Страница:
Николаю лезть туда очень уж не хотелось, но он, пересилив отвращение, подпрыгнул и, зацепившись за край окна ногой, кое-как протиснулся в оконце и спрыгнул на пол. Нога наскочила на неровность, подвернулась, и Николай повалился в тьму. Руки его на кого-то попали, ему сделалось противно, и он, торопливо загрохотав о гроб ногами, вскочил… но, ослепленный вспышкой, зажмурил глаза, ничего вокруг себя не видя.
– Смир-но!! Кругом ма-арш!! Очистить помещение!! Смир-но!! – вдруг заорал хриплый мужской бас. – Смир-рно!! Очистить помещение!! На ночную поверку становись!
Николай потер глаза и, сощурившись, осмотрелся кругом.
Вокруг лежали покойники в различных позах. В конце помещения, возле двери, опираясь на косу, стоял курносый человек, а рядом с ним мужик в ватнике, в шапке с опущенными ушами и выкрикивал на весь морг команды. Но их никто не исполнял.
– А этот что? Непор-рядок! – вдруг устремив на Николая взгляд, раскатисто рявкнул мужик, двинувшись через мертвецов прямо к нему. – Устранить!
И тут Николай увидел Захария, тот лежал между недвижимыми телами и, корча страшные рожи, усиленно делал ему знаки.
Таясь от мужика в шапке, он не хотел говорить в голос, а только все махал, махал руками. Наконец, до Николая дошло, и, как не было ему противно, он опустился между гробом, о который ушиб ногу, и телом какого-то мужика – и затих.
– Сам улегся. Умница! Я произвола не терплю. Сми-ирно!! Очистить помещение!!
Лицо Николая оказалось повернутым в сторону мертвого мужчины. Мужчина в глубоко натянутой на брови кепке лежал смирно на боку, как будто спал, их носы чуть-чуть не соприкасались, глаза гражданина были закрыты. Лицо мертвого человека показалось Николаю знакомым, даже очень знакомым. И хотя бытует мнение, что лицом к лицу лица не разглядеть, но, чем больше он в неярком морговом освещении вглядывался в его черты, тем больше уверялся в том, что знает этого человека.
– Сми-ирно! На вечернюю поверку становись! – не переставая, горланил бравый мужик в шапке.
Покойник, которого с таким интересом разглядывал Николай, вдруг открыл оба глаза и удивленно моргнул несколько раз. Взгляды их встретились. Моргнувший покойник узрел, что на него смотрят, и тут же закрыл оба глаза, как будто и не открывал. Свет погас; команды смолкли; где-то, взвыв пружинами, хлопнула дверь.
Николай вскочил на ноги и, сделав два шага в сторону и на кого-то наступив, остановился как вкопанный. Освещая себе путь фонариком, к нему шел Захарий.
– Ты чего сюда-то залез? Думал, я один без тебя не обойдусь?.. Ведь он зашибить тебя мог.
– Тут покойник жи… живой, кажется… – заикаясь, проговорил Николай.
– Собиратель, что ли?
Захарий стал высвечивать покойников вокруг них.
– Нет, не Собиратель, он на меня смотрел…
– Да они все смотрят… Ну какой, показывай.
Но Николай не мог выбрать своего, да теперь он уже и сомневался – не привидилось ли ему это от страха.
– Ладно, если живой – выход найдет, а ты обратно лезь – вдвоем только морока одна. Фонарик-то в единственном числе.
– Да… пожалуй, я там подожду… – пробормотал Николай, попятившись к окну, но споткнулся и упал спиной в холодные тела, забарахтался в них, вскочил… Хихикая, Захарий указал светом фонаря путь; Николай, не разбирая дороги, бросился к оконцу, подпрыгнул, уцепился за край и подтянулся, судорожно перебирая ногами по стене. Наконец, ему удалось выбраться из помещения морга в смотровой закуток. Он в темноте нащупал гроб, уселся на него и пригорюнился. Ждать, пока карлик обнаружит покойника, предстояло черт знает сколько времени. Часов у Николая не было. Он бы, конечно, вышел на волю к Владимиру Ивановичу, но в проход лезть без карлика было боязно. И вообще, если бы там за стеной среди трупов не лазал маленький беспечный человек, Николай совсем сошел бы с ума от страха. Его присутствие успокаивало и вселяло уверенность.
Николай встал на гроб ногами и стал смотреть в оконце на то, как карлик бродит по моргу. По стенам в свете фонаря шарахались тени, словно морг шевелился. Несколько минут Николай с интересом наблюдал замысловатую игру света и тени. Как вдруг ему почудилось непонятное и необоснованное движение в покойницких рядах. Ему ни с того ни с сего почудилось, что один из покойников пошевелился, поднялся на локти, потом сел и повернул лицо в сторону увлеченного поисками карлика. Но блуждающий карлик метнул луч света в сторону наблюдающего за ним покойника, и тот рухнул замертво, вновь представившись неживым. Николай еще долго, не отрываясь, глядел на то место, где заметил странное телодвижение, не доверяя своим наблюдениям, но в том месте более не произошло ни одного движения, кроме причудливой игры теней. От долгого глядения на одно место в поздний час у Николая начали слипаться глаза. Потеряв интерес и уже ко всему безразличный, он прилег в темноте на крышку гроба, подложил в качестве подушки под голову руку, собираясь вздремнуть…
– Эй, ты чего, уснул?.. Зову, зову!.. Ну ты даешь!
Николай вскочил с гроба в кромешной тьме, потеряв ориентир, в панике заметался по тесному отделению.
– Что такое?.. – бормотал он в ужасе, ощупывая железные стены гаражей. – Что такое?..
– Да проснись ты! Здесь я, – высунувший голову в окошко, Захарий осветил свое лицо светом фонаря. – Вот он я!
Лицо свое он осветил снизу, как делают дети, пугая друг друга, и Николай его испугался. В детстве подобные шутки товарищей почему-то не производили на него впечатления. А сейчас в столь странной ситуации произвели. Он затрепетал и прижался спиной к холодной стене гаража. Луч фонарика ударил по глазам.
– Ты что, не очухался еще?
– Ах да, задремал, кажется… слегка, – заслоняясь от света рукой, проговорил Николай, приходя, наконец, в себя.
– Я там лазаю, с ног сбился, а ты, Колян, дрыхнешь, на гробике пристроившись.
– Да нет… я так… Нашли его? Помочь?
Он поднялся на гроб, оказавшись совсем близко от лица карлика.
– Тут история произошла… – таинственно, вдруг перейдя на шепот, заговорил Захарий, погасив фонарь. – Весь морг облазил, а он… – Захарий захихикал в темноте.
– Что он? – подождав некоторое время в безмолвии и мраке, спросил Николай. Захарий опять захихикал.
– А он… уже проснулся давно. Представляешь, сам проснулся и за мной наблюдал потихонечку.
Фонарь вдруг зажегся и прямо перед своим носом Николай увидел лицо Собирателя.
– А я проснулся и думаю: "Кто это среди покойников шляется?" – сказал Собиратель. – Но главное не в этом, не в этом вовсе, представьте. Пока Захарий мой труп разыскивал, он еще восемь человек спящих обнаружил. Представляете?.. Так что их тоже спасать нужно. Потому что я слышал, как сегодня днем начальство приходило и велело завтра же всех покойников в крематории пожечь и помещение освободить. Его кооператоры скупили, говорят, для партийных шишек ресторан со стриптизом устраивать будут. Ладно, пойду Захарию помогу.
Фонарь, освещавший лицо Собирателя, погас, и Николай остался стоять в темноте. Мысленно он прикинул, что каждому выходит нести по два тела. Немного погодя, он заглянул в окно. Посреди помещения стояли карлик и Собиратель. Откуда-то из угла, освещая свой путь фонариком, из-за маленького роста и хрупкого телосложения с трудом перебираясь через покойницкие завалы, брела крохотная старушонка.
– Милые!.. – взывала она на ходу. – Милые, вы этого… с косой, не видели?..
Николаю стало неинтересно – он снова прилег на гроб и подложил руки вместо подушки…
– Эй, ты чего уснул? Зову, зову… Ну ты даешь! – донесся до него голос Захария.
– Что, все уже? – Николай вскочил на ноги. – Помочь нужно?
Захарий посветил на него.
– Еле откопал. А ты тут, Колян, дрыхнешь. Принимай тело. Я толкать буду, а ты поддерживай, чтобы мы ему голову не раскроили.
Фонарь погас, и Николай, встав на гроб, подставил для приема тела руки.
Сначала вперед пошли холодные ноги в брюках. Николай на ощупь схватил их и стал тянуть.
– Полегче! – прикрикнул на него Захарий. – Попортим.
Вдруг сзади Николая раздался тяжелый вздох и хрипение. Он, не выпуская холодных конечностей, обернулся, но в кромешной тьме ничего не увидел, поэтому решил, что почудилось. Выталкиваемый из морга мнимоумерший лез на Николая, и он, поддерживавший расслабленное тело, изнемогал под его тяжестью.
– Ну все, кончилось, держи крепче – отпускаю, – донеслось от Захария.
Тело всей своей тяжестью легло на руки Николая, и он в темноте опустил его куда пришлось.
– Ну что, все в порядке? – спросил Захарий, высунув голову в оконце и освещая тело фонарем. – Теперь я лезу.
Захарий вмиг оказался на стороне Николая.
– Ну давай, потащили, – скомандовал он, беря спящего под руку.
– А Собиратель где? – спросил Николай шепотом.
– Как где?
– Собирателя-то мы дождемся?
Захарий посветил Николаю в лицо.
– Ты чего? Крыша поехала? А это кто, по-твоему?
– Как же? Он что, заснул опять, что ли? Мы же только что с ним разговаривали…
– Приснилось тебе…
Тут позади Николая снова раздалось кряхтение и тяжелый вздох, какой издает иногда домохозяйка. Захарий метнул луч света на голос.
Из щели между гаражами выглядывала косматая, ощетинившаяся голова какого-то сощурившегося мужчины.
– Ребя! Ребя. Эт я где, а?..
– Тебе здесь чего надо?! – воскликнул малорослый, но смелый Захарий. – А ну проваливай отсюда, пока цел!
– Застрял я, милостивые государи. Сил нет выбраться… Окажите любезность, помогите человеку.
Захарий подошел к нему ближе, посветил в занятую им щель.
– Ах вот кто щель забил?! Как же ты сюда просочился-то?
– Убейте, господа, не помню. Помню, с овощебазы мешок овощей стыбзил, на бутылку обменял, дальше память, как рукой сняло – обрывается.
– Поможем человеку, – сказал Захарий, мотнув головой на пахнущего перегаром застрявшего типа.
Они дружно принялись вытягивать мужчину из щели. Нелегкая это работа оказалась. Вытягивали его за одежду и даже старались пропихнуть назад. Но мужчина в щели сидел прочно.
– Господа! Может, с той стороны соблаговолите выпихнуть? – предположил он.
– Нет, там совсем не развернуться, – сказал Захарий, тяжело дыша и светя из фонарика в лицо застрявшего. – Я уже пробовал. Когда ты спал, я с той стороны пробовал, думал, что от ребятишек щель покойником безродным заткнули. А это ты, оказывается… Слушай, нет нам времени с тобой возиться. Вылезай сам. Как забрался – так и вылезай.
– Да что вы, уважаемый?! Я ж здесь сдохну в этой щели проклятой. Кто меня соблаговолит, кроме вас, вытянуть?.. Третьего бы разбудили, – он, щурясь от света, заглядывал за Николая. – Чего зря дрыхнет?
– Твое дело не советы давать, а думать, как выбираться будешь. Мы тебя в последний раз тянем, и если не вылезешь, то и фиг с тобой. Пару дней здесь посидишь – похудеешь, сам выпадешь.
– Да вы что, милостивый государь! Вы что, уважаемый?! Давайте сейчас. Я уж сам напрягусь, как подобает… Ну давайте, окажите такую милость…
Снова на ощупь похватали его за одежду и начали тянуть из щели. Мужчина кряхтел громче всех и матюгался во весь пропитой голос. Всеобщими усилиями тело его, наконец, медленно подалось и вдруг со щелчком, подобным тому, какой издает вырвавшаяся из бутылки пробка, вылетел из щели, и все трое повалились: кто на землю, кто на гроб. Впотьмах изможденный за ночь Николай поднялся на ноги. Карлик, разыскав фонарь, зажег его. И Николаю, еще не пришедшему в себя, вдруг почудилось в окне человеческое лицо. Лицо только на мгновение мелькнуло в полумраке и тут же исчезло.
– Ну, милостивые государи! Едрена вошь! Ну, чуваки! – восклицал спасенный, оказавшийся великорослым, крупным детиной. – Я вас отблагодарю. Купите книгу. Недорого. Две штуки почти новые, третью даром отдам. Купите, а?!
– Да иди ты со своими книгами, – сказал карлик.
– Мне тоже не нужно сейчас, – помотал головой Николай.
– Ну купите, господа, ведь две дешево уступлю, третью так просто…
Он достал из-за пазухи книги. Но карлик светить на него перестал, а окинул светом фонаря недвижимое тело Собирателя.
– Ну, милостивые государи, не хотите хорошие книги покупать и хрен с вами.
Сказав это, детина шагнул во мрак широкой щели и исчез.
– Ну взяли, – распорядился карлик. – Ты мне вынести помоги, а дальше уж я сам.
Подняв под руки обмякшее тело Собирателя, они неторопливо протащили его через щель и оказались во дворе.
Светало. На пустом ящике возле гаражей сидел нахохлившийся от утренней прохлады Владимир Иванович. Перед ним, размахивая книгами, стоял спасенный детина, предлагая их купить. Владимир Иванович был бесстрастен и не обращал на надоедливого продавца никакого внимания. Но, увидев выбравшуюся из щели троицу, вскочил и с радостью бросился к ним. Детина, поняв, что это одна компания, плюнул, засунул свои книжки под ремень брюк и, застегнув куртку и не имея в столь ранний час никаких дел, опустился на ящик, освободившийся от Владимира Ивановича.
– А я-то уж думал, случилось чего! – восклицал Владимир Иванович.
– Да нет, все в ажуре, – сказал Захарий, вскинул на плечо Собирателя и, вдруг засвистев свой любимый "Танец маленьких лебедей", бодрым шагом двинулся через двор.
По пути им повстречался только растерянный насквозь промерзший японец и больше никто.
Глава 3
Глава 4
– Смир-но!! Кругом ма-арш!! Очистить помещение!! Смир-но!! – вдруг заорал хриплый мужской бас. – Смир-рно!! Очистить помещение!! На ночную поверку становись!
Николай потер глаза и, сощурившись, осмотрелся кругом.
Вокруг лежали покойники в различных позах. В конце помещения, возле двери, опираясь на косу, стоял курносый человек, а рядом с ним мужик в ватнике, в шапке с опущенными ушами и выкрикивал на весь морг команды. Но их никто не исполнял.
– А этот что? Непор-рядок! – вдруг устремив на Николая взгляд, раскатисто рявкнул мужик, двинувшись через мертвецов прямо к нему. – Устранить!
И тут Николай увидел Захария, тот лежал между недвижимыми телами и, корча страшные рожи, усиленно делал ему знаки.
Таясь от мужика в шапке, он не хотел говорить в голос, а только все махал, махал руками. Наконец, до Николая дошло, и, как не было ему противно, он опустился между гробом, о который ушиб ногу, и телом какого-то мужика – и затих.
– Сам улегся. Умница! Я произвола не терплю. Сми-ирно!! Очистить помещение!!
Лицо Николая оказалось повернутым в сторону мертвого мужчины. Мужчина в глубоко натянутой на брови кепке лежал смирно на боку, как будто спал, их носы чуть-чуть не соприкасались, глаза гражданина были закрыты. Лицо мертвого человека показалось Николаю знакомым, даже очень знакомым. И хотя бытует мнение, что лицом к лицу лица не разглядеть, но, чем больше он в неярком морговом освещении вглядывался в его черты, тем больше уверялся в том, что знает этого человека.
– Сми-ирно! На вечернюю поверку становись! – не переставая, горланил бравый мужик в шапке.
Покойник, которого с таким интересом разглядывал Николай, вдруг открыл оба глаза и удивленно моргнул несколько раз. Взгляды их встретились. Моргнувший покойник узрел, что на него смотрят, и тут же закрыл оба глаза, как будто и не открывал. Свет погас; команды смолкли; где-то, взвыв пружинами, хлопнула дверь.
Николай вскочил на ноги и, сделав два шага в сторону и на кого-то наступив, остановился как вкопанный. Освещая себе путь фонариком, к нему шел Захарий.
– Ты чего сюда-то залез? Думал, я один без тебя не обойдусь?.. Ведь он зашибить тебя мог.
– Тут покойник жи… живой, кажется… – заикаясь, проговорил Николай.
– Собиратель, что ли?
Захарий стал высвечивать покойников вокруг них.
– Нет, не Собиратель, он на меня смотрел…
– Да они все смотрят… Ну какой, показывай.
Но Николай не мог выбрать своего, да теперь он уже и сомневался – не привидилось ли ему это от страха.
– Ладно, если живой – выход найдет, а ты обратно лезь – вдвоем только морока одна. Фонарик-то в единственном числе.
– Да… пожалуй, я там подожду… – пробормотал Николай, попятившись к окну, но споткнулся и упал спиной в холодные тела, забарахтался в них, вскочил… Хихикая, Захарий указал светом фонаря путь; Николай, не разбирая дороги, бросился к оконцу, подпрыгнул, уцепился за край и подтянулся, судорожно перебирая ногами по стене. Наконец, ему удалось выбраться из помещения морга в смотровой закуток. Он в темноте нащупал гроб, уселся на него и пригорюнился. Ждать, пока карлик обнаружит покойника, предстояло черт знает сколько времени. Часов у Николая не было. Он бы, конечно, вышел на волю к Владимиру Ивановичу, но в проход лезть без карлика было боязно. И вообще, если бы там за стеной среди трупов не лазал маленький беспечный человек, Николай совсем сошел бы с ума от страха. Его присутствие успокаивало и вселяло уверенность.
Николай встал на гроб ногами и стал смотреть в оконце на то, как карлик бродит по моргу. По стенам в свете фонаря шарахались тени, словно морг шевелился. Несколько минут Николай с интересом наблюдал замысловатую игру света и тени. Как вдруг ему почудилось непонятное и необоснованное движение в покойницких рядах. Ему ни с того ни с сего почудилось, что один из покойников пошевелился, поднялся на локти, потом сел и повернул лицо в сторону увлеченного поисками карлика. Но блуждающий карлик метнул луч света в сторону наблюдающего за ним покойника, и тот рухнул замертво, вновь представившись неживым. Николай еще долго, не отрываясь, глядел на то место, где заметил странное телодвижение, не доверяя своим наблюдениям, но в том месте более не произошло ни одного движения, кроме причудливой игры теней. От долгого глядения на одно место в поздний час у Николая начали слипаться глаза. Потеряв интерес и уже ко всему безразличный, он прилег в темноте на крышку гроба, подложил в качестве подушки под голову руку, собираясь вздремнуть…
– Эй, ты чего, уснул?.. Зову, зову!.. Ну ты даешь!
Николай вскочил с гроба в кромешной тьме, потеряв ориентир, в панике заметался по тесному отделению.
– Что такое?.. – бормотал он в ужасе, ощупывая железные стены гаражей. – Что такое?..
– Да проснись ты! Здесь я, – высунувший голову в окошко, Захарий осветил свое лицо светом фонаря. – Вот он я!
Лицо свое он осветил снизу, как делают дети, пугая друг друга, и Николай его испугался. В детстве подобные шутки товарищей почему-то не производили на него впечатления. А сейчас в столь странной ситуации произвели. Он затрепетал и прижался спиной к холодной стене гаража. Луч фонарика ударил по глазам.
– Ты что, не очухался еще?
– Ах да, задремал, кажется… слегка, – заслоняясь от света рукой, проговорил Николай, приходя, наконец, в себя.
– Я там лазаю, с ног сбился, а ты, Колян, дрыхнешь, на гробике пристроившись.
– Да нет… я так… Нашли его? Помочь?
Он поднялся на гроб, оказавшись совсем близко от лица карлика.
– Тут история произошла… – таинственно, вдруг перейдя на шепот, заговорил Захарий, погасив фонарь. – Весь морг облазил, а он… – Захарий захихикал в темноте.
– Что он? – подождав некоторое время в безмолвии и мраке, спросил Николай. Захарий опять захихикал.
– А он… уже проснулся давно. Представляешь, сам проснулся и за мной наблюдал потихонечку.
Фонарь вдруг зажегся и прямо перед своим носом Николай увидел лицо Собирателя.
– А я проснулся и думаю: "Кто это среди покойников шляется?" – сказал Собиратель. – Но главное не в этом, не в этом вовсе, представьте. Пока Захарий мой труп разыскивал, он еще восемь человек спящих обнаружил. Представляете?.. Так что их тоже спасать нужно. Потому что я слышал, как сегодня днем начальство приходило и велело завтра же всех покойников в крематории пожечь и помещение освободить. Его кооператоры скупили, говорят, для партийных шишек ресторан со стриптизом устраивать будут. Ладно, пойду Захарию помогу.
Фонарь, освещавший лицо Собирателя, погас, и Николай остался стоять в темноте. Мысленно он прикинул, что каждому выходит нести по два тела. Немного погодя, он заглянул в окно. Посреди помещения стояли карлик и Собиратель. Откуда-то из угла, освещая свой путь фонариком, из-за маленького роста и хрупкого телосложения с трудом перебираясь через покойницкие завалы, брела крохотная старушонка.
– Милые!.. – взывала она на ходу. – Милые, вы этого… с косой, не видели?..
Николаю стало неинтересно – он снова прилег на гроб и подложил руки вместо подушки…
– Эй, ты чего уснул? Зову, зову… Ну ты даешь! – донесся до него голос Захария.
– Что, все уже? – Николай вскочил на ноги. – Помочь нужно?
Захарий посветил на него.
– Еле откопал. А ты тут, Колян, дрыхнешь. Принимай тело. Я толкать буду, а ты поддерживай, чтобы мы ему голову не раскроили.
Фонарь погас, и Николай, встав на гроб, подставил для приема тела руки.
Сначала вперед пошли холодные ноги в брюках. Николай на ощупь схватил их и стал тянуть.
– Полегче! – прикрикнул на него Захарий. – Попортим.
Вдруг сзади Николая раздался тяжелый вздох и хрипение. Он, не выпуская холодных конечностей, обернулся, но в кромешной тьме ничего не увидел, поэтому решил, что почудилось. Выталкиваемый из морга мнимоумерший лез на Николая, и он, поддерживавший расслабленное тело, изнемогал под его тяжестью.
– Ну все, кончилось, держи крепче – отпускаю, – донеслось от Захария.
Тело всей своей тяжестью легло на руки Николая, и он в темноте опустил его куда пришлось.
– Ну что, все в порядке? – спросил Захарий, высунув голову в оконце и освещая тело фонарем. – Теперь я лезу.
Захарий вмиг оказался на стороне Николая.
– Ну давай, потащили, – скомандовал он, беря спящего под руку.
– А Собиратель где? – спросил Николай шепотом.
– Как где?
– Собирателя-то мы дождемся?
Захарий посветил Николаю в лицо.
– Ты чего? Крыша поехала? А это кто, по-твоему?
– Как же? Он что, заснул опять, что ли? Мы же только что с ним разговаривали…
– Приснилось тебе…
Тут позади Николая снова раздалось кряхтение и тяжелый вздох, какой издает иногда домохозяйка. Захарий метнул луч света на голос.
Из щели между гаражами выглядывала косматая, ощетинившаяся голова какого-то сощурившегося мужчины.
– Ребя! Ребя. Эт я где, а?..
– Тебе здесь чего надо?! – воскликнул малорослый, но смелый Захарий. – А ну проваливай отсюда, пока цел!
– Застрял я, милостивые государи. Сил нет выбраться… Окажите любезность, помогите человеку.
Захарий подошел к нему ближе, посветил в занятую им щель.
– Ах вот кто щель забил?! Как же ты сюда просочился-то?
– Убейте, господа, не помню. Помню, с овощебазы мешок овощей стыбзил, на бутылку обменял, дальше память, как рукой сняло – обрывается.
– Поможем человеку, – сказал Захарий, мотнув головой на пахнущего перегаром застрявшего типа.
Они дружно принялись вытягивать мужчину из щели. Нелегкая это работа оказалась. Вытягивали его за одежду и даже старались пропихнуть назад. Но мужчина в щели сидел прочно.
– Господа! Может, с той стороны соблаговолите выпихнуть? – предположил он.
– Нет, там совсем не развернуться, – сказал Захарий, тяжело дыша и светя из фонарика в лицо застрявшего. – Я уже пробовал. Когда ты спал, я с той стороны пробовал, думал, что от ребятишек щель покойником безродным заткнули. А это ты, оказывается… Слушай, нет нам времени с тобой возиться. Вылезай сам. Как забрался – так и вылезай.
– Да что вы, уважаемый?! Я ж здесь сдохну в этой щели проклятой. Кто меня соблаговолит, кроме вас, вытянуть?.. Третьего бы разбудили, – он, щурясь от света, заглядывал за Николая. – Чего зря дрыхнет?
– Твое дело не советы давать, а думать, как выбираться будешь. Мы тебя в последний раз тянем, и если не вылезешь, то и фиг с тобой. Пару дней здесь посидишь – похудеешь, сам выпадешь.
– Да вы что, милостивый государь! Вы что, уважаемый?! Давайте сейчас. Я уж сам напрягусь, как подобает… Ну давайте, окажите такую милость…
Снова на ощупь похватали его за одежду и начали тянуть из щели. Мужчина кряхтел громче всех и матюгался во весь пропитой голос. Всеобщими усилиями тело его, наконец, медленно подалось и вдруг со щелчком, подобным тому, какой издает вырвавшаяся из бутылки пробка, вылетел из щели, и все трое повалились: кто на землю, кто на гроб. Впотьмах изможденный за ночь Николай поднялся на ноги. Карлик, разыскав фонарь, зажег его. И Николаю, еще не пришедшему в себя, вдруг почудилось в окне человеческое лицо. Лицо только на мгновение мелькнуло в полумраке и тут же исчезло.
– Ну, милостивые государи! Едрена вошь! Ну, чуваки! – восклицал спасенный, оказавшийся великорослым, крупным детиной. – Я вас отблагодарю. Купите книгу. Недорого. Две штуки почти новые, третью даром отдам. Купите, а?!
– Да иди ты со своими книгами, – сказал карлик.
– Мне тоже не нужно сейчас, – помотал головой Николай.
– Ну купите, господа, ведь две дешево уступлю, третью так просто…
Он достал из-за пазухи книги. Но карлик светить на него перестал, а окинул светом фонаря недвижимое тело Собирателя.
– Ну, милостивые государи, не хотите хорошие книги покупать и хрен с вами.
Сказав это, детина шагнул во мрак широкой щели и исчез.
– Ну взяли, – распорядился карлик. – Ты мне вынести помоги, а дальше уж я сам.
Подняв под руки обмякшее тело Собирателя, они неторопливо протащили его через щель и оказались во дворе.
Светало. На пустом ящике возле гаражей сидел нахохлившийся от утренней прохлады Владимир Иванович. Перед ним, размахивая книгами, стоял спасенный детина, предлагая их купить. Владимир Иванович был бесстрастен и не обращал на надоедливого продавца никакого внимания. Но, увидев выбравшуюся из щели троицу, вскочил и с радостью бросился к ним. Детина, поняв, что это одна компания, плюнул, засунул свои книжки под ремень брюк и, застегнув куртку и не имея в столь ранний час никаких дел, опустился на ящик, освободившийся от Владимира Ивановича.
– А я-то уж думал, случилось чего! – восклицал Владимир Иванович.
– Да нет, все в ажуре, – сказал Захарий, вскинул на плечо Собирателя и, вдруг засвистев свой любимый "Танец маленьких лебедей", бодрым шагом двинулся через двор.
По пути им повстречался только растерянный насквозь промерзший японец и больше никто.
Глава 3
Стоя в полумраке у окна парадной, Труп внимательно наблюдал за происходившим на улице. Он видел, как у парадной, где лежал отмассированный им Собиратель, стала собираться группа людей, потом подошли двое уже знакомых ему милиционеров… Еще в первый раз, когда он был выбран на почетную должность понятого, лицо коренастого лейтенанта показалось ему небезызвестным. Где-то он уже повидался с ним. Но как Труп не напрягал поврежденную перевязанную голову, вспомнить не мог, поэтому он, списав все на расшатавшиеся в последнее время нервы, более пристально углубил свое внимание в уличную сумятицу.
Вскоре приехала "скорая помощь". Двое с носилками вынесли из парадной тело, покрытое простыней. С потаенным чувством удовлетворения Труп констатировал для себя, что вынесли Собирателя вперед ногами, и это не могло не порадовать. Санитары что-то спросили у лейтенанта, тот им что-то ответил. Объяснение достигло своей цели – санитары закачали головами, сели в машину и уехали.
Тогда довольный Труп вышел из парадной, в которой таился, и незамеченный никем заспешил вслед "скорой помощи". Путь Трупу был известен. На углу его остановила сухонькая, микроскопическая старушонка утомленного вида.
– Погоди, милок. Ты издалече, видать, бежишь. Так тебе на пути этот, с косой, не встречался?
Труп вспомнил, что видел его из окна в группе зевак, когда выносили Собирателя.
– Там… – тяжело дыша, махнул он рукой, – только что был…
– Спасибо, милок. Все равно настигну касатика, не уйдет… – бубня, старуха заспешила в указанном направлении.
Труп подоспел вовремя. Он вбежал в помещение морга как раз в тот момент, когда санитары с порожними носилками, похохатывая и переговариваясь, выходили из помещения.
– Сми-ирно!! Очистить помещение!! – слышался вслед им хриплый и сердитый голос. – Смир-рно!!
Труп бесшумно вошел в крохотную комнатушку со столом поперек входа. Команды слышались из-за соседней двери. Он на цыпочках подкрался к ней и, склонившись, стал глядеть в замочную скважину.
План Трупа, созревший в его поврежденной голове, заключался в том, чтобы никакими путями более не допустить оживления Собирателя. Теперь уже он был уверен в том, что какая-то неведомая ему сволочь выкрадывает из морга труп и каким-то способом оживляет. Необходимо было положить этому безобразию конец, предотвратив следующее похищение. И Труп твердо решил не оставлять без внимания покойного Собирателя вплоть до кремации, выяснить для себя тайну оживления покойника и наказать оживителя сурово. С целью нелегального проникновения в помещение покойницкой он и глядел сейчас в полную темноту скважины, стараясь хоть что-нибудь разглядеть, но ничего не видел. Команды за дверью смолкли. Там было темно, тихо, тянуло холодной сыростью. Но вдруг тьма и тишина кончились. Вспышка ярчайшего света ударила по глазам, словно взрыв солнца, оглушив, подняв нестерпимый шум, шум, проникающий во все края тела, бессмысленный, бесконечный…
Ушибленный по незажившему месту слишком сильно открывшейся дверью Труп рухнул, как труп, на пол и затих, окончательно утеряв сознание и заботы.
Очнулся Труп от боли – ни одно похмелье не могло сравниться с этой "ломовой" болью. Голова горела в жару, а тело наоборот знобило от холода. Борясь с болью и прохладой, Труп лежал не двигаясь несколько минут. Наконец, боль стала спадать. Тогда только он смог приподняться на локти и осмотреться кругом, но сколько не вглядывался в холодную тьму помещения, увидеть ничего не мог. Догадливый Труп стал ощупывать пространство вокруг себя. Отвратительные прохладные человеческие тела на цементном полу и деревянные, формой похожие на гробы, предметы убедили его в том, что он находится в помещении морга, куда, собственно, ему и было нужно. Нелегальное проникновение в морг состоялось. Конечно, не совсем так, как хотелось бы Трупу, но главное – он на месте.
Электронные часы показывали семь часов вечера, значит, в бессознательном состоянии он находился не меньше пяти часов, а за это время Собирателя запросто могли похитить у него из-под носа. Эта грустная мысль отозвалась болью в поврежденной голове. Труп торопливо поднялся на ноги, нащупал в кармане коробок спичек и осветил помещение морга.
Представившаяся его глазам картина вызвала в душе Трупа чувство глубокой скорби – в таком скопище покойников отыскать нужный труп было очень трудно – это же подсказывала ему интуиция.
Труп потратил несколько спичек, стараясь найти свою разбойничью сумку с фонариком, но, поняв, что это бессмысленно, плюнул на чье-то распростертое тело, скверно выругался и, зажигая одну за другой спички, побрел блуждать среди тел в поисках Собирателя.
Зверски замерзнув, по пути Труп содрал с чьей-то головы кепку и плотно натянул на голову: убор пришелся в пору. Потом забрал у кого-то халат и накинул на плечи, но желаемого тепла это не принесло. Чем меньше оставалось в коробке спичек, тем прочнее убеждался Труп в том, что Собирателя ему не разыскать. У него не было уверенности, что нужный покойник вообще еще здесь, а не украден во время его бессознательного состояния. Когда в коробке осталось пять спичек. Труп сел на подвернувшийся гроб в центре залы и закурил папиросу.
С таким скопищем трупов в одном месте ему не приходилось встречаться до сих пор. Покойников он не любил, и хотя по работе сталкиваться с ними приходилось довольно часто, приятности или удовлетворения от этих встреч он не испытывал, но работа есть работа. А тут, в морге, среди неживого населения было Трупу неприятно и жутковато; даже представилось вдруг на мгновение, что все они повскакивают и закусают его насмерть, но это только на мгновение… Дверь вдруг, завизжав, открылась, свет зажегся по всему помещению и задумавшийся Труп еле успел рухнуть между чьими-то телами.
– Смир-рно! – отдал команду уже знакомый Трупу голос. – На поверку становись!! Смир-рно! Очистить помещение!!
Перед лицом притихшего Трупа оказалась голая спина с кровоподтеками от банок, и его слегка замутило.
– Смир-но!! Очистить помещение!! – командовал хриплый голос.
Потом свет погас, дверь, заскрипев петлями, захлопнулась. Но пригревшемуся Трупу уже не хотелось вставать, слипались глаза. Ослабший от потери крови организм его требовал покоя, желая набраться сил во сне. И Труп, уже не думая ни о Собирателе, ни о других окружавших его покойниках, стал медленно погружаться в целебный сон. Перед самым погружением он только вспомнил о противной спине со следами банок, перевернулся на другой бок и…
Проснулся Труп от грохота, насторожился, прислушиваясь. Шум этот в темноте мог производить только живой человек… или оживший. Труп медленно поднял голову и осмотрелся по сторонам.
Он увидел мальчика с фонарем в руке, смело расхаживающего по моргу. Спросонья Труп хотел шугануть его, чтобы не лазал где попало. У стены вновь что-то загрохотало, он обернулся. Но тут же рухнул на прежнее место и притворился недвижимым, потому что свет опять зажегся, и вновь послышались знакомые команды, требующие очистить помещение и стоять смирно. Тут же рядом с Трупом упало что-то громоздкое. Зажмурившийся и притворившийся мертвым Труп лежал, не двигаясь.
– Смир-рно!! На ночную поверку становись! – продолжал орать морговый служащий.
Никакое движение или посторонние звуки не говорили о близкой опасности, и тогда Труп открыл глаза.
Перед ним носом к носу лежал молодой человек и… О ужас! Смотрел Трупу прямо в глаза. Труп от удивления заморгал часто-часто, но, сообразив, закрыл глаза и притворился покойником. Но покойно на душе у него не было. Вскоре команды смолкли, свет погас. Рядом с Трупом что-то зашевелилось, вновь раздался грохот, и он чуть не вскрикнул от боли, ему наступили на ногу.
– Ты чего сюда-то залез? Думал, я один без тебя не обойдусь? – раздался хриплый, препротивный голос.
– Тут покойник живой… кажется, – ответили ему.
Труп напрягся, приготовившись к прыжку.
– Собиратель, что ли?
– Да нет, не Собиратель. Он на меня смотрел и моргал…
Пока шла беседа, Труп, хотя жизнь его и была в опасности, в душе радовался тому, что выследил-таки людей, пришедших за Собирателем. Конечно, лучшим вариантом было бы сейчас промассировать их обоих, выбраться в окошко, которое он заметил в стене, и дело с концом. Но у него не имелось уверенности, что они не вооружены. Он уже понял, что это никакой не ребенок, как ему почудилось поначалу, а карлик, и шутки с ним могут оказаться невеселыми. Трупу с пробитой головой справиться с ними было бы нелегко, а самому оставаться в этом помещении, пусть даже в качестве натурального трупа, совершенно не хотелось. Через прищуренные глаза Труп заметил, что молодой человек, освещаемый фонариком карлика, выбрался в окно. Труп поднял голову и посмотрел в сторону блуждающего карлика, потом улегся поудобнее и стал ждать, когда тот подберется к нему поближе, чтобы промассировать его, а не бежать к нему через покойников.
Труп открыл глаза, сел и в ужасе схватился за разбитую голову. Карлика с фонарем в помещении не было. Потерявший много крови Труп снова не удержался и уснул.
Теперь все пропало! Все пропало! Покойник, конечно же, уплыл от него и уже живой и здоровый, небось, дает показания в милиции.
Когда прошла первая волна ужаса, Труп вскочил и, зажигая оставшиеся спички, устремился к окошечку, в которое проникали грабители. Под окном он остановился и прислушался: до него донеслись стоны, тяжелое дыхание, кряхтение. Труп не мог понять, что происходит за окном, ему сделалось страшновато, потом он пришел к выводу, что сейчас там происходит оживление. Он тихонько подтянулся на руках и заглянул в окно.
В свете фонаря он увидел распростертого Собирателя, карлик в белом халате и молодой человек что-то старательно тащили из щели. Молодой человек вдруг обернулся и посмотрел на Трупа. Тот опустился обратно в помещение морга и прильнул всем телом к стене, готовый упасть в неестественной для живого человека позе. Но падать не пришлось. Вскоре стоны и крики смолкли, и по тишине Труп догадался, что все кончено. Тогда он благополучно выбрался в окно, проник в щель и оказался во дворе на свежем воздухе. И оказался вовремя, заметив, как в подворотне скрылся карлик, несущий на плече Собирателя, и двое его спутников. Труп кинулся за ними.
– О! Милостивый государь, вы тоже оттуда?.. – с ящика навстречу Трупу поднялся небритый, нечесаный детина. – Купи книги хорошие. Тебе недорого…
Детина преградил Трупу дорогу.
– Отойди, – посоветовал тот.
– Купи сначала, – не отставал детина. – Книги хорошие две, третью так отдам…
Труп двинул ему в печень, детина выпучил глаза, сделал шаг в сторону и опустился на ящик, уронив на землю книги.
– Говорил же, отойди.
Вскоре Труп нагнал троицу с покойником. Следя за ними. Труп заметил человека, прячущегося за помойкой, но это оказался обыкновенный, неизвестно как очутившийся здесь японец.
Вскоре приехала "скорая помощь". Двое с носилками вынесли из парадной тело, покрытое простыней. С потаенным чувством удовлетворения Труп констатировал для себя, что вынесли Собирателя вперед ногами, и это не могло не порадовать. Санитары что-то спросили у лейтенанта, тот им что-то ответил. Объяснение достигло своей цели – санитары закачали головами, сели в машину и уехали.
Тогда довольный Труп вышел из парадной, в которой таился, и незамеченный никем заспешил вслед "скорой помощи". Путь Трупу был известен. На углу его остановила сухонькая, микроскопическая старушонка утомленного вида.
– Погоди, милок. Ты издалече, видать, бежишь. Так тебе на пути этот, с косой, не встречался?
Труп вспомнил, что видел его из окна в группе зевак, когда выносили Собирателя.
– Там… – тяжело дыша, махнул он рукой, – только что был…
– Спасибо, милок. Все равно настигну касатика, не уйдет… – бубня, старуха заспешила в указанном направлении.
Труп подоспел вовремя. Он вбежал в помещение морга как раз в тот момент, когда санитары с порожними носилками, похохатывая и переговариваясь, выходили из помещения.
– Сми-ирно!! Очистить помещение!! – слышался вслед им хриплый и сердитый голос. – Смир-рно!!
Труп бесшумно вошел в крохотную комнатушку со столом поперек входа. Команды слышались из-за соседней двери. Он на цыпочках подкрался к ней и, склонившись, стал глядеть в замочную скважину.
План Трупа, созревший в его поврежденной голове, заключался в том, чтобы никакими путями более не допустить оживления Собирателя. Теперь уже он был уверен в том, что какая-то неведомая ему сволочь выкрадывает из морга труп и каким-то способом оживляет. Необходимо было положить этому безобразию конец, предотвратив следующее похищение. И Труп твердо решил не оставлять без внимания покойного Собирателя вплоть до кремации, выяснить для себя тайну оживления покойника и наказать оживителя сурово. С целью нелегального проникновения в помещение покойницкой он и глядел сейчас в полную темноту скважины, стараясь хоть что-нибудь разглядеть, но ничего не видел. Команды за дверью смолкли. Там было темно, тихо, тянуло холодной сыростью. Но вдруг тьма и тишина кончились. Вспышка ярчайшего света ударила по глазам, словно взрыв солнца, оглушив, подняв нестерпимый шум, шум, проникающий во все края тела, бессмысленный, бесконечный…
Ушибленный по незажившему месту слишком сильно открывшейся дверью Труп рухнул, как труп, на пол и затих, окончательно утеряв сознание и заботы.
Очнулся Труп от боли – ни одно похмелье не могло сравниться с этой "ломовой" болью. Голова горела в жару, а тело наоборот знобило от холода. Борясь с болью и прохладой, Труп лежал не двигаясь несколько минут. Наконец, боль стала спадать. Тогда только он смог приподняться на локти и осмотреться кругом, но сколько не вглядывался в холодную тьму помещения, увидеть ничего не мог. Догадливый Труп стал ощупывать пространство вокруг себя. Отвратительные прохладные человеческие тела на цементном полу и деревянные, формой похожие на гробы, предметы убедили его в том, что он находится в помещении морга, куда, собственно, ему и было нужно. Нелегальное проникновение в морг состоялось. Конечно, не совсем так, как хотелось бы Трупу, но главное – он на месте.
Электронные часы показывали семь часов вечера, значит, в бессознательном состоянии он находился не меньше пяти часов, а за это время Собирателя запросто могли похитить у него из-под носа. Эта грустная мысль отозвалась болью в поврежденной голове. Труп торопливо поднялся на ноги, нащупал в кармане коробок спичек и осветил помещение морга.
Представившаяся его глазам картина вызвала в душе Трупа чувство глубокой скорби – в таком скопище покойников отыскать нужный труп было очень трудно – это же подсказывала ему интуиция.
Труп потратил несколько спичек, стараясь найти свою разбойничью сумку с фонариком, но, поняв, что это бессмысленно, плюнул на чье-то распростертое тело, скверно выругался и, зажигая одну за другой спички, побрел блуждать среди тел в поисках Собирателя.
Зверски замерзнув, по пути Труп содрал с чьей-то головы кепку и плотно натянул на голову: убор пришелся в пору. Потом забрал у кого-то халат и накинул на плечи, но желаемого тепла это не принесло. Чем меньше оставалось в коробке спичек, тем прочнее убеждался Труп в том, что Собирателя ему не разыскать. У него не было уверенности, что нужный покойник вообще еще здесь, а не украден во время его бессознательного состояния. Когда в коробке осталось пять спичек. Труп сел на подвернувшийся гроб в центре залы и закурил папиросу.
С таким скопищем трупов в одном месте ему не приходилось встречаться до сих пор. Покойников он не любил, и хотя по работе сталкиваться с ними приходилось довольно часто, приятности или удовлетворения от этих встреч он не испытывал, но работа есть работа. А тут, в морге, среди неживого населения было Трупу неприятно и жутковато; даже представилось вдруг на мгновение, что все они повскакивают и закусают его насмерть, но это только на мгновение… Дверь вдруг, завизжав, открылась, свет зажегся по всему помещению и задумавшийся Труп еле успел рухнуть между чьими-то телами.
– Смир-рно! – отдал команду уже знакомый Трупу голос. – На поверку становись!! Смир-рно! Очистить помещение!!
Перед лицом притихшего Трупа оказалась голая спина с кровоподтеками от банок, и его слегка замутило.
– Смир-но!! Очистить помещение!! – командовал хриплый голос.
Потом свет погас, дверь, заскрипев петлями, захлопнулась. Но пригревшемуся Трупу уже не хотелось вставать, слипались глаза. Ослабший от потери крови организм его требовал покоя, желая набраться сил во сне. И Труп, уже не думая ни о Собирателе, ни о других окружавших его покойниках, стал медленно погружаться в целебный сон. Перед самым погружением он только вспомнил о противной спине со следами банок, перевернулся на другой бок и…
Проснулся Труп от грохота, насторожился, прислушиваясь. Шум этот в темноте мог производить только живой человек… или оживший. Труп медленно поднял голову и осмотрелся по сторонам.
Он увидел мальчика с фонарем в руке, смело расхаживающего по моргу. Спросонья Труп хотел шугануть его, чтобы не лазал где попало. У стены вновь что-то загрохотало, он обернулся. Но тут же рухнул на прежнее место и притворился недвижимым, потому что свет опять зажегся, и вновь послышались знакомые команды, требующие очистить помещение и стоять смирно. Тут же рядом с Трупом упало что-то громоздкое. Зажмурившийся и притворившийся мертвым Труп лежал, не двигаясь.
– Смир-рно!! На ночную поверку становись! – продолжал орать морговый служащий.
Никакое движение или посторонние звуки не говорили о близкой опасности, и тогда Труп открыл глаза.
Перед ним носом к носу лежал молодой человек и… О ужас! Смотрел Трупу прямо в глаза. Труп от удивления заморгал часто-часто, но, сообразив, закрыл глаза и притворился покойником. Но покойно на душе у него не было. Вскоре команды смолкли, свет погас. Рядом с Трупом что-то зашевелилось, вновь раздался грохот, и он чуть не вскрикнул от боли, ему наступили на ногу.
– Ты чего сюда-то залез? Думал, я один без тебя не обойдусь? – раздался хриплый, препротивный голос.
– Тут покойник живой… кажется, – ответили ему.
Труп напрягся, приготовившись к прыжку.
– Собиратель, что ли?
– Да нет, не Собиратель. Он на меня смотрел и моргал…
Пока шла беседа, Труп, хотя жизнь его и была в опасности, в душе радовался тому, что выследил-таки людей, пришедших за Собирателем. Конечно, лучшим вариантом было бы сейчас промассировать их обоих, выбраться в окошко, которое он заметил в стене, и дело с концом. Но у него не имелось уверенности, что они не вооружены. Он уже понял, что это никакой не ребенок, как ему почудилось поначалу, а карлик, и шутки с ним могут оказаться невеселыми. Трупу с пробитой головой справиться с ними было бы нелегко, а самому оставаться в этом помещении, пусть даже в качестве натурального трупа, совершенно не хотелось. Через прищуренные глаза Труп заметил, что молодой человек, освещаемый фонариком карлика, выбрался в окно. Труп поднял голову и посмотрел в сторону блуждающего карлика, потом улегся поудобнее и стал ждать, когда тот подберется к нему поближе, чтобы промассировать его, а не бежать к нему через покойников.
Труп открыл глаза, сел и в ужасе схватился за разбитую голову. Карлика с фонарем в помещении не было. Потерявший много крови Труп снова не удержался и уснул.
Теперь все пропало! Все пропало! Покойник, конечно же, уплыл от него и уже живой и здоровый, небось, дает показания в милиции.
Когда прошла первая волна ужаса, Труп вскочил и, зажигая оставшиеся спички, устремился к окошечку, в которое проникали грабители. Под окном он остановился и прислушался: до него донеслись стоны, тяжелое дыхание, кряхтение. Труп не мог понять, что происходит за окном, ему сделалось страшновато, потом он пришел к выводу, что сейчас там происходит оживление. Он тихонько подтянулся на руках и заглянул в окно.
В свете фонаря он увидел распростертого Собирателя, карлик в белом халате и молодой человек что-то старательно тащили из щели. Молодой человек вдруг обернулся и посмотрел на Трупа. Тот опустился обратно в помещение морга и прильнул всем телом к стене, готовый упасть в неестественной для живого человека позе. Но падать не пришлось. Вскоре стоны и крики смолкли, и по тишине Труп догадался, что все кончено. Тогда он благополучно выбрался в окно, проник в щель и оказался во дворе на свежем воздухе. И оказался вовремя, заметив, как в подворотне скрылся карлик, несущий на плече Собирателя, и двое его спутников. Труп кинулся за ними.
– О! Милостивый государь, вы тоже оттуда?.. – с ящика навстречу Трупу поднялся небритый, нечесаный детина. – Купи книги хорошие. Тебе недорого…
Детина преградил Трупу дорогу.
– Отойди, – посоветовал тот.
– Купи сначала, – не отставал детина. – Книги хорошие две, третью так отдам…
Труп двинул ему в печень, детина выпучил глаза, сделал шаг в сторону и опустился на ящик, уронив на землю книги.
– Говорил же, отойди.
Вскоре Труп нагнал троицу с покойником. Следя за ними. Труп заметил человека, прячущегося за помойкой, но это оказался обыкновенный, неизвестно как очутившийся здесь японец.
Глава 4
Участники ограбления микрорайонного морга проснулись в полдень. Спальных мест у Владимира Ивановича хватило всем троим, кресло оказалось раскладным, и на нем всю ночь зычно прохрапел Захарий. Спящего летаргическим сном Собирателя припрятали под обеденный стол, завалив высыпавшимися из шкафа носовыми платками, и непосвященному сыскать его тело в таком беспорядке, какой царил в комнате Владимира Ивановича, было нелегко.
После ночных приключений Николай чувствовал себя скверно, и когда на пути в отхожее место встретил Валентина и поглядел на его напудренное лицо с чуть подкрашенными сладострастными глазами, ощутил неприятное чувство. Взгляд Валентина проникал под одежду, начинал снимать ее; Николай заспешил, словно так уж невтерпеж. Но цепкий взгляд провожал его до самых дверей, и закрывшегося в туалете Николая, ощутившего себя наполовину изнасилованным, чуть не вырвало.
После ночных приключений Николай чувствовал себя скверно, и когда на пути в отхожее место встретил Валентина и поглядел на его напудренное лицо с чуть подкрашенными сладострастными глазами, ощутил неприятное чувство. Взгляд Валентина проникал под одежду, начинал снимать ее; Николай заспешил, словно так уж невтерпеж. Но цепкий взгляд провожал его до самых дверей, и закрывшегося в туалете Николая, ощутившего себя наполовину изнасилованным, чуть не вырвало.