Ашар Марсель. Рохля

   Эдит. Нет, не надо!
   Алекса. Ну, конечно, мамуля, я охотно попрошу у тебя прощения. Если бы не папа, я бы, наверное, не осмелилась… Ложная гордость! Я очень рада, что папа велел мне это сделать. (Становится на колени.) Мамочка, я от всего сердца прошу у тебя прощения!
   Эдит (поднимая ее). За что, девочка моя?! Ведь благодаря тебе я впервые в жизни удостоилась сцены ревности. Благодаря тебе я наконец узнала, что я ему действительно дорога.
   Алекса (к Ролло). Ты слышал? Я была права сегодня утром. (К Эдит.) Из нас троих ты – единственный стоящий человек.
   Эдит. Вы оба осчастливили меня сегодня нежными признаниями. Жаль только, что для этого понадобилась такая драма.
   Алекса. Господи! «Драма»!
   Эдит. Ты разве не считаешь все это драмой?
   Алекса. Да пойми ты, это уже перед войной не считалось драмой, а тем более в наше-то время!
   Ролло. Он тебя изнасиловал?
   Алекса. Нет, у тебя в самом деле средневековые понятия, Лео!
   Ролло. Могла бы назвать меня «папа»!
   Алекса. Конечно, я так и хотела, но я старалась проявить такт. Я подумала, что сейчас неподходящий момент напоминать тебе, что я – твоя дочь.
   Ролло (сдавленно). Да, ты моя дочь. Моя маленькая дочурка. Я чувствую это по той боли, которую ты мне причинила. И знаешь, честь семьи тут вовсе ни при чем, плевал я на честь. Просто я никак не могу постичь… Я остановился в своем развитии на Суассонской вазе^[4] и на квадрате гипотенузы…
   Алекса. Папа!…
   Ролло. А я-то, старый дурак, учил тебя жить! Я-то советовал тебе стать кошечкой!
   Алекса (робко). Скажи, ты не выгонишь меня?
   Ролло. Выгоню… тебя?! Бедная ты моя малышка! Да я сам во всем виноват, незачем было давать тебе столько воли. Я сам уверил себя в том, что ты истинная дочь Эдит.
   Алекса. Я очень старалась быть ею. Но нет, я дочь моей настоящей матери.
   Ролло. Ну, не преувеличивай!
   Алекса (с оттенком самолюбования). Во мне есть что-то порочное. Мне противно быть воспитанной, рассудительной, осмотрительной, сдержанной девицей. Я не умею аккуратно ходить по обочине жизни. Ведь даже когда осторожничаешь с жизнью, она все равно проходит.
   Ролло. Да-да, говори, не бойся. Максим… а как его фамилия?
   Эдит. Она отказалась ее назвать.
   Ролло. Так как?
   Алекса. Мама же сказала, что я не хочу.
   Ролло. О, я все равно узнаю, кто он. Поверь мне, узнаю!
   Алекса. Не думаю.
   Ролло. Я просто обязан узнать. Во-первых, для того, чтобы набить ему морду. Пусть даже он тебя любит, все равно он подлец! А во-вторых, чтобы заставить его жениться на тебе.
   Алекса. Ты хочешь выдать меня замуж за подлеца?
   Эдит (невольно). Тебе это не удастся!
   Ролло (насторожившись). Почему? Разве он женат?
   Алекса (убедительно). Вовсе нет. Просто его родители… Ну… они никогда в жизни не согласятся.
   Ролло (Эдит). Ты именно это хотела сказать?
   Эдит (неуверенно лжет). Дда.
   Ролло. Очень странно.
   Алекса. Что странно?
   Ролло. Парень, который боится своих родителей, и это в наше-то время.
   Алекса. Ну что поделаешь!
   Ролло. Она, наверное, очень богата?
   Алекса (с беспокойством). Кто «она»?
   Ролло. Семья Максима. Недаром же он за нее так держится?
   Алекса. А, да. Очень.
   Ролло. Тогда все понятно. (Тут же, противореча самому себе.) Так он точно не женат?
   Эдит. Говорят тебе, нет.
   Ролло. А ты можешь поклясться, что нет?
   Эдит. Я ничего не знаю. Алекса же тебе сказала, что нет.
   Ролло. Он друг Жерома?
   Алекса. Нет.
   Ролло. Кристиана?
   Алекса (вызывающе). Нет! И ни Марка, ни Эрве, ни Жоржа, и Стефана.
   Ролло. Ага, понял. Он из компании Жана Франсуа, и я с ним знаком…
   Алекса. Я тебе не говорила, что ты с ним знаком.
   Ролло. Сейчас не говорила, а вот недавно сказала.
   Алекса. Когда недавно?
   Ролло. Когда не дала мне послушать его голос. Ясное дело, ты боялась, что я его узнаю.
   Алекса. Ну что ты выдумываешь!
   Ролло. Все ясно, девочка! Максим – это «Тюрбиго»!
   Эдит (удивленно). Что ты хочешь сказать этим «Тюрбиго»?
   Ролло. Уж я-то знаю, что хочу сказать.
   Эдит. Ты говоришь какими-то загадками, ничего не могу понять.
   Ролло. Зато твоя дочь меня поняла.
   Алекса. Ничего подобного, ни слова не поняла!
   Ролло (уверенно). Так вот что я тебе скажу, Алекса: твой Максим не из компании Жана Франсуа!
   Алекса. Ах вот как?!
   Ролло. Он для них слишком стар.
   Алекса. Слишком стар?
   Ролло. Да, и именно это я собирался тебе разъяснить в тот момент, когда ты на меня разозлилась.
   Алекса. Это когда ты меня поздравил с истерикой?
   Ролло. Совершенно верно. Потому что молодой человек не позволил бы разговаривать с собой таким тоном, каким говорила ты.
   Алекса (с хорошо разыгранной наивностью). Я же все время только и говорила что «да, да, да».
   Ролло. Но каким тоном!
   Эдит. О, когда вы, мужчины, влюблены, вы сносите любой тон.
   Ролло. А это твое: «Выпутывайся как знаешь, мне наплевать»?
   Эдит. Но она сотни раз говорила то же самое Жерому.
   Ролло. А вот это: «В девять часов, а не в десять»?
   Эдит. Она просто уточнила время.
   Ролл о (внезапно, к Эдит). По-моему, тебе известно, кто этот Максим!
   Эдит (чистосердечно). Слава богу, нет!
   Алекса. Иначе она давно бы уж тебе его назвала.
   Ролло (подозрительно покосившись на Эдит). Я тебе повторяю, что этот Максим не из компании Жана Франсуа.
   Алекса. Ая тебя уверяю, что он оттуда.
   Ролло. К тому же в наше время двадцатилетнего парня не могут звать Максимом. Даже Максом – и то вряд ли. А может, его зовут Максимилиан?
   Эдит. Но его вовсе не зовут Максим.
   Алекса (срываясь на крик). Мама!
   Эдит (огорченно). Я только хотела тебя выручить.
   Ролло. Ага! Его не зовут Максим. Спасибо тебе, Эдит. У меня это имечко поперек горла стояло.
   Алекса. Да неужели?!
   Ролло. Тогда почему же он подписывается Максимом?
   Алекса. Так… Просто одна глупая шутка.
   Ролло. Охотно верю, но все-таки изволь объяснить.
   Алекса. Когда я увидела его в первый раз, я сочла его очень изысканным. Я даже сказала вслух: «Изыскан, как Ларошфуко^[5]».
   Ролло. Ну и что?
   Алекса. Неужели непонятно?! «Максимы» Ларошфуко!
   Ролло. Господи, какое идиотство!
   Алекса. Да, и я уже охрипла, доказывая это тебе и маме.
   Ролло (поразмыслив). Что-то я не припомню никого изысканного в компании Жана Франсуа.
   Алекса. Ох, какой же ты зануда!
   Ролло (перебирая в памяти). Так… так… Кто-то изысканный… и зовут его не Максим…
   Алекса (насмешливо). Можно подумать, ты кроссворд решаешь.
   Ролло (безуспешно перебрав в уме всех знакомых). Нет, абсолютно никого изысканного!
   Эдит. Но ведь кто-то же есть…
   Алекса (энергично). Надеюсь, хоть ты не станешь перебирать своих знакомых, мама!
   Эдит (испуганно). Нет-нет…
   Ролло (глядя на письма издали). Я, конечно, мог бы кое-что узнать оттуда. Но мне слишком больно читать их. Я просто не решаюсь.
   Эдит. И ты совершенно прав. Он только и пишет, что… о плотских радостях.
   Poлло. Похотливый негодяй! (Внезапно.) А ведь мне знаком этот почерк!
   Алекса (с завидным самообладанием). Вот это меня очень удивляет.
   Ролло. Он явно изменен, но я его узнаю!
   Алекса (с искренним удивлением). Изменен?!
   Ролло. Бедняжка моя, ты полюбила типа, который ко всему прочему еще нарочно искажает свой почерк!
   Алекса. Ерунда, не верю!
   Эдит (недоверчиво). Зачем бы он стал нарочно искажать его?
   Ролло. Я узнаю это «3»! Я уже где-то видел такие «3»!
   Алекса (уверенно). Можешь пыжиться сколько угодно, изображая из себя Шерлока Холмса, ты все равно не знаешь ни этого парня, ни его «3».
   Ролло. Ах, не знаю? А почему ж ты тогда не дала мне послушать его голос, а? Ну, скажи!
   Алекса. Потому что он говорил с акцентом, и мне было бы неприятно, если бы ты стал издеваться над ним.
   Эдит. У него акцент? Боже, какая жалость!
   Ролло. Акцент?
   Алекса. Жуткий акцент!
   Ролло. Он что, из Канталя^[6]?
   Алекса. Нет, из Мексики.
   Ролло. Мексиканский Ларошфуко!
   Алекса (с испанским акцентом). Мэксикано!
   Ролло. И при этом он, значит, ухитряется быть изысканным?
   Алекса. При этом – да.
   Ролло. Так вот для кого ты так старательно разучиваешь «ча-ча-ча». Хочешь доставить ему удовольствие?
   Алекса. Вот именно.
   Ролло. Как его зовут?
   Алекса (ни секунды не колеблясь). Фернандо Монтес.
   Эдит. Ах, как мне неприятно, что ты увлеклась каким-то мексиканцем!
   Ролло (паясничая). Позвольте представить вам моего зятя – мексиканца!
   Алекса (грустно). Он тебе пока еще не зять.
   Эдит. Теперь я понимаю, почему он пишет такие письма. Эти мексиканцы все помешаны на сексе.
   Ролло (внезапно вскрикивает). Есть, понял!
   Алекса (обеспокоенно). Что ты еще там понял?
   Ролло. Ах ты, такая-сякая! Смеяться над нами вздумала?!
   Эдит. Да что с тобой?
   Ролло. Теперь я знаю, кто он – твой ацтек!
   Алекса. Вот как?
   Ролло. Он такой же мексиканец, как я!
   Алекса. Ну, как тебе угодно…
   Ролло. Ах ты, черт возьми, прямо невероятно!
   Эдит. Да что случилось?
   Ролло. Его почерк! Ну конечно, я знаю этот почерк! Второго такого на всем свете не сыщешь!
   Алекса (неуверенно). Да неужели?!
   Ролло. Эх, и ловко же ты нам зубы заговаривала этим своим Фернандо! Я чуть было не позабыл про его «3»! Ну ты и хитра!
   Алекса. Да где уж мне!
   Ролло. Но моя интуиция тут как тут! И с этими «3» ты меня больше не надуешь!
   Алекса. Поздравляю с победой!
   Ролло. И не спорь со мной, это бесполезно!
   Алекса. Да я и не спорю. (Смеется.)
   Ролло. Я даже могу сказать тебе: ты с ним виделась сегодня утром.
   Алекса (смех застревает у нее в горле). Сегодня… утром?
   Ролло. Ага! Испугалась, голубушка! Что, проняло?
   Алекса. Вовсе нет, чего мне бояться?
   Ролл о. Как бы не так, испугалась! Вон аж позеленела от страха!
   Эдит. Но… с кем же она виделась сегодня утром?
   Ролло. С кем виделась? И ты еще спрашиваешь?!
   Алекса (на грани истерики). Ну скажи, с кем, с кем?
   Ролло. Да с доктором, черт побери! С нашим милейшим доктором Мерсье!
   Алекса молчит, у нее отлегло от сердца.
   Он же врач, наш Мерсье, ему и не нужно менять почерк, он и так пишет как курица лапой. И это на его рецептах я всегда видел эти «3».
   Алекса. Правда, почти всегда.
   Эдит (разочарованно). Так ты влюблена в доктора Мерсье?
   Алекса делает неопределенный жест.
   Ролло. Все совпадает: не первой молодости, родители – звери, очень богат, более или менее знаком с Жаном Франсуа! И оч-чень сластолюбив!
   Алекса. Да, все совпадает.
   Ролло. Все совпадает, и все же…
   Алекса. И все же?
   Ролло. Твой любовник – не Мерсье.
   Алекса (послушно). Мой любовник – не Мерсье.
   Эдит. Вот и я подумала… Такой воспитанный человек…
   Ролло (задумчиво). Если бы это был Мерсье, ты бы не стала скрывать его от нас. Наоборот, ты им гордилась бы. И его родители вряд ли стали бы… Нет, это явно не Мерсье!
   Алекса. Это явно не Мерсье!
   Ролло. Но тогда если это не Мерсье, то все же кто-то, с кем ты виделась сегодня утром… (Кричит.) Ну конечно!
   Алекса (обеспокоенно). Что «конечно»?
   Ролл о (со свирепой радостью). Нет, чтобы мне так повезло!…
   Эдит. Я надеюсь, ты говоришь не о мсье Карадине?
   Ролло. Прямо не верится в такую удачу! Это было бы слишком прекрасно!
   Эдит (возмущенно). О-о!
   Алекса (стараясь сохранить хладнокровие). Ну конечно, папа говорит не о мсье Карадине.
   Ролло. Нет-с! Именно о нем!
   Эдит (в ужасе). Но… это же чудовищно!
   Ролло. Вполне с тобой согласен, именно чудовищно! (Угрожающе.) Ну, он мне за это и заплатит! Дорого заплатит! Очень дорого!
   Алекса. Это не чудовищно, это смешно.
   Ролло (соглашаясь). И смешно тоже. А кто виноват?
   Алекса. Послушай, может, хватит устраивать здесь цирк?
   Ролло. Этот почерк! Я видел его вовсе не на рецептах, я его видел на банковских чеках!
   Алекса. Нет!!!
   Ролло (упиваясь собственной яростью). Вспомни о «3»! Знаешь, где я видел эти «3»? «Заплатите мсье Ролло»! «Заплатите мсье Ролло»! И он з-з-заплатит!
   Алекса (тоже распалившись). Слушай, я не позволю тебе совершить эту глупость, эту подлость!
   Ролло. Бедное дитя! Ты же еще за него вступаешься! Ты даже не поняла, что этим-то его и обвиняешь!
   Алекса (импровизируя на ходу). Ладно! Тем хуже для меня, я вам все расскажу. Я и вправду виделась с моим любовником сегодня утром. Дело в том, что я вовсе не ходила к врачу. Я встретилась с любовником перед тем как прийти к мсье Карадину.
   Ролло. Ах как старается, прямо жалко на нее смотреть, ей-богу!
   Алекса. Ты мне не веришь?
   Ролло. Ты посмотри на себя! Посмотри на эту маленькую, насмерть перепуганную девочку! И ты еще спрашиваешь, верю ли я тебе! Нет, малышка, в обмане ты не сильна.
   Алекса (цепляясь за соломинку). Мама!
   Эдит. Нет. Мы обе с тобой не сильны в обмане.
   Ролло (возвращаясь к своей теме). Теперь мне понятно, почему ты запрещала мне слушать его голос.
   Алекса (безнадежно). Из-за акцента…
   Ролло. И фокусу с Тюрбиго его научила не ты. Это я его придумал. Мы с Карадином оба использовали его впервые с родителями мадемуазель Мишале. В тридцать первом году! Слышала? В одна тысяча девятьсот тридцать первом году!
   Эдит. Франсуаза Мишале?
   Ролло. Да.
   Эдит (с едкой насмешкой). Давненько мы не вспоминали о мадемуазель Мишале!
   Ролло. Карадин! Это Карадин! И как мне в голову не пришло! За последние двадцать лет и пяти минут не проходило, чтобы я не подумал о нем! И вот как раз в тот момент, когда он мне действительно понадобился, я о нем забыл!
   Эдит. Как все это странно!
   Ролло. Теперь я знаю, за что я его всегда ненавидел! Я просто
   предвидел эту историю.
   Алекса. За двадцать лет вперед?!
   Ролло. Да я бы сразу догадался, если бы ты не сбила меня своими россказнями о каких-то там изысках.
   Эдит. Ну и что же?
   Ролло. Уж кому-кому, а Карадину до изысканности далеко!
   Эдит. Вот и неправда!
   Ролло. Что-о-о?
   Эдит. Он чудовище, но он – изысканное чудовище.
   Алекса. По-моему, мы отклонились от темы.
   Ролло. Ну, изыскан он или нет, а я его разыщу и раздавлю как…
   Алекса. Но я клянусь тебе, что это не он!
   Ролло. Не утруждай себя клятвами, у меня есть доказательства.
   Алекса. Доказательства?
   Ролло. Письмо Ноэля. Его единственное письмо ко мне. Оно всегда при мне. (Вынимает письмо из бумажника.) Пожалуйста! Извольте сравнить его почерк с почерком твоего «Максима»!
   Эдит (сравнивает оба письма). Бедняжечка ты моя!
   Алекса подходит к Эдит.
   Ролло (жестко). Смотри-смотри! Только без рук!
   Эдит. Твой отец прав, этот почерк изменен.
   Алекса (оскорбленная до глубины души). Как ты можешь! Какое свинство!
   Ролло. Вот то-то же! Ну, ничего, он мне заплатит и за это тоже!
   Алекса. Какое свинство! А зачем ты хранишь это письмо?
   Ролло. Оно – свидетельство благороднейшего поступка, совершенного мной по отношению к Карадину.
   Эдит (даже не сознавая, какая убийственная ирония заложена в ее вопросе). Когда, недавно?
   Ролло. Да нет, в тридцать втором. В апреле тридцать второго.
   Эдит. Ты мне никогда об этом не рассказывал.
   Ролло. Ну еще бы! Я слишком скромен. (Протягивает Эдит письмо.) На, прочти.
   Эдит (читает). «Я, нижеподписавшийся, Ноэль Карадин, признаю, что обязан Леону Ролло вечной признательностью. Во-первых, за то, что он взял на себя воровство, совершенное мною в кабинете Анри Мальбера. А потом, за то, что он не выдал меня, несмотря на грандиозную лупцовку, которую тот ему задал. Спасибо тебе, Леон!» (Поднимает глаза.) В тридцать втором вам обоим было по шестнадцать лет!
   Ролло. Вот, слыхала? А теперь этот подлец соблазняет мою дочь!
   Эдит. Просто чудовищно!
   Ролло. И сегодня утром он спрашивал меня перед ее приходом: «Ей уже, наверное, двенадцать лет?»
   Эдит. Какое лицемерие!
   Ролло. Он тебя изнасиловал! Ну конечно, ясно как божий день, он тебя изнасиловал!
   Алекса (подавленно). Папа, я же все-таки не родная дочь Эдит.
   Ролло (Алексе). Где ты с ним познакомилась?
   Алекса (мягко). Тебе будет больно узнать.
   Ролло. Я спрашиваю, где?
   Алекса. В горах, зимой.
   Ролло. Господи боже, и мы послали тебя туда поправить здоровье!
   Алекса. Однажды я голосовала на дороге в Шамони, чтобы добраться до Сен-Жерве, и он меня подобрал.
   Ролло (горестно). Подобрал!
   Алекса. Да, именно, подобрал. И пригласил меня поужинать с ним.
   Эдит. Он был с веселой, интересной компанией, и ей захотелось провести с ними время.
   Ролло. А ты-то откуда знаешь?
   Эдит. Об этом говорится в письмах.
   Ролло. Ты же утверждала, что там только о плотских радостях?!
   Эдит (не отвечая на его реплику). Трое других мужчин были с подружками, а он – один. Когда он увидел Алексу, у него началась аллергия к другим девушкам.
   Ролло (ошеломленно). Аллергия… к другим девушкам?
   Эдит. Так он пишет.
   Ролло. Ну и ну! Вот это да!
   Эдит (с гордостью). Но она не уступила ему тут же на месте.
   Ролло. Еще чего не хватало!
   Алекса. Я продержалась все шесть недель! Зимой, в горах – это рекорд.
   Эдит. Да что ты болтаешь! Ты же уступила ему не в горах!
   Алекса. Нет, не в горах. Я просто подсократила твое повествование.
   Эдит. Да и в Париже тоже не сразу.
   Ролло. Славу богу!
   Эдит. Алекса гораздо лучше, чем сама о себе думает.
   Алекса (с горькой самоиронией). Еще лучше?
   Эдит. Ему пришлось ждать целых шесть месяцев.
   Ролло. Бедная моя лапушка! Ты защищалась изо всех сил!
   Эдит. Целых полгода!
   Алекса. Да. А он в это время, пылая своей безумной любовью, упражнялся в изменении почерка.
   Ролло (сбитый с толку тоном Алексы). И ты ему уступила? Когда? Как?
   Эдит. Ах, ну какая разница!
   Ролло. Когда и как?
   Алекса. Что тебе было бы наименее неприятно услышать?
   Пауза.
   Ролло. Ты права. Оставим это.
   Алекса. Вот так-то лучше.
   Ролло (внезапно, во весь голос). Но почему он? Почему именно он?
   Эдит. Роковое невезение!
   Ролло (возмущенно). А Вероника? Куда только смотрела все это время Вероника?!
   Алекса. Она терпеть не может зимний отдых в горах.
   Ролло. Господи, а еще строит из себя ревнивицу!
   Эдит. Факт тот, что…
   Ролло. Сегодня утром эта идиотка еще сочла тебя симпатичной. Вот уж кого, можно сказать, бог обидел интуицией!
   Алекса {меланхолично). Да и кто может ею похвастаться, роме тебя?
   Ролло. И она отпустила его от себя на целых шесть недель!
   Да я бы даже Эдит не рискнул отпустить одну на шесть
   недель!
   Алекса. У нее была шпионка в этой компании – Констанс.
   Ролло. Констанс Ардуэн?
   Алекса. Да.
   Ролло (от души). Вот уж красотка, так красотка.
   Алекса. Ноэлю пришлось переспать с ней, чтобы она не проговорилась.
   Ролло. Проклятый извращенец!
   Алекса. О, он с ней потом тут же порвал.
   Ролло. Еще того лучше!
   Алекса. Зато она была у него в руках.
   Эдит. И Вероника ничего не заподозрила?
   Алекса. Ничего. Впрочем, потом, и в Париже и в Сен-Тро он лгал ей так ловко, так изобретательно, так смешно…
   Ролло. Тебя еще впечатляют лгуны?
   Алекса. Но что самое любопытное – это до какой степени он боится ее.
   Ролло. Тебя еще впечатляют трусы?
   Алекса. На это могу лишь повторить тебе, что я не родная дочь Эдит.
   Ролло. Еще бы! Добродетель – и ты!
   Эдит (раздраженно). Ох, до чего же вы оба осточертели не с моей добродетелью! Разглагольствуете о ней так, будто на нее никто никогда и не покушался!
   Ролло (удивленный ее выпадом). Не понял?
   Эдит. Конечно, я ничего лишнего себе и не позволила бы. Но е думайте, что меня не пытались соблазнить. Карадин, например, пытался.
   Ролло. Как, и тебя тоже?
   Эдит. Да, представь себе!
   Ролло. Мало ему было дочери, ему еще и мать понадобилась!
   Эдит. О нет, это давняя история, Алексе было тогда семь лет.
   Ролло. Господи, да таких типов надо в клетку сажать!
   Эдит. Должна признаться, он тогда пустил в ход все свое обаяние. Но я дала ему самый решительный отпор. Потому что, к счастью, любила другого.
   Ролло. Кого?
   Эдит. Дурачок! Тебя!
   Ролло. Нет, у меня сейчас голова лопнет!
   Эдит. За мной он ухаживал далеко не так настойчиво, как за Алексой. Его терпения едва хватило на две недели. (Дочери, с нежной улыбкой.) Я ему нравилась меньше, чем ты.
   Ролло. Давай-давай, сыпь мне соль на рану!
   Эдит. Я тебе и не заикнулась об этой истории, потому что ты уже тогда его терпеть не мог.
   Ролло (взрываясь). И этот негодяй требовал, чтобы я явился к нему ровно в девять! И он еще позволил себе заставить меня ждать!
   Эдит. И меня тоже.
   Ролло. И тебя тоже! И он осмелился дать мне денег!
   Алекса. Ты же у него просил.
   Ролло. Да, просил! Под честное изобретение! А ведь он изобразил дело так, будто вручает мне комиссионные, как какому-нибудь агентишке. Бакшиш!
   Эдит. Ты преувеличиваешь!
   Ролло. Он просто решил заплатить мне за невинность моей дочурки! Одним махом опозорить всю мою семью!
   Алекса (также вне себя). Перестань разыгрывать мелодраму!
   Ролло. Да я швырну ему в морду эти несчастные деньги!
   Эдит. Вот это правильно!
   Ролл о (запнувшись на полуслове). Ох! Я же… (Плаксиво.) Ах ты черт! Ай-ай-ай! Это ужасно!
   Эдит. Что ужасно?
   Ролло. Я же заплатил за костюм. Теперь я смогу швырнуть ему в морду только четыреста тридцать пять тысяч!
   Алекса. Ну так оставь все, как есть.
   Ролло. Кой черт меня дернул платить за костюм?!
   Алекса. Ты ничем не обязан Ноэлю, ты же продал ему изобретение за эти деньги.
   Эдит. Но ведь он мог его и не покупать.
   Ролло. Ты думаешь?
   Эдит. Я уверена в этом.
   Ролло. Но ты вспомни о Симоне Суши!
   Алекса (с ледяной иронией). Да, ты, пожалуйста, вспомни хоть о ней!
   Ролло. Ну конечно, я не имею права лишать ее этих денег.
   Алекса. Весьма справедливо!
   Ролло. Ладно, решено, этой проблемой я больше не занимаюсь.
   Алекса. Дела есть дела!
   Ролл о (с радостным облегчением). Уж теперь держись, мсье Карадин!
   Алекса (внезапно обеспокоенная). Что ты собираешься делать?
   Ролло. О, сущие пустяки. Всего-навсего отомстить за себя. А заодно и за тебя тоже, слышишь?
   Алекса. За меня? С какой стати? Я вовсе не нуждаюсь в отмщении.
   Ролло. Я заставлю этого субчика вернуть деньги, которые он у меня украл!
   Эдит. Ну что ты говоришь?!
   Ролло. И теперь, чтобы набить ему морду, мне не понадобится никакой Бурдиль! Эти письма (потрясает письмами) – настоящий динамит! На них-то мсье Карадин и подорвется!
   Эдит. Леон!
   Ролло (с блуждающим безумным взглядом). Трах-тарарах! Хоп-ля! Летите в рай, мсье Карадин! (Хватается за горло, будто его душат.)
   Эдит (в ужасе). Что с тобой? Тебе плохо?
   Ролло. О радость!
   Алекса. Какой ужас!
   Ролло (охваченный лихорадочным возбуждением). Долгонько я ждал этой минутки!
   Эдит. Скорей, расстегни воротничок!
   Ролл о (в экстазе). Зачем?! Это мне тогда было плохо! Очень плохо! А теперь я ожил, я возродился!
   Алекса (с плохо скрытым отвращением). Ты возродился?!
   Ролло. Ух, как я его раздавлю, этого Карадина! Раздавлю, в порошок сотру и еще плюну сверху! Вот так! (Хватает вазу и швыряет об пол. Ваза разлетается на куски.)
   Эдит (в отчаянии). Ой, это же была единственная память о твоей матери!
   Ролло (глядя в потолок). Прости меня, мама, я слишком счастлив!
   Эдит (опустившись на колени, собирает осколки). Слава богу, она разбилась на крупные куски, может, еще удастся склеить.
   Ролло. Зато уж мсье Карадина никому склеить не удастся!
   Эдит (поднимаясь). Ты меня пугаешь. Ты будто с ума сошел!
   Ролло. Да, я сошел с ума – от счастья!
   Алекса. Но что же ты все-таки собираешься делать?
   Ролло. Я? Ничего! Это Ноэлю придется слегка потрудиться. Из-за своих писем, своих чудненьких писем!
   Алекса (возмущенно). Ты намерен воспользоваться его письмами?
   Ролло. Когда Вероника узнает, что ее муженек встречается с девушкой, которой он «открыл ее тело» и которая «доказывает свою правоту, поднимая юбки», тогда, о, вот тогда-то и начнется свистопляска!
   Алекса. Ты покажешь эти письма Веронике?!
   Ролло. Боюсь, что придется.
   Алекса (кричит, не помня себя). Ты не имеешь права! Это мои письма!
   Эдит. Она верно говорит, ты действительно не имеешь права. И потом, Вероника просто умрет от этого.
   Ролло. Ничего с ней не будет, она уже переболела менингитом. И вообще, она слишком долго была счастлива, пора и честь знать. Пусть-ка хлебнет горя вместе с нами. Сама виновата: держала бы своего Казанову возле своей юбки, чтобы меньше пакостил!
   Эдит. Леон, дорогой мой, вспомни, ведь она любила тебя!
   Ролло. Что ж, мне очень жаль огорчать ее. Но Карадин у меня в руках, и я не намерен щадить его.
   Алекса. Ты просто отвратителен!
   Ролло. Вот уж я полюбуюсь, как он станет ползать передо мной на коленях, этот мсье Карадин! Теперь его заставят ждать, как нищего, в передней! Теперь ему объявят, что о нем позабыли напрочь! Теперь я лягу в ванну, чтобы унизить его! А потом завалюсь в постель! А потом пошлю к нему лакея, чтобы тот наплевал ему в морду! (Срывает с себя воротничок.)