Атамбай повернулся и вышел. Её дикие выходки до добра не доведут! Всегда держал её за умную бабу, а под конец разочаровался. На различных счетах "Серых волков" денег - Чимкент можно купить с потрохами! И это, не считая тайных хранилищ с черным налом! Не считая товаров на складах базы, в магазинах, не считая топлива в емкостях, тайных нефтеперерабатывающих заводиков в степи, не считая недвижимости по Казахстану, и за бугром, и много еще чего не считая! Зачем нужно было связываться с ураном!? С Бородатым!? Зачем кидать прибалтов, какой в этом смысл!? И уж совсем полный абсурд - взрывать Ивана Ивановича! Эта дура, полная, набитая дура, имея в руках золотую рыбку - останется с разбитым корытом! Не женщина - чудовище! Надо же так разворошить питерское воровское гнездо! Совсем чокнутая? Теперь осталось к списку заклятых врагов прибавить латышей, они ведь тоже сложа руки сидеть не захотят - деньги не малые! Что за новый бизнес - сплошное кидалово?!
Атамбай влетел к заместителю, тот, конечно, в курсе, и вроде сочувствовал бывшему шефу. Хотя человек - скользкий и себе на уме. Никогда Атамбай не проявлял искренности в отношениях с ним, сильно подозревал дятла, стучащего Мурке обо всех и обо всем. Когда копались в бумагах, готовили акты на прием-передачу дел, он, словно стесняясь, предупредил:
--Тебе бы уехать, Атамбай. Исчезнуть на время. Есть у тебя яма?
Тот и без того был на взводе, отмахнулся:
--Какая там яма! Чего бояться?
Однако, как только сотрудники разошлись на обед, Атамбай, не ожидая ничего хорошего от сегодняшнего дня, решил действительно исчезнуть, и чем быстрее, тем лучше. Вторые сутки пошли с начала окончательных разногласий, вот и Грек перестал в глаза смотреть. Но хуже всего то, что Мурка с крика перескочила на задушевный тон. Зная её, это означало: разговоры кончились, теперь начнутся действия. Теперь дорога каждая минута: исчезнуть!
Атамбай прокатился по магазинам, делая различные покупки, а на самом деле пытаясь оторваться от хвоста: сиреневый опель неотступно красовался в зеркале заднего вида. Бухгалтер проскочил на верхний рынок, на привокзальную площадь, зарулил на Хатынкопр, в Зеленую балку, мотался из конца в конец надеясь уйти от недоброго глаза боевиков. Черта с два! Наконец на манкентском шоссе остановился у одного из супермаркетов, схватил сумку, вылез из машины, опель тормознул метрах в пятидесяти. Беспечно насвистывая и не торопясь, Атамбай вошел в магазин, там, нервничая, кинулся к черному входу, сунул охраннику десять долларов за открытие двери и, оглядевшись, юркнул в соседние дворы. Бегом проскочил квартал, задыхаясь - тормознул такси. Домой нельзя, обманутые и озлобленные боевики рванут туда, Атамбай нырнул на заднее сидение, назвал адрес.
Мурка сидела, оперевшись лбом в ладонь, и тупо смотрела на лакированную крышку стола, неслышно, по воздуху подплыл Грек, она испуганно встрепенулась:
--Черт! Грек, сколько раз просила! Как из-под земли!
--Слушаю, Клеопатра Алексеевна. - несколько склонил он голову к правому плечу. - Слушаю.
--Ты что-нибудь понял?
--Ты имеешь в виду, Мурка, Атамбая?
--Да, да.
--Ничего не понял.
--Какого ему не хватало? Грек? Разве он плохо жил? - она вдруг поймала себя на слове "жил" - глагол в прошедшем времени, и ядовито усмехнулась. Разве он плохо жил? - повторила снова, подкрашенное синим, подрагивало веко. - Гнида! Он владеет информацией, которой владеть не должен! Договора, банковские счета, связи с Афганом, Россией, передвижение наркоты, ему известны люди в таможне, в полиции, в прокуратуре и судах, в акимате, в Астане, тайники с оружием - все! Даже урановые сделки! Ему известно - все! тихо и устало резюмировала она. - Грек, прочитай мои мысли!
--Ты что, Мурка! - так же тихо ответил он, широко распахнув глаза, и начиная понимать. - Это же - Атамбай! Мы пришли с ним почти вместе!
Она вздохнула. Потом ещё раз.
--Это необходимо. - и с нажимом провела ладонью по лицу, от лба до подбородка. - Другого выхода нет.
--Но может быть, он поймет, что сыграл атанду, ведь не полный же бажбан!
--Полный! Полный бажбан, но очень информированный!
Грек и сам понимал, что вопрос с Атамбаем решен, и решен правильно, другого выхода действительно нет, но тянул, резинил, сам не зная зачем.
--Вообще то, конечно, за ним и раньше наблюдались вздрюки. Но... Мурка, подумай...
--Это должно произойти сегодня, Грек. Знаешь почему? Пятнадцать минут назад он бросил машину на манкентском шоссе и слинял. Скрылся от наблюдения. А если этот туз колыванский уже в КНБ? Например, у Ромейко? Представляешь?! Сегодня Грек, сегодня! Найди из-под земли, и - он мне больше не нужен.
Не прощаясь, Грек вышел своей плавной, рысиной походкой.
Несколько парней звонили в квартиру на третьем этаже, за железной дверью было тихо, никто не отвечал. Один выхватил блестящую фомку, и ловко орудуя, открошил штукатурку под железным каркасом возле замка, в отверстие стал виден язычок, подтолкнул его - дверь отворилась. Вместе ворвались в прихожую и разбежались по комнатам, вещи лежали в полном порядке, значит, хозяина не было. Старший, выхватив из холодильника пиво и откупоривая, набрал номер на сотке.
--Ало? Это я. Его нет. Двоих? Понял тебя, понял.
Повернулся и коротко скомандовал:
--Двое в засаде, остальные за мной. - перевернул бутылку, выливая недопитое, шипящее пиво в раковину.
Кошенов накручивал номеронабиратель, в экстренном порядке обзванивая знакомых, наводил справки: куда мог провалиться Атамбай почти мгновенно? Час назад оторвался от наблюдения, весь город поставлен на уши - пропал! Такой прыти от интеллигентного, спокойного Атамбая не ожидали. Сказать по правде, было в нем всегда что-то светское, холеное, каким образом он уживался среди "Серых волков" - загадка. Никогда не слышали от него феню, а если, бывало, ругался - то сдержанно и стеснительно. Али Кошенович выглядел раздосадованным. Своей скрытностью и непонятностью Атамбай и прежде вызывал подозрение, но Мурка с Шерифом пригрели "Святого Павла", вот и благодарность грянула!
Грек на секунду заскочил домой, забыл в тумбочке документы на машину, и тут его застал звонок Кошенова, он интересовался результатами поиска.
--Какие там результаты! Залег, он залег! Люди с ног сбились! Ты, Али Кошенович, звондай по всем каналам, только осторожно, лишний шум ни к чему! А я на связи. Вот бухгалтер! Как утонул! - проорал в трубку.
И вдруг его осенило.
--Слушай, Кошенович, кажется, я знаю, где он! Ну - точно! Твою мать, как я сразу не допёр? Продолжай на всякий случай, а я пробью свою идею! Грек бросил телефон и устремился на выход.
Из кухни несло жареным мясом и картошкой, тетя Валя готовила бефстроганов. Наперерез Греку вышла из туалета Юля и кинулась к нему, сцепив руки замком на его шее.
--Куда? Не отпущу! - пошутила, осыпая его поцелуями.
Грек разжал замок и грубо оттолкнул её.
--Некогда! Обедайте без меня! - Но в дверях остановился, и мягко поправился: - Извини. Я задержусь на работе, хорошо? Я тебя люблю! - сделал глазки, послал воздушный поцелуй и стремительно слетел с лестницы, стремительно, но беззвучно.
Узнав, что ехать придется на Сыр-Дарью в Майли-тугай, водитель жигуленка от поездки наотрез отказался, и только получив от Атамбая вперед наличными сто пятьдесят баксов - согласился без радости. Гонять машину по пыли, по бездорожью, на вечер глядя - удовольствие не из великих. Сколько таксистов пропадает! А тем более, что ехать в такую глухомань. Он опустил левую руку и незаметно пощупал приготовленную для таких случаев монтировку, спрятанную между дверью и сидением. На месте. Парень то на вид смирный, глаза грустные, но кто его знает...
Когда забуксовали в прибрежном дарьинском солончаке, Атамбай принял решение дальше топать пешком, осталось километра два, зато полного бездорожья. Шлепнул шоферу на панель приборов добавочные двадцать долларов, помог вытолкать машину на разбитую колею, и когда жигуль, безбожно воя, скрылся за поворотом - с сумкой стал продираться сквозь густые заросли саксаула, джантака, джангиля, валежника.
Витя был дома и оказался трезвым, редкая удача! Атамбаю обрадовался, и особенно обрадовался предстоящей выпивке, без которой тот не являлся. Сразу захлопотал с костром, схватив топор, принялся рубить ветки стального саксаула.
--Иди сюда! - подозвал Атамбай, спуская сумку в землянку. - Не суетись, Витя. Костра не нужно.
--Как так? - удивился тот. - Чаек сварганим, попьешь с дорожки.
--Не надо!
--Ну, смотри сам. А то - я скоро!
--Костер жечь не будем.
--Да что случилось? - теперь только он обратил внимание на усталый, встревоженный вид Атамбая.
--Садись! - предложил Атамбай. - Витя, у меня неприятности. Очень большие. Тебе лучше уйти к соседям. Ну, к бичам твоим.
--Расскажи, давай толком, а потом я решу, куда идти. Идет?
--Ладно. Идет. - Атамбай задумался, почесывая лоб. - Короче, так. Меня разыскивают, если найдут - убьют.
--Менты? Проворовался, что ли, бухгалтер?
--Какое! Если бы менты. Гораздо хуже! Бандиты ищут!
--Та-ак! Не стану спрашивать за что - все равно не скажешь. Да это и не важно. - Помолчал. - Та-ак! - повторил снова. - Ладно! У меня тут кое-что припасено для торжественного случая, кажется, случай наступил. Не дрейфь, бухгалтер! Как там говорят? Прорвемся? Прорвемся!
Он поднялся и охнул, схватившись за почку, пару раз согнулся-разогнулся и отправился в ближайшие кусты. Там, с помощью лопаты откопал яму, вынул большой полиэтиленовый сверток и притащил к землянке. Развернул - положил перед Атамбаем жирно смазанный автомат Калашникова с двумя набитыми рожками, и двуствольный обрез с пятью патронами шестнадцатого калибра.
--Откуда!? - изумился Атамбай, рассматривая сюрприз, проводя пальцем по оружейному маслу, стекающему со ствола.
--Откуда? - переспросил Витя, улыбаясь. - От верблюда! Думаешь, бичи только водку пить умеют? Во-от. Для начала хватит, а там - как бог даст.
--Ты даешь! - качал головой Атамбай. - У меня дома тоже вальтер в тайнике. Но домой нельзя. И стрелять я толком не умею, баловался иногда, было дело, а так...
--С обреза стрелять легко. - успокоил Витя. - Как с обычного ружья. Два патрона в ствол - пали. Патроны береги, пять штук, больше нету. Между прочим, картечь.
--Может, не придется...
--Дай то бог.
--Вить, а может, тебе лучше действительно уйти? К чему такие приключения?
--Эх, Атамбай, Атамбай! Высоко ты меня ценишь! И отца твоего знаю много лет, и тебя. Как потом общаться будем? Да не бойся, говорю - прорвемся!
Они тщательно протерли оружие, вымыли руки, поели хлеб и консервы, привезенные Атамбаем, помидоры с огурчиками.
--Может, сто граммов? - предложил Атамбай.- Винчика.
--Не, - отказался Витя, - не хочется. - и жадно сглотнул слюну. Потом!
Спать легли рано, Атамбай включил радио, послушал пять минут, и выключил. Никакая информация не воспринималась, в голову лезла тревожная дребедень. Долго ворочался, сопел, хлопал глазами в темноте и заснул к утру. Рядом спал Витя.
Рано утром позавтракали теми же консервами, попили воды.
--Схожу-ка я на рыбалку. - рассуждал Атамбай, кутаясь в шерстяной свитер, было прохладно. - К обеду горячей ухи сварганим, днем костра не видно.
--Обрез захвати. - напомнил Витя, выкладывая патроны.
В знакомом затоне тихо шелестели зеленые камыши, стайками над головой вилась мошка. Жирные, черные комары, хорошо потрудившись ночью - на день укладывались спать, лишь отдельные экземпляры лениво, сонно жужжали над ухом.
Атамбай закинул удочку, сел на колени и услышал первый выстрел со стороны землянки. Стаи уток шумно поднялись в воздух, взлетели стремительные фазаны. И тут же следом затараторил АКМ длинными и короткими очередями. Затем Атамбай различил чеченский Борз и израильский УЗИ. Он подскочил, вложил два патрона в стволы обреза, взвел курки и ринулся, почти не прячась, к Вите на помощь. Бой впереди разгорелся нешуточный: озлобленный калашников молотил во все стороны, шальные пули свистели и резали ветки даже над головой бегущего Атамбая. Когда замелькали фигуры бандитов, Атамбай не целясь бахнул дуплетом, дрожащими руками перезарядил обрез. Сразу воздух вокруг ожил, и белый солончак покрылся сетью мелких разрывов. Он выстрелил ещё раз и вскрикнул от боли - пуля раздробила правое плечо. Из обвислой руки выпало оружие, под рубашкой фонтанировала кровь, ручьем сбегая к трусам. Со стоном попробовал поднять обрез левой рукой, но не успел: трое подбежавших парней выбили его пинками, заодно угощая стрелка ударами по ребрам и по голове.
--Ты что, паскуда? Двоих наших уложил?!
--У него картечью заряжено! Как по кабанам палил, гад!
Атамбай подхватили под руки, потащили к землянке, отсеченная Витина голова валялась возле догорающего костра и испуганно улыбалась. Из-за кустов по воздуху выплыл Грек, достал стеклянный пузыречек, отсыпал насвай на ладонь, и, оттопырив нижнюю губу, отправил туда зеленые крупинки. Сплюнул густую слюну и посочувствовал:
--Больно, Атамбай? Зря ты так. Против Мурки воевать нельзя. Э-эх! Ну прощай.
Махнул высокому парню, тот подошел, выхватил кривой узбекский нож из-за ремня, и, всадив по рукоятку в живот Атамбая - рванул лезвие кверху. Атамбай еще стоял, а кишки уже вывалились в золу костра, левой рукой он удивленно собирал их на место - потом рухнул.
--Откуда столько жестокости? - Грек брезгливо поморщился, и опять сплюнул зеленую насвайную слюну. - Мясник!
Цаца, улыбаясь, скаля белые зубы, пошутил:
--У тебя что, сердце больное? Отвернись, Грек!
От налетевших мух невозможно было отбиться. Грек матюгнулся и коротко бросил:
--Уходим!
38
На столе дымился горячий кофе в чашке с блюдцем. Два зеленых человечка, два гномика, стояли возле чашки. Оба остроухие, с длинными тупыми носами, в зеленых колпаках и кафтанчиках, с беленькими круговыми воротничками, тонконогие и круглоглазые. Один держал чайную ложку, как весло, и помешивал ею крепкий кофе, другой, сложив ручки на животе, грустно смотрел в чашку, будто в фаянсовую бочку.
--А-а! Вас уже двое... - безразлично определил Козыбаев, пожимая губами. - Ведите себя прилично...
Смахнул человечков, как смахивают назойливых мух, взял напиток, сделал глоток и тут же запил холодной водой. Так научила Муратидзе на обеде в честь открытия больничной пристройки. Это вкусно: обжигающий кофе - глоток ледяной воды, обжигающий кофе - глоток ледяной воды.
Что-то не ладится с заводом, на который положила Мурка глаз. Человек, которого она внедрила в заводоуправление, и который претендовал на место директора с его, Козыбаева, подачи - не прошел. Иностранцы не позволили. Хотя - какие там иностранцы! Россияне! Самый крупный пакет акций, хоть и не контрольный. А после того - директор с главным бухгалтером залетели в автомобильную аварию... Далеко не дура, эта Муратидзе. Заводец хоть и низкорентабельный, однако продукцию дает монопольную в Казахстане. Большие потенциальные возможности, большие. Руки надо правильно приложить.
Под столом послышался шорох. Козыбаев нагнулся, и увидел выползающую на коленях обнаженную Мурку. Жгуче-черные слипшиеся волосы раскиданы по спине, по плечам, груди острыми сосками торчали книзу, лицо повернуто на Козыбаева, а из раскрытого накрашенного рта высовывалось яблоко человеческого глаза. С ярко-красных губ стекала струйка крови, в самом глазу тоже были видны порванные кровавые капилляры. Глаз осмотрел кабинет, мебель, дорогую аппаратуру, покосился на Козыбаева, затем Муратидзе захлопнула рот и прокашлялась.
--Простыли, Клеопатра Алексеевна? - участливо спросил аким, допивая кофе. - В кабинете прохладно, кондиционер, а вы раздеты. - Сбросил со стола гномов и поставил чашку. - Оденьтесь, оденьтесь. Неудобно.
Тут в дверь постучали, вошел смутившийся помощник, обнаружив шефа с всклокоченными волосами, с расстегнутой ширинкой, из которой торчал конец белой рубашки.
--Нургали Аширович... Там, этот, редактор...
--Какой редактор? Я не звал...
--Ну, которого избили. Говорит, вы вызывали.
--А-а! Да-да. Сейчас. Пусть войдет.
Козыбаев глянул в зеркало и быстро привел себя в порядок, заправился, причесался. Когда появился газетчик - был в полном ажуре. Пригласил его присесть за длинный боковой стол, сам опустился рядом.
--Как чувствуете себя, господин Курашов?
--Лучше. Спасибо.
--Да. По вашему лицу не сказать, что лучше. Вы хоть запомнили лица этих ублюдков?
--Нет.
--Особые приметы? Ну, хоть что-нибудь?
--Да нет. - развел он руками - Неожиданно произошло. Напали, избили, исчезли.
--Что творится! Как говорят - о времена, о нравы! У вас боевая газета, наверное, успели кому-то насолить. - Козыбаев поднялся и прошелся по кабинету взад, вперед. - Я возьму это дело на контроль. Но и вы тоже, знаете - поосторожней. Считайте, вам сделали предупреждение. Ну, бандитизм, ну бандитизм! Этого я так не оставлю. Конечно, вы поливаете и меня грязью, но пусть на вашей совести все и останется.
--Мы даем объективную информацию, ничего не выдумывая.
--Ладно вам! Вся эта объективность от оппозиционности! Кто этого не понимает? Но я одинаково отношусь ко всем журналистам, и своим, и оппозиционным. По-демократичному.
И опять под столом послышался шорох, оголенная Мурка выглядывала из-под тумбы - два длинных клыка блеснули в солнечном кабинете. Козыбаев испуганно, ногой задвинул её обратно под стол, и щелчком, будто сбивая пылинку, ударил пальцем по ногам зеленому человечку. Колпак от удара подскочил, и он, кувыркаясь, отлетел к другому гномику. Там, потирая ушибленное колено состроил рожицу и показал городскому голове кулак.
--Извините. - виновато сказал Козыбаев редактору.
--Не за что. - удивился он.
--Наверное, считаете меня странным?
--Почему? Хотя, все люди со странностями. Но вообще - человек вы интересный. Не каждый решится в самолете дать отпор террористам. Это и в правду героическим поступком можно назвать.
--Н-да? Ну и пишите об этом.
--Сколько же об этом писать? - опять удивился Курашов. - Событие перестало быть сенсацией. Полгода вы не сходили со страниц газет.
--Вы пишете только сенсации...
--Специфика нашего цеха. Издержки производства. Но все же не только сенсации нас интересуют. Не обижайтесь, но если акимат нарушает закон "О языках", то, что делать остальным? И так во всем.
--Имеете в виду вывеску на входе?
--Да. Но и не только.
--Заменим мы её, заменим. Раз уж так остро вопрос стоит. А человек вы несговорчивый. С острыми краями, обрезаться можно.
Курашов повел плечом.
--Какой есть.
--Ладно, идите. - холодно скомандовал Козыбаев, и двинул Муратидзе под живот. - Сделайте выводы. Расследование я возьму на себя.
Редактор удалился озадаченный и неудовлетворенный. Козыбаев потер лоб и спросил у гномов, ведя носом:
--Откуда омерзительный дух? Журналюга воняет, что ли?
Мурка выползла на середину кабинета, на центр захоженного цветастого ковра - вся посиневшая, как мертвец, изо рта, распахнутого буквой "о" - на Козыбаева выпучился окровавленный человечий глаз. Хрипло спросила, заложив глаз за щеку и потому шепелявя:
--Упрямый? Упрямый он! Кончать его! Самое вкусное - рыбьи пузыри и человечьи глаза!
Козыбаев потянулся за рулончиком свернутых газет, чтобы прихлопнуть расшалившихся гномов, которые, подняв шариковую ручку, с трудом выводили на акиматовском номерном бланке распоряжение акима:
"На основании документов, представленных комитетом национальной безопасности Республики Казахстан, произвести комплексную проверку деятельности фирмы "Ынтымак LTD". За нарушение налогового законодательства, и других фактов, изложенных в справке КНБ - привлечь к ответственности генерального директора фирмы Муратидзе Клеопатру Алексеевну".
Аким стукнул рулоном по столу, и промахнулся, зеленых человечков ветром сдуло на пол, они стремглав бросились к щели, где проложен телефонный шнур и скрылись. Козыбаев подергал шнур, носком туфля досадно пнул по щели, и безнадежно махнул рукой. Оглянулся - Муратидзе уже стояла во весь рост: синюшная, клыкастая, эластичный животик прижат к позвоночнику, из-под кожи видны ребра. Теперь вдруг Козыбаев увидел, что волосы у неё огненно-рыжие, а никак не жгуче-черные, такие же рыжие клочья торчат из подмышек, и даже на лобном месте, припухлом и бессовестном - красуется огненная копна. Она захохотала, обнажив желтые зубы, с презрением тыкая в него пальцем:
--Даже с гномами не справился! А изучал китайскую философию!
Но в дверь снова постучали, и Муратидзе мышью нырнула под стол. Появился помощник.
--С прокуратуры пришли, по поводу фирмы "Ынтымак LTD". Что сказать?
--Пусть войдут. - Козыбаев встряхнул чубом, подошел к стене и начал рассматривать карту Казахстана.
39
Разложение трупов вызывало отвратительную вонь, следственная бригада работала, затыкая носы. Установить личности убитых не составило труда, рыбаки, звонившие в КНБ и полицию, хорошо знали бича по имени Витя, второго убитого опознал майор Ромейко, неоднократно сталкивавшийся с ним по делам фирмы "Ынтымак LTD". Жестокость, с которой были убиты эти двое, поразила всех. Убийцы действовали настолько озверело, нагло, что даже не пытались замести следы, надеясь, видимо, на глухое безлюдное место. Фотографы щелкали камерами, сверкали фотовспышки, операторы снимали на пленку изъеденную червями, но пока еще узнаваемую голову, валявшуюся в пыли, запечатляли размотанные на несколько метров кишки второго трупа. Еще день - и воронье с шакалами и мухами завершили бы то, что начали бандиты.
Ромейко с полковником КНБ стояли поодаль и тихо беседовали.
--Ну, в общем все ясно. - сказал Ромейко, туфлем рисуя на песке различные фигуры.- Была причина убрать бухгалтера, который много знал. Значит, материалов хоть отбавляй, санкция прокуратуры готовится, спецназ готов, вся эта банда так называемых "Серых волков" под наблюдением, думаю, скоро надо брать. - Он усмехнулся. - Если, конечно, опять оттуда, - тыкнул наверх, - не помешают.
--Не помешают! Под мою ответственность, в случае чего. - успокоил полковник. - Меня интересует другое: куда девался груз, таблетки? Через Тараз уходили в горы с грузом? С грузом! А в бой ввязались в Таджикистане пустые! Значит? Нет ли в горах промежуточной базы, о которой мы не знаем?
--Трудно сказать. Пожалуй, нет. Зачем? Груз ждет Борода, за него заплачены деньги, да ещё какие! Нужно было, как можно скорей доставить его на место, в Тора-Бора. Или где там? Ну, на Памир? Они ведь так и не поняли, что груз липовый.
--Если нет базы, где тогда груз?
--Вопрос интересный. Да бросили где-нибудь с перепугу! Во всяком случае, теперь мы знаем, какими тропами идет героин, и чуть было не ушел уран!
--Вот именно! Чуть было! А куда делся - не знаем. И то, что таблетки липовые, успокаивает мало!
--Тут одно ясно. Если они липу не раскусили, а это маловероятно - то вернутся. Им деваться некуда. Борода ошибок не прощает.
--Да, конечно. Мы держим связь с киргизами и таджиками, с Пянджским погранотрядом.
Следственная бригада завершала работу. Для того, чтобы загрузить трупы, из КПЗ специально доставили троих мужиков, получивших по пятнадцать суток административного ареста за мелкое хулиганство по пьянке. Они, ругая полицейское начальство, накинули белые покрывала на убитых, и, еле сдерживаясь, чтоб не вырвать, втащили в фургон. Зато их сегодня должны выпустить досрочно.
Ромейко поправил подплечную кобуру и спросил:
--А с акимом как будем?
--А что с акимом? Прямых улик нет. Подозревается в связях с бандой? Подумаешь! Подозрение в суд не представишь... Вчера он получил от нас сводку по "Серым волкам", весьма был недоволен. Да и - герой он! Эпизод с террористом у него не отнимешь. Орденоносец! А то, что запачкан в делишках с фирмой "Ынтымак LTD" - так он и не обязан расследовать их криминальное начало. Это наша задача. Нет, аким сидит твердо, его не сковырнешь. Своё место купил дорогой ценой, и биться будет насмерть. А вот Кошенов - штучка любопытная. Очень. Он ведь даже бравирует заступничеством "Серых волков". Предвыборный плакат помните? Кандидат в депутаты - в обнимку с волком! Эффектно! Только нам что с того? Мы ведь до сих о нем знаем меньше, чем о ком-либо. Является ли он членом банды? В чем конкретно замешан? Если замешан - какие вопросы курирует? Есть ли на нем кровь? Полная неизвестность. Потому прокуратура и не дала санкцию на его арест. Странный тип. Нутром чую, что грехи за ним крупные, а ни единого доказательства! Даже оперативной информации нет! Волк! Настоящий волк!
--Или серый кардинал?
--Для кардинала все же кишка тонковата. И Муратидзе не потерпит над собой никого. Даже банду Нишана лихо под себя сработала. - Полковник улыбнулся. - Даже ваших бывших коллег, "Когтей орла". - Помолчал. - Ну? По коням?
Полицейский фургон урчал, полз, ломая тонкую корочку солончака. Они сели в служебную волгу, и тронулись вслед за фургоном. Тугайные заросли царапали краску машины, злобно ворчал шофер, ползя на первой скорости, вот-вот собирался закипеть радиатор.
40
В парной было так натоплено, что Грек выполз в предбанник чуть живой. Там, на кожаном диване, застеленном простыней, лежала на спине утраханная и упаренная Мессалина. Ноги - бессильно разбросаны по сторонам, оголив в промежности большой красный зев, густо заросший волосами. Руки и голова беспомощно свисали с дивана.
Атамбай влетел к заместителю, тот, конечно, в курсе, и вроде сочувствовал бывшему шефу. Хотя человек - скользкий и себе на уме. Никогда Атамбай не проявлял искренности в отношениях с ним, сильно подозревал дятла, стучащего Мурке обо всех и обо всем. Когда копались в бумагах, готовили акты на прием-передачу дел, он, словно стесняясь, предупредил:
--Тебе бы уехать, Атамбай. Исчезнуть на время. Есть у тебя яма?
Тот и без того был на взводе, отмахнулся:
--Какая там яма! Чего бояться?
Однако, как только сотрудники разошлись на обед, Атамбай, не ожидая ничего хорошего от сегодняшнего дня, решил действительно исчезнуть, и чем быстрее, тем лучше. Вторые сутки пошли с начала окончательных разногласий, вот и Грек перестал в глаза смотреть. Но хуже всего то, что Мурка с крика перескочила на задушевный тон. Зная её, это означало: разговоры кончились, теперь начнутся действия. Теперь дорога каждая минута: исчезнуть!
Атамбай прокатился по магазинам, делая различные покупки, а на самом деле пытаясь оторваться от хвоста: сиреневый опель неотступно красовался в зеркале заднего вида. Бухгалтер проскочил на верхний рынок, на привокзальную площадь, зарулил на Хатынкопр, в Зеленую балку, мотался из конца в конец надеясь уйти от недоброго глаза боевиков. Черта с два! Наконец на манкентском шоссе остановился у одного из супермаркетов, схватил сумку, вылез из машины, опель тормознул метрах в пятидесяти. Беспечно насвистывая и не торопясь, Атамбай вошел в магазин, там, нервничая, кинулся к черному входу, сунул охраннику десять долларов за открытие двери и, оглядевшись, юркнул в соседние дворы. Бегом проскочил квартал, задыхаясь - тормознул такси. Домой нельзя, обманутые и озлобленные боевики рванут туда, Атамбай нырнул на заднее сидение, назвал адрес.
Мурка сидела, оперевшись лбом в ладонь, и тупо смотрела на лакированную крышку стола, неслышно, по воздуху подплыл Грек, она испуганно встрепенулась:
--Черт! Грек, сколько раз просила! Как из-под земли!
--Слушаю, Клеопатра Алексеевна. - несколько склонил он голову к правому плечу. - Слушаю.
--Ты что-нибудь понял?
--Ты имеешь в виду, Мурка, Атамбая?
--Да, да.
--Ничего не понял.
--Какого ему не хватало? Грек? Разве он плохо жил? - она вдруг поймала себя на слове "жил" - глагол в прошедшем времени, и ядовито усмехнулась. Разве он плохо жил? - повторила снова, подкрашенное синим, подрагивало веко. - Гнида! Он владеет информацией, которой владеть не должен! Договора, банковские счета, связи с Афганом, Россией, передвижение наркоты, ему известны люди в таможне, в полиции, в прокуратуре и судах, в акимате, в Астане, тайники с оружием - все! Даже урановые сделки! Ему известно - все! тихо и устало резюмировала она. - Грек, прочитай мои мысли!
--Ты что, Мурка! - так же тихо ответил он, широко распахнув глаза, и начиная понимать. - Это же - Атамбай! Мы пришли с ним почти вместе!
Она вздохнула. Потом ещё раз.
--Это необходимо. - и с нажимом провела ладонью по лицу, от лба до подбородка. - Другого выхода нет.
--Но может быть, он поймет, что сыграл атанду, ведь не полный же бажбан!
--Полный! Полный бажбан, но очень информированный!
Грек и сам понимал, что вопрос с Атамбаем решен, и решен правильно, другого выхода действительно нет, но тянул, резинил, сам не зная зачем.
--Вообще то, конечно, за ним и раньше наблюдались вздрюки. Но... Мурка, подумай...
--Это должно произойти сегодня, Грек. Знаешь почему? Пятнадцать минут назад он бросил машину на манкентском шоссе и слинял. Скрылся от наблюдения. А если этот туз колыванский уже в КНБ? Например, у Ромейко? Представляешь?! Сегодня Грек, сегодня! Найди из-под земли, и - он мне больше не нужен.
Не прощаясь, Грек вышел своей плавной, рысиной походкой.
Несколько парней звонили в квартиру на третьем этаже, за железной дверью было тихо, никто не отвечал. Один выхватил блестящую фомку, и ловко орудуя, открошил штукатурку под железным каркасом возле замка, в отверстие стал виден язычок, подтолкнул его - дверь отворилась. Вместе ворвались в прихожую и разбежались по комнатам, вещи лежали в полном порядке, значит, хозяина не было. Старший, выхватив из холодильника пиво и откупоривая, набрал номер на сотке.
--Ало? Это я. Его нет. Двоих? Понял тебя, понял.
Повернулся и коротко скомандовал:
--Двое в засаде, остальные за мной. - перевернул бутылку, выливая недопитое, шипящее пиво в раковину.
Кошенов накручивал номеронабиратель, в экстренном порядке обзванивая знакомых, наводил справки: куда мог провалиться Атамбай почти мгновенно? Час назад оторвался от наблюдения, весь город поставлен на уши - пропал! Такой прыти от интеллигентного, спокойного Атамбая не ожидали. Сказать по правде, было в нем всегда что-то светское, холеное, каким образом он уживался среди "Серых волков" - загадка. Никогда не слышали от него феню, а если, бывало, ругался - то сдержанно и стеснительно. Али Кошенович выглядел раздосадованным. Своей скрытностью и непонятностью Атамбай и прежде вызывал подозрение, но Мурка с Шерифом пригрели "Святого Павла", вот и благодарность грянула!
Грек на секунду заскочил домой, забыл в тумбочке документы на машину, и тут его застал звонок Кошенова, он интересовался результатами поиска.
--Какие там результаты! Залег, он залег! Люди с ног сбились! Ты, Али Кошенович, звондай по всем каналам, только осторожно, лишний шум ни к чему! А я на связи. Вот бухгалтер! Как утонул! - проорал в трубку.
И вдруг его осенило.
--Слушай, Кошенович, кажется, я знаю, где он! Ну - точно! Твою мать, как я сразу не допёр? Продолжай на всякий случай, а я пробью свою идею! Грек бросил телефон и устремился на выход.
Из кухни несло жареным мясом и картошкой, тетя Валя готовила бефстроганов. Наперерез Греку вышла из туалета Юля и кинулась к нему, сцепив руки замком на его шее.
--Куда? Не отпущу! - пошутила, осыпая его поцелуями.
Грек разжал замок и грубо оттолкнул её.
--Некогда! Обедайте без меня! - Но в дверях остановился, и мягко поправился: - Извини. Я задержусь на работе, хорошо? Я тебя люблю! - сделал глазки, послал воздушный поцелуй и стремительно слетел с лестницы, стремительно, но беззвучно.
Узнав, что ехать придется на Сыр-Дарью в Майли-тугай, водитель жигуленка от поездки наотрез отказался, и только получив от Атамбая вперед наличными сто пятьдесят баксов - согласился без радости. Гонять машину по пыли, по бездорожью, на вечер глядя - удовольствие не из великих. Сколько таксистов пропадает! А тем более, что ехать в такую глухомань. Он опустил левую руку и незаметно пощупал приготовленную для таких случаев монтировку, спрятанную между дверью и сидением. На месте. Парень то на вид смирный, глаза грустные, но кто его знает...
Когда забуксовали в прибрежном дарьинском солончаке, Атамбай принял решение дальше топать пешком, осталось километра два, зато полного бездорожья. Шлепнул шоферу на панель приборов добавочные двадцать долларов, помог вытолкать машину на разбитую колею, и когда жигуль, безбожно воя, скрылся за поворотом - с сумкой стал продираться сквозь густые заросли саксаула, джантака, джангиля, валежника.
Витя был дома и оказался трезвым, редкая удача! Атамбаю обрадовался, и особенно обрадовался предстоящей выпивке, без которой тот не являлся. Сразу захлопотал с костром, схватив топор, принялся рубить ветки стального саксаула.
--Иди сюда! - подозвал Атамбай, спуская сумку в землянку. - Не суетись, Витя. Костра не нужно.
--Как так? - удивился тот. - Чаек сварганим, попьешь с дорожки.
--Не надо!
--Ну, смотри сам. А то - я скоро!
--Костер жечь не будем.
--Да что случилось? - теперь только он обратил внимание на усталый, встревоженный вид Атамбая.
--Садись! - предложил Атамбай. - Витя, у меня неприятности. Очень большие. Тебе лучше уйти к соседям. Ну, к бичам твоим.
--Расскажи, давай толком, а потом я решу, куда идти. Идет?
--Ладно. Идет. - Атамбай задумался, почесывая лоб. - Короче, так. Меня разыскивают, если найдут - убьют.
--Менты? Проворовался, что ли, бухгалтер?
--Какое! Если бы менты. Гораздо хуже! Бандиты ищут!
--Та-ак! Не стану спрашивать за что - все равно не скажешь. Да это и не важно. - Помолчал. - Та-ак! - повторил снова. - Ладно! У меня тут кое-что припасено для торжественного случая, кажется, случай наступил. Не дрейфь, бухгалтер! Как там говорят? Прорвемся? Прорвемся!
Он поднялся и охнул, схватившись за почку, пару раз согнулся-разогнулся и отправился в ближайшие кусты. Там, с помощью лопаты откопал яму, вынул большой полиэтиленовый сверток и притащил к землянке. Развернул - положил перед Атамбаем жирно смазанный автомат Калашникова с двумя набитыми рожками, и двуствольный обрез с пятью патронами шестнадцатого калибра.
--Откуда!? - изумился Атамбай, рассматривая сюрприз, проводя пальцем по оружейному маслу, стекающему со ствола.
--Откуда? - переспросил Витя, улыбаясь. - От верблюда! Думаешь, бичи только водку пить умеют? Во-от. Для начала хватит, а там - как бог даст.
--Ты даешь! - качал головой Атамбай. - У меня дома тоже вальтер в тайнике. Но домой нельзя. И стрелять я толком не умею, баловался иногда, было дело, а так...
--С обреза стрелять легко. - успокоил Витя. - Как с обычного ружья. Два патрона в ствол - пали. Патроны береги, пять штук, больше нету. Между прочим, картечь.
--Может, не придется...
--Дай то бог.
--Вить, а может, тебе лучше действительно уйти? К чему такие приключения?
--Эх, Атамбай, Атамбай! Высоко ты меня ценишь! И отца твоего знаю много лет, и тебя. Как потом общаться будем? Да не бойся, говорю - прорвемся!
Они тщательно протерли оружие, вымыли руки, поели хлеб и консервы, привезенные Атамбаем, помидоры с огурчиками.
--Может, сто граммов? - предложил Атамбай.- Винчика.
--Не, - отказался Витя, - не хочется. - и жадно сглотнул слюну. Потом!
Спать легли рано, Атамбай включил радио, послушал пять минут, и выключил. Никакая информация не воспринималась, в голову лезла тревожная дребедень. Долго ворочался, сопел, хлопал глазами в темноте и заснул к утру. Рядом спал Витя.
Рано утром позавтракали теми же консервами, попили воды.
--Схожу-ка я на рыбалку. - рассуждал Атамбай, кутаясь в шерстяной свитер, было прохладно. - К обеду горячей ухи сварганим, днем костра не видно.
--Обрез захвати. - напомнил Витя, выкладывая патроны.
В знакомом затоне тихо шелестели зеленые камыши, стайками над головой вилась мошка. Жирные, черные комары, хорошо потрудившись ночью - на день укладывались спать, лишь отдельные экземпляры лениво, сонно жужжали над ухом.
Атамбай закинул удочку, сел на колени и услышал первый выстрел со стороны землянки. Стаи уток шумно поднялись в воздух, взлетели стремительные фазаны. И тут же следом затараторил АКМ длинными и короткими очередями. Затем Атамбай различил чеченский Борз и израильский УЗИ. Он подскочил, вложил два патрона в стволы обреза, взвел курки и ринулся, почти не прячась, к Вите на помощь. Бой впереди разгорелся нешуточный: озлобленный калашников молотил во все стороны, шальные пули свистели и резали ветки даже над головой бегущего Атамбая. Когда замелькали фигуры бандитов, Атамбай не целясь бахнул дуплетом, дрожащими руками перезарядил обрез. Сразу воздух вокруг ожил, и белый солончак покрылся сетью мелких разрывов. Он выстрелил ещё раз и вскрикнул от боли - пуля раздробила правое плечо. Из обвислой руки выпало оружие, под рубашкой фонтанировала кровь, ручьем сбегая к трусам. Со стоном попробовал поднять обрез левой рукой, но не успел: трое подбежавших парней выбили его пинками, заодно угощая стрелка ударами по ребрам и по голове.
--Ты что, паскуда? Двоих наших уложил?!
--У него картечью заряжено! Как по кабанам палил, гад!
Атамбай подхватили под руки, потащили к землянке, отсеченная Витина голова валялась возле догорающего костра и испуганно улыбалась. Из-за кустов по воздуху выплыл Грек, достал стеклянный пузыречек, отсыпал насвай на ладонь, и, оттопырив нижнюю губу, отправил туда зеленые крупинки. Сплюнул густую слюну и посочувствовал:
--Больно, Атамбай? Зря ты так. Против Мурки воевать нельзя. Э-эх! Ну прощай.
Махнул высокому парню, тот подошел, выхватил кривой узбекский нож из-за ремня, и, всадив по рукоятку в живот Атамбая - рванул лезвие кверху. Атамбай еще стоял, а кишки уже вывалились в золу костра, левой рукой он удивленно собирал их на место - потом рухнул.
--Откуда столько жестокости? - Грек брезгливо поморщился, и опять сплюнул зеленую насвайную слюну. - Мясник!
Цаца, улыбаясь, скаля белые зубы, пошутил:
--У тебя что, сердце больное? Отвернись, Грек!
От налетевших мух невозможно было отбиться. Грек матюгнулся и коротко бросил:
--Уходим!
38
На столе дымился горячий кофе в чашке с блюдцем. Два зеленых человечка, два гномика, стояли возле чашки. Оба остроухие, с длинными тупыми носами, в зеленых колпаках и кафтанчиках, с беленькими круговыми воротничками, тонконогие и круглоглазые. Один держал чайную ложку, как весло, и помешивал ею крепкий кофе, другой, сложив ручки на животе, грустно смотрел в чашку, будто в фаянсовую бочку.
--А-а! Вас уже двое... - безразлично определил Козыбаев, пожимая губами. - Ведите себя прилично...
Смахнул человечков, как смахивают назойливых мух, взял напиток, сделал глоток и тут же запил холодной водой. Так научила Муратидзе на обеде в честь открытия больничной пристройки. Это вкусно: обжигающий кофе - глоток ледяной воды, обжигающий кофе - глоток ледяной воды.
Что-то не ладится с заводом, на который положила Мурка глаз. Человек, которого она внедрила в заводоуправление, и который претендовал на место директора с его, Козыбаева, подачи - не прошел. Иностранцы не позволили. Хотя - какие там иностранцы! Россияне! Самый крупный пакет акций, хоть и не контрольный. А после того - директор с главным бухгалтером залетели в автомобильную аварию... Далеко не дура, эта Муратидзе. Заводец хоть и низкорентабельный, однако продукцию дает монопольную в Казахстане. Большие потенциальные возможности, большие. Руки надо правильно приложить.
Под столом послышался шорох. Козыбаев нагнулся, и увидел выползающую на коленях обнаженную Мурку. Жгуче-черные слипшиеся волосы раскиданы по спине, по плечам, груди острыми сосками торчали книзу, лицо повернуто на Козыбаева, а из раскрытого накрашенного рта высовывалось яблоко человеческого глаза. С ярко-красных губ стекала струйка крови, в самом глазу тоже были видны порванные кровавые капилляры. Глаз осмотрел кабинет, мебель, дорогую аппаратуру, покосился на Козыбаева, затем Муратидзе захлопнула рот и прокашлялась.
--Простыли, Клеопатра Алексеевна? - участливо спросил аким, допивая кофе. - В кабинете прохладно, кондиционер, а вы раздеты. - Сбросил со стола гномов и поставил чашку. - Оденьтесь, оденьтесь. Неудобно.
Тут в дверь постучали, вошел смутившийся помощник, обнаружив шефа с всклокоченными волосами, с расстегнутой ширинкой, из которой торчал конец белой рубашки.
--Нургали Аширович... Там, этот, редактор...
--Какой редактор? Я не звал...
--Ну, которого избили. Говорит, вы вызывали.
--А-а! Да-да. Сейчас. Пусть войдет.
Козыбаев глянул в зеркало и быстро привел себя в порядок, заправился, причесался. Когда появился газетчик - был в полном ажуре. Пригласил его присесть за длинный боковой стол, сам опустился рядом.
--Как чувствуете себя, господин Курашов?
--Лучше. Спасибо.
--Да. По вашему лицу не сказать, что лучше. Вы хоть запомнили лица этих ублюдков?
--Нет.
--Особые приметы? Ну, хоть что-нибудь?
--Да нет. - развел он руками - Неожиданно произошло. Напали, избили, исчезли.
--Что творится! Как говорят - о времена, о нравы! У вас боевая газета, наверное, успели кому-то насолить. - Козыбаев поднялся и прошелся по кабинету взад, вперед. - Я возьму это дело на контроль. Но и вы тоже, знаете - поосторожней. Считайте, вам сделали предупреждение. Ну, бандитизм, ну бандитизм! Этого я так не оставлю. Конечно, вы поливаете и меня грязью, но пусть на вашей совести все и останется.
--Мы даем объективную информацию, ничего не выдумывая.
--Ладно вам! Вся эта объективность от оппозиционности! Кто этого не понимает? Но я одинаково отношусь ко всем журналистам, и своим, и оппозиционным. По-демократичному.
И опять под столом послышался шорох, оголенная Мурка выглядывала из-под тумбы - два длинных клыка блеснули в солнечном кабинете. Козыбаев испуганно, ногой задвинул её обратно под стол, и щелчком, будто сбивая пылинку, ударил пальцем по ногам зеленому человечку. Колпак от удара подскочил, и он, кувыркаясь, отлетел к другому гномику. Там, потирая ушибленное колено состроил рожицу и показал городскому голове кулак.
--Извините. - виновато сказал Козыбаев редактору.
--Не за что. - удивился он.
--Наверное, считаете меня странным?
--Почему? Хотя, все люди со странностями. Но вообще - человек вы интересный. Не каждый решится в самолете дать отпор террористам. Это и в правду героическим поступком можно назвать.
--Н-да? Ну и пишите об этом.
--Сколько же об этом писать? - опять удивился Курашов. - Событие перестало быть сенсацией. Полгода вы не сходили со страниц газет.
--Вы пишете только сенсации...
--Специфика нашего цеха. Издержки производства. Но все же не только сенсации нас интересуют. Не обижайтесь, но если акимат нарушает закон "О языках", то, что делать остальным? И так во всем.
--Имеете в виду вывеску на входе?
--Да. Но и не только.
--Заменим мы её, заменим. Раз уж так остро вопрос стоит. А человек вы несговорчивый. С острыми краями, обрезаться можно.
Курашов повел плечом.
--Какой есть.
--Ладно, идите. - холодно скомандовал Козыбаев, и двинул Муратидзе под живот. - Сделайте выводы. Расследование я возьму на себя.
Редактор удалился озадаченный и неудовлетворенный. Козыбаев потер лоб и спросил у гномов, ведя носом:
--Откуда омерзительный дух? Журналюга воняет, что ли?
Мурка выползла на середину кабинета, на центр захоженного цветастого ковра - вся посиневшая, как мертвец, изо рта, распахнутого буквой "о" - на Козыбаева выпучился окровавленный человечий глаз. Хрипло спросила, заложив глаз за щеку и потому шепелявя:
--Упрямый? Упрямый он! Кончать его! Самое вкусное - рыбьи пузыри и человечьи глаза!
Козыбаев потянулся за рулончиком свернутых газет, чтобы прихлопнуть расшалившихся гномов, которые, подняв шариковую ручку, с трудом выводили на акиматовском номерном бланке распоряжение акима:
"На основании документов, представленных комитетом национальной безопасности Республики Казахстан, произвести комплексную проверку деятельности фирмы "Ынтымак LTD". За нарушение налогового законодательства, и других фактов, изложенных в справке КНБ - привлечь к ответственности генерального директора фирмы Муратидзе Клеопатру Алексеевну".
Аким стукнул рулоном по столу, и промахнулся, зеленых человечков ветром сдуло на пол, они стремглав бросились к щели, где проложен телефонный шнур и скрылись. Козыбаев подергал шнур, носком туфля досадно пнул по щели, и безнадежно махнул рукой. Оглянулся - Муратидзе уже стояла во весь рост: синюшная, клыкастая, эластичный животик прижат к позвоночнику, из-под кожи видны ребра. Теперь вдруг Козыбаев увидел, что волосы у неё огненно-рыжие, а никак не жгуче-черные, такие же рыжие клочья торчат из подмышек, и даже на лобном месте, припухлом и бессовестном - красуется огненная копна. Она захохотала, обнажив желтые зубы, с презрением тыкая в него пальцем:
--Даже с гномами не справился! А изучал китайскую философию!
Но в дверь снова постучали, и Муратидзе мышью нырнула под стол. Появился помощник.
--С прокуратуры пришли, по поводу фирмы "Ынтымак LTD". Что сказать?
--Пусть войдут. - Козыбаев встряхнул чубом, подошел к стене и начал рассматривать карту Казахстана.
39
Разложение трупов вызывало отвратительную вонь, следственная бригада работала, затыкая носы. Установить личности убитых не составило труда, рыбаки, звонившие в КНБ и полицию, хорошо знали бича по имени Витя, второго убитого опознал майор Ромейко, неоднократно сталкивавшийся с ним по делам фирмы "Ынтымак LTD". Жестокость, с которой были убиты эти двое, поразила всех. Убийцы действовали настолько озверело, нагло, что даже не пытались замести следы, надеясь, видимо, на глухое безлюдное место. Фотографы щелкали камерами, сверкали фотовспышки, операторы снимали на пленку изъеденную червями, но пока еще узнаваемую голову, валявшуюся в пыли, запечатляли размотанные на несколько метров кишки второго трупа. Еще день - и воронье с шакалами и мухами завершили бы то, что начали бандиты.
Ромейко с полковником КНБ стояли поодаль и тихо беседовали.
--Ну, в общем все ясно. - сказал Ромейко, туфлем рисуя на песке различные фигуры.- Была причина убрать бухгалтера, который много знал. Значит, материалов хоть отбавляй, санкция прокуратуры готовится, спецназ готов, вся эта банда так называемых "Серых волков" под наблюдением, думаю, скоро надо брать. - Он усмехнулся. - Если, конечно, опять оттуда, - тыкнул наверх, - не помешают.
--Не помешают! Под мою ответственность, в случае чего. - успокоил полковник. - Меня интересует другое: куда девался груз, таблетки? Через Тараз уходили в горы с грузом? С грузом! А в бой ввязались в Таджикистане пустые! Значит? Нет ли в горах промежуточной базы, о которой мы не знаем?
--Трудно сказать. Пожалуй, нет. Зачем? Груз ждет Борода, за него заплачены деньги, да ещё какие! Нужно было, как можно скорей доставить его на место, в Тора-Бора. Или где там? Ну, на Памир? Они ведь так и не поняли, что груз липовый.
--Если нет базы, где тогда груз?
--Вопрос интересный. Да бросили где-нибудь с перепугу! Во всяком случае, теперь мы знаем, какими тропами идет героин, и чуть было не ушел уран!
--Вот именно! Чуть было! А куда делся - не знаем. И то, что таблетки липовые, успокаивает мало!
--Тут одно ясно. Если они липу не раскусили, а это маловероятно - то вернутся. Им деваться некуда. Борода ошибок не прощает.
--Да, конечно. Мы держим связь с киргизами и таджиками, с Пянджским погранотрядом.
Следственная бригада завершала работу. Для того, чтобы загрузить трупы, из КПЗ специально доставили троих мужиков, получивших по пятнадцать суток административного ареста за мелкое хулиганство по пьянке. Они, ругая полицейское начальство, накинули белые покрывала на убитых, и, еле сдерживаясь, чтоб не вырвать, втащили в фургон. Зато их сегодня должны выпустить досрочно.
Ромейко поправил подплечную кобуру и спросил:
--А с акимом как будем?
--А что с акимом? Прямых улик нет. Подозревается в связях с бандой? Подумаешь! Подозрение в суд не представишь... Вчера он получил от нас сводку по "Серым волкам", весьма был недоволен. Да и - герой он! Эпизод с террористом у него не отнимешь. Орденоносец! А то, что запачкан в делишках с фирмой "Ынтымак LTD" - так он и не обязан расследовать их криминальное начало. Это наша задача. Нет, аким сидит твердо, его не сковырнешь. Своё место купил дорогой ценой, и биться будет насмерть. А вот Кошенов - штучка любопытная. Очень. Он ведь даже бравирует заступничеством "Серых волков". Предвыборный плакат помните? Кандидат в депутаты - в обнимку с волком! Эффектно! Только нам что с того? Мы ведь до сих о нем знаем меньше, чем о ком-либо. Является ли он членом банды? В чем конкретно замешан? Если замешан - какие вопросы курирует? Есть ли на нем кровь? Полная неизвестность. Потому прокуратура и не дала санкцию на его арест. Странный тип. Нутром чую, что грехи за ним крупные, а ни единого доказательства! Даже оперативной информации нет! Волк! Настоящий волк!
--Или серый кардинал?
--Для кардинала все же кишка тонковата. И Муратидзе не потерпит над собой никого. Даже банду Нишана лихо под себя сработала. - Полковник улыбнулся. - Даже ваших бывших коллег, "Когтей орла". - Помолчал. - Ну? По коням?
Полицейский фургон урчал, полз, ломая тонкую корочку солончака. Они сели в служебную волгу, и тронулись вслед за фургоном. Тугайные заросли царапали краску машины, злобно ворчал шофер, ползя на первой скорости, вот-вот собирался закипеть радиатор.
40
В парной было так натоплено, что Грек выполз в предбанник чуть живой. Там, на кожаном диване, застеленном простыней, лежала на спине утраханная и упаренная Мессалина. Ноги - бессильно разбросаны по сторонам, оголив в промежности большой красный зев, густо заросший волосами. Руки и голова беспомощно свисали с дивана.