Скитер с усилием улыбнулся.
— О'кей, спасибо.
Надеясь на то, что Кит все-таки знает, что делает, Скитер поплелся за ним. Держись Кита, убеждал он себя, стараясь не думать при этом о том, куда его может завести старый разведчик. В одном он был уверен: знать этого он наверняка не хочет.
Мэри Джейн Келли боялась человека, к которому пришла.
Черная магия, поклонение демонам, интерес ко всему нечистому…
Мари-Жанетт, как ее нарекли при рождении, знала: то, что о нем поговаривали, — не просто слухи. Он сам говорил ей об этом, навещая престижное заведение в Вест-Энде, где она тогда работала. Ее и вышвырнули оттуда после того, как она приобрела склонность напиваться, сделавшись любимицей этого самого джентльмена.
— Шлюха, — говорил он, улыбаясь ей прямо в глаза, — это мой идеал нечистой женщины. Сеятель разврата, продавец греха. Идеальное орудие для развала ханжеских общественных убеждений и абсурдной средневековой морали. Ты со мной согласна, дорогая?
Клиент всегда прав — таков был поначалу ее ответ на его сверкающие глаза и странные запросы. Страх пришел позже, когда он начал пришептывать на выдохе, едва внятно, ибо губы его заняты были ее левой грудью:
— Второе Пришествие завершит этот год.., и адские силы сметут все то, что идиоты христиане называют добротой. И я… — бормотал он, с силой прижимаясь к ней бедрами, — я поклоняюсь этим силам ада. Я буду править этой землей, когда хаос сметет нынешнюю веру и все, что за ней стоит. Я стану самым могущественным из людей, буду готовить дорогу Антихристу… Тебя это пугает, дорогая? А может, — он рассмеялся и впился в ее губы жадным поцелуем, — это тебя возбуждает?
Из всех мужчин, которые платили за обладание ее телом — богатых мужчин, которые дарили ей меха, красивые платья и поездки в далекие, волшебные города вроде Парижа, или ист-эндских уличных торговцев, от которых разило джином и тухлой рыбой, пьяных грубиянов, подбивших ей глаз, или недорослей, которых посылали по определенному адресу в Ист-Энд их богатые папаши, чтобы те научились тому, что надо делать с женщиной, — из всего этого множества мужчин никто не внушал двадцатишестилетней Мэри Келли такого страха, как м-р Алистер Кроули.
Но теперь Мэри Джейн Келли жила в таком страхе, что готова была скорее встретиться с самим Сатаной, чем жить в этом ужасе дальше. Поэтому она собралась с духом и направила свои лучшие башмаки к порогу Сатаны. Она надеялась, что м-р Кроули со своими амбициями заинтересуется ее просьбой — и что его темные силы помогут ей остаться в живых. Отворивший ей дверь швейцар презрительно фыркнул, но позволил войти с пронизывающего ветра в полированный, сияющий зал, пока он докладывал о ней своему господину.
Минутой спустя швейцар провел ее в кабинет, все стены которого были уставлены сотнями древних, ветхих книг и манускриптов. Кроме книг на полках стояли предметы, разглядывать которые ближе ей сразу расхотелось. Единственное распятие в помещении висело вверх ногами, над толстой черной свечой.
— Ба, Мэри Келли, это ты! Я ужасно по тебе скучал, дорогая!
М-р Кроули не изменился. Раскинув руки, он обошел стол и поцеловал ее в щеку — окруженный черной аурой угрозы, от чего душа Мэри снова ушла в пятки. Она все еще помнила, как глотала целые бутылки джина, бренди — всего, что попадало в руки, только бы забыть ощущение этого человека в себе. Что я делаю здесь, Боже, сохрани меня, у меня нет другого выбора, а то они убьют меня.., и ребенка, не дай им убить моего ребенка…
Беременная, без гроша в кармане, Мэри Келли не могла обратиться больше никуда.
— Садись, дорогая. — Он усадил ее в кресло, придвинул другое ближе и сел сам. — Что привело тебя сюда? Твои руки холодны как лед, Мэри. Выпьешь бренди согреться?
— Да, пожалуйста… — Голос ее дрожал так же сильно, как руки.
Он плеснул бренди в стакан, протянул ей, проследил, чтобы она выпила.
— Так что я могу сделать для тебя? Она опустила пустой стакан на колено.
— Мне нужно.., я попала в ужасную беду, видите ли, и я подумала… Я подумала, вам может быть интересно, почему так.
Он склонил голову набок; взгляд его оставался насмешливым.
— Если ты собираешься сказать мне, что я отец того ублюдка, которого ты, возможно, носишь, я отвечу тебе, что прошло уже больше семи месяцев, дорогая, а по виду ты уж точно не на восьмом месяце.
Лицо ее вспыхнуло.
— Нет, дело не в ребенке — он Джозефа, это точно, и Джозеф ко мне хорошо относится. Это… — Она порылась в кармане и достала из него помятые листки бумаги, которые Джозеф принес ей домой перевести после того, как купил их у Смуглой Энни. Бедняга Джо, он думал, что эти жуткие письмеца станут их выигрышным билетом, принесут им богатство. Но Энни погибла, и такой чудовищной смертью, и та женщина, у которой она их купила, — тоже, и, прочитав эти письма, Мэри перепугалась, что она может стать следующей — она и кто там еще оказался достаточно безмозглым, чтобы взять в руки эти гнусные послания.
Он посмотрел на письма и нахмурился.
— Это ведь по-валлийски, верно? Она кивнула:
— Мой друг.., видите ли, он купил их у Энни, когда той нужны были лекарства, и попросил меня прочитать их. Были и еще письма… — Голос ее снова задрожал. — Энни получила их от Полли, а теперь они обе мертвы! Убиты и изрезаны на кусочки этим безумцем в Уайтчепле!
Алистер Кроули поднял на нее взгляд.
— Дорогая, — мягко произнес он. — Что написано в этих письмах?
Тихим, дрожащим голосом она рассказала ему. Слово в слово она пересказала ему все, что говорилось в письмах. И он сразу же все понял, как и она сама.
— Бог мой! Эдди? Воротнички и манжеты? Да это ведь…
Она кивнула:
— Да. Это может быть только он. И Королева, должно быть, приказала скрыть все это. Я не знаю другой причины, чтобы Полли Николз убили так ужасно, или бедную Энни Чапмен — она была так больна, что на ногах едва стояла.
Кроули тихонько засмеялся.
— Чтобы Виктория приказала такое? О нет, дорогая, наша Королева слишком добра, чтобы попустительствовать тому, что совершил наш уайтчеплский друг. О нет, она далеко не дура, и если бы знала об этом, — он похлопал по письмам в дрожащей руке Мэри, — она, конечно, могла бы постараться это скрыть. Но приказывать изрубить обладателей писем в куски на улицах? Нет. Такого общественного резонанса ей не надо. Полиция и пресса на ушах стоят от нашего приятеля, убийцы из Уайтчепла. Должен признать, — он усмехнулся, — неплохую репутацию он себе создал, а? Эти его штучки, должно быть, сводят власти с ума. Нет, Виктория никогда не пошла бы на такую глупость, стой она за этим. Поверь мне на слово, Мэри, дорогая, эти убийства совершает кто-то другой. Кто-то, близкий к Эдди, это несомненно. Кто-то, кому есть, что терять, если о неразборчивости Эдди станет известно широкой публике. — Он сел и некоторое время молча барабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Ну что ж, ты подарила мне довольно занятную загадку, дорогая. Надо полагать, ты хочешь денег?
Она замотала головой, прикусив губу.
— Я.., я не хочу.., не хочу оказаться следующей…
— А! Ну конечно, не хочешь.
— Я жду ребенка, — торопливо выпалила она, — и мой друг хочет жениться на мне, как работу новую получит, при том даже, что знает, чем я занималась. Джозеф хороший человек, он хочет забрать меня с панели, и он не знал, что было в этом ужасном письмишке, когда покупал его” — он просто хотел оказать услугу Энни, такая она была больная, и ей денег на лекарство не хватало…
Он взял ее дрожащие руки и погладил их, потом поднес к губам. Мэри вздрогнула — страх охватил ее еще сильнее, чем когда-либо прежде.
— Ну, ну, не надо истерик, дорогая. Конечно, ты напугана, но ты поступила совершенно верно, обратившись за защитой ко мне. — Он вытер ей лицо руками, отвел прядь волос в сторону и поцеловал в лоб. — Я хорошо позабочусь о тебе, дорогая. Оставь письмо мне и будь умницей. У меня есть кое-какие догадки, кому могут быть выгодны эти убийства — я ведь тоже немного знаком с Эдди, так что представляю себе кое-чей ход мыслей. Да, я хорошо позабочусь о тебе, дорогая моя…
Он продолжал целовать ее, расстегнул платье и полез рукой под юбку.
После он дал ей целых две кроны, а это как-никак половина фунта стерлингов.
Поцеловав ее на прощание, он посоветовал ей купить себе побольше джина и новую шаль покрасивей и не беспокоиться больше — он проследит за тем, чтобы тот, кто охотится за гнусными Эддиными письмишками, не тронул ее. Выйдя наконец из его дома, зябко кутаясь в свою старенькую шаль, Мэри Джейн Келли дрожала еще сильнее, чем час назад. Что я наделала, как позволила ему проделать надо мной этот его гадкий ритуал, как пустила его в себя, Боже, что я наделала?
Она прикусила губу и поспешила домой. Что ни говори, все лучше, чем быть порезанной на кусочки и разбросанной по земле. Ведь так? Но она ощущала себя грязной и промерзшей до глубины души — так она не чувствовала себя, даже отдаваясь самым гадким, грязным ублюдкам из Ист-Энда. Она смахнула слезы с глаз и провела рукой по животу, где рос ее ребенок. Ну и пусть, теперь она должна думать не только о себе. Потому она и не могла нынче поступить по-другому.
Но — о Боже! — как она боялась.
И м-р Алистер Кроули пугал ее ненамного меньше, чем все остальное.
— Кит!
Кит Карсон оглянулся и вгляделся в запрудившую Общий зал толпу. Большинство туристов взволнованно обсуждали, что будет дальше, сорвутся ли у них отпуска и получат ли они компенсацию в случае, если сенатор Кеддрик закроет-таки ВВ-86. Из толпы с улыбкой махал рукой своему старому другу Роберт Ли.
— Привет, Роберт. Что стряслось? Антиквар изумленно выпучил на него глаза.
— Что стряслось?! Ты шутишь, не иначе! Кит, неужели вылазки сквозь Врата окончательно отбили тебе мозги? Скитер Джексон в качестве служебного детектива “Замка Эдо”?
— Ах это? — усмехнулся Кит. — И только?
На лице его друга отобразилось глубокое сожаление.
— Бог мой, так это все-таки правда. Ты окончательно рехнулся.
Губы Кита дернулись в улыбке.
— Рад, что ты обо мне такого высокого мнения, дружище. Нет, я еще не спятил. А вот ты — равно как почти все здесь — абсолютно забыл о том, что играть можно честно.
Роберт Ли зажмурился. Светлая кожа, унаследованная им от скандинавских предков по материнской линии, любопытным образом сочеталась в нем с чертами деда по отцу, выходца из Гонконга.
— Не понял.
— Во-первых, — терпеливо пояснил Кит, массируя подушечки пальцев, — Скитер никогда не промышлял среди местных. Никогда. И если бы ты поразмышлял над этим, ты бы легко нашел ответ почему. Во-вторых, он сильно изменился со времен этого идиотского пари с Голди, когда они с Маркусом загремели сквозь Римские Врата в рабство. В-третьих, Йанира всецело доверяла ему. А Йанира Кассондра знала, что делает. — Кит пригладил рукой редеющие волосы, не в силах скрыть свое огорчение при мысли об Йанире и ее пропавшей семье. — Этот парень чуть не до смерти загнал себя их поисками. Дважды потерял из-за этого работу — единственную честную работу, какую смог найти на этой станции. И, заметь, даже после этого не вернулся к своему карманному промыслу. Нет, ты представь, Роберт, — выходцы из Нижнего Времени подкармливали его, так как денег у него не хватало даже на хот-дог. И чем он занимался? Искал работу, которой ему никто не даст, выслеживал террористов в подвалах Шангри-Ла и арестовал тридцать одного мелкого воришку за какую-то неделю. При этом его никто об этом не просил и тем более не платил за это ни, гроша. Короче, вчера, когда он вытащил Рейчел Айзенштайн из этого катаклизма в Общем, я решил, что парню надо дать немного передохнуть. Он это заслужил. Особенно если учесть, что Кеддрик, вполне вероятно, обвинит его в оскорблении. И уж после всего, что натворил Кеддрик, мальчишке просто необходима вся возможная помощь. Роберт Ли закрыл рот и поморгал немного.
— Боже праведный, — тихо произнес он наконец. — Ладно, теперь я вижу, что заблуждался. Но согласись, звучит это все равно невероятно.
Кит ухмыльнулся.
— Еще бы. Вот почему, — добавил он, — это доставляет мне столько удовольствия. Что это у тебя? — кивнул он в сторону листка бумаги, который держал в руках антиквар.
— Это? А, это листовка с фотографиями Джины Кеддрик и того террориста, что ее похитил, Ноа Армстро. Майк Бенсон распорядился начать широкомасштабные поиски по всей станции — ему нужны все, кто их видел. Я как раз искал тебя с этим и тут услышал, что ты нанял Скитера.
— Нет, я их еще не видел. — Кит с интересом взял листовку и пробежался взглядом по краткому описанию. — Я читал про Касси Тайрол. Жуткий позор.
— Какой такой позор? — послышался из-за спины Кита голос Скитера.
Кит оглянулся и с удовлетворением отметил, что на поясе у того уже висела полицейская рация, за которой он посылал Скитера.
— Ага, рация уже у тебя? Отлично. Касси Тайрол — я о ней. Она приходится сенатору Кеддрику свояченицей. Не повезло бедняжке: представляешь, каково иметь такого родственничка? Ты вот это видел?
Скитер взял листовку и всмотрелся в нее.
— Нет. — Он чуть прищурился. — Не пойму, как Кеддрик мог спутать меня с этим типом, — пробормотал он, хмуро вглядываясь в портрет Армстро. — Однако лицо у этого парня вроде знакомо, не помню только… — Бывший мастер-мошенник нахмурился еще сильнее. Потом, явно озаренный, полез в карман, достал из него авторучку и принялся рисовать что-то прямо по фотографии. Роберт Ли вытянул шею, пытаясь разглядеть.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — удивился антиквар.
— Так, одна мысль, — буркнул Скитер. Он пририсовал к портрету висячие усы и бакенбарды. Перо порхало по бумаге, и на ней возникли бандана, низко нахлобученное сомбреро…
— Боже праведный, — прошептал Кит — теперь и он узнал обретающее черты лицо на листовке. — Это же Джой Тайролин!
Роберт вздрогнул и перевел взгляд на Кита.
— Джой? Тот пьяный pistolero, которого мы видели неделю назад, собиравшимся в Денвер? Это Ноа Армстро? Мы стояли так близко от террориста и даже не догадывались об этом?
Тут в мозгу Кита что-то щелкнуло, и его осенило новой догадкой.
— Джой Тайролин! Скитер, ты гений! Видит Бог, я знал, что делал, когда нанимал тебя! Тетку Джины Кеддрик звали Касси Тайрол. Джокаста Тайрол — Джой Тайролин!
Впрочем, Скитер не улыбался. Точнее, он вообще не стоял рядом с ними. Расталкивая толпу, он устремился к ближайшей бетонной опоре. Вернулся он, держа в руках еще одну листовку, сорванную со столба. Кит уже видел такие — их расклеили повсюду; на них были фотографии Йаниры Кассондры, ее мужа Маркуса, двух их маленьких дочек и еще одного пропавшего выходца из Нижнего Времени, римского подростка, Юлия. Скитер тут же принялся рисовать что-то на портрете Юлия. Угрюмо сжав губы, он рисовал длинные волосы, собранные в тугой пучок под широкополой дамской шляпкой. Нанеся последний штрих, он показал свой набросок Киту.
— А это женщина, с которой Джой Тайролин ругался у контроля билетов Дикого Запада. Та, на которую носильщик Тайролина уронил чемодан. Я следил за отправлением группы в Денвер в поисках следов Йаниры и ее семьи. И, черт возьми, я даже не узнал мальчишку!
Кит сразу же вспомнил тот инцидент.
— Черт, ты прав! — Он схватил исправленные портреты и хмуро вгляделся в них. — Если Армстро стоял в той очереди отбывающих, можно поручиться, Джина Кеддрик — тоже.
— Возможно, в одном из тех сундуков, что уронил носильщик, — буркнул Скитер. — Чего мне хотелось бы знать, так это за каким чертом Юлий спутался с этими террористами? Он ни за что не принял бы участия в таких делах без основательного на то повода.
— Хоть вожаки “Ансар-Меджлиса”, которых ты отловил, и отрицают это, — задумчиво произнес Роберт Ли, — совершенно очевидно, что они заплатили Армстро за нападение на Джину Кеддрик. Поэтому можно с большой вероятностью утверждать, что за нападением на Йаниру стоит тоже Армстро. Если не ошибаюсь, Юлий исчез тогда же, когда и вся ее семья, верно? Но ведь мальчик наверняка не стал бы добровольно помогать “Ансар-Меджлису”?
Кит посмотрел на Скитера и увидел в его глазах убийственную ярость.
— Если Армстро шантажировал его, угрожая смертью Йаниры, — процедил бывший мошенник-виртуоз сквозь зубы, — он мог делать все, что от него требовала эта шайка убийц. Выжидая при этом возможности самому перерезать им глотки.
Кит зябко поежился. Такого Скитера ему видеть еще не приходилось — того Скитера, что пережил Монголию двенадцатого века, не говоря уже о таком детстве, какое и не снилось никому на ВВ-86. Подумав, Кит согласно кивнул.
— Да, пожалуй, ты верно оценил ситуацию, Скитер. Чтобы спасти Йаниру, Юлий пошел бы на все. Если, конечно, Армстро похитил и ее, как Джину Кеддрик. Дружки Армстро из “Ансар-Меджлиса” могли взять мальчика в плен вместе с Маркусом и девочками. Возможно, они силой заставили его помочь им покинуть станцию. И готов поручиться, Армстро послал как минимум одного из своих людей сквозь Британские Врата с фальшивыми документами, которые должен был использовать приятель Джины Кеддрик. Бенни Катлин, выходит, всего лишь приманка — ложная цель, которая должна убедить нас в том, что похитители Джины Кеддрик отправились в Лондон, тогда как на деле они с самого начала собирались в Денвер.
Роберт Ли переводил ошеломленный взгляд с Кита на Скитера и обратно.
— О'кей, — вдруг ухмыльнулся он. — Да, ты меня убедил! Ты поступил чертовски умно, наняв этого гения. Вопрос только, что нам теперь делать?
Кит пристально смотрел на Скитера.
— Как у тебя с ездой верхом?
Скитер Джексон вдруг ослепительно улыбнулся.
— Могу ездить на всем, у чего есть копыта.
— В таком случае мы, пожалуй, пройдемся в “Путешествия во Времени, Инкорпорейтед”. Твой новый босс возвращается с пенсии. Давненько я не бывал в Денвере.
Роберт Ли невольно разинул рот. Потом антиквар рассмеялся.
— Ох Боже мой! Только подожди, пока об этом не узнают! Голди Морран, например, просто кондрашка хватит. Кит Карсон и Скитер Джексон, соучастники? Жаль, что я не могу бросить свое заведение, чтобы составить вам компанию!
Кит сочувственно похлопал его по плечу.
— Это плата за уникальность. Ты как-никак единственный специалист МФВУОИ на станции. Впрочем, ты можешь помочь нам кое в чем…
— И почему это мне кажется, что я должен покрепче держаться за карман и запереть все свое добро в сейф?
— Обижаешь, — ухмыльнулся Кит. — Ты не против пробежаться к Конни? У нас всего шесть дней до открытия Врат Дикого Запада, а это означает, что нам надо было начать сборы еще неделю назад, не говоря уже о подготовке, которую необходимо пройти Скитеру прежде, чем мы шагнем сквозь Врата. Я бы пошел к Конни сам, но нам со Скитером необходимо рассказать все Ронише. И сенатору.
Скитер заметно побледнел.
— Ну, раз уж ты ставишь вопрос таким образом, — поспешно заявил Роберт, — я скорее буду просить об услуге Конни, чем появлюсь в радиусе ста ярдов от Кеддрика — в любое время дня и ночи.
— Весьма разумное решение. Идем, Скитер. Сенатор не бросит тебя в тюрьму — не будет же он арестовывать гения, вычислившего, куда исчезла его малютка.
Скитер поперхнулся.
— Ох, ладно.
— Пошли, Джексон. Время не ждет.
Улыбка вышла у Скитера немного вымученной, но хотя бы попытка уже заслуживала одобрения.
Что же касается Кита, ему не терпелось залезть в берлогу к этому зверю. Из всех вещей, которых он не выносил, заносчивые политики занимали одно из первых мест. Особенно те, которые угрожали закрыть его станцию. Сенатор Джон Кеддрик пока еще не знал этого, но смертельного врага себе он уже нажил. Кит лелеял серьезные надежды сполна насладиться местью.
Глава 3
Йанира Кассондра не знала, давно ли она в плену.
Человек, который принес ее в эту комнату, долгие дни держал ее опоенной какими-то зельями. Она знала только, что находится в Лондоне, оторванная от единственных людей, способных помочь ей, и что жизни ее угрожает слишком большая опасность из Верхнего Времени, чтобы рисковать возвращением в Сполдергейт-Хаус и искать помощи у друзей со станции. Она была так же одинока, как в Афинах, замужем за жестоким купцом, ценившим ее лишь ради гипотетических сыновей, которых она ему так и не смогла родить. Первый муж приводил Йаниру в ужас. Но человек, державший ее в плену теперь…
Он совершенно сошел с ума, этот доктор Джон Лахли. К тому же он был мозгом банды из двух убийц, известной в Верхнем Мире как Джек-Потрошитель. Стоило Джону Лахли приблизиться к Йанире, как она почти теряла сознание от таких жутких видений, которых раньше и представить себе не могла.
Как только послышались шаги на лестнице, ведущей в служившую ей местом заточения спальню, Йаниру охватила непроизвольная дрожь, а лоб покрылся холодным потом. Однако когда дверь отворилась, за ней стоял всего лишь слуга, Чарльз. В руках он держал поднос с едой.
— Миссис Сиддонс приготовила вам обед, — мягко произнес Чарльз — он явно жалел несчастную “больную”. Еда, разумеется, была напичкана сонным зельем. Как и всегда.
— Спасибо, — хриплым шепотом поблагодарила его Йанира.
За окном ее спальни сгущались над крышами и дымовыми трубами Лондона сумерки. Она заставила чуть успокоиться свои дрожащие руки — этой минуты она ждала давно, и теперь, когда она настала, боялась любой случайности, которая может погубить план. Чарльз поставил поднос на небольшой столик у кровати, а сам сел в кресло и приготовился смотреть, как она ест. Ее никогда не оставляли наедине за едой: надо было убедиться, что она проглотит всю отравленную пищу, от которой у Йаниры мерк разум, и она становилась совершенно беспомощной. Слуге и кухарке, миссис Сиддонс, сказали, что Йаниру мучают кошмары от пережитого ею серьезного потрясения. После того, что сделал с ней Джон Лахли в наказание за попытку привлечь слуг на свою сторону, она больше не пыталась заговорить с ними…
Йанира поежилась под одеялом. Во всем Лондоне не найдется столько горячей воды и мыла, чтобы смыть то, что он с ней сделал. После этого Йанире пришлось придумывать другой путь на волю. Поэтому она села, отчаянно дрожа, и потянулась к подносу, который неловко уронила. Содержимое его с лязгом столового серебра и звоном бьющегося фарфора разлетелось по ковру.
Чарльз с тревожным вскриком вскочил и бросился убедиться, что с ней ничего не случилось.
— Сейчас, уберу это, — сказал он, осторожно уложив Йаниру обратно на подушки, — и принесу вам еще…
Стоило ему выйти из комнаты, как Йанира спрыгнула с кровати. Она бросилась к окну, сдвинула тяжелую деревянную створку наверх и перебралась через подоконник. Ее спальня располагалась на третьем этаже, но выходила на задний фасад дома, в неухоженный, сырой сад. Она повисла на руках и спрыгнула вниз, на крутую крышу заднего крыльца — прямо в чем была, то есть в одной ночной рубашке.
Она тяжело упала, прокатилась по скользким, мокрым черепицам и уцепилась за металлический желоб на краю крыши. Мгновение она висела на руках, потом разжала пальцы и рухнула в мокрые кусты и траву. Долгую минуту она лежала, оглушенная, потом ей удалось перекатиться на четвереньки, поднять голову и оглядеться" по сторонам сквозь пелену спутанных волос. В доме уже слышались крики и топот бегущих ног. Всхлипнув от страха, охватившего ее с новой силой, Йанира поднялась на ноги и, прихрамывая на ушибленную ногу, побежала босиком по сырой траве.
Из сада нужно было выбраться любой ценой. Со всех сторон его окружала высокая стена. Поэтому Йанира, поскальзываясь и оступаясь, бросилась босиком к передней части дома. Размокшая земля брызгала из-под ног, так что пришлось подобрать подол рубахи до колен. Она нашла наконец калитку, нащупала щеколду и отодвинула ее. Тяжелая деревянная створка со стуком распахнулась, и Йанира побежала дальше, по узкому проезду, мимо маленькой пристройки для экипажей. Изнутри до нее донеслось фырканье стоявшей в стойле лошади и ритмичный стук копыта по земле. Лошадь…
Она не умела ездить верхом, но лошадь наверняка унесла бы ее дальше и быстрее, чем убежала бы она босиком. Йанира нырнула в пристройку, в кромешной темноте пробралась на ощупь к стойлу, где фыркала, сунув морду в кормушку, лошадь. Усилием воли Йанира заставила себя успокоиться хоть немного, нашла висевшие на крюке вожжи и распахнула дверь стойла.
— Привет, — шепнула она удивленной лошади. — Пойдем-ка, покатаемся вдвоем.
Она пристегнула вожжи к удилам и вывела лошадь из стойла, мимо темного силуэта экипажа д-ра Лахли. Встав на подножку экипажа, она с опаской забралась лошади на спину, потом легонько стукнула лошадь босыми пятками по бокам и послала ее вперед, пригнувшись, когда они выезжали из дверей пристройки. Лошадь свернула в сторону улицы.
— Вон она!
Крик послышался со стороны сада за спиной. Йанира замолотила пятками по бокам лошади, и испуганное животное рвануло вперед. Она цеплялась за гриву и изо всех сил сжимала бока лошади ногами. Прямо перед ними возникла темная фигура. Кто-то закричал и швырнул в них чем-то. Лошадь заржала и попятилась от внезапной угрозы. Пальцы Йаниры разжались, и она, взвизгнув, полетела вперед. Сильно ударившись о землю, она осталась лежать, оглушенная, не в силах пошевелиться. Оставшаяся без седока лошадь ускакала прочь.
А потом он навалился на нее, схватив за запястья, ощупав ее всю — нету ли переломов.