Арно Сергей. Право на жизнь

   За то время, пока Илья сидел в кромешной темноте, он успел напредставлять себе множество различных ужасов. Изо всех сил, до боли в глазах вглядываясь в беспросветную тьму, он мечтал только об одном, чтобы Сергей поскорее включил свет. Перед глазами всплыл Рахит с отъеденной головой, охранник в тот отвратительный и чудовищный момент, когда крыса, словно макаронину, перекусила ему руку… Его крик, страшный крик лютой муки… вопль этот бился в памяти до сих пор.
   Там, где был лаз, что-то звякнуло, зашуршало… Илья напрягся, страх душил, стало трудно дышать.
   «Нужно сказать Сергею, чтобы зажег свет. Скорее, пока не поздно!..» – панически пронеслось в мозгу Ильи.
   И тут он почувствовал движение. Совсем рядом со своим лицом. Он замер, сердце ухало в груди, во рту пересохло… Потом снова легкое движение воздуха возле самого лица… Может быть, это Сергей?.. И тут до лица Ильи кто-то дотронулся. В полной темноте это произвело на Илью сильное впечатление и словно парализовало его – рука ощупала его лицо… И тут напряженная до последней степени тишина лопнула, взорвалась!.. Истошный вопль прорезал глубокую тишину подземного помещения. Показалось даже, что ярко вспыхнул свет. Но так-только показалось, это женский крик прозвучал, как вспышка…
   Тут же зажглась лампочка под потолком. И Илья увидел прямо перед собой перекошенное ужасом лицо орущей девицы, в которой он не без труда узнал Марину, настолько страх переменил ее внешность.
   Увидев перед собой Илью, девица орать перестала.
   – Ты что, вообще дурак?! Разве можно в темноте прятаться, чуть до инфаркта девушку не довел. – Она перевела взгляд на Сергея. – А это кто с тобой? Вы то бедную девушку пистолетом пужаете, то в темноте рожу подставляете. Совсем офигели.
   Сегодня на ней был легкий халат, под которым, как догадался Илья, больше ничего не имелось, кроме фигуры, а фигура у нее была что надо – это Илья успел заметить еще при первой их встрече.
   – Хорошо, что ты, Марина, сама к нам приползла: нам хоть пачкаться, что характерно, не придется, – сказал Сергей. – Ты присядь, поговорить нужно.
   – А я девушка честная. Я с незнакомыми мужиками не разговариваю, у вас. мужиков, одно на уме, – она этак провела по бедру и прогнулась, что если «этого» даже на уме и не было, то сразу пришло. – А я девушка честная. Этого кента я уже видела, – кивнула она в сторону Ильи. – С ним поговорю, а с тобой не буду.
   – Это Сергей, – сказал Илья. – Он хозяин этого помещения.
   – Да. Ты у меня, что характерно, в гостях, – ухмыльнулся он. – Так что садись, красавица. Сядь!! – вдруг рявкнул на нее Сергей.
   Та от неожиданности села на кровать, но тут же взяв себя в руки, нахально сузила свои кошачьи глаза, отчего халат на ней сразу показался лишним, и соблазнительно закинула ногу на ногу. От этого движения очень удачно приоткрылась часть ее груди… Словом, все было проделано, чтобы выбить Сергея из равновесия. Но Сергея не так-то просто было вывести из равновесия – он, не обращая внимания на подстроенные Мариной гадости, сел на стуле напротив. Того же нельзя было сказать об Илье. Он, конечно, тоже уселся на кровать, но все время искоса поглядывал на выставленные для обозрения «гадости».
   – Мы, Марина, не хотим причинять тебе зло, – начал Сергей, неторопливо, отчетливо произнося каждое слово, для того чтобы отчеканить их смысл в ее сознании. – Этот гараж принадлежал моему отцу. Когда он умер, меня не было с ним, я был тогда далеко, в армии. Много лет я думал, что отец мой умер своей смертью, но вот появляешься ты…
   – Знаешь чего, – перебила Марина. – Как там тебя зовут… Отстань от меня. Наврала я тогда, испугалась сильно и наврала! Понял?!
   – Видишь ли, Марина, – ничуть не переменив спокойного, вкрадчивого своего тона, продолжал Сергей. – Я очень любил отца, поэтому мне необходимо знать, какой была его смерть. Мне неизвестно, какие отношения у твоей матери были с моим отцом, но я должен, обязательно должен найти ее.
   При этих словах Сергея лицо Марины недовольно скривилось.
   – Не выйдет, умерла моя мать… Ладно, мне понта нет от тебя скрывать. Расскажу, что знаю. Моя мать твоего отца ужасно любила, от этого и поплатилась жизнью. Я думаю, что тот же сукин сын и с ней разделался. Так что и в моих интересах, чтобы ты его разыскал.
   – В таком случае, что характерно, ты мне должна рассказать все, что знаешь.
   – А я тебе уже все и рассказала. Я ж больше ни фига не знаю.
   – Так какой смертью умер мой отец?
   – Пропал. В один прекрасный день мать приходит такая расстроенная. Ну, у нас с ней тогда отношения поганые были – я тогда как раз с плохой компанией связалась. Но потом она мне все-таки рассказала, что отец твой пропал. После вроде письмо от него пришло из Китая, а потом сообщили, что он там и умер. Но мамаша моя не верила, что он в Китай уехал. Ну и все. Дальше она стала соваться везде… Ну, а потом умерла.
   – Подожди, что значит «соваться везде»?
   – Ну что значит. Свидетелей каких-то опрашивала… А там как раз два убийства произошли, ну, она ими все интересовалась, вот и доинтересовалась…
   – Какие убийства? Почему она ими интересовалась? – не отставал Сергей.
   – Да что ты меня пытаешь? Я что, помню? Я тогда молодая была, мне это пофиг было.
   – Ну хорошо, Мариночка. Ну хоть адрес знакомой твоей матери дай. Ну были же у нее подруги или соседи там какие-нибудь…
   – Слушай, что ты от девушки хочешь? Я ведь с восемнадцати лет дома не живу.
   Еще около получаса Сергей пытался выведать У Марины хотя бы один адрес, выяснить хотя бы одну подробность. Но та топила в развязной наглости все здравые мысли, и Сергей фактически не узнал ничего. Разговор с девицей только укрепил в нем уверенность в том, что смерть отца носила далеко не естественные причины.
   – Врет она все, – заключил Сергей, когда они вышли из гаража. – Не верю я ей.
   Время хотя и было позднее и уже сгустились сумерки, возле машины Сергея, сидя на корточках, в мокром песке совочком копалась девочка лет восьми, в синем пальтишке. Илья только мельком взглянул на нее, пожалев несчастное существо, вынужденное играть в убогом дворике в малом количестве песка.
   «Видно, родители алкаши», – подумал он.
   – Знаешь, что, – Илья остановился возле машины. – Ведь нам известны фамилия и имя Марининой матери. Давай я завтра позвоню Жанне, и она через свою контору моментально узнает о ней все. А если Марина врет, что она умерла, мы узнаем ее адрес.
   – Ты знаешь, у меня, что характерно, тоже такая мысль мелькнула. А если она умерла насильственной смертью, то в их картотеке все эти случаи зафиксированы. Ну поехали!
   Они сели в машину, Сергей завел двигатель. Копавшаяся в песке девочка, чтобы ее не задавили, нехотя поднялась с корточек и перебралась в другое место.
   Бедное дитя!
 
   – Что это за сверток? – спросил Сергей, когда они поднялись по лестнице до двери квартиры.
   Возле двери лежало что-то, завернутое в газету. Сергей остановился, не трогая свертка.
   – Думаю, в нем отрубленные кошачьи головы, – предположил Илья.
   – Странная мысль.
   Илья наклонился и двумя пальчиками отогнул край газеты.
   – Ну, так и есть.
   – Интересно, что бы это значило? – хмыкнул Сергей.
   – Боюсь, что это новое предупреждение, – ответил Илья, поднимая пакет.
   – Думаешь, от чуди посылочки?
   – Возможно, и от них, – пожал Илья плечами.
   – Пойду во двор отнесу. Вчера вечером уже такую же посылку выбросил, правда, вчера было пять голов, а сегодня почему-то четыре. Одну не доложили. Безобразие!
   – А ты жалобу напиши.
   Илья стал спускаться по лестнице.
   – Подожди, я с тобой, – окликнул его Сергей.
   Они вышли во двор. Сергей внимательно оглядывался крутом. Сверток опустили в помойный бак.
   – Знаешь, Илья, – остановил его Сергей возле парадной. – Ведь ты находишься в опасности. Рано или поздно городская чудь доберется до тебя. Ты думал об этом?
   – Конечно, думал, – признался Илья.
   Действительно, много раз он с ужасом вспоминал то, что вынес из-под земли тайну древнего народа и что они не успокоятся, пока не поймают его и не сотрут часть памяти… а может быть, и всю, чтобы превратить его в полного идиота и полностью уже обезопаситься. Но не мог он, не хотел покидать этот город. Что-то перекувырнулось в душе Ильи за то время, пока он жил в Петербурге. Бывало, ночью, когда плохо спалось, он с тоской думал: «Завтра же сяду в поезд и уеду в свой спокойный, тихий Новгород. Устроюсь снова работать на электрическую подстанцию, буду книжки читать… – а потом вдруг одумывался: – Да как же я без этого сумасшедшего города?! – и в ужасе холодел: – Нет! Уеду!»
   А когда просыпался наутро, водоворот событий снова закручивал его, и снова вихрь мчал дальше. И снова кругом была опасность, смерть, ужас… Как он может покинуть этот город с его приключениями, еще не раскрытыми тайнами… С Жанной, наконец! Слишком многое связывало его уже с ним корнями… Да, корнями, ведь у него под землей был ребенок… и он оказался невольным продолжателем древнего живущего под землей народа чуди. Как он мог оставить этот пусть даже полный смертельной опасности город? Как?!
   – Знаешь, Сергей, китайский философ Лао-цзы когда-то где-то написал: «Стоящий на цыпочках не простоит долго». Это ты сказал мне полгода назад. За эти полгода я успел постоять на цыпочках в буквальном смысле и скажу тебе, что Лао-цзы был прав. Но только здесь я чувствую жизнь, чувствую, что я живой… Ну, может быть, пока живой. Только в этом городе мне хорошо. И потом, помнишь? Я приехал из Новгорода, чтобы разобраться. Но ведь я не во всем еще разобрался.
   Сергей улыбнулся:
   – Я знал, что ты приблизительно так ответишь.
   Они вошли в парадную и поднялись до дверей квартиры. На звонок тут же открыла Карина.
   – Что случилось? – с порога спросил Сергей, только мельком бросив на нее взгляд.
   Друзья вошли в прихожую.
   – Да нет, ничего не случилось, все в порядке, – повела Карина плечами.
   Но голос у нее был какой-то необычный, словно она что-то недоговаривала. По ней всегда было заметно, когда она что-нибудь пыталась скрыть. Сергей не стал настаивать. Раздевшись, друзья прошли в кухню. Карина стала подавать на стол.
   – Этот жлоб-то – Транс – не являлся? – полюбопытствовал Илья. Он жутко проголодался за сегодняшний день.
   – Не являлся, – сумрачно ответила Карина.
   В кухню, по обыкновению скорым шагом, вошел горбун, три раза обежал вокруг стола и удалился.
   – Ложку у меня спер, – пожаловался Илья.
   Карина подала другую.
   – Слушай, когда ты этого горбуна придурковатого в психушку обратно возвратишь? Ведь он достал меня окончательно, все тырит…
   В кухню вошел Басурман и тихонечко уселся на табуретку в углу. Под глазом у Басурмана красовался тщательно припудренный синяк.
   – Вон, на Басурмана разлагающее действие оказывает, – продолжала Карина. При его упоминании Басурман испуганно вздрогнул и, втянув голову в плечи, покосился на свою невесту. – Теперь, как только горбун бредятину нести начинает, он сразу к нему и стоит слушает, как приклеенный, – уперев руки в бока и выпятив обширную грудь, громогласно вещала Карина. – Он, стервец, на Басурмана своей болтовней плохо влияет…
   – Подожди, Карина, ведь горбун бред сплошной несет, – вступился за бредовика Илья. – Его и русский человек не понимает, а этот и совсем гвинеец – он по русски-то ни бельмеса.
   – Вот он – не понимает! – Карина сунула в нос Илье фигу. – Все он понимает! О чем же они, по-твоему, тогда разговаривают? Да и Басурман совсем безнравственный от проповедей бредовика сделался. Никогда он, людоед несчастный, ко мне не лез! А тут лезет. Глазищи во!! И лезет, лезет!.. Прямо еле сладила. Давай увози горбуна к чертовой матери. А то я дверь на лестницу открытой оставлю, пускай по дому шлындрает. Здесь все-таки жилая квартира, а не дурдом…
   Карина совсем распалилась.
   – Ладно, придумаем что-нибудь, – обнадежил ее Сергей.
   – Да, тебе, Илья, твоя хромоногая звонила. Три раза, – мгновенно успокоившись, сказала Карина.
   Когда Илья с Сергеем ложились спать, Сергей, задумчиво теребя ус, сказал:
   – А ведь действительно, что с горбуном теперь делать? Китайца, что характерно, уже в живых нет. Значит, все его россказни о подземных лабораториях нам не потребуются.
   – Я думаю, что он нам все уже рассказал, вот только расшифровать это сложно будет. Раз уж у тебя крыша от этого бреда едет, то что тогда о других говорить?
   – Кассеты, ладно. С горбуном чего делать будем? Может быть, его, что характерно, обратно в дурдом подбросить?..
   – Снова по подземному ходу полезем? – Илья закатил глаза к потолку. – Опять к другу твоему инквизитору… В общем, все сначала.
   – Ну, если не хочешь, я сам его отвезу. А то Карину жалко.

Глава 5
ПРОКЛЯТЫЙ ПЕТРУШКА!

   Проснувшись утром, Илья позвонил Жанне и после многочисленных любовных шушуканий и намеков попросил у нее навести справки о Лухт Вере Вольфовне, потом добавил шепотом, что очень скучает и ждет не дождется встречи. Жанна пообещала навести нужные справки, но за это потребовала с Ильи немыслимую плату: сто поцелуев. После пятнадцатиминутного торга Илье удалось увеличить это количество до двухсот.
   Сергей тренировался в избиении «груши». Карина попросила Илью сходить в булочную. Она бы послала Басурмана, но тот имел побитый вид и не всегда покупал то, что просили.
   Как только Илья вышел из двора, возле него остановилась машина «скорой помощи».
   – Эй, мужик! Погоди, мужик!
   Из машины вышел санитар в белом халате.
   – Ну, чего?
   Илья остановился, на всякий случай оглядевшись, куда в случае чего можно убежать. Санитар был Илье не знаком, по возрасту лет двадцати двух. Вслед за ним из машины вышел второй медработник с усами, возрастом постарше, и тоже направился в сторону Ильи.
   – Эй, слышь, у тебя документы есть? Паспорт или полис страховой…
   – Может, медицинская карточка есть? – спросил второй недовольно.
   – Нет. А зачем?
   Они остановились рядом с Ильей, никак не проявляя враждебности.
   – Да нужно. А ножа случайно с собой в кармане не носишь? – спросил санитар постарше. – А-то ищем мы, понимаешь, мужика одного с ножом. Брадобрей кличка у него. Не встречал?
   – Может быть, Парикмахер? – предположил Илья.
   Санитары переглянулись.
   – Да вроде я слышал, Цирюльник кличка у него, – пожал плечами молодой.
   – Хрен его знает. Мне сказали Брадобрей, – упорствовал санитар постарше.
   – Мы вообще недавно на работу устроились, – виновато пояснил молодой. – Нам сказали: «Вот вам город Петербург – ищите Брадобрея или Цирюльника с ножом…»
   – Может быть, Садовника с граблями? – пошутил Илья.
   – Тебе весело, – обиделся молодой. – А нам сказали, не поймаете Брадобрея за полгода – уволим на хрен. А как он выглядит? Где обитает?.. Городище-то огроменный.
   – Да, задача сложная, – согласился Илья. – А тех, которые до вас работали, стало быть, уволили?
   – Уволили, – подтвердил старший санитар, достал из кармана пачку сигарет и предложил Илье одну для угощения.
   Илья, хотя и курил всего несколько раз в жизни, взял и прикурил от протянутой зажигалки. Приятно закружилась голова.
   – Так, ты говоришь, Садовника с граблями им подсунуть? – усмехнулся усатый. – Это идея. Тем более, они там сами не знают, кого ловить нужно. Привезем им садовника с граблями. Пусть не обижаются.
   Санитары, похохатывая, направились к машине.
   – Или Могильщика с лопатой, – сострил им вслед Илья и, покуривая, направился в булочную.
   – Повара с поварешкой! – крикнул из окошка санитар.
   Когда Илья вернулся из булочной, дверь ему открыл Сергей.
   – Звонила Жанна, она навела справки о Лухт. Оказывается, она жива.
   – Вот это здорово, – обрадовался Илья, проходя в кухню. – Адресок она, надеюсь, сказала?
   – Сказала, – как-то уныло проговорил Сергей.
   – Ну, так чего же ты недовольный такой? Нужно поехать и у нее все узнать.
   – Поехать мы, конечно, поедем, – Сергей опустился на табуретку. – Но есть одна, что характерно, загвоздка. Гражданка Лухт – сумасшедшая. И мало того, опасная сумасшедшая. Она обвиняется в двух убийствах и в данное время пребывает в состоянии полной невменяемости".
   – Все равно ехать нужно. Может быть, хоть что-нибудь узнаем.
   – Жанна по своим каналам обещала устроить встречу. Поедем посмотрим на нее, но я не думаю, что выяснить что-нибудь удастся.
 
   Вера Вольфовна Лухт содержалась в психиатрической клинике с особым режимом. Здесь не было случаев выздоровления, хотя таблетки выдавали всем обязательно (три раза в день по шарику аскорбиновой кислоты), но это помогало не всегда, а вернее сказать, никогда не помогало. Так что лечились они в больнице до скончания своих дней, тем более что случаи здесь были в большей степени безнадежные. Убежденные убийцы, насильники, поджигатели… Причем в поголовье своем имевшие не одну жертву, а больше, порой значительно больше. Так что их не особенно старались лечить. И на чью психику аскорбиновая кислота не действовала, на тех напрасно медикаменты не переводили и не экспериментировали. Потому что если бы их вылечили и выпустили… Кому бы от этого было лучше? Кроме того, среди убийц и насильников бродили секретчики. То есть те, кто носил в своем помутненном рассудке государственный секрет, о неразглашении которого подписал когда-то в здравом уме и твердой памяти документ.
   Раньше таких увозили в специальную клинику в самом сердце России. Там, за колючей проволокой под сверхвысоким напряжением, охраняемый, как Кремль, весь дурдом был набит государственными секретами. И на картах ЦРУ периода холодной войны значился (по важности) объектом № 1, после Кремля, разумеется. Но с некоторых пор гнать через всю страну спецэшелон с сумасшедшими ленились и определяли их в эту клинику особого режима, где они могли беспрепятственно рассказывать государственные тайны любому убийце и участнику государственного переворота сколько угодно.
   Разумеется, что в такую закрытую больницу допускали только по специальному разрешению. А у Сергея с Ильей как раз такие разрешения и были.
   При входе человек в белом халате, из-под которого явственно проступала форма с погонами, пристально разглядывал документы и их владельцев. Потом предложил им пройти в другое помещение.
   Больница была тюремного типа: везде решетки, только дежурные не в мундирах охранников, а в белых халатах. Они проходили через решетчатые двери, которые после их прохода тут же закрывались. Заметил Илья среди охранников и одну женщину, но такого вида, что ей больше пошло бы быть мужчиной. В сопровождении «медбрата» они прошли через двор, поднялись на второй этаж. Навстречу им попалось несколько умалишенных женщин в сопровождении санитаров. Наконец их ввели в небольшую комнату. Посредине стоял привинченный к полу стул с подлокотниками, на которых имелись ремни, чтобы ими в случае необходимости можно было пристегнуть руки и ноги.
   Друзьям предложили сесть на лавку напротив стула.
   Илья с тревогой озирался по сторонам. Больше мебели в комнате не имелось, потемневшие толстые стены, тюремные решетки на окнах – вся эта обстановка угнетала дух. Казалось, что это надолго, навсегда, что им никогда уже не выйти из этих стен. Даже Сергей, вдруг притихший, глядел кругом настороженно.
   Ждали они минут двадцать. Наконец в коридоре раздались шаги, дверь открылась, и двое санитаров, предупредительно поддерживая под руки, ввели седовласую, гладко причесанную женщину в халате. Она по-детски испуганным взглядом обвела присутствовавших и, при помощи санитаров усевшись на стоявший в центре стул, сказала с капризными нотками обиженной девочки:
   – Мне Марусю взять не разрешили… Как поставлю ее в угол, гадкую!..
   Сдвинув брови, махнула сухоньким кулачком, топнула ножкой и, сунув указательный палец в рот, склонила головку набок, искоса уставившись на Илью.
   – Вера Вольфовна… – немного конфузясь, начал Сергей.
   – Верочка, называйте ее Верочка, иначе она не станет разговаривать, – сказал один из стоявших рядом с женщиной санитаров.
   – Верочка, – негромко повторил Сергей, ему было трудно пересилить себя и назвать эту преклонных лет женщину таким несерьезным именем. – Верочка, – наконец начал он. – Вы… Вы когда-то…
   – Говорите ей «ты», только «ты», – вновь перебил тот же санитар.
   – Верочка, ты встречалась когда-то с Василием Александровичем. Я его сын. Я хочу знать, что с ним случилось?
   – Вася, Васенька, Вася, Василек… – не вынимая изо рта палец, нараспев завыла женщина, качая головой из стороны в сторону и не сводя с Ильи глаз, так что ему стало неудобно под въедливым взглядом сумасшедшей. – Вася, Василек…
   – Я его сын… – попытался перебить женщину Сергей.
   – Вася, Васенька… – не слушая его, продолжала тянуть женщина. – Верочка любила Васеньку, но пришел злой-презлой и забрал Васю, – вдруг сказала она все так же нараспев: – Вася, Васенька…
   – Кто пришел? Кто злой-презлой?
   Но женщина не слушала и ни разу так и не взглянула на Сергея: Илья, видно, ей нравился больше.
   – Васина дочка не знает про папочку, но пришел злой-презлой… Вася, Васенька…
   – Верочка, кто злой? Как его звали? – Сергей подался вперед, напряженно стараясь хоть что-то понять из бреда сумасшедшей.
   – Вася, Васенька… Злой-презлой… Петрушка!! – она изо всех сил выкрикнула это имя. – Злой Петрушка украл Васю, Василечка! Петрушка – это он!! – вдруг бешено возопила старуха и ткнула обслюнявленным пальцем в лицо Ильи.
   Илья вздрогнул, внутренне сжался, втянул в плечи голову; холодная струйка побежала между лопаток.
   – Он, проклятый!! – брызжа слюной, визжала старуха изо всех своих силенок. – Он всех убьет!!!
   Она попыталась соскочить на пол, чтобы вонзить в лицо Ильи свои ногти, но санитары предупредительно-нежными, но сильными надавливаниями на плечи усадили ее на место.
   – Он, проклятый Петрушка!! – продолжала обзывать Илью женщина.
   – Больше вы от нее ничего не добьетесь, – сказал санитар.
   И действительно, с каждым выкриком женщина все больше входила в истерическое состояние. Она заходилась в крике, крутила головой, глазами, но ни на мгновение не выпускала из поля своего зрения изумленного, перепуганного, подавленного Илью.
   – Ничего не добьетесь, теперь вам лучше уйти – посоветовал все тот же санитар.
   Друзья встали и бочком, чтобы разъярившаяся женщина не достала до них, пошли к выходу.
   – Петрушка!! Проклятый Петрушка!!!.. – орала она не переставая, и все смотрела на Илью, и, когда он проходил мимо, изгибаясь все еще, вслед умудрялась проклясть его взглядом… и заглядывала через плечо, провожая его до двери, извиваясь в крепких руках санитаров…
   – Проклятый Петрушка!!! Проклятый!!..
   Тяжелая дверь заглушила ее крик.
   В коридоре их ждал провожатый. Дрожащей рукой Илья вытер со лба пот, его знобило.
   – Пойдемте, – без лишних слов и расспросов сказал провожатый, едва только взглянув на них.
   Сергей с Ильей пошли вслед за ним. Ноги плохо слушались Илью. Проделав тот же путь, на сей раз в обратную сторону, они, распрощавшись с проводником, вышли из здания лечебницы.
   Моросил мелкий холодный дождь. Вспотевшему Илье сразу стало холодно. Он сунул руки в карманы и поежился. Ему не хотелось говорить. Сергей, понимая это, сел в машину, включил магнитофон и завел двигатель.
   Всю дорогу они не сказали ни слова. И только когда Сергей через некоторое время повернул во двор и остановил машину, Илья заметил, что приехали они снова к гаражу.
   «Господи, снова сюда… Зачем? – пронеслось в голове. – Как я устал от всего… Как устал…»
   Что-то случилось с Ильей сегодня, что-то перекувырнулось в душе. Он не мог понять почему, но сейчас казалось, что он всегда, всю свою жизнь ждал, что кто-нибудь скажет ему эти слова, которые прокричала сумасшедшая старуха В чем был их смысл? Да и был ли смысл вообще? Скорее что-то сидящее глубоко внутри него, чего он не понимал, панически боялся и все-таки ждал. Ждал всегда. И вот теперь дождался – получил и не знает, что с этим делать. Теперь он имел ключевую фразу. Но что она значила? Словно получил золотой ключик и, не читая сказки, не знает, что нужно найти каморку папы Карло, а уж там за нарисованным на холсте очагом…
   Сергей тоже был чем-то озабочен и не хотел говорить. Илья догадался, что его друг собирается допросить живущую в котельной Марину, но ему отчего-то было безразлично это. Ему было безразлично все. Только один раз, когда они спускались под пол гаража, Сергей процедил сквозь зубы:
   – Теперь пусть только попробует не сказать…
   Ход, ведущий из-под гаража в котельную, был темным и узким, он представлял из себя узкую трубу с редкими ступенями, кроме того, с тремя поворотами; и в темноте Илья боялся, что ползущий впереди Сергей наступит ему на руку.
   Наконец Сергей что-то отодвинул впереди, и Илья вслед за ним выбрался в помещение. Это оказалась небольшая комнатка с двумя дверями, одна дверь была чуть приоткрыта, и там горел свет, другая была открыта настежь. В большом помещении возле котлов за столом сидел тот самый в первый раз так нахально не пустивший их оператор и кривым ножом что-то делал с деревянной кукольной головой. Тут же на столе лежали кукольные запчасти: руки, колесики и пружинки…
   Кукольный мастер ничуть не удивился незваным гостям, выползающим из-под земли. Он только мельком взглянул в их сторону и продолжал свое дело.