Стук в дверь настойчиво повторился.
– Войдите! – позволил я, набрасывая на плечи сорочку.
В каюту ворвался Кинрю, с перекошенным от злости лицом.
– Яков Андреевич! – воскликнул он. – Как вы только могли это допустить?! Я не понимаю… Да что здесь творится на самом деле?!
– Что стряслось? – поинтересовался, стараясь не терять самообладания. Но увидев Кинрю в таком состоянии, сохранить спокойствие мне было мучительно трудно.
– Почему вы отпустили графиню?! – воскликнул японец.
– Куда? – Я искренне ничего не понимал, но дурное предчувствие уже охватило меня.
– Та к вы ничего не знаете? – изумился Кинрю. Он красноречивым взглядом обвел смятую постель. – Вы сошли с ума! Графиня Александрова уплыла на почтовом пакетботе в Кале, сославшись на срочную необходимость!
– Что?! – воскликнул я. – Этого не может быть!
– Еще как может, – усмехнулся Кинрю. – Капитан Рональд пытался ее остановить, но она оставалась глуха ко всем его просьбам! Я вижу, что вы так же легко угодили в сети этой коварной женщины… Что с письмом?
Я схватил свой сюртук, но письмо к моему облегчению оказалось на месте.
– Нет, это не она… – улыбнулся я.
Спустя около часа мы с Кинрю оказались на берегу Кале, где я должен был разыскать герцога Артура Веллингтона и лично передать ему в руки письмо от Александра Благословенного. Кроме того я должен был потребовать опознавательной ложи… Иначе мне было не видать английского главнокомандующего, к мнению которого прислушивались в правительстве. Но передо мной стояла еще одна проблема – я должен был разыскать графиню Александрову, которая столь неожиданно меня покинула. Но если она не искала встреч с капитаном Рональдом, тогда что же ей понадобилось в Кале? Этот вопрос не давал мне покоя ни единой секунды.
Для начала мы вместе с Кинрю отправились в отель, где намеревались на некоторое время остановиться. Только в в гостиничном номере я обнаружил подмену письма…
– Чего не может быть? – вкрадчиво осведомился Кинрю. – Вы же утверждали, что императорское послание на месте!
– Я ошибался! – воскликнул я и бросил на стол фальшивку. – Ольга провела меня как какого-нибудь мальчишку. Не за любовником она сбежала в Кале, а с определенной целью! Графиня должна была знать, что я поплыву на этом фрегате! Но как она могла интриговать против меня?! Вести двойную игру?!
– Но кто же тогда убил вахтенного лейтенанта на корабле и пытался силой забрать императорское письмо?! – недоумевал Золотой дракон. – Да, Яков Андреевич, вы действительно повели себя… опрометчиво!
Я чувствовал себя ужасно. Но как я мог ожидать, что графиня Ольга была втянута в политическую игру?! Нет, все это совсем не укладывалось в моей голове. К тому же к моему смятению примешивалось еще и чувство вины перед Мирой. Об индианке я, вообще, теперь старался не думать.
– Что будем делать? – спросил японец. Он по своему обыкновению смотрел мне прямо в глаза.
– Если бы я знал ответ на этот вопрос, я был бы самым счастливыми человеком на свете, – отозвался я мрачно. И как я мог своим легкомыслием поставить под угрозу дело государственной важности?!
– И все-таки, – не отступал Кинрю.
– Так или иначе, но мне придется передать Веллингтону содержание письма на словах, – ответил я, – а для этого мне потребуется просить опознавательной Ложи в Кале. А потом, nolens volens, [4]мне придется разыскать графиню Александрову, пока она не передала письмо австрийскому канцлеру и не спровоцировала бы каких-нибудь военных международных недоразумений!
– Кто бы мог подумать, что все сложится именно так! – покачал головой японец.
Мне нечего было сказать моему Юкио в ответ.
– А если вам придется физически уничтожить графиню? – поинтересовался японец.
– Я пойду на это, – ответил я дрогнувшим голосом, который внезапно изменил мне. – Если не будет другого способа перехватить у нее письмо. Если это будет последним, крайним средством.
Мы взяли экипаж. Я заплатил извозчику, когда он остановил лошадей перед дверьми нужного мне особняка. Я направился к дверям трехэтажного дома, Кинрю же, к собственному неудовольствию, остался дожидаться меня в карете. Ему очень не хотелось отпускать меня одного! Но не мог же я взять его в Собрание Ложи…
Чопорный лакей с седыми бакенбардами проводил меня в покои своего господина, имени которого я даже не знал. Он сказал мне, чтобы я дожидался его в гостиной.
Я нервно расхаживал взад и вперед перед огромными окнами, выходящими на прелестнейшую лужайку, когда в комнату вошел человек, в котором я узнал Джорджа Бингли. Вот теперь-то я сообразил чьим адъютантом он был.
Я поклонился ему в знак приветствия. Он ответил мне тем же, хотя я заметил, что Бингли несколько удивлен нашей встрече. Было похоже, что он также как и я не догадывался о нашей общей принадлежности к одному Франкмасонскому братству, и что у меня имеется важная миссия к его главнокомандующему.
– Признаться, я и не думал, Кольцов, что посланник русского царя – это вы, – прямо заявил Бингли. – Скорее я склонен был считать, что это – Орлов или Завьялов! Я знал, что посланник должен был плыть на фрегате, но не догадывался, кто именно!
– А я не догадывался о том, что вы адъютант герцога Веллингтона, – в ответ отозвался я. – Но разве капитан вам ничего не сказал?
– Он обязан был хранить масонскую тайну, – развел руками Джордж Бингли. – Итак, вы согласны на испытание?
– Разумеется, да, – кивнул я.
Мне приходилось думать о том, что нельзя терять времени даром. Я должен был остановить Ольгу прежде, чем она передаст императорское письмо враждебно настроенным австрийцам. Однако я старался сейчас думать об этом как можно меньше, чтобы ничего не перепутать и с честью выдержать испытание. Я намеревался, по крайней мере, переговорить с фельдмаршалом Веллингтоном…
– Испытание состоится послезавтра, – ответил мне Бингли. – Здесь же, в восемь утра. Так что вы еще имеете возможность побродить по городу и полюбоваться Кале!
– Почему не сегодня?! – воскликнул я. – Время так дорого! Я должен переговорить с Веллингтоном незамедлительно. Неужели ему самому не интересно, что думает русский царь о…
– Довольно, – прервал меня Бингли. – Вы и так слишком много сказали. Но, вам ли не знать, если вы в самом деле тот, за кого себя выдаете, что приготовления к опознавательной ложе требуют времени?!
Разумеется, я это знал, и мне не оставалось ничего другого, как только промолчать и смириться. Впрочем, я мог использовать освободившееся время на то, чтобы найти незаконную царскую дочь, посягнувшую на государственную тайну!
«Ольга, милая моя Ольга, что ты наделала?!» – думал я, выходя из особняка. Я молил Господа бога только о том, чтобы мне не пришлось прибегать к самому последнему средству… А как мне придется объясняться перед Нарышкиной, я и вообразить себе даже не мог!
– Ну, – Кинрю выжидательно уставился на меня.
– В последнее время ты позволяешь себе слишком много вопросов, – ответил я не очень-то вежливо.
– Я только пытаюсь уберечь вас, Яков Андреевич, – ответил японец и замолчал.
Теперь я не сомневался, что мой Золотой дракон не станет разговаривать со мной вплоть до завтрашнего утра.
– Не обижайся, – попросил я его. – Просто обстоятельства складываются не слишком гладко! Собрание опознавательной Ложи назначено только на послезавтра. Я не могу ждать так долго! Я прекрасно понимаю, что сам виноват в несчастьях, обрушившихся на меня, но должен же я что-то предпринять по этому случаю!
– Займитесь Александровой, – коротко посоветовал мне Кинрю. – Не мне вас учить, Яков Андреевич.
– Так-то оно так, но я понятия не имею, где мне ее искать! – заметил я.
– Однако вряд ли графиня Ольга успела покинуть город, – задумчиво отозвался японец.
– Пожалуй, ты прав, – согласился я.
И тем не менее, я ума не мог приложить, где мне ее искать. К стыду своему я должен был признать, что до сих пор не мог забыть ее нежных поцелуев, ее теплых рук, оттаявших после крепкого «пиратского» рома, ее золотых волос, о которых я когда-то так долго мечтал. И вот мечта моя осуществилась, увлекая меня в темную, бездонную бездну…
Весь этот день я потратил на то, чтобы напасть на след неуловимой любовницы, укравшей не предназначенное ей, роковое письмо. Я расспросил, пожалуй, всех трактирщиков в городе, держателей постоялых дворов, хозяев гостиниц, но так ничего и не сумел выяснить о знатной чужестранке по имени Ольга.
– Неужели она все-таки покинула город? – мрачно посетовал я, когда мы заказали в одном из трактиров копченую утку.
– Не знаю, – пожал японец плечами. Я заметил, что он тоже был порядком разочарован результатами поисков.
Я открыл глаза и понял, что царит глубокая ночь. Но уснуть после этого сна мне еще долго не удавалось. Я лежал в темноте и прислушивался к ровному дыханию Золотого дракона. Мне вспомнилось, что у моей Луны были черты графини, которые, как я догадывался теперь, мне никогда не суждено было стереть из моей памяти.
Наконец, мне снова удалось-таки погрузиться в объятия бога Морфея, и я снова увидел неприятный мне сон.
Индианка Мира с распущенными волосами до пояса, во вдовьем креповом платье протягивала мне руки, плакала и звала меня.
– Отдай мне свои перчатки, – попросила она.
И я проснулся от ужаса. Но, к своему удовольствию, я понял, что наступило утро. Я даже не знал, чем именно напугал меня этот сон! Но я бы отдал полжизни только за то, чтобы больше никогда его не увидеть!
– Что ты об этом думаешь? – спросил я Кинрю, введя его немного в курс дела.
– Если у английского капитана и у графини Ольги была какая-то связь, то он непременно должен что-нибудь о ней знать, – категорично ответил японец. – Иначе как бы она смогла уговорить его взять ее на корабль.
– О! В чем, в чем, а в ее способностях я как-то не сомневаюсь! – заметил я с горечью. Но Кинрю дал мне понять, что моя идея ему понравилась.
– Значит, отправляемся искать капитана Рональда, – ответил он весело.
Я с грустью подумал о том, что если бы все это происходило в Санкт-Петербурге, то я бы в два счета нашел их обоих с помощью моей агентуры… В каждом кабаке, в каждой лавке служили люди, которые работали на меня, не говоря уже о полицейских. Здесь же все было совсем не так: даже перед сильными мира сего я должен был доказывать свою принадлежность к масонскому Ордену!
Капитана затонувшего фрегата в Па-де Кале мне удалось найти довольно скоро. Он поселился в гостинице на набережной, но уже на днях собирался отправиться в Англию, берега которой можно было увидеть с пристани.
О капитане Рональде в городе ходило достаточно слухов, чтобы я смог почти без труда разыскать его.
– Господин Кольцов? – удивился он, когда я появился у него на пороге. – Что вам от меня нужно?
Сегодня офицер был штатском костюме, который ему удивительно шел. Я заметил, что Рональд пьян. Это сразу бросалось в глаза. Мой визит удовольствия ему не доставил – он скривился, увидев меня.
– Кольцов, вы приносите мне одни неприятности, – с неприязнью проговорил англичанин. Он стоял, опираясь о косяк двери и немного пошатываясь.
– Я пришел еще раз расспросить вас об Ольге, – отозвался я.
Рональд погрозил пальцем:
– Женщина на военном корабле – это к беде! К тому же такая… женщина! – Капитан слегка отстранился от двери и позволил нам с японцем войти.
Номер капитана был обставлен с изысканной английской роскошью. Штофная мебель красного дерева с позолотой, изящные зеркала, картины на стенах, задрапированных китайским шелком. Мне невольно вспомнилась гостиная Императора в Царском селе.
– Присаживайтесь, – англичанин небрежно указал на два стула, расположившихся возле овального, зеркально отполированного стола. – Виски? Коньяк?
– Нет, – улыбнулся я. – Воды, если можно…
Капитан Рональд недоуменно приподнял вверх едва заметные брови на усталом лице.
– Напрасно, – протянул он разочарованно и передал нам два стакана с прохладной водой из графина. – Разве я рассказал вам не все? Эта женщина обманула меня! – Его светлые глаза налились кровью, а вены на шее вздулись.
– Не стоит так волноваться, – ответил я. – А то, не дай Бог, вас хватит удар!
– Все лучше, чем возвращаться на родину капитаном без корабля, – проговорил Рональд и снова налил себе виски.
– Мне кажется, что вы преувеличиваете ваши несчастья, – ответил я.
– Вам кажется? Да что вы можете знать об этом? – Он начал мерить комнату размашистыми шагами, которые никак не вязались с его аристократической внешностью. – Вы не можете об этом судить!
– Графиня и меня обманула, – сказал я в свою очередь. – Так что мы с вами товарищи по несчастью!
– Что-то не вериться, – ответил Рональд. – Мне показалось, что вы тоже питаете к ней… Как бы это сказать деликатнее… Нежные чувства! И по-моему, она вам отвечала взаимностью! Или я ошибаюсь? Обстоятельства, вообще заставляют меня предположить, что ваша соотечественница искала на моем корабле лишь встречи с вами!
– Вы не правы, – проговорил я в ответ, не зная как его переубедить. – Известно ли вам имя Веллингтона?
Капитан удивленно заморгал белесыми ресницами.
– Как же оно мне может быть неизвестно, – наконец отозвался он. – Я же офицер английского флота! И… – Капитан не стал уточнять, что он принадлежит, так же, как и я к масонскому братству. И если к масонам принадлежал герцог Веллингтон, то Рональд, скорее всего, должен был знать об этом.
– Моя миссия в Кале заключалась в том, чтобы передать ему одно очень важное послание, – я решился пойти ва-банк.
Кинрю, глядя на меня, округлил свои узкие глазки, словно две бусины. Мне показалось, что он засомневался, в здравом ли я уме!
– Почему вы мне рассказываете об этом? – обескураженно спросил Рональд. – На «Стреле» вы, Яков Андреевич, не были столь откровенны!
– Возможно, и в этом была моя ошибка, – ответил я. – Графиня Александрова украла у меня это письмо, и если оно попадет в руки к нашим противникам… – я не стал уточнять англичанину, что ими являлись наши австрийские союзники, – то и мне, и много кому еще не поздоровится!
– Ну, теперь я и вовсе ничего не понимаю, – признался мне офицер. – Вам удалось запутать меня окончательно. Неужели такая прекрасная женщина может быть замешана в политической авантюре?!
– Еще как может! – ответил я. Если бы еще он знал о ее тайном происхождении!
– Не верю, – упорствовал капитан Рональд, сердечные раны которого еще не зажили. – Вы зачем-то намеренно вводите меня в заблуждение! Но я не понимаю зачем! Что за цель вы преследуете?
– А вам не кажется странным, что в шторм «Стрела» оказалась без рулевого? – осведомился я. – Куда по-вашему подевался вахтенный лейтенант?
– А по-вашему его утопила графиня Александрова? – в свою очередь поинтересовался Рональд.
– Нет, вряд ли графиня Ольга имеет к его исчезновению в самый неподходящий миг какое-либо прямое отношение, – ответил я. – Но в том, что письмо у меня украла она, у меня нет никаких сомнений. Прежде конверт у меня уже пытались отобрать на вашем корабле, как раз, когда разыгралась буря! Некий человек в маске… Перед этим мне послышался шум борьбы и вскрик на палубе. Судя по всему, лейтенанта закололи и выбросили за борт, когда он попытался выяснить что к чему!
– А почему вы решили, что его закололи? – удивился капитан Рональд.
– Потому что незнакомец держал в руках окровавленный нож, – ответил я.
– И что же с ним стало? Вам удалось узнать человека под маской? – осведомился англичанин с искренним интересом.
– Нет, не удалось, к сожалению, – покачал я головой. – Кинрю оглушил его, и в этот момент фрегат стал разваливаться на части, а из наполовину затопленного трюма послышался зов о помощи! Кричала женщина… В результате мы потеряли убийцу из вида! Скорее всего, его смыло волной!
– Вы рассказываете ужасные вещи, – признался капитан Рональд. Он закурил свою трубку. Его бакенбарды казались совсем седыми в отсветах каминного пламени. – Я понял так, что вы разыскиваете ее… Я до сих пор не могу произносить вслух имя женщины, разбившей мне сердце.
– Да, – кивнул я. – Я должен вернуть обратно это злосчастное послание!
– И о чем же говорится в этом письме? – вкрадчиво осведомился Рональд, откладывая в сторону трубку. – Почему оно имеет для вас такую важность?
– Позвольте мне умолчать об этом, – я улыбнулся. – Сами понимаете, тайна…
– Ну, да, – протянул Рональд разочарованно. – А я-то уж подумал, что хотя бы что-нибудь сможет развлечь меня! После того, как мое судно погибло! – Капитан прикусил губу, его брови сошлись прямо на переносице. Было заметно, что воспоминания о гибели фрегата причиняли ему невыносимую боль.
– Поверьте мне, это не так уж весело! Вы можете сообщить мне что-нибудь, что имело хоть какое-нибудь значение для поисков графини? – напрямую спросил я.
– Наверное, – ответил Рональд уклончиво. – Ольга упоминала в разговоре, что у нее есть родственница в Кале!
– В самом деле? – удивился я. Насколько мне не изменяла память, Мария Антоновна Нарышкина мне ничего такого не говорила. Впрочем, мы общались с ней тайно и в спешке. Фрейлина могла что-нибудь да и упустить! – Что за родственница? Тетка? Кузина? Племянница?
– Увы, но я не настолько осведомлен, – печально улыбнулся капитан Рональд.
– Вы не можете или не хотите сказать? – с иронией спросил я.
Меня интересовало, насколько глубоко его сердце смогла ранить графиня. Я сам все еще не мог избавиться от чувства, что занимаюсь чем-то постыдным, разыскивая ее.
– Не могу, – ответил капитан Рональд, – и, признаться, меня это радует! Иначе, в силу своего долга перед Великим Братством, я вынужден был бы вам все рассказать! И тем не менее, я назову вам улицу… Я слышал, что графиня упоминала ее в разговоре со своей провожатой, когда «Стрела» все еще стояла в Финском заливе!
– А что это была за провожатая? – поинтересовался я.
– Не знаю, – пожал Рональд плечами. – Женщина в бархатной тальме, темная вуаль скрывала ее лицо!
– Неужели нам повезет в этот раз? – дивился мой Золотой дракон.
– Нам должно повезти, – ответил я, расплатившись с извозчиком.
Однако сколько я не расспрашивал о графине прохожих, никто не мог мне сказать ничего определенного!
– И что же нам теперь делать, черт возьми? Что она провалилась сквозь землю? Не может быть такого, чтобы эту женщину не заметили! – Мне не вольно вспомнилась ее фигура в шелковом платье, высокая грудь, нереально тонкая талия, которая, казалось, вот-вот переломиться, золотисто-медовые волосы, изумительные глаза, изящные руки с тонкими пальцами… Я зажмурился, стараясь отогнать наваждение. Что сейчас делала моя бедная Мира? Она должна была чувствовать, что творилось со мной.
– Что это? – японец ткнул пальцем в сторону маленькой православной часовенки, затерявшейся на узенькой улочке французского города. – Как это может быть?
– Должно быть, здесь поселились русские, – ответил я. – Не зря же капитан Рональд назвал нам именно эту улицу!
Сказав это, я заметил, что вокруг часовни столпились несколько человек.
– Интересно, что здесь творится? – с искренним любопытством проговорил Кинрю. – Яков Андреевич, вы не хотели бы осмотреть здешнюю достопримечательность?
– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Вдруг удастся узнать, наконец, что-нибудь об Александровой!
И мы вошли под темные своды небольшой христианской церквушки без алтаря.
– Что это? – остолбенел я.
На небольшой бесстолпной пристройке, правее северного фасада, на катафалке стоял деревянный гроб, прикрытый траурным покрывалом. Прибитая к нему гербовая доска была закрыта крепом, так что я не смог прочесть имени покойника или покойницы.
Над гробом рыдала немолодая женщина в черном роброне. Подчиняясь какому-то необъяснимому порыву я приподнял траурное покрывало. Передо мною лежала покойница прекрасная, как сама жизнь, которую она не так давно потеряла. Я невольно схватился за сердце, почувствовал острую боль у себя в груди и отвернулся, чтобы скрыть свои слезы. Но я возблагодарил Господа за то, что не мне пришлось воспользоваться тем самым le pis-aller, [5]о котором я накануне говорил своему Кинрю!
III
– Войдите! – позволил я, набрасывая на плечи сорочку.
В каюту ворвался Кинрю, с перекошенным от злости лицом.
– Яков Андреевич! – воскликнул он. – Как вы только могли это допустить?! Я не понимаю… Да что здесь творится на самом деле?!
– Что стряслось? – поинтересовался, стараясь не терять самообладания. Но увидев Кинрю в таком состоянии, сохранить спокойствие мне было мучительно трудно.
– Почему вы отпустили графиню?! – воскликнул японец.
– Куда? – Я искренне ничего не понимал, но дурное предчувствие уже охватило меня.
– Та к вы ничего не знаете? – изумился Кинрю. Он красноречивым взглядом обвел смятую постель. – Вы сошли с ума! Графиня Александрова уплыла на почтовом пакетботе в Кале, сославшись на срочную необходимость!
– Что?! – воскликнул я. – Этого не может быть!
– Еще как может, – усмехнулся Кинрю. – Капитан Рональд пытался ее остановить, но она оставалась глуха ко всем его просьбам! Я вижу, что вы так же легко угодили в сети этой коварной женщины… Что с письмом?
Я схватил свой сюртук, но письмо к моему облегчению оказалось на месте.
– Нет, это не она… – улыбнулся я.
* * *
Когда я вышел на палубу французского корабля показались туманные берега Британии. Я предположил, что вижу вдали очертания Дувра. Пролив Па-де Кале иначе еще назывался Дуврским. Сам порт Кале пару веков назад принадлежал Британии.Спустя около часа мы с Кинрю оказались на берегу Кале, где я должен был разыскать герцога Артура Веллингтона и лично передать ему в руки письмо от Александра Благословенного. Кроме того я должен был потребовать опознавательной ложи… Иначе мне было не видать английского главнокомандующего, к мнению которого прислушивались в правительстве. Но передо мной стояла еще одна проблема – я должен был разыскать графиню Александрову, которая столь неожиданно меня покинула. Но если она не искала встреч с капитаном Рональдом, тогда что же ей понадобилось в Кале? Этот вопрос не давал мне покоя ни единой секунды.
Для начала мы вместе с Кинрю отправились в отель, где намеревались на некоторое время остановиться. Только в в гостиничном номере я обнаружил подмену письма…
* * *
– Нет, этого не может быть! – воскликнул я, вспоров ножницами шелковую подкладку. Я сразу увидел, что конверт был совсем другой, без печати и без письма. Я тут же вскрыл его и обнаружил в нем девственно белый листок бумаги.– Чего не может быть? – вкрадчиво осведомился Кинрю. – Вы же утверждали, что императорское послание на месте!
– Я ошибался! – воскликнул я и бросил на стол фальшивку. – Ольга провела меня как какого-нибудь мальчишку. Не за любовником она сбежала в Кале, а с определенной целью! Графиня должна была знать, что я поплыву на этом фрегате! Но как она могла интриговать против меня?! Вести двойную игру?!
– Но кто же тогда убил вахтенного лейтенанта на корабле и пытался силой забрать императорское письмо?! – недоумевал Золотой дракон. – Да, Яков Андреевич, вы действительно повели себя… опрометчиво!
Я чувствовал себя ужасно. Но как я мог ожидать, что графиня Ольга была втянута в политическую игру?! Нет, все это совсем не укладывалось в моей голове. К тому же к моему смятению примешивалось еще и чувство вины перед Мирой. Об индианке я, вообще, теперь старался не думать.
– Что будем делать? – спросил японец. Он по своему обыкновению смотрел мне прямо в глаза.
– Если бы я знал ответ на этот вопрос, я был бы самым счастливыми человеком на свете, – отозвался я мрачно. И как я мог своим легкомыслием поставить под угрозу дело государственной важности?!
– И все-таки, – не отступал Кинрю.
– Так или иначе, но мне придется передать Веллингтону содержание письма на словах, – ответил я, – а для этого мне потребуется просить опознавательной Ложи в Кале. А потом, nolens volens, [4]мне придется разыскать графиню Александрову, пока она не передала письмо австрийскому канцлеру и не спровоцировала бы каких-нибудь военных международных недоразумений!
– Кто бы мог подумать, что все сложится именно так! – покачал головой японец.
Мне нечего было сказать моему Юкио в ответ.
– А если вам придется физически уничтожить графиню? – поинтересовался японец.
– Я пойду на это, – ответил я дрогнувшим голосом, который внезапно изменил мне. – Если не будет другого способа перехватить у нее письмо. Если это будет последним, крайним средством.
* * *
Утром я в сопровождении моего Золотого дракона отправился по адресу, который мне дал Кутузов. Я должен был потребовать для себя опознавательной Ложи, чтобы встретиться с Артуром Веллингтоном. Я, как и всякий член Ордена, имел право входа во все ложи мира. Но для распознавания в постороннем человеке члена Вольнокаменщического Ордена и определения его масонской степени в нашем Обществе существовало три способа: знак – для зрения, слово – для слуха и прикосновения – для осязания. Теперь я готов был подвергнуть себя этому испытанию… Не буду говорить, какие именно знаки, слова и прикосновения соответствовали моей степени в Ложи, но я должен был подтвердить словом и делом, что принадлежу к Санкт-Петербургскому Ордену «Золотого скипетра».Мы взяли экипаж. Я заплатил извозчику, когда он остановил лошадей перед дверьми нужного мне особняка. Я направился к дверям трехэтажного дома, Кинрю же, к собственному неудовольствию, остался дожидаться меня в карете. Ему очень не хотелось отпускать меня одного! Но не мог же я взять его в Собрание Ложи…
Чопорный лакей с седыми бакенбардами проводил меня в покои своего господина, имени которого я даже не знал. Он сказал мне, чтобы я дожидался его в гостиной.
Я нервно расхаживал взад и вперед перед огромными окнами, выходящими на прелестнейшую лужайку, когда в комнату вошел человек, в котором я узнал Джорджа Бингли. Вот теперь-то я сообразил чьим адъютантом он был.
Я поклонился ему в знак приветствия. Он ответил мне тем же, хотя я заметил, что Бингли несколько удивлен нашей встрече. Было похоже, что он также как и я не догадывался о нашей общей принадлежности к одному Франкмасонскому братству, и что у меня имеется важная миссия к его главнокомандующему.
– Признаться, я и не думал, Кольцов, что посланник русского царя – это вы, – прямо заявил Бингли. – Скорее я склонен был считать, что это – Орлов или Завьялов! Я знал, что посланник должен был плыть на фрегате, но не догадывался, кто именно!
– А я не догадывался о том, что вы адъютант герцога Веллингтона, – в ответ отозвался я. – Но разве капитан вам ничего не сказал?
– Он обязан был хранить масонскую тайну, – развел руками Джордж Бингли. – Итак, вы согласны на испытание?
– Разумеется, да, – кивнул я.
Мне приходилось думать о том, что нельзя терять времени даром. Я должен был остановить Ольгу прежде, чем она передаст императорское письмо враждебно настроенным австрийцам. Однако я старался сейчас думать об этом как можно меньше, чтобы ничего не перепутать и с честью выдержать испытание. Я намеревался, по крайней мере, переговорить с фельдмаршалом Веллингтоном…
– Испытание состоится послезавтра, – ответил мне Бингли. – Здесь же, в восемь утра. Так что вы еще имеете возможность побродить по городу и полюбоваться Кале!
– Почему не сегодня?! – воскликнул я. – Время так дорого! Я должен переговорить с Веллингтоном незамедлительно. Неужели ему самому не интересно, что думает русский царь о…
– Довольно, – прервал меня Бингли. – Вы и так слишком много сказали. Но, вам ли не знать, если вы в самом деле тот, за кого себя выдаете, что приготовления к опознавательной ложе требуют времени?!
Разумеется, я это знал, и мне не оставалось ничего другого, как только промолчать и смириться. Впрочем, я мог использовать освободившееся время на то, чтобы найти незаконную царскую дочь, посягнувшую на государственную тайну!
«Ольга, милая моя Ольга, что ты наделала?!» – думал я, выходя из особняка. Я молил Господа бога только о том, чтобы мне не пришлось прибегать к самому последнему средству… А как мне придется объясняться перед Нарышкиной, я и вообразить себе даже не мог!
– Ну, – Кинрю выжидательно уставился на меня.
– В последнее время ты позволяешь себе слишком много вопросов, – ответил я не очень-то вежливо.
– Я только пытаюсь уберечь вас, Яков Андреевич, – ответил японец и замолчал.
Теперь я не сомневался, что мой Золотой дракон не станет разговаривать со мной вплоть до завтрашнего утра.
– Не обижайся, – попросил я его. – Просто обстоятельства складываются не слишком гладко! Собрание опознавательной Ложи назначено только на послезавтра. Я не могу ждать так долго! Я прекрасно понимаю, что сам виноват в несчастьях, обрушившихся на меня, но должен же я что-то предпринять по этому случаю!
– Займитесь Александровой, – коротко посоветовал мне Кинрю. – Не мне вас учить, Яков Андреевич.
– Так-то оно так, но я понятия не имею, где мне ее искать! – заметил я.
– Однако вряд ли графиня Ольга успела покинуть город, – задумчиво отозвался японец.
– Пожалуй, ты прав, – согласился я.
И тем не менее, я ума не мог приложить, где мне ее искать. К стыду своему я должен был признать, что до сих пор не мог забыть ее нежных поцелуев, ее теплых рук, оттаявших после крепкого «пиратского» рома, ее золотых волос, о которых я когда-то так долго мечтал. И вот мечта моя осуществилась, увлекая меня в темную, бездонную бездну…
Весь этот день я потратил на то, чтобы напасть на след неуловимой любовницы, укравшей не предназначенное ей, роковое письмо. Я расспросил, пожалуй, всех трактирщиков в городе, держателей постоялых дворов, хозяев гостиниц, но так ничего и не сумел выяснить о знатной чужестранке по имени Ольга.
– Неужели она все-таки покинула город? – мрачно посетовал я, когда мы заказали в одном из трактиров копченую утку.
– Не знаю, – пожал японец плечами. Я заметил, что он тоже был порядком разочарован результатами поисков.
* * *
К собственному удивлению, ночью мне удалось забыться в тревожном сне. Сначала мне снилась огромная Луна, заслонившая собой черное небо. Когда в моем сне едва забрезжил рассвет, и светило исчезло с едва посветлевшего горизонта, как небо пронзили всполохи молнии.Я открыл глаза и понял, что царит глубокая ночь. Но уснуть после этого сна мне еще долго не удавалось. Я лежал в темноте и прислушивался к ровному дыханию Золотого дракона. Мне вспомнилось, что у моей Луны были черты графини, которые, как я догадывался теперь, мне никогда не суждено было стереть из моей памяти.
Наконец, мне снова удалось-таки погрузиться в объятия бога Морфея, и я снова увидел неприятный мне сон.
Индианка Мира с распущенными волосами до пояса, во вдовьем креповом платье протягивала мне руки, плакала и звала меня.
– Отдай мне свои перчатки, – попросила она.
И я проснулся от ужаса. Но, к своему удовольствию, я понял, что наступило утро. Я даже не знал, чем именно напугал меня этот сон! Но я бы отдал полжизни только за то, чтобы больше никогда его не увидеть!
* * *
На этот раз я предпринял другую тактику. Если мне не удалось разыскать графиню, возможно, мне удастся найти капитана. Что-то подсказывало мне, что в Кале многие должны были знать капитана затонувшего военного корабля.– Что ты об этом думаешь? – спросил я Кинрю, введя его немного в курс дела.
– Если у английского капитана и у графини Ольги была какая-то связь, то он непременно должен что-нибудь о ней знать, – категорично ответил японец. – Иначе как бы она смогла уговорить его взять ее на корабль.
– О! В чем, в чем, а в ее способностях я как-то не сомневаюсь! – заметил я с горечью. Но Кинрю дал мне понять, что моя идея ему понравилась.
– Значит, отправляемся искать капитана Рональда, – ответил он весело.
Я с грустью подумал о том, что если бы все это происходило в Санкт-Петербурге, то я бы в два счета нашел их обоих с помощью моей агентуры… В каждом кабаке, в каждой лавке служили люди, которые работали на меня, не говоря уже о полицейских. Здесь же все было совсем не так: даже перед сильными мира сего я должен был доказывать свою принадлежность к масонскому Ордену!
Капитана затонувшего фрегата в Па-де Кале мне удалось найти довольно скоро. Он поселился в гостинице на набережной, но уже на днях собирался отправиться в Англию, берега которой можно было увидеть с пристани.
О капитане Рональде в городе ходило достаточно слухов, чтобы я смог почти без труда разыскать его.
– Господин Кольцов? – удивился он, когда я появился у него на пороге. – Что вам от меня нужно?
Сегодня офицер был штатском костюме, который ему удивительно шел. Я заметил, что Рональд пьян. Это сразу бросалось в глаза. Мой визит удовольствия ему не доставил – он скривился, увидев меня.
– Кольцов, вы приносите мне одни неприятности, – с неприязнью проговорил англичанин. Он стоял, опираясь о косяк двери и немного пошатываясь.
– Я пришел еще раз расспросить вас об Ольге, – отозвался я.
Рональд погрозил пальцем:
– Женщина на военном корабле – это к беде! К тому же такая… женщина! – Капитан слегка отстранился от двери и позволил нам с японцем войти.
Номер капитана был обставлен с изысканной английской роскошью. Штофная мебель красного дерева с позолотой, изящные зеркала, картины на стенах, задрапированных китайским шелком. Мне невольно вспомнилась гостиная Императора в Царском селе.
– Присаживайтесь, – англичанин небрежно указал на два стула, расположившихся возле овального, зеркально отполированного стола. – Виски? Коньяк?
– Нет, – улыбнулся я. – Воды, если можно…
Капитан Рональд недоуменно приподнял вверх едва заметные брови на усталом лице.
– Напрасно, – протянул он разочарованно и передал нам два стакана с прохладной водой из графина. – Разве я рассказал вам не все? Эта женщина обманула меня! – Его светлые глаза налились кровью, а вены на шее вздулись.
– Не стоит так волноваться, – ответил я. – А то, не дай Бог, вас хватит удар!
– Все лучше, чем возвращаться на родину капитаном без корабля, – проговорил Рональд и снова налил себе виски.
– Мне кажется, что вы преувеличиваете ваши несчастья, – ответил я.
– Вам кажется? Да что вы можете знать об этом? – Он начал мерить комнату размашистыми шагами, которые никак не вязались с его аристократической внешностью. – Вы не можете об этом судить!
– Графиня и меня обманула, – сказал я в свою очередь. – Так что мы с вами товарищи по несчастью!
– Что-то не вериться, – ответил Рональд. – Мне показалось, что вы тоже питаете к ней… Как бы это сказать деликатнее… Нежные чувства! И по-моему, она вам отвечала взаимностью! Или я ошибаюсь? Обстоятельства, вообще заставляют меня предположить, что ваша соотечественница искала на моем корабле лишь встречи с вами!
– Вы не правы, – проговорил я в ответ, не зная как его переубедить. – Известно ли вам имя Веллингтона?
Капитан удивленно заморгал белесыми ресницами.
– Как же оно мне может быть неизвестно, – наконец отозвался он. – Я же офицер английского флота! И… – Капитан не стал уточнять, что он принадлежит, так же, как и я к масонскому братству. И если к масонам принадлежал герцог Веллингтон, то Рональд, скорее всего, должен был знать об этом.
– Моя миссия в Кале заключалась в том, чтобы передать ему одно очень важное послание, – я решился пойти ва-банк.
Кинрю, глядя на меня, округлил свои узкие глазки, словно две бусины. Мне показалось, что он засомневался, в здравом ли я уме!
– Почему вы мне рассказываете об этом? – обескураженно спросил Рональд. – На «Стреле» вы, Яков Андреевич, не были столь откровенны!
– Возможно, и в этом была моя ошибка, – ответил я. – Графиня Александрова украла у меня это письмо, и если оно попадет в руки к нашим противникам… – я не стал уточнять англичанину, что ими являлись наши австрийские союзники, – то и мне, и много кому еще не поздоровится!
– Ну, теперь я и вовсе ничего не понимаю, – признался мне офицер. – Вам удалось запутать меня окончательно. Неужели такая прекрасная женщина может быть замешана в политической авантюре?!
– Еще как может! – ответил я. Если бы еще он знал о ее тайном происхождении!
– Не верю, – упорствовал капитан Рональд, сердечные раны которого еще не зажили. – Вы зачем-то намеренно вводите меня в заблуждение! Но я не понимаю зачем! Что за цель вы преследуете?
– А вам не кажется странным, что в шторм «Стрела» оказалась без рулевого? – осведомился я. – Куда по-вашему подевался вахтенный лейтенант?
– А по-вашему его утопила графиня Александрова? – в свою очередь поинтересовался Рональд.
– Нет, вряд ли графиня Ольга имеет к его исчезновению в самый неподходящий миг какое-либо прямое отношение, – ответил я. – Но в том, что письмо у меня украла она, у меня нет никаких сомнений. Прежде конверт у меня уже пытались отобрать на вашем корабле, как раз, когда разыгралась буря! Некий человек в маске… Перед этим мне послышался шум борьбы и вскрик на палубе. Судя по всему, лейтенанта закололи и выбросили за борт, когда он попытался выяснить что к чему!
– А почему вы решили, что его закололи? – удивился капитан Рональд.
– Потому что незнакомец держал в руках окровавленный нож, – ответил я.
– И что же с ним стало? Вам удалось узнать человека под маской? – осведомился англичанин с искренним интересом.
– Нет, не удалось, к сожалению, – покачал я головой. – Кинрю оглушил его, и в этот момент фрегат стал разваливаться на части, а из наполовину затопленного трюма послышался зов о помощи! Кричала женщина… В результате мы потеряли убийцу из вида! Скорее всего, его смыло волной!
– Вы рассказываете ужасные вещи, – признался капитан Рональд. Он закурил свою трубку. Его бакенбарды казались совсем седыми в отсветах каминного пламени. – Я понял так, что вы разыскиваете ее… Я до сих пор не могу произносить вслух имя женщины, разбившей мне сердце.
– Да, – кивнул я. – Я должен вернуть обратно это злосчастное послание!
– И о чем же говорится в этом письме? – вкрадчиво осведомился Рональд, откладывая в сторону трубку. – Почему оно имеет для вас такую важность?
– Позвольте мне умолчать об этом, – я улыбнулся. – Сами понимаете, тайна…
– Ну, да, – протянул Рональд разочарованно. – А я-то уж подумал, что хотя бы что-нибудь сможет развлечь меня! После того, как мое судно погибло! – Капитан прикусил губу, его брови сошлись прямо на переносице. Было заметно, что воспоминания о гибели фрегата причиняли ему невыносимую боль.
– Поверьте мне, это не так уж весело! Вы можете сообщить мне что-нибудь, что имело хоть какое-нибудь значение для поисков графини? – напрямую спросил я.
– Наверное, – ответил Рональд уклончиво. – Ольга упоминала в разговоре, что у нее есть родственница в Кале!
– В самом деле? – удивился я. Насколько мне не изменяла память, Мария Антоновна Нарышкина мне ничего такого не говорила. Впрочем, мы общались с ней тайно и в спешке. Фрейлина могла что-нибудь да и упустить! – Что за родственница? Тетка? Кузина? Племянница?
– Увы, но я не настолько осведомлен, – печально улыбнулся капитан Рональд.
– Вы не можете или не хотите сказать? – с иронией спросил я.
Меня интересовало, насколько глубоко его сердце смогла ранить графиня. Я сам все еще не мог избавиться от чувства, что занимаюсь чем-то постыдным, разыскивая ее.
– Не могу, – ответил капитан Рональд, – и, признаться, меня это радует! Иначе, в силу своего долга перед Великим Братством, я вынужден был бы вам все рассказать! И тем не менее, я назову вам улицу… Я слышал, что графиня упоминала ее в разговоре со своей провожатой, когда «Стрела» все еще стояла в Финском заливе!
– А что это была за провожатая? – поинтересовался я.
– Не знаю, – пожал Рональд плечами. – Женщина в бархатной тальме, темная вуаль скрывала ее лицо!
* * *
Англичанин, действительно, вынужден был назвать мне улицу в Кале, на которой, якобы проживала какая-то родственница графини Александровой.– Неужели нам повезет в этот раз? – дивился мой Золотой дракон.
– Нам должно повезти, – ответил я, расплатившись с извозчиком.
Однако сколько я не расспрашивал о графине прохожих, никто не мог мне сказать ничего определенного!
– И что же нам теперь делать, черт возьми? Что она провалилась сквозь землю? Не может быть такого, чтобы эту женщину не заметили! – Мне не вольно вспомнилась ее фигура в шелковом платье, высокая грудь, нереально тонкая талия, которая, казалось, вот-вот переломиться, золотисто-медовые волосы, изумительные глаза, изящные руки с тонкими пальцами… Я зажмурился, стараясь отогнать наваждение. Что сейчас делала моя бедная Мира? Она должна была чувствовать, что творилось со мной.
– Что это? – японец ткнул пальцем в сторону маленькой православной часовенки, затерявшейся на узенькой улочке французского города. – Как это может быть?
– Должно быть, здесь поселились русские, – ответил я. – Не зря же капитан Рональд назвал нам именно эту улицу!
Сказав это, я заметил, что вокруг часовни столпились несколько человек.
– Интересно, что здесь творится? – с искренним любопытством проговорил Кинрю. – Яков Андреевич, вы не хотели бы осмотреть здешнюю достопримечательность?
– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Вдруг удастся узнать, наконец, что-нибудь об Александровой!
И мы вошли под темные своды небольшой христианской церквушки без алтаря.
– Что это? – остолбенел я.
На небольшой бесстолпной пристройке, правее северного фасада, на катафалке стоял деревянный гроб, прикрытый траурным покрывалом. Прибитая к нему гербовая доска была закрыта крепом, так что я не смог прочесть имени покойника или покойницы.
Над гробом рыдала немолодая женщина в черном роброне. Подчиняясь какому-то необъяснимому порыву я приподнял траурное покрывало. Передо мною лежала покойница прекрасная, как сама жизнь, которую она не так давно потеряла. Я невольно схватился за сердце, почувствовал острую боль у себя в груди и отвернулся, чтобы скрыть свои слезы. Но я возблагодарил Господа за то, что не мне пришлось воспользоваться тем самым le pis-aller, [5]о котором я накануне говорил своему Кинрю!
III
Можете ли вы вообразить себе тот шок, что я испытал, когда увидел в гробу прекрасные черты предавшей меня возлюбленной?! Смесь тех противоречивых чувств, палитра которых включала в себя все оттенки любви, отчаяния, ненависти и ярости?! Где-то в глубине души я желал ее смерти, и в то же время в это мгновение мне неожиданно стало ясно, что я, не задумываясь, отдал бы свою жизнь тому, кто сумел бы ее воскресить!
– Что с вами, Яков Андреевич? – шепнул мне японец. От его внимательных глаз мое жуткое состояние ускользнуть не могло. Меня трясло, будто в лихорадке. – Вы побледнели, как полотно! – Кинрю поддержал меня, чтобы я не упал. Я пошатнулся у самого гроба.
– Смотри! – я кивнул на гроб. – Ольга! Ольга Александрова! Ты узнаешь ее?
Мой ангел-хранитель бросил взгляд на фигуру в гробу.
– Видно, судьба сама распорядилась за нас, – отозвался он. – Не стоит переживать ее гибель настолько остро. Этого следовало ожидать, учитывая ее склонность ко всякого рода сомнительным авантюрам…
– Пожалуй, ты прав, – проговорил я со вздохом.
– Вы знали Ольгу? – ко мне обратилась женщина в черном платье из хрустящей тафты. Та самая, что рыдала над гробом. Но сейчас она, кажется, взяла себя в руки, и поток ее слез временно прекратился.
– Да, приходилось, – я согласно кивнул.
Мне показалось, что эта женщина чем-то похожа на Марью Антоновну. Я только сейчас рассмотрел ее изуродованное горем лицо. Неужели какая-то дальняя родственница?! Я не верил в свою удачу…
– Так вы из России, – улыбнулась женщина, утирая платком снова набежавшие слезы. – Бедная Оленька! Я не понимаю, как с ней могло приключиться такое… Теперь даже имя ее будет запятнано, в дело вмешаются полицейские и… Господи! – запричитала она. – Что же я скажу ее матери?!
– Марье Антоновне? – осведомился я.
– Так вам известно происхождение Ольги?! Кто вы такой?! – Она смотрела на меня огромными немигающими глазами, такими же зелеными, как у покойницы.
– Мы не могли бы переговорить с вами в более подходящем месте? – поинтересовался я, не сводя глаз с ее заплаканного лица. Я снова прикрыл гроб скорбным покровом с венком.
– Как изволите, – женщина в черном пожала плечами.
– Вот горе-то, – причитала она. – Но вы так и не объяснились, Яков Андреевич. Что связывало вас с Оленькой? Что привело вас в Кале?
Гостиная Дарьи Михайловны была обставлена с удивительным изыском и роскошью. Зеркала, позолота, красное дерево…
– Почему вы молчите, Яков Андреевич? – настойчиво поинтересовалась она. – И что это с вами за человек? – прошептала Дарья Михайловна, кивнув в сторону Кинрю, который рассматривал французский пейзаж из окна. Я успел ей представиться еще по дороге из церкви.
– Я здесь по поручению известной вам родственницы, – не стал я скрывать от нее части правды. – Я полагаю вы понимаете, Дарья Михайловна, кого я имею в виду?
– Что с вами, Яков Андреевич? – шепнул мне японец. От его внимательных глаз мое жуткое состояние ускользнуть не могло. Меня трясло, будто в лихорадке. – Вы побледнели, как полотно! – Кинрю поддержал меня, чтобы я не упал. Я пошатнулся у самого гроба.
– Смотри! – я кивнул на гроб. – Ольга! Ольга Александрова! Ты узнаешь ее?
Мой ангел-хранитель бросил взгляд на фигуру в гробу.
– Видно, судьба сама распорядилась за нас, – отозвался он. – Не стоит переживать ее гибель настолько остро. Этого следовало ожидать, учитывая ее склонность ко всякого рода сомнительным авантюрам…
– Пожалуй, ты прав, – проговорил я со вздохом.
– Вы знали Ольгу? – ко мне обратилась женщина в черном платье из хрустящей тафты. Та самая, что рыдала над гробом. Но сейчас она, кажется, взяла себя в руки, и поток ее слез временно прекратился.
– Да, приходилось, – я согласно кивнул.
Мне показалось, что эта женщина чем-то похожа на Марью Антоновну. Я только сейчас рассмотрел ее изуродованное горем лицо. Неужели какая-то дальняя родственница?! Я не верил в свою удачу…
– Так вы из России, – улыбнулась женщина, утирая платком снова набежавшие слезы. – Бедная Оленька! Я не понимаю, как с ней могло приключиться такое… Теперь даже имя ее будет запятнано, в дело вмешаются полицейские и… Господи! – запричитала она. – Что же я скажу ее матери?!
– Марье Антоновне? – осведомился я.
– Так вам известно происхождение Ольги?! Кто вы такой?! – Она смотрела на меня огромными немигающими глазами, такими же зелеными, как у покойницы.
– Мы не могли бы переговорить с вами в более подходящем месте? – поинтересовался я, не сводя глаз с ее заплаканного лица. Я снова прикрыл гроб скорбным покровом с венком.
– Как изволите, – женщина в черном пожала плечами.
* * *
Спустя некоторое время, я уже находился в малой гостиной Дарьи Михайловны д'Сансе, в девичестве Нарышкиной, двоюродной племянницы Марьи Антоновны по линии батюшки.– Вот горе-то, – причитала она. – Но вы так и не объяснились, Яков Андреевич. Что связывало вас с Оленькой? Что привело вас в Кале?
Гостиная Дарьи Михайловны была обставлена с удивительным изыском и роскошью. Зеркала, позолота, красное дерево…
– Почему вы молчите, Яков Андреевич? – настойчиво поинтересовалась она. – И что это с вами за человек? – прошептала Дарья Михайловна, кивнув в сторону Кинрю, который рассматривал французский пейзаж из окна. Я успел ей представиться еще по дороге из церкви.
– Я здесь по поручению известной вам родственницы, – не стал я скрывать от нее части правды. – Я полагаю вы понимаете, Дарья Михайловна, кого я имею в виду?