– О, Филип, – простонала она, когда тот вошел в комнату в сопровождении ее внука, – прости, что побеспокоила тебя, но здесь у окна вот уже час жужжит муха.
Филип кивнул.
– Я об этом слышал. – Он пересек комнату и внимательно изучил оконные стекла. – Где она?
– Разве там ее нет? – Голос леди, Сибил звучал озабоченно, и Филип подавил вздох.
– Нет, – сдержанно заметил он. – Похоже, она вылетела вслед за Крисом.
– О да. – Старая женщина с радостью ухватилась за это объяснение, лишний раз подтвердив, что, как и предполагал Филип, никакой мухи не существовало. – Ну что ж, если ты уже здесь, может быть, выпьешь со мной чашку чаю?
Теперь он заметил поднос с чаем, остывающим на прикроватном столике, и догадался, что все было заранее спланировано.
– Ну… – заколебался Филип.
– Знаю, ты занят, и понимаю, что работать здесь не очень-то удобно, особенно учитывая то, что мы отнимаем.у тебя столько времени. Но мне бы хотелось, чтобы ты задержался еще на несколько минут. Мне нужно поговорить с тобой.
Это была самая длинная ее речь со времени отъезда Джоан, и конец ее был едва слышен. Она говорила настолько тихо, что Филип вынужден был придвинуть кресло к изголовью кровати и опуститься в него.
– Хорошо, – вздохнул он. – Вам налить?
– О, если не трудно. – Леди Сибил слабо улыбнулась, затем обратилась к внуку: – Боюсь, здесь нет апельсинового сока, Крис. Может, сбегаешь вниз, к миссис Паркер, и попросишь у нее стакан?
– Я не хочу апельсинового сока, – поспешил сказать Крис, пристроившийся на подлокотнике отцовского кресла. – Я вообще не хочу пить.
Старая леди поджала губы, но прежде чем успела сказать что-то строгое, вмешался Филип.
– Думаю, бабушка хочет поговорить со мной наедине, – заметил он, поворачивая голову к мальчику. – Почему бы тебе не взглянуть на эскизы к новой игре, которые лежат у меня на столе? Мне интересно узнать, что ты о ней думаешь.
– Правда? – Голос Криса звучал недоверчиво. – Я могу порыться у тебя на столе?
– Только не переверни там все вверх дном, – сухо сказал он. – Да, иди. Все равно я собирался показать их тебе позже.
– Класс! – И Крис вылетел из комнаты, а леди Сибил одарила зятя благодарным взглядом.
– Спасибо.
– Я сделал это не для вас, – ответил Филип, даже и не думая разливать чай. – Чего вы хотите?
– Какая прямолинейность! – горько усмехнулась старая женщина. – И ты еще спрашиваешь, почему я не хотела, чтобы Джоан выходила за тебя.
Филип покачал головой.
– Я ни о чем не спрашиваю, уважаемая леди. Просто вам еще раз захотелось сказать, что я не ровня вашей дочери. Что ж, пускай. Как вам угодно. Но мне не верится, что вы думаете, будто Джоан была бы счастливее с двуличным подлецом, которого я когда-то называл своим другом.
– Нет… – признала она очевидное, и ее пальцы – тонкие и хрупкие, как веточки, – забегали по одеялу. – В этом я ошибалась, как и во многом другом. Вот почему я хочу постараться все исправить.
– О, в самом деле? – Филип оставался по-прежнему подозрительным. – И что у вас на уме теперь?
Леди Сибил немного помолчала.
–Я собираюсь изменить завещание. – Она облизнула пересохшие губы. – Я хочу оставить Шелби тебе…
– Нет! – Филип со скрипом отодвинул кресло и вскочил на ноги еще до того, как она закончила говорить. – Вы сошли с ума!
– Отнюдь. – Голос леди Сибил постепенно набирал силу. – Это поместье для Джоан не более чем обуза. Оно заложено-перезаложено, как тебе известно, а только расходы на похороны потребуют уймы денег. Ты можешь позволить себе владеть им, а Джоан – нет. Но я хочу, чтобы оно осталось за семьей. Я хочу, чтобы Крис мог по-прежнему приезжать сюда, к своим истокам. Если я оставлю Шелби Джоан, она продаст его, и все будет кончено.
– В том случае, если она вернется, – безжалостно заметил Филип, не заботясь о том, расстроит это старуху или нет. Ее предложение было хладнокровным и расчетливым. Это была воля эгоистичной женщины, которую мало что заботит, кроме достижения своих тщеславных целей.
По крайней мере, его слова возымели то действие, на которое Филип рассчитывал.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, и ее лицо покинули остатки краски. – Ты что-то узнал?
– Я ничего не узнал. – Филип оттолкнул кресло и заходил по комнате. – Но скажите мне, леди, есть ли у вас хоть капля совести?
Леди Сибил вскинула голову.
– Я не думаю, что у тебя есть право критиковать меня, Филип, – дрожащим голосом заявила она и ткнула пальцем на дверь, за которой исчез Крис. – Ты девять лет отказывался признать, что у тебя есть сын.
– И чья в этом вина?
– Не моя, – упорствовала теща. – Только твоя.
Филип хмуро посмотрел на нее.
– Я вас не понимаю. Вы с удовольствием брали у меня деньги, но при этом боялись, что мы с Джоан снова будем вместе. Почему? Меня всегда это интересовало. Почему?
– Значит, ты и вполовину не такой сообразительный, каким я тебя считала, – язвительно заявила старуха. – Подумай сам. Зачем мне нужно было, чтобы ты узнал, что Крис – твой сын?
Несколько мгновений Филип непонимающе смотрел на нее. О чем, черт возьми, она говорит? А затем, словно проблеск молнии, пришло понимание.
– Вы не хотели, чтобы вас разоблачили, – все еще не до конца в это веря, произнес он. – Боже мой, вы позволяли мне думать, что Джоан изменила мне, только потому, что боялись. Боялись того, что произойдет, если Джоан узнает, как вы ею манипулировали!
Лицо леди Сибил сморщилось.
– Элегантно изложено… Но по сути верно. Так я считала тогда.
Филип покачал головой.
– Наверное, вы надеялись, что, когда меня не будет рядом, Джоан сумеет по-другому взглянуть на Кинни. О, вас, видимо, постигло жестокое разочарование.
– Я ведь не знала, что Джоан беременна, не забывай, – с горечью заметила старая леди. – Если у меня и были какие-то надежды, то они рухнули, как только ее положение стало очевидным.
– И Кинни знал, что ребенок не может быть его! – торжествующе воскликнул Филип. – Боже мой, а я все гадал, почему Рон не пытается встретиться с сыном. И почему Джоан не перестает повторять, что не хочет его видеть.
– А ты не очень-то пытался выяснить это, Филип, – едко заметила пожилая женщина. – Никто из нас не вышел из этой истории незапятнанным.
И это не что иное, как правда, пришлось признать Филипу. И все-таки он утешал себя тем, что не он затеял эту историю. Это сделала леди Сибил. А теперь она хотела загладить вину, оставив ему Шелби.
– Мне не нужен ваш дом, – сказал он, засунув большие пальцы за ремень брюк сзади. – Я не приму такого подарка. Это поместье принадлежит Шелби, а не Брокам.
– Но ты можешь так много для него сделать! – в отчаянии воскликнула старуха. – У тебя есть деньги. Ты способен вернуть ему былое великолепие. Я понимаю, мисс Такер, возможно, не захочет жить здесь, но на уик-энды…
– Я не собираюсь жениться на Лори Такер. – Филип наконец-то высказал вслух решение, принятое им тем утром, когда Джоан пришла к нему в гостиницу. – Я сказал ей об этом, когда она вернулась с Сейшел. Сейчас она решает, привлечь ли меня к суду за невыполненное обещание или уладить дело полюбовно. Я только обратил ее внимание на то, что, поскольку я по-прежнему являюсь мужем Джоан, вряд ли затея с невыполненным обещанием сработает. Она обещала подумать.
Губы леди Сибил слегка дрогнули.
– Ну ты и сволочь, Филип, – не без некоторого восхищения заметила она.
Филип пожал плечами.
– Так мне и сказали, – ответил он, направляясь к двери. – Значит… никаких больше разговоров об изменении завещания, а?
– Возможно, мне это и не понадобится, – довольно пробормотала его мучительница, и Филип нахмурился.
– Что вы имеете в виду?
Леди Сибил немного подумала.
– Ну, если ты не собираешься жениться на мисс Такер, то рискну предположить, это из-за того, что тебе по-прежнему небезразлична Джоан. Кто знает? Теперь, когда правда вышла наружу, возможно, вы опять будете вместе.
Филип покачал головой.
– На вашем месте я не стал бы очень на это надеяться.
Леди Сибил прикусила губу.
– Она все еще думает о тебе. Что бы я ни говорила, это не способно изменить ее отношения к тебе.
– А вы все еще продолжаете ею манипулировать, – заметил Филип, обернувшись уже от двери. – Пейте ваш чай. Мне нужно работать.
13
Филип кивнул.
– Я об этом слышал. – Он пересек комнату и внимательно изучил оконные стекла. – Где она?
– Разве там ее нет? – Голос леди, Сибил звучал озабоченно, и Филип подавил вздох.
– Нет, – сдержанно заметил он. – Похоже, она вылетела вслед за Крисом.
– О да. – Старая женщина с радостью ухватилась за это объяснение, лишний раз подтвердив, что, как и предполагал Филип, никакой мухи не существовало. – Ну что ж, если ты уже здесь, может быть, выпьешь со мной чашку чаю?
Теперь он заметил поднос с чаем, остывающим на прикроватном столике, и догадался, что все было заранее спланировано.
– Ну… – заколебался Филип.
– Знаю, ты занят, и понимаю, что работать здесь не очень-то удобно, особенно учитывая то, что мы отнимаем.у тебя столько времени. Но мне бы хотелось, чтобы ты задержался еще на несколько минут. Мне нужно поговорить с тобой.
Это была самая длинная ее речь со времени отъезда Джоан, и конец ее был едва слышен. Она говорила настолько тихо, что Филип вынужден был придвинуть кресло к изголовью кровати и опуститься в него.
– Хорошо, – вздохнул он. – Вам налить?
– О, если не трудно. – Леди Сибил слабо улыбнулась, затем обратилась к внуку: – Боюсь, здесь нет апельсинового сока, Крис. Может, сбегаешь вниз, к миссис Паркер, и попросишь у нее стакан?
– Я не хочу апельсинового сока, – поспешил сказать Крис, пристроившийся на подлокотнике отцовского кресла. – Я вообще не хочу пить.
Старая леди поджала губы, но прежде чем успела сказать что-то строгое, вмешался Филип.
– Думаю, бабушка хочет поговорить со мной наедине, – заметил он, поворачивая голову к мальчику. – Почему бы тебе не взглянуть на эскизы к новой игре, которые лежат у меня на столе? Мне интересно узнать, что ты о ней думаешь.
– Правда? – Голос Криса звучал недоверчиво. – Я могу порыться у тебя на столе?
– Только не переверни там все вверх дном, – сухо сказал он. – Да, иди. Все равно я собирался показать их тебе позже.
– Класс! – И Крис вылетел из комнаты, а леди Сибил одарила зятя благодарным взглядом.
– Спасибо.
– Я сделал это не для вас, – ответил Филип, даже и не думая разливать чай. – Чего вы хотите?
– Какая прямолинейность! – горько усмехнулась старая женщина. – И ты еще спрашиваешь, почему я не хотела, чтобы Джоан выходила за тебя.
Филип покачал головой.
– Я ни о чем не спрашиваю, уважаемая леди. Просто вам еще раз захотелось сказать, что я не ровня вашей дочери. Что ж, пускай. Как вам угодно. Но мне не верится, что вы думаете, будто Джоан была бы счастливее с двуличным подлецом, которого я когда-то называл своим другом.
– Нет… – признала она очевидное, и ее пальцы – тонкие и хрупкие, как веточки, – забегали по одеялу. – В этом я ошибалась, как и во многом другом. Вот почему я хочу постараться все исправить.
– О, в самом деле? – Филип оставался по-прежнему подозрительным. – И что у вас на уме теперь?
Леди Сибил немного помолчала.
–Я собираюсь изменить завещание. – Она облизнула пересохшие губы. – Я хочу оставить Шелби тебе…
– Нет! – Филип со скрипом отодвинул кресло и вскочил на ноги еще до того, как она закончила говорить. – Вы сошли с ума!
– Отнюдь. – Голос леди Сибил постепенно набирал силу. – Это поместье для Джоан не более чем обуза. Оно заложено-перезаложено, как тебе известно, а только расходы на похороны потребуют уймы денег. Ты можешь позволить себе владеть им, а Джоан – нет. Но я хочу, чтобы оно осталось за семьей. Я хочу, чтобы Крис мог по-прежнему приезжать сюда, к своим истокам. Если я оставлю Шелби Джоан, она продаст его, и все будет кончено.
– В том случае, если она вернется, – безжалостно заметил Филип, не заботясь о том, расстроит это старуху или нет. Ее предложение было хладнокровным и расчетливым. Это была воля эгоистичной женщины, которую мало что заботит, кроме достижения своих тщеславных целей.
По крайней мере, его слова возымели то действие, на которое Филип рассчитывал.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, и ее лицо покинули остатки краски. – Ты что-то узнал?
– Я ничего не узнал. – Филип оттолкнул кресло и заходил по комнате. – Но скажите мне, леди, есть ли у вас хоть капля совести?
Леди Сибил вскинула голову.
– Я не думаю, что у тебя есть право критиковать меня, Филип, – дрожащим голосом заявила она и ткнула пальцем на дверь, за которой исчез Крис. – Ты девять лет отказывался признать, что у тебя есть сын.
– И чья в этом вина?
– Не моя, – упорствовала теща. – Только твоя.
Филип хмуро посмотрел на нее.
– Я вас не понимаю. Вы с удовольствием брали у меня деньги, но при этом боялись, что мы с Джоан снова будем вместе. Почему? Меня всегда это интересовало. Почему?
– Значит, ты и вполовину не такой сообразительный, каким я тебя считала, – язвительно заявила старуха. – Подумай сам. Зачем мне нужно было, чтобы ты узнал, что Крис – твой сын?
Несколько мгновений Филип непонимающе смотрел на нее. О чем, черт возьми, она говорит? А затем, словно проблеск молнии, пришло понимание.
– Вы не хотели, чтобы вас разоблачили, – все еще не до конца в это веря, произнес он. – Боже мой, вы позволяли мне думать, что Джоан изменила мне, только потому, что боялись. Боялись того, что произойдет, если Джоан узнает, как вы ею манипулировали!
Лицо леди Сибил сморщилось.
– Элегантно изложено… Но по сути верно. Так я считала тогда.
Филип покачал головой.
– Наверное, вы надеялись, что, когда меня не будет рядом, Джоан сумеет по-другому взглянуть на Кинни. О, вас, видимо, постигло жестокое разочарование.
– Я ведь не знала, что Джоан беременна, не забывай, – с горечью заметила старая леди. – Если у меня и были какие-то надежды, то они рухнули, как только ее положение стало очевидным.
– И Кинни знал, что ребенок не может быть его! – торжествующе воскликнул Филип. – Боже мой, а я все гадал, почему Рон не пытается встретиться с сыном. И почему Джоан не перестает повторять, что не хочет его видеть.
– А ты не очень-то пытался выяснить это, Филип, – едко заметила пожилая женщина. – Никто из нас не вышел из этой истории незапятнанным.
И это не что иное, как правда, пришлось признать Филипу. И все-таки он утешал себя тем, что не он затеял эту историю. Это сделала леди Сибил. А теперь она хотела загладить вину, оставив ему Шелби.
– Мне не нужен ваш дом, – сказал он, засунув большие пальцы за ремень брюк сзади. – Я не приму такого подарка. Это поместье принадлежит Шелби, а не Брокам.
– Но ты можешь так много для него сделать! – в отчаянии воскликнула старуха. – У тебя есть деньги. Ты способен вернуть ему былое великолепие. Я понимаю, мисс Такер, возможно, не захочет жить здесь, но на уик-энды…
– Я не собираюсь жениться на Лори Такер. – Филип наконец-то высказал вслух решение, принятое им тем утром, когда Джоан пришла к нему в гостиницу. – Я сказал ей об этом, когда она вернулась с Сейшел. Сейчас она решает, привлечь ли меня к суду за невыполненное обещание или уладить дело полюбовно. Я только обратил ее внимание на то, что, поскольку я по-прежнему являюсь мужем Джоан, вряд ли затея с невыполненным обещанием сработает. Она обещала подумать.
Губы леди Сибил слегка дрогнули.
– Ну ты и сволочь, Филип, – не без некоторого восхищения заметила она.
Филип пожал плечами.
– Так мне и сказали, – ответил он, направляясь к двери. – Значит… никаких больше разговоров об изменении завещания, а?
– Возможно, мне это и не понадобится, – довольно пробормотала его мучительница, и Филип нахмурился.
– Что вы имеете в виду?
Леди Сибил немного подумала.
– Ну, если ты не собираешься жениться на мисс Такер, то рискну предположить, это из-за того, что тебе по-прежнему небезразлична Джоан. Кто знает? Теперь, когда правда вышла наружу, возможно, вы опять будете вместе.
Филип покачал головой.
– На вашем месте я не стал бы очень на это надеяться.
Леди Сибил прикусила губу.
– Она все еще думает о тебе. Что бы я ни говорила, это не способно изменить ее отношения к тебе.
– А вы все еще продолжаете ею манипулировать, – заметил Филип, обернувшись уже от двери. – Пейте ваш чай. Мне нужно работать.
13
Уже рассветало, когда Джоан добралась до Санфилда. Она ехала всю ночь, чтобы избежать пробок на дорогах и сельских полицейских, которые могли уже разыскивать машину. Джоан не сомневалась, что Филип заявил о ее исчезновении. Ей оставалось только надеяться, что он не пугает Криса предположениями о том, почему она так внезапно бросила его.
А она именно бросила своего сына. Точнее говоря, ей захотелось оказаться подальше от Филипа, и матери, и Рона, а Крис оказался невольной жертвой этого стремления. Взять его с собой Джоан никак не могла. Теперь, узнав, что он действительно отец Криса, Филип ни за что не отрекся бы от него снова.
Впрочем, «отрекся» – слишком эмоциональное слово, подумала она устало; многочасовая поездка без остановок начинала сказываться. Кроме того, Филипу требовалось время, чтобы получше познакомиться с сыном, что Крису было только во благо… А также время, чтобы представить мальчика будущей мачехе.
Джоан полагала, что Филип увез Криса с собой в Бирмингем. Вот уже две недели прошло с тех пор, как она уехала на его «ягуаре»; вряд ли он может столь долгое время пренебрегать работой. Ей было известно, что Крис так и не появился в своей школе, но это не удивило Джоан. Конечно, Филип будет из кожи вон лезть, чтобы оправдаться за те годы, когда он отказывался признавать существование сына.
Что же касается леди Сибил, то Джоан испытывала некоторые угрызения совести, но предпочитала вообще не думать о ней. Она не хотела жалеть мать, не хотела сочувствовать положению, в котором та оказалась. Эта женщина обманывала ее. Не только в том, что касалось денег, которые она регулярно получала от Филипа, но и в жизненно важных для нее вещах.
Она преднамеренно – и коварно – разрушала брак своей дочери. Даже когда родился Крис, мать ничем не выдала свою причастность к событиям предшествовавшего тому года. Шелби значил для нее больше, чем счастье собственной дочери. Джоан не могла этого забыть, а сможет ли простить – будет ясно еще нескоро.
Она остановилась у ворот Шелби и постаралась успокоиться, прежде чем продолжать путь. Взглянув на часы, Джоан увидела, что еще нет и шести, – вряд ли кто-нибудь бодрствует в такой час. Она вдруг почувствовала себя виноватой за то, что оставила мать на попечение одной лишь миссис Паркер. Но, насколько она знала Филипа, тот наверняка договорился с сиделкой, прежде чем вернуться в город.
Он такой, мрачно подумала Джоан, уронив голову на руль. Как бы непростительно он ни вел себя по отношению к ней, к леди Сибил Филип всегда относился с сочувствием. Впрочем, вряд ли та об этом догадывалась.
Нажав на педаль таза, Джоан рванула вперед, но удивленно сбавила скорость, когда заметила, что деревья и газоны подстрижены. Пруд мало изменился, но посреди ряски росли водяные лилии, а вдоль кромки воды были живописно разбросаны кустарники, не заметные раньше из-за заглушившей их поросли.
Кому-то пришлось попотеть, подумала Джоан, решив, что мистер Паркер один не управился бы с такой работой. Должно быть, Филип до своего отъезда успел нанять и ландшафтных дизайнеров. Он, несомненно, вложил много средств и труда в дом, который будет продан, как только…
Но она не закончила свою мысль. Какие бы горькие чувства Джоан ни испытывала по отношению к матери, она не желала ей смерти. Она понимала, что, несмотря ни на что, уход старой леди оставит пустым большое место в ее жизни. Особенно теперь, когда Крис наверняка захочет проводить больше времени со своим отцом. Не нужно быть гением, чтобы догадаться: Филип скоро поймет – как это сделала Джоан уже давно, – насколько сын похож на него.
Остановив машину перед парадным входом, Джоан выключила зажигание. Затем посидела немного, любуясь вазонами с геранью и петуниями по обеим сторонам от дубовой двери. Хотя и не покрашенный снаружи, дом определенно уже не производил впечатления заброшенного. Мать должна быть довольна, подумала Джоан не без некоторой грусти. Именно этого леди Сибил всегда и хотела.
У Джоан не было багажа. Только небольшая сумка, которую Ди дала ей, чтобы положить косметику и немного денег, также одолженных ею. Впрочем, и этого Джоан не потребовалось. Деньги остались нетронутыми, а косметикой она не пользовалась, поскольку ни разу до сих пор не покидала дома Роджерсов, куда явилась две недели назад в полном отчаянии и с красными от слез глазами.
Ди и ее муж Эндрю оказались хорошими друзьями. Хотя Джоан почти ничего не рассказала им о случившемся, они не задавали вопросов, а просто предоставили ей комнату, гараж, куда можно было поставить машину, и время, которое ей требовалось, что прийти в себя.
Когда Джоан решила вернуться, они не стали ее отговаривать. Эндрю съездил на бензоколонку и заправил «ягуар» под завязку, и/Джоан пообещала позвонить им, как только доберется до Шелби. Что она и собиралась сделать. Вот только выпьет чашку кофе.
Она тихо закрыла дверцу машины и, сунув ключи в карман, направилась к дому. Тесные джинсы и куцая майка тоже принадлежали Ди, и Джоан надела их, отлично сознавая, что мать придет в ужас от такой одежды. Но мнение матери больше ничего для нее не значило. Она не горела нетерпением встретиться с женщиной, которая из эгоистичных интересов сломала ей жизнь.
Джоан обогнула дом и подошла к двери черного хода, ведущей в кухню, которая часто оставалась открытой на ночь. Миссис Паркер забывала ее запереть, отправляясь на покой в свои комнаты, расположенные через коридор от кухни.
Как Джоан и думала, ручка легко повернулась, и она неслышно шагнула в небольшую прихожую, уставленную сапогами, калошами и прочей уличной обувью. Никаких перемен, с улыбкой подумала она, открывая кухонную дверь.
Это напоминало нечто вроде дежа-вю, только на этот раз Филип был полностью одет. Он стоял, прислонившись к столу у раковины и сложив руки на груди. Казалось, он полностью поглощен своими мыслями, и сначала Джоан решила, что он не слышал ее шагов. Но затем он повернул голову, и, если у нее и была мысль о том, чтобы снова удрать, от нее пришлось отказаться, поскольку на лице Филипа читались недоверие и невыразимая мука.
– Джо? – еле слышно прошептал он, словно боясь, что она вот-вот растает в воздухе. – Господи, Джо, неужели это действительно ты?
– Действительно я, – эхом откликнулась Джоан. Она вошла в кухню и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной, радуясь этой опоре. – Что ты здесь делаешь?
Филип покачал головой, и в этот момент Джоан заметила стоящую на столе кофеварку. В ее отсутствие кто-то – Филип? – приобрел ее, и теперь дразнящий запах свежесмолотых зерен наполнял кухню.
Поняв, что он, должно быть, ждет, когда сварится кофе, Джоан подумала: а не был ли радостный толчок в сердце, который она испытала при виде Филипа, несколько преждевременным? Что, если Лори тоже здесь? Сегодня ведь воскресенье…
Решив, что для любого вопроса есть свое время, она не дала времени Филипу ответить и небрежно произнесла:
– Хорошо пахнет. Можно и мне немного?
Филип с шумом выдохнул.
– И это все, что ты можешь сказать? – спросил он, и теперь в его голосе слышалась сердитые нотки. – Где, черт возьми, ты была?
Джоан вскинула голову.
– Вряд ли тебя это касается! – выпалила она, оскорбленная его благородным негодованием.
Филип бросил на нее раздраженный взгляд.
– Еще как касается! – Он взъерошил пальцами волосы. – Ты хотя бы представляешь, как мы беспокоились за тебя?
Джоан выпрямилась.
– Совсем ни к чему…
– Ни к чему? – Филип шагнул было к ней, но потом резко остановился, словно боясь, что если окажется ближе, то хорошенько встряхнет ее. – Проклятье, Джо, где ты пропадала? Я чуть с ума не сошел!
Не зная, что ответить, Джоан в нервном жесте приподняла плечи. Что в нем говорит – обида или искреннее беспокойство? И где Крис? Где сын провел последние две недели? Конечно же Филип не оставлял его здесь с двумя стариками и умирающей женщиной…
– Мне… мне нужно было время, чтобы подумать, – сказала она наконец, решив, что Филип заслуживает некоторых объяснений. Затем, облизнув губы, спросила: – Где Крис? Я должна сообщить ему, что вернулась.
– Всему свое время. – Филип загородил ей дорогу в холл, и Джоан поняла, что не выйдет из кухни, пока не расскажет ему, что делала в течение двух последних недель. – Я хочу знать, где была ты. Только не в этих местах. Готов биться об заклад. Полиция обшарила все холмы и прибрежную полосу в поисках тебя.
– Полиция! – ужаснулась Джоан. – Совсем ни к чему было обращаться в полицию!
– Неужели? – Филип свирепо смотрел на нее. – Когда ты уехала отсюда, никто не знал, что ты намерена делать. И ты не привыкла водить «ягуар». Об этом тоже не следует забывать. «Ниссан», конечно, тоже хорош, но у него не такой мощный двигатель.
– Ах да. – Джоан ощутила горечь. – Ты беспокоился о своей машине. Что ж, не волнуйся, Филип, она в полном порядке. Две недели простояла в гараже моей подруги.
Филип выругался.
– Проклятье! Меня совершенно не волновала машина. Это о тебе я беспокоился. Господи, я уже начал бояться худшего!
Теперь она почувствовала себя немного виноватой. Но ответила, тем не менее, с вызовом:
– Что ж, как я и говорила, тебе совсем ни к чему было тревожиться. Я понимаю, что мое отсутствие могло расстроить Криса, и сожалею об этом, но мне необходимо было уехать. Я жила у своей подруги Ди. Я знала… надеялась… что ты позаботишься о Крисе. – Джоан посмотрела поверх его плеча. – Он у себя?
– А где же еще ему быть? – взорвался Филип. – Как и мне, Крису пришлось переживать всю ситуацию здесь. У него не было такой роскошной возможности развеяться.
Джоан заморгала.
– А разве ты не увез его в Бирмингем?
– В Бирмингем? – Филип казался обескураженным. – С какой стати мне везти его в Бирмингем?
Джоан продолжала хлопать глазами.
– Ну… я подумала, что ты уедешь сразу после меня.
– Нет.
– Что ты хочешь сказать этим «нет»?
– Я хочу сказать, что никуда не ездил, – ответил Филип и на мгновение стиснул зубы. – Кроме паба, конечно, куда заскочил забрать свои вещи. Я подумал, что тал не будешь возражать. Я переехал в Шелби.
Джоан была ошеломлена.
– Но я не понимаю…
– Да. – Филип, кажется, согласился с ней. – Ты не понимаешь.
Она попыталась вникнуть в то, что он ей сказал.
– Значит… ты был здесь все эти… эти…
– Последние две недели. Да.
– И ты не возвращался в Бирмингем?
– Нет.
Джоан проглотила образовавшийся в горле комок.
– В таком случае и… и мисс Такер… тоже здесь?
Лицо Филипа исказила раздраженная гримаса.
– Ах да, конечно, – отрывисто произнес он. – Я способен на такое, не правда ли? Привести другую женщину в дом своей жены – ты ведь этого от меня ожидала? Что я ткну Криса во все это носом, привезя сюда Лори?
Джоан глубоко втянула в себя воздух.
– Откуда мне знать, на что ты способен? Для мужчины, который любит одну женщину, ты слишком много внимания уделяешь другой.
– И этой другой ты считаешь себя? – натянуто предположил Филип. – В таком случае, это не должно тебя удивлять. Ты всегда умела меня достать.
Как и ты меня, с болью подумала Джоан, желая понять наконец, что происходит. Что делает здесь Филип? Остался ли он только ради Криса? И если так, почему не решил иначе? Крис с удовольствием поехал бы с ним в Бирмингем.
– Пожалуйста… – произнесла она, внезапно почувствовав смертельную усталость. – Я ехала всю ночь. Как думаешь, могу я рассчитывать на чашку кофе, прежде чем мы продолжим? Я понимаю, что была не права по отношению к тебе, и я благодарна тебе за то, что ты остался из-за Криса. – Она немного помолчала. – И… и из-за моей матери. К-как чувствует себя леди Сибил? Полагаю, я должна об этом спросить.
Филип схватил чашку, налил немного ароматной густой жидкости и придвинул к ней.
– Вот, – сказал он без особых церемоний. – Похоже, ты очень нуждаешься в этом. У тебя ни кровинки в лице.
– Спасибо.
Джоан взяла чашку обеими руками и попыталась сделать глоток. Но руки так тряслись, что она обожгла губы. Затем убрала одну руку, чтобы отереть их, тогда горячая чашка обожгла другую, и, автоматически дернув ею, она расплескала остальное.
Несколько капель попало на руку Филипу, наклонившемуся, чтобы помочь ей, и, охнув, он забрал у Джоан чашку.
– Все в порядке, – успокоил ее Филип, когда она отпрянула, прикрыв щеки ладонями. – Несчастный случай, – добавил он, казалось почувствовав, что она на грани нервного срыва. – Брось, детка. Расслабься. Ты здесь среди друзей.
– Вот как? – Джоан посмотрела на него сквозь ресницы, и Филип, поставив чашку, заключил ее в объятия.
– А ты как думаешь? – хрипло спросил он, прижимая ее лицо к своему плечу. – Господи, Джо, ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. Я уже начинал спрашивать себя, вернешься ли ты вообще.
– А это имеет какое-то значение? – прошептала она, понимая, что пожалеет потом о вопросе, заданном под влиянием момента.
– Имеет, – заверил Филип, погружая пальцы в ее волосы. – Мы все ужасно волновались о тебе. Как бы недостойно ни вела себя та леди наверху, но она любит тебя. Можешь не сомневаться в этом.
– Да, по-своему, – глухо произнесла Джоан, понимая, что слишком много значения придает его объятиям. К тому же она все еще не могла простить Филипу того, что все эти годы он не верил ей. Пусть мать обманывала и его тоже, но ему следовало бы больше доверять ей.
Однако поверила бы ему она сама, если бы оказалась на его месте? Если бы застала Филипа и, скажем, Лори в постели, а потом Лори заявила бы, что беременна?.. Скорее всего, нет.
– Я… я лучше поднимусь и скажу Крису, что вернулась, – с некоторым запозданием попыталась спасти ситуацию Джоан. Не стоит позволять Филипу думать, будто она готова повторить то утро в его гостиничном номере. Да, муж по-прежнему неудержимо притягивал ее. Но это нечестно с ее стороны – пользоваться его эмоциональным всплеском, вызванным не страстью, а облегчением.
Но Филип, как это ни парадоксально, похоже, не собирался отпускать ее. Когда она попыталась отстраниться, он сделал незаметное движение, и Джоан оказалась прижатой спиной к столу.
– Не сейчас, – сказал он низким голосом и опустил на ее губы взгляд, который Джоан показался почти осязаемым. И ее затопило волной сладкого предвкушения.
– Филип… – она ощутила сухость во рту и судорожно сглотнула, – это не очень удачная мысль.
– Это единственная моя мысль, – пробормотал он, сжимая ее лицо ладонями и пристально глядя ей в глаза. – Хотя бы ради Криса, Джо, прояви немного сострадания. Мы не можем позволить, чтобы эгоизм одной старухи разрушил то, что осталось от нашей жизни.
Джоан охватил трепет. Хотя Филип и держал ее лицо в ладонях, всем телом он прижимался к ней, и она не могла не чувствовать, как он возбужден. Он хотел заняться любовью с ней и не скрывал этого. Джоан хотела того же. Прямо здесь, прямо сейчас, на гладко оструганных досках стола, если придется. И до тех пор, пока не уйдет мука, так долго не оставлявшая ее.
– Филип… – Она попыталась воззвать ко всему лучшему в нем, но он, склонив голову, накрыл ее дрожащие губы своими. Джоан судорожно вздохнула, когда ее словно обожгло огнем, и, вопреки советам, которые давала себе в эти последние недели, откинула голову назад и обвила руками шею мужа.
Это был рай – и это был ад. Рай – потому что именно этого она всегда и хотела. А ад – потому что понимала, как это неправильно. Она не может стать его временной любовницей. Сколь бы мало самоуважения у нее ни оставалось, она утратит и его, если позволит Филипу использовать ее так и когда ему захочется.
А его рука уже опустилась к ее груди, затем скользнула под короткую майку, расстегнула лифчик, и ладонь приняла вес освободившейся плоти. Как бы ни реагировало ее тело, эта реакция контролировалась отнюдь не рассудком.
– Господи, ты сводишь меня с ума, – прохрипел Филип. Второй рукой он провел вниз по ее спине и сжал округлую ягодицу. С недвусмысленным намерением он снова крепко прижал ее к себе, и у Джоан закружилась голова, когда она представила, чем все это непременно кончится.
– Филип… я не могу, – простонала она, прежде чем тело успело окончательно предать ее.
Он слегка отстранился – ровно настолько, чтобы прижаться лбом к ее лбу.
– Это то, чего ты хочешь, – с мукой в голосе произнес Филип. – То, чего хотим мы оба.
– Знаю, – чувствуя себя глубоко несчастной, прошептала она. – Но я не могу быть для тебя заменой Лори. Я понимаю: ты уже несколько недель не встречался с ней, и ты… ты…
– Сексуально неудовлетворен? – В его голосе слышалось что-то отдаленно похожее на насмешку.
– Да, – сморгнув непрошеную слезу, упрямо произнесла Джоан. Теперь она готова была бороться, если потребуется.
Филип внимательно посмотрел ей в глаза.
А она именно бросила своего сына. Точнее говоря, ей захотелось оказаться подальше от Филипа, и матери, и Рона, а Крис оказался невольной жертвой этого стремления. Взять его с собой Джоан никак не могла. Теперь, узнав, что он действительно отец Криса, Филип ни за что не отрекся бы от него снова.
Впрочем, «отрекся» – слишком эмоциональное слово, подумала она устало; многочасовая поездка без остановок начинала сказываться. Кроме того, Филипу требовалось время, чтобы получше познакомиться с сыном, что Крису было только во благо… А также время, чтобы представить мальчика будущей мачехе.
Джоан полагала, что Филип увез Криса с собой в Бирмингем. Вот уже две недели прошло с тех пор, как она уехала на его «ягуаре»; вряд ли он может столь долгое время пренебрегать работой. Ей было известно, что Крис так и не появился в своей школе, но это не удивило Джоан. Конечно, Филип будет из кожи вон лезть, чтобы оправдаться за те годы, когда он отказывался признавать существование сына.
Что же касается леди Сибил, то Джоан испытывала некоторые угрызения совести, но предпочитала вообще не думать о ней. Она не хотела жалеть мать, не хотела сочувствовать положению, в котором та оказалась. Эта женщина обманывала ее. Не только в том, что касалось денег, которые она регулярно получала от Филипа, но и в жизненно важных для нее вещах.
Она преднамеренно – и коварно – разрушала брак своей дочери. Даже когда родился Крис, мать ничем не выдала свою причастность к событиям предшествовавшего тому года. Шелби значил для нее больше, чем счастье собственной дочери. Джоан не могла этого забыть, а сможет ли простить – будет ясно еще нескоро.
Она остановилась у ворот Шелби и постаралась успокоиться, прежде чем продолжать путь. Взглянув на часы, Джоан увидела, что еще нет и шести, – вряд ли кто-нибудь бодрствует в такой час. Она вдруг почувствовала себя виноватой за то, что оставила мать на попечение одной лишь миссис Паркер. Но, насколько она знала Филипа, тот наверняка договорился с сиделкой, прежде чем вернуться в город.
Он такой, мрачно подумала Джоан, уронив голову на руль. Как бы непростительно он ни вел себя по отношению к ней, к леди Сибил Филип всегда относился с сочувствием. Впрочем, вряд ли та об этом догадывалась.
Нажав на педаль таза, Джоан рванула вперед, но удивленно сбавила скорость, когда заметила, что деревья и газоны подстрижены. Пруд мало изменился, но посреди ряски росли водяные лилии, а вдоль кромки воды были живописно разбросаны кустарники, не заметные раньше из-за заглушившей их поросли.
Кому-то пришлось попотеть, подумала Джоан, решив, что мистер Паркер один не управился бы с такой работой. Должно быть, Филип до своего отъезда успел нанять и ландшафтных дизайнеров. Он, несомненно, вложил много средств и труда в дом, который будет продан, как только…
Но она не закончила свою мысль. Какие бы горькие чувства Джоан ни испытывала по отношению к матери, она не желала ей смерти. Она понимала, что, несмотря ни на что, уход старой леди оставит пустым большое место в ее жизни. Особенно теперь, когда Крис наверняка захочет проводить больше времени со своим отцом. Не нужно быть гением, чтобы догадаться: Филип скоро поймет – как это сделала Джоан уже давно, – насколько сын похож на него.
Остановив машину перед парадным входом, Джоан выключила зажигание. Затем посидела немного, любуясь вазонами с геранью и петуниями по обеим сторонам от дубовой двери. Хотя и не покрашенный снаружи, дом определенно уже не производил впечатления заброшенного. Мать должна быть довольна, подумала Джоан не без некоторой грусти. Именно этого леди Сибил всегда и хотела.
У Джоан не было багажа. Только небольшая сумка, которую Ди дала ей, чтобы положить косметику и немного денег, также одолженных ею. Впрочем, и этого Джоан не потребовалось. Деньги остались нетронутыми, а косметикой она не пользовалась, поскольку ни разу до сих пор не покидала дома Роджерсов, куда явилась две недели назад в полном отчаянии и с красными от слез глазами.
Ди и ее муж Эндрю оказались хорошими друзьями. Хотя Джоан почти ничего не рассказала им о случившемся, они не задавали вопросов, а просто предоставили ей комнату, гараж, куда можно было поставить машину, и время, которое ей требовалось, что прийти в себя.
Когда Джоан решила вернуться, они не стали ее отговаривать. Эндрю съездил на бензоколонку и заправил «ягуар» под завязку, и/Джоан пообещала позвонить им, как только доберется до Шелби. Что она и собиралась сделать. Вот только выпьет чашку кофе.
Она тихо закрыла дверцу машины и, сунув ключи в карман, направилась к дому. Тесные джинсы и куцая майка тоже принадлежали Ди, и Джоан надела их, отлично сознавая, что мать придет в ужас от такой одежды. Но мнение матери больше ничего для нее не значило. Она не горела нетерпением встретиться с женщиной, которая из эгоистичных интересов сломала ей жизнь.
Джоан обогнула дом и подошла к двери черного хода, ведущей в кухню, которая часто оставалась открытой на ночь. Миссис Паркер забывала ее запереть, отправляясь на покой в свои комнаты, расположенные через коридор от кухни.
Как Джоан и думала, ручка легко повернулась, и она неслышно шагнула в небольшую прихожую, уставленную сапогами, калошами и прочей уличной обувью. Никаких перемен, с улыбкой подумала она, открывая кухонную дверь.
Это напоминало нечто вроде дежа-вю, только на этот раз Филип был полностью одет. Он стоял, прислонившись к столу у раковины и сложив руки на груди. Казалось, он полностью поглощен своими мыслями, и сначала Джоан решила, что он не слышал ее шагов. Но затем он повернул голову, и, если у нее и была мысль о том, чтобы снова удрать, от нее пришлось отказаться, поскольку на лице Филипа читались недоверие и невыразимая мука.
– Джо? – еле слышно прошептал он, словно боясь, что она вот-вот растает в воздухе. – Господи, Джо, неужели это действительно ты?
– Действительно я, – эхом откликнулась Джоан. Она вошла в кухню и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной, радуясь этой опоре. – Что ты здесь делаешь?
Филип покачал головой, и в этот момент Джоан заметила стоящую на столе кофеварку. В ее отсутствие кто-то – Филип? – приобрел ее, и теперь дразнящий запах свежесмолотых зерен наполнял кухню.
Поняв, что он, должно быть, ждет, когда сварится кофе, Джоан подумала: а не был ли радостный толчок в сердце, который она испытала при виде Филипа, несколько преждевременным? Что, если Лори тоже здесь? Сегодня ведь воскресенье…
Решив, что для любого вопроса есть свое время, она не дала времени Филипу ответить и небрежно произнесла:
– Хорошо пахнет. Можно и мне немного?
Филип с шумом выдохнул.
– И это все, что ты можешь сказать? – спросил он, и теперь в его голосе слышалась сердитые нотки. – Где, черт возьми, ты была?
Джоан вскинула голову.
– Вряд ли тебя это касается! – выпалила она, оскорбленная его благородным негодованием.
Филип бросил на нее раздраженный взгляд.
– Еще как касается! – Он взъерошил пальцами волосы. – Ты хотя бы представляешь, как мы беспокоились за тебя?
Джоан выпрямилась.
– Совсем ни к чему…
– Ни к чему? – Филип шагнул было к ней, но потом резко остановился, словно боясь, что если окажется ближе, то хорошенько встряхнет ее. – Проклятье, Джо, где ты пропадала? Я чуть с ума не сошел!
Не зная, что ответить, Джоан в нервном жесте приподняла плечи. Что в нем говорит – обида или искреннее беспокойство? И где Крис? Где сын провел последние две недели? Конечно же Филип не оставлял его здесь с двумя стариками и умирающей женщиной…
– Мне… мне нужно было время, чтобы подумать, – сказала она наконец, решив, что Филип заслуживает некоторых объяснений. Затем, облизнув губы, спросила: – Где Крис? Я должна сообщить ему, что вернулась.
– Всему свое время. – Филип загородил ей дорогу в холл, и Джоан поняла, что не выйдет из кухни, пока не расскажет ему, что делала в течение двух последних недель. – Я хочу знать, где была ты. Только не в этих местах. Готов биться об заклад. Полиция обшарила все холмы и прибрежную полосу в поисках тебя.
– Полиция! – ужаснулась Джоан. – Совсем ни к чему было обращаться в полицию!
– Неужели? – Филип свирепо смотрел на нее. – Когда ты уехала отсюда, никто не знал, что ты намерена делать. И ты не привыкла водить «ягуар». Об этом тоже не следует забывать. «Ниссан», конечно, тоже хорош, но у него не такой мощный двигатель.
– Ах да. – Джоан ощутила горечь. – Ты беспокоился о своей машине. Что ж, не волнуйся, Филип, она в полном порядке. Две недели простояла в гараже моей подруги.
Филип выругался.
– Проклятье! Меня совершенно не волновала машина. Это о тебе я беспокоился. Господи, я уже начал бояться худшего!
Теперь она почувствовала себя немного виноватой. Но ответила, тем не менее, с вызовом:
– Что ж, как я и говорила, тебе совсем ни к чему было тревожиться. Я понимаю, что мое отсутствие могло расстроить Криса, и сожалею об этом, но мне необходимо было уехать. Я жила у своей подруги Ди. Я знала… надеялась… что ты позаботишься о Крисе. – Джоан посмотрела поверх его плеча. – Он у себя?
– А где же еще ему быть? – взорвался Филип. – Как и мне, Крису пришлось переживать всю ситуацию здесь. У него не было такой роскошной возможности развеяться.
Джоан заморгала.
– А разве ты не увез его в Бирмингем?
– В Бирмингем? – Филип казался обескураженным. – С какой стати мне везти его в Бирмингем?
Джоан продолжала хлопать глазами.
– Ну… я подумала, что ты уедешь сразу после меня.
– Нет.
– Что ты хочешь сказать этим «нет»?
– Я хочу сказать, что никуда не ездил, – ответил Филип и на мгновение стиснул зубы. – Кроме паба, конечно, куда заскочил забрать свои вещи. Я подумал, что тал не будешь возражать. Я переехал в Шелби.
Джоан была ошеломлена.
– Но я не понимаю…
– Да. – Филип, кажется, согласился с ней. – Ты не понимаешь.
Она попыталась вникнуть в то, что он ей сказал.
– Значит… ты был здесь все эти… эти…
– Последние две недели. Да.
– И ты не возвращался в Бирмингем?
– Нет.
Джоан проглотила образовавшийся в горле комок.
– В таком случае и… и мисс Такер… тоже здесь?
Лицо Филипа исказила раздраженная гримаса.
– Ах да, конечно, – отрывисто произнес он. – Я способен на такое, не правда ли? Привести другую женщину в дом своей жены – ты ведь этого от меня ожидала? Что я ткну Криса во все это носом, привезя сюда Лори?
Джоан глубоко втянула в себя воздух.
– Откуда мне знать, на что ты способен? Для мужчины, который любит одну женщину, ты слишком много внимания уделяешь другой.
– И этой другой ты считаешь себя? – натянуто предположил Филип. – В таком случае, это не должно тебя удивлять. Ты всегда умела меня достать.
Как и ты меня, с болью подумала Джоан, желая понять наконец, что происходит. Что делает здесь Филип? Остался ли он только ради Криса? И если так, почему не решил иначе? Крис с удовольствием поехал бы с ним в Бирмингем.
– Пожалуйста… – произнесла она, внезапно почувствовав смертельную усталость. – Я ехала всю ночь. Как думаешь, могу я рассчитывать на чашку кофе, прежде чем мы продолжим? Я понимаю, что была не права по отношению к тебе, и я благодарна тебе за то, что ты остался из-за Криса. – Она немного помолчала. – И… и из-за моей матери. К-как чувствует себя леди Сибил? Полагаю, я должна об этом спросить.
Филип схватил чашку, налил немного ароматной густой жидкости и придвинул к ней.
– Вот, – сказал он без особых церемоний. – Похоже, ты очень нуждаешься в этом. У тебя ни кровинки в лице.
– Спасибо.
Джоан взяла чашку обеими руками и попыталась сделать глоток. Но руки так тряслись, что она обожгла губы. Затем убрала одну руку, чтобы отереть их, тогда горячая чашка обожгла другую, и, автоматически дернув ею, она расплескала остальное.
Несколько капель попало на руку Филипу, наклонившемуся, чтобы помочь ей, и, охнув, он забрал у Джоан чашку.
– Все в порядке, – успокоил ее Филип, когда она отпрянула, прикрыв щеки ладонями. – Несчастный случай, – добавил он, казалось почувствовав, что она на грани нервного срыва. – Брось, детка. Расслабься. Ты здесь среди друзей.
– Вот как? – Джоан посмотрела на него сквозь ресницы, и Филип, поставив чашку, заключил ее в объятия.
– А ты как думаешь? – хрипло спросил он, прижимая ее лицо к своему плечу. – Господи, Джо, ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. Я уже начинал спрашивать себя, вернешься ли ты вообще.
– А это имеет какое-то значение? – прошептала она, понимая, что пожалеет потом о вопросе, заданном под влиянием момента.
– Имеет, – заверил Филип, погружая пальцы в ее волосы. – Мы все ужасно волновались о тебе. Как бы недостойно ни вела себя та леди наверху, но она любит тебя. Можешь не сомневаться в этом.
– Да, по-своему, – глухо произнесла Джоан, понимая, что слишком много значения придает его объятиям. К тому же она все еще не могла простить Филипу того, что все эти годы он не верил ей. Пусть мать обманывала и его тоже, но ему следовало бы больше доверять ей.
Однако поверила бы ему она сама, если бы оказалась на его месте? Если бы застала Филипа и, скажем, Лори в постели, а потом Лори заявила бы, что беременна?.. Скорее всего, нет.
– Я… я лучше поднимусь и скажу Крису, что вернулась, – с некоторым запозданием попыталась спасти ситуацию Джоан. Не стоит позволять Филипу думать, будто она готова повторить то утро в его гостиничном номере. Да, муж по-прежнему неудержимо притягивал ее. Но это нечестно с ее стороны – пользоваться его эмоциональным всплеском, вызванным не страстью, а облегчением.
Но Филип, как это ни парадоксально, похоже, не собирался отпускать ее. Когда она попыталась отстраниться, он сделал незаметное движение, и Джоан оказалась прижатой спиной к столу.
– Не сейчас, – сказал он низким голосом и опустил на ее губы взгляд, который Джоан показался почти осязаемым. И ее затопило волной сладкого предвкушения.
– Филип… – она ощутила сухость во рту и судорожно сглотнула, – это не очень удачная мысль.
– Это единственная моя мысль, – пробормотал он, сжимая ее лицо ладонями и пристально глядя ей в глаза. – Хотя бы ради Криса, Джо, прояви немного сострадания. Мы не можем позволить, чтобы эгоизм одной старухи разрушил то, что осталось от нашей жизни.
Джоан охватил трепет. Хотя Филип и держал ее лицо в ладонях, всем телом он прижимался к ней, и она не могла не чувствовать, как он возбужден. Он хотел заняться любовью с ней и не скрывал этого. Джоан хотела того же. Прямо здесь, прямо сейчас, на гладко оструганных досках стола, если придется. И до тех пор, пока не уйдет мука, так долго не оставлявшая ее.
– Филип… – Она попыталась воззвать ко всему лучшему в нем, но он, склонив голову, накрыл ее дрожащие губы своими. Джоан судорожно вздохнула, когда ее словно обожгло огнем, и, вопреки советам, которые давала себе в эти последние недели, откинула голову назад и обвила руками шею мужа.
Это был рай – и это был ад. Рай – потому что именно этого она всегда и хотела. А ад – потому что понимала, как это неправильно. Она не может стать его временной любовницей. Сколь бы мало самоуважения у нее ни оставалось, она утратит и его, если позволит Филипу использовать ее так и когда ему захочется.
А его рука уже опустилась к ее груди, затем скользнула под короткую майку, расстегнула лифчик, и ладонь приняла вес освободившейся плоти. Как бы ни реагировало ее тело, эта реакция контролировалась отнюдь не рассудком.
– Господи, ты сводишь меня с ума, – прохрипел Филип. Второй рукой он провел вниз по ее спине и сжал округлую ягодицу. С недвусмысленным намерением он снова крепко прижал ее к себе, и у Джоан закружилась голова, когда она представила, чем все это непременно кончится.
– Филип… я не могу, – простонала она, прежде чем тело успело окончательно предать ее.
Он слегка отстранился – ровно настолько, чтобы прижаться лбом к ее лбу.
– Это то, чего ты хочешь, – с мукой в голосе произнес Филип. – То, чего хотим мы оба.
– Знаю, – чувствуя себя глубоко несчастной, прошептала она. – Но я не могу быть для тебя заменой Лори. Я понимаю: ты уже несколько недель не встречался с ней, и ты… ты…
– Сексуально неудовлетворен? – В его голосе слышалось что-то отдаленно похожее на насмешку.
– Да, – сморгнув непрошеную слезу, упрямо произнесла Джоан. Теперь она готова была бороться, если потребуется.
Филип внимательно посмотрел ей в глаза.