Страница:
– Твои слова терзают меня, Хельгер.
– Я тоже однажды убил человека не в бою. Во время похода буря разметала наши корабли, и мы оказались далеко в открытом море. Пища и вода кончились. И тогда я убил знатного пленника, за которого хотел получить выкуп. Я вонзил в его сердце нож, а потом его мясо ели мои люди, чтобы не умереть с голоду. Верно ли я поступил? Не знаю. Мне иногда снятся глаза того пленника – пустые и неподвижные. И мне бывает горько. Но его смерть спасла моих людей, спасла меня. Боги рассудят нас.
– Да, боги рассудят нас, – пробормотал Рорк и пришпорил коня. Всадники поскакали туда, где среди багрового зарева пожара метались черные тени.
Часть VI
I
II
– Я тоже однажды убил человека не в бою. Во время похода буря разметала наши корабли, и мы оказались далеко в открытом море. Пища и вода кончились. И тогда я убил знатного пленника, за которого хотел получить выкуп. Я вонзил в его сердце нож, а потом его мясо ели мои люди, чтобы не умереть с голоду. Верно ли я поступил? Не знаю. Мне иногда снятся глаза того пленника – пустые и неподвижные. И мне бывает горько. Но его смерть спасла моих людей, спасла меня. Боги рассудят нас.
– Да, боги рассудят нас, – пробормотал Рорк и пришпорил коня. Всадники поскакали туда, где среди багрового зарева пожара метались черные тени.
Часть VI
ПОСЛЕДНЕЕ СРАЖЕНИЕ
Даже после смерти я воскресну семь раз, чтобы оградить от несчастий дом моего владыки.
Цунэмото
I
Город выгорел почти полностью. Пожар бушевал четыре дня и пощадил только часть детинца с княжеским теремом да узкую полоску домов и амбаров вдоль берега озера. Жители бродили по пепелищам, пытались отыскивать исчезнувших родичей. Плач и поминальное пение мешались с едким серым дымом от тлеющих головешек.
Рорк эти дни почти не покидал покоев Янички. Сонные отвары волхвиц сделали свое дело, княжна заснула. Глубокий сон длился вторые сутки, и Рорк начал беспокоиться. Хельгер успокоил его.
– Это хорошо, что она спит, – сказал он. – Ничего ей не будет, станет здоровей прежнего. Пес этот ей едва горловые хрящи не сломал, однако боги на ее стороне. К исходу лета родит княжна здорового ребенка.
– Как моя Ефанда… – Рорк был готов испытать огромное облегчение, но мысль о том, чей это ребенок, отравляла радость. – Хельгер, ты муж умудренный, битый жизнью. Ответь мне, прошу, как мне быть…
– Его ребенок? – Старый викинг был удивлен, выслушав рассказ Рорка. – Есть ли тому доказательства?
– Мамка Злата знает, что это так.
– Хочешь пригреть волчонка на груди?
– Куява дал роту назвать его своим сыном. Никто, кроме нас, не будет знать.
– Боги, как ты молод! Один слух, что у Рогволода мог остаться наследник, навредит тебе.
Рорк глянул в глаза своего воеводы и увидел там то, что больше всего страшился увидеть.
– Нет, это невозможно! – воскликнул он.
– Ты любишь ее?
– Ты знаешь. Она спасла мне жизнь.
– Так спаси ее жизнь. Но младенец встанет между тобой и властью. Он тоже потомок дома Рогволода.
– Клянусь Хэль, ты кровожадное чудище! – Рорк заметался по горнице, бешено жестикулируя и хватаясь за меч. – Никогда, Хельгер, никогда! Воин, убивший ансгримцев, не осквернит своего меча кровью невинного ребенка.
– Тогда призови Ефанду.
– Ты спятил! На границах стоит двадцатитысячная хазарская орда. Эзеки-хан уверен, что я убил Саркела, и он собирается мне мстить. Город лежит в руинах. Я не могу доверять антским старейшинам, а ты мне предлагаешь именно сейчас пригласить сюда мою беременную жену? Что за безумный совет!
– Правитель ты. Но плохих советов я не даю.
– Никогда!
– Хочешь спасти сына Боживоя, делай, как я говорю. Если ваш с Ефандой сын родится на этой земле, он станет королем по праву крови и по праву места, где родился. Никто не посмеет оспорить его права на престол. И потом, если твой сын родится раньше сына Боживоя, он получит еще право первородства, и все законы наследования будут ему в помощь.
– Хельгер, я в сомнениях. Я боюсь за Ефанду.
– Она из дома Инглингов. Она никогда не оставит мужа в минуту опасности.
– Княже очнулась! – истошно закричали с галерей.
Рорк взлетел по лестнице терема к дверям опочивальни, ворвался внутрь, склонился над ложем Янички Серые глаза, когда-то такие ясные и чистые, теперь замутил недуг, но княжна пришла в сознание. Ее блуждающий взгляд остановился на Рорке, потеплел. Тихий вздох прошелестел в напряженной тишине. Запекшиеся губы дрогнули, уголки их поползли вверх.
– Любимый мой… – услышал Рорк.
– Теперь она не умрет, – ободряюще произнес Хельгер. – Пойду, приготовлю для княжны подкрепляющее питье.
Рорк не слышал его. Старая мамка стояла рядом, он и ей велел выйти.
– Ты слышишь меня? – шепнул он, наклоняясь к подушке Янички.
– Д-да…
– Теперь ты под моей защитой, – Рорк взял ее руку, подивился, какая она холодная. – Я с тобой.
– Ясный мой, любимый мой! Не уходи…
– Не уйду.
– Я… ждала тебя. Плакала… А Боживой, – лицо ее вдруг задергалось, помертвело, глаза остекленели, и испуганный Рорк собрался уже звать на помощь. Но частое тяжелое дыхание оборвалось потоком слез, скатывающихся на аксамитовую подушку. – Он меня… блазнил, а потом насильно взял… А потом Саркелу подарил, как…
– Помолчи! Боживой песьей смертью сгинул, за тебя его боги наказали. Да и Саркел убит. Я теперь тени вечерней не дам на тебя упасть.
– Я ждала тебя, любимый мой. Все глаза выплакала…
– Хельгер тебя вылечит.
– Почему гарью пахнет?
– Пожар в Рогволодне, – Рорк наклонился, коснулся едва ощутимым движением ее горячего лба, ощутил на своих губах ее лихорадочное дыхание. – Ты теперь здрава будешь. Сейчас Хельгер принесет снадобье, оно прогонит огницу.
– Не уходи…
«Нет, Куява, – с горечью подумал Рорк, – видно, не судьба тебе стать ее мужем. А мне – горе!»
Хельгер вернулся с питьем только на закате, когда княжна вновь погрузилась в тяжелый сон.
На набережной Дубенца стучали топоры. Двадцать плотников-антов под приглядом самого Хельгера второй день мастерили новую пристань взамен сгоревшей. Работа подходила к концу, оставалось лишь укрепить настил.
Топоры стучали не только на набережной. Город понемногу восстанавливался. День и ночь на подводах везут лесины для домов, обтесывают бревна. Рорк мог вздохнуть с облегчением. Для него наступило время хороших новостей.
К Эзеки-хану посланы переговорщики, среди которых два оглана убитого Саркела. Хазары под присягой подтвердили, что их господина мог убить только Боживой. На всякий случай Рорк присовокупил к полезным свидетелям еще и богатые дары – много пушнины, дорогое оружие, отборных лошадей. В любом случае посольство постарается выиграть время, а там видно будет. Хельгер начал восстанавливать укрепления города, так что совсем беззащитными перед степняками они не останутся.
Яничка понемногу выздоравливала. Она уже вставала с постели и сама ела. Правда, ложку держала так, будто весила она пуд, и на слабость все время жаловалась. Бабки-ведуньи осмотрели ее, поклялись князю, что дитя родится здоровое и в срок. Куява взялся ухаживать за Яничкой, и Рорк ему не препятствовал, хотя в душе понимал, что княжна хочет видеть не Куяву.
Третья новость и вовсе осчастливила бы Рорка, если бы не пожар и хазары. Ночью прибыл гонец и сообщил, что корабль под знаменем Инглингов вошел в Дубенец. Рорк понял, какого гостя, вернее, гостью ему следует встречать. Хельгер подшучивал над ним, повторял поминутно: «А я что тебе говорил?!»
– Я же говорил тебе, Ефанда из дома Инглингов, – сказал он. – Более упрямых людей нет во всем Норланде. Если она соскучилась по тебе, то ее ничто не остановит. Не беда, что брюхата, плавание по летнему морю ей не повредит! Готовь встречу, ярл!
Однако перво-наперво надо было починить сгоревшую пристань. Тем и занимались плотники-анты, набранные Ольстином.
Рорк сильно волновался. Норманнская охрана заняла берег, вызвав любопытство горожан, однако лишь некоторые пытались заговорить с варягами, да и то без толку. Сам Рорк расхаживал по берегу: по настоянию Хельгера он оделся, как для торжественного приема. Обычную кольчугу и кожаные штаны Рорк сменил на шитый серебром бархатный камзол до колен и короткий по ромейской моде малиновый плащ-корзно с золотой фибулой и собольей опушкой. Одежда была жаркой и неудобной, но Хельгер сказал, что Ефанда будет рада, если ее муж оденется, как и подобает конунгу.
Солнце миновало полдень, на реке было спокойно. Рорк расхаживал вдоль берега, наблюдая за работой плотников. Несколько раз подошел Дир и сообщил, что вокруг все спокойно. Норманнская стража тоже изнывала от жары.
Наконец анты закончили пристань. И как нарочно, как раз в это мгновение, появился всадник.
– Едут! – кричал верховой, размахивая рукой. – Корабль!
Над рекой пронесся густой звук рога. Сердце Рорка забилось. За эти несколько недель он сильно стосковался по Ефанде. Сама мысль о ней давала ему силы, а уж само присутствие было желаннее всего на свете. Он не взял ее в поход, настоял, чтобы она осталась в Норланде ждать его, поберегла себя и будущего ребенка, но Ефанда еще раз доказала ему, что характером достойна мужа. Рорк понял, что она отправилась за ним из Варбру буквально через несколько дней после его отплытия – отправилась в никуда, ибо дело ее мужа могло быть проиграно. Еще раз подивился Рорк решимости и характеру жены. Ефанда была достойна того, чтобы даже самый прославленный воин почитал за честь поцеловать край ее платья.
То, что он увидел короткое время спустя, еще раз наполнило его сердце гордостью за жену. Из-за излучины показался драккар, медленно и лениво идущий одновременно под парусом и под веслами. Рорку стало ясно, почему Ефанда велела поднять парус. Он был не из обычной парусины, а из простеганного атласа. Голова дракона на носу судна была вызолочена, а гребцы были одеты в шелковые рубахи. Рев восторга на берегу был ответом на эту королевскую роскошь.
С драккара протрубили боевой сигнал Инглингов, с берега им ответил рог дружины Хельгера. Драккар подошел к берегу. На пристани уже стояли воины дружины, готовые принять сходни и швартов.
Рорк двинулся к причалу. Он понимал, что сейчас сотни глаз наблюдают за его встречей с женой, причем не только норманны, но и анты. Он должен показать, что любит жену, и при этом показать антам, что их новая королева – женщина, также достойная их любви. Но едва он увидел Ефанду, как мысли эти вылетели у него из головы, и он не думал ни о чем, кроме нее.
Ефанда показалась над бортом драккара в сопровождении служанки Малфрид. Обе были в белом, только платье Ефанды было из белого шелка и без пояса – животик Ефанды никак не позволил бы его надеть. Поверх платья Ефанда накинула палантин из белого меха горностая, а на голову надела диадему, и бриллианты ярко вспыхивали на солнце, красиво гармонируя с пепельными тяжелыми косами. Рорку показалось, что никогда еще его жена не была такой красивой. Он подошел к ней и помог сойти с корабля, после чего привлек ее к себе, и губы их слились в долгом, сладком поцелуе.
– Хэйл! – кричали варяги, гремя щитами. – Рорк и Ефанда!
– Вот наша королева! – крикнул Рорк по-норманнски, взяв жену за руку. А потом добавил по-словенски: – Вот ваша княгиня!
– Да здравствует королева Росланда Ефанда! – закричал Хельгер, и его зычный крик подхватила норманнская стража.
Анты молчали. Лишь несколько возгласов раздалось из толпы.
– Почему они не кричат? – сердито спросил Рорк.
– Мой воин, посмотри, эта толпа состоит из женщин, – сказала Ефанда, прижимаясь к нему всем телом. – Они ревнуют меня к тебе. Им стало понятно, почему ты взял в жены норманнку, а не словенку. Кто из них может со мной сравниться?
– Никто, – Рорк еще раз крепко поцеловал жену. – Ты все-таки ослушалась меня. Я ведь велел тебе оставаться дома.
– Как я могла? Мой муж здесь. А я в Норланде. И потом, наш сын скоро родится. Если он родится не на этой земле, трудно потом будет доказать твоим соплеменникам, что он законный король и твой наследник.
Рорк ощутил смутное раздражение. То же самое говорил ему Хельгер. Неужели Ефанда приплыла сюда не ради него, а ради их будущего сына?
– Не важно, – сказал он. – Я рад, что ты здесь. Правда, в городе был пожар, но княжеские покои сохранились. Тебе здесь понравится.
– Мне хорошо там, где хорошо тебе.
Дружинники подтащили к берегу возок. Этот возок, сделанный из прочной древесины и снаружи и внутри обитый малиновым бархатом, был попыткой скопировать те возки для знати, которые Рорк видел на Сицилии. Ефанда засмеялась, увидев свой экипаж, и позволила Рорку усадить себя в возок. Туда же села и Малфрид. Места для Рорка не осталось, но он и не собирался ехать в возке.
– Я поеду верхом, – сказал он жене.
– Только рядом с нами, – Ефанда наклонилась к нему, ласково укусила его за мочку уха. – Хочу видеть тебя рядом все время…
Двенадцать холопов ухватили возок, подняли и понесли, к великому удивлению антов, которым еще не приходилось видеть такой способ путешествовать. Рорк ехал рядом, с любовью глядя на жену. Теперь он и сам удивлялся. Как он мог уехать без нее, лишить себя удовольствия лицезреть ее каждое мгновение!
Народ по обочинам дороги стоял и наблюдал. Ни радости, ни озлобленности никто не высказывал. Люди просто стояли. Им было интересно. Это зрелище было для них в диковинку, но роскошь шествия, проходящего мимо обугленных руин, выглядела неуместной.
Рорк это понял. Он ехал на своем рыжем жеребце и видел, как нехотя отрываются люди, раскапывающие в кучах золы уцелевшие от огня предметы обихода, от своего занятия при приближении шествия. Сколько усталости и отрешенности в их взглядах. Нет, все-таки Ефанда поторопилась! Не такой он хотел показать ей родную землю, совсем не такой. А люди отвлекались от своего печального занятия и смотрели на возок новой королевы Росланда, и глаза их были пустыми и темными, как жерла уцелевших на пожарище печей. И Рорк душой понял, почему эти люди не рады тому, что видят. Им было просто не до князя и княгини…
У ворот княжеской усадьбы Рорк сошел с коня, помог Ефанде выйти из возка.
– Вот наш дом, милая, – сказал он, вводя ее в терем. – Теперь ты здесь хозяйка.
– Но я видела в окне этого терема женское лицо, – неожиданно ответила Ефанда. – Красивое женское лицо. Кто она?
И снова Рорк ощутил раздражение. На жену, на себя, на Яничку, которая не удержалась и все-таки выглянула посмотреть на варяжинку.
– Это моя названая тетка, – сказал он. – Она больна. Я бы хотел, чтобы ты ее полюбила.
Ефанда посмотрела на него. И в серых глазах красавицы промелькнули незнакомые Рорку искры. Но это длилось лишь мгновение.
– Конечно. – Она засмеялась. – Конечно, милый. Я не затем переплыла море, чтобы затевать ссоры с какой-то деревенщиной.
– Она не деревенщина, – заметил Рорк, – она княжна, и ее приемный отец мой дед. К ней следует относиться с должным почтением, она выстрадала это право.
– Конечно, милый, – Ефанда поцеловала мужа. – Все будет, как ты скажешь. Давай думать о нашей любви. И о нашем сыне, будущем конунге. Вот к кому надо относиться с должным почтением!
– Как я люблю тебя! – прошептал Рорк. – Как ты прекрасна! Солнце взошло для меня над этой землей, когда ты ступила на нее. Ты королева Росланда. Правь же этой землей. Правь мной, моя королева.
– Затем и приплыла, – просто сказала Ефанда. И Рорк заметил, что она больше не улыбается.
– Она жива? – спросил Хельгер, когда выслушал Рорка.
– Не ожидал? – прошипел Рорк, сжигая старика огнем своих волчьих глаз. – Жива. Чудо ее спасло, мамка пригубила твое питье раньше, пока княжна спала.
– Что ж, так было угодно богам, – спокойно ответил Хельгер.
– Ты умрешь!
– Все мы умрем.
– Умрешь без меча в руках. Утоплю тебя в Дубенце. Как раба, как пса бездомного. Если не скажешь, зачем это сделал!
– А хочешь ли ты знать это, Рорк?
– Говори! – Рорк вздрогнул, похолодел от ужасного подозрения. – Кто велел?
– Ефанда.
– Ах! – В крике анта была такая мука, что старый Хельгер даже ощутил сострадание. Сын Геревульфа бросил меч на ковер и опустился на лавку, обхватив голову ладонями.
Хельгер не шелохнулся. Он понял, что сегодня не умрет.
– Почему, Хельгер? – простонал Рорк. – Почему?
– Ревность. Ефанда любит тебя.
– И ты согласился помочь ей погубить княжну?
– Ефанда сказала мне, что убьет себя, если ты ей изменишь со словенкой. Она не потерпит в доме вторую жену, даже если она знатного рода, если даже ты женишься на ней не по любви, а из политического расчета. Я знаю Ефанду – она способна на все. Антская княжна слишком красива, чтобы я мог ей доверять. Ты муж Ефанды, а я ее дядя.
– Что ты подмешал в питье?
– Какая разница? Она не успела выпить настой. И это для тебя главное.
– Я хочу знать!
– Греки называют эту траву «танатогенос» – несущая смерть. Анты называют ее дурман-трава.
– Белые цветы! – вздрогнул Рорк. – Сигню говорила про белые цветы, про болотные травы. И ты это знал!
– Я выполнял приказ моей королевы, конунг. Никто не должен стоять между тобой и твоим счастьем.
– Ты предал меня.
– Пошли меня в бой, и ты увидишь, что это не так. Нет в мире воина более преданного тебе, чем я. Я готов умереть за тебя, конунг. Но если ты причинишь зло Ефанде, я убью тебя.
– Смело, – Рорк тяжело встал, тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, подобрал с ковра меч, – ты смел и искренен. Я сегодня же отошлю Яничку в Белоозеро вместе с Куявой.
– Мудрое решение. Ты заговорил, как вождь, а не как влюбленный молокосос. Только сделай все так, чтобы эта женщина никогда больше не попадалась Ефанде на глаза. Сделаешь так, сохранишь ей жизнь.
Рорк опять ощутил гнев – как смеет Хельгер его поучать? Но это были уже остатки прошедшей волны. Он был рад, что не пролил кровь старого ярла. Хельгер лишь выполнял приказ. Боги почему-то не помогли Рорку на этот раз, ведь чашу с ядом он держал в руках, а вот яда не учуял и тем едва не погубил Яничку. В памяти всплыло лицо Ефанды – как она может? Как она узнала о том, какие мысли посещают его, когда он думает о Яничке? Или это опять козни злых сил, отнимающих у него счастье, превращающих его в загнанного свирепого зверя, созданного лишь убивать? Его Ефанда стала другой. Тогда, в Варбру, он полюбил другую девушку…
– Уходи, – велел Рорк Хельгеру. – Прочь!
Хельгер ушел. После его ухода сердце заныло еще больше. Рорк кликнул Ольстина, велел подать самого крепкого меду, но старый мед не веселил, а лишь бередил душу. Хорошо же началось его правление – с пожаров, убийств, заговора собственной жены и ее родни. Ближайший помощник, его десница, и тот предал. В Готеланде было легче. Там он видел врагов и знал, что это враги: рядом с ним были братья по оружию, и он понимал, что может им довериться. Здесь же происходило то, к чему Рорк не был готов – люди вокруг него меняли личины, как мороки, как ночные кошмары, не давали довериться и насладиться покоем. На этот раз словенские боги спасли Яничку, но в городе оставаться ей больше нельзя.
Явившийся на зов Ольстин принес новый ковш меду.
– Приведи Куяву, да побыстрее, – велел Рорк. – И тайно, чтобы никто не видел.
– Слушаю, княже.
– Ступай… Нет, постой. У мамки старой был кто?
– Никто, княже. Но ты не печалься, мы ее схоронили. Как положено.
– Возьми, – Рорк снял с шеи золотую цепь, подарок тестя на свадьбу, оторвал кусок на полгривны[129] весом, бросил на стол. – На тризну и поминки для гостей. Проследи. Чтобы обычай соблюдали. Что княжна?
– Как обмерла, княже. Молчит, никого не допускает к себе. Куява подле нее, как выжля[130], шагу долой не ступит.
– Добро. Ступай, Ольстин.
Мед был крепкий и выдержанный, но Рорк выпил его, как воду. Хмель не туманил голову, зато приходили в нее тяжелые, страшные мысли. Хуже всего было то, что не знал молодой князь, как ему поступить. Будь рядом Турн, он бы дал совет, что делать. Но Турн мертв, и прах его развеян над готской землей. И совет хитреца Браги был бы уместен сейчас как никогда, но… Правильно сказала старая ведьма Сигню, что союзники его ненадежны. Хельгер уже показал, что способен на все ради Ефанды. Куява предан ему, пока Яничка с ним. Другие командиры готовы драться с врагом, которого он им укажет, но в борьбе с тайным злом бесполезны. Их можно отправить на хазар и южные племена, чтобы собрать словен под одним началом. Только сейчас проку от этого мало.
Рорк постучал ножом о ковш. Немедленно вошел дружинник, коренастый, косолапый, как медведь, словенин.
– Кликни сюда Ивора и Ждана, – велел Рорк. – И быстрее, не мешкай.
Вызванные явились, когда он допил мед. Ивор, красивый восемнадцатилетний юноша с мечтательными синими глазами, приходился родичем Куяве и воеводе Ратше. Ждан был из мордвы – низкорослый, с плоским рябым лицом и маленькими глазками. После битвы с Боживоем Рорк взял обоих в свою дружину, хотя Ждан вел у Боживоя наемную мордву. Войдя, оба слегка поклонились, не сводя с лица князя выжидательных взглядов.
– Поедешь в Изборск, – сказал он. – Возьмешь с собой двадцать человек верховых. Скажешь тамошним старейшинам, что я назначил тебя посадником в город. Дары мои им отвезешь. А главное – осмотришь тамошние укрепления и, если надо, начнешь возводить новые. Все ли понял?
– Понял, княже.
Ничего ты не понял, подумал Рорк. После того, что сотворил Хельгер, доверие молодого князя к норманнам пропало. А потому посадниками в города Рорк решил назначить своих словенских сподвижников.
– Ждан, поедешь с Куявой в Белоозеро. Будешь со своим отрядом сопровождать сродственницу мою. Головой за нее отвечаете.
Молчаливый мордвин лишь кивнул головой в знак согласия. Рорк знаком отпустил их, оставшись один, шагнул к дошнику в углу комнаты. Из глубины кадки на него глянуло отражением в воде измученное лицо. Седые волосы казались еще белее из-за бледности лица, глаза налились кровью, веки запухли.
– Кто же худший враг мой? – прошептал Рорк, всматриваясь в воду. – Не ты ли, Рорк, сын Рутгера?
Рорк эти дни почти не покидал покоев Янички. Сонные отвары волхвиц сделали свое дело, княжна заснула. Глубокий сон длился вторые сутки, и Рорк начал беспокоиться. Хельгер успокоил его.
– Это хорошо, что она спит, – сказал он. – Ничего ей не будет, станет здоровей прежнего. Пес этот ей едва горловые хрящи не сломал, однако боги на ее стороне. К исходу лета родит княжна здорового ребенка.
– Как моя Ефанда… – Рорк был готов испытать огромное облегчение, но мысль о том, чей это ребенок, отравляла радость. – Хельгер, ты муж умудренный, битый жизнью. Ответь мне, прошу, как мне быть…
– Его ребенок? – Старый викинг был удивлен, выслушав рассказ Рорка. – Есть ли тому доказательства?
– Мамка Злата знает, что это так.
– Хочешь пригреть волчонка на груди?
– Куява дал роту назвать его своим сыном. Никто, кроме нас, не будет знать.
– Боги, как ты молод! Один слух, что у Рогволода мог остаться наследник, навредит тебе.
Рорк глянул в глаза своего воеводы и увидел там то, что больше всего страшился увидеть.
– Нет, это невозможно! – воскликнул он.
– Ты любишь ее?
– Ты знаешь. Она спасла мне жизнь.
– Так спаси ее жизнь. Но младенец встанет между тобой и властью. Он тоже потомок дома Рогволода.
– Клянусь Хэль, ты кровожадное чудище! – Рорк заметался по горнице, бешено жестикулируя и хватаясь за меч. – Никогда, Хельгер, никогда! Воин, убивший ансгримцев, не осквернит своего меча кровью невинного ребенка.
– Тогда призови Ефанду.
– Ты спятил! На границах стоит двадцатитысячная хазарская орда. Эзеки-хан уверен, что я убил Саркела, и он собирается мне мстить. Город лежит в руинах. Я не могу доверять антским старейшинам, а ты мне предлагаешь именно сейчас пригласить сюда мою беременную жену? Что за безумный совет!
– Правитель ты. Но плохих советов я не даю.
– Никогда!
– Хочешь спасти сына Боживоя, делай, как я говорю. Если ваш с Ефандой сын родится на этой земле, он станет королем по праву крови и по праву места, где родился. Никто не посмеет оспорить его права на престол. И потом, если твой сын родится раньше сына Боживоя, он получит еще право первородства, и все законы наследования будут ему в помощь.
– Хельгер, я в сомнениях. Я боюсь за Ефанду.
– Она из дома Инглингов. Она никогда не оставит мужа в минуту опасности.
– Княже очнулась! – истошно закричали с галерей.
Рорк взлетел по лестнице терема к дверям опочивальни, ворвался внутрь, склонился над ложем Янички Серые глаза, когда-то такие ясные и чистые, теперь замутил недуг, но княжна пришла в сознание. Ее блуждающий взгляд остановился на Рорке, потеплел. Тихий вздох прошелестел в напряженной тишине. Запекшиеся губы дрогнули, уголки их поползли вверх.
– Любимый мой… – услышал Рорк.
– Теперь она не умрет, – ободряюще произнес Хельгер. – Пойду, приготовлю для княжны подкрепляющее питье.
Рорк не слышал его. Старая мамка стояла рядом, он и ей велел выйти.
– Ты слышишь меня? – шепнул он, наклоняясь к подушке Янички.
– Д-да…
– Теперь ты под моей защитой, – Рорк взял ее руку, подивился, какая она холодная. – Я с тобой.
– Ясный мой, любимый мой! Не уходи…
– Не уйду.
– Я… ждала тебя. Плакала… А Боживой, – лицо ее вдруг задергалось, помертвело, глаза остекленели, и испуганный Рорк собрался уже звать на помощь. Но частое тяжелое дыхание оборвалось потоком слез, скатывающихся на аксамитовую подушку. – Он меня… блазнил, а потом насильно взял… А потом Саркелу подарил, как…
– Помолчи! Боживой песьей смертью сгинул, за тебя его боги наказали. Да и Саркел убит. Я теперь тени вечерней не дам на тебя упасть.
– Я ждала тебя, любимый мой. Все глаза выплакала…
– Хельгер тебя вылечит.
– Почему гарью пахнет?
– Пожар в Рогволодне, – Рорк наклонился, коснулся едва ощутимым движением ее горячего лба, ощутил на своих губах ее лихорадочное дыхание. – Ты теперь здрава будешь. Сейчас Хельгер принесет снадобье, оно прогонит огницу.
– Не уходи…
«Нет, Куява, – с горечью подумал Рорк, – видно, не судьба тебе стать ее мужем. А мне – горе!»
Хельгер вернулся с питьем только на закате, когда княжна вновь погрузилась в тяжелый сон.
На набережной Дубенца стучали топоры. Двадцать плотников-антов под приглядом самого Хельгера второй день мастерили новую пристань взамен сгоревшей. Работа подходила к концу, оставалось лишь укрепить настил.
Топоры стучали не только на набережной. Город понемногу восстанавливался. День и ночь на подводах везут лесины для домов, обтесывают бревна. Рорк мог вздохнуть с облегчением. Для него наступило время хороших новостей.
К Эзеки-хану посланы переговорщики, среди которых два оглана убитого Саркела. Хазары под присягой подтвердили, что их господина мог убить только Боживой. На всякий случай Рорк присовокупил к полезным свидетелям еще и богатые дары – много пушнины, дорогое оружие, отборных лошадей. В любом случае посольство постарается выиграть время, а там видно будет. Хельгер начал восстанавливать укрепления города, так что совсем беззащитными перед степняками они не останутся.
Яничка понемногу выздоравливала. Она уже вставала с постели и сама ела. Правда, ложку держала так, будто весила она пуд, и на слабость все время жаловалась. Бабки-ведуньи осмотрели ее, поклялись князю, что дитя родится здоровое и в срок. Куява взялся ухаживать за Яничкой, и Рорк ему не препятствовал, хотя в душе понимал, что княжна хочет видеть не Куяву.
Третья новость и вовсе осчастливила бы Рорка, если бы не пожар и хазары. Ночью прибыл гонец и сообщил, что корабль под знаменем Инглингов вошел в Дубенец. Рорк понял, какого гостя, вернее, гостью ему следует встречать. Хельгер подшучивал над ним, повторял поминутно: «А я что тебе говорил?!»
– Я же говорил тебе, Ефанда из дома Инглингов, – сказал он. – Более упрямых людей нет во всем Норланде. Если она соскучилась по тебе, то ее ничто не остановит. Не беда, что брюхата, плавание по летнему морю ей не повредит! Готовь встречу, ярл!
Однако перво-наперво надо было починить сгоревшую пристань. Тем и занимались плотники-анты, набранные Ольстином.
Рорк сильно волновался. Норманнская охрана заняла берег, вызвав любопытство горожан, однако лишь некоторые пытались заговорить с варягами, да и то без толку. Сам Рорк расхаживал по берегу: по настоянию Хельгера он оделся, как для торжественного приема. Обычную кольчугу и кожаные штаны Рорк сменил на шитый серебром бархатный камзол до колен и короткий по ромейской моде малиновый плащ-корзно с золотой фибулой и собольей опушкой. Одежда была жаркой и неудобной, но Хельгер сказал, что Ефанда будет рада, если ее муж оденется, как и подобает конунгу.
Солнце миновало полдень, на реке было спокойно. Рорк расхаживал вдоль берега, наблюдая за работой плотников. Несколько раз подошел Дир и сообщил, что вокруг все спокойно. Норманнская стража тоже изнывала от жары.
Наконец анты закончили пристань. И как нарочно, как раз в это мгновение, появился всадник.
– Едут! – кричал верховой, размахивая рукой. – Корабль!
Над рекой пронесся густой звук рога. Сердце Рорка забилось. За эти несколько недель он сильно стосковался по Ефанде. Сама мысль о ней давала ему силы, а уж само присутствие было желаннее всего на свете. Он не взял ее в поход, настоял, чтобы она осталась в Норланде ждать его, поберегла себя и будущего ребенка, но Ефанда еще раз доказала ему, что характером достойна мужа. Рорк понял, что она отправилась за ним из Варбру буквально через несколько дней после его отплытия – отправилась в никуда, ибо дело ее мужа могло быть проиграно. Еще раз подивился Рорк решимости и характеру жены. Ефанда была достойна того, чтобы даже самый прославленный воин почитал за честь поцеловать край ее платья.
То, что он увидел короткое время спустя, еще раз наполнило его сердце гордостью за жену. Из-за излучины показался драккар, медленно и лениво идущий одновременно под парусом и под веслами. Рорку стало ясно, почему Ефанда велела поднять парус. Он был не из обычной парусины, а из простеганного атласа. Голова дракона на носу судна была вызолочена, а гребцы были одеты в шелковые рубахи. Рев восторга на берегу был ответом на эту королевскую роскошь.
С драккара протрубили боевой сигнал Инглингов, с берега им ответил рог дружины Хельгера. Драккар подошел к берегу. На пристани уже стояли воины дружины, готовые принять сходни и швартов.
Рорк двинулся к причалу. Он понимал, что сейчас сотни глаз наблюдают за его встречей с женой, причем не только норманны, но и анты. Он должен показать, что любит жену, и при этом показать антам, что их новая королева – женщина, также достойная их любви. Но едва он увидел Ефанду, как мысли эти вылетели у него из головы, и он не думал ни о чем, кроме нее.
Ефанда показалась над бортом драккара в сопровождении служанки Малфрид. Обе были в белом, только платье Ефанды было из белого шелка и без пояса – животик Ефанды никак не позволил бы его надеть. Поверх платья Ефанда накинула палантин из белого меха горностая, а на голову надела диадему, и бриллианты ярко вспыхивали на солнце, красиво гармонируя с пепельными тяжелыми косами. Рорку показалось, что никогда еще его жена не была такой красивой. Он подошел к ней и помог сойти с корабля, после чего привлек ее к себе, и губы их слились в долгом, сладком поцелуе.
– Хэйл! – кричали варяги, гремя щитами. – Рорк и Ефанда!
– Вот наша королева! – крикнул Рорк по-норманнски, взяв жену за руку. А потом добавил по-словенски: – Вот ваша княгиня!
– Да здравствует королева Росланда Ефанда! – закричал Хельгер, и его зычный крик подхватила норманнская стража.
Анты молчали. Лишь несколько возгласов раздалось из толпы.
– Почему они не кричат? – сердито спросил Рорк.
– Мой воин, посмотри, эта толпа состоит из женщин, – сказала Ефанда, прижимаясь к нему всем телом. – Они ревнуют меня к тебе. Им стало понятно, почему ты взял в жены норманнку, а не словенку. Кто из них может со мной сравниться?
– Никто, – Рорк еще раз крепко поцеловал жену. – Ты все-таки ослушалась меня. Я ведь велел тебе оставаться дома.
– Как я могла? Мой муж здесь. А я в Норланде. И потом, наш сын скоро родится. Если он родится не на этой земле, трудно потом будет доказать твоим соплеменникам, что он законный король и твой наследник.
Рорк ощутил смутное раздражение. То же самое говорил ему Хельгер. Неужели Ефанда приплыла сюда не ради него, а ради их будущего сына?
– Не важно, – сказал он. – Я рад, что ты здесь. Правда, в городе был пожар, но княжеские покои сохранились. Тебе здесь понравится.
– Мне хорошо там, где хорошо тебе.
Дружинники подтащили к берегу возок. Этот возок, сделанный из прочной древесины и снаружи и внутри обитый малиновым бархатом, был попыткой скопировать те возки для знати, которые Рорк видел на Сицилии. Ефанда засмеялась, увидев свой экипаж, и позволила Рорку усадить себя в возок. Туда же села и Малфрид. Места для Рорка не осталось, но он и не собирался ехать в возке.
– Я поеду верхом, – сказал он жене.
– Только рядом с нами, – Ефанда наклонилась к нему, ласково укусила его за мочку уха. – Хочу видеть тебя рядом все время…
Двенадцать холопов ухватили возок, подняли и понесли, к великому удивлению антов, которым еще не приходилось видеть такой способ путешествовать. Рорк ехал рядом, с любовью глядя на жену. Теперь он и сам удивлялся. Как он мог уехать без нее, лишить себя удовольствия лицезреть ее каждое мгновение!
Народ по обочинам дороги стоял и наблюдал. Ни радости, ни озлобленности никто не высказывал. Люди просто стояли. Им было интересно. Это зрелище было для них в диковинку, но роскошь шествия, проходящего мимо обугленных руин, выглядела неуместной.
Рорк это понял. Он ехал на своем рыжем жеребце и видел, как нехотя отрываются люди, раскапывающие в кучах золы уцелевшие от огня предметы обихода, от своего занятия при приближении шествия. Сколько усталости и отрешенности в их взглядах. Нет, все-таки Ефанда поторопилась! Не такой он хотел показать ей родную землю, совсем не такой. А люди отвлекались от своего печального занятия и смотрели на возок новой королевы Росланда, и глаза их были пустыми и темными, как жерла уцелевших на пожарище печей. И Рорк душой понял, почему эти люди не рады тому, что видят. Им было просто не до князя и княгини…
У ворот княжеской усадьбы Рорк сошел с коня, помог Ефанде выйти из возка.
– Вот наш дом, милая, – сказал он, вводя ее в терем. – Теперь ты здесь хозяйка.
– Но я видела в окне этого терема женское лицо, – неожиданно ответила Ефанда. – Красивое женское лицо. Кто она?
И снова Рорк ощутил раздражение. На жену, на себя, на Яничку, которая не удержалась и все-таки выглянула посмотреть на варяжинку.
– Это моя названая тетка, – сказал он. – Она больна. Я бы хотел, чтобы ты ее полюбила.
Ефанда посмотрела на него. И в серых глазах красавицы промелькнули незнакомые Рорку искры. Но это длилось лишь мгновение.
– Конечно. – Она засмеялась. – Конечно, милый. Я не затем переплыла море, чтобы затевать ссоры с какой-то деревенщиной.
– Она не деревенщина, – заметил Рорк, – она княжна, и ее приемный отец мой дед. К ней следует относиться с должным почтением, она выстрадала это право.
– Конечно, милый, – Ефанда поцеловала мужа. – Все будет, как ты скажешь. Давай думать о нашей любви. И о нашем сыне, будущем конунге. Вот к кому надо относиться с должным почтением!
– Как я люблю тебя! – прошептал Рорк. – Как ты прекрасна! Солнце взошло для меня над этой землей, когда ты ступила на нее. Ты королева Росланда. Правь же этой землей. Правь мной, моя королева.
– Затем и приплыла, – просто сказала Ефанда. И Рорк заметил, что она больше не улыбается.
* * *
Старый воевода Хельгер Осмундссон много раз на своем веку встречался со смертью. Она шла за ним с того момента, как он родился, пряталась в глубине северных озер. В которых он купался с товарищами по играм, в лесной чаще, где они охотились. Потом он стал воином, и смерть стояла подле него непрестанно. Английские стрелы разрывали его кишки, ромейский жидкий огонь съедал на нем кожу, топоры саксов звенели по шлему, голод превращал его в бледное подобие человека. Но еще никогда Хельгер Вещий не был так близок к воротам Валгаллы, как в то утро, когда Рорк поднес к его горлу острие меча, требуя ответа за содеянное.– Она жива? – спросил Хельгер, когда выслушал Рорка.
– Не ожидал? – прошипел Рорк, сжигая старика огнем своих волчьих глаз. – Жива. Чудо ее спасло, мамка пригубила твое питье раньше, пока княжна спала.
– Что ж, так было угодно богам, – спокойно ответил Хельгер.
– Ты умрешь!
– Все мы умрем.
– Умрешь без меча в руках. Утоплю тебя в Дубенце. Как раба, как пса бездомного. Если не скажешь, зачем это сделал!
– А хочешь ли ты знать это, Рорк?
– Говори! – Рорк вздрогнул, похолодел от ужасного подозрения. – Кто велел?
– Ефанда.
– Ах! – В крике анта была такая мука, что старый Хельгер даже ощутил сострадание. Сын Геревульфа бросил меч на ковер и опустился на лавку, обхватив голову ладонями.
Хельгер не шелохнулся. Он понял, что сегодня не умрет.
– Почему, Хельгер? – простонал Рорк. – Почему?
– Ревность. Ефанда любит тебя.
– И ты согласился помочь ей погубить княжну?
– Ефанда сказала мне, что убьет себя, если ты ей изменишь со словенкой. Она не потерпит в доме вторую жену, даже если она знатного рода, если даже ты женишься на ней не по любви, а из политического расчета. Я знаю Ефанду – она способна на все. Антская княжна слишком красива, чтобы я мог ей доверять. Ты муж Ефанды, а я ее дядя.
– Что ты подмешал в питье?
– Какая разница? Она не успела выпить настой. И это для тебя главное.
– Я хочу знать!
– Греки называют эту траву «танатогенос» – несущая смерть. Анты называют ее дурман-трава.
– Белые цветы! – вздрогнул Рорк. – Сигню говорила про белые цветы, про болотные травы. И ты это знал!
– Я выполнял приказ моей королевы, конунг. Никто не должен стоять между тобой и твоим счастьем.
– Ты предал меня.
– Пошли меня в бой, и ты увидишь, что это не так. Нет в мире воина более преданного тебе, чем я. Я готов умереть за тебя, конунг. Но если ты причинишь зло Ефанде, я убью тебя.
– Смело, – Рорк тяжело встал, тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, подобрал с ковра меч, – ты смел и искренен. Я сегодня же отошлю Яничку в Белоозеро вместе с Куявой.
– Мудрое решение. Ты заговорил, как вождь, а не как влюбленный молокосос. Только сделай все так, чтобы эта женщина никогда больше не попадалась Ефанде на глаза. Сделаешь так, сохранишь ей жизнь.
Рорк опять ощутил гнев – как смеет Хельгер его поучать? Но это были уже остатки прошедшей волны. Он был рад, что не пролил кровь старого ярла. Хельгер лишь выполнял приказ. Боги почему-то не помогли Рорку на этот раз, ведь чашу с ядом он держал в руках, а вот яда не учуял и тем едва не погубил Яничку. В памяти всплыло лицо Ефанды – как она может? Как она узнала о том, какие мысли посещают его, когда он думает о Яничке? Или это опять козни злых сил, отнимающих у него счастье, превращающих его в загнанного свирепого зверя, созданного лишь убивать? Его Ефанда стала другой. Тогда, в Варбру, он полюбил другую девушку…
– Уходи, – велел Рорк Хельгеру. – Прочь!
Хельгер ушел. После его ухода сердце заныло еще больше. Рорк кликнул Ольстина, велел подать самого крепкого меду, но старый мед не веселил, а лишь бередил душу. Хорошо же началось его правление – с пожаров, убийств, заговора собственной жены и ее родни. Ближайший помощник, его десница, и тот предал. В Готеланде было легче. Там он видел врагов и знал, что это враги: рядом с ним были братья по оружию, и он понимал, что может им довериться. Здесь же происходило то, к чему Рорк не был готов – люди вокруг него меняли личины, как мороки, как ночные кошмары, не давали довериться и насладиться покоем. На этот раз словенские боги спасли Яничку, но в городе оставаться ей больше нельзя.
Явившийся на зов Ольстин принес новый ковш меду.
– Приведи Куяву, да побыстрее, – велел Рорк. – И тайно, чтобы никто не видел.
– Слушаю, княже.
– Ступай… Нет, постой. У мамки старой был кто?
– Никто, княже. Но ты не печалься, мы ее схоронили. Как положено.
– Возьми, – Рорк снял с шеи золотую цепь, подарок тестя на свадьбу, оторвал кусок на полгривны[129] весом, бросил на стол. – На тризну и поминки для гостей. Проследи. Чтобы обычай соблюдали. Что княжна?
– Как обмерла, княже. Молчит, никого не допускает к себе. Куява подле нее, как выжля[130], шагу долой не ступит.
– Добро. Ступай, Ольстин.
Мед был крепкий и выдержанный, но Рорк выпил его, как воду. Хмель не туманил голову, зато приходили в нее тяжелые, страшные мысли. Хуже всего было то, что не знал молодой князь, как ему поступить. Будь рядом Турн, он бы дал совет, что делать. Но Турн мертв, и прах его развеян над готской землей. И совет хитреца Браги был бы уместен сейчас как никогда, но… Правильно сказала старая ведьма Сигню, что союзники его ненадежны. Хельгер уже показал, что способен на все ради Ефанды. Куява предан ему, пока Яничка с ним. Другие командиры готовы драться с врагом, которого он им укажет, но в борьбе с тайным злом бесполезны. Их можно отправить на хазар и южные племена, чтобы собрать словен под одним началом. Только сейчас проку от этого мало.
Рорк постучал ножом о ковш. Немедленно вошел дружинник, коренастый, косолапый, как медведь, словенин.
– Кликни сюда Ивора и Ждана, – велел Рорк. – И быстрее, не мешкай.
Вызванные явились, когда он допил мед. Ивор, красивый восемнадцатилетний юноша с мечтательными синими глазами, приходился родичем Куяве и воеводе Ратше. Ждан был из мордвы – низкорослый, с плоским рябым лицом и маленькими глазками. После битвы с Боживоем Рорк взял обоих в свою дружину, хотя Ждан вел у Боживоя наемную мордву. Войдя, оба слегка поклонились, не сводя с лица князя выжидательных взглядов.
– Поедешь в Изборск, – сказал он. – Возьмешь с собой двадцать человек верховых. Скажешь тамошним старейшинам, что я назначил тебя посадником в город. Дары мои им отвезешь. А главное – осмотришь тамошние укрепления и, если надо, начнешь возводить новые. Все ли понял?
– Понял, княже.
Ничего ты не понял, подумал Рорк. После того, что сотворил Хельгер, доверие молодого князя к норманнам пропало. А потому посадниками в города Рорк решил назначить своих словенских сподвижников.
– Ждан, поедешь с Куявой в Белоозеро. Будешь со своим отрядом сопровождать сродственницу мою. Головой за нее отвечаете.
Молчаливый мордвин лишь кивнул головой в знак согласия. Рорк знаком отпустил их, оставшись один, шагнул к дошнику в углу комнаты. Из глубины кадки на него глянуло отражением в воде измученное лицо. Седые волосы казались еще белее из-за бледности лица, глаза налились кровью, веки запухли.
– Кто же худший враг мой? – прошептал Рорк, всматриваясь в воду. – Не ты ли, Рорк, сын Рутгера?
II
Боги своими деревянными глазами равнодушно смотрели на происходящее. В колеблющемся свете четырех костров, разложенных по сторонам света, лица идолов казались черными и странно живыми. С того момента, как Рорк вошел в круг для исполнения обряда, он все время встречался с богами взглядом, и тревога все больше и больше наполняла его сердце.
Две ведьмы, старая и молодая, уже в десятый раз обошли круг богов. Это они потребовали, чтобы оружие и одежду он оставил за кругом, обозначенным тремя окружностями из белых камешков. Ночь была теплая, но Рорка била дрожь. Одежду он снял, и ведьмы захихикали. Впрочем, свои рубахи из небеленого полотна они стащили еще раньше, и лишь спутанные космы прикрывали их наготу, мерзкую у старухи и свежую и манящую у молодицы.
Рорк едва не бросился вон из круга, когда старуха схватила его холодными узловатыми пальцами, потащила с неожиданной силой к каменному требищу. Здесь она велела ему лечь на камень лицом вверх, забормотала наговоры, тряся косматой безобразной головой и выпуская слюну из беззубого рта. Рорк растянулся на камне. Крестом раскинул руки.
Небо над ним было усыпано крупными звездами, камень холодил спину.
Он делал все, как говорили ведьмы. Он сам этого хотел. После того как Ефанда едва не отравила княжну, Рорк пожелал знать о будущем. Хельгеру он ничего говорить не стал, сказал старому Ольстину.
– Есть две бабы, княже, – доложил ему Ольстин некоторое время спустя. – Ведьмы черные, служат Чернобогу, но силу имеют великую. В город им хода нет, но если пожелаешь…
– Сам к ним пойду, – сказал Рорк.
Ему сказали, где найти ворожей, и Рорк их нашел. При первом же взгляде не вещуний ему стало страшно. А те ничуть не удивились, что князь сам пожаловал к ним, будто ждали его. Назначили прийти на следующий день с дарами для нежити, на закате, взяв с собой только двух человек, чтобы большим количеством человеческой плоти не собрать в одном месте алчущих крови духов. Рорк пришел, взяв с собой двух родичей Ольстина. Теперь он пожалел, что пришел. Но ведьмы начали обряд.
– Не бойся, княже, – мягкие пальцы молодой ведьмы ласково коснулись его груди. – Только помни, что мы тебе сказали. Не сворачивай с тропы никуда и не оглядывайся, иначе забудешь дорогу обратно и останешься в нижнем мире…
Старуха суетилась, поливала землю вокруг требища водой с молоком, разожгла какие-то ароматные курения, потом дала Рорку отпить из какой-то чаши. Напиток был горек и имел запах гниения, от него Рорк ощутил холод в желудке, тошноту и опьянение. Голова отяжелела, странное оцепенение охватило князя. Он видел, как молодая ведьма ударами широкого тесака обезглавила двух черных кур, потом перерезала горло черной овце и под бессвязные выкрики старухи собрала кровь в широкую плоскую чашу, покрытую неведомыми письменами. Жертвенной кровью она начертила какие-то знаки на лбу, груди, животе и бедрах Рорка. Закончив с жертвоприношением, она отставила чашу, подошла к требищу. Рорк ощутил идущий от нее запах трав и молодой горячей плоти.
Две ведьмы, старая и молодая, уже в десятый раз обошли круг богов. Это они потребовали, чтобы оружие и одежду он оставил за кругом, обозначенным тремя окружностями из белых камешков. Ночь была теплая, но Рорка била дрожь. Одежду он снял, и ведьмы захихикали. Впрочем, свои рубахи из небеленого полотна они стащили еще раньше, и лишь спутанные космы прикрывали их наготу, мерзкую у старухи и свежую и манящую у молодицы.
Рорк едва не бросился вон из круга, когда старуха схватила его холодными узловатыми пальцами, потащила с неожиданной силой к каменному требищу. Здесь она велела ему лечь на камень лицом вверх, забормотала наговоры, тряся косматой безобразной головой и выпуская слюну из беззубого рта. Рорк растянулся на камне. Крестом раскинул руки.
Небо над ним было усыпано крупными звездами, камень холодил спину.
Он делал все, как говорили ведьмы. Он сам этого хотел. После того как Ефанда едва не отравила княжну, Рорк пожелал знать о будущем. Хельгеру он ничего говорить не стал, сказал старому Ольстину.
– Есть две бабы, княже, – доложил ему Ольстин некоторое время спустя. – Ведьмы черные, служат Чернобогу, но силу имеют великую. В город им хода нет, но если пожелаешь…
– Сам к ним пойду, – сказал Рорк.
Ему сказали, где найти ворожей, и Рорк их нашел. При первом же взгляде не вещуний ему стало страшно. А те ничуть не удивились, что князь сам пожаловал к ним, будто ждали его. Назначили прийти на следующий день с дарами для нежити, на закате, взяв с собой только двух человек, чтобы большим количеством человеческой плоти не собрать в одном месте алчущих крови духов. Рорк пришел, взяв с собой двух родичей Ольстина. Теперь он пожалел, что пришел. Но ведьмы начали обряд.
– Не бойся, княже, – мягкие пальцы молодой ведьмы ласково коснулись его груди. – Только помни, что мы тебе сказали. Не сворачивай с тропы никуда и не оглядывайся, иначе забудешь дорогу обратно и останешься в нижнем мире…
Старуха суетилась, поливала землю вокруг требища водой с молоком, разожгла какие-то ароматные курения, потом дала Рорку отпить из какой-то чаши. Напиток был горек и имел запах гниения, от него Рорк ощутил холод в желудке, тошноту и опьянение. Голова отяжелела, странное оцепенение охватило князя. Он видел, как молодая ведьма ударами широкого тесака обезглавила двух черных кур, потом перерезала горло черной овце и под бессвязные выкрики старухи собрала кровь в широкую плоскую чашу, покрытую неведомыми письменами. Жертвенной кровью она начертила какие-то знаки на лбу, груди, животе и бедрах Рорка. Закончив с жертвоприношением, она отставила чашу, подошла к требищу. Рорк ощутил идущий от нее запах трав и молодой горячей плоти.