Страница:
самого незнакомца, только теперь чужак жил в Джарроде дольше и медленнее
исчезал после того, как мальчик выныривал из состояния глубочайшей
сосредоточенности. Дэн не делился с Кэсс своими наблюдениями, считая их,
скорее, плодом собственного воображения.
- Он какой-то наэлектризованный, - продолжала Кэсс. - Я по нескольку
минут не могу до него докричаться. Кажется, эта игра гипнотизирует мальчика.
Мне приходится словно отзывать его откуда-то. Это жутко, Дэн. Ты, конечно,
замечал такое?
У Дэна давно уже не хватало времени на Цифертон, но он помнил смутное
ощущение отрешенности, возникающее после игры с огоньками.
- Ну, ты идешь? Или должна пойти я? Дэн пошарил под кроватью в поисках
тапочек, чертыхнулся и зашлепал босиком по коридору к комнате Джаррода, по
пути считая доносящиеся до него мелодичные звуки. Цифертон резко фыркнул на
пятьдесят первой ноте.
Он не стал зажигать свет. Мелодичное пиканье продолжалось.
Остановившись у двери Джаррода, Дэн считал про себя звуки.
Он отворил дверь, приготовившись сначала поздравить сына с близким
финишем, а затем строго отчитать за ночные бдения, но картина, открывшаяся
глазам Дэна, лишила его дара речи. Маленькая, темная, словно тень, фигурка
неестественно прямо сидела посреди постели скрестив ноги. Во мраке комнаты
желтые, красные, зеленые и синие вспышки призрачными огнями озаряли лицо
Джаррода. Его широко раскрытые, немигающие, невидящие глаза были устремлены
куда-то вдаль, а руки летали по клавишам, отвечая на цвета и звуки,
диктуемые игрушкой. Дэн уставился на ребенка - на незнакомца! - с
головокружительной скоростью играющего на компьютере, и по его спине
забегали мурашки. В глубинах сознания раздался предостерегающий шепот. Дэн
понял, что ему ни в коем случае не следует тревожить мальчика. Он должен
тихо стоять и ждать, когда Джаррод... вернется. Тормошить его сейчас -
значит мешать... Мешать чему? Переносу... Дэн не понял, что означало это
слово и почему оно пришло ему на ум. Единственное, в чем он был уверен - это
в том, что мальчик на грани душевного срыва.
Он стоял и ждал, считая про себя вспышки и звуки. Пятьдесят один,
пятьдесят два, пятьдесят три... Раздался мягкий диссонирующий перезвон,
словно компьютер выговаривал ребенку за ошибку. Джаррод глубоко вздохнул и
отложил игру.
- Ты давно тут... смотришь? - спросил мальчик, включив ночник.
- Несколько минут, - ответил Дэн, чувствуя себя виноватым, как будто
нарушил чью-то молитву. Джаррод поднял на него глаза, и Дэн поразился
мудрости и великодушию, светившимся во взгляде сына. В этих глазах не было
ничего от его ребенка, но существо, которое на него смотрело, каким-то
образом беззвучно успокаивало Дэна, заверяло, что все идет должным порядком.
- Ты знаешь, который час? - наконец спросил Дэн.
- Мне теперь не хочется много спать, - отрешенно сказал Джаррод. - В
сущности, мне нужно спать совсем мало. Я чувствую себя вполне отдохнувшим.
Тебе мешают звуки?
- Н-нет, Джаррод... Пожалуйста... Не играй больше в эту игру...
- Но я почти ТАМ...
- Знаю. Просто... Я думаю, тебе нужно на время оставить Цифертон, вот и
все.
- Если ты достигнешь четвертого уровня: то сможешь пойти со мной, -
тихо проговорил мальчик.
Дэн покрылся испариной от страха. Он подошел к постели и сел рядом с
сыном.
- Пойти с тобой - куда, Джаррод?
- Туда.
- Не понимаю. Куда ты собрался?
- Это... - Мальчик заморгал, и незнакомец внутри него стал медленно
исчезать. - Это... какое-то иное место... Они... учат нас...
- Учат? Чему?
- Тому, что мы должны знать.
- Кто такие "они"? - Дэн никак не мог решить, спит Джаррод или
бодрствует. Сын уже слишком большой для детских фантазий. "Мальчик, должно
быть, спит, - подумал Дэн. - Спит и разговаривает спросонья, как другие
ходят во сне".
- Я не сплю, - сказал Джаррод, прочитав его мысли. - Ты за меня не
беспокойся. Они не причинят нам вреда. Они пытаются помочь.
Дэн взял в руки компьютерную игру.
- В общем, так. До поры до времени Цифертона ты не увидишь.
Джаррод потянулся к коробке.
- Нет! Прошу тебя! Не отбирай игру! Мне она нужна. Папа, я почти там!
- Черта с два! А сейчас ложись!
- Отда-а-ай! - вот теперь ребенок окончательно вернулся в сына.
- Может быть, потом. Не сегодня. Спать! - С этими словами Дэн выключил
ночник. - Завтра поговорим.
- ЗНАЧИТ, это и есть Цифертон? - спросил Хейес, когда Дэн достал игру в
электричке.
- Он самый. Сегодня застукал Джаррода за игрой в три часа ночи. Сна ни
в одном глазу - сидит и играет. Я весь в раздумьях. У него уже получается
пятьдесят три вспышки подряд. Мне чудится, если он дойдет до конца, его
увезут в психушку. Ночью он напугал меня не на шутку.
Хейес протянул руку и взял игру.
- Чем же?
- Ну не знаю... Он бормотал что-то, как "они" чему-то учат его и как он
"уйдет" куда-то. Я на самом деле очень встревожен, Ларри. Эта чертова игра
вызывает галлюцинации, как наркотик. Я отобрал ее у парня.
- А ты уверен, что это не зависть? Ведь ты прочно застрял на третьем
уровне... Как в нее играть?
Хейес потыкал пальцем в клавиши - никакого результата.
- Не знаю, стоит ли тебе показывать... Представь, все в стране
справились с четвертым уровнем и ходят, как лунатики, с остекленелыми
глазами.
- У твоего сына остекленелые глаза? Дэн вздохнул и включил игру.
Вспыхнул красный огонек - раздался мелодичный звук. Хейес нажал на красную
клавишу.
- Не могу сказать, что остекленелые, но глаза у него... какие-то
другие. Такое чувство, что на меня смотрит кто-то чужой - кто гораздо старше
и куда разумнее меня. Прямо в дрожь бросает.
- Не мешай. Я должен сосредоточиться, - сказал Хейес. Подошел
контролер.
- А, Цифертон, - ухмыльнулся он. - У моего парня тоже есть. Самая
распроклятая игра из всех, что я видел. Малыш бьется над четвертым уровнем,
а ведь ему всего семь лет. До того смышленый, что меня порой оторопь бьет.
Дэна неожиданно прошиб холодный пот. Где-то в глубинах памяти вертелись
обрывки стихотворения... что-то о музыке и детях... о разноцветной одежде
и...
- Сделано! - возликовал Хейес. - Одиннадцать подряд! Теперь второй
уровень.
- Флейтист из Гаммельна! - громко сказал Дэн.
- Что?
- Электронный Крысолов. Цифертон - это... - он замолчал. Чушь.
Абсолютная, несомненная чушь. - Ларри, я сегодня опоздаю. Предупреди
Уилсона. Мне нужно зайти в библиотеку, хочу кое-что выяснить. ВОТ ОНО:
И плащ его странный, как платье шута,
Раскрашен был в желтый и красный цвета...
...Зеленые искорки в синих очах -
Так соль полыхает, коль бросить в очаг...
...Трех нот не успел он извлечь (таких
волшебных трезвучий еще не слыхали
на этом виды видавшем свете),
Как слышит шуршанье, галдеж, щебетанье,
И визг, и толканье, и нот топотанье,
Сабо стукатню, и смешную возню,
И хлопанье рук, языков болтовню,
Словно птичник проснулся к пригожему дню, -
Выбежали ребятишки
И все-все мальчишки, и все-все девчонки -
Кожа - что бархат, как лен - волосенки,
Жемчужные зубки, живые глазенки -
помчались вприпрыжку и вскачь, хохоча,
Влекомые дивной игрой трубача...*
* Отрывок из хрестоматийного стихотворения английского поэта Роберта
Браунинга (1812-1889) "Дудочник из Гаммельна", где в поэтическом виде
излагается легенда о Крысолове.
ДЭН откинулся на спинку стула и пробежался пальцами по игре. В
сущности, игра ли это? А может быть, нечто большее? То ли дети развлекаются
обычной детской игрушкой, то ли... их обучают? И если так, то кто и зачем?
Можно ли считать серии вспышек и звуков безобидными случайными комбинациями?
Или это некий код, который, начав с азов, поднимается к высшим ступеням
передачи бесконечно сложной информации?
Дэн снял с полок несколько книг по гипнозу и записал их на себя.
- "МЕДИТАЦИЯ и Карма", - читал вслух Хейес, перебирая стопку книг на
столе Дэна. - "Формы сознания. Программирование и метапрограммирование
человеческого биокомпьютера"... Что, Дэн, решил перейти с романов ужасов на
чтиво полегче?
- Может быть, есть смысл порыться в научной фантастике...
- пробормотал Дэн, оторвавшись от книги "Гипноз и альфа-волны". - А еще
лучше - сказки... Бред какой-то!
Хейес отодвинул книги и присел на край стола. Посередине лежал брюхом
кверху распотрошенный Цифертон, отдельно валялись батарейки.
- Зачем ты его раскурочил? - спросил Хейес. - Решил создать пиратскую
копию? Не выйдет. Эта штука запатентована.
- Я не могу залезть внутрь.
- Внутрь чего?
- Этой... штуки, - Дэн ткнул в игру отверткой. Хотел посмотреть на ее
внутренности. Совершенно немыслимо ее разобрать не испортив. Можно лишь
вынуть батарейки. И все. Кажется, я скоро возьмусь за молоток. Хейес поцокал
языком.
- У тебя комплекс неполноценности, что ли? Дэн откинулся на стуле и
заложил руки за голову.
- Ларри, я связался с фабрикой игрушек, где делают эти штуки. Хотел
поговорить с изобретателем, кто бы его ни изобрел
- дьяволы, бесы ли. Знаешь, что мне ответили? Ее никто не изобретал. Ее
изобрел компьютер.
- Компьютер породил маленьких компьютерят? - Хейес со значительным
видом склонил голову.
- Главное, никто не знает, кто ввел в компьютер информацию, чтобы тот
выдал... игру. Похоже, спросить за это не с кого.
- Ну и что? Это чертовски занятная штуковина. Их расхватывают так
быстро, что магазины не успевают делать запасы. Я обошел пять магазинов,
хотел купить Цифертон сыну, и везде все распродано. Меня поставили на
очередь, черт побери! Ты представляешь: очередь - за игрой! Обещали
позвонить. Дэн наклонился и медленно поставил батарейки на место.
- Если это игра, - произнес он.
- Что ты имеешь в виду?
- Ларри... Предположим, что ты... ну, скажем, миссионер. Твое задание -
отправиться в джунгли, отыскать самых примитивных, диких, суеверных,
подозрительных и гнусных язычников на Земле, извлечь их из каменного века и
приобщить к веку двадцатому. Ты должен дать им образование, обучить их,
ознакомить с современной технологией, столь далекой от их понимания, что
само твое появление пугает их до смерти. Но это твоя работа, твой долг.
Потому что в невежестве они очень скоро перебьют друг друга. Они не знают,
как... выжить в их отсталом маленьком мирке. Они погрязли в собственном
дерьме. Они невероятно жестоки по отношению друг к другу. Их племенные
обычаи столь варварские, что они убивают себе подобных из одного лишь страха
и суеверия. Схватываешь?
Хейес поднялся со стола и пересел в кожаное кресло.
- Веселенькая вышла бы у меня прогулка!
- Пожалуйста, будь серьезней. Это всего лишь гипотеза. Предположение.
Как бы ты приступил к заданию7
- Ну... по правде сказать, я бы на это не пошел. - Хейес пожал плечами.
- По-моему, их лучше оставить в покое. Я признаю закон естественного отбора.
Может быть, так и надо, чтобы они поубивали друг друга. Может быть,
выживание не для них.
Дэн задумчиво тер Цифертон, лежащий у него на коленях, словно это была
волшебная лампа Алладина.
- Нет. Твоя личная философия в данном случае неприменима. Ты обязан
спасти их от самих себя. С чего начать? Учти - завидев тебя, они убегают. Ты
даже не можешь приблизиться.
- Я знаю их язык? Дэн нахмурился.
- Ну кое-что ты о них знаешь, потому что наблюдал исподтишка, тайно
изучал их... годами. И тебе кое-что известно об их... способе общения.
Однако словарь очень скудный, ограниченный. Больше толку, если они выучат
твой язык. Как ты станешь учить их, если не можешь приблизиться в открытую?
- Дэн, зачем ты все это спрашиваешь? Хочешь сказать, что собираешься
вступить в Корпус мира?
- Ну пусть так. Я объясню после... если потребуется.
- Что ж, давай прикинем. Мне придется общаться сними как-то так, чтобы
не пугать их. Дэн кивнул.
- Хорошая идея. Как?
- Я бы выяснил... чем их можно заинтересовать. Что им нравится. Может,
их хлебом не корми, дай только какие-нибудь безделушки... или зеркальца...
или инструменты... или...
- Игрушки?
- Да. Что-то в этом роде. Я бы, пожалуй, оставил все барахло под
каким-нибудь деревом. Они привыкли бы к месту и начали утаскивать подарки к
себе... Оставлял бы им еду... Ну и в том же духе.
- А сам не показался бы?
- Поначалу нет. Потом, скажем... оставил бы под деревом свою
фотографию. - Хейес просиял от внезапного озарения. - Вот что я сделал бы!
Фотография! Потом, позднее, покажусь я сам... На минуточку, на расстоянии.
Затем появлюсь ближе. И так далее.
Дэн продолжал поглаживать Цифертон.
- Не забывай, это дикари. Они могут убить тебя просто от ужаса. Тебе
нужно ввести их в современный мир, а времени у тебя не так уж и много.
Каждый день они убивают друг друга, деревни тонут в грязи. Их одолевают
болезни.
- Не могу представить, кто станет возиться с ними, - фыркнул Хейес. - О
господи! Ты хочешь навести меня на мысль. Понял! Умлсон переводит нас в
филиал в Южной Америке, правильно?
- Да нет же! Пожалуйста, потерпи еще. Ты не поверишь, как мне это
важно.
- Поверить трудно... Ну ладно. Думаем. Говоришь, мало времени... Тогда
придется привлечь тех, кто меньше всех боится, кого легче учить, самых
доверчивых, самых...
- Маленьких? - Дэн сжал Цифертон так, что побелели костяшки пальцев.
- Да, детей. Полагаю, так ведь и поступают миссионеры в далеких
странах? Собирают детишек в школы, учат их распевать псалмы... Ну а потом
дети обучают родителей. Не успели опомниться - вуаля! - техника:
телевизионные антенны в джунглях. И все спасены. Точка. Как считаешь, я
получу приз? А благодарность в приказе? Ну хоть что-нибудь?
Дэн поднялся, пересек комнату и положил Цифертон на колени товарищу.
- Вот что я тебе скажу. Представь, что это вовсе не игра... Я думаю,
это... инструмент. Обучающий инструмент. Придуманный специально для детей.
Он предназначен для тренировки мозга таким образом, чтобы ребенок за очень
короткое время усвоил приемы глубокой медитации. В считанные недели он
добивается таких успехов, каких не принесут долгие годы занятий йогой. Что
ты на это ответишь?
Хейес перевел взгляд на разноцветную коробку.
- Ты серьезно? А что такое "медитация"? Дэн потянулся за книгой на
столе.
- "Медитация - умственное действие, цель которого - приведение психики
человека в состояние углубленности и сосредоточенности. Сопровождается
отрешенностью от внешних объектов... Играет важную роль в йоге..." Слушай:
"На высочайшей ступени медитации человек утрачивает чувство самосознания и
личности, сливаясь в единое целое с богом..." Джаррод пока еще не достиг
высшей ступени. Но когда его способность к концентрации мысли достигнет
требуемого уровня...
- Ну бог... - Хейес хмыкнул.
- Да это в книге - "бог". А если заменить это слово иным? Например,
высшим разумом? Или - несравненно более высокой, чем наша, цивилизацией,
перед которой мы как дикари в джунглях?
Хейес с ужасом воззрился на игру, словно при малейшем движении она
должна была ударить его током.
- Что? Что произойдет?..
- Не знаю. Я потеряю его. В каком-то смысле... я потеряю его навсегда.
Ларри, я понимаю, мои слова звучат глупо, но мне кажется, эту игрушку нам
подбросили... откуда-то издалека...
- Думаешь, русские?
- Намного дальше. Хейес осторожно поднял Цифертон и поставил на стол.
- Какое же это расстояние, по-твоему?
- Может быть, несколько световых лет.
- Ого!
- Думаешь, я спятил?
- Совершенно точно. Слушай, Дэн...
- Плевать! Я тоже думаю, что свихнулся. Но черт побери, все это имеет
смысл! Они используют эти штуки... приборчики для настройки. Когда мозг
ребенка испускает альфа-волны - или еще какие-нибудь - достаточно долго... и
достаточно интенсивно... это как прямой провод... Один бог знает куда. А
может быть... это их средство доставки. Забираются в детские головы, наводят
там порядок и готовят ребятишек к... тому, что предстоит.
- Тесные контакты странного рода, - кивнул Хейес, потирая виски. - Ты
съехал с колес, дружище. И сам знаешь, что это так. Думаешь, они посылают
сюда миссионеров, чтобы обучать дикарей?
- Что-то вроде этого.
- Дэн, иди домой. Возьми отпуск на недельку. Я объясню Уилсону. Все
будет хорошо.
- Я не сошел с ума, Ларри.
- А я и не говорю. Ты просто переутомился. Дэн вздохнул и потер глаза.
- Да. Я устал. Но я не псих.
- Иди домой.
ВОЙДЯ в дом, Дэн услышал, как на кухне распевает Кэсс, нарезая
сельдерей для салата. Телевизор в гостиной был включен, на экране бушевали
спортивные страсти.
- Где Джаррод? - спросил Дэн, входя в кухню.
- Ой! Ты меня напугал до смерти! Почему так рано?
- Голова болит. Где малыш?
- По-моему, в гостиной. Что хочешь - свеклу или зеленую фасоль?
- Все равно.
- Значит, фасоль. Джаррод терпеть не может свеклу. - Кэсс пощупала лоб
мужа. - Милый, дать тебе аспирин? Ты плохо выглядишь.
- Я в норме...
Он вернулся в гостиную и выключил телевизор. Откуда-то сверху слабо
доносилось тонкое пиканье Цифертона.
- Взял на время у приятеля с нашей улицы, - сказала Кэсс. Дэн ринулся
по лестнице, перешагивая через две ступени.
- Он сказал что-то насчет четвертого уровня, - успела промолвить Кэсс.
- Дэн, не ругай его...
Когда он достиг двери спальни, мелодичные звуки прекратились. Они
прекратились не диссонансным фырканьем, как всегда, они прекратились сами по
себе. Дэн не знал, сколько звуков было на этот раз, но он почему-то был
уверен, что - пятьдесят шесть.
Дэн толкнул дверь. Она не открывалась.
- Джаррод! Джаррод! - закричал он, бросаясь всем телом на преграду.
Внезапно дохнуло клевером и озоном - дверь распахнулась. Спотыкаясь, Дэн
бросился в комнату. Чуть выше кровати затухало бледное голубое мерцание. Дэн
рванулся к Цифертону, который только что - мгновение назад - покоился на
коленях сына. Небольшая вмятина на постели еще хранила тепло. Но ребенка не
было.
Дэн присел на край кровати и осторожно взял разноцветную, словно
карамелька, игру. Он выждал немного, чтобы перестали дрожать пальцы, и
прошептал:
- Держись, сынок. Жди меня, Джаррод. Я приду. Не торопясь, он приступил
к игре.
Перевели с английского В. БАБЕНКО и В. БАКАНОВ
Наталия Лазарева - по образованию инженер-программист, сотрудник
журнала "Знание - сила". Участник второго Всесоюзного семинара молодых
писателей-фантастов (Малеевка).
Искусственного человека делали и в Штатах, и в Кейптауне, и в Париже. В
нашем институте тоже делали искусственного человека. А наш зам по науке В.
А. Конопатов (тогда еще простой завлаб) даже изобрел и внедрил "мягкий
зарядник" - особый прибор для питания искусственного человека (ИЧа). Модели
искусственных людей стали более стабильными и, по известным данным,
держались по нескольку месяцев. Конопатов два раза съездил в Париж, там на
основе его "мягкого зарядника" стали выпускать "зарядные галеты фирмы Шенье
- лучшее питание для ИЧей!".
Раньше появлялись очень интересные статьи про ИЧей, все публикации
жарко обсуждались, но потом сведения об искусственных людях понемногу стали
скудеть. Искусственные люди, созданные в разных лабораториях,
дестабилизировались, а как их стабилизировать, никто не знал.
В нашем институте на средства, отпущенные под ИЧа, сначала построили
новый корпус с большим модельным залом на первом этаже. Позже часть этого
корпуса отошла Вычислительному центру, потом на втором этаже разместился
соцбытотдел, а в "аппендиксе" первого этажа стали продавать полуфабрикаты.
В нашей лаборатории был сектор, а в секторе- четверо молодых
специалистов: Славка, Алик, Николаша (это я - Николаша) и, на подхвате,
Манечка. Славка у нас был самый старый молодой специалист, ему уже стукнуло
32. Мы жили тихо, на самостоятельную тематику не надеялись. И тут вдруг В.
А. Конопатов назначает Славку завсектором и поручает нам "дожевывать" бывшую
мощную тему про искусственного человека. Ему, видно, было жалко все это так
бросать, без прощального поклона. Институт теперь занимался другой
проблемой: моделировали левое крыло бабочки Геликоиды. Решили смоделировать
на совесть, так, чтобы крыло было полностью стабильно.
Мы, конечно, на ИЧа согласились. Модельный зал на первом этаже отдали
"Бабочке", а нам выделили две небольшие комнатки под чердаком. Передали всю
документацию, приборы, мягкий зарядник, десять коробок галет фирмы Шенье и
модель. Модель была последнего поколения, усовершенствованная.
По распространенной методике исследователи могли придать модели любые
черты и дать имя. Мы решили сделать Ича нашим ровесником и взять от каждого
из нас понемногу. От Алика - прямой, слегка заостренный нос, от Манечки
мягкие светлые волосы, от меня почему-то глаза (хотя они у меня маленькие и
стоят очень уж близко к переносице). А вот со Славкой было сложнее - все у
него фотогенично, не знаешь, что и выбрать. Манечка, слегка покраснев,
посоветовала использовать Славин подбородок, потому что у мужчины подбородок
- это принципиально. Мнение Манечки уважили. Имя ИЧу придумали тоже сборное:
САНДР. То есть Славка, Алик, Николаша и другие- Другие - это, в общем,
Манечка, но она такая копуша и вечно только на Славку и смотрит. А так как
Сандр - это слишком официально, мы по-свойски звали его Сандиком.
Пошла закладка данных в модель. Здесь все давно отлажено. Базы данных
для ИЧей разработаны и обсуждены на всех конгрессах.
- Не, ребята... - сказал Славка. - Если он будет знать только теорию
функций комплексного переменного, генетику, комбинаторику, демографию,
всемирную историю и так далее, с ним будет трудно. У нас эдаким манером
выйдет просто голый сапиенс, без гомо.
- Ну что ж, давайте опять скинемся, а? - предложил Алик.
- Готов поделиться байдарочными походами и теннисом.
- А я... - Манечка запнулась. - Я люблю кино, театр, и вообще...
- Не, ребята, - Славка крепко задумался. А Славка - он такой человек.
Он мог налить в стакан сырой холодной воды из незакипевшего чайника,
положить туда ложечку, помешать и, зажав ложечку пальцем, выпить всю воду,
крупно и с удовольствием глотая. Причем не от рассеянности. Он понимал, что
это не чай и что сахара там нет. Просто он пил привычным для всех образом,
но то, что хотел.
- Не, ребята. Знания - это еще не все. Надо ему дать жизненные
трудности. Кто-то из нас разменивал квартиру, кто-то жил с женой у ее
родителей, кто-то пробовал сказать Конопатову слово поперек, кто-то занимал
деньги. Мнения у нас обо всем этом разные, но давайте подарим их Сандику.
Наверное, тогда у него все належится, распылится и получится тот самый белый
информационный шум, что присутствует и в наших головах.
Ладно, сделали. Всю психограмму, конечно, давать никто не станет,
тайные уголки души кому хочется выворачивать, но многое дали, хотя и
возились с этим делом порядочно, особенно Манечка.
Модель полностью оформили, поставили на баланс, и мы получили нашего
Сандика, так сказать, на руки для дальнейших исследований.
Как мы на него смотрели! Он лежал в кресле бледный, незагорелый и
совершенно непохожий ни на кого из нас. Манечка принесла ему одежду, Алик
включил мягкий зарядник (Сандик только со временем привык жевать галеты). Мы
ждали, что Сандик откроет глаза и чихнет. Но он не чихнул, а только сморщил
нос и с интересом посмотрел на нас.
Теперь мы работали вместе о Сандиком. Изучали его, замеряли;
просвечивали, мучали тестами. Он тоже изучал себя, самоуглублялся, чертил
про себя диаграммы, вводил новые данные о себе в машину. Мы переложили на
него заполнение лабораторного журнала.
Сандик был неплохой и знающий - парень. Ровный, спокойный, по-своему
остроумный. Работал он неторопливо, но добросовестно.
Нас всегда удивляло, насколько ясно, именно ясно, он знал вещи, которые
были в него заложены. Ведь нас тоже учили, да еще как! Но такой ясности о
предметах ни у кого не было. Ну я понимаю, Алик. Мы с ним были в одной
группе, он вечно брал у меня конспекты, терял их, элементарно списывал прямо
с книги на экзаменах, а лекции считал своим личным временем. Я же учился
всерьез, диплом у меня с отличием. Но полной ясности-то нет! Все будто
пленочкой покрылось. Когда очень нужно - вспомнишь, и можно работать. А
порой и в учебник заглянешь - ничего страшного, не все же помнится до точки.
А Сандик всегда помнил все, что в него заложили. Ничего он не забывал,
вот что подозрительно.
Он оказался довольно стабильной моделью. Зарубежные источники
указывали, что модели "терялись" и в значительно более ранние периоды. А
Сандик жил - делал за любого из нас работу, если тот не успевал, ходил к
начальству с нашими просьбами (ему редко отказывали) и даже появлялся у меня
дома в гостях. Моей маме очень нравился новый сотрудник. "Наконец-то
приличный мальчик, - говорила она, - не зазнайка, как вы все".
Из того, что Сандик слегка превысил срок своего теоретического
существования, Славка сенсации не делал. Славка сенсаций не любит. Он,
например, терпеть не может горнолыжников за горнолыжные костюмы. По его
мнению, они слишком яркие. К нам довольно часто заходила одна горнолыжница -
Лида Утконос. Она объясняла Славке, что яркие костюмы для того, чтобы
попавшего в беду горнолыжника быстрее нашли: яркое пятно. Но Славка ее
объяснения в счет не берет. Сама Лида - очень яркая девушка. Она заметна в
очереди за полуфабрикатами, в переполненном автобусе и даже, я думаю, была
бы заметна в хоре на сцене. Она высокая, светлая, всегда горнолыжно-смуглая.
Кто мог не заметить Лиду? Только Славка. И... Сандик, конечно. Лида
забегала к нам обычно по вторникам - у нее по вторникам семинар по "Бабочке"
в нашем корпусе. Лиду было слышно еще с того конца коридора. Она звонко
исчезал после того, как мальчик выныривал из состояния глубочайшей
сосредоточенности. Дэн не делился с Кэсс своими наблюдениями, считая их,
скорее, плодом собственного воображения.
- Он какой-то наэлектризованный, - продолжала Кэсс. - Я по нескольку
минут не могу до него докричаться. Кажется, эта игра гипнотизирует мальчика.
Мне приходится словно отзывать его откуда-то. Это жутко, Дэн. Ты, конечно,
замечал такое?
У Дэна давно уже не хватало времени на Цифертон, но он помнил смутное
ощущение отрешенности, возникающее после игры с огоньками.
- Ну, ты идешь? Или должна пойти я? Дэн пошарил под кроватью в поисках
тапочек, чертыхнулся и зашлепал босиком по коридору к комнате Джаррода, по
пути считая доносящиеся до него мелодичные звуки. Цифертон резко фыркнул на
пятьдесят первой ноте.
Он не стал зажигать свет. Мелодичное пиканье продолжалось.
Остановившись у двери Джаррода, Дэн считал про себя звуки.
Он отворил дверь, приготовившись сначала поздравить сына с близким
финишем, а затем строго отчитать за ночные бдения, но картина, открывшаяся
глазам Дэна, лишила его дара речи. Маленькая, темная, словно тень, фигурка
неестественно прямо сидела посреди постели скрестив ноги. Во мраке комнаты
желтые, красные, зеленые и синие вспышки призрачными огнями озаряли лицо
Джаррода. Его широко раскрытые, немигающие, невидящие глаза были устремлены
куда-то вдаль, а руки летали по клавишам, отвечая на цвета и звуки,
диктуемые игрушкой. Дэн уставился на ребенка - на незнакомца! - с
головокружительной скоростью играющего на компьютере, и по его спине
забегали мурашки. В глубинах сознания раздался предостерегающий шепот. Дэн
понял, что ему ни в коем случае не следует тревожить мальчика. Он должен
тихо стоять и ждать, когда Джаррод... вернется. Тормошить его сейчас -
значит мешать... Мешать чему? Переносу... Дэн не понял, что означало это
слово и почему оно пришло ему на ум. Единственное, в чем он был уверен - это
в том, что мальчик на грани душевного срыва.
Он стоял и ждал, считая про себя вспышки и звуки. Пятьдесят один,
пятьдесят два, пятьдесят три... Раздался мягкий диссонирующий перезвон,
словно компьютер выговаривал ребенку за ошибку. Джаррод глубоко вздохнул и
отложил игру.
- Ты давно тут... смотришь? - спросил мальчик, включив ночник.
- Несколько минут, - ответил Дэн, чувствуя себя виноватым, как будто
нарушил чью-то молитву. Джаррод поднял на него глаза, и Дэн поразился
мудрости и великодушию, светившимся во взгляде сына. В этих глазах не было
ничего от его ребенка, но существо, которое на него смотрело, каким-то
образом беззвучно успокаивало Дэна, заверяло, что все идет должным порядком.
- Ты знаешь, который час? - наконец спросил Дэн.
- Мне теперь не хочется много спать, - отрешенно сказал Джаррод. - В
сущности, мне нужно спать совсем мало. Я чувствую себя вполне отдохнувшим.
Тебе мешают звуки?
- Н-нет, Джаррод... Пожалуйста... Не играй больше в эту игру...
- Но я почти ТАМ...
- Знаю. Просто... Я думаю, тебе нужно на время оставить Цифертон, вот и
все.
- Если ты достигнешь четвертого уровня: то сможешь пойти со мной, -
тихо проговорил мальчик.
Дэн покрылся испариной от страха. Он подошел к постели и сел рядом с
сыном.
- Пойти с тобой - куда, Джаррод?
- Туда.
- Не понимаю. Куда ты собрался?
- Это... - Мальчик заморгал, и незнакомец внутри него стал медленно
исчезать. - Это... какое-то иное место... Они... учат нас...
- Учат? Чему?
- Тому, что мы должны знать.
- Кто такие "они"? - Дэн никак не мог решить, спит Джаррод или
бодрствует. Сын уже слишком большой для детских фантазий. "Мальчик, должно
быть, спит, - подумал Дэн. - Спит и разговаривает спросонья, как другие
ходят во сне".
- Я не сплю, - сказал Джаррод, прочитав его мысли. - Ты за меня не
беспокойся. Они не причинят нам вреда. Они пытаются помочь.
Дэн взял в руки компьютерную игру.
- В общем, так. До поры до времени Цифертона ты не увидишь.
Джаррод потянулся к коробке.
- Нет! Прошу тебя! Не отбирай игру! Мне она нужна. Папа, я почти там!
- Черта с два! А сейчас ложись!
- Отда-а-ай! - вот теперь ребенок окончательно вернулся в сына.
- Может быть, потом. Не сегодня. Спать! - С этими словами Дэн выключил
ночник. - Завтра поговорим.
- ЗНАЧИТ, это и есть Цифертон? - спросил Хейес, когда Дэн достал игру в
электричке.
- Он самый. Сегодня застукал Джаррода за игрой в три часа ночи. Сна ни
в одном глазу - сидит и играет. Я весь в раздумьях. У него уже получается
пятьдесят три вспышки подряд. Мне чудится, если он дойдет до конца, его
увезут в психушку. Ночью он напугал меня не на шутку.
Хейес протянул руку и взял игру.
- Чем же?
- Ну не знаю... Он бормотал что-то, как "они" чему-то учат его и как он
"уйдет" куда-то. Я на самом деле очень встревожен, Ларри. Эта чертова игра
вызывает галлюцинации, как наркотик. Я отобрал ее у парня.
- А ты уверен, что это не зависть? Ведь ты прочно застрял на третьем
уровне... Как в нее играть?
Хейес потыкал пальцем в клавиши - никакого результата.
- Не знаю, стоит ли тебе показывать... Представь, все в стране
справились с четвертым уровнем и ходят, как лунатики, с остекленелыми
глазами.
- У твоего сына остекленелые глаза? Дэн вздохнул и включил игру.
Вспыхнул красный огонек - раздался мелодичный звук. Хейес нажал на красную
клавишу.
- Не могу сказать, что остекленелые, но глаза у него... какие-то
другие. Такое чувство, что на меня смотрит кто-то чужой - кто гораздо старше
и куда разумнее меня. Прямо в дрожь бросает.
- Не мешай. Я должен сосредоточиться, - сказал Хейес. Подошел
контролер.
- А, Цифертон, - ухмыльнулся он. - У моего парня тоже есть. Самая
распроклятая игра из всех, что я видел. Малыш бьется над четвертым уровнем,
а ведь ему всего семь лет. До того смышленый, что меня порой оторопь бьет.
Дэна неожиданно прошиб холодный пот. Где-то в глубинах памяти вертелись
обрывки стихотворения... что-то о музыке и детях... о разноцветной одежде
и...
- Сделано! - возликовал Хейес. - Одиннадцать подряд! Теперь второй
уровень.
- Флейтист из Гаммельна! - громко сказал Дэн.
- Что?
- Электронный Крысолов. Цифертон - это... - он замолчал. Чушь.
Абсолютная, несомненная чушь. - Ларри, я сегодня опоздаю. Предупреди
Уилсона. Мне нужно зайти в библиотеку, хочу кое-что выяснить. ВОТ ОНО:
И плащ его странный, как платье шута,
Раскрашен был в желтый и красный цвета...
...Зеленые искорки в синих очах -
Так соль полыхает, коль бросить в очаг...
...Трех нот не успел он извлечь (таких
волшебных трезвучий еще не слыхали
на этом виды видавшем свете),
Как слышит шуршанье, галдеж, щебетанье,
И визг, и толканье, и нот топотанье,
Сабо стукатню, и смешную возню,
И хлопанье рук, языков болтовню,
Словно птичник проснулся к пригожему дню, -
Выбежали ребятишки
И все-все мальчишки, и все-все девчонки -
Кожа - что бархат, как лен - волосенки,
Жемчужные зубки, живые глазенки -
помчались вприпрыжку и вскачь, хохоча,
Влекомые дивной игрой трубача...*
* Отрывок из хрестоматийного стихотворения английского поэта Роберта
Браунинга (1812-1889) "Дудочник из Гаммельна", где в поэтическом виде
излагается легенда о Крысолове.
ДЭН откинулся на спинку стула и пробежался пальцами по игре. В
сущности, игра ли это? А может быть, нечто большее? То ли дети развлекаются
обычной детской игрушкой, то ли... их обучают? И если так, то кто и зачем?
Можно ли считать серии вспышек и звуков безобидными случайными комбинациями?
Или это некий код, который, начав с азов, поднимается к высшим ступеням
передачи бесконечно сложной информации?
Дэн снял с полок несколько книг по гипнозу и записал их на себя.
- "МЕДИТАЦИЯ и Карма", - читал вслух Хейес, перебирая стопку книг на
столе Дэна. - "Формы сознания. Программирование и метапрограммирование
человеческого биокомпьютера"... Что, Дэн, решил перейти с романов ужасов на
чтиво полегче?
- Может быть, есть смысл порыться в научной фантастике...
- пробормотал Дэн, оторвавшись от книги "Гипноз и альфа-волны". - А еще
лучше - сказки... Бред какой-то!
Хейес отодвинул книги и присел на край стола. Посередине лежал брюхом
кверху распотрошенный Цифертон, отдельно валялись батарейки.
- Зачем ты его раскурочил? - спросил Хейес. - Решил создать пиратскую
копию? Не выйдет. Эта штука запатентована.
- Я не могу залезть внутрь.
- Внутрь чего?
- Этой... штуки, - Дэн ткнул в игру отверткой. Хотел посмотреть на ее
внутренности. Совершенно немыслимо ее разобрать не испортив. Можно лишь
вынуть батарейки. И все. Кажется, я скоро возьмусь за молоток. Хейес поцокал
языком.
- У тебя комплекс неполноценности, что ли? Дэн откинулся на стуле и
заложил руки за голову.
- Ларри, я связался с фабрикой игрушек, где делают эти штуки. Хотел
поговорить с изобретателем, кто бы его ни изобрел
- дьяволы, бесы ли. Знаешь, что мне ответили? Ее никто не изобретал. Ее
изобрел компьютер.
- Компьютер породил маленьких компьютерят? - Хейес со значительным
видом склонил голову.
- Главное, никто не знает, кто ввел в компьютер информацию, чтобы тот
выдал... игру. Похоже, спросить за это не с кого.
- Ну и что? Это чертовски занятная штуковина. Их расхватывают так
быстро, что магазины не успевают делать запасы. Я обошел пять магазинов,
хотел купить Цифертон сыну, и везде все распродано. Меня поставили на
очередь, черт побери! Ты представляешь: очередь - за игрой! Обещали
позвонить. Дэн наклонился и медленно поставил батарейки на место.
- Если это игра, - произнес он.
- Что ты имеешь в виду?
- Ларри... Предположим, что ты... ну, скажем, миссионер. Твое задание -
отправиться в джунгли, отыскать самых примитивных, диких, суеверных,
подозрительных и гнусных язычников на Земле, извлечь их из каменного века и
приобщить к веку двадцатому. Ты должен дать им образование, обучить их,
ознакомить с современной технологией, столь далекой от их понимания, что
само твое появление пугает их до смерти. Но это твоя работа, твой долг.
Потому что в невежестве они очень скоро перебьют друг друга. Они не знают,
как... выжить в их отсталом маленьком мирке. Они погрязли в собственном
дерьме. Они невероятно жестоки по отношению друг к другу. Их племенные
обычаи столь варварские, что они убивают себе подобных из одного лишь страха
и суеверия. Схватываешь?
Хейес поднялся со стола и пересел в кожаное кресло.
- Веселенькая вышла бы у меня прогулка!
- Пожалуйста, будь серьезней. Это всего лишь гипотеза. Предположение.
Как бы ты приступил к заданию7
- Ну... по правде сказать, я бы на это не пошел. - Хейес пожал плечами.
- По-моему, их лучше оставить в покое. Я признаю закон естественного отбора.
Может быть, так и надо, чтобы они поубивали друг друга. Может быть,
выживание не для них.
Дэн задумчиво тер Цифертон, лежащий у него на коленях, словно это была
волшебная лампа Алладина.
- Нет. Твоя личная философия в данном случае неприменима. Ты обязан
спасти их от самих себя. С чего начать? Учти - завидев тебя, они убегают. Ты
даже не можешь приблизиться.
- Я знаю их язык? Дэн нахмурился.
- Ну кое-что ты о них знаешь, потому что наблюдал исподтишка, тайно
изучал их... годами. И тебе кое-что известно об их... способе общения.
Однако словарь очень скудный, ограниченный. Больше толку, если они выучат
твой язык. Как ты станешь учить их, если не можешь приблизиться в открытую?
- Дэн, зачем ты все это спрашиваешь? Хочешь сказать, что собираешься
вступить в Корпус мира?
- Ну пусть так. Я объясню после... если потребуется.
- Что ж, давай прикинем. Мне придется общаться сними как-то так, чтобы
не пугать их. Дэн кивнул.
- Хорошая идея. Как?
- Я бы выяснил... чем их можно заинтересовать. Что им нравится. Может,
их хлебом не корми, дай только какие-нибудь безделушки... или зеркальца...
или инструменты... или...
- Игрушки?
- Да. Что-то в этом роде. Я бы, пожалуй, оставил все барахло под
каким-нибудь деревом. Они привыкли бы к месту и начали утаскивать подарки к
себе... Оставлял бы им еду... Ну и в том же духе.
- А сам не показался бы?
- Поначалу нет. Потом, скажем... оставил бы под деревом свою
фотографию. - Хейес просиял от внезапного озарения. - Вот что я сделал бы!
Фотография! Потом, позднее, покажусь я сам... На минуточку, на расстоянии.
Затем появлюсь ближе. И так далее.
Дэн продолжал поглаживать Цифертон.
- Не забывай, это дикари. Они могут убить тебя просто от ужаса. Тебе
нужно ввести их в современный мир, а времени у тебя не так уж и много.
Каждый день они убивают друг друга, деревни тонут в грязи. Их одолевают
болезни.
- Не могу представить, кто станет возиться с ними, - фыркнул Хейес. - О
господи! Ты хочешь навести меня на мысль. Понял! Умлсон переводит нас в
филиал в Южной Америке, правильно?
- Да нет же! Пожалуйста, потерпи еще. Ты не поверишь, как мне это
важно.
- Поверить трудно... Ну ладно. Думаем. Говоришь, мало времени... Тогда
придется привлечь тех, кто меньше всех боится, кого легче учить, самых
доверчивых, самых...
- Маленьких? - Дэн сжал Цифертон так, что побелели костяшки пальцев.
- Да, детей. Полагаю, так ведь и поступают миссионеры в далеких
странах? Собирают детишек в школы, учат их распевать псалмы... Ну а потом
дети обучают родителей. Не успели опомниться - вуаля! - техника:
телевизионные антенны в джунглях. И все спасены. Точка. Как считаешь, я
получу приз? А благодарность в приказе? Ну хоть что-нибудь?
Дэн поднялся, пересек комнату и положил Цифертон на колени товарищу.
- Вот что я тебе скажу. Представь, что это вовсе не игра... Я думаю,
это... инструмент. Обучающий инструмент. Придуманный специально для детей.
Он предназначен для тренировки мозга таким образом, чтобы ребенок за очень
короткое время усвоил приемы глубокой медитации. В считанные недели он
добивается таких успехов, каких не принесут долгие годы занятий йогой. Что
ты на это ответишь?
Хейес перевел взгляд на разноцветную коробку.
- Ты серьезно? А что такое "медитация"? Дэн потянулся за книгой на
столе.
- "Медитация - умственное действие, цель которого - приведение психики
человека в состояние углубленности и сосредоточенности. Сопровождается
отрешенностью от внешних объектов... Играет важную роль в йоге..." Слушай:
"На высочайшей ступени медитации человек утрачивает чувство самосознания и
личности, сливаясь в единое целое с богом..." Джаррод пока еще не достиг
высшей ступени. Но когда его способность к концентрации мысли достигнет
требуемого уровня...
- Ну бог... - Хейес хмыкнул.
- Да это в книге - "бог". А если заменить это слово иным? Например,
высшим разумом? Или - несравненно более высокой, чем наша, цивилизацией,
перед которой мы как дикари в джунглях?
Хейес с ужасом воззрился на игру, словно при малейшем движении она
должна была ударить его током.
- Что? Что произойдет?..
- Не знаю. Я потеряю его. В каком-то смысле... я потеряю его навсегда.
Ларри, я понимаю, мои слова звучат глупо, но мне кажется, эту игрушку нам
подбросили... откуда-то издалека...
- Думаешь, русские?
- Намного дальше. Хейес осторожно поднял Цифертон и поставил на стол.
- Какое же это расстояние, по-твоему?
- Может быть, несколько световых лет.
- Ого!
- Думаешь, я спятил?
- Совершенно точно. Слушай, Дэн...
- Плевать! Я тоже думаю, что свихнулся. Но черт побери, все это имеет
смысл! Они используют эти штуки... приборчики для настройки. Когда мозг
ребенка испускает альфа-волны - или еще какие-нибудь - достаточно долго... и
достаточно интенсивно... это как прямой провод... Один бог знает куда. А
может быть... это их средство доставки. Забираются в детские головы, наводят
там порядок и готовят ребятишек к... тому, что предстоит.
- Тесные контакты странного рода, - кивнул Хейес, потирая виски. - Ты
съехал с колес, дружище. И сам знаешь, что это так. Думаешь, они посылают
сюда миссионеров, чтобы обучать дикарей?
- Что-то вроде этого.
- Дэн, иди домой. Возьми отпуск на недельку. Я объясню Уилсону. Все
будет хорошо.
- Я не сошел с ума, Ларри.
- А я и не говорю. Ты просто переутомился. Дэн вздохнул и потер глаза.
- Да. Я устал. Но я не псих.
- Иди домой.
ВОЙДЯ в дом, Дэн услышал, как на кухне распевает Кэсс, нарезая
сельдерей для салата. Телевизор в гостиной был включен, на экране бушевали
спортивные страсти.
- Где Джаррод? - спросил Дэн, входя в кухню.
- Ой! Ты меня напугал до смерти! Почему так рано?
- Голова болит. Где малыш?
- По-моему, в гостиной. Что хочешь - свеклу или зеленую фасоль?
- Все равно.
- Значит, фасоль. Джаррод терпеть не может свеклу. - Кэсс пощупала лоб
мужа. - Милый, дать тебе аспирин? Ты плохо выглядишь.
- Я в норме...
Он вернулся в гостиную и выключил телевизор. Откуда-то сверху слабо
доносилось тонкое пиканье Цифертона.
- Взял на время у приятеля с нашей улицы, - сказала Кэсс. Дэн ринулся
по лестнице, перешагивая через две ступени.
- Он сказал что-то насчет четвертого уровня, - успела промолвить Кэсс.
- Дэн, не ругай его...
Когда он достиг двери спальни, мелодичные звуки прекратились. Они
прекратились не диссонансным фырканьем, как всегда, они прекратились сами по
себе. Дэн не знал, сколько звуков было на этот раз, но он почему-то был
уверен, что - пятьдесят шесть.
Дэн толкнул дверь. Она не открывалась.
- Джаррод! Джаррод! - закричал он, бросаясь всем телом на преграду.
Внезапно дохнуло клевером и озоном - дверь распахнулась. Спотыкаясь, Дэн
бросился в комнату. Чуть выше кровати затухало бледное голубое мерцание. Дэн
рванулся к Цифертону, который только что - мгновение назад - покоился на
коленях сына. Небольшая вмятина на постели еще хранила тепло. Но ребенка не
было.
Дэн присел на край кровати и осторожно взял разноцветную, словно
карамелька, игру. Он выждал немного, чтобы перестали дрожать пальцы, и
прошептал:
- Держись, сынок. Жди меня, Джаррод. Я приду. Не торопясь, он приступил
к игре.
Перевели с английского В. БАБЕНКО и В. БАКАНОВ
Наталия Лазарева - по образованию инженер-программист, сотрудник
журнала "Знание - сила". Участник второго Всесоюзного семинара молодых
писателей-фантастов (Малеевка).
Искусственного человека делали и в Штатах, и в Кейптауне, и в Париже. В
нашем институте тоже делали искусственного человека. А наш зам по науке В.
А. Конопатов (тогда еще простой завлаб) даже изобрел и внедрил "мягкий
зарядник" - особый прибор для питания искусственного человека (ИЧа). Модели
искусственных людей стали более стабильными и, по известным данным,
держались по нескольку месяцев. Конопатов два раза съездил в Париж, там на
основе его "мягкого зарядника" стали выпускать "зарядные галеты фирмы Шенье
- лучшее питание для ИЧей!".
Раньше появлялись очень интересные статьи про ИЧей, все публикации
жарко обсуждались, но потом сведения об искусственных людях понемногу стали
скудеть. Искусственные люди, созданные в разных лабораториях,
дестабилизировались, а как их стабилизировать, никто не знал.
В нашем институте на средства, отпущенные под ИЧа, сначала построили
новый корпус с большим модельным залом на первом этаже. Позже часть этого
корпуса отошла Вычислительному центру, потом на втором этаже разместился
соцбытотдел, а в "аппендиксе" первого этажа стали продавать полуфабрикаты.
В нашей лаборатории был сектор, а в секторе- четверо молодых
специалистов: Славка, Алик, Николаша (это я - Николаша) и, на подхвате,
Манечка. Славка у нас был самый старый молодой специалист, ему уже стукнуло
32. Мы жили тихо, на самостоятельную тематику не надеялись. И тут вдруг В.
А. Конопатов назначает Славку завсектором и поручает нам "дожевывать" бывшую
мощную тему про искусственного человека. Ему, видно, было жалко все это так
бросать, без прощального поклона. Институт теперь занимался другой
проблемой: моделировали левое крыло бабочки Геликоиды. Решили смоделировать
на совесть, так, чтобы крыло было полностью стабильно.
Мы, конечно, на ИЧа согласились. Модельный зал на первом этаже отдали
"Бабочке", а нам выделили две небольшие комнатки под чердаком. Передали всю
документацию, приборы, мягкий зарядник, десять коробок галет фирмы Шенье и
модель. Модель была последнего поколения, усовершенствованная.
По распространенной методике исследователи могли придать модели любые
черты и дать имя. Мы решили сделать Ича нашим ровесником и взять от каждого
из нас понемногу. От Алика - прямой, слегка заостренный нос, от Манечки
мягкие светлые волосы, от меня почему-то глаза (хотя они у меня маленькие и
стоят очень уж близко к переносице). А вот со Славкой было сложнее - все у
него фотогенично, не знаешь, что и выбрать. Манечка, слегка покраснев,
посоветовала использовать Славин подбородок, потому что у мужчины подбородок
- это принципиально. Мнение Манечки уважили. Имя ИЧу придумали тоже сборное:
САНДР. То есть Славка, Алик, Николаша и другие- Другие - это, в общем,
Манечка, но она такая копуша и вечно только на Славку и смотрит. А так как
Сандр - это слишком официально, мы по-свойски звали его Сандиком.
Пошла закладка данных в модель. Здесь все давно отлажено. Базы данных
для ИЧей разработаны и обсуждены на всех конгрессах.
- Не, ребята... - сказал Славка. - Если он будет знать только теорию
функций комплексного переменного, генетику, комбинаторику, демографию,
всемирную историю и так далее, с ним будет трудно. У нас эдаким манером
выйдет просто голый сапиенс, без гомо.
- Ну что ж, давайте опять скинемся, а? - предложил Алик.
- Готов поделиться байдарочными походами и теннисом.
- А я... - Манечка запнулась. - Я люблю кино, театр, и вообще...
- Не, ребята, - Славка крепко задумался. А Славка - он такой человек.
Он мог налить в стакан сырой холодной воды из незакипевшего чайника,
положить туда ложечку, помешать и, зажав ложечку пальцем, выпить всю воду,
крупно и с удовольствием глотая. Причем не от рассеянности. Он понимал, что
это не чай и что сахара там нет. Просто он пил привычным для всех образом,
но то, что хотел.
- Не, ребята. Знания - это еще не все. Надо ему дать жизненные
трудности. Кто-то из нас разменивал квартиру, кто-то жил с женой у ее
родителей, кто-то пробовал сказать Конопатову слово поперек, кто-то занимал
деньги. Мнения у нас обо всем этом разные, но давайте подарим их Сандику.
Наверное, тогда у него все належится, распылится и получится тот самый белый
информационный шум, что присутствует и в наших головах.
Ладно, сделали. Всю психограмму, конечно, давать никто не станет,
тайные уголки души кому хочется выворачивать, но многое дали, хотя и
возились с этим делом порядочно, особенно Манечка.
Модель полностью оформили, поставили на баланс, и мы получили нашего
Сандика, так сказать, на руки для дальнейших исследований.
Как мы на него смотрели! Он лежал в кресле бледный, незагорелый и
совершенно непохожий ни на кого из нас. Манечка принесла ему одежду, Алик
включил мягкий зарядник (Сандик только со временем привык жевать галеты). Мы
ждали, что Сандик откроет глаза и чихнет. Но он не чихнул, а только сморщил
нос и с интересом посмотрел на нас.
Теперь мы работали вместе о Сандиком. Изучали его, замеряли;
просвечивали, мучали тестами. Он тоже изучал себя, самоуглублялся, чертил
про себя диаграммы, вводил новые данные о себе в машину. Мы переложили на
него заполнение лабораторного журнала.
Сандик был неплохой и знающий - парень. Ровный, спокойный, по-своему
остроумный. Работал он неторопливо, но добросовестно.
Нас всегда удивляло, насколько ясно, именно ясно, он знал вещи, которые
были в него заложены. Ведь нас тоже учили, да еще как! Но такой ясности о
предметах ни у кого не было. Ну я понимаю, Алик. Мы с ним были в одной
группе, он вечно брал у меня конспекты, терял их, элементарно списывал прямо
с книги на экзаменах, а лекции считал своим личным временем. Я же учился
всерьез, диплом у меня с отличием. Но полной ясности-то нет! Все будто
пленочкой покрылось. Когда очень нужно - вспомнишь, и можно работать. А
порой и в учебник заглянешь - ничего страшного, не все же помнится до точки.
А Сандик всегда помнил все, что в него заложили. Ничего он не забывал,
вот что подозрительно.
Он оказался довольно стабильной моделью. Зарубежные источники
указывали, что модели "терялись" и в значительно более ранние периоды. А
Сандик жил - делал за любого из нас работу, если тот не успевал, ходил к
начальству с нашими просьбами (ему редко отказывали) и даже появлялся у меня
дома в гостях. Моей маме очень нравился новый сотрудник. "Наконец-то
приличный мальчик, - говорила она, - не зазнайка, как вы все".
Из того, что Сандик слегка превысил срок своего теоретического
существования, Славка сенсации не делал. Славка сенсаций не любит. Он,
например, терпеть не может горнолыжников за горнолыжные костюмы. По его
мнению, они слишком яркие. К нам довольно часто заходила одна горнолыжница -
Лида Утконос. Она объясняла Славке, что яркие костюмы для того, чтобы
попавшего в беду горнолыжника быстрее нашли: яркое пятно. Но Славка ее
объяснения в счет не берет. Сама Лида - очень яркая девушка. Она заметна в
очереди за полуфабрикатами, в переполненном автобусе и даже, я думаю, была
бы заметна в хоре на сцене. Она высокая, светлая, всегда горнолыжно-смуглая.
Кто мог не заметить Лиду? Только Славка. И... Сандик, конечно. Лида
забегала к нам обычно по вторникам - у нее по вторникам семинар по "Бабочке"
в нашем корпусе. Лиду было слышно еще с того конца коридора. Она звонко