Страница:
она замедлила движение, зависла. На какой-то миг я решил, что ей
удастся благополучно сесть.
С негромким, похожим на хлопок, взрывом металлический шар
развалился. Блеснуло оранжевое пламя.
Вколоченные в армии рефлексы не подвели. В прыжке, не обращая
уже внимания на камни, я растянулся на земле, ногами к огню. От
инопланетной техники я ожидал любой гадости, вплоть до атомного
взрыва.
Осколки глухо пробарабанили вокруг. Дохнуло жаром, спину
обдал горячий ветер. Еще несколько секунд в воздухе висел давящий
гул, глухой болью отзывающийся во всем теле. Потом стих и он. Лишь
одиноко позвякивала железяка. катившаяся по камням в мою сторону.
Я поднялся. Метрах в пяти, завершая свое движение,
подпрыгивал на одном месте маленький металлический диск -
уцелевшая деталь разрушенного аппарата. Невдалеке темнела груда
обломков, ничен не напоминающая сплюснутый шар, еще недавно
стремительно маневрировавший в небе. Оружие, используемое в этом
мире, при всей своей экзотичности было весьма эффективным.
Обогнув маленький диск (приближаться к нему абсолютно не
хотелось), я побрел к обломкам. Найти там что-то целое
представлялось нереальным, но и острый кусок металла окажется
очень полезным. Нож - это самое простое, но и самое надежное в
мире оружие. Он не дает осечек, и в нем не кончается боезаряд.
Правда, и от своего владельца холодное оружие требует некоторых
навыков...
В глубине души я понимал, что приближаться к разрушенной
машине небезопасно. Она могла быть радиоактивной. Топливо, если
оно вообще существовало, скорее всего ядовито. Наконец, во
взорвавшемся аппарате вполне способны уцелеть пока еще не
взорвавшиеся блоки. Кое-где по металлическому хламу пробегали
язычки светлого пламени. Земля под ногами была горячей. Повторный
взрыв мог последовать в любую секунду.
К остаткам машины я так и не подошел. В нескольких метрах от
них я увидел пилота.
Он лежал, раскинув руки, неподвижным черным отпечатком на
фоне серого круга невыгоревшей земли. Фигура была человеческая,
антрацитово-черная, похожая на густую тень, на обугленную,
выкрашенную темной кистью огня, деревяшку. Но когда я подошел
ближе, то увидел, что пламя его пощадило. Просто от кончиков
пальцев и до макушки пилота обтягивал тугой, вырисовывающий каждый
мускул, комбинезон. Ткань маслянисто поблескивала, но на ней не
был заметен ни красный отблеск заката, ни голубые блики догорающей
машины. Она словно впитывала падающий на нее свет, чтобы преломить
его, переработать в собственное легкое мерцание. Кое-где тонкая
пленка комбинезона набухала гроздьями маленьких шариков,
утолщалась, превращаясь в узкие ленты-ремни, охватывающие тело.
На поясе у пилота висела короткая широкая кобура,
расположенная непривычно - справа. У левого же бедра, прижимаясь к
ноге, крепился длинный плоский чехол ножен.
Мне приходилось видеть разную форму. И нашу, армейскую,
бывшего Советского Союза. И пестрое, нередко нелепое,
обмундирование национальных воинских формирований. Я помнил
мундиры "голубых касок", частей ООН, высаживавшихся на пылающие
улицы Тирасполя из своих огромных, двухвинтовых десантных
вертолетов. Международные силы сдерживания сменили тогда нас -
спецназовцев - на границах крошечной Приднестровской республики.
Но ни в одной армии моего мира летчики ВВС не летали с
пристегнутым мечом.
Я глянул вверх. Второй аппарат уже исчез. Он даже не
снизился к сбитому противнику. Опасался чего-то?
Мешкать все же не следовало.
Колебался я недолго. Ночевка в степи без одежды привлекала
меня меньше, чем мародерство. Осторожно перевернув тело на спину я
с некоторым страхом взглянул на лицо. Оно оказалось человеческим.
Пилоту было лет сорок, комплекции мы оказались почти одинаковой. Я
не увидел следов крови, но безжизненно расширенные зрачки не
оставляли никаких сомнений. Пилот был мертв.
Мысленно извинившись, я принялся разбираться с застежками
комбинезона. Шов был один, он тянулся от шеи до низа живота.
Вскоре я понял, что он открывается при давлении на него, с
одновременным смещением вправо. Принцип действия застежки остался
мне не ясен. Скорее всего - какой-то магнитный механизм. Но это
было не слишком важно.
Минут через десять я стоял одетый в глянцево-черный
комбинезон. Белья с пилота я снимать не стал, он так и остался в
светло-сером, похожем на спортивный, костюме. Снять и его - было
бы логичнее, но это не позволили мне совесть и брезгливость. К
тому же черная ткань и без того приятно холодила обнаженную кожу.
Ремни, впресованные в нее, почти не ощущались. Они слегка
сократились в поясе, растянулись в плечах, и комбинезон подогнался
под мою фигуру. Удобно.
- Не знаю, кто ты, и за что погиб, - вполголоса сказал я. -
Но за такую одежду - спасибо. А я сделаю для тебя, что могу...
Я огляделся, подыскивая подходящий кусок металла, чтобы
вырыть неглубокую могилу. Обломки уже догорели, никаких признаков
жизни поблизости не было, а бросить непогребенным тело я не мог.
Однажды, в горном бою на Кавказе, мы потеряли троих ребят,
вытаскивая из-под обстрела труп нашего сержанта. Наше отношение к
убитым на войне - словно попытка извиниться за то, что мы сами еще
живы...
Первую ночь в чужом мире я провел беспокойно. В комбинезоне
погибшего летчика было тепло и уютно, вокруг - тихо и безжизненно.
Далеко позади остались обломки летательного аппарата, ставшие
памятником над безымянной могилой. Но уснул я не сразу.
Тысячами ослепительных звезд, узорами незнакомых созвездий,
цветными полотнищами туманностей пылало надо мной чужое небо. У
планеты, на которой я находился, не оказалось крупных, заметных
спутников, но светло было как в полнолуние. Только сейчас, глядя
на звезды, названий которых не знал, я понял, как далеко нахожусь
от дома. Не просто от дома - от всей Земли. Бесконечно далеко.
Жизнь словно перелистнула несколько страниц и начала новую главу.
Еще неизвестно, интересную или нет, печальную или веселую. Просто
новую. Лишь я - главное действующее лицо, прежний. Сергей-Серж,
студент-медик и отставной десантник с Земли, влюбившийся пять лет
назад в звездную принцессу, девочку из мечты...
Она позвала. И я пришел.
Сжимая ладонь на кобуре пистолета я уснул. Детальный осмотр
оружия придется отложить до утра - даже в светлом полумраке
здешней ночи не следует заниматься делом, требующим максимальной
сосредоточенности и осторожности. Достаточно и того, что на
гладком, словно бы вылитом из цельного куска металла, пистолете,
есть спусковая кнопка. О принципе действия можно подумать и утром.
Последней моей мыслью было: как сильно хочется пить...
С ней же я и проснулся. Во рту не осталось ни капли слюны,
язык распух и болел, губы покрылись мерзким, отвратительным на
вкус налетом. Сон не принес мне ни бодрости, ни сил.
Над степью медленно вставало солнце. Небо снова наполнилось
густой синевой, не осталось и следа от ночного великолепия. Воздух
был прохладным, но сухим. На камнях не лежало ни капли росы.
С некоторым усилием я поднялся, пару раз сглотнул, разминая
пересохшее горло. Провел ладонью по голове, приглаживая волосы.
Повернулся спиной к солнцу. Тень упала на землю тонким, указующим
направление перстом.
Вперед.
На ходу я достал из кобуры пистолет, снова осмотрел его. Да,
вчерашний осмотр не подвел: никаких предохранителей или
регуляторов не было. Только спусковая кнопка, широкая и удобная.
Ствол оканчивался конусовидно расширенным отверстием.
Нацелив оружие на ближайший валун, я надавил на спуск. Плавно
и осторожно, готовый в любое мгновение отдернуть палец или
выбросить пистолет.
Руку стало отжимать назад. Это не было похоже на отдачу от
выстрела. Ощущение, скорее, напоминало легкое давление включенного
вентилятора.
А валун покрылся сетью мелких, извилистых трещин. Я торопливо
убрал палец с кнопки, опустил пистолет. Но камень, с едва слышным
потрескиванием, продолжал разваливаться на куски. Из углубляющихся
трещин полетела серая пыль, посыпалось каменое крошево. Словно
неуклюжий стальной крот ворочался в глубине валуна, разваливая его
на части.
Грохот, с которым рассыпался камень, заставил меня зажать
уши. Невидимый крот завершил свою работу. Вместо метрового камня
на земле лежала груда щебенки, окутанная пылью.
Что ж, с пистолетом кое-что прояснилось. Действие его
напоминало то оружие, которое уничтожило летательный аппарат. Он
не был лазерным излучателем или иным "лучом смерти", он лишь
создавал в поражаемом объекте нарастающее напряжение, в конце-
концов его разрушающее.
Я вернул пистолет в кобуру, и взглянул на ножны.
Выглядывающая из них рукоять смотрелась вполне современно.
Полукруглая гарда из тускло-серого сплава, надежно защищающая
кисть. Покрытая эластичным рубчатым пластиком рукоять того же
густого черного цвета, что и комбинезон. И в довершении картины -
круглая красная кнопка на торце рукояти.
Если при первом взгляде на меч мне припомнились ритуальные
кортики у офицеров-моряков, то теперь такая версия представлялась
сомнительной. На ритуальном мече кнопка ни к чему.
Я осторожно потянул меч из ножен. Показался клинок:
неестественно тонкий, сантиметра в четыре шириной, нежно-голубой,
почти белый. Он вынимался очень плавно, но в то же время с
ощутимым сопротивлением. Так скользят на невидимых пружинах
силовых линий одноименные полюса магнитов, проносимые друг мимо
друга. Вглядевшись в клинок, я понял, что сравнение оказалось
верным. Он действительно не касался ножен - между ним и лезвием
угадывался тонкий воздушный зазор. Извлеченный из ножен клинок был
удивительно красив. Белый металл лезвия гармонично переходил в
светло-серую гарду, а затем - в черную рукоять. В мече была
изящная простота, доступная лишь холодному оружию.
Но зачем на нем кнопка?
Вытянув меч перед собой, я нажал на маленький красный кружок.
Кнопка легко вдавилась в рукоять, замерла на мгновение, и с
щелчком выдвинулась обратно. А серое полушарие эфеса засветилось
неярким голубым светом. По нему пробежало несколько светящихся
кругов, концентрически сужающихся к лезвию. Круги сжались в тонкий
мерцающий ободок, дрожащий на основании клинка.
Затаив дыхание я смотрел на меч.
Светящийся ободок набух, оторвался от металла, превращаясь в
сплющенное колечко белого пламени. Потрескивая, с характерным
запахом озона, колечко скользнуло вверх по клинку. На конце меча
пламя сжалось в маленький белый огонек, коснулось острия и угасло.
Словно втянулось в металл.
Меч снова казался обычным. Я протянул руку к клинку, но так
и не коснулся лезвия. Не хотелось... Вместо этого я повернул его
так, что он обратился ко мне режущей кромкой.
Клинок исчез. Превратился в едва заметную туманную линию,
ниточку, тень. Я повернул рукоять, и ниточка развернулась
блестящей металлической полосой. Обратный поворот - и снова
неуловимая зыбкая черта.
Лезвие "ритуального" меча имело микронную толщину. А может
было куда тоньше. Меч словно не имел одного измерения - толщины,
прекрасно обходясь длиной и шириной. Плоскостной меч.
Название оружию пришло само собой. Я снова покрутил мечом,
наблюдая, как исчезает и появляется клинок. Плоскость. Узкая,
невообразимо острая, принявшая форму меча плоскость. Плоскостной
меч...
Коротким, несильным ударом я рубанул по лежащему на земле
камню. Клинок беззвучно вспорол воздух, прошел сквозь камень и, не
задерживаясь, вошел в землю. Я остановил меч, потянул его назад.
Лезвие, без малейшего усилия, вышло наружу.
Камень продолжал лежать. Целый и невредимый, даже зарубки не
осталось. С недоумением посмотрев на него, я перевел взгляд на
меч. Забавно. Клинок, такой острый... что даже не рубит.
Я пнул булыжник ногой. Он качнулся, и распался на две
половинки. Грань, по которой они разделились, была идеально ровной
и блестело как зеркало.
К лесу я подошел в полдень, когда солнце доползло до зенита и
замерло в небе, раздумывая, стоит ли спускаться. Жажда к этому
моменту превратила меня в пошатывающуюся, глядящую лишь под ноги
фигуру. Я даже не сразу осознал, что темная полоска на горизонте,
постепенно приобретающая вид зеленой бахромы, это не просто
деревья. Это еще и вода. Это жизнь.
Последние метры до лесной опушки я преодолел бегом. Комичное
зрелище, если посмотреть со стороны - едва переставляющий ноги
человек вдруг бросается бежать, сокращая свой путь на минуты, но
теряя последние остатки сил.
Воды не было. Деревья, с виду совсем обычные, с
раскачиваемыми ветерком ветвями и слегка желтеющими листочками
вставали из совершенно сухой, твердой как камень земли. Я прошел
несколько шагов, растерянно оглядываясь по сторонам. Ни травинки,
ни кустика. Лишь толстенные, метрового диаметра стволы, покрытые
растрескавшейся бурой корой. Где, на какой глубине их корни
находят воду? И как мне напиться в этом странном лесу?
Дрожащая, живая тень листьев прикрывала меня от солнца,
принося минутное, эфемерное облегчение. Захватив рукой ближайшую
ветку, я провел ее сквозь плотно сжатую кисть, сдирая упругие
листья. Набил рот пригоршней терпко пахнущей зелени, сжал
челюсти...
Рот наполнился горечью. Отвратительный, маслянистый вкус
заставил меня выплюнуть листья. Жевать их было просто невозможно.
Я выплюнул набившую рот гадость, пытаясь избавиться от тошноты. В
обычной ситуации меня бы вырвало, но сейчас организм упорно не
хотел раставаться хотя бы с минимумом жидкости.
Я медленно приходил в себя. И вдруг услышал из-за спины
насмешливый, презрительный хохот. Негромкий, но не сдавленный.
Так, уверенно и от души, смеются сильные, здоровые люди, наблюдая
за изображающим дурачка клоуном.
Не было ни страха, ни любопытства. Наверное, я слишком устал.
Плавно повернувшись на звук я положил руку на пистолет - скорее
машинально, чем действительно опасаясь. В смехе угадывалась
неприязнь, но не было угрозы.
Он стоял метрах в пяти от меня. Высокий, атлетически
сложенный мужчина в странной одежде. На нем было что-то вроде
свободного, широкого плаща из темно-синей материи, не скрывающего
фигуру, а непонятным образом подчеркивающего ее. Ткань плаща
абсолютно свободными складками свисала с плеч мужчины, но, словно
наэлектризованная, в нескольких точках прилипала к телу,
обрисовывая его контуры. На ногах, заправленные в высокие ботинки,
были брюки из гофрированной оранжевой ткани. Человек в такой
одежде выглядел бы забавно, не высовывайся из складок плаща
рукоятка меча. Такая же, с красной кнопкой, как и у меня.
-Кто вы? - негромко спросил я. Голос оказался хриплым, но
членораздельным.
Мужчина шагнул ко мне. Лицо его выступило из тени деревьев, и
я понял, что он немногим старше меня. Смуглую, скорее от природы,
чем от загара кожу, покрывала густая сеть мелких, давних уже
шрамов. Сквозь эту оставленную жизнью тайнопись проступали
неровные пятна, похожие на следы старых ожогов. Но, как ни
странно, лицо мужчины не было отталкивающим. Угадывалась в нем та
ироничная беззаботность, что заставляет примириться со многими
недостатками, и в первую очередь - с этой самой излишней
ироничностью.
- Кто вы? - повторил я.
Мужчина неторопливо достал из складок плаща меч. Я услышал
легкий шелест, с которым клинок выходил из ножен.
- Я солдат императора, - негромко произнес он. - Ты умрешь,
чужак.
Он говорил не на русском, и не на английском, который я
неплохо знал. Язык был абсолютно незнакомым, но почему-то я
понимал каждое слово.
- Защищайся, - вытягивая меч в мою сторону добавил мужчина. -
Умри в бою, чужак.
Неуловимым движением он нажал кнопку на рукояти меча. По
лезвию скользнул светящийся ободок.
Вынуть пистолет из кобуры - дело нехитрое. Через секунду я
держал его под прицелом. Меня охватила злость.
- Я не собираюсь устраивать здесь дуэлей, - не размышляя,
поймет ли он меня, произнес я. - Не двигайся, или я буду стрелять.
Мужчина засмеялся снова. Так же беззлобно, как и раньше.
Понял.
- Попробуй, чужак, - сказал он. - Стреляй.
И пошел вперед.
Я выстрелил в сторону. В дерево, из-за которого он вышел. Но
нажимая на спуск я уже понимал, что пистолет не сработает.
- Мы в нейтрализующем поле, чужак, - улыбаясь сказал мужчина.
- Бери меч.
Я смотрел, как он идет ко мне, все еще не вынимая свой меч.
Дело было даже не в том, что я не умел фехтовать, что драка на
мечах была для меня такой же экзотикой, как умение бросать лассо
или томогавк. В голове вертелась конкретная мысль: что будет, если
столкнутся два меча, перерубающие все? Сломаются оба? Или... один
перерубит другой?
Поведение мужчины наводило на вторую версию.
Я вытянул меч из ножен, нажал на кнопку, так же как мой
противник. По лезвию прошла волна белого пламени.
- Не понимаю, в чем дело, - пытаясь говорить как можно
спокойнее и миролюбивей сказал я. - Не имею никаких причин с вами
драться, да и желания тоже...
Теперь мужчина был от меня в трех-четырех шагах. На
расстоянии, чуть большем длины меча в вытянутой руке.
- Ты гвардеец Шоррея, - пожав плечами сказал мужчина. - Ты
пришел к нам с войной. Но теперь тебе придется понять, что победа
правителя еще не означает победы для каждого из его слуг.
Он взмахнул мечом, легко, беззвучно рассекая воздух между
нами. Совершенно машинально, не осознавая ненужности этого
движения, я вскинул свой меч навстречу, пытаясь отбить вражеский
клинок.
Мечи столкнулись со свистящим звуком, похожим на тот, когда
острая бритва вспарывает лист бумаги. В руках у меня оказался
короткий, сантиметров двадцать длинной, обломок. Отрубленное
лезвие упало на землю.
- Хорошая мысль, но бездарное исполнение, - с некоторым
разочарованием сказал мужчина. - Я вижу, что пилотов перестали
обучать владению одноатомником. А зря...
Он снова поднял меч. И на секунду задержался с ударом.
- Ты можешь дезактивировать комбинезон, пилот. Он все равно
тебе не поможет, но продлит мучения.
Я чувствовал себя беспомощнее, чем кролик перед удавом. Меня
хотели убить не в приступе гнева, не наказывая за какую-то
реальную вину, а так небрежно, как вырывают выросший посреди
цветника сорняк.
- Я не умею дезактивировать комбинезон. Честно говоря, я и
активировать-то его не умею.
- Врешь.
Меч упал на меня с такой быстротой, словно был наделен
маленьким реактивным двигателем. Казалось, что сверкающее острие
само тянется к моему телу, а мужчина лишь удерживает его за
рукоятку, недавая разделаться со мной слишком быстро.
Уклониться я все же успел. Единственным возможным способом -
упав на спину и откатившись в сторону. Жалким обломком своего меча
я запустил в мужчину - и, конечно же, не попал. Через мгновение он
стоял надо мной, отводя меч назад для последнего удара.
Въевшиеся в подсознание навыки оказались сильнее разума. Я
вскинул правую руку, закрывая лицо. Отличный блок для защиты от
удара ногой или палкой, но совершенно бесполезный против меча. Тем
более - "одноатомника".
- Откуда у тебя это кольцо? - внезапно повышая голос спросил
мужчина. Меч замер в нескольких сантиметрах от моей руки.
- Это подарок, - коротко выдохнул я.
- Чей?
Лезвие по-прежнему висело над моим лицом.
- Девушки. Девочки... - поправился я. - Это было пять лет
назад...
Небрежным движением мужчина отправил меч в ножны. Нагнулся,
протягивая мне руку - полы плаща качнулись, обдав меня слабым
запахом озона.
- Вставайте, Ваша Светлость. Я не узнал вас.
Совершенно ошарашенный, не в силах даже радоваться спасению,
я встал. А мой несостоявшийся убийца продолжал:
- Пять лет назад я видел вас... но вы сильно изменились. Да
еще и летный комбинезон гвардии Шоррэя. Что я могу сделать для
вас?
- Пить. Дайте воды.
Через секунду я жадно глотал воду из фляги. А мужчина
негромко сказал:
- Шансов у вас нет. Но... Принцесса стоит смерти.
Убежища везде одинаковы. В любом мире, на любой планете они
имеют лишь одну цель - сохранить человеку жизнь. О комфорте при их
строительстве не задумываются. "Волчье логово" Гитлера, или
подземная ставка Сталина - не в счет.
Бетонный купол, в который я вошел, а, вернее, приплелся,
вслед за незнакомцем, напоминал снаружи маленький холмик,
обложенный дерном и обсаженный низенькими деревцами. Внутри же он
сиял первозданной наготой. Бетонные стены не были даже
оштукатурены, кое-где в них проглядывала стальная арматура.
Посредине виднелся прорезанный в полу металлический люк,
полускрытый множеством пластиковых ящиков, внушительного размера
канистр и баллонов. В стороне валялось нечто, напоминающее
надувной матрас, но не прямоугольной, а квадратной формы. На нем -
пара скомканных простыней и одеяло, рядом, прямо на бетонном полу
- вскрытые баночки с остатками какой-то пищи. При взгляде на еду я
невольно сглотнул слюну.
- Вы голодны, Ваша Светлость, - бросив на меня быстрый взгляд
сказал мужчина. - Садитесь, я приготовлю обед.
Почти без сил я опустился на мягкий, пружинящий матрас.
Взглянул на потолок, где одиноко и ярко светился белый матовый шар
на витом черном шнуре. Похоже, электрическое освещение. Ничего
особенно удивительного.
Передо мной оказалась пара открытых баночек - одна с густой,
заправленной мясом кашей, другая с дымящимся бульоном. И это
знакомо, саморазогревающиеся консервы.
- Попробуйте, Ваша Светлость, - подавая мне узкую
двухзубцовую вилку произнес мужчина. - Мне кажется, что наш
метаболизм схож, и никаких недоразумений от этой пищи не будет.
С недоумением взяв предложенную вилку я случайно сжал ее
черенок. Зубцы щелкнули, расширяясь и сливаясь в маленькую
полусферу. В руках у меня оказалась удобная, глубокая ложка.
Такого я на Земле не встречал...
Каша оказалась вполне сносной, а горячий бульон - просто
великолепным. Допивая его я спросил:
- Почему вы называете меня Вашей Светлостью?
Мужчина улыбнулся:
- Человек, обрученный с принцессой, становится Лордом. Кем вы
являлись на своей планете, значения не имеет.
Отставляя опустевшую баночку я пожал плечами.
- Меня зовут Серж... во всяком случае, друзья зовут так. Я
всего лишь студент... бывший сержант десантных войск. Как ваше
имя, если я могу его узнать?
Во взгляде мужчины появилось легкое любопытство.
- Меня зовут Эрнадо. Друзья называют просто Сержантом. Я тоже
сержант десантных войск, и тоже бывший. Наших войск больше не
существует, а десантники, похоже, уничтожены полностью. Они
защищали дворец до последнего.
Наши взгляды встретились.
- Как всегда, как и у нас, - тихо сказал я. - Первыми
принимаем бой, и первыми его завершаем. Побеждая, или погибая.
Поколебавшись секунду, Эрнадо протянул мне руку.
- У вас есть такой обычай, Серж?
Я сжал его ладонь, твердую и горячую, как не успевший остыть
после закалки металл.
- Да, Сержант. А еще мы называем друзей на "ты".
Лицо Эрнадо опять прорезала короткая, быстрая улыбка.
- Это здорово, Серж. На наших планетах хорошие обычаи.
И тогда я почувствовал, как что-то внутри меня медленно
раслабляется.
- Объясни мне, что происходит, Сержант, - попросил я.
- Наша планета может показаться тебе странной, - начал
Сержант, усаживаясь на матрас рядом со мной. -Тем более, что ты
незнаком ни с одним из еще более странных миров, существующих во
Вселенной. Начать можно с того, что нами правит Император.
Я пожал плечами.
- Ты не удивлен, потому что на твоей планете королевская
власть еще не отошла в далекое прошлое, в предания и легенды. Но
во Вселенной - монархия редкость. Игра случая. В мирах, где
соседствуют и ежечасно соприкасаются десятки, сотни самых разных
цивилизаций, монархия выжить не может. Она слишком консервативна,
слишком подчинена задаче внутреннего самосохранения, чтобы успешно
защищаться от внешней агрессии. Однако на нашей планете власть
Императора уцелела.
- Почему? - совсем не риторически спросил я. Все, что хоть
отдаленно касалось принцессы, представлялось мне очень важным.
- По многим причинам. Планета была колонизирована беглыми
монархистами во главе с наследным принцем Таром. На остатках
кораблей военного флота они спаслись с восставшей планеты Итания,
спаслись, отправившись в неиследованную область космоса. Им
удалось открыть нашу планету, пригодную для жизни, но крайне
ограниченную в природных ресурсах. Достаточно сказать, что лишь
полпроцента ее территории пригоды для земледелия, а запасы
полезных ископаемых ограничиваются металлическими рудами и крайне
бедными урановыми породами. На планете полностью отсутствуют уголь
и нефть, поскольку она никогда не имела животной и растительной
жизни. Запасы воды сосредоточены в горных ледниках и нескольких
озерах, они ничтожно малы и обеспечивают существование не более
миллиона людей. Наш мир, ставший спасением для горстки беглецов,
не представлял никакого интереса для захватчиков. Развиваясь в
течении пятисот лет без постороннего вмешательства, наши предки
создали общественный стой, имеющий множество своебразных ритуалов
и правил. Связанный договорами о дружбе с десятками соседних
цивилизаций, рассматривающих нас как забавную и безобидную
случайность, наш мир сумел достичь величия.
Эрнадо неторопливо вынул из ножен меч.
- Это было нашим первым шагом к славе. Атомарный меч,
созданный в лабораториях Императора Тара Восьмого, приковал к нам
внимание всей Вселенной. Дело в том, - пояснил он, увидев мое
недоумение, - что уже много сотен лет было известно нейтрализующее
поле, широко применяемое в планетарных войнах. Именно это поле,
вырабатываемое генератором убежища, помешало тебе в лесу развалить
меня в молекулярную пыль. В радиусе действия генератора невозможно
действие лучевого, взрывного и прочего энергетического оружия. В
нейтрализующем поле глохнут реактивные и бензиновые двигатели, с
трудом функционируют лишь маломощные электрические. Войны,
удастся благополучно сесть.
С негромким, похожим на хлопок, взрывом металлический шар
развалился. Блеснуло оранжевое пламя.
Вколоченные в армии рефлексы не подвели. В прыжке, не обращая
уже внимания на камни, я растянулся на земле, ногами к огню. От
инопланетной техники я ожидал любой гадости, вплоть до атомного
взрыва.
Осколки глухо пробарабанили вокруг. Дохнуло жаром, спину
обдал горячий ветер. Еще несколько секунд в воздухе висел давящий
гул, глухой болью отзывающийся во всем теле. Потом стих и он. Лишь
одиноко позвякивала железяка. катившаяся по камням в мою сторону.
Я поднялся. Метрах в пяти, завершая свое движение,
подпрыгивал на одном месте маленький металлический диск -
уцелевшая деталь разрушенного аппарата. Невдалеке темнела груда
обломков, ничен не напоминающая сплюснутый шар, еще недавно
стремительно маневрировавший в небе. Оружие, используемое в этом
мире, при всей своей экзотичности было весьма эффективным.
Обогнув маленький диск (приближаться к нему абсолютно не
хотелось), я побрел к обломкам. Найти там что-то целое
представлялось нереальным, но и острый кусок металла окажется
очень полезным. Нож - это самое простое, но и самое надежное в
мире оружие. Он не дает осечек, и в нем не кончается боезаряд.
Правда, и от своего владельца холодное оружие требует некоторых
навыков...
В глубине души я понимал, что приближаться к разрушенной
машине небезопасно. Она могла быть радиоактивной. Топливо, если
оно вообще существовало, скорее всего ядовито. Наконец, во
взорвавшемся аппарате вполне способны уцелеть пока еще не
взорвавшиеся блоки. Кое-где по металлическому хламу пробегали
язычки светлого пламени. Земля под ногами была горячей. Повторный
взрыв мог последовать в любую секунду.
К остаткам машины я так и не подошел. В нескольких метрах от
них я увидел пилота.
Он лежал, раскинув руки, неподвижным черным отпечатком на
фоне серого круга невыгоревшей земли. Фигура была человеческая,
антрацитово-черная, похожая на густую тень, на обугленную,
выкрашенную темной кистью огня, деревяшку. Но когда я подошел
ближе, то увидел, что пламя его пощадило. Просто от кончиков
пальцев и до макушки пилота обтягивал тугой, вырисовывающий каждый
мускул, комбинезон. Ткань маслянисто поблескивала, но на ней не
был заметен ни красный отблеск заката, ни голубые блики догорающей
машины. Она словно впитывала падающий на нее свет, чтобы преломить
его, переработать в собственное легкое мерцание. Кое-где тонкая
пленка комбинезона набухала гроздьями маленьких шариков,
утолщалась, превращаясь в узкие ленты-ремни, охватывающие тело.
На поясе у пилота висела короткая широкая кобура,
расположенная непривычно - справа. У левого же бедра, прижимаясь к
ноге, крепился длинный плоский чехол ножен.
Мне приходилось видеть разную форму. И нашу, армейскую,
бывшего Советского Союза. И пестрое, нередко нелепое,
обмундирование национальных воинских формирований. Я помнил
мундиры "голубых касок", частей ООН, высаживавшихся на пылающие
улицы Тирасполя из своих огромных, двухвинтовых десантных
вертолетов. Международные силы сдерживания сменили тогда нас -
спецназовцев - на границах крошечной Приднестровской республики.
Но ни в одной армии моего мира летчики ВВС не летали с
пристегнутым мечом.
Я глянул вверх. Второй аппарат уже исчез. Он даже не
снизился к сбитому противнику. Опасался чего-то?
Мешкать все же не следовало.
Колебался я недолго. Ночевка в степи без одежды привлекала
меня меньше, чем мародерство. Осторожно перевернув тело на спину я
с некоторым страхом взглянул на лицо. Оно оказалось человеческим.
Пилоту было лет сорок, комплекции мы оказались почти одинаковой. Я
не увидел следов крови, но безжизненно расширенные зрачки не
оставляли никаких сомнений. Пилот был мертв.
Мысленно извинившись, я принялся разбираться с застежками
комбинезона. Шов был один, он тянулся от шеи до низа живота.
Вскоре я понял, что он открывается при давлении на него, с
одновременным смещением вправо. Принцип действия застежки остался
мне не ясен. Скорее всего - какой-то магнитный механизм. Но это
было не слишком важно.
Минут через десять я стоял одетый в глянцево-черный
комбинезон. Белья с пилота я снимать не стал, он так и остался в
светло-сером, похожем на спортивный, костюме. Снять и его - было
бы логичнее, но это не позволили мне совесть и брезгливость. К
тому же черная ткань и без того приятно холодила обнаженную кожу.
Ремни, впресованные в нее, почти не ощущались. Они слегка
сократились в поясе, растянулись в плечах, и комбинезон подогнался
под мою фигуру. Удобно.
- Не знаю, кто ты, и за что погиб, - вполголоса сказал я. -
Но за такую одежду - спасибо. А я сделаю для тебя, что могу...
Я огляделся, подыскивая подходящий кусок металла, чтобы
вырыть неглубокую могилу. Обломки уже догорели, никаких признаков
жизни поблизости не было, а бросить непогребенным тело я не мог.
Однажды, в горном бою на Кавказе, мы потеряли троих ребят,
вытаскивая из-под обстрела труп нашего сержанта. Наше отношение к
убитым на войне - словно попытка извиниться за то, что мы сами еще
живы...
Первую ночь в чужом мире я провел беспокойно. В комбинезоне
погибшего летчика было тепло и уютно, вокруг - тихо и безжизненно.
Далеко позади остались обломки летательного аппарата, ставшие
памятником над безымянной могилой. Но уснул я не сразу.
Тысячами ослепительных звезд, узорами незнакомых созвездий,
цветными полотнищами туманностей пылало надо мной чужое небо. У
планеты, на которой я находился, не оказалось крупных, заметных
спутников, но светло было как в полнолуние. Только сейчас, глядя
на звезды, названий которых не знал, я понял, как далеко нахожусь
от дома. Не просто от дома - от всей Земли. Бесконечно далеко.
Жизнь словно перелистнула несколько страниц и начала новую главу.
Еще неизвестно, интересную или нет, печальную или веселую. Просто
новую. Лишь я - главное действующее лицо, прежний. Сергей-Серж,
студент-медик и отставной десантник с Земли, влюбившийся пять лет
назад в звездную принцессу, девочку из мечты...
Она позвала. И я пришел.
Сжимая ладонь на кобуре пистолета я уснул. Детальный осмотр
оружия придется отложить до утра - даже в светлом полумраке
здешней ночи не следует заниматься делом, требующим максимальной
сосредоточенности и осторожности. Достаточно и того, что на
гладком, словно бы вылитом из цельного куска металла, пистолете,
есть спусковая кнопка. О принципе действия можно подумать и утром.
Последней моей мыслью было: как сильно хочется пить...
С ней же я и проснулся. Во рту не осталось ни капли слюны,
язык распух и болел, губы покрылись мерзким, отвратительным на
вкус налетом. Сон не принес мне ни бодрости, ни сил.
Над степью медленно вставало солнце. Небо снова наполнилось
густой синевой, не осталось и следа от ночного великолепия. Воздух
был прохладным, но сухим. На камнях не лежало ни капли росы.
С некоторым усилием я поднялся, пару раз сглотнул, разминая
пересохшее горло. Провел ладонью по голове, приглаживая волосы.
Повернулся спиной к солнцу. Тень упала на землю тонким, указующим
направление перстом.
Вперед.
На ходу я достал из кобуры пистолет, снова осмотрел его. Да,
вчерашний осмотр не подвел: никаких предохранителей или
регуляторов не было. Только спусковая кнопка, широкая и удобная.
Ствол оканчивался конусовидно расширенным отверстием.
Нацелив оружие на ближайший валун, я надавил на спуск. Плавно
и осторожно, готовый в любое мгновение отдернуть палец или
выбросить пистолет.
Руку стало отжимать назад. Это не было похоже на отдачу от
выстрела. Ощущение, скорее, напоминало легкое давление включенного
вентилятора.
А валун покрылся сетью мелких, извилистых трещин. Я торопливо
убрал палец с кнопки, опустил пистолет. Но камень, с едва слышным
потрескиванием, продолжал разваливаться на куски. Из углубляющихся
трещин полетела серая пыль, посыпалось каменое крошево. Словно
неуклюжий стальной крот ворочался в глубине валуна, разваливая его
на части.
Грохот, с которым рассыпался камень, заставил меня зажать
уши. Невидимый крот завершил свою работу. Вместо метрового камня
на земле лежала груда щебенки, окутанная пылью.
Что ж, с пистолетом кое-что прояснилось. Действие его
напоминало то оружие, которое уничтожило летательный аппарат. Он
не был лазерным излучателем или иным "лучом смерти", он лишь
создавал в поражаемом объекте нарастающее напряжение, в конце-
концов его разрушающее.
Я вернул пистолет в кобуру, и взглянул на ножны.
Выглядывающая из них рукоять смотрелась вполне современно.
Полукруглая гарда из тускло-серого сплава, надежно защищающая
кисть. Покрытая эластичным рубчатым пластиком рукоять того же
густого черного цвета, что и комбинезон. И в довершении картины -
круглая красная кнопка на торце рукояти.
Если при первом взгляде на меч мне припомнились ритуальные
кортики у офицеров-моряков, то теперь такая версия представлялась
сомнительной. На ритуальном мече кнопка ни к чему.
Я осторожно потянул меч из ножен. Показался клинок:
неестественно тонкий, сантиметра в четыре шириной, нежно-голубой,
почти белый. Он вынимался очень плавно, но в то же время с
ощутимым сопротивлением. Так скользят на невидимых пружинах
силовых линий одноименные полюса магнитов, проносимые друг мимо
друга. Вглядевшись в клинок, я понял, что сравнение оказалось
верным. Он действительно не касался ножен - между ним и лезвием
угадывался тонкий воздушный зазор. Извлеченный из ножен клинок был
удивительно красив. Белый металл лезвия гармонично переходил в
светло-серую гарду, а затем - в черную рукоять. В мече была
изящная простота, доступная лишь холодному оружию.
Но зачем на нем кнопка?
Вытянув меч перед собой, я нажал на маленький красный кружок.
Кнопка легко вдавилась в рукоять, замерла на мгновение, и с
щелчком выдвинулась обратно. А серое полушарие эфеса засветилось
неярким голубым светом. По нему пробежало несколько светящихся
кругов, концентрически сужающихся к лезвию. Круги сжались в тонкий
мерцающий ободок, дрожащий на основании клинка.
Затаив дыхание я смотрел на меч.
Светящийся ободок набух, оторвался от металла, превращаясь в
сплющенное колечко белого пламени. Потрескивая, с характерным
запахом озона, колечко скользнуло вверх по клинку. На конце меча
пламя сжалось в маленький белый огонек, коснулось острия и угасло.
Словно втянулось в металл.
Меч снова казался обычным. Я протянул руку к клинку, но так
и не коснулся лезвия. Не хотелось... Вместо этого я повернул его
так, что он обратился ко мне режущей кромкой.
Клинок исчез. Превратился в едва заметную туманную линию,
ниточку, тень. Я повернул рукоять, и ниточка развернулась
блестящей металлической полосой. Обратный поворот - и снова
неуловимая зыбкая черта.
Лезвие "ритуального" меча имело микронную толщину. А может
было куда тоньше. Меч словно не имел одного измерения - толщины,
прекрасно обходясь длиной и шириной. Плоскостной меч.
Название оружию пришло само собой. Я снова покрутил мечом,
наблюдая, как исчезает и появляется клинок. Плоскость. Узкая,
невообразимо острая, принявшая форму меча плоскость. Плоскостной
меч...
Коротким, несильным ударом я рубанул по лежащему на земле
камню. Клинок беззвучно вспорол воздух, прошел сквозь камень и, не
задерживаясь, вошел в землю. Я остановил меч, потянул его назад.
Лезвие, без малейшего усилия, вышло наружу.
Камень продолжал лежать. Целый и невредимый, даже зарубки не
осталось. С недоумением посмотрев на него, я перевел взгляд на
меч. Забавно. Клинок, такой острый... что даже не рубит.
Я пнул булыжник ногой. Он качнулся, и распался на две
половинки. Грань, по которой они разделились, была идеально ровной
и блестело как зеркало.
К лесу я подошел в полдень, когда солнце доползло до зенита и
замерло в небе, раздумывая, стоит ли спускаться. Жажда к этому
моменту превратила меня в пошатывающуюся, глядящую лишь под ноги
фигуру. Я даже не сразу осознал, что темная полоска на горизонте,
постепенно приобретающая вид зеленой бахромы, это не просто
деревья. Это еще и вода. Это жизнь.
Последние метры до лесной опушки я преодолел бегом. Комичное
зрелище, если посмотреть со стороны - едва переставляющий ноги
человек вдруг бросается бежать, сокращая свой путь на минуты, но
теряя последние остатки сил.
Воды не было. Деревья, с виду совсем обычные, с
раскачиваемыми ветерком ветвями и слегка желтеющими листочками
вставали из совершенно сухой, твердой как камень земли. Я прошел
несколько шагов, растерянно оглядываясь по сторонам. Ни травинки,
ни кустика. Лишь толстенные, метрового диаметра стволы, покрытые
растрескавшейся бурой корой. Где, на какой глубине их корни
находят воду? И как мне напиться в этом странном лесу?
Дрожащая, живая тень листьев прикрывала меня от солнца,
принося минутное, эфемерное облегчение. Захватив рукой ближайшую
ветку, я провел ее сквозь плотно сжатую кисть, сдирая упругие
листья. Набил рот пригоршней терпко пахнущей зелени, сжал
челюсти...
Рот наполнился горечью. Отвратительный, маслянистый вкус
заставил меня выплюнуть листья. Жевать их было просто невозможно.
Я выплюнул набившую рот гадость, пытаясь избавиться от тошноты. В
обычной ситуации меня бы вырвало, но сейчас организм упорно не
хотел раставаться хотя бы с минимумом жидкости.
Я медленно приходил в себя. И вдруг услышал из-за спины
насмешливый, презрительный хохот. Негромкий, но не сдавленный.
Так, уверенно и от души, смеются сильные, здоровые люди, наблюдая
за изображающим дурачка клоуном.
Не было ни страха, ни любопытства. Наверное, я слишком устал.
Плавно повернувшись на звук я положил руку на пистолет - скорее
машинально, чем действительно опасаясь. В смехе угадывалась
неприязнь, но не было угрозы.
Он стоял метрах в пяти от меня. Высокий, атлетически
сложенный мужчина в странной одежде. На нем было что-то вроде
свободного, широкого плаща из темно-синей материи, не скрывающего
фигуру, а непонятным образом подчеркивающего ее. Ткань плаща
абсолютно свободными складками свисала с плеч мужчины, но, словно
наэлектризованная, в нескольких точках прилипала к телу,
обрисовывая его контуры. На ногах, заправленные в высокие ботинки,
были брюки из гофрированной оранжевой ткани. Человек в такой
одежде выглядел бы забавно, не высовывайся из складок плаща
рукоятка меча. Такая же, с красной кнопкой, как и у меня.
-Кто вы? - негромко спросил я. Голос оказался хриплым, но
членораздельным.
Мужчина шагнул ко мне. Лицо его выступило из тени деревьев, и
я понял, что он немногим старше меня. Смуглую, скорее от природы,
чем от загара кожу, покрывала густая сеть мелких, давних уже
шрамов. Сквозь эту оставленную жизнью тайнопись проступали
неровные пятна, похожие на следы старых ожогов. Но, как ни
странно, лицо мужчины не было отталкивающим. Угадывалась в нем та
ироничная беззаботность, что заставляет примириться со многими
недостатками, и в первую очередь - с этой самой излишней
ироничностью.
- Кто вы? - повторил я.
Мужчина неторопливо достал из складок плаща меч. Я услышал
легкий шелест, с которым клинок выходил из ножен.
- Я солдат императора, - негромко произнес он. - Ты умрешь,
чужак.
Он говорил не на русском, и не на английском, который я
неплохо знал. Язык был абсолютно незнакомым, но почему-то я
понимал каждое слово.
- Защищайся, - вытягивая меч в мою сторону добавил мужчина. -
Умри в бою, чужак.
Неуловимым движением он нажал кнопку на рукояти меча. По
лезвию скользнул светящийся ободок.
Вынуть пистолет из кобуры - дело нехитрое. Через секунду я
держал его под прицелом. Меня охватила злость.
- Я не собираюсь устраивать здесь дуэлей, - не размышляя,
поймет ли он меня, произнес я. - Не двигайся, или я буду стрелять.
Мужчина засмеялся снова. Так же беззлобно, как и раньше.
Понял.
- Попробуй, чужак, - сказал он. - Стреляй.
И пошел вперед.
Я выстрелил в сторону. В дерево, из-за которого он вышел. Но
нажимая на спуск я уже понимал, что пистолет не сработает.
- Мы в нейтрализующем поле, чужак, - улыбаясь сказал мужчина.
- Бери меч.
Я смотрел, как он идет ко мне, все еще не вынимая свой меч.
Дело было даже не в том, что я не умел фехтовать, что драка на
мечах была для меня такой же экзотикой, как умение бросать лассо
или томогавк. В голове вертелась конкретная мысль: что будет, если
столкнутся два меча, перерубающие все? Сломаются оба? Или... один
перерубит другой?
Поведение мужчины наводило на вторую версию.
Я вытянул меч из ножен, нажал на кнопку, так же как мой
противник. По лезвию прошла волна белого пламени.
- Не понимаю, в чем дело, - пытаясь говорить как можно
спокойнее и миролюбивей сказал я. - Не имею никаких причин с вами
драться, да и желания тоже...
Теперь мужчина был от меня в трех-четырех шагах. На
расстоянии, чуть большем длины меча в вытянутой руке.
- Ты гвардеец Шоррея, - пожав плечами сказал мужчина. - Ты
пришел к нам с войной. Но теперь тебе придется понять, что победа
правителя еще не означает победы для каждого из его слуг.
Он взмахнул мечом, легко, беззвучно рассекая воздух между
нами. Совершенно машинально, не осознавая ненужности этого
движения, я вскинул свой меч навстречу, пытаясь отбить вражеский
клинок.
Мечи столкнулись со свистящим звуком, похожим на тот, когда
острая бритва вспарывает лист бумаги. В руках у меня оказался
короткий, сантиметров двадцать длинной, обломок. Отрубленное
лезвие упало на землю.
- Хорошая мысль, но бездарное исполнение, - с некоторым
разочарованием сказал мужчина. - Я вижу, что пилотов перестали
обучать владению одноатомником. А зря...
Он снова поднял меч. И на секунду задержался с ударом.
- Ты можешь дезактивировать комбинезон, пилот. Он все равно
тебе не поможет, но продлит мучения.
Я чувствовал себя беспомощнее, чем кролик перед удавом. Меня
хотели убить не в приступе гнева, не наказывая за какую-то
реальную вину, а так небрежно, как вырывают выросший посреди
цветника сорняк.
- Я не умею дезактивировать комбинезон. Честно говоря, я и
активировать-то его не умею.
- Врешь.
Меч упал на меня с такой быстротой, словно был наделен
маленьким реактивным двигателем. Казалось, что сверкающее острие
само тянется к моему телу, а мужчина лишь удерживает его за
рукоятку, недавая разделаться со мной слишком быстро.
Уклониться я все же успел. Единственным возможным способом -
упав на спину и откатившись в сторону. Жалким обломком своего меча
я запустил в мужчину - и, конечно же, не попал. Через мгновение он
стоял надо мной, отводя меч назад для последнего удара.
Въевшиеся в подсознание навыки оказались сильнее разума. Я
вскинул правую руку, закрывая лицо. Отличный блок для защиты от
удара ногой или палкой, но совершенно бесполезный против меча. Тем
более - "одноатомника".
- Откуда у тебя это кольцо? - внезапно повышая голос спросил
мужчина. Меч замер в нескольких сантиметрах от моей руки.
- Это подарок, - коротко выдохнул я.
- Чей?
Лезвие по-прежнему висело над моим лицом.
- Девушки. Девочки... - поправился я. - Это было пять лет
назад...
Небрежным движением мужчина отправил меч в ножны. Нагнулся,
протягивая мне руку - полы плаща качнулись, обдав меня слабым
запахом озона.
- Вставайте, Ваша Светлость. Я не узнал вас.
Совершенно ошарашенный, не в силах даже радоваться спасению,
я встал. А мой несостоявшийся убийца продолжал:
- Пять лет назад я видел вас... но вы сильно изменились. Да
еще и летный комбинезон гвардии Шоррэя. Что я могу сделать для
вас?
- Пить. Дайте воды.
Через секунду я жадно глотал воду из фляги. А мужчина
негромко сказал:
- Шансов у вас нет. Но... Принцесса стоит смерти.
Убежища везде одинаковы. В любом мире, на любой планете они
имеют лишь одну цель - сохранить человеку жизнь. О комфорте при их
строительстве не задумываются. "Волчье логово" Гитлера, или
подземная ставка Сталина - не в счет.
Бетонный купол, в который я вошел, а, вернее, приплелся,
вслед за незнакомцем, напоминал снаружи маленький холмик,
обложенный дерном и обсаженный низенькими деревцами. Внутри же он
сиял первозданной наготой. Бетонные стены не были даже
оштукатурены, кое-где в них проглядывала стальная арматура.
Посредине виднелся прорезанный в полу металлический люк,
полускрытый множеством пластиковых ящиков, внушительного размера
канистр и баллонов. В стороне валялось нечто, напоминающее
надувной матрас, но не прямоугольной, а квадратной формы. На нем -
пара скомканных простыней и одеяло, рядом, прямо на бетонном полу
- вскрытые баночки с остатками какой-то пищи. При взгляде на еду я
невольно сглотнул слюну.
- Вы голодны, Ваша Светлость, - бросив на меня быстрый взгляд
сказал мужчина. - Садитесь, я приготовлю обед.
Почти без сил я опустился на мягкий, пружинящий матрас.
Взглянул на потолок, где одиноко и ярко светился белый матовый шар
на витом черном шнуре. Похоже, электрическое освещение. Ничего
особенно удивительного.
Передо мной оказалась пара открытых баночек - одна с густой,
заправленной мясом кашей, другая с дымящимся бульоном. И это
знакомо, саморазогревающиеся консервы.
- Попробуйте, Ваша Светлость, - подавая мне узкую
двухзубцовую вилку произнес мужчина. - Мне кажется, что наш
метаболизм схож, и никаких недоразумений от этой пищи не будет.
С недоумением взяв предложенную вилку я случайно сжал ее
черенок. Зубцы щелкнули, расширяясь и сливаясь в маленькую
полусферу. В руках у меня оказалась удобная, глубокая ложка.
Такого я на Земле не встречал...
Каша оказалась вполне сносной, а горячий бульон - просто
великолепным. Допивая его я спросил:
- Почему вы называете меня Вашей Светлостью?
Мужчина улыбнулся:
- Человек, обрученный с принцессой, становится Лордом. Кем вы
являлись на своей планете, значения не имеет.
Отставляя опустевшую баночку я пожал плечами.
- Меня зовут Серж... во всяком случае, друзья зовут так. Я
всего лишь студент... бывший сержант десантных войск. Как ваше
имя, если я могу его узнать?
Во взгляде мужчины появилось легкое любопытство.
- Меня зовут Эрнадо. Друзья называют просто Сержантом. Я тоже
сержант десантных войск, и тоже бывший. Наших войск больше не
существует, а десантники, похоже, уничтожены полностью. Они
защищали дворец до последнего.
Наши взгляды встретились.
- Как всегда, как и у нас, - тихо сказал я. - Первыми
принимаем бой, и первыми его завершаем. Побеждая, или погибая.
Поколебавшись секунду, Эрнадо протянул мне руку.
- У вас есть такой обычай, Серж?
Я сжал его ладонь, твердую и горячую, как не успевший остыть
после закалки металл.
- Да, Сержант. А еще мы называем друзей на "ты".
Лицо Эрнадо опять прорезала короткая, быстрая улыбка.
- Это здорово, Серж. На наших планетах хорошие обычаи.
И тогда я почувствовал, как что-то внутри меня медленно
раслабляется.
- Объясни мне, что происходит, Сержант, - попросил я.
- Наша планета может показаться тебе странной, - начал
Сержант, усаживаясь на матрас рядом со мной. -Тем более, что ты
незнаком ни с одним из еще более странных миров, существующих во
Вселенной. Начать можно с того, что нами правит Император.
Я пожал плечами.
- Ты не удивлен, потому что на твоей планете королевская
власть еще не отошла в далекое прошлое, в предания и легенды. Но
во Вселенной - монархия редкость. Игра случая. В мирах, где
соседствуют и ежечасно соприкасаются десятки, сотни самых разных
цивилизаций, монархия выжить не может. Она слишком консервативна,
слишком подчинена задаче внутреннего самосохранения, чтобы успешно
защищаться от внешней агрессии. Однако на нашей планете власть
Императора уцелела.
- Почему? - совсем не риторически спросил я. Все, что хоть
отдаленно касалось принцессы, представлялось мне очень важным.
- По многим причинам. Планета была колонизирована беглыми
монархистами во главе с наследным принцем Таром. На остатках
кораблей военного флота они спаслись с восставшей планеты Итания,
спаслись, отправившись в неиследованную область космоса. Им
удалось открыть нашу планету, пригодную для жизни, но крайне
ограниченную в природных ресурсах. Достаточно сказать, что лишь
полпроцента ее территории пригоды для земледелия, а запасы
полезных ископаемых ограничиваются металлическими рудами и крайне
бедными урановыми породами. На планете полностью отсутствуют уголь
и нефть, поскольку она никогда не имела животной и растительной
жизни. Запасы воды сосредоточены в горных ледниках и нескольких
озерах, они ничтожно малы и обеспечивают существование не более
миллиона людей. Наш мир, ставший спасением для горстки беглецов,
не представлял никакого интереса для захватчиков. Развиваясь в
течении пятисот лет без постороннего вмешательства, наши предки
создали общественный стой, имеющий множество своебразных ритуалов
и правил. Связанный договорами о дружбе с десятками соседних
цивилизаций, рассматривающих нас как забавную и безобидную
случайность, наш мир сумел достичь величия.
Эрнадо неторопливо вынул из ножен меч.
- Это было нашим первым шагом к славе. Атомарный меч,
созданный в лабораториях Императора Тара Восьмого, приковал к нам
внимание всей Вселенной. Дело в том, - пояснил он, увидев мое
недоумение, - что уже много сотен лет было известно нейтрализующее
поле, широко применяемое в планетарных войнах. Именно это поле,
вырабатываемое генератором убежища, помешало тебе в лесу развалить
меня в молекулярную пыль. В радиусе действия генератора невозможно
действие лучевого, взрывного и прочего энергетического оружия. В
нейтрализующем поле глохнут реактивные и бензиновые двигатели, с
трудом функционируют лишь маломощные электрические. Войны,