Когда тихо открылась дверь отсека, Бейли отвел взгляд, но краем глаза увидел высокую фигуру с волосами цвета бронзы. Космонит, один из гордых потомков землян, что отреклись от своего родства.
– Партнер Элайдж! – сказал космонит.
Бейли рывком повернулся к нему, широко раскрыл глаза и почти непроизвольно вскочил.
Он увидел лицо с высокими скулами, совершенно безмятежные черты, безупречное тело, невозмутимые голубые глаза.
– Д-дэниел!
– Я рад, что вы меня помните, партнер Элайдж, – сказал космонит.
– Как не помнить! – Бейли испытал глубокое облегчение. Это была частица Земли, его друг, утешитель и спаситель. Бейли захотелось вдруг броситься к космониту, стиснуть того в объятиях, засмеяться, хлопнуть по спине – словом, проделать все глупости, подобающие старым друзьям, которые встретились после долгой разлуки.
Но инспектор удержался – что-то удержало его. Он всего лишь сделал шаг вперед, протянул руку и сказал:
– Разве я мог вас забыть, Дэниел.
– Мне очень приятно, – кивнул Дэниел. – Я, как вам хорошо известно, тоже не в состоянии забыть вас, пока нахожусь в рабочем состоянии. Рад нашей встрече.
Дэниел крепко, но не больно пожал руку Бейли – и отпустил ее.
Бейли от души понадеялся, что робот не может заглянуть к нему в мозг и прочесть там, что на одно безумное мгновение, которое не совсем еще миновало, Бейли воспылал к Дэниелу нежной дружбой, почти любовью.
Нельзя же, в конце концов, питать такие чувства к этому Дэниелу Оливо – он ведь не человек, а всего лишь робот.
Робот, так похожий на человека, сказал:
– Я попросил протянуть рукав от корабля к нашей роботизированной транспортной машине.
– Рукав! – не понял Бейли.
– Да. Это распространенное приспособление. Часто применяется в космосе для перехода или переноса груза с одного корабля на другой, чтобы не пользоваться специальным противовакуумным снаряжением. Вы, очевидно, с этим приспособлением незнакомы.
– Нет, но могу себе представить.
– Довольно трудно соединить таким образом корабль и сухопутный транспорт, но я, тем не менее; потребовал, чтобы это было сделано, К счастью, миссия, доверенная нам с вами, имеет первостепенную важность, и все вопросы решаются незамедлительно.
– Значит, вам тоже поручили расследовать это убийство?
– Разве вас не информировали? Жаль, что я не сказал вам сразу же. – Однако сожаление, как и прочие чувства, не отражались на безучастном лице робота, – Доктор Хэн Фастольф, с которым вы встречались на Земле во время нашей общей работы и которого, надеюсь, вы помните, первый предложил вас в качестве следователя. И поставил условием, что я снова буду работать с вами.
Бейли невольно улыбнулся. Доктор Фастольф являлся гражданином Авроры, а Аврора была самым мощным из Внешних Миров, Очевидно, советы аврорианца имели здесь вес.
– Нельзя разбивать команду, которая хорошо сработалась, а? – сказал Бейли. Восторг, вызванный появлением Дэниела, начинал проходить, и тревога снова сжимала грудь.
– Не ручаюсь, что доктор Фастольф имел в виду именно это, партнер Элайдж. Судя по распоряжениям, я скорее заключил бы, что в его интересы входило назначить работать с вами того, кто знаком с вашим миром и, соответственно, с вашими небольшими странностями,
– Странностями? – нахмурился обиженный Бейли. Применительно к себе это слово ему не нравилось.
– Так, например, я сразу подумал о том, что нужно протянуть рукав. Мне хорошо известно ваше неприятие открытого пространства, поскольку вы росли в земном Городе.
Бейли резко сменил тему. То ли потому, что его назвали человеком со странностями и надо было отыграться, то ли потому, что жизнь научила его сразу распутывать все логические неувязки.
– На корабле обо мне заботился робот. Робот, – не без ехидства ввернул Бейли, – который и выглядит как робот. Вы его знаете?
– Я говорил с ним перед тем, как подняться на борт.
– Как его зовут? И как его можно вызвать?
– РХ-2475. На Солярии роботов называют только по серийным номерам. – Дэниел перевел взор на контрольную панель у двери. – Вот кнопка его вызова.
Бейли взглянул туда же. Кнопка, на которую указал Дэниел, была обозначена «РХ», так что ее функция не вызывала сомнений. Бейли нажал ее, и минуты не прошло, как явился робот, который выглядел как положено роботу.
– Ты РХ-2475? – спросил Бейли.
– Да, господин.
– Ты недавно говорил мне, что за мной должен кто-то прийти. Это он? – Бейли показал на Дэниела,
Роботы встретились взглядами, и РХ-2475 сказал:
– По документам, да.
– Больше тебе ничего о нем не говорили? Тебе описали его внешность?
– Нет, господин. Только назвали имя.
– Кто назвал?
– Капитан корабля, господин.
– Он солярианин?
– Да, господин.
Бейли облизнул губы. Следующий вопрос будет решающим.
– Какое же имя тебе назвали?
– Дэниел Оливо, господин.
– Хорошо, бой! Можешь идти.
Робот изобразил поклон, повернулся кругом и ушел.
Бейли задумчиво посмотрел на своего партнера.
– Вы мне сказали не всю правду, Дэниел.
– В каком смысле, партнер Элайдж?
– Разговаривая с вами, я кое-что вспомнил, РХ-2475 говорил мне, что за мной придет человек. Я отчетливо это помню.
Дэниел спокойно выслушал его и ничего не ответил.
– Я подумал, что робот мог ошибиться, – продолжал Бейли. – Или должен был действительно прийти человек, а потом его заменили вами, а РХ-2475 о том не информировали. Но, как вы сами слышали, выяснилось, что это не так. Робот проверял у вас документы, ему назвали ваше имя. Только назвали не полностью, а, Дэниел?
– Да, мое имя роботу назвали не полностью, – согласился Дэниел.
– Вас ведь зовут не Дэниел Оливо, а Р. Дэниел Оливо, верно? То есть робот Дэниел Оливо.
– Совершенно верно, партнер Элайдж.
– Отсюда следует, что РХ-2475 не сообщили, что вы робот. Подразумевается, что вы человек. С вашей внешностью такой маскарад возможен.
– Не могу оспаривать ход ваших рассуждений.
– Тогда продолжим. – Бейли охватила свирепая радость. Он шел по следу. Пусть это был не такой уж важный след, но сейчас Бейли делал то, что умел делать хорошо. Настолько хорошо, что его стоило тащить сюда через весь космос. – Итак, зачем нужно было обманывать несчастного робота? Ему все равно, робот вы или человек. Он бы в любом случае подчинился приказу. Поэтому разумно будет предположить, что солярианский капитан, который информировал робота, и солярианские чиновники, которые информировали капитана, тоже не знали, что вы робот. Как я уже сказал, это разумное предположение, но, может быть, не единственное. Что скажете – прав я или нет?
– Полагаю, что вы правы.
– Ладно, значит, отгадал. Но в чем же тогда дело? Доктор Хэн Фастольф, рекомендуя вас солярианцам как моего партнера, умолчал о том, что вы робот. Разве это не опасно? Соляриане будут очень недовольны, если узнают правду. Зачем было это делать?
– Мне объяснили так, партнер Элайдж, – ответил андроид. – Сотрудничество с человеком из Внешнего Мира поднимет вас в глазах соляриан, а сотрудничество с роботом – унизит. Поскольку я знаю ваши обычаи и легко могу сработаться с вами, было признано разумным позволить солярианам считать меня человеком, причем прямого обмана, то есть заявления, что я человек, не было.
Бейли как-то не верилось в это. Такое внимание к чувствам землянина несвойственно космонитам, даже таким просвещенным, как Фастольф. Нет ли тут другого объяснения, подумал он и спросил:
– Кажется, Солярия славится во Внешних Мирах своими роботами?
– Я рад, что вас посвятили в основы солярианской экономики, – сказал Дэниел.
– Никто меня не посвящал. Я знаю, как пишется слово «Солярия», и тем мои познания о ней ограничиваются.
– Тогда я не понимаю, партнер Элайдж, что заставило вас задать этот вопрос, так как он исключительно точен. Вы попали в цель. В моей памяти записано, что во всех пятидесяти Внешних Мирах Солярия широко известна разнообразием и совершенством выпускаемых ею роботов. Она поставляет модели различных модификаций во все Внешние Миры.
Бейли кивнул с мрачным удовлетворением. Дэниелу, конечно, не понять его интуитивного умозаключения, исходящего из того, что человек слаб. А объяснять Бейли не собирался. Если Солярия – производитель роботов, известный на всю Галактику, у доктора Хэна Фастольфа и его сотрудников могли быть чисто личные и вполне людские мотивы продемонстрировать собственного робота экстра-класса. О том, чтобы щадить чувства землянина, никто и не думал.
Им просто лестно одурачить солярианских экспертов, подсунув вместо человека аврорианского робота.
Бейли почувствовал себя намного лучше. Странное дело: вся мощь его интеллекта была бессильна побороть панику, а уступка собственному тщеславию сделала это мгновенно.
Помогло и сознание того, что космониты тоже грешат тщеславием.
Иосафат, все мы люди, подумал он. Даже и космониты.
Вслух он произнес почти весело:
– Долго еще ждать машину? Я готов.
Рукав, протянутый по просьбе Дэниела, не очень подходил для своей нынешней задачи. Человек и андроид шли по гибкой кишке, которая раскачивалась и прогибалась под их весом. В космосе, как смутно догадывался Бейли. по ней было бы легко перелететь с корабля на корабль – достаточно один раз оттолкнуться.
На другом конце рукав сморщился, будто стиснутый рукой великана. Дэниел, у которого был фонарик, встал на четвереньки, и Бейли пришлось последовать его примеру. Таким манером они преодолели последние двадцать футов и наконец добрались до своего транспорта.
Дэниел закрыл дверь, плотно задвинул ее. Что-то сильно щелкнуло – наверное отсоединили рукав.
Бейли с любопытством осмотрел машину – ничего экзотического в ней не было, Два сиденья, одно за другим, каждое рассчитано на троих. С обоих концов каждого сиденья – дверцы. Глянцевитые прямоугольники – должно быть, окна, – черные и непрозрачные, разумеется, поляризованные. Бейли знал, как это делается.
Кабину освещали два круглых желтых светильника на потолке. Единственное, что бросилось в глаза, Бейли, – репродуктор на панели перед первым сиденьем и отсутствие какого-либо управления.
– Водитель, наверно, сидит за перегородкой? – спросил он.
– Совершенно верно, партнер Элайдж. А команды подаются таким образом. – Он щелкнул рычажком, красный огонек рядом замигал, и Дэниел произнес: – Можно отправляться. Мы готовы.
Машина слегка зашумела, их чуть-чуть прижало к спинке сиденья, но тут же шум и давление прекратились, и за ними ничего не последовало.
– Мы что, уже едем? – удивился Бейли.
– Да, эта машина движется не на колесах, а на диамагнитной силовой подушке. Чувствуется только торможение или ускорение.
– А повороты?
– Машина автоматически уравновешивает крен. То же происходит на подъемах и спусках.
– Сложное, должно быть, управление, – сухо заметил Бейли.
– Полностью автоматизированное. Машину ведет робот
– Угу. – Бейли уже узнал все, что хотел. – Нам долго ехать?
– Около часа. По воздуху было бы быстрее, но я позаботился о том, чтобы поместить вас в укрытие, а солярианский аэроплан нельзя изолировать настолько плотно, как эту машину, в которой мы едем.
Бейли такая заботливость привела в раздражение – он почувствовал себя ребенком под опекой няньки. Почти так же раздражала его, как ни странно, речь Дэниела. Ему казалось, что эти безупречно правильные фразы быстро выдадут, кто тот такой.
Бейли обратил испытующий взгляд на Р. Дэниела Оливо. Робот, сидя неподвижно, смотрел прямо перед собой, и пристальное внимание Бейли его, как видно, не смущало.
Кожа Дэниела была сделана безукоризненно, каждый волосок на голове и на теле любовно и искусно посажен на место. Под кожей вполне натурально двигались мускулы. Усилий не пожалели, не упустили ничего – даже самую малость. Но Бейли знал по опыту, что на конечностях и грудной клетке Дэниела есть невидимые швы, по которым робота можно вскрыть и починить в случае надобности. Он знал, что под этой столь натуральной кожей находится металл и силикон, что в черепной коробке помещается позитронный мозг – мощный, но все-таки позитронный, что «мысли» Дэниела – всего лишь короткие импульсы позитронов, бегущие по тщательно продуманным и собранным электронным схемам.
Но что может разоблачить его в глазах специалиста, не знающего заранее, кто он? Легкая неестественность речи? Полная невозмутимость, отсутствие эмоций? Самое его совершенство?
Однако время идет. Бейли сказал:
– Давайте поговорим, Дэниел. Думаю, вы перед отправкой сюда получили кое-какую информацию о Солярии?
– Да, партнер Элайдж.
– Хорошо – а вот мне ее дать не потрудились. Каковы размеры планеты?
– Диаметр 9500 миль. Это самая большая из трех планет системы и единственная обитаемая. По климату и атмосфере напоминает Землю, процент плодородных земель выше, чем на Земле, а содержание полезных ископаемых – ниже, но разрабатываются они менее интенсивно. Солярия экономически самостоятельна и благодаря экспорту роботов обеспечивает себе высокий уровень жизни.
– Население?
– Двадцать тысяч, партнер Элайдж.
Бейли сделал прикидку и мягко сказал:
– Вы, наверно, хотели сказать – двадцать миллионов? – Обладая лишь приблизительными сведениями о Внешних Мирах, Бейли тем не менее знал, что, как ни мало они населены, количество их обитателей исчисляется все-таки миллионами.
– Двадцать тысяч, партнер Элайдж, – повторил робот.
– Значит, планета заселена недавно?
– Отнюдь нет. Солярия объявила о своей независимости два столетия назад, а заселена была за век до этого. Численность населения намеренно поддерживается в пределах двадцати тысяч – подобную цифру сочли оптимальной сами соляриане.
– Какую же часть планеты они занимают?
– Всю плодородную зону.
– Сколько это будет в квадратных милях? Тридцать миллионов квадратных миль, включая пограничные районы.
– И это на двадцать тысяч человек?
– Здесь работает также около двухсот миллионов позитронных роботов, партнер Элайдж.
– Иосафат! Что же получается – десять тысяч роботов на человека?
– Самый высокий показатель во Внешних Мирах, партнер Элайдж. Второе место занимает Аврора, а там на человека приходится всего пятьдесят роботов.
– Зачем им столько роботов? Куда девать такое количество продовольствия?
– Производство продуктов питания – не самое главное в экономике Солярии. Важнее горные работы, а самое важное – производство энергии.
У Бейли голова закружилась при мысли о таком количестве роботов. Двести миллионов! И так мало людей. Должно быть, эти роботы прямо-таки кишат повсюду. Посторонний наблюдатель мог бы подумать, что Солярия населена исключительно роботами – трудно было бы разглядеть тонкую человеческую прослойку.
Бейли вдруг потянуло увидеть все своими глазами. Он вспомнил беседу с Миннимом и социологический прогноз, согласно которому Земле угрожает гибель. Все это казалось далеким и нереальным, но помнилось. Собственные заботы и переживания после отлета с Земли заслонили невероятные истины, о которых столь хладнокровно, выговаривая каждый звук, вещал Минним, но не стерли их из памяти.
Бейли всегда старался добросовестно нести службу, и даже страх перед открытым пространством не мог помешать ему исполнять свои обязанности. Сведения, полученные от космонитов – в данном случае от космонитского робота, – имелись и у земных социологов. Необходимы личные наблюдения – и его долг, хоть и неприятный, заняться ими. Бейли посмотрел вверх.
– Эта штука убирается, Дэниел?
– Простите, партнер Элайдж, я не совсем понял вас.
– Верх машины съемный? Можно убрать его так, чтобы мы оказались… под открытым небом? (Он чуть не сказал по привычке «под куполом».)
– Да, можно.
– Тогда сделайте это, Дэниел. Я хочу посмотреть.
– Простите, но я не могу этого допустить, – серьезно ответил робот.
– Послушайте, Р. Дэниел! – изумленно воскликнул Бейли, подчеркнув это «Р». – Скажу иначе. Я приказываю вам опустить верх.
Ведь он же робот, хоть и человекоподобный. Он обязан подчиняться приказам.
Но Дэниел, не двинувшись с места, сказал:
– Я вынужден сослаться на то, что моя первая обязанность – не причинять вреда вам. Из моих инструкций и личного опыта следует, что находиться в открытом пространстве для вас вредно. Поэтому я не могу исполнить ваше приказание.
Бейли почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, и в то же время понял, что сердиться бесполезно. Да, Дэниел робот, а Бейли хорошо знал Первый Закон Роботехники. Тот гласил: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».
Мозг позитронного робота, из какого бы мира робот ни происходил, целиком подчиняется этой основополагающей формуле. Робот, разумеется, обязан выполнять приказы, но лишь при одном первостепенном условии. Подчинение приказам – только Второй Закон Роботехники. Он гласит:
«Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону».
Бейли заставил себя говорить спокойно и рассудительно.
– Мне кажется, я мог бы немного выдержать, Дэниел.
– Мне так не кажется, партнер Элайдж.
– Позвольте мне судить самому, Дэниел.
– Если это приказ, партнер Элайдж, я не могу ему подчиниться.
Бейли снова откинулся на спинку мягкого сиденья. О том, чтобы применить силу, и речи быть не могло. Дэниел раз в сто сильнее человека из плоти и крови и вполне способен остановить Бейли, не причинив ему ни малейшего вреда.
Бейли был вооружен и мог бы наставить на Дэниела бластер, но, достигнув минутного превосходства, потерпел бы потом полный провал. Роботу угрожать бесполезно. Закон самосохранения – лишь Третий Закон роботехники, и он гласит: «Робот должен заботиться о своей безопасности постольку, поскольку это не противоречит Первому и Второму Законам».
Дэниел не сможет нарушить Первый Закон даже под угрозой гибели, а Бейли совсем не хотелось уничтожать напарника.
А из машины выглянуть все-таки подмывало. Им словно овладела навязчивая идея. Нельзя допустить, чтобы между ним и Дэниелом утвердились отношения ребенка и няни.
На миг Бейли задумался – не приставить ли бластер к собственному виску. Открой верх, или я убью себя. Противопоставить Первому Закону более грозную опасность.
Но он знал, что не сделает этого – уж слишком подло. Противно было даже представить себе такую картину.
– Пожалуйста, спросите у водителя, сколько миль нам еще осталось ехать, – устало сказал он.
– Пожалуйста, партнер Элайдж.
Дэниел наклонился и щелкнул рычажком. В это время Бейли тоже наклонился и крикнул:
– Водитель! Опусти верх машины!
Человеческая рука вернула рычажок в прежнее положение и осталась на нем. Бейли, часто дыша, взглянул в глаза Дэниелу.
Тот застыл на миг, словно его электронные извилины не могли сразу оценить новую ситуацию. Впрочем, столбняк миновал, и робот протянул руку к рычажку. Бейли предвидел это. Сейчас Дэниел уберет его руку (осторожно, не причиняя вреда), включит динамик и отменит приказ.
– Вы не сможете убрать мою руку, не повредив ее, – сказал Бейли. – Предупреждаю вас. Вы рискуете сломать мне палец.
Он говорил неправду, и сам это знал, Но Дэниел не стал ничего предпринимать. Вред против вреда. Позитронному мозгу нужно было взвесить оба варианта и перевести их в электрические импульсы, что означало дополнительную задержку.
– Опоздали, – сказал Бейли. Он выиграл. Верх машины скользнул вниз, и салон залил резкий белый свет солярианского солнца.
В первом приступе ужаса Бейли хотел закрыть глаза, но пересилил себя. На него хлынул невероятно огромный, голубовато-зеленый простор. Бейли чувствовал, как лицо обдувает неуправляемый воздух, но ничего не мог толком рассмотреть, Что-то промелькнуло мимо – то ли робот, то ли животное, то ли неодушевленный предмет, подхваченный потоком воздуха. Бейли не заметил – они ехали слишком быстро.
Синева, зелень, воздух, шум, движение – а надо всем яростный, безжалостный, устрашающий лик белого светила.
Бейли откинул голову и уставился прямо на солярианское солнце. Глазами, которые сейчас не защищало рассеивающее стекло верхнего яруса Города, он смотрел на обнаженное солнце.
В тот же миг он почувствовал у себя на плечах руки Дэниела. В смятении Бейли лихорадочно твердил себе: надо смотреть! Надо увидеть все, что можно. А Дэниел, похоже, собирался ему помешать.
Но не посмеет же робот остановить человека силой! Эта мысль преобладала над прочими. Дэниел не может помешать ему – и все же руки Дэниела тянут вниз.
Бейли попытался вырваться из стальных объятий и потерял сознание.
Глава третья
– Партнер Элайдж! – сказал космонит.
Бейли рывком повернулся к нему, широко раскрыл глаза и почти непроизвольно вскочил.
Он увидел лицо с высокими скулами, совершенно безмятежные черты, безупречное тело, невозмутимые голубые глаза.
– Д-дэниел!
– Я рад, что вы меня помните, партнер Элайдж, – сказал космонит.
– Как не помнить! – Бейли испытал глубокое облегчение. Это была частица Земли, его друг, утешитель и спаситель. Бейли захотелось вдруг броситься к космониту, стиснуть того в объятиях, засмеяться, хлопнуть по спине – словом, проделать все глупости, подобающие старым друзьям, которые встретились после долгой разлуки.
Но инспектор удержался – что-то удержало его. Он всего лишь сделал шаг вперед, протянул руку и сказал:
– Разве я мог вас забыть, Дэниел.
– Мне очень приятно, – кивнул Дэниел. – Я, как вам хорошо известно, тоже не в состоянии забыть вас, пока нахожусь в рабочем состоянии. Рад нашей встрече.
Дэниел крепко, но не больно пожал руку Бейли – и отпустил ее.
Бейли от души понадеялся, что робот не может заглянуть к нему в мозг и прочесть там, что на одно безумное мгновение, которое не совсем еще миновало, Бейли воспылал к Дэниелу нежной дружбой, почти любовью.
Нельзя же, в конце концов, питать такие чувства к этому Дэниелу Оливо – он ведь не человек, а всего лишь робот.
Робот, так похожий на человека, сказал:
– Я попросил протянуть рукав от корабля к нашей роботизированной транспортной машине.
– Рукав! – не понял Бейли.
– Да. Это распространенное приспособление. Часто применяется в космосе для перехода или переноса груза с одного корабля на другой, чтобы не пользоваться специальным противовакуумным снаряжением. Вы, очевидно, с этим приспособлением незнакомы.
– Нет, но могу себе представить.
– Довольно трудно соединить таким образом корабль и сухопутный транспорт, но я, тем не менее; потребовал, чтобы это было сделано, К счастью, миссия, доверенная нам с вами, имеет первостепенную важность, и все вопросы решаются незамедлительно.
– Значит, вам тоже поручили расследовать это убийство?
– Разве вас не информировали? Жаль, что я не сказал вам сразу же. – Однако сожаление, как и прочие чувства, не отражались на безучастном лице робота, – Доктор Хэн Фастольф, с которым вы встречались на Земле во время нашей общей работы и которого, надеюсь, вы помните, первый предложил вас в качестве следователя. И поставил условием, что я снова буду работать с вами.
Бейли невольно улыбнулся. Доктор Фастольф являлся гражданином Авроры, а Аврора была самым мощным из Внешних Миров, Очевидно, советы аврорианца имели здесь вес.
– Нельзя разбивать команду, которая хорошо сработалась, а? – сказал Бейли. Восторг, вызванный появлением Дэниела, начинал проходить, и тревога снова сжимала грудь.
– Не ручаюсь, что доктор Фастольф имел в виду именно это, партнер Элайдж. Судя по распоряжениям, я скорее заключил бы, что в его интересы входило назначить работать с вами того, кто знаком с вашим миром и, соответственно, с вашими небольшими странностями,
– Странностями? – нахмурился обиженный Бейли. Применительно к себе это слово ему не нравилось.
– Так, например, я сразу подумал о том, что нужно протянуть рукав. Мне хорошо известно ваше неприятие открытого пространства, поскольку вы росли в земном Городе.
Бейли резко сменил тему. То ли потому, что его назвали человеком со странностями и надо было отыграться, то ли потому, что жизнь научила его сразу распутывать все логические неувязки.
– На корабле обо мне заботился робот. Робот, – не без ехидства ввернул Бейли, – который и выглядит как робот. Вы его знаете?
– Я говорил с ним перед тем, как подняться на борт.
– Как его зовут? И как его можно вызвать?
– РХ-2475. На Солярии роботов называют только по серийным номерам. – Дэниел перевел взор на контрольную панель у двери. – Вот кнопка его вызова.
Бейли взглянул туда же. Кнопка, на которую указал Дэниел, была обозначена «РХ», так что ее функция не вызывала сомнений. Бейли нажал ее, и минуты не прошло, как явился робот, который выглядел как положено роботу.
– Ты РХ-2475? – спросил Бейли.
– Да, господин.
– Ты недавно говорил мне, что за мной должен кто-то прийти. Это он? – Бейли показал на Дэниела,
Роботы встретились взглядами, и РХ-2475 сказал:
– По документам, да.
– Больше тебе ничего о нем не говорили? Тебе описали его внешность?
– Нет, господин. Только назвали имя.
– Кто назвал?
– Капитан корабля, господин.
– Он солярианин?
– Да, господин.
Бейли облизнул губы. Следующий вопрос будет решающим.
– Какое же имя тебе назвали?
– Дэниел Оливо, господин.
– Хорошо, бой! Можешь идти.
Робот изобразил поклон, повернулся кругом и ушел.
Бейли задумчиво посмотрел на своего партнера.
– Вы мне сказали не всю правду, Дэниел.
– В каком смысле, партнер Элайдж?
– Разговаривая с вами, я кое-что вспомнил, РХ-2475 говорил мне, что за мной придет человек. Я отчетливо это помню.
Дэниел спокойно выслушал его и ничего не ответил.
– Я подумал, что робот мог ошибиться, – продолжал Бейли. – Или должен был действительно прийти человек, а потом его заменили вами, а РХ-2475 о том не информировали. Но, как вы сами слышали, выяснилось, что это не так. Робот проверял у вас документы, ему назвали ваше имя. Только назвали не полностью, а, Дэниел?
– Да, мое имя роботу назвали не полностью, – согласился Дэниел.
– Вас ведь зовут не Дэниел Оливо, а Р. Дэниел Оливо, верно? То есть робот Дэниел Оливо.
– Совершенно верно, партнер Элайдж.
– Отсюда следует, что РХ-2475 не сообщили, что вы робот. Подразумевается, что вы человек. С вашей внешностью такой маскарад возможен.
– Не могу оспаривать ход ваших рассуждений.
– Тогда продолжим. – Бейли охватила свирепая радость. Он шел по следу. Пусть это был не такой уж важный след, но сейчас Бейли делал то, что умел делать хорошо. Настолько хорошо, что его стоило тащить сюда через весь космос. – Итак, зачем нужно было обманывать несчастного робота? Ему все равно, робот вы или человек. Он бы в любом случае подчинился приказу. Поэтому разумно будет предположить, что солярианский капитан, который информировал робота, и солярианские чиновники, которые информировали капитана, тоже не знали, что вы робот. Как я уже сказал, это разумное предположение, но, может быть, не единственное. Что скажете – прав я или нет?
– Полагаю, что вы правы.
– Ладно, значит, отгадал. Но в чем же тогда дело? Доктор Хэн Фастольф, рекомендуя вас солярианцам как моего партнера, умолчал о том, что вы робот. Разве это не опасно? Соляриане будут очень недовольны, если узнают правду. Зачем было это делать?
– Мне объяснили так, партнер Элайдж, – ответил андроид. – Сотрудничество с человеком из Внешнего Мира поднимет вас в глазах соляриан, а сотрудничество с роботом – унизит. Поскольку я знаю ваши обычаи и легко могу сработаться с вами, было признано разумным позволить солярианам считать меня человеком, причем прямого обмана, то есть заявления, что я человек, не было.
Бейли как-то не верилось в это. Такое внимание к чувствам землянина несвойственно космонитам, даже таким просвещенным, как Фастольф. Нет ли тут другого объяснения, подумал он и спросил:
– Кажется, Солярия славится во Внешних Мирах своими роботами?
– Я рад, что вас посвятили в основы солярианской экономики, – сказал Дэниел.
– Никто меня не посвящал. Я знаю, как пишется слово «Солярия», и тем мои познания о ней ограничиваются.
– Тогда я не понимаю, партнер Элайдж, что заставило вас задать этот вопрос, так как он исключительно точен. Вы попали в цель. В моей памяти записано, что во всех пятидесяти Внешних Мирах Солярия широко известна разнообразием и совершенством выпускаемых ею роботов. Она поставляет модели различных модификаций во все Внешние Миры.
Бейли кивнул с мрачным удовлетворением. Дэниелу, конечно, не понять его интуитивного умозаключения, исходящего из того, что человек слаб. А объяснять Бейли не собирался. Если Солярия – производитель роботов, известный на всю Галактику, у доктора Хэна Фастольфа и его сотрудников могли быть чисто личные и вполне людские мотивы продемонстрировать собственного робота экстра-класса. О том, чтобы щадить чувства землянина, никто и не думал.
Им просто лестно одурачить солярианских экспертов, подсунув вместо человека аврорианского робота.
Бейли почувствовал себя намного лучше. Странное дело: вся мощь его интеллекта была бессильна побороть панику, а уступка собственному тщеславию сделала это мгновенно.
Помогло и сознание того, что космониты тоже грешат тщеславием.
Иосафат, все мы люди, подумал он. Даже и космониты.
Вслух он произнес почти весело:
– Долго еще ждать машину? Я готов.
Рукав, протянутый по просьбе Дэниела, не очень подходил для своей нынешней задачи. Человек и андроид шли по гибкой кишке, которая раскачивалась и прогибалась под их весом. В космосе, как смутно догадывался Бейли. по ней было бы легко перелететь с корабля на корабль – достаточно один раз оттолкнуться.
На другом конце рукав сморщился, будто стиснутый рукой великана. Дэниел, у которого был фонарик, встал на четвереньки, и Бейли пришлось последовать его примеру. Таким манером они преодолели последние двадцать футов и наконец добрались до своего транспорта.
Дэниел закрыл дверь, плотно задвинул ее. Что-то сильно щелкнуло – наверное отсоединили рукав.
Бейли с любопытством осмотрел машину – ничего экзотического в ней не было, Два сиденья, одно за другим, каждое рассчитано на троих. С обоих концов каждого сиденья – дверцы. Глянцевитые прямоугольники – должно быть, окна, – черные и непрозрачные, разумеется, поляризованные. Бейли знал, как это делается.
Кабину освещали два круглых желтых светильника на потолке. Единственное, что бросилось в глаза, Бейли, – репродуктор на панели перед первым сиденьем и отсутствие какого-либо управления.
– Водитель, наверно, сидит за перегородкой? – спросил он.
– Совершенно верно, партнер Элайдж. А команды подаются таким образом. – Он щелкнул рычажком, красный огонек рядом замигал, и Дэниел произнес: – Можно отправляться. Мы готовы.
Машина слегка зашумела, их чуть-чуть прижало к спинке сиденья, но тут же шум и давление прекратились, и за ними ничего не последовало.
– Мы что, уже едем? – удивился Бейли.
– Да, эта машина движется не на колесах, а на диамагнитной силовой подушке. Чувствуется только торможение или ускорение.
– А повороты?
– Машина автоматически уравновешивает крен. То же происходит на подъемах и спусках.
– Сложное, должно быть, управление, – сухо заметил Бейли.
– Полностью автоматизированное. Машину ведет робот
– Угу. – Бейли уже узнал все, что хотел. – Нам долго ехать?
– Около часа. По воздуху было бы быстрее, но я позаботился о том, чтобы поместить вас в укрытие, а солярианский аэроплан нельзя изолировать настолько плотно, как эту машину, в которой мы едем.
Бейли такая заботливость привела в раздражение – он почувствовал себя ребенком под опекой няньки. Почти так же раздражала его, как ни странно, речь Дэниела. Ему казалось, что эти безупречно правильные фразы быстро выдадут, кто тот такой.
Бейли обратил испытующий взгляд на Р. Дэниела Оливо. Робот, сидя неподвижно, смотрел прямо перед собой, и пристальное внимание Бейли его, как видно, не смущало.
Кожа Дэниела была сделана безукоризненно, каждый волосок на голове и на теле любовно и искусно посажен на место. Под кожей вполне натурально двигались мускулы. Усилий не пожалели, не упустили ничего – даже самую малость. Но Бейли знал по опыту, что на конечностях и грудной клетке Дэниела есть невидимые швы, по которым робота можно вскрыть и починить в случае надобности. Он знал, что под этой столь натуральной кожей находится металл и силикон, что в черепной коробке помещается позитронный мозг – мощный, но все-таки позитронный, что «мысли» Дэниела – всего лишь короткие импульсы позитронов, бегущие по тщательно продуманным и собранным электронным схемам.
Но что может разоблачить его в глазах специалиста, не знающего заранее, кто он? Легкая неестественность речи? Полная невозмутимость, отсутствие эмоций? Самое его совершенство?
Однако время идет. Бейли сказал:
– Давайте поговорим, Дэниел. Думаю, вы перед отправкой сюда получили кое-какую информацию о Солярии?
– Да, партнер Элайдж.
– Хорошо – а вот мне ее дать не потрудились. Каковы размеры планеты?
– Диаметр 9500 миль. Это самая большая из трех планет системы и единственная обитаемая. По климату и атмосфере напоминает Землю, процент плодородных земель выше, чем на Земле, а содержание полезных ископаемых – ниже, но разрабатываются они менее интенсивно. Солярия экономически самостоятельна и благодаря экспорту роботов обеспечивает себе высокий уровень жизни.
– Население?
– Двадцать тысяч, партнер Элайдж.
Бейли сделал прикидку и мягко сказал:
– Вы, наверно, хотели сказать – двадцать миллионов? – Обладая лишь приблизительными сведениями о Внешних Мирах, Бейли тем не менее знал, что, как ни мало они населены, количество их обитателей исчисляется все-таки миллионами.
– Двадцать тысяч, партнер Элайдж, – повторил робот.
– Значит, планета заселена недавно?
– Отнюдь нет. Солярия объявила о своей независимости два столетия назад, а заселена была за век до этого. Численность населения намеренно поддерживается в пределах двадцати тысяч – подобную цифру сочли оптимальной сами соляриане.
– Какую же часть планеты они занимают?
– Всю плодородную зону.
– Сколько это будет в квадратных милях? Тридцать миллионов квадратных миль, включая пограничные районы.
– И это на двадцать тысяч человек?
– Здесь работает также около двухсот миллионов позитронных роботов, партнер Элайдж.
– Иосафат! Что же получается – десять тысяч роботов на человека?
– Самый высокий показатель во Внешних Мирах, партнер Элайдж. Второе место занимает Аврора, а там на человека приходится всего пятьдесят роботов.
– Зачем им столько роботов? Куда девать такое количество продовольствия?
– Производство продуктов питания – не самое главное в экономике Солярии. Важнее горные работы, а самое важное – производство энергии.
У Бейли голова закружилась при мысли о таком количестве роботов. Двести миллионов! И так мало людей. Должно быть, эти роботы прямо-таки кишат повсюду. Посторонний наблюдатель мог бы подумать, что Солярия населена исключительно роботами – трудно было бы разглядеть тонкую человеческую прослойку.
Бейли вдруг потянуло увидеть все своими глазами. Он вспомнил беседу с Миннимом и социологический прогноз, согласно которому Земле угрожает гибель. Все это казалось далеким и нереальным, но помнилось. Собственные заботы и переживания после отлета с Земли заслонили невероятные истины, о которых столь хладнокровно, выговаривая каждый звук, вещал Минним, но не стерли их из памяти.
Бейли всегда старался добросовестно нести службу, и даже страх перед открытым пространством не мог помешать ему исполнять свои обязанности. Сведения, полученные от космонитов – в данном случае от космонитского робота, – имелись и у земных социологов. Необходимы личные наблюдения – и его долг, хоть и неприятный, заняться ими. Бейли посмотрел вверх.
– Эта штука убирается, Дэниел?
– Простите, партнер Элайдж, я не совсем понял вас.
– Верх машины съемный? Можно убрать его так, чтобы мы оказались… под открытым небом? (Он чуть не сказал по привычке «под куполом».)
– Да, можно.
– Тогда сделайте это, Дэниел. Я хочу посмотреть.
– Простите, но я не могу этого допустить, – серьезно ответил робот.
– Послушайте, Р. Дэниел! – изумленно воскликнул Бейли, подчеркнув это «Р». – Скажу иначе. Я приказываю вам опустить верх.
Ведь он же робот, хоть и человекоподобный. Он обязан подчиняться приказам.
Но Дэниел, не двинувшись с места, сказал:
– Я вынужден сослаться на то, что моя первая обязанность – не причинять вреда вам. Из моих инструкций и личного опыта следует, что находиться в открытом пространстве для вас вредно. Поэтому я не могу исполнить ваше приказание.
Бейли почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, и в то же время понял, что сердиться бесполезно. Да, Дэниел робот, а Бейли хорошо знал Первый Закон Роботехники. Тот гласил: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».
Мозг позитронного робота, из какого бы мира робот ни происходил, целиком подчиняется этой основополагающей формуле. Робот, разумеется, обязан выполнять приказы, но лишь при одном первостепенном условии. Подчинение приказам – только Второй Закон Роботехники. Он гласит:
«Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону».
Бейли заставил себя говорить спокойно и рассудительно.
– Мне кажется, я мог бы немного выдержать, Дэниел.
– Мне так не кажется, партнер Элайдж.
– Позвольте мне судить самому, Дэниел.
– Если это приказ, партнер Элайдж, я не могу ему подчиниться.
Бейли снова откинулся на спинку мягкого сиденья. О том, чтобы применить силу, и речи быть не могло. Дэниел раз в сто сильнее человека из плоти и крови и вполне способен остановить Бейли, не причинив ему ни малейшего вреда.
Бейли был вооружен и мог бы наставить на Дэниела бластер, но, достигнув минутного превосходства, потерпел бы потом полный провал. Роботу угрожать бесполезно. Закон самосохранения – лишь Третий Закон роботехники, и он гласит: «Робот должен заботиться о своей безопасности постольку, поскольку это не противоречит Первому и Второму Законам».
Дэниел не сможет нарушить Первый Закон даже под угрозой гибели, а Бейли совсем не хотелось уничтожать напарника.
А из машины выглянуть все-таки подмывало. Им словно овладела навязчивая идея. Нельзя допустить, чтобы между ним и Дэниелом утвердились отношения ребенка и няни.
На миг Бейли задумался – не приставить ли бластер к собственному виску. Открой верх, или я убью себя. Противопоставить Первому Закону более грозную опасность.
Но он знал, что не сделает этого – уж слишком подло. Противно было даже представить себе такую картину.
– Пожалуйста, спросите у водителя, сколько миль нам еще осталось ехать, – устало сказал он.
– Пожалуйста, партнер Элайдж.
Дэниел наклонился и щелкнул рычажком. В это время Бейли тоже наклонился и крикнул:
– Водитель! Опусти верх машины!
Человеческая рука вернула рычажок в прежнее положение и осталась на нем. Бейли, часто дыша, взглянул в глаза Дэниелу.
Тот застыл на миг, словно его электронные извилины не могли сразу оценить новую ситуацию. Впрочем, столбняк миновал, и робот протянул руку к рычажку. Бейли предвидел это. Сейчас Дэниел уберет его руку (осторожно, не причиняя вреда), включит динамик и отменит приказ.
– Вы не сможете убрать мою руку, не повредив ее, – сказал Бейли. – Предупреждаю вас. Вы рискуете сломать мне палец.
Он говорил неправду, и сам это знал, Но Дэниел не стал ничего предпринимать. Вред против вреда. Позитронному мозгу нужно было взвесить оба варианта и перевести их в электрические импульсы, что означало дополнительную задержку.
– Опоздали, – сказал Бейли. Он выиграл. Верх машины скользнул вниз, и салон залил резкий белый свет солярианского солнца.
В первом приступе ужаса Бейли хотел закрыть глаза, но пересилил себя. На него хлынул невероятно огромный, голубовато-зеленый простор. Бейли чувствовал, как лицо обдувает неуправляемый воздух, но ничего не мог толком рассмотреть, Что-то промелькнуло мимо – то ли робот, то ли животное, то ли неодушевленный предмет, подхваченный потоком воздуха. Бейли не заметил – они ехали слишком быстро.
Синева, зелень, воздух, шум, движение – а надо всем яростный, безжалостный, устрашающий лик белого светила.
Бейли откинул голову и уставился прямо на солярианское солнце. Глазами, которые сейчас не защищало рассеивающее стекло верхнего яруса Города, он смотрел на обнаженное солнце.
В тот же миг он почувствовал у себя на плечах руки Дэниела. В смятении Бейли лихорадочно твердил себе: надо смотреть! Надо увидеть все, что можно. А Дэниел, похоже, собирался ему помешать.
Но не посмеет же робот остановить человека силой! Эта мысль преобладала над прочими. Дэниел не может помешать ему – и все же руки Дэниела тянут вниз.
Бейли попытался вырваться из стальных объятий и потерял сознание.
Глава третья
Имя произносится
Когда он пришел в себя, он снова был в укрытии, в безопасности. Перед глазами плясало лицо Дэниела, все в черных мушках – а когда Бейли моргал, они становились красными.
– Что случилось? – сказал Бейли.
– Я сожалею, – сказал Дэниел, – что вы пострадали, несмотря на мое присутствие, Прямые лучи солнца вредны для человеческого зрения, но я надеюсь, что короткое облучение, которому вы подверглись, не причинило вам большого вреда и ваше недомогание вскоре пройдет. Когда верх открылся, я был вынужден вернуть вас на место, и вы потеряли сознание.
Бейли скорчил гримасу. Оставалось неясным – то ли он лишился чувств от волнения (или страха), то ли его оглушили. Пощупав челюсть и лоб, Бейли убедился, что боли нет, но воздержался от прямого вопроса – ему как-то не очень хотелось знать правду.
– Это было не так уж и страшно, – сказал он.
– По вашей реакции, партнер Элайдж, я склонен был думать, что вы испытали неприятные ощущения.
– Вовсе нет, – заупрямился Бейли. Мушки перед глазами припадали, и глаза уже не так слезились. – Жаль только, что так мало удалось рассмотреть. Мы слишком быстро едем. Проехали мы робота или мне показалось?
– Мы проехали нескольких роботов. Мы едем по землям Кинбальда, занятым под фруктовые сады.
– Придется попробовать еще раз.
– Пока я рядом, у вас ничего не получится. Кстати, я выполнил ваше распоряжение.
– Распоряжение?
– Если вы помните, партнер Элайдж, перед тем, как приказать водителю опустить верх, вы велели мне узнать у него, сколько миль нам осталось ехать. Десять миль, и мы будем на месте минут через шесть.
Бейли хотел было спросить Дэниела, не сердится ли тот, что партнер перехитрил его – вот бы посмотреть, как это совершенное лицо лишится своего совершенства, – но удержался. Дэниел, конечно, ответит просто «нет», без гнева и раздражения. Останется таким же спокойным и серьезным, как всегда – его безмятежность ничем не проймешь.
– Все равно мне придется привыкать, Дэниел, – сами знаете.
– К чему относятся ваши слова? – спросил робот.
– Иосафат! Да все к нему же, к свежему воздуху. Из него ведь состоит вся планета.
– Вам не придется выходить на открытый воздух, – сказал Дэниел и, как будто этим было все сказано, продолжал: – Машина замедляет ход, партнер Элайдж. Полагаю, мы прибыли. Теперь нужно будет подождать, пока протянут рукав к помещению, которое будет служить нам штаб-квартирой.
– Не нужно рукава, Дэниел. Если мне придется работать снаружи, незачем откладывать обучение.
– Вам не придется работать снаружи, партнер Элайдж. – Робот хотел продолжить, но Бейли отмахнулся. Он сейчас был не в настроении выслушивать утешения Дэниела и заверения, что все будет хорошо и о нем позаботятся.
Чего ему недоставало, так это искренней убежденности в том, что он сможет сам позаботиться о себе и выполнить свою задачу. Вид и ощущение открытого пространства трудно было вынести. Может случиться так, что, когда придет время, Бейли не хватит смелости. Ему это будет стоить самоуважения, а Земле – шанса на выживание. И все из-за какого-то пустого пространства.
Бейли стиснул зубы. Снова выйти на воздух, на солнце, в пустоту!
Элайдж Бейли чувствовал себя жителем какого-нибудь небольшого Города, вроде Хельсинки, который приехал в Нью-Йорк и с трепетом считает его горизонты. Со слов Дэниела он успел составить впечатление об ожидавшем его «помещении», однако действительность опрокинула все предположения. Он шел по бесконечным комнатам. Панорамные окна были старательно зашторены, так что внутрь не проникал ни единый отблеск тревожного дневного света. Скрытые светильники бесшумно загорались, когда Бейли с Дэниелом входили в комнату, и так же тихо гасли, когда они выходили.
– До чего много комнат, – удивился Бейли, – до чего много. Прямо как маленький городок, Дэниел.
– Да, может показаться и так, партнер Элайдж, – хладнокровно отвечал робот.
На взгляд землянина, это было странно. Зачем селить его по соседству со столькими космонитами? Он спросил:
– А сколько еще человек будет здесь жить?
– Здесь, конечно, буду жить я – и некоторое количество роботов.
Следовало бы сказать – других роботов, подумал Бейли. Лишний раз подтвердилось, что Дэниел намерен изображать человека – даже когда нет другой публики, кроме Бейли, который слишком хорошо знает правду. Но ему надо было выяснить другое:
– Что случилось? – сказал Бейли.
– Я сожалею, – сказал Дэниел, – что вы пострадали, несмотря на мое присутствие, Прямые лучи солнца вредны для человеческого зрения, но я надеюсь, что короткое облучение, которому вы подверглись, не причинило вам большого вреда и ваше недомогание вскоре пройдет. Когда верх открылся, я был вынужден вернуть вас на место, и вы потеряли сознание.
Бейли скорчил гримасу. Оставалось неясным – то ли он лишился чувств от волнения (или страха), то ли его оглушили. Пощупав челюсть и лоб, Бейли убедился, что боли нет, но воздержался от прямого вопроса – ему как-то не очень хотелось знать правду.
– Это было не так уж и страшно, – сказал он.
– По вашей реакции, партнер Элайдж, я склонен был думать, что вы испытали неприятные ощущения.
– Вовсе нет, – заупрямился Бейли. Мушки перед глазами припадали, и глаза уже не так слезились. – Жаль только, что так мало удалось рассмотреть. Мы слишком быстро едем. Проехали мы робота или мне показалось?
– Мы проехали нескольких роботов. Мы едем по землям Кинбальда, занятым под фруктовые сады.
– Придется попробовать еще раз.
– Пока я рядом, у вас ничего не получится. Кстати, я выполнил ваше распоряжение.
– Распоряжение?
– Если вы помните, партнер Элайдж, перед тем, как приказать водителю опустить верх, вы велели мне узнать у него, сколько миль нам осталось ехать. Десять миль, и мы будем на месте минут через шесть.
Бейли хотел было спросить Дэниела, не сердится ли тот, что партнер перехитрил его – вот бы посмотреть, как это совершенное лицо лишится своего совершенства, – но удержался. Дэниел, конечно, ответит просто «нет», без гнева и раздражения. Останется таким же спокойным и серьезным, как всегда – его безмятежность ничем не проймешь.
– Все равно мне придется привыкать, Дэниел, – сами знаете.
– К чему относятся ваши слова? – спросил робот.
– Иосафат! Да все к нему же, к свежему воздуху. Из него ведь состоит вся планета.
– Вам не придется выходить на открытый воздух, – сказал Дэниел и, как будто этим было все сказано, продолжал: – Машина замедляет ход, партнер Элайдж. Полагаю, мы прибыли. Теперь нужно будет подождать, пока протянут рукав к помещению, которое будет служить нам штаб-квартирой.
– Не нужно рукава, Дэниел. Если мне придется работать снаружи, незачем откладывать обучение.
– Вам не придется работать снаружи, партнер Элайдж. – Робот хотел продолжить, но Бейли отмахнулся. Он сейчас был не в настроении выслушивать утешения Дэниела и заверения, что все будет хорошо и о нем позаботятся.
Чего ему недоставало, так это искренней убежденности в том, что он сможет сам позаботиться о себе и выполнить свою задачу. Вид и ощущение открытого пространства трудно было вынести. Может случиться так, что, когда придет время, Бейли не хватит смелости. Ему это будет стоить самоуважения, а Земле – шанса на выживание. И все из-за какого-то пустого пространства.
Бейли стиснул зубы. Снова выйти на воздух, на солнце, в пустоту!
Элайдж Бейли чувствовал себя жителем какого-нибудь небольшого Города, вроде Хельсинки, который приехал в Нью-Йорк и с трепетом считает его горизонты. Со слов Дэниела он успел составить впечатление об ожидавшем его «помещении», однако действительность опрокинула все предположения. Он шел по бесконечным комнатам. Панорамные окна были старательно зашторены, так что внутрь не проникал ни единый отблеск тревожного дневного света. Скрытые светильники бесшумно загорались, когда Бейли с Дэниелом входили в комнату, и так же тихо гасли, когда они выходили.
– До чего много комнат, – удивился Бейли, – до чего много. Прямо как маленький городок, Дэниел.
– Да, может показаться и так, партнер Элайдж, – хладнокровно отвечал робот.
На взгляд землянина, это было странно. Зачем селить его по соседству со столькими космонитами? Он спросил:
– А сколько еще человек будет здесь жить?
– Здесь, конечно, буду жить я – и некоторое количество роботов.
Следовало бы сказать – других роботов, подумал Бейли. Лишний раз подтвердилось, что Дэниел намерен изображать человека – даже когда нет другой публики, кроме Бейли, который слишком хорошо знает правду. Но ему надо было выяснить другое: