Айзекс Мэхелия. Сила твоих чар

   Но, видимо, Мирей не собиралась вступать с ней в спор.
   – Бертран? – спросила она, повернувшись к сыну. – Так зовут мальчика, верно? Сына Жюля? Где он?
   – Наблюдает за тем, как Шарль осматривает скот, – ответил Люсьен, не глядя на Алисию, и та с возмущением поняла, что больше никаких объяснений от него не потребуется. Можно биться головой об стену, но Мирей де Грасси будет осуждать ее, и только ее. Оставалось надеяться, что Бертран простит свою мать, если правда об этой сцене когда-нибудь выплывет наружу.

9

   – Люсьен, ты согласен?
   Задав вопрос, Арман Леблан деликатно покашлял, и Люсьен, рассеянно смотревший в окно кабинета, перевел взгляд на трех мужчин, сидевших за длинным полированным столом.
   – Я… Прошу прощения, что?
   – Я спросил, согласен ли ты, чтобы старик поэкспериментировал с лозами, привезенными из Испании, – терпеливо повторил Арман. – Все мы знаем, что наши лучшие купажи были найдены только методом проб и ошибок.
   Люсьен задумчиво кивнул.
   – Думаю, ты прав, – ответил он.
   У него болела голова. Честно говоря, она болела уже три дня. Люсьен знал, что обязан исполнить долг перед отцом, но сосредоточиться не мог. Со времени получения письма Бертрана он толком не спал ни одной ночи.
   Неделя выдалась тяжелая, а после приезда матери в Монмуссо стало еще хуже. Вся прислуга знала, что мадам вне себя. Правда, сейчас Мирей вернулась в Марсель, но Люсьен чувствовал, что это лишь временная передышка.
   – Ты здоров? – Арман смотрел на него с любопытством.
   Видимо, выражение лица выдавало Люсьена. Черт побери, у него был повод для расстройства. Мать видела, как он целовался с женщиной, которую ненавидел больше всех на свете.
   Однако в момент поцелуя Люсьен забыл о ненависти. Держа Алисию в объятиях и крепко прижимая к себе, он думал только о том, как бы вонзиться в ее нежное тело. Отпираться было бесполезно: он хотел овладеть ею, и если бы не мать…
   Люсьен потер лоб. Именно это не давало ему покоя. Мирей сначала рассердилась, но вскоре взяла себя в руки и сделала все, чтобы он мог свалить вину на Алисию. Мать хотела, чтобы он признался, будто вдова Жюля кокетничала с ним и нарочно искала его внимания, чтобы в будущем воспользоваться этим преимуществом.
   Но он не мог пойти на это. Пока мать была здесь, они избегали друг друга. Между ними стояла Алисия.
   Как ни странно, к Бертрану это не относилось. Хотя мальчик слегка побаивался своей французской бабушки, но трогательно пытался подружиться с ней. Люсьен знал, что поведение мальчика оставляет желать лучшего. Во-первых, Бертран слишком откровенен; во-вторых, относится к старшим без того почтения, к которому Люсьен с братом были приучены с детства. Хотя отношение Мирей к возникшей ситуации было неоднозначным, но Бертран приходился ей внуком и она понимала, что Люсьен был обязан рассказать ей об этом.
   В конце концов Люсьен достал письмо Бертрана и отвез его матери в Марсель. Это был самый простой и, возможно, самый милосердный способ сообщить ей правду. Хотя сначала Мирей сомневалась в происхождении Бертрана, но все сомнения рассеялись, когда она увидела мальчика. Теперь следовало решить, как сообщить об этом отцу Люсьена. Оставалось только ждать и надеяться, что известие о внуке будет способствовать выздоровлению месье Жозефа.
   Однако это не облегчало положения Грасси-младшего. Нужно было принимать ответственные решения, но он не мог сосредоточиться не только на деле, но и на таких обычных вещах, как сон и еда. Люсьен думал только об одном: Алисия вернулась в его жизнь; Алисия находится в palais. И хотя она жадно отвечала на его ласки, но по-прежнему была настроена враждебно.
   – Я предпочел бы отложить голосование до возвращения отца, – наконец сказал он. Как можно принимать решение, от которого зависит будущее поместья, если он не знает, что случится через несколько дней?
   Мужчины огорченно переглянулись, но спорить не стали. Они пожелали месье Жозефу скорейшего выздоровления и вышли из кабинета.
   После их ухода Люсьен поднялся, подошел к окну и начал устало массировать затылок. Вот так помог отцу… Наверное, было бы лучше, если бы тот оставил вместо себя Армана.
   Люсьен стукнул кулаком по ставне. Черт побери, что с ним творится? Почему он не может перестать думать об Алисии? Не пройдет и недели, как отец будет дома. Мать сказала, что врач доволен тем, как идут дела. Хотя отцу было шестьдесят, он мог дать фору многим молодым. Сейчас имеет значение только здоровье месье Жозефа, а не женщина, которую он не видел восемь лет…

***

   Люсьен познакомился с невестой брата за две недели до венчания.
   По приказу отца он прилетел в Англию, чтобы помешать свадьбе. Хотя отец велел передать Жюлю, что в случае непослушания оставит его без гроша, Люсьен знал, что это лучший способ заставить брата сделать наоборот. Упрямством Жюль не уступал отцу, был горд и жадностью не отличался.
   Следовательно, требовалось избрать другую тактику. Люсьен был вынужден признаться, что прилетел по просьбе отца, но сделал вид, что он на стороне влюбленных и хочет помочь их браку.
   Обмануть брата оказалось очень легко, с болью в сердце вспомнил Люсьен. Жюль был открыт и доверчив. Ему и в голову не пришло, что у брата на уме совсем другое.
   Однако Алисия подозревала его с самого начала. Возможно, она уже тогда понимала, что доверять ему нельзя, но скрывала свои чувства от Жюля.
   Однако через несколько дней все изменилось. В конце концов, Люсьен должен был стать единственным представителем семьи жениха на предстоящей свадьбе. К тому же Алисия видела, как Жюль радовался брату.
   Жюль почти все время проводил в университете, готовясь к выпускным экзаменам. Степень в области истории искусств помогла бы ему получить работу даже без помощи отца. Однако это означало, что Люсьен и Алисия большую часть времени проводили вместе. Работа в книжном издательстве не требовала от Алисии все время находиться в офисе, а Жюль хотел, чтобы она получше узнала его брата.
   Люсьен вспоминал те давние события с большой неохотой. Когда ему пришло в голову, что лучший способ помешать свадьбе – это самому соблазнить Алисию? Когда он решил, что брат совершает ошибку и что он, Люсьен, обязан доказать это?
   О Боже, каким он был самонадеянным! Конечно, он был убежден, что Алисия выходит за Жюля из корыстных соображений. Заверения Жюля в том, что это была любовь с первого взгляда, звучали неубедительно. У Люсьена не было никаких сомнений: если Алисия заметит, что его тоже влечет к ней, она сразу поймет преимущества брака со старшим братом. В конце концов, наследником отца был Люсьен, а не Жюль.
   Люсьен со свистом втянул в себя воздух. Неужели он думал, что все будет так просто? О да, тогда ему было всего двадцать четыре и он видел жизнь только в черно-белых тонах. Но с какой стати он считал себя непогрешимым?
   Однако Алисия действительно была неравнодушна к нему. Правда, она тщательно скрывала свои чувства, но Люсьен видел, как она на него смотрит, как внимательно прислушивается к каждому его слову. Алисия думала, что это дружба, однако от Люсьена не укрылись признаки влюбленности. К несчастью, она не замечала их, пока не стало слишком поздно.
   Впрочем, он тоже не остался безучастным к ее прелестям. Алисия была красива, а длинные ноги и короткие юбки сильно отличали ее от сдержанных католичек, которых так много на юге Франции. Там девушки из родовитых семей даже сейчас не пользуются свободой. С них не спускают глаз, пока не выдадут замуж.
   Возможно, именно это привлекло к ней и Жюля. Правда, брату всегда нравились девушки с длинными ногами и высокой грудью. Алисия была бы красавицей даже без пышной гривы рассыпавшихся по плечам рыжих волос, и не видеть этого мог лишь слепой.
   Но дело было не только в красоте. Ум и доброта Алисии делали задачу Люсьена еще более приятной. И вместе с тем более трудной. Она показывала ему кварталы Лондона, о которых Люсьен не имел понятия, щедро делилась с ним знаниями и смешила историями, которые случались со знаменитыми людьми, бывавшими в этом городе.
   Наверное, именно тогда она перестала его дичиться. Конечно, Алисия еще осторожничала. Она помнила, что Жозеф де Грасси настроен против ее брака с Жюлем, и это мешало ей с доверием относиться к посланцу семьи. Люсьен мало-помалу переубеждал ее, но и сам не остался равнодушным к ее чарам.
   В конце концов, его стали раздражать вечера, когда к ним присоединялся Жюль. Гордиться тут было нечем, но интимные прикосновения брата к невесте вызывали у Люсьена досаду. Даже сейчас он не мог бы найти название чувствам, которые испытывал много лет назад…

***

   Бертран нашел мать в тени балкона.
   Алисия не видела сына с самого утра. Теперь, когда его бабушка уехала в Марсель, у мальчика впервые появилась возможность навестить Шарля Форестье. Хотя дружба сына с главным зоотехником тревожила Алисию, однако старый дворецкий клятвенно заверил ее, что Бертрану в palais ничто не грозит.
   – Он – наследник хозяина, – просто сказал Пьер, и Алисия заподозрила, что дворецкий знает правду.
   Впрочем, это невозможно. Правды не знает никто из них. Бертран – сын Жюля и внук Жозефа де Грасси. Этого достаточно.
   Постепенно у них с Пьером возникло что-то вроде дружбы. Старый дворецкий прилагал все усилия, чтобы она чувствовала себя в palais как дома. Именно он показал Алисии маленькую часовню неподалеку, в которой был похоронен ее муж. Жюль вместе с предками лежал в каменной гробнице с родовым гербом. Алисия несколько минут простояла рядом с его могилой, ощущая давно забытое чувство покоя.
   Однако с Мирей де Грасси все было по-другому. Несмотря на гнев, охвативший пожилую женщину при виде Люсьена, целовавшегося с вдовой собственного брата, она сразу поняла, что Бертран принадлежит к их роду. Хотя Алисии казалось, что бабушка не испытывает к внуку никаких чувств, Мирей провела с ним несколько часов, расспрашивала о его жизни в Англии и в присутствии матери мальчика сетовала на то, что невестка столько времени скрывала его от них.
   Впрочем, Алисию это не задевало. Мирей де Грасси не хотела знать ее еще восемь лет назад; ничего удивительного, что она в упор не замечала ее и теперь. Но присутствие Бертрана заставляло ее соблюдать вежливость. Правда, обе держались очень холодно, но Бертран был слишком взволнован встречей с бабушкой, чтобы заметить это.
   Пока, поправила себя Алисия. Рано или поздно он все поймет. И что тогда делать? Сейчас думать об этом не хотелось. У нее и так множество поводов для раздумий, и, прежде всего, Люсьен…

***

   После приезда матери они с Люсьеном и минуты не пробыли наедине. Воспоминание о сцене, которую прервала Мирей де Грасси, было слишком мучительным, и Алисия сделала все, чтобы избавиться от него. К счастью, Бертран был слишком мал, чтобы участвовать в официальном семейном обеде. Это дало Алисии прекрасный повод остаться с сыном.
   Однако не мешало думать о Люсьене и том, что было бы, если бы не неожиданный приезд его матери. О Боже, с чего она взяла, что излечилась от тяги к нему? Да, близость Люсьена возбуждала ее, но она считала, что в любую минуту сможет положить этому конец.
   Это оказалось чудовищным заблуждением. Как только Люсьен коснулся ее, как только их губы слились, она стала глиной в его руках. А когда его язык проник в ее рот, она потеряла все ориентиры. Влечение сделало ее беззащитной.
   Сейчас, глядя на сына, она была вынуждена признать, что несколько дней, проведенных в Монмуссо, сильно изменили Бертрана. Она не могла сказать, в чем заключается эта перемена. После отъезда из пансиона он загорел дочерна и перестал покрывать волосы гелем. Теперь они были блестящими и черными, хотя и не такими длинными, как у Люсьена. Но изменение было не только физическим. Бертран стал более уверенным в себе, более сдержанным и казался старше своего возраста. Он начал вести себя так, словно родился здесь, внезапно осенило Алисию. Так, словно его домом была не маленькая лондонская квартирка, а Монмуссо.
   Эта мысль настолько напугала Алисию, что ее голос прозвучал резче, чем следует.
   – Где ты был? Уже почти два часа! Ты что-нибудь ел? Надевал шляпу, как тебе велели?
   Рот Бертрана сжался.
   – Мама, мне не нужна шляпа! – воскликнул он, решив ответить сначала на последний вопрос. – Дядя Люсьен ходит без шляпы, а мне что, нельзя?
   Алисии захотелось заткнуть уши. О Боже, как она устала слышать постоянные ссылки на Люсьена! Бертран не проявлял особого желания проводить время с бабушкой, но относился к Люсьену с огромным уважением, хотя и обижался на то, что тот при случае отчитывал его. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, подумала Алисия. Люсьен обладает именно тем типом мужественности, которым восхищается ее сын. Отец Алисии обожал внука, и тот мог вить из деда веревки. В отличие от Люсьена. О Боже, неужели ей требуются еще какие-то доказательства?
   – Твоему… дяде не нужна шляпа, потому что он здесь родился, – нетерпеливо сказала она сыну. – Привык к этому климату. А ты нет.
   – И я тоже привыкну, – ответил Бертран, беспечно пожав плечами. – А кстати, где дядя Люсьен? Я думал, что он уже вернулся из Марселя.
   – Может быть, – ответила Алисия, закрыв нетронутую книгу, лежащую на ее коленях. – Ты ему не сторож. Он приезжает и уезжает когда хочет.
   Бертран вздохнул.
   – Что случилось, мама? – с осуждением спросил он. – Почему ты такая злая? Я только спросил, где дядя Люсьен. Хотел рассказать ему, что сделал утром.
   Алисия напряглась.
   – И что же ты сделал?
   – Тебе правда интересно? – Бертран подошел к пруду, опустил руки в прохладную воду и побрызгал на себя. – Ты всегда все портишь. Я знаю, ты не хотела ехать сюда, но, если уж так случилось, почему не доставить себе удовольствия?
   Алисия лишилась дара речи.
   – Я… я ничего не порчу, – наконец дрожащим голосом возразила она. – Бертран, это несправедливо. Я просто заботилась о тебе, вот и все. Ты еще ребенок. Смотреть на животных можно, но при этом нельзя забывать, что они опасны.
   – Лошади не опасны, – ответил Бертран, повернувшись к ней лицом. – Именно это я хотел сказать дяде Люсьену. Шарль сам выбрал для меня лошадь. Я все утро катался на ней в паддоке.
   – Лошадь? – Алисия не знала, радоваться этому или огорчаться. – Ты имеешь в виду пони? Мальчики твоего возраста не ездят на настоящих лошадях.
   – А дядя Люсьен ездил!
   Алисия вспылила и едва не заявила, что дядя Люсьен вовсе не образец для подражания.
   – Кроме того, Маркиза – кобыла, – продолжил мальчик, явно гордый своими успехами. – Она не такая большая, как Веллингтон, жеребец дяди Люсьена, но и не игрушечная.
   Вдруг лицо Бертрана осветилось радостью, и Алисия ничуть не удивилась, услышав голос Люсьена:
   – Я сам попросил Шарля подобрать Бертрану верховую лошадь. Если он выбрал Маркизу, то правильно сделал.
   Алисия бросила на него враждебный взгляд. Люсьен стоял спиной к солнцу, и его смуглое лицо скрывалось в тени. Однако его фигура в легком сером костюме выглядела очень внушительно. Чересчур внушительно, с досадой подумала Алисия.
   – Я не помню, чтобы кто-то спрашивал у меня разрешения, – ревниво сказала она, встав с кресла и прикрыв глаза рукой.
   – Ох, мама! – снова недовольно сказал Бертран. – Почему мне нельзя ездить верхом? Тут все это делают!
   – Кроме меня, – возразила Алисия и заметила, что глаза Люсьена приобрели ироническое выражение.
   – Это можно исправить, – ровно сказал Люсьен. – Я сам буду тебя учить. Тебе понравится. Заодно и с поместьем познакомишься. Завтрашнее утро годится для первого урока?
   – Спасибо, но я не желаю учиться ездить верхом! – бросила Алисия и услышала еще один досадливый вздох мальчика. – Я просто хотела сказать: все, что касается Бертрана, касается и меня. Он пока еще мой сын, как бы ты ни желал, чтобы было по-другому!
   – Мама, о чем ты говоришь? Почему дядя Люсьен не хочет, чтобы ты была моей мамой? Ты же была женой его брата.
   – Твоя мать немного сердится на меня, вот и все, – быстро прервал его Люсьен. – Знаешь, на твоем месте я пошел бы к себе и немного отдохнул. Ты наверняка устал. Верховая езда – вещь утомительная. Кроме того, мне нужно поговорить с твоей матерью наедине.
   Бертран хотел что-то возразить, но передумал. Тем более что Алисия поддержала Люсьена.
   – Да, ступай, Бертран, – сказала она так, словно ее мнение что-то решает. – Мы вернемся к этому разговору позже.
   Эта фраза Бертрану не понравилась, но Алисия ничего не могла с собой поделать. На самом деле ей вовсе не хотелось оставаться наедине с Люсьеном, однако сын должен знать, что она не собирается пренебрегать своими родительскими обязанностями только из-за того, что к словам дяди он относится с большим уважением. Она – его мать. С ее мнением нужно считаться.
   Когда Бертран исчез в доме, Алисия вышла на солнце и заметила, что Люсьен не сводит с нее темных глаз. Но еще большее раздражение она испытала от мысли, что он бесцеремонно вторгся в ее часть palais. А она-то считала себя здесь в безопасности! Очередная ошибка.
   – Перестань смотреть на меня как на волка в овечьей шкуре, – отрывисто сказал Люсьен, снимая пиджак и вешая его на спинку стула. – Я вижу, что ты избегаешь меня, но в этом нет необходимости.
   – Да неужели? – Его придирчивый взгляд вывел Алисию из себя. – Неужели мать велела тебе не переступать границ дозволенного? Приятно знать, что хоть кто-то имеет над тобой власть!
   Внезапно в глазах Люсьена вспыхнул гнев.
   – Моя мать достаточно умна, чтобы ничего мне не приказывать, – резко возразил он. А затем, поняв, что Алисия нарочно дразнит его, добавил: – Ей вообще ничего не требовалось говорить. То, что произошло между нами, было ошибкой. И больше не повторится.
   Эти слова заставили Алисию испытать облегчение и досаду одновременно. Какая дерзость! – подумала она. Какое высокомерие! Она могла бы доказать, что этот человек не так владеет собой, как думает.
   Но это было бы безумием. Тем более что у Люсьена связь с другой женщиной. Поэтому Алисия быстро передумала и спросила:
   – Так о чем ты хотел поговорить? Твоя мать велела выставить меня еще до возвращения отца?
   Люсьен негромко чертыхнулся.
   – Перестань намекать, что мои решения зависят от кого-то другого! – рявкнул он. – Да будет тебе известно, что последние полтора года именно я управляю поместьем и винодельней! Вот почему я снова живу в palais, а не в собственном доме.
   Алисия широко открыла глаза.
   – У тебя есть собственный дом?
   – Что в этом странного? Мне тридцать два года. У меня есть своя жизнь.
   – Но… твой дом? Он далеко отсюда?
   – А почему ты спрашиваешь? – Настала его очередь иронизировать. – Хочешь взглянуть?
   Алисия красноречиво пожала плечами.
   – Конечно нет. Но ты работаешь здесь. Вот я и подумала…
   – Он здесь, в поместье, – насмешливо ответил Люсьен. – В долине. Конечно, там куда более скромно, чем здесь, но мне нравится.
   Алисия не могла справиться с собой.
   – Ты удивляешь меня, – дерзко ответила она. – Я думала, что palais подходит тебе намного больше.
   – Это только доказывает, что ты мало меня знаешь, – бросил он и вдруг обратил внимание на ее неприкрытые плечи. – Ты обгоришь. Продолжим разговор в доме.
   О нет! Алисия инстинктивно отпрянула. Она не собирается приглашать его к себе. Хотя Люсьен нарушил нейтралитет внутреннего дворика, она еще может делать вид, что покои принадлежат ей.
   – Со мной все в порядке, – ответила она, проведя рукой по горячей коже. – Скажи, чего ты хочешь, и дай мне возможность заняться своим делом.
   – Алисия, когда ты перестанешь мне прекословить? – хрипло спросил Люсьен, ведя ее к пруду.
   Она покачала головой.
   – Ты сам сказал, что любое наше общение ошибка. Какое тебе дело до моих мыслей?
   – Не знаю, – странным тоном ответил он. А затем неохотно добавил: – Но дело есть.
   Ошеломленная Алисия подняла на него взгляд. Его реплика прозвучала как гром среди ясного неба. Да, несколько минут назад ей хотелось соблазнить его, но такой реакции она не ожидала.
   – Сомневаюсь, – наконец сдавленно пробормотала она. – Пожалуйста, говори. Незачем даром тратить твое и мое время.
   Губы Люсьена изогнулись.
   – Тебе нравится оскорблять меня, верно?
   – Я только хочу, чтобы ты ушел! – воскликнула вышедшая из себя Алисия. – Твоя мать наверняка не одобрила бы этой беседы!
   Люсьен нахмурился.
   – Моя мать мне не сторож, – сверкнув глазами, ответил он. – Но я пришел сюда не для того, чтобы говорить о семейных делах.
   – Нет? – Ногти Алисии вонзились в мякоть ладоней. – Тогда о чем? Может быть, о той женщине, которую ты не хочешь называть своей подружкой?
   Люсьен стащил с себя галстук, расстегнул воротник, и Алисия невольно залюбовалась его бронзовой шеей.
   – Ты продолжаешь злить меня, – сухо сказал он. – Но раз уж так вышло, я рад, что ты упомянула о ней. Я уже говорил, что Франсуаза была помолвлена с Жюлем. Сегодня вечером она приедет в palais. Думаю, будет неплохо, если за обедом ты присоединишься к нам.

10

   Что заставило ее откликнуться на это дурацкое предложение?
   Готовясь к обеду, Алисия нещадно ругала себя за согласие. Она могла отказаться. Могла проигнорировать его приглашение и не подвергать себя риску услышать оскорбления. Но ее главной чертой было любопытство. Приходится со стыдом признать, что ей хочется увидеть женщину, которую любил Жюль и любит Люсьен.
   Впрочем, если быть до конца честной с самой собой, то существует еще одна причина. Жюль рассказывал ей о Франсуазе де Гранвиль. Он подозревал, что эта девушка на самом деле хотела выйти замуж за Люсьена, но, когда тот не проявил к ней интереса, переключилась на младшего брата. Казалось, теперь она добилась своего, и Алисии не терпелось увидеть ее рядом с Люсьеном.
   Но можно ли назвать это желание разумным?
   Алисия смотрела в высокое резное зеркало и видела в своих глазах мучительную боль. Она верила, искренне верила, что Люсьен больше не может причинить ей вреда. Но это не так. Он в любую минуту может принудить ее к сдаче своих позиций, а она продолжает поощрять это…

***

   Когда она впервые поняла, что ее влечет к Люсьену? Когда начала заранее ждать часов, которые ей предстояло провести с ним? И почему так долго морочила себе голову, доказывая, что ее чувство к Люсьену совершенно невинно?
   Алисия не хотела в этом признаваться, но в глубине души знала правду. Это произошло в те дни, когда Жюль сдавал выпускные экзамены. Она сблизилась с Люсьеном, не подозревая, что его намерения разительным образом отличаются от ее собственных.
   Легко быть крепким задним умом. Легко говорить себе, что такого человека, как Люсьен де Грасси, не могло серьезно тянуть к редакторше без гроша в кармане. Но он был таким милым, таким очаровательным, таким неосознанно сексуальным, что она влюбилась в него по уши, не успев понять этого.
   Окончательно потеряла голову, с горечью подумала Алисия, вспомнив свою тогдашнюю беспомощность.
   Но все начиналось совершенно невинно. Так невинно, что она ничего не заподозрила. А потом стало слишком поздно.
   В то время она снимала однокомнатную квартирку неподалеку от Бейкер-стрит. Хотя ее овдовевший отец жил лишь в нескольких милях оттуда, но, когда Алисия получила работу в издательстве, ей захотелось независимости.
   С Жюлем они познакомились в библиотеке. И до появления на сцене Люсьена она не сомневалась, что это любовь.
   Конечно, Жюль не сказал ей, что помолвлен. Алисия считала, что он так же одинок и свободен, как и она сама. И только когда зашла речь о женитьбе, Жюль признался, что у него есть невеста.
   Сначала Алисия хотела порвать с ним. Но Жюль убедил ее, что в любом случае не вернется к француженке. Если Алисия не выйдет за него замуж, он проведет остаток жизни в одиночестве.
   Теперь Алисии кажется, что это было чересчур театрально, но тогда ей хотелось верить ему. Он даже показал ей письмо, которое написал Франсуазе, и Алисия смирилась. Они решили пожениться после его выпускных экзаменов.
   Жюль сомневался, что на свадьбу приедет кто-нибудь из его родни. Он написал отцу, сообщив, что влюбился в англичанку, но Жозеф де Грасси не ответил. Вместо этого он прислал старшего сына, чтобы тот сделал то, чего невозможно добиться словами. Так Алисия познакомилась с человеком, который оказал роковое влияние на всю ее жизнь.
   Но сначала так вовсе не казалось. Хотя Алисию немного встревожил приезд Люсьена, но Жюль настолько обрадовался брату, что девушка быстро забыла свои сомнения и радушно встретила будущего родственника.
   Впрочем, это было нетрудно. Люсьен сумел сделать их отношения не только непринужденными, но и сердечными, и, когда Алисия заметила, что его влечет к ней, она приписала это исключительно его доброте.
   Когда они переходили дорогу, он брал ее за руку; сопровождая в бар или ресторан, слегка касался ее ягодиц; когда они садились на диван или банкетку, их бедра на мгновение соприкасались. С помощью этих уловок Люсьен возбуждал ее, а она, идиотка, так и таяла. Почему она ничего не понимала? Почему доверяла ему?
   Честно говоря, это ей льстило. Льстило, что ей уделяют столько внимания, льстило, что ему нравится с ней. Ей тоже нравилось с ним, и если иногда Алисия грезила о том, как приятно было бы заняться с Люсьеном любовью, то оправдывала себя тем, что она девственница и ее любопытство вполне естественно.