Авраменко Олег Евгеньевич. Власть молнии

   Истинный дворянин обязан воспринять подобный намёк как величайшее оскорбление родовой чести и достоинства.
   – Ты хоть понимаешь, что я сейчас с тобой сделаю? – угрожающе прорычал Карсидар.
   Вместо ответа Пеменхат кряхтя вскарабкался на стойку, слегка перегнулся назад, извлёк откуда-то длиннейший нож, похожий на те, какими мясники обычно разделывают туши, и спокойно проговорил:
   – Всегда к услугам вашей милости.
   – И что же ты станешь делать с этой ковырялкой? – насмешливо произнёс Карсидар, стараясь вложить в вопрос как можно больше презрения. – Неужели бросишься вперёд и с размаху напорешься пузом на мой меч?
   – Примерно так. Вообще-то, я намеревался распороть вам живот и проверить, не проглотили ли вы часом ещё пару ложек, – зло сострил трактирщик. – Но после таких слов мне остаётся разве что украсить ваше очаровательное горлышко роковой розочкой.
   Роковая роза!.. Карсидар, конечно же, знал этот «шикарный» приём мастеров – рассечь горло противника двумя ударами крест-накрест, чтобы куски кожи и мяса свисали по краям раны, образуя ужасное подобие кровавого «цветка». Но то была простая роза. Самые ловкие ухитрялись наносить не два, а три и даже четыре удара подряд, увеличивая число «лепестков», и тогда роза называлась роковой.
   – Хвастун! – резко бросил Карсидар и гордо выпятил вперёд подбородок, вызывающе открыв шею, которую Пеменхат пообещал украсить.
   Трактирщик не сказал на это ни слова, лишь сделал неуловимое движение кистью руки – и нож обернулся вокруг его мясистого пальца, лезвие описало в воздухе сверкающий круг, а перерубленный пополам фитилёк плошки, которую он всегда держал на стойке зажжённой (чтобы сподручнее было рассматривать полученные от посетителей монеты и вести коротенькие деловые записи) с шипением упал в масло. Лезвие тесака было отточено, как бритва.
   Карсидар невольно залюбовался трактирщиком. Наверное, это отразилось в его глазах, поскольку Пеменхат насмешливо произнёс:
   – То-то же, милейший.
   – Но твой нож вдвое, если не втрое короче моего меча! Ты просто сумасшедший! – воскликнул Карсидар, чтобы вновь разжечь ссору.
   Трактирщик только пожал плечами и, опять состроив невинные глазки, посоветовал:
   – Вы бы лучше сказали, как зовут вашу милость, а то ведь мне и написать будет нечего на вашем могильном камне под заголовком: «Его сразила рука почтенного Пеменхата».
   – Имя моё тебе ровным счётом ничего не скажет, мерзавец!
   – Как угодно, как угодно, – пробормотал трактирщик и приготовился спрыгнуть со стойки.
   Карсидар вытянул руку вперёд в предупреждающем жесте (хотя на самом деле хорошенько прицелился!) и спросил:
   – Значит, из-за какой-то дурацкой ложки ты вот так обходишься с благородными посетителями?
   – Я всё подробно объяснил вашей милости. Не поняли – пеняйте на себя. Впрочем, ничто уже не изменит вашу судьбу.
   – А всё же?
   – Не люблю лгунов, которые приходят нежданно-негаданно. Не люблю шпионов и прочих подозрительных типов, – прохрипел Пеменхат, сузив глазки так, что они превратились в едва заметные щёлочки. – С ними надо быть поосторожней. А лучше всего превращать упомянутых типов из живых в мёртвых.
   – Но-но, полегче, сволочь! – прикрикнул Карсидар.
   – Вы сами так и нарывались на неприятности, сударь. Начали с хамства, кончили воровством. Миленькие развлечения, нечего сказать! Возможно, теперь вы находите, что не в состоянии оплатить предъявленный счёт. Однако платить всё равно придётся.
   – А если бы я вернул тебе твою проклятую ложку, чтобы ты подавился ею? – спросил Карсидар.
   – Теперь уже поздно. – Трактирщик снова пожал плечами, поёрзал немного и поудобнее перехватил нож. – Впрочем, как угодно вашей милости.
   – Тогда держи.
   С этими словами Карсидар напряг мускулы выставленной вперёд левой руки – и из рукава его куртки, со свистом рассекая воздух, подобно тяжелой арбалетной стреле, вылетела ложка, разделила волосы на макушке Пеменхата ровным пробором и глубоко вошла в стену позади трактирщика!
   Пеменхат как сидел, так и остался сидеть на стойке. Зато Сол среагировал мгновенно, и Карсидар едва успел увернуться от чугунного горшка с кипятком, довольно метко пущенного ему в голову. Изрыгая ругательства, он обнажил меч, однако мальчишка уже успел упасть под защиту длинного стола и почти бесшумно откатиться куда-то в сторону.
   В этот миг в зале прогремел весёлый голос трактирщика:
   – Спокойно, Сол!
   Не меняя выражения лица, Карсидар обернулся. Пеменхат улыбался от уха до уха.
   – Спокойно, мальчик, – повторил трактирщик, воткнул тесак в стойку, нарочито медленно слез на пол и демонстративно повернулся к противнику спиной.
   Осторожно высунувшийся из-за самого дальнего стола, мальчишка испуганно вскрикнул. Но Пеменхат лишь довольно хихикнул, обогнул стойку, с трудом вытащил из стены согнувшуюся и слегка сплющившуюся от удара ложку, высоко поднял её над головой и торжественно изрёк:
   – Наше скромное заведение изволил посетить неподражаемый и непревзойдённый в своём мастерстве Карсидар!

Глава II.
ДВА МАСТЕРА

   Не сумев сдержать восторга, мальчишка выпрыгнул из своего укрытия и во все глаза уставился на Карсидара.
   – В крупу обоих изрублю! – прорычал тот, продолжая изображать благородного господина.
   Трактирщик лукаво погрозил ему ложкой.
   – Ну, уж нет, милейший! Меня не проведёшь. Если начали стрелять явно неподходящими для такого дела предметами, значит, поблизости объявился самый необычный из мастеров, а именно Карсидар.
   На некоторое время в зале воцарилась тишина, потом Карсидар шёпотом спросил:
   – В ставнях точно нету щелей?
   – Ни единой! – радостно завопил мальчишка.
   – Только тихо, – предостерёг Карсидар.
   Он вложил меч в ножны и снял наконец шляпу, представив на всеобщее обозрение две особые приметы, имевшиеся единственно у него: коротко остриженные тёмно-каштановые волосы, на которых были словно набрызганы пятна седины да крохотную голубую серьгу-шарик в правом ухе. Мальчишка вновь радостно вскрикнул, а трактирщик учтиво произнёс:
   – Добро пожаловать в заведение старого Пема, дорогой мастер Карсидар. Я надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что я намеревался украсить твою шею роковой розочкой?
   – Интересно было бы посмотреть, как вооружённый одним ножом толстяк уворачивается от меча, – миролюбиво сказал Карсидар. – Но не бойся, я не буду проверять твои способности.
   – Наоборот, интересно было бы посмотреть, как бы ты ушёл от моего тесака, будучи вооруженым всего лишь мечом, – в тон ему ответил Пеменхат. – Впрочем, я тоже не желаю проверять тебя.
   И, обменявшись любезностями, оба расхохотались.
   – Но довольно шутить, – трактирщик вмиг посерьёзнел. – Сол, быстро разыщи Нанему. А ты, милейший, всё же пожалуй поближе к огню. Теперь-то я понимаю, почему ты старался не попасть в полосу света. Тем не менее, на дворе прохладно. Небось, ты порядком замёрз, а скрываться в тени уже нет никакой нужды.
   – О, почтеннейший, я успел согреться, пока готовился к драке, – небрежно заметил Карсидар. – Так что не волнуйся за меня.
   – И тем не менее, – настаивал Пеменхат.
   Карсидар согласился. Тут в зал вбежал мальчишка и доложил:
   – Нанема со страху кинулась в одну из спален, что на втором этаже, распахнула окно и спустилась вниз по простыне. Наверное, сейчас она уже дома.
   – Ну так беги к ней. Скажи, чтобы держала язык за зубами и чтобы завтра ещё до рассвета явилась сюда.
   – Но я хотел бы поговорить с мастером… – начал было Сол.
   – Успеется, – пообещал ему Карсидар. – Я задержусь здесь на некоторое время.
   Мальчик обиженно надул губы, однако подчинился и поплёлся к выходу.
   – Да, вот ещё что! Совсем забыл. Возьми-ка это, – Карсидар протянул мгновенно вернувшемуся на его зов мальчишке свою шляпу. – На обратном пути сходи на опушку леса. Найдёшь там моего коня…
   – Ага, значит, конь всё-таки есть! – Пеменхат торжествовал.
   – …и приведёшь сюда. Зовут его Ристо. Кликнешь тихонько и чмокнешь дважды губами. Сумеешь?
   Мальчик утвердительно кивнул.
   – Только прежде обязательно надень шляпу, иначе он нападёт на тебя. Понял?
   – Он такой умный? – изумился Сол.
   – Он самый умный конь на свете, – не без гордости ответил Карсидар.
   А Пеменхат важно закивал:
   – Каким же ещё быть коню самого Карсидара!
   – Ладно, – сказал Сол. – Приведу.
   Явно заинтригованный, мальчишка в приветственном жесте взмахнул рукой, как бы отдавая честь, нахлобучил на макушку шляпу и удалился.
   – А поскольку больше слуг не осталось, позволь мне лично прислуживать тебе, мастер, – и Пеменхат церемонно поклонился.
   Карсидар кивнул и сделал широкий жест, приглашая трактирщика к столу. Тот принес из кухни новую порцию мяса с овощами, ещё два кувшина вина, и трапеза возобновилась.
   – Однако же, позволь узнать, кто именно порекомендовал тебе обратиться ко мне? – спросил Пеменхат, когда всё было съедено и выпито.
   – Мастер Ромгурф, – ответил Карсидар облизывая пальцы.
   – А, Ромгурф! – оживился трактирщик. – Мой хороший друг. Как он поживает, с ним всё в порядке?
   Карсидар тяжело вздохнул:
   – Мастер Ромгурф и мне был хорошим другом.
   – Вот оно что… – взор старика затуманился.
   Посидев некоторое время молча, он, словно спохватившись, заглянул поочерёдно в оба кувшина, затем проворчал:
   – Кончилось вино, надо бы сходить ещё принести. – Встал, но тут же снова сел и с жаром заговорил:
   – Вот так всегда! Есть один хороший товарищ, другой, третий… Потом, в один далеко не прекрасный денёк, сваливается на твою седую голову лихой молодец и сообщает: нету! Никого из них больше нет в живых!.. Кто же остаётся? Почтенный Пеменхат собственной персоной. Но – один как перст! Понимаешь? Один!!!
   Трактирщик так хватил кулаком по столу, что стоявшая на нём посуда подпрыгнула.
   – Скольких из вас я пережил! Скольких похоронил! А скольких просто пришлось бросить на дороге, потому что обстоятельства… – Он затрясся, замотал головой, несколько раз растопырил и сжал пальцы, всё время повторяя:
   – Вот этими самыми руками хоронил… И всех до единого помню… Каждого…
   Карсидар молчал, предоставив старику изливать обуявшее его горе.
   – И вот ты! – Пеменхат повернулся к гостю. – Теперь пришла твоя очередь, доблестный мастер Карсидар, за чью голову обещано тридцать четыре жуда золотом…
   – Тридцать два, – поправил Карсидар.
   – По всему видать, что давненько ты не бывал в наших краях и не знаешь здешнюю себе цену. – Трактирщик грустно усмехнулся. – Тридцать два жуда ещё когда было, а после герцог Слюжский обещал полтора жуда, а виконт Маз-Бендри полжуда добавил от щедрот своих…
   – Полжуда?! – почти искренне возмутился Карсидар. – Да это оскорбление для честного человека, ты не находишь, Пеменхат? Хотелось бы знать, когда вошло в моду мерять меня половинками!
   – Бендри не даёт владельцу большого дохода, и виконта можно только пожалеть, – философски заметил трактирщик.
   – Э нет, старина Пем, пожалеть его можно было года два назад, когда я сыграл с ним шуточку!
   И Карсидар от души расхохотался, вспоминая прошлое.
   – Да уж, наслышаны, наслышаны, – подтвердил Пеменхат. – И от себя замечу: полжуда золотом – это для Маз-Бендри очень щедро.
   Они хитро перемигнулись. В конце концов, оба принадлежали к одному сословию вечных бродяг и искателей приключений, поэтому отлично понимали друг друга.
   – Ну а ты ещё в цене, Пеменхат? Чего нынче стоит твоя голова?
   Разговор теперь принял более весёлый оборот, поэтому Карсидар решился задать этот, мягко говоря, не слишком деликатный вопрос, не опасаясь, что хозяин трактира вновь ударится в грустные воспоминания.
   – Я? Что я! – Пеменхат только рукой махнул. – Кончилось уже моё время, давно кончилось. Когда-то были охотники отвалить и за мою башку много денег. Больше чем за твою или меньше, теперь неважно. Впрочем, думаю, десятка на три-четыре жуда и я потянул бы. Да вот только померли они все. То есть те, которые награду обещали. Видишь, старина Пем не только друзей пережил, но и врагов. А потомки… Кому охота раскошеливаться, оплачивая родительские причуды? Просто-напросто мне под страхом смерти запрещён въезд во владения едва ли не всех окрестных дворян.
   – Кроме герцога Торренкульского? – решил слукавить Карсидар.
   – Почему, и в окрестности Торренкуля тоже, – равнодушно заметил Пеменхат.
   – Как же тогда…
   – О, пустяки! Пара мелких услуг вроде охраны особо ценных грузов, которые позарез необходимо протащить через владения его недругов… да ещё кой-кого устранить… – Пеменхат сделал многозначительный жест. – И вот, я живу почти под самыми городскими стенами.
   – А совсем позабыть…
   – Совсем?! Что ты, Карсидар! Оскорбление дворянского достоинства не забывается никогда.
   – Тем не менее Торренкуль пользуется твоими услугами и разрешает открыто держать трактир. О, боги, что за лицемерие! – возмутился Карсидар. – Ну, а как с другими? Неужели ты торчишь под стенами этого городишки, как гриб под деревом?
   – Почему же, куда и когда надо, туда и тогда еду по делам. В конце концов, если за голову не платят, нет и охотников. А для любителей поразвлечься я вожу с собой свой маленький ножичек.
   – Уж не тот ли, которым ты грозился раскромсать мне шею?
   – Он самый.
   Карсидар хлопнул Пеменхата по плечу и попросил ещё вина. Когда же трактирщик притащил очередной кувшин, он как бы невзначай заметил:
   – Значит, вот так и живёт нынче старый мастер Пеменхат. Осел на тёпленьком местечке, корнями в землю врос…
   – Я не мастер, – резко отозвался трактирщик. – Я почтенный Пем, попрошу заметить это и учесть на будущее.
   Он вдруг покраснел и с гордостью добавил:
   – Мастера, они кто? Голодранцы. Ни кола у них, ни двора. Острый меч, добрый конь да умение владеть мечом и править конем – вот всё их достояние. А у меня хозяйство! У меня положение!
   – Положение тайного охранника герцогских драгоценностей, при необходимости не брезгующего и другой грязной работёнкой, – язвительно уточнил Карсидар.
   – Это опять же ради дела, – строго произнёс Пеменхат.
   – Ради дела! – Карсидар шумно вздохнул и заметил как бы невзначай:
   – А знаешь, любезный Пеменхат, ведь я собирался убить тебя. Для пользы дела, между прочим.
   – Ага, ложкой в лоб, – подтвердил трактирщик. – Не догадаться об этом может разве только последний болван.
   – И чем дольше я говорю с тобой, – задумчиво молвил Карсидар, – тем больше убеждаюсь, что всё-таки следовало тебя прикончить!
   – Но не убил же, – тихо сказал Пеменхат. – Значит, нашёл что-то достойное помилования. Или сострадания. Или сожаления. В общем, сохранения жизни.
   – Вот и дурак, что пожалел. Следовало убить, право слово! Потому как конченый ты человек, любезный мой трактирщик! Никто ты теперь, понял? Никто!!! Был мастером – стал никем… Грустное это зрелище, хочешь верь, хочешь не верь, мне теперь всё едино. А Ромгурф покойный как о тебе отзывался, что говорил…
   – Лучше не надо о нем, – попросил Пеменхат, и в голосе его лопнувшей струной прозвучала грусть.
   – А я говорю: проводи меня в мою комнату, трактирщик! – гаркнул Карсидар и докончил уже почти спокойно:
   – Хватит об этом. Живи себе дальше, как прежде жил. Привечай путников, корми-пои, денежки с них дери и… будь счастлив! Если сможешь. Если совесть тебя не загрызёт в память о мастере Ромгурфе и прочих бывших твоих товарищах, которых ты похоронил не в этой, а в какой-то иной своей жизни.
   – Молчи! – чуть ли не взмолился Пеменхат.
   – Нет, пошли! – Карсидар встал, но пошатнулся, взмахнул руками и как бы невольным широким жестом смёл со стола всю посуду. Схватившийся за голову Пеменхат словно и не заметил этого. – Можешь записать разбитые кувшины на мой счёт. Можешь записать на мой счёт даже выпитое тобой вино. Всё можешь! Я у тебя долго не задержусь. Утром – немедленно в путь. Непременно! И учти: никакой такой Карсидар в гости к тебе не заглядывал. Не опасайся, что тебя начнут преследовать как укрывателя подозрительных личностей. Ещё до рассвета я исчезну отсюда навсегда.
   Он шагнул к выходу, но Пеменхат не тронулся с места.
   – Ну, что же ты? Иди, показывай дорогу, – окликнул его Карсидар.
   Пеменхат повернулся к нему и медленно произнес:
   – Разбитые горшки… будь они трижды неладны… мне остаётся отнести не на твой счёт, благородный мастер Карсидар, а на счёт выпитого тобой вина. Как, впрочем, и весь вздор, что ты наболтал. Видать, слабоват ты насчёт выпивки. Эх, молодежь пошла!.. – Пеменхат стащил с головы повязку и вытер ею вспотевший лоб.
   – Так покажешь ты мне, где можно выспаться или нет? – спросил Карсидар уже довольно мягко.
   – Нечистый тебя побери! – беззлобно ругнулся Пеменхат. – Не такой ты простой, как кажешься. Недаром о тебе так восторженно отзываются и ценят твою голову столь высоко… Ты же сам превосходно знаешь, что не покажу! Что нам предстоит ещё долгий разговор!
   Карсидар улыбнулся.
   – Эх, и почему меня время от времени охватывает необоримое желание бросить всё нажитое и рвануть в путешествие? – сокрушался Пеменхат.
   – А ведь и ты поскромничал, – заметил Карсидар. – Твоя голова и сейчас, должно быть, стоит немало. Соображает она неплохо.
   – Ладно, ладно, нечего льстить, – одёрнул его Пеменхат. – Рассказывай лучше, зачем пожаловал. Куда предстоит ехать? Кто нас нанимает? И в чём, собственно, заключается дело?
   – Тогда… ещё вина, – приказал Карсидар.
   – А может хватит? – осторожно спросил Пеменхат.
   – Пустяки, я не пьян. Это, – Карсидар кивнул на валявшиеся на полу черепки, – я так пошутил. Надо же было расшевелить тебя.
   Пеменхат проворчал что-то неразборчивое. Впрочем, вина принёс, но только один кувшин.
   – О делах говорю лишь на трезвую голову, а выпитого с меня предостаточно, – пояснил он и принялся убирать.
   Тем временем Карсидар неторопливо потягивал вино и задумчиво смотрел на пылавший в очаге огонь.
   – Между прочим, хотелось бы знать одну вещь, – так начал он после продолжительного молчания. – Достаточно ли хорошо ты рассмотрел полученную от меня монету?
   Пеменхат встрепенулся.
   – Судя по твоему вопросу, она фальшивая, – в голосе его чувствовалось разочарование. – Каждый, кому не лень, старается надуть беднягу Пема. Даже друг.
   – И тем не менее? – повторил Карсидар.
   – И тем не менее я не заметил никакого подвоха, – честно сознался Пеменхат. – Хотя… Подвох был?
   – Где монета? – спросил Карсидар.
   – Со своими сёстрами, где же ещё.
   – Ты сможешь выбрать её из кучи других? Не попробуешь ли? – спросил Карсидар и интригующе подмигнул.
   Пеменхат сходил к стойке, принёс горсть золотых, выложил их на стол и принялся перебирать. Однако через некоторое время признал, что не может выявить подделку.
   – А теперь я попробую, – вызвался Карсидар.
   Вопреки ожиданиям Пеменхата, он принялся действовать весьма необычным способом – а именно стал подносить монеты одну за другой к своему уху, в котором красовалась серьга в виде шарика небесно-голубого цвета. Пеменхат удивлённо наблюдал за ним.
   – Ну-ка послушай! – Карсидар неожиданно поманил трактирщика пальцем.
   Пеменхат приблизился к нему почти вплотную – и услышал тоненький-претоненький писк. Шарик серьги пел!
   – Вот и подделка, – пояснил Карсидар.
   – Как? – Пеменхат явно ожидал чего-то более серьёзного, чем пищанье в ухе. – И это всё?!
   – А разве тебе этого мало?
   Пеменхат оттопырил нижнюю губу и как-то странно взглянул на собеседника. Карсидар отрывисто хохотнул.
   – Да ты не бойся, я не сумасшедший. Просто это ещё не всё. Я тут тебе ложку испортил, любезнейший Пем…
   – О, какие пустяки! – Пеменхат протестующе замотал головой, решив, что Карсидар всё же обиделся на него за недавнюю ссору.
   – Тем не менее, вот тебе взамен.
   Карсидар вытащил из-за пазухи совершенно новую оловянную ложку. Правда, она почему-то не блестела.
   – Да за кого ты меня принимаешь?! – возмутился Пеменхат. – Убери её немедленно!
   – Воля твоя, – покорно сказал Карсидар. Но вместо того, чтобы спрятать ложку обратно, швырнул её прямо в очаг.
   Пеменхат в растерянности всплеснул руками.
   – Ну, разве стоит так расстраиваться? Я же просто пошутил… начал оправдываться он, однако Карсидар властным жестом велел: молчи и смотри.
   Пеменхат послушно подчинился.
   А с ложкой и впрямь творилось что-то непонятное. Олово уже давно должно было расплавиться, однако ложка лежала на раскалённых угольях цела-целёхонька.
   – Смотри-ка! – дивился такому чуду Пеменхат. – Мастер Карсидар решил преподнести старику огнестойкое олово.
   – Не совсем так, – уклончиво ответил тот. – Его можно расплавить, просто надо развести огонь пожарче. Есть каминный мех?
   Пеменхат принёс требуемое. Карсидар подошел к очагу, подбросил дров и принялся изо всех сил работать мехом. Пламя так и загудело, на Пеменхата пахнуло жаром.
   – Как бы заведение не спалить, – осторожно заметил он. – Ты бы отошёл на всякий случай. Вдруг одежда займется?
   – Ещё немного, милейший, – сказал Карсидар.
   И в самом деле: всего через несколько мгновений ручка ложки шевельнулась, перегнулась пополам в наиболее тонкой части – однако жидкое олово не растеклось вслед за тем по углям, не разбилось на отдельные шарики, а повисло на конце нерасплавившейся толстой части огромной каплей, точно заключённой в тончайший, но прочный мешочек.
   – Ну и ну! – воскликнул поражённый Пеменхат.
   – Воды, – приказал Карсидар.
   Пеменхат бросился на кухню и притащил большую кружку с водой. Карсидар плеснул её в камин, и от погасших с бешеным шипением угольев клубами повалил пар.
   – Ещё, – потребовал он.
   Когда Пеменхат вернулся с очередной порцией воды, Карсидар держал каминными щипцами застывшие остатки ложки.
   – Вот так. – Он бросил металл в воду, чтобы остудить окончательно. Затем вынул олово и поднёс его к уху.
   Пеменхат явственно расслышал, как серьга вновь запищала, только чуть громче и басовитее, чем в прошлый раз. Можно сказать, она тихо зудела.
   – А теперь смотри сюда, – сказал Карсидар.
   Расстегнув пуговицы куртки, он одним легким движением сбросил её с левого плеча, и глазам Пеменхата открылось загадочное приспособление, закреплённое на руке Карсидара. В приспособлении можно было разместить сразу три арбалетных стрелы, что указывало на его назначение.
   – Это отсюда ты выпустил ложку? – с живейшим интересом спросил Пеменхат. – Но как?
   Карсидар распрямил левую руку, напряг мускулы – и устройство метнуло одну из стрел, которая вонзилась в стену над камином. Теперь Пеменхат понял принцип его действия: это оказалось предельно зауженное подобие арбалета с той лишь разницей, что стрелу толкала по узенькому желобку не тетива, а свёрнутый колечками длинный тонюсенький прут. В исходном состоянии колечки прута были растянуты примерно втрое и удерживались защёлкой. При напряжении мускулов защёлка соскакивала, колечки резко спешили друг к другу и с силой швыряли вперёд прицепленный к ним предмет. Сейчас это была арбалетная стрела, но при «проверке» Карсидар зарядил один из желобков ложкой. Сделал он это, когда засовывал её в рукав.
   Несмотря на то, что Пеменхат понял, каким образом Карсидар ухитрился выстрелить столь неподходящим для этой цели предметом, удивление его не уменьшилось.
   – Откуда у тебя такая вещица? – только и смог спросить он.
   – Смастерил на досуге, – пояснил Карсидар одеваясь. – Очень полезная вещь. Ты вооружён тайно, с виду оставаясь беспомощным. Между прочим, этот рукавный арбалет пару раз спас мне жизнь. Приятная мелочь, а?
   – Но эти прутья…
   Карсидар застегнул последнюю пуговицу, цокнул языком и продолжал:
   – Совершенно верно, в прутьях-то как раз вся загвоздка. Ты ведь никогда прежде таких не видел, не правда ли?
   Пеменхат кивнул в знак согласия и нетерпеливо спросил:
   – Небось, они тоже заставляют петь твою серьгу?
   – Именно так, любезный Пем, именно так!
   – И откуда они взялись, эти штуковины?
   Карсидар хитро усмехнулся.
   – Ложку я получил в подарок. Собственно, раньше таких ложек у меня было три. Эта оставалась последняя.
   – И не жалко тебе? – удивился Пеменхат. – Ведь такая диковинка.
   – В самом деле диковинка, – подтвердил Карсидар. – Но ты ещё не пробовал её на вес. А возьми-ка в руки.
   Пеменхат взял остатки ложки и подивился тому, сколь лёгким оказалось это необычное олово.
   – И всё-таки жаль, – вздохнул он. – Хорошая была ложка.
   – Ничего, невелика потеря. Тем более, пожертвовал я ею вовсе не ради забавы, – произнёс Карсидар с загадочным видом. – Так вот, ложки мне подарил один торговец, у которого я купил эти самые прутья – за немалую цену, надо сказать. А что до монеты, то её в числе прочих я позднее получил от другого торговца в уплату за обычные услуги, какие оказывают мастера. Но что самое главное – слушай внимательно! – этих двоих купцов объединяло то обстоятельство, что они оба прибыли к нам из далёких южных краёв. Ты понял, почтенный Пеменхат?
   Похоже, старик действительно понял намек. Это было ясно хотя бы по тому, как сильно он задрожал и едва сумел промямлить: