Лана Балашина
Дурочка с маком
Предисловие
Этот роман написался неожиданно быстро – за сорок дней. В нем я немного приоткрываю секреты своей писательской кухни и раскрываю трудности, с которыми сталкиваюсь.
В детстве мне очень нравилась игрушка – калейдоскоп. Чуть повернешь – и внутри возникают замечательно сказочные картины! Я подолгу любовалась на их праздничную яркость. Однажды я не удержалась, и разломала его… Внутри была горстка ничем не примечательных стекляшек и цветных осколков.
Почему-то жизненные события мне представляются такими невзрачными стекляшками, но если добавить немного зеркал, подключить воображение, посмотреть на свет и чуть повернуть… Правда, здорово?
ДУРОЧКА С МАКОМ
Глупую до невозможности девочку посыпать маком и пообещать ей все, что захочет.
Съесть счастливую.
Г.Остер «Книга о вкусной и здоровой пище людоеда»
Часть первая
Весна в этом году просто сумасшедшая. Еще только середина марта, а все сияет, тротуары уже совсем сухие, и почки на деревьях набухли. Жалко, что у меня нет дачи: очень хочется услышать запах нагретой солнцем садовой земли, увидеть пробивающуюся травку, и тогда можно поверить, что зима, в самом деле, закончилась.
Про дачу – это я так, к слову. Какая уж из меня садовница? Я – типичная горожанка, да еще в четвертом поколении. Впрочем, может быть, скоро дача будет мне весьма кстати…
Попрошу Виктора, может, он выберет время, и мы поедем вместе куда-нибудь на природу. Я мечтательно прищурилась: ужасно люблю с ним ездить за город. Там нас никто не знает, и можно не притворяться и не делать вид, что мы – посторонние.
Завтра исполняется ровно год, как мы с ним познакомились.
По совету своей однокурсницы, получив свой честно заработанный красный диплом, я пришла в офис страховой компании «Лада». Строгая дама в отделе кадров с уложенной в тяжелый пучок прической придирчиво расспросила меня, а потом неожиданно приветливо улыбнулась. Она сняла трубку телефона и сказала кому-то:
– Лена, больше никого не присылайте, кажется, мы нашли то, что нужно. – Она поднялась в полный рост, оказавшись даже выше моих ста семидесяти сантиметров, и сделала приглашающий жест: – Пойдемте, я представлю вас управляющему.
Мы поднялись с ней в приемную, поражавшую взгляд строгой простотой, которая дорогого стоила. Я потихоньку огляделась, придавленная величием. Все вокруг отдавало респектабельностью и надежностью На вопросительный взгляд дамы секретарь кивнула, и передо мной распахнулась дверь (черт, так и хочется сказать, в чертоги!) в кабинет, который не уступал приемной.
От волнения я не сразу заметила хозяина кабинета. Я встретилась с ним взглядом и поняла, что он уже некоторое время довольно бесцеремонно рассматривает меня. Я смутилась.
Он был не слишком молод, явно за сорок, но у него были голубые насмешливые глаза, явно немосковский загар, который оттеняла белоснежная рубашка, белоснежная улыбка. Я с отчаянием подумала, что пропала!
В рекомендациях, которых я начиталась в Интернете, говорилось, что при первом знакомстве с потенциальным работодателем следует сказать что-нибудь умное. Я не могла сказать ничего, ни умного, ни глупого, только таращилась исподтишка на его запонки, переливавшиеся белым огнем (неужели бриллианты?), на ухоженные руки.
Слава богу, от меня и не требовалось ничего говорить!
Видимо, он знал, какое впечатление производит на девушек, потому что внимательно выслушал мою спутницу, но насмешливые искорки из его глаз не исчезли, их даже стало больше.
Он кивнул:
– Хорошо, я поручаю вам, Ирина Тимофеевна, ввести нашего нового экономиста в курс дел и ознакомить с перечнем обязанностей, до тех пор, пока вернется мой заместитель, который будет ее непосредственным начальником. – Видимо, пытаясь дать мне возможность прийти в себя, он пояснил: – Павел Андреевич укатил в Альпы, раскатывает там на горных склонах. Он воображает, что у него это здорово получается. Впрочем, местные жители его наверняка принимают за снежного человека. Во всяком случае, я заметил, что после его пребывания в Альпах в прессе учащаются сообщения о встрече с йети.
Они с Ириной Тимофеевной засмеялись.
Ободренная его тоном, я подняла на него глаза:
– Может быть, имеет смысл дождаться его возвращения? Вдруг он сам захочет со мной побеседовать?
Управляющий весело, по-мальчишески хмыкнул:
– Еще бы! Конечно, захочет. Думаю, вы с ним поладите.
Тут я с ужасом поняла, что краснею. О, господи, только этого не хватало! Кажется, он принимает меня за сексуально озабоченную идиотку, или за девицу, которая делает карьеру в чужих постелях!
Ирина Тимофеевна была неплохим физиономистом. Она неодобрительно посмотрела на управляющего и сказала ему с интонациями кота Матроскина:
– Виктор Иосифович, я вас попрошу молодых девушек не пугать! Пойдемте, милая.
Телефон на столе ожил, и я с облегчением поняла, что аудиенция, наконец, закончена.
На ослабевших ногах я вышла в приемную.
Секретарь спросила мою спутницу:
– Ну, как?
Та кивнула:
– Знакомься, наш новый экономист, Громова Ангелина Сергеевна.
Я улыбнулась:
– Можно просто Геля.
– А я здесь секретарем работаю, можешь меня звать Леной. – Она улыбнулась мне: – Ты приходи в обед, пойдем в кафешку, тут есть рядом, я тебе обо всех наших делах расскажу. Как тебе наш начальник?
Я неопределенно пожала плечами.
Лена засмеялась:
– Да ладно тебе! У нас все на него западают, сразу и надолго. Ты, я смотрю, еще ничего. А обычно я тут чаем и кофе всех отпаиваю, а которые послабее, тем и валерианку капаю, пока они в себя не придут. Во обаяние у мужика! Бронебойное!
Ирина Тимофеевна засмеялась:
– Геля, вы ее не особо слушайте! Виктор Иосифович давно и прочно женат, и не стоит принимать некоторые его слова…
Я торопливо замотала головой:
– Я не принимаю, честное слово!
Обе недоверчиво на меня посмотрели, но промолчали.
Комната, в которой меня устроили, была обставлена хотя и не с той роскошью, как приемная и кабинет управляющего, но тоже очень достойно.
Здесь стояли два больших стола, один – с компьютером, а на втором в полном беспорядке громоздились папки, пачки газет и какие-то бумаги. Вторая дверь вела в смежный кабинет.
А самое главное – здесь было огромное окно, выходившее в тихий московский переулок. Впрочем, через стеклопакет не проникало ни одного звука, в комнате было тепло и пахло чуть-чуть сигаретами и кофе, чуть-чуть каким-то приятным парфюмом. Через дорогу располагался красивый трехэтажный особняк, перед которым росли большие деревья, кажется, липы, и я подумала, что мне здесь нравится.
Я просидела целый час, добросовестно изучая папки и инструкции, заботливо оставленные мне Ириной Тимофеевной, и уже начала было позевывать.
Неожиданно дверь открылась, и влетело совершенно невозможное существо: короткая стрижка рваными прядями, полное отсутствие груди, пиджак, узкие джинсы и тяжеленные ботинки. Существо неожиданно низким голосом заискивающе спросило:
– Павел Андреевич здесь?
– Нет, он еще в отпуске.
Существо рухнуло в кресло:
– Убит, убит, ничего не вижу, одни свиные рыла вместо лиц!
Я засмеялась:
– У вас что, ревизия? Вы кто?
Кажется, все-таки это девушка, уж больно чистое лицо.
Я предложила:
– Тут в шкафу есть чашки и чайник, можно выпить кофе. И заодно, если вы мне все расскажете толком, может, я чем-то смогу помочь.
Пока я доставала чашки, мы познакомились. Алена, так звали мою новую знакомую, пришла с договором, в котором нужно было кое-что изменить. Алена сказала, что если через полчаса этот договор не будет лежать на столе у ее начальника, ей, Алене, не жить. Он и так ее терпеть не может, и сто раз грозился уволить. Если бы не заступничество душки Осмоловского, ей бы конец. Она уверяла, что черновик договора был в компьютере у моей предшественницы, скоропостижно выскочившей замуж за гражданина Бельгии и уже отряхнувшей прах родины с ног.
Я включила компьютер, совместными усилиями мы нашли нужный документ. Алена даже взвизгнула от радости. Мы управились даже быстрее, чем за полчаса, и она схватила распечатанные листы, поцеловала меня куда-то в ухо и умчалась, крикнув на ходу:
– Спасибо! С меня конфеты!
Вот смешная!
Почти сразу после ее ухода явился унылый очкарик, вместе с которым мы полчаса искали документ, который нашелся в одной из папок с дореволюционными тесемками.
После того, как парень ушел, я оглянулась на заваленный документами стол и вздохнула. Нет, так жить нельзя. Я засучила рукава и принялась разбирать документы.
Через некоторое время ко мне заглянула Лена.
– Ого, ты тут уже обживаешься! – Она огляделась. – Да, Катька была девица довольно безалаберная. Только Павел Андреич ее мог терпеть так долго. И то, он, наверное, больше всех был рад, когда она от нас съехала.
Мыс Леной прогулялись по улице, посидели в кафе. Ленка оказалась общительной девушкой, и я мигом узнала, что у меня будет самый лучший начальник в компании, что коллектив хороший, только в бухгалтерии работают завистливые мымры, что нормальных мужиков мало, а какие есть, все женаты, что она сама не замужем, но не отчаивается. Я хотела ее расспросить об управляющем, но постеснялась: тогда она точно решит, что я в него втюрилась.
Погода тогда была совсем не такая теплая, как сейчас, и от ветра лицо у меня разрумянилось.
Мы с трудом открыли тяжелую входную дверь офиса, но предательский порыв ветра захлопнул ее перед нашим носом. Неожиданно чья-то твердая рука отворила дверь и придержала ее. Я обернулась, чтобы поблагодарить за помощь, и поперхнулась: это был Осмоловский.
Он улыбался и с удовольствием смотрел мне прямо в лицо.
Ленка прервала наши переглядывания:
– Вот, Виктор Иосифович, знакомлю Гелю с нашим бытом. В кафешку ходили, ту, что за углом.
Он, наконец, отпустил меня взглядом:
– Это хорошо. – Виктор Иосифович шагнул в сторону, но оглянулся, и, помедлив, сказал: – Красивое имя.
Кто-то тронул его за плечо, и он пошел наверх, высокий, страшно красивый и стильный в своем развевающемся длинном пальто, на ходу стягивая шарф. Впрочем, у самой лестницы он оглянулся и нашел меня взглядом, слегка кивнув.
Я надеялась, что Ленка этого не заметила, но, увидев выражение ее лица, поняла, что надежда была напрасной.
Она восторженно выдохнула:
– Йес, ты его все-таки сделала! – Она оглядела меня и засомневалась:– Ты скажи, чего мужикам надо? Нет, конечно, ты – девчонка, что надо, и фигурка, и мордочка, но только его такие феи очаровать пытались, знаешь, рост 180 и бюст пятый номер, но он твердо держался. Правило у него такое – на работе – ни-ни. А тут прямо растаял. Как он это сказал? Красивое имя? Ты радуйся, что только я это слышала, я в таких делах кремень. А вот если об этом узнают наши мымры из бухгалтерии… Мигом донесут Ладе.
– Какой Ладе? – удивилась я.
– Ну, Владиславе Николаевне. Это жена моего босса, а по совместительству – одна из владелиц фирмы. Ее папаша оставил ей наследство. Правда, поженились они раньше. Была там какая-то история. Ирина Тимофеевна, она у нас на фирме с первого дня работает, еще при родителе Владиславы, как-то проговорилась, что мой шеф был женат, когда к нам пришел. У него и дочь взрослая есть, от первого брака. Но кто ж от таких денег откажется?
Я молчала, и Ленка, решив, что мне это не слишком интересно, пробормотала:
– Впрочем, сама увидишь: она нас частенько балует визитами. Ладно, я побегу, а то вдруг ему что понадобится, а меня нет на месте.
Часа два после обеда я возилась с папками.
Заглянувшая ко мне Алена присвистнула:
– Ого! Ну и беспорядок у Катьки в шкафах был.
Пока я доставала чашки, она куда-то отлучилась и возвратилась не одна: хмурый высокий парень втащил огромную коробку всяких канцелярских прибамбасов: папки всех видов, степлеры, органайзеры, держатели для документов и еще всякая мелочевка.
– А то ты у нас пока никого не знаешь, – пояснила Алена свое волшебное появление. – Кстати, знакомься: мой брат, его зовут Валера, он у нас верховный главнокомандующий по компьютерам.
Валера кивнул, и, пока мы возились с кофейником, посмотрел мой компьютер. Удовлетворенно вздохнул:
– Все в порядке. Я за этим сам всегда слежу. Так что, если понадоблюсь, звони.
Он не отказался от кофе, и мы пересели за теперь уже свободный стол. Я открыла коробку конфет, принесенную Аленой, и мы с удовольствием угостились.
Впрочем, в кармане Валеры запищал телефон, и он, сокрушенно вздохнув, умчался, напоследок слопав еще одну конфету.
– Мне нужен ваш завхоз, или не знаю, как это называется. Где его можно найти?
Алена засмеялась:
– У нас целая хозяйственная служба. А ты чего хотела-то?
Я показала на кофейный агрегат в углу:
– Не работает. В принтере нужно сменить картридж и ксерокс надо заправить. Розетка вываливается, смотреть страшно, не то, что пользоваться.
Алена кивнула:
– Вот кофе допьем, и спустимся к ним. А насчет принтера и ксерокса Валерке скажу, пусть пришлет своих охламонов.
Когда мы вернулись к кабинету, около него мялся давешний молодой человек из юридического отдела. Алена дипломатично проговорила:
– Ну, вы тут работайте, а я потом загляну.
Прослышав, что наш кабинет открыт, пришли две девицы из бухгалтерии. Они неодобрительно посмотрели на беспорядок в кабинете, и я смутилась. Мы не нашли папку с договорами, которую, якобы, мой начальник у них брал на время. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что они просто хотели на меня посмотреть. Кажется, Лена права, действительно мымры.
В общем, уборкой мне заняться не пришлось.
Домой я брела, на ходу пережевывая впечатления дня.
В универсаме купила свежий темный хлеб, сухую колбасу и сыр, овощи для салата.
Дома, поужинав и забравшись с ногами в любимое кресло, я твердо решила, что, если я не полная дура, собираюсь работать и зарабатывать себе на жизнь, следует немедленно выкинуть из головы мысли о хозяине компании. Впрочем, это гораздо легче оказалось на словах. Мысли мои невольно возвращались к нему. Уже ложась спать, я зажмурилась, вспомнив насмешливый взгляд его синих глаз. Я рассердилась на себя всерьез, и решила, что дам ему отпор при первой попытке сблизиться.
Следующие две недели усыпили мою бдительность, никакого отпора никому давать не понадобилось: с Виктором Иосифовичем я вообще не встречалась, а работой меня завалили так, что головы не поднять.
В кабинете я навела порядок, наклеила этикетки и расставила папки, сменила прошлогодний календарь на стене, вынесла в архив с помощью Валеры коробки со старыми документами.
Я попросила соседа, и он помог привезти из дома цветочные горшки и мою любимую пальму, и кабинет мне сразу стал нравится по-настоящему. Пальму мы когда-то купили с сестрой, и за эти годы она стала настоящей красавицей. Я принесла диски со своими любимыми записями, поставила на стол фотографию племянника Димки, за которым я ужасно скучаю, и зажила.
Изредка забегали Алена и Ленка, мы выпивали по чашечке кофе. Электрик проникся моими проблемами и починил наш агрегат, так что кофе теперь получался первоклассный, почти как в моей любимой «Шоколаднице».
Девчонки неодобрительно смотрели на моих посетителей:
– Ну чего ты так упираешься? Тем более, начальника нет. Пошли ты их, куда подальше! Приедет Павел Андреич, тогда пусть и приходят.
Я резонно возразила:
– Алена, тебе самой тогда как влетело бы, если бы мы не нашли договор? Нет, уж, я как-нибудь и сама справлюсь.
Выходные я, в отличие от других, не люблю. По субботам я занимаюсь уборкой, стиркой, глажкой, – в общем, любимыми женскими делами. А в воскресенье хожу за покупками, гуляю, читаю, смотрю телевизор.
Шесть лет назад, когда я заканчивала школу, умерла мама, и мы с сестрой остались одни. Таня на восемь лет старше меня, а мама давно болела, так что ей, конечно, досталось. Впрочем, со мной особых проблем у нее не было: училась я хорошо, всегда старалась помочь ей с домашней работой, так что жили мы дружно.
Сестра работала в журнале «Мужской клуб». Это рекламное издание, всякие дорогие марки часов, харизматические мотоциклы и авто, глянцевые фотографии мужиков с брутальной щетиной, клубная жизнь, – в общем, всего понемножку. Татьяна там пописывала статьи. Там же она и познакомилась со своим будущим мужем, заказавшим у них какие-то рекламные материалы.
Она уже три года живет в Америке, мы с Алексом, ее мужем, едва уговорили ее, что я достаточно взрослая и могу пожить одна. У родителей Алекса там большое семейное дело, отцу нужна его помощь, и я сказала Татьяне, что она не должна быть такой эгоисткой и держать парня в России.
В прошлом году я к ним ездила на все лето, и мне очень понравились родители Алекса. Они все – американцы русского происхождения. Теперь в моей электронной почте есть письма на корявом русском языке от Дэна, приятеля Алекса, который был очень огорчен моим отъездом. Он пишет мне на русском, а я ему – на английском. Мы оба довольны, так как каждый имеет практику в иностранном языке.
За Татьяну я очень рада. На новом месте она не потерялась, сейчас работает редактором какого-то раскрученного русскоязычного литературного сайта, в курсе всех наших книжных новинок. Иногда я именно от нее слышу, к своему стыду, новые имена в российской литературе. В свое время с ее подачи я открыла для себя Улицкую, а этим летом она мне рекомендовала почитать Славникову, но увы! То ли у меня литературный вкус приземленный, а только я не осилила пятнадцатистрочные абзацы Славниковой, состоящие из одного предложения. Да и тематика оказалась далека от меня. Так что я дипломатично доложилась Татьяне, что книгу прочитала, а сама по-прежнему по воскресеньям хожу в книжный магазин. Там меня хорошо знают в отделе детективной литературы, и всегда оставляют новинки.
В понедельник утром шел дождь со снегом, ветер противно забирался под полы моей короткой шубейки, бросал в лицо горсти холодных брызг.
Я пробежала два квартала от метро и бегом поднялась по лестнице.
Едва успела повесить шубку на плечики, как появился Антон Дарминов, из юридической службы. В руках у него была кипа папок и коробка конфет, которую он вручил мне. Он подсел к столу, и мы вплотную занялись редакцией документа.
Появившаяся Алена включила кофейную машину и неодобрительно посмотрела на Антона, чей стул стоял слишком близко от моего кресла.
Не стесняясь его присутствием, она громко сказала:
– Геля, ты учти, что Антон у нас – известный бабник. От любви к нему у нас, что ни месяц, кто-нибудь попадает в число пострадавших.
Дарминов нахмурил брови на красивом мужественном лице:
– Алена Игоревна, надеюсь, себя вы к ним не причисляете?
Алена фыркнула прямо в чашку с кофе.
– Еще чего! Попробовал бы ты подкатиться.
Антон засмеялся:
– Ага, дурак я, что ли? Я еще не забыл, как ты меня тогда в ресторане отшила.
Алена холодно на него посмотрела и сказала:
– И правильно, что отшила. Ты ж тогда посмеяться хотел, или зачем я тебе понадобилась? Для полноты коллекции?
Антон хмуро удивился:
– Почему посмеяться? Я, между прочим, просто хотел отвезти тебя домой.
Не обращая внимания на мои гримасы, Алена сердито спросила:
– А с чего ты это придумал, ну, что меня отвезти некому? Я с Валеркой приехала, с ним и уехала, а провожатые мне ни к чему. Нет, точно, ни к чему.
Она допила кофе и сказала:
– Побегу, а то меня уж потеряли. Начальник так и бдит, куда и зачем я пошла.
Она вышла из комнаты независимой походкой.
Я посмотрела на расстроенное лицо Антона и сказала:
– Ты извини, не знаю, что на нее нашло. Обычно она так на людей не бросается.
Антон с горечью сказал:
– Так то на людей. Меня она, видно, за человека не считает.
Я уловила в его голосе странные интонации, и посмотрела ему в глаза.
Он кивнул:
– Знаешь, я, как пришел сюда на работу, вел себя, как полный кретин. Изображал Казанову. Помню, даже поспорили как-то, у кого за месяц девчонок больше будет.
Я не удержалась и спросила:
– Ну, и кто же выиграл?
Антон махнул рукой и опустил голову.
– Ты не думай, я не потому, что она меня отшила. Я ее, если честно, и не замечал раньше. А накануне этой вечеринки, ну, когда мы в ресторане вместе оказались, я с приятелем случайно на концерт авторской песни попал. Алена песни пишет, на свои стихи, и сама исполняет. Ну, в общем, услышал я, как она поет, и переклинило меня. И, самое главное, что я для нее – просто орангутанг какой-то, она даже поговорить со мной не хочет. Да ты сама видела.
Я тихо сказала:
– Хочешь, я попробую это ей рассказать? Ну, то, что ты ее видел на концерте?
Он испугался:
– Не надо, что ты! Она это от всех скрывает, а тут выяснится, что я сам ее подслушал, и тебе еще растрепал.
Я пожала плечами:
– Тогда могу тебе посоветовать только одно: терпение и такт. Или вот что: ты должен совершить героический поступок, даже подвиг. И посвятить его ей.
Он недоверчиво посмотрел на меня:
– Ты издеваешься?
Я помотала головой.
– Понимаешь, судя по страстности, с которой она на тебя нападала, Алена совсем не так равнодушна к тебе.
– Еще бы! Она меня терпеть не может!
Я спокойно возразила:
– А это неправда. Подумай сам, и ты поймешь, что я права.
Он вздохнул и сказал:
– Ладно, давай делом заниматься.
Через некоторое время я почувствовала смутное беспокойство, оторвалась от экрана и увидела, что за столом в смежной комнате с удобством устроился молодой светловолосый мужчина. Он с любопытством наблюдал за тем, как мы с Антоном работаем.
Теперь мы уже оба подняли головы, и Антон невольно отодвинулся от меня. Я покраснела.
– Павел Андреевич? – спросила я.
Он засмеялся.
– Не хотелось вас отвлекать. Как-то представляется, что рабочий процесс вас увлекает не на шутку. – Легко поднявшись, он подошел к нам и наклонился над столом, протянув мне огромную ручищу: – Шамрай, Павел. С Антоном я знаком, а вот с вами еще нет, милая девушка. Как вам удалось догадаться, что это именно я?
– У вас загар свежий. В Москве-то солнца еще толком нет. – Я приподнялась и пожала его руку: – Ангелина Громова.
Он приподнял брови:
– О как! Ангелочков у нас еще не было.
Я покосилась на него и попросила:
– Если можно, называйте меня Гелей. Я привыкла, дома меня всегда так зовут.
Павел Андреевич кивнул:
– И в самом деле, без церемоний – оно как-то лучше. – Он повертел головой и, неожиданно перейдя на «ты», кивнул на шкафы: – Это ты тут порядки навела? Молодец!
Я спросила:
– Может быть, сварить кофе?
Он уселся на широкий подоконник и кивнул:
– Кофе – это вообще здорово. Мне без сахара.
Пока я возилась с чашками, он довольно бесцеремонно сказал Антону:
– Шустрые у вас в юридической службе ребята работают. Небось, уже на вечер куда-нибудь пригласил девушку?
Парень улыбнулся:
– А вот и нет. Даже и не пробовал.
– Что так? – неподдельно изумился мой начальник.
Антон пожал плечами, а я сердито заметила:
– Может быть, хотя бы дождетесь, когда я выйду?
Павел Андреевич отхлебнул кофе и довольно сощурился:
– Ты и машинку починила? Кажется, мы сработаемся.
Я засмеялась:
– Я еще и крестиком вышивать умею. – Вынула из шкафа вазочку с домашней выпечкой, Алена ее обожает. – Печенье будете? Сама готовила.
От печенья начальник отказался, на что Антон резонно заметил:
– А вот это зря. Не знаю, как там с вышиванием, а печет Геля потрясающе.
Мы с ним вернулись к договору, а Павел Андреевич уселся за свой стол.
Через некоторое время он спросил:
– А кто это кроссворд заполнил?
Я подняла голову:
– Мы с Аленой вчера на перерыве разгадывали. А что, нельзя?
Он хмыкнул:
– Да нет, отчего же. Не знал, что в наших широтах водятся молодые интеллектуалки. Но рад, откровенно рад за нашу молодежь.
Мы с Антоном закончили работу, и он ушел. От двери он мне ободряюще улыбнулся, и, пользуясь тем, что Павлу Андреевичу его не видно, кивнул в его сторону и показал большой палец.
Я подняла голову.
Павел Андреевич внимательно изучал меня.
– Расскажи-ка о себе, – попросил он.
– Что вас интересует?
– Все. Мне с тобой работать придется, значит, нужно лучше узнать друг друга. Ну, что любишь, что не любишь, как раньше жила.
Я наморщила лоб.
– Даже не знаю, с чего начать. Жила с мамой и сестрой, училась в школе, потом в институте. Закончила с красным дипломом. Мама умерла, и я, чтобы помочь сестре, подрабатывала в юридической конторе, так что практика, пусть и небольшая, у меня есть. Не замужем, после отъезда сестры живу одна. Впрочем, не совсем: мне остались две большие комнаты в центре, но квартира коммунальная, и мы в ней живем с соседкой, Кларой Ильиничной. Она за мной присматривает. Что еще? Люблю читать, читаю много и все подряд, но особенно уважаю детективы. Люблю стихи, только хорошие. Люблю готовить. Раньше с сестрой вечно выискивали новые рецепты, а теперь переписываемся по Интернету, типа виртуальной кухни получается. Не люблю, когда обманывают, даже из лучших побуждений. Еще не люблю, когда в квартире холодно, хочется сразу залезть под плед, закутаться с носом, и спать. Не люблю, когда что-то не получается. Не люблю, когда громко. Не умею сразу переходить на ты.
Про дачу – это я так, к слову. Какая уж из меня садовница? Я – типичная горожанка, да еще в четвертом поколении. Впрочем, может быть, скоро дача будет мне весьма кстати…
Попрошу Виктора, может, он выберет время, и мы поедем вместе куда-нибудь на природу. Я мечтательно прищурилась: ужасно люблю с ним ездить за город. Там нас никто не знает, и можно не притворяться и не делать вид, что мы – посторонние.
Завтра исполняется ровно год, как мы с ним познакомились.
По совету своей однокурсницы, получив свой честно заработанный красный диплом, я пришла в офис страховой компании «Лада». Строгая дама в отделе кадров с уложенной в тяжелый пучок прической придирчиво расспросила меня, а потом неожиданно приветливо улыбнулась. Она сняла трубку телефона и сказала кому-то:
– Лена, больше никого не присылайте, кажется, мы нашли то, что нужно. – Она поднялась в полный рост, оказавшись даже выше моих ста семидесяти сантиметров, и сделала приглашающий жест: – Пойдемте, я представлю вас управляющему.
Мы поднялись с ней в приемную, поражавшую взгляд строгой простотой, которая дорогого стоила. Я потихоньку огляделась, придавленная величием. Все вокруг отдавало респектабельностью и надежностью На вопросительный взгляд дамы секретарь кивнула, и передо мной распахнулась дверь (черт, так и хочется сказать, в чертоги!) в кабинет, который не уступал приемной.
От волнения я не сразу заметила хозяина кабинета. Я встретилась с ним взглядом и поняла, что он уже некоторое время довольно бесцеремонно рассматривает меня. Я смутилась.
Он был не слишком молод, явно за сорок, но у него были голубые насмешливые глаза, явно немосковский загар, который оттеняла белоснежная рубашка, белоснежная улыбка. Я с отчаянием подумала, что пропала!
В рекомендациях, которых я начиталась в Интернете, говорилось, что при первом знакомстве с потенциальным работодателем следует сказать что-нибудь умное. Я не могла сказать ничего, ни умного, ни глупого, только таращилась исподтишка на его запонки, переливавшиеся белым огнем (неужели бриллианты?), на ухоженные руки.
Слава богу, от меня и не требовалось ничего говорить!
Видимо, он знал, какое впечатление производит на девушек, потому что внимательно выслушал мою спутницу, но насмешливые искорки из его глаз не исчезли, их даже стало больше.
Он кивнул:
– Хорошо, я поручаю вам, Ирина Тимофеевна, ввести нашего нового экономиста в курс дел и ознакомить с перечнем обязанностей, до тех пор, пока вернется мой заместитель, который будет ее непосредственным начальником. – Видимо, пытаясь дать мне возможность прийти в себя, он пояснил: – Павел Андреевич укатил в Альпы, раскатывает там на горных склонах. Он воображает, что у него это здорово получается. Впрочем, местные жители его наверняка принимают за снежного человека. Во всяком случае, я заметил, что после его пребывания в Альпах в прессе учащаются сообщения о встрече с йети.
Они с Ириной Тимофеевной засмеялись.
Ободренная его тоном, я подняла на него глаза:
– Может быть, имеет смысл дождаться его возвращения? Вдруг он сам захочет со мной побеседовать?
Управляющий весело, по-мальчишески хмыкнул:
– Еще бы! Конечно, захочет. Думаю, вы с ним поладите.
Тут я с ужасом поняла, что краснею. О, господи, только этого не хватало! Кажется, он принимает меня за сексуально озабоченную идиотку, или за девицу, которая делает карьеру в чужих постелях!
Ирина Тимофеевна была неплохим физиономистом. Она неодобрительно посмотрела на управляющего и сказала ему с интонациями кота Матроскина:
– Виктор Иосифович, я вас попрошу молодых девушек не пугать! Пойдемте, милая.
Телефон на столе ожил, и я с облегчением поняла, что аудиенция, наконец, закончена.
На ослабевших ногах я вышла в приемную.
Секретарь спросила мою спутницу:
– Ну, как?
Та кивнула:
– Знакомься, наш новый экономист, Громова Ангелина Сергеевна.
Я улыбнулась:
– Можно просто Геля.
– А я здесь секретарем работаю, можешь меня звать Леной. – Она улыбнулась мне: – Ты приходи в обед, пойдем в кафешку, тут есть рядом, я тебе обо всех наших делах расскажу. Как тебе наш начальник?
Я неопределенно пожала плечами.
Лена засмеялась:
– Да ладно тебе! У нас все на него западают, сразу и надолго. Ты, я смотрю, еще ничего. А обычно я тут чаем и кофе всех отпаиваю, а которые послабее, тем и валерианку капаю, пока они в себя не придут. Во обаяние у мужика! Бронебойное!
Ирина Тимофеевна засмеялась:
– Геля, вы ее не особо слушайте! Виктор Иосифович давно и прочно женат, и не стоит принимать некоторые его слова…
Я торопливо замотала головой:
– Я не принимаю, честное слово!
Обе недоверчиво на меня посмотрели, но промолчали.
Комната, в которой меня устроили, была обставлена хотя и не с той роскошью, как приемная и кабинет управляющего, но тоже очень достойно.
Здесь стояли два больших стола, один – с компьютером, а на втором в полном беспорядке громоздились папки, пачки газет и какие-то бумаги. Вторая дверь вела в смежный кабинет.
А самое главное – здесь было огромное окно, выходившее в тихий московский переулок. Впрочем, через стеклопакет не проникало ни одного звука, в комнате было тепло и пахло чуть-чуть сигаретами и кофе, чуть-чуть каким-то приятным парфюмом. Через дорогу располагался красивый трехэтажный особняк, перед которым росли большие деревья, кажется, липы, и я подумала, что мне здесь нравится.
Я просидела целый час, добросовестно изучая папки и инструкции, заботливо оставленные мне Ириной Тимофеевной, и уже начала было позевывать.
Неожиданно дверь открылась, и влетело совершенно невозможное существо: короткая стрижка рваными прядями, полное отсутствие груди, пиджак, узкие джинсы и тяжеленные ботинки. Существо неожиданно низким голосом заискивающе спросило:
– Павел Андреевич здесь?
– Нет, он еще в отпуске.
Существо рухнуло в кресло:
– Убит, убит, ничего не вижу, одни свиные рыла вместо лиц!
Я засмеялась:
– У вас что, ревизия? Вы кто?
Кажется, все-таки это девушка, уж больно чистое лицо.
Я предложила:
– Тут в шкафу есть чашки и чайник, можно выпить кофе. И заодно, если вы мне все расскажете толком, может, я чем-то смогу помочь.
Пока я доставала чашки, мы познакомились. Алена, так звали мою новую знакомую, пришла с договором, в котором нужно было кое-что изменить. Алена сказала, что если через полчаса этот договор не будет лежать на столе у ее начальника, ей, Алене, не жить. Он и так ее терпеть не может, и сто раз грозился уволить. Если бы не заступничество душки Осмоловского, ей бы конец. Она уверяла, что черновик договора был в компьютере у моей предшественницы, скоропостижно выскочившей замуж за гражданина Бельгии и уже отряхнувшей прах родины с ног.
Я включила компьютер, совместными усилиями мы нашли нужный документ. Алена даже взвизгнула от радости. Мы управились даже быстрее, чем за полчаса, и она схватила распечатанные листы, поцеловала меня куда-то в ухо и умчалась, крикнув на ходу:
– Спасибо! С меня конфеты!
Вот смешная!
Почти сразу после ее ухода явился унылый очкарик, вместе с которым мы полчаса искали документ, который нашелся в одной из папок с дореволюционными тесемками.
После того, как парень ушел, я оглянулась на заваленный документами стол и вздохнула. Нет, так жить нельзя. Я засучила рукава и принялась разбирать документы.
Через некоторое время ко мне заглянула Лена.
– Ого, ты тут уже обживаешься! – Она огляделась. – Да, Катька была девица довольно безалаберная. Только Павел Андреич ее мог терпеть так долго. И то, он, наверное, больше всех был рад, когда она от нас съехала.
Мыс Леной прогулялись по улице, посидели в кафе. Ленка оказалась общительной девушкой, и я мигом узнала, что у меня будет самый лучший начальник в компании, что коллектив хороший, только в бухгалтерии работают завистливые мымры, что нормальных мужиков мало, а какие есть, все женаты, что она сама не замужем, но не отчаивается. Я хотела ее расспросить об управляющем, но постеснялась: тогда она точно решит, что я в него втюрилась.
Погода тогда была совсем не такая теплая, как сейчас, и от ветра лицо у меня разрумянилось.
Мы с трудом открыли тяжелую входную дверь офиса, но предательский порыв ветра захлопнул ее перед нашим носом. Неожиданно чья-то твердая рука отворила дверь и придержала ее. Я обернулась, чтобы поблагодарить за помощь, и поперхнулась: это был Осмоловский.
Он улыбался и с удовольствием смотрел мне прямо в лицо.
Ленка прервала наши переглядывания:
– Вот, Виктор Иосифович, знакомлю Гелю с нашим бытом. В кафешку ходили, ту, что за углом.
Он, наконец, отпустил меня взглядом:
– Это хорошо. – Виктор Иосифович шагнул в сторону, но оглянулся, и, помедлив, сказал: – Красивое имя.
Кто-то тронул его за плечо, и он пошел наверх, высокий, страшно красивый и стильный в своем развевающемся длинном пальто, на ходу стягивая шарф. Впрочем, у самой лестницы он оглянулся и нашел меня взглядом, слегка кивнув.
Я надеялась, что Ленка этого не заметила, но, увидев выражение ее лица, поняла, что надежда была напрасной.
Она восторженно выдохнула:
– Йес, ты его все-таки сделала! – Она оглядела меня и засомневалась:– Ты скажи, чего мужикам надо? Нет, конечно, ты – девчонка, что надо, и фигурка, и мордочка, но только его такие феи очаровать пытались, знаешь, рост 180 и бюст пятый номер, но он твердо держался. Правило у него такое – на работе – ни-ни. А тут прямо растаял. Как он это сказал? Красивое имя? Ты радуйся, что только я это слышала, я в таких делах кремень. А вот если об этом узнают наши мымры из бухгалтерии… Мигом донесут Ладе.
– Какой Ладе? – удивилась я.
– Ну, Владиславе Николаевне. Это жена моего босса, а по совместительству – одна из владелиц фирмы. Ее папаша оставил ей наследство. Правда, поженились они раньше. Была там какая-то история. Ирина Тимофеевна, она у нас на фирме с первого дня работает, еще при родителе Владиславы, как-то проговорилась, что мой шеф был женат, когда к нам пришел. У него и дочь взрослая есть, от первого брака. Но кто ж от таких денег откажется?
Я молчала, и Ленка, решив, что мне это не слишком интересно, пробормотала:
– Впрочем, сама увидишь: она нас частенько балует визитами. Ладно, я побегу, а то вдруг ему что понадобится, а меня нет на месте.
Часа два после обеда я возилась с папками.
Заглянувшая ко мне Алена присвистнула:
– Ого! Ну и беспорядок у Катьки в шкафах был.
Пока я доставала чашки, она куда-то отлучилась и возвратилась не одна: хмурый высокий парень втащил огромную коробку всяких канцелярских прибамбасов: папки всех видов, степлеры, органайзеры, держатели для документов и еще всякая мелочевка.
– А то ты у нас пока никого не знаешь, – пояснила Алена свое волшебное появление. – Кстати, знакомься: мой брат, его зовут Валера, он у нас верховный главнокомандующий по компьютерам.
Валера кивнул, и, пока мы возились с кофейником, посмотрел мой компьютер. Удовлетворенно вздохнул:
– Все в порядке. Я за этим сам всегда слежу. Так что, если понадоблюсь, звони.
Он не отказался от кофе, и мы пересели за теперь уже свободный стол. Я открыла коробку конфет, принесенную Аленой, и мы с удовольствием угостились.
Впрочем, в кармане Валеры запищал телефон, и он, сокрушенно вздохнув, умчался, напоследок слопав еще одну конфету.
– Мне нужен ваш завхоз, или не знаю, как это называется. Где его можно найти?
Алена засмеялась:
– У нас целая хозяйственная служба. А ты чего хотела-то?
Я показала на кофейный агрегат в углу:
– Не работает. В принтере нужно сменить картридж и ксерокс надо заправить. Розетка вываливается, смотреть страшно, не то, что пользоваться.
Алена кивнула:
– Вот кофе допьем, и спустимся к ним. А насчет принтера и ксерокса Валерке скажу, пусть пришлет своих охламонов.
Когда мы вернулись к кабинету, около него мялся давешний молодой человек из юридического отдела. Алена дипломатично проговорила:
– Ну, вы тут работайте, а я потом загляну.
Прослышав, что наш кабинет открыт, пришли две девицы из бухгалтерии. Они неодобрительно посмотрели на беспорядок в кабинете, и я смутилась. Мы не нашли папку с договорами, которую, якобы, мой начальник у них брал на время. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что они просто хотели на меня посмотреть. Кажется, Лена права, действительно мымры.
В общем, уборкой мне заняться не пришлось.
Домой я брела, на ходу пережевывая впечатления дня.
В универсаме купила свежий темный хлеб, сухую колбасу и сыр, овощи для салата.
Дома, поужинав и забравшись с ногами в любимое кресло, я твердо решила, что, если я не полная дура, собираюсь работать и зарабатывать себе на жизнь, следует немедленно выкинуть из головы мысли о хозяине компании. Впрочем, это гораздо легче оказалось на словах. Мысли мои невольно возвращались к нему. Уже ложась спать, я зажмурилась, вспомнив насмешливый взгляд его синих глаз. Я рассердилась на себя всерьез, и решила, что дам ему отпор при первой попытке сблизиться.
Следующие две недели усыпили мою бдительность, никакого отпора никому давать не понадобилось: с Виктором Иосифовичем я вообще не встречалась, а работой меня завалили так, что головы не поднять.
В кабинете я навела порядок, наклеила этикетки и расставила папки, сменила прошлогодний календарь на стене, вынесла в архив с помощью Валеры коробки со старыми документами.
Я попросила соседа, и он помог привезти из дома цветочные горшки и мою любимую пальму, и кабинет мне сразу стал нравится по-настоящему. Пальму мы когда-то купили с сестрой, и за эти годы она стала настоящей красавицей. Я принесла диски со своими любимыми записями, поставила на стол фотографию племянника Димки, за которым я ужасно скучаю, и зажила.
Изредка забегали Алена и Ленка, мы выпивали по чашечке кофе. Электрик проникся моими проблемами и починил наш агрегат, так что кофе теперь получался первоклассный, почти как в моей любимой «Шоколаднице».
Девчонки неодобрительно смотрели на моих посетителей:
– Ну чего ты так упираешься? Тем более, начальника нет. Пошли ты их, куда подальше! Приедет Павел Андреич, тогда пусть и приходят.
Я резонно возразила:
– Алена, тебе самой тогда как влетело бы, если бы мы не нашли договор? Нет, уж, я как-нибудь и сама справлюсь.
Выходные я, в отличие от других, не люблю. По субботам я занимаюсь уборкой, стиркой, глажкой, – в общем, любимыми женскими делами. А в воскресенье хожу за покупками, гуляю, читаю, смотрю телевизор.
Шесть лет назад, когда я заканчивала школу, умерла мама, и мы с сестрой остались одни. Таня на восемь лет старше меня, а мама давно болела, так что ей, конечно, досталось. Впрочем, со мной особых проблем у нее не было: училась я хорошо, всегда старалась помочь ей с домашней работой, так что жили мы дружно.
Сестра работала в журнале «Мужской клуб». Это рекламное издание, всякие дорогие марки часов, харизматические мотоциклы и авто, глянцевые фотографии мужиков с брутальной щетиной, клубная жизнь, – в общем, всего понемножку. Татьяна там пописывала статьи. Там же она и познакомилась со своим будущим мужем, заказавшим у них какие-то рекламные материалы.
Она уже три года живет в Америке, мы с Алексом, ее мужем, едва уговорили ее, что я достаточно взрослая и могу пожить одна. У родителей Алекса там большое семейное дело, отцу нужна его помощь, и я сказала Татьяне, что она не должна быть такой эгоисткой и держать парня в России.
В прошлом году я к ним ездила на все лето, и мне очень понравились родители Алекса. Они все – американцы русского происхождения. Теперь в моей электронной почте есть письма на корявом русском языке от Дэна, приятеля Алекса, который был очень огорчен моим отъездом. Он пишет мне на русском, а я ему – на английском. Мы оба довольны, так как каждый имеет практику в иностранном языке.
За Татьяну я очень рада. На новом месте она не потерялась, сейчас работает редактором какого-то раскрученного русскоязычного литературного сайта, в курсе всех наших книжных новинок. Иногда я именно от нее слышу, к своему стыду, новые имена в российской литературе. В свое время с ее подачи я открыла для себя Улицкую, а этим летом она мне рекомендовала почитать Славникову, но увы! То ли у меня литературный вкус приземленный, а только я не осилила пятнадцатистрочные абзацы Славниковой, состоящие из одного предложения. Да и тематика оказалась далека от меня. Так что я дипломатично доложилась Татьяне, что книгу прочитала, а сама по-прежнему по воскресеньям хожу в книжный магазин. Там меня хорошо знают в отделе детективной литературы, и всегда оставляют новинки.
В понедельник утром шел дождь со снегом, ветер противно забирался под полы моей короткой шубейки, бросал в лицо горсти холодных брызг.
Я пробежала два квартала от метро и бегом поднялась по лестнице.
Едва успела повесить шубку на плечики, как появился Антон Дарминов, из юридической службы. В руках у него была кипа папок и коробка конфет, которую он вручил мне. Он подсел к столу, и мы вплотную занялись редакцией документа.
Появившаяся Алена включила кофейную машину и неодобрительно посмотрела на Антона, чей стул стоял слишком близко от моего кресла.
Не стесняясь его присутствием, она громко сказала:
– Геля, ты учти, что Антон у нас – известный бабник. От любви к нему у нас, что ни месяц, кто-нибудь попадает в число пострадавших.
Дарминов нахмурил брови на красивом мужественном лице:
– Алена Игоревна, надеюсь, себя вы к ним не причисляете?
Алена фыркнула прямо в чашку с кофе.
– Еще чего! Попробовал бы ты подкатиться.
Антон засмеялся:
– Ага, дурак я, что ли? Я еще не забыл, как ты меня тогда в ресторане отшила.
Алена холодно на него посмотрела и сказала:
– И правильно, что отшила. Ты ж тогда посмеяться хотел, или зачем я тебе понадобилась? Для полноты коллекции?
Антон хмуро удивился:
– Почему посмеяться? Я, между прочим, просто хотел отвезти тебя домой.
Не обращая внимания на мои гримасы, Алена сердито спросила:
– А с чего ты это придумал, ну, что меня отвезти некому? Я с Валеркой приехала, с ним и уехала, а провожатые мне ни к чему. Нет, точно, ни к чему.
Она допила кофе и сказала:
– Побегу, а то меня уж потеряли. Начальник так и бдит, куда и зачем я пошла.
Она вышла из комнаты независимой походкой.
Я посмотрела на расстроенное лицо Антона и сказала:
– Ты извини, не знаю, что на нее нашло. Обычно она так на людей не бросается.
Антон с горечью сказал:
– Так то на людей. Меня она, видно, за человека не считает.
Я уловила в его голосе странные интонации, и посмотрела ему в глаза.
Он кивнул:
– Знаешь, я, как пришел сюда на работу, вел себя, как полный кретин. Изображал Казанову. Помню, даже поспорили как-то, у кого за месяц девчонок больше будет.
Я не удержалась и спросила:
– Ну, и кто же выиграл?
Антон махнул рукой и опустил голову.
– Ты не думай, я не потому, что она меня отшила. Я ее, если честно, и не замечал раньше. А накануне этой вечеринки, ну, когда мы в ресторане вместе оказались, я с приятелем случайно на концерт авторской песни попал. Алена песни пишет, на свои стихи, и сама исполняет. Ну, в общем, услышал я, как она поет, и переклинило меня. И, самое главное, что я для нее – просто орангутанг какой-то, она даже поговорить со мной не хочет. Да ты сама видела.
Я тихо сказала:
– Хочешь, я попробую это ей рассказать? Ну, то, что ты ее видел на концерте?
Он испугался:
– Не надо, что ты! Она это от всех скрывает, а тут выяснится, что я сам ее подслушал, и тебе еще растрепал.
Я пожала плечами:
– Тогда могу тебе посоветовать только одно: терпение и такт. Или вот что: ты должен совершить героический поступок, даже подвиг. И посвятить его ей.
Он недоверчиво посмотрел на меня:
– Ты издеваешься?
Я помотала головой.
– Понимаешь, судя по страстности, с которой она на тебя нападала, Алена совсем не так равнодушна к тебе.
– Еще бы! Она меня терпеть не может!
Я спокойно возразила:
– А это неправда. Подумай сам, и ты поймешь, что я права.
Он вздохнул и сказал:
– Ладно, давай делом заниматься.
Через некоторое время я почувствовала смутное беспокойство, оторвалась от экрана и увидела, что за столом в смежной комнате с удобством устроился молодой светловолосый мужчина. Он с любопытством наблюдал за тем, как мы с Антоном работаем.
Теперь мы уже оба подняли головы, и Антон невольно отодвинулся от меня. Я покраснела.
– Павел Андреевич? – спросила я.
Он засмеялся.
– Не хотелось вас отвлекать. Как-то представляется, что рабочий процесс вас увлекает не на шутку. – Легко поднявшись, он подошел к нам и наклонился над столом, протянув мне огромную ручищу: – Шамрай, Павел. С Антоном я знаком, а вот с вами еще нет, милая девушка. Как вам удалось догадаться, что это именно я?
– У вас загар свежий. В Москве-то солнца еще толком нет. – Я приподнялась и пожала его руку: – Ангелина Громова.
Он приподнял брови:
– О как! Ангелочков у нас еще не было.
Я покосилась на него и попросила:
– Если можно, называйте меня Гелей. Я привыкла, дома меня всегда так зовут.
Павел Андреевич кивнул:
– И в самом деле, без церемоний – оно как-то лучше. – Он повертел головой и, неожиданно перейдя на «ты», кивнул на шкафы: – Это ты тут порядки навела? Молодец!
Я спросила:
– Может быть, сварить кофе?
Он уселся на широкий подоконник и кивнул:
– Кофе – это вообще здорово. Мне без сахара.
Пока я возилась с чашками, он довольно бесцеремонно сказал Антону:
– Шустрые у вас в юридической службе ребята работают. Небось, уже на вечер куда-нибудь пригласил девушку?
Парень улыбнулся:
– А вот и нет. Даже и не пробовал.
– Что так? – неподдельно изумился мой начальник.
Антон пожал плечами, а я сердито заметила:
– Может быть, хотя бы дождетесь, когда я выйду?
Павел Андреевич отхлебнул кофе и довольно сощурился:
– Ты и машинку починила? Кажется, мы сработаемся.
Я засмеялась:
– Я еще и крестиком вышивать умею. – Вынула из шкафа вазочку с домашней выпечкой, Алена ее обожает. – Печенье будете? Сама готовила.
От печенья начальник отказался, на что Антон резонно заметил:
– А вот это зря. Не знаю, как там с вышиванием, а печет Геля потрясающе.
Мы с ним вернулись к договору, а Павел Андреевич уселся за свой стол.
Через некоторое время он спросил:
– А кто это кроссворд заполнил?
Я подняла голову:
– Мы с Аленой вчера на перерыве разгадывали. А что, нельзя?
Он хмыкнул:
– Да нет, отчего же. Не знал, что в наших широтах водятся молодые интеллектуалки. Но рад, откровенно рад за нашу молодежь.
Мы с Антоном закончили работу, и он ушел. От двери он мне ободряюще улыбнулся, и, пользуясь тем, что Павлу Андреевичу его не видно, кивнул в его сторону и показал большой палец.
Я подняла голову.
Павел Андреевич внимательно изучал меня.
– Расскажи-ка о себе, – попросил он.
– Что вас интересует?
– Все. Мне с тобой работать придется, значит, нужно лучше узнать друг друга. Ну, что любишь, что не любишь, как раньше жила.
Я наморщила лоб.
– Даже не знаю, с чего начать. Жила с мамой и сестрой, училась в школе, потом в институте. Закончила с красным дипломом. Мама умерла, и я, чтобы помочь сестре, подрабатывала в юридической конторе, так что практика, пусть и небольшая, у меня есть. Не замужем, после отъезда сестры живу одна. Впрочем, не совсем: мне остались две большие комнаты в центре, но квартира коммунальная, и мы в ней живем с соседкой, Кларой Ильиничной. Она за мной присматривает. Что еще? Люблю читать, читаю много и все подряд, но особенно уважаю детективы. Люблю стихи, только хорошие. Люблю готовить. Раньше с сестрой вечно выискивали новые рецепты, а теперь переписываемся по Интернету, типа виртуальной кухни получается. Не люблю, когда обманывают, даже из лучших побуждений. Еще не люблю, когда в квартире холодно, хочется сразу залезть под плед, закутаться с носом, и спать. Не люблю, когда что-то не получается. Не люблю, когда громко. Не умею сразу переходить на ты.