Асприн Роберт Линн. Шуттовской рай

силах. Помните, что я вам говорил, когда вступал на должность командира?
Насчет того, чтобы делать все от вас зависящее имеющимися средствами в любой
заданной ситуации? Ну, в этой ситуации, чтобы сделать все от нас зависящее,
- и получить хоть какой-то шанс на успех - нам придется тайно отправить
часть команды вперед. Им придется расстаться со своими красивыми мундирами и
с той защитой, которую они обеспечивают, и выполнять свой долг в одиночку.
Для их прикрытия, чтобы дать им шанс, нам придется смириться с присутствием
в наших рядах дублеров. Более того, придется обращаться с ними, как с
равными... позволить им действительно влиться в роту. Потому что, если мы
этого не сделаем...
Он окинул комнату самым суровым взором.
- Если хоть кто-нибудь заподозрит, что не все из одетых в нашу форму -
подлинные легионеры, то начнут оглядываться в поисках настоящих. Если это
произойдет, если разгадают нашу игру, тогда ваши товарищи по команде, а в
некоторых случаях - ваши напарники, превратятся в неподвижных уток в тире во
время очень плотной стрельбы.
- Наши напарники? - Даже ломаное произношение не смогло замаскировать
ужас, звучащий в голосе Клыканини.
Шутт выругал себя за оговорку. Понимая, как расстроится рота по поводу
идеи двойников, он решил придержать эту плохую новость до лучших времен, а
теперь кот выпущен из мешка.
- Так точно, - бесстрастно произнес он. - При отборе добровольцев на
работу разведчиков, а также пытаясь составить пары из дублеров и законных
легионеров, придется, как мне кажется, разделить многих обычных напарников
роты.
В комнате воцарилась абсолютная тишина.
Шутт понимал, что из всего сказанного им нынче вечером это, вероятно, -
самое неприятное известие. Одним из первых шагов, которые он предпринял,
приняв командование ротой, было разделить легионеров на двойки, дать им
напарников. Хотя сперва возникали некоторые трения, но теперь рота привыкла
к такой системе, и партнеры стали более, чем друзьями. Сообщить легионерам о
разделении напарников, особенно после остальных дурных новостей, было все
равно, что известить о намерении отрезать им одну руку.
- Послушайте, - сказал он, не пытаясь скрыть сожаление в голосе. - Я
знаю, что прошу многого... и не жду, что вам это понравится. Сказать по
правде, мне и самому это не очень-то по душе. И все же это - единственный
путь... если мы хотим иметь хотя бы один шанс на успех. Я, например, хочу
сделать хоть один выстрел перед тем, как поднять белый флаг.
Шутт медленно обвел взглядом собравшихся, потом вздохнул и снова встал
по стойке смирно.
- Ну, вот, это самая суть дела... и горькая, и сладкая. Как я сказал,
предстоит продумать еще множество деталей. Обдумайте все... и обсудите. Я
буду в своем кабинете, если кто-нибудь захочет вызваться добровольцем в
разведчики. Пока это все.
С этими словами он поспешно, но с достоинством покинул собрание.

3

"По-видимому, мой наниматель сильно недооценивал возможную реакцию
легионеров на его план, но он также недооценил ту горячую преданность, с
которой они к нему относились... преданность, как я мог бы добавить, которая
непрерывно возрастала.
Между прочим, если вам показалось, что мой рассказ о событиях всегда
начинается с описания бесконечной серии как общих совещаний, так и встреч
отдельных личностей, то могу только возразить на это, что таков стиль
руководства моего босса. При малейшей возможности он старается беседовать со
своими служащими или подчиненными, и для того, чтобы их информировать, и для
того, чтобы узнать их отношение к своим планам. Напротив, я пытался избавить
вас от скучного описания собраний и дискуссий, которые он проводил с
легионерами еженедельно, а иногда и ежедневно, и не вносил их в дневник. Тем
не менее, те совещания, которые повлияли на основные события, такие,
например, как описанные в этой главе, необходимо включить в рассказ для
полноты картины.
Должен также отметить, как станет ясно из нижеследующего, что хотя мое
положение продолжает определяться личным договором о найме, заключенным с
боссом, а не с Космическим Легионом, я, тем не менее, все же сыграл при
выполнении этого задания большую роль, чем обычно."
Дневник, запись номер 174

Бикер вопросительно поднял брови, когда Шутт, как вихрь, ворвался в
кабинет.
- Трудное собрание, сэр?
- Трудное? - огрызнулся Шутт. - Скорее можно назвать его "открытым
бунтом"!
- Откровенно говоря, сэр, в это трудно поверить, - сказал дворецкий,
предпочитая игнорировать преувеличенную эмоциональность ответа хозяина. -
Хотя ваши подчиненные иногда и недовольны приказами, но я сильно сомневаюсь,
чтобы они когда-либо оспаривали ваше положение лидера. Их уважение к вам
граничит с преклонением.
Шутт набрал побольше воздуха и выпустил обратно, раздув щеки и издав
едва слышный свист.
- Это правда, - признал он. - Но они недовольны.
- Прошу прощения за вопрос, - неумолимо продолжал Бикер, - но разве вы
ожидали другого? Принимая во внимание все те усилия, которые вы приложили к
созданию в роте атмосферы товарищества и дружной семьи, мне кажется
естественным, что они были шокированы и запаниковали, столкнувшись с
заданием, которое требует от них разлуки.
Помимо воли на лице Шутта появилась хитрая улыбка, и он склонил голову
к плечу, глядя на дворецкого.
- Вы пытаетесь убедить меня, Бикер, что я слишком хорошо поработал?
- Не совсем так, сэр, - смело ответил дворецкий. - Я высказываю
предположение, что вам следует продолжать свое дело. В настоящий момент рота
нуждается в лидере, способном принимать твердые решения, пусть и
неприятные... а не в сверхчувствительном новичке, которого беспокоит рейтинг
его популярности... сэр.
- Ой. - Шутт скорчил рожу. - Ой, и "туше". Ладно, Бик. Я заткнусь и
подтянусь. Но вы ведь ничего не имеете против, если я иногда немного поплачу
вам в жилетку? Когда выдастся свободная минутка?
- Это ваше право, сэр. Когда и если я сочту, что вы переходите границы,
то дам вам знать.
- Не сомневаюсь в этом. - Командир рассмеялся. - И еще, Бикер. Спасибо.
- Просто выполняю свои обязанности, сэр, - ответил дворецкий. - Тем не
менее, если вы уже пришли в себя после этого испытания, есть один вопрос,
который я хотел бы с вами обсудить... если у вас есть свободная минута.
Шутт задумчиво взглянул на часы.
- Ну, добровольцы, кажется не ломятся в мою дверь... пока, во всяком
случае. Что там у вас, Бик?
- Кажется, у меня собралось небольшое количество неиспользованных дней
отпуска, ведь так, сэр?
- В сущности, у вас впереди еще масса отпускного времени. А почему вы
спрашиваете?
- Я предполагал взять часть этого времени до того, как мы прибудем на
Лорелею... если это удобно, сэр.
Шутт нахмурился.
- Не могу сказать, что это в самом деле удобно, - ответил он, - при
том, что мы готовимся к большому переселению. Но все же... в чем дело, Бик?
Позвольте спросить.
- Кажется, по вашему плану лейтенант Рембрандт должна отправиться
пораньше? Чтобы просмотреть и отобрать группу актером и актрис для замены
тех легионеров, которые будут действовать тайно.
Шутт кивнул.
- Правильно. - Он никогда не спрашивал, каким образом дворецкий всегда
знает о его планах и решениях, хотя он ему ничего не говорил... в основном
потому, что не был уверен, хочется ли ему знать, как именно происходит это
чудо.
- Я подумал, сэр, что мог бы сопровождать ее в этой поездке. Хотя я
уверен, что она и сама вполне справится с заданием, но мне пришло в голову,
что может возникнуть множество чисто гражданских проблем и ситуаций в связи
с этим делом, в которых ей будет недоставать опыта. Я, разумеется, отдам
необходимые распоряжения по упаковке и отправке наших личных вещей до своего
отъезда, но откровенно говоря, мне кажется, что в следующие недели я буду
более полезен ей, чем вам.
- Понимаю, - произнес Шутт, вытягивая трубочкой губы. - Не вижу
оснований препятствовать вашим замыслам. Позвольте мне это обдумать и
сообщить вам свое решение попозже.
- Очень хорошо, сэр. Только мне хотелось бы уточнить: лейтенант
Рембрандт, как я понимаю, будет в гражданской одежде при выполнении этого
задания?
Командир кивнул.
- Об этом я не думал, но вы правы, Бикер. Придется ей переодеться.
Иначе журналисты что-нибудь пронюхают и испортят нам все дело еще до того,
как мы начнем.
- Я, например, еще никогда не видел лейтенанта одетой во что-либо,
кроме мундира легионера, сэр. Хотя у меня нет причин сомневаться в богатстве
гардероба ее гражданской одежды, или в способности обеспечить себя таковым
при необходимости, но у меня также нет оснований быть в этом уверенным.
- Намек понял, Бикер. Как я уже сказал, дайте мне это обдумать. Только
помните...
Их прервал стук в дверь.
- Ага! Вот и моя первая жертва. Впустите их, пожалуйста, Бикер, когда
будете выходить.
- Да, сэр... но сперва, сэр...
- Да?
- Если вы позволите мне обратить ваше внимание на время...
Шутт снова взглянул на часы.
- Хорошо. Итак?
- Как я понимаю, вы намереваетесь сегодня вечером провести беседу с
более, чем пятьюдесятью добровольцами?
- Если их столько явится - да.
- Могу ли я напомнить вам, сэр, что даже если каждая беседа займет
всего десять минут, то на все понадобится более восьми часов?
Шутт устало вздохнул.
- Знаю, но важно, чтобы я занялся этим как можно скорее... как вы сами
недавно заметили.
- Конечно, сэр. Я только хотел предложить вам приложить усилия к тому,
чтобы свести каждую из бесед к минимуму, учитывая общее количество
времени... и устоять перед искушением попытаться охватить все мелочи сегодня
же вечером, что можно сделать не торопясь за последующие несколько дней.
Понимая, что это дело, как всегда, безнадежное, хочу напомнить, что вам
действительно необходимо иногда спать... сэр.
Снова раздался стук, на этот раз более настойчивый.
- Буду помнить об этом, Бик... но ничего не обещаю. Иногда мне
приходится плыть по течению.
- Знаю, сэр. - Дворецкий вздохнул. - Но я чувствовал, что должен хотя
бы попытаться.

- Добрый вечер, кэп.
Гарри Шоколад, сержант-снабженец роты, прислонился к дверному косяку,
небрежно отдавая честь командиру одним пальцем.
- Буду краток, поскольку там, похоже, собирается большая толпа. Просто
запишите меня одним из ваших разведчиков.
- Хорошо, Г.Ш. - Шутт кивнул, делая пометку в блокноте. - Признаюсь,
что немного удивлен, однако. Не думал, что ты захочешь расстаться со своей
материальной частью.
- Должен признаться, я от этого не в восторге, - ответил Гарри, - но
полагаю, большая часть имущества все равно будет упакована и отправлена на
склад перед отлетом, а мои парни легко с этим справятся. Кроме того, не
думаю, чтобы нашелся еще кто-то из наших, кто так легко сойдет за штатского,
как я... особенно там, где понадобится просочиться в ту часть нашего милого
общества, которая не в ладах с законом.
Говоря это, он улыбнулся и подмигнул. Хотя в Легионе было принято
держать в тайне свою жизнь до поступления на службу, Гарри ничуть не скрывал
того факта, что записываясь в Легион он удирал от дружков, которые если и не
были законченными преступниками, то, по крайней мере, недалеко от них ушли.
Командир не ответил на его улыбку.
- Тогда возникает интересный момент, Г.Ш. Не опасно ли тебе
показываться без формы легионера?
- Я и сам об этом думал, кэп, - признался сержант. - Особой опасности
на Лорелее для меня быть не должно... или, если что-то и всплывет, то в
мундире для меня будет на намного безопаснее, чем без него.
Мгновение Шутт колебался, затем коротко кивнул.
- Тогда ладно. Зайди ко мне еще раз в ближайшие дни, и мы начнем
разрабатывать для тебя легенду.
- О, об этом вы не беспокойтесь, - ответил Гарри, отлепившись от косяка
и собираясь уходить. - Думаю, я себе сам найду себе работу, только,
возможно, мне понадобится немного наличных для путешествия. Так что, если в
штабе захотят потом поставить вам это в вину, они не смогут обвинить вас в
сообщничестве.

- Сержант Искрима... докладывает о готовности стать добровольцем.
Шутт с готовность улыбнулся, отвечая на четкое уставное приветствие. Он
искренне любил этого вспыльчивого маленького сержанта, шеф-повара ротной
столовой, хотя возможно, слово "вспыльчивый" не давало о нем полного
представления. Искрима был самым беспощадным бойцом в роте, особенно в бою
на палках или с применением любого колющего и режущего оружия.
- Вольно, сержант, - ответил Шутт. - Признаюсь, я рад видеть тебя в
числе добровольцев. Даже надеялся на это.
- Мммм... Рота будет жить в отеле, делать повару нечего, - пожал
плечами Искрима, принимая чуть менее напряженную позу.
- Точно так же рассуждал и я. - Командир кивнул, снова делая пометку в
своем блокноте. - Полагаю, ты заинтересован в том, чтобы мы подыскали тебе
работу на ресторанной кухне?
Повар быстро кивнул.
- На кухне многое может произойти - слишком многое. Там нужен кто-то,
чтобы не допустить... - он слегка взмахнул рукой, подбирая подходящее слово
- слишком много несчастных случаев. Плохо для пищи... плохо для бизнеса.
Шутт откинулся на спинку стула.
- Но ты понимаешь, что скорее всего не будешь главным поваром или
шеф-поваром отеля и казино... что тебе, возможно, придется подчиняться
кому-то другому.
Искрима на секунду заколебался, а затем снова склонил голову.
- Хорошо, - произнес он, сверкнув улыбкой. - Иногда хорошо не быть
главным. Может быть... как это у вас говорят... научиться чему-то новому для
разнообразия.
Командир слегка покачал головой.
- Мне скорее приходили в голову мысли о возможных неприятностях, -
сказал он. - Например, если кто-нибудь прикажет тебе сделать что-то такое,
чего тебе делать не хочется... или даже начнет критиковать твои методы
приготовления блюд.
В черных глазах Искримы на мгновение сверкнул огонь. Вспыльчивость
повара была легендарной, и особенную чувствительность он проявлял к
поползновениям на критику своих кулинарных способностей. Само его
присутствие в роте, которая прежде считалась трудной в Легионе, было
обусловлено несколькими слишком бурными дискуссиями по этому поводу...
которые закончились госпитализацией его критиков.
- Обещаю, капитан. Никаких неприятностей... Я никогда не бываю
зачинщиком.

- Не возражаете, если мы войдем вместе, капитан? Думаю, это сэкономит
нам время.
Шутт не смог скрыть удивления.
- Бренди... Супермалявка. Можно и вместе, если хотите.
Женщины вошли в кабинет, ограничившись чем-то отдаленно напоминающим
салют, а потом уселись у стола напротив командира. Когда-то они задирали
друг друга, но после реорганизации роты, ориентированной на новый отношения,
между ними возникла прочная дружба.
- Мы здесь вдвоем потому, - заявила Бренди, захватывая инициативу, -
что нам кажется, вы против принятия нас в добровольцы по одним и тем же
причинам. Таким образом, нам лучше выслушать их один раз... и выиграть или
проиграть.
Командир кивнул.
- Отлично. Продолжай.
- Насколько мы понимаем, - продолжала старший сержант, - вы думаете,
что мы не можем действовать тайно из-за тех фотографий в журнале, на которых
мы сняты вместе с Мамочкой, - что в нас узнают легионеров роты.
- Этот фактор мне приходится учитывать, - согласился Шутт. - А также
то, что Супермалявка выступала от нас на соревновании по фехтованию против
Красных Коршунов, которое освещалось журналистами.
- Но я же почти все время была в маске, - возразила Супермалявка,
небрежно отмахиваясь рукой.
- Правильно, но ты была без маски на тех фотографиях... как, впрочем, и
без многих других предметов одежды, насколько я помню.
- Вот об этом-то мы и хотели с вами поговорить, - поспешно вмешалась
Бренди. - Скажите правду, сэр. Когда вы смотрите на такое фото обнаженной
красотки, сколько времени вы разглядываете женское лицо? Вы бы узнали ее,
если бы встретили на улице? Без штампа на пупке?
- Я... признаюсь, никогда не задумывался над этим, - признался Шутт.
Хотя он и старался не подать виду, эта беседа приводила его в смущение...
так же, как и вышеупомянутые фотографии, когда они появились впервые. - Если
на минуту предположить, что вы сможете достаточно изменить внешность и не
быть узнанными, то что вы собираетесь делать? Вы придумали себе какую-нибудь
конкретную легенду?
Супер пожала плечами.
- С этим никаких проблем. Я иногда подрабатывала официанткой, на обедах
и на коктейлях. Даже предпочла бы разносить коктейли, если будет выбор.
Такие официантки ходят по всему казино, а не дежурят в зале ресторана, а те
события, которых вы опасаетесь, вероятнее всего произойдут у игровых столов,
а не за едой. Кроме того, выпивохи щедрее на чаевые.
- А я больше склонна работать среди горничных, - подхватила Бренди. -
Забавно было попозировать, ради смеха, но я не представляю, как можно ходить
каждый день почти без ничего. Кроме того, неплохо иметь законный предлог
входить и выходить из комнат гостей.
Обе с надеждой посмотрели на командира.
- В сущности, - медленно произнес тот, уставившись в свой блокнот, -
проблема узнаваемости беспокоит меня не так уж сильно. С Супермалявкой все
должно быть в порядке, но... - Он заколебался, затем пожал плечами и
взглянул прямо в глаза старшему сержанту. - Я не очень-то хочу, чтобы ты
была среди добровольцев, Бренди. Я рассчитывал на твою помощь, чтобы держать
роту в узде во время обычных дежурств. Дело в том, что Гарри Шоколад и
Искрима уже вызвались добровольцами, и список личного состава становится
немного бедным, даже вместе с тобой. А без тебя... - Голос Шутта замер, и он
покачал головой.
- Понимаю, что могут возникнуть проблемы, капитан. Но... - Бренди
заколебалась, затем слегка нагнулась вперед. - Могу я говорить откровенно,
сэр?
Шутт коротко кивнул.
- Ну, вы помните, как вы обвинили меня в том, что я цинична и не
пытаюсь ничего предпринять? Когда прибыли к нам в роту? Так вот, впервые
за... черт, не знаю даже сколько лет я добровольно вызвалась на какое-то
задание. И теперь, когда лед тронулся, мне бы хотелось довести дело до
конца. Не уверена, кому я пытаюсь что-то доказать, вам или себе самой, но
хотелось бы сделать пробный выстрел.
Командир вытянул губы трубочкой и снова задумчиво уставился в свой
блокнот, затем до него дошло, что решать, в сущности, нечего. Если речь идет
о выборе между тем, чтобы облегчит себе жизнь, или помочь Бренди вернуть
самоуважение, то для него приемлемо только одно решение.
- Ладно, - произнес он, поднимая глаза и глядя прямо на женщин. -
Запишем вас в кандидаты на работу в разведке. Я намереваюсь, однако,
взглянуть на вас в гриме и парике. Скажем, завтра после обеда?
- Нет проблем, сэр... и спасибо, сэр.
Женщины поднялись и отсалютовали, и только дождавшись ответного жеста
повернулись к выходу.
- Только еще один вопрос... Супермалявка!
Миниатюрная женщина-легионер остановилась в дверях.
- Сэр?
- Ты обсудила это с Клыканини? Не хочу лезть не в свое дело, но он
очень к тебе привязан.
При упоминании о напарнике обычно столь уверенная в себе Супер
дрогнула.
- Я... я знаю, сэр... Нет, не обсудила. Хотела сперва узнать, считаете
ли вы меня подходящей кандидатурой... Теперь пойду и поговорю с ним. Думаю,
он поймет. Возможно, он ко мне и привязан, но вас он просто обожает. Ведь
это вы созываете добровольцев, и я готова биться об заклад, что он бы сунул
руку в огонь по локоть, если бы вы его попросили. Ему может не понравиться,
что я иду в добровольцы, но в основном потому, что сам он не может им стать.
Дайте ему немного времени, и он смирится... но если даже и не смирится, то
не позволит чувствам помешать исправно выполнять свои обязанности.
Вместо облегчения, Шутт снова почувствовал неловкость при этих
заверениях.
- Ладно, Супер. Полагаюсь на тебя. Просто дай мне знать, если...
- Послушайте, капитан... Извини, Супер.
Бренди просунула голову в дверь, прервав беседу.
- В чем дело, сержант?
- Я размышляла над тем, что вы говорили - насчет малочисленности
командного состава для нормального несения службы. Мне пришло в голову, что
можно было бы попробовать дать Усачу шанс побыть действующим сержантом.
- Усачу? - Командир нахмурился, пытаясь припомнить.
- Его перевели к нам прямо перед вашим приездом, - подсказала Бренди. -
Не удивительно, что бы его не припоминаете. Он, по большей части, словно
сливается с окружающей обстановкой. Только мне кажется, что раньше он служил
в Регулярной Армии, и не простым солдатом.
- Я это запомню, Бренди. Спасибо!
- Хотите, я его к вам пришлю? Он тут, за дверью, ждет вместе с
остальными добровольцами.
- Не надо. Поговорю с ним, когда подойдет его очередь.

- И я подумал, что вы захотите использовать меня в качестве уборщика в
туалете, или швейцара, сэр. Возможно, я вызову немного меньше подозрений,
чем большинство парней, - учитывая мой возраст и все остальное.
Шутт рассматривал стоящего перед ним легионера, больше отмечая про себя
детали его внешности, чем прислушиваясь к его словам.
Этот человек был выше среднего роста, с выпуклой, словно бочонок,
грудной клеткой, хотя стойка навытяжку, вероятно, преувеличивала и то, и
другое. Голова лысая, как бильярдный шар, а самой заметной особенностью лица
были ярко-рыжие усы, торчащие, словно руль велосипеда; они и послужили
основанием для легионерской клички. Шутту пришло в голову, что это украшение
на лице наверняка выкрашено, поскольку, судя по записи в личном деле о
возрасте этого человека, они должны были быть седыми. А так единственным
намеком на преклонный возраст Усача служила морщинистая кожа на шее... но
даже это могло пройти незамеченным, если специально не присматриваться.
- Гмммм? - Командир мигнул, неожиданно осознав, что легионер уже
закончил говорить и ждет ответа. - Прости, Усач. Я на секунду отвлекся. По
правде говоря, я думал... ты уверен, что хочешь записаться в разведку? Ты...
гм... кажешься гораздо более привычным к мундиру.
Это был неуклюжий гамбит, но Шутт уже начал уставать, и ему стоило
большого труда найти тактичный способ обойти правило, запрещающие спрашивать
о жизни легионеров до их вступления в Легион. К счастью, Усач облегчил ему
задачу.
- Раскусили меня, да, сэр? - произнес он, внезапно расплывшись в
улыбке. - Ну, думаю, это все равно выплыло бы наружу, рано или поздно.
Секреты долго не держатся в такой тесной компании, как эта.
- Должно ли это означать, что у тебя имелся опыт военной службы до
поступления в Космический Легион? - настаивал командир.
- Можно сказать и так, сэр. Почти сорок лет в Регулярной Армии, до
того, как мне дали под зад коленкой - то есть, отправили в отставку.
Пораженный, Шутт снова заглянул в личное дело легионера. Судя по
записи, Усач уже достиг довольно зрелого возраста, но если он прослужил в
Регулярной Армии почти сорок лет, то ему должно быть по крайней мере...
- Прежде, чем вы продолжите, сэр, должен признаться, что скостил себе
несколько лет, когда называл дату рождения при заполнении документов. Хотя
известно, что в Легион берут всех добровольцев, но мне не хотелось
рисковать.
- Ты действительно так сильно стремишься поступить в Легион?
- Откровенно говоря, сэр, это была моя последняя надежда. Видите ли,
сэр, когда меня отправили в отставку из Регулярной Армии, я очень быстро
обнаружил, что на гражданке мне делать нечего. Я уже слишком стар, чтобы
пойти работать в полицию, а работа ночного сторожа всегда казалась мне
соревнованием: кто скорее покроется пылью и паутиной - сторож или то, что он
поставлен охранять.
- Полагаю, ты не рассматривал возможность просто махнуть рукой и
получать удовольствие от жизни пенсионера?
- Чертовски мало вероятно, - фыркнул легионер. - Армия всегда находила
мне дело - то есть до тех пор, пока их компьютеры не начали подсчитывать мои
дни рождения. После того, как я много лет находил парням дело, пусть даже
приходилось изобретать для них задания, идея просто ничего не делать
вызывала неприятные мысли, будто ты уже умер. Я хочу сказать, сэр,
бездействие есть бездействие, сидишь ли ты в кресле-качалке, или лежишь в
земле.
- Похоже, до выхода в отставку ты имел какой-то офицерский чин, -
осторожно заметил Шутт.
- Скажем просто, что я не был рядовым, и на этом закончим, сэр. Я
старался не очень-то кичиться своим опытом. Повидал слишком много новичков,
которые приходили в часть и воображали себя мессией, проповедовали
язычникам, как им следует себя вести. Ваши сержанты хорошо справляются с
делом, особенно с тех пор, как вы их направили по верному пути. По правде
говоря, мне так приятно снова быть солдатом - предоставлять другим думать за
меня и просто выполнять приказы.
- Понимаю, - сказал Шутт и потянулся за блокнотом. - Боюсь, Усач, твой
отпуск на этом закончился. Я не беру тебя в добровольцы, а вместо этого
возлагаю на тебя обязанности действующего сержанта на время этого задания.
Потом посмотрим, станут ли они постоянными, когда все закончится.
- Есть, сэр. Отлично, сэр.
Легионер вытянулся в струнку, отдавая честь, как на параде, но Шутт не
спешил с ответным салютом.
- Только еще одно, Усач. Прости, что спрашиваю, но что это у тебя за
акцент?
- Из голофильмов, сэр, - ответил легионер, снова сверкнув улыбкой. -
Мне никогда не удавалось овладеть южноамериканским тягучим акцентом, столь
популярным среди сержантов, поэтому я остановился на чуть худшем варианте.
Изучил все фильмы, какие только мог разыскать, где действует какой-нибудь