Страница:
На противоположном конце арены возвышалось чудовищное строение из красного кирпича. Спереди его ограждала решетка. За ней смутно угадывалось какое-то движение, похожее на шевеление извивающихся щупальцев, да ещё мигание злых глаз.
И тут… и тут!
Я увидел врытый в песок деревянный кол, Его венчало нечто вроде треугольника из связанных ремнями горбылей. И на нем…
Она стояла там нагая.
Совершенно обнаженная и белокожая под лучами солнц.
Прочные и толстые веревки привязывали её к этому треугольнику из горбылей, и шершавая кора царапала ей нежную кожу. Ее тело пылало на солнцах ослепительной белизной. Веревки скрещивались на её распяленных ногах, жестоко врезались в бедра, живот, руки и горло.
Выставленная на всеобщее обозрение, она висела там, нагая, под насмешливыми взглядами улларов и харфнаров. Висела там по недвусмысленному приказу Умгара Стро, жаждавшего не только садистских удовольствий. Он рассчитывал удовлетворить и свою страсть к чувственной капитуляции, но не добился своего.
Там висела Делия, моя Делия на-Дельфонд, светлая и чистая, висела ожидая мучительной гибели, которая уже приникла к железной решетке. А я стоял перед ней как дурак, связанный по рукам и ногам, бессильный и беспомощный.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
И тут… и тут!
Я увидел врытый в песок деревянный кол, Его венчало нечто вроде треугольника из связанных ремнями горбылей. И на нем…
Она стояла там нагая.
Совершенно обнаженная и белокожая под лучами солнц.
Прочные и толстые веревки привязывали её к этому треугольнику из горбылей, и шершавая кора царапала ей нежную кожу. Ее тело пылало на солнцах ослепительной белизной. Веревки скрещивались на её распяленных ногах, жестоко врезались в бедра, живот, руки и горло.
Выставленная на всеобщее обозрение, она висела там, нагая, под насмешливыми взглядами улларов и харфнаров. Висела там по недвусмысленному приказу Умгара Стро, жаждавшего не только садистских удовольствий. Он рассчитывал удовлетворить и свою страсть к чувственной капитуляции, но не добился своего.
Там висела Делия, моя Делия на-Дельфонд, светлая и чистая, висела ожидая мучительной гибели, которая уже приникла к железной решетке. А я стоял перед ней как дурак, связанный по рукам и ногам, бессильный и беспомощный.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Тогда, значит, на своих двоих
На песке передо мной прыгал и вопил какой-то низкорослый уллар с крашеными в дурацкий голубой цвет волосами, но я не обратил на него большого внимания, даже когда он ткнул меня копьем в живот. Я все смотрел и смотрел на Делию. Она висела там на путах, привязанная к тому кощунственному треугольнику из неошкуренных горбылей, вызывающе вскинув подбородок, и её великолепные шатеновые волосы сияли в лучах солнц Скорпиона этим возмутительным золотисто-каштановым отливом.
И тут Делия увидела меня.
Она не закричала.
Мы смотрели друг на друга, Делия и я, смотрели и между нами возникло безмолвное понимание: если нам суждено погибнуть здесь и сейчас, то, по крайней мере, мы погибнем вместе.
Тот коротышка-уллар все орал, и его копье с кремневым наконечником решительно начинало причинять мне неудобство.
Хоть меня и опутывали цепи, я сумел повалиться на бок, падая на уллара справа от меня. А когда его руки автоматически[25] обхватили меня удерживая на ногах, я так и повис на нем. А затем согнулся в цепях пополам, словно складной нож, и резко выбросил ноги вперед, врезав коротышке пятками по морде. Уллар взвыл и рухнул на песок, и я услыхал ответный рев толпы зрителей.
Да, мы были зрелищем, устроенным на арене для удовольствия полулюдей Черсонана. И разделялись эти полулюди, как я заметил, весьма четко: уллары сидели направо от меня, а харфнары налево, нигде не смешиваясь. Над этим сборищем мрачно нависала покрытая изукрашенным балдахином ложа Умгара Стро. Уллар поднялся, зажимая разбитый нос. Сквозь пальцы обильно текла кровь. Он бы тут же и разделался со мной одним ударом копья, но повелительный окрик Умгара Стро остановил коротышку, и тот убрался с арены.
По всей окружности стадиона на стенах сидели гигантские импитеры. Их черные как уголь оперенья выглядели четкими арабесками высеченными на фоне яркого неба. Стояла удушливая жара, пот заливал мне глаза. Я продолжал работу со своими цепями, проверяя их на прочность, выискивая слабое звено, напрягая мышцы.
Вот это звено, может оно потоньше других, более податливое? Я исподтишка потянул и погнул, чувствуя, как то более тонкое звено поддается моим усилиям.
Все это время нас — пленников, предназначенных на заклание — кормили каким-то тошнотворным пойлом. Этого хватало на то, чтобы поддержать наши силы и не дать нам рухнуть без сознания едва выйдя на арену, испортив зрителям все удовольствие. Но если я когда-нибудь в своей жизни и нуждался в силе, так это тогда.
Тем временем шум и крики на трибунах стали ритмичными, и рев начал складываться в узнаваемые[26] слова, которые скандировал весь амфитеатр:
— Улл-ги-шо-а! Улл-ги-шо-а!
Словно откликнувшись на этот кощунственный зов, тварь в клетке за железными прутьями зашевелилась и затрепетала щупальцами.
К каким бы там животным ни относилась эта тварь, уллары, очевидно, привезли её с собой из далекого Уллардина. Но пока внимание всех сосредоточилось на клетке и заточенной в ней твари, я сосредоточенно трудился над цепью и следил за происходящим.
— Улл-ги-шо-а! Улл-ги-шо-а!
По пропитанному кровью песку бежали обрадованные полулюди с развевающимися индиговыми волосами. Мчались они уверенно и целеустремленно, и это странно контрастировало с внезапно выказанной ими совершенно неподдельной осторожностью. Одним толчком уллары откинули железную решетку и тут же бросились врассыпную к стенам арены, словно листья, которые разметал порыв ветра. Теперь клетка зияла открытой пастью.
В недрах её возникло движение — скользящее, крадущееся, какое-то непристойное. Затем уллгишоа вытек из клетки, перевалившись через железный край, и упал на согретый солнцами песок. Я бросил туда единственный взгляд, а затем накинулся на свои цепи с безумной яростью сумасшедшего.
Тварь эта была огромной, чешуйчатой и покрытой слизью. Чешуйки тянулись только по её верхней части в виде полусферической спины, а нижняя часть состояла из массы извивающихся щупальцев. Но каких щупальцев! Каждое из них волновалось, колыхалось и извивалось, словно манящий к себе палец. Будучи у основания с лодыжку человека, оно утончалось к кончику до толщины большого пальца и оканчивалось мясистым наростом, с которого, блестя ало — черным, капала отвратительная жидкость, похожая на сукровицу.
Уллгишоа дюйм за дюймом полз по песку. Я видел, как единственный желто-красный глаз без века, расположенный в центре как раз под чешуйчатой спиной, пялясь, как перископ, безошибочно сфокусировался на белоснежной фигуре связанной Делии. Я понимал, что сделает эта тварь, как только её щупальца смогут дотянуться до тела моей Делии.
Я рвался из пут, как черт в дантовом аду. Если ад существует, то он взял себе за образец именно эту сцену.
Я почувствовал, как слабеет выбранное мной звено. Почувствовал как оно слегка гнется, и теперь мне пришла на помощь самая технология Крегена. Как я уже говорил, культура на Крегене неизбежно весьма разнится от места к месту. Вследствие этого различается и уровень технологии и науки. И явно нереалистично воображать себе мир, где все страны развиты одинаково — если только весь этот мир не находится под властью единого центрального правительства. Таким может быть, например, мир далекого будущего, куда любят устремляться в мечтах наши утописты. Вот потому-то длинные тонкие мечи улларов и хикландунцев приходилось ковать из железа невысокого качества. Я знаю это наверняка, так как Хуан часто жаловался, что залежи железа вокруг его города не шли по качеству ни в какое сравнение с рудами древнего Лаха. Большинство мечей переходило от отца к сыну, как драгоценное наследие туманного и величественного прошлого.
Но на оружие попроще и на инструменты жителям Враждебных Территорий приходилось пускать железо из местных руд. И сейчас я от души благословлял низкое качество этого железа. Я почувствовал, как нащупанное мной звено деформируется, уступая моим усилиям. Зрителям на трибунах было сейчас не до меня. Они восторженно выли, наблюдая за ползущей по песку тварью. Меня мутило от вони, испускаемой уллгишоа и я пытался думать о технологии производства железа, а не о том, что сделают с моей Делией эти непристойно извивающиеся щупальца.
И это же отсутствие высококачественных местных руд обернулось для меня, как вы услышите, ещё одним удивительным, но не таким уж неожиданным благом.
А тварь уже подползла совсем близко к Делии.
Делия же висела на путах, с вызывающим видом, не опуская головы, со спокойным лицом.
Я рискнул сделать более заметное движение — напряг руки и потянулся. Эти мои широкие плечи дали мне требуемый рычаг, а мышцы напряглись и вздулись, словно канаты, и…
Щелк!
Звено распалось.
Теперь мне требовалось двигаться с необыкновенной быстротой.
Я сорвал с себя цепи. Их лязг потонул в неистовом гуле криков тысяч полулюдей, сидевших на трибунах. Я побежал, и двойные тени от солнц Скорпиона мчались вместе со мной. Уллары должно быть пытались остановить меня. Почти не замедляя бега, я отмахивался от них связками цепей. Уж чего-чего, а махать цепями я навострился преизрядно, благо приобрел в этом деле большой опыт. Я бежал, оставляя за собой след в виде крови, разбрызганные мозгов и разбитых черепов.
Мир вокруг меня заволокло алым туманом. Я видел перед собой только мою Делию — и уллгишоа, ползущего к ней.
Его щупальца сворачивались в петли и спирали, вытягивались и сокращались, словно их переполняло предвкушение отвратительного пиршества. А со всех ало-черных наростов капала мерзкая сукровица. Я бежал во весь дух.
Делия смотрела на меня.
Когда я подбежал совсем близко к уллгишоа, то увидел, как глаза моей любимой расширились.
— Джикай, Дрей Прескот!
Я взмахнул цепями. Цепи высоко взвились в воздух и я вложил всю свою силу в тот злобный и варварский удар. Весь утонченный лоск цивилизации разом слетел с меня. Слетел и внешний слой джентльменского поведения. Я был простым варваром, до краев переполненным лютой ненавистью к этой твари, которая так непристойно стремилась уничтожить любимую мной женщину.
Вся эта первозданная дикая ненависть не только сообщила моим рукам звериную силу, но и прибавила мне хитрости, безошибочно подсказав наиболее уязвимое место моего врага. Мои цепи обрушились на единственный глаз чудовища, по которому постоянно текла очищающая его от пыли слизь, и он взорвался, забрызгав все вокруг желто-алой массой. От страшной вони мне стало тошно — и все же сейчас ничто не могло вызвать у меня тошноты. Только не теперь, когда Делия Синегорская смотрела как я сражаюсь за её жизнь!
А угрожавшее ей чудовище все ещё не погибло.
От визга уллгишоа заложило уши. Щупальца конвульсивно метнулись в разные стороны, пытаясь схватить меня. Я ловко отпрыгнул в сторону и мимо просвистела стрела. Тут я снова принялся перемещаться, постоянно меняя позицию, покуда прозрачный воздух рассекали все новые и новые стрелы. Многие из тех стрел вонзились в тушу уллгишоа… и я рассмеялся!
Ухватив обеими руками связывавшие Делию путы, я рванул их и толстые жесткие веревки лопнули, распушившись на концах.
Делия упала в мои объятия, прижавшись ко мне всем телом, и мое лицо утонуло в её волосах.
Но сейчас не было времени ни для приветствий, ни для передышки.
Весь амфитеатр был охвачен смятением. Уллары и харфнары орали и жестикулировали, на нас сыпались стрелы, а по песку к нам во весь дух бежали воины, и смешанный свет солнц Антареса горел на их мечах и копьях.
— Умгар Стро! — я поднял взгляд на изукрашенную ложу.
Отстранив Делию, я встретил первого из улларов. Сломав ему шею, я вырвал у него меч, снес полчерепа другому, выпустил кишки третьему. Делия подхватила меч и заняла место слева от меня, готовая бесстрашно вступить в бой. Я ощутил жуткий страх за её безопасность, но она подбодрила меня крикнув:
— Джикай!
Мы побежали неровными зигзагами через арену, уворачиваясь от летящих в нас стрел и дротиков. Меч в моей руке сломался, и я забрал себе другой у первого же уллара, у которого хватило глупости попытаться преградить мне путь.
Кремневый наконечник стрелы прочертил на моей спине кровавую линию. Еще одна содрала мне кусок кожи с лодыжки. Я продолжал бежать. Делия мчалась за мной, её волосы развевались по ветру. Мы бежали прямо к той убранной тентом ложе, и бедлам все нарастал, катясь по амфитеатру постоянной оглушительной звуковой волной.
Умгар Стро встал и стиснул позолоченные перила той царской ложи. Это был рослый уллар, явно массивней и крупней меня. Крашенные в индиго волосы спутывались у него над головой в фантастические вставшие дыбом силуэты. Узкие, близко посаженные глаза мрачно взирали с плоского лица на его воинов, тщетно пытавшихся остановить мое наступление. Роскошный позолоченный доспех украшали выбитые на нагруднике изображения рислаки и лима. Его толстая шея выпирала над панцирем, изборожденная шнурами мускулов и набухших вен.
— Остановите его, дураки! — проревел он. — Зарубите его!
Но я уже увидел то, что мне требовалось.
На боку у Умгара Стро висел на ремне большой длинный меч по сравнению с которым длинные тонкие мечи этих варваров казались лишь жалкими зубочистками. Этот меч был крозарским длинным мечом. Пур Зенкирен подарил его мне в Паттелонии перед тем как мы отправились в полет через Стратемск и Враждебные Территории. И я прекрасно понимал сколь высоко оценит подобное оружие воин вроде Умгара Стро.
Стрела с коротким свистом вошла в песок у моих ног. Я прыгнул в сторону, и увернулся, а следующий залп разорвал пустой воздух.
Делия почти не отставала от меня. Кровообращение у неё восстанавливалось и наверняка причиняло ей мучительную боль, но все же не сковывало её движений. Я знал какие страдания она испытывала, и, будь такое вообще возможно, это ещё больше ожесточило мое сердце против Умгара Стро, и его улларов и этих черсонанских харфнаров.
Только этот получеловек помешал нам продолжить наш путь. Именно он стал причиной того, что Сег и Тельда погибли под копытами кавалерии его союзников. Он изрядно задолжал мне, этот получеловек, этот скот, этот Умгар Стро.
Я бежал к нему, без всяких криков, и он увидел как я приближаюсь к нему. Он выхватил меч — мой же меч! — и принял оборонительную стойку, кляня на чем свет стоит свое окружение.
Да, он, несомненно, был надменным, самодовольным и чванливым, подобно многим земным политикам, но не испытывал недостатка ни в смелости, ни в воинском умении.
На его массивном теле болтались и звякали золотые украшения, а варварски раскрашенные меха лимов щеголяли самыми причудливыми цветами. Он возвышался там в пылающих лучах солнц Скорпиона, и крашенные индиго волосы волновались при каждом его движении, а на руках играли могучие бугры мускулов.
— Если тебя не могут убить эти мои крамфы, — проревел он, перекрывая крики толпы, — то, клянусь фиолетовыми потрохами пораженного снежной слепотой фейстер-филта, я сам отправлю тебя в ад!
Он перемахнул через позолоченные перила и очень ловко приземлился на песок, сразу же принимая защитную стойку. Да, он явно был превосходным фехтовальщиком. Я не пытался скрестить с ним мечи. Уж кто-кто, а я-то хорошо сознавал качество крозарского меча у него в руках; что же касается клинка, отнятого мной у уллара, то насколько я представлял, тот вообще мог сломаться при первом же ударе.
Внезапно воцарилось напряженное молчание. Все взгляды были прикованы к драме разворачивавшейся на арене перед царской ложей. Тишину нарушали только зловещие крики и ножовочный скрежет импитеров доносящиеся с насестов по всей окружности амфитеатра. Один из них, настоящий воздушный гигант, распушил свои перья прямо над тентом.
Тут не было времени для изысканного фехтования, для всяких там финтов и ответных ударов, для выпадов и парирований. Было пространство для схватки на мечах — той грубой колюще-рубящей разновидности, которую я так хорошо знал и которая пока сохраняла мне жизнь — пространство, но не время.
Крупные рубленые черты Умгара Стро исказил грубый смех. Он расхохотался размахивая тем великолепным мечом, и его острие описало ленивую восьмерку [27] прямо у меня перед глазами.
— Умри, мелюзга! Умри и выплюни свои кишки на ледяные иглы Улларкора!
В ложе у него за спиной угодливо подхватили смех — ведь он же держался так уверенно. Там сидели надушенные и раскрашенные женщины, харфнарки и улларки, усыпанные самоцветами придворные, солдаты, мастера гонять на импитерах и биться на мечах. И ещё один человек с рыжими волосами лахвийца. Тот сидел не улыбаясь — напряженный, одетый во все синее и выглядевший очень несчастным. Должно быть, догадался я, это и есть Форпачен. Его я тоже взял на заметку. Ведь именно из-за его козней произошел разгром армии Хикландуна, во время которого похитили мою Делию.
Мой большой крозарский меч со свистом рассек воздух. Удар шел прямо мне в голову!
Я достаточно легко увернулся, но не ответил. Делия стояла немного в стороне, подняв свой меч-зубочистку, грудь её бурно вздымалась, но лицо выражало ту же твердую решимость, которую я так хорошо узнал за время пережитых нами вместе напастей.
Умгар Стро закричал, топнул и сделал выпад. Я рискнул немного побряцать оружием и, уворачиваясь, одновременно парировал его удар. И в итоге меч, который я держал, обломился точно у рукояти.
Взрыв смеха правителя улларов был подобен прорвавшемуся на поверхность пустыни нефтяному фонтану — темный, хлещущий и маслянистый.
— Дрей! — вскрикнула тогда Делия — и, подняв свое оружие, метнула его мне рукоятью вперед.
— Держись, моя Делия! — успел крикнуть я.
Увертываясь от ударов, я метнулся налево, потом направо. А затем, прежде чем Умгар Стро успел сориентироваться, я одним прыжком перемахнул через вожака улларов и оказался у него за спиной. Приземлившись, я тотчас развернулся, словно лим. Моя левая рука, точно когтистая лапа, скребанула его по правой руке и вцепилась в бицепс. А правой рукой я обхватил его могучую шею и изо всех сил запрокинул ему голову. И сжал обе руки.
Он попытался что-то прокулдыкать.
Мои пальцы левой руки впились и впрямь не хуже когтей, и его правая рука постепенно разжалась, а крозарский меч упал на песок. Умгар Стро обмяк, а затем рванулся с отчаянной силой. Я выгнул ему шею на себя. Без пощады, без жалости и, теперь, когда пришло его время, без ненависти, я тянул на себя до тех пор, пока не сломался, с громким и резким хрустом, позвоночник уллара.
Я с усилием оттолкнул от себя труп.
Вокруг сразу же засвистели стрелы. Я нагнулся, поднять свой меч — и в этот миг ширококрылый силуэт заслонил свет солнц.
Импитер Умгара Стро! Прилетел мстить за смерть хозяина!
Это было настоящее чудовище — с оперением цвета антрацита, с широкими крыльями и свирепо растопыренными когтями. В разинутой пасти сверкали тусклым золотом редкие конические зубы. Мощный шипастый хвост злобно хлестнул по песку, метя в меня. Я едва успел отпрыгнуть назад. Но…
— Делия! — крикнул я. — Вот наш скакун… приготовься, милая…
— Я всегда с тобой, милый!
Я не собирался терпеть никаких выходок от этого свирепого зверя. Одним прыжком я схватил поводья поближе к клыкастой пасти и рывком натянул их, а потом, развернув меч плашмя, со всей силы огрел импитера по узкой злобной голове.
— Вот тебе, теперь будешь знать, кто здесь хозяин!
Я потянул за поводья, пригибая голову импитера к земле, наматывал их на руку и снова бил, заставляя его согнуть шею. Едва мне это удалось, как Делия в высшей степени уверенно оседлала крылатого зверя — зрелище, от которого у меня перехватило дыхание. Когда она обвязалась летными ремнями и приладила клеркетер для меня, я уселся перед ней и потянул поводья на себя. Импитер поднял голову. Этот зверь явно отличался скверным нравом. Стрела скользнула по черному блестящему оперению, не причинив никакого вреда. Импитер заскрежетал, как ножовка, трижды тяжело ударил крыльями и взял разбег, а затем тяжело маша массивными крыльями поднялся в воздух под свит поднятого им же ветра. Мне пришлось отбить ещё всего три стрелы, прежде чем мы полностью оторвались от земли и, проплыв над средствами противовоздушной обороны, полетели прочь от цирка — в сияющем небе, пронизанном светом двух солнц Крегена.
Мы увидели, какая невероятная суматоха поднялась в амфитеатре. Уллары свистели, подзывая своих импитеров, харфнары бессмысленно носились взад и вперед, стреляя вверх, и видя лишь как их стрелы падают, не долетая до цели. Наш импитер мерно обрушивал на воздух удары своих могучих крыльев. Надо отдать должное Умгару Стро: покойный хорошо вышколил своего воздушного коня. Возможно, сейчас этот импитер обезумел, рассвирепел, сбит с толку — но он отлично понимал, что именно означало упертое ему в бок острие моего меча. Крылья его работали мерно как метроном. Ветер развевал нам волосы и заставлял наши нагие тела дрожать от холода. Но мы летели все выше и выше, все быстрее и быстрее, уносясь прочь от Черсонанга и всего этого гноища отвратительного варварства.
Какое-то время у меня в ноздрях, казалось, ещё стояла легкая вонь от растекшегося по песку трупа уллгишоа.
А позади нас из города Черсонана поднялся черный рой воинов верхом на импитерах. Они поднялись словно столб дыма, подровнялись, и, подгоняемые ветром, устремились следом за нами. Я ткнул своего импитера острием меча, и заставил его махать крыльями почаще.
Два солнца Скорпиона заливали нас своим смешанным светом. Расстилавшиеся под нами пахотные земли уступили место пустошам и дебрям, которые пересекали великолепные каменные дороги времен старой империи. Пустившуюся за нами в погоню орду улларов на импитерах, вероятно было видно за много дуабуров во всех направлениях. Но наш зверь знай хлопал себе крыльями, мча нас вперед, и расстояние между нами и преследователями все увеличивалось. В полном соответствии с могуществом и славой Умгара Стро, равно как и с его массивной тушей, этот импитер был настоящим королем среди летучих зверей.
Однако при долгом полете двойной груз рано или поздно, но скажется. И эта летучая немезида в конце концов настигнет нас.
Если существует такая штука, как Судьба, то она иногда приходит мне на помощь — также как наносит мне много тяжелых ударов. Я непривычен к полетам, и должен признаться, что именно Делия первая заметила вдали точку и вскрикнула от радости. А затем вскрикнула и в тревоге, когда ей пришли в голову и другие причины присутствия здесь, над Враждебными Территориями, какого-то аэробота.
Однако выбора у нас не было. Тот далекий аэробот изменил курс и понесся в верхних слоях атмосферы прямо к нам.
Мы напряженно вглядывались в его очертания. Вскоре я разглядел поджарый силуэт, напоминающий лепесток, с высокой кормой. Это судно было куда больше, чем то, на котором мы перелетели Стратемск, и даже больше аэроботов Савантов в неведомой Афразое. На надстройках развевались флаги. Делия прищурилась. Я почувствовал, как её теплое тело прижалось ко мне, словно она искала защиты и поддержки, и обнял её покрепче.
— По-моему, милый, по-моему… — колеблясь произнесла она. А затем уже уверенно: — Да! Это так! Он из Вэллии!
— Слава Зару за его милость! — откликнулся я.
Должно быть, на аэроботе давно заметили вдали рой импитеров, так как у вэллийцев, как я знал, имелись подзорные трубы. Я мигом догадался, и ни чуточки не сомневался в правильности своего вывода, насчет того, почему здесь появился вэллийский аэробот, и почему он сразу повернул навстречу крылатой орде, чувствуя, что цель его поисков где-то рядом. Я заставил импитера подняться повыше и посмотрел вниз.
Аэробот развернулся бортом. Судно выглядело компактным и образцово подтянутым. Оно живо напомнило мне о порядке и дисциплине на королевском фрегате или на тех свифтерах, которыми я командовал в Оке Мира. Прицелы вартеров незнакомой мне модели уставились на нас совиным глазом. При первом же признаке вероломства — или при первом же ложном шаге с нашей стороны — нас живо смахнули бы с неба. На корме собралась группа людей. Они стояли, подняв головы, и я увидел на одних знакомые костюмы вэллийского кроя, а на других — нарядные синие мундиры, принятые, как я понял, у воинов вэллийской авиации.
— Прыгайте, принцесса! — крикнул один из них, массивный субъект, чей мундир украшали широкие эполеты. Броский оранжевый плащ развевался у него за плечами, как язык пламени, позволяя разглядеть рапиру на одном боку и мэнгош ей под пару на другом. На тулье шляпы со скатанными полями и хохолком оранжевых перьев горела золотая кокарда. Обветренное лицо, изборожденное морщинами, и особенно «лучики» в уголках глаз, говорили о долгих днях, которые он провел в воздухе, постоянно вглядываясь вдаль.
Я осторожно подвел импитера поближе. Люди на палубе пригнулись и прижали руками шляпы, чтобы их не унес ветер, поднятый его крыльями. Делия спрыгнула первой, я последовал за ней, и нас немедленно подхватили сильные руки. Импитер Умгара Стро, освобожденный от докучливой ноши, развернулся, взмыл и исчез в сиянии неба.
— Принцесса-магна! — воскликнул человек в оранжевом плаще. Он носил звание чуктара — это высокий чин в любой сухопутной армии и на флоте, или, с чем я столкнулся впервые, в военно-воздушных силах.
— Джен Фаррис! — обрадовалась Делия. Ее уже закутали в оранжевый плащ, укрывший её с головы до пят. Впрочем, моя возлюбленная сохраняла гордую осанку, хотя на лице у неё явственно проглядывало сильное облегчение. — Как я вам рада!
Джен Фаррис, чуктар, отвесил глубокий поклон. Он не стал падать ниц, здесь видать не придерживались этого порочного обычая, что меня порадовало. Как я узнал чуть позже, именно джен Фаррис командовал этим аэроботом, которые носил имя «Лорензтоун».
— А это…? — он указал предельно вежливым жестом на меня.
Делия улыбнулась.
— Это Дрей Прескот, князь Стромбора, ков Дельфонда и мой нареченный.
И тут Делия увидела меня.
Она не закричала.
Мы смотрели друг на друга, Делия и я, смотрели и между нами возникло безмолвное понимание: если нам суждено погибнуть здесь и сейчас, то, по крайней мере, мы погибнем вместе.
Тот коротышка-уллар все орал, и его копье с кремневым наконечником решительно начинало причинять мне неудобство.
Хоть меня и опутывали цепи, я сумел повалиться на бок, падая на уллара справа от меня. А когда его руки автоматически[25] обхватили меня удерживая на ногах, я так и повис на нем. А затем согнулся в цепях пополам, словно складной нож, и резко выбросил ноги вперед, врезав коротышке пятками по морде. Уллар взвыл и рухнул на песок, и я услыхал ответный рев толпы зрителей.
Да, мы были зрелищем, устроенным на арене для удовольствия полулюдей Черсонана. И разделялись эти полулюди, как я заметил, весьма четко: уллары сидели направо от меня, а харфнары налево, нигде не смешиваясь. Над этим сборищем мрачно нависала покрытая изукрашенным балдахином ложа Умгара Стро. Уллар поднялся, зажимая разбитый нос. Сквозь пальцы обильно текла кровь. Он бы тут же и разделался со мной одним ударом копья, но повелительный окрик Умгара Стро остановил коротышку, и тот убрался с арены.
По всей окружности стадиона на стенах сидели гигантские импитеры. Их черные как уголь оперенья выглядели четкими арабесками высеченными на фоне яркого неба. Стояла удушливая жара, пот заливал мне глаза. Я продолжал работу со своими цепями, проверяя их на прочность, выискивая слабое звено, напрягая мышцы.
Вот это звено, может оно потоньше других, более податливое? Я исподтишка потянул и погнул, чувствуя, как то более тонкое звено поддается моим усилиям.
Все это время нас — пленников, предназначенных на заклание — кормили каким-то тошнотворным пойлом. Этого хватало на то, чтобы поддержать наши силы и не дать нам рухнуть без сознания едва выйдя на арену, испортив зрителям все удовольствие. Но если я когда-нибудь в своей жизни и нуждался в силе, так это тогда.
Тем временем шум и крики на трибунах стали ритмичными, и рев начал складываться в узнаваемые[26] слова, которые скандировал весь амфитеатр:
— Улл-ги-шо-а! Улл-ги-шо-а!
Словно откликнувшись на этот кощунственный зов, тварь в клетке за железными прутьями зашевелилась и затрепетала щупальцами.
К каким бы там животным ни относилась эта тварь, уллары, очевидно, привезли её с собой из далекого Уллардина. Но пока внимание всех сосредоточилось на клетке и заточенной в ней твари, я сосредоточенно трудился над цепью и следил за происходящим.
— Улл-ги-шо-а! Улл-ги-шо-а!
По пропитанному кровью песку бежали обрадованные полулюди с развевающимися индиговыми волосами. Мчались они уверенно и целеустремленно, и это странно контрастировало с внезапно выказанной ими совершенно неподдельной осторожностью. Одним толчком уллары откинули железную решетку и тут же бросились врассыпную к стенам арены, словно листья, которые разметал порыв ветра. Теперь клетка зияла открытой пастью.
В недрах её возникло движение — скользящее, крадущееся, какое-то непристойное. Затем уллгишоа вытек из клетки, перевалившись через железный край, и упал на согретый солнцами песок. Я бросил туда единственный взгляд, а затем накинулся на свои цепи с безумной яростью сумасшедшего.
Тварь эта была огромной, чешуйчатой и покрытой слизью. Чешуйки тянулись только по её верхней части в виде полусферической спины, а нижняя часть состояла из массы извивающихся щупальцев. Но каких щупальцев! Каждое из них волновалось, колыхалось и извивалось, словно манящий к себе палец. Будучи у основания с лодыжку человека, оно утончалось к кончику до толщины большого пальца и оканчивалось мясистым наростом, с которого, блестя ало — черным, капала отвратительная жидкость, похожая на сукровицу.
Уллгишоа дюйм за дюймом полз по песку. Я видел, как единственный желто-красный глаз без века, расположенный в центре как раз под чешуйчатой спиной, пялясь, как перископ, безошибочно сфокусировался на белоснежной фигуре связанной Делии. Я понимал, что сделает эта тварь, как только её щупальца смогут дотянуться до тела моей Делии.
Я рвался из пут, как черт в дантовом аду. Если ад существует, то он взял себе за образец именно эту сцену.
Я почувствовал, как слабеет выбранное мной звено. Почувствовал как оно слегка гнется, и теперь мне пришла на помощь самая технология Крегена. Как я уже говорил, культура на Крегене неизбежно весьма разнится от места к месту. Вследствие этого различается и уровень технологии и науки. И явно нереалистично воображать себе мир, где все страны развиты одинаково — если только весь этот мир не находится под властью единого центрального правительства. Таким может быть, например, мир далекого будущего, куда любят устремляться в мечтах наши утописты. Вот потому-то длинные тонкие мечи улларов и хикландунцев приходилось ковать из железа невысокого качества. Я знаю это наверняка, так как Хуан часто жаловался, что залежи железа вокруг его города не шли по качеству ни в какое сравнение с рудами древнего Лаха. Большинство мечей переходило от отца к сыну, как драгоценное наследие туманного и величественного прошлого.
Но на оружие попроще и на инструменты жителям Враждебных Территорий приходилось пускать железо из местных руд. И сейчас я от души благословлял низкое качество этого железа. Я почувствовал, как нащупанное мной звено деформируется, уступая моим усилиям. Зрителям на трибунах было сейчас не до меня. Они восторженно выли, наблюдая за ползущей по песку тварью. Меня мутило от вони, испускаемой уллгишоа и я пытался думать о технологии производства железа, а не о том, что сделают с моей Делией эти непристойно извивающиеся щупальца.
И это же отсутствие высококачественных местных руд обернулось для меня, как вы услышите, ещё одним удивительным, но не таким уж неожиданным благом.
А тварь уже подползла совсем близко к Делии.
Делия же висела на путах, с вызывающим видом, не опуская головы, со спокойным лицом.
Я рискнул сделать более заметное движение — напряг руки и потянулся. Эти мои широкие плечи дали мне требуемый рычаг, а мышцы напряглись и вздулись, словно канаты, и…
Щелк!
Звено распалось.
Теперь мне требовалось двигаться с необыкновенной быстротой.
Я сорвал с себя цепи. Их лязг потонул в неистовом гуле криков тысяч полулюдей, сидевших на трибунах. Я побежал, и двойные тени от солнц Скорпиона мчались вместе со мной. Уллары должно быть пытались остановить меня. Почти не замедляя бега, я отмахивался от них связками цепей. Уж чего-чего, а махать цепями я навострился преизрядно, благо приобрел в этом деле большой опыт. Я бежал, оставляя за собой след в виде крови, разбрызганные мозгов и разбитых черепов.
Мир вокруг меня заволокло алым туманом. Я видел перед собой только мою Делию — и уллгишоа, ползущего к ней.
Его щупальца сворачивались в петли и спирали, вытягивались и сокращались, словно их переполняло предвкушение отвратительного пиршества. А со всех ало-черных наростов капала мерзкая сукровица. Я бежал во весь дух.
Делия смотрела на меня.
Когда я подбежал совсем близко к уллгишоа, то увидел, как глаза моей любимой расширились.
— Джикай, Дрей Прескот!
Я взмахнул цепями. Цепи высоко взвились в воздух и я вложил всю свою силу в тот злобный и варварский удар. Весь утонченный лоск цивилизации разом слетел с меня. Слетел и внешний слой джентльменского поведения. Я был простым варваром, до краев переполненным лютой ненавистью к этой твари, которая так непристойно стремилась уничтожить любимую мной женщину.
Вся эта первозданная дикая ненависть не только сообщила моим рукам звериную силу, но и прибавила мне хитрости, безошибочно подсказав наиболее уязвимое место моего врага. Мои цепи обрушились на единственный глаз чудовища, по которому постоянно текла очищающая его от пыли слизь, и он взорвался, забрызгав все вокруг желто-алой массой. От страшной вони мне стало тошно — и все же сейчас ничто не могло вызвать у меня тошноты. Только не теперь, когда Делия Синегорская смотрела как я сражаюсь за её жизнь!
А угрожавшее ей чудовище все ещё не погибло.
От визга уллгишоа заложило уши. Щупальца конвульсивно метнулись в разные стороны, пытаясь схватить меня. Я ловко отпрыгнул в сторону и мимо просвистела стрела. Тут я снова принялся перемещаться, постоянно меняя позицию, покуда прозрачный воздух рассекали все новые и новые стрелы. Многие из тех стрел вонзились в тушу уллгишоа… и я рассмеялся!
Ухватив обеими руками связывавшие Делию путы, я рванул их и толстые жесткие веревки лопнули, распушившись на концах.
Делия упала в мои объятия, прижавшись ко мне всем телом, и мое лицо утонуло в её волосах.
Но сейчас не было времени ни для приветствий, ни для передышки.
Весь амфитеатр был охвачен смятением. Уллары и харфнары орали и жестикулировали, на нас сыпались стрелы, а по песку к нам во весь дух бежали воины, и смешанный свет солнц Антареса горел на их мечах и копьях.
— Умгар Стро! — я поднял взгляд на изукрашенную ложу.
Отстранив Делию, я встретил первого из улларов. Сломав ему шею, я вырвал у него меч, снес полчерепа другому, выпустил кишки третьему. Делия подхватила меч и заняла место слева от меня, готовая бесстрашно вступить в бой. Я ощутил жуткий страх за её безопасность, но она подбодрила меня крикнув:
— Джикай!
Мы побежали неровными зигзагами через арену, уворачиваясь от летящих в нас стрел и дротиков. Меч в моей руке сломался, и я забрал себе другой у первого же уллара, у которого хватило глупости попытаться преградить мне путь.
Кремневый наконечник стрелы прочертил на моей спине кровавую линию. Еще одна содрала мне кусок кожи с лодыжки. Я продолжал бежать. Делия мчалась за мной, её волосы развевались по ветру. Мы бежали прямо к той убранной тентом ложе, и бедлам все нарастал, катясь по амфитеатру постоянной оглушительной звуковой волной.
Умгар Стро встал и стиснул позолоченные перила той царской ложи. Это был рослый уллар, явно массивней и крупней меня. Крашенные в индиго волосы спутывались у него над головой в фантастические вставшие дыбом силуэты. Узкие, близко посаженные глаза мрачно взирали с плоского лица на его воинов, тщетно пытавшихся остановить мое наступление. Роскошный позолоченный доспех украшали выбитые на нагруднике изображения рислаки и лима. Его толстая шея выпирала над панцирем, изборожденная шнурами мускулов и набухших вен.
— Остановите его, дураки! — проревел он. — Зарубите его!
Но я уже увидел то, что мне требовалось.
На боку у Умгара Стро висел на ремне большой длинный меч по сравнению с которым длинные тонкие мечи этих варваров казались лишь жалкими зубочистками. Этот меч был крозарским длинным мечом. Пур Зенкирен подарил его мне в Паттелонии перед тем как мы отправились в полет через Стратемск и Враждебные Территории. И я прекрасно понимал сколь высоко оценит подобное оружие воин вроде Умгара Стро.
Стрела с коротким свистом вошла в песок у моих ног. Я прыгнул в сторону, и увернулся, а следующий залп разорвал пустой воздух.
Делия почти не отставала от меня. Кровообращение у неё восстанавливалось и наверняка причиняло ей мучительную боль, но все же не сковывало её движений. Я знал какие страдания она испытывала, и, будь такое вообще возможно, это ещё больше ожесточило мое сердце против Умгара Стро, и его улларов и этих черсонанских харфнаров.
Только этот получеловек помешал нам продолжить наш путь. Именно он стал причиной того, что Сег и Тельда погибли под копытами кавалерии его союзников. Он изрядно задолжал мне, этот получеловек, этот скот, этот Умгар Стро.
Я бежал к нему, без всяких криков, и он увидел как я приближаюсь к нему. Он выхватил меч — мой же меч! — и принял оборонительную стойку, кляня на чем свет стоит свое окружение.
Да, он, несомненно, был надменным, самодовольным и чванливым, подобно многим земным политикам, но не испытывал недостатка ни в смелости, ни в воинском умении.
На его массивном теле болтались и звякали золотые украшения, а варварски раскрашенные меха лимов щеголяли самыми причудливыми цветами. Он возвышался там в пылающих лучах солнц Скорпиона, и крашенные индиго волосы волновались при каждом его движении, а на руках играли могучие бугры мускулов.
— Если тебя не могут убить эти мои крамфы, — проревел он, перекрывая крики толпы, — то, клянусь фиолетовыми потрохами пораженного снежной слепотой фейстер-филта, я сам отправлю тебя в ад!
Он перемахнул через позолоченные перила и очень ловко приземлился на песок, сразу же принимая защитную стойку. Да, он явно был превосходным фехтовальщиком. Я не пытался скрестить с ним мечи. Уж кто-кто, а я-то хорошо сознавал качество крозарского меча у него в руках; что же касается клинка, отнятого мной у уллара, то насколько я представлял, тот вообще мог сломаться при первом же ударе.
Внезапно воцарилось напряженное молчание. Все взгляды были прикованы к драме разворачивавшейся на арене перед царской ложей. Тишину нарушали только зловещие крики и ножовочный скрежет импитеров доносящиеся с насестов по всей окружности амфитеатра. Один из них, настоящий воздушный гигант, распушил свои перья прямо над тентом.
Тут не было времени для изысканного фехтования, для всяких там финтов и ответных ударов, для выпадов и парирований. Было пространство для схватки на мечах — той грубой колюще-рубящей разновидности, которую я так хорошо знал и которая пока сохраняла мне жизнь — пространство, но не время.
Крупные рубленые черты Умгара Стро исказил грубый смех. Он расхохотался размахивая тем великолепным мечом, и его острие описало ленивую восьмерку [27] прямо у меня перед глазами.
— Умри, мелюзга! Умри и выплюни свои кишки на ледяные иглы Улларкора!
В ложе у него за спиной угодливо подхватили смех — ведь он же держался так уверенно. Там сидели надушенные и раскрашенные женщины, харфнарки и улларки, усыпанные самоцветами придворные, солдаты, мастера гонять на импитерах и биться на мечах. И ещё один человек с рыжими волосами лахвийца. Тот сидел не улыбаясь — напряженный, одетый во все синее и выглядевший очень несчастным. Должно быть, догадался я, это и есть Форпачен. Его я тоже взял на заметку. Ведь именно из-за его козней произошел разгром армии Хикландуна, во время которого похитили мою Делию.
Мой большой крозарский меч со свистом рассек воздух. Удар шел прямо мне в голову!
Я достаточно легко увернулся, но не ответил. Делия стояла немного в стороне, подняв свой меч-зубочистку, грудь её бурно вздымалась, но лицо выражало ту же твердую решимость, которую я так хорошо узнал за время пережитых нами вместе напастей.
Умгар Стро закричал, топнул и сделал выпад. Я рискнул немного побряцать оружием и, уворачиваясь, одновременно парировал его удар. И в итоге меч, который я держал, обломился точно у рукояти.
Взрыв смеха правителя улларов был подобен прорвавшемуся на поверхность пустыни нефтяному фонтану — темный, хлещущий и маслянистый.
— Дрей! — вскрикнула тогда Делия — и, подняв свое оружие, метнула его мне рукоятью вперед.
— Держись, моя Делия! — успел крикнуть я.
Увертываясь от ударов, я метнулся налево, потом направо. А затем, прежде чем Умгар Стро успел сориентироваться, я одним прыжком перемахнул через вожака улларов и оказался у него за спиной. Приземлившись, я тотчас развернулся, словно лим. Моя левая рука, точно когтистая лапа, скребанула его по правой руке и вцепилась в бицепс. А правой рукой я обхватил его могучую шею и изо всех сил запрокинул ему голову. И сжал обе руки.
Он попытался что-то прокулдыкать.
Мои пальцы левой руки впились и впрямь не хуже когтей, и его правая рука постепенно разжалась, а крозарский меч упал на песок. Умгар Стро обмяк, а затем рванулся с отчаянной силой. Я выгнул ему шею на себя. Без пощады, без жалости и, теперь, когда пришло его время, без ненависти, я тянул на себя до тех пор, пока не сломался, с громким и резким хрустом, позвоночник уллара.
Я с усилием оттолкнул от себя труп.
Вокруг сразу же засвистели стрелы. Я нагнулся, поднять свой меч — и в этот миг ширококрылый силуэт заслонил свет солнц.
Импитер Умгара Стро! Прилетел мстить за смерть хозяина!
Это было настоящее чудовище — с оперением цвета антрацита, с широкими крыльями и свирепо растопыренными когтями. В разинутой пасти сверкали тусклым золотом редкие конические зубы. Мощный шипастый хвост злобно хлестнул по песку, метя в меня. Я едва успел отпрыгнуть назад. Но…
— Делия! — крикнул я. — Вот наш скакун… приготовься, милая…
— Я всегда с тобой, милый!
Я не собирался терпеть никаких выходок от этого свирепого зверя. Одним прыжком я схватил поводья поближе к клыкастой пасти и рывком натянул их, а потом, развернув меч плашмя, со всей силы огрел импитера по узкой злобной голове.
— Вот тебе, теперь будешь знать, кто здесь хозяин!
Я потянул за поводья, пригибая голову импитера к земле, наматывал их на руку и снова бил, заставляя его согнуть шею. Едва мне это удалось, как Делия в высшей степени уверенно оседлала крылатого зверя — зрелище, от которого у меня перехватило дыхание. Когда она обвязалась летными ремнями и приладила клеркетер для меня, я уселся перед ней и потянул поводья на себя. Импитер поднял голову. Этот зверь явно отличался скверным нравом. Стрела скользнула по черному блестящему оперению, не причинив никакого вреда. Импитер заскрежетал, как ножовка, трижды тяжело ударил крыльями и взял разбег, а затем тяжело маша массивными крыльями поднялся в воздух под свит поднятого им же ветра. Мне пришлось отбить ещё всего три стрелы, прежде чем мы полностью оторвались от земли и, проплыв над средствами противовоздушной обороны, полетели прочь от цирка — в сияющем небе, пронизанном светом двух солнц Крегена.
Мы увидели, какая невероятная суматоха поднялась в амфитеатре. Уллары свистели, подзывая своих импитеров, харфнары бессмысленно носились взад и вперед, стреляя вверх, и видя лишь как их стрелы падают, не долетая до цели. Наш импитер мерно обрушивал на воздух удары своих могучих крыльев. Надо отдать должное Умгару Стро: покойный хорошо вышколил своего воздушного коня. Возможно, сейчас этот импитер обезумел, рассвирепел, сбит с толку — но он отлично понимал, что именно означало упертое ему в бок острие моего меча. Крылья его работали мерно как метроном. Ветер развевал нам волосы и заставлял наши нагие тела дрожать от холода. Но мы летели все выше и выше, все быстрее и быстрее, уносясь прочь от Черсонанга и всего этого гноища отвратительного варварства.
Какое-то время у меня в ноздрях, казалось, ещё стояла легкая вонь от растекшегося по песку трупа уллгишоа.
А позади нас из города Черсонана поднялся черный рой воинов верхом на импитерах. Они поднялись словно столб дыма, подровнялись, и, подгоняемые ветром, устремились следом за нами. Я ткнул своего импитера острием меча, и заставил его махать крыльями почаще.
Два солнца Скорпиона заливали нас своим смешанным светом. Расстилавшиеся под нами пахотные земли уступили место пустошам и дебрям, которые пересекали великолепные каменные дороги времен старой империи. Пустившуюся за нами в погоню орду улларов на импитерах, вероятно было видно за много дуабуров во всех направлениях. Но наш зверь знай хлопал себе крыльями, мча нас вперед, и расстояние между нами и преследователями все увеличивалось. В полном соответствии с могуществом и славой Умгара Стро, равно как и с его массивной тушей, этот импитер был настоящим королем среди летучих зверей.
Однако при долгом полете двойной груз рано или поздно, но скажется. И эта летучая немезида в конце концов настигнет нас.
Если существует такая штука, как Судьба, то она иногда приходит мне на помощь — также как наносит мне много тяжелых ударов. Я непривычен к полетам, и должен признаться, что именно Делия первая заметила вдали точку и вскрикнула от радости. А затем вскрикнула и в тревоге, когда ей пришли в голову и другие причины присутствия здесь, над Враждебными Территориями, какого-то аэробота.
Однако выбора у нас не было. Тот далекий аэробот изменил курс и понесся в верхних слоях атмосферы прямо к нам.
Мы напряженно вглядывались в его очертания. Вскоре я разглядел поджарый силуэт, напоминающий лепесток, с высокой кормой. Это судно было куда больше, чем то, на котором мы перелетели Стратемск, и даже больше аэроботов Савантов в неведомой Афразое. На надстройках развевались флаги. Делия прищурилась. Я почувствовал, как её теплое тело прижалось ко мне, словно она искала защиты и поддержки, и обнял её покрепче.
— По-моему, милый, по-моему… — колеблясь произнесла она. А затем уже уверенно: — Да! Это так! Он из Вэллии!
— Слава Зару за его милость! — откликнулся я.
Должно быть, на аэроботе давно заметили вдали рой импитеров, так как у вэллийцев, как я знал, имелись подзорные трубы. Я мигом догадался, и ни чуточки не сомневался в правильности своего вывода, насчет того, почему здесь появился вэллийский аэробот, и почему он сразу повернул навстречу крылатой орде, чувствуя, что цель его поисков где-то рядом. Я заставил импитера подняться повыше и посмотрел вниз.
Аэробот развернулся бортом. Судно выглядело компактным и образцово подтянутым. Оно живо напомнило мне о порядке и дисциплине на королевском фрегате или на тех свифтерах, которыми я командовал в Оке Мира. Прицелы вартеров незнакомой мне модели уставились на нас совиным глазом. При первом же признаке вероломства — или при первом же ложном шаге с нашей стороны — нас живо смахнули бы с неба. На корме собралась группа людей. Они стояли, подняв головы, и я увидел на одних знакомые костюмы вэллийского кроя, а на других — нарядные синие мундиры, принятые, как я понял, у воинов вэллийской авиации.
— Прыгайте, принцесса! — крикнул один из них, массивный субъект, чей мундир украшали широкие эполеты. Броский оранжевый плащ развевался у него за плечами, как язык пламени, позволяя разглядеть рапиру на одном боку и мэнгош ей под пару на другом. На тулье шляпы со скатанными полями и хохолком оранжевых перьев горела золотая кокарда. Обветренное лицо, изборожденное морщинами, и особенно «лучики» в уголках глаз, говорили о долгих днях, которые он провел в воздухе, постоянно вглядываясь вдаль.
Я осторожно подвел импитера поближе. Люди на палубе пригнулись и прижали руками шляпы, чтобы их не унес ветер, поднятый его крыльями. Делия спрыгнула первой, я последовал за ней, и нас немедленно подхватили сильные руки. Импитер Умгара Стро, освобожденный от докучливой ноши, развернулся, взмыл и исчез в сиянии неба.
— Принцесса-магна! — воскликнул человек в оранжевом плаще. Он носил звание чуктара — это высокий чин в любой сухопутной армии и на флоте, или, с чем я столкнулся впервые, в военно-воздушных силах.
— Джен Фаррис! — обрадовалась Делия. Ее уже закутали в оранжевый плащ, укрывший её с головы до пят. Впрочем, моя возлюбленная сохраняла гордую осанку, хотя на лице у неё явственно проглядывало сильное облегчение. — Как я вам рада!
Джен Фаррис, чуктар, отвесил глубокий поклон. Он не стал падать ниц, здесь видать не придерживались этого порочного обычая, что меня порадовало. Как я узнал чуть позже, именно джен Фаррис командовал этим аэроботом, которые носил имя «Лорензтоун».
— А это…? — он указал предельно вежливым жестом на меня.
Делия улыбнулась.
— Это Дрей Прескот, князь Стромбора, ков Дельфонда и мой нареченный.