Бабкин Борис Николаевич. Сто баксов на похороны

   – Спасибо, – благодарно посмотрел ему в глаза Олег. – Оказывается, есть и в милиции настоящие…
   – Вас отвезут сейчас же, – перебил его следователь. – Возьмите в камере вещи. Деньги отдаст дежурный – три тысячи двести пятьдесят два рубля пятьдесят копеек. И сто долларов. Груз, рыба, разумеется, частично пропал, частично растащили. Вы из Волгограда шли? Давно рыбу продаете? – И вдруг удивленно спросил: – Что с вами?
   Глаза Свиридова были устремлены в одну, только ему видимую точку. Он, не отвечая, по-прежнему с окаменевшим лицом, стоял неподвижно.
   «Правильно медики говорят, – подумал следователь. – С головой у него не в порядке».
   Нажав кнопку, вызвал милиционера и только после того, как в кабинет вошел старший сержант, осторожно коснулся плеча Свиридова.
   – Эй! – слегка тряхнул его следователь. – Очнись.
   – А? – дернувшись, посмотрел на него Олег.
   – Найди его! – резко бросил Владислав. – Этого водителя сегодня снова отвезут в больницу. Пришло письмо двух свидетелей. Они подтвердили его показания о том, что «Ниву» сшиб джип. И поторопись, а то у твоего приятеля будут крупные неприятности. «Придется звонить Константину Федоровичу, – подумала Клавдия, – хотя Славик и запретил. Но если не передам, то потом виноватой буду. Да, вечером позвоню Константину Федоровичу. Вообще-то завтра за деньгами приедут, вот и скажу».
   – Я дам тебе номер, – сказала Клавдия, – сам и позвони. Да ведь я уже давала тебе…
   – С ним должна связаться ты! – отрезал он. – И чем быстрее, тем лучше. – Он не прощаясь вышел из небольшого коммерческого магазина.
   – Слышь, Свирид, – прошептал Олегу, запихивавшему в пакет зубную щетку, мыло и полотенце, Бетховен, – ты переправь маляву на волю. Тут номерок телефона. Звякни, подойдут – скажи, от Бетховена. Там тебе и помогут, если что. – Готов? – В открытую дверь заглянул милиционер. – Пошли.
   – Зря, Бетховен, – возразил небритый. – Ему наверняка шмон устроят. Запалят маляву, и хана и тебе и ему. Ты же потом на него сам зуб точить будешь.
   – В натуре, – согласно кивнул худой. – На кой хрен мужика под запал пускаешь?
   – Короче, вот что, – торопливо проговорил Бетховен. – Запомни номер. Двадцать три. Восемнадцать. Десять. Скажи, что Бетховен насчет хат в Кашире не в сознанку.
   – Двадцать три, восемнадцать, десять, – повторил Олег. – Если смогу, обязательно позвоню и скажу.
   – Отлично! – Довольно улыбаясь, пожилой мужчина в плавках отключил сотовый телефон. – Ерша в Саратове расстреляли, – сообщил он лежавшей рядом в шезлонге женщине. – Его и двух компаньонов. Значит, с саратовскими я в расчете. – Рыбаков, – так же негромко ответил парень.
   – А милиция тебя за это не возьмет? – спросила женщина.
   – Я все время на месте, – улыбнулся он. – Тем более милиция знает, что убийство не мой профиль. Как заказчика привлечь меня тоже не смогут. Ведь они не знают, что я догадался, кто меня подставил. И еще одно: золото мне было подложено. Об этом знают все. Просто кто-то попытался меня подставить.
   – И все же, Женя, зря ты это сделал. Точнее, рано. Надо было выждать маленько. Хотя бы месяца два. А уж потом…
   – И кто из серьезных людей со мной стал бы иметь дела? Если бы я знал, кто меня сдал, оставил бы это на потом. В нашем деле на уважении не держится ничего. Здесь нужно время от времени доказывать, что ты тоже что-то можешь. Так что все сделано очень своевременно и абсолютно правильно. Костя умница, умеет уважить компаньона.
   – А ты не задумывался о том, что за более высокую цену он может уважить в отношении тебя кого-то другого?
   – В таком случае он потеряет гораздо больше. Имея с ним дела, я прилично теряю в деньгах, но зато выигрываю в остальном. Я говорю про жизнь. А это стоит гораздо больше всего, за что приходится платить. К тому же, зная о наших деловых отношениях, остальные, хоть и смотрят на меня искоса, сделать ничего не могут. Потому что за мной Костя. Его зовут Кость, за глаза, разумеется. Потому как Константин сильно обижается на это прозвище.
   – А вот курить, – проворчала она, – тебе бы не следовало. Ты же не курил.
   – Там закурил. – Он потушил выкуренную до половины сигарету. – На нервах полгода. Сигарета вроде как успокаивает. К тому же когда в камеру, рассчитанную на восьмерых, набивают девятнадцать и все курят, то лучше тоже курить. Так даже медики говорят. И опять-таки проблем в камере у меня не было благодаря Константину. Хотя поначалу и косились. Но когда узнали, что я Костин приятель, отношение сразу же изменилось.
   – Евгений, – немного помолчав, заговорила она, – а не пора ли тебе самому зарабатывать себе имя? Ведь благодаря тебе товар расходится почти по всей России. А…
   – Жанна, – перебил Евгений, – я сколько раз просил тебя не совать свой нос в мои дела. Я делаю так, как мне лучше. Зарабатываю деньги. Большие деньги. И в советчиках не нуждаюсь. Ты бы лучше занялась собой, а то похожа на слониху. Раздаешься не по дням, а по часам.
   Женщина порывисто села.
   – Я тебя хоть в чем-то устраиваю? Уже и слонихой стала! А что за эти шесть месяцев обежала всех знакомых, потратила кучу денег и здоровья – это тебя не волнует. Я до сих пор транквилизаторы принимаю, а ему, видите ли, я… – Не договорив, поднялась и быстро пошла к подъезду трехэтажного особняка.
   «Вообще-то, – провожая взглядом тяжело идущую женщину, подумал он, – „корова“ больше подходит. Какая она была раньше – ноги, как говорят, от плеч. Фигурка как у балерины. А в постели… Прошло пять лет, и все, не узнать бабу. Одних складок на животе восемь. Хотя когда в камере сидел, мечтал о своей Жанке…»
   – Евгений Матвеевич! – К нему подошел рослый парень. – Москва. – Он протянул сотовый телефон.
   – Кто? – тихо спросил Евгений.
   Вика вышла из магазина с двумя сумками в руках и медленно пошла по тротуару. – Не надо, – сказала Вика и быстро пошла вперед. Он последовал за ней.
   – Вика, – услышала она. Повернувшись, увидела спешащего к ней Алексея. – Ну зачем ты пошла в магазин? – принимая из ее рук сумки, упрекнул он. – Позвонила бы и сказала, что тебе надо. Я бы все привез.
   – Спасибо. Просто вдруг захотелось выйти на улицу. Увидеть людей. Солнце. В конце концов, понять, что жизнь продолжается.
   – Ты правильно сделала, – улыбнулся Алексей.
   К ним подошли двое крепких молодых людей. Взяли сумки и вернулись к стоявшему у тротуара «мерседесу».
   – Мы дойдем, – махнул рукой Алексей.
   – Спасибо, Леша, – тихо сказала Виктория.
   – Не надо. Я всегда хорошо к тебе относился. Сейчас не время говорить об этом, но я лю…
   – Видали? – кивнула на идущих Алексея и Викторию одна из трех сидевших на лавочке пожилых женщин. – Не успела мужика похоронить, а уже с другим якшается. Совсем стыд потеряли. В наше время так считали: коли баба с другим ходит, значит, непутевая. Могли и родительских прав лишить. Для начала, конечно, вызывали куда следует. Алексей и Виктория подошли к подъезду. Женщины сразу замолчали.
   – И правильно делали, – охотно поддержала ее другая. – А то сейчас только и слышишь: СПИД, сифилис.
   – Наверняка тебя обсуждали, – войдя в подъезд, негромко сказал Алексей. Вика вошла в лифт. Алексей с сумками в руках шагнул следом.
   – Пусть, – равнодушно ответила Вика. – Мне все равно, что говорят. Леша, – остановившись, она посмотрела ему в глаза, – найди убийц Николая! Ты можешь, я знаю. Умоляю тебя! Я хочу видеть их лица и узнать, за что они убили Колю… – Ее голос дрогнул.
   – Я найду того, кто заказал это убийство.
   – Господи, – всхлипнула Вика, – кому мог помешать Коля?
   – Я найду и накажу убийцу.
   – Меня вызывали на опознание. Я, кажется, опознала одного. Но сказала, что не узнала никого. Знаешь, Леша, я вдруг почувствовала ненависть. Я никогда никому не желала зла. А тут поняла, что сама должна наказать убийцу. И не того, кто стрелял, а того, кто его послал. Найди его!
   – Я обещаю. Я найду заказчика.
   Вика подошла к лифту.
   – Зачем ты отдала Антошку Валентине Антоновне?
   – Я боюсь. Коля никому не мог сделать настолько плохо, что его убили. Нет. И я боюсь за сына. Не знаю почему, но мне кажется, это все дело рук человека, который хорошо нас знает. И я не уверена, что убийством Николая все закончится. Не знаю… Не могу объяснить… Просто чувствую.
   – Может, это впечатление, – осторожно проговорил Алексей, – от гибели любимого человека? Когда близкие умирают, нам больно и тяжело. Но когда убивают… – Он со вздохом махнул рукой. – Это, наверное, вообще ужасно. Поэтому ты и чувствуешь ужас. Не волнуйся, милая, я не дам вас в обиду. А негодяев, которые виновны в смерти Николая, мы накажем.
   – Да не при делах я, – устало проговорил сидевший на стуле со скованными за спиной руками Зубов. – Не был я там и не стрелял ни в кого. Вилова этого знать не знаю. Около дома того, на Пригородном, ни разу не был. Тихон – да, приятель мой. Я его последний раз видел где-то… – Вспоминая, нахмурился. – Ну да, – кивнул он. – В том… – Скажите корпусному, – поднявшись, кивнул оперативник, – пусть его в камеру к Лошаку сунут.
   – Хорош, Зубов, – перебил его стоявший у окна мужчина в штатском. – Человек в наших делах ты грамотный, знаешь, что почем и откуда. Твои пальчики на пистолете, из которого стреляли в Вилова на Пригородном, и на ручке ножа, которым убили Тихона. Около дома, где убили Вилова, тебя видели два раза. Так что…
   – Да иди ты, ментяра! – заорал Зубов. – Не при делах я!
   – Значит, по-хорошему ты не хочешь, – сказал следователь.
   – По-хорошему – это как? – вызывающе уставился на него Зубов. – Петлю в голову и, чтоб вас не беспокоить, самому табуретку из-под ног вышибить? Хрен вам!
   Стоявший возле Зубова молодой мужчина в джинсах резким ударом в грудь сбил его на пол. И еще дважды пнул ногой.
   – Ну что же, – кивнул следователь. – Значит, ты сам себе высший приговор подписываешь. Так бы, может, получил лет двенадцать – пятнадцать. А раз в отказную идешь, пожизненное светит. Ну, может, суд и смилостивится и впаяет лет так двадцать пять, – откровенно издевательски добавил он.
   – Да иди ты, козлиная морда! – морщась от боли в боку, буркнул Зубов. Молодой снова пнул его. – Вот она, гребаная демократия…
   – Слушай, сторонник реформ и преобразований, – подойдя, присел рядом человек в штатском. – Мы не стали поднимать на тебя дело из-за бойни в камере, думали, и так мужик лишку хватанул. Все-таки пойдешь не на восьмерик, из которого ты шесть оттянул. Но, похоже, ты по-хорошему не желаешь. Мы можем устроить тебе небольшой мордобой. Сунем тебя в камеру к Лошаку – и представляешь, что с тобой будет? По крайней мере отделают по полной камерной программе. А там парочка громил сидит, те вообще беспредел, они и опустить могут.
   Зубов плюнул ему в лицо.
   – Но ведь можно и по-другому, – рукавом вытерев слюну, спокойно продолжал оперативник. – Ты нам просто на ушко шепни заказчика, и все дела. Мы к тебе со всем уважением относиться станем. Все-таки послужной список у тебя солидный, да и получишь самое малое лет восемнадцать. Так почему бы не уважить тяжеловеса! Кто заказчик?
   Зубов ответил ему матом.
   – Тихона Зуб замочил? – удивленно переспросил невысокого пожилого мужчину худой парень, и тот усмехнулся:

   – Не мети пургу, Чудо. Зуб никогда в спину никого не бил. А с кентами всегда по делу себя держал. Да и не стал бы Зуб по заказу работать. Не той масти. Тихон мог, тому один хрен был, какая делюга, лишь бы бабок хапнуть. А кого завалили?
   – Одного частного извозчика. Тут дело швах. Хрен поймешь, что к чему. На кой хрен извозчика мочить так принародно? Тот ни при каких был. Так, не пришей к ширинке рукав. Я парней видел, которые с ним иногда катались. Ну там… по кабакам или чувих снимать. Они базарят – простой мужик был. Крутил баранку и сопел в две дырочки. Базарок катит, что на Зуба кто-то сверху что-то мает. Где-то Зуб ему дорогу перешел. Вот и сделали Пашку.
   – Жаль. А я думал ему, Зубу, делюгу одну предложить. По его части. Но теперь кого-то другого искать придется. Кто здесь из стреляющей публики есть? – спросил пожилой. – Вольных стрелков знаешь кого-нибудь?
   – Нет, – немного подумав, качнул головой Чудо. – Профиль другой. Я всегда старался подальше от этих бандюков держаться. С ними неприятностей полную запазуху хапнешь только за то, что тебя с кем-нибудь из них срисуют. А что за дело у тебя такое, Скелет? Ты никак масть поменял. Неужели в мокроту ударился?
   – Мне не киллер нужен, – усмехнулся Скелет, – а паренек, который за себя постоять может и, если дела коснется, шмалять сумеет. Ладно, забудь. И если где-нибудь вякнешь, я тебя…
   – Да ты чё, Скелет? – Чудо испуганно отступил назад. – Я…
   – Смотри…
   – Все путем, – кивнул Лошак. – Они, похоже, во мне пресс-хату увидели. Не ломай уши, – усмехнулся он. – Я тогда сам загрубил. Садись, счас чифирку хапнем. Заварганьте кто-нибудь, – приказал он. – Думаешь, непонятно, почему тебя сюда пихнули? – усмехнулся Лошак. – Но под мусорскую дудку я хренушки когда танцевать буду. В общем, вот что: тебя могут снова куда-нибудь сунуть. Я сейчас маляву отошлю: что в базаре сам грубанул. Так что не дергайся, если кто наезжать за меня станет. Подожди маляву. Потом получить можешь, если кто загрубит крепко.
   – Ты, по натуре, ништяк, – облегченно вздохнул Зубов.
   – Хорошо, – ответила в телефон Инна. Замолчала, потом улыбнулась. – Не думаю. Мне кажется, все будет хорошо. – Погоди, – снимая шубу, остановила его Инна. – А то я так и не накормлю тебя.
   В это время раздался звонок в дверь.
   – Извини, – сказала Инна. – Кто-то пришел. До встречи… Кто там? – звонко спросила она, подойдя к двери.
   – Я, – отозвался мужской голос.
   – А конкретнее? – Она прильнула к глазку. И, весело ахнув, отперла замок. Рванула на себя дверь и с веселым визгом повисла на шее крепкого мужчины.
   – Привет, племянница, – прогудел тот.
   – Дядя!
   – Держись крепче, – пробасил он, чуть присел, поднял два больших чемодана и с висевшей на нем Инной переступил порог. Инна, отпустив его шею, отступила назад.
   – Дядя Глеб, ты откуда взялся?
   – Приболел малость. Вот и решил на материк скататься. Тебя заодно навестить. Как житуха-то?
   Она, махнув рукой, опустила голову. Улыбка с ее губ пропала.
   – Что случилось?
   – Пашка человека убил. На заказное убийство пошел.
   – Мама миа! Вот это уха из петуха. Он совсем, что ли, офонарел?
   – Никто не знает, почему он пошел на это. А мне, например, знаешь как обидно! Ведь есть все, чтобы нормально жить. Ради чего он… – Не договорив, Инна махнула рукой и вытащила из кармана халата пачку сигарет.
   – Давно балуешься? – строго спросил Глеб.
   – Да уж года четыре, так что поздно воспитывать.
   – Была бы мать жива, – проворчал дядя, – она б тебе…
   – Ты надолго? – перебила его племянница.
   – Как пойдет, – махнул он сильной загорелой рукой. – Давненько в столице не бывал. Сейчас из Домодедова еду на такси и думаю – неуж куда на Запад попал? Реклама кругом, и почти все не по-нашему. А машин тьма-тьмущая. И едва ли не все иномарки. У меня аж подмышки вспотели, ведь прям рядом проходят. А гонют как! Я водителя даже одернул. Я, говорю, тебе деньги не за смерть плачу, а за доставку.
   Инна, вытерев слезы, улыбнулась:
   – Ты, наверное, есть хочешь?
   – Не откажусь.
   – Сейчас посмотрю, что у меня есть. – Она пошла на кухню. – Я после того как Павла арестовали, и дома почти не бываю. Милиция все время приезжает. Пельмени будешь?
   – Ну их на хрен! – снимая кроссовки, буркнул Глеб. – Были бы домашние. А эти, в пакетах… – махнул он рукой. – Из-за них потом изжога замучает. Ты мне картошечки свари. Соскучился. У нас она ой как дорога. Да и хрен найдешь. Осенью, конечно, бывает, и цена более-менее приемлемая. А уж если и капустка квашеная имеется, – он, блаженно улыбаясь, погладил живот, – тогда, можно сказать, я в рай попал.
   – Найдем, – улыбнулась Инна.
   – Погоди-ка, – вспомнил он, – я же тебе там привез кое-что.
   Инна, достав несколько картофелин, начала чистить. В это время на кухню снова вошел Глеб. В руках он держал переливавшуюся серебром шубу.
   – Ой! – Инна выронила картофелину и нож и взмахнула руками.
   – Конечно, за размер гарантии нет, – отдавая ей шубу, проговорил дядя. – Примерно по матери твоей шил.
   Инна надела оказавшуюся ей впору шубу и восхищенно сказала:
   – Господи, какая красота! Что это?
   – Росомаха, – довольный реакцией племянницы, улыбнулся он.
   – Красота, – повторила Инна. – Спасибо, дядя! – Подойдя, поцеловала его в щеку.
   – Ты же писала про шубу, – напомнил он. – Вот я и решил тебе приятное сделать. Еще шапку привез. Из полярного волка. Тоже хорошо смотрится, сейчас покажу.
   – Наконец-то дома! – довольно улыбнулся вошедший в кабинет Константин Федорович. – Знаешь, – повернувшись, взглянул он на остановившуюся в дверях жену, – наверное, стар я стал, вот увидел свой кабинет, и все. Как бы на место все стало. Ну ее, эту дачу, с ее свежим воздухом, в баню. Для меня чище и полезней нашего московского воздуха нет. Сколько лет уж им дышу и никак надышаться не могу! – Он подмигнул жене. – Извини.
   – Ну конечно, – согласилась Нина, – у тебя снова начнется твоя трудовая деятельность. Звонки посреди ночи. Уедешь куда-нибудь дня на четыре, а то и на неделю пропадешь. Звонишь то из Петербурга, то из Минска. Я, наверное, поэтому и занялась магазинами, хоть какая-то работа.
   – Правильно говорится, – муж обнял ее, – в гостях хорошо, а дома лучше.
   – Так мы же не в гостях были, а у себя…
   – Скажи прислуге, – поцеловал он ее в щеку, – пусть на стол накроет. Чего-нибудь легкого перекусить надо. И коньячку немножко.
   – Хорошо.
   Нина вышла из кабинета. Константин, закрыв за ней дверь, подошел к сейфу. Достал толстую кожаную папку. Открыл и углубился в чтение.
   – Костя, – заглянула в приоткрытую дверь Нина, – через сорок минут будем обедать. Ну вот, ты уже занялся делами!
   – Да вот счета просматриваю, – закрыв папку, улыбнулся он. – Надо все сверить. По-моему, кто-то нас пытается обмануть. Я поэтому и приехал в Москву. Ты же знаешь, доверять сейчас нельзя никому. Я имею в виду дела и связанные с ними бумаги.
   – Костя… – Нина, войдя, закрыла дверь. – Я хотела сказать: думаю, ты зря послал людей в Саратов. Лорд уже на заметке у милиции, и поэтому с ним дела вести не только невыгодно, но и опасно. Где гарантия, что с золотом его подвели саратовские? Ты не думал о том, что, вполне возможно, это кто-то из его домашних…
   – В таком случае его не выпустили бы, – возразил он. – И никакие деньги не помогли бы. Лорда подставили, это однозначно. И подставили саратовские. Были там двое умников.
   – Но подожди, как эти саратовские могли узнать о том, что у Лорда в гараже партия золота? Значит, им кто-то сообщил об этом?
   – Все гораздо проще, – улыбнулся Константин. – Золото Лорду и в Саратов вез один и тот же курьер. Лорда как раз не было. Его парни взяли ящик, не зная, что внутри, и поставили в гараж. Курьер поехал в Саратов. Там отдал часть и как-то высказался о Лорде. Саратовские оценили ситуацию и решили убрать Лорда, сообщив милиции, что в гараже у него находится золото. Но вот тут они и ошиблись. Если бы был анонимный звонок о том, что в гараже Лорда что-то есть, а при обыске там обнаружили золото, он бы сидел. А так аноним сообщил конкретно о золоте. Ну а деньги Лорда «подсказали», что его просто подставили, – весело закончил он.
   – Но все-таки милиция теперь будет держать его в поле зрения.
   – Это входит в ее обязанности, – улыбнулся Константин. – Ведь меня они тоже стараются не упускать из вида. И при малейшей оплошности с удовольствием уберут в места не столь отдаленные на очень длительный срок. – Он рассмеялся. – Но я постараюсь не доставить им такого удовольствия.
   – Ну тебя!.. – вздохнула Нина.
   Поднявшись, Константин поцеловал ее.
   – Что-то давно ничего нет от Яшки. Уж не случилось ли чего?
   – Ты его избаловал, – заметила она. – Можно сказать, просто завалил деньгами. Я же говорила, что не надо так…
   – Он наш сын, – перебил ее Константин. – И должен иметь все. Тем более что на Западе жизнь – я говорю о настоящей, полной жизни для молодого человека – стоит очень прилично. У меня молодость прошла в провинциальном городке Курской области. Парень я был не дурак и сумел поступить на факультет журналистики. Правда, через полтора года меня с треском выгнали за спекуляцию. – Он рассмеялся. – И тогда я стал зарабатывать себе на жизнь мелкими заметками в районные газетенки. Но это была лишь видимая часть айсберга. На самом деле я занимался очень выгодным и опасным бизнесом, который попадал под статью о незаконных валютных операциях и наказывался очень строго. Сумел получить «белый билет» и ушел от службы в армии. Через год я, опять-таки благодаря деньгам, работал в солидном издательстве. Потом женился, но счастье продолжалось очень недолго. Был арестован. Получил десять лет лагеря усиленного режима. И знаешь, это, наверное, звучит странно, но я благодарен за это судьбе. Там я прошел настоящую школу умения выживать и зарабатывать деньги. Отсидел я шесть с половиной. Вел себя очень примерно и был освобожден удо – условно-досрочно. Жена, конечно, не дождалась, за что ей отдельное спасибо!.. – Константин усмехнулся. – Деньги у меня были. Остались в долларах после ареста. Воспользовался связями, которые приобрел в лагере, и начал довольно быстро завоевывать себе авторитет в уголовном мире. Впрочем, ты все это знаешь.
   – И тем не менее, – улыбнулась Нина, – слушаю с удовольствием. Но ты рассказываешь мне это уже в третий раз и ни разу не дошел до того, как мы с тобой встретились.
   – Потому что ты – это самая главная и важная часть в моей жизни.
   – Если бы не было тебя, – Нина подошла к нему, – я не знаю, как жила бы. Скорее всего скучно и серо. Ты мой король и все остальное. Я тоже из провинции. Наверное, так бы и осталась деревенской бабой, если бы однажды не встретила тебя на дороге. Помнишь?
   – У меня закипел радиатор на «Ниве», – с улыбкой кивнул Константин. – Я вез около ста банок черной икры в Санково. Там с директором ресторана было хорошо дело налажено. Встал. Воды кругом нет. И вдруг идет молодая, красивая. Спасительница моя! – Константин обнял жену и поцеловал.
   – А ты неожиданно предложил стать твоей любовницей. Помнишь? – лукаво улыбнулась Нина.
   – Конечно! – засмеялся он. – Мне просто захотелось отблагодарить тебя. А ты вдруг согласилась. В общем, женила меня на себе. И я никогда не жалел об этом. А уж когда ты сына родила, – он снова поцеловал Нину, – был на седьмом небе от счастья.
   В глазах Нины на мгновение появилась злая усмешка и тут же пропала.
   – Я люблю тебя, – прошептала она. – И давным-давно простила тебе все амурные похождения. Знаешь, как мне было плохо? – тесно прижавшись сильным, статным телом к мужу, прошептала она.
   – Давай не будем об этом, – виновато попросил Константин. – Главное – сейчас у нас все прекрасно.
   – Я люблю тебя, – повторила Нина.
   – Я тебя тоже, – с улыбкой проговорил Константин.
   Зазвонил телефон.
   – Не дадут отдохнуть! Откуда знают, что я в городе?
   Нина, улыбаясь, подала ему мобильный телефон.
   – Да? – буркнул он.
   – Константин Федорович, – услышал он мужской голос, – необходимо встретиться.
   – Кто ты?
   – Ну и память у вас, – дружески упрекнул голос.
   – А, – кивнул Константин, – Рыбаков. Ты?
   – Ну конечно! Мне нужно с вами…
   – Сегодня в девять, – прервал его Константин. – Жду.
   Отключил телефон и положил его на стол.
   – Кто это? – спросила Нина Петровна.
   – Знакомый.
   – И ты его так спокойно приглашаешь? – удивилась она.
   – Я знаю, что делаю! – неожиданно резко ответил Константин. Такое, видно, случалось. Нина необидчиво посмотрела на него и кивнула:
   – Тебе пора, – сказала Виктория. – Уже почти десять. – Господи, – прошептала Виктория, – кому мог помешать Коля? Кому? – с тихим отчаянием спросила она.
   – Да. – Кивнув, Алексей поднялся со стула. Вздохнув, сделал шаг к ней.
   – Не нужно, Леша. – Вика отступила на шаг. – Ты только испортишь все. Спасибо за то, что ты появился. У меня сейчас есть Антошка и ты, – улыбнулась она.
   – Но я люблю тебя! Ты сама только что сказала, что у тебя есть Антошка и я.
   – Не надо, Леша. Ты все испортишь. Я считаю тебя другом. Понимаешь?
   – Извини, – виновато проговорил Алексей. Посмотрев на часы, кивнул: – До завтра. И знаешь, давай съездим за Антошкой.
   – Потом. Я давно привезла бы сына, но меня по-прежнему удерживает страх за него. Да, – увидев, что он хочет что-то сказать, кивнула Вика. – Именно за Антошку. Не могу объяснить почему, но… – Она опустила голову.
   – Ладно. – Алексей несмело чмокнул ее в щеку. – Пойду. Завтра приеду с утра. И ради Бога, никуда не выходи. Потому что я после твоих слов тоже почувствовал какое-то беспокойство. Если уж что-то понадобится, звони. – Достав из кармана визитку, положил на кухонный стол. – Я постараюсь выяснить все об убийстве Николая. У меня есть влиятельные знакомые. Они многое могут и не откажут мне. – Он вышел из кухни. – Я запру дверь на ключ, – услышала Вика его голос, – чтобы завтра спокойно войти. Не забудь набросить цепочку.