– Вы сказали, что она была у вас примерно полчаса назад?
– Вот именно, но...
– Благодарю вас, – сказал Дарелл. – До свидания.
И повесил трубку.
Чтобы скрыться в толпе от людей Флааса, Дарелл поехал в Амшеллиг автобусом отеля "Гундерхоф". В Амшеллиге он вышел на причале и зашагал к месту стоянки "Сюзанны". Где бы та не была прежде, сейчас она снова оказалась на месте.
Несколько рыбаков в шортах и вязаных рубашках ловили рыбу с конца каменного мола. Проехал мороженщик со своей тележкой, за которой бежали дети. Пригревало полуденное солнце. "Сюзанна" стояла на якоре против пирса, к которому швартовался паром на Шеерсплаат, но сейчас его не было, и вообще в этом районе не было никакого движения. Царапины на борту яхты тщательно закрасили, палубу вымыли, паруса аккуратно свернули. Когда Дарелл перешагнул через леера, ему показалось, что на борту никого нет.
– Тринка, – позвал он.
Гавань откликнулась шумом подвесного мотора, гулом голосов над водой, звуками дорожного движения. Но яхта, казалось, уснула.
– Ян?
Ответа не последовало.
Он повернул к люку надстройки, спустился вниз по узкому трапу и остановился в центре помещения, служившего столовой. Свет, проникавший сквозь узкие иллюминаторы, казался зеленым из-за бликов от морских волн. По потолку и сверкающему полированному столу бежала легкая рябь. Миновав крошечный камбуз, Дарелл обнаружил, что дверь в переднюю каюту, принадлежащую Тринке, заперта.
– Тринка, – опять позвал он.
В ответ – тишина.
Он подергал бронзовую дверную ручку, повернул ее, попытался толкнуть дверь, приоткрыл примерно на дюйм, почувствовал, что она на что-то наткнулась, подалась еще на дюйм, но тут окончательно застряла. Дарелл отступил. Яхту качнуло на волне от проходившего судна. Он снова позвал Тринку, а затем изо всей силы навалился на дверь плечом. Та опять подалась, совсем немного, однако этого стало достаточно, чтобы увидеть мужскую руку на полу между косяком и дверью.
Навалившись на дверь всем своим весом, он услышал за ней продолжительный стон; дверь тем временем подалась еще немного, что позволило ему проскользнуть внутрь. При этом он чуть было не наступил на руку Яна Гюнтера, однако с трудом удержал равновесие и оглядел каюту Тринки.
Той здесь не было. Он снова взглянул на крупное тело Яна Гюнтера, загораживавшее проход, затем перешагнул зеленый солнечный луч, проникавший через маленький иллюминатор, и распахнул узкую дверь в носовой отсек. Пусто. Никого не было и в крохотной душевой кабинке.
– Ян, ты слышишь меня? – осторожно спросил он.
Ясно было, что голландец тяжело ранен. Раскрытые глаза его смотрели куда-то в пространство, на лбу багровела глубокая ссадина, рана на затылке продолжала сильно кровоточить. Он застонал и попытался сесть, но снова рухнул.
– Ты узнаешь меня, Ян? – спросил Дарелл.
– Да, минхер.
– Что с тобой случилось?
– Я... не знаю...
– А где Тринка?
– Не знаю.
– Она была с тобой, когда на тебя напали?
– Да, минхер. Моя голова... я так странно... себя чувствую...
– Не двигайся, – сказал Дарелл. – Ты тяжело ранен.
– Мне так стыдно...
– На тебя напал профессионал. Тебе нечего стыдиться.
– Но он забрал Тринку...
– Кто забрал ее? Джулиан Уайльд?
– Да. Это он. Теперь я вспомнил. Он вел себя как безумец. Я обещал защищать ее... это ведь моя работа, господин... и не смог. Голова... у меня что-то с глазами... я плохо вижу.
– Лежи спокойно. Тебе нужен врач.
Но Ян снова попытался сесть.
– Я должен найти Тринку. Он забрал ее.
– Ты знаешь, куда он направился?
– В... бункер...
– И где это?
Последовало молчание. Ян сидел с разинутым ртом и его мучительные попытки дышать наполняли каюту какими-то странными звуками. Кровь текла у него по шее и стекала на фуфайку. Он поднял к лицу свою большую руку, пытаясь ее рассмотреть, а затем издал какой-то странный звук. По лицу его пробежала судорога, и через секунду-другую Дарелл понял, что он плачет от стыда.
– Ты можешь идти, Ян?
– Простите меня. Я... да, я смогу.
– Дай я помогу тебе выбраться на палубу.
Это потребовало немалых усилий. Ян падал, поднимался, вновь карабкался по трапу и наконец рухнул вниз лицом на палубе. Почти тут же кто-то с пирса увидел его и тревожно закричал. Дарелл попросил позвать врача и помог Яну перебраться на каменный причал. Это было нелегко. Ян все еще отказывался покидать "Сюзанну".
– Я должен найти Тринку... он забрал ее с собой... он убьет ее...
– Почему он забрал ее с собой? – спросил Дарелл.
– Думаю... в заложницы...
– На чем он уехал?
– На лодке. Он... уехал на лодке.
– На моторной лодке?
– Ja. [6] Маленькая, но очень быстроходная лодка.
– Она приспособлена для плавания в открытом море?
– Оh, ja.[7] Сегодня на ней вполне можно выйти в открытое море... Сегодня довольно спокойно. Ничего не будет.
– Очень хорошо, Ян. Думаю, я знаю, где их найти. А вот и врач, – сказал Дарелл, увидев пожилого доктора из отеля "Гундерхоф", по-хозяйски расталкивающего небольшую толпу на пирсе. На дальнем конце пирса примерно в полусотне метров появился спешивший к ним полицейский в форме. – Теперь я должен тебя покинуть. Мне нужна "Сюзанна", Ян. Ты понимаешь?
– Помогите ей. Помогите Тринке.
– Не беспокойся. Я верну ее.
Дарелл перепрыгнул обратно в кокпит и завел мотор. Тот мгновенно откликнулся. Он быстро отдал швартовы, ощущая на себе изумленные и враждебные взгляды собравшихся, и отчалил. Полицейский побежал, Ян что-то сказал доктору и замахал полицейскому, словно отгоняя того прочь, но Дарелл уже не оглядывался, хотя и услышал пронзительный свисток и окрик, приказывавший ему вернуть яхту в гавань. Он повернул штурвал и "Сюзанна", проскользнув между многочисленными яхтами, стоявшими на якорях, через несколько секунд миновала волнолом и вышла в открытое море.
Было время отлива. В качестве ориентира он воспользовался тонкой полоской дамбы Ваддензее, которая над спокойным морем проступала на горизонте далеко к северу. Ветра не было, и он не стал ставить паруса, но пустил мотор на полную мощность и принялся лавировать среди множества каналов, появившихся теперь там, где вчера они в полной безопасности шли под парусами по чистой воде. Отлив Северного моря превратил этот район в запутанный лабиринт песчаных отмелей, отмеченных буями проходов и узких каналов, и зарослей тростника, где вода и суша сливались в ненадежном союзе.
Весь путь до дамбы Ваддензее занял не больше часа, но показался бесконечным. Возникшее из-за отлива течение помогло "Сюзанне" миновать опасное место в протоках, и когда Дарелл увидел конец дамбы, где они вчера обнаружили тело Мариуса Уайльда, он сменил курс, взяв немного западнее.
Теперь обилие каналов, заросших тростником островов и солоноватых стариц с морской водой затрудняло выбор какого-то определенного ориентира. С палубы яхты он во всех направлениях видел примерно одинаковую картину. Уровень воды в каналах опустился совсем низко, наступил практически полный отлив. Он заглянул в таблицу приливов и отливов, прикрепленную в кокпите возле руля, и понял, что примерно через час начнется прилив. Ему очень хотелось забраться на какую-нибудь смотровую площадку, чтобы оттуда увидеть все повороты и проходы каналов: стоя за штурвалом, он мало что видел за высоким тростником и приземистыми песчаными дюнами, почти полностью скрывавшими от него извилистый путь.
Тут и там мимо "Сюзанны" проплывали разрушенные фундаменты домов и ферм. Канал, по которому он плыл, неожиданно раздвоился на восток и на север, и Дарелл не знал, какой путь избрать. Повинуясь неожиданному импульсу, он выбрал канал, идущий в восточном направлении. Но это оказалось ошибкой. Меньше чем через минуту он почувствовал, что течение ослабевает, а затем увидел, что направляет яхту в замкнутую лагуну с соленой водой, поток воды из которой стремился ему навстречу и тормозил движение. Глубина воды в этом месте была совсем незначительной. Повернув обратно, он почувствовал, как киль слегка царапает по дну. Яхта вздрогнула, мачта качнулась, и стальные штаги запели, как натянутые гитарные струны. Стая диких уток взвилась из тростников, с жутким шумом хлопая крыльями, сделала круг и направилась к западу. Дарелл почувствовал, что попал в западню, оказавшись в окружении нагретых солнцем песчаных островов и болотной травы и потеряв всякую возможность оценить свое местонахождение. В нем нарастали раздражение и ярость.
Время шло столь же неотвратимо, сколь неотвратимо приближалась нижняя точка отлива.
Должна была существовать причина, заставившая Джулиана Уайльда пойти на риск и вернуться в свой номер в отеле "Бордери", а затем захватить Тринку ван Хорн в заложницы. Для чего ему понадобилась заложница? Что творилось у него в голове? Было совершенно очевидно, что голландская служба безопасности предприняла такие шаги, которые вызвали тревогу у преследуемого ими человека. Уайльд прекрасно понимал, что вокруг Амшеллига установлен плотный кордон из вооруженных людей. Но каким образом он собирался бежать? Флаас сказал, что голландское правительство собиралось объявить амнистию. Но были ли какие-то разговоры на эту тему? Дарелл сомневался в этом. Насколько мог себе представить Уайльд с его моралью джунглей и взрывным темпераментом, сеть, созданная вокруг Амшеллига, была предназначена исключительно для одной только цели – найти его, схватить и убить. Совершенно ясно, что у него был какой-то план спасения, и в этот план входило похищение Тринки как заложницы. Будет ли этого достаточно? Дарелл сомневался. Он испытывал давление времени, ведь отлив заканчивался, а когда начнется прилив, будет уже слишком поздно.
Он обязан был немедленно найти бункер "Кассандры".
Дарелл встал, крепко держась за штурвал. Длинный ряд древесных пней, выступавших из песчаных отмелей вдоль прохода, указывал на старый довоенный канал. Он направился в ту сторону, держа курс на запад. Неутомимое пыхтение мотора "Сюзанны" терялось в бесконечности неба и моря и множества песчаных островов. Время от времени на севере появлялись неясные очертания восстановленной дамбы; но это происходило лишь на краткие моменты, с трудом позволявшие ориентироваться. Он не видел ни других лодок, ни других людей. Создавалось впечатление, что он попал в мир, который двадцать лет назад погрузился под воду и теперь поднял свое мертвое изуродованное лицо к небу на короткий миг между отливом и приливом, чтобы вскоре снова скрыться под морской гладью.
Все казалось совершенно безнадежным. Он проплыл по каналу к северу, затем повернул на восток, затем на юг и вернулся к тому месту, которое запомнил по большим пням вдоль канала. Во всяком случае он был уверен, что здесь глубина воды достаточна. И она была достаточна для той рыбацкой лодки, которую братья Уайльды арендовали, чтобы добраться до развалин маяка Гроот Керк.
Он сделал еще круг, теперь уже сознательно разыскивая старый канал. Отлив почти закончился. Его мощный поток в сторону открытого моря потерял свою силу, и править "Сюзанной" стало легче. Дарелл стоял, прижав штурвал ногой, и осматривал унылый ландшафт. К югу расстилался поросший тростником остров, высота которого не превышала двух футов над поверхностью моря. Песчаный холм в трехстах метрах к востоку указывал на разрушенное строение. Но оно имело какую-то удлиненную форму и не походило на маяк. Путь к юго-востоку преграждал невообразимый лабиринт мелких протоков, некоторые из которых были просто ручейками, меняющийся цвет воды в них указывал на подводные препятствия, непреодолимые для "Сюзанны". К северу был виден участок открытой воды, а за ним на морском дне начинались новые препятствия, поросшие тростником.
Он заблудился. Искать здесь развалины маяка без помощи знающего эти места человека было равносильно поиску иголки в стоге сена.
Дарелл сделала еще один круг. Слева берег канала переходил в остров длиною примерно в полмили, лежавший как туша кита в направлении на север – северо-запад. На одном конце он был несколько выше, чем на другом и Дарелл возле этого холмика повернул "Сюзанну", чтобы пристать к берегу. Какое-то время он тихо ругался, увидев, что на избранном им пути вода была покрыта рябью, указывавшей на мелководье. Прохода не было. Так как у него не было возможности воспользоваться яликом или просто проплыть в этой теплой мелкой воде, то не оставалось шансов добраться до высокого конца острова...
– Однако, – подумал он, – ведь Джулиан Уайльд привел рыбацкое судно к какому-то месту, откуда смог отправиться дальше на ялике и затем скрыться из виду. Это могло произойти именно здесь.
В кокпите был бинокль и он им воспользовался, чтобы тщательнее осмотреть дальний конец острова. Бесплодные песчаные дюны, тростники, болотная трава – и затем он увидел такое, что могло быть только творением человеческих рук, – там, где отлив смыл маскирующий слой песка и обнажил круглое основание из красного кирпича.
Маяк Гроот Керк.
Больше он не стал тратить время на размышления. "Сюзанна" продвинулась в канал так далеко, насколько могла, чтобы при этом не сесть на мель, и Дарелл, бросив штурвал, побежал на нос, чтобы отдать якорь. Отлив уже почти прекратился, но его силы еще хватало на то, чтобы держать нос яхты направленным на ближайший остров. Дарелл достал из каюты ружье, которое показывал ему Ян – "ремингтон" калибра. 30-08; убедился, что тот заряжен; захватил из шкафа дополнительную обойму, прыгнул за борт и спустился в воду, держа ружье высоко над головой, чтобы не намочить. Минуту – другую он не мог достать дна и неуклюже плыл к берегу. Затем ноги неожиданно нащупали опору, и он вышел на сухой песок.
Со всех сторон не было ничего, кроме сверкающей пустыни, состоящей из солнца, моря, болот и неба. Во время отлива сюда никто не забредал. Позднее, когда наступит вечер, море вернется обратно, там, где он сейчас стоит, будут плескаться волны и глубина достигнет многих футов – вполне достаточно для большинства яхт, стоящих сейчас на якоре в гавани Амшеллига. Но сейчас он стоит на дне моря – и на многие мили вокруг не видел ни единой живой души.
Не было и никаких признаков ни Кассандры, ни "Валькирии".
Отвернувшись, он двинулся к дальнему концу острова, туда, где как ему показалось, мелькнуло круглое основание разрушенной башни маяка. Длинная дюна, напоминавшая формой тушу кита, закрывала от него другой берег острова, и он дважды осторожно обошел ее, стараясь оставаться незамеченным на тот случай, если Уайльд где-то поблизости. Но на этой стороне из-за тростника и морской травы он почти ничего не видел, и пришлось опять почти бегом вернуться к берегу по твердому песку, понимая, что времени соблюдать все предосторожности уже не остается.
Оглянувшись, он увидел как "Сюзанна" медленно повернулась бортом – отлив наконец-то достиг нижней точки. На таком расстоянии яхта выглядела маленькой и хрупкой.
Затем она исчезла из вида за изгибом берега, а он побежал вниз и обошел основание разрушенного строения. Теперь он был уверен, что это именно то место, где Джулиан Уайльд оставил рыбацкую лодку и отправился в бункер "Кассандры".
Несомненно, руины были остатками старого маяка. Неподалеку под песчаными дюнами угадывались очертания домика смотрителя. Мидии и водоросли всплошную покрывали бетон и кирпич, за исключением тех мест, где их срывало приливное течение.
Никого не было видно.
Поблизости не было видно и другой лодки.
Такой дух запустения и заброшенности витал здесь, что даже морские птицы избегали этого места.
Дарелл остановился, не выпуская ружья из рук. Под жарким солнцем поднимались солоноватые запахи морских водорослей. Издалека донесся приглушенный звук взрыва – на дамбе Ваддензее продолжались строительные работы. Тот мир, казалось, принадлежал другому столетию, будучи отделен от этого мира побелевшими корявыми пнями деревьев, словно сошедшими с картины сюрреалиста, и основанием старого маяка с неровными краями и полукруглой дверью, засыпанной песком...
На ровном песке были отчетливо видны отпечатки ног Тринки и другие отпечатки – тяжелых мужских башмаков, которые вели к двери маяка.
Дарелл замер.
У него было такое чувство, что за ним кто-то наблюдает.
Он медленно огляделся вокруг, но ничего не увидел.
Дарелл отметил, что следы не вели внутрь маяка. Они повернули налево в сторону моря и исчезли за дюной позади развалин.
Он двинулся в том направлении.
На подъеме, там, где почва была покрыта морской травой, гнувшейся под порывами ветра, следы исчезли. Часть острова, выступавшая из воды позади маяка, была немного выше остального ландшафта, и длинная прямая линия, идущая к западному берегу, выглядела слишком точной и правильной, чтобы быть естественным образованием. Повернувшись, он обошел плоскую верхушку и осмотрел море. Все сходилось. Он стоял на вершине старых оборонительных сооружений, бункеров и опорных стен, построенных нацистами во время оккупации для борьбы с англичанами в Северном море.
Ему захотелось окликнуть Тринку, но мешали тишина и уединение этого места. Дальше он пошел, держа ружье наготове.
Однако оружие ему не понадобилось.
В полусотне метров за руинами маяка он увидел лопату, груду песка и блеск рыжего от ржавчины металла на зеленом с золотом фоне морских просторов. На какое-то мгновение он остановился перед мощной дверью, встроенной в верхушку бункера.
Дарелл сразу понял – это именно то, за чем он охотился.
Именно то место, поиски которого погубили Пита ван Хорна; место, ставшее причиной смерти генерала фон Витталя, и О'Кифи, и ни в чем не повинных рыбаков из Доорна. Именно то место, о котором думали тысячи людей в стратегических разведках многих стран, думали со страхом в сердце из-за хранившейся здесь смертельной чумы.
Внутри было темно, вниз вели узкие каменные ступеньки. Дарелл не захватил с собой с яхты фонарик. Он медленно вошел внутрь, понимая, насколько опасно выделяется его силуэт на фоне неба и как хорошо он виден тому, кто притаился в ожидании внизу. Но ничего не произошло. Его появление никого не обеспокоило.
В воздухе стоял солоноватый запах морских водорослей, на внутренних стенах бункера за годы наросли какая-то слизь и мох. В конце лестницы Дарелл неожиданно оказался перед врезанной в стену дверью. Плотные резиновые прокладки, которыми были снабжены как дверная коробка, так и сама дверь, обеспечивали надежную герметичность внутреннего помещения. Чтобы открыть, понадобилось изрядно подналечь, но когда резиновые прокладки уступили, дверь легко повернулась на хорошо смазанных петлях.
Внутри его поджидала тьма.
Если здесь и существовала раньше какая-то система освещения, то она давно вышла из строя. Нужно было возвращаться на яхту за фонариком. Скудные лучи солнечного света, проникавшие внутрь, позволяли рассмотреть белую кирпичную стену, металлический стол, покрытый резиной пол и поблескивающее лабораторное оборудование...
Его охватило давящее чувство страха, словно в ловушке. Больше пятнадцати лет эта комната сопротивлялась морю, приливным течениям и штормам. Воздух был сухим и немного затхлым, пахло резиной и дезинфекцией. И все же...
Он хотел уже повернуть обратно, выбраться на солнце и ветер и снова увидеть открытый океан. Но его остановил слабый приглушенный шум, доносившийся откуда-то справа из темноты.
Дарелл вскинул ружье наизготовку и осторожно повернулся в ту сторону, однако ничего не увидел. Теперь свет позади на лестнице казался еще ярче, а тьма перед ним еще плотнее.
– Тринка? – осторожно спросил он.
Глухой шум настойчиво повторялся.
Это была она.
Связанная по рукам и ногам, она сидела с кляпом во рту на резиновом полу справа от лестницы. Дарелл разглядел блеск ее широко раскрытых глаз, белизну блузки. Он опустил ружье, но не двинулся к ней.
– Ты одна?
Она энергично закивала.
– А Джулиан Уайльд здесь?
Она отрицательно покачала головой.
– Он оставил тебя здесь одну?
Тринка снова утвердительно кивнула.
Дарелл приблизился к ней и развязал опутывавшие ее веревки. Лицо девушки проступало бледным пятном. В воздухе пахло плесенью, но когда он опустился рядом с ней на колени, то смог ощутить свежесть ее тела. Он сорвал белую тряпку, затыкавшую ей рот, и она закашлялась, а потом прошептала:
– Здесь нельзя оставаться. Нужно быстрее подниматься наверх. Выбираться отсюда. Дверь... он сумасшедший... он может прятаться где-то снаружи...
Он подхватил ее и прижал к груди. Затем стал подниматься по лестнице, и сердце его отчаянно билось в предчувствии несчастья. Если Уайльд где-то снаружи и захлопнет герметическую дверь, то они оба будут погребены здесь...
Затем он опять увидел солнечный свет над головой, голубой купол неба, белые облака, бегущие в рамке входного люка. Ощущение опасности стало еще острее. Если они окажутся запертыми в этой тюрьме, то все будет кончено. Он понимал, что идет на риск, спускаясь сюда, но полагал, что Уайльд может быть внутри – а если он все еще находится наверху и поджидает, когда жертва войдет в ловушку...
Дарелл выскочил на лестницу, миновав герметически закрывающуюся дверь, и остановился на покрытых мхом ступенях, чтобы перевести дух.
– Подожди минутку, – сказал он. – Я забыл ружье.
– Скорее, Сэм.
Он отпустил девушку и торопливо нырнул внутрь. Теперь можно было получше рассмотреть внутренность бункера. Насколько он мог заметить, там было очень чисто. Подхватив ружье, которое он бросил на пол, освобождая Тринку, Дарелл оглядел аккуратные полки, шедшие вдоль трех стен лаборатории, и заметил, что все они пусты. Столы с бакелитовым покрытием, шкафы из нержавеющей стали, реторты, горелки и небольшие печи выглядели относительно новыми. В таинственном мраке удалось различить еще одну дверь, ведущую в следующее помещение, но темнота была слишком плотна, чтобы пытаться туда проникнуть.
Именно здесь выращивали и пестовали вирус "Кассандра", здесь его готовили для мрачной мести. Здесь вирус концентрировали и упаковывали в аккуратные емкости, чтобы быть готовыми к дню отчаянной атаки по приказу безумца, бесчеловечность которого была непредсказуемой. Он почувствовал, как по спине его пробежала холодная дрожь. Если в этой комнате и находились образцы вируса "Кассандра", то теперь они исчезли. Джулиан Уайльд забрал все.
У него было достаточно этой заразы, чтобы уничтожить половину Европы; пожалуй, даже достаточно, чтобы погубить большую часть населения земного шара.
Дарелл поспешил обратно к лестнице. Тринка выбралась из люка на солнечный свет и избавлялась от оставшихся веревок. Дарелл опустился рядом на колени и поспешно освободил ее лодыжки и запястья.
– Теперь все в порядке? – тихо спросил он.
Ее била крупная дрожь.
– Не знаю. Не думаю, что я очень испугалась, когда оказалась там внизу, в этой ловушке... Я старалась не поддаваться страху, иначе... иначе сошла бы с ума, думая об этом...
– Успокойся, – сказал он.
– Понимаю. Сейчас все будет в порядке. Но я думала, что я... я думала, что утону там или задохнусь. Чувствовала себя такой беспомощной. Я представляла себе, как все это произойдет, и... а который теперь час?
– Уже третий.
– Стало быть, я просидела там около четырех часов.
– Он собирался тебя там бросить?
Она кивнула, закашлялась и снова кивнула. Затем потерла горло кончиками пальцев.
– Он сказал, что вернется, но я не поверила.
– Ты не ранена?
– Нет.
– Зачем он забрал тебя сюда?
– Он хотел договориться с инспектором Флаасом – чтобы ему позволили уйти. Сказал, что я буду двойной гарантией его безопасности. Но он не думал, что инспектор Флаас сумеет вовремя добраться сюда, чтобы помочь мне. Он смеялся надо мной и говорил, что я из тех дураков, которые пытаются его остановить.
– Хорошо, Тринка. По крайней мере, теперь ты в безопасности.
– Нет, еще не все в порядке. И уже никогда не будет все в порядке. По крайней мере для меня.
– Мы поймаем его, можешь быть уверена.
– Не думаю. Мне кажется, он добьется своего, – как-то безразлично сказала она. – В нем есть что-то, что меня пугает... Вот увидишь, он получит свои деньги и исчезнет. У него все спланировано. Он был очень разговорчив в бункере, пока вычищал его содержимое.
– Я заметил, что он все забрал.
– Да. Он уже давно и весьма детально разработал свой план. Он получит деньги в Швейцарии и исчезнет. После этого никто не сможет его опознать. Он станет богат. Но у него очень странное отношение к миру. Нацисты добились того, что у него сложилось совершенно искаженное представление об окружающих людях. Он ненавидит каждого. Всех нас. Его совершенно не волнует, если все мы погибнем. И еще он говорил о своем брате Мариусе, о том, что отомстит за него...
– Ты уже можешь идти? – перебил ее Дарелл. – Как ноги?
– Болят, но я думаю, это из-за нарушенного кровообращения.
– Разотри их, – велел он. – Посильнее.
Она принялась растирать ноги. На щеке у нее было грязное пятно, мягкие темные волосы растрепаны. В глазах застыло странное выражение. Несомненно, часы, проведенные ею в бункере под землей в ожидании смерти, были мукой. Она продолжала дрожать, хотя солнце еще грело. Однако ветерок с моря усилился и он обнял ее, а она, все еще дрожа, как ребенок, прижалась к нему. Тело ее было таким теплым, благоухающим и желанным... Он помог ей подняться на ноги и она оперлась на его плечо.
– Вот именно, но...
– Благодарю вас, – сказал Дарелл. – До свидания.
И повесил трубку.
Чтобы скрыться в толпе от людей Флааса, Дарелл поехал в Амшеллиг автобусом отеля "Гундерхоф". В Амшеллиге он вышел на причале и зашагал к месту стоянки "Сюзанны". Где бы та не была прежде, сейчас она снова оказалась на месте.
Несколько рыбаков в шортах и вязаных рубашках ловили рыбу с конца каменного мола. Проехал мороженщик со своей тележкой, за которой бежали дети. Пригревало полуденное солнце. "Сюзанна" стояла на якоре против пирса, к которому швартовался паром на Шеерсплаат, но сейчас его не было, и вообще в этом районе не было никакого движения. Царапины на борту яхты тщательно закрасили, палубу вымыли, паруса аккуратно свернули. Когда Дарелл перешагнул через леера, ему показалось, что на борту никого нет.
– Тринка, – позвал он.
Гавань откликнулась шумом подвесного мотора, гулом голосов над водой, звуками дорожного движения. Но яхта, казалось, уснула.
– Ян?
Ответа не последовало.
Он повернул к люку надстройки, спустился вниз по узкому трапу и остановился в центре помещения, служившего столовой. Свет, проникавший сквозь узкие иллюминаторы, казался зеленым из-за бликов от морских волн. По потолку и сверкающему полированному столу бежала легкая рябь. Миновав крошечный камбуз, Дарелл обнаружил, что дверь в переднюю каюту, принадлежащую Тринке, заперта.
– Тринка, – опять позвал он.
В ответ – тишина.
Он подергал бронзовую дверную ручку, повернул ее, попытался толкнуть дверь, приоткрыл примерно на дюйм, почувствовал, что она на что-то наткнулась, подалась еще на дюйм, но тут окончательно застряла. Дарелл отступил. Яхту качнуло на волне от проходившего судна. Он снова позвал Тринку, а затем изо всей силы навалился на дверь плечом. Та опять подалась, совсем немного, однако этого стало достаточно, чтобы увидеть мужскую руку на полу между косяком и дверью.
Навалившись на дверь всем своим весом, он услышал за ней продолжительный стон; дверь тем временем подалась еще немного, что позволило ему проскользнуть внутрь. При этом он чуть было не наступил на руку Яна Гюнтера, однако с трудом удержал равновесие и оглядел каюту Тринки.
Той здесь не было. Он снова взглянул на крупное тело Яна Гюнтера, загораживавшее проход, затем перешагнул зеленый солнечный луч, проникавший через маленький иллюминатор, и распахнул узкую дверь в носовой отсек. Пусто. Никого не было и в крохотной душевой кабинке.
– Ян, ты слышишь меня? – осторожно спросил он.
Ясно было, что голландец тяжело ранен. Раскрытые глаза его смотрели куда-то в пространство, на лбу багровела глубокая ссадина, рана на затылке продолжала сильно кровоточить. Он застонал и попытался сесть, но снова рухнул.
– Ты узнаешь меня, Ян? – спросил Дарелл.
– Да, минхер.
– Что с тобой случилось?
– Я... не знаю...
– А где Тринка?
– Не знаю.
– Она была с тобой, когда на тебя напали?
– Да, минхер. Моя голова... я так странно... себя чувствую...
– Не двигайся, – сказал Дарелл. – Ты тяжело ранен.
– Мне так стыдно...
– На тебя напал профессионал. Тебе нечего стыдиться.
– Но он забрал Тринку...
– Кто забрал ее? Джулиан Уайльд?
– Да. Это он. Теперь я вспомнил. Он вел себя как безумец. Я обещал защищать ее... это ведь моя работа, господин... и не смог. Голова... у меня что-то с глазами... я плохо вижу.
– Лежи спокойно. Тебе нужен врач.
Но Ян снова попытался сесть.
– Я должен найти Тринку. Он забрал ее.
– Ты знаешь, куда он направился?
– В... бункер...
– И где это?
Последовало молчание. Ян сидел с разинутым ртом и его мучительные попытки дышать наполняли каюту какими-то странными звуками. Кровь текла у него по шее и стекала на фуфайку. Он поднял к лицу свою большую руку, пытаясь ее рассмотреть, а затем издал какой-то странный звук. По лицу его пробежала судорога, и через секунду-другую Дарелл понял, что он плачет от стыда.
– Ты можешь идти, Ян?
– Простите меня. Я... да, я смогу.
– Дай я помогу тебе выбраться на палубу.
Это потребовало немалых усилий. Ян падал, поднимался, вновь карабкался по трапу и наконец рухнул вниз лицом на палубе. Почти тут же кто-то с пирса увидел его и тревожно закричал. Дарелл попросил позвать врача и помог Яну перебраться на каменный причал. Это было нелегко. Ян все еще отказывался покидать "Сюзанну".
– Я должен найти Тринку... он забрал ее с собой... он убьет ее...
– Почему он забрал ее с собой? – спросил Дарелл.
– Думаю... в заложницы...
– На чем он уехал?
– На лодке. Он... уехал на лодке.
– На моторной лодке?
– Ja. [6] Маленькая, но очень быстроходная лодка.
– Она приспособлена для плавания в открытом море?
– Оh, ja.[7] Сегодня на ней вполне можно выйти в открытое море... Сегодня довольно спокойно. Ничего не будет.
– Очень хорошо, Ян. Думаю, я знаю, где их найти. А вот и врач, – сказал Дарелл, увидев пожилого доктора из отеля "Гундерхоф", по-хозяйски расталкивающего небольшую толпу на пирсе. На дальнем конце пирса примерно в полусотне метров появился спешивший к ним полицейский в форме. – Теперь я должен тебя покинуть. Мне нужна "Сюзанна", Ян. Ты понимаешь?
– Помогите ей. Помогите Тринке.
– Не беспокойся. Я верну ее.
Дарелл перепрыгнул обратно в кокпит и завел мотор. Тот мгновенно откликнулся. Он быстро отдал швартовы, ощущая на себе изумленные и враждебные взгляды собравшихся, и отчалил. Полицейский побежал, Ян что-то сказал доктору и замахал полицейскому, словно отгоняя того прочь, но Дарелл уже не оглядывался, хотя и услышал пронзительный свисток и окрик, приказывавший ему вернуть яхту в гавань. Он повернул штурвал и "Сюзанна", проскользнув между многочисленными яхтами, стоявшими на якорях, через несколько секунд миновала волнолом и вышла в открытое море.
Было время отлива. В качестве ориентира он воспользовался тонкой полоской дамбы Ваддензее, которая над спокойным морем проступала на горизонте далеко к северу. Ветра не было, и он не стал ставить паруса, но пустил мотор на полную мощность и принялся лавировать среди множества каналов, появившихся теперь там, где вчера они в полной безопасности шли под парусами по чистой воде. Отлив Северного моря превратил этот район в запутанный лабиринт песчаных отмелей, отмеченных буями проходов и узких каналов, и зарослей тростника, где вода и суша сливались в ненадежном союзе.
Весь путь до дамбы Ваддензее занял не больше часа, но показался бесконечным. Возникшее из-за отлива течение помогло "Сюзанне" миновать опасное место в протоках, и когда Дарелл увидел конец дамбы, где они вчера обнаружили тело Мариуса Уайльда, он сменил курс, взяв немного западнее.
Теперь обилие каналов, заросших тростником островов и солоноватых стариц с морской водой затрудняло выбор какого-то определенного ориентира. С палубы яхты он во всех направлениях видел примерно одинаковую картину. Уровень воды в каналах опустился совсем низко, наступил практически полный отлив. Он заглянул в таблицу приливов и отливов, прикрепленную в кокпите возле руля, и понял, что примерно через час начнется прилив. Ему очень хотелось забраться на какую-нибудь смотровую площадку, чтобы оттуда увидеть все повороты и проходы каналов: стоя за штурвалом, он мало что видел за высоким тростником и приземистыми песчаными дюнами, почти полностью скрывавшими от него извилистый путь.
Тут и там мимо "Сюзанны" проплывали разрушенные фундаменты домов и ферм. Канал, по которому он плыл, неожиданно раздвоился на восток и на север, и Дарелл не знал, какой путь избрать. Повинуясь неожиданному импульсу, он выбрал канал, идущий в восточном направлении. Но это оказалось ошибкой. Меньше чем через минуту он почувствовал, что течение ослабевает, а затем увидел, что направляет яхту в замкнутую лагуну с соленой водой, поток воды из которой стремился ему навстречу и тормозил движение. Глубина воды в этом месте была совсем незначительной. Повернув обратно, он почувствовал, как киль слегка царапает по дну. Яхта вздрогнула, мачта качнулась, и стальные штаги запели, как натянутые гитарные струны. Стая диких уток взвилась из тростников, с жутким шумом хлопая крыльями, сделала круг и направилась к западу. Дарелл почувствовал, что попал в западню, оказавшись в окружении нагретых солнцем песчаных островов и болотной травы и потеряв всякую возможность оценить свое местонахождение. В нем нарастали раздражение и ярость.
Время шло столь же неотвратимо, сколь неотвратимо приближалась нижняя точка отлива.
Должна была существовать причина, заставившая Джулиана Уайльда пойти на риск и вернуться в свой номер в отеле "Бордери", а затем захватить Тринку ван Хорн в заложницы. Для чего ему понадобилась заложница? Что творилось у него в голове? Было совершенно очевидно, что голландская служба безопасности предприняла такие шаги, которые вызвали тревогу у преследуемого ими человека. Уайльд прекрасно понимал, что вокруг Амшеллига установлен плотный кордон из вооруженных людей. Но каким образом он собирался бежать? Флаас сказал, что голландское правительство собиралось объявить амнистию. Но были ли какие-то разговоры на эту тему? Дарелл сомневался в этом. Насколько мог себе представить Уайльд с его моралью джунглей и взрывным темпераментом, сеть, созданная вокруг Амшеллига, была предназначена исключительно для одной только цели – найти его, схватить и убить. Совершенно ясно, что у него был какой-то план спасения, и в этот план входило похищение Тринки как заложницы. Будет ли этого достаточно? Дарелл сомневался. Он испытывал давление времени, ведь отлив заканчивался, а когда начнется прилив, будет уже слишком поздно.
Он обязан был немедленно найти бункер "Кассандры".
Дарелл встал, крепко держась за штурвал. Длинный ряд древесных пней, выступавших из песчаных отмелей вдоль прохода, указывал на старый довоенный канал. Он направился в ту сторону, держа курс на запад. Неутомимое пыхтение мотора "Сюзанны" терялось в бесконечности неба и моря и множества песчаных островов. Время от времени на севере появлялись неясные очертания восстановленной дамбы; но это происходило лишь на краткие моменты, с трудом позволявшие ориентироваться. Он не видел ни других лодок, ни других людей. Создавалось впечатление, что он попал в мир, который двадцать лет назад погрузился под воду и теперь поднял свое мертвое изуродованное лицо к небу на короткий миг между отливом и приливом, чтобы вскоре снова скрыться под морской гладью.
Все казалось совершенно безнадежным. Он проплыл по каналу к северу, затем повернул на восток, затем на юг и вернулся к тому месту, которое запомнил по большим пням вдоль канала. Во всяком случае он был уверен, что здесь глубина воды достаточна. И она была достаточна для той рыбацкой лодки, которую братья Уайльды арендовали, чтобы добраться до развалин маяка Гроот Керк.
Он сделал еще круг, теперь уже сознательно разыскивая старый канал. Отлив почти закончился. Его мощный поток в сторону открытого моря потерял свою силу, и править "Сюзанной" стало легче. Дарелл стоял, прижав штурвал ногой, и осматривал унылый ландшафт. К югу расстилался поросший тростником остров, высота которого не превышала двух футов над поверхностью моря. Песчаный холм в трехстах метрах к востоку указывал на разрушенное строение. Но оно имело какую-то удлиненную форму и не походило на маяк. Путь к юго-востоку преграждал невообразимый лабиринт мелких протоков, некоторые из которых были просто ручейками, меняющийся цвет воды в них указывал на подводные препятствия, непреодолимые для "Сюзанны". К северу был виден участок открытой воды, а за ним на морском дне начинались новые препятствия, поросшие тростником.
Он заблудился. Искать здесь развалины маяка без помощи знающего эти места человека было равносильно поиску иголки в стоге сена.
Дарелл сделала еще один круг. Слева берег канала переходил в остров длиною примерно в полмили, лежавший как туша кита в направлении на север – северо-запад. На одном конце он был несколько выше, чем на другом и Дарелл возле этого холмика повернул "Сюзанну", чтобы пристать к берегу. Какое-то время он тихо ругался, увидев, что на избранном им пути вода была покрыта рябью, указывавшей на мелководье. Прохода не было. Так как у него не было возможности воспользоваться яликом или просто проплыть в этой теплой мелкой воде, то не оставалось шансов добраться до высокого конца острова...
– Однако, – подумал он, – ведь Джулиан Уайльд привел рыбацкое судно к какому-то месту, откуда смог отправиться дальше на ялике и затем скрыться из виду. Это могло произойти именно здесь.
В кокпите был бинокль и он им воспользовался, чтобы тщательнее осмотреть дальний конец острова. Бесплодные песчаные дюны, тростники, болотная трава – и затем он увидел такое, что могло быть только творением человеческих рук, – там, где отлив смыл маскирующий слой песка и обнажил круглое основание из красного кирпича.
Маяк Гроот Керк.
Больше он не стал тратить время на размышления. "Сюзанна" продвинулась в канал так далеко, насколько могла, чтобы при этом не сесть на мель, и Дарелл, бросив штурвал, побежал на нос, чтобы отдать якорь. Отлив уже почти прекратился, но его силы еще хватало на то, чтобы держать нос яхты направленным на ближайший остров. Дарелл достал из каюты ружье, которое показывал ему Ян – "ремингтон" калибра. 30-08; убедился, что тот заряжен; захватил из шкафа дополнительную обойму, прыгнул за борт и спустился в воду, держа ружье высоко над головой, чтобы не намочить. Минуту – другую он не мог достать дна и неуклюже плыл к берегу. Затем ноги неожиданно нащупали опору, и он вышел на сухой песок.
Со всех сторон не было ничего, кроме сверкающей пустыни, состоящей из солнца, моря, болот и неба. Во время отлива сюда никто не забредал. Позднее, когда наступит вечер, море вернется обратно, там, где он сейчас стоит, будут плескаться волны и глубина достигнет многих футов – вполне достаточно для большинства яхт, стоящих сейчас на якоре в гавани Амшеллига. Но сейчас он стоит на дне моря – и на многие мили вокруг не видел ни единой живой души.
Не было и никаких признаков ни Кассандры, ни "Валькирии".
Отвернувшись, он двинулся к дальнему концу острова, туда, где как ему показалось, мелькнуло круглое основание разрушенной башни маяка. Длинная дюна, напоминавшая формой тушу кита, закрывала от него другой берег острова, и он дважды осторожно обошел ее, стараясь оставаться незамеченным на тот случай, если Уайльд где-то поблизости. Но на этой стороне из-за тростника и морской травы он почти ничего не видел, и пришлось опять почти бегом вернуться к берегу по твердому песку, понимая, что времени соблюдать все предосторожности уже не остается.
Оглянувшись, он увидел как "Сюзанна" медленно повернулась бортом – отлив наконец-то достиг нижней точки. На таком расстоянии яхта выглядела маленькой и хрупкой.
Затем она исчезла из вида за изгибом берега, а он побежал вниз и обошел основание разрушенного строения. Теперь он был уверен, что это именно то место, где Джулиан Уайльд оставил рыбацкую лодку и отправился в бункер "Кассандры".
Несомненно, руины были остатками старого маяка. Неподалеку под песчаными дюнами угадывались очертания домика смотрителя. Мидии и водоросли всплошную покрывали бетон и кирпич, за исключением тех мест, где их срывало приливное течение.
Никого не было видно.
Поблизости не было видно и другой лодки.
Такой дух запустения и заброшенности витал здесь, что даже морские птицы избегали этого места.
Дарелл остановился, не выпуская ружья из рук. Под жарким солнцем поднимались солоноватые запахи морских водорослей. Издалека донесся приглушенный звук взрыва – на дамбе Ваддензее продолжались строительные работы. Тот мир, казалось, принадлежал другому столетию, будучи отделен от этого мира побелевшими корявыми пнями деревьев, словно сошедшими с картины сюрреалиста, и основанием старого маяка с неровными краями и полукруглой дверью, засыпанной песком...
На ровном песке были отчетливо видны отпечатки ног Тринки и другие отпечатки – тяжелых мужских башмаков, которые вели к двери маяка.
Дарелл замер.
У него было такое чувство, что за ним кто-то наблюдает.
Он медленно огляделся вокруг, но ничего не увидел.
Дарелл отметил, что следы не вели внутрь маяка. Они повернули налево в сторону моря и исчезли за дюной позади развалин.
Он двинулся в том направлении.
На подъеме, там, где почва была покрыта морской травой, гнувшейся под порывами ветра, следы исчезли. Часть острова, выступавшая из воды позади маяка, была немного выше остального ландшафта, и длинная прямая линия, идущая к западному берегу, выглядела слишком точной и правильной, чтобы быть естественным образованием. Повернувшись, он обошел плоскую верхушку и осмотрел море. Все сходилось. Он стоял на вершине старых оборонительных сооружений, бункеров и опорных стен, построенных нацистами во время оккупации для борьбы с англичанами в Северном море.
Ему захотелось окликнуть Тринку, но мешали тишина и уединение этого места. Дальше он пошел, держа ружье наготове.
Однако оружие ему не понадобилось.
В полусотне метров за руинами маяка он увидел лопату, груду песка и блеск рыжего от ржавчины металла на зеленом с золотом фоне морских просторов. На какое-то мгновение он остановился перед мощной дверью, встроенной в верхушку бункера.
Дарелл сразу понял – это именно то, за чем он охотился.
Именно то место, поиски которого погубили Пита ван Хорна; место, ставшее причиной смерти генерала фон Витталя, и О'Кифи, и ни в чем не повинных рыбаков из Доорна. Именно то место, о котором думали тысячи людей в стратегических разведках многих стран, думали со страхом в сердце из-за хранившейся здесь смертельной чумы.
Внутри было темно, вниз вели узкие каменные ступеньки. Дарелл не захватил с собой с яхты фонарик. Он медленно вошел внутрь, понимая, насколько опасно выделяется его силуэт на фоне неба и как хорошо он виден тому, кто притаился в ожидании внизу. Но ничего не произошло. Его появление никого не обеспокоило.
В воздухе стоял солоноватый запах морских водорослей, на внутренних стенах бункера за годы наросли какая-то слизь и мох. В конце лестницы Дарелл неожиданно оказался перед врезанной в стену дверью. Плотные резиновые прокладки, которыми были снабжены как дверная коробка, так и сама дверь, обеспечивали надежную герметичность внутреннего помещения. Чтобы открыть, понадобилось изрядно подналечь, но когда резиновые прокладки уступили, дверь легко повернулась на хорошо смазанных петлях.
Внутри его поджидала тьма.
Если здесь и существовала раньше какая-то система освещения, то она давно вышла из строя. Нужно было возвращаться на яхту за фонариком. Скудные лучи солнечного света, проникавшие внутрь, позволяли рассмотреть белую кирпичную стену, металлический стол, покрытый резиной пол и поблескивающее лабораторное оборудование...
Его охватило давящее чувство страха, словно в ловушке. Больше пятнадцати лет эта комната сопротивлялась морю, приливным течениям и штормам. Воздух был сухим и немного затхлым, пахло резиной и дезинфекцией. И все же...
Он хотел уже повернуть обратно, выбраться на солнце и ветер и снова увидеть открытый океан. Но его остановил слабый приглушенный шум, доносившийся откуда-то справа из темноты.
Дарелл вскинул ружье наизготовку и осторожно повернулся в ту сторону, однако ничего не увидел. Теперь свет позади на лестнице казался еще ярче, а тьма перед ним еще плотнее.
– Тринка? – осторожно спросил он.
Глухой шум настойчиво повторялся.
Это была она.
Связанная по рукам и ногам, она сидела с кляпом во рту на резиновом полу справа от лестницы. Дарелл разглядел блеск ее широко раскрытых глаз, белизну блузки. Он опустил ружье, но не двинулся к ней.
– Ты одна?
Она энергично закивала.
– А Джулиан Уайльд здесь?
Она отрицательно покачала головой.
– Он оставил тебя здесь одну?
Тринка снова утвердительно кивнула.
Дарелл приблизился к ней и развязал опутывавшие ее веревки. Лицо девушки проступало бледным пятном. В воздухе пахло плесенью, но когда он опустился рядом с ней на колени, то смог ощутить свежесть ее тела. Он сорвал белую тряпку, затыкавшую ей рот, и она закашлялась, а потом прошептала:
– Здесь нельзя оставаться. Нужно быстрее подниматься наверх. Выбираться отсюда. Дверь... он сумасшедший... он может прятаться где-то снаружи...
Он подхватил ее и прижал к груди. Затем стал подниматься по лестнице, и сердце его отчаянно билось в предчувствии несчастья. Если Уайльд где-то снаружи и захлопнет герметическую дверь, то они оба будут погребены здесь...
Затем он опять увидел солнечный свет над головой, голубой купол неба, белые облака, бегущие в рамке входного люка. Ощущение опасности стало еще острее. Если они окажутся запертыми в этой тюрьме, то все будет кончено. Он понимал, что идет на риск, спускаясь сюда, но полагал, что Уайльд может быть внутри – а если он все еще находится наверху и поджидает, когда жертва войдет в ловушку...
Дарелл выскочил на лестницу, миновав герметически закрывающуюся дверь, и остановился на покрытых мхом ступенях, чтобы перевести дух.
– Подожди минутку, – сказал он. – Я забыл ружье.
– Скорее, Сэм.
Он отпустил девушку и торопливо нырнул внутрь. Теперь можно было получше рассмотреть внутренность бункера. Насколько он мог заметить, там было очень чисто. Подхватив ружье, которое он бросил на пол, освобождая Тринку, Дарелл оглядел аккуратные полки, шедшие вдоль трех стен лаборатории, и заметил, что все они пусты. Столы с бакелитовым покрытием, шкафы из нержавеющей стали, реторты, горелки и небольшие печи выглядели относительно новыми. В таинственном мраке удалось различить еще одну дверь, ведущую в следующее помещение, но темнота была слишком плотна, чтобы пытаться туда проникнуть.
Именно здесь выращивали и пестовали вирус "Кассандра", здесь его готовили для мрачной мести. Здесь вирус концентрировали и упаковывали в аккуратные емкости, чтобы быть готовыми к дню отчаянной атаки по приказу безумца, бесчеловечность которого была непредсказуемой. Он почувствовал, как по спине его пробежала холодная дрожь. Если в этой комнате и находились образцы вируса "Кассандра", то теперь они исчезли. Джулиан Уайльд забрал все.
У него было достаточно этой заразы, чтобы уничтожить половину Европы; пожалуй, даже достаточно, чтобы погубить большую часть населения земного шара.
Дарелл поспешил обратно к лестнице. Тринка выбралась из люка на солнечный свет и избавлялась от оставшихся веревок. Дарелл опустился рядом на колени и поспешно освободил ее лодыжки и запястья.
– Теперь все в порядке? – тихо спросил он.
Ее била крупная дрожь.
– Не знаю. Не думаю, что я очень испугалась, когда оказалась там внизу, в этой ловушке... Я старалась не поддаваться страху, иначе... иначе сошла бы с ума, думая об этом...
– Успокойся, – сказал он.
– Понимаю. Сейчас все будет в порядке. Но я думала, что я... я думала, что утону там или задохнусь. Чувствовала себя такой беспомощной. Я представляла себе, как все это произойдет, и... а который теперь час?
– Уже третий.
– Стало быть, я просидела там около четырех часов.
– Он собирался тебя там бросить?
Она кивнула, закашлялась и снова кивнула. Затем потерла горло кончиками пальцев.
– Он сказал, что вернется, но я не поверила.
– Ты не ранена?
– Нет.
– Зачем он забрал тебя сюда?
– Он хотел договориться с инспектором Флаасом – чтобы ему позволили уйти. Сказал, что я буду двойной гарантией его безопасности. Но он не думал, что инспектор Флаас сумеет вовремя добраться сюда, чтобы помочь мне. Он смеялся надо мной и говорил, что я из тех дураков, которые пытаются его остановить.
– Хорошо, Тринка. По крайней мере, теперь ты в безопасности.
– Нет, еще не все в порядке. И уже никогда не будет все в порядке. По крайней мере для меня.
– Мы поймаем его, можешь быть уверена.
– Не думаю. Мне кажется, он добьется своего, – как-то безразлично сказала она. – В нем есть что-то, что меня пугает... Вот увидишь, он получит свои деньги и исчезнет. У него все спланировано. Он был очень разговорчив в бункере, пока вычищал его содержимое.
– Я заметил, что он все забрал.
– Да. Он уже давно и весьма детально разработал свой план. Он получит деньги в Швейцарии и исчезнет. После этого никто не сможет его опознать. Он станет богат. Но у него очень странное отношение к миру. Нацисты добились того, что у него сложилось совершенно искаженное представление об окружающих людях. Он ненавидит каждого. Всех нас. Его совершенно не волнует, если все мы погибнем. И еще он говорил о своем брате Мариусе, о том, что отомстит за него...
– Ты уже можешь идти? – перебил ее Дарелл. – Как ноги?
– Болят, но я думаю, это из-за нарушенного кровообращения.
– Разотри их, – велел он. – Посильнее.
Она принялась растирать ноги. На щеке у нее было грязное пятно, мягкие темные волосы растрепаны. В глазах застыло странное выражение. Несомненно, часы, проведенные ею в бункере под землей в ожидании смерти, были мукой. Она продолжала дрожать, хотя солнце еще грело. Однако ветерок с моря усилился и он обнял ее, а она, все еще дрожа, как ребенок, прижалась к нему. Тело ее было таким теплым, благоухающим и желанным... Он помог ей подняться на ноги и она оперлась на его плечо.