Страница:
вместе со многими морщинами и шрамами. Изменились также глаза и щеки. И
даже нос стал меньше. Он стал выглядеть гораздо лучше с тех пор, как мы с
ним виделись.
- Вода кипит, - говорит он. - Не предложите ли Вы мне чашку чаю?
- Конечно, - отвечаю я и тянусь за рюкзаком, где у меня есть запасная
чашка.
- Спокойно.
- Конечно.
Я отыскиваю чашку, готовлю чай и наполняю обе чашки.
- Нет, не передавайте ее мне, - говорит он и берет ее с того места,
где я ее наполнила.
Я подавляю желание улыбнуться.
- Нет ли у Вас куска сахара?
- Увы, нет.
Он вздыхает и лезет в другой карман, откуда вытаскивает маленькую
фляжку.
- Водка? В чай?
- Не будьте глупой. Мои вкусы изменились. Это турецкий ликер,
удивительно сладкий. Не хотите ли немного?
- Дайте мне понюхать его.
Запах сладости определенно присутствует.
- Прекрасно, - говорю я и он добавляет ликер в чай.
Мы пробуем. Неплохо.
- Как давно все это было? - спрашивает он.
- Четырнадцать лет тому назад - почти пятнадцать. В конце
восьмидесятых.
- Да.
Он трет подбородок.
- Я слышал, что Вы уже отошли от дел.
- Вы слышали правду. Это было примерно через год после нашего
последнего столкновения.
- Турция, да. Вы вышли замуж за человека из вашей шифровальной
группы.
Я киваю.
- Вы овдовели тремя или четырьмя годами позже. Дочь родилась после
смерти мужа. Вернулись в Штаты. Поселились в деревне. Вот все, что я знаю.
- Это и есть все.
Он отхлебывает чай.
- Почему Вы вернулись сюда?
- Личные причины. Частично сентиментальные.
- Под чужим именем?
- Да. Это касается семьи моего мужа. Я не хочу, чтобы они знали, что
я здесь.
- Интересно. Вы считаете, что они так же тщательно следят за
приезжающими, как и мы?
- Я не знала, что Вы следите за приезжающими.
- Сейчас мы это делаем.
- Я не знаю, что здесь происходит.
Раздался еще один раскат грома. Еще несколько капель упали.
- Я хотел бы верить, что Вы действительно удалились от дел.
- У меня нет причин опять возвращаться к этому. Я получила небольшое
наследство, достаточное для меня и моей дочери.
Он кивнул.
- Если бы у меня было такое положение, я не сидел бы в поле. Скорее я
был бы дома, читал бы, или играл в шашки, ел и пил во-время. Но Вы должны
допустить, что это только случайность, что Вы здесь, когда решается
будущее нескольких наций.
Я отрицательно покачала головой.
- Я ничего не знаю о множестве вещей.
- Нефтяная конференция в Осаке. Она начинается через две недели в
среду. Вероятно, Вы собираетесь посетить Осаку примерно в это время?
- Я не собираюсь ехать в Осаку.
- Тогда связь. Кто-то оттуда может встретиться с Вами, простой
туристкой, в какой-либо точке Вашего путешествия и...
- Боже мой! Вы повсюду видите секретность, Борис? Я сейчас забочусь
только о своих проблемах и посещаю те места, которые имеют для меня
значение. Конференция к ним не относится.
- Хорошо. - Он допил чай и отставил чашку в сторону.
- Вы знаете, что мы знаем, что Вы здесь. Одно слово японским властям
о том, что Вы путешествуете по чужим документам, и Вас вышвырнут отсюда.
Это было бы самым простым. Никакого вреда не причинено и все живы. Только
это бы омрачило бы Вашу поездку, если Вы действительно здесь как простая
туристка...
Грязные мысли пронеслись в моем мозгу, как только я поняла, куда он
клонит, и я знаю, что они более испорчены, чем его. Я этому научилась у
одной старой женщины, с которой работала и которая не выглядела как старая
женщина.
Я допила мой чай и подняла глаза. Он улыбался.
- Я приготовлю еще чаю, - сказала я.
Верхняя пуговка на моей блузке расстегивается, когда я отворачиваюсь
от него. Затем я наклоняюсь вперед и глубоко вздыхаю.
- Вы могли бы не сообщать властям обо мне?
- Я мог бы. Я думаю, что Вы, скорее всего, говорите правду. А даже
если нет, Вы бы теперь не стали рисковать, перевозя что-то.
- Я действительно хочу окончить это путешествие, - говорю я,
посматривая на него. Мне не хотелось бы быть высланной сейчас.
Он берет меня за руку.
- Я рад, что Вы сказали это, Марьюшка. Я одинок, а Вы еще
привлекательная женщина.
- Вы так думаете?
- Я всегда думал так, даже когда Вы выбили мне зубы.
- Простите меня. Так получилось, Вы знаете.
Его рука поднимается на мое плечо.
- Конечно. В конце-концов, протез выглядит лучше, чем настоящие.
- Я мечтал об этом много раз, - говорит он, расстегивая последние
пуговицы моей блузки и развязывая мой пояс.
Он нежно гладит мой живот. Это не вызывает у меня неприятных
ощущений. Это продолжается довольно долго.
Вскоре мы полностью раздеты. Он медлит, и когда он готов, я раздвигаю
ноги. Все в порядке, Борис. Я расставила ловушку и ты попался. Я могла бы
даже чувствовать себя немного виноватой в этом. Ты более благороден, чем я
думала. Я дышу глубоко и медленно. Я концентрирую свое внимание на моей
"хара" и на его, в нескольких дюймах рядом. Я чувствую наши силы, похожие
на сон и теплые, движущиеся. Вскоре я привожу его к завершению. Он ощущает
это лишь как удовольствие, может быть, более опустошающее, чем обычно.
Хотя когда все кончается...
- Ты сказала, что у тебя есть затруднения? - спрашивает он в том
мужском великодушии, которое обычно забывается через несколько минут. -
Если я могу что-нибудь сделать, у меня есть несколько свободных дней. Ты
мне нравишься, Марьюшка.
- Это то, что я должна сделать сама. Во всяком случае, спасибо.
Я продолжаю в прежнем духе.
Позднее, когда я одеваюсь, он лежит и смотрит на меня.
- Я должно быть, старею, Марьюшка. Ты меня утомила. Я чувствую, что
мог бы проспать целую неделю.
- Это похоже на правду. Неделя и ты снова будешь чувствовать себя
отлично.
- Я не понимаю...
- Я думаю, ты слишком много работал. Эта конференция...
Он кивает.
- Ты, наверное, права. Ты действительно непричастна?..
- Я действительно непричастна.
- Хорошо.
Я мою чайник и чашки. Укладываю их в рюкзак.
- Будь так добр, Борис, дорогой, подвинься, пожалуйста. Мне очень
скоро понадобится пончо.
- Конечно.
Он медленно поднимается и передает его мне. Начинает одеваться. Он
тяжело дышит.
- Куда ты собираешься двинуться отсюда?
- Мишима-го, к следующему виду моей горы.
Он качает головой. Заканчивает одеваться и усаживается на землю,
прислонившись к стволу. Находит свою фляжку и делает глоток.
Затем протягивает мне.
- Не хочешь ли?
- Спасибо, нет. Мне пора.
Я беру посох. Когда я снова смотрю на него, он улыбается слабо и
печально.
- Ты многое забираешь от мужчины, Марьюшка.
- Да.
Я ухожу. Сегодня я смогу пройти двадцать миль, я уверена.
Прежде чем я выхожу из рощи, начинается дождь; листья ржавые, как
крылья летучих мышей.
Солнечный свет. Чистый воздух. Картина показывает большую
криптамерию, Фудзи неясно вырисовывается за ней, скрытая дымкой.
Сегодня нет дымки, но я нашла криптамерию и остановилась на таком
месте, где она пересекает склон Фудзи слева от вершины. На небе несколько
облаков, но они не похожи на кукурузные початки, как на картине.
Мой украденный "ки" все еще поддерживает меня, хотя медикаменты
работают тоже. Мое тело скоро отторгнет заимствованную энергию, как
пересаженный орган. Хотя тогда лекарства должны уже подействовать.
Тем временем, картина и действительность становятся все ближе друг к
другу. Стоит прекрасный весенний день. Птицы поют, бабочки порхают; я
почти слышу, как растут корни под землей. Мир пахнет свежо и ново. Я
больше не посторонняя. Снова радуюсь жизни.
Я смотрю на громадное старое дерево и слушаю его эхо в веках:
Йиггдрасиль, Золотая Ветвь, Июльское дерево, Древо Познания Добра и Зла,
Бо, под которым Будда Гаутама нашел свою душу и потерял ее...
Я двигаюсь вперед, чтобы дотронуться до его шершавой коры.
Отсюда я внезапно обнаруживаю новый вид на долину внизу.
Поля похожи на выравненный песок, холмы - на скалы, Фудзи как валун.
Это сад, тщательно ухоженный...
Позднее я замечаю, что солнце передвинулось. Я находилась на этом
месте в течение нескольких часов. Мое маленькое вдохновение под великим
деревом. Я не знаю, что я могу сделать для него.
Я внезапно наклоняюсь и подбираю одно семя. Маленькая штучка для
такого гиганта. Оно меньше моего ногтя. Тонко желобчатое, как будто
изваянное волшебниками.
Я кладу его в карман, посажу где-нибудь по пути.
Затем я отступаю в сторону, так как слышу звук приближающегося
колокольчика, а я пока еще не готова к тому, чтобы встретить кого-либо. Но
внизу есть маленький постоялый двор, который не похож на филиал большой
гостиницы. Я смогу принять ванну, поесть и выспаться в постели этой ночью.
Завтра я буду сильной.
Отражения. Это одна из моих любимых картин серии: Фудзи, видимая со
стороны озера и отражающаяся в нем. С другой стороны зеленые холмы,
маленькая деревня на дальнем берегу, маленькая лодка на воде. Наиболее
поразительная особенность этой картины в том, что отражение Фудзи не то же
самое, что оригинал; ее положение неправильно, склон неправильный,
покрытый снегом, у оригинала он не такой.
Я сижу в маленькой лодке, которую я наняла, и смотрю назад.
Небо слегка дымчатое, что хорошо. Нет бликов, портящих отражение.
Город не такой привлекательный, как на картине, он вырос.
Но я не вдаюсь в такие детали. Фудзи отражается более четко, но
раздвоение все еще волнует меня.
Интересно... На картине деревня не отражается, так же, как
изображение лодки на воде. Единственное отражение - Фудзи. Никаких
признаков человеческого присутствия.
Я вижу отражающиеся здания на воде поблизости. И в моем сознании
возникают другие образы, которые Хокусай мог бы знать.
Конечно, затонувший Р'лие является мне, но место и день слишком
идиллические. Он исчезает практически мгновенно, замещаясь затонувшим Ис,
чьи колокола все еще отбивают часы под водой. И "Нильс Хольгерссон" Сельмы
Лагерлофф, роман, в котором потерпевший крушение моряк обнаруживает себя в
затонувшем городе на дне моря - в месте, затонувшем в наказание его
жадным, высокомерным жителям, которые все еще обманывают друг друга, хотя
все они уже мертвы. Они одеты в богатые старомодные одежды и ведут свои
дела так же, как когда-то наверху. Моряка тянет к ним, но он знает, что он
не должен обнаруживать себя, иначе он превратится в одного из них и
никогда не вернется на землю, не увидит солнца. Я полагаю, что я подумала
об этой старой детской сказке, потому что сейчас поняла, что должен был
чувствовать моряк. Мое открытие же тоже могло бы привести к превращению,
которого я не желаю.
И конечно, когда я наклоняюсь и вижу себя в воде, под стекловидной
поверхностью обнаруживается мир Льюиса Кэрролла. Быть маленькой девочкой и
спускаться... Кружиться, спускаясь, и через несколько минут узнать
обитателей страны парадоксов и великого очарования.
Зеркало, зеркало, почему реальный мир так редко совпадает с нашим
эстетическим вдохновением?
Полпути пройдено. Я достигла середины своего паломничества чтобы
столкнуться с собой в озере. Это подходящее время и место чтобы взглянуть
в свое собственное лицо, осознать все, что я принесла сюда, предположить,
как будет протекать остаток путешествия. Хотя иногда образы могут лгать.
Женщина, которая смотрит на меня, кажется собранной, сильной и выглядит
лучше, чем я думала. Я люблю тебя, Камагучи, озеро с человеческой
индивидуальностью. Я льщу тебя литературными комплиментами, а ты
возвращаешь одобрение.
Встреча с Борисом уменьшила груз страха в моем мозгу. За мной пока
еще не следят агенты-люди. Так что все идет не так уж плохо.
Фудзи и образ. Гора и душа. Могло бы дьявольское творение не давать
отражения - некая темная гора, где в течение веков происходят ужасные
смерти? Я вспомнила, что Кит теперь не отбрасывает тени, не имеет
отражения.
Хотя действительно ли он дьявол? На мой взгляд, да. Особенно если он
делает то, что я думаю.
Он говорил, что любит меня, и я когда-то любила его. Что он скажет
мне, когда мы снова встретимся, ведь мы должны встретиться обязательно?
Не имеет значения. Пусть говорит что хочет, я хочу попробовать убить
его. Он верит, что вечен и его невозможно уничтожить. Я не верю в это,
хотя уверена, что я единственное существо на земле, которое может победить
его. Мне потребовалось много времени, чтобы понять это и еще больше,
прежде чем решение попытаться сделать это пришло ко мне. Я должна сделать
это как для Кендры, так и для себя. Покой населения Земли стоит на третьем
месте.
Я опускаю пальцы в воду. Потихоньку я начинаю петь старую песню,
песню любви. Я не хотела бы покидать это место. Будет ли вторая часть
моего путешествия зеркальным отражением первой? Или мне нужно будет пройти
через стекло, чтобы войти в это чуждое королевство, которое он сделал
своим домом?
Я посадила семя криптамерии вчера вечером в уединенной долине. Такое
дерево когда-нибудь будет выглядеть величественно, переживая нации и
армии, мудрецов и сумасшедших.
Интересно, где сейчас Р'лие? Она убежала утром после завтрака,
вероятно, чтобы поохотиться на бабочек. Не потому, что я могла бы взять ее
с собой.
Я надеюсь, что с Кендрой все в порядке. Я написала ей письмо, в
котором многое объяснила. Я оставила его своему поверенному, который
перешлет его однажды в не столь далеком будущем.
Картины Хокусая... Они могут пережить криптамерию. Обо мне даже не
вспомнят.
Двигаясь между двумя мирами, я в тысячный раз представляю нашу
встречу. Он может повторить старый трюк, чтобы получить то, что он хочет.
Я могу проделать еще более старый, чтобы он не получил этого. Мы оба вне
действия.
Много времени прошло с тех пор, как я читала "Анатомию Меланхолии."
Это не та вещь, которой я хотела бы воспользоваться, чтобы вернуться в
прежние годы. Но я вспоминаю несколько строк, когда вижу дротик для ловли
рыбы: "Поликрат Самиус, который забросил свой перстень в море, так как
хотел бы быть таким же недовольным, как и другие, вскоре получил его
обратно вместе с выловленной рыбой, был предрасположен к меланхолии. Никто
не мог вылечить его..." Кит отбросил свою жизнь и выиграл ее. Я сохранила
свою и потеряла ее. Действительно ли кольца возвращаются именно к тем
людям? А как насчет женщины, излечивающей себя?
Хокусай, ты уже показал мне много вещей. Можешь ли ты показать мне
ответ?
Старый человек медленно поднимает руку и показывает на свою гору.
Затем он опускает ее и указывает на ее изображение.
Я качаю головой. Это ответ, что ответа нет. Он тоже качает головой и
показывает снова.
Облака сгрудились высоко над Фудзи, но это не ответ. Я смотрю на них
долгое время, но не вижу среди них ни одного интересного изображения.
Тогда я опускаю глаза. Подо мной, отраженные, они принимают другой
вид. Это выглядит как изображение столкновения двух вооруженных армий. Я с
восхищением наблюдаю, как они вместе плывут, скопления справа от меня
постепенно перекатываются и топят тех, которые слева. После этого те, что
справа, уменьшаются.
Конфликт? Это весть? И обе стороны теряют то, что не хотели терять?
Скажи мне что-нибудь еще, чего я не знаю, старый человек.
Он продолжает смотреть. Я снова слежу за его взглядом, теперь вниз.
Теперь я вижу дракона, ныряющего в кратер Фудзи.
Я снова гляжу вниз. Армий не осталось, одна резня, а хвост дракона
превратился в руку мертвого воина, держащую меч.
Я закрываю глаза и тянусь за ним. Меч дыма для человека огня.
Снег, на кровлях домов, на вечнозеленых деревьях, на Фудзи, местами
начинающий таять. В окнах полно женщин - гейш, как я могла бы сказать,
смотрящих на улицу, одна из них указывает на трех темных птиц высоко в
бледном небе. Мой вид Фудзи, к сожалению, без снега, без гейш и при ясном
солнце.
Детали...
И то, и другое интересно, наложение - одна из главных сил в эстетике.
Я думаю о жарко-весенней гейше Комако в "Снежной Стране" - новелле Ясунари
Кавабата, об одиночестве и ненужной, увядающей красоте, которая, как я
всегда чувствовала, есть самая анти-любовная история Японии. Эта картина
вызвала в моей памяти всю новеллу. Отвержение любви. Кит не Шимамура, так
как он хотел меня, но только очень по своему, так, что это неприемлемо для
меня. Эгоизм или самоотверженность? Это неважно...
А птицы, на которых указывает гейша?.. "Тридцать Способов Созерцания
на Дроздов?" В точку. Мы могли бы никогда не договориться о ценности.
Два Ворона? И Бросок в Драчливого Петуха Теда Хьюгеса? Может быть и
так, но я не хочу вытаскивать аналогий. Иллюзия на каждый намек, а где
вчерашний снег?
Я опираюсь на мой посох и смотрю на гору. Я хочу делать это на всех
моих остановках, если это возможно, перед столкновением.
Это ли не прекрасно? Двадцать четыре способа созерцания на Фудзи. Это
поражает меня, так как можно было бы взять одну вещь в жизни и
рассматривать ее с разных точек зрения, как фокус моего бытия, и,
вероятно, как сожаление об упущенных возможностях.
Кит, я пришла, как однажды ты просил меня, но моим собственным путем
и по моим собственным причинам. Я желала бы не делать этого, но ты лишил
меня выбора. Таким образом, мой поступок не есть только мой, но и твой
тоже. Теперь я поверну твою руку против тебя, представляя некий вид
космического айкидо.
Я иду по городу после наступления темноты, выбирая самые темные
улицы, где конторы уже закрыты. Так я в безопасности. Когда я должна войти
в город, я всегда нахожу защищенные места днем, и прохожу по ним ночью.
Я нахожу маленький ресторан на углу такой улицы и съедаю свой обед.
Это шумное место, но еда хорошая. Я принимаю лекарство и также немного
сакэ.
После этого я позволяю себе удовольствие идти пешком, а не брать
такси. Мой путь длинен, но ночь светла и полна звезд и воздух упоителен.
Я иду около десяти минут, слушая звуки дорожного движения, музыку
дальнего радио, крики с других улиц, ветер, проносящийся высоко вверху.
Вдруг я чувствую внезапную ионизацию воздуха.
Ничего впереди. Я поворачиваюсь, взяв свой посох наизготовку.
Эпигон с телом шестилапой собаки и головой, похожей на огненный
цветок, возникает в дверном проеме и движется вдоль дома в моем
направлении.
Я слежу за его продвижением, пока он не оказывается достаточно
близко. Я ударяю его, к сожалению, не тем концом. Мои волосы начинают
подниматься, когда я пересекаю его путь, поворачиваюсь и ударяю снова. На
этот раз металлический наконечник проходит через его растительную голову.
Я подключила батареи перед тем, как предприняла нападение. Разряд
создает разность потенциалов. Эпигон отступает, его голова раздувается. Я
наступаю и ударяю еще раз, теперь в середину тела. Оно раздувается еще
больше, затем распадается на сноп искр. Но я уже повернулась и ударяю еще
раз, так как почувствовала приближение другого.
Этот приближается в виде кенгуру. Я поражаю его моим посохом, но его
длинный хвост ударяет меня, когда он проходит. Я непроизвольно подскакиваю
от шока, который я получила, мой посох рефлекторно поворачивается, когда я
отступаю. Он поворачивается и ревет. Этот экземпляр имеет четыре ноги, и
его передние конечности представляют собой фонтаны огня. Его глаза горят
ярким пламенем.
Он опускается на задние ноги, затем снова прыгает.
Я подкатываюсь под него и атакую, когда он опускается. Но
промахиваюсь, и он снова начинает атаку. Он прыгает и я ударяю вверх.
Кажется, я попала, но не уверена.
Он приземляется совсем рядом со мной, поднимая свои передние
конечности. Но на этот раз не прыгает. Он просто падает вперед, Задние
конечности быстро дергаются, ноги, изменяют свою длину, принимая наиболее
законченные очертания.
Как только он подходит, я ударяю его в середину тела нужным концом
посоха. Он продолжает идти, или падать, даже когда расширяется и начинает
распадаться. Его касание приводит к тому, что я деревенею на секунду и
чувствую течение его заряда по моим плечам и груди. Я наблюдаю, как он
превращается в первичную протоплазму и исчезает.
Я быстро поворачиваюсь, но третьего нет. По улице едет машина и
тормозит. Неважно. Потенциал терминала на время истощен, хотя я озадачена
тем, как долго он должен был работать, чтобы создать тех двоих. Будет
лучше, если я быстренько уйду.
Как только я прихожу к этой мысли, из подъехавшей машины раздается
голос, окликающий меня:
- Мадам, подождите минуточку.
Это полицейская машина, и молодой человек, который обращается ко мне,
одет в полицейскую форму.
- Да, офицер?
- Я видел вас несколько мгновений тому назад. Что вы делали?
Я смеюсь.
- Такой прекрасный вечер и улица пустынна. Я подумала, что я могла бы
сделать "ката" с моим "бо".
- Я сначала подумал, что кто-то напал на вас, потому что я увидел
что-то...
- Я одна, как вы можете видеть.
Он открывает дверцу и выбирается наружу. Он включает фонарик и
направляет его луч по сторонам, в дверной проход.
- Вы не зажигали фейерверк?
- Нет.
- Здесь были искры и вспышки.
- Вы, должно быть, ошиблись.
Он нюхает воздух. Очень тщательно проверяет тротуар и сточную
канавку.
- Странно, - говорит он. - Далеко ли вам идти?
- Не очень далеко.
- Доброго вам вечера.
Он садится в машину. Через мгновение он едет по направлению к улице.
Я быстро иду своим путем. Я жажду оказаться в безопасности прежде чем
образуется другой заряд. Я также хочу оказаться подальше отсюда просто
потому, что испытываю здесь неловкость.
Я озадачена той легкостью, с какой меня обнаружили. Что я сделала не
так?
- Мои картины, кажется, - говорит Хокусай, после того, как я достигаю
места предназначения и выпиваю слишком много бренди. - Думай, дочка, или
они выследят тебя.
Я пытаюсь, но Фудзи валится на мою голову и размазывает все мысли.
Эпигоны танцуют на ее склонах. Я впадаю в прерывающуюся дремоту.
В свете завтрашнего дня я, может быть, увижу...
Картина снова не соответствует реальности. Она показывает крестьян
среди простой деревни, террасированные склоны холмов, одинокое дерево,
растущее на склоне холма справа, снежная вершина Фудзи частично заслонена
холмом.
Я не могу найти что-то похожее на это, хотя я действительно имею
частично заслоненный вид Фудзи - заслоненный похожим образом, со склона, -
со стороны этой скамьи, на которой я сижу в старом парке. Так должно быть.
Гора частично закрыта, как и мои мысли. Есть что-то, что я должна
была бы видеть, но это скрыто от меня. В те моменты, когда появляются
эпигоны, они похожи на дьяволов, посланных схватить душу Фауста. Но я
никогда не подписывала договора с Дьяволом... только с Китом, и это
называлось замужеством. У меня нет способа узнать, сколь похоже это могло
быть.
Сейчас...
Что меня больше всего интересует, так это то, что мое местоположение
было обнаружено, несмотря на все мои предосторожности.
Мое предстоящее столкновение должно проходить на моих условиях, не
как-нибудь иначе. Причина этого превосходит личное, хотя я не отрицаю его
наличие.
В "Хагакуре" Ямамото Цунетомо сообщает, что Путь Самурая есть Путь
Смерти, так что некто должен жить, хотя его тело уже мертво, для того,
чтобы достичь полной свободы. Что касается меня, такую позицию не слишком
сложно поддерживать. Однако свобода более сложна, так как когда не
понимается истинная сущность врага, приходится действовать в условиях
неопределенности.
Моя обожаемая Фудзи стоит во всей полноте, я знаю, несмотря на то,
что я не вижу ее полностью. То же самое я могу сказать о той силе, которая
сейчас противостоит мне. Давайте вернемся к смерти. Кажется, что тут
что-то есть, хотя кажется также, что это только то, что уже сказано.
Смерть... Приди тихо... Мы любили играть в в одну игру, придумывая
забавные причины смерти: "Съеден Лох-Несским чудовищем". "Затоптан
Годзиллой". "Отравлен ниндзя". "Переведен".
Кит уставился на меня, сдвинув брови, когда я предложила последнюю
причину.
- Что ты подразумеваешь под "Переведен"?
- О, ты можешь понимать меня технически, но я все-таки думаю, что
эффект будет тот же самый. "Енох был переведен, так что он не мог видеть
смерть" - Апостол Павел к Евреям, 11:5."
- Я не понимаю.
- Это означает перенестись прямо на небо без обычного окончания
жизни. Мусульмане верят, что Махди был переведен.
- Интересная мысль. Я должен подумать об этом.
Очевидно, он подумал.
Я всегда думала, что Куросава имел прорву работы с "Дон Кихотом".
Предположим, есть старый джентльмен, живущий в настоящее время, схоласт,
человек, восхищающийся временами самураев и Кодексом Бушидо. Предположим,
что он так сильно сживается с этими идеалами, что однажды теряет чувство
времени и приходит к мысли, что он и "есть" самурай старых времен. Он
надевает старинные доспехи, берет свой меч-катана и идет, чтобы изменить
мир. В конечном счете он будет уничтожен этим миром, но он поддерживает
Кодекс. Эта его самоотверженность выделяет и облагораживает его, несмотря
на всю его нелепость. Я никогда не считала, что "Дон Кихот" лишь пародия
на рыцарство, особенно после того, как я узнала, что Сервантес участвовал
под командованием Дона Жуана в битве при Лепанто в Австрии. На это можно
возразить, что Дон Жуан был последним европейцем, который руководствовался
рыцарской честью.
Воспитанный на средневековых романах, он и в жизни вел себя подобным
даже нос стал меньше. Он стал выглядеть гораздо лучше с тех пор, как мы с
ним виделись.
- Вода кипит, - говорит он. - Не предложите ли Вы мне чашку чаю?
- Конечно, - отвечаю я и тянусь за рюкзаком, где у меня есть запасная
чашка.
- Спокойно.
- Конечно.
Я отыскиваю чашку, готовлю чай и наполняю обе чашки.
- Нет, не передавайте ее мне, - говорит он и берет ее с того места,
где я ее наполнила.
Я подавляю желание улыбнуться.
- Нет ли у Вас куска сахара?
- Увы, нет.
Он вздыхает и лезет в другой карман, откуда вытаскивает маленькую
фляжку.
- Водка? В чай?
- Не будьте глупой. Мои вкусы изменились. Это турецкий ликер,
удивительно сладкий. Не хотите ли немного?
- Дайте мне понюхать его.
Запах сладости определенно присутствует.
- Прекрасно, - говорю я и он добавляет ликер в чай.
Мы пробуем. Неплохо.
- Как давно все это было? - спрашивает он.
- Четырнадцать лет тому назад - почти пятнадцать. В конце
восьмидесятых.
- Да.
Он трет подбородок.
- Я слышал, что Вы уже отошли от дел.
- Вы слышали правду. Это было примерно через год после нашего
последнего столкновения.
- Турция, да. Вы вышли замуж за человека из вашей шифровальной
группы.
Я киваю.
- Вы овдовели тремя или четырьмя годами позже. Дочь родилась после
смерти мужа. Вернулись в Штаты. Поселились в деревне. Вот все, что я знаю.
- Это и есть все.
Он отхлебывает чай.
- Почему Вы вернулись сюда?
- Личные причины. Частично сентиментальные.
- Под чужим именем?
- Да. Это касается семьи моего мужа. Я не хочу, чтобы они знали, что
я здесь.
- Интересно. Вы считаете, что они так же тщательно следят за
приезжающими, как и мы?
- Я не знала, что Вы следите за приезжающими.
- Сейчас мы это делаем.
- Я не знаю, что здесь происходит.
Раздался еще один раскат грома. Еще несколько капель упали.
- Я хотел бы верить, что Вы действительно удалились от дел.
- У меня нет причин опять возвращаться к этому. Я получила небольшое
наследство, достаточное для меня и моей дочери.
Он кивнул.
- Если бы у меня было такое положение, я не сидел бы в поле. Скорее я
был бы дома, читал бы, или играл в шашки, ел и пил во-время. Но Вы должны
допустить, что это только случайность, что Вы здесь, когда решается
будущее нескольких наций.
Я отрицательно покачала головой.
- Я ничего не знаю о множестве вещей.
- Нефтяная конференция в Осаке. Она начинается через две недели в
среду. Вероятно, Вы собираетесь посетить Осаку примерно в это время?
- Я не собираюсь ехать в Осаку.
- Тогда связь. Кто-то оттуда может встретиться с Вами, простой
туристкой, в какой-либо точке Вашего путешествия и...
- Боже мой! Вы повсюду видите секретность, Борис? Я сейчас забочусь
только о своих проблемах и посещаю те места, которые имеют для меня
значение. Конференция к ним не относится.
- Хорошо. - Он допил чай и отставил чашку в сторону.
- Вы знаете, что мы знаем, что Вы здесь. Одно слово японским властям
о том, что Вы путешествуете по чужим документам, и Вас вышвырнут отсюда.
Это было бы самым простым. Никакого вреда не причинено и все живы. Только
это бы омрачило бы Вашу поездку, если Вы действительно здесь как простая
туристка...
Грязные мысли пронеслись в моем мозгу, как только я поняла, куда он
клонит, и я знаю, что они более испорчены, чем его. Я этому научилась у
одной старой женщины, с которой работала и которая не выглядела как старая
женщина.
Я допила мой чай и подняла глаза. Он улыбался.
- Я приготовлю еще чаю, - сказала я.
Верхняя пуговка на моей блузке расстегивается, когда я отворачиваюсь
от него. Затем я наклоняюсь вперед и глубоко вздыхаю.
- Вы могли бы не сообщать властям обо мне?
- Я мог бы. Я думаю, что Вы, скорее всего, говорите правду. А даже
если нет, Вы бы теперь не стали рисковать, перевозя что-то.
- Я действительно хочу окончить это путешествие, - говорю я,
посматривая на него. Мне не хотелось бы быть высланной сейчас.
Он берет меня за руку.
- Я рад, что Вы сказали это, Марьюшка. Я одинок, а Вы еще
привлекательная женщина.
- Вы так думаете?
- Я всегда думал так, даже когда Вы выбили мне зубы.
- Простите меня. Так получилось, Вы знаете.
Его рука поднимается на мое плечо.
- Конечно. В конце-концов, протез выглядит лучше, чем настоящие.
- Я мечтал об этом много раз, - говорит он, расстегивая последние
пуговицы моей блузки и развязывая мой пояс.
Он нежно гладит мой живот. Это не вызывает у меня неприятных
ощущений. Это продолжается довольно долго.
Вскоре мы полностью раздеты. Он медлит, и когда он готов, я раздвигаю
ноги. Все в порядке, Борис. Я расставила ловушку и ты попался. Я могла бы
даже чувствовать себя немного виноватой в этом. Ты более благороден, чем я
думала. Я дышу глубоко и медленно. Я концентрирую свое внимание на моей
"хара" и на его, в нескольких дюймах рядом. Я чувствую наши силы, похожие
на сон и теплые, движущиеся. Вскоре я привожу его к завершению. Он ощущает
это лишь как удовольствие, может быть, более опустошающее, чем обычно.
Хотя когда все кончается...
- Ты сказала, что у тебя есть затруднения? - спрашивает он в том
мужском великодушии, которое обычно забывается через несколько минут. -
Если я могу что-нибудь сделать, у меня есть несколько свободных дней. Ты
мне нравишься, Марьюшка.
- Это то, что я должна сделать сама. Во всяком случае, спасибо.
Я продолжаю в прежнем духе.
Позднее, когда я одеваюсь, он лежит и смотрит на меня.
- Я должно быть, старею, Марьюшка. Ты меня утомила. Я чувствую, что
мог бы проспать целую неделю.
- Это похоже на правду. Неделя и ты снова будешь чувствовать себя
отлично.
- Я не понимаю...
- Я думаю, ты слишком много работал. Эта конференция...
Он кивает.
- Ты, наверное, права. Ты действительно непричастна?..
- Я действительно непричастна.
- Хорошо.
Я мою чайник и чашки. Укладываю их в рюкзак.
- Будь так добр, Борис, дорогой, подвинься, пожалуйста. Мне очень
скоро понадобится пончо.
- Конечно.
Он медленно поднимается и передает его мне. Начинает одеваться. Он
тяжело дышит.
- Куда ты собираешься двинуться отсюда?
- Мишима-го, к следующему виду моей горы.
Он качает головой. Заканчивает одеваться и усаживается на землю,
прислонившись к стволу. Находит свою фляжку и делает глоток.
Затем протягивает мне.
- Не хочешь ли?
- Спасибо, нет. Мне пора.
Я беру посох. Когда я снова смотрю на него, он улыбается слабо и
печально.
- Ты многое забираешь от мужчины, Марьюшка.
- Да.
Я ухожу. Сегодня я смогу пройти двадцать миль, я уверена.
Прежде чем я выхожу из рощи, начинается дождь; листья ржавые, как
крылья летучих мышей.
Солнечный свет. Чистый воздух. Картина показывает большую
криптамерию, Фудзи неясно вырисовывается за ней, скрытая дымкой.
Сегодня нет дымки, но я нашла криптамерию и остановилась на таком
месте, где она пересекает склон Фудзи слева от вершины. На небе несколько
облаков, но они не похожи на кукурузные початки, как на картине.
Мой украденный "ки" все еще поддерживает меня, хотя медикаменты
работают тоже. Мое тело скоро отторгнет заимствованную энергию, как
пересаженный орган. Хотя тогда лекарства должны уже подействовать.
Тем временем, картина и действительность становятся все ближе друг к
другу. Стоит прекрасный весенний день. Птицы поют, бабочки порхают; я
почти слышу, как растут корни под землей. Мир пахнет свежо и ново. Я
больше не посторонняя. Снова радуюсь жизни.
Я смотрю на громадное старое дерево и слушаю его эхо в веках:
Йиггдрасиль, Золотая Ветвь, Июльское дерево, Древо Познания Добра и Зла,
Бо, под которым Будда Гаутама нашел свою душу и потерял ее...
Я двигаюсь вперед, чтобы дотронуться до его шершавой коры.
Отсюда я внезапно обнаруживаю новый вид на долину внизу.
Поля похожи на выравненный песок, холмы - на скалы, Фудзи как валун.
Это сад, тщательно ухоженный...
Позднее я замечаю, что солнце передвинулось. Я находилась на этом
месте в течение нескольких часов. Мое маленькое вдохновение под великим
деревом. Я не знаю, что я могу сделать для него.
Я внезапно наклоняюсь и подбираю одно семя. Маленькая штучка для
такого гиганта. Оно меньше моего ногтя. Тонко желобчатое, как будто
изваянное волшебниками.
Я кладу его в карман, посажу где-нибудь по пути.
Затем я отступаю в сторону, так как слышу звук приближающегося
колокольчика, а я пока еще не готова к тому, чтобы встретить кого-либо. Но
внизу есть маленький постоялый двор, который не похож на филиал большой
гостиницы. Я смогу принять ванну, поесть и выспаться в постели этой ночью.
Завтра я буду сильной.
Отражения. Это одна из моих любимых картин серии: Фудзи, видимая со
стороны озера и отражающаяся в нем. С другой стороны зеленые холмы,
маленькая деревня на дальнем берегу, маленькая лодка на воде. Наиболее
поразительная особенность этой картины в том, что отражение Фудзи не то же
самое, что оригинал; ее положение неправильно, склон неправильный,
покрытый снегом, у оригинала он не такой.
Я сижу в маленькой лодке, которую я наняла, и смотрю назад.
Небо слегка дымчатое, что хорошо. Нет бликов, портящих отражение.
Город не такой привлекательный, как на картине, он вырос.
Но я не вдаюсь в такие детали. Фудзи отражается более четко, но
раздвоение все еще волнует меня.
Интересно... На картине деревня не отражается, так же, как
изображение лодки на воде. Единственное отражение - Фудзи. Никаких
признаков человеческого присутствия.
Я вижу отражающиеся здания на воде поблизости. И в моем сознании
возникают другие образы, которые Хокусай мог бы знать.
Конечно, затонувший Р'лие является мне, но место и день слишком
идиллические. Он исчезает практически мгновенно, замещаясь затонувшим Ис,
чьи колокола все еще отбивают часы под водой. И "Нильс Хольгерссон" Сельмы
Лагерлофф, роман, в котором потерпевший крушение моряк обнаруживает себя в
затонувшем городе на дне моря - в месте, затонувшем в наказание его
жадным, высокомерным жителям, которые все еще обманывают друг друга, хотя
все они уже мертвы. Они одеты в богатые старомодные одежды и ведут свои
дела так же, как когда-то наверху. Моряка тянет к ним, но он знает, что он
не должен обнаруживать себя, иначе он превратится в одного из них и
никогда не вернется на землю, не увидит солнца. Я полагаю, что я подумала
об этой старой детской сказке, потому что сейчас поняла, что должен был
чувствовать моряк. Мое открытие же тоже могло бы привести к превращению,
которого я не желаю.
И конечно, когда я наклоняюсь и вижу себя в воде, под стекловидной
поверхностью обнаруживается мир Льюиса Кэрролла. Быть маленькой девочкой и
спускаться... Кружиться, спускаясь, и через несколько минут узнать
обитателей страны парадоксов и великого очарования.
Зеркало, зеркало, почему реальный мир так редко совпадает с нашим
эстетическим вдохновением?
Полпути пройдено. Я достигла середины своего паломничества чтобы
столкнуться с собой в озере. Это подходящее время и место чтобы взглянуть
в свое собственное лицо, осознать все, что я принесла сюда, предположить,
как будет протекать остаток путешествия. Хотя иногда образы могут лгать.
Женщина, которая смотрит на меня, кажется собранной, сильной и выглядит
лучше, чем я думала. Я люблю тебя, Камагучи, озеро с человеческой
индивидуальностью. Я льщу тебя литературными комплиментами, а ты
возвращаешь одобрение.
Встреча с Борисом уменьшила груз страха в моем мозгу. За мной пока
еще не следят агенты-люди. Так что все идет не так уж плохо.
Фудзи и образ. Гора и душа. Могло бы дьявольское творение не давать
отражения - некая темная гора, где в течение веков происходят ужасные
смерти? Я вспомнила, что Кит теперь не отбрасывает тени, не имеет
отражения.
Хотя действительно ли он дьявол? На мой взгляд, да. Особенно если он
делает то, что я думаю.
Он говорил, что любит меня, и я когда-то любила его. Что он скажет
мне, когда мы снова встретимся, ведь мы должны встретиться обязательно?
Не имеет значения. Пусть говорит что хочет, я хочу попробовать убить
его. Он верит, что вечен и его невозможно уничтожить. Я не верю в это,
хотя уверена, что я единственное существо на земле, которое может победить
его. Мне потребовалось много времени, чтобы понять это и еще больше,
прежде чем решение попытаться сделать это пришло ко мне. Я должна сделать
это как для Кендры, так и для себя. Покой населения Земли стоит на третьем
месте.
Я опускаю пальцы в воду. Потихоньку я начинаю петь старую песню,
песню любви. Я не хотела бы покидать это место. Будет ли вторая часть
моего путешествия зеркальным отражением первой? Или мне нужно будет пройти
через стекло, чтобы войти в это чуждое королевство, которое он сделал
своим домом?
Я посадила семя криптамерии вчера вечером в уединенной долине. Такое
дерево когда-нибудь будет выглядеть величественно, переживая нации и
армии, мудрецов и сумасшедших.
Интересно, где сейчас Р'лие? Она убежала утром после завтрака,
вероятно, чтобы поохотиться на бабочек. Не потому, что я могла бы взять ее
с собой.
Я надеюсь, что с Кендрой все в порядке. Я написала ей письмо, в
котором многое объяснила. Я оставила его своему поверенному, который
перешлет его однажды в не столь далеком будущем.
Картины Хокусая... Они могут пережить криптамерию. Обо мне даже не
вспомнят.
Двигаясь между двумя мирами, я в тысячный раз представляю нашу
встречу. Он может повторить старый трюк, чтобы получить то, что он хочет.
Я могу проделать еще более старый, чтобы он не получил этого. Мы оба вне
действия.
Много времени прошло с тех пор, как я читала "Анатомию Меланхолии."
Это не та вещь, которой я хотела бы воспользоваться, чтобы вернуться в
прежние годы. Но я вспоминаю несколько строк, когда вижу дротик для ловли
рыбы: "Поликрат Самиус, который забросил свой перстень в море, так как
хотел бы быть таким же недовольным, как и другие, вскоре получил его
обратно вместе с выловленной рыбой, был предрасположен к меланхолии. Никто
не мог вылечить его..." Кит отбросил свою жизнь и выиграл ее. Я сохранила
свою и потеряла ее. Действительно ли кольца возвращаются именно к тем
людям? А как насчет женщины, излечивающей себя?
Хокусай, ты уже показал мне много вещей. Можешь ли ты показать мне
ответ?
Старый человек медленно поднимает руку и показывает на свою гору.
Затем он опускает ее и указывает на ее изображение.
Я качаю головой. Это ответ, что ответа нет. Он тоже качает головой и
показывает снова.
Облака сгрудились высоко над Фудзи, но это не ответ. Я смотрю на них
долгое время, но не вижу среди них ни одного интересного изображения.
Тогда я опускаю глаза. Подо мной, отраженные, они принимают другой
вид. Это выглядит как изображение столкновения двух вооруженных армий. Я с
восхищением наблюдаю, как они вместе плывут, скопления справа от меня
постепенно перекатываются и топят тех, которые слева. После этого те, что
справа, уменьшаются.
Конфликт? Это весть? И обе стороны теряют то, что не хотели терять?
Скажи мне что-нибудь еще, чего я не знаю, старый человек.
Он продолжает смотреть. Я снова слежу за его взглядом, теперь вниз.
Теперь я вижу дракона, ныряющего в кратер Фудзи.
Я снова гляжу вниз. Армий не осталось, одна резня, а хвост дракона
превратился в руку мертвого воина, держащую меч.
Я закрываю глаза и тянусь за ним. Меч дыма для человека огня.
Снег, на кровлях домов, на вечнозеленых деревьях, на Фудзи, местами
начинающий таять. В окнах полно женщин - гейш, как я могла бы сказать,
смотрящих на улицу, одна из них указывает на трех темных птиц высоко в
бледном небе. Мой вид Фудзи, к сожалению, без снега, без гейш и при ясном
солнце.
Детали...
И то, и другое интересно, наложение - одна из главных сил в эстетике.
Я думаю о жарко-весенней гейше Комако в "Снежной Стране" - новелле Ясунари
Кавабата, об одиночестве и ненужной, увядающей красоте, которая, как я
всегда чувствовала, есть самая анти-любовная история Японии. Эта картина
вызвала в моей памяти всю новеллу. Отвержение любви. Кит не Шимамура, так
как он хотел меня, но только очень по своему, так, что это неприемлемо для
меня. Эгоизм или самоотверженность? Это неважно...
А птицы, на которых указывает гейша?.. "Тридцать Способов Созерцания
на Дроздов?" В точку. Мы могли бы никогда не договориться о ценности.
Два Ворона? И Бросок в Драчливого Петуха Теда Хьюгеса? Может быть и
так, но я не хочу вытаскивать аналогий. Иллюзия на каждый намек, а где
вчерашний снег?
Я опираюсь на мой посох и смотрю на гору. Я хочу делать это на всех
моих остановках, если это возможно, перед столкновением.
Это ли не прекрасно? Двадцать четыре способа созерцания на Фудзи. Это
поражает меня, так как можно было бы взять одну вещь в жизни и
рассматривать ее с разных точек зрения, как фокус моего бытия, и,
вероятно, как сожаление об упущенных возможностях.
Кит, я пришла, как однажды ты просил меня, но моим собственным путем
и по моим собственным причинам. Я желала бы не делать этого, но ты лишил
меня выбора. Таким образом, мой поступок не есть только мой, но и твой
тоже. Теперь я поверну твою руку против тебя, представляя некий вид
космического айкидо.
Я иду по городу после наступления темноты, выбирая самые темные
улицы, где конторы уже закрыты. Так я в безопасности. Когда я должна войти
в город, я всегда нахожу защищенные места днем, и прохожу по ним ночью.
Я нахожу маленький ресторан на углу такой улицы и съедаю свой обед.
Это шумное место, но еда хорошая. Я принимаю лекарство и также немного
сакэ.
После этого я позволяю себе удовольствие идти пешком, а не брать
такси. Мой путь длинен, но ночь светла и полна звезд и воздух упоителен.
Я иду около десяти минут, слушая звуки дорожного движения, музыку
дальнего радио, крики с других улиц, ветер, проносящийся высоко вверху.
Вдруг я чувствую внезапную ионизацию воздуха.
Ничего впереди. Я поворачиваюсь, взяв свой посох наизготовку.
Эпигон с телом шестилапой собаки и головой, похожей на огненный
цветок, возникает в дверном проеме и движется вдоль дома в моем
направлении.
Я слежу за его продвижением, пока он не оказывается достаточно
близко. Я ударяю его, к сожалению, не тем концом. Мои волосы начинают
подниматься, когда я пересекаю его путь, поворачиваюсь и ударяю снова. На
этот раз металлический наконечник проходит через его растительную голову.
Я подключила батареи перед тем, как предприняла нападение. Разряд
создает разность потенциалов. Эпигон отступает, его голова раздувается. Я
наступаю и ударяю еще раз, теперь в середину тела. Оно раздувается еще
больше, затем распадается на сноп искр. Но я уже повернулась и ударяю еще
раз, так как почувствовала приближение другого.
Этот приближается в виде кенгуру. Я поражаю его моим посохом, но его
длинный хвост ударяет меня, когда он проходит. Я непроизвольно подскакиваю
от шока, который я получила, мой посох рефлекторно поворачивается, когда я
отступаю. Он поворачивается и ревет. Этот экземпляр имеет четыре ноги, и
его передние конечности представляют собой фонтаны огня. Его глаза горят
ярким пламенем.
Он опускается на задние ноги, затем снова прыгает.
Я подкатываюсь под него и атакую, когда он опускается. Но
промахиваюсь, и он снова начинает атаку. Он прыгает и я ударяю вверх.
Кажется, я попала, но не уверена.
Он приземляется совсем рядом со мной, поднимая свои передние
конечности. Но на этот раз не прыгает. Он просто падает вперед, Задние
конечности быстро дергаются, ноги, изменяют свою длину, принимая наиболее
законченные очертания.
Как только он подходит, я ударяю его в середину тела нужным концом
посоха. Он продолжает идти, или падать, даже когда расширяется и начинает
распадаться. Его касание приводит к тому, что я деревенею на секунду и
чувствую течение его заряда по моим плечам и груди. Я наблюдаю, как он
превращается в первичную протоплазму и исчезает.
Я быстро поворачиваюсь, но третьего нет. По улице едет машина и
тормозит. Неважно. Потенциал терминала на время истощен, хотя я озадачена
тем, как долго он должен был работать, чтобы создать тех двоих. Будет
лучше, если я быстренько уйду.
Как только я прихожу к этой мысли, из подъехавшей машины раздается
голос, окликающий меня:
- Мадам, подождите минуточку.
Это полицейская машина, и молодой человек, который обращается ко мне,
одет в полицейскую форму.
- Да, офицер?
- Я видел вас несколько мгновений тому назад. Что вы делали?
Я смеюсь.
- Такой прекрасный вечер и улица пустынна. Я подумала, что я могла бы
сделать "ката" с моим "бо".
- Я сначала подумал, что кто-то напал на вас, потому что я увидел
что-то...
- Я одна, как вы можете видеть.
Он открывает дверцу и выбирается наружу. Он включает фонарик и
направляет его луч по сторонам, в дверной проход.
- Вы не зажигали фейерверк?
- Нет.
- Здесь были искры и вспышки.
- Вы, должно быть, ошиблись.
Он нюхает воздух. Очень тщательно проверяет тротуар и сточную
канавку.
- Странно, - говорит он. - Далеко ли вам идти?
- Не очень далеко.
- Доброго вам вечера.
Он садится в машину. Через мгновение он едет по направлению к улице.
Я быстро иду своим путем. Я жажду оказаться в безопасности прежде чем
образуется другой заряд. Я также хочу оказаться подальше отсюда просто
потому, что испытываю здесь неловкость.
Я озадачена той легкостью, с какой меня обнаружили. Что я сделала не
так?
- Мои картины, кажется, - говорит Хокусай, после того, как я достигаю
места предназначения и выпиваю слишком много бренди. - Думай, дочка, или
они выследят тебя.
Я пытаюсь, но Фудзи валится на мою голову и размазывает все мысли.
Эпигоны танцуют на ее склонах. Я впадаю в прерывающуюся дремоту.
В свете завтрашнего дня я, может быть, увижу...
Картина снова не соответствует реальности. Она показывает крестьян
среди простой деревни, террасированные склоны холмов, одинокое дерево,
растущее на склоне холма справа, снежная вершина Фудзи частично заслонена
холмом.
Я не могу найти что-то похожее на это, хотя я действительно имею
частично заслоненный вид Фудзи - заслоненный похожим образом, со склона, -
со стороны этой скамьи, на которой я сижу в старом парке. Так должно быть.
Гора частично закрыта, как и мои мысли. Есть что-то, что я должна
была бы видеть, но это скрыто от меня. В те моменты, когда появляются
эпигоны, они похожи на дьяволов, посланных схватить душу Фауста. Но я
никогда не подписывала договора с Дьяволом... только с Китом, и это
называлось замужеством. У меня нет способа узнать, сколь похоже это могло
быть.
Сейчас...
Что меня больше всего интересует, так это то, что мое местоположение
было обнаружено, несмотря на все мои предосторожности.
Мое предстоящее столкновение должно проходить на моих условиях, не
как-нибудь иначе. Причина этого превосходит личное, хотя я не отрицаю его
наличие.
В "Хагакуре" Ямамото Цунетомо сообщает, что Путь Самурая есть Путь
Смерти, так что некто должен жить, хотя его тело уже мертво, для того,
чтобы достичь полной свободы. Что касается меня, такую позицию не слишком
сложно поддерживать. Однако свобода более сложна, так как когда не
понимается истинная сущность врага, приходится действовать в условиях
неопределенности.
Моя обожаемая Фудзи стоит во всей полноте, я знаю, несмотря на то,
что я не вижу ее полностью. То же самое я могу сказать о той силе, которая
сейчас противостоит мне. Давайте вернемся к смерти. Кажется, что тут
что-то есть, хотя кажется также, что это только то, что уже сказано.
Смерть... Приди тихо... Мы любили играть в в одну игру, придумывая
забавные причины смерти: "Съеден Лох-Несским чудовищем". "Затоптан
Годзиллой". "Отравлен ниндзя". "Переведен".
Кит уставился на меня, сдвинув брови, когда я предложила последнюю
причину.
- Что ты подразумеваешь под "Переведен"?
- О, ты можешь понимать меня технически, но я все-таки думаю, что
эффект будет тот же самый. "Енох был переведен, так что он не мог видеть
смерть" - Апостол Павел к Евреям, 11:5."
- Я не понимаю.
- Это означает перенестись прямо на небо без обычного окончания
жизни. Мусульмане верят, что Махди был переведен.
- Интересная мысль. Я должен подумать об этом.
Очевидно, он подумал.
Я всегда думала, что Куросава имел прорву работы с "Дон Кихотом".
Предположим, есть старый джентльмен, живущий в настоящее время, схоласт,
человек, восхищающийся временами самураев и Кодексом Бушидо. Предположим,
что он так сильно сживается с этими идеалами, что однажды теряет чувство
времени и приходит к мысли, что он и "есть" самурай старых времен. Он
надевает старинные доспехи, берет свой меч-катана и идет, чтобы изменить
мир. В конечном счете он будет уничтожен этим миром, но он поддерживает
Кодекс. Эта его самоотверженность выделяет и облагораживает его, несмотря
на всю его нелепость. Я никогда не считала, что "Дон Кихот" лишь пародия
на рыцарство, особенно после того, как я узнала, что Сервантес участвовал
под командованием Дона Жуана в битве при Лепанто в Австрии. На это можно
возразить, что Дон Жуан был последним европейцем, который руководствовался
рыцарской честью.
Воспитанный на средневековых романах, он и в жизни вел себя подобным