Автор Неустановленный. Секрет Тамплиеров

   От всех этих мыслей я совсем запутался. Вынул из кармана монету. Она тускло блестела на моей ладони. Сначала я думал, что она принесет мне счастье, а теперь получается, что я благодаря ей зарабатываю себе неприятности.
   Мне снова припомнились все события последних недель. Ссоры с родителями. Испорченные отношения с учителями. «Двойки».
   Замечания Леонидова. Бульдозер! Я вспомнил, какое было у него выражение лица, когда я застрял на этом проклятущем коне. Он издевался надо мной. Тут же припомнился хохот одноклассников.
   «Как я теперь появлюсь в классе после такого позора!».
   Я разозлился. Еще никогда в жизни я не впадал в такое бешенство. Я с неприязнью посмотрел на монету, которая словно жгла мою ладонь. Ну чего мне не хватало раньше! Учился прилично. В баскетболе итак был один из лучших, если не самым лучшим. Все было нормально. Неужели я не мог бы добиться успехов без этой штуковины? Так уж ли она мне нужна?
   В голове помутнело от ярости. Все эти вопросы казались мне неразрешимыми. Я понял, что не могу сделать выбор: что мне важнее, успех или благополучие близких?
   И, решив, что ничего, кроме неприятностей, она мне не приносит, я размахнулся и швырнул ее в реку.
   В следующую секунду в голове прояснилось.
   «Что я натворил!» – меня охватил такой страх, никогда больше не увидеть своей драгоценной монеты, что я готов был без раздумий броситься в реку, чтобы достать ее оттуда.
   Но вода была холодная. Я все-таки еще не псих.
   «Может, это судьбой так предопределено», – сказал я себе, вспомнив слова Красильникова.
   Не сумел я справиться со своей находкой. Видно, она не мне предназначена. Мне хотелось плакать. Я круто развернулся и пошел домой. Но, пройдя несколько шагов, остановился и замер на одном месте.
   «Какое право я имел выбросить монету! Она ведь не моя. Эту монету ищут музеи всего мира. От нее зависит разгадка секрета тамплиеров! Если уж у меня не хватило сил обладать ею, я обязан был вернуть ее на законное место – в музей, откуда ее украли. А я что сделал? Это называется „собака на сене“ – ни себе, ни другим».
   Я понял, что поступил подло и малодушно.
   «Может, в мире живет кто-то, кто лучше сумеет распорядиться монетой! Я должен вернуть ее!».
   Я решительно возвратился к реке. Попробовал ее рукой – вода была ледяная, градусов пять, а то и меньше. Но это не останавливало меня. «Сам напортил, сам и исправлять должен», – сказал я себе.
   Я посмотрел по сторонам. Вокруг не было ни души. Да и кому придет охота шататься по берегу реки в такую погоду? Я скинул куртку. Тут же меня обдало холодной сырой волной осеннего ветра. Поеживаясь, я продолжал снимать одежду.
   Когда очередь дошла до брюк, мне послышался чей-то громкий крик.
   Обернувшись, я увидел Красильникова, который со всех ног несся ко мне.
   – Ты чего? – спросил он меня, задыхаясь от быстрого бега.
   – Ничего, – спокойно ответил я.
   – В моржи, что ли, записался?
   Антон сказал это с улыбкой, но при этом на меня смотрели его испуганные глаза. Я догадался, почему он такой.
   Красильников, видно, решил, что я собираюсь утопиться. От этой мысли я даже повеселел.
   – Просто хочу окунуться, – сказал я.
   – Ты с ума сошел – вода ледяная!
   – А я недолго!
   – Гислер! Не дури! Ты не проплывешь и трех метров.
   – Это почему?
   – Тебе ноги судорогой сведет. И потом, ты посмотри на себя – ну какой из тебя пловец, если ты через коня не смог перепрыгнуть!
   Красильников нажал на больное место. Я разорался:
   – Не твое дело, доплыву я или нет! Иди, откуда пришел, понял?!
   И продолжал раздеваться.
   – Ну ладно, – сказал Красильников с такой решительностью, что я удивленно посмотрел на него, – раз ты полезешь, то и я с тобой. Может, смогу тебя вытащить, когда ты тонуть начнешь.
   Так поступают настоящие друзья. Я никогда и не сомневался, что Антон – мой лучший друг. По крайней мере, этого монета не смогла изменить.
   – Тебя это не касается, я сам справлюсь, – ответил я.
   – С чем?
   – Ни с чем, – я понял, что чуть не проболтался.
   – Ты что, натворил что-нибудь?
   Красильников всегда отличался умом и сообразительностью.
   Отпираться не имело смысла.
   – Я монету бросил в реку.
   – Ага! Теперь все ясно. И что же, ты думаешь, что сумеешь ее найти?
   – Я должен! Не могу я так все оставить. Выбросил со злости, а потом одумался. Я ведь ее вернуть должен, а не бросать куда ни поподя.
   – Это все правильно, – согласился Антон, – но ты пойми, Гислер, мы ее не достанем сейчас. На это надо много времени.
   Тем более, здесь и дно глубоко. Придется нырять.
   – А что ты предлагаешь?
   – Подождем.
   – Чего подождем? – не понимал я.
   – Весны, – Красильников говорил со мной, словно с малым ребенком, – подождем, пока вода снова прогреется.
   – А вдруг за это время она пропадет!
   – Ну куда она пропадет? – уговаривал меня Антон. – Никто ее отсюда не вытащит, и течением ее не унесет. Полежит себе спокойненько до лета, а потом мы ее достанем, и тогда можешь делать с ней, что хочешь.
   Я призадумался. В том, что предлагал Красильников, был прок.
   За эти несколько месяцев у меня будет время, чтобы как следует все обдумать и решать, что делать дальше. А сейчас, когда ее у меня нет, я начну жить своей обычной жизнью. И посмотрю, какая жизнь мне больше по душе.
   Антон поеживался на ветру. Тут только я вспомнил, что стою, почти раздетый, да еще и друга заставляю мерзнуть – он ведь тоже уже успел скинуть верхнюю одежду. Представляю, как мы замечательно выглядели, хорошо, что у реки никого не было.
   – Да, та прав, наверное, – произнес я.
   – Конечно, прав, – подтвердил Красильников, – ну что, одеваемся?
   Я кивнул и поднял с земли свои вещи. Все-таки хорошо иметь такого друга – никакая магия его не заменит.
   И все же я очень расстроился. Никак не мог смириться с мыслью, что монета для меня потеряна. В глубине души роились подозрения, что Антон может ошибаться, и до лета ее унесет течением.
   – Нужно хорошенько запомнить это место, – сказал он.
   – Я его и так никогда не забуду.
   Красильников по дороге пытался развеселить меня всякими разговорами, но это у него плохо получалось. Я готов был все на свете отдать, чтобы вернуть свою монету. Мне было так плохо, точно я потерял самое дорогое, что у меня есть. Антон понимал меня.
   – Может, ко мне пойдем? – предложил он. – В игру сыграем?
   Я молча покачал головой. Не до игр мне сейчас было.

* * *

   Я вернулся домой. На душе у меня было черным-черно. Есть не хотелось, и я пошел к себе, чтобы лечь на кровать и погрузиться в свои мрачные мысли.
   Вдруг мне почудилось, что на подушке что-то блестит. В комнате был полумрак. Я включил свет и подошел к кровати. На подушке лежала моя монета, как будто я всего час назад не бросал ее в реку. Ну и обрадовался же я!
   «Никогда больше с ней не расстанусь», – думал я, любовно поглаживая свое сокровище. Теперь я окончательно понял, что дороже ее у меня ничего нет.

Глава 9

   Вечером Антон и Ева сидели у меня дома.
   – Все ясно. – сказал Красильников, когда выслушал мой рассказ. – Ты выбросил ее сгоряча, а на самом деле еще не готов с ней расстаться. Поэтому она к тебе и вернулась.
   – Я тоже так думаю, – сказала Ева, – ты все еще с ней связан. И эту связь должен разорвать сознательно.
   – Я не собираюсь ничего разрывать, – ответил я, – я решил, что никогда с ней не расстанусь.
   Ева и Антон переглянулись и промолчали.
   – Вы что, не верите мне?
   – Время покажет, – сказал Антон.
   Я задумался. Мне теперь тоже было ясно, что передо мной два пути: успех в спорте или избавление людей от болезней.
   Допустим, я выберу первое. Но я точно знал, что когда заболеет кто-то из моих близких (а это в последнее время стало случаться подозрительно часто), я не вытерплю и вылечу их, и тогда у меня опять все пойдет кувырком. Ребята смотрели на меня понимающе.
   – М-да, – протянул Антон, – трудная дилемма.
   – А как вы думаете, – меня осенило, – может, можно научиться совмещать и то, и другое?
   Оба они, как по команде, покачали головой.
   – В том-то вся соль, что нельзя. Выбор нужно делать. Это ясно, как день, – ответил Антон.
   Я согласился, мне это тоже казалось ясным.
   – Так что решай, – сказал он, поднимаясь.
   Время было позднее, и ребята пошли по домам.

* * *

   Во сне я снова видел Мануэллу. Она разговаривала со страшным человеком, кажется, священником, и очень его боялась. Он поставил ее перед выбором: или она перестанет лечить людей, или ее обвинят в колдовстве. Девушка выбрала первое.
   Утром я подумал, что неспроста мне это приснилось и тоже, как и Мануэлла, твердо решила не заниматься больше лечением.
   В конце концов, у нас медицина бесплатная. Обходились же все вокруг без моего дара, значит, и теперь обойдутся.
   Но где-то в глубине души оставались сомнения.

* * *

   Прошло несколько дней. Все вроде стало налаживаться. Я опять получал хорошие отметки, настроение у меня было отличное, Леонидов перестал смотреть на меня с беспокойством. А после того, как наша команда выиграла городской кубок, он подошел ко мне и сказал:
   – У меня есть в Москве один знакомый, тоже тренер, он видел тебя в игре и очень заинтересовался.
   У меня дыхание перехватило. Это была самая заветная моя мечта. Мне даже не хотелось думать, что это происходит только благодаря монете.
   «Какая разница, главное, что все получается, как я хочу», сказал я себе и отмел все эти дурацкие мысли.
   Красильников был первым, с кем я поделился своей новостью.
   Но мне показалось, что он не слишком за меня рад. Антон, как обычно, сидел перед компьютером, но не играл, а лазил по сети. Он все так же интересовался новостями из мира нумизматики, я даже подозревал, что скоро он станет заядлым коллекционером монет.
   – Ну как, – спросил я, видя, что он больше интересуется компом, чем моим рассказом, – нашел еще что-нибудь стоящее?
   Антон оторвался от монитора и посмотрел на меня.
   – Кажется, да.
   Он сказал это таким тоном, что мне стало не по себе.
   – В Испании творятся всякие нехорошие события, – произнес он, наблюдая за моей реакцией.
   – Так сейчас везде что-нибудь творится, – ответил я, пожав плечами, – то наводнения, то эпидемии. Для этого не обязательно копаться в сети, а можно посмотреть по телевизору передачу «Катастрофы недели».
   – Нет, мне кажется, здесь что-то другое. Это не может быть совпадением. И вот еще, посмотри, – я подошел поближе, – на это сообщение я наталкиваюсь каждый день. Оно есть чуть ли не во всех сайтах.
   Я начал читать. Это было объявление, которое распространял Мадридский музей ХХ-го века. В нем говорилось, что все, кто имеет информацию о пропавшей монете Ордена тамплиеров, могут обратиться к работникам музея по электронной почте за вознаграждение. Ошибки быть не могло: я видел изображение своей монеты, рядом с которой помещалась надпись, гласящая, что это ценнейшая реликвия, принадлежащая Римской католической церкви.
   – Такое впечатление, – задумчиво говорил Антон, – что кто-то специально посылает его именно на те сайты, которые я открываю. А ты ничего такого не видел?
   Я покачал головой. В последне время мне было не до «прогулок» по сети.

* * *

   Вернувшись домой, я первым делом засел за свой комп.
   Красильников сказал правду: это объявление попадалось везде и всюду. Я попытался припомнить, может, оно и раньше было, просто я ничего не замечал. Но потом подумал, что вряд ли.
   Монету я нашел еще в сентябре, и не мог не заметить ее изображения. В голову пришла мысль, что, может быть, моя монета не одна, а есть точно такие же. Но я быстро отмел эту идею – что-то придавало мне уверенность, что речь идет именно о моей монете.
   Я призадумался: а не вернуть ли мне ее законным обладателям?
   Как знать, может быть, для этого я и нашел монету? Почему-то сейчас мысль о ее возвращении не вызывала у меня такого протеста, как раньше. Она по-прежнему была очень дорога мне, но, наверное, пришло время, когда я начал смотреть на все, что с ней, связано другими глазами.
   На следующий день мы снова собрались у Антона. Ева была с нами. Я поставил этот вопрос на обсуждение, сразу объявив, что не могу самостоятельно решить, как мне с ней быть.
   – Прежде всего, – сказал Красильников, – нужно выяснить, для чего ты ее нашел. Как ты считаешь, зачем она была тебе нужна?
   Мне было очень трудно ответить на этот вопрос. После долгой паузы я ответил:
   – Чтобы я стал счастливым, наверное.
   – Нет, тут другое, – проговорила Ева, – мне кажется, тебя поставили перед проблемой выбора.
   Антон закивал – он тоже так думал.
   – Кто поставил?
   – Это неясно. Тот же, кто до тебя нас испытывал, – сказала Журавлева.
   – Узнать бы, кому это надо! – Антон встал с места и заходил по комнате. – Иногда мне кажется, что разгадка уже близко, но потом я понимаю, что не могу приблизиться к ней ни на шаг.
   – Кстати! – воскликнула Ева. – Ты видел продолжение своего сна?
   – Да, как раз сегодня под утро мне приснилось, как та девушка, Мануэлла, излечивает от болезни какую-то женщину.
   Это с ней было в первый раз, она даже сама не поняла, как у нее это получилось.
   – У тебя ведь тоже так было? – поинтересовался Антон.
   – Не совсем, – возразил я, – когда я попробовал вылечить тебя, я уже подозревал, что имею какие-то способности, и решил проверить их на тебе. У той девушки, похоже, не было таких мудрых советчиков, как у меня, ей пришлось своим умом до всего доходить.
   Меня беспокоило еще кое-что.
   – Антон, а ты серьезно думаешь, что в Испании стало происходить больше нехороших вещей, чем раньше? – спросил я.
   – Я могу ошибаться, но мне так кажется.
   – А может, ты просто слишком интересуешься именно этой страной, потому-то и узнаешь о ней больше, чем о других?
   Антон пожал плечами.
   – Я думаю, что все эти сообщения о розыске монеты не случайны. Ты сможешь расстаться с ней только таким способом, – произнес он.
   – Каким? – не понял я.
   – Отдать монету тем людям, которые ее ищут, а сколько бы ты ни пытался бросить ее в реку, или еще куда-нибудь, она все равно к тебе вернется.
   – Да я больше и не стану пытаться. Одного раза хватило, – ответил я смущенно. Мне до сих пор неловко вспоминать о своем глупом поступке.
   – О чем это вы? – спросила Ева – она ни о чем не знала.
   Пришлось рассказать ей, как я со злости швырнул монету в реку, а потом одумался и собрался лезть в ледяную воду, чтобы ее отыскать.
   Ева слушала, качая головой.
   – Скажи спасибо Антону, что он помешал тебе, – сказала она, – а то пришлось бы слечь с воспалением легких.
   – Да я и сам понимаю, что сглупил. Просто очень мне обидно стало, когда через коня прыгали.
   В памяти всплыла позорная сцена в спортивном зале.
   Красильников и Журавлева, видимо, тоже ее припомнили, потому что начали улыбаться. Правда, они пытались скрыть от меня свои улыбочки, но это у них плохо получалось.
   – Да ладно, чего уж там, смейтесь сколько хотите, – разрешил я, – на вашем месте я тоже, наверное, смеялся бы.
   Я и сам теперь не понимал, из-за чего так расстроился.
   Подумаешь, прыжок не получился. У всех бывают переутомления.
   Мне нужно было с самого начала отказаться, сослаться на плохое самочувствие. Удивительно, как люди могут изводить себя по таким пустякам. Подумаешь, посмеялись надо мной немного. И что с того? Я же не стал от этого хуже, чем был.
   – Ева, – сказал Антон, который внимательно наблюдал за мной все это время, – тебе не кажется, что наш друг начинает выздоравливать?
   – От звездной болезни? – с улыбкой спросила Журавлева.
   Красильников утвердительно кивнул.
   – Кажется, – сказала Ева, – по-моему, от нее уже и следа не осталось.
   – Вот видишь, значит, все дело не в монете, а тебе самом.
   Ева мечтательно сказала:
   – Как бы я хотела посмотреть твой сон хоть одним глазком.
   Он, наверняка, жутко интересный.
   – Ага, – согласился я, – и к тому же такой яркий, будто кино смотришь.
   – И девушка ничего, да? – с любопытством спросил Антон.
   – Да, красивая, – я немного помолчал, вспоминая свои сны.
   – Вы знаете, кажется, это ее голос мне слышался тогда в эскуриале. Я ведь видел во сне эту девушку в этой же камере.
   – Скоре всего, так оно и есть. Ты видишь историю той, кто обладал монетой до тебя, – сказала Ева.
   – А мне бы хотелось увидеть и другие моменты, связанные с ней, – сказал Антон, – например, когда она принадлежала тамплиерам. Может, потом ты будешь видеть сны и об этом?
   – Что, не терпится раскрыть тайну тамплиеров? – спросил я.
   Мне и самому этого хотелось.
   – Еще бы! Представляешь, какая это была бы сенсация: заявить а весь мир, что никакой не Колумб открыл Америку!
   – Так если Юра ее возвратит в музей, то ученые смогут это выяснить.
   Красильников засомневался.
   – Вряд ли одна-единственная монета сможет произвести такой переворот в истории.
   – Я тоже так думаю, – согласился с ним я, – мне кажется, что ее просто положат в музей на почетное место.

* * *

   Я долго лежал без сна. В первый раз в жизни я понял, что такое бессонница, когда очень хочется спать, глаза слипаются, но никак не можешь успокоиться. В голове всякие мысли роятся. Сообразив, что не засну, пока не решу для себя одну важную задачу, я вскочил и сел за письменный стол.
   Вечером Ева подала мне одну идею, которая не давала мне и сейчас покоя. Она тогда сказала:
   – Я где-то вычитала, что в мире все конпенсируется, – увидев наши непонимающие физиономии, Ева пояснила:
   – То есть если один человек что-то теряет, то другой находит, и наоборот.
   – Да, я тоже что-то такое слышал, – согласился я.
   – Это очень сложно понять и еще сложнее сформулировать. Я поняла только, что все это происходит по законам высшей космической мудрости. Человек, который что-то потерял, наверняка будет думать, будто это несправедливо, и со своей точки зрения он будет прав. Но по высшему закону в этом будет справедливость...
   Ева осеклась и замолчала.
   – Не умею я толком объяснять.
   Красильников сказал:
   – Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать.
   – Я тоже, – произнес я.
   Я действительно понимал, если не умом, так сердцем. И теперь эти мысли не давали мне уснуть. А что если все блага, которые на меня сыпались в последнее время, отняты у кого-то другого? Я же всегда в глубине души понимал, что это незаслуженные успехи. Я не заработал их.
   Мне вспомнилось, как раньше каждый забитый в игре мяч был для меня победой. А с тех пор, как у меня появилась монета, это стало легко и не требовало никаких усилий. Конечно, преимуществ было немало. Стоило мне только чего-то сильно захотеть, и все сбывалось. Разве не здорово? Каждый человек мечтает от том, чтобы найти волшебную палочку, выпустить джина из бутылки или поймать золотую рыбку, чтобы все самые заветные желания исполнились в один миг. И не надо было добиваться этого долгими трудами. Но теперь я понимал, что такие исполнения желаний не приносят настоящего удовлетворения, не имеют такой цены.
   Снова я себя спросил: «Неужели, если бы у меня не было монеты, я не мог бы побеждать на соревнованиях и получать хорошие отметки?»
   Раньше я учился не то чтобы очень хорошо, но, в общем-то, довольно прилично. Если я получал «пятерку», то гордился, потому что знал – в этом только моя заслуга. А теперь я уже не мог определить, что заслужено, а что – нет. И от этого мне было не по себе.
   «У меня ведь вся жизнь еще впереди, – подумал я, – и если я заранее буду знать, что меня ждет, будет совсем не интересно!»
   Ева долго говорила о справедливости и миропорядке, который сохраняется по каким-то там законам космической мудрости.
   Конечно, со многим можно было поспорить. Хотя я еще не так уж много прожил на свете, но уже достаточно, чтобы понять – далеко не все в мире справедливо.
   У меня голова пошла кругом от этих мыслей. Честно говоря, философия никогда меня не увлекала. А теперь я сидел посреди ночи за столом, подперев подбородок руками, как заправский философ, и пытался найти ответы на неразрешимые вопросы.
   В этот момент я снова пожалел о том, что мне в руки попала эта штука. Как все было просто раньше. Не приходилось терзаться философскими вопросами и решать какие-то «космические» проблемы.
   «А может, из-за таких, как я, это и происходит? – подумалось мне, – разрушается этот самый миропорядок и совершаются всякие несправедливые вещи?»
   Так до утра я и просидел за столом, глядя на монету, которая тускло поблескивала на столе, освещенная слабым светом ночника. Я не заметил, как уснул прямо на стуле. Во сне мне снова приснилась Мануэлла. Она была маленькой девочкой, и какая-то старуха подарила ей мою монету.

Окончание интермедии 1

   В мадридском музее ХХ-го века и по сей день хранится средневековая рукопись, повествующая о девушке по имени Мануэлла. Она была обвинена в колдовстве и заключена в застенки эскуриала. Очевидцы как о чуде рассказывали, что эта девушка бесследно исчезла из темницы в день своей казни.
   Она запомнилась благодаря своему подвенечному наряду, в котором и должна была взойти на костер. Больше Мануэллу никто не видел, и судьба ее так и осталась неизвестной.
   Далее в рукописи рассказывается, что жених девушки, Родриго Сантос, через некоторое время тоже исчез из Мадрида, больше его никто не видел. Автор повествования выразил надежду, что эти двое горячо любящих друг друга молодых людей соединились где-нибудь в тихом месте, далеком от вездесущих сетей инквизиции, и жили счастливо до конца своих дней.

Глава 10

   Утром в мою комнату заглянула мама, чтобы проверить, проснулся ли я. Она была очень удивлена, что я, вместо того, чтобы лежать в постели, сплю на стуле, положив голову на стол. Мама разбудила меня.
   – Юра, ты слишком себя нагружаешь, – говорила она мне за завтраком, – видя, что я того и гляди клюну носом прямо в тарелку, – ты не должен так напряжено заниматься, иначе у тебя опять будет срыв.
   – Хорошо, – согласился я – у меня не было сил возражать ей, – больше не буду.
   – Если хочешь, можешь сегодня не ходить в школу, я позвоню Лидии Васильевне, скажу, что ты неважно себя чувствуешь.
   – У нас контрольная сегодня, – вяло протянул я, – нужно пойти.
   Мама посмотрела на меня странным взглядом со смесью удивления, уважения и жалости, но настаивать не стала.
   В школе все сразу обратили внимание, что у меня вид, как у ощипанной курицы.
   – Ты чего такой? – спросили Антон и Ева чуть ли не хором.
   – Да так, спал плохо, – ответил я неохотно.
   Мне сегодня ни с кем не хотелось говорить. Они, видно, это поняли и отстали.
   Не помню, как я высидел все уроки до конца. Благодаря тому, что у меня и так уже было полно хороших отметок в журнале, учителя в этот день оставили меня в покое. Контрольную я написал механически, даже не вдумываясь в то, что пишу. Я не сомневался, что все равно Лидия Васильевна поставит мне если не «пять», то «четыре» уж точно.
   А как только я показался на тренировке, Леонидов тут же отозвал меня в сторонку.
   – Сегодня ты не будешь играть, – твердо сказал он, – иди домой, отдохни, как следует. Попей витаминов.
   – Я смогу, – попытался я настоять.
   – И слышать ничего не хочу, отправляйся домой. я не хочу, чтобы было, как в прошлый раз.
   Это он вспомнил о том, как я сидел полуживой после того, как избавил Красильникова от травмы.
   Я понял, что спорить бесполезно, и поплелся домой.
   – Я к тебе зайду сегодня после тренировки, – сказал мне Антон на прощанье.
   Дома я сразу пошел к себе, даже есть не стал. Почему-то у меня было стойкое ощущение, что сегодня должно все решиться.
   Не знаю, откуда оно взялось. Может, это я сам себе дал такую установку. Я снова сел за стол и уставился на монету. Да, она была дорога мне, я не мог представить, как без нее обойдусь. Но я также понимал, что должен ее отдать. Она не могла быть моей.
   «Наверное, я не подхожу для такой вещи. Что-то со мной не так. Я хочу быть обычным человеком и не использовать магию для того, чтобы чего-то добиться». Я подумал, а не потому ли за этой монетой устроили такую охоту, что она не должна находиться в руках обычного человека? Мне вспомнился рассказ Евы о том, как у нее все происходило с тем браслетом. Тогда я не слишком интересовался ее приключениями, мне все это, честно говоря, казалось блажью. И только после того, как я сам оказался в похожей ситуации, я посмотрел на все это по-другому. Сначала Ева не хотела мне ничего рассказывать.
   – Это может сбить тебя с толку, – объяснила она, – ты ведь должен самостоятельно принять решение.
   – Об этом не беспокойся. Я все решу сам. Но я хочу узнать, чем кончилась твоя история с тем браслетом.
   И тогда Ева рассказала о том, как она поняла, что эта вещь может приносить не только пользу, но и вред.
   – Все имеет свою оборотную сторону, – говорила она печально, – я поняла, что не готова владеть браслетом. И не знаю, стану ли когда-нибудь к этому готова.
   – Тебе его не хватает? – спросил я, видя с какой грустью она о нем говорит.