– Ну хорошо – ведь мой прямой приказ приводит в действие Второй Закон, так или нет?
– Верно. Но сопутствующее повышение потенциала вызывает у робота «неприятные ощущения». Это редкий случай; соляриане почти никогда не вмешиваются в повседневную деятельность роботов. Во-первых, никто не захочет исполнять обязанности робота, во-вторых, в этом нет необходимости.
– Вы что, Дэниел, хотите сказать, что робот обижается, если я делаю работу за него?
– Как вам известно, партнер Элайдж, понятие «обида» в том смысле, какой вкладывают в него люди, к роботу неприменимо.
– Что же тогда?
– Насколько я могу судить, то, что испытывает при этом робот, так же отрицательно действует на него, как обида на человека.
– Но я-то не солярианин. Я землянин и не люблю, когда роботы делают что-то за меня.
– Я рекомендовал бы вам принять во внимание, что такое отношение к роботам может быть расценено нашими хозяевами как неуважение, поскольку в подобном обществе должны существовать более или менее твердые установки на то, как следует обращаться с роботами и как не следует. Если мы будем обижать наших хозяев, вряд ли это облегчит нашу задачу.
– Ладно, – сказал Бейли. – Пусть робот делает свое дело.
Хотя он уступил, инцидент принес определенную пользу. Поучительно было узнать, до чего бессовестно роботизировано общество. Если уж роботы существуют, от них так просто не отделаешься, и человек, пожелавший избавиться от них хотя бы на время, обнаруживает, что это ему не удастся.
Прикрыв глаза, Бейли смотрел, как робот идет к стене. Пусть социологи на Земле разбираются и делают свои выводы. Он тоже кое-что выяснил – для себя.
Половина стены скользнула вбок, и открылась контрольная панель, которая была бы впору электростанции обширного городского сектора.
Бейли страдал по своей трубке. Его предупредили, что курение на Солярии – вопиющее нарушение приличий, и даже не позволили взять трубку с собой. Бейли вздохнул. Иногда бывает так приятно стиснуть в зубах чубук и ощутить в руке теплую чашечку.
Робот орудовал быстро, ловко переключая различные реле и подбирая нужные силовые поля.
– Сначала абонента запрашивают, будет ли он отвечать на вызов, – объяснил Дэниел. – Ответ, разумеется, принимает робот. Если абонент на месте и согласен ответить, устанавливается двусторонняя связь.
– Зачем нужна такая сложная техника? Ведь большей частью панели робот совсем не пользуется.
– Я не располагаю полной информацией, партнер Элайдж. Но иногда проводятся групповые сеансы, иногда – сеансы в движении. Эти виды связи требуют усложненных операций, особенно последний.
– Господа, согласие на сеанс получено, – объявил робот, – Можно начинать, когда вы будете готовы.
– Мы готовы, – проворчал Бейли, и не успел он договорить, как дальняя часть комнаты осветилась. Дэниел спохватился:
– Я забыл предупредить робота, чтобы он затенил изображение открытого пространства, Очень сожалею. Я должен…
– Ничего, – содрогнувшись, сказал Бейли. – Выдержу. Не вмешивайтесь.
Перед ним была ванная, по крайней мере, он так решил. В одном углу помещался, насколько он мог судить, маленький косметический кабинет, и Бейли представил себе, как робот или роботы своими точными движениями создают прическу и макияж, в которых хозяйке не стыдно показаться на люди.
Назначения некоторых предметов он просто не знал – бесполезно было и угадывать. Облицовка стен складывалась в искусный узор, обманывающий глаз, – казалось, что там изображено нечто реальное, но потом становилось ясно, что это только абстракция. Эффект был успокаивающий и почти гипнотический – так поглощала внимание роспись.
Просторную душевую кабину – Бейли рассудил, что видит именно ее – заслоняла какая-то преграда, но не материальная, – скорее то был видеоэффект: мерцающая непрозрачная стена. В поле зрения никого не было.
Бейли посмотрел на пол: определить, где кончается его комната и начинается другая, было нетрудно, поскольку ясно виднелась черта, за которой менялось освещение. Бейли подошел к этой черте и, на миг замявшись, сунул за нее руку.
Он ничего не почувствовал – как будто опустил руку в одну из несовершенных земных голограмм. Но там он продолжал бы видеть ладонь – может быть, нечетко, с наложившимся на нее изображением, но видел бы, – а здесь она исчезла, точно кисть обрезали по запястье.
А если шагнуть за черту? Наверное, там вообще ничего не видно – сплошная чернота. Мысль о таком надежном укрытии почти радовала.
Но тут послышался голос, Бейли посмотрел вверх и неуклюже отскочил.
Говорила, надо полагать, Глэдия Дельмар. Верхняя часть мерцающей преграды исчезла, и показалась голова. Голова улыбнулась Бейли.
– Я говорю – здравствуйте, извините, что заставила вас ждать. Я скоро высохну.
У нее было вытянутое лицо, довольно широкое в скулах, которые выступали, когда она улыбалась, И плавно сужавшееся к полным губам и маленькому подбородку. Голова была невысоко от пола – Бейли определил, что рост женщины примерно пять футов два дюйма. Это было нетипично, по крайней мере, на взгляд Бейли – космонитке полагалось быть высокой и статной. И волосы у нее не отливали бронзой – светло-каштановые с желтизной, средней длины. Сейчас они развевались – должно быть, под струей теплого воздуха. Картина получалась весьма приятная.
– Если хотите, мы прервем сеанс и подождем, пока вы… – смутился Бейли.
– Нет-нет. Я почти закончила, и мы вполне можем поговорить. Хеннис Грюер говорил мне, что вы собираетесь меня повидать. Вы ведь прилетели с Земли? – Она буквально пожирала его глазами.
Бейли кивнул и сел.
– А мой партнер – с Авроры.
Она улыбнулась и продолжала смотреть на Бейли, будто диковинкой был именно он – впрочем, так и есть, подумал Бейли. Подняв руки, она пропускала волосы между пальцев – наверное, чтобы скорей высушить. Руки у нее были тонкие и изящные. Очень привлекательная женщина, подумал Бейли.
Потом в смущении решил, что Джесси бы это не понравилось.
– Нельзя ли, госпожа Дельмар, – заговорил Дэниел, – завесить или поляризовать окно, которое мы видим? Моего партнера беспокоит дневной свет. Возможно, вы слышали, что на Земле…
Молодая женщина (на взгляд Бейли, ей было лет двадцать пять, однако, вздохнул он, наружность космонитов весьма обманчива) приложила ладони к щекам и воскликнула:
– Ну конечно же! Я знаю. Как смешно и глупо с моей стороны. Простите меня – я сейчас, одну минутку. Здесь рядом робот… – Она вышла из сушилки, чтобы нажать кнопку вызова, продолжая рассуждать: – Я всегда говорила, что в комнате должно быть несколько кнопок. Что это за дом, в котором нельзя достать до кнопки с любого места – она должна быть хотя бы футах в пяти. Просто… В чем дело?
Она уставилась на Бейли, который вскочил, опрокинул свой стул, покраснел до корней волос и поспешно вернулся.
– Не могли бы вы, госпожа Дельмар, – спокойно сказал Дэниел, – вернуться в кабину, когда вызовете робота? Или надеть что-либо на себя, если вам не трудно?
Глэдия удивленно оглядела свою наготу и сказала:
– Ах да, конечно.
Глава пятая
Глава шестая
– Верно. Но сопутствующее повышение потенциала вызывает у робота «неприятные ощущения». Это редкий случай; соляриане почти никогда не вмешиваются в повседневную деятельность роботов. Во-первых, никто не захочет исполнять обязанности робота, во-вторых, в этом нет необходимости.
– Вы что, Дэниел, хотите сказать, что робот обижается, если я делаю работу за него?
– Как вам известно, партнер Элайдж, понятие «обида» в том смысле, какой вкладывают в него люди, к роботу неприменимо.
– Что же тогда?
– Насколько я могу судить, то, что испытывает при этом робот, так же отрицательно действует на него, как обида на человека.
– Но я-то не солярианин. Я землянин и не люблю, когда роботы делают что-то за меня.
– Я рекомендовал бы вам принять во внимание, что такое отношение к роботам может быть расценено нашими хозяевами как неуважение, поскольку в подобном обществе должны существовать более или менее твердые установки на то, как следует обращаться с роботами и как не следует. Если мы будем обижать наших хозяев, вряд ли это облегчит нашу задачу.
– Ладно, – сказал Бейли. – Пусть робот делает свое дело.
Хотя он уступил, инцидент принес определенную пользу. Поучительно было узнать, до чего бессовестно роботизировано общество. Если уж роботы существуют, от них так просто не отделаешься, и человек, пожелавший избавиться от них хотя бы на время, обнаруживает, что это ему не удастся.
Прикрыв глаза, Бейли смотрел, как робот идет к стене. Пусть социологи на Земле разбираются и делают свои выводы. Он тоже кое-что выяснил – для себя.
Половина стены скользнула вбок, и открылась контрольная панель, которая была бы впору электростанции обширного городского сектора.
Бейли страдал по своей трубке. Его предупредили, что курение на Солярии – вопиющее нарушение приличий, и даже не позволили взять трубку с собой. Бейли вздохнул. Иногда бывает так приятно стиснуть в зубах чубук и ощутить в руке теплую чашечку.
Робот орудовал быстро, ловко переключая различные реле и подбирая нужные силовые поля.
– Сначала абонента запрашивают, будет ли он отвечать на вызов, – объяснил Дэниел. – Ответ, разумеется, принимает робот. Если абонент на месте и согласен ответить, устанавливается двусторонняя связь.
– Зачем нужна такая сложная техника? Ведь большей частью панели робот совсем не пользуется.
– Я не располагаю полной информацией, партнер Элайдж. Но иногда проводятся групповые сеансы, иногда – сеансы в движении. Эти виды связи требуют усложненных операций, особенно последний.
– Господа, согласие на сеанс получено, – объявил робот, – Можно начинать, когда вы будете готовы.
– Мы готовы, – проворчал Бейли, и не успел он договорить, как дальняя часть комнаты осветилась. Дэниел спохватился:
– Я забыл предупредить робота, чтобы он затенил изображение открытого пространства, Очень сожалею. Я должен…
– Ничего, – содрогнувшись, сказал Бейли. – Выдержу. Не вмешивайтесь.
Перед ним была ванная, по крайней мере, он так решил. В одном углу помещался, насколько он мог судить, маленький косметический кабинет, и Бейли представил себе, как робот или роботы своими точными движениями создают прическу и макияж, в которых хозяйке не стыдно показаться на люди.
Назначения некоторых предметов он просто не знал – бесполезно было и угадывать. Облицовка стен складывалась в искусный узор, обманывающий глаз, – казалось, что там изображено нечто реальное, но потом становилось ясно, что это только абстракция. Эффект был успокаивающий и почти гипнотический – так поглощала внимание роспись.
Просторную душевую кабину – Бейли рассудил, что видит именно ее – заслоняла какая-то преграда, но не материальная, – скорее то был видеоэффект: мерцающая непрозрачная стена. В поле зрения никого не было.
Бейли посмотрел на пол: определить, где кончается его комната и начинается другая, было нетрудно, поскольку ясно виднелась черта, за которой менялось освещение. Бейли подошел к этой черте и, на миг замявшись, сунул за нее руку.
Он ничего не почувствовал – как будто опустил руку в одну из несовершенных земных голограмм. Но там он продолжал бы видеть ладонь – может быть, нечетко, с наложившимся на нее изображением, но видел бы, – а здесь она исчезла, точно кисть обрезали по запястье.
А если шагнуть за черту? Наверное, там вообще ничего не видно – сплошная чернота. Мысль о таком надежном укрытии почти радовала.
Но тут послышался голос, Бейли посмотрел вверх и неуклюже отскочил.
Говорила, надо полагать, Глэдия Дельмар. Верхняя часть мерцающей преграды исчезла, и показалась голова. Голова улыбнулась Бейли.
– Я говорю – здравствуйте, извините, что заставила вас ждать. Я скоро высохну.
У нее было вытянутое лицо, довольно широкое в скулах, которые выступали, когда она улыбалась, И плавно сужавшееся к полным губам и маленькому подбородку. Голова была невысоко от пола – Бейли определил, что рост женщины примерно пять футов два дюйма. Это было нетипично, по крайней мере, на взгляд Бейли – космонитке полагалось быть высокой и статной. И волосы у нее не отливали бронзой – светло-каштановые с желтизной, средней длины. Сейчас они развевались – должно быть, под струей теплого воздуха. Картина получалась весьма приятная.
– Если хотите, мы прервем сеанс и подождем, пока вы… – смутился Бейли.
– Нет-нет. Я почти закончила, и мы вполне можем поговорить. Хеннис Грюер говорил мне, что вы собираетесь меня повидать. Вы ведь прилетели с Земли? – Она буквально пожирала его глазами.
Бейли кивнул и сел.
– А мой партнер – с Авроры.
Она улыбнулась и продолжала смотреть на Бейли, будто диковинкой был именно он – впрочем, так и есть, подумал Бейли. Подняв руки, она пропускала волосы между пальцев – наверное, чтобы скорей высушить. Руки у нее были тонкие и изящные. Очень привлекательная женщина, подумал Бейли.
Потом в смущении решил, что Джесси бы это не понравилось.
– Нельзя ли, госпожа Дельмар, – заговорил Дэниел, – завесить или поляризовать окно, которое мы видим? Моего партнера беспокоит дневной свет. Возможно, вы слышали, что на Земле…
Молодая женщина (на взгляд Бейли, ей было лет двадцать пять, однако, вздохнул он, наружность космонитов весьма обманчива) приложила ладони к щекам и воскликнула:
– Ну конечно же! Я знаю. Как смешно и глупо с моей стороны. Простите меня – я сейчас, одну минутку. Здесь рядом робот… – Она вышла из сушилки, чтобы нажать кнопку вызова, продолжая рассуждать: – Я всегда говорила, что в комнате должно быть несколько кнопок. Что это за дом, в котором нельзя достать до кнопки с любого места – она должна быть хотя бы футах в пяти. Просто… В чем дело?
Она уставилась на Бейли, который вскочил, опрокинул свой стул, покраснел до корней волос и поспешно вернулся.
– Не могли бы вы, госпожа Дельмар, – спокойно сказал Дэниел, – вернуться в кабину, когда вызовете робота? Или надеть что-либо на себя, если вам не трудно?
Глэдия удивленно оглядела свою наготу и сказала:
– Ах да, конечно.
Глава пятая
Показания даются
– Ведь это только видеосеанс, понимаете? – с раскаянием говорила Глэдия. Она завернулась в покрывало, оставив открытыми руки и плечи. Одна нога виднелась до половины бедра, но Бейли, который полностью оправился и чувствовал себя полнейшим дураком, стоически переносил это зрелище.
– Все дело в неожиданности, госпожа Дельмар, – сказал он.
– Пожалуйста, зовите меня Глэдия, если это не противоречит вашим обычаям.
– Хорошо, Глэдия. Ничего страшного не случилось. Хочу вас заверить, что ничего отталкивающего в этом не было, понимаете? Просто неожиданно. – Мало того, что я свалял дурака, думал он, так бедная девочка еще сочтет, что на нее смотреть противно. Хотя как раз… как раз…
Он не стал додумывать до конца, но твердо понял, что никогда не сможет рассказать об этом Джесси.
– Я знаю, что оскорбила вас, – сказала Глэдия, – но поверьте, не нарочно, Просто я не подумала. Конечно, я знаю, что надо уважать чужие обычаи, но они бывают такие странные. То есть не то чтобы странные, – торопливо поправилась она, – просто не такие, как у нас и так легко забываются. Например, я забыла затемнить окна.
– Ничего, ничего, – пробормотал Бейли. Глэдия перешла теперь в другую комнату, где все окна были завешены и свет стал иным – более мягким, искусственным.
– Что касается другой моей оплошности, – серьезно продолжала она, – это ведь только видеосеанс, поймите. Вы же не возражали против разговора, когда я была в сушилке и на мне все равно ничего не было.
– Видите ли, – сказал Бейли, желая, чтобы она оставила наконец эту тему, – слышать вас – одно, а видеть – другое.
– Но в том-то и дело. Вы же не меня видите. – Она слегка покраснела и потупила глаза. – Надеюсь, вы не думаете, что я была бы способна вот так выйти из сушилки, если бы кто-то на меня смотрел. А по видео…
– Какая же разница?
– Громадная. Вот вы сейчас смотрите на мое изображение. Вы не можете коснуться меня, не чувствуете моего запаха. Будь вы здесь – тогда конечно, а так я по меньшей мере в двухстах милях от вас. Понимаете?
– Но видеть-то я вас вижу, – возразил Бейли.
– Нет, не меня. Мое изображение. По видео.
– Ну и что?
– В том-то и состоит разница.
– Понял, – сказал Бейли и не солгал. Эту разницу трудно уловить сразу, но своя логика в ней есть.
– В самом деле поняли? – чуть склонив голову набок, спросила Глэдия.
– Да.
– Значит, не будете возражать, если я сниму с себя покрывало? – улыбнулась она.
Дразнится, подумал Бейли – надо бы поймать ее на слове. Но вслух сказал:
– Не отвлекайте меня от работы. Обсудим в другой раз.
– А ничего, что я сижу в нем, или мне одеться более официально? Я серьезно.
– Нет-нет, не надо.
– Можно мне тоже звать вас по имени?
– Если представится случай.
– Как вас зовут?
– Элайдж.
– Хорошо, – Она поудобнее устроилась на стуле, который выглядел твердым и был сделан из какого-то керамического материала, но принимал форму тела Глэдии, как бы обнимая ее.
– Перейдем к делу, – сказал Бейли.
– К делу, – повторила она.
Перейти к делу оказалось невероятно трудно. Бейли не знал даже, с чего начать. На Земле он спросил бы имя, фамилию, класс, Город и сектор проживания – задал бы миллион стандартных вопросов. Ответы он мог при этом и знать, но такое вступление облегчало переход к более серьезной фазе. Так он знакомился с человеком, определяя свою дальнейшую тактику, чтобы не действовать наобум.
Но разве здесь можно хоть на что-то опереться? Даже глагол «видеть» здесь не имеет однозначного смысла, и кто знает, скольких слов это еще касается? Как часто они с Глэдией не будут понимать друг друга, сами о том не ведая?
– Вы давно замужем, Глэдия? – спросил он.
– Десять лет, Элайдж.
– Сколько вам лет?
– Тридцать три.
Бейли почувствовал смутное удовлетворение, Ей вполне могло быть все сто тридцать три.
– Ваш брак был счастливым? – продолжал он.
– Что вы имеете в виду? – смутилась Глэдия.
Бейли растерялся, Как определить, что такое счастливый брак? И что понимают под счастливым браком соляриане?
– Ну, например… вы часто встречались?
– Что? Хочу надеяться, что нет. Мы не животные, знаете ли.
Бейли вздрогнул.
– Но вы ведь жили в одном доме? Я думал…
– Разумеется, раз мы были женаты. Но у меня свои комнаты, а у него – свои. Он занимался очень важным делом, которое поглощало почти все его время, у меня – своя работа. Мы общались по видео, когда было нужно.
Но вы ведь виделись, верно?
– Об этом, как правило, не говорят. Хорошо, мы виделись.
– Есть ли у вас дети?
Глэдия с негодованием вскочила на ноги.
– Это уж слишком. Что за неприличные…
– Ну-ка спокойно. Спокойно! – Бейли стукнул кулаком по ручке кресла. – Не создавайте мне трудностей. Я расследую убийство, понятно вам? Убийство. Убит ваш муж. Хотите вы, чтобы убийца был обнаружен и понес наказание, или нет?
– Вот и спрашивайте про убийство, а не про…
– Мне приходится задавать самые разные вопросы. Вот, например, я хотел бы знать, принесла вам горе смерть мужа или нет. – И добавил с намеренной грубостью: – Глядя на вас, этого не скажешь.
– Я жалею обо всех, кто умирает, – надменно ответила она, – особенно если человек молод и представляет ценность для общества.
– А то, что он был вашим мужем, не влияет на ваши чувства?
– Он был назначен мне, и мы… да, мы встречались по графику… и… – быстро проговорила она, – если уж вам так нужно знать, у нас не было детей, поскольку их нам еще не предписывали. Не могу понять, какое все это имеет отношение к сожалению о смерти человека.
Может, и не имеет, подумал Бейли. Это зависит от нравов и обычаев, а их-то он и не знает. Он сменил тему.
– Мне говорили, вы можете рассказать, как произошло убийство.
Она вдруг вся напряглась.
– Я нашла тело – так это называется?
– Значит, самого убийства вы не видели?
– О нет, – выдавила она.
– Ну хорошо, расскажите мне, как вы его нашли. Не спешите, рассказывайте своими словами. – Он откинулся на стуле и приготовился слушать.
– На тридцать второй пятой… – начала она.
– Сколько это по стандартному времени? – быстро спросил Бейли.
– Не могу сказать. В самом деле не знаю. Вы сможете выяснить потом.
Голос у нее дрожал, и глаза широко раскрылись. Слишком серые, чтобы назвать их голубыми, решил Бейли.
– Он пришел ко мне, – продолжала Глэдия. – Это был наш день по графику, и я знала, что он придет.
– Он всегда приходил в назначенные дни?
– О да. Он был очень сознательный человек, истинный солярианин. Никогда не пропускал назначенных дней и всегда приходил в одно и то лее время. Подолгу он, разумеется, не оставался, Нам не предписывали де… – Она никак не могла выговорить это слово: и Бейли кивнул. – Как я уже сказала, он всегда приходил в определенное время, чтобы не создавать неудобства. Мы немного разговаривали. Эти встречи – сущее мучение, но ему никогда не изменял такт, – такой был человек. Потом он уходил, чтобы поработать над каким-то своим проектом – не знаю, каким именно. На моей половине у него была специальная лаборатория, где он мог работать в назначенные дни. Была у него, разумеется, и своя лаборатория, гораздо больше этой.
Чем же он занимался в своей лаборатории, подумал Бейли? Скорее всего, фетологией, что бы это ни означало,
– Он не показался вам каким-то необычным? Взволнованным?
– Нет. Нет. Он никогда не волновался, – Она подавила смешок. – Всегда полностью владел собой, как ваш друг. – Она указала на Дэниела, который при этом не шелохнулся.
– Понимаю, Продолжайте, пожалуйста.
– Вы не возражаете, если я немного выпью? – прошептала Глэдия.
– Сделайте одолжение.
Глэдия слегка нажала на подлокотник. Не прошло и минуты, как вошел молчаливый робот и подал ей какой-то теплый напиток (Бейли было видно, как он дымится). Глэдия пригубила его и отставила.
– Вот так будет лучше. А можно задать вам нескромный вопрос?
– Спрашивайте что хотите.
– Знаете, я ведь много читала о Земле. Меня она всегда интересовала. Такой странный мир… извините, я не то хотела сказать.
– Любой мир кажется странным людям, которые в нем не живут, – чуть нахмурился Бейли.
– Вы совсем другие. Я хотела задать вам один вопрос… надеюсь, что вам, как землянину, он не покажется грубым… Солярианяна я никогда бы о таком не спросила. Ни за что.
– Спрашивайте, Глэдия.
– Вот вы и ваш друг – господин Оливо, да?
– Да.
– Это ведь не видео?
– То есть?
– Я говорю о вас двоих. Вы ведь находитесь в одной комнате?
– Да, мы оба здесь.
– И вы могли бы дотронуться до него, если бы захотели.
– Мог бы.
– О-о. – Она окинула их взглядом, в котором читалось – что? Отвращение? Возмущение?
Бейли пришло в голову: а что, если встать, подойти к Дэниелу и отвесить ему оплеуху? Интересно, как бы она реагировала?
– Вы хотели рассказать о событиях того дня, когда муж пришел навестить вас. – Бейли был уверен, что отступление от темы, сколь оно ни интересно, все же было вызвано именно нежеланием рассказывать дальше.
Глэдия снова пригубила свой напиток.
– Тут особенно нечего рассказывать. Я видела, что он собирается уйти, и знала заранее, что так будет – он всегда занимался какой-нибудь творческой работой. Поэтому я вернулась к своим занятиям. А минут пятнадцать спустя услышала крик.
Она замолчала, и Бейли поторопил ее:
– Какой крик?
– Кричал Рикэн. Мой муж. Слов никаких не было, просто крик – испуганный. Нет! Скорее удивленный, выражающий потрясение. Я раньше никогда не слышала, чтобы он кричал.
Она приложила ладони к ушам, как будто крик все еще звучал в них, и ее покрывало соскользнуло вниз, обнажив тело до талии. Она этого не заметила, а Бейли уставился в блокнот.
– И что вы тогда сделали? – спросил он.
– Побежала. Я не знала, где он…
– Но вы, кажется, сказали, что он пошел в лабораторию на вашей половине.
– Да, Элайдж, но я не знала, где лаборатория. Неточно знала. Я никогда не бывала там – это было его хозяйство. Знала примерно, что она где-то в западном крыле, и так растерялась, что даже не догадалась позвать робота – он бы меня сразу провел туда, но без зова, конечно, ни один прийти не мог. Когда я все-таки добралась туда – нашла кое-как, – Рикэн был мертв.
К сильнейшему замешательству Бейли, она понурила голову и заплакала, ничуть не стесняясь, – просто зажмурилась, а по щекам медленно потекли слезы. Глэдия плакала беззвучно, только плечи немного дрожали.
Потом она открыла глаза и посмотрела на Бейли, не утирая слез.
– Я никогда раньше не видела мертвых. Он был весь в крови, а его голова… Я сумела вызвать робота, он вызвал других, и они, наверно, позаботились обо мне и о Рикэне – я ничего не помню.
– Что значит – позаботились о Рикэне?
– Унесли его и убрали комнату. – В ее голосе прозвучало негодование хозяйки, отвечающей за порядок в доме, – Комната была в ужасном состоянии.
– А что сделали с телом?
– Не знаю – сожгли, должно быть, как всякое мертвое тело.
– Вы не вызывали полицию?
Она ответила непонимающим взглядом, и Бейли вспомнил, что полиции-то нет.
– Но к кому-то ведь вы обращались. Иначе как об этом узнали?
Роботы вызвали доктора, А мне пришлось позвонить Рикэну на работу – сообщить его роботам, что он не вернется.
– Доктора вызвали к вам, не так ли?
Глэдия кивнула и, видимо, только сейчас заметила, что покрывало сползло ей на бедра. Она поправила его, пробормотав с несчастным видом:
– Извините. Извините.
Бейли неловко было смотреть, как она сидит там такая беспомощная, дрожащая, с лицом, искаженным ужасом недавнего воспоминания.
Она никогда раньше не видела мертвых. Не видела крови и проломленных черепов. Пусть супружеские отношения на Солярии довольно прохладны, ей все-таки пришлось столкнуться со смертью человека.
Бейли сам не знал, что надо говорить или делать дальше. Ему хотелось извиниться и отпустить ее – но ведь он полицейский при исполнении служебных обязанностей.
С другой стороны, в этом мире нет полиции. Понимает ли она, что входит в его обязанности?
Медленно и со всей доступной ему мягкостью он спросил:
– Глэдия, вы ничего больше не слышали? Ничего, кроме крика вашего мужа?
Она подняла глаза, все такая же красивая, несмотря на слезы – а может быть, даже красивее – и сказала:
– Ничего.
– Никто не убегал? Не было других голосов?
– Нет, я ничего не слышала.
– Когда вы нашли тело мужа, он был совершенно один? Присутствовали только вы двое?
– Да.
– Никаких следов чужого присутствия?
– Я не заметила. Там в любом случае не могло никого быть.
– Почему вы так думаете?
Вопрос ее, видимо, шокировал, потом она сказала уныло:
– Я все забываю, что вы с Земли, Там не могло никого быть. Мой муж не виделся ни с кем, кроме меня, с самого детства. Рикэн был не тот человек, чтобы с кем-то встречаться. Он очень строго соблюдал все правила.
– Может быть, это произошло помимо его воли. Ведь мог же кто-то явиться без приглашения, без ведома вашего мужа? И он вынужден был встретиться с этим человеком, как бы строго ни соблюдал правила.
– Он тут же вызвал бы роботов и приказал им прогнать пришельца. Он бы обязательно так поступил! Да никто бы и не стал являться к мужу без приглашения. У меня это просто в голове не укладывается. Рикэн никого бы к себе не пригласил – смешно далее думать об этом.
– Ваш муж убит ударом по голове, правда? – мягко спросил Бейли. – Вы ведь не станете этого отрицать.
– Кажется, да, Он был весь…
– Не будем вдаваться в подробности. Было ли в комнате какое-либо механическое устройство, которым можно было разбить ему голову с помощью дистанционного управления?
– Конечно, нет. Я, по крайней мере, не видела.
– Думаю, вы бы заметили, будь там что-нибудь подобное. Отсюда следует, что существовала рука, а в ней имелся предмет, способный сокрушить мужской череп – и эта рука опустилась. Значит, кто-то должен был находиться в четырех футах от вашего мужа. И кто-то все-таки его посетил.
– Никто не мог этого сделать, – серьезно сказала Глэдия. – Ни один солярианин.
– Солярианин, способный на убийство, не остановился бы и перед личным визитом, вам не кажется?
Впрочем, как сказать, подумал про себя Бейли. На Земле он знал одного хладнокровного убийцу, которого схватили только потому, что он не смог нарушить неписаный закон, требующий соблюдения полной тишины в общественном туалете.
– Вы не понимаете, – покачала головой Глэдия. – Для землян личное общение в порядке вещей, поэтому вам не понять… – Похоже, ее разбирало любопытство – даже глаза немного оживились. – Вам ведь это кажется вполне нормальным, правда?
– Я всегда воспринимал такое общение как должное.
– И оно вас не беспокоит?
– Нет, с чего бы?
– В фильмах этого не показывают, а я всегда хотела знать… ничего, если я спрошу?
– Спрашивайте, – флегматично ответил Бейли.
– Вам назначена жена?
– Я женат. Назначениями у нас не занимаются.
– И вы встречаетесь с женой, когда хотите, и не видите в том ничего особенного?
Бейли кивнул.
– А вот когда вместе, если вы захотите… – она приподняла руки в локтях, словно подыскивала нужные слова. – Вы можете… в любое время… – она не решалась, а Бейли не делал попытки ей помочь. – Да нет, ничего. И зачем только я пристаю к вам? Вы все узнали, что хотели? – Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется снова.
– Еще одно, Глэдия. Забудьте, что никто не мог посетить вашего мужа. Предположим, кто-то все-таки его посетил. Кто это мог быть?
– Угадывать бесполезно. Никто.
– Нет, вы не правы. Агент Грюер говорил, что они кого-то подозревают. Значит, кто-то должен быть.
Глэдия невесело улыбнулась уголком рта.
– Я знаю, кого он имеет в виду.
– Да? Кого же?
Она приложила свою маленькую руку к груди.
– Меня.
– Все дело в неожиданности, госпожа Дельмар, – сказал он.
– Пожалуйста, зовите меня Глэдия, если это не противоречит вашим обычаям.
– Хорошо, Глэдия. Ничего страшного не случилось. Хочу вас заверить, что ничего отталкивающего в этом не было, понимаете? Просто неожиданно. – Мало того, что я свалял дурака, думал он, так бедная девочка еще сочтет, что на нее смотреть противно. Хотя как раз… как раз…
Он не стал додумывать до конца, но твердо понял, что никогда не сможет рассказать об этом Джесси.
– Я знаю, что оскорбила вас, – сказала Глэдия, – но поверьте, не нарочно, Просто я не подумала. Конечно, я знаю, что надо уважать чужие обычаи, но они бывают такие странные. То есть не то чтобы странные, – торопливо поправилась она, – просто не такие, как у нас и так легко забываются. Например, я забыла затемнить окна.
– Ничего, ничего, – пробормотал Бейли. Глэдия перешла теперь в другую комнату, где все окна были завешены и свет стал иным – более мягким, искусственным.
– Что касается другой моей оплошности, – серьезно продолжала она, – это ведь только видеосеанс, поймите. Вы же не возражали против разговора, когда я была в сушилке и на мне все равно ничего не было.
– Видите ли, – сказал Бейли, желая, чтобы она оставила наконец эту тему, – слышать вас – одно, а видеть – другое.
– Но в том-то и дело. Вы же не меня видите. – Она слегка покраснела и потупила глаза. – Надеюсь, вы не думаете, что я была бы способна вот так выйти из сушилки, если бы кто-то на меня смотрел. А по видео…
– Какая же разница?
– Громадная. Вот вы сейчас смотрите на мое изображение. Вы не можете коснуться меня, не чувствуете моего запаха. Будь вы здесь – тогда конечно, а так я по меньшей мере в двухстах милях от вас. Понимаете?
– Но видеть-то я вас вижу, – возразил Бейли.
– Нет, не меня. Мое изображение. По видео.
– Ну и что?
– В том-то и состоит разница.
– Понял, – сказал Бейли и не солгал. Эту разницу трудно уловить сразу, но своя логика в ней есть.
– В самом деле поняли? – чуть склонив голову набок, спросила Глэдия.
– Да.
– Значит, не будете возражать, если я сниму с себя покрывало? – улыбнулась она.
Дразнится, подумал Бейли – надо бы поймать ее на слове. Но вслух сказал:
– Не отвлекайте меня от работы. Обсудим в другой раз.
– А ничего, что я сижу в нем, или мне одеться более официально? Я серьезно.
– Нет-нет, не надо.
– Можно мне тоже звать вас по имени?
– Если представится случай.
– Как вас зовут?
– Элайдж.
– Хорошо, – Она поудобнее устроилась на стуле, который выглядел твердым и был сделан из какого-то керамического материала, но принимал форму тела Глэдии, как бы обнимая ее.
– Перейдем к делу, – сказал Бейли.
– К делу, – повторила она.
Перейти к делу оказалось невероятно трудно. Бейли не знал даже, с чего начать. На Земле он спросил бы имя, фамилию, класс, Город и сектор проживания – задал бы миллион стандартных вопросов. Ответы он мог при этом и знать, но такое вступление облегчало переход к более серьезной фазе. Так он знакомился с человеком, определяя свою дальнейшую тактику, чтобы не действовать наобум.
Но разве здесь можно хоть на что-то опереться? Даже глагол «видеть» здесь не имеет однозначного смысла, и кто знает, скольких слов это еще касается? Как часто они с Глэдией не будут понимать друг друга, сами о том не ведая?
– Вы давно замужем, Глэдия? – спросил он.
– Десять лет, Элайдж.
– Сколько вам лет?
– Тридцать три.
Бейли почувствовал смутное удовлетворение, Ей вполне могло быть все сто тридцать три.
– Ваш брак был счастливым? – продолжал он.
– Что вы имеете в виду? – смутилась Глэдия.
Бейли растерялся, Как определить, что такое счастливый брак? И что понимают под счастливым браком соляриане?
– Ну, например… вы часто встречались?
– Что? Хочу надеяться, что нет. Мы не животные, знаете ли.
Бейли вздрогнул.
– Но вы ведь жили в одном доме? Я думал…
– Разумеется, раз мы были женаты. Но у меня свои комнаты, а у него – свои. Он занимался очень важным делом, которое поглощало почти все его время, у меня – своя работа. Мы общались по видео, когда было нужно.
Но вы ведь виделись, верно?
– Об этом, как правило, не говорят. Хорошо, мы виделись.
– Есть ли у вас дети?
Глэдия с негодованием вскочила на ноги.
– Это уж слишком. Что за неприличные…
– Ну-ка спокойно. Спокойно! – Бейли стукнул кулаком по ручке кресла. – Не создавайте мне трудностей. Я расследую убийство, понятно вам? Убийство. Убит ваш муж. Хотите вы, чтобы убийца был обнаружен и понес наказание, или нет?
– Вот и спрашивайте про убийство, а не про…
– Мне приходится задавать самые разные вопросы. Вот, например, я хотел бы знать, принесла вам горе смерть мужа или нет. – И добавил с намеренной грубостью: – Глядя на вас, этого не скажешь.
– Я жалею обо всех, кто умирает, – надменно ответила она, – особенно если человек молод и представляет ценность для общества.
– А то, что он был вашим мужем, не влияет на ваши чувства?
– Он был назначен мне, и мы… да, мы встречались по графику… и… – быстро проговорила она, – если уж вам так нужно знать, у нас не было детей, поскольку их нам еще не предписывали. Не могу понять, какое все это имеет отношение к сожалению о смерти человека.
Может, и не имеет, подумал Бейли. Это зависит от нравов и обычаев, а их-то он и не знает. Он сменил тему.
– Мне говорили, вы можете рассказать, как произошло убийство.
Она вдруг вся напряглась.
– Я нашла тело – так это называется?
– Значит, самого убийства вы не видели?
– О нет, – выдавила она.
– Ну хорошо, расскажите мне, как вы его нашли. Не спешите, рассказывайте своими словами. – Он откинулся на стуле и приготовился слушать.
– На тридцать второй пятой… – начала она.
– Сколько это по стандартному времени? – быстро спросил Бейли.
– Не могу сказать. В самом деле не знаю. Вы сможете выяснить потом.
Голос у нее дрожал, и глаза широко раскрылись. Слишком серые, чтобы назвать их голубыми, решил Бейли.
– Он пришел ко мне, – продолжала Глэдия. – Это был наш день по графику, и я знала, что он придет.
– Он всегда приходил в назначенные дни?
– О да. Он был очень сознательный человек, истинный солярианин. Никогда не пропускал назначенных дней и всегда приходил в одно и то лее время. Подолгу он, разумеется, не оставался, Нам не предписывали де… – Она никак не могла выговорить это слово: и Бейли кивнул. – Как я уже сказала, он всегда приходил в определенное время, чтобы не создавать неудобства. Мы немного разговаривали. Эти встречи – сущее мучение, но ему никогда не изменял такт, – такой был человек. Потом он уходил, чтобы поработать над каким-то своим проектом – не знаю, каким именно. На моей половине у него была специальная лаборатория, где он мог работать в назначенные дни. Была у него, разумеется, и своя лаборатория, гораздо больше этой.
Чем же он занимался в своей лаборатории, подумал Бейли? Скорее всего, фетологией, что бы это ни означало,
– Он не показался вам каким-то необычным? Взволнованным?
– Нет. Нет. Он никогда не волновался, – Она подавила смешок. – Всегда полностью владел собой, как ваш друг. – Она указала на Дэниела, который при этом не шелохнулся.
– Понимаю, Продолжайте, пожалуйста.
– Вы не возражаете, если я немного выпью? – прошептала Глэдия.
– Сделайте одолжение.
Глэдия слегка нажала на подлокотник. Не прошло и минуты, как вошел молчаливый робот и подал ей какой-то теплый напиток (Бейли было видно, как он дымится). Глэдия пригубила его и отставила.
– Вот так будет лучше. А можно задать вам нескромный вопрос?
– Спрашивайте что хотите.
– Знаете, я ведь много читала о Земле. Меня она всегда интересовала. Такой странный мир… извините, я не то хотела сказать.
– Любой мир кажется странным людям, которые в нем не живут, – чуть нахмурился Бейли.
– Вы совсем другие. Я хотела задать вам один вопрос… надеюсь, что вам, как землянину, он не покажется грубым… Солярианяна я никогда бы о таком не спросила. Ни за что.
– Спрашивайте, Глэдия.
– Вот вы и ваш друг – господин Оливо, да?
– Да.
– Это ведь не видео?
– То есть?
– Я говорю о вас двоих. Вы ведь находитесь в одной комнате?
– Да, мы оба здесь.
– И вы могли бы дотронуться до него, если бы захотели.
– Мог бы.
– О-о. – Она окинула их взглядом, в котором читалось – что? Отвращение? Возмущение?
Бейли пришло в голову: а что, если встать, подойти к Дэниелу и отвесить ему оплеуху? Интересно, как бы она реагировала?
– Вы хотели рассказать о событиях того дня, когда муж пришел навестить вас. – Бейли был уверен, что отступление от темы, сколь оно ни интересно, все же было вызвано именно нежеланием рассказывать дальше.
Глэдия снова пригубила свой напиток.
– Тут особенно нечего рассказывать. Я видела, что он собирается уйти, и знала заранее, что так будет – он всегда занимался какой-нибудь творческой работой. Поэтому я вернулась к своим занятиям. А минут пятнадцать спустя услышала крик.
Она замолчала, и Бейли поторопил ее:
– Какой крик?
– Кричал Рикэн. Мой муж. Слов никаких не было, просто крик – испуганный. Нет! Скорее удивленный, выражающий потрясение. Я раньше никогда не слышала, чтобы он кричал.
Она приложила ладони к ушам, как будто крик все еще звучал в них, и ее покрывало соскользнуло вниз, обнажив тело до талии. Она этого не заметила, а Бейли уставился в блокнот.
– И что вы тогда сделали? – спросил он.
– Побежала. Я не знала, где он…
– Но вы, кажется, сказали, что он пошел в лабораторию на вашей половине.
– Да, Элайдж, но я не знала, где лаборатория. Неточно знала. Я никогда не бывала там – это было его хозяйство. Знала примерно, что она где-то в западном крыле, и так растерялась, что даже не догадалась позвать робота – он бы меня сразу провел туда, но без зова, конечно, ни один прийти не мог. Когда я все-таки добралась туда – нашла кое-как, – Рикэн был мертв.
К сильнейшему замешательству Бейли, она понурила голову и заплакала, ничуть не стесняясь, – просто зажмурилась, а по щекам медленно потекли слезы. Глэдия плакала беззвучно, только плечи немного дрожали.
Потом она открыла глаза и посмотрела на Бейли, не утирая слез.
– Я никогда раньше не видела мертвых. Он был весь в крови, а его голова… Я сумела вызвать робота, он вызвал других, и они, наверно, позаботились обо мне и о Рикэне – я ничего не помню.
– Что значит – позаботились о Рикэне?
– Унесли его и убрали комнату. – В ее голосе прозвучало негодование хозяйки, отвечающей за порядок в доме, – Комната была в ужасном состоянии.
– А что сделали с телом?
– Не знаю – сожгли, должно быть, как всякое мертвое тело.
– Вы не вызывали полицию?
Она ответила непонимающим взглядом, и Бейли вспомнил, что полиции-то нет.
– Но к кому-то ведь вы обращались. Иначе как об этом узнали?
Роботы вызвали доктора, А мне пришлось позвонить Рикэну на работу – сообщить его роботам, что он не вернется.
– Доктора вызвали к вам, не так ли?
Глэдия кивнула и, видимо, только сейчас заметила, что покрывало сползло ей на бедра. Она поправила его, пробормотав с несчастным видом:
– Извините. Извините.
Бейли неловко было смотреть, как она сидит там такая беспомощная, дрожащая, с лицом, искаженным ужасом недавнего воспоминания.
Она никогда раньше не видела мертвых. Не видела крови и проломленных черепов. Пусть супружеские отношения на Солярии довольно прохладны, ей все-таки пришлось столкнуться со смертью человека.
Бейли сам не знал, что надо говорить или делать дальше. Ему хотелось извиниться и отпустить ее – но ведь он полицейский при исполнении служебных обязанностей.
С другой стороны, в этом мире нет полиции. Понимает ли она, что входит в его обязанности?
Медленно и со всей доступной ему мягкостью он спросил:
– Глэдия, вы ничего больше не слышали? Ничего, кроме крика вашего мужа?
Она подняла глаза, все такая же красивая, несмотря на слезы – а может быть, даже красивее – и сказала:
– Ничего.
– Никто не убегал? Не было других голосов?
– Нет, я ничего не слышала.
– Когда вы нашли тело мужа, он был совершенно один? Присутствовали только вы двое?
– Да.
– Никаких следов чужого присутствия?
– Я не заметила. Там в любом случае не могло никого быть.
– Почему вы так думаете?
Вопрос ее, видимо, шокировал, потом она сказала уныло:
– Я все забываю, что вы с Земли, Там не могло никого быть. Мой муж не виделся ни с кем, кроме меня, с самого детства. Рикэн был не тот человек, чтобы с кем-то встречаться. Он очень строго соблюдал все правила.
– Может быть, это произошло помимо его воли. Ведь мог же кто-то явиться без приглашения, без ведома вашего мужа? И он вынужден был встретиться с этим человеком, как бы строго ни соблюдал правила.
– Он тут же вызвал бы роботов и приказал им прогнать пришельца. Он бы обязательно так поступил! Да никто бы и не стал являться к мужу без приглашения. У меня это просто в голове не укладывается. Рикэн никого бы к себе не пригласил – смешно далее думать об этом.
– Ваш муж убит ударом по голове, правда? – мягко спросил Бейли. – Вы ведь не станете этого отрицать.
– Кажется, да, Он был весь…
– Не будем вдаваться в подробности. Было ли в комнате какое-либо механическое устройство, которым можно было разбить ему голову с помощью дистанционного управления?
– Конечно, нет. Я, по крайней мере, не видела.
– Думаю, вы бы заметили, будь там что-нибудь подобное. Отсюда следует, что существовала рука, а в ней имелся предмет, способный сокрушить мужской череп – и эта рука опустилась. Значит, кто-то должен был находиться в четырех футах от вашего мужа. И кто-то все-таки его посетил.
– Никто не мог этого сделать, – серьезно сказала Глэдия. – Ни один солярианин.
– Солярианин, способный на убийство, не остановился бы и перед личным визитом, вам не кажется?
Впрочем, как сказать, подумал про себя Бейли. На Земле он знал одного хладнокровного убийцу, которого схватили только потому, что он не смог нарушить неписаный закон, требующий соблюдения полной тишины в общественном туалете.
– Вы не понимаете, – покачала головой Глэдия. – Для землян личное общение в порядке вещей, поэтому вам не понять… – Похоже, ее разбирало любопытство – даже глаза немного оживились. – Вам ведь это кажется вполне нормальным, правда?
– Я всегда воспринимал такое общение как должное.
– И оно вас не беспокоит?
– Нет, с чего бы?
– В фильмах этого не показывают, а я всегда хотела знать… ничего, если я спрошу?
– Спрашивайте, – флегматично ответил Бейли.
– Вам назначена жена?
– Я женат. Назначениями у нас не занимаются.
– И вы встречаетесь с женой, когда хотите, и не видите в том ничего особенного?
Бейли кивнул.
– А вот когда вместе, если вы захотите… – она приподняла руки в локтях, словно подыскивала нужные слова. – Вы можете… в любое время… – она не решалась, а Бейли не делал попытки ей помочь. – Да нет, ничего. И зачем только я пристаю к вам? Вы все узнали, что хотели? – Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется снова.
– Еще одно, Глэдия. Забудьте, что никто не мог посетить вашего мужа. Предположим, кто-то все-таки его посетил. Кто это мог быть?
– Угадывать бесполезно. Никто.
– Нет, вы не правы. Агент Грюер говорил, что они кого-то подозревают. Значит, кто-то должен быть.
Глэдия невесело улыбнулась уголком рта.
– Я знаю, кого он имеет в виду.
– Да? Кого же?
Она приложила свою маленькую руку к груди.
– Меня.
Глава шестая
Гипотеза отвергается
– Я бы сказал, партнер Элайдж, – заговорил вдруг Дэниел, – что подобный вывод напрашивается сам собой.
– Почему? – удивленно спросил Бейли.
– Дама утверждает, – сказал Дэниел, – что была единственной, с кем встречался или согласился бы встретиться ее муж. Солярианские нравы не допускают иной вероятности. Агент Грюер должен был прийти к разумному и даже неизбежному выводу, что солярианин мог встречаться только со своей женой. А если рядом мог находиться лишь один человек, только он способен нанести удар и только он – вернее, она – могла быть убийцей. Агент Грюер, как вы помните, сказал, что у него на примете один-единственный человек. Другой возможности он не видел. Итак?
– Он сказал также, – заметил Бейли. – что тот человек тоже не мог этого сделать.
– Он, должно быть, подразумевал, что на месте преступления не нашли орудия убийства. Возможно, госпожа Дельмар могла бы разрешить эту загадку? – Дэниел учтиво обернулся к Глэдии, которая все еще сидела в кадре, опустив глаза и плотно сжав губки.
Иосафат, подумал Бейли, про леди-то мы и позабыли – а все потому, что я не в себе. Его выводил из терпения Дэниел, подходивший ко всему без эмоций, и будоражил собственные чувства. Бейли не стал углубляться в свои ощущения и сказал:
– На сегодня все, Глэдия. Как там у вас прекращайся связь? До свидания.
– Обычно говорят «сеанс окончен», но «до свидания» мне нравится больше. Вы, кажется, огорчены, Элайдж. Не надо – я уже привыкла к тому, что все считают, будто преступление совершила я, так что не огорчайтесь.
– А вы не совершали его, Глэдия?
– Нет, – сердито ответила она.
– В таком случае, до свидания.
Сердитая Глэдия исчезла, но Бейли некоторое время чувствовал на себе взгляд ее необыкновенных серых глаз. Хотя она и сказала, что привыкла к разговорам, то была явная ложь – ее гнев говорил об этом яснее всяких слов. Интересно, на какую еще ложь она способна?
– Почему? – удивленно спросил Бейли.
– Дама утверждает, – сказал Дэниел, – что была единственной, с кем встречался или согласился бы встретиться ее муж. Солярианские нравы не допускают иной вероятности. Агент Грюер должен был прийти к разумному и даже неизбежному выводу, что солярианин мог встречаться только со своей женой. А если рядом мог находиться лишь один человек, только он способен нанести удар и только он – вернее, она – могла быть убийцей. Агент Грюер, как вы помните, сказал, что у него на примете один-единственный человек. Другой возможности он не видел. Итак?
– Он сказал также, – заметил Бейли. – что тот человек тоже не мог этого сделать.
– Он, должно быть, подразумевал, что на месте преступления не нашли орудия убийства. Возможно, госпожа Дельмар могла бы разрешить эту загадку? – Дэниел учтиво обернулся к Глэдии, которая все еще сидела в кадре, опустив глаза и плотно сжав губки.
Иосафат, подумал Бейли, про леди-то мы и позабыли – а все потому, что я не в себе. Его выводил из терпения Дэниел, подходивший ко всему без эмоций, и будоражил собственные чувства. Бейли не стал углубляться в свои ощущения и сказал:
– На сегодня все, Глэдия. Как там у вас прекращайся связь? До свидания.
– Обычно говорят «сеанс окончен», но «до свидания» мне нравится больше. Вы, кажется, огорчены, Элайдж. Не надо – я уже привыкла к тому, что все считают, будто преступление совершила я, так что не огорчайтесь.
– А вы не совершали его, Глэдия?
– Нет, – сердито ответила она.
– В таком случае, до свидания.
Сердитая Глэдия исчезла, но Бейли некоторое время чувствовал на себе взгляд ее необыкновенных серых глаз. Хотя она и сказала, что привыкла к разговорам, то была явная ложь – ее гнев говорил об этом яснее всяких слов. Интересно, на какую еще ложь она способна?