационная вонь не сменилась чистым луговым воздухом.
Его провели еще немного и сняли с него повязку. Наверху стояла тихая звездная ночь, белый диск полной луны ярко освещал окрестности. Эрвин огляделся и увидел, что стоит посреди холмистой равнины. Под его ногами была дорога, на горизонте смутно виднелись темные очертания городских крыш.
– Ты свободен, парень, – сказал ему провожатый. – Гуляй отсюда.
– Но куда? – спросил Эрвин. – Я нездешний и не знаю этих мест.
– Прямо по этой дороге. Как пройдешь мимо кладбища, свернешь налево, а там и город недалеко.
Он скрылся в ближайшем овраге, и Эрвин остался один. Машинально он зашагал в указанном направлении. За его пазухой зашевелилась Дика, затаившаяся там во время его пребывания у бандитов. Он расстегнул куртку, кикимора вылезла наружу и уселась на его плече.
Только теперь, когда напряжение отступило, Эрвин почувствовал, как вымотали его эти несколько часов кропотливой работы над раной, которая без его помощи была бы смертельной. Время приближалось к полуночи, а до города было еще далеко. Что, интересно, подумала его хозяйка, когда ее новый жилец не пришел ночевать?
Дурак, сказал себе Эрвин. Безнадежный дурак. Другие отказались, а он полез. Он вспомнил, как один из наставников шутил, что маг либо лечит, либо убивает. Эрвин не хотел убивать и не любил лечить, но в этом мире, похоже, для мага не было других занятий. Пока он выбрал лечение, казавшееся ему более предпочтительным.
Его друг Дарт выбрал бы убийства. Он не однажды говорил, что куда приятнее размазать по стенкам какую-нибудь свирепую тварь, чем возиться с нытьем и жалобами больных. Еще он говорил, что лечение – это занятие для хлюпиков, и Эрвин в глубине души соглашался с ним, но после сегодняшнего случая начал сомневаться в этом. Разве меньше он сегодня потратил сил на исцеление раненого, чем это требуется на убийство опасного зверя? Разве меньше требуется мастерства, бдительности и мужества, чтобы несколько часов подряд стоять над смертельной раной, чем в смертельной схватке с чудовищем? Разве, в конце концов, он не поплатился бы точно так же своей жизнью в случае малейшего промаха?
Даже хуже. Если убиваешь чудовище, то сразу же становишься всеми уважаемым героем, но если спасаешь бандита, то даже в случае успеха твое положение остается сомнительным. Тогда ты наверняка становишься поперек дороги тем, кто хотел убить его, и наживаешь себе врагов. “Видимо, это еще вопрос, что у магов является занятием для хлюпиков”, – пришел он к интересному выводу.
Впереди замаячили ограды и могильные камни городского кладбища. Здесь тоже царило неравенство, как и в городских кварталах. Выделялись участки богатых, обнесенных бронзовыми оградами надгробий, тянулись длинные ряды могил попроще. Особняком размещались захоронения городской бедноты и бездомных бродяг, похожие скорее на свалку, чем на место последнего приюта усопших.
– Эрвин! – вдруг пропищала кикимора у него на плече. – Твоя смотри!
Ручонка Дики указывала в черное звездное небо. Приглядевшись, Эрвин увидел, что по небу перемещается черная тень, поочередно закрывающая собой звезды. Тень росла и приближалась, она явно направлялась к кладбищу.
Эрвин не назвал бы себя трусом. Точно так же он не назвал бы себя и смельчаком. Маги – не трусы и не смельчаки, они всегда придерживаются позиции здравого смысла. Сейчас этот здравый смысл занял позицию отъявленного труса, настоятельно советуя спрятаться за ближайшим кустом. И в самом деле, что еще он может посоветовать, когда на полуночное кладбище спускается черная тень приличных размеров?
Разумеется, Эрвин последовал его совету – он не был бы магом, если бы поступил иначе. Спрятавшись за кустом, он стал наблюдать за тенью, которая все больше и больше напоминала всадника на крылатой лошади. Над самым кладбищем она развернулась так, что оказалась между луной и Эрвином, и он смог различить человеческую фигуру в черном плаще, но сидела она не на лошади.
Величиной и очертаниями скакун напоминал лошадь, но у него были тяжелые когтистые лапы, хвост поленом и волчья голова с темно-бордовыми глазами, из которых зияла тьма. Это был улдар – скакун темного огня. Человек в черном плаще опустил улдара на кладбище для нищих, которое было через дорогу от куста, за которым спрятался Эрвин. Похоже, он чувствовал себя здесь как дома, потому что даже не подумал оглядеться вокруг.
Он вынул из-под плаща мешок, достал оттуда лопату и сразу же отправился к одной, видимо, заранее присмотренной могиле и начал ее раскапывать. Бедняков хоронили неглубоко, и уже через полчаса он вытаскивал оттуда мертвое тело. Отложив лопату, он взял топор, которым отделил мертвецу голову, кисти рук и ступни ног, а затем вырубил из груди сердце.
Эрвину были известны основы некромантии. Ученикам читали их в академии – не для употребления, конечно, а для того, чтобы они знали приемы темной магии и способы ее нейтрализации. Ему было понятно, почему некромант явился сюда в полнолуние и как он может использовать эти руки и ноги, это сердце, эту голову, которая еще подлежит дальнейшей разделке на мозг, глаза, уши, язык и волосы. Для некромантии годилось не любое тело, а только такое, в котором содержался темный огонь, – хотя бы как вот это, при жизни, вероятно, принадлежавшее городскому подонку.
Человек в черном плаще сложил добычу в мешок и что-то сказал улдару. Тот подошел к мертвому телу и начал рвать его зубами, а его хозяин принялся раскапывать вторую могилу. Глядя на волчью пасть, с жадностью глотающую куски мертвечины, Эрвин вспомнил, что улдары питаются всем, в чем есть темный огонь.
Разделав второе тело, некромант сбросил останки в могилу и завалил ее землей. То же самое он проделал с остатками пиршества улдара, затем взвалил мешок на плечо и вскочил на спину своему скакуну. Когтистые лапы улдара рванули воздух, набирая скорость. Черная тень скакуна и всадника пронеслась над кладбищем и исчезла в рассветающем небе.
Эрвин вылез из-за куста и проводил ее взглядом, затем свернул от кладбища по дороге налево, как ему советовал бандит. Солнце уже вставало, когда он наконец добрался до своего жилища. На расспросы встревоженной хозяйки он ответил, что пошел погулять за город и заблудился в окрестных холмах. Хозяйка разогрела ему оставшийся с вечера ужин, он наскоро поел и улегся спать.
* * *
Проснулся он после полудня, но встал не сразу. Некоторое время он провел в постели, припоминая события вчерашнего дня. Лорд Хирро из Пирта произвел на него сильнейшее впечатление – это был настоящий маг. Чувствовалось, что он знал и умел гораздо больше, чем многие наставники академии. С таким магом Эрвин был бы счастлив познакомиться поближе. На деньги от бандитов он, конечно, не рассчитывал, сказав себе, что еще дешево отделался. А касательно некроманта на улдаре. – было ясно, что в Кейтангуре наряду с прочими разновидностями магии обитает и сильнейшее зло.
До конца дня оставалось немного времени, и Эрвин вряд ли успевал подыскать для себя что-нибудь полезное. Однако валяться дома тоже не было смысла, и он спустил ноги с кровати. Тут же выяснилось, что дело на сегодня все-таки есть, – его ботинки, которые выдержали дорогу до Кейтангура, хотя их следовало бы поменять еще в Дангалоре, после вчерашнего путешествия по канализации приказали долго жить.
Подсчитав имеющиеся деньги, Эрвин выяснил, что после покупки ботинок ему предстоит срочно подумать о заработке. Он спросил у хозяйки, где здесь продается обувь, и пошел на Торговую улицу, идущую от городского рынка к порту.
Это была широкая, мощеная улица с каменными особняками, выстроившимися в два ровных ряда. Нижние этажи занимали богатые лавки с разукрашенными витринами и причудливыми вывесками, перед лавками теснились уличные лотки, вдоль которых сновали толпы покупателей. Эрвин нашел обувную лавку, подобрал себе там прочные мягкие ботинки и сразу же надел их, выкинув старые в первую попавшуюся помойку.
Дело было сделано, и он неторопливо побрел по улице, разглядывая товары и людей. Покупатели переходили от лотка к лотку, останавливаясь и щупая лежащие там вещи. Эрвин заметил в толпе личность непределенного возраста и внешности, крутившуюся за спинами покупателей и тоже прощупывавшую, но не товары, а людские карманы и кошельки. Однако никто из людей не обладал и десятой долей наблюдательности мага. Они не замечали бурной деятельности воришки – рассеянные, вялые, словно снулая рыба. Ничего удивительного, что он так нагло терся о них среди бела дня. Наложить, что ли, на него заклинание неудачи в воровстве – пусть поживет честным человеком. Заклинание на всю жизнь требовало затраты сил, которых этот воришка не стоил, но отравить ему жизнь на пару лет Эрвин мог бы не сходя с места.
Пока он глядел в спину вору и размышлял, стоит или не стоит устроить себе это маленькое развлечение, тот, словно почувствовав слежку, оглянулся на Эрвина и поймал его взгляд, затем мгновенно потупился и быстрым, незаметным движением затерялся в толпе. Эрвин хмыкнул про себя и пошел дальше.
Вдруг он увидел идущего навстречу темноволосого парня его лет, с дорожной котомкой на плече, с быстрым взглядом и мягкими движениями. “Нет, не может быть!” – сказал себе Эрвин. Но как похож!
В то же самое мгновение парень заметил Эрвина. Их глаза встретились, на его лице сверкнула быстрая улыбка.
– Эрвин! – Парень приветственно махнул рукой и поспешил к нему.
– Дарт! – обрадованно воскликнул Эрвин. – Неужели ты?!
– Эрвин, ты? Вот это да!
– Дарт, дружище! Вот это встреча!
– Ты как сюда попал?
– А ты?
Оба радостно рассмеялись. Давно ли они разошлись в разные стороны от ворот академии, уверенные, что расстаются надолго, если не навсегда, – и вдруг такая встреча. За два месяца разлуки Дарт чуть-чуть похудел и повзрослел – может быть, поэтому Эрвин не признал его с первого взгляда.
– Ты же собирался вернуться домой, – напомнил он Дарту. – Как ты оказался здесь, в Кейтангуре?
– Как ты помнишь, мы ушли из академии без всего, – сказал тот. – Я уже к вечеру столкнулся с необходимостью что-то есть и где-то спать. Выкрутился кое-как, затем пошел на юг, подрабатывал в пути понемногу. Остался без единого медяка и остановился в Клиссе, чтобы заработать на дальнейшую дорогу. Там мои дела поправились, я почувствовал, что смогу прожить самостоятельно. И тогда я спросил себя – а зачем мне вообще возвращаться домой? Что я там забыл – ведь я с пяти лет там не был, меня, наверное, даже родители не узнают. Я тогда вспомнил тебя и подумал, что ты с самого начала правильно решил пойти куда глаза глядят. Но и я не опоздал это сделать.
– Значит, твои глаза приглядели Кейтангур?
– Да, я много слышал про него в Клиссе. И вот я здесь.
– И давно?
– С полудня. Хожу пока, смотрю, ищу, где бы пристроиться. И в первый же день наткнулся на тебя – просто удивительно.
– Да, это здорово, – подтвердил Эрвин. – Пошли ко мне жить – комната большая, на двоих места хватит. Хозяйка, думаю, возражать не будет.
Счастливые, они отправились через весь город на улицу, где обосновался Эрвин. Хозяйка осталась только довольна, что вместо одного постояльца у нее будет два. Они внесли в комнату еще одну кровать из сарая, подвигали немножко мебель, устанавливая ее поудобнее. Хозяйка приготовила им ужин, они поели и сели рассказывать друг другу свои дорожные приключения. Эрвин познакомил Дарта с Дикой, а Дарт показал ему книгу по магии, купленную во время жизни в Клиссе.
Но Дарт не услышал от Эрвина ни о дереве римми, ни о союзе Скальфа, ни о причине его поспешного отъезда из Дангалора. Эрвин начинал понимать, что порой в жизнь магов вклиниваются такие события и вещи, о которых не стоит рассказывать даже лучшему другу.
Они проговорили допоздна, а с утра направились прямо в “Зеленую корову”, потому что Дарту не терпелось попробовать напитки и поглядеть на завсегдатаев единственной на все пять континентов таверны магов. Усевшись за столик у окна под пальмой, еще в прошлый раз облюбованный Эрвином, они стали разглядывать уютный зал таверны в ожидании обслуживания. Дика вылезла на стол и присоединилась к ним. Большая магия будоражила ее, поэтому кикимора, несмотря на позднее утро, выглядела шустрой и деятельной, словно вокруг стояла глухая полночь.
– Здесь канал, – заметил Дарт, пристально глянув на ковер с диковинными животными. – Интересно, куда он ведет?
– Никуда, – ответил Эрвин. – Это глухой канал.
– Откуда ты это знаешь?
– Узнал вот, – уклончиво сказал Эрвин. – Даже проверял. Можешь и ты проверить, если хочешь.
Если поверху они шли на юг, то подземное направление было преимущественно восточным. Они явно уходили из рыбацких кварталов в другую часть города. Путь был неоправданно долгим, единственным разумным объяснением этому было стремление бандитов запутать следы. Наконец путь пошел вверх по лестнице, вонь исчезла, но они сделали еще несколько поворотов до того, как остановиться.
Скрипнула открываемая дверь, затем с глаз Эрвина сняли повязку. Прищурившись от яркого света, он оглядел помещение, куда его привели. Здесь не было окон, но комната была хорошо освещена светильниками. В ее дальнем конце стояла широкая кровать, на которой лежал в беспамятстве чернобородый мужчина лет сорока с небольшим – вероятно, раненый. У стены рядом с постелью раненого стоял стол, где вперемешку с пищей и питьем валялись средства ухода за ранами. К постели был приставлен стул, на котором, видимо, только что сидела вставшая им навстречу женщина.
Она была немолода, немногим моложе раненого. Однако она разительно отличалась от мягких и рыхлых женщин ее возраста. Поджарая и гибкая, одетая по-мужски, она двигалась легко и быстро, словно волчица. От нее веяло опасностью, и кинжал на ее поясе почти ничего не добавлял к общему впечатлению. Чувствовалось, что он давно привычен ей, как кухонный нож иным домашним хозяйкам.
Жесткий взгляд женщины смерил Эрвина с головы до ног, затем переместился на его провожатого.
– Кого ты привел? – нахмурилась она на сопровождавшего Эрвина мужчину. Ее голос оказался низким и глуховатым, привыкшим повелевать. – Тебе сказали привести Кикласа, а ты привел мне этого мальчишку?!
– Киклас отказался.
– А Бикс?
– Тоже отказался.
– А Монга?
– Тоже. Все отказались. Старик Ламан сказал мне, что этот парень – хороший лекарь.
– Ну, если он ошибся, им обоим не поздоровится. – Женщина говорила об Эрвине так, словно его не было в комнате, и в ее словах была не угроза, а простая констатация факта. Ее жесткие глаза снова обратились к Эрвину. – Ты пришел сюда лечить? Так лечи! – Она кивнула на постель, где лежал раненый. – И помни, если умрет он – умрешь и ты.
Эрвин начал понимать, почему другие лекари предпочли не браться за эту работу. Однако ему не оставалось ничего, кроме как взяться за нее.
Он подошел к постели и выложил инструменты на стул. Женщина следовала за ним по пятам.
– Здесь найдутся еще табуретки? – спросил он. – Мне нужно разложить все это, чтобы было удобнее.
Принесли табуретки. Эрвин разложил на них инструменты и начал осматривать рану – свежую, еще только начавшую воспаляться. Это было хорошо.
– Давно его ранили? – спросил он женщину.
– Вчера вечером.
Эрвин продолжил осмотр. Как он и предполагал, был поврежден кишечник. Это было плохо.
– Придется вскрыть рану, – сказал он женщине. – Сначала нужно заживить внутренние повреждения.
– Делай как знаешь, – сказала она. – Но помни…
– Мне понадобится открытый огонь – свеча или лампа.
Ему принесли светильник и поставили рядом на стол. Эрвин достал кинжальчик мага и прокалил на огне. Затем он поочередно прокалил щипцы, укладывая их на табуретку так, чтобы концы оставались в воздухе. Размял ладони и протянул их над раной, применяя заклинание обезболивания.
Женщина оставалась рядом, следя за его действиями. Эрвин взял кинжальчик и начал расширять рану, пока она не стала достаточной, чтобы увидеть внутренности. Он развел ее щипцами и начал осматривать внутренние органы раненого. Одна кишка оказалась проколота насквозь, другая пропорота, их содержимое частично вытекло оттуда. Эрвин взял жидкость для промывания ран и смыл все дочиста, затем начал тщательно зашивать повреждения.
Он сосредоточил все внимание на ране, словно был на уроке в академии, иногда объясняя вслух, что и почему он делает, – только перед ним лежала не овца, а раненый бандит, и рядом с ним стоял не наставник, а эта женщина с волчьим взглядом, следившая за каждым его движением и ловившая каждое его слово.
После зашивания нужно было выполнить сращивание – этим и отличалась работа мага от работы обыкновенного лекаря. Ни один лекарь не поручился бы за исход подобной операции, потому что воспаление было почти неизбежным, но тщательная очистка раны и правильно проведенное сращивание, сделанные с помощью магии, спасали жизнь раненым даже в самых безнадежных случаях.
Зарастив кишки, Эрвин снова проверил и промыл внутренность раны, чтобы не осталось ни малейшей грязи, затем начал зашивать наружный разрез. И снова сращивание – аккуратно, не спеша, словно на уроке в академии.
Эрвин провозился с раной несколько часов. Нельзя было оставлять места для малейшей случайности. Когда на разрезе образовалась засохшая, подживающая корка, он решил наконец, что остальное можно оставить для самостоятельного заживления. Взяв перевязочные лоскуты, он туго перебинтовал живот раненого и предупредил женщину, что тому нельзя напрягаться, чтобы не разошелся еще непрочный шов на месте разреза. Затем он рассказал ей, как и чем кормить раненого, сколько еще тот должен пролежать в постели и как ему беречься в первое время.
– Хорошо, – сказала женщина, когда он закончил рассказывать. Она наклонилась над раненым и пощупала его лоб. – Я вижу, ему уже лучше. Деньги за работу получишь у Ламана, когда он выздоровеет, – она кивнула на раненого, – а сейчас тебя проводят отсюда и отпустят.
Это само по себе уже было неплохой наградой. Ему завязали глаза и снова повели по канализации, но не в обратную сторону, а совершенно в другом направлении. Эрвин опасался задавать вопросы, чтобы не выдать, что он запомнил путь, – тогда все наверняка закончилось бы для него плохо, – но всю дорогу ему было изрядно не по себе, пока они наконец не вышли наверх и канализационная вонь не сменилась чистым луговым воздухом.
Его провели еще немного и сняли с него повязку. Наверху стояла тихая звездная ночь, белый диск полной луны ярко освещал окрестности. Эрвин огляделся и увидел, что стоит посреди холмистой равнины. Под его ногами была дорога, на горизонте смутно виднелись темные очертания городских крыш.
– Ты свободен, парень, – сказал ему провожатый. – Гуляй отсюда.
– Но куда? – спросил Эрвин. – Я нездешний и не знаю этих мест.
– Прямо по этой дороге. Как пройдешь мимо кладбища, свернешь налево, а там и город недалеко.
Он скрылся в ближайшем овраге, и Эрвин остался один. Машинально он зашагал в указанном направлении. За его пазухой зашевелилась Дика, затаившаяся там во время его пребывания у бандитов. Он расстегнул куртку, кикимора вылезла наружу и уселась на его плече.
Только теперь, когда напряжение отступило, Эрвин почувствовал, как вымотали его эти несколько часов кропотливой работы над раной, которая без его помощи была бы смертельной. Время приближалось к полуночи, а до города было еще далеко. Что, интересно, подумала его хозяйка, когда ее новый жилец не пришел ночевать?
Дурак, сказал себе Эрвин. Безнадежный дурак. Другие отказались, а он полез. Он вспомнил, как один из наставников шутил, что маг либо лечит, либо убивает. Эрвин не хотел убивать и не любил лечить, но в этом мире, похоже, для мага не было других занятий. Пока он выбрал лечение, казавшееся ему более предпочтительным.
Его друг Дарт выбрал бы убийства. Он не однажды говорил, что куда приятнее размазать по стенкам какую-нибудь свирепую тварь, чем возиться с нытьем и жалобами больных. Еще он говорил, что лечение – это занятие для хлюпиков, и Эрвин в глубине души соглашался с ним, но после сегодняшнего случая начал сомневаться в этом. Разве меньше он сегодня потратил сил на исцеление раненого, чем это требуется на убийство опасного зверя? Разве меньше требуется мастерства, бдительности и мужества, чтобы несколько часов подряд стоять над смертельной раной, чем в смертельной схватке с чудовищем? Разве, в конце концов, он не поплатился бы точно так же своей жизнью в случае малейшего промаха?
Даже хуже. Если убиваешь чудовище, то сразу же становишься всеми уважаемым героем, но если спасаешь бандита, то даже в случае успеха твое положение остается сомнительным. Тогда ты наверняка становишься поперек дороги тем, кто хотел убить его, и наживаешь себе врагов. “Видимо, это еще вопрос, что у магов является занятием для хлюпиков”, – пришел он к интересному выводу.
Впереди замаячили ограды и могильные камни городского кладбища. Здесь тоже царило неравенство, как и в городских кварталах. Выделялись участки богатых, обнесенных бронзовыми оградами надгробий, тянулись длинные ряды могил попроще. Особняком размещались захоронения городской бедноты и бездомных бродяг, похожие скорее на свалку, чем на место последнего приюта усопших.
– Эрвин! – вдруг пропищала кикимора у него на плече. – Твоя смотри!
Ручонка Дики указывала в черное звездное небо. Приглядевшись, Эрвин увидел, что по небу перемещается черная тень, поочередно закрывающая собой звезды. Тень росла и приближалась, она явно направлялась к кладбищу.
Эрвин не назвал бы себя трусом. Точно так же он не назвал бы себя и смельчаком. Маги – не трусы и не смельчаки, они всегда придерживаются позиции здравого смысла. Сейчас этот здравый смысл занял позицию отъявленного труса, настоятельно советуя спрятаться за ближайшим кустом. И в самом деле, что еще он может посоветовать, когда на полуночное кладбище спускается черная тень приличных размеров?
Разумеется, Эрвин последовал его совету – он не был бы магом, если бы поступил иначе. Спрятавшись за кустом, он стал наблюдать за тенью, которая все больше и больше напоминала всадника на крылатой лошади. Над самым кладбищем она развернулась так, что оказалась между луной и Эрвином, и он смог различить человеческую фигуру в черном плаще, но сидела она не на лошади.
Величиной и очертаниями скакун напоминал лошадь, но у него были тяжелые когтистые лапы, хвост поленом и волчья голова с темно-бордовыми глазами, из которых зияла тьма. Это был улдар – скакун темного огня. Человек в черном плаще опустил улдара на кладбище для нищих, которое было через дорогу от куста, за которым спрятался Эрвин. Похоже, он чувствовал себя здесь как дома, потому что даже не подумал оглядеться вокруг.
Он вынул из-под плаща мешок, достал оттуда лопату и сразу же отправился к одной, видимо, заранее присмотренной могиле и начал ее раскапывать. Бедняков хоронили неглубоко, и уже через полчаса он вытаскивал оттуда мертвое тело. Отложив лопату, он взял топор, которым отделил мертвецу голову, кисти рук и ступни ног, а затем вырубил из груди сердце.
Эрвину были известны основы некромантии. Ученикам читали их в академии – не для употребления, конечно, а для того, чтобы они знали приемы темной магии и способы ее нейтрализации. Ему было понятно, почему некромант явился сюда в полнолуние и как он может использовать эти руки и ноги, это сердце, эту голову, которая еще подлежит дальнейшей разделке на мозг, глаза, уши, язык и волосы. Для некромантии годилось не любое тело, а только такое, в котором содержался темный огонь, – хотя бы как вот это, при жизни, вероятно, принадлежавшее городскому подонку.
Человек в черном плаще сложил добычу в мешок и что-то сказал улдару. Тот подошел к мертвому телу и начал рвать его зубами, а его хозяин принялся раскапывать вторую могилу. Глядя на волчью пасть, с жадностью глотающую куски мертвечины, Эрвин вспомнил, что улдары питаются всем, в чем есть темный огонь.
Разделав второе тело, некромант сбросил останки в могилу и завалил ее землей. То же самое он проделал с остатками пиршества улдара, затем взвалил мешок на плечо и вскочил на спину своему скакуну. Когтистые лапы улдара рванули воздух, набирая скорость. Черная тень скакуна и всадника пронеслась над кладбищем и исчезла в рассветающем небе.
Эрвин вылез из-за куста и проводил ее взглядом, затем свернул от кладбища по дороге налево, как ему советовал бандит. Солнце уже вставало, когда он наконец добрался до своего жилища. На расспросы встревоженной хозяйки он ответил, что пошел погулять за город и заблудился в окрестных холмах. Хозяйка разогрела ему оставшийся с вечера ужин, он наскоро поел и улегся спать.
* * *
Проснулся он после полудня, но встал не сразу. Некоторое время он провел в постели, припоминая события вчерашнего дня. Лорд Хирро из Пирта произвел на него сильнейшее впечатление – это был настоящий маг. Чувствовалось, что он знал и умел гораздо больше, чем многие наставники академии. С таким магом Эрвин был бы счастлив познакомиться поближе. На деньги от бандитов он, конечно, не рассчитывал, сказав себе, что еще дешево отделался. А касательно некроманта на улдаре. – было ясно, что в Кейтангуре наряду с прочими разновидностями магии обитает и сильнейшее зло.
До конца дня оставалось немного времени, и Эрвин вряд ли успевал подыскать для себя что-нибудь полезное. Однако валяться дома тоже не было смысла, и он спустил ноги с кровати. Тут же выяснилось, что дело на сегодня все-таки есть, – его ботинки, которые выдержали дорогу до Кейтангура, хотя их следовало бы поменять еще в Дангалоре, после вчерашнего путешествия по канализации приказали долго жить.
Подсчитав имеющиеся деньги, Эрвин выяснил, что после покупки ботинок ему предстоит срочно подумать о заработке. Он спросил у хозяйки, где здесь продается обувь, и пошел на Торговую улицу, идущую от городского рынка к порту.
Это была широкая, мощеная улица с каменными особняками, выстроившимися в два ровных ряда. Нижние этажи занимали богатые лавки с разукрашенными витринами и причудливыми вывесками, перед лавками теснились уличные лотки, вдоль которых сновали толпы покупателей. Эрвин нашел обувную лавку, подобрал себе там прочные мягкие ботинки и сразу же надел их, выкинув старые в первую попавшуюся помойку.
Дело было сделано, и он неторопливо побрел по улице, разглядывая товары и людей. Покупатели переходили от лотка к лотку, останавливаясь и щупая лежащие там вещи. Эрвин заметил в толпе личность непределенного возраста и внешности, крутившуюся за спинами покупателей и тоже прощупывавшую, но не товары, а людские карманы и кошельки. Однако никто из людей не обладал и десятой долей наблюдательности мага. Они не замечали бурной деятельности воришки – рассеянные, вялые, словно снулая рыба. Ничего удивительного, что он так нагло терся о них среди бела дня. Наложить, что ли, на него заклинание неудачи в воровстве – пусть поживет честным человеком. Заклинание на всю жизнь требовало затраты сил, которых этот воришка не стоил, но отравить ему жизнь на пару лет Эрвин мог бы не сходя с места.
Пока он глядел в спину вору и размышлял, стоит или не стоит устроить себе это маленькое развлечение, тот, словно почувствовав слежку, оглянулся на Эрвина и поймал его взгляд, затем мгновенно потупился и быстрым, незаметным движением затерялся в толпе. Эрвин хмыкнул про себя и пошел дальше.
Вдруг он увидел идущего навстречу темноволосого парня его лет, с дорожной котомкой на плече, с быстрым взглядом и мягкими движениями. “Нет, не может быть!” – сказал себе Эрвин. Но как похож!
В то же самое мгновение парень заметил Эрвина. Их глаза встретились, на его лице сверкнула быстрая улыбка.
– Эрвин! – Парень приветственно махнул рукой и поспешил к нему.
– Дарт! – обрадованно воскликнул Эрвин. – Неужели ты?!
– Эрвин, ты? Вот это да!
– Дарт, дружище! Вот это встреча!
– Ты как сюда попал?
– А ты?
Оба радостно рассмеялись. Давно ли они разошлись в разные стороны от ворот академии, уверенные, что расстаются надолго, если не навсегда, – и вдруг такая встреча. За два месяца разлуки Дарт чуть-чуть похудел и повзрослел – может быть, поэтому Эрвин не признал его с первого взгляда.
– Ты же собирался вернуться домой, – напомнил он Дарту. – Как ты оказался здесь, в Кейтангуре?
– Как ты помнишь, мы ушли из академии без всего, – сказал тот. – Я уже к вечеру столкнулся с необходимостью что-то есть и где-то спать. Выкрутился кое-как, затем пошел на юг, подрабатывал в пути понемногу. Остался без единого медяка и остановился в Клиссе, чтобы заработать на дальнейшую дорогу. Там мои дела поправились, я почувствовал, что смогу прожить самостоятельно. И тогда я спросил себя – а зачем мне вообще возвращаться домой? Что я там забыл – ведь я с пяти лет там не был, меня, наверное, даже родители не узнают. Я тогда вспомнил тебя и подумал, что ты с самого начала правильно решил пойти куда глаза глядят. Но и я не опоздал это сделать.
– Значит, твои глаза приглядели Кейтангур?
– Да, я много слышал про него в Клиссе. И вот я здесь.
– И давно?
– С полудня. Хожу пока, смотрю, ищу, где бы пристроиться. И в первый же день наткнулся на тебя – просто удивительно.
– Да, это здорово, – подтвердил Эрвин. – Пошли ко мне жить – комната большая, на двоих места хватит. Хозяйка, думаю, возражать не будет.
Счастливые, они отправились через весь город на улицу, где обосновался Эрвин. Хозяйка осталась только довольна, что вместо одного постояльца у нее будет два. Они внесли в комнату еще одну кровать из сарая, подвигали немножко мебель, устанавливая ее поудобнее. Хозяйка приготовила им ужин, они поели и сели рассказывать друг другу свои дорожные приключения. Эрвин познакомил Дарта с Дикой, а Дарт показал ему книгу по магии, купленную во время жизни в Клиссе.
Но Дарт не услышал от Эрвина ни о дереве римми, ни о союзе Скальфа, ни о причине его поспешного отъезда из Дангалора. Эрвин начинал понимать, что порой в жизнь магов вклиниваются такие события и вещи, о которых не стоит рассказывать даже лучшему другу.
Они проговорили допоздна, а с утра направились прямо в “Зеленую корову”, потому что Дарту не терпелось попробовать напитки и поглядеть на завсегдатаев единственной на все пять континентов таверны магов. Усевшись за столик у окна под пальмой, еще в прошлый раз облюбованный Эрвином, они стали разглядывать уютный зал таверны в ожидании обслуживания. Дика вылезла на стол и присоединилась к ним. Большая магия будоражила ее, поэтому кикимора, несмотря на позднее утро, выглядела шустрой и деятельной, словно вокруг стояла глухая полночь.
– Здесь канал, – заметил Дарт, пристально глянув на ковер с диковинными животными. – Интересно, куда он ведет?
– Никуда, – ответил Эрвин. – Это глухой канал.
– Откуда ты это знаешь?
– Узнал вот, – уклончиво сказал Эрвин. – Даже проверял. Можешь и ты проверить, если хочешь.