– Но она там была! Я знаю, что она... – Голос голландца сорвался на крик, потом вдруг затих. Грудь его тяжело вздымалась, затем несколько успокоилась, словно силы его иссякли. Дарелл оставался недвижим. Снаружи доносились пронзительные крики детей, игравших в тени кленов вдоль берегов канала. Мимо, тарахтя мотором, проплывала баржа. Он снова взглянул на грудь Пита. Тот не дышал, глаза его закатились. Дарелл ждал. Затем грудь Пита еще раз дрогнула в последнем усилии и выпученные глаза вновь нашли Дарелла. – Ты должен поехать в Амшеллиг, а оттуда на остров в провинции Шеерсплаат. Тебе понадобится лодка. В этом сумеречном свете... ты увидишь, что это дикая страна в странном море... ты должен найти его и женщину, Кассандру...
– Кого найти, Пит?
– Уайльда. Джулиана Уайльда. И его брата Мариуса.
– Кто они такие?
– Джулиан открыл ящик. И он готов разнести смерть по всему миру. Пять человек там умерли, чтобы подтвердить его могущество. Причем люди не знают, почему они умерли. Никакой врач не смог бы им помочь. Он нашел бункер, то место, которое мы все это время разыскивали. Жители деревни перепуганы... и плотина рухнула...
Какое-то время он бормотал нечто неразборчивое.
– Этот ящик, или бункер, он находится в Шеерсплаат? Где это, Пит?
– В море... когда поднимается туман... и когда загорается свет Гроот Керк...
Последовала пауза.
– Пит! Как же это с тобой случилось? Ведь тебе говорили, чтобы ты был осторожен. Ты же знал об опасности, правда?
– Да, я знал, – донесся до него усталый шепот.
– Тогда как же ты допустил, чтобы с тобой это случилось?
– Это был... я думаю, что это был несчастный случай.
– Ты уверен?
– Мне сказали, что... относительно безопасно... попытаться передать тебе пузырек с образцами культуры...
– С образцами? Они у тебя?
Голова на подушке отрицательно качнулась из стороны в сторону.
– Когда я заболел... я их уничтожил...
– Как?
– Они на дне моря.
– Ты должен был попытаться спасти их, – сказал Дарелл. – Это могло пригодиться.
– Это погубило бы тебя, дружище, точно так же как убило меня. Несчастный случай... если это был несчастный случай... произошел потому, что пузырек должен был быть надежно запечатан. Но он оказался незапечатанным. И Джулиан с Мариусом знали это! Я уверен, что они знали! Они хотели сколотить свое бесчестное состояние на жизнях невинных людей по всему миру. Они... они...
Снова последовала пауза.
– Пит?
Губы больного шевельнулись. Глаза его стекленели и с трудом вырывавшееся хриплое дыхание, казалось, протестовало против царившей в комнате духоты.
– Под газетой... старая карта... она может тебе пригодиться...
Дарелл поспешно вернулся к столу. Там лежала свернутая карта, – обычная карта автомагистралей Голландии издательства "Мишлен", – и он не смог найти там никаких пометок, имевших хоть какое-нибудь значение.
– Ты сказал о старой карте, Пит. Старом издании? Эта карта датирована 1938 годом.
– Страна изменилась. Она же была наводнена нацистами... во время оккупации. Из прежнего уже ничего не осталось. Но новая плотина... она наконец-то была закончена... чтобы восстановить землю. Ты увидишь на карте... ты увидишь...
– Да, Пит?
Умирающий тяжело закашлялся.
– Будь осторожен... из-за Кассандры. Она... она убьет и тебя.
Его грудь конвульсивно поднялась. Все тело выгнулось и на какое-то мгновение застыло дугой, опираясь на затылок и пятки, окаменев от непереносимой муки. А затем рухнуло вниз.
И Пит ван Хорн умер.
3
4
– Кого найти, Пит?
– Уайльда. Джулиана Уайльда. И его брата Мариуса.
– Кто они такие?
– Джулиан открыл ящик. И он готов разнести смерть по всему миру. Пять человек там умерли, чтобы подтвердить его могущество. Причем люди не знают, почему они умерли. Никакой врач не смог бы им помочь. Он нашел бункер, то место, которое мы все это время разыскивали. Жители деревни перепуганы... и плотина рухнула...
Какое-то время он бормотал нечто неразборчивое.
– Этот ящик, или бункер, он находится в Шеерсплаат? Где это, Пит?
– В море... когда поднимается туман... и когда загорается свет Гроот Керк...
Последовала пауза.
– Пит! Как же это с тобой случилось? Ведь тебе говорили, чтобы ты был осторожен. Ты же знал об опасности, правда?
– Да, я знал, – донесся до него усталый шепот.
– Тогда как же ты допустил, чтобы с тобой это случилось?
– Это был... я думаю, что это был несчастный случай.
– Ты уверен?
– Мне сказали, что... относительно безопасно... попытаться передать тебе пузырек с образцами культуры...
– С образцами? Они у тебя?
Голова на подушке отрицательно качнулась из стороны в сторону.
– Когда я заболел... я их уничтожил...
– Как?
– Они на дне моря.
– Ты должен был попытаться спасти их, – сказал Дарелл. – Это могло пригодиться.
– Это погубило бы тебя, дружище, точно так же как убило меня. Несчастный случай... если это был несчастный случай... произошел потому, что пузырек должен был быть надежно запечатан. Но он оказался незапечатанным. И Джулиан с Мариусом знали это! Я уверен, что они знали! Они хотели сколотить свое бесчестное состояние на жизнях невинных людей по всему миру. Они... они...
Снова последовала пауза.
– Пит?
Губы больного шевельнулись. Глаза его стекленели и с трудом вырывавшееся хриплое дыхание, казалось, протестовало против царившей в комнате духоты.
– Под газетой... старая карта... она может тебе пригодиться...
Дарелл поспешно вернулся к столу. Там лежала свернутая карта, – обычная карта автомагистралей Голландии издательства "Мишлен", – и он не смог найти там никаких пометок, имевших хоть какое-нибудь значение.
– Ты сказал о старой карте, Пит. Старом издании? Эта карта датирована 1938 годом.
– Страна изменилась. Она же была наводнена нацистами... во время оккупации. Из прежнего уже ничего не осталось. Но новая плотина... она наконец-то была закончена... чтобы восстановить землю. Ты увидишь на карте... ты увидишь...
– Да, Пит?
Умирающий тяжело закашлялся.
– Будь осторожен... из-за Кассандры. Она... она убьет и тебя.
Его грудь конвульсивно поднялась. Все тело выгнулось и на какое-то мгновение застыло дугой, опираясь на затылок и пятки, окаменев от непереносимой муки. А затем рухнуло вниз.
И Пит ван Хорн умер.
3
Дети все еще перекрикивались друг с другом, играя на выложенной кирпичом дорожке возле канала. Велосипедисты продолжали звонить. Мимо проплыла другая баржа, волна от которой разбилась о старинные замшелые стенки канала. Откуда-то издали донесся звон церковного колокола. Дарелл вздрогнул и взглянул на часы. Четыре часа пополудни. Он посмотрел на маленькое личико Пита; красный луч света от стеклышек цветного створчатого окна упал на щеку покойного, придав ему жуткий вид совершенно здорового человека.
– Мне очень жаль, Пит, – пробормотал Дарелл.
Затем он принялся быстро и деловито сновать по комнате. Все следы связи Пита ван Хорна с отделом "К" необходимо было удалить или уничтожить. Для этого требовалось время. И пока он находится здесь, он может погибнуть, как погиб Пит ван Хорн. Только вчера Пит ван Хорн был здоров и бодр. А сейчас стал всего лишь трупом, мертвым телом, вызывавшим отвращение и распространявшим ужасную заразу.
Прежде всего следовало заняться радиопередатчиком. Тот был встроен в шкафчик работы пятнадцатого века, стоявший в углу комнаты, причем никаких попыток спрятать его не делалось – ведь это была официально разрешенная любительская радиостанция. Тем не менее Дарелл тщательно осмотрел все вокруг, так как знал, что где-то здесь должна быть книга для кодирования; он нашел ее в маленьком потайном ящичке в задней части шкафа. Книга представляла собой небольшой англо-голландский словарь в кожаном переплете. Он решил, что среди прочих книг тот будет выглядеть совершенно безобидно, и потому не взял с собой, а просто небрежно сунул на полку, оставив на виду; заодно он несколько удивился, почему Пит не сделал так же. Затем он исследовал содержимое бумажника Пита, вынул оттуда американские доллары и переложил их к себе, положив взамен соответствующую сумму в голландских гульденах.
Напоследок он вернулся к столу и развернул сложенную карту голландских провинций Фрисланд и Гронинген, изданную фирмой "Мишлен". Снова просмотрел ее, но не нашел никаких пометок. И тем не менее тщательно сложил ее и сунул в карман.
Осталось совсем немного. Пит был очень осторожен. Осторожен, но только до вчерашнего дня, когда что-то... или кто-то... его убило.
Ключи от машины ван Хорна лежали на туалетном столике. Дарелл забрал их, подошел к двери, вынул большой старинный ключ из замочной скважины и еще раз оглянулся на мертвого человека, лежавшего на постели. Рано или поздно тело вскроют в морге. Но не имея возможности убрать труп – это было абсолютно исключено – он не мог допустить, чтобы кто-нибудь коснулся тела Пита. Никто, кроме тех, кто предупрежден об опасности, не должен даже заходить в эту комнату.
В противном случае мог погибнуть весь город. Вероятно уже поздно пытаться изолировать те вещи, которые ван Хорн принес с собой, – мрачно подумал он. – Может быть, вообще все уже слишком поздно.
Возможно, теперь уже он несет в себе эту смерть.
Он запер дверь, положил ключ в карман и стал спускаться по крутой лестнице к выходу на улицу, который находился позади антикварного магазина. Его волновал вопрос, где же может быть экономка. Повинуясь неожиданному импульсу, он внезапно остановился на полпути до второго этажа.
И услышал звук поспешных шагов чуть ниже по лестнице.
Шаги тут же замерли. Дарелл не мог заглянуть вниз, так как следующий лестничный марш, ведущий к входной двери, заслоняла лестничная площадка. Зато были хорошо видны разноцветные стеклянные панели входной двери, проникавшие сквозь них яркие лучи света освещали небольшой отделанный плиткой вестибюль.
Кем бы ни был тот, кто остановился ниже Дарелла, ему придется пересечь это разноцветное световое пятно, чтобы скрыться на улице.
Он ждал.
Тот ждал тоже.
Он пытался припомнить, как звучали шаги человека, спасавшегося бегством. Они были легкими и осторожными, с легким дополнительным пристуком. Женщина, и на высоких каблуках. Экономка? Но Дарелл вспомнил, что на той были массивные башмаки, соответствующие ее солидным размерам. Здесь же кто-то шагал легко. Молодая женщина?
Ни о ком похожем в его ориентировке ничего сказано не было.
Он ждал.
Он умел быть терпеливым. Он не двигался, не издавал ни звука и спрашивал себя, знает ли молодая женщина... или девушка... стоящая внизу, что он действительно здесь. Он не помнил, чтобы чем – то зашумел, выходя из комнаты Пита. Тем не менее что-то ее испугало, заставило бежать. Да, она знала, что он наверху. И тоже ждала...
Однако ее терпению не сравниться было с терпением Дарелла. Очень скоро он увидел, как мелькнули волосы медового цвета и различил силуэт женщины в ситцевом платье на индонезийский манер, когда та проскочила отделанный плиткой вестибюль и распахнула наружную дверь. В тот же миг он кинулся следом. Дарелл потерял ее из виду в тот момент, когда огибал площадку, скользнув по гладким вытертым перилам, чтобы прибавить ходу. Ему хотелось увидеть ее лицо, но не вышло. Она прошмыгнула в дверь и выскочила наружу прежде, чем он добрался до первого этажа.
На улице, шедшей вдоль канала, под сенью росших здесь кленов было тихо и прохладно. Канал сверкал в лучах заходящего солнца. На выложенных кирпичом тротуарах и берегах лежали длинные тени. Большинство ребятишек уже разошлось. Дарелл остановился на белом каменном крыльце антикварного магазина и посмотрел сначала в одну, потом в другую сторону. Девушки в индонезийском платье нигде не было видно. Она исчезла. Но она не могла свернуть за угол за то время, которое ему понадобилось, чтобы сделать последние несколько шагов. Значит, она должна быть где-то поблизости.
Дверной колокольчик антикварного магазина Пита ван Хорна издал характерное "динь-динь". Экономка стояла в дверях, сложив руки на большом животе и неподвижно уставившись на него.
– Минхер, вы поговорили с Питом?
– Да, – ответил Дарелл. – С ним все в порядке.
– Все в порядке? Но он был очень болен, он...
– Ему сейчас гораздо лучше, – возразил Дарелл. – И он не хотел, чтобы его беспокоили. Он сказал, что теперь уснет до утра.
– Без ужина?
Она недоверчиво посмотрела на него, и Дарелл понял, что совершил ошибку. Для голландцев еда была самым важным фактором повседневной жизни. Еда в Голландии была тяжелой, обильной и частой. Экономке было непостижимо, как Пит может пропустить ужин.
Дарелл торопливо ответил:
– Видите ли, тут дело в желудке. У него сильно расстроился желудок. Он приготовил себе чай, чтобы его успокоить. С ним все будет хорошо. Просто не тревожьте его.
Полная женщина недоверчиво пожала плечами.
– Как скажете, минхер.
В этот момент Дарелл снова увидел девушку. Та пряталась за стволом большого старого каштана на противоположной стороне улицы неподалеку от канала. Сейчас она на мгновение выглянула из своего укрытия, полагая, что внимание Дарелла отвлечено экономкой Пита, и Сэм увидел, что она действительно молода, как он и предполагал. Ситцевое платье мелькнуло ярким пятном сквозь ветви дерева. Длинные волосы цвета меда рассыпались от движения у нее по плечам, спина гибко прогнулась. Ноги у нее были длинные, прямые и очень стройные. Он с удовольствием отметил мягкие движения ее бедер и талии. Однако по-прежнему не мог рассмотреть ее лица.
– Вы знаете эту девушку? – спросил он экономку.
– Кого?
– Вон ту, что идет по улице к мосту.
– Нет, сэр, – ответила женщина.
Дарелл кивком поблагодарил ее и повернулся, чтобы уйти. Двигался он очень легко, его широкие, обманчиво непринужденные шаги позволяли передвигаться с приличной скоростью. Ему не хотелось сразу догонять девушку. Она что-то выискивала в доме Пита, возможно, подслушивала у двери в тот момент, когда Дарелл разговаривал с умирающим. Зачем? Что она могла услышать и кто она такая? Нужно было время, чтобы найти ответы на эти вопросы.
Девушка повернула за угол и направилась к троллейбусу. Поднимаясь в салон, она чуть повернула голову, чтобы осторожно взглянуть на Дарелла, и он мельком увидел ее лицо. Оно было бледным и казалось испуганным. Осталось впечатление, что у нее огромные, чуть раскосые глаза, розовый рот, и что она прекрасна, как эльф. Затем она вошла в троллейбус и исчезла, заслоненная другими пассажирами.
Ему повезло. В Амстердаме нет такси, курсирующих по улицам, но неподалеку оказалась стоянка такси возле пристани, к которой причаливали моторные лодки со стеклянным верхом, катающие туристов по каналам. Он вскочил в первую же машину и сказал шоферу, что тому делать.
В течение следующего часа он был очень занят. Девушка вышла из троллейбуса на Дем-сквер, зашла в универмаг, прошлась по Ньювен Дийк к центральному вокзалу, затем передумала и направилась к Кальверстраат, где купила пару белых кожаных перчаток, небольшой кожаный чемодан, очки от солнца, крем для загара и губную помаду. Она только дважды оглянулась, высматривая Дарелла, видимо не в силах сдержать невольный порыв. Он не думал, что она его заметила, но уверен все же не был. Он был мастером слежки и терпения, особенно когда терпеть было очень трудно. Сам он продолжал думать о теле Пита ван Хорна, лежавшем за запертой дверью в его спальне. С этим нужно было срочно что-то делать. Экономка, видимо, уже закрыла антикварный магазин – было около шести часов, а голландцы обычно ужинают рано. Она могла подчиниться, а могла и не подчиниться его указанию не тревожить "спящего" Пита. Он не знал, насколько эта женщина была в курсе связей Пита с отделом "К".
Но куда острее была необходимость установить там карантин. Он чувствовал, что это нужно сделать немедленно. С другой стороны следовало найти объяснение странному поведению девушки, ее присутствию в доме и очевидному стремлению от него избавиться.
Возможность что-то предпринять наконец-то ему представилась, когда она зашла в ресторан "Старый баран" возле Рембрандт-плейн, усевшись на самом виду за столик у окна. Он мог наблюдать за ней из телефонной будки по другую сторону широкой чистой улицы. Дарелл разменял в благоухавшей шоколадом кондитерской банкноту в двадцать гульденов, взял взаймы у хозяина конверт, вложил туда карту, которую забрал в комнате Пита, и адресовал конверт самому себе в отель "Спаанягер". Хозяин обещал опустить конверт по дороге домой, перед тем как сесть в троллейбус, примерно через час. Затем Дарелл, прячась за потоком велосипедистов и экскурсионным автобусом с туристами, вернулся в телефонную будку.
Телефонистки работали быстро и эффективно. Дарелл заказал международный разговор и назвал в Лондоне номер, который О'Кифи оставил для срочной связи. Он знал, что О'Кифи ждет его звонка. Пока он наблюдал за девушкой, следя через окно, как ее обслуживает пожилой официант, раздался веселый бодрый голос О'Кифи.
– Джонни слушает.
– Это Сэм. Все нормально?
– Нормально. Ты в Амстердаме?
– Мне нужна кое-какая помощь, – торопливо бросил Дарелл. – Пит выбыл из игры. Совсем.
О'Кифи был ошеломлен.
– Что с ним случилось? Кассандра?
– Думаю, да. Может быть, несчастный случай, но я не уверен. Появилась девушка и я вынужден был оставить тело. Ты понимаешь, что это значит. Ставка очень велика – может быть, весь город.
О'Кифи судорожно сглотнул.
– Боже правый, Сэм...
– Я хочу, чтобы ты сегодня вечером приехал сюда. Тебе придется им заняться.
– Это опасно?
– Не знаю, – равнодушно буркнул Дарелл. – Мне пришлось подвергнуться воздействию этой штуки. Если ты не хочешь рисковать, это должен сделать кто-то другой.
– Нет, дело не в этом. Но знай мы побольше...
– Мы не знаем ничего. Пит умер слишком быстро. Полагаю, меньше чем за двадцать четыре часа. Так что мы ограничены во времени. Мы узнаем, как много он схватил, через день или два, если пострадает кто-нибудь еще – мне придется наблюдать и за собой – но даже тогда нельзя ручаться. Уверен, что медицинские заключения будут неопределенными. Внешне мне показалось, что это похоже на инфаркт, причем обширный.
– Может быть, так оно и есть, – начал О'Кифи.
– Не будь идиотом, – бросил Дарелл.
– Да. Ты прав. Это все мой ирландский оптимизм. Хорошо, Сэм. Я немедленно выезжаю. – Он невесело рассмеялся. – И я только что переписал свое завещание, чтобы быть уверенным, что Клер и ребятишки получат все права на квартиру и ферму в Девоне, и еще на те акции, которые я недавно прикупил нам на старость...
– Клер с ребятишками тоже могут не дожить до старости, если мы быстро с этим не справимся, – беспощадно оборвал Дарелл.
– Ты прав. Пит у себя дома?
– В спальне наверху. Я запер дверь. Ты должен вытащить его наружу, привязать груз, вывезти в море и утопить на глубоком месте. Сделать это таким образом, чтобы он в ближайшее время не всплыл, понимаешь? Или так, или воспользуйся крематорием. Что ты предпочитаешь?
– Я думаю, лучше в море.
– Что бы ты не стал делать, держи подальше полицию, соседей и всех остальных. Никто кроме тебя не должен его касаться. Понимаешь?
– Премного благодарен, – буркнул О'Кифи. – Джонни – во все бочки затычка, – это я.
– Ты шел на это, когда поступал на службу, – сказал Дарелл.
– Не напоминай мне о моих ошибках, Сэм. Послушай... – О'Кифи замолчал и Дарелл ждал, наблюдая за девушкой в ресторане напротив. Потом О'Кифи продолжил: – Сэм, а что произойдет, если мы не сумеем правильно откупорить эту бутылку?
– Джонни, ты знаешь средневековую историю. Ты слышал о Черной Смерти, чуме и так далее. Эта штука будет действовать быстрее, шире и куда эффективнее. А кроме того, люди, работавшие над "Кассандрой", были прекрасными специалистами по биохимии.
– Ее следовало бы держать надежно захороненной, – прошептал О'Кифи.
– Ну, не получилось. Ты начнешь действовать сразу же?
– Я буду на месте в полночь... Сэм?
– Да?
– Как ты себя чувствуешь?
– Эта штука действует не так быстро, – успокоил Дарелл.
– Но ты же был с Питом. Ты мог подцепить от него эту заразу.
– Не знаю.
– Ты боишься? Только честно?
– Да, – ответил Дарелл. – Я чертовски боюсь, – и повесил трубку.
– Мне очень жаль, Пит, – пробормотал Дарелл.
Затем он принялся быстро и деловито сновать по комнате. Все следы связи Пита ван Хорна с отделом "К" необходимо было удалить или уничтожить. Для этого требовалось время. И пока он находится здесь, он может погибнуть, как погиб Пит ван Хорн. Только вчера Пит ван Хорн был здоров и бодр. А сейчас стал всего лишь трупом, мертвым телом, вызывавшим отвращение и распространявшим ужасную заразу.
Прежде всего следовало заняться радиопередатчиком. Тот был встроен в шкафчик работы пятнадцатого века, стоявший в углу комнаты, причем никаких попыток спрятать его не делалось – ведь это была официально разрешенная любительская радиостанция. Тем не менее Дарелл тщательно осмотрел все вокруг, так как знал, что где-то здесь должна быть книга для кодирования; он нашел ее в маленьком потайном ящичке в задней части шкафа. Книга представляла собой небольшой англо-голландский словарь в кожаном переплете. Он решил, что среди прочих книг тот будет выглядеть совершенно безобидно, и потому не взял с собой, а просто небрежно сунул на полку, оставив на виду; заодно он несколько удивился, почему Пит не сделал так же. Затем он исследовал содержимое бумажника Пита, вынул оттуда американские доллары и переложил их к себе, положив взамен соответствующую сумму в голландских гульденах.
Напоследок он вернулся к столу и развернул сложенную карту голландских провинций Фрисланд и Гронинген, изданную фирмой "Мишлен". Снова просмотрел ее, но не нашел никаких пометок. И тем не менее тщательно сложил ее и сунул в карман.
Осталось совсем немного. Пит был очень осторожен. Осторожен, но только до вчерашнего дня, когда что-то... или кто-то... его убило.
Ключи от машины ван Хорна лежали на туалетном столике. Дарелл забрал их, подошел к двери, вынул большой старинный ключ из замочной скважины и еще раз оглянулся на мертвого человека, лежавшего на постели. Рано или поздно тело вскроют в морге. Но не имея возможности убрать труп – это было абсолютно исключено – он не мог допустить, чтобы кто-нибудь коснулся тела Пита. Никто, кроме тех, кто предупрежден об опасности, не должен даже заходить в эту комнату.
В противном случае мог погибнуть весь город. Вероятно уже поздно пытаться изолировать те вещи, которые ван Хорн принес с собой, – мрачно подумал он. – Может быть, вообще все уже слишком поздно.
Возможно, теперь уже он несет в себе эту смерть.
Он запер дверь, положил ключ в карман и стал спускаться по крутой лестнице к выходу на улицу, который находился позади антикварного магазина. Его волновал вопрос, где же может быть экономка. Повинуясь неожиданному импульсу, он внезапно остановился на полпути до второго этажа.
И услышал звук поспешных шагов чуть ниже по лестнице.
Шаги тут же замерли. Дарелл не мог заглянуть вниз, так как следующий лестничный марш, ведущий к входной двери, заслоняла лестничная площадка. Зато были хорошо видны разноцветные стеклянные панели входной двери, проникавшие сквозь них яркие лучи света освещали небольшой отделанный плиткой вестибюль.
Кем бы ни был тот, кто остановился ниже Дарелла, ему придется пересечь это разноцветное световое пятно, чтобы скрыться на улице.
Он ждал.
Тот ждал тоже.
Он пытался припомнить, как звучали шаги человека, спасавшегося бегством. Они были легкими и осторожными, с легким дополнительным пристуком. Женщина, и на высоких каблуках. Экономка? Но Дарелл вспомнил, что на той были массивные башмаки, соответствующие ее солидным размерам. Здесь же кто-то шагал легко. Молодая женщина?
Ни о ком похожем в его ориентировке ничего сказано не было.
Он ждал.
Он умел быть терпеливым. Он не двигался, не издавал ни звука и спрашивал себя, знает ли молодая женщина... или девушка... стоящая внизу, что он действительно здесь. Он не помнил, чтобы чем – то зашумел, выходя из комнаты Пита. Тем не менее что-то ее испугало, заставило бежать. Да, она знала, что он наверху. И тоже ждала...
Однако ее терпению не сравниться было с терпением Дарелла. Очень скоро он увидел, как мелькнули волосы медового цвета и различил силуэт женщины в ситцевом платье на индонезийский манер, когда та проскочила отделанный плиткой вестибюль и распахнула наружную дверь. В тот же миг он кинулся следом. Дарелл потерял ее из виду в тот момент, когда огибал площадку, скользнув по гладким вытертым перилам, чтобы прибавить ходу. Ему хотелось увидеть ее лицо, но не вышло. Она прошмыгнула в дверь и выскочила наружу прежде, чем он добрался до первого этажа.
На улице, шедшей вдоль канала, под сенью росших здесь кленов было тихо и прохладно. Канал сверкал в лучах заходящего солнца. На выложенных кирпичом тротуарах и берегах лежали длинные тени. Большинство ребятишек уже разошлось. Дарелл остановился на белом каменном крыльце антикварного магазина и посмотрел сначала в одну, потом в другую сторону. Девушки в индонезийском платье нигде не было видно. Она исчезла. Но она не могла свернуть за угол за то время, которое ему понадобилось, чтобы сделать последние несколько шагов. Значит, она должна быть где-то поблизости.
Дверной колокольчик антикварного магазина Пита ван Хорна издал характерное "динь-динь". Экономка стояла в дверях, сложив руки на большом животе и неподвижно уставившись на него.
– Минхер, вы поговорили с Питом?
– Да, – ответил Дарелл. – С ним все в порядке.
– Все в порядке? Но он был очень болен, он...
– Ему сейчас гораздо лучше, – возразил Дарелл. – И он не хотел, чтобы его беспокоили. Он сказал, что теперь уснет до утра.
– Без ужина?
Она недоверчиво посмотрела на него, и Дарелл понял, что совершил ошибку. Для голландцев еда была самым важным фактором повседневной жизни. Еда в Голландии была тяжелой, обильной и частой. Экономке было непостижимо, как Пит может пропустить ужин.
Дарелл торопливо ответил:
– Видите ли, тут дело в желудке. У него сильно расстроился желудок. Он приготовил себе чай, чтобы его успокоить. С ним все будет хорошо. Просто не тревожьте его.
Полная женщина недоверчиво пожала плечами.
– Как скажете, минхер.
В этот момент Дарелл снова увидел девушку. Та пряталась за стволом большого старого каштана на противоположной стороне улицы неподалеку от канала. Сейчас она на мгновение выглянула из своего укрытия, полагая, что внимание Дарелла отвлечено экономкой Пита, и Сэм увидел, что она действительно молода, как он и предполагал. Ситцевое платье мелькнуло ярким пятном сквозь ветви дерева. Длинные волосы цвета меда рассыпались от движения у нее по плечам, спина гибко прогнулась. Ноги у нее были длинные, прямые и очень стройные. Он с удовольствием отметил мягкие движения ее бедер и талии. Однако по-прежнему не мог рассмотреть ее лица.
– Вы знаете эту девушку? – спросил он экономку.
– Кого?
– Вон ту, что идет по улице к мосту.
– Нет, сэр, – ответила женщина.
Дарелл кивком поблагодарил ее и повернулся, чтобы уйти. Двигался он очень легко, его широкие, обманчиво непринужденные шаги позволяли передвигаться с приличной скоростью. Ему не хотелось сразу догонять девушку. Она что-то выискивала в доме Пита, возможно, подслушивала у двери в тот момент, когда Дарелл разговаривал с умирающим. Зачем? Что она могла услышать и кто она такая? Нужно было время, чтобы найти ответы на эти вопросы.
Девушка повернула за угол и направилась к троллейбусу. Поднимаясь в салон, она чуть повернула голову, чтобы осторожно взглянуть на Дарелла, и он мельком увидел ее лицо. Оно было бледным и казалось испуганным. Осталось впечатление, что у нее огромные, чуть раскосые глаза, розовый рот, и что она прекрасна, как эльф. Затем она вошла в троллейбус и исчезла, заслоненная другими пассажирами.
Ему повезло. В Амстердаме нет такси, курсирующих по улицам, но неподалеку оказалась стоянка такси возле пристани, к которой причаливали моторные лодки со стеклянным верхом, катающие туристов по каналам. Он вскочил в первую же машину и сказал шоферу, что тому делать.
В течение следующего часа он был очень занят. Девушка вышла из троллейбуса на Дем-сквер, зашла в универмаг, прошлась по Ньювен Дийк к центральному вокзалу, затем передумала и направилась к Кальверстраат, где купила пару белых кожаных перчаток, небольшой кожаный чемодан, очки от солнца, крем для загара и губную помаду. Она только дважды оглянулась, высматривая Дарелла, видимо не в силах сдержать невольный порыв. Он не думал, что она его заметила, но уверен все же не был. Он был мастером слежки и терпения, особенно когда терпеть было очень трудно. Сам он продолжал думать о теле Пита ван Хорна, лежавшем за запертой дверью в его спальне. С этим нужно было срочно что-то делать. Экономка, видимо, уже закрыла антикварный магазин – было около шести часов, а голландцы обычно ужинают рано. Она могла подчиниться, а могла и не подчиниться его указанию не тревожить "спящего" Пита. Он не знал, насколько эта женщина была в курсе связей Пита с отделом "К".
Но куда острее была необходимость установить там карантин. Он чувствовал, что это нужно сделать немедленно. С другой стороны следовало найти объяснение странному поведению девушки, ее присутствию в доме и очевидному стремлению от него избавиться.
Возможность что-то предпринять наконец-то ему представилась, когда она зашла в ресторан "Старый баран" возле Рембрандт-плейн, усевшись на самом виду за столик у окна. Он мог наблюдать за ней из телефонной будки по другую сторону широкой чистой улицы. Дарелл разменял в благоухавшей шоколадом кондитерской банкноту в двадцать гульденов, взял взаймы у хозяина конверт, вложил туда карту, которую забрал в комнате Пита, и адресовал конверт самому себе в отель "Спаанягер". Хозяин обещал опустить конверт по дороге домой, перед тем как сесть в троллейбус, примерно через час. Затем Дарелл, прячась за потоком велосипедистов и экскурсионным автобусом с туристами, вернулся в телефонную будку.
Телефонистки работали быстро и эффективно. Дарелл заказал международный разговор и назвал в Лондоне номер, который О'Кифи оставил для срочной связи. Он знал, что О'Кифи ждет его звонка. Пока он наблюдал за девушкой, следя через окно, как ее обслуживает пожилой официант, раздался веселый бодрый голос О'Кифи.
– Джонни слушает.
– Это Сэм. Все нормально?
– Нормально. Ты в Амстердаме?
– Мне нужна кое-какая помощь, – торопливо бросил Дарелл. – Пит выбыл из игры. Совсем.
О'Кифи был ошеломлен.
– Что с ним случилось? Кассандра?
– Думаю, да. Может быть, несчастный случай, но я не уверен. Появилась девушка и я вынужден был оставить тело. Ты понимаешь, что это значит. Ставка очень велика – может быть, весь город.
О'Кифи судорожно сглотнул.
– Боже правый, Сэм...
– Я хочу, чтобы ты сегодня вечером приехал сюда. Тебе придется им заняться.
– Это опасно?
– Не знаю, – равнодушно буркнул Дарелл. – Мне пришлось подвергнуться воздействию этой штуки. Если ты не хочешь рисковать, это должен сделать кто-то другой.
– Нет, дело не в этом. Но знай мы побольше...
– Мы не знаем ничего. Пит умер слишком быстро. Полагаю, меньше чем за двадцать четыре часа. Так что мы ограничены во времени. Мы узнаем, как много он схватил, через день или два, если пострадает кто-нибудь еще – мне придется наблюдать и за собой – но даже тогда нельзя ручаться. Уверен, что медицинские заключения будут неопределенными. Внешне мне показалось, что это похоже на инфаркт, причем обширный.
– Может быть, так оно и есть, – начал О'Кифи.
– Не будь идиотом, – бросил Дарелл.
– Да. Ты прав. Это все мой ирландский оптимизм. Хорошо, Сэм. Я немедленно выезжаю. – Он невесело рассмеялся. – И я только что переписал свое завещание, чтобы быть уверенным, что Клер и ребятишки получат все права на квартиру и ферму в Девоне, и еще на те акции, которые я недавно прикупил нам на старость...
– Клер с ребятишками тоже могут не дожить до старости, если мы быстро с этим не справимся, – беспощадно оборвал Дарелл.
– Ты прав. Пит у себя дома?
– В спальне наверху. Я запер дверь. Ты должен вытащить его наружу, привязать груз, вывезти в море и утопить на глубоком месте. Сделать это таким образом, чтобы он в ближайшее время не всплыл, понимаешь? Или так, или воспользуйся крематорием. Что ты предпочитаешь?
– Я думаю, лучше в море.
– Что бы ты не стал делать, держи подальше полицию, соседей и всех остальных. Никто кроме тебя не должен его касаться. Понимаешь?
– Премного благодарен, – буркнул О'Кифи. – Джонни – во все бочки затычка, – это я.
– Ты шел на это, когда поступал на службу, – сказал Дарелл.
– Не напоминай мне о моих ошибках, Сэм. Послушай... – О'Кифи замолчал и Дарелл ждал, наблюдая за девушкой в ресторане напротив. Потом О'Кифи продолжил: – Сэм, а что произойдет, если мы не сумеем правильно откупорить эту бутылку?
– Джонни, ты знаешь средневековую историю. Ты слышал о Черной Смерти, чуме и так далее. Эта штука будет действовать быстрее, шире и куда эффективнее. А кроме того, люди, работавшие над "Кассандрой", были прекрасными специалистами по биохимии.
– Ее следовало бы держать надежно захороненной, – прошептал О'Кифи.
– Ну, не получилось. Ты начнешь действовать сразу же?
– Я буду на месте в полночь... Сэм?
– Да?
– Как ты себя чувствуешь?
– Эта штука действует не так быстро, – успокоил Дарелл.
– Но ты же был с Питом. Ты мог подцепить от него эту заразу.
– Не знаю.
– Ты боишься? Только честно?
– Да, – ответил Дарелл. – Я чертовски боюсь, – и повесил трубку.
4
Сведения об операции "Кассандра" уже давно хранились в архивах.
Правда, были это всего лишь кошмарные слухи, старые сплетни, пережитки второй мировой войны.
Наряду с безымянным и невообразимым секретным оружием, ракетами Фау-1 и Фау-2, научно-исследовательской базой нацистского Верховного командования в Пенемюнде, существовала и операция "Кассандра".
Рутинная сортировка военных документов, проведенная в Вашингтоне, обычная канцелярская проверка материалов, захваченных передовыми отрядами Третьей армии генерала Паттона, позволила обнаружить материалы по операции "Кассандра".
Но все это были лишь кошмарные слухи, намеки на нечто совершенно невероятное. Речь шла о смерти, ожидавшей, когда ее выпустят на свободу, о такой смерти, которой мир не знал со времен средневековья. Говорилось о каком-то абсурдном и молчаливом Gotterdammerung[2], тихом конце всего, что человечество нежно любило и заботливо пестовало.
"Кассандра" представляла собой биологическое оружие. Тут не было ничего нового. Такое оружие уже давно существовало в лабораторных условиях, в пробирках биологов, его создание как бы олицетворяло мысль о том, что на войне все дозволено, олицетворяло саму философию нацизма. "Кассандру" следовало уничтожить в лаборатории. Однако ее умножали и совершенствовали. Ампулы и пузырьки с этой смертью уже были готовы, чтобы сбросить их на города и поля Великобритании, но в этот момент передовые отряды союзников ворвались в Голландию, что привело к паническому отступлению немцев.
Известно было, что база, на которой выращивались образцы "Кассандры" на питательных средах, уничтожена.
Но проблема оставалась.
Уничтожена?
Записи, обнаруженные в Вашингтоне, дела не проясняли. Предполагалось, что бункер, содержавший все записи и тяжелые водонепроницаемые сейфы с культурой "Кассандры" в стеклянных сосудах, был намеренно герметически запечатан. Этот вирус не имел естественных врагов, его нельзя было увидеть или обнаружить при анализе и в течение двадцати четырех часов он вызывал смерть в результате нарушения сердечной деятельности, симптомы которого были очень похожи на обширный инфаркт. Но в других сообщениях утверждалось, что подземная лаборатория была затоплена отступавшими немцами в результате взрыва голландских плотин, когда на территорию базы хлынули холодные воды Северного моря.
Северное побережье Голландии и Германии, Западные и Восточные Фризские острова, затопленные польдеры провинций Фрисландия и Гронинген были тщательно и неторопливо обследованы. Ничего найти не удалось. Ни бункеров, ни лабораторий. Никаких намеков на исследования по биологическому оружию в документах, оставшихся от нацистской оккупации.
Потому все было отправлено в архив и забыто. Остались только кошмарные слухи, обрывки вражеской пропаганды.
Если бункер был уничтожен, то по-видимому погиб и вирус.
Таким образом, его больше не было.
Значит следовало материалы зашифровать, отправить в архив и забыть. И в последующие десять лет ничего не произошло.
За неделю до того, как в отделе "К" объявили тревогу, в Гаагу, в посольство США в Нидерландах пришло анонимное письмо, в котором предлагалось продать шесть пузырьков с вирусом "Кассандра" Соединенным Штатам или организации НАТО за сумму в пять миллионов долларов, которую следовало внести наличными на анонимный номерной счет в Народном банке Швейцарии в Женеве. Остальные детали этого первого письма были утеряны, так как вскрывший его секретарь машинально отправил письмо в папку для писем душевнобольных, в результате чего сорок восемь часов спустя оно было сожжено.
К следующему письму была приложена заметка, вырезанная из провинциальной голландской газеты, где рассказывалось о небольшой, но серьезной вспышке чрезвычайно заразной инфекции в рыбацкой деревушке Доорн на острове Шеерсплаат, относящемся к Восточным Фризским островам. Копию письма переправили в Вашингтон.
Дело о "Кассандре" было вновь извлечено из архивов.
Заодно обследовали архивы голландской, английской и американской разведывательных служб. К безуспешным попыткам обнаружить лабораторию и персонал, о которых упоминал автор письма, привлекли и власти Западной Германии.
Результат был отрицательным.
Ничего не обнаружили.
Затем пришло письмо с предупреждением и угрозой передать секрет врагам Запада (холодная война в это время вступила в очень жесткую и опасную фазу), если в ответ на требования не будут предприняты экстренные меры. Назван был агент, с которым автор письма намеревался вступить в переговоры – Пит ван Хорн. Это стало причиной немалого беспокойства в доме номер 20 по Аннаполис-стрит – в штаб-квартире отдела "К". Откуда автору письма стало известно, что Пит ван Хорн числится в платежных ведомостях ЦРУ? Подпись в письме также вызвала беспокойство: там стояло слово "Кассандра". Как мог кто-то, не знакомый с первоначальным проектом нацистов, узнать его секретное кодовое название?
Это могло означать, что кто-то из немецких биохимиков ждал все эти годы для того, чтобы нанести удар ради личной выгоды.
Или что имеет место утечка из стен ЦРУ.
Пита ван Хорна допросили. За его домом организовали круглосуточное наблюдение. Все, чем он владел, и все, что он делал, любая незначительная или несущественная деталь его жизни были извлечены на поверхность, перевернуты, подвергнуты проверке буквально под микроскопом, проанализированы и в конце концов отброшены. Результат опять оказался отрицательным: Пит был невиновен. Так как именно его автор письма выбрал в качестве партнера для переговоров, решено было его и использовать.
Именно тогда и призвали Дарелла.
Была сделана еще одна попытка обнаружить тех, кто пытался шантажировать Запад угрозами и террором. Нет, они не просто пытались, – невесело подумал Дарелл. Люди ведь умерли. Невиновные голландские рыбаки в северной провинции испытали на себе действие вируса. Это в какой-то мере продемонстрировало характер мужчин, которые им противостояли – или женщин, поправил он сам себя, так как в этом деле ничего не было известно наверняка. Характер тех, кто каким-то образом наткнулся или преднамеренно вскрыл затопленную лабораторию нацистских вирусологов, искавших самое страшное оружие, позволившее бы им довести до победного конца проигранную войну.
Возможно, это было делом рук сумасшедших; однако тут Дарелл сомневался. Чувствовался почерк международных авантюристов, которые ни к кому не испытывали ни преданности, ни привязанности, и были совершенно беспринципны. Группы отщепенцев, антиобщественной и аморальной. Это было видно по их поведению и образу мыслей, их ужасной силе и царившему среди них закону джунглей.
Дарелл подумал, что пожалуй в мире не найдется людей опаснее, чем эти. Они не признают никаких законов, ни юридических, ни моральных, кроме тех, которые служат их собственным интересам.
Жизнь для них мало чего стоила: их интересовали только материальные блага, которые можно было захватить силой или хитростью. Они жили и умирали по почти забытым миром примитивным канонам.
Последняя попытка обнаружить местонахождение старого бункера-лаборатории была сделана Питом ван Хорном вчера. Его направили в Амшеллиг дожидаться тех, кто собирался продать вирус" Кассандра". Нужно же было что-то делать. Нельзя сидеть и ждать, пока чума начнет распространяться по всему миру.
Эта попытка и погубила Пита.
Возможно, я сам тоже заражен вирусом, – подумал Дарелл. Он ничего не знал о нем, не знал, как тот передается и как может на него подействовать. Пит сказал ему слишком мало.
Но теперь следовало осторожно и крайне тщательно пройти по следу Пита, постаравшись сохранить хрупкий контакт. Тогда результат поездки мог стать иным.
Правда, были это всего лишь кошмарные слухи, старые сплетни, пережитки второй мировой войны.
Наряду с безымянным и невообразимым секретным оружием, ракетами Фау-1 и Фау-2, научно-исследовательской базой нацистского Верховного командования в Пенемюнде, существовала и операция "Кассандра".
Рутинная сортировка военных документов, проведенная в Вашингтоне, обычная канцелярская проверка материалов, захваченных передовыми отрядами Третьей армии генерала Паттона, позволила обнаружить материалы по операции "Кассандра".
Но все это были лишь кошмарные слухи, намеки на нечто совершенно невероятное. Речь шла о смерти, ожидавшей, когда ее выпустят на свободу, о такой смерти, которой мир не знал со времен средневековья. Говорилось о каком-то абсурдном и молчаливом Gotterdammerung[2], тихом конце всего, что человечество нежно любило и заботливо пестовало.
"Кассандра" представляла собой биологическое оружие. Тут не было ничего нового. Такое оружие уже давно существовало в лабораторных условиях, в пробирках биологов, его создание как бы олицетворяло мысль о том, что на войне все дозволено, олицетворяло саму философию нацизма. "Кассандру" следовало уничтожить в лаборатории. Однако ее умножали и совершенствовали. Ампулы и пузырьки с этой смертью уже были готовы, чтобы сбросить их на города и поля Великобритании, но в этот момент передовые отряды союзников ворвались в Голландию, что привело к паническому отступлению немцев.
Известно было, что база, на которой выращивались образцы "Кассандры" на питательных средах, уничтожена.
Но проблема оставалась.
Уничтожена?
Записи, обнаруженные в Вашингтоне, дела не проясняли. Предполагалось, что бункер, содержавший все записи и тяжелые водонепроницаемые сейфы с культурой "Кассандры" в стеклянных сосудах, был намеренно герметически запечатан. Этот вирус не имел естественных врагов, его нельзя было увидеть или обнаружить при анализе и в течение двадцати четырех часов он вызывал смерть в результате нарушения сердечной деятельности, симптомы которого были очень похожи на обширный инфаркт. Но в других сообщениях утверждалось, что подземная лаборатория была затоплена отступавшими немцами в результате взрыва голландских плотин, когда на территорию базы хлынули холодные воды Северного моря.
Северное побережье Голландии и Германии, Западные и Восточные Фризские острова, затопленные польдеры провинций Фрисландия и Гронинген были тщательно и неторопливо обследованы. Ничего найти не удалось. Ни бункеров, ни лабораторий. Никаких намеков на исследования по биологическому оружию в документах, оставшихся от нацистской оккупации.
Потому все было отправлено в архив и забыто. Остались только кошмарные слухи, обрывки вражеской пропаганды.
Если бункер был уничтожен, то по-видимому погиб и вирус.
Таким образом, его больше не было.
Значит следовало материалы зашифровать, отправить в архив и забыть. И в последующие десять лет ничего не произошло.
За неделю до того, как в отделе "К" объявили тревогу, в Гаагу, в посольство США в Нидерландах пришло анонимное письмо, в котором предлагалось продать шесть пузырьков с вирусом "Кассандра" Соединенным Штатам или организации НАТО за сумму в пять миллионов долларов, которую следовало внести наличными на анонимный номерной счет в Народном банке Швейцарии в Женеве. Остальные детали этого первого письма были утеряны, так как вскрывший его секретарь машинально отправил письмо в папку для писем душевнобольных, в результате чего сорок восемь часов спустя оно было сожжено.
К следующему письму была приложена заметка, вырезанная из провинциальной голландской газеты, где рассказывалось о небольшой, но серьезной вспышке чрезвычайно заразной инфекции в рыбацкой деревушке Доорн на острове Шеерсплаат, относящемся к Восточным Фризским островам. Копию письма переправили в Вашингтон.
Дело о "Кассандре" было вновь извлечено из архивов.
Заодно обследовали архивы голландской, английской и американской разведывательных служб. К безуспешным попыткам обнаружить лабораторию и персонал, о которых упоминал автор письма, привлекли и власти Западной Германии.
Результат был отрицательным.
Ничего не обнаружили.
Затем пришло письмо с предупреждением и угрозой передать секрет врагам Запада (холодная война в это время вступила в очень жесткую и опасную фазу), если в ответ на требования не будут предприняты экстренные меры. Назван был агент, с которым автор письма намеревался вступить в переговоры – Пит ван Хорн. Это стало причиной немалого беспокойства в доме номер 20 по Аннаполис-стрит – в штаб-квартире отдела "К". Откуда автору письма стало известно, что Пит ван Хорн числится в платежных ведомостях ЦРУ? Подпись в письме также вызвала беспокойство: там стояло слово "Кассандра". Как мог кто-то, не знакомый с первоначальным проектом нацистов, узнать его секретное кодовое название?
Это могло означать, что кто-то из немецких биохимиков ждал все эти годы для того, чтобы нанести удар ради личной выгоды.
Или что имеет место утечка из стен ЦРУ.
Пита ван Хорна допросили. За его домом организовали круглосуточное наблюдение. Все, чем он владел, и все, что он делал, любая незначительная или несущественная деталь его жизни были извлечены на поверхность, перевернуты, подвергнуты проверке буквально под микроскопом, проанализированы и в конце концов отброшены. Результат опять оказался отрицательным: Пит был невиновен. Так как именно его автор письма выбрал в качестве партнера для переговоров, решено было его и использовать.
Именно тогда и призвали Дарелла.
Была сделана еще одна попытка обнаружить тех, кто пытался шантажировать Запад угрозами и террором. Нет, они не просто пытались, – невесело подумал Дарелл. Люди ведь умерли. Невиновные голландские рыбаки в северной провинции испытали на себе действие вируса. Это в какой-то мере продемонстрировало характер мужчин, которые им противостояли – или женщин, поправил он сам себя, так как в этом деле ничего не было известно наверняка. Характер тех, кто каким-то образом наткнулся или преднамеренно вскрыл затопленную лабораторию нацистских вирусологов, искавших самое страшное оружие, позволившее бы им довести до победного конца проигранную войну.
Возможно, это было делом рук сумасшедших; однако тут Дарелл сомневался. Чувствовался почерк международных авантюристов, которые ни к кому не испытывали ни преданности, ни привязанности, и были совершенно беспринципны. Группы отщепенцев, антиобщественной и аморальной. Это было видно по их поведению и образу мыслей, их ужасной силе и царившему среди них закону джунглей.
Дарелл подумал, что пожалуй в мире не найдется людей опаснее, чем эти. Они не признают никаких законов, ни юридических, ни моральных, кроме тех, которые служат их собственным интересам.
Жизнь для них мало чего стоила: их интересовали только материальные блага, которые можно было захватить силой или хитростью. Они жили и умирали по почти забытым миром примитивным канонам.
Последняя попытка обнаружить местонахождение старого бункера-лаборатории была сделана Питом ван Хорном вчера. Его направили в Амшеллиг дожидаться тех, кто собирался продать вирус" Кассандра". Нужно же было что-то делать. Нельзя сидеть и ждать, пока чума начнет распространяться по всему миру.
Эта попытка и погубила Пита.
Возможно, я сам тоже заражен вирусом, – подумал Дарелл. Он ничего не знал о нем, не знал, как тот передается и как может на него подействовать. Пит сказал ему слишком мало.
Но теперь следовало осторожно и крайне тщательно пройти по следу Пита, постаравшись сохранить хрупкий контакт. Тогда результат поездки мог стать иным.