– Послушайте, а ведь я вспомнила, где мы могли видеться. Это ведь вас привозит роскошный белый лимузин с охраной?
Он покаянно кивнул.
– Если честно, я, как и Павел, предпочитаю обычный джип, но положение обязывает. Впрочем, я нечасто разъезжаю на этом катафалке, только в представительских целях.
Я вздохнула:
– Не думала, что так много людей готовы встретить новый год в одиночестве на даче в лесу.
Он улыбнулся:
– Я и встретил его, как положено, среди людей, а потом мне вдруг так надоели ритуальные танцы, что я просто незаметно смылся. А охрану отпустил, чего ребятам со мной париться. Уже почти доехал до дома, но увидел свет в окнах Павла, и решил зайти, поболтать с другом.
Он наполнил мой бокал шампанским:
– Вот выпьем за знакомство, и я отбуду. Человек я с понятием, мешать не буду.
Я покосилась на Павла, но промолчала.
Илья и в самом деле надолго не задержался.
Мы вышли проводить его, дождались, когда он усядется в джип.
Ледяной ветер подхватил подол моего платья, я поскользнулась на ступенях крыльца, и Павел едва успел подхватить меня.
В доме было тихо и тепло. Не выпуская меня из рук, Павел стянул мою шубку и начал целовать меня, прямо в полутемной прихожей. Шампанское шумело в голове, шелк платья оказался такой незначительной преградой, и мне не хотелось ни о чем думать и оказалось, что это так трудно, даже почти невозможно – оттолкнуть его руки.
Под утро мне приснилось, что это с Виктором я стою на балконе, и высокие сосны окружают нас, угрожающе покачивая головами, как будто говорят: «Что же ты наделала?». А шампанское в бокалах становится алого цвета, превращается во что-то густое, тягучее, и пить ужасно хочется…
На широкой кровати я лежала одна. В комнате никого не было.
Мое нарядное платье висело на спинке стула, аккуратно расправленное. Здесь же, в комнате, стояла так и не разобранная мной вечером сумка с вещами.
Я поднялась, босиком подошла к окну. От вчерашней метели не осталось и следа.
Посмотрев на часы, я вяло удивилась: я думала, что уже полдень или что-то около того. Тем не менее было довольно рано, около девяти часов.
Я порылась в сумке и нашла джинсы и плотную майку.
Постояла в душе под горячими струями, потом закрутила краны, завернулась в полотенце и подошла к зеркалу.
Не знаю, что я там ожидала увидеть, но только ничего нового не обнаружила.
Самым лучшим выходом для меня было бы просто скончаться сию минуту, но, кажется, делать этого я не собиралась. Наверное, следовало придумать какой-нибудь благовидный предлог, и уехать домой.
Я представила, что опять окажусь в своей квартире, наедине с молчащим телефоном, и передернулась.
Одевшись, я посидела на кровати, еще хранившей следы бурно проведенной ночи, зажав руки между колен и медленно раскачиваясь.
Впрочем, что-что, а трусихой я никогда не была.
Я спустилась в кухню. Обнаружив, что Павла нет и там, я вяло подумала, что он еще спит. Сварила себе кофе.
Потом подумала, что хочу увидеть озеро.
Я нашла в шкафу теплую куртку Павла, сунула ноги в его же теплые меховые сапоги, почему-то напомнившие мне Север и оленей.
Плотнее запахнув куртку, теряя на ходу сапоги-скороходы, или как назывался этот обувной эксклюзив, я поплелась к озеру.
Грунтовая дорога вела к мосткам. Около берега были расположены какие-то странные сооружения, доходящие до самого льда. Я догадалась, что это лодочные сараи.
Неожиданно я увидела Павла. Он сидел на мостках, опершись на стойку ограждения и спустив ноги вниз, и курил.
Я хотела было повернуть назад, но снег скрипнул под ногами, и Павел оглянулся. Уйти теперь было просто невозможно. Я подошла ближе. Павел со спокойным любопытством смотрел на меня.
Я схватилась за его плечо и уселась рядом с ним. Он не сделал мне навстречу ни одного движения.
Мы сидели молча.
Я попросила:
– Дай, пожалуйста, сигарету и мне.
Сегодня мне все удалось лучше, чем вчера: Я не закашлялась, а горький сухой дым оказался таким приятным. Я с удивлением обнаружила, что в голове стало яснее.
Павел поднялся первым, подхватил меня и поставил на ноги:
– Замерзнешь, а сама еще толком не выздоровела. Пойдем в дом.
Он не сделал даже никаких попыток удержать меня, и это неожиданно оказалось обидным. Я поплелась за ним.
У крыльца он оглянулся на меня, неожиданно засмеялся:
– Хорошо выглядишь!
Я вспыхнула.
– Понимаешь, у меня дачи нет, и одежды соответствующей нет. Думаешь, я лучше выглядела бы на шпильках и в шубке? Извини, что без разрешения взяла твои вещи.
Он внимательно посмотрел на меня:
– Не злись, я же пошутил. Впрочем, можешь мне не верить, но ты и в моей куртке и унтах превосходно выглядишь. Поражаюсь умению некоторых людей выглядеть достойно наутро после праздников.
Я сняла куртку, сунула ему в руки и хмуро сказала:
– Не подлизывайся. Завтракать будешь?
Я разогрела пироги, нарезала холодное мясо, поставила перед ним тарелку, выложила прибор и спросила:
– Выпьешь что-нибудь?
Он помотал головой:
– Я и так вчера малость перебрал. Не знаю, что на меня нашло. А вот если бы кофейку, так не откажусь.
После завтрака он объявил:
– В общем, как договаривались: я с Равилем пойду на рыбалку, а ты уж тут сама хозяйничай. Заскучаешь – сходи погулять, или к Асе зайди. Она хорошая девчонка.
Я кивнула.
О произошедшем между нами Павел не поминал, а я тем более помалкивала.
Может, мне все это почудилось?
Пока Павел одевался, я приготовила ему свертки с продуктами, налила чай в термос. Он засмеялся:
– О, Господи, никогда мне такие проводы не устраивали! Но так, конечно, гораздо лучше.
У крыльца его уже ждал Равиль. При свете дня я его рассмотрела повнимательней: лет тридцати, высокие скулы, характерный разрез глаз. А вот улыбка у него оказалась замечательная.
– Не обижаетесь, что одну вас оставляем? – спросил он.
– Нет. Вы ведь ненадолго, надеюсь?
Павел переглянулся с Равилем и обстоятельно ответил:
– А это как пойдет. Думаю, ближе к вечеру и вернемся.
Оба загрузились в джип, и я осталась одна.
Привела в порядок дом, разобрала вещи. Уезжать я раздумала.
В холодильнике нашелся целый склад продуктов. Я подумала и решила приготовить грибной суп и вареники с картошкой.
С готовкой я уже почти разобралась, когда от двери раздался веселый молодой голос.
Все-таки Павел предупредил Асю, что я здесь одна, и она пришла спросить, не нужна ли мне помощь.
Мы с ней выпили целый чайник чаю и съели ужасно вкусное татарское печенье, со смешным названием «чак-чак». Ася рассказала, как его готовят, я все записала и решила, что обязательно попробую приготовить.
Позже она ушла, а я уселась к телевизору.
Стемнело рано, и вскоре я вышла, чтобы включить свет на крыльце. По дорожке к дому шел человек. Заметив меня, он приветственно помахал мне. Это был Илья.
Я пригласила его:
– Заходите. Скоро Павел вернется, будем обедать.
– Так вы тут одна? Не заскучали?
– Что вы, да тут после города, как в раю.
Отряхнувшись от снега, он снял теплую куртку. Вынул из кармана огромное красивое яблоко и протянул его мне:
– А вот и райское яблоко.
Я засмеялась. Яблоко было таким красивым, что я впилась ему в бок с наслаждением.
Илья с удовольствием смотрел на меня.
Мы устроились перед камином. Илья принес дрова, и вскоре огонь пылал.
– Вы хорошо знаете, где тут что. Часто ходите друг другу в гости?
Он кивнул. Потом, спросив разрешения, достал сигарету и подсел поближе к камину.
– Павел – очень близкий мне человек. Я был женат на его сестре, три года назад недалеко отсюда мы попали в аварию, ее спасти не удалось.
Я виновато кивнула:
– Павел мне рассказывал о сестре. Извините, если…
– Да нет, сейчас я уже могу спокойно об этом рассказывать. Время, действительно, лучший лекарь. А Павел, в самом деле, замечательный парень, и я рад за него.
Я дипломатично промолчала.
Мы поболтали о работе, о соседстве наших офисов и невольно разговор коснулся Виктора. Илья сказал, что хорошо знает нашего руководителя, и что, в некотором роде, они родственники. Спросил, уехал ли он в Таиланд, как собирался. Я довольно сухо подтвердила этот факт. Впрочем, ничего удивительного в их знакомстве не было: часть наших активов, замечу, большая часть, была размещена в банке, которым руководил Илья. Конечно, в России это не делается без тесного личного контакта руководителей.
Вскоре в прихожую ввалился Павел с обветренным, красным от мороза лицом. Мы вышли посмотреть на добычу, и я с удивлением увидела двух довольно крупных щук.
Илья с завистью спросил:
– И как вы их через лунку тащили?
Павел засмеялся:
– Я, как увидел ее морду, заорал так, что Равиль прибежал мне на помощь. Еле справились.
Илья нахмурился:
– А меня чего не позвали с собой?
– Здрасьте, я ж тебе ночью говорил, что утром едем на рыбалку.
Илья почесал переносицу:
– Да я, если честно, думал, обычный треп. Опять же, гостья у тебя…
– То-то ты и явился, развлекать ее. – Павел покосился в его сторону. – Чем занималась? – спросил он меня.
Я добросовестно перечислила:
– Убралась, готовила обед, потом с Асей чай пила, телек смотрела. Вот Илья недавно пришел.
Павел обрадовался:
– Обед? Это здорово. Чем будешь кормить?
– Суп с грибами и вареники с луком и картошкой.
Павел милостиво разрешил:
– Подавай.
Илья глянул ему вслед и с завистью сказал:
– Я смотрю, нравы у вас патриархальные.
Павел, оглянувшись на ходу, засмеялся:
– У меня не забалуешь. Чуть что – на конюшню. А то завели моду скучать. Нам, деревенским, скучать некогда.
К столу Павел спустился в домашних джинсах и тонком джемпере, с мокрой после душа головой.
Он принюхался и сказал:
– Пахнет здорово!
Полез в морозилку за водкой. Они с Ильей накатили по паре рюмок.
От горячей еды и водки Павла разморило, разговор он поддерживал вяло.
Я не выдержала:
– Шел бы ты в постель, сегодня ночью ведь почти не спал!
Илья прищурился, но промолчал.
Мы перешли к камину, там Павел уселся на диван, и через некоторое время я заметила, что в нашем разговоре он не участвует: откинувшись на подушки, он крепко спал.
Я принесла тонкий плед, укрыла его. Он только устроился поудобнее, но не проснулся.
Я принесла кофе, и мы с Ильей тихо разговаривали.
Камин догорал, в комнате темнело.
Илья поднялся:
– Пойду. Ты ведь, наверное, тоже сегодня не выспалась.
Я проводила его до двери, постояла на крыльце, вдыхая свежий, морозный воздух, пока была видна его темная удаляющаяся фигура. На повороте аллеи он повернулся и махнул мне рукой.
Разбудили меня мерно повторяющиеся звуки. Я прислушивалась к ним несколько секунд, потом поднялась и подошла к окну.
Раздетые до пояса, Равиль и Павел равномерно махали широкими деревянными лопатами, расчищая дорожки от снега. Около них с санками возились два смешных человечка и Ася.
Я быстро оделась, умылась и спустилась вниз.
Положила в карманы куртки Павла конфеты и мандарины, вышла на крыльцо.
Завидев меня, Ася махнула рукой и направилась в мою сторону, дети увязались за ней.
Я протянула им конфеты и фрукты, но оба мальчишки, прежде, чем взять угощение, посмотрели на мать, и только после ее разрешения оба умчались к отцу, хвастаться подарками.
Мы с Асей подошли ближе, и Павел спросил меня:
– Чего поднялась так рано?
Я пригласила всех на завтрак, но Равиль отказался, не сдавшись на мои уговоры.
Дорожки были расчищены, и дети помчались к домику у шлагбаума.
Ася виновато пояснила мне:
– Мы мусульмане, Равиль ест только то, что приготовила я, не сердись.
После их ухода Павел подтвердил:
– Я и в подарок ему привожу отовсюду чай и конфеты, другого он не примет.
Я шла рядом с ним. Подняла лицо к яркому зимнему солнцу, сощурилась:
– Знаешь, это здорово, когда твой муж ест только то, что приготовила ты.
Павел покосился на меня, но ничего не сказал.
После завтрака мы разошлись по комнатам: Павел уселся перед телевизором смотреть репортаж о каких-то соревнованиях, а я в кабинете устроилась с книгой.
Детектив мне попался неинтересный, примерно на половине книги стало ясно, что все затеял сам пострадавший, к этому приплели еще и наши спецслужбы (ну, куда же без них!), а политику и политические детективы я не люблю вовсе, и книгу я отложила.
Павел с интересом наблюдал за тем, как два здоровенных мужика колотят друг друга. Понаблюдав за ними некоторое время, я заметила, что они дерутся и ногами, и удивилась:
– Разве можно так, ногами?
Начали показывать рекламу, и Павел пояснил мне, что это такая борьба, называется панкратион. Как я поняла, борьба без особых правил.
Я сурово сказала:
– Не честно это. Во-первых, у негра рассечена бровь, а его соперник лупит его по лицу, норовя попасть именно с этой стороны.
Павел сказал:
– Понимаешь, бой идет за чемпионское звание, то есть за деньги и славу, и тут все разрешенные методы хороши. Кроме того, есть такое понятие, как азарт, это когда просто не можешь остановиться.
После рекламы рефери остановил бой, объявив технический нокаут. Крупным планом показали расстроенное лицо молодого негра, около которого суетились врачи. Павел вздохнул:
– Он сильнее, и дерется лучше, просто ему сегодня не повезло. Так в спорте бывает. В жизни, впрочем, тоже.
Я позвала его обедать.
За столом он уселся напротив меня, спросил:
– Ну, как там твой детектив?
Я вздохнула и поморщилась:
– А, так себе. Все и так ясно, нет смысла читать до конца. Трупы появляются с такой скоростью, что не успеваешь переворачивать страницы.
Павел задумчиво посмотрел на меня и сказал:
– А ты сама не пробовала ничего написать? Например, роман или детектив? Кажется, именно этот жанр вы с Аленой предпочитаете всем другим?
Я с подозрением посмотрела на него. Нет, он не издевался, а говорил вполне серьезно.
Я задумалась:
– Когда-то в детстве, еще до школы, я прочитала стихи Пушкина и влюбилась в них раз и навсегда. Обманутая той легкостью, с которой автор нанизывает на нить стихотворения бусины слов, я подумала, что стоит попробовать сочинить что-нибудь самой. – Я сморщила нос: – Гадость получилась несусветная! Так что сочинять я бросила, а вот поэзию до сих пор люблю.
Павел сказал:
– Знаешь, я тебе советую попробовать. Я уверен, что у тебя все получится.
Слова Павла не давали мне покоя весь вечер.
Я принесла из своей комнаты начатое еще дома вязание, и устроилась в кресле, рядом с камином.
Павел смотрел какую-то передачу об автомобилях. Поскольку мне в наследство от репортерско-журналистского прошлого сестры осталась старенькая Рено, которая больше стояла в гараже, чем ездила, передача меня заинтересовала мало, и я погрузилась в свои мысли.
В принципе, через час основная интрига будущего детектива была мной придумана, как и главные действующие лица. Оставалось попробовать воплотить свои мысли (чуть не сказала: на бумаге!) на экране монитора.
Я решительно воткнула спицы в клубок, отложила рукоделие в сторону и поднялась.
Павел проводил меня взглядом, но ничего не спросил.
Устроившись перед экраном, я задумалась. Какой должна быть первая фраза? Совершенно случайно я как-то наткнулась в сети на статью редактора крупного издательства. Он писал о том, что половина романов, попадающих в его редакцию, начинаются с того, что главный герой просыпается от звона будильника.
Я твердо решила: никаких будильников!
«За окном сгущались синие сумерки.
Александра отложила книгу. Главная героиня то и дело пила кофе, то одна, то с приятелем, и ей, Александре, нестерпимо захотелось вдохнуть запах свежесваренного напитка и отхлебнуть его из крошечной, с наперсток, чашечки. И уже вовсе с неудовольствием она вспомнила о том, что вчера забыла купить кофе, да и хлеба оставалась самая краюшка, то есть на завтрак решительно ничего нет, и надо идти в магазин.
Идти было лень, а еще больше неохота было одеваться и приводить себя в порядок.
Кое-как справившись с этой задачей, она вышла на плохо освещенную лестничную площадку. Повернулась, чтобы запереть за собой дверь. Каким-то шестым чувством не увидела, а почувствовала движение за спиной, и, обернувшись…»
Писать от третьего лица не получалось. Почему-то текст походил на нечто, написанное любимой мной Татьяной Устиновой. Выяснилось, что гораздо легче мне пишется от первого лица, и при этом герои, от лица которых ведется повествование, почему-то все время меняются, от главы к главе. Поскольку часть из них, в смысле героев, были мужчинами, а мне не хотелось, чтобы они получились «из жизни голубей», у меня возникли определенные трудности. Все-таки неизвестно, что они, мужики, там, внутри себя, о нас думают. Единственное, что меня утешило, это то, что мужчины подобные книги не читают, а значит, их одобрение или неодобрение мне не грозит.
Через некоторое время возникла еще одна трудность. Несмотря на то, что сюжетную линию я продумала, в ткань повествования все время вклинивались новые герои. Они появлялись сами, и начинали, независимо от моего желания, жить своей жизнью. Например, неожиданно возникала новая любовная линия (совершенно мне по замыслу ненужная!), но наполняющаяся диалогами и отношениями. Потом получалось так, что новых героев я бросить не могла, и они, уже на правах хозяев, требовали моего внимания.
Павел, появившись в дверях, позвал меня пить чай.
Я посмотрела на часы и удивилась: похоже, что я ровно три часа просидела за столом. А мне показалось, что прошло полчаса, не больше.
Устыдившись, я приготовила бутерброды с красной рыбой, нарезала холодное мясо, сыр, достала зелень.
Павел спросил меня:
– Ну, как?
Я пожала плечами. Не заметила, как съела здоровенный бутерброд, запила все чаем с лимоном.
Павел с одобрением наблюдал за мной.
– Слушай, потом покажешь, что у тебя получается? – с интересом сказал он.
Я энергично помотала головой, и он засмеялся:
– Так нечестно, это я натолкнул тебя на мысль о детективе, стало быть, я и должен быть первым читателем.
– Ладно. Только, чур, не подглядывать, а только когда я разрешу, договорились?
Я быстро вымыла посуду, уложила продукты в холодильник. Выходя из кухни, виновато сказала:
– Я пойду, а? – приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку с отросшей за день щетиной.
Павел тихо сказал:
– Сто лет уже не видел тебя такой.
Я оглянулась:
– Какой?
– Ну, сегодня ты похожа на себя, а не на вареную морковку.
Наша дачная жизнь окончательно наладилась.
Несколько раз вечерами захаживал Илья, удивлялся нашему домоседству. Они с Павлом устраивались в гостиной, то с нардами, то с пивом. С молчаливого согласия Павла, я при их разговорах не присутствовала. Пару раз ловила на себе внимательный, изучающий взгляд Ильи. Кажется, он начал подозревать, что наши с Павлом отношения отнюдь не так однозначны, как ему показалось.
Я просиживала за компьютером большую часть дня и даже ночью, а Павел совершенно не мешал моим занятиям. Когда от экрана начинали болеть глаза, или сюжет начинал пробуксовывать, я гуляла, причем пару раз Павел сопровождал меня. Или принималась готовить, он при этом устраивался в кухне, уверяя, что на меня очень приятно смотреть, когда я вожусь у плиты.
– Совместный труд, для моей пользы, объединяет! – уверял он меня, и я смеялась.
Иногда он устраивался с книгой в кабинете на диване, но на меня не смотрел (я специально проверяла!) и никак не мешал.
Кроме того, выяснилось, что у него можно узнать массу полезных вещей.
Например, мне понадобилось по-быстрому испортить машину, в которой герои возвращаются домой. Павел внимательно расспросил меня, выяснил, что дело происходит в горах, и посоветовал подрезать тормозные шланги:
– Понимаешь, ночью, да еще в горах, это именно то, что нужно.
А однажды мне понадобилось узнать его мнение по поводу марки автомобиля, который моя героиня должна получить в виде премии. Павел дотошно выяснил у меня, что действие происходит в довольно большом городе, что героиня не приходится любовницей своему начальнику, что ей двадцать пять лет, – и уверенно назвал Шкоду Фабиа и Ниссан Микра, на мой выбор. Я собиралась премировать героиню 525-й БМВ, на что Павел категорически ответил:
– Только если она – любовница своего шефа, или он имеет на нее виды.
Я, хоть и слегка обиделась за свою героиню, но в виде премии послушно вручила ей Шкоду.
Сложности возникли у меня и при изображении любовных сцен. Я мрачно подумала про себя, что нечего обижаться, вареная морковка и есть вареная морковка. Пара попыток описать страстную сцену закончилась тем, что я твердо решила: обойдемся без них. Тут я советов у Павла, по понятной причине, не спрашивала.
Все когда-нибудь кончается.
Павел помог мне донести сумку до лифта, я нажала кнопку и махнула рукой, хотела напоследок поблагодарить его, но дверь лифта закрылась.
Он смотрел мне вслед со странным выражением лица.
Квартира хранила следы моих поспешных сборов. В углу гостиной сверкала елочка, я пожала ее лапу и обнаружила на ладони несколько хвоинок.
Я торопливо рассовала вещи по местам, на ходу включила компьютер.
Прошла в кухню, сделала себе огромную чашку чаю с лимоном (отрезала неприлично толстым ломтем, ну, да ведь никто не видит!) и вернулась к компьютеру.
В тишине квартиры мне хорошо думалось.
Часов в двенадцать я отключила компьютер, пошла в душ. Мне на глаза попался телефон, и я с удивлением поняла, что за весь вечер даже не вспомнила о нем.
Утро первого рабочего дня, как всегда после праздников, прошло сумбурно.
Осмоловский еще не вернулся из поездки, и все ходили из кабинета в кабинет, обмениваясь каникулярными впечатлениями и продолжая праздничное ничегонеделание.
Павел появился на несколько минут, забрал какие-то документы и отбыл в банк.
Зато ближе к обеду появились Алена с Ленкой. Мы пошли перекусить в любимую кафешку.
Хорошо, что у них было столько новостей! В общем, я получила передышку.
Мы набросились на Алену с расспросами, и она рассказала, что родители Антона ей очень понравились, приняли их замечательно, и, самое главное, она торжествующе показала руку: на тоненьком пальчике сверкал бриллиант.
– Решили, что свадьбу назначим на конец апреля.
Мы так завопили, что посетители кафе с тревогой оглянулись, но, увидев, как мы бросились на Алену с поцелуями и объятиями, успокоились и заулыбались.
Помешивая кофе, я спросила:
– Ленка, а как там твой Таиланд? Готовиться нам к еще одной свадьбе, или нет?
Обычно не лезущая за словом в карман Ленка неожиданно притихла. Она подняла на меня глаза:
– Знаешь, мне с тобой надо поговорить. Кажется, серьезно. Я там встретила Осмоловского с Владой. Представь, они поселились в бунгало для новобрачных!
Я опустила голову:
– Я прошу тебя, ничего мне не рассказывай.
Обе подруги переглянулись, и Лена спросила:
– Ты так и просидела все праздники одна?
Я вздохнула. Врать не хотелось, а правду рассказать было затруднительно.
– Павел забрал меня с собой на дачу.
Ленка недоверчиво спросила меня:
– Так у тебя роман с Павлом, что ли?
Алена внимательно на меня посмотрела и хмуро ей пояснила:
– Ты ее не знаешь, что ли? Она – стойкий оловянный солдатик…
Ленка перебила:
– Я знаю Павла. Неужто не уговорил? Гелька, ты – святая!
Алена все так же хмуро прокомментировала:
– Не святая, а просто дура.
Перерыв подходил к концу, так что им не удалось вытянуть из меня никаких подробностей.
Мы вернулись в контору, и я поднялась к себе.
Несмотря на то, что день уже начал прибавляться, темнело рано, и я вскоре включила освещение.
Устроилась за компьютером, увлеклась работой. Услышав звук открывающейся двери, я решила, что это Павел.
Знакомый смешок застал меня врасплох. В дверях стоял Виктор, и, невзирая на все наши договоренности и намерения, я бросилась к нему.
Кажется, он тоже соскучился, потому что гладил мои волосы, жадно целовал меня, прижимаясь сухими нетерпеливыми губами, и неизвестно, до чего мы дошли бы, но в этот момент на мой компьютер пришло сообщение, и он мелодично звякнул. Я пришла в себя и отстранила его руки, прижалась лицом к груди. Дрожащей рукой он взял мою ладонь и молча поцеловал пальцы.
Я отстранилась. Успокаивая дыхание, отошла к компьютеру и засмеялась. Это было сообщение от Ленки: «Пляши!»
Виктор тоже прочитал его, хмыкнул.
Он подошел ко мне сзади, наклонился и поцеловал в шею. Я закинула голову и хрипло попросила:
– Виктор, подожди, не надо!
Он отпустил меня, но не отошел. Глухо попросил:
– Поедем?
Я кивнула.
– Только предупрежу Павла.
– Не надо никого предупреждать, поедем и все. Если будет надо, я сам с ним объяснюсь.
Когда через полчаса я влетела, запыхавшись, в нашу квартиру, Виктор уже ждал меня.
– Тебя не было так долго, я даже решил, что ты передумала ехать!
Я счастливо засмеялась, и, кокетливо увертываясь от его поцелуев, сказала:
– Как назло, не могла поймать такси!
Виктор вышел из душа, лег на покрывало рядом.
Он покаянно кивнул.
– Если честно, я, как и Павел, предпочитаю обычный джип, но положение обязывает. Впрочем, я нечасто разъезжаю на этом катафалке, только в представительских целях.
Я вздохнула:
– Не думала, что так много людей готовы встретить новый год в одиночестве на даче в лесу.
Он улыбнулся:
– Я и встретил его, как положено, среди людей, а потом мне вдруг так надоели ритуальные танцы, что я просто незаметно смылся. А охрану отпустил, чего ребятам со мной париться. Уже почти доехал до дома, но увидел свет в окнах Павла, и решил зайти, поболтать с другом.
Он наполнил мой бокал шампанским:
– Вот выпьем за знакомство, и я отбуду. Человек я с понятием, мешать не буду.
Я покосилась на Павла, но промолчала.
Илья и в самом деле надолго не задержался.
Мы вышли проводить его, дождались, когда он усядется в джип.
Ледяной ветер подхватил подол моего платья, я поскользнулась на ступенях крыльца, и Павел едва успел подхватить меня.
В доме было тихо и тепло. Не выпуская меня из рук, Павел стянул мою шубку и начал целовать меня, прямо в полутемной прихожей. Шампанское шумело в голове, шелк платья оказался такой незначительной преградой, и мне не хотелось ни о чем думать и оказалось, что это так трудно, даже почти невозможно – оттолкнуть его руки.
Под утро мне приснилось, что это с Виктором я стою на балконе, и высокие сосны окружают нас, угрожающе покачивая головами, как будто говорят: «Что же ты наделала?». А шампанское в бокалах становится алого цвета, превращается во что-то густое, тягучее, и пить ужасно хочется…
На широкой кровати я лежала одна. В комнате никого не было.
Мое нарядное платье висело на спинке стула, аккуратно расправленное. Здесь же, в комнате, стояла так и не разобранная мной вечером сумка с вещами.
Я поднялась, босиком подошла к окну. От вчерашней метели не осталось и следа.
Посмотрев на часы, я вяло удивилась: я думала, что уже полдень или что-то около того. Тем не менее было довольно рано, около девяти часов.
Я порылась в сумке и нашла джинсы и плотную майку.
Постояла в душе под горячими струями, потом закрутила краны, завернулась в полотенце и подошла к зеркалу.
Не знаю, что я там ожидала увидеть, но только ничего нового не обнаружила.
Самым лучшим выходом для меня было бы просто скончаться сию минуту, но, кажется, делать этого я не собиралась. Наверное, следовало придумать какой-нибудь благовидный предлог, и уехать домой.
Я представила, что опять окажусь в своей квартире, наедине с молчащим телефоном, и передернулась.
Одевшись, я посидела на кровати, еще хранившей следы бурно проведенной ночи, зажав руки между колен и медленно раскачиваясь.
Впрочем, что-что, а трусихой я никогда не была.
Я спустилась в кухню. Обнаружив, что Павла нет и там, я вяло подумала, что он еще спит. Сварила себе кофе.
Потом подумала, что хочу увидеть озеро.
Я нашла в шкафу теплую куртку Павла, сунула ноги в его же теплые меховые сапоги, почему-то напомнившие мне Север и оленей.
Плотнее запахнув куртку, теряя на ходу сапоги-скороходы, или как назывался этот обувной эксклюзив, я поплелась к озеру.
Грунтовая дорога вела к мосткам. Около берега были расположены какие-то странные сооружения, доходящие до самого льда. Я догадалась, что это лодочные сараи.
Неожиданно я увидела Павла. Он сидел на мостках, опершись на стойку ограждения и спустив ноги вниз, и курил.
Я хотела было повернуть назад, но снег скрипнул под ногами, и Павел оглянулся. Уйти теперь было просто невозможно. Я подошла ближе. Павел со спокойным любопытством смотрел на меня.
Я схватилась за его плечо и уселась рядом с ним. Он не сделал мне навстречу ни одного движения.
Мы сидели молча.
Я попросила:
– Дай, пожалуйста, сигарету и мне.
Сегодня мне все удалось лучше, чем вчера: Я не закашлялась, а горький сухой дым оказался таким приятным. Я с удивлением обнаружила, что в голове стало яснее.
Павел поднялся первым, подхватил меня и поставил на ноги:
– Замерзнешь, а сама еще толком не выздоровела. Пойдем в дом.
Он не сделал даже никаких попыток удержать меня, и это неожиданно оказалось обидным. Я поплелась за ним.
У крыльца он оглянулся на меня, неожиданно засмеялся:
– Хорошо выглядишь!
Я вспыхнула.
– Понимаешь, у меня дачи нет, и одежды соответствующей нет. Думаешь, я лучше выглядела бы на шпильках и в шубке? Извини, что без разрешения взяла твои вещи.
Он внимательно посмотрел на меня:
– Не злись, я же пошутил. Впрочем, можешь мне не верить, но ты и в моей куртке и унтах превосходно выглядишь. Поражаюсь умению некоторых людей выглядеть достойно наутро после праздников.
Я сняла куртку, сунула ему в руки и хмуро сказала:
– Не подлизывайся. Завтракать будешь?
Я разогрела пироги, нарезала холодное мясо, поставила перед ним тарелку, выложила прибор и спросила:
– Выпьешь что-нибудь?
Он помотал головой:
– Я и так вчера малость перебрал. Не знаю, что на меня нашло. А вот если бы кофейку, так не откажусь.
После завтрака он объявил:
– В общем, как договаривались: я с Равилем пойду на рыбалку, а ты уж тут сама хозяйничай. Заскучаешь – сходи погулять, или к Асе зайди. Она хорошая девчонка.
Я кивнула.
О произошедшем между нами Павел не поминал, а я тем более помалкивала.
Может, мне все это почудилось?
Пока Павел одевался, я приготовила ему свертки с продуктами, налила чай в термос. Он засмеялся:
– О, Господи, никогда мне такие проводы не устраивали! Но так, конечно, гораздо лучше.
У крыльца его уже ждал Равиль. При свете дня я его рассмотрела повнимательней: лет тридцати, высокие скулы, характерный разрез глаз. А вот улыбка у него оказалась замечательная.
– Не обижаетесь, что одну вас оставляем? – спросил он.
– Нет. Вы ведь ненадолго, надеюсь?
Павел переглянулся с Равилем и обстоятельно ответил:
– А это как пойдет. Думаю, ближе к вечеру и вернемся.
Оба загрузились в джип, и я осталась одна.
Привела в порядок дом, разобрала вещи. Уезжать я раздумала.
В холодильнике нашелся целый склад продуктов. Я подумала и решила приготовить грибной суп и вареники с картошкой.
С готовкой я уже почти разобралась, когда от двери раздался веселый молодой голос.
Все-таки Павел предупредил Асю, что я здесь одна, и она пришла спросить, не нужна ли мне помощь.
Мы с ней выпили целый чайник чаю и съели ужасно вкусное татарское печенье, со смешным названием «чак-чак». Ася рассказала, как его готовят, я все записала и решила, что обязательно попробую приготовить.
Позже она ушла, а я уселась к телевизору.
Стемнело рано, и вскоре я вышла, чтобы включить свет на крыльце. По дорожке к дому шел человек. Заметив меня, он приветственно помахал мне. Это был Илья.
Я пригласила его:
– Заходите. Скоро Павел вернется, будем обедать.
– Так вы тут одна? Не заскучали?
– Что вы, да тут после города, как в раю.
Отряхнувшись от снега, он снял теплую куртку. Вынул из кармана огромное красивое яблоко и протянул его мне:
– А вот и райское яблоко.
Я засмеялась. Яблоко было таким красивым, что я впилась ему в бок с наслаждением.
Илья с удовольствием смотрел на меня.
Мы устроились перед камином. Илья принес дрова, и вскоре огонь пылал.
– Вы хорошо знаете, где тут что. Часто ходите друг другу в гости?
Он кивнул. Потом, спросив разрешения, достал сигарету и подсел поближе к камину.
– Павел – очень близкий мне человек. Я был женат на его сестре, три года назад недалеко отсюда мы попали в аварию, ее спасти не удалось.
Я виновато кивнула:
– Павел мне рассказывал о сестре. Извините, если…
– Да нет, сейчас я уже могу спокойно об этом рассказывать. Время, действительно, лучший лекарь. А Павел, в самом деле, замечательный парень, и я рад за него.
Я дипломатично промолчала.
Мы поболтали о работе, о соседстве наших офисов и невольно разговор коснулся Виктора. Илья сказал, что хорошо знает нашего руководителя, и что, в некотором роде, они родственники. Спросил, уехал ли он в Таиланд, как собирался. Я довольно сухо подтвердила этот факт. Впрочем, ничего удивительного в их знакомстве не было: часть наших активов, замечу, большая часть, была размещена в банке, которым руководил Илья. Конечно, в России это не делается без тесного личного контакта руководителей.
Вскоре в прихожую ввалился Павел с обветренным, красным от мороза лицом. Мы вышли посмотреть на добычу, и я с удивлением увидела двух довольно крупных щук.
Илья с завистью спросил:
– И как вы их через лунку тащили?
Павел засмеялся:
– Я, как увидел ее морду, заорал так, что Равиль прибежал мне на помощь. Еле справились.
Илья нахмурился:
– А меня чего не позвали с собой?
– Здрасьте, я ж тебе ночью говорил, что утром едем на рыбалку.
Илья почесал переносицу:
– Да я, если честно, думал, обычный треп. Опять же, гостья у тебя…
– То-то ты и явился, развлекать ее. – Павел покосился в его сторону. – Чем занималась? – спросил он меня.
Я добросовестно перечислила:
– Убралась, готовила обед, потом с Асей чай пила, телек смотрела. Вот Илья недавно пришел.
Павел обрадовался:
– Обед? Это здорово. Чем будешь кормить?
– Суп с грибами и вареники с луком и картошкой.
Павел милостиво разрешил:
– Подавай.
Илья глянул ему вслед и с завистью сказал:
– Я смотрю, нравы у вас патриархальные.
Павел, оглянувшись на ходу, засмеялся:
– У меня не забалуешь. Чуть что – на конюшню. А то завели моду скучать. Нам, деревенским, скучать некогда.
К столу Павел спустился в домашних джинсах и тонком джемпере, с мокрой после душа головой.
Он принюхался и сказал:
– Пахнет здорово!
Полез в морозилку за водкой. Они с Ильей накатили по паре рюмок.
От горячей еды и водки Павла разморило, разговор он поддерживал вяло.
Я не выдержала:
– Шел бы ты в постель, сегодня ночью ведь почти не спал!
Илья прищурился, но промолчал.
Мы перешли к камину, там Павел уселся на диван, и через некоторое время я заметила, что в нашем разговоре он не участвует: откинувшись на подушки, он крепко спал.
Я принесла тонкий плед, укрыла его. Он только устроился поудобнее, но не проснулся.
Я принесла кофе, и мы с Ильей тихо разговаривали.
Камин догорал, в комнате темнело.
Илья поднялся:
– Пойду. Ты ведь, наверное, тоже сегодня не выспалась.
Я проводила его до двери, постояла на крыльце, вдыхая свежий, морозный воздух, пока была видна его темная удаляющаяся фигура. На повороте аллеи он повернулся и махнул мне рукой.
Разбудили меня мерно повторяющиеся звуки. Я прислушивалась к ним несколько секунд, потом поднялась и подошла к окну.
Раздетые до пояса, Равиль и Павел равномерно махали широкими деревянными лопатами, расчищая дорожки от снега. Около них с санками возились два смешных человечка и Ася.
Я быстро оделась, умылась и спустилась вниз.
Положила в карманы куртки Павла конфеты и мандарины, вышла на крыльцо.
Завидев меня, Ася махнула рукой и направилась в мою сторону, дети увязались за ней.
Я протянула им конфеты и фрукты, но оба мальчишки, прежде, чем взять угощение, посмотрели на мать, и только после ее разрешения оба умчались к отцу, хвастаться подарками.
Мы с Асей подошли ближе, и Павел спросил меня:
– Чего поднялась так рано?
Я пригласила всех на завтрак, но Равиль отказался, не сдавшись на мои уговоры.
Дорожки были расчищены, и дети помчались к домику у шлагбаума.
Ася виновато пояснила мне:
– Мы мусульмане, Равиль ест только то, что приготовила я, не сердись.
После их ухода Павел подтвердил:
– Я и в подарок ему привожу отовсюду чай и конфеты, другого он не примет.
Я шла рядом с ним. Подняла лицо к яркому зимнему солнцу, сощурилась:
– Знаешь, это здорово, когда твой муж ест только то, что приготовила ты.
Павел покосился на меня, но ничего не сказал.
После завтрака мы разошлись по комнатам: Павел уселся перед телевизором смотреть репортаж о каких-то соревнованиях, а я в кабинете устроилась с книгой.
Детектив мне попался неинтересный, примерно на половине книги стало ясно, что все затеял сам пострадавший, к этому приплели еще и наши спецслужбы (ну, куда же без них!), а политику и политические детективы я не люблю вовсе, и книгу я отложила.
Павел с интересом наблюдал за тем, как два здоровенных мужика колотят друг друга. Понаблюдав за ними некоторое время, я заметила, что они дерутся и ногами, и удивилась:
– Разве можно так, ногами?
Начали показывать рекламу, и Павел пояснил мне, что это такая борьба, называется панкратион. Как я поняла, борьба без особых правил.
Я сурово сказала:
– Не честно это. Во-первых, у негра рассечена бровь, а его соперник лупит его по лицу, норовя попасть именно с этой стороны.
Павел сказал:
– Понимаешь, бой идет за чемпионское звание, то есть за деньги и славу, и тут все разрешенные методы хороши. Кроме того, есть такое понятие, как азарт, это когда просто не можешь остановиться.
После рекламы рефери остановил бой, объявив технический нокаут. Крупным планом показали расстроенное лицо молодого негра, около которого суетились врачи. Павел вздохнул:
– Он сильнее, и дерется лучше, просто ему сегодня не повезло. Так в спорте бывает. В жизни, впрочем, тоже.
Я позвала его обедать.
За столом он уселся напротив меня, спросил:
– Ну, как там твой детектив?
Я вздохнула и поморщилась:
– А, так себе. Все и так ясно, нет смысла читать до конца. Трупы появляются с такой скоростью, что не успеваешь переворачивать страницы.
Павел задумчиво посмотрел на меня и сказал:
– А ты сама не пробовала ничего написать? Например, роман или детектив? Кажется, именно этот жанр вы с Аленой предпочитаете всем другим?
Я с подозрением посмотрела на него. Нет, он не издевался, а говорил вполне серьезно.
Я задумалась:
– Когда-то в детстве, еще до школы, я прочитала стихи Пушкина и влюбилась в них раз и навсегда. Обманутая той легкостью, с которой автор нанизывает на нить стихотворения бусины слов, я подумала, что стоит попробовать сочинить что-нибудь самой. – Я сморщила нос: – Гадость получилась несусветная! Так что сочинять я бросила, а вот поэзию до сих пор люблю.
Павел сказал:
– Знаешь, я тебе советую попробовать. Я уверен, что у тебя все получится.
Слова Павла не давали мне покоя весь вечер.
Я принесла из своей комнаты начатое еще дома вязание, и устроилась в кресле, рядом с камином.
Павел смотрел какую-то передачу об автомобилях. Поскольку мне в наследство от репортерско-журналистского прошлого сестры осталась старенькая Рено, которая больше стояла в гараже, чем ездила, передача меня заинтересовала мало, и я погрузилась в свои мысли.
В принципе, через час основная интрига будущего детектива была мной придумана, как и главные действующие лица. Оставалось попробовать воплотить свои мысли (чуть не сказала: на бумаге!) на экране монитора.
Я решительно воткнула спицы в клубок, отложила рукоделие в сторону и поднялась.
Павел проводил меня взглядом, но ничего не спросил.
Устроившись перед экраном, я задумалась. Какой должна быть первая фраза? Совершенно случайно я как-то наткнулась в сети на статью редактора крупного издательства. Он писал о том, что половина романов, попадающих в его редакцию, начинаются с того, что главный герой просыпается от звона будильника.
Я твердо решила: никаких будильников!
«За окном сгущались синие сумерки.
Александра отложила книгу. Главная героиня то и дело пила кофе, то одна, то с приятелем, и ей, Александре, нестерпимо захотелось вдохнуть запах свежесваренного напитка и отхлебнуть его из крошечной, с наперсток, чашечки. И уже вовсе с неудовольствием она вспомнила о том, что вчера забыла купить кофе, да и хлеба оставалась самая краюшка, то есть на завтрак решительно ничего нет, и надо идти в магазин.
Идти было лень, а еще больше неохота было одеваться и приводить себя в порядок.
Кое-как справившись с этой задачей, она вышла на плохо освещенную лестничную площадку. Повернулась, чтобы запереть за собой дверь. Каким-то шестым чувством не увидела, а почувствовала движение за спиной, и, обернувшись…»
Писать от третьего лица не получалось. Почему-то текст походил на нечто, написанное любимой мной Татьяной Устиновой. Выяснилось, что гораздо легче мне пишется от первого лица, и при этом герои, от лица которых ведется повествование, почему-то все время меняются, от главы к главе. Поскольку часть из них, в смысле героев, были мужчинами, а мне не хотелось, чтобы они получились «из жизни голубей», у меня возникли определенные трудности. Все-таки неизвестно, что они, мужики, там, внутри себя, о нас думают. Единственное, что меня утешило, это то, что мужчины подобные книги не читают, а значит, их одобрение или неодобрение мне не грозит.
Через некоторое время возникла еще одна трудность. Несмотря на то, что сюжетную линию я продумала, в ткань повествования все время вклинивались новые герои. Они появлялись сами, и начинали, независимо от моего желания, жить своей жизнью. Например, неожиданно возникала новая любовная линия (совершенно мне по замыслу ненужная!), но наполняющаяся диалогами и отношениями. Потом получалось так, что новых героев я бросить не могла, и они, уже на правах хозяев, требовали моего внимания.
Павел, появившись в дверях, позвал меня пить чай.
Я посмотрела на часы и удивилась: похоже, что я ровно три часа просидела за столом. А мне показалось, что прошло полчаса, не больше.
Устыдившись, я приготовила бутерброды с красной рыбой, нарезала холодное мясо, сыр, достала зелень.
Павел спросил меня:
– Ну, как?
Я пожала плечами. Не заметила, как съела здоровенный бутерброд, запила все чаем с лимоном.
Павел с одобрением наблюдал за мной.
– Слушай, потом покажешь, что у тебя получается? – с интересом сказал он.
Я энергично помотала головой, и он засмеялся:
– Так нечестно, это я натолкнул тебя на мысль о детективе, стало быть, я и должен быть первым читателем.
– Ладно. Только, чур, не подглядывать, а только когда я разрешу, договорились?
Я быстро вымыла посуду, уложила продукты в холодильник. Выходя из кухни, виновато сказала:
– Я пойду, а? – приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку с отросшей за день щетиной.
Павел тихо сказал:
– Сто лет уже не видел тебя такой.
Я оглянулась:
– Какой?
– Ну, сегодня ты похожа на себя, а не на вареную морковку.
Наша дачная жизнь окончательно наладилась.
Несколько раз вечерами захаживал Илья, удивлялся нашему домоседству. Они с Павлом устраивались в гостиной, то с нардами, то с пивом. С молчаливого согласия Павла, я при их разговорах не присутствовала. Пару раз ловила на себе внимательный, изучающий взгляд Ильи. Кажется, он начал подозревать, что наши с Павлом отношения отнюдь не так однозначны, как ему показалось.
Я просиживала за компьютером большую часть дня и даже ночью, а Павел совершенно не мешал моим занятиям. Когда от экрана начинали болеть глаза, или сюжет начинал пробуксовывать, я гуляла, причем пару раз Павел сопровождал меня. Или принималась готовить, он при этом устраивался в кухне, уверяя, что на меня очень приятно смотреть, когда я вожусь у плиты.
– Совместный труд, для моей пользы, объединяет! – уверял он меня, и я смеялась.
Иногда он устраивался с книгой в кабинете на диване, но на меня не смотрел (я специально проверяла!) и никак не мешал.
Кроме того, выяснилось, что у него можно узнать массу полезных вещей.
Например, мне понадобилось по-быстрому испортить машину, в которой герои возвращаются домой. Павел внимательно расспросил меня, выяснил, что дело происходит в горах, и посоветовал подрезать тормозные шланги:
– Понимаешь, ночью, да еще в горах, это именно то, что нужно.
А однажды мне понадобилось узнать его мнение по поводу марки автомобиля, который моя героиня должна получить в виде премии. Павел дотошно выяснил у меня, что действие происходит в довольно большом городе, что героиня не приходится любовницей своему начальнику, что ей двадцать пять лет, – и уверенно назвал Шкоду Фабиа и Ниссан Микра, на мой выбор. Я собиралась премировать героиню 525-й БМВ, на что Павел категорически ответил:
– Только если она – любовница своего шефа, или он имеет на нее виды.
Я, хоть и слегка обиделась за свою героиню, но в виде премии послушно вручила ей Шкоду.
Сложности возникли у меня и при изображении любовных сцен. Я мрачно подумала про себя, что нечего обижаться, вареная морковка и есть вареная морковка. Пара попыток описать страстную сцену закончилась тем, что я твердо решила: обойдемся без них. Тут я советов у Павла, по понятной причине, не спрашивала.
Все когда-нибудь кончается.
Павел помог мне донести сумку до лифта, я нажала кнопку и махнула рукой, хотела напоследок поблагодарить его, но дверь лифта закрылась.
Он смотрел мне вслед со странным выражением лица.
Квартира хранила следы моих поспешных сборов. В углу гостиной сверкала елочка, я пожала ее лапу и обнаружила на ладони несколько хвоинок.
Я торопливо рассовала вещи по местам, на ходу включила компьютер.
Прошла в кухню, сделала себе огромную чашку чаю с лимоном (отрезала неприлично толстым ломтем, ну, да ведь никто не видит!) и вернулась к компьютеру.
В тишине квартиры мне хорошо думалось.
Часов в двенадцать я отключила компьютер, пошла в душ. Мне на глаза попался телефон, и я с удивлением поняла, что за весь вечер даже не вспомнила о нем.
Утро первого рабочего дня, как всегда после праздников, прошло сумбурно.
Осмоловский еще не вернулся из поездки, и все ходили из кабинета в кабинет, обмениваясь каникулярными впечатлениями и продолжая праздничное ничегонеделание.
Павел появился на несколько минут, забрал какие-то документы и отбыл в банк.
Зато ближе к обеду появились Алена с Ленкой. Мы пошли перекусить в любимую кафешку.
Хорошо, что у них было столько новостей! В общем, я получила передышку.
Мы набросились на Алену с расспросами, и она рассказала, что родители Антона ей очень понравились, приняли их замечательно, и, самое главное, она торжествующе показала руку: на тоненьком пальчике сверкал бриллиант.
– Решили, что свадьбу назначим на конец апреля.
Мы так завопили, что посетители кафе с тревогой оглянулись, но, увидев, как мы бросились на Алену с поцелуями и объятиями, успокоились и заулыбались.
Помешивая кофе, я спросила:
– Ленка, а как там твой Таиланд? Готовиться нам к еще одной свадьбе, или нет?
Обычно не лезущая за словом в карман Ленка неожиданно притихла. Она подняла на меня глаза:
– Знаешь, мне с тобой надо поговорить. Кажется, серьезно. Я там встретила Осмоловского с Владой. Представь, они поселились в бунгало для новобрачных!
Я опустила голову:
– Я прошу тебя, ничего мне не рассказывай.
Обе подруги переглянулись, и Лена спросила:
– Ты так и просидела все праздники одна?
Я вздохнула. Врать не хотелось, а правду рассказать было затруднительно.
– Павел забрал меня с собой на дачу.
Ленка недоверчиво спросила меня:
– Так у тебя роман с Павлом, что ли?
Алена внимательно на меня посмотрела и хмуро ей пояснила:
– Ты ее не знаешь, что ли? Она – стойкий оловянный солдатик…
Ленка перебила:
– Я знаю Павла. Неужто не уговорил? Гелька, ты – святая!
Алена все так же хмуро прокомментировала:
– Не святая, а просто дура.
Перерыв подходил к концу, так что им не удалось вытянуть из меня никаких подробностей.
Мы вернулись в контору, и я поднялась к себе.
Несмотря на то, что день уже начал прибавляться, темнело рано, и я вскоре включила освещение.
Устроилась за компьютером, увлеклась работой. Услышав звук открывающейся двери, я решила, что это Павел.
Знакомый смешок застал меня врасплох. В дверях стоял Виктор, и, невзирая на все наши договоренности и намерения, я бросилась к нему.
Кажется, он тоже соскучился, потому что гладил мои волосы, жадно целовал меня, прижимаясь сухими нетерпеливыми губами, и неизвестно, до чего мы дошли бы, но в этот момент на мой компьютер пришло сообщение, и он мелодично звякнул. Я пришла в себя и отстранила его руки, прижалась лицом к груди. Дрожащей рукой он взял мою ладонь и молча поцеловал пальцы.
Я отстранилась. Успокаивая дыхание, отошла к компьютеру и засмеялась. Это было сообщение от Ленки: «Пляши!»
Виктор тоже прочитал его, хмыкнул.
Он подошел ко мне сзади, наклонился и поцеловал в шею. Я закинула голову и хрипло попросила:
– Виктор, подожди, не надо!
Он отпустил меня, но не отошел. Глухо попросил:
– Поедем?
Я кивнула.
– Только предупрежу Павла.
– Не надо никого предупреждать, поедем и все. Если будет надо, я сам с ним объяснюсь.
Когда через полчаса я влетела, запыхавшись, в нашу квартиру, Виктор уже ждал меня.
– Тебя не было так долго, я даже решил, что ты передумала ехать!
Я счастливо засмеялась, и, кокетливо увертываясь от его поцелуев, сказала:
– Как назло, не могла поймать такси!
Виктор вышел из душа, лег на покрывало рядом.