Страница:
слов? - отпарировал Джексон"
- Он должен быть где-то там,
он помогал мне монтировать
всю эту штуку.
КАК ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ДИАПОЗИТИВАМИ
Д. Г. Уилкинсон
Речь на банкете, посвященном закрытию
Международной конференции по структуре
ядра, Кингстон, 1960
Меня попросили сказать несколько слов по важному вопросу - как
пользоваться диапозитивами. Трудно сразу посвятить дилетантов во все
тонкости этого искусства. Поэтому я намерен коснуться лишь самых
элементарных и основных принципов, на большее рассчитывать трудно. Я хочу
подчеркнуть, что мое настоящее сообщение является лишь отрывком из общих
"Правил конференцмена" и посвящено только одной и далеко не самой важной из
тем, охваченных упомянутым кодексом, 8 столь кратком выступлении нельзя
охватить всю эту обширную область, и я лишен возможности коснуться,
например, таких вопросов! "Как упомянута о своих сотрудниках, дав в то же
время понять, что они этого не заслуживают", или "Как опорочить теорию и
экспериментальную методику своего соперника, не разбираясь да в том, ни в
другом".
Вопрос об использовании диапозитивов распадается на три подвопроса. О
третьем - "Как унизить
своего оппонента", мне говорить не разрешили. Остаются два: "Как
извести оператора проекционного фонаря" и "Как завоевать аудиторию".
В первом случае конечной целью конференцмена является доведение
оператора по возможности до нервного припадка. Важно установить момент,
когда вы в этом преуспели, и обратить все внимание на слушателей, то есть на
главный объект. Трудность заключается в .том, что оператора, как правило, вы
не видите, и нелегко установить, что он уже "готов". Но я считаю, что обычно
вполне достаточно довести процесс до той стадии, когда его заикание станет
слышно в зале, что оказывает на аудиторию полезное нервирующее действие.
Такое состояние является самоподдерживающимся, и после этого оператора можно
предоставить самому себе.
Такие примитивные и грубые способы, как использование пленок
нестандартной ширины и пятиугольных пластинок, можно порекомендовать лишь
самым зеленым новичкам. Удовлетворительным и более квалифицированным началом
является метод "3-2-1". Здесь используется тот факт, что оператор всегда
заряжает в аппарат два первых диапозитива, пока председатель объявляет тему
доклада, чтобы включить аппарат сразу после того, как докладчик скажет:
"Первый диапозитив, пожалуйста", а при необходимости мгновенно показать и
второй. Вместо этого вы говорите: "Третий снимок, пожалуйста". (Элементарное
замечание: вслед за этим нужно быстро потребовать второй снимок и лишь потом
первый.)
Второй метод, который лучше всего использовать в сочетании с первым, -
это "Блуждающая белая метка". Все снимки обычно помечены в одном углу белым
пятнышком, на которое оператор должен положить большой палец правой руки,
чтобы обеспечить правильное положение пластинки в рамке. Так вот, нужно
ставить это пятнышко не в том углу, и все окажется перевернутым вверх
ногами. Примененный вместе с методом "3-2-1", этот способ действует
ошеломляюще. Он, конечно, довольно груб, но его можно развить, имея в виду
как оператора, так и аудиторию. Вы проявляете легкое замешательство, а
затем, просветлев, обращаетесь к оператору: "О, прошу прощенья, эти
пластинки помечены необычным образом. Вы знаете, обычно я беру с собой
личного оператора". Затем после некоторого раздумья: "Он левша" и, наконец:
"Но не волнуйтесь, так помечено лишь несколько первых снимков".
Сразу за этим должен следовать "Диапозитив с несохраняющейся
четкостью", который проецируется неправильно, как бы вы его ни ворочали в
рамке. Существует много способов изготовить такой диапозитив. Простейший, но
изысканный: все буквы надо чертить правильно, а слова писать справа налево.
Обращайтесь к оператору почаще. Хорошо, если при этом будет не совсем
ясно, к кому вы, собственно, адресуетесь - к нему или к слушателям. Абсурдно
усложненных инструкций избегайте. Говорите просто: "Через два снимка я снова
хочу посмотреть на четвертый от конца из тех, что уже были показаны". А
после очередного кадра добавьте: "Я, конечно, имел в виду тот снимок,
который будет четвертым от конца из показанных после того, как вы покажете
эти два кадра, а не тот, который был четвертым от конца, когда я про него
говорил". После этого пропустите один диапозитив.
WIDTH=88 HEIGHT=104 HSPACE=2 VSPACE=4>
Этих простых способов достаточно дли большинства операторов. В случае
неожиданного сопротивления можно принять и более крутые меры,
Гроссмейстерским приемом является "самозаклинивающийся диапозитив". К
нижнему краю (на экране он, конечно, будет верхним) специально укороченного
дйапозитива прикрепляется тонкая, достаточно упругая биметаллическая
пластинка. Когда изображение появляется на экране, вы его некоторое время
обсуждаете и говорите, что отличие от следующей кривой невелико, но оно
бросится в глаза, если сменить диапозитив достаточно быстро" Биметаллическая
пластинка к этому времени Успеет нагреться, изогнется, и когда вы скажете
"Прошу следующий!" и оператор передвинет рамку, она неминуемо прочно
застрянет на полпути. Подгоняемый нетерпеливыми просьбами "Скорее
следующий", оператор, оставив попытки передвинуть рамку деликатным
постукиванием по торцу, схватится за нее обеими руками и рванет туда-сюда
как следует. Аппарат при этом будет елозить по полу всеми четырьмя ножками,
издавая очень приятные звуки. Это всегда развлекает публику.
Наконец, последняя, самая изощренная методика, которую я назвал "Пара
чистых". Берутся два абсолютно чистых диапозитива. Они помещаются после
серии кадров, которые демонстрируются в быстрой последовательности, оказывая
на оператора изматывающее и гипнотизирующее действие. Внезапно эта серия
кончается, и оператор, зарядив, как обычно, очередную пару, вздыхает с
облегчением. Однако снимок, который он проецирует после очередного
"Следующий, пожалуйста", и есть один из "Пары чистых", причем второй кадр в
рамке тоже пустой. Через несколько секунд раздается ледяное "Я сказал:
следующий, пожалуйста!" - и оператор с ужасом видит, что на экране ничего
нет, хотя он отлично помнит, что вставил диапозитив и передвинул рамку.
Чувствуя, как мир вокруг него рушится, он тычет пальцем прямо в середину
чистого диапозитива, чтобы убедиться, что он все-таки существует. Но в
центре диапозитива заранее проделано большое отверстие, от стеклянной
пластинки остался фактически лишь ободок. Почти теряя сознание, оператор
хватает из коробки следующий кадр и пытается втиснуть его в рамку, которая,
естественно, занята...
Это об операторе. Обращусь теперь к более важной проблеме - аудитории.
Это куда более тонкое дело. Главное, конечно, с минимальной затратой усилий
продемонстрировать собравшимся свою оригинальность и превосходство над ними.
Основной принцип - скрыть от слушателей, о чем идет речь и что изображено на
диапозитивах. При этом снимки, конечно, не должны иметь никакого отношения к
излагаемому вопросу. Порождаемое этим замешательство нужно периодически
усугублять замечаниями: "То же самое изображено на приведенной диаграмме".
Единственное исключение из этого правила: вы очень внятно рассказываете
какую-нибудь очень простую вещь и показываете очень понятный снимок. Затем
говорите, что вам особенно хочется подчеркнуть отличие этого случая от того,
что последует. Затем вы демонстрируете точную копию предыдущего диапозитива
и говорите абсолютно то же самое. Этот прием можно повторить несколько раз.
Полезно еще при этом обращаться непосредственно к какой-нибудь выдающейся
личности в первом ряду, выбрав того, кто только что проснулся. Почтенный
старец будет энергично кивать после каждого нового кадра...
Диапозитивы могут подчеркнуть вашу близость к корифеям. Вот хороший
способ: покажите снимок, на котором с обратной стороны что-то небрежно
написано карандашом. С трудом разобрав перевернутые каракули,
заинтригованная аудитория прочтет: "Вигнер просил у меня две копии этого
графика". На снимке через один напишите: "Этот тоже оставить для Жени"
(Вигнера зовут Евгений).
Налаживанию контакта с аудиторией способствует еще так называемый
"Посторонний диапозитив". Он не относится совсем к теме данной конференции и
воспроизводит, скажем, страницу нотной рукописи квартета Гезуальдо в
переложении Бузони для фортепьяно в три руки. После появления его на экране
вы говорите: "Ах, виноват. Он попал сюда случайно. Еще одна из моих
слабостей, вы же знаете". Это сразу создает впечатление, что 1) ваши
увлечения многочисленны и разнообразны (о чем вы, по-видимому, говорили на
предыдущих конференциях) и 2) что вы рассматриваете свои занятия ядерной
физикой тоже как маленькую прихоть.
Большое впечатление производит также диапозитив "Новейшие достижения".
На нем изображено некоторое количество точек с надписью "Эксперимент",
которые все лежат значительно ниже горизонтальной линии с надписью "Теория".
Докладчик (который, конечно, является, автором как теории, так и
эксперимента) говорит, указывая на точки: "Это последние результаты,
полученные в моей лаборатории". (Это очень важно: моя лаборатория!)
Посокрушавшись по поводу того, что согласие теории с экспериментом не из
лучших, он говорит, что в его лаборатории в настоящий момент ведутся
дополнительные исследования, результаты которых, он уверен, существенно
исправят положение. Когда он говорит это, экспериментальные точки, которые в
действительности представляют собой маленькие металлические нашлепки,
удерживаемые на пластинке легкоплавким клеем, который в тепле размягчается,
под действием силы тяжести ползут вниз (на экране, конечно, вверх) и
останавливаются, достигнув теоретической прямой, которая есть не что иное,
как натянутая поперек пластинки проволочка.
Последний вопрос, которого я хотел бы коснуться в этом беглом обзоре, -
как поразить слушателей обилием отдаленных и экзотических конференций, о
которых они никогда не слышали и где вы были делегатом. В этом самая соль
"Правил конференцмена". Вы поднимаетесь с места во время обсуждения одного
из докладов (какого именно, все равно) и говорите: "Но ведь эту штуку уже
разоблачили на конференции в Аддис-Абебе - я имею в виду конференцию,
которая состоялась после той беспорядочной дискуссии в Тьерра-дель-Фуэго, а
не ту, на которой бедняга Пржкжвлатскржи во время дискуссии так оплошал со
своей мнимой частью". Это уже хорошо, но можно усилить: "Я случайно захватил
с собой снимок, который после конференции мне любезно подарил профессор Пуп.
Из него сразу все будет ясно, и это избавит нас от дальнейшей дискуссии"*
Что будет на этом снимке, разумеется, не имеет значения,
Хорошо также показать несколько диапозитивов, на которых ось абсцисс
направлена вертикально. В аудитории будут свернутые шеи, что само по себе
полезно...
Раньше эффектно было похвастаться своим участием в русской конференции,
но теперь почти каждый бывал на нескольких конференциях в России, и этим
никого уже не удивишь.
Однако диапозитивы с надписями, выполненными кириллицей, до сих пор
выглядят впечатляюще. Нужно показать несколько таких загадочных
диапозитивов, не переводя подписей. Это создает впечатление, будто вас
настолько часто приглашают в Советский Союз, что вы считаете необходимым
снабжать свои диапозитивы русским текстом, а кроме того, можно сделать
вывод, что вы прекрасно знаете русский язык и вам даже не приходит в голову,
что кто-то там еще нуждается в переводе.
Когда же наконец кто-нибудь из присутствующих, устав от обилия
непонятных подписей, встанет и скажет: "Послушайте, вы не собираетесь
рассказать нам, что тут изображено? Мы ведь не все умеем читать по-русски",-
вы после хорошо рассчитанной паузы отвечаете: "Не по-русски, уважаемый, а
по-болгарски!"
Proc. of the International Conference on Nuclear Structure Kingston,
Kanada, 1960
(Д. УИЛКИНСОН - английский физик, профессор Оксфордского университета,
член Королевского общества,)
* * * *
Автор третьего начала термодинамики Вальтер Нернст в часы досуга
разводил карпов. Однажды кто-то глубокомысленно заметил:
- Странный выбор. Кур разводить и то интереснее. Нернст невозмутимо
ответил:
* * * *
Эрнст Резерфорд пользовался следующим критерием при выборе своих
сотрудников. Когда к нему приходили в первый раз, Резерфорд давал задание.
Если после этого новый сотрудник спрашивал, что делать дальше, его
увольняли.
* * * *
Одна знакомая просила Альберта Эйнштейна позвонить ей по телефону, но
предупредила, что номер очень трудно запомнить: 24361.
* * * *
Американский физик Роберт Милликен (1868-1953) был известен своей
словоохотливостью. Подшучивая над ним, его сотрудники предложили ввести
новую единицу - "кен" для измерения разговорчивости. Ее тысячная часть, то
есть милликен, должна была превышать разговорчивость человека,
* * * *
Счетную машину RCA-301 научили писать белые стихи. Словарный запас
полупроводникового поэта - 130 слов. Размер стихов жестко задан. Начиная
очередное стихотворение, вместо названия машина ставит порядковый номер:
"Поэма номер такой-то", а в конце ставит свою подпись: "RCA-301". Ниже
приводится дословный перевод одного из таких стихотворений.
Поэма No 929
Пока слепо плыл сон по разбитым надеждам, Космос с болью сочился над
разбитой любовью, Был из скрытных людей свет твой медленно изгнан, Н небо не
спало.
RCA-301
* * * *
По мнению программистов, это произведение очень напоминает стихи
современных поэтов Эллиота и Каммингса, но никто из них не может
соревноваться с машиной в производительности. RCA-301 пишет 150
четверостиший в минуту.
* * * *
Он говорит, что вода слишком холодная.
КАК ВЫСТУПАТЬ НА ЗАСЕДАНИИ АМЕРИКАНСКОГО ФИЗИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
Карл Дарроу
Сравним актера, играющего в кинобоевике, и физика, выступающего на
заседании Американского физического общества. Актеру много легче. Он
произносит слова, написанные для него специалистом по части умения держать
аудиторию в руках (мы имеем в виду настоящий боевик). Он обладает какими-то
способностями и опытом, иначе его не взяли бы в труппу. Кроме того, он не
волен произносить отсебятины и поступать, как ему вздумается. Каждая фраза,
интонация, жест, даже поворот на сцене указаны и проверены много раз опытным
режиссером, который не скупится на указания, а при случае не постесняется и
переделать классические строки, если они покажутся ему недостаточно
выразительными.
Казалось бы, в таких благоприятных условиях драматург вполне может
позволить себе написать пьесу, идущую два часа без перерыва, а режиссер -
поставить ее в сарае с деревянными скамейками вместо стульев. Но нет, люди
опытные так не поступают. В спектакле предусмотрены антракты, и действие,
длящееся больше часа, встречается редко (критики сразу отметит это как
недостаток). Как правило, в театрах стоят удобные кресла, а зал хорошо
вентилируется. К тому же для восприятия современных спектаклей не нужно
затрачивать особых интеллектуальных усилий.
Ну а физик? Он сам придумал текст своей "роли", а ведь он далеко не
всегда обладает необходимыми для этого способностями, и уж наверняка его
этому никто не учил. Не учили его и искусству красноречия, и режиссер не
помогал ему на репетициях. Предмет, о котором он говорит, требует от
аудитории заметного умственного напряжения. Для слушателей не создано особых
(а часто нет вообще никаких) удобств - стулья неудобные, помещение часто
душное и тесное, а программа иногда тянется не один час без перерыва, а
порой и то, и другое, и третье. Даже такие звезды, как Лоуренс Оливье или
Эллен Хейс, могли бы спасовать, если бы от них потребовали, чтобы они
держали публику в напряженном внимании в таких условиях. А при столь
неблагоприятных обстоятельствах - сможет ли физик тягаться с Лоуренсом
Оливье? Легко догадаться, что не сможет, поэтому во время заседания
Американского физического общества в коридорах, в буфете или просто на
лужайке перед зданием можно насчитать гораздо больше членов общества, чем в
зале. А видели ли вы когда-нибудь, чтобы люди, имеющие билет на "Турандот",
околачивались вокруг здания Метрополитен-опера вместо того, чтобы сидеть на
своем месте, когда поднимается занавес?
Что можно сделать для улучшения положения? Боюсь, что очень мало, но я
все же выскажу несколько предложений, направленных на разрешение этой
трудной проблемы.
1. Говорите громко, чтобы вас было слышно в самых дальних углах зала.
Некоторые считают, что у них для этого слишком слабый голос. Я сам так думал
в молодости, но потом понял, что ошибаюсь. Я, конечно, не рассчитываю
наполнить своим голосом зал Метрополитен-опера, впрочем, физиков обычно не
приглашают выступать в столь просторных помещениях. А если приглашают, то
предоставляют усилитель. Если же зал рассчитан на триста человек, то
усилитель не нужен, за исключением патологических случаев полного отсутствия
голоса. Все же не надейтесь, что усилитель способен превратить шепот в
громкую речь. Лучше исходить из прямо противоположного предположения и
считать, что микрофона нет вовсе, даже если он у вас под носом.
Часто рекомендуют смотреть на сидящих в заднем ряду и во время
выступления адресоваться именно к ним. Обычно это трудно потому, что все
сколько-нибудь выдающиеся личности садятся в первом ряду, особенно на
университетских семинарах. Игнорируйте это обстоятельство. Если в первом
ряду сидит Нильс Бор, а в последнем - Джон Смит, обращайтесь к Джону Смиту,
тогда и Бор вас услышит.
2. Заранее напишите и выучите свою речь. Против этого выдвигается
обычно лишь одно возражение, но я его считаю безосновательным. Говорят, что
речь по бумажке скучна и безжизненна. При этом, конечно, подразумевают, что
речь не по бумажке блещет экспромтами. Однако, если при чтении готовой речи
вы придумаете что-нибудь остроумное, ничто ведь вам не мешает высказать это
вслух. Зато если ничего такого в голову не приходит, то написанный текст вас
выручит. Говорят, что, будучи напечатана, хорошая речь читается хуже, чем
хорошая статья, но вы должны помнить, что пишете доклад, а не статью.
Некоторые утверждают, что приятнее слушать физика, который не готовился
специально к выступлению. Интересно, что было бы, если бы этой теорией
руководствовались артисты Королевского балета? Может быть, ученику балетной
школы и поучительно будет увидеть, как танцовщица поскользнется и ударится
головой об пол, но вряд ли кому-нибудь это доставит удовольствие.
3. Если вы не в состоянии выучить свою речь, прочтите ее по бумажке.
Этот совет многими будет отвергнут - все мы страдаем, если плохой доклад к
тому же читают запинаясь. Но ведь не обязательно читать плохо. Леди Макбет в
одном из первых актов читает вслух письмо. Это один из кульминационных
пунктов трагедии. Сорок лет тому назад Этель Бэрримор так читала это письмо,
что старые театралы до сих пор об этом вспоминают, хотя сама постановка уже
давно забыта. Главная беда в том, что большинство ораторов семь восьмых
отведенного им времени не отрывают глаз от бумаги, лишь изредка бросая
взгляды в зал, как бы для того, чтобы проверить, не разбежалась ли
аудитория. Делайте все наоборот. Ничего не стоит почти все время смотреть в
зал (особенно если доклад писали вы сами). Попробуйте и убедитесь.
4. Укажите место вашей работы в общей физической картине" начиная
выступление, и суммируйте основные выводы, заканчивая его. Даже в
десятиминутном выступлении не пожалейте для этого минуты в начале и минуты в
конце. Не стесняйтесь повторять основные места доклада. Об этом я еще скажу
позднее.
5. Следите за временем. Очень неприятно, когда звонок извещает об
окончании регламента, а докладчику как раз нужны еще пять минут, чтобы
изложить самую суть. Докладчик, естественно, йе хочет оборвать выступление в
самом разгаре, а председатель редко бывает -достаточно жесток, чтобы на этом
настаивать. Вот здесь готовый текст особенно полезен. Метки времени нужно
ставить в конце каждой страницы на полях. Сто тридцать слов в минуту или,
скажем, две с половиной минуты на страницу машинописного текста через два
интервала - достаточная скорость. После особенно трудного места помолчите
секунд двадцать, дайте аудитории подумать над тем, что вы сказали, - ведь
никто не требует, чтобы вы говорили без остановки. Трудности со временем
особенно велики, когда вам приходится писать на доске или показывать
диапозитивы. Прорепетируйте, вы не пожалеете.
6. Уровень выступления рассчитывайте на среднего слушателя, а не на
выдающихся специалистов. Слишком многие молодые теоретики выступают так, как
будто объясняют что-то Оппенгеймеру, слишком многие специалисты по твердому
телу говорят так, как будто обращаются к Зейтцу, слишком многие
спектроскописты полагают, что аудитория состоит сплошь из Милликенов.
7. Проблема доски. Это одна из главных трудностей, и здесь сравнение с
театром уже не поможет. Мне не приходилось видеть, чтобы по ходу действия
актер писал на доске. Но я уверен, что актер писал бы на доске молча, а
затем поворачивался бы к аудитории и продолжал говорить. Физикам запрещает
так поступать какой-то необъяснимый психологический эффект. А нужно
попытаться. Если уж обращаетесь к доске, то по крайней мере не поддавайтесь
искушению понижать при этом голос. Но существуют и другие ошибки, которых
легче избежать. Так, все буквы нужно писать крупно, чтобы их было видно
отовсюду. Иногда докладчик обнаруживает, что доска много меньше, чем он
предполагал. Тогда ему нужно или перестроить изложение, или сознательно
пойти на то, что его поймут только сидящие в первых рядах. Иногда доска и
мел бывают настолько низкого качества, что от них лучше сразу отказаться.
Все уравнения нужно писать строго в том порядке, в котором они излагаются, а
не кидаться с каждой очередной формулой на ближайшее свободное место доски,
беспорядочно стирая ранее написанные выражения, так что после доклада на
доске остается каша бессвязных символов. Нужно заранее знать, что будет у
вас на доске в каждый момент, с тем чтобы к концу все основные соотношения
остались четко написанными. Боюсь только, что все это лишь благие пожелания.
8. Проблема диапозитивов. Часто докладчик показывает слишком много
диапозитивов и показывает их слишком быстро. Как правило, нужно не менее
тридцати секунд, чтобы разобраться в том, что вам показывают на экране (хотя
бывают и исключения). Невозможно однозначно установить максимальное число
диапозитивов, которые можно показать с пользой. Я думаю, что для
десятиминутного выступления достаточно семи. Большее число допускается, если
использовать экран вместо доски.
9. Проблема "стиля". Само понятие "стиля" довольно "гуманно, и, во
всяком случае, обучать ему - не моя профессия. Поэтому ограничусь двумя
замечаниями.
Учебники по этому вопросу рекомендуют писателю, а следовательно, и
оратору смешивать в должной пропорции длинные и короткие слова, а также
слова греческого, латинского и французского происхождения, с одной стороны,
и саксонского - с другой. Впрочем, эти два правила почти совпадают,
поскольку современные научные статьи перегружены словами, которые, с одной
стороны, длинные, а с другой - имеют латинские или греческие корни. Это
означает, что нужно, если есть возможность, выбирать короткое слово вместо
длинного и саксонское вместо греко-латинского. Если предложение содержит
такие слова, как "ферромагнетизм" или "квантование", не говоря уже об
ужасном слове "феноменологический", то фраза много выиграет от того, что
остальные слова будут короткие и звучные. Вообще же физикам нельзя
ограничиваться чтением специальной литературы. Читайте романы, читайте
стихи, читайте исторические произведения великих писателей, вообще читайте
классику. Если же вы просто не можете ничего читать, кроме научной
литературы, то уж читайте Брэгга и Эддингтона, Джинса и Бертрана Рассела. Я
даю эти советы потому, что по языку статьи из "Physical Review" редко можно
догадаться, кто ее написал. Кроме того, пытающиеся написать что-нибудь для
широкой публики часто делают это плохо.
10. Предлагаю эксперимент. Выше я утверждал, что докладчик должен
говорить медленно, не спешить, демонстрируя диапозитивы, и повторять свои
ключевые утверждения. Тем, кто с этим не согласен, я предлагаю провести
следующий эксперимент.
Выберите какую-нибудь статью из "Physical Review". Пусть она будет
близка к вашей узкой специ-адьноем, иначе результат будет слишком ужасен.
Сядьте на неудобный стул и прочитайте эту статью. Но прочитайте ее
следующим образом. Читайте с самого начала до конца с постоянной скоростью
- Он должен быть где-то там,
он помогал мне монтировать
всю эту штуку.
КАК ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ДИАПОЗИТИВАМИ
Д. Г. Уилкинсон
Речь на банкете, посвященном закрытию
Международной конференции по структуре
ядра, Кингстон, 1960
Меня попросили сказать несколько слов по важному вопросу - как
пользоваться диапозитивами. Трудно сразу посвятить дилетантов во все
тонкости этого искусства. Поэтому я намерен коснуться лишь самых
элементарных и основных принципов, на большее рассчитывать трудно. Я хочу
подчеркнуть, что мое настоящее сообщение является лишь отрывком из общих
"Правил конференцмена" и посвящено только одной и далеко не самой важной из
тем, охваченных упомянутым кодексом, 8 столь кратком выступлении нельзя
охватить всю эту обширную область, и я лишен возможности коснуться,
например, таких вопросов! "Как упомянута о своих сотрудниках, дав в то же
время понять, что они этого не заслуживают", или "Как опорочить теорию и
экспериментальную методику своего соперника, не разбираясь да в том, ни в
другом".
Вопрос об использовании диапозитивов распадается на три подвопроса. О
третьем - "Как унизить
своего оппонента", мне говорить не разрешили. Остаются два: "Как
извести оператора проекционного фонаря" и "Как завоевать аудиторию".
В первом случае конечной целью конференцмена является доведение
оператора по возможности до нервного припадка. Важно установить момент,
когда вы в этом преуспели, и обратить все внимание на слушателей, то есть на
главный объект. Трудность заключается в .том, что оператора, как правило, вы
не видите, и нелегко установить, что он уже "готов". Но я считаю, что обычно
вполне достаточно довести процесс до той стадии, когда его заикание станет
слышно в зале, что оказывает на аудиторию полезное нервирующее действие.
Такое состояние является самоподдерживающимся, и после этого оператора можно
предоставить самому себе.
Такие примитивные и грубые способы, как использование пленок
нестандартной ширины и пятиугольных пластинок, можно порекомендовать лишь
самым зеленым новичкам. Удовлетворительным и более квалифицированным началом
является метод "3-2-1". Здесь используется тот факт, что оператор всегда
заряжает в аппарат два первых диапозитива, пока председатель объявляет тему
доклада, чтобы включить аппарат сразу после того, как докладчик скажет:
"Первый диапозитив, пожалуйста", а при необходимости мгновенно показать и
второй. Вместо этого вы говорите: "Третий снимок, пожалуйста". (Элементарное
замечание: вслед за этим нужно быстро потребовать второй снимок и лишь потом
первый.)
Второй метод, который лучше всего использовать в сочетании с первым, -
это "Блуждающая белая метка". Все снимки обычно помечены в одном углу белым
пятнышком, на которое оператор должен положить большой палец правой руки,
чтобы обеспечить правильное положение пластинки в рамке. Так вот, нужно
ставить это пятнышко не в том углу, и все окажется перевернутым вверх
ногами. Примененный вместе с методом "3-2-1", этот способ действует
ошеломляюще. Он, конечно, довольно груб, но его можно развить, имея в виду
как оператора, так и аудиторию. Вы проявляете легкое замешательство, а
затем, просветлев, обращаетесь к оператору: "О, прошу прощенья, эти
пластинки помечены необычным образом. Вы знаете, обычно я беру с собой
личного оператора". Затем после некоторого раздумья: "Он левша" и, наконец:
"Но не волнуйтесь, так помечено лишь несколько первых снимков".
Сразу за этим должен следовать "Диапозитив с несохраняющейся
четкостью", который проецируется неправильно, как бы вы его ни ворочали в
рамке. Существует много способов изготовить такой диапозитив. Простейший, но
изысканный: все буквы надо чертить правильно, а слова писать справа налево.
Обращайтесь к оператору почаще. Хорошо, если при этом будет не совсем
ясно, к кому вы, собственно, адресуетесь - к нему или к слушателям. Абсурдно
усложненных инструкций избегайте. Говорите просто: "Через два снимка я снова
хочу посмотреть на четвертый от конца из тех, что уже были показаны". А
после очередного кадра добавьте: "Я, конечно, имел в виду тот снимок,
который будет четвертым от конца из показанных после того, как вы покажете
эти два кадра, а не тот, который был четвертым от конца, когда я про него
говорил". После этого пропустите один диапозитив.
WIDTH=88 HEIGHT=104 HSPACE=2 VSPACE=4>Этих простых способов достаточно дли большинства операторов. В случае
неожиданного сопротивления можно принять и более крутые меры,
Гроссмейстерским приемом является "самозаклинивающийся диапозитив". К
нижнему краю (на экране он, конечно, будет верхним) специально укороченного
дйапозитива прикрепляется тонкая, достаточно упругая биметаллическая
пластинка. Когда изображение появляется на экране, вы его некоторое время
обсуждаете и говорите, что отличие от следующей кривой невелико, но оно
бросится в глаза, если сменить диапозитив достаточно быстро" Биметаллическая
пластинка к этому времени Успеет нагреться, изогнется, и когда вы скажете
"Прошу следующий!" и оператор передвинет рамку, она неминуемо прочно
застрянет на полпути. Подгоняемый нетерпеливыми просьбами "Скорее
следующий", оператор, оставив попытки передвинуть рамку деликатным
постукиванием по торцу, схватится за нее обеими руками и рванет туда-сюда
как следует. Аппарат при этом будет елозить по полу всеми четырьмя ножками,
издавая очень приятные звуки. Это всегда развлекает публику.
Наконец, последняя, самая изощренная методика, которую я назвал "Пара
чистых". Берутся два абсолютно чистых диапозитива. Они помещаются после
серии кадров, которые демонстрируются в быстрой последовательности, оказывая
на оператора изматывающее и гипнотизирующее действие. Внезапно эта серия
кончается, и оператор, зарядив, как обычно, очередную пару, вздыхает с
облегчением. Однако снимок, который он проецирует после очередного
"Следующий, пожалуйста", и есть один из "Пары чистых", причем второй кадр в
рамке тоже пустой. Через несколько секунд раздается ледяное "Я сказал:
следующий, пожалуйста!" - и оператор с ужасом видит, что на экране ничего
нет, хотя он отлично помнит, что вставил диапозитив и передвинул рамку.
Чувствуя, как мир вокруг него рушится, он тычет пальцем прямо в середину
чистого диапозитива, чтобы убедиться, что он все-таки существует. Но в
центре диапозитива заранее проделано большое отверстие, от стеклянной
пластинки остался фактически лишь ободок. Почти теряя сознание, оператор
хватает из коробки следующий кадр и пытается втиснуть его в рамку, которая,
естественно, занята...
Это об операторе. Обращусь теперь к более важной проблеме - аудитории.
Это куда более тонкое дело. Главное, конечно, с минимальной затратой усилий
продемонстрировать собравшимся свою оригинальность и превосходство над ними.
Основной принцип - скрыть от слушателей, о чем идет речь и что изображено на
диапозитивах. При этом снимки, конечно, не должны иметь никакого отношения к
излагаемому вопросу. Порождаемое этим замешательство нужно периодически
усугублять замечаниями: "То же самое изображено на приведенной диаграмме".
Единственное исключение из этого правила: вы очень внятно рассказываете
какую-нибудь очень простую вещь и показываете очень понятный снимок. Затем
говорите, что вам особенно хочется подчеркнуть отличие этого случая от того,
что последует. Затем вы демонстрируете точную копию предыдущего диапозитива
и говорите абсолютно то же самое. Этот прием можно повторить несколько раз.
Полезно еще при этом обращаться непосредственно к какой-нибудь выдающейся
личности в первом ряду, выбрав того, кто только что проснулся. Почтенный
старец будет энергично кивать после каждого нового кадра...
Диапозитивы могут подчеркнуть вашу близость к корифеям. Вот хороший
способ: покажите снимок, на котором с обратной стороны что-то небрежно
написано карандашом. С трудом разобрав перевернутые каракули,
заинтригованная аудитория прочтет: "Вигнер просил у меня две копии этого
графика". На снимке через один напишите: "Этот тоже оставить для Жени"
(Вигнера зовут Евгений).
Налаживанию контакта с аудиторией способствует еще так называемый
"Посторонний диапозитив". Он не относится совсем к теме данной конференции и
воспроизводит, скажем, страницу нотной рукописи квартета Гезуальдо в
переложении Бузони для фортепьяно в три руки. После появления его на экране
вы говорите: "Ах, виноват. Он попал сюда случайно. Еще одна из моих
слабостей, вы же знаете". Это сразу создает впечатление, что 1) ваши
увлечения многочисленны и разнообразны (о чем вы, по-видимому, говорили на
предыдущих конференциях) и 2) что вы рассматриваете свои занятия ядерной
физикой тоже как маленькую прихоть.
Большое впечатление производит также диапозитив "Новейшие достижения".
На нем изображено некоторое количество точек с надписью "Эксперимент",
которые все лежат значительно ниже горизонтальной линии с надписью "Теория".
Докладчик (который, конечно, является, автором как теории, так и
эксперимента) говорит, указывая на точки: "Это последние результаты,
полученные в моей лаборатории". (Это очень важно: моя лаборатория!)
Посокрушавшись по поводу того, что согласие теории с экспериментом не из
лучших, он говорит, что в его лаборатории в настоящий момент ведутся
дополнительные исследования, результаты которых, он уверен, существенно
исправят положение. Когда он говорит это, экспериментальные точки, которые в
действительности представляют собой маленькие металлические нашлепки,
удерживаемые на пластинке легкоплавким клеем, который в тепле размягчается,
под действием силы тяжести ползут вниз (на экране, конечно, вверх) и
останавливаются, достигнув теоретической прямой, которая есть не что иное,
как натянутая поперек пластинки проволочка.
Последний вопрос, которого я хотел бы коснуться в этом беглом обзоре, -
как поразить слушателей обилием отдаленных и экзотических конференций, о
которых они никогда не слышали и где вы были делегатом. В этом самая соль
"Правил конференцмена". Вы поднимаетесь с места во время обсуждения одного
из докладов (какого именно, все равно) и говорите: "Но ведь эту штуку уже
разоблачили на конференции в Аддис-Абебе - я имею в виду конференцию,
которая состоялась после той беспорядочной дискуссии в Тьерра-дель-Фуэго, а
не ту, на которой бедняга Пржкжвлатскржи во время дискуссии так оплошал со
своей мнимой частью". Это уже хорошо, но можно усилить: "Я случайно захватил
с собой снимок, который после конференции мне любезно подарил профессор Пуп.
Из него сразу все будет ясно, и это избавит нас от дальнейшей дискуссии"*
Что будет на этом снимке, разумеется, не имеет значения,
Хорошо также показать несколько диапозитивов, на которых ось абсцисс
направлена вертикально. В аудитории будут свернутые шеи, что само по себе
полезно...
Раньше эффектно было похвастаться своим участием в русской конференции,
но теперь почти каждый бывал на нескольких конференциях в России, и этим
никого уже не удивишь.
Однако диапозитивы с надписями, выполненными кириллицей, до сих пор
выглядят впечатляюще. Нужно показать несколько таких загадочных
диапозитивов, не переводя подписей. Это создает впечатление, будто вас
настолько часто приглашают в Советский Союз, что вы считаете необходимым
снабжать свои диапозитивы русским текстом, а кроме того, можно сделать
вывод, что вы прекрасно знаете русский язык и вам даже не приходит в голову,
что кто-то там еще нуждается в переводе.
Когда же наконец кто-нибудь из присутствующих, устав от обилия
непонятных подписей, встанет и скажет: "Послушайте, вы не собираетесь
рассказать нам, что тут изображено? Мы ведь не все умеем читать по-русски",-
вы после хорошо рассчитанной паузы отвечаете: "Не по-русски, уважаемый, а
по-болгарски!"
Proc. of the International Conference on Nuclear Structure Kingston,
Kanada, 1960
(Д. УИЛКИНСОН - английский физик, профессор Оксфордского университета,
член Королевского общества,)
* * * *
Автор третьего начала термодинамики Вальтер Нернст в часы досуга
разводил карпов. Однажды кто-то глубокомысленно заметил:
- Странный выбор. Кур разводить и то интереснее. Нернст невозмутимо
ответил:
- Я развожу таких животных, которые находятся в термодинамическрм
равновесии с окружающей средой. Разводить теплокровных - это значит
обогревать на свои деньги мировое пространство.
* * * *
Эрнст Резерфорд пользовался следующим критерием при выборе своих
сотрудников. Когда к нему приходили в первый раз, Резерфорд давал задание.
Если после этого новый сотрудник спрашивал, что делать дальше, его
увольняли.
* * * *
Одна знакомая просила Альберта Эйнштейна позвонить ей по телефону, но
предупредила, что номер очень трудно запомнить: 24361.
- И чего же тут трудного? - удивился Эйнштейн.- Две дюжины и 19 в
квадрате.
* * * *
Американский физик Роберт Милликен (1868-1953) был известен своей
словоохотливостью. Подшучивая над ним, его сотрудники предложили ввести
новую единицу - "кен" для измерения разговорчивости. Ее тысячная часть, то
есть милликен, должна была превышать разговорчивость человека,
* * * *
Счетную машину RCA-301 научили писать белые стихи. Словарный запас
полупроводникового поэта - 130 слов. Размер стихов жестко задан. Начиная
очередное стихотворение, вместо названия машина ставит порядковый номер:
"Поэма номер такой-то", а в конце ставит свою подпись: "RCA-301". Ниже
приводится дословный перевод одного из таких стихотворений.
Поэма No 929
Пока слепо плыл сон по разбитым надеждам, Космос с болью сочился над
разбитой любовью, Был из скрытных людей свет твой медленно изгнан, Н небо не
спало.
RCA-301
* * * *
По мнению программистов, это произведение очень напоминает стихи
современных поэтов Эллиота и Каммингса, но никто из них не может
соревноваться с машиной в производительности. RCA-301 пишет 150
четверостиший в минуту.
* * * *
Он говорит, что вода слишком холодная.
КАК ВЫСТУПАТЬ НА ЗАСЕДАНИИ АМЕРИКАНСКОГО ФИЗИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
Карл Дарроу
Сравним актера, играющего в кинобоевике, и физика, выступающего на
заседании Американского физического общества. Актеру много легче. Он
произносит слова, написанные для него специалистом по части умения держать
аудиторию в руках (мы имеем в виду настоящий боевик). Он обладает какими-то
способностями и опытом, иначе его не взяли бы в труппу. Кроме того, он не
волен произносить отсебятины и поступать, как ему вздумается. Каждая фраза,
интонация, жест, даже поворот на сцене указаны и проверены много раз опытным
режиссером, который не скупится на указания, а при случае не постесняется и
переделать классические строки, если они покажутся ему недостаточно
выразительными.
Казалось бы, в таких благоприятных условиях драматург вполне может
позволить себе написать пьесу, идущую два часа без перерыва, а режиссер -
поставить ее в сарае с деревянными скамейками вместо стульев. Но нет, люди
опытные так не поступают. В спектакле предусмотрены антракты, и действие,
длящееся больше часа, встречается редко (критики сразу отметит это как
недостаток). Как правило, в театрах стоят удобные кресла, а зал хорошо
вентилируется. К тому же для восприятия современных спектаклей не нужно
затрачивать особых интеллектуальных усилий.
Ну а физик? Он сам придумал текст своей "роли", а ведь он далеко не
всегда обладает необходимыми для этого способностями, и уж наверняка его
этому никто не учил. Не учили его и искусству красноречия, и режиссер не
помогал ему на репетициях. Предмет, о котором он говорит, требует от
аудитории заметного умственного напряжения. Для слушателей не создано особых
(а часто нет вообще никаких) удобств - стулья неудобные, помещение часто
душное и тесное, а программа иногда тянется не один час без перерыва, а
порой и то, и другое, и третье. Даже такие звезды, как Лоуренс Оливье или
Эллен Хейс, могли бы спасовать, если бы от них потребовали, чтобы они
держали публику в напряженном внимании в таких условиях. А при столь
неблагоприятных обстоятельствах - сможет ли физик тягаться с Лоуренсом
Оливье? Легко догадаться, что не сможет, поэтому во время заседания
Американского физического общества в коридорах, в буфете или просто на
лужайке перед зданием можно насчитать гораздо больше членов общества, чем в
зале. А видели ли вы когда-нибудь, чтобы люди, имеющие билет на "Турандот",
околачивались вокруг здания Метрополитен-опера вместо того, чтобы сидеть на
своем месте, когда поднимается занавес?
Что можно сделать для улучшения положения? Боюсь, что очень мало, но я
все же выскажу несколько предложений, направленных на разрешение этой
трудной проблемы.
1. Говорите громко, чтобы вас было слышно в самых дальних углах зала.
Некоторые считают, что у них для этого слишком слабый голос. Я сам так думал
в молодости, но потом понял, что ошибаюсь. Я, конечно, не рассчитываю
наполнить своим голосом зал Метрополитен-опера, впрочем, физиков обычно не
приглашают выступать в столь просторных помещениях. А если приглашают, то
предоставляют усилитель. Если же зал рассчитан на триста человек, то
усилитель не нужен, за исключением патологических случаев полного отсутствия
голоса. Все же не надейтесь, что усилитель способен превратить шепот в
громкую речь. Лучше исходить из прямо противоположного предположения и
считать, что микрофона нет вовсе, даже если он у вас под носом.
Часто рекомендуют смотреть на сидящих в заднем ряду и во время
выступления адресоваться именно к ним. Обычно это трудно потому, что все
сколько-нибудь выдающиеся личности садятся в первом ряду, особенно на
университетских семинарах. Игнорируйте это обстоятельство. Если в первом
ряду сидит Нильс Бор, а в последнем - Джон Смит, обращайтесь к Джону Смиту,
тогда и Бор вас услышит.
2. Заранее напишите и выучите свою речь. Против этого выдвигается
обычно лишь одно возражение, но я его считаю безосновательным. Говорят, что
речь по бумажке скучна и безжизненна. При этом, конечно, подразумевают, что
речь не по бумажке блещет экспромтами. Однако, если при чтении готовой речи
вы придумаете что-нибудь остроумное, ничто ведь вам не мешает высказать это
вслух. Зато если ничего такого в голову не приходит, то написанный текст вас
выручит. Говорят, что, будучи напечатана, хорошая речь читается хуже, чем
хорошая статья, но вы должны помнить, что пишете доклад, а не статью.
Некоторые утверждают, что приятнее слушать физика, который не готовился
специально к выступлению. Интересно, что было бы, если бы этой теорией
руководствовались артисты Королевского балета? Может быть, ученику балетной
школы и поучительно будет увидеть, как танцовщица поскользнется и ударится
головой об пол, но вряд ли кому-нибудь это доставит удовольствие.
3. Если вы не в состоянии выучить свою речь, прочтите ее по бумажке.
Этот совет многими будет отвергнут - все мы страдаем, если плохой доклад к
тому же читают запинаясь. Но ведь не обязательно читать плохо. Леди Макбет в
одном из первых актов читает вслух письмо. Это один из кульминационных
пунктов трагедии. Сорок лет тому назад Этель Бэрримор так читала это письмо,
что старые театралы до сих пор об этом вспоминают, хотя сама постановка уже
давно забыта. Главная беда в том, что большинство ораторов семь восьмых
отведенного им времени не отрывают глаз от бумаги, лишь изредка бросая
взгляды в зал, как бы для того, чтобы проверить, не разбежалась ли
аудитория. Делайте все наоборот. Ничего не стоит почти все время смотреть в
зал (особенно если доклад писали вы сами). Попробуйте и убедитесь.
4. Укажите место вашей работы в общей физической картине" начиная
выступление, и суммируйте основные выводы, заканчивая его. Даже в
десятиминутном выступлении не пожалейте для этого минуты в начале и минуты в
конце. Не стесняйтесь повторять основные места доклада. Об этом я еще скажу
позднее.
5. Следите за временем. Очень неприятно, когда звонок извещает об
окончании регламента, а докладчику как раз нужны еще пять минут, чтобы
изложить самую суть. Докладчик, естественно, йе хочет оборвать выступление в
самом разгаре, а председатель редко бывает -достаточно жесток, чтобы на этом
настаивать. Вот здесь готовый текст особенно полезен. Метки времени нужно
ставить в конце каждой страницы на полях. Сто тридцать слов в минуту или,
скажем, две с половиной минуты на страницу машинописного текста через два
интервала - достаточная скорость. После особенно трудного места помолчите
секунд двадцать, дайте аудитории подумать над тем, что вы сказали, - ведь
никто не требует, чтобы вы говорили без остановки. Трудности со временем
особенно велики, когда вам приходится писать на доске или показывать
диапозитивы. Прорепетируйте, вы не пожалеете.
6. Уровень выступления рассчитывайте на среднего слушателя, а не на
выдающихся специалистов. Слишком многие молодые теоретики выступают так, как
будто объясняют что-то Оппенгеймеру, слишком многие специалисты по твердому
телу говорят так, как будто обращаются к Зейтцу, слишком многие
спектроскописты полагают, что аудитория состоит сплошь из Милликенов.
7. Проблема доски. Это одна из главных трудностей, и здесь сравнение с
театром уже не поможет. Мне не приходилось видеть, чтобы по ходу действия
актер писал на доске. Но я уверен, что актер писал бы на доске молча, а
затем поворачивался бы к аудитории и продолжал говорить. Физикам запрещает
так поступать какой-то необъяснимый психологический эффект. А нужно
попытаться. Если уж обращаетесь к доске, то по крайней мере не поддавайтесь
искушению понижать при этом голос. Но существуют и другие ошибки, которых
легче избежать. Так, все буквы нужно писать крупно, чтобы их было видно
отовсюду. Иногда докладчик обнаруживает, что доска много меньше, чем он
предполагал. Тогда ему нужно или перестроить изложение, или сознательно
пойти на то, что его поймут только сидящие в первых рядах. Иногда доска и
мел бывают настолько низкого качества, что от них лучше сразу отказаться.
Все уравнения нужно писать строго в том порядке, в котором они излагаются, а
не кидаться с каждой очередной формулой на ближайшее свободное место доски,
беспорядочно стирая ранее написанные выражения, так что после доклада на
доске остается каша бессвязных символов. Нужно заранее знать, что будет у
вас на доске в каждый момент, с тем чтобы к концу все основные соотношения
остались четко написанными. Боюсь только, что все это лишь благие пожелания.
8. Проблема диапозитивов. Часто докладчик показывает слишком много
диапозитивов и показывает их слишком быстро. Как правило, нужно не менее
тридцати секунд, чтобы разобраться в том, что вам показывают на экране (хотя
бывают и исключения). Невозможно однозначно установить максимальное число
диапозитивов, которые можно показать с пользой. Я думаю, что для
десятиминутного выступления достаточно семи. Большее число допускается, если
использовать экран вместо доски.
9. Проблема "стиля". Само понятие "стиля" довольно "гуманно, и, во
всяком случае, обучать ему - не моя профессия. Поэтому ограничусь двумя
замечаниями.
Учебники по этому вопросу рекомендуют писателю, а следовательно, и
оратору смешивать в должной пропорции длинные и короткие слова, а также
слова греческого, латинского и французского происхождения, с одной стороны,
и саксонского - с другой. Впрочем, эти два правила почти совпадают,
поскольку современные научные статьи перегружены словами, которые, с одной
стороны, длинные, а с другой - имеют латинские или греческие корни. Это
означает, что нужно, если есть возможность, выбирать короткое слово вместо
длинного и саксонское вместо греко-латинского. Если предложение содержит
такие слова, как "ферромагнетизм" или "квантование", не говоря уже об
ужасном слове "феноменологический", то фраза много выиграет от того, что
остальные слова будут короткие и звучные. Вообще же физикам нельзя
ограничиваться чтением специальной литературы. Читайте романы, читайте
стихи, читайте исторические произведения великих писателей, вообще читайте
классику. Если же вы просто не можете ничего читать, кроме научной
литературы, то уж читайте Брэгга и Эддингтона, Джинса и Бертрана Рассела. Я
даю эти советы потому, что по языку статьи из "Physical Review" редко можно
догадаться, кто ее написал. Кроме того, пытающиеся написать что-нибудь для
широкой публики часто делают это плохо.
10. Предлагаю эксперимент. Выше я утверждал, что докладчик должен
говорить медленно, не спешить, демонстрируя диапозитивы, и повторять свои
ключевые утверждения. Тем, кто с этим не согласен, я предлагаю провести
следующий эксперимент.
Выберите какую-нибудь статью из "Physical Review". Пусть она будет
близка к вашей узкой специ-адьноем, иначе результат будет слишком ужасен.
Сядьте на неудобный стул и прочитайте эту статью. Но прочитайте ее
следующим образом. Читайте с самого начала до конца с постоянной скоростью