Азаро Кэтрин. Укротить молнию

   – Ведь это не дополнительный договор, верно?
   Эльтор лукаво улыбнулся.
   – А что, если я отвечу на твой вопрос утвердительно?
   – Ну знаешь, Эльтор!
   Он нежно прикоснулся к моей щеке.
   – Это ронский договор. В соответствии с ним ты становишься полноправным членом моей семьи и соответственно наследницей Рубиновой Династии. Всех ее сокровищ, если таковые имеются, – сказал он, а затем сухо добавил: – С точки зрения статистики предполагалось, что ни один из нас никогда не сможет найти себе женщину-рона. Чтобы найти тебя, мне пришлось попасть в другую вселенную! Мне повезло! – Эльтор снова лег и обнял меня. Затем прошептал мне на ухо: – Я тебе не до конца рассказал, что происходит, когда королева Рубиновой Династии привозит себе супруга с далеких звезд.
   – Что же? – так же шепотом спросила я.
   – Как только она убедится в том, что с ее владениями все в порядке, то ночью отправляется верхом в город, где ждет ее муж. Вот тогда-то они и вступают в брачный союз. – Эльтор легонько укусил меня за мочку уха. – В своих фантазиях я всегда представлял, что жена будет ждать моего возвращения, лежа в постели. Она будет теплой и сонной, готовой принять меня в свои объятия, когда я вернусь в Ицу Яшлан.
   Я пальцем провела по его губам.
   – Она уже ждет тебя!
   В ту ночь, в развалинах древнего города, на умирающей планете с тусклым солнцем, мы наконец вступили в брачный союз, которому предстояло дать новую жизнь угасающему народу.

Глава 19
ОБИТЕЛЬ КРЫЛАТОГО БОГА

   Занимался рассвет, принеся в мир то самое волшебство, которое возникает в минуты, предшествующие восходу солнца, когда небо начинает светлеть, а сама пустыня все еще остается в тени. Я лежала рядом с Эльтором, прижимаясь спиной к его груди. Всю ночь его рука обнимала меня за талию. Снаружи доносились звуки зарождающегося дня: приглушенные голоса, шарканье ног, звон клинков. До нашей импровизированной опочивальни долетали благоуханные ароматы фимиама и готовящейся еды. Где-то рядом негромко жужжали насекомые.
   Абаджи завесили дверной проем плащом, утяжелив его нижний край застежками из драгоценных камней. Когда порывом ветра его затягивало внутрь, застежки ударялись друг о друга, издавая мелодичное постукивание, которое я слышала минувшей ночью. Откуда-то снаружи донесся чей-то голос. Он прозвучал громче голосов стражников, но в то же время не настолько громко, чтобы потревожить наш сон. Мне было не совсем понятно, к кому обращался говоривший – к стражникам или к нам.
   Повернувшись к Эльтору, я увидела, что его глаза открыты.
   – Что ты сказал? – спросила я.
   – Ничего. Это не я. Это кто-то снаружи.
   Эльтор произнес что-то на иотическом, и чей-то голос ответил ему.
   Эльтор улыбнулся.
   – Они спрашивают, не хотим ли мы какао.
   – Шоколаду? Ты шутишь!
   – При чем здесь шоколад? – Он приподнялся на локте. – И что такое шоколад?
   – Напиток, горячий густой напиток, которым я угощала тебя в Лос-Анджелесе, – пояснила я.
   – Он был приятным на вкус. Но это было не какао.
   – Скорее всего они сохранили это давнее слово. Шоколад делали из зерен какао. Это был любимый напиток верховных вождей майя. У майя была для него даже специальная посуда, такие особые кувшины.
   – Посмотрим, как тебе понравится наш напиток!
   С этими словами Эльтор натянул на нас одеяло и что-то сказал стоявшему у входа воину. Абадж вошел внутрь и, опустившись на колени, поставил на пол кувшин и две чашки. На красной глазури кувшина были видны какие-то иероглифы. Я не знала всех символов, но это было не так уж важно. Ведь не знала же я многих элементов древней письменности майя. Однако тот, что был начертан на крышке, все-таки узнала. По форме он напоминал гребень и произносился как «ка». Еще один, в форме рыбы, также озвучивался слогом «ка». Стоявший под ними символ означал слог «ва». Ка-ка-ва. Какао.
   Воин задал Эльтору какой-то вопрос. Эльтор что-то сказал в ответ, после чего абадж встал и, поклонившись, вышел.
   – О чем он спросил тебя?
   – Он спросил, нужны ли нам свидетели.
   – Свидетели? Но для чего?
   Эльтор жестом указал на нас обоих, вес еще лежавших в постели.
   – Вот для этого. Чтобы подтвердить, что мы с тобой вступили в брачный союз.
   – Что? – Мне показалось, что я покраснела. – Не нужны нам никакие свидетели!
   – А мне кажется, неплохая идея.
   – Вечно ты шутишь! Они что, хотят наблюдать за нами?
   Эльтор усмехнулся.
   – Многие тысячи лет назад именно так они и поступали, когда это было необходимо в силу политических причин.
   – Ну знаешь, Эльтор!
   Моя реакция вызвала у него неподдельное веселье, и он расхохотался.
   – Не бойся, в наши дни для освидетельствования хватит того, что они увидели нас вместе в одной постели! Мы скажем им, что все остальное у нас тоже прошло как надо. Они поверят нам на слово.
   – Но все-таки скажи мне, для чего это нужно?
   – Для подтверждения юридической силы договора, – ответил Эльтор и потянулся за кувшином с какао. – Прошлой ночью я попросил абаджей проверить сеть. Стоунхедж скорее всего сам переправил наш договор в Ассамблею. Думаю, всем уже несколько дней известно о нашем браке, а также об обстоятельствах нашего похищения. Мне бы очень хотелось избежать ненужных разговоров.
   – Неужели все-таки так важно – спали мы вместе или нет?
   – В юридическом смысле – нет. – Эльтор налил в чашку темную дымящуюся жидкость и поставил передо мной. – Но как символ – да!
   Я сделала глоток какао. Вкус его был удивительно приятным и напоминал приправленный малиновым сиропом кофе с добавлением корицы.
   – А разве они не страдают от одиночества?
   – Кто? Абаджи?
   – Да. Разве им не нужны жены?
   – Некоторым – да. – Сказав это, Эльтор тоже налил себе какао. – Такие покидают Рейликон. Но большинство остается. Они все – клоны. Исходный генетический материал, что-то вроде шаблона, был отобран у тех мужчин, которых сочли пригодными для подобной жизни. Думается, они привыкли обходиться без женщин. – Покачав головой, Эльтор продолжил: – Я же просто представить себе подобного не могу!
   – А разве женщин они не клонируют?
   – Женщин здесь уже не было. Именно поэтому они и научились первым делом клонировать самих себя. Им удалось сберечь немного генетического материала, и в результате усилий Рона на свет появилась моя бабка. – Эльтор на мгновение замолчал, отпивая какао из чашки. – Хотя произвести здорового клона – дело не из легких.
   – Джаг мне рассказывал.
   Эльтор смерил меня долгим взглядом.
   – Ты позволишь генетикам-абаджам сделать анализы твоей ДНК? Здесь, под землей, находится их лаборатория по генной инженерии.
   Я снова отпила из чашки.
   – Не возражаю.
   Невероятно, что где-то глубоко под развалинами древнего города находится современная лаборатория.
   Неожиданно Эльтор громким голосом заговорил на иотическом. Стоявший снаружи стражник что-то сказал в ответ. Затем послышались шаги обутых в сапоги ног, удалявшихся прочь от нашей башни.
   Когда мы допивали какао, я услышала, как кто-то идет в нашу сторону, и поспешила нырнуть под одеяло.
   В помещение вошел Узан в сопровождении пяти воинов в развевающихся одеждах. Они как по команде опустились перед нами на колени, а Узан заговорил. В ответ Эльтор поцеловал меня в щеку. В этом жесте было больше от ритуала, чем от искреннего чувства. Я попыталась вообразить абаджей не мужчинами, а огромного роста женщинами, себя кем-то вроде царицы амазонок, а Эльтора – тем, кому судьбой предначертано делить со мной ложе. Надо сказать, было трудно представить даже нечто отдаленно похожее на это.
   Шурша одеждами, Узан и четверо воинов вышли вон. В тот короткий миг, когда импровизированный полог приоткрылся, я успела увидеть омытое рассветом утреннее небо и краешек солнечного диска над горизонтом. Занавес закрылся, и мы остались втроем – я, Эльтор и пятый воин.
   – Это – генетик, – пояснил мне Эльтор. – Ему нужен образчик твоей ткани.
   Я посмотрела на абаджа, и тот отвел взгляд. Отцепив от пояса какую-то пробирку, он извлек из нее две лопаточки-шпателя размером не больше моего мизинца. Одной из них он провел мне по руке, после чего аккуратно опустил пробу в пробирку.
   – А теперь открой рот, – попросил меня Эльтор.
   Я выполнила его просьбу, и абадж провел мне шпателем по внутренней стороне щеки. Поместив его во вторую пробирку, генетик спрятал оба соскоба в черный кошель у себя на поясе и выпрямился во весь рост. Затем, поклонившись, вышел.
   – Как они все это делают? – спросила я. – Они так быстро двигаются! И всегда так синхронно! Как будто каждый из них отлично знает, что делают все остальные!
   – Они же эмпаты! И к тому же клоны! – Эльтор лег рядом со мной и, просунув руку под одеяло, прикоснулся к моей груди. – Может быть, нам следует повторно убедиться в том, что заключенный нами союз юридически правомочен! – произнес он с улыбкой.
   Я рассмеялась и обняла его.
   – А ты прав!
 
   Ицу Яшлан. Волшебный, сказочный город.
   Когда мы покинули наше убежище и вышли наружу, под красноватые лучи утреннего солнца, мне наконец представилась возможность хорошенько рассмотреть древние развалины. Мы поднялись на ближайшую к нашей башне пирамиду. Ступеньки оказались настолько крутыми, что, стоя на нижней, можно было дотронуться до верхней, даже не нагибаясь. От некогда величественного сооружения осталась лишь платформа, возвышавшаяся над землей на уровне примерно двух этажей. Я вертела головой по сторонам, внимательно разглядывая окрестности. Ветер трепал полы моей одежды.
   Примерно в полумиле от нас, прямо посреди пустыни, я заметила скалу, за которой тянулась цепочка гор, лестницей уходивших в небесную высь. У ее подножия раскинулись залитые солнечным светом развалины древнего дворца. Строение когда-то имело гигантские размеры и, видимо, достигало высоты трехэтажного дома, а в длину было раза в три больше. В фасаде когда-то имелось девять входов, которые сейчас зияли пустыми провалами. Если провести линию как раз через центральную часть строения, то обе его половины стали бы зеркальным отражением друг друга. Остатки крыши с угловатыми сводами из плоских камней. Наиболее важные части строения – лестницы, стены, части крыши, башни с обоих концов – покрывала настенная роспись, уже порядком выцветшая.
   У подошвы скалы простирался Ицу Яшлан. Широкие улицы связывали друг с другом дома, площади и то, что напоминало бани древних майя. Здания с пустыми дверными проемами в виде разинутой пасти хищных зверей, должно быть, когда-то были храмами. Я даже сумела разглядеть в городе площадки для игры в мяч – совсем такие же, как и в городах древних майя. То там, то тут виднелись развалины пирамид с крутыми ступенями. Назначение других сооружений угадать труднее – чем были когда-то все эти узкие башни со шпилями, вздымавшиеся ввысь на высоту многоэтажного дома, или мосты, повисшие над улицами вровень с верхними этажами зданий? Через весь город тянулись мощеные тротуары, вдоль которых застыли восьмиугольные колонны. Дальше от центра виднелись другие постройки, меньшего размера и хаотично разбросанные, – городская окраина.
   – Невероятно! – воскликнула я, обернувшись. – Как же они допустили, что такой прекрасный город пришел в упадок?!
   – Сейчас здесь почти никто не живет, – ответил мне Эльтор. – Кроме абаджей, да и они проводят тут лишь несколько месяцев в году.
   – Но они могли бы хоть что-то сделать. Прислать сюда роботов или наномашины или, допустим, заселить город людьми с других планет!
   – Видно, для них так лучше. После того как из жизни уйдет последний абадж, Ицу Яшлан перейдет к моей семье. Мы непременно исполним их желание оставить город в его нынешнем состоянии.
   – Чтобы он постепенно превратился в пустыню? – Я не поверила собственным ушам. – Но почему, Эльтор?
   Тот жестом указал в сторону величественных развалин.
   – Это Рейликон. Как и сама планета, город постепенно умирает. Абаджи также добровольно согласились на вымирание.
   – Но если им так хотелось умереть, зачем же они все-таки выжили?
   – Вообще-то они не хотят умирать. Моя семья, вся Сколия, даже эйюбиане – все мы существует исключительно благодаря их воле к жизни. Их привезла сюда какая-то неизвестная раса. Так что у них никогда не было выбора. Сейчас, на закате жизни, они хотят лишь одного: чтобы никто из посторонних – ни люди, ни машины – не вмешивался в их жизнь и не смел навязывать им свою волю. Они умрут так, как жили все эти шесть тысяч лет. По собственной воле.
   – Понимаю, – ответила я. – Это очень напоминает цивилизацию майя. Кто-нибудь из обитателей Земли – кроме меня – уже видел эти руины?
   – Очень немногие. Рейликон закрыт для посторонних. Исключения делались крайне редко. А Ицу Яшлан – священное место, запретное для чужих глаз.
   – Кто-нибудь когда-нибудь переправлял его фотоснимки на Землю?
   – Нет. Это было бы кощунством.
   – Но ведь есть какие-то архивные свидетельства о народе майя, – сказала я. – Антропологи любят заниматься исследованием нашей истории, по крайней мере в моем мире. Все эти творения рук человеческих не должны бесследно исчезнуть.
   – Думаю, что шесть тысяч лет назад твоего народа еще не было.
   – Возможно, твоих предков переселили сюда из другой вселенной, а их история была смещена на целые тысячелетия. – Сказав это, я задумалась, а затем продолжила: – Большинство государств майя прекратили свое существование примерно в десятом веке нашей эры. А вдруг это произошло потому, что наших предков вывезли с Земли? Как знать, может, в разных вселенных подобное происходит время от времени. Какие-то расы увозят обитателей планет в другие миры и бросают их там.
   Эльтор удивленно посмотрел на меня.
   – Но для чего? С какой целью? Чтобы понаблюдать за тем, сумеют ли те выжить в других мирах? С тем чтобы сконцентрировать Кайл-черты в той расе, которая уже и так в достаточной степени обладает ими?
   – Может быть, и так.
   Другого объяснения мне в голову не приходило.
   – Тогда эта попытка им не удалась.
   – Но твоя-то семья существует!
   – До какой-то степени. – Выражение его лица смягчилось. – Хотя, возможно, сейчас...
   Эльтор протянул мне руку, и я шагнула к нему. Мы обнялись. Ветер трепал мне волосы, закручивая их вокруг нас обоих.
   Мы вернулись обратно к лестнице, на ступеньках нас терпеливо дожидались два абаджа. Все это время они старались держаться в тени и вместе с тем вблизи от нас, чтобы в любую секунду поспешить на наш зов. Заслоняя нас словно живым щитом, абаджи спускались по лестнице на несколько ступенек впереди.
   Эльтор провел меня по всему городу к скале. Это была каменная стена высотой в несколько тысяч футов, с лестницей по фасаду. Если когда-то лестница и имела перила, то теперь их не осталось. Я разглядела входы в пещеры на поверхности скалы, огромные звериные головы, высеченные в толще горных пород. Ступеньки напомнили мне виденную когда-то давно игрушку – кубик с желобками, направленными в разные стороны. Если в отверстие в верхней его части положить мраморный шарик, то он устремится вниз, перескакивая с одного желобка на другой, то и дело меняя направление в лабиринте, пока не скатится вниз.
   – Иди первой, – сказал Эльтор. – Я буду подстраховывать тебя сзади, на случай если ты поскользнешься.
   Внутренние переживания Эльтора окрасили мир вокруг нас нежным янтарным светом – светом любви и надежды. Сложив ладонь лодочкой, я даже зачерпнула пригоршню этого мерцающего тумана, а затем, опираясь для надежности рукой о поверхность скалы, начала восхождение вверх. Нас встретили сильные порывы ветра, и чем выше мы поднимались, тем сильнее они становились. За нами следовали два абаджа. Длинноногие стражники без видимых усилий преодолевали ступеньку за ступенькой. Один раз я не выдержала и оглянулась назад, и у меня тотчас закружилась голова. После этого я старалась смотреть лишь себе под ноги и поменьше думать о том, в какую высь мы взбирались. Однако опять не удержалась и посмотрела на раскинувшийся далеко внизу город.
   Иду Яшлан простирался мили на четыре в разные стороны – залитый ярким солнечным светом, древний, как сам окружавший его мир, таящий в себе бесконечное множество загадок. Я легко представляла себе древних воинов, ставших легендой Рей-ликона. Мы же продолжали взбираться все выше и выше.
   – На какую же высоту мы поднимемся? – Любопытство взяло надо мной верх.
   – До дворца Ицам На Кетца! – раздался за моей спиной голос Эльтора.
   – Ицам На Кетца? – переспросила я. – Звучит очень похоже на Ицамна и Кецаль! – Я говорила, стараясь не думать о бездне у нас под ногами. – Кецаль – это птица. Природа наградила ее роскошным оперением – длинным хвостом зеленого, красного, белого и желтого цвета. Представители знати и воины носили их в качестве украшения. Перья, как ты сам понимаешь. В некоторых городах за убийство кецаля полагалась смертная казнь. Ибо это навлекало гнев бога Кукулькана. А также тольтекского бога Кецалькоатля. Вообще-то на самом деле это одно и то же божество, пернатый змей, владыка всего сущего на Земле. Хотя иногда Кукулькан принимал облик бога ветра.
   – У нас Ицам На Кетца считается богом полета, – пояснил мне Эльтор.
   Ветер дул все сильнее. Под его порывами становилось все труднее сохранять равновесие. Поднявшись на вторую площадку, мы посмотрели вниз на город. Сверху Ицу Яшлан являл собой незабываемое зрелище. На верхушку красно-золотой башни опустилась какая-то черная птица и закаркала. Ветер разносил ее хриплые крики по бескрайней пустыне.
   Мы зашагали выше. Я поднималась вверх лицом к скале, цепляясь за нее обеими руками. Дело было не в крутизне ступеней. Просто мы вскарабкались на такую головокружительную высоту, что мне для уверенности требовалась опора. Порывы ветра продолжали обрушиваться на каменную громаду, и мои волосы, словно крылья птицы, парили в потоках воздуха. Абаджи все так же следовали за нами, все в том же равномерном ритме. Я живо представила себе нашу процессию – четыре крохотные фигурки на фоне вертикальной каменной стены. Моя рука неожиданно уперлась в пустоту, и я полетела вниз...
   И упала, приземлившись на одно колено. Эльтор споткнулся о мою ногу и приземлился на четвереньки. Оказалось, что нас едва не поглотила пещера. В буквально смысле – так как вход в нее представлял собой разинутую в грозном рыке звериную пасть. Отверстие сверху и снизу окаймляли огромные каменные клыки.
   Поднявшись с каменного пола, мы с Эльтором уселись у входа в пещеру, свесив ноги над нижними зубами исполинского чудовища. Далеко внизу вплоть до самого горизонта тянулись бесконечные барханы. Клочья облаков медленно плыли по гладкому фарфоровому небу. Где-то вдали невидимый демон пустыни крутил вихри красного песка.
   Рядом с нами появились абаджи. Чтобы пройти под каменными клыками внутрь пасти каменного чудовища, им пришлось наклонить головы. Плащи стражей трепетали под порывами ветра, то открывая взгляду яркие одежды с золотой вышивкой, то снова укутывая черным высокие стройные фигуры. Не сбиваясь с шага, оба воина почтительно поклонились нам. Зрелище поразило меня. Оставалось только надеяться, что они не заметили нашего позорного падения в пещеру.
   Мы с Эльтором стояли на месте, а один из воинов тем временем подошел к стене. С вбитого в нее крюка он снял нечто вроде пучка сухих веток, перевязанных шнурком. Затем отстегнул с украшенного драгоценными камнями пояса какую-то трубку. Тьму пронзила ослепительная искра, и конец факела занялся огнем. В его желтоватых отблесках и бронзовых лучах солнца пещера стала похожа на старинную фотографию.
   В глубь скалы на несколько ярдов тянулся прямоугольной формы коридор, резко изгибаясь влево. Заднюю стену покрывала причудливая вязь иероглифов, начертанных черной, красной и бурой краской. Краска на вид казалась свежей. Позднее я узнала, что храм этот был одним из немногих сооружений Ицу Яшлана, которое абаджи пытались сохранить в первозданном виде.
   Стражи провели нас до самого конца туннеля. Возле поворота абаджи вручили Эльтору факел, поклонились и вернулись обратно ко входу в пещеру. Там они встали, глядя на простиравшуюся внизу пустыню – две неподвижные фигуры в черном, застывшие на фоне неба между каменными клыками неведомого чудовища. До нас доносились лишь жалобные стенания ветра.
   Эльтор взял меня за руку, и мы двинули дальше, свернув в ответвление туннеля. Если в самом его начале пещера освещалась солнечным светом, то дальше, куда мы направили наши стопы, нас окутала непроглядная тьма. Через несколько сотен ярдов туннель свернул снова, уводя нас все глубже в толщу скалы. Теперь наш путь освещал лишь свет факела. Сделалось зябко, обжигающий жар пустыни сменился приятным холодком. На стенах снова появились иероглифы. Свет факела отбрасывал на них тени, и казалось, будто древние письмена колышутся и пляшут, как живые.
   – Здесь! – воскликнул Эльтор и поднял факел выше.
   Прямо у наших ног вниз уходила вырубленная в горной породе лестница. Внизу, у ее подножия, мы разглядели какое-то помещение. Из него тянуло застоявшимся воздухом подземелья.
   Мы спустились вниз. Сойдя с последней ступеньки, Эльтор засунул факел между когтей каменной лапы неведомого животного. Затем из когтей соседней лапы вытащил еще один, зажег его от горящего факела и сунул в лапу на противоположной стене. Эту процедуру он проделал еще четыре раза. Когда Эльтор закончил, в камере мерцали шесть светильников.
   Воспоминание о первом знакомстве с Дворцом Ицам На Кетца до сих пор живо в моей памяти. В этом удивительном месте ощущаешь незримое волшебство, здесь жива память о древних царствах. Овеянные веками легенды живут в его каменных стенах, покрытых резными фризами. Барельефы раскрашены красками столь яркими, что почти неотличимы от пронзительной голубизны рейликонского неба или красных песков пустыни. В тот день они были неподвижны, и лишь когда мы своим вторжением потревожили застоявшийся воздух и язычки пламени начали свой танец, древние скульптуры тоже пришли в движение. В свете факелов инкрустированные драгоценными камнями стены источали сказочное сияние.
   Посередине камеры стояла скамья с изображениями каких-то крылатых существ. Одно чудище было с квадратной мордой и спиральными рогами. У него было шесть ног, по три с каждой стороны, и скрученный спиралью хвост. Над спиной зверь распростер могучие крылья. Другая скульптура являла собой женщину. Верхняя часть ее тела – от талии и выше – была женской, нижняя представляла собой кошачье туловище с хвостом как у птицы. Она стояла, воздев над головой копье. Грудь гордо выдавалась вперед, крылья распростерты в полете. Хотя волосы ее были высечены из камня, казалось, будто они трепещут и развеваются на ветру. Вдоль стены тянулся ряд статуй – чудовища с распростертыми крыльями. Головы их запрокинуты назад, от чего казалось, будто они кричат, обратив свой крик к небу. Полет, навечно застывший в камне.
   Справа от нас никаких статуй не было. Зато в скале было высечено мужское лицо высотой примерно в девять футов. Вместо глаз у него виднелись концентрические круги, придавая лицу мягкое, нежное выражение. Крючковатый нос выступал вперед. Вместо рта высокий прямоугольник с квадратными зубами. Подбородок выдавался вперед параллельно полу и представлял собой выступ шести футов в длину и один в ширину, который покоился на каменных колоннах. Передние зубы, выгибаясь, торчали изо рта, образуя что-то вроде каменных подлокотников. К каменной личине вели несколько ступенек, причем верхняя находилась как раз на уровне подбородка. Эльтор вопрошающе посмотрел на меня.
   – Ну, что скажешь?
   – Потрясающе, – ответила я. – Вот только черты лица грубоваты.
   – Так же как и пустыня.
   – Да, так же как и пустыня.
   Эльтор подвел меня к скамье в центре святилища. Я опустилась на нее.
   – Сколько лет этому храму? – спросила я.
   – Более пяти тысяч лет, – сказал Эльтор и показал на крылатые статуи. – Ицам На – наше божество, бог полета и вечности. Он выше всех недугов, что поражают нас, простых смертных. Он кормилец. Абаджи приходят сюда после битвы, в поисках исцеления. Причем не только телесных ран, но и душевных недугов – такое случается часто, когда люди убивают других друга.
   Я провела рукой по барельефу.
   – А что это?
   – Духи-спутники бога или богини, – ответил Эльтор и указал на крылатую женщину. – Вот это – «Чак».
   Я удивилась его произношению. Он произнес это слово с превосходным твердым приступом, а закончил глоттализованным «к». Хотя большинство сколийских языков не слишком богаты такими звуками, в иотическом и эйюбианском их много. В этом отношении они даже богаче цоциля, на котором говорил народ майя. Именно поэтому эйюбианский кажется на слух резким и грубым. Однако благодаря музыкальности их голосов горловые звуки рейликан не режут слух. Кстати, это одна из причин, почему иотический так сложен для изучения. Чтобы правильно говорить на нем, необходимо уметь воспроизводить музыкальные тоны, для чего, в свою очередь, надо обладать особыми голосовыми связками.
   – Кто это – «Чак»? – спросила я.
   – Это она, дух-спутник богини плодородия Иша Челии, – пояснил Эльтор. – В руках она держит топор-молнию. Она также приносит в пустыню дождь. И еще считается богиней войны.