У Мурки находились Атамбай и главный экономист, Кошенов с Греком поздоровались и сели. Пока рассаживались и здоровались, Мурка, зажав сигарету меж пальцев, делала затяжку за затяжкой.
-- Поздравляю! Афганцы упали на хвост! За Уральск предстоят разборки. Думаю, придется рвать в Кабул, они не должны нас винить, иначе - война. Грек, проанализируй ситуацию шаг за шагом, где прокололись? Менты ни причем, это ясно, тогда кто егор? - Присутствующие вжали головы в плечи, Мурка вела взглядом по лицам, правое веко подергивалось. - Или случайность?! На завтра меня приглашают в УВД. Приглашают! А могли бы, как обычно делается, положить всех на пол! Раздербанить офис и подразделения! Приглашать - не их стиль! Грек, ищи егора! Ну, не крот же у нас! Может, стуканул кто-то, может, трепанулся по глупости. Думай! Грек, думай! - Мурка вздохнула, выбросила бычок в форточку и засмолила новую сигарету. - И вот еще что. Питерские выкатили предъяву по электронной почте. Завтра прибудет брателло с малявой. Сроки вышли, лицензии нет, хлопок не отправлен. Предлагают вернуть бабки, плюс проценты за просрочку. А мы не расчитались с афганцами! Что делать? Али Кошенович, на предвыборную кампанию истрачена уйма денег! Информацию давай! По депутатам, по акимату, делай депутатские запросы, работай! Па-ши!
Кошенов труханул, кажется, у Мурки начинался прилив бешенства. В этом состоянии у неё расширялись зрачки, глаза становились мутными, и легко могла пристрелить кого угодно. Но взяла себя в руки, и, глядя на пешеходов за окном, задумчиво спросила:
--Атамбай, ты курируешь сбыт хлопка. Потеряем питерский канал, с кем будем работать?
Атамбай покручивал авторучку на лакированном столе. Поднял голову.
--М-м-м... Есть латыши... Они, правда, с Нурлыбаевым якшались... Когда узнали, что его нет - пробовали выйти прямиком на хлопзаводы. Их, естественно, нейтрализовали. Кажется, все поняли, тогда и обратились к нам. Шустрые парни. Не успел доложить, вы были у Шерифа.
--Что за люди? - Мурка приблизилась к зеркалу, поправила жгуче-черные волосы, упавшие на плечо. - Кто такие?
--Двое, из Риги. Посредническая фирма, торгующая хлопком. Перепродают, по-моему, в Швецию. До Нурлыбаева работали с Таджикистаном, а когда влипли в заварушку с оппозицией - бизнес свернули. Насколько выяснилось - клиенты надежные и пунктуальные, как немцы. О нашей фирме слышали, готовы заключить контракт и произвести частичную предоплату, остальное - аккредитивом.
Волосы не ложились на место, Мурка открыла тумбочку, достала и пришпилила заколку.
--Если питерских накажем, вернем половину. Что будет?
--Само собой, война. Питерская братва - не волгоградская. Хорошо, что в Волгограде на месте Седого Филя оказался. А если бы нет? В Питере не получится...
--Не получится.- перебила на полуслове. - И все же, думаю так. Надо рассчитаться с афганцами, для этого - перекинем деньги питерской братвы. Будем резинить, тянуть сколько можно, а там - война, так война. Чем рассчитываться!? Когда возобновим лицензию, Атамбай, переводи стрелки на латышей, пощупаем прибалтов. Готовиться! У питерцев самолет! Грек, собирай пацанов! Объяви - мы в состоянии войны!
Ожил телефон, она сняла трубку и кинула на место, не желая отвлекаться от разговора, но телефон трезвонил и трезвонил.
--Слушаю! - раздраженно крикнула, прижимая зубами нижнюю губу.- Что!? Ничего себе! Когда? Вот мразь! Ладно, за информацию спасибо!
Положила трубку, встала, и медленно ступая, прошлась по кабинету, под любопытными взглядами присутствующих. Опять прикурила сигарету.
--Полковник в управлении застрелился! Слюнтяй! Рано, рано! С него мы ничего не выжали! - И нервно стукнула кулаком по ладони, стряхнув пепел на пол.
8
Капитан Ромейко грыз ноготь и рассматривал Мурку, щурясь от солнечного света, бьющего через двойные рамы окон. На столе - факсовый аппарат, изящный стакан для авторучек и карандашей, перекидной календарь, голубой флажок Казахстана на металлической подставке, а впереди - раскрытая папка. Обстановка спартанская, на голых стенах - портрет президента Назарбаева. Мурка скучала напротив Ромейко.
--В вашем рассказе некоторые неточности. Расскажите подробнее, как, каким образом в машинах, принадлежащих фирме "Ынтымак LTD" - оказались наркотики. Крупнейшая партия!
Мурка попросила разрешения закурить.
--Да-да. Курите. - капитан поднес огонь.
--Ничего определенного сказать не могу. Я выстраиваю цепь, и делаю выводы. Для себя.
--Ну, поделитесь.
--Во первых, вину признал парень-экспедитор. Во время загрузки контейнеров баритом - кто-то, а может, и он сам, закинул в полипропиленовые мешки героин. Рабочие могли ничего не знать, потому что, технически это выполнить легко. Во вторых - откуда появились гаишники? Они что, охраняли караван? На каком основании? Фирма договора с ними не заключала. Дальше. Почему застрелился их начальник? Полковник Турбай? С какой стати? Не потому ли, что накрылось мероприятие по транспортировке наркотиков, погибли подчиненные, и за все придется отвечать? Не видите связь?
--Хотите сказать, экспедитор был связан с наркодельцами, и вы ничего не знали?
--Конечно. Ничего. Возможен такой вариант: наркодельцы - сами гаишники, в сговоре с экспедитором.
--Возможен. Мы допросили ваших сотрудников, и шоферов. Кстати, а почему вы сегодня без юриста?
--Потому что, дело ясное, вы и сами понимаете. А шофера...Что шофера? Им грузи - они везут. За груз отвечает экспедитор.
--Понимаю, понимаю. Между прочим, Турбай оставил предсмертную записку о том, что виноват в гибели подчиненных.
--Вот как? Интересно...И-и, что он еще написал?
--И все.
--Так коротко?
--Да, так коротко.
--Ну, тогда и объясняется ситуация с наркотиками! - Мурка оживилась, повеселела. - Я и предполагала! ГАИ криминализирована до предела!
--Может, все именно так, как вы рассказываете. Кроме малюсенького момента. Экспедитор не мог полтонны наркотиков погрузить один и незаметно. Согласитесь? Тяжеловато.
--Да. Но это можно сделать не сразу. А главное: загружает барит в полипропиленовые мешки не наша фирма. Мы только перепродаем упакованную продукцию. Посредники. Производством занимается государственное предприятие.
--Ну, раскрыть мешки и сунуть туда героин - можно и на ваших складах.
--Конечно. Поэтому и подозреваю гаишников, в сговоре с экспедитором.
--Хорошо, Клеопатра Алексеевна. Беседуем почти два часа, вы многое объяснили. Говорят, занимаетесь благотворительностью? Гм. Похвально... По факту транспортировки наркотиков, сами понимаете, заведено уголовное дело. Будь моя воля, я бы арестовал вас прямо сейчас, несмотря на покровительство высоких чинов. Разберемся. А пока... Нам еще понадобится ваша помощь. До свидания?
--До свидания.
Когда Мурка ушла, Ромейко доложил по вертушке:
--Как и ждали! Для них самоубийство Турбая - спасательный круг. Валят на него! Так точно. Да-да. Так точно. Нет, мы по оперативной информации знаем положение вещей, но в том и дело, что информация оперативная! Согласен, нельзя сейчас задерживать, для суда не хватает доказательств. Как? Слушаюсь! Так точно. Есть!
9
Мессалина бежала домой, перекинув сумку через плечо. Весь день шуровал осенний ливень, по тротуару, по дорогам растеклись полноводные волги и енисеи. Дождь лил настолько плотно, что через толщу косых струй не просматривались жилые корпуса. Разлетались грязные брызги от ослепших машин, и тогда чертыхаясь, озлобленные прохожие шарахались по сторонам. Впечатление росло - этот сволочной дождь не кончится никогда, вот-вот наступит конец света, Всевышний к ответу призовет людей, а души полны скверны и грехов. И настроение мутное.
Мессалина заскочила в подъезд и, бормоча ругательства, принялась стряхивать с вымокшей куртки остатки воды, притопывать ногами по бетонному полу. И увидела в плутьме человека с накинутым капюшоном, такого же вымокшего и несчастного. Он устремился к ней.
--Сережа! Вот это - да! Привет! - Мессалина от неожиданности расплылась в счастливой улыбке и повисла у него на шее. - Привет-привет-привет! одаривала поцелуями Сергея и радостно смеялась, пританцовывая на цыпочках. Когда приехал? Сколько ждешь?
--Наверное, час! - Сергей обнимал её мокрую, продрогшую, целовал в волосы и в глаза, в мочки ушей, продернутые золотыми сережками. - Жду-жду, хотел уходить. А то время шесть, последняя маршрутка в Кентау уйдет, что тогда делать? Тебя нет...
--Пошли-пошли-пошли! Согреемся, обсушимся! Знал бы ты, как я соскучилась! А тут погода такая! Настрой дурацкий! - одной рукой оббивала с себя влагу, а другой тащила Сергея за собой.
В квартире тепло и уютно. Центральное отопление не включали, но круглосуточно горели два электрических обогревателя, а для горячей воды стояла газовая колонка. В первую очередь переоделась сама и дала переодеться Сергею в трико и футболку, в махеровый халат. Когда он в это облачился принялась хохотать. Футболка трещала по швам, трико размером по колено, а руки далеко высовывались из халата. Затем приготовили ужин: яичницу с поздними помидорами и луком, нарезали колбасу, включили чайник, достали початую бутылку водки. Кушали и любовались друг другом.
--Вот! Приехал проведать тебя! - Сергей чавкал, не сводя с Мессалины глаз.-Как живешь? Как работа?
--Нормально. Работаю там же, парикмахером, стригу женщин, делаю завивки, прически. Целыми днями занята, к вечеру валюсь от усталости с ног и сплю, как рядовой службе. За уши не разбудишь. А ты? Как в Кентау?
--Так же, ничего нового. Шахты топят, правительство отказалось субсидировать город. Сейчас все гадают, будет ли экологическая катастрофа? Нет наверное...Но еще другая напасть! После затопления возможны обвалы, зону определили и говорят, выделили деньги на эвакуацию жителей. Наверное и сама знаешь! В газетах писали, по телевизору показывали, я по радио слушал.
--Такой был город!.. Значит все? Впереди разруха?
--Брось ерунду пороть! Газеты делают имя, им сенсация нужна, массовый читатель! Покричали-покричали, и забыли. А жизнь продолжается. Этот базар я слышал, еще когда в университете учился: все - обвал, все - эвакуация, все конец Кентау. Просто воров много, это известно. У меня хоть и не экономический факультет, но даже я прекрасно понимаю, как устраивать город в дальнейшем. Ведь у населения денег нет? Нет. Поэтому бизнес развивается однобоко: предприниматели вкладывают последнюю копейку туда, где меньше капитальных затрат. В частные магазины, кафешки, барчики. В торговлю и сферу обслуживания. Сейчас их столько, что многие, не выдерживая конкуренции, закрываются. Пошел обратный процесс. А вот для того, что бы заняться более серьезным бизнесом, производством продукции, нужно брать кредиты, а многие боятся: с такими процентами, залогами, проверками, взятками проверяющим опасно, можно вылететь в трубу. Выход? Властям надо самим покупать мини-заводы, мини фабрики, линии, различные технологии, то есть капиталоемкое оборудование. А потом уже, на лизинговых условиях, сдавать предпринимателям. В выгоде все. - Сергей начал загибать пальцы. - Во-первых, предприниматель. Получает оборудование и начинает работать без лишних хлопот, производит отчисления в бюджет для расчета за это самое оборудование. Наступил срок - заводик переходит в частную собственность. Это технический кредит. Во-вторых, в выгоде покупатели. Так как заводики должны производить продукцию, которой на данном рынке в данном регионе нет, или слишком дорогая, то произведенная на месте, она будет гораздо дешевле, а в случаях брака можно быстро разобраться с производителем. В третьих государство. Происходит стопроцентное погашение кредита: попробуй, не погаси, и завод останется в руках государства. Уплачиваются налоги по той же причине. Появляются новые рабочие места. Снижается социальная напряженность. Вот так Юленька, а ты говоришь, нет будущего. Есть, только нужно с душой относиться и властям не воровать. Но, выдавая технические кредиты снижается объем взяток и поборов. Им это надо?
Юля дожевала последний кусочек, пересела к Сергею поближе. Он налил рюмку водки и, чокнувшись, опрокинул и крякнул. Юля пить не стала.
--Почему ты такой умный? Знаешь, тебе надо работать в акимате. Если будут выборы - буду голосовать за тебя. Ладно?
Сергей улыбнулся.
--А ты зато - подхалимка. - он обнял её, поцеловал жадно, нетерпеливо и долго.- Подхалимочка моя...- прошептал горячо, ощупывая грудь под кофтой.
Юля отбивалась.
--Ну погоди! Сереж, а как там мои? К ним не заходил?
--Заходил. Отец был на вахте в Джезказгане, его не видел. А с матерью в порядке. Грипповала немного, сырость. Теперь прошло, привет передает, домой ждет, соскучилась.
--И я скучаю... Болит душа. Как будто виновата перед ними. И снятся мне часто.
--А я снюсь?
--И ты снишься...
--Юль, я снова... Давай поженимся? Не беспокойся, все устроится, работаем ведь? И ты, и я. Нет, правда, сколько ждать?
--Сережа. Обсуждали эту тему. Подождем до весны. Заработаем денег, хоть как-то встанем на ноги. Ведь и на свадьбу ничего нет. Родители? Чем помогут? Я уж молюсь, чтоб сами себя прокормили! Отец с шахтерским стажем, по старым меркам, давно должен уйти на пенсию. Больной, а мотается по вахтам. Ладно бы деньги платили! За пять лет скопилось полторы тысячи, и тех получить не может. Уволиться боится, потеряет что есть. Погоди немного Сережа, до весны погоди.
Сергей безнадежно махнул рукой.
--Ай!
Вечер провели за разговорами, и поцелуями.
Юля принялась разбирать постель.
--Где будешь спать? На кровати, или на диване?
--С тобой.
Вздохнула.
--Нет, миленький. До свадьбы - нет. Стелю на диване. - Раскинула простыню, положила сверху подушку и одеяло. - Будет уютно!
А в дверь постучали. Юля вышла в прихожую, щелкнула замком, откинула цепочку, открыла. На пороге дрожал Костя, взмокший и злой.
--Ну, тля, ты че в натуре? Как договаривались? Что за финты выкидываешь?
Юля захлопнула дверь, выскочила на лестничную площадку и зашептала:
--Не ори! Отец приехал! Сегодня не могу!
--Как не можешь? Греку что сказала? Он в "Южной ночи", ждет.
--Сказала - нет! Приехал из Кентау отец!
--Приехал - положи, пусть спит. А сама на пахоту. Давай, давай!
--Дурак! Мы пять месяцев не виделись! Если уйду, сразу поймет, что ни какой я ни парикмахер! Увезет! А Греку объясни - завтра!
Костя совсем озлобился.
--Тьфу, твою мать! Что, сучка, не въезжаешь - Грек, это не Костя! Только пальцем шевельнет - тебе матку вырвут, а пахана по стенке размажут!
--Ну, Костя, убеди его! Я знаю, ты можешь! Скажи завтра! А? Куда я денусь?
Костя плюнул под ноги.
--Хер с тобой! Попробую. Завтра приду к тебе спать!
Повернулся и побежал, перепрыгивая через две ступени. Юля вернулась в квартиру. Сергей лежал на диване под одеялом и смотрел телевизор.
--Кто?
--Как всегда! Соседи деньги собирают. На ремонт дома.
По телевизору передавали новости. Америка собирала силы, чтобы нанести удар по Ираку. В лагере союзников произошел раскол: Германия, Франция и Бельгия -против войны. По земле прокатились мирные шествия с требованием соблюдать резолюции ООН. Северная Корея, пользуясь занятостью Америки в Ираке, выдвинула ядерные претензии и разорвала договор о нераспространении атомного оружия.
Сергей косился то на экран, то на Юлю.
--Юль. Если меня заберут на войну, будешь ждать?
--Что ты мелешь, глупый? - наклонилась, и прикоснулась губами к его носу. - Тебя не заберут ни на какую войну!
--Почему?
--Потому, что не отпущу! Ни за что!
И от усталости, и разморенный теплом и водкой, Сергей засыпал.
--А у тебя хорошо. Квартиру купила, обстановку, гараж. Для машины? Парикмахеры в Шымкенте хорошо зарабатывают...
--Гараж - это так, вместе с квартирой продавали. В нагрузку. Не гараж, а одно название. А вообще - работаю с утра до ночи каждый день. Посетителей много, на чай оставляют...Постоянные клиенты - подарки делают. Я им нравлюсь.
--И мне... Я тебя люблю... - глаза слиплись, он засопел.
Юля разделась и легла в постель. Но долго ворочалась, вздыхала, таращилась в темные проемы окон.
10
О том, что сегодня похороны Шерифа, знал весь Шымкент. У каждого на языке находились подробности, описанные в местной прессе. Но каждый хотел добавить свое, делал свои выводы - и слухи размножались в геометрической прогрессии. Кто-то говорил, что Шерифа убили бандиты во время очередных разборок в борьбе за сферы влияния. Кто-то врал, будто приезжала братва из Алматы, из бригады Рыжего Алмаза, устроили перестрелку. Кто-то сочинял - сам повесился.
Похоронная процессия растянулась свыше километра. Шериф был крещеным казахом, и хоронили его по христианским обычаям. Впереди молодежь несла десятки венков из живых цветов, за гробом плелись Мурка, повязанная черным платком, Атамбай, Грек, Кошенов, с ними рядом - аким города Козыбаев, несколько полицейских чинов, депутаты, предприниматели. А дальше - одной братвы человек двести пятьдесят, не считая тысяч зевак. За ними двигался нескончаемый поток машин, который сигналил на перекрестках, создавая тревожную какофонию.
На кладбище прощальную речь выдвинул аким. Отметил организаторские способности усопшего, погоревал, что уходит один из крупнейших спонсоров и меценатов, человек, много сделавший для города, строивший в области за свой счет церкви и мечети, школу в областной глубинке, человек, помогавший бедным, обездоленным. Аким красовался перед камерами городского телевидения, перед газетными репортерами, позировал, и не пытался этого скрыть. Напротив! В целях повышения популярности, выбирал любой случай, лишь бы засветиться на экранах обывателей, остаться на страницах газет в виде фотографий или цитат, или быть услышанным по радио. Выступали многие, не говорила ничего только Мурка. Стояла возле гроба, опустив голову, и молчала.
Поминки назначили в лучшем ресторане. Народ стал расходиться, разъезжаться, кладбище на глазах пустело. Охранники под руку вели Мурку к мерседесу, шофер прогревал мотор, успевший остыть на морозце. Усевшись, дала команду трогаться, когда увидела, что машет помощник акима, просит остановиться. Выбралась из машины, захлопнула дверь и засеменила к нему, перебирая ногами.
--Клеопатра Алексеевна, аким уехал, командировка в Астану. Просил передать - ждет через пару недель.
--Хорошо. Какие дела возникли?
--Ему интересно, как теперь будут строиться отношения в фирме "Ынтымак LTD"? Будет ли фирма и дальше спонсировать строительство пристройки к областной больнице, и снабжать новым оборудованием?
--Да, будет. Я держу слово. Несмотря на то, что все закончилось трагически, и врачи не могли помочь.
Под ногами хрустел тонкий ледок подмороженных лужиц, шуршали квелые листья.
--Передайте - обязательно буду.
--До свидания. Ждем вас.
Мурка повернулась к машине, но не успела сделать и двух шагов - в глазах выросла ослепительная вспышка, по ушам шарахнуло мощнейшей ударной волной, а мерседес, подпрыгнув и опрокинувшись в воздухе, тяжело плюхнулся на асфальт колесами кверху. Раздался еще взрыв - это бензобак, и кладбище начало окутываться черным маревом, нефтяным факелом пылал мерседес. Горели подрубленные карагачи, вывернутые из земли садовые скамейки, занялась огнем кем-то кинутая кукла Барби, личико её плавилось и строило смешливые гримасы.
С разных сторон устремилась братва, подскочили Грек с Атамбаем, поддерживая полы коричневого пальто, мчался Кошенов. Мурку оттеснили, окружили, отвели в отдаленное место, где не так жарко от свирепого огненного смерча.
--Кто был в машине?!
--Охранники и шофер!
--Посторонние не подходили?
--Кто знает! Народу сколько!
--Магнитную мину подцепили!
--Наши все тут?
--Все! Кажется все!
С воем подрулил полицейский фургон, за ним еще один, потом еще. Скорая помощь прибыла чуть позже. Из машины освобождали обгоревшие трупы. Помощник акима жестикулировал, рассказывая полиции о случившемся, позвали Мурку, она объяснить ничего не могла, опер матюгнулся и отстал. У него в кармане затрещала рация, выхватил её и приложил к уху, прислушиваясь.
--Что?! Когда?! - и повернулся к Мурке.- Офис взорвали! - отключил рацию и суетливо сунул назад, в карман, затем вынул, и опять положил на место.
--Ну и денек! Что, конкуренты хулиганят?
На волге Кошенова Мурка летела в офис, за ними - кавалькада иномарок, жигулей, седанов и джипов. Там орудовали пожарные: мощными струями воды заливали ревущее пламя, лезущее из окон. Верхние этажи тоже повредились: сместились плиты перекрытия. Вокруг, на расстоянии, скопилась масса народу, ближе ни кого не подпускали, боясь новых взрывов, население из ближайших домов эвакуировали. Мурка из машины смотрела на остатки офиса, на суету пожарных и полиции, на подоспевшую скорую помощь, на беготню служащих из соседних фирм - и лицо оставалось каменным. Насмотревшись - приказала ехать в ресторан на поминки, оттуда в филиал. Ей освободили тесноватый, правда, кабинетик, и ждали решительных слов. Она вынула сигарету, долго чиркала зажигалкой - никто не осмеливался помочь, затем швырнула зажигалку в корзину с мусором и прикурила от спички. Констатировала:
--Война! - сделала две глубокие затяжки. - Грек, нас опередили! Питерцы сильны, только они не дома. - задумчиво вела взглядом с одного на другого не мигая. - За меня останешься ты, Грек. А я - в Кабул!
Братва зароптала, от неё ждали не этих слов.
--На хрена это нужно!
--Там американцы!
--Клеопатра Алексеевна, в этом нет необходимости!
--Я все хорошо секу! Поймите! Что думают афганцы? Они думают - мы их кинули с наркотой! Еще день, еще два - объявятся здесь! И? Нельзя воевать на два фронта! Чуйскую долину зажимают, что с неё имеем? Потеряем афганцев хана! - она была спокойна. - Давай Грек, принимай командование. А американцы никакой роли не играют. Пусть долбают талибов с Бен-Ладеном! - повернулась к Атамбаю. - Поедешь со мной, толмачить будешь. Готовь ксивы. Грек, наведи справки: когда приехали питерцы, где осели, сколько. Гаси всех!
Несмотря на позднюю осень - Кабул встретил теплом. Съемочную группу казахского телевидения шерстили как американские, так и афганские посты генерала Дустума, потрепанную Ниву обыскивали основательно и добросовестно. Формальности соблюдены, бумаги в порядке, и телевизионщики благополучно добрались до места к утру.
С минарета разливался голос муэдзина, Кабул просыпался. По узким улочкам торговцы несли на рынок корзины с овощами и фруктами, женщины в паранджах тащили ведра, наполненные водой. В пыли у минарета устроился дервиш, возможно, здесь и ночевал. Увидев проезжающую Ниву - взмахнул кулаком, потом хапнул жмень пыли и бросил вслед.
Опять остановил пуштунский патруль, Атамбай долго объяснялся, показывая мирные намерения. После того, как погиб так называемый "пандшерский лев" во время съемок, солдаты с подозрением относились к телевизионщикам. И только увидев в окне Нивы красивую чернявую женщину - смягчились, достали кассету из видеокамеры, покрутили, повертели и вернули.
Слева высились желто-зеленые горы, у подножия устроились современные здания, выше - серые кибитки бедноты, с гор тянуло свежим воздухом. Обдавая гарью, сизым дымом, проехал переполненный автобус советского образца Львiв. На остановке бородатый мусульманин держал шипящего гуся, который вытягивал шею и норовил укусить женщину в парандже, подхватившую мусульманина под руку. Белый козел, наклонив голову, терся рогами о сложенные друг на друга деревянные ящики, набитые хурмой. Солдаты загрузились в армейский пикапчик, прикрытый сверху куском фильтроткани, и уехали.
Неподалеку от дворца Топайи-Таджбек, расположенного на возвышении и окруженного темно-зеленой растительностью, Нива остановилась. И сразу подбежал молодой афганец в чалме.
--Муратидзе? Клеопатра Алексеевна? - спросил по-русски, оглядывая салон, на безусом лице - вежливая улыбка.
--Да.
--Слава Аллаху! Меня зовут Камалбек! Почихан ждет вас, езжайте за мной!
Они последовали за Камалбеком, объезжая центральные улицы, мимо садов, дувалов, прижимаясь к пяткам каменных холмов. Дом Почихана скрывался за глинобитным забором, на обширной территории - овчарня, конюшня, коровник, еще один дом - для семьи сына, и много различных сарайчиков. Машины въехали в ворота и заглохли.
Во дворе их ждали человек десять. На Почихане - с золотыми разводами синий халат, под ним шелковая рубаха, перетянутая солдатским ремнем, на пряжке которого, красовалась звезда Советской Армии. Голова побита сединой, на морщинистом, но все-таки холеном лице - ни тени приветствия. Ладони продеты за ремень.
--Мы к вам, а вы - к нам. - с оттенком угрозы сказал он, когда Мурка с Атамбаем вылезли из Нивы. Но вдруг вспомнил о восточном гостеприимстве и спохватился. - Всегда гостям рады! - Подошел и двумя руками пожал руку Атамбая, склонился в поклоне перед женщиной. - Зарежем барашка, разговаривать будем, кушать будем, чай пить будем. - И переходя на фарси, что-то скомандовал, щелкнув пальцами. Несколько человек отделились и ушли.
Мурка попыталась обозначить цель визита, но Почихан оборвал:
--Э-э! Куда торопиться? Шериф часто в гости приезжал, а ты первый раз! Теперь торопиться не куда! Долго, долго не куда. Может - совсем не куда! Все обсудим!
Гостей повели в дом, усадили на кошму, обложили подушками. Хозяин за дверью переговаривался со своими на фарси. Мурка тревожно спросила у Атамбая, сбавив тон:
-- Поздравляю! Афганцы упали на хвост! За Уральск предстоят разборки. Думаю, придется рвать в Кабул, они не должны нас винить, иначе - война. Грек, проанализируй ситуацию шаг за шагом, где прокололись? Менты ни причем, это ясно, тогда кто егор? - Присутствующие вжали головы в плечи, Мурка вела взглядом по лицам, правое веко подергивалось. - Или случайность?! На завтра меня приглашают в УВД. Приглашают! А могли бы, как обычно делается, положить всех на пол! Раздербанить офис и подразделения! Приглашать - не их стиль! Грек, ищи егора! Ну, не крот же у нас! Может, стуканул кто-то, может, трепанулся по глупости. Думай! Грек, думай! - Мурка вздохнула, выбросила бычок в форточку и засмолила новую сигарету. - И вот еще что. Питерские выкатили предъяву по электронной почте. Завтра прибудет брателло с малявой. Сроки вышли, лицензии нет, хлопок не отправлен. Предлагают вернуть бабки, плюс проценты за просрочку. А мы не расчитались с афганцами! Что делать? Али Кошенович, на предвыборную кампанию истрачена уйма денег! Информацию давай! По депутатам, по акимату, делай депутатские запросы, работай! Па-ши!
Кошенов труханул, кажется, у Мурки начинался прилив бешенства. В этом состоянии у неё расширялись зрачки, глаза становились мутными, и легко могла пристрелить кого угодно. Но взяла себя в руки, и, глядя на пешеходов за окном, задумчиво спросила:
--Атамбай, ты курируешь сбыт хлопка. Потеряем питерский канал, с кем будем работать?
Атамбай покручивал авторучку на лакированном столе. Поднял голову.
--М-м-м... Есть латыши... Они, правда, с Нурлыбаевым якшались... Когда узнали, что его нет - пробовали выйти прямиком на хлопзаводы. Их, естественно, нейтрализовали. Кажется, все поняли, тогда и обратились к нам. Шустрые парни. Не успел доложить, вы были у Шерифа.
--Что за люди? - Мурка приблизилась к зеркалу, поправила жгуче-черные волосы, упавшие на плечо. - Кто такие?
--Двое, из Риги. Посредническая фирма, торгующая хлопком. Перепродают, по-моему, в Швецию. До Нурлыбаева работали с Таджикистаном, а когда влипли в заварушку с оппозицией - бизнес свернули. Насколько выяснилось - клиенты надежные и пунктуальные, как немцы. О нашей фирме слышали, готовы заключить контракт и произвести частичную предоплату, остальное - аккредитивом.
Волосы не ложились на место, Мурка открыла тумбочку, достала и пришпилила заколку.
--Если питерских накажем, вернем половину. Что будет?
--Само собой, война. Питерская братва - не волгоградская. Хорошо, что в Волгограде на месте Седого Филя оказался. А если бы нет? В Питере не получится...
--Не получится.- перебила на полуслове. - И все же, думаю так. Надо рассчитаться с афганцами, для этого - перекинем деньги питерской братвы. Будем резинить, тянуть сколько можно, а там - война, так война. Чем рассчитываться!? Когда возобновим лицензию, Атамбай, переводи стрелки на латышей, пощупаем прибалтов. Готовиться! У питерцев самолет! Грек, собирай пацанов! Объяви - мы в состоянии войны!
Ожил телефон, она сняла трубку и кинула на место, не желая отвлекаться от разговора, но телефон трезвонил и трезвонил.
--Слушаю! - раздраженно крикнула, прижимая зубами нижнюю губу.- Что!? Ничего себе! Когда? Вот мразь! Ладно, за информацию спасибо!
Положила трубку, встала, и медленно ступая, прошлась по кабинету, под любопытными взглядами присутствующих. Опять прикурила сигарету.
--Полковник в управлении застрелился! Слюнтяй! Рано, рано! С него мы ничего не выжали! - И нервно стукнула кулаком по ладони, стряхнув пепел на пол.
8
Капитан Ромейко грыз ноготь и рассматривал Мурку, щурясь от солнечного света, бьющего через двойные рамы окон. На столе - факсовый аппарат, изящный стакан для авторучек и карандашей, перекидной календарь, голубой флажок Казахстана на металлической подставке, а впереди - раскрытая папка. Обстановка спартанская, на голых стенах - портрет президента Назарбаева. Мурка скучала напротив Ромейко.
--В вашем рассказе некоторые неточности. Расскажите подробнее, как, каким образом в машинах, принадлежащих фирме "Ынтымак LTD" - оказались наркотики. Крупнейшая партия!
Мурка попросила разрешения закурить.
--Да-да. Курите. - капитан поднес огонь.
--Ничего определенного сказать не могу. Я выстраиваю цепь, и делаю выводы. Для себя.
--Ну, поделитесь.
--Во первых, вину признал парень-экспедитор. Во время загрузки контейнеров баритом - кто-то, а может, и он сам, закинул в полипропиленовые мешки героин. Рабочие могли ничего не знать, потому что, технически это выполнить легко. Во вторых - откуда появились гаишники? Они что, охраняли караван? На каком основании? Фирма договора с ними не заключала. Дальше. Почему застрелился их начальник? Полковник Турбай? С какой стати? Не потому ли, что накрылось мероприятие по транспортировке наркотиков, погибли подчиненные, и за все придется отвечать? Не видите связь?
--Хотите сказать, экспедитор был связан с наркодельцами, и вы ничего не знали?
--Конечно. Ничего. Возможен такой вариант: наркодельцы - сами гаишники, в сговоре с экспедитором.
--Возможен. Мы допросили ваших сотрудников, и шоферов. Кстати, а почему вы сегодня без юриста?
--Потому что, дело ясное, вы и сами понимаете. А шофера...Что шофера? Им грузи - они везут. За груз отвечает экспедитор.
--Понимаю, понимаю. Между прочим, Турбай оставил предсмертную записку о том, что виноват в гибели подчиненных.
--Вот как? Интересно...И-и, что он еще написал?
--И все.
--Так коротко?
--Да, так коротко.
--Ну, тогда и объясняется ситуация с наркотиками! - Мурка оживилась, повеселела. - Я и предполагала! ГАИ криминализирована до предела!
--Может, все именно так, как вы рассказываете. Кроме малюсенького момента. Экспедитор не мог полтонны наркотиков погрузить один и незаметно. Согласитесь? Тяжеловато.
--Да. Но это можно сделать не сразу. А главное: загружает барит в полипропиленовые мешки не наша фирма. Мы только перепродаем упакованную продукцию. Посредники. Производством занимается государственное предприятие.
--Ну, раскрыть мешки и сунуть туда героин - можно и на ваших складах.
--Конечно. Поэтому и подозреваю гаишников, в сговоре с экспедитором.
--Хорошо, Клеопатра Алексеевна. Беседуем почти два часа, вы многое объяснили. Говорят, занимаетесь благотворительностью? Гм. Похвально... По факту транспортировки наркотиков, сами понимаете, заведено уголовное дело. Будь моя воля, я бы арестовал вас прямо сейчас, несмотря на покровительство высоких чинов. Разберемся. А пока... Нам еще понадобится ваша помощь. До свидания?
--До свидания.
Когда Мурка ушла, Ромейко доложил по вертушке:
--Как и ждали! Для них самоубийство Турбая - спасательный круг. Валят на него! Так точно. Да-да. Так точно. Нет, мы по оперативной информации знаем положение вещей, но в том и дело, что информация оперативная! Согласен, нельзя сейчас задерживать, для суда не хватает доказательств. Как? Слушаюсь! Так точно. Есть!
9
Мессалина бежала домой, перекинув сумку через плечо. Весь день шуровал осенний ливень, по тротуару, по дорогам растеклись полноводные волги и енисеи. Дождь лил настолько плотно, что через толщу косых струй не просматривались жилые корпуса. Разлетались грязные брызги от ослепших машин, и тогда чертыхаясь, озлобленные прохожие шарахались по сторонам. Впечатление росло - этот сволочной дождь не кончится никогда, вот-вот наступит конец света, Всевышний к ответу призовет людей, а души полны скверны и грехов. И настроение мутное.
Мессалина заскочила в подъезд и, бормоча ругательства, принялась стряхивать с вымокшей куртки остатки воды, притопывать ногами по бетонному полу. И увидела в плутьме человека с накинутым капюшоном, такого же вымокшего и несчастного. Он устремился к ней.
--Сережа! Вот это - да! Привет! - Мессалина от неожиданности расплылась в счастливой улыбке и повисла у него на шее. - Привет-привет-привет! одаривала поцелуями Сергея и радостно смеялась, пританцовывая на цыпочках. Когда приехал? Сколько ждешь?
--Наверное, час! - Сергей обнимал её мокрую, продрогшую, целовал в волосы и в глаза, в мочки ушей, продернутые золотыми сережками. - Жду-жду, хотел уходить. А то время шесть, последняя маршрутка в Кентау уйдет, что тогда делать? Тебя нет...
--Пошли-пошли-пошли! Согреемся, обсушимся! Знал бы ты, как я соскучилась! А тут погода такая! Настрой дурацкий! - одной рукой оббивала с себя влагу, а другой тащила Сергея за собой.
В квартире тепло и уютно. Центральное отопление не включали, но круглосуточно горели два электрических обогревателя, а для горячей воды стояла газовая колонка. В первую очередь переоделась сама и дала переодеться Сергею в трико и футболку, в махеровый халат. Когда он в это облачился принялась хохотать. Футболка трещала по швам, трико размером по колено, а руки далеко высовывались из халата. Затем приготовили ужин: яичницу с поздними помидорами и луком, нарезали колбасу, включили чайник, достали початую бутылку водки. Кушали и любовались друг другом.
--Вот! Приехал проведать тебя! - Сергей чавкал, не сводя с Мессалины глаз.-Как живешь? Как работа?
--Нормально. Работаю там же, парикмахером, стригу женщин, делаю завивки, прически. Целыми днями занята, к вечеру валюсь от усталости с ног и сплю, как рядовой службе. За уши не разбудишь. А ты? Как в Кентау?
--Так же, ничего нового. Шахты топят, правительство отказалось субсидировать город. Сейчас все гадают, будет ли экологическая катастрофа? Нет наверное...Но еще другая напасть! После затопления возможны обвалы, зону определили и говорят, выделили деньги на эвакуацию жителей. Наверное и сама знаешь! В газетах писали, по телевизору показывали, я по радио слушал.
--Такой был город!.. Значит все? Впереди разруха?
--Брось ерунду пороть! Газеты делают имя, им сенсация нужна, массовый читатель! Покричали-покричали, и забыли. А жизнь продолжается. Этот базар я слышал, еще когда в университете учился: все - обвал, все - эвакуация, все конец Кентау. Просто воров много, это известно. У меня хоть и не экономический факультет, но даже я прекрасно понимаю, как устраивать город в дальнейшем. Ведь у населения денег нет? Нет. Поэтому бизнес развивается однобоко: предприниматели вкладывают последнюю копейку туда, где меньше капитальных затрат. В частные магазины, кафешки, барчики. В торговлю и сферу обслуживания. Сейчас их столько, что многие, не выдерживая конкуренции, закрываются. Пошел обратный процесс. А вот для того, что бы заняться более серьезным бизнесом, производством продукции, нужно брать кредиты, а многие боятся: с такими процентами, залогами, проверками, взятками проверяющим опасно, можно вылететь в трубу. Выход? Властям надо самим покупать мини-заводы, мини фабрики, линии, различные технологии, то есть капиталоемкое оборудование. А потом уже, на лизинговых условиях, сдавать предпринимателям. В выгоде все. - Сергей начал загибать пальцы. - Во-первых, предприниматель. Получает оборудование и начинает работать без лишних хлопот, производит отчисления в бюджет для расчета за это самое оборудование. Наступил срок - заводик переходит в частную собственность. Это технический кредит. Во-вторых, в выгоде покупатели. Так как заводики должны производить продукцию, которой на данном рынке в данном регионе нет, или слишком дорогая, то произведенная на месте, она будет гораздо дешевле, а в случаях брака можно быстро разобраться с производителем. В третьих государство. Происходит стопроцентное погашение кредита: попробуй, не погаси, и завод останется в руках государства. Уплачиваются налоги по той же причине. Появляются новые рабочие места. Снижается социальная напряженность. Вот так Юленька, а ты говоришь, нет будущего. Есть, только нужно с душой относиться и властям не воровать. Но, выдавая технические кредиты снижается объем взяток и поборов. Им это надо?
Юля дожевала последний кусочек, пересела к Сергею поближе. Он налил рюмку водки и, чокнувшись, опрокинул и крякнул. Юля пить не стала.
--Почему ты такой умный? Знаешь, тебе надо работать в акимате. Если будут выборы - буду голосовать за тебя. Ладно?
Сергей улыбнулся.
--А ты зато - подхалимка. - он обнял её, поцеловал жадно, нетерпеливо и долго.- Подхалимочка моя...- прошептал горячо, ощупывая грудь под кофтой.
Юля отбивалась.
--Ну погоди! Сереж, а как там мои? К ним не заходил?
--Заходил. Отец был на вахте в Джезказгане, его не видел. А с матерью в порядке. Грипповала немного, сырость. Теперь прошло, привет передает, домой ждет, соскучилась.
--И я скучаю... Болит душа. Как будто виновата перед ними. И снятся мне часто.
--А я снюсь?
--И ты снишься...
--Юль, я снова... Давай поженимся? Не беспокойся, все устроится, работаем ведь? И ты, и я. Нет, правда, сколько ждать?
--Сережа. Обсуждали эту тему. Подождем до весны. Заработаем денег, хоть как-то встанем на ноги. Ведь и на свадьбу ничего нет. Родители? Чем помогут? Я уж молюсь, чтоб сами себя прокормили! Отец с шахтерским стажем, по старым меркам, давно должен уйти на пенсию. Больной, а мотается по вахтам. Ладно бы деньги платили! За пять лет скопилось полторы тысячи, и тех получить не может. Уволиться боится, потеряет что есть. Погоди немного Сережа, до весны погоди.
Сергей безнадежно махнул рукой.
--Ай!
Вечер провели за разговорами, и поцелуями.
Юля принялась разбирать постель.
--Где будешь спать? На кровати, или на диване?
--С тобой.
Вздохнула.
--Нет, миленький. До свадьбы - нет. Стелю на диване. - Раскинула простыню, положила сверху подушку и одеяло. - Будет уютно!
А в дверь постучали. Юля вышла в прихожую, щелкнула замком, откинула цепочку, открыла. На пороге дрожал Костя, взмокший и злой.
--Ну, тля, ты че в натуре? Как договаривались? Что за финты выкидываешь?
Юля захлопнула дверь, выскочила на лестничную площадку и зашептала:
--Не ори! Отец приехал! Сегодня не могу!
--Как не можешь? Греку что сказала? Он в "Южной ночи", ждет.
--Сказала - нет! Приехал из Кентау отец!
--Приехал - положи, пусть спит. А сама на пахоту. Давай, давай!
--Дурак! Мы пять месяцев не виделись! Если уйду, сразу поймет, что ни какой я ни парикмахер! Увезет! А Греку объясни - завтра!
Костя совсем озлобился.
--Тьфу, твою мать! Что, сучка, не въезжаешь - Грек, это не Костя! Только пальцем шевельнет - тебе матку вырвут, а пахана по стенке размажут!
--Ну, Костя, убеди его! Я знаю, ты можешь! Скажи завтра! А? Куда я денусь?
Костя плюнул под ноги.
--Хер с тобой! Попробую. Завтра приду к тебе спать!
Повернулся и побежал, перепрыгивая через две ступени. Юля вернулась в квартиру. Сергей лежал на диване под одеялом и смотрел телевизор.
--Кто?
--Как всегда! Соседи деньги собирают. На ремонт дома.
По телевизору передавали новости. Америка собирала силы, чтобы нанести удар по Ираку. В лагере союзников произошел раскол: Германия, Франция и Бельгия -против войны. По земле прокатились мирные шествия с требованием соблюдать резолюции ООН. Северная Корея, пользуясь занятостью Америки в Ираке, выдвинула ядерные претензии и разорвала договор о нераспространении атомного оружия.
Сергей косился то на экран, то на Юлю.
--Юль. Если меня заберут на войну, будешь ждать?
--Что ты мелешь, глупый? - наклонилась, и прикоснулась губами к его носу. - Тебя не заберут ни на какую войну!
--Почему?
--Потому, что не отпущу! Ни за что!
И от усталости, и разморенный теплом и водкой, Сергей засыпал.
--А у тебя хорошо. Квартиру купила, обстановку, гараж. Для машины? Парикмахеры в Шымкенте хорошо зарабатывают...
--Гараж - это так, вместе с квартирой продавали. В нагрузку. Не гараж, а одно название. А вообще - работаю с утра до ночи каждый день. Посетителей много, на чай оставляют...Постоянные клиенты - подарки делают. Я им нравлюсь.
--И мне... Я тебя люблю... - глаза слиплись, он засопел.
Юля разделась и легла в постель. Но долго ворочалась, вздыхала, таращилась в темные проемы окон.
10
О том, что сегодня похороны Шерифа, знал весь Шымкент. У каждого на языке находились подробности, описанные в местной прессе. Но каждый хотел добавить свое, делал свои выводы - и слухи размножались в геометрической прогрессии. Кто-то говорил, что Шерифа убили бандиты во время очередных разборок в борьбе за сферы влияния. Кто-то врал, будто приезжала братва из Алматы, из бригады Рыжего Алмаза, устроили перестрелку. Кто-то сочинял - сам повесился.
Похоронная процессия растянулась свыше километра. Шериф был крещеным казахом, и хоронили его по христианским обычаям. Впереди молодежь несла десятки венков из живых цветов, за гробом плелись Мурка, повязанная черным платком, Атамбай, Грек, Кошенов, с ними рядом - аким города Козыбаев, несколько полицейских чинов, депутаты, предприниматели. А дальше - одной братвы человек двести пятьдесят, не считая тысяч зевак. За ними двигался нескончаемый поток машин, который сигналил на перекрестках, создавая тревожную какофонию.
На кладбище прощальную речь выдвинул аким. Отметил организаторские способности усопшего, погоревал, что уходит один из крупнейших спонсоров и меценатов, человек, много сделавший для города, строивший в области за свой счет церкви и мечети, школу в областной глубинке, человек, помогавший бедным, обездоленным. Аким красовался перед камерами городского телевидения, перед газетными репортерами, позировал, и не пытался этого скрыть. Напротив! В целях повышения популярности, выбирал любой случай, лишь бы засветиться на экранах обывателей, остаться на страницах газет в виде фотографий или цитат, или быть услышанным по радио. Выступали многие, не говорила ничего только Мурка. Стояла возле гроба, опустив голову, и молчала.
Поминки назначили в лучшем ресторане. Народ стал расходиться, разъезжаться, кладбище на глазах пустело. Охранники под руку вели Мурку к мерседесу, шофер прогревал мотор, успевший остыть на морозце. Усевшись, дала команду трогаться, когда увидела, что машет помощник акима, просит остановиться. Выбралась из машины, захлопнула дверь и засеменила к нему, перебирая ногами.
--Клеопатра Алексеевна, аким уехал, командировка в Астану. Просил передать - ждет через пару недель.
--Хорошо. Какие дела возникли?
--Ему интересно, как теперь будут строиться отношения в фирме "Ынтымак LTD"? Будет ли фирма и дальше спонсировать строительство пристройки к областной больнице, и снабжать новым оборудованием?
--Да, будет. Я держу слово. Несмотря на то, что все закончилось трагически, и врачи не могли помочь.
Под ногами хрустел тонкий ледок подмороженных лужиц, шуршали квелые листья.
--Передайте - обязательно буду.
--До свидания. Ждем вас.
Мурка повернулась к машине, но не успела сделать и двух шагов - в глазах выросла ослепительная вспышка, по ушам шарахнуло мощнейшей ударной волной, а мерседес, подпрыгнув и опрокинувшись в воздухе, тяжело плюхнулся на асфальт колесами кверху. Раздался еще взрыв - это бензобак, и кладбище начало окутываться черным маревом, нефтяным факелом пылал мерседес. Горели подрубленные карагачи, вывернутые из земли садовые скамейки, занялась огнем кем-то кинутая кукла Барби, личико её плавилось и строило смешливые гримасы.
С разных сторон устремилась братва, подскочили Грек с Атамбаем, поддерживая полы коричневого пальто, мчался Кошенов. Мурку оттеснили, окружили, отвели в отдаленное место, где не так жарко от свирепого огненного смерча.
--Кто был в машине?!
--Охранники и шофер!
--Посторонние не подходили?
--Кто знает! Народу сколько!
--Магнитную мину подцепили!
--Наши все тут?
--Все! Кажется все!
С воем подрулил полицейский фургон, за ним еще один, потом еще. Скорая помощь прибыла чуть позже. Из машины освобождали обгоревшие трупы. Помощник акима жестикулировал, рассказывая полиции о случившемся, позвали Мурку, она объяснить ничего не могла, опер матюгнулся и отстал. У него в кармане затрещала рация, выхватил её и приложил к уху, прислушиваясь.
--Что?! Когда?! - и повернулся к Мурке.- Офис взорвали! - отключил рацию и суетливо сунул назад, в карман, затем вынул, и опять положил на место.
--Ну и денек! Что, конкуренты хулиганят?
На волге Кошенова Мурка летела в офис, за ними - кавалькада иномарок, жигулей, седанов и джипов. Там орудовали пожарные: мощными струями воды заливали ревущее пламя, лезущее из окон. Верхние этажи тоже повредились: сместились плиты перекрытия. Вокруг, на расстоянии, скопилась масса народу, ближе ни кого не подпускали, боясь новых взрывов, население из ближайших домов эвакуировали. Мурка из машины смотрела на остатки офиса, на суету пожарных и полиции, на подоспевшую скорую помощь, на беготню служащих из соседних фирм - и лицо оставалось каменным. Насмотревшись - приказала ехать в ресторан на поминки, оттуда в филиал. Ей освободили тесноватый, правда, кабинетик, и ждали решительных слов. Она вынула сигарету, долго чиркала зажигалкой - никто не осмеливался помочь, затем швырнула зажигалку в корзину с мусором и прикурила от спички. Констатировала:
--Война! - сделала две глубокие затяжки. - Грек, нас опередили! Питерцы сильны, только они не дома. - задумчиво вела взглядом с одного на другого не мигая. - За меня останешься ты, Грек. А я - в Кабул!
Братва зароптала, от неё ждали не этих слов.
--На хрена это нужно!
--Там американцы!
--Клеопатра Алексеевна, в этом нет необходимости!
--Я все хорошо секу! Поймите! Что думают афганцы? Они думают - мы их кинули с наркотой! Еще день, еще два - объявятся здесь! И? Нельзя воевать на два фронта! Чуйскую долину зажимают, что с неё имеем? Потеряем афганцев хана! - она была спокойна. - Давай Грек, принимай командование. А американцы никакой роли не играют. Пусть долбают талибов с Бен-Ладеном! - повернулась к Атамбаю. - Поедешь со мной, толмачить будешь. Готовь ксивы. Грек, наведи справки: когда приехали питерцы, где осели, сколько. Гаси всех!
Несмотря на позднюю осень - Кабул встретил теплом. Съемочную группу казахского телевидения шерстили как американские, так и афганские посты генерала Дустума, потрепанную Ниву обыскивали основательно и добросовестно. Формальности соблюдены, бумаги в порядке, и телевизионщики благополучно добрались до места к утру.
С минарета разливался голос муэдзина, Кабул просыпался. По узким улочкам торговцы несли на рынок корзины с овощами и фруктами, женщины в паранджах тащили ведра, наполненные водой. В пыли у минарета устроился дервиш, возможно, здесь и ночевал. Увидев проезжающую Ниву - взмахнул кулаком, потом хапнул жмень пыли и бросил вслед.
Опять остановил пуштунский патруль, Атамбай долго объяснялся, показывая мирные намерения. После того, как погиб так называемый "пандшерский лев" во время съемок, солдаты с подозрением относились к телевизионщикам. И только увидев в окне Нивы красивую чернявую женщину - смягчились, достали кассету из видеокамеры, покрутили, повертели и вернули.
Слева высились желто-зеленые горы, у подножия устроились современные здания, выше - серые кибитки бедноты, с гор тянуло свежим воздухом. Обдавая гарью, сизым дымом, проехал переполненный автобус советского образца Львiв. На остановке бородатый мусульманин держал шипящего гуся, который вытягивал шею и норовил укусить женщину в парандже, подхватившую мусульманина под руку. Белый козел, наклонив голову, терся рогами о сложенные друг на друга деревянные ящики, набитые хурмой. Солдаты загрузились в армейский пикапчик, прикрытый сверху куском фильтроткани, и уехали.
Неподалеку от дворца Топайи-Таджбек, расположенного на возвышении и окруженного темно-зеленой растительностью, Нива остановилась. И сразу подбежал молодой афганец в чалме.
--Муратидзе? Клеопатра Алексеевна? - спросил по-русски, оглядывая салон, на безусом лице - вежливая улыбка.
--Да.
--Слава Аллаху! Меня зовут Камалбек! Почихан ждет вас, езжайте за мной!
Они последовали за Камалбеком, объезжая центральные улицы, мимо садов, дувалов, прижимаясь к пяткам каменных холмов. Дом Почихана скрывался за глинобитным забором, на обширной территории - овчарня, конюшня, коровник, еще один дом - для семьи сына, и много различных сарайчиков. Машины въехали в ворота и заглохли.
Во дворе их ждали человек десять. На Почихане - с золотыми разводами синий халат, под ним шелковая рубаха, перетянутая солдатским ремнем, на пряжке которого, красовалась звезда Советской Армии. Голова побита сединой, на морщинистом, но все-таки холеном лице - ни тени приветствия. Ладони продеты за ремень.
--Мы к вам, а вы - к нам. - с оттенком угрозы сказал он, когда Мурка с Атамбаем вылезли из Нивы. Но вдруг вспомнил о восточном гостеприимстве и спохватился. - Всегда гостям рады! - Подошел и двумя руками пожал руку Атамбая, склонился в поклоне перед женщиной. - Зарежем барашка, разговаривать будем, кушать будем, чай пить будем. - И переходя на фарси, что-то скомандовал, щелкнув пальцами. Несколько человек отделились и ушли.
Мурка попыталась обозначить цель визита, но Почихан оборвал:
--Э-э! Куда торопиться? Шериф часто в гости приезжал, а ты первый раз! Теперь торопиться не куда! Долго, долго не куда. Может - совсем не куда! Все обсудим!
Гостей повели в дом, усадили на кошму, обложили подушками. Хозяин за дверью переговаривался со своими на фарси. Мурка тревожно спросила у Атамбая, сбавив тон: