- Ограничители, - тихо пробормотала она, - черт!
От любого вертикального движения окна сработает сигнал тревоги. Однако, могло быть и хуже. Селина сфокусировала глаза на крошечном диске, расположенном в верхнем углу стекла, пытаясь рассмотреть, что он из себя представляет. И вздохнула с облегчением. Провода были просто прикреплены к стеклу, а не впаяны в него. Стоя на карнизе свадебного торта, Женщина-кошка могла вырезать центральную часть стекла, не потревожив сигнализацию. Однако ей были совсем не по вкусу подобные развлечения.
Эдди Лобб занимал угловую квартиру, и часть окон не была видна с ее точки обзора. Хотя и не было оснований предполагать, что они защищены меньше, чем те, что она рассмотрела, Селина чувствовала себя обязанной ради своего второго я - проверить и их тоже. По стенам зеркального здания было невозможно передвигаться в вертикальном направлении, но она могла с большой осторожностью перемещаться по горизонтальным карнизам. Селина перелезла через бортик и продвинулась футов на двадцать, которые были необходимы ей для лучшего обзора. Она зацепила нейлоновый трос за вентиляционную башенку, завернула за угол и едва не свалилась вниз.
Третье окно от угла, которое показалось ей наиболее заманчивым для проникновения в квартиру Эдди, было широко открыто. Не то, чтобы очень широко, но достаточно широко для того, чтобы сигнализация не сработала. Дилетант сразу же кинулся бы вперед. Селина же тщательно разработала маршрут Женщины-кошки: по заднему фасаду здания на крышу, через карниз, затем вниз, к окну. Она подавила возбуждение. Нечего сейчас думать о полночи, когда опять придется карабкаться по зеркальной стене.
Она сдерживала эмоции, даже шагая по тротуарам к дому.
Давно уже - слишком давно - ей не хотелось чего-либо с такой силой, как добраться до Эдди Лобба. Это желание придавало ей силы, но радости приносило немного.
* * *
Целый час Селина осматривала костюм Женщины-кошки, от гибких, амортизирующих подошв до остро отточенных когтей и крошечных разрезов, в которые при необходимости можно было высунуть кончики пальцев. Все было в прекрасном состоянии. Она оделась, положила в потайной карман на бедре набор отмычек - хотя и не собиралась ими пользоваться - и направилась к Кистоуну.
Дождь кончился; небо прояснилось. В Ист Энде было тише, чем обычно, но за пределами трущоб многие уже выходили на прогулку. Женщина-кошка, насколько могла, выбирала дорогу по крышам и переулкам, но кое-где была вынуждена открыто перебегать улицы.
- Смотри, мамочка, большая кошка!
Вселенная живет по строгим законам. Один из них гласит, что взрослый человек не замечает ничего необычного, пока это не случится во второй раз. Это же правило дает возможность другому взрослому человеку переходить улицу в облегающем кошачьем комбинезоне, не будучи замеченным. К сожалению, в примечании ко всем вселенским законам сказано, что они не распространяются на детей. Даже если бы малыш заорал прямо ей в ухо, Женщина-кошка едва ли расслышала бы его лучше. Она обернулась, пронзила любознательного младенца убийственным взглядом, и одним прыжком скрылась в ближайшем проулке.
- Мамочка!
Ребенок испустил вопль, взбудораживший весь квартал. Женщина-кошка нырнула за батарею мусорных баков и замерла. Ее барабанные перепонки еще трепетали, когда малыш сделал глубокий вздох и довел свой крик до ультразвукового диапазона. Несмотря на это, Женщина-кошка слушала спокойную беседу его родителей.
- Герб? Герб, ты видел это?
- Что, дорогая?
- Я не знаю - такая большая черная... штука - пробежала вот здесь и прыгнула в проулок.
Селина Кайл сжалась. Она подняла ноги и уперлась ими в нижний край бака. Она закрыла глаза и спрятала открытую часть лица. Она постаралась, чтобы даже мысли ее стали невидимыми.
- У Тимми опять фантазии. Ты же знаешь, как у него бывает.
Голос мужчины слышался ясно. Семья стояла у входа в проулок. Селина напряженно прислушивалась к звуку шагов. Наконец, она поняла, что шаги удаляются. Выпрямив позвоночник, Женщина-кошка посмотрела в небо. Оно было темным, словно где-то там в вышине перегорели пробки. Надвигались облака; звезды исчезли. Но квартал был встревожен. Если кто-то ее увидит, это случится уже во второй раз. Поэтому она осталась в укрытии, не рискнув испытывать судьбу. Ноги у нее затекли, потом онемели. Прошел час, а может, два или три.
Наконец, невинные тупицы вернулись в свои дома с двойными запорами, и уличный шум изменился. Женщина-кошка потянулась, вылезла из-за мусорных баков и принялась разминать онемевшие члены. Она вышла из проулка и продолжила свой путь, опять не привлекая внимания. Взобраться по стене ничего не стоило, и она без происшествий добралась до карниза. Все окна в квартире Эдди были задернуты шторами. Женщина-кошка задержалась у каждого, прислушиваясь, пока не добралась до открытого. Оно выглядело так подозрительно заманчиво, что она дважды проверила, нет ли там каких-нибудь дурацких ловушек. Прижимаясь к стене и готовясь чуть что удрать на крышу, Женщина-кошка просунула в окно ступню. Ничто не нарушило тишину квартиры, но она все же подождала немного. Могла сработать бесшумная сигнализация внизу или в миле отсюда в офисе какой-нибудь секретной службы. Она дала им возможность принять меры прежде, чем проскользнуть в окно и беззвучно приземлиться на пол комнаты.
Теперь она была отгорожена от помещения тяжелыми занавесями. Снова подождала; все было тихо. Раздвинув занавеси, Селина наконец шагнула в комнату и оказалась в спальне; здесь было три двери. Открытая вела в ванную. Две другие были закрыты. Из-под одной пробивался слабый свет, под другой было темно. Решив, что темная дверь, по всей видимости, ведет в туалет, Женщина-кошка подошла к другой. Медленно повернув ручку и приподняв ее, чтобы облегчить нагрузку на петли, она осторожно открыла дверь. Догадка оказалась верной.
Осматривая слабо освещенный коридор, она заметила еще закрытые двери. Затем коридор загибался за угол и - снова догадалась она - вел в гостиную, где и был оставлен свет. Селина прислушалась. Она определила все уличные шумы, бормотание голосов - живых и телевизионных, - проникающих сквозь стены. Она различила лязг тросов лифта и журчание воды из протекающего крана. Этот последний звук был самым громким и единственным звуком, возникающим в квартире Эдди Лобба, и этого было достаточно, чтобы убедить ее в том, что она может действовать.
Хотя Селина Кайл из месяца в месяц жила тем, что наводила Женщину-кошку на наркодельцов в городских трущобах, ее второе я как-то само собой забиралось в неохраняемые квартиры и прихватывало плохо лежащую собственность. Сначала она брала все, что нравилось, но потом убедилась, что ее личный вкус не очень-то ценится на черном рынке. Ошибки и неудачи научили ее тому, что "хорошая вещь" - как правило неприметна и уныла. Одноцветные изделия ценились больше, чем сияющие всеми цветами радуги; поделки из витого или кованого металла стоили дороже, чем ярко раскрашенные статуэтки. Короче, если Селине что-то казалось уродливым, Женщина-кошка знала, что это стоит взять. Именно такая непостижимая противоречивость искусства и помогла убедить ее заняться наркодельцами с их наличностью.
Женщина-кошка предполагала, что квартира Эдди Лобба набита электронными игрушками, но вряд ли там попадется что-либо интересное для нее в личном или профессиональном плане. Но, войдя в гостиную, она поняла, что ошибалась. Похоже, они с Эдди Лоббом были родственными душами.
Зажатый между потолком и диваном, вытянувшись почти во всю длину комнаты, огромный тигр крадучись обходил свои владения. Бархат, на котором он был изображен, черный, как Готамское небо, исчезал за мерцанием золота и слоновой кости на мускулистых боках тигра. Глаза у него были бронзовые, язык кроваво-красный. Стоя перед ним, Женщина-кошка слышала слабое эхо его рева.
Что там электронные замки и сенсорные ленточки на окнах - здесь был настоящий страж владений Эдди Лобба. В мозгу Селины материализовалось клише: как мог человек, который так любит тигров, быть таким дурным? Возможно, она сделала неверные выводы. Возможно, это Роза не сумела оценить врожденную величавость кошек. Возможно, как раз Эдди Лобб был тем человеком, которого стоило узнать поближе, начать уважать, восхищаться им... и даже больше того. Она, разумеется, ничего не украдет у него, хотя глаза ее и выхватывали ценные предметы среди безделушек.
Уходя по коридору, она задумалась над тем, чем Эдди зарабатывает на жизнь. Точнее, она заинтересовалась, не был ли он грабителем, как она сама. Она не могла вообразить, как еще можно приобрести все эти ценности.
Она заглянула в двери, расположенные в коридоре. За ними были кладовки, набитые безымянными коробками, теплыми пальто, ботинками и другим сезонным барахлом. В Готаме почти никто не мог позволить себе иметь чердак или подвал. Третья дверь была заперта. Ей ничего не стоило открыть замок отмычкой, но, поскольку она решила ничего не красть, это было совершенно не обязательно. Четвертая дверь привела ее туда, откуда она начала.
Приоткрыв дверь, чтобы проходил свет, Женщина-кошка начала осматривать комнату. Это была комната Розы. Она узнала ее запах, хотя присутствие Эдди тоже ясно ощущалось. Над кроватью висело еще одно бархатное полотно - женщина с обнаженной грудью верхом на тигре. Женщине-кошке эта картина показалась менее привлекательной, чем та, что висела в гостиной. Стулья были темные и тяжелые, с плюшевой обивкой и ножками в виде звериных лап. Кровать была старинная, с витыми столбиками по углам. В целом стиль комнаты можно было определить как "ранний борделло" - то, что, по мнению мужчин, должно нравиться женщинам.
Женщина-кошка запоздало сообразила, что свет падал не из двери; она взглянула вверх и увидела зеркало над кроватью. И поняла, что ей еще не все известно об Эдди Лоббе. Любопытство ее возрастало; нежелание проникать дальше в его тайны улетучилось. Она заглянула в кабинет; здесь не было ничего примечательного и ничего мужского. Высокий гардероб с гнутыми деревянными дверцами и совершенно неуместными на них массивными запорами. Приподняв острые когти и просунув кончики пальцев в разрезы, она начала работать отмычками. Двери распахнулись. Благодаря своему темному костюму она почти не отразилась в огромном зеркале, мелькнул только оскал на открытой части лица и блеснула стальная отмычка. Как всякая уважающая себя кошка, она не любила своего отражения и быстро отвела взгляд.
Она рассмотрела причудливый поднос, уставленный флаконами духов. За флаконами, ближе к зеркалу, два маленьких шарика мерцали в темноте собственным светом. Движимая любопытством, Женщина-кошка наклонилась поближе. Но пальцы ее замерли и задрожали.
Шарики оказались глазами - искусственными глазами, приклеенными к высушенной голове молодого уссурийского тигра.
Селина знала, что это уссурийский тигр, благодаря Воинам Дикой Природы, чей ежеквартальный информационный бюллетень был единственной корреспонденцией, которую она ждала с нетерпением и которую перечитывала столько раз, что запоминала наизусть. Она узнала о крупных кошках такие вещи, которых и представить не могла, когда была ребенком, но больше всего ее поразило то, что ее любимые хищники находились в опасности. Их традиционные места обитания исчезали. Они не могли отличить добычу, не принадлежащую никому от домашнего скота. Но, что хуже всего, они истреблялись браконьерами - алчными охотниками за сокровищами, для которых слова "виды на грани вымирания" означали "высокий доход".
Она знала, что Эдди Лобб не мог приобрести эту голову - которая, как она начинала понимать, была шкатулкой - честным путем. Любая торговля охраняемыми животными - живыми, чучелами или частями их тел - была незаконной. Однако Женщину-кошку возмутило не то, что это было незаконно. Ее потрясла аморальность. Эдди Лобб любил тигров, но эта любовь не была свободной. Не удовлетворяясь картинами или статуэтками, он жаждал самих тигров. Похоже, его не заботило то, что тигра надо сначала убить, и от этого он становился таким же грешником, как и те браконьеры, которые расставляли ловушки или спускали курок.
Селина поддалась искушению. Нужно было дотронуться до головы еще раз. Она содрогнулась, когда жесткий, колючий мех коснулся ее обнаженных пальцев. Голова была больше безымянного серого котенка, но морды были похожи. Не удивительно, что Роза так вопила тогда в кухне.
Почувствовав внезапное головокружение и дрожь в ногах, Женщина-кошка опустилась на колени, все еще держа шкатулку в вытянутых руках
Как может человек, который любит тигров, быть таким дурным?
А вот так.
А вот как.
Желание немедленно сбежать отсюда вытеснялось все возрастающим любопытством. Задвинув шкатулку обратно в гардероб, она захлопнула двери, не заботясь о том, что звук могут услышать, и бросилась в коридор к запертой двери. Отмычки в дрожащих пальцах были бесполезны. Она собрала все силы, и толкала двери плечом, пока те не распахнулись. В комнате был темно, слишком темно даже для ее острых глаз. Она поискала на поясе фонарик, нашла его, зажгла.
С ее губ сорвался изумленный вздох. Желудок судорожно сократился. В мозгу возникло еще одно клише:
Кошек убивает любопытство.
Комната была непристойной, отвратительной. Других слов нельзя было подобрать. Сложенные пополам тигриные шкуры покрывали стены. Целая шкура, с головой, лапами и хвостом, распласталась на полу. Повсюду были головы, одни набитые опилками, словно живые, другие очищенные до костей черепа. Стол стоял на тигриных ногах. Спинки стульев были сделаны из тигриных ребер, а подлокотники - из черепов гепардов. Здесь была еще масса вещей - не меньше сотни предметов, сделанных из тигриных шкур, зубов или костей, - но Женщина-кошка и без того увидела слишком много. Мучимая позывами к рвоте, неспособная дышать или думать, она выползла из комнаты, захлопнув за собой дверь. Слезы брызнули из глаз. Черная маска не давала им стекать, растирая по щекам, и они жгли кожу, как кислота.
Женщина-кошка никогда не плакала. Незнакомое ощущение выбило ее из колеи. Она опустилась на колени и обхватила голову руками. Она молила дать ей ярость и ненависть, которые укрепили бы ее дух. Огонь поднимался медленно, восстанавливая силы, осушая слезы. Она надела колпачки на кончики пальцев и оскалилась в сторону закрытой двери.
Войти еще раз в эту комнату она не могла. Огонь еще недостаточно разгорелся, поэтому она могла только наброситься на дверь и притолоку, оставляя в древесине глубокие царапины.
- Ты умрешь, Эдди Лобб, - хриплый шепот Женщины-кошки заполнил квартиру. - За все это ты умрешь. Ты встретишься с духом каждого тигра, каждой кошки, которые погибли ради удовлетворения твоей жадности и тщеславия. Ты будешь молить о пощаде. Но пощады не будет, и смерть станет лишь началом возмездия.
ДЕСЯТЬ
Женщина-кошка добралась до своей квартиры. И прямиком направилась к матам для тренировки, даже не сменив костюм. Чуткие к настроению своей благодетельницы, четвероногие кошки сочли за благо отойти подальше. Из различных укрытий они следили своими мерцающими зелено-золотистыми глазами за тем, как двуногая кошка приходила в себя.
Селина намеревалась упражняться, пока не свалится. Но великолепно натренированное тело работало против нее. Оно привычно совершало почти магическое превращение из обыкновенного состояния в абсолютную сосредоточенность. В эти мертвые часы, когда город почти затих, Селина пыталась добиться физического истощения, но так и не достигла его.
Она уперлась ладонями в пол, выгнула спину, нацелила кончики пальцев в небо и выпрямила руки, затем согнула их в локтях, пока не уперлась подбородком в пол. Она повторила это движение - усиленное отжимание десять... двадцать... пятьдесят раз и, наконец, вывернула собственное тело, усевшись в немыслимой позе. К этому времени молочная кислота и обезвоживание делали каждое движение упражнением в боли, но разум Селины оставался острым. Образы вещей из квартиры Эдди Лобба с каждым движением становились все более реальными и живыми, все более ужасающими.
Пот заливал лицо, туманил глаза. Она зажмурила их и тут же открыла с содроганием. Равновесие было потеряно. Она свернулась клубком и села со скрещенными ногами, согнув спину. Устало вздохнув, Селина расслабилась, положила лоб на щиколотки. Ее глаза были открыты, но ничего не видели. Мысленный же взор был заполнен тиграми, львами, гепардами, пантерами и леопардами; черепами и костями; и светящимися, вопрошающими глазами.
Как ты отомстишь за нас? - спрашивали они нарастающим хором.
Селина сжала кулак и слабо ударила пол возле себя.
- Я убью его. Клянусь, я убью его. - Как ты отомстишь за нас? - Она знала, как убить Эдди Лобба: сделать засаду у него дома. Люди такого типа - те, что собирают реликвии и прячут их за семью замками, - всегда приходит домой и набираются сил среди запретных сокровищ. Ей нужно только наблюдать и ждать. Она почти ощущала, как ее когти вонзаются в его шею; чувствовала, как она тянет его плоть вверх, и та отделяется от костей; видела взгляд его глаз перед смертью, когда он поймет, что кошка пришла получить с него долги.
А что потом? Оставить Эдди Лобба плавать в собственной крови, окруженного своей отвратительной коллекцией, до прихода Готамской полиции? Что закончится с убийством Эдди Лобба, кроме самого Эдди Лобба? Что будет с Розой, что будет с его коллекцией?
На первый из этих вопросов ответить было нетрудно. Что касается Розы д'Онофрео, о ней Селине Кайл нечего беспокоиться. Роза была жертвой несчастного случая, невинной, жалкой и незначительной. Если монахиням удастся спасти ее разум, тем лучше; если не удастся, и так сойдет. То, что Эдди Лобб сотворил с Розой, было следствием его порочности. Если бы этого не случилось с Розой, случилось с кем-нибудь еще - и случится, если Селина с Женщиной-кошкой не остановят Эдди.
Но как быть с его реликвиями, его фетишами? Попробовать забрать их себе? Выбросить в мешках для мусора на свалку? Превратить его квартиру в погребальный костер? Это будет опасно для его соседей. Что, если среди них окажутся такие же невинные жертвы, как Роза?
Селина бешено затрясла головой и завыла с первобытной мукой.
- Я не знаю, что делать, - призналась она, сожалея - всего мгновение, - что живет одна, без друзей и семьи, и единственные ее советчики кошки и Женщина-кошка. В следующее мгновение она подумала было пойти в миссию. Мысленно она словно прокрутила кинопленку. Увидела, как входит в кабинет старой МаЖо, рассказывает ей всю историю, и женщина в монашеском одеянии разражается смехом. Унижение, которое при этом испытывала Селина, было вполне реальным, в отличие от воображаемой сцены.
Так она и сидела на матах, не двигаясь, но и не засыпая - просто ждала, когда что-то изменится, изменится к худшему.
Худшее пришло в виде кусочка теплой, влажной наждачной бумаги, скребущей щеку: кошка слизывала соль ее усталости. Селина вскинула голову и скосила глаза. Маленький полосатый котенок. А кого она ожидала увидеть? Совсем скоро придется дать этому парнишке имя. Просунув руку под пушистый раздутый животик, Селина приподняла его. Поворачивая запястье, она размышляла об именах. Он скреб воздух полуотросшими когтями и скалил молочные зубки.
- Ты ведь ничего не боишься, а?
Селина поставила его на пол. Он выгнул спину. Хвост взвился вверх, мягкая шерстка взъерошилась. Он храбро зашипел. Она потянулась к нему; он стоял на месте, несмотря на ее огромные когти.
- Что с того, что я во сто раз больше тебя, верно? Ты настоящий воин... - тут ее мысли нырнули внутрь. Селина забыла о котенке, грызущем ее пальцы. - Воин. Воин Дикой Природы.
Напряжение и боль улетучились. Селина нашла решение. Она знала его с самого начала, но не хотела в этом признаться. Военизированные защитники хищников, научившие ее распознавать проблему, безусловно располагают средствами для ее решения. Воины Дикой Природы займутся коллекцией Эдди Лобба, пока Женщина-кошка займется самим Эдди. В голову полезли всякие возможные, обязательные и неизбежные обстоятельства, которые необходимо было предусмотреть.
- Потом.
Не то, чтобы Селина нашла сразу все ответы, просто она вдруг почувствовала, как дурно обошлась со своим телом, и ощутила кислый запах пота, исходивший от костюма. Не снимая его, она влезла под душ, и вымыла в горячей воде сначала костюм, а затем тело. Ледяным душем, наконец-то, она потушила огонь в крови ледяным душем. Потоптавшись на костюме и отжав его руками, Селина перебросила его через держатель душа и, завернувшись в полотенце, вышла из ванны.
Солнце было высоко. Комната была залита ослепительным светом, и кошки требовали завтрака. Селина уже забыла вкус того стейка в забегаловке, но сделать усилие и открыть банку с тунцом казалось невозможным. Она наполнила миску сухим кошачьим кормом, поставила на пол, предоставив кошкам сражаться за него, и взяла горсть себе. Хрустящие кусочки оказались гораздо лучше на вкус, чем она ожидала. Прожевав вторую пригоршню корма, она поставила пакет рядом с кроватью.
В комнате было светло, по летнему жарко и душно, когда Селина проснулась в середине дня. В голове стучало; не удивительно, что кошки предпочитают консервированную еду. Заслонившись от света рукой, она добралась до холодильника. В морозильнике был двойной контейнер апельсинового сока. От нетерпения она не дала ему правильно разморозиться, и съела как мороженое. Эффект оказался неописуемым и почти мгновенным. Когда глаза снова обрели способность фокусироваться, Селина была готова к встрече с миром.
* * *
Хотя Селина и писала почти каждый месяц на конверте адрес Воинов Дикой Природы, она не очень-то задумывалась о том, как они организованы и где находятся. Она посылала им деньги анонимно, с их помощью они творили Добрые Дела. Ей не приходило в голову проверять судьбу своих денег, а они не имели понятия, кто она такая. Девушке такие взаимоотношения представлялись правильными.
Поэтому она была несколько разочарована, когда оказалась на одной из боковых улиц в районе, который выглядел лишь чуть чище, чуть безопаснее и чуть счастливее Ист Энда. Вдоль улицы тянулись шестиэтажные дома из бурого камня, которые выглядели ненамного более фундаментальными, чем ее собственный - если не считать того, что на стенах не красовались дурацкие надписи, никто не валялся на крыльце и мусорные баки были закреплены цепями. Через равные интервалы вдоль тротуаров росли деревья за массивными железными оградами; на приствольных кругах кто-то потрудился высадить нарциссы.
В Готам-сити разница между нищетой и комфортом ощущалась весьма сильно.
Знамя Воинов - черное с белым кругом, в который вписан был силуэт настороженного льва - свисало с шеста, торчавшего из окна нижнего этажа. Селина обогнула мусорные баки и подошла к запертой и зарешеченной двери. Маленькая пластиковая табличка убедительно просила позвонить и посмотреть в камеру, но кроме знамени ничто не указывало на то, что это была именно та дверь, которую Селина хотела открыть. Она приготовилась спорить или извиняться, когда внутренняя дверь распахнулась.
- Привет! Входите. Вас не раздражают все эти штуки? - девушка лет двадцати, с веснушками, зелеными глазами и рыжими волосами показала на камеру. - Из-за них каждый чувствует себя преступником, - она открыла и внутреннюю и наружную двери, что было довольно рискованно. Селина догадалась, что девушка приехала в Готам не больше месяца назад.
- Я отключила все эти глупости, когда начала работать, но они, - она мотнула головой в сторону вереницы закрытых дверей вдоль коридора, - они сказали, что это для моего же блага. Что я больше не в Индиане. Я им ответила: мы в Индиане знаем, что замки отпугивают только честных людей. Если я не могу доверять людям, которые приходят к Воинам Дикой Природы, то кому я могу доверять в Готам-сити? А они говорят: никому.
Селина проскользнула в коридор и тщательно закрыла за собой обе двери. Девушка на минуточку перевела дух, пока они шли в главный офис.
- Чем Воины Дикой Природы могут помочь вам? Я здесь совсем одна, так что, надеюсь, дело у вас не слишком сложное. Вы член общества? Хотите вступить? У меня есть копии наших бюллетеней... - она потянулась к одной из шатких стопок бумаги на столе и заметила сверху видеопленку. - Не хотите посмотреть изумительные съемки орлов? На Аляске есть женщина, которая сняла, как орлы стаей охотятся на лосося. Орлы - и стаей! Это просто видео; фильм получился бы выразительнее. Она просит у нас денег, чтобы на будущий год снять фильм. Для этого ей нужна тонна оборудования и тонна денег. Скорее всего мы ей откажем. Но и на видеопленке это очень впечатляет. Там сзади есть видеомагнитофон. Я могу вам поставить. Хотите?..
- Нет, - сказала Селина, воспользовавшись шансом вставить слово. Птицы меня не интересуют. Я знаю одного человека, здесь, в Готаме. Я хочу сообщить о нем. Его квартира похожа на вигвам Великого Белого Охотника. Все это настоящее; и все незаконное. Главным образом, тигры, бенгальские, суматрские, уссурийские. Я хочу, чтобы Воины пришли к нему и вывели на чистую воду.
Девушка ответила без колебаний: - Настоящие тигры?.. Здесь, в городе? Ну, не знаю, может вам заявить в полицию или в зоопарк?
От любого вертикального движения окна сработает сигнал тревоги. Однако, могло быть и хуже. Селина сфокусировала глаза на крошечном диске, расположенном в верхнем углу стекла, пытаясь рассмотреть, что он из себя представляет. И вздохнула с облегчением. Провода были просто прикреплены к стеклу, а не впаяны в него. Стоя на карнизе свадебного торта, Женщина-кошка могла вырезать центральную часть стекла, не потревожив сигнализацию. Однако ей были совсем не по вкусу подобные развлечения.
Эдди Лобб занимал угловую квартиру, и часть окон не была видна с ее точки обзора. Хотя и не было оснований предполагать, что они защищены меньше, чем те, что она рассмотрела, Селина чувствовала себя обязанной ради своего второго я - проверить и их тоже. По стенам зеркального здания было невозможно передвигаться в вертикальном направлении, но она могла с большой осторожностью перемещаться по горизонтальным карнизам. Селина перелезла через бортик и продвинулась футов на двадцать, которые были необходимы ей для лучшего обзора. Она зацепила нейлоновый трос за вентиляционную башенку, завернула за угол и едва не свалилась вниз.
Третье окно от угла, которое показалось ей наиболее заманчивым для проникновения в квартиру Эдди, было широко открыто. Не то, чтобы очень широко, но достаточно широко для того, чтобы сигнализация не сработала. Дилетант сразу же кинулся бы вперед. Селина же тщательно разработала маршрут Женщины-кошки: по заднему фасаду здания на крышу, через карниз, затем вниз, к окну. Она подавила возбуждение. Нечего сейчас думать о полночи, когда опять придется карабкаться по зеркальной стене.
Она сдерживала эмоции, даже шагая по тротуарам к дому.
Давно уже - слишком давно - ей не хотелось чего-либо с такой силой, как добраться до Эдди Лобба. Это желание придавало ей силы, но радости приносило немного.
* * *
Целый час Селина осматривала костюм Женщины-кошки, от гибких, амортизирующих подошв до остро отточенных когтей и крошечных разрезов, в которые при необходимости можно было высунуть кончики пальцев. Все было в прекрасном состоянии. Она оделась, положила в потайной карман на бедре набор отмычек - хотя и не собиралась ими пользоваться - и направилась к Кистоуну.
Дождь кончился; небо прояснилось. В Ист Энде было тише, чем обычно, но за пределами трущоб многие уже выходили на прогулку. Женщина-кошка, насколько могла, выбирала дорогу по крышам и переулкам, но кое-где была вынуждена открыто перебегать улицы.
- Смотри, мамочка, большая кошка!
Вселенная живет по строгим законам. Один из них гласит, что взрослый человек не замечает ничего необычного, пока это не случится во второй раз. Это же правило дает возможность другому взрослому человеку переходить улицу в облегающем кошачьем комбинезоне, не будучи замеченным. К сожалению, в примечании ко всем вселенским законам сказано, что они не распространяются на детей. Даже если бы малыш заорал прямо ей в ухо, Женщина-кошка едва ли расслышала бы его лучше. Она обернулась, пронзила любознательного младенца убийственным взглядом, и одним прыжком скрылась в ближайшем проулке.
- Мамочка!
Ребенок испустил вопль, взбудораживший весь квартал. Женщина-кошка нырнула за батарею мусорных баков и замерла. Ее барабанные перепонки еще трепетали, когда малыш сделал глубокий вздох и довел свой крик до ультразвукового диапазона. Несмотря на это, Женщина-кошка слушала спокойную беседу его родителей.
- Герб? Герб, ты видел это?
- Что, дорогая?
- Я не знаю - такая большая черная... штука - пробежала вот здесь и прыгнула в проулок.
Селина Кайл сжалась. Она подняла ноги и уперлась ими в нижний край бака. Она закрыла глаза и спрятала открытую часть лица. Она постаралась, чтобы даже мысли ее стали невидимыми.
- У Тимми опять фантазии. Ты же знаешь, как у него бывает.
Голос мужчины слышался ясно. Семья стояла у входа в проулок. Селина напряженно прислушивалась к звуку шагов. Наконец, она поняла, что шаги удаляются. Выпрямив позвоночник, Женщина-кошка посмотрела в небо. Оно было темным, словно где-то там в вышине перегорели пробки. Надвигались облака; звезды исчезли. Но квартал был встревожен. Если кто-то ее увидит, это случится уже во второй раз. Поэтому она осталась в укрытии, не рискнув испытывать судьбу. Ноги у нее затекли, потом онемели. Прошел час, а может, два или три.
Наконец, невинные тупицы вернулись в свои дома с двойными запорами, и уличный шум изменился. Женщина-кошка потянулась, вылезла из-за мусорных баков и принялась разминать онемевшие члены. Она вышла из проулка и продолжила свой путь, опять не привлекая внимания. Взобраться по стене ничего не стоило, и она без происшествий добралась до карниза. Все окна в квартире Эдди были задернуты шторами. Женщина-кошка задержалась у каждого, прислушиваясь, пока не добралась до открытого. Оно выглядело так подозрительно заманчиво, что она дважды проверила, нет ли там каких-нибудь дурацких ловушек. Прижимаясь к стене и готовясь чуть что удрать на крышу, Женщина-кошка просунула в окно ступню. Ничто не нарушило тишину квартиры, но она все же подождала немного. Могла сработать бесшумная сигнализация внизу или в миле отсюда в офисе какой-нибудь секретной службы. Она дала им возможность принять меры прежде, чем проскользнуть в окно и беззвучно приземлиться на пол комнаты.
Теперь она была отгорожена от помещения тяжелыми занавесями. Снова подождала; все было тихо. Раздвинув занавеси, Селина наконец шагнула в комнату и оказалась в спальне; здесь было три двери. Открытая вела в ванную. Две другие были закрыты. Из-под одной пробивался слабый свет, под другой было темно. Решив, что темная дверь, по всей видимости, ведет в туалет, Женщина-кошка подошла к другой. Медленно повернув ручку и приподняв ее, чтобы облегчить нагрузку на петли, она осторожно открыла дверь. Догадка оказалась верной.
Осматривая слабо освещенный коридор, она заметила еще закрытые двери. Затем коридор загибался за угол и - снова догадалась она - вел в гостиную, где и был оставлен свет. Селина прислушалась. Она определила все уличные шумы, бормотание голосов - живых и телевизионных, - проникающих сквозь стены. Она различила лязг тросов лифта и журчание воды из протекающего крана. Этот последний звук был самым громким и единственным звуком, возникающим в квартире Эдди Лобба, и этого было достаточно, чтобы убедить ее в том, что она может действовать.
Хотя Селина Кайл из месяца в месяц жила тем, что наводила Женщину-кошку на наркодельцов в городских трущобах, ее второе я как-то само собой забиралось в неохраняемые квартиры и прихватывало плохо лежащую собственность. Сначала она брала все, что нравилось, но потом убедилась, что ее личный вкус не очень-то ценится на черном рынке. Ошибки и неудачи научили ее тому, что "хорошая вещь" - как правило неприметна и уныла. Одноцветные изделия ценились больше, чем сияющие всеми цветами радуги; поделки из витого или кованого металла стоили дороже, чем ярко раскрашенные статуэтки. Короче, если Селине что-то казалось уродливым, Женщина-кошка знала, что это стоит взять. Именно такая непостижимая противоречивость искусства и помогла убедить ее заняться наркодельцами с их наличностью.
Женщина-кошка предполагала, что квартира Эдди Лобба набита электронными игрушками, но вряд ли там попадется что-либо интересное для нее в личном или профессиональном плане. Но, войдя в гостиную, она поняла, что ошибалась. Похоже, они с Эдди Лоббом были родственными душами.
Зажатый между потолком и диваном, вытянувшись почти во всю длину комнаты, огромный тигр крадучись обходил свои владения. Бархат, на котором он был изображен, черный, как Готамское небо, исчезал за мерцанием золота и слоновой кости на мускулистых боках тигра. Глаза у него были бронзовые, язык кроваво-красный. Стоя перед ним, Женщина-кошка слышала слабое эхо его рева.
Что там электронные замки и сенсорные ленточки на окнах - здесь был настоящий страж владений Эдди Лобба. В мозгу Селины материализовалось клише: как мог человек, который так любит тигров, быть таким дурным? Возможно, она сделала неверные выводы. Возможно, это Роза не сумела оценить врожденную величавость кошек. Возможно, как раз Эдди Лобб был тем человеком, которого стоило узнать поближе, начать уважать, восхищаться им... и даже больше того. Она, разумеется, ничего не украдет у него, хотя глаза ее и выхватывали ценные предметы среди безделушек.
Уходя по коридору, она задумалась над тем, чем Эдди зарабатывает на жизнь. Точнее, она заинтересовалась, не был ли он грабителем, как она сама. Она не могла вообразить, как еще можно приобрести все эти ценности.
Она заглянула в двери, расположенные в коридоре. За ними были кладовки, набитые безымянными коробками, теплыми пальто, ботинками и другим сезонным барахлом. В Готаме почти никто не мог позволить себе иметь чердак или подвал. Третья дверь была заперта. Ей ничего не стоило открыть замок отмычкой, но, поскольку она решила ничего не красть, это было совершенно не обязательно. Четвертая дверь привела ее туда, откуда она начала.
Приоткрыв дверь, чтобы проходил свет, Женщина-кошка начала осматривать комнату. Это была комната Розы. Она узнала ее запах, хотя присутствие Эдди тоже ясно ощущалось. Над кроватью висело еще одно бархатное полотно - женщина с обнаженной грудью верхом на тигре. Женщине-кошке эта картина показалась менее привлекательной, чем та, что висела в гостиной. Стулья были темные и тяжелые, с плюшевой обивкой и ножками в виде звериных лап. Кровать была старинная, с витыми столбиками по углам. В целом стиль комнаты можно было определить как "ранний борделло" - то, что, по мнению мужчин, должно нравиться женщинам.
Женщина-кошка запоздало сообразила, что свет падал не из двери; она взглянула вверх и увидела зеркало над кроватью. И поняла, что ей еще не все известно об Эдди Лоббе. Любопытство ее возрастало; нежелание проникать дальше в его тайны улетучилось. Она заглянула в кабинет; здесь не было ничего примечательного и ничего мужского. Высокий гардероб с гнутыми деревянными дверцами и совершенно неуместными на них массивными запорами. Приподняв острые когти и просунув кончики пальцев в разрезы, она начала работать отмычками. Двери распахнулись. Благодаря своему темному костюму она почти не отразилась в огромном зеркале, мелькнул только оскал на открытой части лица и блеснула стальная отмычка. Как всякая уважающая себя кошка, она не любила своего отражения и быстро отвела взгляд.
Она рассмотрела причудливый поднос, уставленный флаконами духов. За флаконами, ближе к зеркалу, два маленьких шарика мерцали в темноте собственным светом. Движимая любопытством, Женщина-кошка наклонилась поближе. Но пальцы ее замерли и задрожали.
Шарики оказались глазами - искусственными глазами, приклеенными к высушенной голове молодого уссурийского тигра.
Селина знала, что это уссурийский тигр, благодаря Воинам Дикой Природы, чей ежеквартальный информационный бюллетень был единственной корреспонденцией, которую она ждала с нетерпением и которую перечитывала столько раз, что запоминала наизусть. Она узнала о крупных кошках такие вещи, которых и представить не могла, когда была ребенком, но больше всего ее поразило то, что ее любимые хищники находились в опасности. Их традиционные места обитания исчезали. Они не могли отличить добычу, не принадлежащую никому от домашнего скота. Но, что хуже всего, они истреблялись браконьерами - алчными охотниками за сокровищами, для которых слова "виды на грани вымирания" означали "высокий доход".
Она знала, что Эдди Лобб не мог приобрести эту голову - которая, как она начинала понимать, была шкатулкой - честным путем. Любая торговля охраняемыми животными - живыми, чучелами или частями их тел - была незаконной. Однако Женщину-кошку возмутило не то, что это было незаконно. Ее потрясла аморальность. Эдди Лобб любил тигров, но эта любовь не была свободной. Не удовлетворяясь картинами или статуэтками, он жаждал самих тигров. Похоже, его не заботило то, что тигра надо сначала убить, и от этого он становился таким же грешником, как и те браконьеры, которые расставляли ловушки или спускали курок.
Селина поддалась искушению. Нужно было дотронуться до головы еще раз. Она содрогнулась, когда жесткий, колючий мех коснулся ее обнаженных пальцев. Голова была больше безымянного серого котенка, но морды были похожи. Не удивительно, что Роза так вопила тогда в кухне.
Почувствовав внезапное головокружение и дрожь в ногах, Женщина-кошка опустилась на колени, все еще держа шкатулку в вытянутых руках
Как может человек, который любит тигров, быть таким дурным?
А вот так.
А вот как.
Желание немедленно сбежать отсюда вытеснялось все возрастающим любопытством. Задвинув шкатулку обратно в гардероб, она захлопнула двери, не заботясь о том, что звук могут услышать, и бросилась в коридор к запертой двери. Отмычки в дрожащих пальцах были бесполезны. Она собрала все силы, и толкала двери плечом, пока те не распахнулись. В комнате был темно, слишком темно даже для ее острых глаз. Она поискала на поясе фонарик, нашла его, зажгла.
С ее губ сорвался изумленный вздох. Желудок судорожно сократился. В мозгу возникло еще одно клише:
Кошек убивает любопытство.
Комната была непристойной, отвратительной. Других слов нельзя было подобрать. Сложенные пополам тигриные шкуры покрывали стены. Целая шкура, с головой, лапами и хвостом, распласталась на полу. Повсюду были головы, одни набитые опилками, словно живые, другие очищенные до костей черепа. Стол стоял на тигриных ногах. Спинки стульев были сделаны из тигриных ребер, а подлокотники - из черепов гепардов. Здесь была еще масса вещей - не меньше сотни предметов, сделанных из тигриных шкур, зубов или костей, - но Женщина-кошка и без того увидела слишком много. Мучимая позывами к рвоте, неспособная дышать или думать, она выползла из комнаты, захлопнув за собой дверь. Слезы брызнули из глаз. Черная маска не давала им стекать, растирая по щекам, и они жгли кожу, как кислота.
Женщина-кошка никогда не плакала. Незнакомое ощущение выбило ее из колеи. Она опустилась на колени и обхватила голову руками. Она молила дать ей ярость и ненависть, которые укрепили бы ее дух. Огонь поднимался медленно, восстанавливая силы, осушая слезы. Она надела колпачки на кончики пальцев и оскалилась в сторону закрытой двери.
Войти еще раз в эту комнату она не могла. Огонь еще недостаточно разгорелся, поэтому она могла только наброситься на дверь и притолоку, оставляя в древесине глубокие царапины.
- Ты умрешь, Эдди Лобб, - хриплый шепот Женщины-кошки заполнил квартиру. - За все это ты умрешь. Ты встретишься с духом каждого тигра, каждой кошки, которые погибли ради удовлетворения твоей жадности и тщеславия. Ты будешь молить о пощаде. Но пощады не будет, и смерть станет лишь началом возмездия.
ДЕСЯТЬ
Женщина-кошка добралась до своей квартиры. И прямиком направилась к матам для тренировки, даже не сменив костюм. Чуткие к настроению своей благодетельницы, четвероногие кошки сочли за благо отойти подальше. Из различных укрытий они следили своими мерцающими зелено-золотистыми глазами за тем, как двуногая кошка приходила в себя.
Селина намеревалась упражняться, пока не свалится. Но великолепно натренированное тело работало против нее. Оно привычно совершало почти магическое превращение из обыкновенного состояния в абсолютную сосредоточенность. В эти мертвые часы, когда город почти затих, Селина пыталась добиться физического истощения, но так и не достигла его.
Она уперлась ладонями в пол, выгнула спину, нацелила кончики пальцев в небо и выпрямила руки, затем согнула их в локтях, пока не уперлась подбородком в пол. Она повторила это движение - усиленное отжимание десять... двадцать... пятьдесят раз и, наконец, вывернула собственное тело, усевшись в немыслимой позе. К этому времени молочная кислота и обезвоживание делали каждое движение упражнением в боли, но разум Селины оставался острым. Образы вещей из квартиры Эдди Лобба с каждым движением становились все более реальными и живыми, все более ужасающими.
Пот заливал лицо, туманил глаза. Она зажмурила их и тут же открыла с содроганием. Равновесие было потеряно. Она свернулась клубком и села со скрещенными ногами, согнув спину. Устало вздохнув, Селина расслабилась, положила лоб на щиколотки. Ее глаза были открыты, но ничего не видели. Мысленный же взор был заполнен тиграми, львами, гепардами, пантерами и леопардами; черепами и костями; и светящимися, вопрошающими глазами.
Как ты отомстишь за нас? - спрашивали они нарастающим хором.
Селина сжала кулак и слабо ударила пол возле себя.
- Я убью его. Клянусь, я убью его. - Как ты отомстишь за нас? - Она знала, как убить Эдди Лобба: сделать засаду у него дома. Люди такого типа - те, что собирают реликвии и прячут их за семью замками, - всегда приходит домой и набираются сил среди запретных сокровищ. Ей нужно только наблюдать и ждать. Она почти ощущала, как ее когти вонзаются в его шею; чувствовала, как она тянет его плоть вверх, и та отделяется от костей; видела взгляд его глаз перед смертью, когда он поймет, что кошка пришла получить с него долги.
А что потом? Оставить Эдди Лобба плавать в собственной крови, окруженного своей отвратительной коллекцией, до прихода Готамской полиции? Что закончится с убийством Эдди Лобба, кроме самого Эдди Лобба? Что будет с Розой, что будет с его коллекцией?
На первый из этих вопросов ответить было нетрудно. Что касается Розы д'Онофрео, о ней Селине Кайл нечего беспокоиться. Роза была жертвой несчастного случая, невинной, жалкой и незначительной. Если монахиням удастся спасти ее разум, тем лучше; если не удастся, и так сойдет. То, что Эдди Лобб сотворил с Розой, было следствием его порочности. Если бы этого не случилось с Розой, случилось с кем-нибудь еще - и случится, если Селина с Женщиной-кошкой не остановят Эдди.
Но как быть с его реликвиями, его фетишами? Попробовать забрать их себе? Выбросить в мешках для мусора на свалку? Превратить его квартиру в погребальный костер? Это будет опасно для его соседей. Что, если среди них окажутся такие же невинные жертвы, как Роза?
Селина бешено затрясла головой и завыла с первобытной мукой.
- Я не знаю, что делать, - призналась она, сожалея - всего мгновение, - что живет одна, без друзей и семьи, и единственные ее советчики кошки и Женщина-кошка. В следующее мгновение она подумала было пойти в миссию. Мысленно она словно прокрутила кинопленку. Увидела, как входит в кабинет старой МаЖо, рассказывает ей всю историю, и женщина в монашеском одеянии разражается смехом. Унижение, которое при этом испытывала Селина, было вполне реальным, в отличие от воображаемой сцены.
Так она и сидела на матах, не двигаясь, но и не засыпая - просто ждала, когда что-то изменится, изменится к худшему.
Худшее пришло в виде кусочка теплой, влажной наждачной бумаги, скребущей щеку: кошка слизывала соль ее усталости. Селина вскинула голову и скосила глаза. Маленький полосатый котенок. А кого она ожидала увидеть? Совсем скоро придется дать этому парнишке имя. Просунув руку под пушистый раздутый животик, Селина приподняла его. Поворачивая запястье, она размышляла об именах. Он скреб воздух полуотросшими когтями и скалил молочные зубки.
- Ты ведь ничего не боишься, а?
Селина поставила его на пол. Он выгнул спину. Хвост взвился вверх, мягкая шерстка взъерошилась. Он храбро зашипел. Она потянулась к нему; он стоял на месте, несмотря на ее огромные когти.
- Что с того, что я во сто раз больше тебя, верно? Ты настоящий воин... - тут ее мысли нырнули внутрь. Селина забыла о котенке, грызущем ее пальцы. - Воин. Воин Дикой Природы.
Напряжение и боль улетучились. Селина нашла решение. Она знала его с самого начала, но не хотела в этом признаться. Военизированные защитники хищников, научившие ее распознавать проблему, безусловно располагают средствами для ее решения. Воины Дикой Природы займутся коллекцией Эдди Лобба, пока Женщина-кошка займется самим Эдди. В голову полезли всякие возможные, обязательные и неизбежные обстоятельства, которые необходимо было предусмотреть.
- Потом.
Не то, чтобы Селина нашла сразу все ответы, просто она вдруг почувствовала, как дурно обошлась со своим телом, и ощутила кислый запах пота, исходивший от костюма. Не снимая его, она влезла под душ, и вымыла в горячей воде сначала костюм, а затем тело. Ледяным душем, наконец-то, она потушила огонь в крови ледяным душем. Потоптавшись на костюме и отжав его руками, Селина перебросила его через держатель душа и, завернувшись в полотенце, вышла из ванны.
Солнце было высоко. Комната была залита ослепительным светом, и кошки требовали завтрака. Селина уже забыла вкус того стейка в забегаловке, но сделать усилие и открыть банку с тунцом казалось невозможным. Она наполнила миску сухим кошачьим кормом, поставила на пол, предоставив кошкам сражаться за него, и взяла горсть себе. Хрустящие кусочки оказались гораздо лучше на вкус, чем она ожидала. Прожевав вторую пригоршню корма, она поставила пакет рядом с кроватью.
В комнате было светло, по летнему жарко и душно, когда Селина проснулась в середине дня. В голове стучало; не удивительно, что кошки предпочитают консервированную еду. Заслонившись от света рукой, она добралась до холодильника. В морозильнике был двойной контейнер апельсинового сока. От нетерпения она не дала ему правильно разморозиться, и съела как мороженое. Эффект оказался неописуемым и почти мгновенным. Когда глаза снова обрели способность фокусироваться, Селина была готова к встрече с миром.
* * *
Хотя Селина и писала почти каждый месяц на конверте адрес Воинов Дикой Природы, она не очень-то задумывалась о том, как они организованы и где находятся. Она посылала им деньги анонимно, с их помощью они творили Добрые Дела. Ей не приходило в голову проверять судьбу своих денег, а они не имели понятия, кто она такая. Девушке такие взаимоотношения представлялись правильными.
Поэтому она была несколько разочарована, когда оказалась на одной из боковых улиц в районе, который выглядел лишь чуть чище, чуть безопаснее и чуть счастливее Ист Энда. Вдоль улицы тянулись шестиэтажные дома из бурого камня, которые выглядели ненамного более фундаментальными, чем ее собственный - если не считать того, что на стенах не красовались дурацкие надписи, никто не валялся на крыльце и мусорные баки были закреплены цепями. Через равные интервалы вдоль тротуаров росли деревья за массивными железными оградами; на приствольных кругах кто-то потрудился высадить нарциссы.
В Готам-сити разница между нищетой и комфортом ощущалась весьма сильно.
Знамя Воинов - черное с белым кругом, в который вписан был силуэт настороженного льва - свисало с шеста, торчавшего из окна нижнего этажа. Селина обогнула мусорные баки и подошла к запертой и зарешеченной двери. Маленькая пластиковая табличка убедительно просила позвонить и посмотреть в камеру, но кроме знамени ничто не указывало на то, что это была именно та дверь, которую Селина хотела открыть. Она приготовилась спорить или извиняться, когда внутренняя дверь распахнулась.
- Привет! Входите. Вас не раздражают все эти штуки? - девушка лет двадцати, с веснушками, зелеными глазами и рыжими волосами показала на камеру. - Из-за них каждый чувствует себя преступником, - она открыла и внутреннюю и наружную двери, что было довольно рискованно. Селина догадалась, что девушка приехала в Готам не больше месяца назад.
- Я отключила все эти глупости, когда начала работать, но они, - она мотнула головой в сторону вереницы закрытых дверей вдоль коридора, - они сказали, что это для моего же блага. Что я больше не в Индиане. Я им ответила: мы в Индиане знаем, что замки отпугивают только честных людей. Если я не могу доверять людям, которые приходят к Воинам Дикой Природы, то кому я могу доверять в Готам-сити? А они говорят: никому.
Селина проскользнула в коридор и тщательно закрыла за собой обе двери. Девушка на минуточку перевела дух, пока они шли в главный офис.
- Чем Воины Дикой Природы могут помочь вам? Я здесь совсем одна, так что, надеюсь, дело у вас не слишком сложное. Вы член общества? Хотите вступить? У меня есть копии наших бюллетеней... - она потянулась к одной из шатких стопок бумаги на столе и заметила сверху видеопленку. - Не хотите посмотреть изумительные съемки орлов? На Аляске есть женщина, которая сняла, как орлы стаей охотятся на лосося. Орлы - и стаей! Это просто видео; фильм получился бы выразительнее. Она просит у нас денег, чтобы на будущий год снять фильм. Для этого ей нужна тонна оборудования и тонна денег. Скорее всего мы ей откажем. Но и на видеопленке это очень впечатляет. Там сзади есть видеомагнитофон. Я могу вам поставить. Хотите?..
- Нет, - сказала Селина, воспользовавшись шансом вставить слово. Птицы меня не интересуют. Я знаю одного человека, здесь, в Готаме. Я хочу сообщить о нем. Его квартира похожа на вигвам Великого Белого Охотника. Все это настоящее; и все незаконное. Главным образом, тигры, бенгальские, суматрские, уссурийские. Я хочу, чтобы Воины пришли к нему и вывели на чистую воду.
Девушка ответила без колебаний: - Настоящие тигры?.. Здесь, в городе? Ну, не знаю, может вам заявить в полицию или в зоопарк?