Азимов Айзек. Основание и Земля [Академия и Земля]

^[1]

Пилорат кивнул. Нежный бриз шевелил его шелковистые белые волосы, а вытянутое серьезное лицо подтвердило эти слова.

– Действительно, старина, это она предложила, чтобы я увиделся с тобой и кое-что обсудил. Не то, чтобы я не хотел увидеть тебя сам, конечно, но она кажется соображает быстрее, чем я.

Тревиз улыбнулся.

– Все верно, Янов. Ты пришел сказать «Прощай!». Я понимаю.

– Ну, нет, не совсем. На самом деле, скорее наоборот. Голан, когда мы покинули Терминус, ты и я, я настаивал на поисках Земли. Я посвятил почти всю свою взрослую жизнь этой задаче.

– И я продолжу поиски. Эта задача стала теперь моей.

– Да, но она также и моя, все еще моя.

– Но… – Тревиз поднял руки, словно пытаясь охватить весь окружавший их мир.

– Я хочу отправиться с тобой, – сказал Пилорат голосом, внезапно севшим от волнения.

Тревиз удивился:

– Ты не можешь этого хотеть, Янов. Теперь у тебя есть Гея.

– В один прекрасный день я вернусь на Гею, но я не могу позволить тебе уйти одному.

– Конечно, можешь. Я могу позаботиться о себе сам.

– Не обижайся, Голан, но твои знания недостаточны. Это я знаю мифы и легенды, я могу направлять тебя.

– И ты сможешь покинуть Блисс? Прямо сейчас?

Щеки Пилората покрылись румянцем.

– Я совсем не хочу делать этого, старина, но она сказала…

Тревиз нахмурился.

– Так она пытается управлять тобой? Она обещала мне…

– Нет, ты не понял. Пожалуйста, выслушай меня, Голан. Все этот твой неприятный взрывной способ перепрыгивать к выводам, прежде, чем ты дослушаешь до конца. Это твоя особенность, я знаю, и мне трудно выразиться лаконично, но…

– Хорошо, – сказал Тревиз мягко, – предположим, ты выскажешь мне точно, что у Блисс на уме, и так как тебе больше нравится, а я обещаю быть очень терпеливым.

– Спасибо, и, пока ты пытаешься быть терпеливым, я думаю, что смогу покончить с этим прямо сейчас. Блисс тоже хочет отправиться с нами.

– Блисс хочет отправиться? – сказал Голан. – Нет, я снова взорвусь. Скажи мне, Янов, почему Блисс вздумалось путешествовать? Я смиренно спрашиваю об этом.

– Она не сказала. Об этом она хочет поговорить с тобой.

– Тогда почему она не здесь, а?

– Я думаю – я сказал «я думаю» – она полагает, что ты не особенно ее любишь, Голан, и она очень волнуется, приближаясь к тебе. Лучшее, что я мог сделать, старик, это уверить Блисс, что у тебя ничего нет против нее. Я не могу поверить, что кто-либо может думать о ней иначе, чем с уважением. Ну, она попросила меня обговорить, так сказать, с тобой эту тему. Могу я сказать ей, что ты не прочь увидеться с ней, Голан?

– Конечно. Я встречусь с ней прямо сейчас.

– И ты обещаешь вести себя разумно? Понимаешь, старик, она весьма озабочена этим. Блисс говорит, что дело жизненно важно и она должна отправиться с тобой.

– Она не сказала тебе, почему, верно?

– Нет, но если она считает, что должна отправиться – значит так считает Гея.

– Это означает, что я не могу отказать. Не правда ли, Янов?

– Да, я думаю, не можешь, Голан.

3

Впервые за время своей краткой остановки на Гее Тревиз входил в дом Блисс – который служил сейчас жилищем и Пилорату.

Тревиз быстро огляделся. На Гее дома стремились к простоте. При совершенном отсутствии ужасной погоды любого вида, при постоянно мягком климате, особенно в этих широтах, когда даже континентальные плиты скользили плавно если они были вынуждены скользить, не было нужды строить дома, предназначенные для надежной защиты или для поддержания комфортабельной обстановки внутри некомфортабельной внешней среды. Вся планета служила, так сказать, домом, сконструированным для удобства своих обитателей.

Дом Блисс внутри этого планетарного дома был невелик, окна – скорее жалюзи, чем стекло, обстановка простая и грациозно-утилитарная. На стене висели голографические портреты; один – Пилората, выглядевшего весьма озадаченным и смущенным. Губы Тревиза дрогнули, но он постарался не показать своего удивления и стал заботливо поправлять шарф, повязанный вокруг пояса.

Блисс наблюдала за ним. Она не улыбалась, как обычно.

Напротив, она выглядела серьезной, ее прекрасные темные глаза расширились, волосы мягкой черной волной ниспадали на плечи. Только тронутые красным полные губы вносили цветовое пятно в бледность ее лица.

– Спасибо за то, что пришел увидеться со мной, Трев.

– Янов был очень настойчив в своих просьбах, Блиссенобайрелла.

Блисс коротко улыбнулась.

– Хорошо отвечено. Если ты будешь называть меня Блисс, скромно и односложно, я попытаюсь произносить твое имя полностью, Тревиз. – На втором слоге она почти незаметно запнулась.

Тревиз торжественно поднял правую руку.

– Это было бы хорошим соглашением. Я признаю геянский обычай использовать односложные имена в общем мыслеобмене, так что если тебе случиться время от времени назвать меня Тревом, я не обижусь. Однако, мне будет приятнее, если ты попытаешься говорить «Тревиз» так часто, как только сможешь – и я буду говорить «Блисс».

Тревиз изучал ее, как всегда при встрече с ней. Как личность, она была юной женщиной двадцати с небольшим лет.

Однако, как части Геи, ей было тысячи лет. Это не проявлялось внешне, но становилось заметным по тому, как она иногда говорила, и по атмосфере, неизбежно окружавшей ее.

Хотел ли он подобного для всех живущих? Нет! Наверняка, нет, хотя…

Блисс прервала его размышления:

– Вернемся к нашему вопросу. Ты настаиваешь на своем желании найти Землю…

– Я говорил с Домом, – сказал Тревиз, определенно не уступая Гее без борьбы против постоянного давления на его собственную точку зрения.

– Да, но говоря с Домом, ты говорил с Геей и с каждой ее частью, например, со мной.

– Действительно ли ты слышала меня, когда я говорил?

– Нет, я не слышала, но тем не менее, если я сосредоточусь, то смогу вспомнить, что ты сказал. Пожалуйста, усвой это и двинемся дальше. Ты настаиваешь на своем стремлении искать Землю и уверяешь в его важности. Я не вижу в чем она, но у тебя – дар оказываться правым, так что я/мы/Гея должны согласиться с тем, что ты говоришь. Если эта миссия является решающим фактором для твоего выбора, это является определяющим и для Геи. Таким образом, Гея должна отправиться с тобой, хотя бы для того, чтобы попытаться защитить тебя.

– Когда ты говоришь, что Гея должна отправиться со мной, ты подразумеваешь себя. Я прав?

– Я – Гея, – просто сказала Блисс.

– Но таково все на и в этой планете. Почему, все же, ты? Почему не какая-нибудь другая частичка Геи?

– Потому что Пил хочет сопровождать тебя, а уйдя с тобой, он не будет счастлив с любой другой частью Геи, кроме меня.

Пилорат, сидевший совершенно незаметно в кресле, в другом углу (спиной к своему портрету, как заметил Тревиз) мягко сказал:

– Это правда, Голан. Блисс – моя порция Геи.

Блисс внезапно улыбнулась.

– Мне это льстит, но на самом деле все гораздо сложнее.

– Ну что ж, посмотрим. – Тревиз закинул руки за голову и навалился спиной на спинку стула. Тонкие ножки крякнули, как только он сделал это, и Голан быстро пришел к выводу, что стул недостаточно прочен для такого с ним обращения и, качнувшись обратно, опустился на все четыре ножки.

– Сможешь ли ты оставаться частью Геи, если покинешь ее?

– У меня нет необходимости быть ею. Я могу изолироваться, например, если оказываюсь под угрозой причинения мне серьезного вреда, так что неприятные чувства не распространяются по всей Гее, или если для этого есть другая значительная причина. Это, однако, только на случай особых обстоятельств. В общем, я останусь частью Геи.

– Даже если мы прыгнем через гиперпространство?

– Даже тогда, хотя это несколько усложнит дело.

– Все же я не нахожу это приятным.

– Почему нет?

Тревиз наморщил нос, словно от неприятного запаха.

– Это означает, что все, сказанное и сделанное на моем корабле, все, что ты видишь и слышишь, может быть увидено и услышано Геей.

– Я – Гея, так что все, что я вижу, слышу, чувствую увидит, услышит и почувствует Гея.

– Верно. Даже эта стена может видеть, слышать и чувствовать, – сказал Тревиз, указав на стену.

Блисс взглянула на стену и пожала плечами.

– Да и эта стена тоже. Она наделена бесконечно малым сознанием, так что чувствует и понимает ничтожно мало. Но я надеюсь, происходят какие-нибудь сдвиги атомов стены в ответ, к примеру, на все сказанное сейчас нами, что позволит ей с большей пользой влиться в Гею, принося благо всему в целом.

– Но что, если я хочу уединиться? Я могу не захотеть, чтобы стена следила за тем, что я говорю или делаю.

Блисс выглядела раздраженной и Пилорат внезапно вклинился в разговор.

– Знаешь, Голан, я не хотел вмешиваться, так как, очевидно, не слишком много знаю о Гее. Однако, я был с Блисс и тоже был отчасти озабочен тем, о чем вы сейчас говорили.

Если ты идешь через толпу на Терминусе, ты видишь и слышишь очень много вещей, и можешь вспомнить кое-что из этого. Ты можешь даже при определенной мозговой стимуляции, восстановить все, но, как правило, тебе до этого просто нет никакого дела. Ты пропускаешь это мимо ушей, даже если наблюдаешь какую-нибудь эмоциональную сцену между незнакомцами и даже если ты заинтересуешься; все равно, если это не особенно заботит тебя – ты пропускаешь мимо – ты забываешь. То же самое, должно быть, происходит на Гее. Даже если все здесь точно знают твои дела, это не означает, что Гея наверняка обращает на тебя внимание. Не так ли, Блисс, дорогая?