Азимов Айзек. Постоянная должность

   Брэйд решил, что нет необходимости уклоняться от прямого ответа.
   - Да, Роберта.
   - Относительно моих исследований?
   - Нет, о личных делах.
   - Я приду, профессор.
   Брэйд посмотрел послеобеденное расписание занятий. Лабораторные работы будут посвящены, конечно, альдегидам и кетонам. Подготовлен опыт по получению серебряного зеркала - один из бесполезных, но эффектных экспериментов, которые предназначены для поддержания интереса у студентов. Кроме того, будет проводиться реакция получения сульфита, не вызывающая никаких практических затруднений, за исключением промывки осадка. В этой реакции применяется эфир, который легко воспламеняется. Но сегодня в опытах открытый огонь не нужен, а чтобы студенты не вздумали закурить в лаборатории, их заранее строго-настрого предупредили, что первое же нарушение правил техники безопасности повлечет за собой как наказание запрещение слушать этот курс.
   Роберта тихо постучала в дверь и вошла в кабинет. Она была невысокого роста, покрой пальто оранжево-розового цвета подчеркивал коренастость ее фигуры. Волосы у нее были черные. Брэйд, кажется, не замечал этого раньше, но сейчас обратил внимание, что у нее небольшие усики, а на щеках тянется реденькая полоска волос. Она не была некрасивой, но ее нельзя было назвать и хорошенькой.
   Брэйд улыбнулся и сказал несколько официально:
   - Вы не будете возражать, если мы отправимся в Риверсайд-Инн? Мы поедем на моей машине, и к часу я вас привезу обратно.
   Ресторан Риверсайд-Инн был полон, во им удалось найти столик на двоих с видом на реку и на шоссе, тянувшееся вдоль берега. (Природа, не оттесненная техникой, с каждым годом встречается все реже.)
   Они заказали еду.
   - Мне кажется, что случившееся вчера ужасно удручает вас, - сказал Брэйд.
   Роберта крошила булочку и смотрела на четыре потока беспрерывно мчавшихся автомобилей. Она тихо ответила:
   - Да.
   - У меня возникла... мысль (он не знал, как выразить это), что вы были... дружны с Ральфом.
   Роберта взглянула на Брэйда, и неожиданно ее глаза наполнились слезами.
   - Мы должны были пожениться, как только он защитит диссертацию.
   ГЛАВА 7
   Пришла официантка и подала телячью котлету Брэйду, салат с яйцом Роберте и по чашке кофе и сливочнику обоим. Благодаря этому неожиданному перерыву в разговоре Брэйд справился с неловкостью.
   - Ради бога, извините меня, Роберта! Я не имел ни малейшего представления о ваших взаимоотношениях с Ральфом... Вам, наверное, не следовало приходить сюда. Я не знал...
   - Нет, ничего. Так даже лучше. Хуже, если бы я осталась дома. Вы хотите поговорить со мной о Ральфе?
   Брэйд лихорадочно пытался найти ответ на этот неожиданный своей прямолинейностью вопрос.
   - Не сочтите меня за чудовище, но сейчас необходимо решить, что делать дальше с его исследованиями. Конечно, в подобных обстоятельствах...
   Роберта нахмурилась.
   - Разве вы собираетесь продолжить работу, которой он занимался?
   - Вряд ли есть необходимость обсуждать это именно сейчас, Роберта. Поговорим лучше в другой раз.
   "Как это глупо, - с тоской подумал Брэйд, - что приходится втягивать девушку в разговор о ее женихе, с момента смерти которого не прошло еще и суток..!" Но откуда ему было знать, что они любили друг друга?
   Роберта пристально посмотрела на него.
   - Мне кажется, профессор, что он не нравился вам.
   Брэйд вздрогнул. Неужели она прочла это в его встревоженном взгляде? Он поспешил ответить:
   - Нет, это неправда. Я был о нем высокого мнения.
   - Благодарю вас за эти слова, но я считала, что вы его не любили. Я знаю, что он нравился очень немногим, и могу понять, почему.
   Попробовав салат, она отодвинула его и вновь принялась крошить булочку.
   - Он был человеком со странностями, он всегда был настороже. Нужно было потратить много времени, чтобы продраться сквозь его колючки, но когда это удавалось, то становилось ясно, что он очень славный человек. Чувствительный. Нежный.
   Некоторое время Роберта молчала.
   - Вчера я провела почти весь вечер с его матерью. Несчастная женщина! О, как все это могло случиться?! Просто не верится, что он мог совершить такую глупость...
   Брэйд скороговоркой спросил:
   - А у него есть еще какие-нибудь родственники, кроме матери?
   - Нет. Они с матерью случайно остались в живых после ужасной трагедии. Он никуда не рассказывал мне подробностей, но ведь нам они и не нужны? Его отца убили, у него была еще старшая сестра, которую тоже убили, не знаю, каким образом... Он боялся всего на свете. Жизнь в Америке для него была нелегкой: чужая страна, чужой язык. Мне кажется, он был слишком травмирован и напуган, чтобы кому-либо довериться, чтобы верить в чьи-то добрые намерения. Вы понимаете, что я хочу сказать?
   - Думаю, что понимаю, Роберта.
   - И это был замкнутый круг. Поскольку он не мог избавиться от своей настороженности и не доверял людям, они становились к нему безжалостными и жестокими. И вот тогда-то он начинал вытворять глупости. Ему трудно работалось бок о бок с другим аспирантом: он всегда боялся, что тот что-нибудь отнимет у него. Когда Ральфу казалось, что другой аспирант взял пробирку, вымытую им самим, он впадал в неистовство и налетал на него. Конечно, это было неразумно, но ведь вы понимаете, почему он не мог поступить иначе. А пытался ли понять это профессор Рейнк? Он просто выгнал его. Ральф снова оказался отверженным и еще больше ушел в себя.
   - Следовательно, он ненавидел и меня, не так ли, Роберта?
   Она насторожилась. Ее голос стал резким:
   - Кто вам сказал об этом?
   - Я просто предполагаю.
   - Это вам Джин Мэкрис сказала, не правда ли?
   - Но почему вы так считаете? - несколько неловко возразил Брэйд.
   Роберта раздула ноздри и сжала рот. Потом она глубоко вздохнула.
   - Теперь это не имеет никакого значения. Вы тоже можете знать... Ральф один или два раза встречался с ней до того, как мы подружились. Она жаждала мести. Вчера вечером она позвонила мне. Я поняла, что она радуется его смерти и тому, что может сообщить мне об этом.
   Роберта говорила со сдерживаемой яростью, что вызвало у Брэйда беспокойство. Смерть Ральфа как бы подняла грязь ее дна тихой университетской заводи, и она стала теперь похожей на другие участки мутной реки жизни.
   - Следовательно, вы не думаете, что у Ральфа была какая-то причина ненавидеть меня?
   - Никакой причины не было. Он никогда со мной об этом не говорил. Правда... если только в самом начале...
   - Да?
   - Он не верил в свои силы. Профессор Рейнк вышвырнул его, и Ральф стал считать себя неудачником. Он убедил себя, что не подходит для аспирантуры. Возможно, что при встрече с Джин Мэкрис он рассказал ей об этом. Наверное, так и было. Однажды она позвонила Ральфу - уже после того, как он перестал с ней встречаться, - и намекнула, что может устроить ему неприятности, если расскажет, как Ральф к вам относится. Ральф с горечью передал мне ее слова... Она дождалась, когда он умрет, и теперь... Она не оставила в покое даже мертвого.
   Роберта всхлипнула.
   Брэйд отодвинул тарелку с остатками котлеты, выпил кофе и подал знак официантке выписать счет.
   - Вы бы попили кофе, Роберта, - посоветовал Брэйд, - не расстраивайтесь из-за наших взаимоотношений. Мы вполне ладили, даже если он и не симпатизировал мне. Я считаю, что теперь вы мне все разъяснили.
   У него возникло сильное желание погладить ее по руке, но он удержался.
   Роберта стала прихлебывать кофе. Официантка принесла счет.
   Когда они ехали обратно в университет, Брэйд спросил:
   - Роберта, Ральф купил вам обручальное кольцо?
   Она напряженно глядела перед собой, с болезненной сосредоточенностью наблюдала за дорогой, но вряд ли видела что-нибудь.
   - Нет, он не мог позволить себе этого. Его мать работала, чтобы платить за его обучение. Знаете этих западноевропейских матерей? Они идут на любую жертву чтобы сделать сына ученым. А что теперь ей осталось!
   - Вы назначили день вашей свадьбы?
   - Нет. Просто мы решили пожениться сразу после того, как он защитит диссертацию.
   - А его мать знала?
   - Она знала, что мы встречаемся. По-моему, я ей нравилась. Но я не думаю, чтобы он говорил матери о женитьбе. Она бы не одобрила этого. Наверное, она полагала, что, защитив диссертацию, Ральф сможет подыскать себе лучшую партию.
   Они въехали на территорию университета.
   Брэйд зашел в лабораторию. Все шло спокойно. Даже Джеральду Корвину студенту, с которым всегда случались какие-нибудь происшествия, - видимо, посчастливилось не найти осколка стекла, о который он мог бы порезаться. Джеральд был сейчас занят тем, что внимательно разглядывал пробирку, довольный зеркальным блеском ее стенок. (Поскольку по лабораторным работам Джеральд был самым отстающим студентом, можно было наверняка сказать заранее, что именно у него получится самое лучшее зеркало.) Брэйд, продемонстрировал его пробирку тем, более старательным студентам, которые, несмотря на свои тщательные манипуляции, не получили ничего, кроме черновато-серого осадка на дне пробирки.
   Затем он некоторое время провел в канцелярии факультета, просматривая характеристики Ральфа Ньюфелда. Брэйд чувствовал себя неловко под устремленным на него взглядом Джин Мэкрис и поймал себя на том, что просматривает карточки слишком поспешно. Ничего заслуживающего внимания он в них не нашел.
   С тяжелым сердцем Брэйд вернулся в кабинет и начал набрасывать темы будущих лекций по технике безопасности. Существовали определенные темы, который, несомненно, следовало включить в план: правила пользования вытяжным шкафом; правила обращения с баллонами сжатого газа; использование проволочных сеток; сгибание трубок; методы, применяемые при перегонке воспламеняющихся растворителей.
   Затем следовало заново изложить правила пользования пипетками. Когда Брэйд учился сам, пипетку брали в рот, чтобы подсосать раствор точно до метки. Делать это было неприятно и рискованно: в случае неосторожного вдоха порция раствора попадала прямо в рот, а раствор мог быть небезопасным. Ни одного семестра не проходило без того, чтобы по крайней мере один студент не набрал полный рот раствора едкого натра.
   Теперь же аспиранты почти всегда пользуются резиновой грушей, снабженной специальным выхлопным клапаном, позволяющим прекращать всасывание в нужный момент. Трудности возникали из-за того, что факультет не решался израсходовать лишнюю сотню долларов на такое же оборудование и для студенческих лабораторий.
   Пока он писал, мысли его неожиданно переключились на другое, и он устремил взгляд в пространство. Итак, в Ральфа были влюблены две девушки. Может быть, здесь надо искать мотивы преступления? Бывало же, что подобные ситуации разрешались трагически.
   На какую-то долю секунды Брэйд почувствовал всю силу ненависти, переполнявшей Джин Мэкрис. Брэйд горько усмехнулся. По необходимости он стал не только детективом, но и психологом? Вопрос заключался в том, могла ли эта ненависть толкнуть на убийство. А если да, то была ли Мэкрис способна совершить его и именно таким способом? Достаточны ли были ее познания с химии, чтобы она могла рискнуть заменить один реактив другим? Возможно, что она слушала университетский курс химии. (Есть ли у нее вообще высшее образование? Необходимо выяснить и это.)
   А что в связи с этим можно сказать о самой Роберте? Если молодой человек оставил одну девушку, то он может бросить и другую. Тогда, рассуждая логически, следует предположить, что брошенная Роберта способна впасть в такую же ярость как и Джин Мэкрис, только она будет лучше вооружена профессионально.
   Да способен ли юноша, столь подозрительный и мнительный, долго оставаться с девушкой, как бы она его ни любила? Сколько потребуется времени на то, чтобы мелкие случаи непонимания (истинные или мнимые - это не играет роли) переросли в его мрачном и одиноком сердце в мучительное недоверие и неприязнь?
   Ральф не дарил Роберте обручального кольца. Он никому не говорил о том, что собирается жениться, не поделился даже с матерью. Нет никаких объективных свидетельств, подтверждающих его намерение жениться на Роберте. Значит, не было ничего, кроме его обещания?
   Господи боже, а что, если на сцене появилась еще одна девушка и ревность толкнула Роберту на преступление?
   Но каким образом, черт возьми, он, Брэйд, собирается доказать все это? Его теории великолепны, он может разработать их еще десяток. Ведь такова его профессия. Да, он знал, как проверить ту или иную химическую теорию. Но он не имел ни малейшего представления о прозаической механике получения доказательств при уголовных расследованиях.
   Ему надоело хождение по замкнутому кругу. Он посмотрел на часы. Было уже более четырех.
   Двадцать четыре часа назад он собирался домой, чтобы успеть к назначенной на пять часов встрече с Кэпом Энсоном. Он получил бы от старика рукопись, выпил с ним по аперитиву, затем обсудил один-два вопроса и, возможно пригласил бы его остаться поужинать. Но Брэйд зашел в лабораторию Ральфа, чтобы взять немного титрованного раствора кислоты и, как обычно, распрощаться с ним в конце дня (еще одна из тех мелких привычек, которые он перенял у Кэпа Энсона в свое время) - и вот все это началось.
   Сейчас он опять собирается домой, с тяжелым грузом на сердце. Рукопись Энсона все еще не прочитана. Он так и не вынул ее из портфеля. Его последняя установка даже не разобрана и продолжает стоять в личной лаборатории Брэйда, покрываясь пылью.
   Все пошло кувырком.
   Приближался конец недели. Брэйд устало обвел глазами кабинет, выбирая, что бы лучше взять с собой. Дорис неодобрительно относилась к его привычке приносить домой статьи, журналы и всякую всячину (все то, что Брэйд называл, "воскресными мелочами"), но фактически любой преподаватель, если он занимается служебными делами только в рабочие часы, начинает отставать от науки.
   Брэйд вздохнул. У него сегодня не было никакого настроения брать что-либо домой. В его портфеле уже лежала рукопись Кэпа Энсона, которую он должен прочесть. Завтра придет Энсон, Джинни нужно будет сводить в зоосад, а вечером идти к Литтлби. В воскресенье же он вполне может свалиться от усталости. А впереди тяжелая неделя.
   Итак, ничего, кроме рукописи. Резко захлопнув портфель, Брэйд перекинул плащ через руку и взял шляпу. Повернувшись к двери, он вздрогнул от неожиданности, заметив сквозь матовое стекло в двери неясный силуэт. Тут же раздался стук.
   Это не был кто-либо из аспирантов или преподавателей. Даже по общим очертаниям фигуры он мог бы узнать их.
   Чувствуя нарастающее беспокойство, Брэйд открыл дверь. В кабинет вошел толстощекий мужчина который, широко улыбаясь, весело произнес:
   - Хелло проф! Вы не помните меня?
   Брэйд сразу же узнал голос: конечно, это вчерашний детектив, Джек Доуни.
   ГЛАВА 8
   Брэйд уронил шляпу и нагнулся чтобы поднять ее. Он почувствовал, что кровь у него прилила к лицу. Но Доуни лишь вежливо улыбался. Ритмично работая челюстями, детектив жевал резинку. Брэйд спросил:
   - Не могу ли я чем-нибудь быть полезным вам, мистер Доуни? Как видите; я все же помню вас!
   - Нет. Это я могу быть вам полезным. Доуни засунул руку во внутренний карман пиджака и вынул ключ.
   - Вы просили меня возвратить его вам. Я подумал, что лучше мне самому принести его. Это ключ того парнишки, от его лаборатории.
   - О! - воскликнул Брэйд с облегчением. - Конечно! - Он вспомнил, что просил вернуть ему ключ, и со стороны детектива было вполне естественным выполнить эту просьбу.
   - Благодарю вас.
   - У парнишки из родни только одна мать, вы знаете? - сказал Доуни, спокойно рассматривая кабинет Брэйда.
   Брэйд, все еще держа шляпу в руках, стоял около двери, с нетерпением ожидая, когда можно будет выйти.
   - Да, теперь я знаю.
   - Я ходил к ней вчера вечером, чтобы осторожно сообщить дурную весть. Такова отвратительная сторона моей работы. Нашел ее в плохом состоянии. Она уже знала.
   - Да?
   - С ней была девушка. Другая ваша аспирантка.
   - Роберта Гудхью? (Рассказывая Брэйду, что была у матери Ральфа, Роберта ничего не сказала о Доуни.)
   - Да. Это она сообщила матери. Я спросил девушку откуда она узнала новость. Та сказала, что кто-то позвонил ей.
   - Это сделала секретарь факультета. Она решила, что следует поставить в известность Роберту.
   - Тяжело - Доуни покачал головой, все еще не намереваясь уйти с дороги Это ваш кабинет, проф?
   - Да, мой.
   - Очень симпатичный. И этот стол хорош. Я бы согласился иметь такой стол в своей мастерской. Вы любите мастерить сами что-нибудь?
   - Боюсь, что нет.
   - Я слышал, что профессора и люди вроде них в наши дни вовсю увлекаются этим. Знаете, делают сами себе мебель, занимаются туризмом и тому подобное.
   Брэйд кивнул, стараясь не выказать нетерпения.
   - Эге, а ведь я задерживаю вас после конца работы? Вы всегда уходите в это время?
   - Фактически я сам распоряжаюсь своим временем. Иногда задерживаюсь здесь до полуночи, а иногда ухожу в полдень. Это зависит от расписания и от самочувствия.
   - Вот это да! - воскликнул детектив с искренним восхищением. - Так должно бы быть на любой работе. А вчера вы ушли поздно?
   - Нет, не поздно. Я уже собирался домой, когда обнаружил... тело.
   - А сегодня похоже на то что я вас задерживаю. Ладно, не буду. - Доуни наконец не спеша освободил проход.
   - Ничего, не беспокойтесь, - натянуто ответил Брэйд и вышел вслед за Доуни в коридор, заперев дверь. Ключ Ньюфелда он нацепил на кольцо для ключей.
   Доуни наблюдал за ним.
   - Здесь у вас на кольце что-то вроде отмычки, правильно?
   Этот вопрос вызвал у Брэйда раздражение, и он поспешно убрал ключи.
   - Мне случается приходить в здание в любое время.
   - О, конечно! Подходит ко всем лабораториям?
   - К тем в которых не установлены специальные замки. Я полагаю, что у большинства преподавателей есть такие отмычки.
   - Понимаю; - Доуни улыбнулся и кивнул, продолжая жевать резинку.
   По дороге домой Брэйд бесплодно спорил сам с собой. Итак, полицейский пришел опять. У него был законный повод: его сюда привела просьба самого Брэйда. И его вопросы были совершенно обычными: он не проявил никакой враждебности или подозрительности, да и что могло их вызвать?
   И все же зачем было задавать вопросы о том, в какое время Брэйд уходит домой? Почему он заинтересовался отмычкой? И как это ему удалось так быстро ее заметить? А не искал ли он ее?
   К чему создавать себе новые неприятности? Брэйд заставил себя не думать обо всем этом.
   С учетом всех печальных обстоятельств ужин прошел исключительна хорошо. Джинни уже знала о происшествии (о нем все-таки передавали в хронике новостей). Но все попытки заговорить на эту тему родители решительно пресекали. От возбуждения она ела без капризов и критических замечаний, что привело в хорошее настроение Дорис, а это, в свою очередь, несколько ослабило тревожные опасения, как обручами сжимавшие сердце Брэйда.
   Мир царил и за десертом и в тоне заключительного (и неизбежного) распоряжения Дорис о том, чтобы Джинни перенесла поле своей деятельности наверх, приняла ванну и легла спать.
   - И чтобы я не слышала, что телевизор включен после девяти часов, Вирджиния, - сказала Дорис.
   Джинни перегнулась через перила, ее живые карие глаза сверкали.
   - Эй, папа, не забудь, что мы завтра собираемся пойти в зоопарк!
   - Не обращайся к отцу со своим "эй", - вмешалась Дорис. - Это будет зависеть от твоего поведения сегодня вечером. Если ты будешь баловаться, то завтра никуда не пойдешь.
   - Ну, конечно, не буду! Мы ведь идем, папочка?
   Брэйд не мог не ответить утвердительно.
   - Только если не будет дождя, - добавил он. Некоторое время спустя Брэйд заметил:
   - На самом-то деле я не совсем уверен, что смогу пойти, Дорис.
   - Что? - откликнулась Дорис с кухни, выключив посудомойку. Она вошла в гостиную и переспросила:- Что ты сказал?
   - Я сказал, что не знаю, смогу ли завтра пойти с Джинни в зоопарк.
   - Почему?
   - Придет Кэп Энсон.
   Дорис нахмурилась и сняла фартук.
   - А зачем было назначать встречу?
   - Очень просто: он сказал, что придет, а я не смог отказать ему. Ты знаешь, какой он.
   - Я знаю. Но знать - это еще не означает потакать прихотям. Это его книга, а не твоя. Зачем тебе-то убивать на нее время?
   - Потому что когда она будет закончена, то будет хорошей книгой, очень важной книгой. Говоря откровенно, я даже немного горжусь тем, что могу помочь ему.
   - Хорошо. Но ему следовало бы прийти в какое-нибудь другое время.
   - Дорис, я и так уже дважды подводил его.
   Дорис пожала плечами и начала перелистывать программу телепередач.
   - Вряд ли для него это было трагедией. Он отдал свой материал Вирджинии.
   - Я знаю. Но он наверняка был этим страшно огорчен и возмущен. Он считает непунктуальность личным оскорблением.
   - Он выглядел совершенно обычно. Я видела его через дверь, когда он передавал Джинни конверт... Тебе все-таки придется пойти с Вирджинией. Она ждала этого всю неделю. И, пожалуйста, не говори, чтобы я пошла. У меня накопилась целая гора стирки, которую я и так очень долго откладывала.
   - Хорошо, я вечером позвоню Кэпу и предложу ему прийти в девять часов. Нет никакого смысла выходить с Джинни раньше одиннадцати: будет еще слишком холодно.
   Дорис не дала на его слова прямого ответа. Она включила телевизор и сказала устало:
   - Опять этот надоевший мюзикл!
   - А что идет по другим программам?
   - О боже! Баскетбольные соревнования, выступление проповедника-евангелиста и старый фильм, который я уже видела.
   Она села, взяв вязанье, и с несчастным видом устремила взор на экран телевизора. Она не вязала. Брэйд был уверен, что она не следила и за происходящим на экране.
   Наконец Дорис заговорила, очевидно, рассерженная сама на себя за то, что не могла дольше игнорировать этой темы:
   - Есть что-нибудь новое о Ральфе?
   Брэйд поднял голову от рукописи Энсона.
   - Сегодня ко мне заходил детектив.
   - Что?! - Она резко отвернулась от телевизора.
   - Просто для того, чтобы отдать мне ключ от лаборатории - тот, который был у Ральфа. Но я немного понервничал оттого, как он рассматривал кабинет.
   - Он что-нибудь сказал?
   - Если ты имеешь в виду, сказал ли он мне что-нибудь о случае с Ральфом, то нет.
   - Ну, а в таком случае не собираешься ли и ты также забыть об этом? Ты не можешь оставить все это в покое?
   - Даже если было убийство?
   - С этим уже покончено! Один довольно неприятный парень умер. Ты его не воскресишь.
   - Нет, с этим совсем еще не покончено. Есть девушка, которая, очевидно, любила его и собиралась выйти за него замуж. Есть мать, которая, насколько мне известно, пережила не одну трагедию в своей жизни и которая многое перенесла, чтобы дать ему образование...
   - Если ты попадешь в неприятность, им от этого легче не будет.
   - Я и так уже попал в неприятность. Весь день я только и думаю о том, как выпутаться из нее.
   - Но ведь никто, кроме тебя, не подозревает убийства.
   - А сколько времени будет так продолжаться? Сегодня одна особа интересовалась, как это Ральф мог принять цианид натрия за ацетат? Правда, она находилась в состоянии довольно сильного шока, но в конце концов, успокоившись, она может начать серьезно интересоваться этим обстоятельством. Затем, наконец, кто-нибудь обратится в полицию. Ты хочешь, чтобы над нашими головами всегда висел этот дамоклов меч?
   Он положил лист рукописи, который держал в руке:
   - Послушай, Дорис!
   - Что?
   - Давай подробно обсудим все вместе. Может быть, ты заметишь что-нибудь такое, чего не вижу я. Ради бога, может быть, вместе мы найдем какой-нибудь выход.
   Дорис склонила голову над нетронутым вязаньем.
   - Хорошо, если тебе надо выговориться, говори.
   - Я думал, что мне следует изложить все по порядку на бумаге. Это, как ты знаешь, всегда было моим первым побуждением. Составлять планы. Быть методичным. Но потом я подумал: а что, если кто-нибудь найдет мой черновик, или обрывки бумаги в мусорной корзине, или же пепел и станет интересоваться, что я сжигал? Мне хочется объяснить тебе, в каком неопределенном положении я нахожусь в настоящее время. Это... это невыносимо...
   Прежде всего, если мы допустим, что произошло убийство, то придется решить, кто его совершил. Я говорил тебе вчера вечером, что убийца должен хорошо знать химию, а также методику проводимых Ральфом исследований. Поэтому в первую голову подозрение падает на меня, но если меня все же не принимать во внимание, кто же все-таки мог быть убийцей? Есть другой человек, который имеет доступ в лабораторию Ральфа, а также может непрестанно наблюдать за его работой.
   - Кто это?
   - Грегори Симпсон, аспирант и напарник Ральфа по лаборатории. Он говорит, что никогда не обмолвился с Ральфом ни словом, и, возможно, эго правда. Но все же Симпсон мог наблюдать за тем, что делал Ральф. Возможно, он видел, как Ральф готовил колбы с ацетатом и убирал их в свой шкаф. Никто другой не имел такой замечательной возможности, однако другие - аспирант Чарли Эмит, любой студент или даже Кэп Энсон, - все, кто бывает в этом крыле здания, могли видеть то же самое. Далее, теоретически возможно, что кто-нибудь зашел в лабораторию в отсутствие Ральфа, просмотрел его записи и узнал из них достаточно для того, чтобы разработать план убийства. Но ты понимаешь, все это одни предположения. Что же касается метода совершения убийства, он изобличает меня скорее, чем кого-либо другого. Симпсон занимает не очень близкое от меня второе место.
   - Почему? Мне кажется, что его можно подозревать не меньше, чем тебя.