Бабкин Борис Николаевич. Сто баксов на похороны

Борис Бабкин
Сто баксов на похороны

   У подъезда двенадцатиэтажного дома остановилась бежевая «семерка», из нее вышел рослый молодой мужчина и поднял голову. С балкона третьего этажа ему весело махали молодая женщина и малыш.
   – Пойдем папу встречать, – сказала мальчику женщина и отступила к балконной двери. И тут раздались три выстрела. Потом еще один. Женщина подошла к перилам балкона. У машины лицом вниз лежал ее муж.
   – Двое, – боязливо оглядываясь по сторонам, негромко говорил коренастый мужчина. – Он из машины достал пакет. Вытащил медведя и цветы. К нему с двух сторон подскочили двое – и трах-трах-трах! Потом один поднес пистолет к виску и еще раз выстрелил. Это, как по телевизору говорят, контрольный выстрел. – Навряд ли, – возразил капитан. – Скорее всего бытовое. Видал, жена какая? Красавица. Так что, может, слезы при нас льет, а сама, как похоронит, дней через сорок замуж выйдет. А платить убийце ей нечем. Да ладно, пусть этим розыск занимается. Ну и смена! За час – два выезда на убийство.
   Старший лейтенант милиции, недовольно поморщившись, спросил:
   – Как выглядели эти двое?
   – Не помню. – Коренастый отступил назад.
   – Они туда, – махнула рукой пожилая женщина, – побежали. Двое. Оба крепкие такие, молодые. Когда Николай подъехал, я как раз газету читала. И в окно посмотрела. Он своим, жене и сынишке, помахал и нагнулся к машине. А тут двое подскакивают и стреляют ему в бок и в спину. Он как раз выпрямился и тут же упал. Один ему в голову снова выстрелил, и побежали они к гаражам.
   – Пистолеты несут! – Кто-то из все прибывающей толпы сообщил остальным о приближении двоих милиционеров. В руке одного был целлофановый мешочек с двумя пистолетами.
   – Кому мог помешать? – выйдя из подъезда, качнул головой капитан милиции. – Просто частник. На своей машине на хлеб зарабатывал.
   – Но что заказное, – буркнул старший лейтенант, – однозначно.
   – Куда?! – инстинктивно бросив правую ногу к педали тормоза, воскликнул пожилой водитель. Многотонная машина на мокром асфальте после резкого торможения только ухудшила бы ситуацию. Джип «патрол», обгоняя «Ниву» с прицепом, шел в лоб «КамАЗу». Водитель успел увидеть раскрытый в отчаянном крике рот человека за рулем «Нивы» и повернувшуюся к заднему сиденью женщину, прежде чем джип, избегая столкновения, резко свернув вправо, ударил «Ниву» в бок и сбросил с дороги. «Нива» перевернулась. Прицеп мотнулся и зацепил джип. Водитель «КамАЗа» начал притормаживать. Но прежде чем машина остановилась, проехал около двадцати метров. Водитель и его напарник подбежали к стоящей на крыше «Ниве», чуть в стороне из оторвавшегося прицепа вываливалась замороженная рыба. Из джипа вылезли четверо и подождали водителя «КамАЗа» с напарником. – Да он пьяный! – Поднявшись, усатый осуждающе покачал головой.
   – Мужики! – К ним шагнул плечистый молодой мужчина с тонкой полоской черных усиков. – Сдернули отсюда! Вы ничего не видели, ясненько? Номерок мы ваш записали. Если где-то вякнете – пеняйте на себя.
   Трое других, нагло улыбаясь, стояли молча. Один из них держал в руке записную книжку. Шагнув вперед, показал ее водителю. В книжке был записан номер «КамАЗа».
   – Тоня! – раздался от «Нивы» отчаянный крик. – Димка!
   – Сдернули отсюда! – приказал шоферам плечистый.
   Водитель «КамАЗа» и его напарник пошли к машине. Трое из джипа спустились к «Ниве». Они увидели зажатые смятой крышей детские ноги и расползавшуюся по мокрой траве кровавую лужу. Один присел. Вскочив, выматерился.
   – Там шкура, – пояснил он приятелям. – Голова в лепешку разбита, и шея чем-то перебита.
   – Тонька! – снова раздался отчаянный крик.
   Трое обошли «Ниву» и увидели до пояса вылезшего в разбитое окно молодого мужчину. Из пробитой головы шла кровь. Левая рука была как-то неестественно вывернута.
   – Димка! – снова закричал он.
   – На, мужик! – Присев, один вытащил из кармана плоскую бутылку коньяка. – Влей. Сразу полегчает.
   – Тонька! – хрипло позвал тот.
   Ему в открытый в крике рот сунули горлышко бутылки. Он сделал несколько глотков и потерял сознание.
   – Что здесь?! – К «Ниве» подбежали мужчина и женщина.
   Наверху, на обочине, стояла бежевая «шестерка».
   – А вы что, – усмехнулся усатый бандит, – не видите?
   Женщина, присев, заглянула и тут же отошла, закрывая рот ладонью. Возле джипа останавливались машины.
   – Вы помогите, – посмотрев на часы, усатый кивнул на «Ниву», – а у нас срочное дело.
   Он сунул руку в карман. Глаза раненого приоткрылись.
   – Это на похороны от профсоюза. – Усатый сунул ему в нагрудный карман окровавленной рубашки сто долларов.
   – Тоня, – снова застонал раненый, – Димка…
   Молодой темноволосый мужчина, открыв глаза, потянулся. Пружинисто поднялся и, несколько раз махнув руками в стороны и вверх, упал на кулаки и отжался двадцать пять раз. Прыжком встал, выбросил вверх ногу и дважды легко коснулся пяткой выключателя. Довольно улыбнувшись, он босиком прошлепал в ванную, открыл холодную воду. Ожидая, когда ванна наполнится, пошел на кухню. На столе лежала записка: «Завтрак на плите. Разогрей. Целую. Инна». Раздался звонок в дверь. Не спрашивая кто, молодой человек открыл дверь. Его согнул сильный удар в живот. Вбежавшие в квартиру омоновцы завели ему руки за спину, ткнули головой в стену и, бросив на пол, нацепили наручники. – Оперуполномоченный Крепов, – сухо ответил он.
   – Вы чего?! – заорал молодой человек.
   Ответом был короткий пинок в бок.
   – Молчать! – бросил один из омоновцев. Кухню и две комнаты, прикрывая друг друга, проверяли еще шестеро. В прихожую вошел мужчина. Присев на корточки, укоризненно качнул головой:
   – А ведь мы поверили тебе, Зубов.
   – Да ты чего?! – закричал Зубов. – Майор! Охренели, что ли?! Я…
   – Заткнись! – Омоновец чувствительно ткнул его стволом автомата.
   – Ты, сука! – крикнул Зубов. – Встать мне дай! Я тебя, гребень…
   Его снова ударили ногами.
   – Прекратить! – приказал майор.
   Зубова рывком подняли на ноги. Заломив скованные руки, повели к двери. Вцепившись в бронежилеты выводивших его омоновцев, он одновременно ударил их пятками по коленям. Омоновцы его отпустили. Падая лицом вперед, Зубов сумел приземлиться на лопатки и прыжком встать на ноги. Он увернулся от удара и, высоко подпрыгнув, ударом коленом в грудь отбросил омоновца назад. Сильный удар прикладом между лопаток свалил молодого человека на пол, и трое омоновцев несколько раз пнули Зубова ногами.
   – Что вы делаете?! – В открытую дверь вбежала молодая красивая женщина.
   – Стоять! – остановил ее один из омоновцев. – Вы кто?
   – Его жена, – не отрывая взгляда больших синих глаз от лежащего Зубова, ответила она. – Инна Анатольевна Зубова. Что вы делаете? Я буду жаловаться!
   – Это ваше право, – заметил майор. – Ваш муж задержан по подозрению в убийстве.
   – Какое убийство? – отшатнулась Инна.
   – Обычно так говорят, когда есть данные, что именно человек, которого задерживают, совершил убийство.
   – В квартире чисто, – вышел из кухни молодой мужчина в штатском. – Если не считать этого. – Он протянул майору конверт с пачкой долларов.
   – Пять тысяч… Похоже, плата.
   – Я позвоню адвокату! – бросила Инна и прошла в комнату.
   – Влияние Запада, – усмехнулся майор. – Сейчас и в трубки гаишников без адвоката не дуют. Новые русские, мать их.
   – Извините! – Выйдя из комнаты с сотовым телефоном, Инна обратилась к майору: – Как ваша фамилия? И звание?
   – Собирайся! – усмехнулся старший сержант милиции. – Медики сказали, что лечение вполне можешь продолжить в камере. Хмурый коротко выматерился.
   – Но… товарищ капитан, – умоляюще посмотрел на стоявшего рядом человека в штатском сидевший на кровати молодой мужчина с перебинтованной головой.
   – Собирайтесь, Свиридов. Погибли ваши жена и сын. Вы были пьяны. Я бы таких, как ты, – понизив голос, зло добавил он, – без суда и следствия стрелял.
   – Товарищ капитан… – растерянно округлил глаза Свиридов.
   – Поехали! – уловив настроение капитана, требовательно бросил старший сержант.
   – Но я же сказал, – отчаянно проговорил Свиридов, – что…
   – Тебе что, – шагнул к нему молчавший до этого рослый парень в камуфляжном костюме, – особое приглашение требуется?
   – Но я не виноват! – прижавшись к стене спиной, крикнул Свиридов.
   Старший сержант и «камуфляж» бросились вперед. Они легко закрутили кричавшему от боли Свиридову руки за спину и потащили к двери. В распахнувшуюся дверь палаты заглянул пожилой врач.
   – Доктор, – простонал Свиридов. – Ради Бога…
   – Жену и ребенка угробил, – перебила его медсестра. – Пьяница! Выпил, так сидел бы дома.
   – Не пил я! – отчаянно закричал Свиридов.
   – Заткнись! – «Камуфляж» чувствительно ткнул его кулаком в бок. Выглядывающие из палат люди провожали Свиридова и его конвоиров осуждающими взглядами.
   – Вообще приборзели, – буркнул хмурый пожилой мужчина, – прям в больничке метелят.
   – Таких, как он, – возмущенно посмотрел на него невысокий лысый толстяк, – на пожизненное нужно отправлять. Ребенка и жену сгубил. А если бы врезался в кого?
   – Тебе, псу, – отрезал хмурый, – и месячишки бы хватило. А вообще бы ништяк, если бы он тебя, козла лысого, таранил. Его же какой-то гребень из новых русских, мать их, подбил.
   – Каждый пытается свалить свою вину на других, – сказал лысый.
   – Кроме Свиридова, – прикурив, проговорил средних лет мужчина, – у них никого нет. Родители Антонины Ивановны, супруги Свиридова, погибли. Тоже в аварии. Родители Свиридова отравились угарным газом. Так что, – затянувшись, он пожал плечами, – хоронить женщину и ребенка некому. К тому же лично я верю ему. Техники, осматривавшие машину, сказали, что в дверце со стороны водителя вмятина и имеются частицы краски. Такие же найдены на прицепе. Как говорят техники, прицеп, видимо, задел машину, которая сбила «Ниву». К тому же… – Мы служим закону, – прервал его Владислав. – И поэтому не имеем права поддаваться эмоциям. Свиридов управлял машиной в состоянии алкогольного опьянения. Совершил ДТП, в результате которого имеются человеческие жертвы. И он ответит за содеянное.
   – Свиридов был выпивши! – отрезал его собеседник. – А следовательно, должен нести ответственность. Шоссе было мокрое, и Свиридов просто не справился с управлением, превысил скоростной режим…
   – Как мы любим решать все просто, – покачал головой первый. – «Скоростной режим, нести ответственность»… А если действительно все было именно так, как говорит он? Представь это, Владислав, и поймешь…
   – Ты? – удивленно отступила назад молодая полнотелая женщина. – В Саратов. Там один дяденька несговорчивый…
   – Ну? – переступив порог, взглянул на нее усатый.
   – Мужик будет сидеть. Его сегодня, наверное, уже, – она взглянула на часы, – забрали из больницы.
   – Точно?
   – Ну зачем ты так, Славик? – укоризненно покачала она головой. – Я же никогда тебя не обманывала. Да, звонил Константин Федорович. Он недоволен.
   – Уютный – козел! – криво улыбнулся Вячеслав.
   – Я не знаю чем, но…
   – Ты не сказала ему об аварии?
   – Нет.
   – Правильно сделала, – улыбнулся Вячеслав. Чмокнув женщину в щеку, повернулся и открыл дверь.
   – Ты не останешься?
   – Пора! – С деланным сожалением он пожал плечами. – Но как смогу, сразу на недельку приеду.
   Он вышел.
   – Чего там? – спросил сидевший в джипе «патрол» рыжеватый верзила.
   – Все о’кей.
   Рыжеватый, обернувшись, подмигнул сидевшему сзади крепкому молодому мужчине в очках.
   – Я думал, нам хана, – сказал водитель. – Такая махина в лоб катила! А Славик молоток, «Нивушку» шарахнул, и все путем. Мужичку коньячку влил, и привет, пишите письма.
   – Поехали, – забираясь на заднее сиденье, буркнул Вячеслав. – Кость недоволен. Уютный стуканул. Сучонок!
   – Куда мы?
   – Ты, мусор, дерьма обожрался на опохмелку? – процедил Зубов. – Или черта во мне видишь? Сам прикинь: хрен к носу – хобот получается. Я бросил пушку после того, как с каким-то кентом завалил одного. А на пушке мои пальчики. Ну ты, мусор, и мочишь капканы! – В камеру, – сказал следователь вошедшему в кабинет милиционеру.
   – Вот заключение экспертизы, – спокойно ответил следователь. – Я тебе уже, однако…
   – Да мне хрен на то, что там твои собратья накатали! – заорал Зубов. – Я не чертило! Въехал?! Если и стрелял бы, то уж хренушки пушку со своими отпечатками бросил.
   – Отпечатки найдены на обойме, – по-прежнему невозмутимо проговорил следователь. – И на пат…
   – Ты во мне киллера видишь? – насмешливо перебил Зубов. – Хрен знает что вы там понакатали! Кстати, – усмехнулся он, – во сколько в терпилу стреляли?
   – Время твоих вопросов не наступило, – буркнул следователь. – Но чтобы ты был откровеннее и не питал иллюзий, скажу: на это время алиби у тебя нет. На обойме отпечатки твои. На патронах тоже имеются. Кроме того, есть свидетели, которые видели преступников. Я говорю об убийцах, и по внешним данным ты очень похож на одного из киллеров. К тому же тебя дважды видели у дома, где убит…
   – Я весь день был на даче! – бросил Зубов. – С женой. И меня видела продавщица. Вернулись мы в восемь вечера. Соседи из сто первой видели!
   – Значит, разговора не получится, – собрав листы в папку, вздохнул следователь. – Ну что же. Как говорится, тебе виднее. Завтра снова вызову. Скорей бы прокурор дал санкцию на твой арест. Такие, как ты, вот где сидят! – Следователь провел рукой по горлу. – Строите из себя…
   – А ты?! – Зубов приподнялся. – В детстве, наверное, молотили в каждом подъезде, вот и нацепил форму ментовскую. Ты даже сейчас боишься. Твои приятели на задержание ходят. Их нет-нет да валят. А ты морду нажрал и ходишь с бумажками. Ты не мент и не легавый, – усмехнулся он. – Мусор! Вот ты кто!

* * *

   – Виктория Анатольевна, – вздохнул мужчина в светлой рубашке и джинсах, – я все прекрасно понимаю. Убили вашего мужа. Но постарайтесь прийти в себя. Хотя бы ради того, чтобы наказать убийц. Вы видели, как убегали двое. Можете описать их внешний вид? Ну, одежду, рост. Может, что-то…
   – Я уже говорила об этом. – Всхлипнув, светловолосая женщина тяжело вздохнула. – Я только видела, как бежали двое молодых мужчин. К гаражам. Как были одеты?… – Она пожала плечами. – В джинсах. Это который бежал последним. Первый, по-моему, в спортивном костюме. Высокие оба. Лиц не видела. – Прижав к глазам платок, всхлипнула.
   – Завтра я заеду за вами, – сказал оперативник. – Вы будете нужны.
   – Хорошо, – сквозь слезы тихо ответила она. – Сына я отвезла к свекрови. Во сколько вы заедете?
   Ответить он не успел.
   – Впрочем, не нужно, – покачала головой Виктория. – Я сама приеду. Во сколько?
   – В рот ментов! – войдя в камеру, буркнул Зубов. – Козлы гребаные! Подвесили, сучары! Ну, гниды! Высчитать бы, что за гребень, я бы его… Повернувшись, он увидел двух ментов с направленными на него пистолетами. К нему бросились еще трое. Одного он сбил ударом ноги. И от сильного удара дубинкой по голове рухнул на пол. Услышав в камере крики, один из охранников открыл ее. Оттуда вывалился милиционер с разбитым лицом. Коридор наполнился бегущими к месту побоища охранниками.
   – Земеля, – лениво бросил лежавший на подостланном пиджаке здоровяк, – не вякай. Тут…
   Зубов, стремительно шагнув вперед, коротко и резко ударил здоровяка пяткой в живот. Сдавленно икнув, тот сложился пополам. Зубов снова его ударил. Сидевшие у стены двое парней вскочили. Зубов, крутанувшись, ребром правой ладони смазал одного по шее. Тот покачнулся и упал. Второй последовал за ним.
   – Ты тоже крутой? – Развернувшись, шагнул к вжавшемуся в угол коренастому мужчине.
   – Зуб, я… – испуганно уставился на него тот, – не…
   – Ты же с ними пайку хаваешь! – Зубов коротким резким ударом в солнечное сплетение согнул его и осмотрел остальных.
   – Все путем, Зуб, – заискивающе кивнул один. – Лихо ты их сделал!
   – Зря ты, Пашуха, на Лошака наехал. Он под крутыми ходит. Так что, – покрутил головой пожилой мужчина в разорванной майке, – тебе надо в оба посматривать. Эти парнишки…
   – Хорош, Купец, на меня жути гнать! – усмехнулся Зубов. – Я таких, как они, сам знаешь где видел.
   – Тебе оно, понятное дело, виднее. Но я тебя предупредил.
   Послышался звук отпираемого замка и скрежет засова. Дверь распахнулась. В камеру ворвались трое милиционеров с дубинками.
   – Все путем, начальник! – отскакивая к стене, заорал Купец.
   Зуб, отшатнувшись, ушел от дубинки и коленом ударил в живот милиционера. Удар дубинки второго пришелся между лопаток и заставил его с воем выгнуться. Зубова сбили на бетонный пол. Его начали избивать дубинками.
   – Хорош вам! – Купец шагнул вперед и толкнул одного из милиционеров ладонями в грудь.
   В камеру ворвались еще четверо и начали без разбора избивать всех. В небольшой камере милиционеры мешали друг другу. Зуб, с искаженным болью лицом, сбив с ног стоявшего у двери в коридоре охранника, выскочил и захлопнул дверь.
   – Стоять! – раздался угрожающий крик.
   – Господи, – покачала головой Инна, – неужели все-таки он действительно убил человека? – Вздохнув, промокнула повлажневшие глаза. – Я уже ответила на этот вопрос, – вздохнула Инна. – Друзей у Павла нет. А после свадьбы мы с ним решили, что встречаться со своими знакомыми он не будет. Они, как и его преступления, останутся в прошлом. «Но почему он снова пошел на это?» – уже не в первый раз спросила она себя.
   – С кем в последнее время, – спросил оперативник, – встречался ваш муж?
   – Не знаю, – всхлипнула Инна. – Я виделась с ним в основном вечерами. У меня два небольших магазина. Сейчас такое время, что нужно постоянно контролировать работу продавцов. А позавчера, когда его арестовали, я приехала домой за бумагами для налоговой инспекции. Как же он мог? – без перехода спросила она. – Ведь я поверила ему. Он был судим за нападение на…
   – За пиратство, – сказал оперативник. – Был осужден на пятнадцать лет. Кто-то сумел сделать так, что отсидел он всего три года. И вообще вы, Инна Анатольевна, удачно выбрали себе мужа. Особо опасный преступник. Ранее трижды судим за опасные преступления. Первый раз – в пятнадцать лет…
   – Изуродовал милиционера, – сквозь слезы перебила Инна, – с целью завладения оружием. Пистолета при старшем сержанте не было, и Павел сильно избил его со злости. Получил восемь лет. Отсидел шесть с половиной. После освобождения через три месяца совершил вооруженное ограбление инкассаторов в Тульской области. Осужден на двенадцать лет. Освобожден через шесть, по прошению о помиловании. Ему в этом везет, – невольно улыбнулась она. – Что же касается удачно сделанного мной выбора, вы абсолютно правы. Паша прекрасный муж. Он хорош во всем. И я никогда не жалела, что дождалась его. Правда, – смущенно замялась Инна, – я жила в гражданском браке с одним человеком. Но Павел все понял и никогда не упрекал меня. Но почему он снова совершил преступление? Вы уверены, что это… – Не договорив, она снова всхлипнула.
   – Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил ей оперативник, – с кем встречался в последнее время ваш муж?
   – Снимите наручники, – сердито посмотрела на стоявшего рядом мужчину в камуфляже женщина в белом халате. – Я обязан доложить, – буркнул он, – потому что сам решения принять не могу.
   – Он очень опасен, доктор! – Милиционер бросил взгляд на Зубова. Его голова была замотана окровавленным бинтом.
   – Послушайте, – строго перебила она, – вы выполняете свою работу, я – свою. И поэтому давайте не будем мешать друг другу. В тюрьме он ваш клиент, и вы держите его по своим правилам. Но здесь больница, и он для меня просто человек, которому я обязана оказать помощь.
   – Хорошо, – нехотя согласился милиционер. – Но, надеюсь, против нашего присутствия вы возражать не станете?
   – Разумеется, нет. – Она взглянула на шевельнувшего скованными руками Зубова. – Но хочу сразу сказать: он и еще трое из доставленных вами по крайней мере на сутки останутся здесь.
   «Камуфляж» чуть слышно выматерился.
   – Вы всегда так выражаете свое несогласие? – недовольно спросила врач.
   Владислав взглянул на вошедшего в кабинет мужчину в сером костюме и удивленно покачал головой: – Да?
   – Что с тобой, Андрей? Ты сияешь, словно получил большое наследство в долларах.
   – Я действительно доволен, – улыбаясь, кивнул Андрей. – Вот, ознакомься. Свидетели ДТП. По поводу Свиридова.
   – Ну что ты еще затеял?
   – Есть свидетели, которые утверждают, что машину Свиридова с трассы сбили. В общем, слово в слово повторяют показания Свиридова. И цвет верхнего слоя краски, обнаруженной на вмятине «Нивы», тоже совпадает. Они, кстати, готовы дать показания в суде. Так что, Владислав Андреевич, вы явно поторопились.
   – Почему же они сразу не говорили об этом?
   – Там все подробно описано, – усмехнулся Андрей. И уже серьезно, зло добавил: – Хорошо еще, что они пусть письменно, но не испугались сообщить о том, что видели. Не каждый бы решился на подобное. Их спровадили с места аварии пистолетом. Так что дело нужно передавать в угро.
   – Но Свиридов был пьян, – хмуро напомнил Владислав.
   – Уж ты ли не знаешь, – хмыкнул Андрей, – как это делается!
   – Почему эти свидетели, – Владислав припечатал кулаком лист, – уехали и только потом у них, видите ли, совесть проснулась? В общем, я вот что скажу: все ясно, и Свиридов будет отвечать…
   – Ладно. Значит, я пойду к начальству.
   – Уж не поделился ли с тобой Свиридов выручкой от рыбы? – насмешливо улыбнулся Владислав.
   – А вот этого не надо! – Андрей пошел к выходу.
   Владислав взял сотовый телефон.
   – В сущности, мы уже ничего не решаем. – Остановившись у двери, Андрей повернулся: – Но все-таки я сообщу об этом.
   Набиравший номер на сотовом телефоне Владислав мысленно обматерил его.
   – А я вижу, в последнее время, несмотря на кризис, – неожиданно проговорил Андрей, – ты жить лучше стал. После ареста Свиридова даже сотовый приобрел. Богатеешь прямо на глазах.
   Холодно улыбнувшись, он вышел.
   – Тварина! – прошипел Владислав.
   В сотовом прозвучал женский голос:
   – Вот это хрен! – насмешливо проговорил весь в татуировках, по пояс голый мужчина с заметной плешью. – Значит, тебя сшибли, ты же и крайний? Ты по натуре принял грамм двести? Или… – Молчать! – гаркнул милиционер.
   – Да вот в том-то и дело, – вздохнув, опустил голову сидевший на бетонном полу Свиридов. – Не пил я. Я вообще, можно сказать, не пью. По праздникам грамм сто раза за два выпиваю, и все. А тут…
   – Все непьющие, – с усмешкой проговорил крутивший «козью ножку» пожилой мужчина, – пока пузырек не увидят.
   – Но я действительно не пил! И поэтому когда мне сказали, что в крови есть алкоголь и даже трубка…
   – Ты, земеля, молоти свою копну потихонечку, – посоветовал лежавший на постеленной на пол куртке грузный пожилой мужчина. – И не вякай про это. Я про твою делягу базарю. Взял одну ноту и тяни ее. А здесь делиться не с кем, да и незачем.
   – Ты, Бетховен, чего метешь? – обидчиво поинтересовался татуированный. – Если…
   – Правильно Бетховен базлает, – поддержал грузного мускулистый мужчина. – Ты, земеля, вообще про дело ни с кем не чирикай. Нигде. Конечно, только с мусором, когда вызовет.
   – А насчет того… – неожиданно проговорил прикуривший «козью ножку» пожилой. – Я базар слышал, что эти крутые, у кого пальцы веером, сами в кого-нибудь втешутся, а потом – мол, земеля, давай бухнем. Или даже под ножом или «дурочкой» пить заставляют. А у нас закон гребаный: если запах маешь – виноват.
   Свиридов, явно пытаясь что-то вспомнить, закрыл глаза. В это время дверь камеры открылась.
   – Свиридов! – властно бросил открывавший и вторую, решетчатую дверь милиционер. – К следователю.
   Свиридов поднялся и шагнул к выходу.
   – Руки за спину.
   – Не гони жути на него, начальник! – хохотнул Бетховен. – Мужик и так того гляди в петлю полезет.
   – Хорошо, – кивнула полнотелая женщина, – я с ним обязательно свяжусь. – Положив трубку, вздохнула. – Как со Славкой созвониться? – вслух спросила она себя. Помолчав, хлопнула в ладоши. – Он же мне номер сотового оставил. А как из другой области ему по сотовому звонить? Наверное, только с другого сотового можно. Пойду к соседям схожу. У них тоже сотовый. Говорила ведь, – недовольно проворчала она, – оставь мне сотовый. А то как вот теперь быть?
   – Чего тебя дергали? – спросил вернувшегося в камеру Свиридова Бетховен. – Все путем! – перебил его Бетховен. – Мужика крайним по налогам пустили. Он не стукач.
   – Свидетели появились. Кто-то видел, как…
   – А вот это никого не касаемо, – прервал его уголовник. – Я думал, может, из родни кто прикатил.
   – Нет у меня никого. Жена и сын были… – Свиридов опустил голову и всхлипнул. – Погибли…
   – Ты чё, мужик? – насмешливо бросил сидевший на корточках с кружкой воды в руке небритый мужчина. – Слезы, как баба, льешь. Может, и в зад…
   Не договорив, поперхнулся и ударился затылком о стену.
   – Ты думай, что базаришь, – наклонился над ним худой. – Если еще раз на мужика вякнешь, на параше место маять будешь. Въехал?
   – Да ты чё?! – вскочил небритый. Дотронувшись пальцем до затылка, заорал: – Ты мне за что в харю въехал?! Да я тебя…