относиться к ним с уважением, особенно когда речь идет об их стремлении
оставаться в тени или об их способности завладевать вами самыми необычными
способами.
- Ну вот! - прошептал вомбат через несколько минут. - Ты свободен.
Следуй за мной!
И начал отходить от меня.
- Подожди!
Он остановился, повернулся ко мне и спросил:
- В чем дело?
- Я не могу сдвинуться с места. Послушай, нужно, чтобы восстановилось
кровообращение. У меня онемели руки и ноги.
Зверек фыркнул и подошел к тому месту, где я лежал.
- Самое лучшее лекарство - это движение, - сообщил он и, схватив меня
за руку, заставил сесть. Для галлюцинации он был на удивление силен.
Вомбат безостановочно тянул меня за руку, пока я не свалился вперед и
не оказался на четвереньках. Я чувствовал слабость, но держался.
- Прекрасно, - похлопав по плечу, похвалил меня вомбат. - Пошли.
- Подожди! Я умираю от жажды.
- Прости. Я путешествую налегке. Впрочем, если ты последуешь за мной,
могу обещать, что со временем дам тебе напиться.
- Когда?
- Никогда, - взорвался он, - если будешь продолжать сидеть здесь! Мне
кажется, из лагеря доносятся какие-то звуки. Пошли!
Я пополз к нему. А зверек сказал:
- Пригнись.
Совершенно ненужный совет, поскольку я все равно не мог подняться на
ноги.
Он начал двигаться в противоположную от лагеря сторону, направляясь
на восток, параллельно горному хребту, возле которого я работал. Я
следовал за ним очень медленно, так что он время от времени
останавливался, чтобы я мог его догнать.
Прошло несколько минут, и я почувствовал пульсирующую боль в
конечностях. Падая, я произнес что-то очень непристойное. Вомбат бросился
ко мне, но я успел прикусить язык до того, как он повторил свой фокус с
засовыванием лапы мне в рот.
- Тебя очень трудно спасать, - укоризненно заявил вомбат. - Система
кровообращения, манера поведения и самоконтроль находятся у тебя на самом
примитивном уровне.
Мне в голову пришло еще одно непристойное ругательство, однако его я
выговорил шепотом.
- Что ты и продолжаешь демонстрировать, - добавил зверек. - Ты должен
делать только две вещи: идти за мной и молчать. У тебя плохо получается и
то, и другое. Так что можно подумать...
- Давай двигай! - сказал я. - А я пойду за тобой! Что же касается
твоих эмоций...
Я бросился к нему, но он ловко отскочил и направился дальше.
Не обращая ни на что внимания, кроме невыносимого желания придушить
этого маленького нахала, я двинулся вслед за ним. Меня совершенно не
беспокоило то, что вся ситуация была абсолютно абсурдной. Для подведения
теоретической базы были Мерими и доктор Марко, которые составляли отличную
пару кривых зеркал, между которыми я и находился. При этом я изо всех сил
старался не отставать от вомбата, преследовал его, что-то бормотал, сжигал
адреналин и плевал в пыль, которую поднимали его маленькие проворные
лапки.
Горный хребет стал ниже, и я увидел проходы между скалами. Мы
заходили в них, поднимались наверх, затем спускались вниз по скалистым
коридорам в абсолютную тьму... Теперь у нас под ногами был только камень.
Один раз я поскользнулся, и вомбат мгновенно оказался рядом.
- Ты в порядке? - спросил он.
Я начал было смеяться, потом подавил смех.
- Ясное дело, я просто прекрасно себя чувствую.
Зверек постарался держаться вне пределов моей досягаемости.
- Нам осталось совсем немного, - попытался утешить меня он. - Потом
ты сможешь отдохнуть. Я дам тебе возможность подкрепиться.
- Мне очень жаль, - сказал я, безуспешно пытаясь подняться, - но это
все. Если я могу отдохнуть там, то с тем же успехом лучше подожду здесь. У
меня кончился бензин.
- Дорога, по которой мы шли, каменистая, - проговорил вомбат, - твои
враги вряд ли сумеют тебя выследить. Однако я бы чувствовал себя гораздо
лучше, если бы ты смог пройти еще немного. Видишь, вон там, немного
подальше, есть углубление. Если ты дойдешь туда, они, скорее всего,
пройдут мимо, даже если им удастся напасть на наш след. Ну, что скажешь?
- Я скажу, что это звучит весьма привлекательно, хотя вряд ли я сумею
добраться до твоего углубления.
- Попытайся. Еще чуть-чуть.
- Ладно.
Я с трудом поднялся на ноги, покачнулся и сделал несколько неверных
шагов вперед. "Если упаду, - решил я, - то больше вставать не буду. Будь
что будет".
В голове у меня было пусто и легко, а тело вдруг налилось свинцовой
тяжестью. Однако я продолжал идти. Еще сотня футов...
Вомбат завел меня в скрытый тупичок, находящийся в стороне от
прохода, по которому мы продвигались. Я повалился на землю, и окружающий
мир завертелся в бешеной пляске.
Мой спаситель вроде бы сказал:
- Я ухожу. Жди здесь.
- Ясное дело, - кажется, ответил я.
Меня снова охватил абсолютный мрак. Опаленная, хрупкая вещь (место)
неопределенного размера (продолжительности). Я был в ней и, наоборот -
равномерно распределен, одновременно полностью содержался внутри и снаружи
системы кошмаров, мое сознание находилось в С в степени (-n), а еще -
холоджаждажархолоджаждажар, словно период бесконечной десятичной дроби,
повсюду (где угодно) на воображаемом уровне, который окружал...
Вспышки и образы...
- Ты меня слышишь, Фред? Ты меня слышишь, Фред?
Вода по капле стекает мне в рот. И снова мрак. Вспышка. Вода на лице,
во рту. Тени. Стон...
Стон. Тени. Мрак - уже не такой чернильно-черный. Вспышка. Много
вспышек. Свет, проникающий сквозь ресницы, тускло. Перемещающаяся подо
мной земля. Стон - мой.
- Ты меня слышишь, Фред?
- Да, - сказал я, - да...
Движение прекратилось. Я услышал разговор на языке, который мне не
удалось узнать. Потом земля поднялась мне навстречу.
- Ты в сознании? Ты меня слышишь?
- Да, да. Я уже сказал "да". Сколько раз...
- Похоже, он действительно пришел в себя. - Это поверхностное
замечание было сделано голосом моего нового друга вомбата.
Однако я слышал еще один голос, хотя из того положения, в котором
лежал, не мог рассмотреть говорившего. А повернуть голову было так
трудно...
Я пошире открыл глаза и увидел, что лежу на плоской, порозовевшей от
лучей восходящего солнца земле.
Все события предыдущего дня медленно предстали перед моим мысленным
взором, выбравшись из того места, где живут воспоминания, когда мы ими не
пользуемся. Мои воспоминания вместе с выводами, которые я сделал из них, в
той же мере, как и состояние моих мышц, были причиной того, что мне так не
хотелось поворачивать голову, с тем чтобы посмотреть на моих спутников. К
тому же просто лежать было совсем не плохо. Если я подожду достаточно
долго, может быть, в следующий раз я приду в себя в каком-нибудь другом
месте.
- Послушайте, - проговорил незнакомый голос, - не желаете ли откушать
бутерброд с ореховым маслом?
Осколки разбитых грез осыпали меня с ног до головы. Задыхаясь, я
немного переместился и увидел длинные тени, упавшие на землю. Очертания
были такими странными, что, когда мне наконец удалось поднять голову и
рассмотреть кенгуру ростом более шести футов, стоящего рядом с вомбатом, я
не слишком удивился.
Кенгуру наблюдал за мной сквозь темные очки, одновременно доставая
коробку с бутербродами из своей сумки.
- Ореховое масло богато протеином, - наставительно сообщил он.
Находясь на высоте двадцати или тридцати тысяч миль, я вполне мог бы
насладиться замечательным зрелищем: Калифорния отрывается от континента и
исчезает под водами Тихого океана.
К сожалению, этого не произошло. Весь мир оторвался и куда-то исчез,
в то время как корабль продолжал свой полет, а у меня за спиной шел спор.
Тем не менее события развивались с такой скоростью, что мне казалось
возможным: промашка Сан-Андреаса еще даст мне несколько возможностей стать
свидетелем столь желанного зрелища, обеспечив какого-нибудь писателя из
далекого будущего материалом для книги, посвященной особенностям этого
древнего мира и тому, с каким удивительным мастерством была предсказана
его гибель. Когда тебе нечего делать, всегда можно предаться надеждам.
Поскольку сквозь иллюминатор, возле которого я сидел, отдыхая и
вполуха прислушиваясь к горячему спору между Чарвом и Рагмой, я видел
Землю и усыпанное звездами пространство вокруг нее - расстояние из
расстояний, - меня охватило изумительное ощущение, рожденное, вне всякого
сомнения, тем, что я пришел в себя после недавних страданий. Почти
метафизическое удовлетворение акрофилических стремлений в сочетании с
усталостью, которая медленно и легко охватывала все мое существо, словно
изумительный снегопад из крупных снежинок.
Я еще никогда не был на такой высоте, не видел подобных гигантских
пространств и был не в силах охватить их взглядом, меня переполняли мысли
о космосе, космосе и снова космосе. Красота основ, как она есть и могла бы
быть, протянула ко мне руки, и я вспомнил строчки, которые набросал
давным-давно, сожалея, что мне приходится оставить занятия математикой,
чтобы не получить диплома по этому предмету
Лишь Лобачевский узрел наготу Красоты
Она изгибается здесь, и вон там она изгибается
Ее ягодицы мудры,
А ее параллельные прямые
Соблазнительно переплетаются,
Ее треугольник - средоточие радости,
Ведь он меньше ста восьмидесяти градусов
Двойная симметрия ее песнопений
Не повергла великого Римана в волнение.
Он любуется незатейливыми простушками,
Смазливыми тевтонскими толстушками!
Но эллипс хорош далеко не всегда,
Скинь, скромность, покровы свои
И да предстанет пред нами во всей наготе Красота!
О гипербола, о тебе я мечтаю в ночи.
Весь мир - извивы, мне говорят,
А на прямой не ищи ничего
Перед смертью я Бога молю об одном
Видеть мир глазами Его
Меня клонило в сон. Я периодически терял сознание, потом приходил в
себя, не имея ни малейшего представления о течении времени. От часов,
естественно, не было никакого проку. Я изо всех сил старался не впасть в
забытье снова; во-первых, потому что хотел продлить эстетическое
удовольствие, которое испытывал, а во-вторых, я считал, что неплохо было
бы понять, что происходит вокруг.
У меня не было уверенности в том, понимают ли мои спасители, что я
нахожусь в сознании, поскольку я лежал лицом к иллюминатору в гамаке,
сплетенном из мягких паутинок. Впрочем, даже если они и догадывались об
этом, тот факт, что они разговаривали на каком-то неземном языке,
наверняка давал им ощущение изолированности.
Немного раньше я сделал открытие, которое сильно бы их удивило; во
всяком случае, на меня самого оно произвело невероятное впечатление. Я
вдруг осознал, когда немного сосредоточился, что понимаю, о чем они
говорят.
Попытаюсь объяснить это сложное явление: стоило мне начать напряженно
вслушиваться в их слова, как они ускользали от меня, словно отдельные
рыбки из многотысячной стаи. Если же я принимался просто смотреть на воду,
то начинал различать направление ее движения, плеск волн, разноцветные
вспышки. В целом я был в состоянии понять, о чем говорили Рагма и Чарв, и
не имел ни малейшего представления, как у меня это получалось.
Так что я перестал следить за течением времени, поскольку диалог
постоянно повторялся. Куда приятнее было наблюдать за укороченной
циклоидой, очерченной вокруг вулкана Чимборазо [вулкан в центральном
Эквадоре], в тот момент, когда находишься над Южным полюсом и видишь эту
часть поверхности Земли, вращающейся в противоположном направлении по
отношению к телу, расположенному на орбите.
Мои мысли вдруг начали меня беспокоить. Откуда, например, могла
взяться последняя? Мысль была красивой, но принадлежала ли она мне? Может,
в подсознании открылась потайная дверь, выпустив на свободу поток моего
либидо, который потащил за собой груды литературных отходов, накопившихся
на его берегах, дабы доставить этот мусор на блистающие отложения ила,
среди которого я привык проводить свой досуг? Или, может, все объяснялось
телепатическим воздействием - я лежал здесь совершенно беспомощный, а
вокруг на тысячи и тысячи миль не было никого, кроме чуждых разумов двух
инопланетян? Вполне возможно, что один из них умеет передавать мысли на
расстоянии.
Нет, не похоже. Мое восприятие чужого языка наверняка не было
телепатическим. Их речь становилась все более и более понятной - теперь я
уже различал отдельные фразы и даже слова, а не только общий смысл. Нет,
это не было чтением мыслей.
Что же тогда?
Чувствуя, что совершаю святотатство, я заставил ощущение мира и покоя
немного подвинуться в сторону, а потом изо всех сил оттолкнул их от себя.
"Думай, черт возьми, - приказал я мозгу. - Ты слишком долго отдыхал,
кончай эти праздники духа! Думай!"
И тогда я снова испытал жажду, боль и утренний холод... Да,
Австралия. Я находился там...
Вомбат сумел убедить кенгуру, по имени, как я выяснил позднее, Чарв,
что вода в тот момент была мне куда нужнее, чем бутерброд с ореховым
маслом. Чарву пришлось признать, что вомбат лучше разбирается в вопросах
человеческой физиологии, и разыскал фляжку с водой в своей сумке. Вомбат,
которого звали Рагма, скинул свои лапы - или, скорее, рукавицы,
напоминающие лапы, - обнажив крошечные шестипалые ручки с оттопыренным
большим пальцем, и принялся потихоньку поить меня. Пока продолжалась эта
приятная процедура, я сообразил, что они полицейские инопланетяне,
переодетые в гражданское и выдающие себя за представителей местной фауны.
Правда, причины подобного поведения были мне не совсем понятны.
- Тебе очень повезло... - сказал Рагма.
Немного отдышавшись, я заявил:
- Теперь я, кажется, понимаю смысл выражения "чуждая точка зрения".
Похоже, вы представители расы мазохистов.
- Некоторые существа склонны благодарить тех, кто спас им жизнь, -
отозвался Рагма. - К тому же ты не дал мне закончить мысль. Тебе очень
повезло, что мы оказались рядом.
- Пожалуй, верно, - согласился я. - Спасибо. Однако совпадения очень
похожи на резину - если их слишком натягивать, они лопаются. Извините, но
мне кажется, что наша встреча не была такой уж случайной.
- Мне очень жаль, если ты нас в чем-то подозреваешь, - ответил он, -
ведь мы просто помогли тебе. Я начинаю думать, что степень присущего тебе
цинизма даже больше, чем предполагалось.
- Кем предполагалось?
- Я не имею права об этом говорить, - сообщил вомбат.
Он не дал мне возможности ответить ему подобающим образом, залив мне
в глотку новую порцию воды. Поперхнувшись, я успел немного подумать и
решил смягчить очередную реплику.
- Это просто смешно!
- Согласен, - не стал спорить он, - но теперь, когда мы здесь, все
скоро будет в порядке.
Я поднялся на ноги и потянулся, стараясь размять затекшие мышцы, а
потом был вынужден присесть на ближайший камень, потому что у меня слегка
закружилась голова.
- Ладно, - сказал я и потянулся за сигаретами. Оказалось, что все они
сломаны. - Тогда сообщите мне то, о чем вы имеете право говорить.
Чарв достал пачку сигарет - те, что я обычно курил, - из своей сумки
и протянул ее мне.
- Если ты не можешь без них обходиться, пожалуйста.
Я кивнул, достал сигарету и закурил.
- Благодарю, - сказал я, возвращая пачку.
- Оставь сигареты себе, - предложил он. - Я сам курю нечто вроде
трубки. Должен тебя предупредить, что в данный момент ты гораздо больше
нуждаешься в отдыхе и пище, чем в никотине. Я снимаю показания твоего
пульса кровяного давления и скорости базового метаболизма при помощи
маленького устройства, которое...
- Не обращай внимания, - перебил его Рагма, который достал из пачки
сигарету и каким-то непостижимым образом прикурил ее. - Чарв ипохондрик.
Однако, я думаю, нам следует вернуться на наш корабль, там мы сможем
спокойно поговорить. Тебе все еще грозит опасность.
- Корабль? Что он из себя представляет? И где находится?
- В четверти мили отсюда, - ответил Чарв. - Рагма совершенно прав.
Будет лучше, если мы покинем эти места незамедлительно.
- Мне только остается поверить вам на слово, - пробормотал я. - Но
ведь вы искали меня - именно меня - не так ли? Вы знаете мое имя. И
обладаете информацией обо мне...
- Ты сам ответил на свой вопрос, - заявил Рагма. - У нас были
основания предполагать, что тебе грозит опасность, и мы оказались правы.
- Как? Откуда вы это могли знать?
Они переглянулись.
- Извини, - ответил Рагма. - Это еще одна.
- Еще одна - что?
- Вещь, которую нам не разрешено говорить.
- А кто решает, что запрещено, а что нет?
- Это еще одна.
- Ладно, - вздохнул я. - Надеюсь, что смогу пройти это расстояние.
Если нет, вы об этом очень скоро узнаете.
- Вот и хорошо, - сказал Чарв, когда я поднялся на ноги.
На сей раз я почувствовал себя несколько увереннее - наверное, это
было заметно. Он кивнул, повернулся и направился вперед скачками, совсем
не похожими на походку кенгуру. Я последовал за ним, а Рагма оставался
рядом со мной. Теперь он передвигался на задних ногах.
Местность была довольно ровной, поэтому идти было нетрудно. Через
несколько минут у меня даже появились радужные мысли о бутерброде с
ореховым маслом.
Прежде чем я успел прокомментировать улучшение своего состояния,
Рагма что-то закричал на инопланетном языке. Чарв ответил ему и резко
ускорил шаг, едва не запутавшись в своих маскировочных одеяниях.
А Рагма повернулся ко мне:
- Он побежал вперед, подготовить все заранее, чтобы мы могли сразу
взлететь. Если ты можешь двигаться быстрее, то, пожалуйста, постарайся.
Я сделал все, что было в моих силах, и осведомился:
- А куда мы так торопимся?
- Я обладаю очень острым слухом, - ответил Рагма. - Мне удалось
установить, что Зимейстер и Баклер поднялись в воздух. Это может означать
две вещи: они либо решили улететь, либо принялись разыскивать тебя. Всегда
следует рассчитывать на худшее.
- Насколько я понимаю, ты говоришь о моих непрошеных гостях, и тебе
разрешено назвать их имена. Кого они представляют?
- Они динбаты.
- Динбаты?
- Антисоциальные элементы, сознательно нарушающие законы.
- А, бандиты. Ну, это я и сам сообразил. Что ты можешь рассказать мне
о них?
- Мортон Зимейстер, - ответил Рагма, - давно занимается подобными
делами. Это тот, что потяжелее, со светлым мехом. Обычно он старается
держаться подальше от места действия, нанимая агентов для исполнения своих
черных замыслов. Джеми Баклер - один из таких агентов. Он уже давно
работает на Зимейстера и недавно получил повышение - теперь он стережет
его тело.
Мое собственное тело начало отчаянно протестовать - мы шли слишком
быстро, поэтому я не сразу сообразил, что это гудит у меня в ушах: шум
пульсирующей крови или шелест крыльев какой-то странной птицы. Рагма
избавил меня от сомнений.
- Они летят в нашу сторону, - пояснил он. - Довольно быстро. Ты в
состоянии бежать?
- Могу попытаться, - ответил я, ускоряясь.
Земля провалилась вниз, потом метнулась вверх. В этот момент я
разглядел то, что, вероятно, было их кораблем: сплющенный колокол из
тусклого металла, по бокам которого были разбросаны квадратные отверстия,
открытый люк... Мои легкие работали, как гармошка на польской свадьбе, и я
почувствовал, как первая волна черноты взметнулась со дна моего сознания.
Я знал, что очень скоро эта или следующая волна накроет меня.
Затем возникло знакомое мерцание - реальность стала отступать. Я
знал, что кровь отливает от головы вниз, и меня возмутило поведение
гидравлики, которая вытворяла с моим телом все, что хотела. Сквозь
усиливающийся рев я услышал выстрелы, словно донеслись звуки далекого шоу,
но даже они не смогли вернуть меня в этот мир.
Когда вас предает собственный адреналин, кому остается верить?
Мне очень хотелось добежать до люка и забраться в него. Он был совсем
уже близко. Однако я знал, что этого не будет.
Какая абсурдная смерть. Я почти сумел все понять, не успел совсем
чуть-чуть...
- Я иду! - закричал я прыгающему рядом со мной силуэту, не зная,
слетают ли слова с моих губ.
Шум стрельбы не стихал, но он был далеким и слабым, словно лопалась
воздушная кукуруза. Оставалось менее сорока футов, если судить по
расстояниям, которыми измеряются круги на ипподромах. Подняв руки, чтобы
защитить лицо, я упал, не зная даже, попала ли в меня пуля - потому что
уже почти не был способен беспокоиться об этом, - в гладкую пустоту,
которая разом отменила землю, шум, опасность и сам факт моего побега.
Так, так и так: пробуждение - это структуры и тени: приближение и
удаление по шкале мягкого/темного, гладкого/сумеречного, скользкого/яркого
- все остальное переходит в цвета и звуки, балансирующие на невидимой
грани.
Переход к твердому и очень яркому. Потом обратно в мягкое и темное...
- Ты слышишь меня, Фред? - бархатный сумрак.
- Да... - мои мерцающие шкалы.
- Лучше, лучше, лучше...
- Что/кто?
Ближе, ближе, ни одним звуком не выдать...
- Там?
- Так лучше, беззвучно...
- Я не понимаю.
- Позже. Ты должен сказать только одно, скажи: "Статья 7224, Раздел
С". Скажи эти слова.
- Статья 7224, Раздел С. Зачем?
- Если они захотят забрать тебя с собой - а они обязательно захотят,
- произнеси это. "Зачем" говорить не надо. Запомни.
- Да, но...
- Позже...
Что-то из теней и тканей: яркое, еще ярче, гладкое, мягкое. Жесткое.
Ясное.
Я лежу в гамаке.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Рагма.
- Усталость, слабость, все еще хочу пить.
- Понятно. Вот, выпей это.
- Спасибо. Расскажите мне, что случилось. Меня ранили?
- Да, в тебя попали два раза. Поверхностные ранения. Мы все починили.
Через несколько часов выздоровление будет завершено.
- Часов? А сколько их уже прошло с тех нор, как мы стартовали?
- Примерно три. После того как ты упал, я затащил тебя на борт. Мы
взлетели, оставив позади тех, кто нас атаковал, континент Австралия и вашу
планету. Сейчас мы находимся на орбите недалеко от вашего мира, но мы
скоро ее покинем.
- Оказывается, ты гораздо сильнее, чем можно подумать на первый
взгляд, раз ты смог меня нести.
- Оказывается.
- А куда вы собираетесь увезти меня?
- На другую планету - очень дружелюбную. Ее название ничего тебе не
скажет.
- Зачем?
- Так нужно. Кроме того, речь идет о твоей безопасности. Ты оказался
в положении человека, располагающего информацией, необходимой нам в
расследовании, которое мы проводим. Мы хотим получить эту информацию, но
есть и другие желающие. Из-за них твоя жизнь может подвергнуться
опасности, если ты вернешься на свою планету. Поэтому, чтобы обеспечить
твою безопасность и продвинуться вперед в расследовании, мы извлечем тебя
отсюда. Это самое простое решение возникшей проблемы.
- Может быть, сначала меня спросите? Я не хочу сказать, что не
испытываю благодарности за свое спасение, однако что вас интересует? Если
вы охотитесь за тем же, чего добивались от меня Зимейстер и Баклер, боюсь,
я вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь.
- Мы действуем, учитывая это обстоятельство. По нашему мнению, нужная
нам информация находится у тебя где-то на подсознательном уровне. Самым
лучшим способом добыть ее является помощь хорошего телепата-аналитика. В
том месте, куда мы направляемся, их много.
- И сколько мы там пробудем?
- Ты останешься на той планете до тех пор, пока мы не завершим наше
расследование.
- И сколько на это понадобится времени?
Он вздохнул и покачал головой:
- В данный момент это неизвестно.
Я почувствовал, как меня снова окутал мрак, который почему-то походил
на прикосновение кошачьего хвоста. Нет! Я не могу позволить им оторвать
меня на неопределенный срок от всего, что я знаю.
Именно в этот момент я понял, что чувствует человек на смертном одре
- недоделанные дела, мелочи, которые обязательно нужно завершить до
окончательного ухода: написать письмо, оплатить счета, дочитать книгу,
лежащую на тумбочке у кровати... Если я исчезну сейчас, в начале семестра,
моя академическая карьера и финансовое положение отправятся псу под хвост
- потому что никто не поверит моим объяснениям. Нет. Я должен помешать им
забрать меня отсюда. Но мягкие тени снова принялись за свое. Надо спешить.
- Прошу прощения, - удалось кое-как выговорить мне, - только это
невозможно. Я не могу отправиться с...
- Боюсь, тебе придется. Это абсолютно необходимо, - сказал Рагма.
- Нет, - возразил я, чувствуя, как меня охватывает паника, сражаясь с
забытьем и понимая, что я должен обязательно сейчас решить эту проблему. -
Нет, вы не имеете права.
- Насколько я понимаю, похожее понятие существует и в вашей
юриспруденции. Вы называете это "помещение под защиту закона".
- А как насчет Статьи 7224, раздел С? - пролепетал я, еле ворочая
языком. Глаза у меня уже закрылись сами собой.
- Что ты сказал?
- Не притворяйся, слышал. - Я отлично помнил свои слова. - Семь...
два... два... четыре. Раз... дел... С... Вот почему...
А потом опять пустота.
И снова повторяющиеся циклы вернули меня назад - в сознание или на
расстояние плевка от него. Так происходило несколько раз, прежде чем я
полностью пришел в себя и занялся созерцанием Калифорнии. Постепенно стали
доноситься обрывки спора, которые я воспринимал равнодушно и отстраненно.
Сейчас это представляло для меня чисто академический интерес. Рагма и Чарв
были расстроены из-за каких-то сказанных мной ранее слов.
Ах да... Статья 7224, Раздел С.
Как я понял из их разговора, речь в этой статье шла об изъятии
мыслящих существ с материнской планеты без их согласия. Галактический
договор, под которым подписались представители миров моих спасителей, был
оставаться в тени или об их способности завладевать вами самыми необычными
способами.
- Ну вот! - прошептал вомбат через несколько минут. - Ты свободен.
Следуй за мной!
И начал отходить от меня.
- Подожди!
Он остановился, повернулся ко мне и спросил:
- В чем дело?
- Я не могу сдвинуться с места. Послушай, нужно, чтобы восстановилось
кровообращение. У меня онемели руки и ноги.
Зверек фыркнул и подошел к тому месту, где я лежал.
- Самое лучшее лекарство - это движение, - сообщил он и, схватив меня
за руку, заставил сесть. Для галлюцинации он был на удивление силен.
Вомбат безостановочно тянул меня за руку, пока я не свалился вперед и
не оказался на четвереньках. Я чувствовал слабость, но держался.
- Прекрасно, - похлопав по плечу, похвалил меня вомбат. - Пошли.
- Подожди! Я умираю от жажды.
- Прости. Я путешествую налегке. Впрочем, если ты последуешь за мной,
могу обещать, что со временем дам тебе напиться.
- Когда?
- Никогда, - взорвался он, - если будешь продолжать сидеть здесь! Мне
кажется, из лагеря доносятся какие-то звуки. Пошли!
Я пополз к нему. А зверек сказал:
- Пригнись.
Совершенно ненужный совет, поскольку я все равно не мог подняться на
ноги.
Он начал двигаться в противоположную от лагеря сторону, направляясь
на восток, параллельно горному хребту, возле которого я работал. Я
следовал за ним очень медленно, так что он время от времени
останавливался, чтобы я мог его догнать.
Прошло несколько минут, и я почувствовал пульсирующую боль в
конечностях. Падая, я произнес что-то очень непристойное. Вомбат бросился
ко мне, но я успел прикусить язык до того, как он повторил свой фокус с
засовыванием лапы мне в рот.
- Тебя очень трудно спасать, - укоризненно заявил вомбат. - Система
кровообращения, манера поведения и самоконтроль находятся у тебя на самом
примитивном уровне.
Мне в голову пришло еще одно непристойное ругательство, однако его я
выговорил шепотом.
- Что ты и продолжаешь демонстрировать, - добавил зверек. - Ты должен
делать только две вещи: идти за мной и молчать. У тебя плохо получается и
то, и другое. Так что можно подумать...
- Давай двигай! - сказал я. - А я пойду за тобой! Что же касается
твоих эмоций...
Я бросился к нему, но он ловко отскочил и направился дальше.
Не обращая ни на что внимания, кроме невыносимого желания придушить
этого маленького нахала, я двинулся вслед за ним. Меня совершенно не
беспокоило то, что вся ситуация была абсолютно абсурдной. Для подведения
теоретической базы были Мерими и доктор Марко, которые составляли отличную
пару кривых зеркал, между которыми я и находился. При этом я изо всех сил
старался не отставать от вомбата, преследовал его, что-то бормотал, сжигал
адреналин и плевал в пыль, которую поднимали его маленькие проворные
лапки.
Горный хребет стал ниже, и я увидел проходы между скалами. Мы
заходили в них, поднимались наверх, затем спускались вниз по скалистым
коридорам в абсолютную тьму... Теперь у нас под ногами был только камень.
Один раз я поскользнулся, и вомбат мгновенно оказался рядом.
- Ты в порядке? - спросил он.
Я начал было смеяться, потом подавил смех.
- Ясное дело, я просто прекрасно себя чувствую.
Зверек постарался держаться вне пределов моей досягаемости.
- Нам осталось совсем немного, - попытался утешить меня он. - Потом
ты сможешь отдохнуть. Я дам тебе возможность подкрепиться.
- Мне очень жаль, - сказал я, безуспешно пытаясь подняться, - но это
все. Если я могу отдохнуть там, то с тем же успехом лучше подожду здесь. У
меня кончился бензин.
- Дорога, по которой мы шли, каменистая, - проговорил вомбат, - твои
враги вряд ли сумеют тебя выследить. Однако я бы чувствовал себя гораздо
лучше, если бы ты смог пройти еще немного. Видишь, вон там, немного
подальше, есть углубление. Если ты дойдешь туда, они, скорее всего,
пройдут мимо, даже если им удастся напасть на наш след. Ну, что скажешь?
- Я скажу, что это звучит весьма привлекательно, хотя вряд ли я сумею
добраться до твоего углубления.
- Попытайся. Еще чуть-чуть.
- Ладно.
Я с трудом поднялся на ноги, покачнулся и сделал несколько неверных
шагов вперед. "Если упаду, - решил я, - то больше вставать не буду. Будь
что будет".
В голове у меня было пусто и легко, а тело вдруг налилось свинцовой
тяжестью. Однако я продолжал идти. Еще сотня футов...
Вомбат завел меня в скрытый тупичок, находящийся в стороне от
прохода, по которому мы продвигались. Я повалился на землю, и окружающий
мир завертелся в бешеной пляске.
Мой спаситель вроде бы сказал:
- Я ухожу. Жди здесь.
- Ясное дело, - кажется, ответил я.
Меня снова охватил абсолютный мрак. Опаленная, хрупкая вещь (место)
неопределенного размера (продолжительности). Я был в ней и, наоборот -
равномерно распределен, одновременно полностью содержался внутри и снаружи
системы кошмаров, мое сознание находилось в С в степени (-n), а еще -
холоджаждажархолоджаждажар, словно период бесконечной десятичной дроби,
повсюду (где угодно) на воображаемом уровне, который окружал...
Вспышки и образы...
- Ты меня слышишь, Фред? Ты меня слышишь, Фред?
Вода по капле стекает мне в рот. И снова мрак. Вспышка. Вода на лице,
во рту. Тени. Стон...
Стон. Тени. Мрак - уже не такой чернильно-черный. Вспышка. Много
вспышек. Свет, проникающий сквозь ресницы, тускло. Перемещающаяся подо
мной земля. Стон - мой.
- Ты меня слышишь, Фред?
- Да, - сказал я, - да...
Движение прекратилось. Я услышал разговор на языке, который мне не
удалось узнать. Потом земля поднялась мне навстречу.
- Ты в сознании? Ты меня слышишь?
- Да, да. Я уже сказал "да". Сколько раз...
- Похоже, он действительно пришел в себя. - Это поверхностное
замечание было сделано голосом моего нового друга вомбата.
Однако я слышал еще один голос, хотя из того положения, в котором
лежал, не мог рассмотреть говорившего. А повернуть голову было так
трудно...
Я пошире открыл глаза и увидел, что лежу на плоской, порозовевшей от
лучей восходящего солнца земле.
Все события предыдущего дня медленно предстали перед моим мысленным
взором, выбравшись из того места, где живут воспоминания, когда мы ими не
пользуемся. Мои воспоминания вместе с выводами, которые я сделал из них, в
той же мере, как и состояние моих мышц, были причиной того, что мне так не
хотелось поворачивать голову, с тем чтобы посмотреть на моих спутников. К
тому же просто лежать было совсем не плохо. Если я подожду достаточно
долго, может быть, в следующий раз я приду в себя в каком-нибудь другом
месте.
- Послушайте, - проговорил незнакомый голос, - не желаете ли откушать
бутерброд с ореховым маслом?
Осколки разбитых грез осыпали меня с ног до головы. Задыхаясь, я
немного переместился и увидел длинные тени, упавшие на землю. Очертания
были такими странными, что, когда мне наконец удалось поднять голову и
рассмотреть кенгуру ростом более шести футов, стоящего рядом с вомбатом, я
не слишком удивился.
Кенгуру наблюдал за мной сквозь темные очки, одновременно доставая
коробку с бутербродами из своей сумки.
- Ореховое масло богато протеином, - наставительно сообщил он.
Находясь на высоте двадцати или тридцати тысяч миль, я вполне мог бы
насладиться замечательным зрелищем: Калифорния отрывается от континента и
исчезает под водами Тихого океана.
К сожалению, этого не произошло. Весь мир оторвался и куда-то исчез,
в то время как корабль продолжал свой полет, а у меня за спиной шел спор.
Тем не менее события развивались с такой скоростью, что мне казалось
возможным: промашка Сан-Андреаса еще даст мне несколько возможностей стать
свидетелем столь желанного зрелища, обеспечив какого-нибудь писателя из
далекого будущего материалом для книги, посвященной особенностям этого
древнего мира и тому, с каким удивительным мастерством была предсказана
его гибель. Когда тебе нечего делать, всегда можно предаться надеждам.
Поскольку сквозь иллюминатор, возле которого я сидел, отдыхая и
вполуха прислушиваясь к горячему спору между Чарвом и Рагмой, я видел
Землю и усыпанное звездами пространство вокруг нее - расстояние из
расстояний, - меня охватило изумительное ощущение, рожденное, вне всякого
сомнения, тем, что я пришел в себя после недавних страданий. Почти
метафизическое удовлетворение акрофилических стремлений в сочетании с
усталостью, которая медленно и легко охватывала все мое существо, словно
изумительный снегопад из крупных снежинок.
Я еще никогда не был на такой высоте, не видел подобных гигантских
пространств и был не в силах охватить их взглядом, меня переполняли мысли
о космосе, космосе и снова космосе. Красота основ, как она есть и могла бы
быть, протянула ко мне руки, и я вспомнил строчки, которые набросал
давным-давно, сожалея, что мне приходится оставить занятия математикой,
чтобы не получить диплома по этому предмету
Лишь Лобачевский узрел наготу Красоты
Она изгибается здесь, и вон там она изгибается
Ее ягодицы мудры,
А ее параллельные прямые
Соблазнительно переплетаются,
Ее треугольник - средоточие радости,
Ведь он меньше ста восьмидесяти градусов
Двойная симметрия ее песнопений
Не повергла великого Римана в волнение.
Он любуется незатейливыми простушками,
Смазливыми тевтонскими толстушками!
Но эллипс хорош далеко не всегда,
Скинь, скромность, покровы свои
И да предстанет пред нами во всей наготе Красота!
О гипербола, о тебе я мечтаю в ночи.
Весь мир - извивы, мне говорят,
А на прямой не ищи ничего
Перед смертью я Бога молю об одном
Видеть мир глазами Его
Меня клонило в сон. Я периодически терял сознание, потом приходил в
себя, не имея ни малейшего представления о течении времени. От часов,
естественно, не было никакого проку. Я изо всех сил старался не впасть в
забытье снова; во-первых, потому что хотел продлить эстетическое
удовольствие, которое испытывал, а во-вторых, я считал, что неплохо было
бы понять, что происходит вокруг.
У меня не было уверенности в том, понимают ли мои спасители, что я
нахожусь в сознании, поскольку я лежал лицом к иллюминатору в гамаке,
сплетенном из мягких паутинок. Впрочем, даже если они и догадывались об
этом, тот факт, что они разговаривали на каком-то неземном языке,
наверняка давал им ощущение изолированности.
Немного раньше я сделал открытие, которое сильно бы их удивило; во
всяком случае, на меня самого оно произвело невероятное впечатление. Я
вдруг осознал, когда немного сосредоточился, что понимаю, о чем они
говорят.
Попытаюсь объяснить это сложное явление: стоило мне начать напряженно
вслушиваться в их слова, как они ускользали от меня, словно отдельные
рыбки из многотысячной стаи. Если же я принимался просто смотреть на воду,
то начинал различать направление ее движения, плеск волн, разноцветные
вспышки. В целом я был в состоянии понять, о чем говорили Рагма и Чарв, и
не имел ни малейшего представления, как у меня это получалось.
Так что я перестал следить за течением времени, поскольку диалог
постоянно повторялся. Куда приятнее было наблюдать за укороченной
циклоидой, очерченной вокруг вулкана Чимборазо [вулкан в центральном
Эквадоре], в тот момент, когда находишься над Южным полюсом и видишь эту
часть поверхности Земли, вращающейся в противоположном направлении по
отношению к телу, расположенному на орбите.
Мои мысли вдруг начали меня беспокоить. Откуда, например, могла
взяться последняя? Мысль была красивой, но принадлежала ли она мне? Может,
в подсознании открылась потайная дверь, выпустив на свободу поток моего
либидо, который потащил за собой груды литературных отходов, накопившихся
на его берегах, дабы доставить этот мусор на блистающие отложения ила,
среди которого я привык проводить свой досуг? Или, может, все объяснялось
телепатическим воздействием - я лежал здесь совершенно беспомощный, а
вокруг на тысячи и тысячи миль не было никого, кроме чуждых разумов двух
инопланетян? Вполне возможно, что один из них умеет передавать мысли на
расстоянии.
Нет, не похоже. Мое восприятие чужого языка наверняка не было
телепатическим. Их речь становилась все более и более понятной - теперь я
уже различал отдельные фразы и даже слова, а не только общий смысл. Нет,
это не было чтением мыслей.
Что же тогда?
Чувствуя, что совершаю святотатство, я заставил ощущение мира и покоя
немного подвинуться в сторону, а потом изо всех сил оттолкнул их от себя.
"Думай, черт возьми, - приказал я мозгу. - Ты слишком долго отдыхал,
кончай эти праздники духа! Думай!"
И тогда я снова испытал жажду, боль и утренний холод... Да,
Австралия. Я находился там...
Вомбат сумел убедить кенгуру, по имени, как я выяснил позднее, Чарв,
что вода в тот момент была мне куда нужнее, чем бутерброд с ореховым
маслом. Чарву пришлось признать, что вомбат лучше разбирается в вопросах
человеческой физиологии, и разыскал фляжку с водой в своей сумке. Вомбат,
которого звали Рагма, скинул свои лапы - или, скорее, рукавицы,
напоминающие лапы, - обнажив крошечные шестипалые ручки с оттопыренным
большим пальцем, и принялся потихоньку поить меня. Пока продолжалась эта
приятная процедура, я сообразил, что они полицейские инопланетяне,
переодетые в гражданское и выдающие себя за представителей местной фауны.
Правда, причины подобного поведения были мне не совсем понятны.
- Тебе очень повезло... - сказал Рагма.
Немного отдышавшись, я заявил:
- Теперь я, кажется, понимаю смысл выражения "чуждая точка зрения".
Похоже, вы представители расы мазохистов.
- Некоторые существа склонны благодарить тех, кто спас им жизнь, -
отозвался Рагма. - К тому же ты не дал мне закончить мысль. Тебе очень
повезло, что мы оказались рядом.
- Пожалуй, верно, - согласился я. - Спасибо. Однако совпадения очень
похожи на резину - если их слишком натягивать, они лопаются. Извините, но
мне кажется, что наша встреча не была такой уж случайной.
- Мне очень жаль, если ты нас в чем-то подозреваешь, - ответил он, -
ведь мы просто помогли тебе. Я начинаю думать, что степень присущего тебе
цинизма даже больше, чем предполагалось.
- Кем предполагалось?
- Я не имею права об этом говорить, - сообщил вомбат.
Он не дал мне возможности ответить ему подобающим образом, залив мне
в глотку новую порцию воды. Поперхнувшись, я успел немного подумать и
решил смягчить очередную реплику.
- Это просто смешно!
- Согласен, - не стал спорить он, - но теперь, когда мы здесь, все
скоро будет в порядке.
Я поднялся на ноги и потянулся, стараясь размять затекшие мышцы, а
потом был вынужден присесть на ближайший камень, потому что у меня слегка
закружилась голова.
- Ладно, - сказал я и потянулся за сигаретами. Оказалось, что все они
сломаны. - Тогда сообщите мне то, о чем вы имеете право говорить.
Чарв достал пачку сигарет - те, что я обычно курил, - из своей сумки
и протянул ее мне.
- Если ты не можешь без них обходиться, пожалуйста.
Я кивнул, достал сигарету и закурил.
- Благодарю, - сказал я, возвращая пачку.
- Оставь сигареты себе, - предложил он. - Я сам курю нечто вроде
трубки. Должен тебя предупредить, что в данный момент ты гораздо больше
нуждаешься в отдыхе и пище, чем в никотине. Я снимаю показания твоего
пульса кровяного давления и скорости базового метаболизма при помощи
маленького устройства, которое...
- Не обращай внимания, - перебил его Рагма, который достал из пачки
сигарету и каким-то непостижимым образом прикурил ее. - Чарв ипохондрик.
Однако, я думаю, нам следует вернуться на наш корабль, там мы сможем
спокойно поговорить. Тебе все еще грозит опасность.
- Корабль? Что он из себя представляет? И где находится?
- В четверти мили отсюда, - ответил Чарв. - Рагма совершенно прав.
Будет лучше, если мы покинем эти места незамедлительно.
- Мне только остается поверить вам на слово, - пробормотал я. - Но
ведь вы искали меня - именно меня - не так ли? Вы знаете мое имя. И
обладаете информацией обо мне...
- Ты сам ответил на свой вопрос, - заявил Рагма. - У нас были
основания предполагать, что тебе грозит опасность, и мы оказались правы.
- Как? Откуда вы это могли знать?
Они переглянулись.
- Извини, - ответил Рагма. - Это еще одна.
- Еще одна - что?
- Вещь, которую нам не разрешено говорить.
- А кто решает, что запрещено, а что нет?
- Это еще одна.
- Ладно, - вздохнул я. - Надеюсь, что смогу пройти это расстояние.
Если нет, вы об этом очень скоро узнаете.
- Вот и хорошо, - сказал Чарв, когда я поднялся на ноги.
На сей раз я почувствовал себя несколько увереннее - наверное, это
было заметно. Он кивнул, повернулся и направился вперед скачками, совсем
не похожими на походку кенгуру. Я последовал за ним, а Рагма оставался
рядом со мной. Теперь он передвигался на задних ногах.
Местность была довольно ровной, поэтому идти было нетрудно. Через
несколько минут у меня даже появились радужные мысли о бутерброде с
ореховым маслом.
Прежде чем я успел прокомментировать улучшение своего состояния,
Рагма что-то закричал на инопланетном языке. Чарв ответил ему и резко
ускорил шаг, едва не запутавшись в своих маскировочных одеяниях.
А Рагма повернулся ко мне:
- Он побежал вперед, подготовить все заранее, чтобы мы могли сразу
взлететь. Если ты можешь двигаться быстрее, то, пожалуйста, постарайся.
Я сделал все, что было в моих силах, и осведомился:
- А куда мы так торопимся?
- Я обладаю очень острым слухом, - ответил Рагма. - Мне удалось
установить, что Зимейстер и Баклер поднялись в воздух. Это может означать
две вещи: они либо решили улететь, либо принялись разыскивать тебя. Всегда
следует рассчитывать на худшее.
- Насколько я понимаю, ты говоришь о моих непрошеных гостях, и тебе
разрешено назвать их имена. Кого они представляют?
- Они динбаты.
- Динбаты?
- Антисоциальные элементы, сознательно нарушающие законы.
- А, бандиты. Ну, это я и сам сообразил. Что ты можешь рассказать мне
о них?
- Мортон Зимейстер, - ответил Рагма, - давно занимается подобными
делами. Это тот, что потяжелее, со светлым мехом. Обычно он старается
держаться подальше от места действия, нанимая агентов для исполнения своих
черных замыслов. Джеми Баклер - один из таких агентов. Он уже давно
работает на Зимейстера и недавно получил повышение - теперь он стережет
его тело.
Мое собственное тело начало отчаянно протестовать - мы шли слишком
быстро, поэтому я не сразу сообразил, что это гудит у меня в ушах: шум
пульсирующей крови или шелест крыльев какой-то странной птицы. Рагма
избавил меня от сомнений.
- Они летят в нашу сторону, - пояснил он. - Довольно быстро. Ты в
состоянии бежать?
- Могу попытаться, - ответил я, ускоряясь.
Земля провалилась вниз, потом метнулась вверх. В этот момент я
разглядел то, что, вероятно, было их кораблем: сплющенный колокол из
тусклого металла, по бокам которого были разбросаны квадратные отверстия,
открытый люк... Мои легкие работали, как гармошка на польской свадьбе, и я
почувствовал, как первая волна черноты взметнулась со дна моего сознания.
Я знал, что очень скоро эта или следующая волна накроет меня.
Затем возникло знакомое мерцание - реальность стала отступать. Я
знал, что кровь отливает от головы вниз, и меня возмутило поведение
гидравлики, которая вытворяла с моим телом все, что хотела. Сквозь
усиливающийся рев я услышал выстрелы, словно донеслись звуки далекого шоу,
но даже они не смогли вернуть меня в этот мир.
Когда вас предает собственный адреналин, кому остается верить?
Мне очень хотелось добежать до люка и забраться в него. Он был совсем
уже близко. Однако я знал, что этого не будет.
Какая абсурдная смерть. Я почти сумел все понять, не успел совсем
чуть-чуть...
- Я иду! - закричал я прыгающему рядом со мной силуэту, не зная,
слетают ли слова с моих губ.
Шум стрельбы не стихал, но он был далеким и слабым, словно лопалась
воздушная кукуруза. Оставалось менее сорока футов, если судить по
расстояниям, которыми измеряются круги на ипподромах. Подняв руки, чтобы
защитить лицо, я упал, не зная даже, попала ли в меня пуля - потому что
уже почти не был способен беспокоиться об этом, - в гладкую пустоту,
которая разом отменила землю, шум, опасность и сам факт моего побега.
Так, так и так: пробуждение - это структуры и тени: приближение и
удаление по шкале мягкого/темного, гладкого/сумеречного, скользкого/яркого
- все остальное переходит в цвета и звуки, балансирующие на невидимой
грани.
Переход к твердому и очень яркому. Потом обратно в мягкое и темное...
- Ты слышишь меня, Фред? - бархатный сумрак.
- Да... - мои мерцающие шкалы.
- Лучше, лучше, лучше...
- Что/кто?
Ближе, ближе, ни одним звуком не выдать...
- Там?
- Так лучше, беззвучно...
- Я не понимаю.
- Позже. Ты должен сказать только одно, скажи: "Статья 7224, Раздел
С". Скажи эти слова.
- Статья 7224, Раздел С. Зачем?
- Если они захотят забрать тебя с собой - а они обязательно захотят,
- произнеси это. "Зачем" говорить не надо. Запомни.
- Да, но...
- Позже...
Что-то из теней и тканей: яркое, еще ярче, гладкое, мягкое. Жесткое.
Ясное.
Я лежу в гамаке.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Рагма.
- Усталость, слабость, все еще хочу пить.
- Понятно. Вот, выпей это.
- Спасибо. Расскажите мне, что случилось. Меня ранили?
- Да, в тебя попали два раза. Поверхностные ранения. Мы все починили.
Через несколько часов выздоровление будет завершено.
- Часов? А сколько их уже прошло с тех нор, как мы стартовали?
- Примерно три. После того как ты упал, я затащил тебя на борт. Мы
взлетели, оставив позади тех, кто нас атаковал, континент Австралия и вашу
планету. Сейчас мы находимся на орбите недалеко от вашего мира, но мы
скоро ее покинем.
- Оказывается, ты гораздо сильнее, чем можно подумать на первый
взгляд, раз ты смог меня нести.
- Оказывается.
- А куда вы собираетесь увезти меня?
- На другую планету - очень дружелюбную. Ее название ничего тебе не
скажет.
- Зачем?
- Так нужно. Кроме того, речь идет о твоей безопасности. Ты оказался
в положении человека, располагающего информацией, необходимой нам в
расследовании, которое мы проводим. Мы хотим получить эту информацию, но
есть и другие желающие. Из-за них твоя жизнь может подвергнуться
опасности, если ты вернешься на свою планету. Поэтому, чтобы обеспечить
твою безопасность и продвинуться вперед в расследовании, мы извлечем тебя
отсюда. Это самое простое решение возникшей проблемы.
- Может быть, сначала меня спросите? Я не хочу сказать, что не
испытываю благодарности за свое спасение, однако что вас интересует? Если
вы охотитесь за тем же, чего добивались от меня Зимейстер и Баклер, боюсь,
я вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь.
- Мы действуем, учитывая это обстоятельство. По нашему мнению, нужная
нам информация находится у тебя где-то на подсознательном уровне. Самым
лучшим способом добыть ее является помощь хорошего телепата-аналитика. В
том месте, куда мы направляемся, их много.
- И сколько мы там пробудем?
- Ты останешься на той планете до тех пор, пока мы не завершим наше
расследование.
- И сколько на это понадобится времени?
Он вздохнул и покачал головой:
- В данный момент это неизвестно.
Я почувствовал, как меня снова окутал мрак, который почему-то походил
на прикосновение кошачьего хвоста. Нет! Я не могу позволить им оторвать
меня на неопределенный срок от всего, что я знаю.
Именно в этот момент я понял, что чувствует человек на смертном одре
- недоделанные дела, мелочи, которые обязательно нужно завершить до
окончательного ухода: написать письмо, оплатить счета, дочитать книгу,
лежащую на тумбочке у кровати... Если я исчезну сейчас, в начале семестра,
моя академическая карьера и финансовое положение отправятся псу под хвост
- потому что никто не поверит моим объяснениям. Нет. Я должен помешать им
забрать меня отсюда. Но мягкие тени снова принялись за свое. Надо спешить.
- Прошу прощения, - удалось кое-как выговорить мне, - только это
невозможно. Я не могу отправиться с...
- Боюсь, тебе придется. Это абсолютно необходимо, - сказал Рагма.
- Нет, - возразил я, чувствуя, как меня охватывает паника, сражаясь с
забытьем и понимая, что я должен обязательно сейчас решить эту проблему. -
Нет, вы не имеете права.
- Насколько я понимаю, похожее понятие существует и в вашей
юриспруденции. Вы называете это "помещение под защиту закона".
- А как насчет Статьи 7224, раздел С? - пролепетал я, еле ворочая
языком. Глаза у меня уже закрылись сами собой.
- Что ты сказал?
- Не притворяйся, слышал. - Я отлично помнил свои слова. - Семь...
два... два... четыре. Раз... дел... С... Вот почему...
А потом опять пустота.
И снова повторяющиеся циклы вернули меня назад - в сознание или на
расстояние плевка от него. Так происходило несколько раз, прежде чем я
полностью пришел в себя и занялся созерцанием Калифорнии. Постепенно стали
доноситься обрывки спора, которые я воспринимал равнодушно и отстраненно.
Сейчас это представляло для меня чисто академический интерес. Рагма и Чарв
были расстроены из-за каких-то сказанных мной ранее слов.
Ах да... Статья 7224, Раздел С.
Как я понял из их разговора, речь в этой статье шла об изъятии
мыслящих существ с материнской планеты без их согласия. Галактический
договор, под которым подписались представители миров моих спасителей, был