Ашар Марсель. Рохля

   Эдит. Осторожно, ты сейчас упадешь!
   Ролло. Нет, только не сейчас! После всего этого – пожалуйста, хоть сдохну! Но сперва он поваляется у меня в ногах, а я полюбуюсь, как он распластывается передо мной как последняя тварь!
   Алекса. Ничего этого не будет.
   Ролло. Ошибаешься, дочка, будет! Хватит с нас прозябать в тени, пришел и на нашу улицу праздник! (Смеется странным сумасшедшим смехом.)
   Эдит (в панике). Успокойся, успокойся, это все скоро пройдет, мой дорогой!
   Ролло. Что ты меня успокаиваешь, будто я псих?! Говорю тебе, я счастлив! Понимаешь? Счастлив!
   Эдит. Пойду принесу тебе чего-нибудь попить.
   Ролло. Вот это дело! Неси, надо спрыснуть мою победу. Теперь он у нас будет ходить в рохлях.
   Эдит выходит, предварительно сделав знак Алексе.
   Алекса. Посмотрел бы ты сейчас сам на себя!
   Ролло. Он проклянет тот день, когда встретил тебя!
   Алекса. Ты думаешь, мне приятно все это слушать?
   Ролло. А мне безразлично, приятно тебе или нет.
   Алекса (нежно). И я тоже тебе безразлична?
   Ролло. Извини, но мне сейчас не до тебя.
   Алекса. А ты подумал, что будет со мной после твоего разгрома?
   Ролло. Ну, не вечно же мне тебя ублажать.
   Алекса. Предположим, ты показываешь письма Веронике, она его выгоняет, он вновь становится бедным как церковная мышь, ты обретешь счастье. Ну, а я?
   Ролло. Ты? Если ты его любишь – выйдешь за него. Если нет, и это была ошибка молодости – оставишь его подыхать на улице.
   Алекса. Это не ошибка молодости.
   Ролло. Значит, просто ошибка.
   Алекса. Ты не хочешь дать мне хоть немного пожить счастливо?
   Ролло. Жить счастливо можно и без денег.
   Алекса. Да, но не с той, из-за которой ты их лишился.
   Ролло. Не жалей о нем. Все равно никто и никогда не смог бы жить счастливо с этим подлецом.
   Алекса. Лео, милый Лео!
   Ролло. Ну-ну, умерь свои чары, напрасно стараешься! И не рассчитывай на мою доброту или глупость! (Кричит.) Хватит, конец моей доброте! И конец моей глупости! Отныне ничто не спасет Карадина!
   Эдит (возвращается из кухни со стаканом в руке). Выпей! Это апельсиновая настойка. Она, говорят, прекрасно успокаивает.
   Ролло (отталкивая стакан). Я и так спокоен.
   Эдит. Ну прошу тебя.
   Ролло. Я совсем спокоен!
   Алекса (мрачно, угрожающим тоном). И я тоже. Слушай меня внимательно, папа. Либо ты отказываешься от этой бессмысленной мести, и я, как говорится, буду благословлять тебя до конца дней…
   Ролло. Либо?
   Алекса. Либо ты из упрямства погубишь Ноэля, но и меня вместе с ним.
   Ролло. Ага, мы, кажется, перешли от чар к угрозам?
   Эдит. Ты хочешь сказать, что уйдешь от нас? Ролло. Именно это она и хотела сказать.
   Алекса (к Эдит). С тобой я, конечно, буду видеться где-нибудь на стороне. Эдит. А с отцом?
   Алекса молчит.
   Ролло. Да, как ты поступишь со своим отцом?
   Алекса молчит.
   Дорогая ты моя! То, что случилось, – ужасно. Ты причинила мне самую страшную боль в моей жизни… (Продолжает через силу.) Такую боль, что я даже заколебался. Честное слово! Я заколебался на целую секунду. Но только на секунду! Тем хуже для меня. Тем хуже для всех нас. Я должен, должен причинить ему зло!
   Алекса (горячо). И это не потому, что я стала его любовницей, и не потому, что он приударял за мамой. Это все из-за тех историй в тысяча девятьсот тридцать первом году! А мы с мамой… мы только предлог!
   Ролло (веско). Надеюсь, что нет.
   Эдит. Она права! Скорее всего, это из-за Франсуазы Мишале.
   Ролло. Ну, еще ты заговорила!
   Эдит. Извини, дорогой.
   Ролло. Ты-то хоть успокойся.
   Эдит. Ты прав, дорогой. (Пьет апельсиновую настойку.)
   Звонит телефон.
   Ролло (взглянув на часы). Десять минут десятого. Мсье нервничает.
   Алекса направляется к своей комнате.
   (Громовым голосом). А ну стой! Иди сюда!
   Алекса послушно возвращается.
   Ты ему объяснишь, что место свидания переносится и что ты ждешь его здесь, дома.
   Алекса (ледяным тоном). И ты полагаешь, я это сделаю?
   Ролло. Да, потому что я требую.
   Алекса. Ну так ты просчитался.
   Ролло. Ты же знаешь, я от своего не отступлюсь.
   Алекса. А я твоя дочь, папа.
   Ролло. Ненадолго, если судить по твоим словам.
   Эдит (умоляюще). Сделай так, как хочет отец!
   Ролло. Да, сделай, я тебе очень и очень советую. Потому что я, видишь ли, тоже кое-чем могу припугнуть.
   Алекса. Я ничего не боюсь.
   Ролло. А за себя можешь и не бояться. Но если ты сейчас не сделаешь то, что я требую, я завтра же разыщу его в конторе, в ресторане, в административном совете, под юбкой у Вероники или где угодно – и прикончу, предварительно объяснив, за что. {Злорадно.) Я ведь оскорбленный отец, не забывай. И весьма мускулистый отец!
   Алекса. Нет, не надо!
   Ролло. Если же ты подчинишься мне, я его и пальцем не трону, обещаю тебе. В противном случае больница ему уж точно обеспечена.
   Алекса (яростно). Подлец! Ах какой же ты подлец! (Снимает трубку.) Да, это я. Я очень устала. Приходи лучше ко мне. Они ушли в театр.
   Ролло. Превосходно!
   Алекса. Я оставлю ключ в двери, ты откроешь и войдешь… Да нет, все нормально… До скорого. (Вешает трубку.)
   Ролло. Так-так! «Ключ в двери»!… Сразу видно, дорогу в дом он знает.
   Алекса (зло). Ты обещал не трогать его!
   Ролло. Я уже дал тебе слово.
   Алекса. Поклянись маминой жизнью!
   Ролло. Я что, совсем лишился доверия?
   Эдит. Ты сумасшедший. А с сумасшедшими нужны меры предосторожности.
   Ролло. Ну ладно, клянусь.
   Эдит. Моей жизнью!
   Ролло. Твоей жизнью.
   Эдит (Алексе). Ты можешь быть спокойна.
   Ролло. Ваше гнездышко, конечно, в двух шагах отсюда?
   Алекса. На углу бульвара Сен-Жермен.
   Ролло. Я так и думал. Итак, я попрошу вас оставить меня наедине с мексиканским Ларошфуко.
   Алекса (с отчаянием). Ладно, делай как знаешь, все равно – конец всему!
   Ролло. Эдит, вставь ключ в дверь и иди к себе в спальню.
   Эдит. Ты обещаешь держать себя в руках?
   Ролло. Держать себя в руках? О! Нет, только не это! Я буду непринужденным, приветливым, счастливым!
   Эдит. Ну, если все это для тебя счастье… (Выходит в коридор.)
   Алекса. Ты позволишь мне попрощаться с ним?
   Ролло. Нашла дурака! (Вставляет ключ в дверь Алексиной комнаты, собираясь запереть ее там.)
   Алекса. Ты хочешь запереть меня?
   Ролло. Я не желаю, чтобы ты испортила мне весь спектакль неожиданным появлением.
   Эдит возвращается из передней и проходит в спальню, не глядя на остальных.
   Алекса. За меня не беспокойся. Я не из тех людей, которые покупают билеты для присутствия на казни.
   Ролло. Все равно, излишняя предосторожность никогда не помешает.
   Алекса (печально, с отвращением). Желаю приятно развлечься. (Выходит.)
   Ролло (запирает за ней дверь. Оставшись один, вынимает письма и начинает читать). О-о-о! Грязный подлец! Подонок! (Внезапно подскакивает, дойдя до какой-то фразы, жадно перечитывает ее несколько раз.) Та-а-ак! Превосходно!
   В коридоре послышался шум. Лицо Ролло озаряется радостью. Он гасит все лампы, кроме одной, и прячется в углу. Входит Карадин. Он крайне удивлен, не видя Алексу, и на цыпочках направляется к ее комнате, но застывает на месте от крика Ролло, который в ту же секунду зажигает все лампы.
   Ролло (радостно). Arriba, Fernando!^[7]
   Карадин (подскочив от неожиданности). Что?!
   Ролло. Que tal, amigo?^[8]
   Карадин. Почему ты так говоришь?
   Ролло. Ты не поймешь, но все равно, это очень смешно!
   Карадин (совершенно успокоившись). Может, смешно, но ты меня напугал, это уж бесспорно.
   Ролло. А ведь я только начал. Садись-ка!
 

Занавес

АКТ ТРЕТИЙ

   Та же декорация. Между вторым и третьим актом антракта нет.
   Карадин (так же высокомерно, как во втором акте). Тебе нужно еще денег? Ролло. Сегодня днем ты уже швырнул мне в лицо пятьсот тысяч франков.
   Карадин. Верно. Как себя чувствует твоя жена?
   Ролло. Очень хорошо.
   Карадин. А… гм… твоя дочь?
   Ролло (будто не заметив заминки). Тоже очень хорошо.
   Карадин. Надеюсь, мне будет позволено поздороваться с дамами?
   Ролло. Нет.
   Карадин. Почему?
   Ролло. Потому что Эдит, скорее всего, спит, а Алекса пошла в гости к подружке на угол бульвара Сен-Жермен.
   Карадин невольно вскакивает с места.
   Что с тобой? Садись, садись!
   Карадин. Понимаешь, я спешу…
   Ролло. Ну-ну! Признайся, что тебе скучно со мной, но не уверяй меня, будто ты спешишь.
   Карадин. Да нет, именно спешу.
   Ролл о (играя с ним, как кошка с мышкой). За двадцать лет нашей дружбы ты ни разу не собрался меня навестить. И если ты решился на это сегодня, значит, тебе совсем уж некуда было податься. Так что давай садись.
   Карадин (растерянно). То есть, не то чтобы я очень спешил… Ролло (повелительно). Вот и я то же самое говорю. Садись, слышишь?!
   Карадин (усаживаясь). Я, вообще-то, боялся, что не застану тебя…
   Ролл о (изучая его). И, несмотря на это, все же зашел? Как это мило с твоей стороны! Впрочем, ты действительно рисковал не застать меня. Мы собирались пойти в театр.
   А потом Эдит неважно себя почувствовала.
   Карадин (неосторожно). Ах вот почему…
   Ролло. Да. Именно поэтому.
   Карадин. Странно, что я не встретил твою дочь.
   Ролло. Что же здесь странного?
   Карадин. А вот что: ты сказал, ее подружка живет на углу бульвара Сен-Жермен, а я, понимаешь ли, как раз иду с той стороны.
   Ролло. Но я же тебе не сказал, когда именно она ушла.
   Карадин. Ах да… верно…
   Ролло. Ты говоришь так, будто она пригласила тебя сюда, а ты ее не застал.
   Карадин опять встает.
   Да не вскакивай ты все время, не раздражай меня!
   Карадин. Ты намекаешь…
   Ролло. Вовсе я ни на что не намекаю. Просто мне смешно при мысли о том, что еще сегодня утром ты считал ее двенадцатилетней девчушкой.
   Карадин (успокоившись). Да, подумай только!
   Ролло. Так ты сядь!
   Карадин (садясь). Итак, это правда? Ты, значит, не собираешься просить у меня еще денег? Ей-богу, прямо не верится.
   Ролло. Денег? Это было бы слишком хорошо.
   Карадин. Ну, не слишком…
   Ролло (с пугающим добродушием). Я, некоторым образом, собираюсь даже отплатить тебе разом за все. Расквитаться с тобой одним махом.
   Карадин. Вот как?! Очень рад!
   Ролло. Только вот перед этим я хотел бы попросить у тебя совета.
   Карадин (весело). Охотно помогу. Советчик – не ответчик!
   Ролло. Вот какое дело. Мы с Эдит немного обеспокоены. Алекса завела с кем-то роман.
   Карадин. О, в ее возрасте это несерьезно.
   Ролло (наслаждаясь своим превосходством). Ты все еще продолжаешь относиться к ней, как к двенадцатилетней. Я тебе повторяю: у нее роман. Зашедший довольно далеко. С одним молодым человеком.
   Карадин. Как?! (Встает.)
   Ролло. Ох, опять ты вскакиваешь!
   Карадин. Извини. (Садится.)
   Ролло. Да. С молодым парнем – очень красивым, приятным, веселым, из приличной семьи. Его зовут Жером Жаке.
   Карадин. Да я его видел пару раз, этого самого Жерома. Паршивый сноб, безмозглый сопляк!
   Ролло. А главное, бедная жертва.
   Карадин. Что?
   Ролло. Да-да, жертва. Алекса использовала его как ширму. Ей-богу, здорово она нас провела!
   Карадин. Как… ширму?
   Ролло. Пока мы тут волновались по поводу Жерома, она делала что хотела… И связалась со старым хреном вроде меня. Очень глуп, очень богат и свинья свиньей!
   Карадин. Откуда ты это знаешь?
   Ролло. Ее мать нашла письмо.
   Карадин. А?! (Встает.)
   Ролло. Да что ты без конца вскакиваешь?!
   Карадин. Не знаю, что на меня нашло. Известно, кто он?
   Ролло. Этот старый козел?
   Карадин. Ну… да.
   Ролло. Я знаю только его имя: Максим.
   Карадин. Максим… а дальше?
   Ролло. Тот же вопрос и я задал Алексе. Она мне ответила: «Максим де Ларошфуко».
   Карадин с облегчением смеется.
   Тебе смешно?
   Карадин (с нежностью). Забавные они, эти девочки!
   Ролло. Забавные – да не для их отцов!
   Карадин (вынимая из золотого портсигара сигарету). Можно?
   Ролло. О, пожалуйста! (Продолжает.) И вот, вообрази, нынче вечером этот старый сатир проделал наш с тобой трюк с фальшивым номером.
   Карадин. Нет, серьезно?
   Ролло. Он спросил у меня по телефону «Тюрбиго».
   Карадин (воображая, что очень ловко выворачивается). Вот уж мне никогда не пришел бы в голову этот индекс!
   Ролло. Ноэль, ты настоя… (Осекается.) Нет-нет, еще рано, не будем спешить. Продолжим по порядку.
   Карадин (снова заподозрив неладное). Ты нынче вечером в хорошем настроении.
   Ролло (не обращая внимания на его слова). Ноэль, я тебя знаю с двадцать восьмого года.
   Карадин. Ага, мы, кажется, решили начать с потопа?
   Ролло. Мое первое воспоминание о тебе – та история с вонючими шариками.
   Карадин (развеселившись). Ну как же, помню!
   Ролло. Ты хорошо помнишь дело с вонючими шариками?
   Карадин. Довольно хорошо.
   Ролло. Я их набросал целых шесть штук в колымагу математика.
   Карадин. Да, папаши Мамонта.
   Ролло. Именно, папаши Мамонта. Ну и воняло же там, внутри, аж тошно было!
   Карадин. Могу себе представить!
   Ролло. Но кто-то на меня донес. И Мамонт запер меня на два часа в своей машине. В самый подходящий момент, когда вонь достигла своего пика.
   Карадин. Нда, и видик же у тебя был!
   Ролло. Кто на меня донес?
   Карадин (не моргнув глазом). Я, наверное.
   Ролло. Конечно, ты! Потом, в тридцать втором, ты обворовал Мальбера, и я был наказан вместо тебя. Ты должен был быть мне признателен за это всю жизнь!
   Карадин (все так же весело). А я не был признателен.
   Ролл о (глядит на него в упор и продолжает). Когда мы провожали девчонок из лицея, ты всегда оставлял мне самую противную.
   Карадин. Да ведь мы с ними даже не разговаривали!
   Ролло. И все равно, ты оставлял мне самую противную. В октябре тридцать второго года ты отбил у меня Франсуазу Мишале.
   Карадин. Верно. Но ведь я тебе вернул ее в июле тридцать третьего!
   Ролло. Ничего себе «вернул»! Во что она превратилась?! Возненавидела мужчин и спала со всеми без разбору, лишь бы забыть тебя.
   Карадин. И это верно. Она тебе наставляла рога с рекордной скоростью.
   Ролло. В семнадцать лет рогоносцами не бывают. И я не был рогоносцем, просто ты еще раз оставил меня в дураках.
   Карадин. На кой черт ты вытащил на свет божий этот хлам?
   Ролло. Ты ухитрился жениться на Веронике – на девушке, которая любила меня до того, что заболела менингитом.
   Карадин. Ты, надеюсь, не станешь винить меня в том, что я сделал ее счастливой?
   Ролло (ухмыльнувшись). Счастливой?! Ладно, молчу. В тридцать шестом, в тот момент, когда я менее всего был готов к этому…
   Карадин (с обычным для себя высокомерием). Слушай, мне очень не нравится твой новый тон.
   Ролло. Ничего, старина, сегодня ты услышишь много такого, что тебе не понравится.'
   Карадин. Не пойму, чего ты добиваешься?
   Ролло (которому уже наскучило играть в прятки). А вот чего! Я пытался доказать тебе, что и в двадцать восьмом, и в тридцать третьем, равно как и в пятьдесят седьмом году ты всегда был сволочью, мой дорогой Ноэль!
   Карадин (вставая). Тебе не кажется, что ты хватил через край?
   Ролло. Ты сволочь, Ноэль. Садись!
   Карадин. А ты… ты пьян в стельку. Я пошел.
   Ролло. Садись, говорю!
   Карадин. До свиданья.
   Ролло. Садись, не то морду набью!
   Карадин. Ну что спорить с психом! (Садится.)
   Ролло. Вот так! Понимаешь, я поклялся жизнью Эдит, что не стану избивать тебя. Но ты уж не выводи меня из терпения.
   Карадин. Ты поклялся не избивать меня?
   Ролло. Да, и можешь мне поверить, меня на коленях умоляли. В общем, мне пришлось пообещать. Но и ты веди себя смирно.
   Карадин. Я знаю, что ты намного сильней меня.
   Ролло. О, намного! Чемпион по любительскому боксу в тридцать шестом году. Черный пояс дзюдо. И вдобавок себя не помню от ярости.
   Карадин (развязно). Ага, так ты, оказывается, в ярости?
   Ролло. Да. И мне не нравится твоя наглость. Твой всегдашний тон мне не нравится, понял?
   Карадин. Тем хуже для тебя.
   Ролло. Ноэль, тебе давным-давно известно, что Алексе не двенадцать лет.
   Карадин (растерянно). Мне?
   Ролло. Все считали, что ты верен Веронике. Особенно сама Вероника. А ты взял и украл у меня мою малышку!
   Карадин. Ты… сошел с ума… или пьян?
   Ролло. И когда ты увидел, что она не уступает, то вместо того, чтобы отказаться от нее, ты преследовал ее целых полгода, пока она не сдалась.
   Карадин. Да никогда в жизни!…
   Ролло. Вероника ведь правду сказала: наша дочь упряма и довольно резка.
   Карадин (с запоздалым возмущением). Как ты смеешь порочить эту девочку! Это безобразие!
   Ролло. Напрасно стараешься, простофиля! Это я велел ей пригласить тебя сюда.
   Карадин. Как?!
   Ролло. Вот почему ты и не встретил ее на улице, по пути из вашего гнездышка.
   Карадин. Из «вашего гнездышка»! Фу, какая пошлость!
   Ролло (кричит). У меня доказательства! Понимаешь или нет: доказательства! Как ты думаешь, стал бы я тебя так оскорблять, рискуя навсегда лишиться возможности доить тебя, если бы у меня не было доказательств?
   Карадин молчит.
   Ага! Такой довод тебе не по зубам, верно? Когда я гадок, ты меня, кажется, лучше понимаешь!
   Карадин (с притворным возмущением). Но я все равно отрицаю!
   Ролло. Этот старый козел – ты!
   Карадин. Да хватит валять дурака!
   Ролло (цитирует письма). «Ты вновь возродила для меня любовь, дорогая!» «Твое тело – это маленькое чудо, которое я открою тебе самой». И дальше в том же духе.
   Карадин. Любой может написать такие глупости.
   Ролло. Да, только любой не мог написать: «Сегодня вечером Нико улетает в Бразилию. У нас впереди целый месяц счастья, мой ангел».
   Карадин. Это я, что ли, написал?
   Ролло. Ну надо же быть таким кретином! Всему свету известно, что только ты один зовешь свою жену «Нико», что у вас есть дела в Бразилии, что Вероника летала туда в начале июня и пробыла там ровно один месяц!
   Карадин (сражен). О-о-о!
   Ролло. Так что бесполезно было подписываться Максимом и вырабатывать себе новый почерк!
   Карадин. Ладно, я признаюсь: я обожаю твою дочь…
   Ролло. Давай уж сразу сведем все счеты. Десять лет назад ты так же обожал мою жену.
   Карадин (искренно). Вот уж чего не было, того не было!
   Ролло. Не было, значит?
   Карадин. Твою дочь – да, это я признаю.
   Ролло. А что же тебе еще остается, как не признать!
   Карадин {убежденно). Но Эдит – никогда!
   Ролло. Ну, совсем заврался!
   Карадин. Я готов согласиться, что она очаровательна, но не в моем вкусе.
   Ролло (возмущенно). Не в его вкусе, скажите пожалуйста!
   Карадин. Во всяком случае, у нас никогда ничего не было. Можешь поставить мне это в вину, но я повторяю – никогда и ничего!
   Ролло. Эдит не стала бы зря хвастаться такими историями. Тем более что здесь и хвастаться-то особенно нечем.
   Карадин. Весьма сожалею, но – никогда и ничего!
   Ролло. Ну, черт подери, это я сейчас проверю! (Зовет.) Эдит!
   Голос Эдит. Да, дорогой?
   Ролло. Поди сюда на минутку!
   Голос Эдит. Сейчас, дорогой!
   Появляется Эдит.
   Ролло. Этот поганец утверждает, что никогда не ухлестывал за тобой.
   Эдит (с трогательным смущением). О, ну какая разница!
   Ролло. Он даже утверждает, что ты не в его вкусе.
   Эдит. Не надо волноваться, дорогой. Это же было так давно, он, наверное, просто забыл.
   Карадин. Прошу меня простить. Мы ведь с вами… не… (Осекается.)
   Ролло (яростно). Нет! Вы с ней – не!…
   Карадин. О, ну тогда… понимаете, так трудно помнить всех, с которыми…
   Ролло (к Эдит). Значит, ты просто хвасталась?
   Эдит (оскорбленно). Кто, я?!
   Ролло. Хотела вызвать интерес к своей персоне и ради этого выставила меня дураком перед ним?
   Эдит (со слезами на глазах). Простите меня, Ноэль, мне не следовало бы вспоминать об этой истории. Но вы поймите, не могу же я позволить оскорблять себя!…
   Карадин. Да-да, я понимаю, и все же, хоть убейте…
   Эдит (с мягким упреком). Вспомните, Ноэль, – набережная Сен-Жанн-де-Люз…
   Карадин (наконец вспоминает). Ах, ну да!
   Эдит. Вероника в тот момент решила порвать с вами. Вы даже просили меня тогда развестись с Леоном.
   Ролло. Просил развестись?!
   Карадин. Как я мог забыть?!
   Эдит (снисходительно). Ну, подумаешь, двухнедельное увлечение…
   Карадин. Это правда, Леон, я был влюблен в твою жену.
   Ролло. И я ничего не заподозрил!
   Карадин. Но я, наверное, почти сразу же понял, что у меня нет никаких шансов, и отступился.
   Ролло (к Эдит). Можешь идти к себе.
   Эдит. Прошу меня простить, Ноэль, за то, что мне пришлось напоминать вам. Но для меня это воспоминание очень важно. Вы ведь единственный, кто осмелился заметить, что я красива.
   Карадин (переполненный счастливыми воспоминаниями). Сен-Ж ан-де-Л юз!…
   Эдит. Я молчала бы и дальше, если бы не эта драма. Мне очень жаль: ведь теперь из-за меня Леон обойдется с вами еще круче.
   Карадин. И это будет справедливо. Я заслужил наказание уже за одно то, что забыл вас.
   Ролло. Ну, вы кончили ворковать? Иди к себе!
   Эдит. Спасибо за то, что вы не отреклись от этой истории. (Уходит к себе, по дороге торжествующе кивнув Ролло.)
   Ролло. Видал? Так вот: ты еще гнуснее, чем тебе кажется.
   Карадин (провожая взглядом Эдит). Непростительная глупость! Такая прелестная женщина! Тебе здорово повезло, Ролло.
   Ролло. Нет. Вот тебе всегда везло. Даже слишком везло. Но сегодня удача от тебя наконец отвернется.
   Карадин. То есть, это ты меня обездолишь?
   Ролло. А ты никогда не боялся того, что рано или поздно придется заплатить за все?
   Карадин. За что?
   Ролло. За все то счастье, которым ты наслаждался столько лет незаслуженно. И которым ты пользовался как последний негодяй.
   Карадин (по-прежнему нагло). И вот настал день расплаты?!
   Ролло. Да, дорогуша моя, настал. У меня в кармане восемь писем Максима, которые я завтра же вручу Веронике с соответствующими разъяснениями. У нее – у Вероники – весьма опытные адвокаты. Когда они вышвырнут тебя на улицу, ты ведь останешься без гроша. (Потирает руки.) И тебя ждет жизнь, которую пришлось вести мне.
   Карадин (хрипло). Ты… ты этого не сделаешь…
   Ролло. Придется тебе распрощаться с миллионами, которые ты у меня украл.
   Карадин. Что-то не помню, когда это я их у тебя украл.
   Ролло (с издевкой). И ты даже меня не сможешь доить. С меня-то ведь взять будет нечего, поскольку я уже не смогу больше доить мсье Карадина.
   Карадин. Я выкуплю у тебя эти письма.
   Ролло. Я это предвидел. Бакшиш!
   Карадин. По миллиону за письмо!
   Ролло (замахнулся было на него, но удержался). Я поклялся не убивать тебя!
   Карадин. Неужели тебе совсем не жаль Веронику?
   Ролло. Ага! Ты тоже надеешься разжалобить меня Вероникой?! (Хихикает.) Она наложит на себя руки, не иначе!
   Карадин. Наложит на себя руки? О нет!
   Ролло. Ну и слава богу! А то я бы очень огорчился. К ней-то у меня никаких претензий.
   Карадин. Да успокойся. Она, конечно, будет страдать… Ужасно…
   Ролл о (искренне). Очень, очень жаль!
   Карадин… но она сумеет отомстить мне.
   Ролло (расцветая от злобной радости). Ну и в добрый час!
   Карадин. Из-за той истории с тобой, которая принесла ей столько горя, она, выходя за меня, приняла все необходимые предосторожности.
   Ролло. Молодчина Вероника!
   Карадин. Она взяла меня нищим. Нищим она меня и выгонит.
   Ролло. Вот в этом я уверен.
   Карадин. Но она этим не ограничится.
   Ролло (ликующе). Молчи, молчи, не то я умру от радости!
   Карадин. Слушай, ты помнишь дело Мазукяна?
   Ролло. Мазукян? Спекуляции золотом?
   Карадин. Да. Я был замешан в этом деле.
   Ролло. Милый, милый, милый Ноэль!
   Карадин. Мы никому не причинили зла. Мы только обжуливали жуликов!
   Ролло. Но правосудие, по-видимому, не захотело оценить ваше благородство должным образом?
   Карадин. Да. Веронике тогда пришлось платить направо и налево. Сам Мазукян вел себя очень прилично. За исключением одного: он отдал ей все мои письма – те самые письма, за которыми так гонялось следствие.
   Ролло (весело). А ты у нас, оказывается, великий мастер эпистолярного жанра!
   Карадин. Я ни минуты не сомневаюсь: стоит Веронике прочесть письма Максима, и она использует против меня то, что я писал Мазукяну.
   Ролло. И чем это пахнет?
   Карадин. От пяти до десяти лет тюрьмы.
   Ролло. Нет, ты меня просто балуешь!
   Карадин. Да, от пяти до десяти.
   Ролло. Это верняк?
   Карадин. Не понял?
   Ролло. И не могут дать условно? Или с отсрочкой?
   Карадин. Отсрочка? При десяти годах?
   Ролло. Извини, я изучил уголовный кодекс не так глубоко, как ты. Значит, тебе навесят целых десять лет?
   Карадин. Пять как минимум.
   Ролло. Нда, вы, должно быть, затеяли тогда грандиозную спекуляцию.
   Карадин (не обращая внимания на его реплику). Тебе, верно, приятно было бы засадить меня за решетку, а?
   Ролло. А как же! Я бы тебе туда апельсины носил!
   Карадин. Эх ты, идиот безмозглый!
   Ролло (беззлобно). Ну, давай, давай, поругай меня напоследок.