Арно Сергей. Право на жизнь

   – Погоди-ка, что-то рожа больно знакомая, – Карина взяла фотографию в руки. – Ну-ка посвети. – Сергей направил свет фонаря на карточку. – Вот этот широкоплечий… Это ж Туз.
   – Да вроде похож, – пожал плечами Сергей.
   – Я тебе точно говорю, Туз, вон и родинка…
   – Это, наверное, дефект пленки. Откуда Марку Анатольевичу – такому приличному человеку – знать этого головореза?..
   – Не знаю. А только это точно Туз.
   Они положили фотографии на место и продолжили обыск.
   Сначала в куче хлама, лежавшего на полу, Сергей не заметил игрушку и пронес луч фонаря мимо, но потом вернулся и, наклонившись, поднял.
   – Это что, игрушка какая-то? – спросила Карина, присматриваясь. – А почему у нее лицо все разрисовано?..
   – Ее лицо разрисовано так же, как были разрисованы лица убитых Петрушкой людей. Подобные разрисованные куклы я находил еще, что характерно, на месте преступлений. Это его след. Теперь для меня ясно… я уверен, что это логово Петрушки. Давай искать дальше.
   Минут через пятнадцать из другой кучи тряпья Карина извлекла знакомый предмет.
   – Это ботинок Ильи, – сказала она дрогнувшим голосом.
   Сергей взял его и, повертев в свете фонаря, хорошенько рассмотрел.
   – Нет, не Ильи, это мой ботинок. Это я отдал ему свои ботинки. Я привез их из Финляндии, когда ездил за наследством. Давай искать дальше, похоже, мы на правильном пути.
   – Не хотелось бы, чтобы от Ильи осталась только эта память, – грустно сказала Карина.
   Они обследовали второй этаж и чердак. На чердаке нашли еще две куклы с разрисованными лицами.
   – Здесь ведь наверняка и подвал имеется, – сказал Сергей.
   Они не торопясь, чтобы впотьмах не свалиться с крутой лестницы, спустились на первый этаж.
   – Слушай-ка, к воротам машина какая-то подъехала, – бросив взгляд в окно, прошептала Карина.
   Сергей выключил фонарь.
   – Похоже, это он.
   Они перешли в другую комнату, откуда шоссе с машиной видно не было – окно там выходило на другую сторону.
   – Ты давай в кресло, что характерно, садись; а я возле двери встану. Если что, я его нейтрализую – толстяки неповоротливы.
   Это были его последние слова, больше они не разговаривали.
   Минут десять прошло в напряженном ожидании. Сергей находился в волнении. Вот сейчас откроется дверь и войдет убийца его отца… Боже! Сколько лет Сергей не мог поверить в его смерть, сколько лет искал его могилу в Китае, а она здесь… ну, он выпытает из него, где захоронены останки отца! И пусть только попробует не сказать!.. Пусть попробует!! Сергей вглядывался в темноту, напряжение, казалось, достигло своего апогея…
   «Почему он не идет?! Почему не идет?! – думал Сергей, все тело его было напряжено, как струна. Но сомнения не оставляли его в покое. – Может быть, он заметил, что кто-то проник в дом?.. Но как?!. Почему он не идет?.. Почему не идет?..»
   – Сергуня! – вдруг раздался тихий-претихий шепот Карины. – Сергуня, мне страшно… Ты здесь?
   – Да, потерпи немного, – ответил он и тут же напрягся.
   За дверью что-то зашуршало, звякнуло…
   «Только бы Карина молчала!» – пронеслось в голове.
   В замке заскрежетал ключ. Сергей сжал зубы. Дверь, раскрываясь, скрипнула – в комнату ворвалась струя холодного воздуха с улицы….
   На темном фоне распахнувшейся двери вырос массивный силуэт человека. Он закашлялся, сделав шаг в комнату, захрипел и захлопнул за собой дверь…

Глава 2
ВЫКОВЫРИ ЕМУ ГЛАЗА!

   Неожиданно под потолком вспыхнул свет, и Сергей с Кариной, вглядевшись, увидели того самого пузатого человека, изумленно глядящего на них.
   – O! Вот и Петруха пожаловал! – воскликнула Карина из кресла, щурясь на вошедшего.
   Но в следующий момент в руке Петрушки блеснул металлический штырь. Он поднял его над головой и с огромной силой обрушил на стоящего справа от него Сергея.
   Это было настолько неожиданно для ослепленного светом Сергея, что он не успел сориентироваться – никто не мог предположить, что Петрушка сразу без разговоров бросится драться. Сергей только боковым зрением увидел, как что-то темное поднялось и с огромной силой начало опускаться на его голову… И не миновать Сергею смерти или по меньшей мере черепно-мозговой травмы. Но не зря семь лет он провел в монастыре Хаймань, да и Афганистан не прошел для него даром. В последний момент он бросил свое тело в сторону, и сокрушительный удар металлического предмета пришелся по плечу. Острая боль пронзила все тело. Сергей вскрикнул, от боли потемнело в глазах… Он тряхнул головой, чтобы сбросить с себя отупляющую муть… Это было как тогда, в Афганистане, когда его, оглушенного взрывом ручной гранаты, взяли в плен и трое моджахедов били его сапогами, не желая тратить на него пулю. Надеясь забить насмерть… И тогда Сергей нашел в себе силы стряхнуть эту муть от боли, когда уже все равно и с ужасом ждешь только следующего удара… Да и дело даже не в боли, а в том, что она подавляет волю человека, только этим страшна боль.
   Глаза Сергея прояснились, и он увидел всего в десяти сантиметрах от своего лица железный штырь, в следующее мгновение готовый размозжить ему лицо… Но поздно. Сергей уже пришел в себя. Он уклонился в сторону… конец металлического оружия просвистел в миллиметре от уха, поставил блок, выбил железяку из руки Петрушки и встал против него в стойку.
   – Я служил в спецназе, – прошипел Петрушка, зло глядя на Сергея.
   – Ну, ты, Петруччо, у меня сейчас получишь! – вдруг раздался вопль Карины, и ее темный силуэт метнулся на Петрушку сзади.
   Но тот, мгновенно повернувшись, без труда отбил летящую ногу, и Карина, взвизгнув, полетела обратно в кресло. Но этого мгновения хватило, чтобы Сергей сделал два удара ногой: один – левой по жирному пузу Петрушки, хотя этот удар, кажется, не имел большого успеха, и второй – с отмашкой сбоку, по челюсти. Петрушка тут же обмяк и рухнул как подкошенный.
   – Как, не очень он тебя?! – встревоженный Сергей бросился к Карине.
   – Терпимо, – потерла та бок. – Здоровенный бугай. Я уж думала, тебе, Сергуня, каюк.
   Она, кряхтя, разогнулась.
   – Нужно его связать, – Сергей поморщился, потрогав ушибленное плечо.
   – Тебе бы медпомощь оказать, – сказала Карина, увидев, что сквозь прорванную на плече куртку проступает кровь.
   – Ерунда. Петрушку связать нужно, а то очнется, снова бузить начнет.
   Карина нашла в куче белья простыню и смотала ее жгутом. Сергей здоровой рукой рылся в другой куче белья, выискивая, что может пригодиться для «фиксации» бугая.
   – Ты его, надеюсь, не убил?
   Карина наклонилась к лежащему человеку, перевернула его с бока на спину и вгляделась в лицо с мирно закрытыми глазами. Сейчас в нем не было ничего ужасного, обычное лицо обрюзгшего от чрезмерного приема пищи и пива мужчины. Черные, сросшиеся на переносице брови, нос картошкой. Трудно было поверить, что это и есть жуткий убийца.
   Карина, склонившись над ним, с интересом разглядывала его лицо.
   – Слушай, Сергуня! – не разгибаясь, позвала она. – А какого цвета у него глаза?..
   – Зачем тебе? – спросил Сергей.
   – Да я так, хотела… – начала отвечать Карина, но вдруг смолкла.
   Глаза лежавшего перед ней Петрушки внезапно широко открылись, как у куклы, словно не у живого человека, настолько механическим показалось Карине это действие. Это произошло так неожиданно, что у нее перехватило дыхание. Она даже не успела отшатнуться, как лежавший своими большими и сильными руками схватил склонившуюся над ним женщину за горло и, оскалив зубы, стал душить.
   – Серые у меня глаза, – еле слышно рычал он сквозь сжатые от ненависти зубы. – Серые…
   Карина прохрипела что-то нечленораздельное. Но тут Сергей, краем глаза увидевший непорядок, подскочил и рассчитанным ударом кулака лишил человека самочувствия. Карина, казалось, была близка к обморочному состоянию. Она с вытаращенными глазами и открытым ртом, держась за шею, отошла от лежащего, дыша так часто, как будто пробежала стометровку, и опустилась в кресло подальше от злодея, чуть не задушившего ее.
   – Ну ты как? – Сергей обнял ее за плечи. Как же это было приятно ему. – Ну что, не очень сильно он тебя? Пойду ему добавлю.
   – Не нужно, – прохрипела Карина. – Я уж думала, что жизнь моя кончилась. В глазах мрак, голова кругом пошла, даже что-то приснилось вроде… Ну ты иди, Сергуня, – она, не подумав, слегка толкнула его в поврежденное плечо. Но Сергей стерпел боль, даже не поморщился. – Свяжи этого буйного, а то он еще чего-нибудь плохое сделает… Самое главное – синяки наверняка будут.
   Сергей перевернул детину на живот и ловко связал ему руки за спиной, потом снова перевернул на спину.
   – Сейчас очнется.
   Сергей отошел к креслу, на котором сидела Карина. И действительно, через минуту или полторы Пузан-Петрушка зашевелился, закряхтел, открыв глаза, сел и бессмысленно огляделся по сторонам. По его глупому, напряженному лицу было понятно, что он ожидал увидеть себя совсем не в этой обстановке, наверное, ему тоже что-нибудь приснилось.
   – Ну, как здоровье, душитель женщин?
   – У меня из-за тебя, придурка, на шее синяки теперь будут.
   Карина любовно потрогала свою шею.
   – Кто вы такие? Что вам нужно? – человек смотрел с пола испуганно.
   – А ты и не догадываешься? – Сергей окинул его презрительным взглядом.
   Тот помотал головой. И тут же глухо сказал:
   – Хотя догадываюсь, вы пришли меня убить и ограбить.
   – Скорее всего, убить, – подтвердил Сергей.
   При этих его словах толстяк встрепенулся, так что его щеки неприятно студенисто вздрогнули, и лоб мгновенно покрылся крупными каплями пота.
   – Да, убить… – повторил Сергей с угрозой в голосе.
   И увидел, как такой совсем недавно храбрый драчун затрясся всем своим жирным телом. Это не была игра, толстяк действительно боялся. Страшно, дико, панически боялся смерти…
   «Ну, теперь пора», – решил Сергей. И тут же бросился резко к толстяку, схватил свитер на груди и неистово задергал его, другой рукой больно схватил за жирный подбородок.
   – Говори, гад, где Илья?!! Где Илья?!!
   Вид Сергея был настолько страшен, его натиск нагнал на толстяка такой ужас, что он только трясся и не мог ничего произнести. А Сергей все напирал. Он орал на него, несколько раз ударил по щекам, и казалось, в следующее мгновение убьет или по меньшей мере изувечит. Сила энергетического воздействия была велика до того, что доведенный до крайней степени ужаса толстяк не в состоянии был вымолвить ни слова. А Сергей все стоял на своем:
   – Где Илья?!! Говори, гад!!
   Наконец преодолев ужас, дрожащими губами толстяк проговорил:
   – Какой Илья?..
   – Ах, какой?! – еще больше рассвирепел Сергей и снова наотмашь ударил его по щекам.
   – Я не знаю никакого Ильи, – с придыханием повторил он.
   – Ах, не знаешь?! – снова взревел Сергей, пуча полные гнева и ненависти глаза. – А кто убил моего отца, тоже не знаешь?!
   Тут на помощь подскочила Карина.
   – На! Выколупай ему глаза!! – даже не проговорила – прошипела она, сунув в руку Сергею огромный кухонный нож, который обнаружила в хламе.
   Шипение и ее оскаленные зубы были ужасны. Сергей взял из ее руки нож и, сделав страшные глаза, повернулся к чуть живому от ужаса Петрушке.
   – Выколупай! Выколупай ему глаза!! – бесчинствовала рядом Карина и как-то даже приплясывала, угрожающе перебирая в воздухе накрашенными коготками, словно сейчас вцепится в жирную рожу Петрушки.
   «Боже ты мой! Ужасная-то она какая, как будто с шабаша прилетела», – пронеслось в голове у Сергея.
   – Я не знаю!.. Не знаю никакого Ильи!!! – переводя взгляд с ножа на Карину – с Карины на Сергея, – вопил Петрушка.
   – А это что?! – Сергей резко повернулся, как будто бросил тело к столу, схватил с него ботинок Ильи и снова оказался перед Петрушкой, ткнул ботинком в его красное и потное лицо. – Чей ботинок, говори!!
   Другой рукой он потрясал столовым ножом, привлекавшим внимание Петрушки больше, чем поношенный ботинок. Наконец Петрушка выпученными глазами сосредоточился на обувке.
   – Не моя, не знаю… – вымолвил он.
   – Не твоя, гад! Не твоя!! А у тебя дома лежит! Где взял?!!
   – Выковыряй ему глаза!! – опять взвыла рядом Карина.
   Вскрик этот сразу мобилизовал умственные процессы, происходящие в голове Петрушки. Он откинулся назад, глядя на ботинок.
   – Я его в машине нашел, – сказал он негромко.
   – В какой машине?! Ты что, сволочь, издеваешься?!
   Сергей приблизил лезвие ножа к его лицу.
   – В своей машине, под сиденьем валялся, – быстро-быстро, стараясь успеть до того, как ему начнут ковырять глаза, высказал толстяк и заелозил пяткой по полу, стараясь отползти от ножа подальше.
   – Ты что, издеваешься?! Кто же в твоей машине забыть ботинок мог?!
   – А это что? – Карина сунула ему в нос разрисованную под клоуна игрушку.
   – Эту тоже в машине нашел.
   – Кто у тебя в машине забыть мог?! – негромко, но страшно, очень страшно спросил Сергей.
   И это произвело действие не меньше душераздирающих воплей.
   – Марк, наверное, с детишками.
   – Какой Марк?!
   – Марк Анатольевич, когда машину брал.
   – Какой Марк Анатольевич? Где он живет?! Отвечай быстро!
   – Да здесь напротив и живет, – пролепетал толстяк.
   Сергей в запарке не сразу сообразил, что речь идет о друге его отца.
   – А когда ты ему машину давал?!
   – Да дня три назад – он с детишками уезжал куда-то. Вот тогда ботинок и нашел, мало ли, думаю, пригодится, а куклу уже давно взял, они не спрашивали, я отдавать и не стал…
   – Так у него что, доверенность есть?
   – Да, доверенность, давно уже доверенность… Он как десять лет назад въехал с детишками, так мы с ним в складчину машину и купили… – Толстяк разговорился, вероятно, это была реакция на перенесенный стресс.
   Сергей опустил нож и стоял, что-то пытаясь сообразить, связать у себе в голове. Карина тоже перестала буйствовать и молча и неподвижно стояла рядом.
   – Так разве он десять лет назад приехал? – спросил Сергей.
   – Да, десять лет назад с детишками приехал.
   – А ты здесь давно живешь?
   – С детства. А раньше в том доме его брат жил, и звали-то одинаково – оба Марки Анатольевичи. Но он умер, вот брат с детишками и вселился.
   Толстяк смолк, преданно глядя в глаза Сергею, желая обстоятельно ответить на любой вопрос, какой бы тот ни задал.
   – С детьми десять лет назад… – проговорил задумчиво Сергей, глядя мимо толстяка.
   – Да. С детишками приехал и живет… Но детишки, правда, странные какие-то: за десять лет ни на сантиметр не выросли. Как десять лет назад выглядели на восьмилетних, так до сих пор так же и выглядят…
   – А им сейчас по восемнадцать, что ли? – спросила стоявшая рядом Карина.
   – Да, выходит, так, – закивал охотно толстяк.
   – Так это не дети, это карлики, – хмыкнула Карина.
   – Вот и я думаю… – проговорил толстяк. – Но он их почему-то детьми называет, а какие же они дети?
   – Карлики, – негромко проговорил Сергей, хлопнув себя по лбу. – Это же карлики!! Почему я не подумал об этом сразу?! Ведь это карлики…
   Для Сергея вдруг все стало ясным. И детишки, которые вечно крутились вокруг него и в тех местах, где происходило очередное преступление. Оказывается, он сам все рассказал Петрушке, а Петрушка и есть «друг отца».
   Сергей наклонился и развязал руки толстяка. Тот недоуменно, потирая затекшие кисти, поднялся на ноги.
   – Произошла ошибка, – глухо сказал Сергей, не глядя ему в глаза. – Много лет назад убили моего отца, теперь пропал мой друг – и это все дело одного человека. И теперь я точно знаю, кто это.
   – Вы говорите о Марке Анатольевиче, – понизил голос хозяин дома и оглянулся на окно. – Вы знаете, я не удивлюсь ничему, я сам его побаиваюсь. Иногда он бывает страшен. Вообще-то он не в своем уме слегка, наряжается в красную рубаху и красный колпак… А иногда, бывало, я кровь в машине обнаруживал, вот и дня три назад, когда он машину брал, тоже кровь на сиденье. А что за кровь? Кто ж его знает, может, ребеночек нос расковырял, а я в милицию побегу… Я уж о детишках не говорю, как их увижу – мурашки по коже. Да и бандиты какие-то к нему раньше приходили, я даже фотографировал…
   Сергей слушал толстяка, и вся картина вырисовывалась перед ним.
   – Теперь все ясно. Значит, так, Карина… – Сергей повернулся к ней, но, как видно, сделал это чересчур резко и тут же, поморщившись, схватился за раненое плечо. – Значит, так. Я сейчас иду в дом. Возьму их один, ты пока что…
   – Вы к Марку Анатольевичу собираетесь? Так его нет. Он вместе с детишками куда-то уехал, – толстяк махнул рукой.
   – Как уехал?! – Сергей повернулся к хозяину дома. – Ведь вы только что в машине подъехали.
   – Ну да, я приехал к дому. Тут он подходит и говорит, что ему срочно по делам требуется. Посадил детишек и ходу. Ну я и дал ключи, как ему не дашь…
   – Давно это было?!.. – Сергей потер лоб. – Телефон!! Где телефон!! – вдруг почти закричал он.
   – Да вон, в той комнате, – указал рукой толстяк.
   Сергей бросился в комнату и заметался там в бардаке, пока под какой-то тряпкой не нашел аппарат. Он стал лихорадочно крутить диск аппарата. Подошла Карина.
   – Что случилось, Сергуня?
   – Никто не подходит, – сказал он, бросив трубку на рычаг. – Значит, так…
   Он повернулся к Карине, хотел что-то сказать, но, передумав, снова схватил трубку, набрал номер и снова вслушивался в долгие, бесконечные гудки.
   «Ну возьми… Ну возьми же трубку…» Он опустил трубку на рычаг. Посмотрел на наручные часы. Ушибленная рука слушалась нехотя, напоминая о себе болью.
   – Да. Он, что характерно, может уже быть там.
   – У вас что-нибудь случилось? – вошел хозяин дома.
   – Послушайте, Гриша, у меня к вам очень, очень важная просьба. От этого зависит жизнь людей. Понимаете…
   – Да уж как не понять…
   – Я вот здесь напишу номер телефона. – Сергей, достав из кармана куртки записную книжку и написав в ней номер, вырвал страничку и протянул Грише. – Там сейчас никто не берет трубку, а нам нужно срочно уехать. Я боюсь, что может быть уже поздно. Если дозвонитесь, скажите, что им всем грозит смертельная опасность. Пусть закроются и ждут Сергея. Я буду через двадцать минут. Им грозит смертельная опасность. Понимаете?! Смертельная!
   – Да, конечно, я буду звонить.
   – Только обязательно дозвонитесь, иначе их могут убить.
   Перед уходом Сергей еще раз набрал номер котельной, но безрезультатно.
   – Я обязательно дозвонюсь, – заверил его Гриша, внимательно глядя на бумажку с номером. – Сейчас же и начну звонить.
   Он снял трубку. Услышав, как хлопнула входная дверь, все так же держа в одной руке телефонную трубку, в другой – листок бумаги, он проследил, как Сергей с Кариной пробежали мимо окон. Потом захихикал меленько, отчего его щеки заходили, как студень, и положил трубку на рычаг телефона.
   – Позвоню, позвоню, – проговорил он сквозь гадкие подхихикивания.
   Григорий неторопливо сложил бумажку пополам, потом еще раз, потом старательно скомкал ее и положил в рот, с улыбочкой и со смаком прожевав бумажный катышок, проглотил. Гриша был всеяден.
   Напевая какую-то веселую песенку, он вышел из дома и, перейдя через дорогу, попал на участок своего соседа…
   Через несколько минут Гриша, надрываясь от тяжести, уже тащил через дорогу насос для качания воды из колодца. За полчаса он сделал еще две ходки и оба раза возвращался не с пустыми руками.
   – А теперь пускай убивает, – похихикивая, Гриша долго еще прохаживался по комнате. – Мне-то что. Теперь машина моя будет! Моя личная… Пойду-ка я посмотрю, что еще взять можно…
 
   Сергей с Кариной выскочили на улицу и побежали. Тут-то вот они и пожалели, что оставили машину так далеко. Карина не отставала от Сергея и, когда они добежали до машины, совсем задыхалась.
   Сергей выглядел сосредоточенным, движения его были скупы и расчетливы. Теперь он точно знал своего врага. Машина рванула с места и помчалась по Таллинскому шоссе в сторону центра города.
   Каким-то внутренним чутьем Сергей чувствовал, где можно, а где нельзя превышать скорость. Лавируя между мчащимися автомобилями, он успевал проскользнуть в любую щелку. Машину он водил великолепно. Карина за всю дорогу не произнесла ни слова, то ли утомившись от бега, то ли по какой другой причине, но такое долгое безмолвие было совсем ей не свойственно.
   – Я пойду один, – сказал Сергей, остановив машину возле дома, не въезжая во двор.
   – Ну, Сергуня!.. – возмутилась Карина. – Что же я тогда неслась, как кобыла?
   – В общем, будь здесь, что характерно, – сказал Сергей, вылезая из машины и направляясь к подворотне.
   – Ну вот еще! – обиженно возразила Карина, но в полном уже одиночестве.
   Двор, где располагались котельная и гараж, освещался скупым светом единственного тусклого фонаря – свет же в котельной обычно горел сутки напролет. Во дворе никого не было. Сергей, выглянув из-за угла, внимательно осмотрел двор и окна парадных, но не заметил ничего подозрительного.
   Неторопливо, каждую секунду ожидая точно пущенного обломка кирпича или бумеранга, который размозжит ему голову, Сергей двинулся к котельной. Он убедился в том, что эти лилипуты, несмотря на ничтожный рост, очень опасны – он помнил, как чудом спасся от летящего в него бумеранга; теперь он не сомневался в том, что это кто-то из них такой ловкий метатель. Ведь тогда в овраге были дети, и в их компанию ничего не стоило затесаться карлику с карлицей.
 
   Карина, ожидая Сергея, вся извелась. Раз десять, не в силах больше сидеть на месте, когда Сергея там, может быть, уже расчленяют на части топорами, она пыталась выйти из машины и один раз даже открыла дверцу… но, одумавшись, уселась на место.
   «Да что же он так долго?!»
   Сергей вернулся через полчаса.
   – Значит, так, – начал он, усевшись в машину и заводя двигатель. – Едем обратно. В котельной никого нет. Я выставил стекло, пробрался в котельную и позвонил домой Эдуарду Робертовичу. – Сергей вырулил на Дворцовый мост. – Слава богу, они собрались в квартире, а не в котельной.
   – А чего же ты от толстяка директору уродов не позвонил?
   – Не сообразил как-то сразу… Но дело не в том. Оказывается, в их театре были карлики. Два карлика! Представляешь?! Брат с сестрой, но эти карлики не совсем обычные. Если обычные карлики со временем, что характерно, старятся лицом, то эти почти не менялись и все время выглядели как дети. Ты представляешь, Карина?! – Сергей находился в несвойственном ему возбуждении. – Они спокойненько находились рядом со мной, а я даже не предполагал ожидать от них враждебных действий. Это, что характерно, как мина. Такой ребеночек, скачущий на скакалочке, мог запросто всадить мне в спину нож…
   – Круто! – оценила Карина.
   – Но это даже не самое главное. В театре карлики работали воздушными акробатами – их звали Янош и Марика – они из обрусевших поляков. Так вот, карлики работали всегда без страховки, и никак их не могли заставить пристегнуть страховку. Но еще Эдуард Робертович сказал, что у них был номер с австралийским бумерангом, и Янош настолько наловчился в его метании, что сшибал с головы Марики яблоко…
   – Словом, лилипуты эти еще те карлики, – не очень внятно скаламбурила Карина.
   – Да, они могут быть, если захотят, очень опасны, так сказал Эдуард Робертович. Хотя лично он не верит в то, что карлики могли добровольно помогать Петрушке. Безумие он считает, что характерно, чисто индивидуальным делом.
   – Ну, теперь хоть понятно, кто в тебя запустил бумерангом.
   – Не только это, – Сергей ловко обошел две идущие впереди машины. – Теперь все стало понятно и с куском штукатурки, который чуть не ляпнулся мне на темя, – для воздушного акробата спуститься с крыши на веревке, подтюкать молоточком штукатурку – раз плюнуть. Когда я вышел из квартиры, его сестра Марика, увидев меня, подала сигнал обыкновенным зеркальцем. Я заметил, как что-то блеснуло на крыше, и ее крохотный братик толкнул стеночку. И лежать бы мне с растрепанированным штукатуркой черепом. Кроме того, мне стало понятным попадание вещей из моей комнаты в жилище мертвого свидетеля. Возможно, ночью, когда я выскакивал к машине по зову сработавшей сигнализации, Янош, маленький и ловкий, спустившись с крыши по веревке, проник в форточку, похватал все, что попалось под руку, и вылез обратно. Вот, собственно, и вся история.
   – Да это-то фиг с ним! – махнула Карина рукой. – Где они, скоты, Илюху закопали – вот вопрос!
   Сергей вдруг резко дал по тормозам и повернул руль вправо. Шины взвизгнули… Из-под колес выскочила кошка и стремглав бросилась через дорогу.
   – Я все-таки надеюсь, что он жив, – хмуро сказал Сергей.
   Карина промолчала.

Глава 3
КЛОУН И СМЕРТЬ

   В доме Марка Анатольевича было темно. Машины нигде не было видно. Сергей, не останавливаясь, только чуть притормозив, проехал мимо.